Глава 25

Прогулка в Сомерсет

Будильник зазвенел ровно в шесть. Джиму страшно не хотелось вставать, так крепок был сон. Но, вспомнив о планах, он буквально выскочил из постели, а через час уже ехал в поезде, а ещё через два с минутами вышел на перроне в Сомерсете. У него было такое чувство, точно он попал в совершенно иной мир. Здесь небо казалось более синим, а деревья зеленее. В вышине звонко пели жаворонки, а в траве трещали кузнечики. И вода в ручье казалась особенно чистой и прохладной до такой степени, что в неё хотелось опустить руки.

Позавтракав в гостинице, Джим разузнал, как добраться до фермы Уезеров. Оказалось, что это не так далеко. Джим застал миссис Уезер за работой — она сбивала масло.

— Не хочу я говорить о Джейн Гроут. Её сын нанёс мне страшную обиду, которую я ему никогда не прощу. Я оставила свою работу, наняла женщину, чтобы она временно вела хозяйство. И поездка в Лондон тоже чего-нибудь да стоила. А тебя в шею вон.

— Мне кажется, всё можно легко исправить, — попытался успокоить женщину Джим. — Уверен, что мистер Гроут вам возместит все убытки.

— А вы что, из его друзей?

— О нет, я не принадлежу к его друзьям. Скорее наоборот — я его так же люблю, как и вы.

— Я предпочла бы встречу с дьяволом, чем с такой желторотой обезьяной.

Женщина вытерла руки о передник и провела Джима в светлую небольшую гостиную.

— Давайте присядем и поговорим. Прежде всего, чего вы, в сущности, добиваетесь?

— Я хотел бы узнать кое-что о молодых годах Джейн Гроут. С кем она была дружна, кто её родители? Что вы знаете о Дигби?

— Откровенно говоря, я не много знаю. Её отец владел Кеннет-Холлом. Видите отсюда ряд зданий? — Она показала рукой на мрачные строения на холме. — Джейн к нам часто приходила. Мой отец владел тогда солидным имением, но проиграл много денег на проклятых бегах. Мы с Джейн были дружны, хотя дружбой в полном понимании этого слова наши отношения и не назовёшь. Она была девушкой из богатого дома, а я простой крестьянкой. Но отношения поддерживали приятельские. У меня хранилось много её писем, но сегодня утром я их все сожгла.

— Сожгли? — Чуть не крикнул разволнованный Стейл. — Я думал найти в них интересные сведения.

— Какие там сведения! Там ничего, кроме сумасшедшей болтовни об испанце, в которого она была влюблена, как кошка, не было.

— Вы имеете в виду маркиза де Эстремеду?

— Может, он, а может, кто другой. Я не хочу на старости лет сплетничать. Хватит тех глупостей, которых натворили в молодости. И для вас наступит такое же время, мистер… Простите, я забыла ваше имя.

— Джим Стейл.

— Я сейчас вспомнила, мистер Стейл, что у них в доме была очень славная девушка. Как Джейн может позволить, чтобы такая красавица находилась рядом с негодяем Дигби? Что касается писем. Я не все успела сжечь. Сохранила несколько, которые доказывают, что люди с годами мало меняют характер. Я имею в виду этого злодея Дигби. Быть может, когда-нибудь за эти сведения репортёры отблагодарят меня.

Джим весело засмеялся. Приятно было общаться с хорошим человеком. Через несколько минут в его руках было несколько писем. Но он не торопился их читать — разговор только начинался и его не следовало прерывать.

— А вы ничего не знаете о прежней жизни Дигби?

— Я его помнила только мальчиком. Злое, ядовитое существо. Его любимое занятие — отрывать у мух ножки. И ещё одно зрелище особенно развлекало молокососа. Каждую пятницу он приходил на ферму Джонсонов и с горящими глазами наблюдал, как режут свиней. Такой уж у него был характер.

— И на него никто не мог положительно повлиять?

— Куда там. К нему не подходи. Да вот, дайте мне верхнее письмо, я вам зачитаю только два предложения: «Сегодня я должна была прибить Дигби за то, что он привязал к котёнку фитиль и поджёг его. Бедное животное получило такие ожоги, что его пришлось прикончить».

— Вот такой Дигби-ребёнок. Во всех своих письмах ко мне мать жалуется на его жестокие игры.

Затем разговор не раз менялся, но Джим умело поворачивал его в нужное русло. Незаметно старушка разговорилась, и он старался не прерывать её, но, когда миссис Уезер вспомнила, что у Гроутов был ещё один ребёнок, Джим вынужден был прервать рассказчицу.

— А чей был второй малыш?

— Его отдали на попечение Джейн.

— А не принадлежал ли ребёнок её невестке?

— Конечно, то была дочь леди Мери Дентон. Бедный ребёнок. Ей много пришлось страдать из-за изверга Дигби. Впрочем, вы не подумайте, что я сгущаю краски вокруг моего обидчика. Просто сегодня утром перечитала ещё раз письма его матери и убедилась в своей правоте. Не может из злого ребёнка вырасти добрый взрослый человек. А как он издевался над малышкой! Вот, простите, что пишет Джейн: «Сегодня мне вновь пришлось наказать Дигби. Он страшно жесток. Подумай только, накалил на огне монету в полшиллинга и вдавил её в руку бедной девочки».

Джим едва подавил в горле крик.

Так вот откуда рубец на руке Евы! Факт говорил о многом. Теперь ясно, что наследство Дентона не принадлежит ни Дигби, ни его матери, а Еве Уэлдон, которую в действительности звали Доротеей Дентон.

Глава 26

Джим находит последнее звено

Итак, Ева — дочь леди Мери, в чём нет больше никакого сомнения. Предположения Джима оправдались полностью. Но каким образом она попала в Южную Африку? Эту загадку предстояло решить.

— А маленькая девочка вскоре исчезла. Одна из нянек, которую наняла Джейн, взяла с собой ребёнка на морскую прогулку. Думают, что лодку опрокинул пароход.

Джим слушал внимательно, боясь пропустить хотя бы одно слово. Вдруг его осенила идея. Надо срочно узнать, какие пароходы проходили в тот день восточнее Гудвиновской мели, где, как предполагалось, произошло несчастье. С письмами тоже надо познакомить Солтера. Откланявшись, Джим поторопился на ближайший поезд в Лондон. И ещё застал Солтера в конторе.

— Если всё обстоит именно так, как вы излагаете, — сказал старик, выслушав Джима, — то уверен, что нетрудно будет найти недостающее звено в логической цепи, то есть, выяснить, как появилась маленькая Доротея в Африке. Теперь мы знаем, что Ева Уэлдон умерла в детстве, следовательно, в нашем деле речь идёт совсем о другой девушке. Но вам надо поспешить, так как послезавтра я вручаю имущество Дентона новому поверенному миссис Гроут. И, можете мне поверить, Дигби тотчас же его продаст. Только одно имение оценивается в четыреста тысяч фунтов. А на Дентоновской земле находится двадцать четыре дома и, кроме того, шесть довольно больших имений. Помните, когда Дигби приходил к нам, чтобы узнать, имеет ли он право продать недвижимость? Я сегодня встречался с Беннетом, новым поверенным Гроутов. Он вёл со мной беседу в таком ключе, что нетрудно понять — недвижимость будет продана.

Солтеру нечего было возразить. Он был абсолютно прав. Дигби был напуган последним завещанием матери и не хотел больше испытывать судьбу. Первый шаг сделан: он заставил мать переменить поверенного. Сделал он это не потому, что не доверял Солтеру, а стремился взять в адвокаты нового человека, менее знакомого с довольно сложными обстоятельствами дела. Очевидно, следующий шаг будет один — обратить всё состояние Дентонов в наличные деньги. Дигби организовал в Сити синдикат, который и приобретёт всю недвижимость.

— Вы считаете, имеющихся фактов мало, чтобы доказать, что Ева — дочь леди Мери?

— У вас пока недостаточно материала, чтобы доказать подобное утверждение. Но его легко теперь добыть. Ведь вы знаете дату, когда ребёнок исчез — 21 июля 1901 года. Так что, молодой человек, не отвлекайте меня от дел и продолжайте поиск.

Джим сперва заглянул в Африканскую пароходную компанию. И пришёл, что называется, в последний момент — контору собирались закрыть. Ему пошли навстречу и помогли пересмотреть все акты, которые его интересовали. После просмотра документов стало ясно, что ни один из пароходов компании не проходил в районе интересующей Джима мели ни двадцатого, ни двадцать первого июля.

— А какие есть ещё линии, связывающие Англию с Южной Африкой?

Делопроизводитель дал Джиму список, который оказался намного больше, чем он ожидал.

Джим поспешил домой, чтобы сообщить приятную новость леди Мери, но не застал её дома. Медж сказала, что госпожа уехала на несколько дней, кажется, в Париж, но, к сожалению, точного адреса не оставила. Оставалось только одно: запастись терпением и ждать. Особенно огорчительно было то, что они поссорились с Евой. Было бы очень кстати, если бы она узнала, что госпожа, которая его внезапно навестила, была её матерью. Вдруг Джим подумал о том, что его отношения с Евой могут сложиться совсем иначе. Конечно, мисс Уэлдон могла ему простить невинную ложь, выйти за него замуж и тем самым сделать счастливым. Но брак с Доротеей Дентон — одной из богатейших наследниц Англии и бедным служащим, каковым он являлся на самом деле, выглядел бы неправдоподобным.

На другое утро Джим продолжил поиски. Он обошёл ряд пароходных компаний, но ничего не узнал нового. С неважным настроением он заглянул ещё в одну контору — «Африканскую береговую линию». Это была одна из старейших фирм. Под стать её возрасту были два древних старика, которые правили в ней всеми делами. Когда Джим вошёл в контору, его встретили сверхлюбезно: усадили на мягкий стул и предложили стакан чая. Когда он рассказывал свою историю, оба старика слушали его с патриаршим вниманием.

— Мне кажется, что никогда ни один из наших пароходов не проходил через Довер, — сказал один из конторщиков. — Хотя наша главная фирма находится в Лондоне, а корабли всегда отходят из Ливерпуля.

— Тогда я напрасно побеспокоил вас, — огорчился Джим.

— Не огорчайтесь, вы нас не обременили работой. Не уходите, давайте посмотрим записи за 1901 год.

Секретарь принёс толстую актовую книгу, и один из стариков погрузился в её изучение.

— Помните, — вдруг обратился он к своему партнёру, — часть маршрутов из-за перегрузок передали компании «Юнион Африка Лайн».

— Да, помню. Пароход назывался «Бетльдор». Он вышел из Тильберна. Это был единственный случай, когда наше судно выходило из Темзы.

— А какого числа это было? — не выдержал Джим.

— Восемь часов утра 21 июля. Давайте-ка посмотрим на карту. В таком случае судно проходило у маяка где-то около двенадцати часов дня. А когда, вы говорите, случилось несчастье?

— В обеденное время, — хрипло проговорил Джим.

— Но я не помню, чтобы об этом плавании сообщалось что-либо особенное.

— А есть возможность узнать подробнее, как проходило плавание?

— Тогда необходимо заглянуть в корабельный журнал. «Бетльдор» был взорван, но капитан Пинни, который им командовал, жив и ныне.

— А журнал, где журнал? — вновь бестактно прервал говорившего Джим. Но на него не обиделись.

— Все книги хранятся в нашей конторе в Ливерпуле. Я сегодня же напишу управляющему с просьбой прислать журнал, если он сохранился.

— Вы были так любезны, что я не смею больше вас беспокоить. Вы не позволите мне самостоятельно съездить в Ливерпуль?

— Этого не следует делать. Управляющий конторой завтра будет здесь. Я ему позвоню, чтобы он привёз книгу.

Время вновь терялось без пользы, но приходилось ждать. Джим сообщил Солтеру о ходе поиска, и совместно они пришли к выводу, что теперь необходимо держать постоянно в поле зрения Еву. А ещё лучше было бы немедленно удалить её из дома Гроутов. Джим предвидел, что сделать подобное будет нелегко. Но другого выхода не было. Он-то знал, с кем имеет дело. Банда «тринадцати» ещё не утратила своей силы. Джим взял автомобиль и поехал к Гроутам. Его проводили в рабочий кабинет Дигби.

— Добрый день, мистер Стейл, — встретил его Гроут. — Чем могу служить?

— Я хотел бы видеть мисс Уэлдон.

— Она, кажется, вышла погулять, но я сейчас справлюсь.

Он позвонил. Вошла служанка и сказала, что Евы нет дома.

— Тогда спасибо за приём. Я подожду её на улице.

— Вы чертовски упрямы, мистер Стейл. Может быть, мне удастся её найти.

Через несколько минут он вернулся с Евой.

— Как видите, служанка ошиблась.

Дигби вежливо поклонился и покинул комнату.

— Вам угодно со мной говорить, мистер Стейл?

Её слова произвели на него действие холодного душа.

— Я убедительно прошу вас покинуть дом Гроутов.

— У вас есть на то весомые причины?

— Если говорить откровенно, причины те же. Но теперь я больше, чем когда-либо убеждён, что вы дочь Мери Дентон.

— Вы мне и раньше рассказывали сказки.

— Выслушайте меня, всё намного серьёзнее, чем вам кажется. И рубец на вашей руке — ожог, который причинил вам Дигби в детские годы. А Ева Уэлдон умерла в возрасте одного года в Капштадте.

Она посмотрела на него жестким и холодным взглядом.

— Очень романтическая история! Вы не замечали за собой склонности к фантазии? Впрочем, вряд ли. Вы больше ничего не хотите мне сказать?

— Я не знаю, что сказать, чтобы вы мне поверили. Но вы должны знать, что та дама, которую вы у меня видели, — ваша родная мать.

Её глаза расширились, и губы непроизвольно раздвинулись в улыбке.

— Честное слово, Джим, вам следовало бы писать романы. Все ваши страхи надуманны. Если хотите знать, я покидаю Гроутов через несколько дней, чтобы вернуться на прежнее место работы. И не надо выдумывать в отношении дамы, не имеющей телефона, но зато пользующейся ключом от вашей квартиры.

Чем больше Ева говорила, тем сильнее закипал в ней гнев. Она не могла простить Джиму ту кошмарную сцену.

— Я хочу вам сказать, что вы подорвали мою веру в мужчин больше, чем Гроут или кто-либо другой. Вы меня так оскорбили… Я вам не могу простить.

Попрощавшись, Ева покинула комнату.

Глава 27

Ева исчезла

Развязка была близка. Дигби интуитивно её ощущал. Теперь нужно было действовать быстро и хладнокровно. Иначе можно проиграть. В течение двух лет он вёл переговоры с агентом из Сан-Пауло о покупке плантации. Дело практически было завершено. Оставалось только подписать контракт. Оформить документы он собирался на подставное лицо. Такой вариант давно разработан на случай, если срочно придётся бежать. На богатых плантациях можно будет устроить настоящий маленький рай, развлекаться не хуже, чем в лондонском доме. Тем более, что у него, кажется, появилась любимая женщина. Дигби решил взять Еву с собой. Он надеялся, что в течение года вытерпит её присутствие под одной крышей. А что будет дальше — время покажет. И раньше у него было немало женщин, которые впоследствии навсегда исчезали с его горизонта. Так что ничего нового изобретать не придётся.

Джим тоже чувствовал напряжение последних дней. Утренние часы особенно медленно проходили для него. Он ждал управляющего конторой из Ливерпуля, который должен был приехать после полудня. Но он запоздал. Когда, наконец-то, долгожданный корабельный журнал оказался в его руках, он начал с трепетом листать его страницы. Нашёл нужное место и углубился в чтение. Из записи в бортжурнале следовало, что «Бетльдор» покинул Тильберн в девять часов утра при отливе. Море спокойное, хотя несколько туманно. Пришлось скорость уменьшить наполовину, затем ещё на четверть. Шли медленно. Где-то в двенадцать часов штурман Босен сообщил, что корабль потопил лодку. В воде оказалось два человека. Их пытался спасти матрос Грант. Но на борт удалось поднять только ребёнка. Больше никого не удалось найти. Спасённой оказалась девочка в возрасте нескольких месяцев. Её передали содержательнице буфета на корабле. В дальнейшем в журнале не было ни слова о девочке, вплоть до прибытия корабля в Фенчал. Здесь была сделана запись о том, что уведомили британского консула о спасении ребёнка.

— Обратите внимание ещё на одно сообщение в Дакке. Это порт на западном побережье Африки, — сказал управляющий конторы.

Джим прочёл: «Получена телеграмма консула в Фенчале, что лондонской полиции не сообщено о пропаже ребёнка».

— Не правда ли, интересная запись? А вот ещё одна: «Мистер Уэлдон, житель Капштадта, совершающий со своей супругой увеселительную прогулку, хочет удочерить ребёнка, так как недавно потерял свою дочь. Капитан знает мистера Уэлдона, к тому же, несколько пассажиров могут установить его идентичность. Ему передали ребёнка с условием, что о случившемся будет заявлено властям в Капштадте».

В борт-журнале было и подробное описание ребёнка. Там, где значились особые приметы, указывалось: «Рубец на правой руке. По мнению врача — след ожога».

Джим был вне себя от радости.

— Вы себе представить не можете, господа, как я вам благодарен. Ребёнок, а вернее, прекрасная женщина, которой она стала, вам тоже бесконечно обязана. Быть может, вам придётся предъявить бортовой журнал суду. Но дело моей клиентки мне кажется столь ясным, что судебного расследования не понадобится.

Джим снял копию записи и через несколько минут положил её на стол мистеру Солтеру. Глаза адвоката заблестели от удовольствия.

— Вот теперь можно сказать, что дело завершено. Корабельный журнал доказывает идентичность дочери леди Мери и Евы. Кончены ваши розыски!

— Ещё не совсем, — отвечал Джим с улыбкой. — Нам с вами предстоит отнять состояние Дентона у Гроутов. Кроме того, нужно как можно скорее убедить мисс Уэлдон покинуть дом Дигби.

— Вы знаете, мой мальчик, в подобном случае совет пожилого человека может оказать большее действие, чем ваши мускулы. Я пойду вместе с вами.

На звонок появилась новая служанка, которая открыла им дверь. Их проводили в кабинет, где тотчас появился Дигби.

— С вашего разрешения, сэр, я хотел бы поговорить с мисс Уэлдон, — торжественно изрёк Солтер.

Дигби впервые видел его таким строгим и чопорным.

— Я очень сожалею, но в настоящий момент вы не сможете говорить с мисс Уэлдон. Она сегодня утром поехала с моей матерью во Францию. Сейчас она уже, вероятно, в Париже.

— Вы лжёте, — спокойно сказал Джим. — Мисс Уэлдон или по-прежнему находится в доме, или вы её отправили в своё имение в Сомерсет.

Гроут был несколько сбит с толку прямым оскорблением Стейла в присутствии адвоката.

— Насколько я понял, мистер Солтер, вы стали орудием авантюриста, который только что оскорбил меня. Впрочем, право выбора за вами. Как бы то ни было, мисс Уэлдон больше не желает с вами иметь ничего общего, о чём и уведомила меня, мистер Стейл.

Джим знал, что Гроут лжёт. Ева никогда бы в жизни не посвятила его в свои сердечные дела. Но их размолвка мешала ему действовать смелее.

— Какой у вас интерес к мисс Уэлдон? — Спросил Дигби у адвоката.

— Она меня интересует как человек.

Джим был поражён таким заявлением. Но Солтер не дал ему вымолвить ни слова. Он взял инициативу в свои руки.

— Мне кажется, мистер Стейл, что нам пора идти.

— Но почему вы ему не сказали, что Ева — законная наследница состояния Дентона? — Спросил Джим своего патрона уже на улице.

— Не надо торопиться, мой юный друг. Давайте предположим, что все наши выводы верны. Допустим также, что человек, с которым мы только сейчас общались, отпетый негодяй, каким он нам с вами кажется. Но девушка-то теперь всецело в его власти. Подумайте, что будет, если я раскрою перед ним все карты.

— Вы правы, — Джим закусил губу. — Я всегда излишне горяч и неблагоразумен.

— До тех пор, пока Гроут не знает, что ему угрожает со стороны Евы, она в относительной безопасности. По крайней мере, он не совершит покушения на её жизнь. А если узнает всё, что знаем мы, она погибла.

— А вы не преувеличиваете опасность, патрон?

— Вы сами себе противоречите, Джим. Вы не раз меня убеждали, что Гроут отпетый негодяй. Его не остановит перспектива убийства, если только таким образом можно спасти своё наследство!

— Меня убивает наше бессилие. — Этот разговор уже продолжался в конторе Солтера. — Неужели такие, как Гроут, сильнее закона?

Джон Солтер редко курил в конторе, но в этот раз он вынул из ящика свою трубку, старательно вытер о рукав сюртука и неторопливо набил табаком.

— Закон, мой мальчик, сильнее Гроута и сильнее нас с вами. Некоторые несведущие люди иногда смеются над ним, проклинают его. Дело в том, что закон работает медленно, напоминая мельницу, которая медленно вращает жернова, но зато даёт муку мелкого помола. Ведь действие закона проявляется не только в приказах об аресте и обыске. У него есть тысячи других возможностей. И, клянусь Богом, к Гроуту он будет применён во всю свою мощь.

— А если закон не сможет его покарать, то я сам задушу его вот этими руками! — воскликнул Джим.

Мистер Солтер посмотрел на своего юного помощника не без иронии:

— Тогда, мой мальчик, закон и тебя задушит. Согласись, что не стоит так рисковать, когда несколько листов гербовой бумаги могут возыметь более эффективное действие.

Теперь Джим знал, что ему делать. Любой ценой нужно найти Еву и спасти её от угрожающей опасности. К своему удивлению, он вскоре узнал, что миссис Гроут действительно поехала с Евой на вокзал Виктории. Кроме того, ему без труда удалось установить, что Дигби заказал два места в ночном поезде на Париж. Но Джиму не удалось установить, уехали дамы в соответствии с забронированными местами или нет. Он сомневался, что Ева отбыла в Париж. Его поддержал и Солтер.

— Тот факт, что Джейн Гроут уехала, ещё не означает, что наша клиентка тоже покинула Лондон.

— Наша клиентка? — удивился Джим.

— Да, наша клиентка. Не забудьте, что мисс Дентон будет пользоваться услугами моей конторы до тех пор, пока не решится передать своё дело другому адвокату.

— Мистер Солтер, а когда вы передали состояние Дентона в руки нового поверенного?

— Сегодня утром, — как ни в чём не бывало ответил старик.

— Боже мой. Теперь все имения уже в руках Дигби.

— Только временно. Не нужно излишне пугаться, продолжайте спокойно работать. Вы слышали что-нибудь о леди Мери?

— О ком? — переспросил Джим.

— О леди Мери Дентон, о вашей незнакомке в чёрном? Я всегда подозревал, что имеем дело с одним лицом. Но, когда вы рассказывали о «синей руке», у меня исчезли последние сомнения. Видите ли, мой мальчик, — сказал он, хитро подмигивая Джиму, — со своей стороны я тоже вёл небольшой розыск.

— А что означает по-вашему «синяя рука»?

— Не хочу лишать удовольствия леди Мери. В ближайшие дни она сама вам раскроет свой секрет. Я не стану выдавать её тайну. Кстати, вы когда-нибудь были в красильне? Видели руки женщин, работающих с индиго?

— Неужели вы хотите сказать, что леди Мери приходилось работать в цехе?

— Пусть она сама вам расскажет о своих злоключениях.

Вскоре Джим убедился, что ему одному не справиться со слежкой за домом Дигби. В помощь ему Солтер нанял ещё двух детективов, ранее работавших в Скотленд-Ярде но впоследствии открывших собственную частную контору сыска. Совместно решено было усилить наблюдение за домом Гроутов.

В тот день Дигби из окна своего кабинета обратил внимание на бородатого человека, который с интересом рассматривал архитектуру дома. Он хотел внимательнее присмотреться к любознательному прохожему, но ему помешал поверенный Беннет.

— Надеюсь, Солтер передал вам все дела?

— Да, сэр, я всё получил в идеальном порядке.

— Как вы думаете, не сыграет ли старик с нами скверную шутку?

Мистер Беннет холодно посмотрел на Дигби, явно не одобряя его тон.

— Мистер Джон Солтер — блестящий юрист, который пользуется всеобщим уважением. Такие люди, с вашего позволения, трюки не выкидывают.

— Ну, зачем вы обижаетесь. Вы думаете, что он вам друг?

— Каково его отношение ко мне, меня в данный момент не интересует. Я только хотел высказать своё мнение о нём. Я повторяю: все бумаги в идеальном порядке, и вы можете в любой момент продать имения.

— Приятно слышать. Тем более, что члены синдиката торопят меня. Когда дело может быть закончено полностью?

— Завтра утром. Я предполагаю, что вопрос о наследнице Доротее Дентон решён окончательно, не так ли?

— Доротея Дентон утонула. Двадцать лет тому назад, — улыбнулся Дигби, — она давно уже съедена рыбками. Так что о ней особенно не беспокойтесь.

— Тогда дело в шляпе, — с этими словами Беннет достал из портфеля несколько бумаг. Четыре из них он предложил подписать Дигби, а пятую передать на подпись матери.

— Неужели обязательно нужна подпись матери? Я думаю, что это лишнее, тем более, что у меня есть доверенность, заверенная нотариусом.

— Да будет вам известно, что в такой ситуации подобной доверенности недостаточно для приобретения всех прав на наследство. Права, которые не могут быть переданы вам, невелика ценность, но они закрепляют за вашей матерью право на владение Кеннет-Холлом. Поэтому желательно, чтобы была оригинальная подпись. Мистер Солтер — человек выдающегося ума, и, не исключено, что, ознакомившись с контрактом, он попросит запротоколировать так называемое предостережение. Он всё ещё чувствует себя ответственным за дела покойного Дентона.

— Что это вы здесь наговорили? Откровенно говоря, я не всё понял. Разъясните подробнее.

— Таким документом, какой может составить мистер Солтер, каждый покупатель предостерегается от совершения сделки. Если потом окажется, что продавец не имел прав на продажу, то убытки будут отнесены на счёт покупателя. А я уверен, что синдикат не пожелает заплатить вам чистоганом за имение, если будет официальное предостережение.

— Теперь я понимаю. Хорошо, подпись матери будет.

— Но она в Париже, насколько мне известно.

— А откуда у вас такая информация?

— Я сегодня был у мистера Солтера и узнал от него, что миссис Гроут в Париже.

— Дайте мне документ — я передам его на подпись матери. Придётся снарядить спортивный самолёт.

Адвокат собрал бумаги и аккуратно положил в портфель.

— Тогда завтра в двенадцать я вас жду в бюро Нордлендского синдиката.

— И, пожалуйста, опубликуйте в газетах о продаже этого дома, — добавил Дигби. — Большую часть года я буду проводить за океаном и не могу допустить, чтобы ценности остались без должного присмотра. Пусть служат другим людям.

— Если продавать поспешно, то обесценивается вещь. Поверьте моему опыту. Впрочем, не смею вас отговаривать.

После разговора с адвокатом Дигби долго не мог успокоиться. Для себя он решил больше никогда не пользоваться услугами таких законников, как этот упрямый шотландец. Впрочем, что до него. Через какой-то день, другой он забудет о нём с такой же лёгкостью, как обо всём, что окружало его в этом туманном городе. Теперь главное — найти общий язык с Евой.

Глава 28

Дигби перед прыжком

Мистеру Гроуту пришлось совершить неожиданное путешествие на запад. Как хороший полководец, а он себя считал именно таким, он подготавливал всё необходимое не только для атаки, но и для отступления. Дигби всегда смотрел на Кеннет-Холл, как на убежище в трудную минуту жизни. Он был во владении Дентонов четырнадцать лет, и его унаследовала его мать. Впрочем, какое там наследство! Среди мрачного парка находился полуразрушенный дом. Дигби не помнил, чтобы в нём кто-нибудь жил. Но на постройке чувствовалась рука мастера. Стоило взглянуть на ворота, ведущие в имение — чудо архитектурного искусства в стиле рококо, чтобы понять это. Но время наложило свой отпечаток. Жилище без людей всегда выглядит каким-то жалким и заброшенным.

Не успел автомобиль Дигби остановиться у ворот, как их поспешно отпер управляющий. Хмурый пожилой человек.

— Без меня кто-нибудь приезжал, Мастерс? — поинтересовался Дигби.

— Нет, сэр. Только пилот прибыл утром. Хорошая вещь летать. Я наблюдал, как он лихо спускался над центральной аллеей в парке.

Вблизи дом производил ещё более удручающее впечатление. Никакая постройка не выдержит, если её не ремонтировать в течение двадцати лет. Красота природы только подчёркивала ветхость сооружения. Там, где раньше росли розы, теперь кустилась крапива. Но Дигби всё это не трогало. Он был занят своими мыслями.

— Лётчик в доме? — поинтересовался он.

— Да, он только что позавтракал и отдыхает.

Бородатый Вилли радостно кивнул головой навстречу шефу. Он ещё не успел снять костюм лётчика и выглядел в нём непривычно неуклюже.

— Я рад тебя видеть в добром здравии, — поприветствовал Дигби. — Долетел благополучно?

— Всё нормально, но я не привык к такой лёгкой машине. Только чудом и с помощью Бога мне её удалось посадить в парке. Назад пусть лучше Бронсон летит на ней.

— Договоримся. Я приказал Бронсону, чтобы он прибыл сюда. Думаю, что он вечером будет.

Когда Мастерс вышел, Вилли подождал, покуда в гулком коридоре не затихнут его шаги, и обратился к Дигби:

— Что случилось? Неужели вы хотите переменить своё место жительства?

— Пока окончательно я не решил. Ясно одно, что у нас не всё благополучно. За ипподромом давно следят. Стейл знает, что я хочу использовать в деле самолёт. А если не знает твёрдо, то подозревает, что я совершу такую акцию. Поэтому я решил нанять частных пилотов.

— А разве годится для дела такой дом, как этот, — Вилли неодобрительно покачал курчавой головой. — Не понимаю, с какой целью вы сюда приехали? Ведь тут только на самое короткое время можно устроить штаб-квартиру. Неужели всё так плохо?

— Действительно, так плохо. В скором времени может наступить такой момент, когда каждому из нас придётся позаботиться о своей собственной шкуре. Но я надеюсь, что положение ещё можно выправить. Всё зависит от некоторых обстоятельств. — Дигби прервал фразу и неожиданно спросил:

— На каком расстоянии отсюда находится морской берег?

— Очень близко. Я поднялся вверх на пару километров и, как на ладони, видел Бристольский канал.

Дигби устало провёл рукой по лицу и задумчиво посмотрел на собеседника.

— Я вам доверяю, Вилли. Вам и больше никому. А поэтому вопреки вашим антипатиям к спортивным маневренным машинам, именно вам придётся доставить меня в безопасное место. Ещё раз повторяю, разговор идёт не о бегстве, но определённая опасность имеется.

Вилли задумался, зажав в руке бороду.

— Но разговор не окончен. Есть ещё одно деликатное поручение, — продолжал Дигби. — На днях в газетах сообщалось о богатом бразильском плантаторе Махилье. За последнее время у него было очень много неудач. Только на прошлой неделе он проиграл в рулетку двадцать миллионов франков. Только мне кажется, потерь было значительно больше, особенно в Сан-Себастьяно. Словом, он на грани краха.