Глава 1

По мере того как ветхий автомобиль поднимался на крутой холм, вой и свист ветра становился все сильнее.

Старик, сидевший за рулем, упорно молчал. Он не проронил ни слова с тех пор, как автомобиль выехал из Тевистока и, по-видимому, не собирался нарушать молчания до самого Дартмура.

Автомобиль бросало на ухабах, и сидевшей в нем девушке становилось все неуютнее. Когда машина достигла вершины, ветер подул с такой силой, что двигаться вперед стало почти невозможно… По окнам захлестал холодный дождь.

— Не кажется ли вам, что нам лучше вернуться в Тевисток? — спросила девушка.

— Нет, — последовал столь резкий ответ, что она больше не пыталась переубедить старика.

Доктор Лэффин купил автомобиль на распродаже армейского имущества. Этот рыдван был уже довольно стар еще когда его реквизировали для нужд армии, тем не менее теперешний владелец был вполне им доволен.

Доктор имел небольшое имение на самом краю Дартмурского болота. Именно туда и направлялись сейчас наши путешественники.

Мимо промелькнуло какое-то странное здание. Девушка узнала его. Это была расположенная на окраине городка Дартмурская тюрьма. Через две минуты путники миновали город. Впереди было необъятное Дартмурское болото.

Бетти замерзла и ощущала муки голода. Впервые в жизни девушка пожалела, что не находится в ненавистном ей доме на Кемденской дороге…

Вдруг, к ее изумлению, старик заговорил:

— Это все-таки лучше, чем играть на подмостках. Это ведь живая действительность. Я чувствую духов этого места, чувствую их!..

Он снял руку с руля и послал приветственный жест в пространство. Бетти смотрела на него с ужасом.

— Во мраке живут темные силы, — раздавался его голос, с трудом перекрывавший шум мотора. — Темные силы, о существовании которых мало кто знает. Чего стоят в сравнении с ними хотя бы сорок миллионов покойников Атлантиды!

Вдруг девушка закрыла лицо руками: на дороге прямо перед ними сверкнул красный огонь, показавшийся ей глазом циклопа.

Автомобиль как-то особенно сильно тряхнуло, и он остановился. Бетти увидела человека с красным фонарем в руке, который показался ей призраком. Он был в странном, очень длинном одеянии, напоминавшем монашеское.

Девушка с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть.

— Разрешите сказать несколько слов! — произнес неизвестный.

Рядом с ним стояла другая фигура, столь же странно одетая.

— Что такое? Что все это значит? — забормотал Лэффин.

Человек подошел ближе и стал говорить так тихо, что Бетти не могла разобрать ни слова. Лэффин так же тихо что-то отвечал.

Вдруг он громко произнес, обращаясь к девушке:

— Я оставлю машину у обочины, а вам придется меня подождать.

— Как, здесь?! — в ужасе воскликнула Бетти. — В самом центре Дартмурского болота? Одной?

— Этот господин останется с вами, — с этими словами Лэффин показал на вторую темную фигуру, еле различимую в полумраке. — К тому же, нет никаких оснований чего-либо бояться, иначе я никогда бы не оставил вас…

Бетти не ответила и с тревогой стала наблюдать за удалявшимися фигурами.

Четверть часа спустя послышался звук, который еще больше усилил тревогу девушки. То был колокольный звон. Откуда он доносился, понять было трудно.

Вдруг к звону присоединилось стройное пение мужского хора.

Девушка в страхе огляделась по сторонам. Незнакомец стоял на прежнем месте. Ей показалось, что он тоже прислушивается.

Прошел час, прежде чем Бетти услышала на дороге приближающиеся шаги. Кто-то сказал:

— Доброй ночи!

Это был голос доктора. Он подошел к автомобилю один, оставив спутников где-то во мраке. Девушка оглянулась. Теперь не было видно и второго незнакомца.

Лэффин вскарабкался на свое место.

— Что это были за люди? — спросила Бетти.

Старик искоса взглянул на нее и не удостоил ответом. Автомобиль вновь запрыгал по ухабам.

Глава 2

Бетти была в полном изумлении. Она находилась в грязной, плохо освещенной комнате и выслушивала из уст доктора Лэффина самые странные, самые непонятные предложения…

— Я не понимаю, — проговорила она. — Зачем мне надо все это делать?

— Я никогда ничего не объясняю, — ответил доктор своим скрипучим и слегка шипящим голосом. — Я приказываю! Вы знаете меня, Бетти. Я хочу, чтобы все было по-моему. Особенно сейчас! У меня было много разочарований, но на этот раз неудачи не должно быть. Как вы знаете, я не более, чем слуга духов, живущих вне этого мира…

Девушка вновь почувствовала тот страх, который она испытывала перед этим человеком все те четырнадцать лет, что пришлось прожить в этом доме. Лэффин указал костлявым пальцем на темный угол комнаты.

— Здесь Кали, здесь Немезида, здесь Манузупутра, материализованные моими чарами. Вам была предоставлена возможность проникнуть в великие тайны, но вы предпочли преходящие чувственные удовольствия. У меня нет оснований гордиться вами. Дитя из приюта, подобранное мною, дитя, от которого отшатнулся бы всякий, узнав страшную тайну вашего происхождения, — вы упорствуете в своих заблуждениях! Дочь повещенного, вы могли бы вести себя с большей скромностью.

— Может быть, вы правы, — взяв себя в руки, ответила Бетти. — И, тем не менее, я не вижу никаких причин для того, чтобы сесть чурбаном у окна лавки на потеху всем проходящим зевакам. Я вовсе не утверждаю, что я великая актриса, но я люблю свою профессию и не согласна менять ее на то унизительное занятие, которое вы мне предлагаете. Поэтому я решительно отказываюсь.

Девушка встала из-за старенького письменного стола.

— Спокойной ночи! — проговорил Лэффин, не поднимаясь. — Вы сами найдете выход. Прошу вас тщательно закрыть дверь.

Девушка на мгновение задержала свой взгляд на этом страшном человеке. На секунду у нее возникло желание сжать руками горло ненавистного старика, но она стремглав выбежала из комнаты, быстро спустилась по лестнице и сердито захлопнула тяжелую входную дверь.

Поджидавший ее высокий мужчина расхохотался:

— Как вы однако не любите его!

— Неужели вы его любите, Клайв?

Подсаживая девушку в небольшой автомобиль, Клайв ответил:

— В известном смысле, да. Меня не раздражает высокопарность, потому что он искренен. Старик серьезно думает, что он самый значительный человек в мире. И, кроме того, он в некотором смысле помог мне. Он ведь знал меня еще с пеленок. Он был нашим домашним врачом. Наш род происходит из Бафа, и Лэффины столетиями лечили членов нашей семьи. Это своего рода фамильная традиция. Он был моим опекуном, разве вы этого не знаете?

Девушка перебила его.

— Как вы чувствуете себя в новом положении?

Девятый лорд Лоубридж улыбнулся.

— Честь большая, но долги еще больше. Как умудрился дядя просадить деньги — не знаю. Мы всегда полагали, что он богат.

— Значит, устроенное вами торжество было преждевременным?

В это время их автомобиль обогнал какой-то лимузин.

— Ла Флоретт! — сказал Клайв, заглянув в него. — Эта женщина, кажется, поставила себе целью жизни во что бы то ни стало быть у всех на глазах! Вы, вероятно, знакомы с ней?

Бетти Карен пожала плечами. Она слишком хорошо знала Ла Флоретт.

— Бедный Клайв! — произнесла девушка. — Нищий лорд — существо, заслуживающее сострадания. Впрочем, не больше, чем самолюбивая актриса, которой вдруг предлагают стать чем-то вроде манекена в магазине. А это то, что мне придется сделать, если Лэффин настоит на своем…

— Чего он хочет?

— Он носится с каким-то сумасшедшим планом. Я должна принять предложение некоего господина, который продает конторки.

— Не понимаю…

— Я буду обязана ежедневно просиживать четыре часа у большого окна, одетая в зеленое платье, и делать вид, что пишу за конторкой, на которой… — она засмеялась, — будет стоять ваза с одной красной розой. Представляете себе эту картину?

Клайв Лоубридж долго молчал.

— Уж не сошел ли он с ума?

— О, нет! Тут кроется какая-то тайна. По словам доктора, в один прекрасный день появится человек и потребует, чтобы ему было передано послание, которое будет храниться в одном из ящиков конторки.

— Он сошел с ума, — заключил Лоубридж. — Вы, Бетти, должны решительно отказаться.

— Не знаю… Возможно, я буду вынуждена…

— Вынуждены?.. Я поговорю с этим старым болваном! Будущая леди Лоубридж не может сидеть в окнах торгашей…

Девушка ласково взяла своего спутника за руку.

— Клайв, у вас есть о чем думать помимо женитьбы. Так не будем же о ней говорить. Кстати, знаете ли вы Паутера?

— Паутера? Как же! Это директор международной конторы объявлений.

— И к тому же он держит на службе самого неприятного молодого человека в Лондоне. Этот молодой человек буквально не отстает от меня. Мне кажется, доктор Лэффин приставил его ко мне для слежки.

— Как его фамилия?

— Хольбрук. Клайв, милый, если представится случай, вздуйте его хорошенько!

— Он уже мертв! — торжественно заявил Клайв, поцеловав девушку в щеку.

Час спустя молодой лорд стоял перед зеркалом, тщательно изучая свой туалет. Он был, несомненно, очень красив. Целый ряд неожиданных обстоятельств превратили его из малоизвестного художника, зарабатывающего на жизнь не слишком оригинальными пейзажами, в носителя громкого имени.

Закончив одеваться, он позвонил лакею.

— Бенсон, вы, если не ошибаюсь, работали в клубе, прежде чем поступили ко мне?

— Так, милорд.

— Тогда вы должны знать всех. Установите мне точно, кто такой мистер Хольбрук из конторы Паутера.

— Слушаюсь, милорд!

— Еще, Бенсон! Мои сигареты испаряются с невероятной быстротой. Закажите сотню сортом похуже.

— Слушаюсь, милорд!

Бенсон видел, как доктор Лэффин во время последнего визита сунул в свой карман целую пачку сигар, но доносить на гостей не входило в его обязанности.

Глава 3

Мистер Паутер считался умнейшим и добрейшим из всех людей. Поэтому он с изумлением слушал дерзкие речи своего помощника Билла Хольбрука.

— Я ваш помощник, плохо оплачиваемый и заваленный работой, но, тем не менее, искренне вам преданный. Поэтому я напоминаю вам о деле мисс Бетти Карен, о котором вы, по-видимому, совсем забыли…

Мистер Паутер подскочил в кресле и посмотрел на Хольбрука поверх очков.

— Вы с ума сошли? — осведомился он.

— Еще нет, но близок к этому, — ответил Хольбрук. — Потому что ваша манера работать меня убивает!

— Никогда еще, — торжественно заявил Паутер, — я не слышал таких дерзостей от подчиненного! Мне следовало бы выкинуть вас на улицу, и я сам не понимаю, почему еще не сделал этого.

— Я сейчас объясню вам, почему, — сказал Билл Хольбрук, садясь верхом на стул и закуривая длинную сигару. — Потому что я единственный человек в Англии, который что-то понимает в деле рекламы… В моем лице вы имеете гения, который вас обогатит, и я не сомневаюсь, что в вашем завещании я найду свое имя! А теперь несколько слов о деле… С Бетти Карен общаться не просто. Я часами ожидал на ступеньках ее лестницы, чтобы поговорить с ней, но она всякий раз захлопывала передо мной дверь. А когда я попытался подойти к ней на улице, она позвала полицейского, и мне пришлось обратиться в бегство…

Паутер пристально смотрел на своего собеседника — молодого человека спортивного вида и двадцати трех лет от роду.

— Не падайте духом, — сказал он после небольшой паузы. — Могу вас уверить, что в конце концов эта девица согласится.

Хольбрук вернулся на свое место. Он был в большом затруднении. На вечер у него было назначено свидание с мистером Лэффином. Биллу очень хотелось добиться успеха, но он понимал, что почти безнадежно уговорить честолюбивую актрису стать рекламной куклой.

За пять минут до окончания работы к нему подошел мистер Паутер.

— Я забыл сказать, Хольбрук, что вам нужно посетить мистера Ламберга Стоуна, американского миллионера, торгующего котиковыми шкурами. Он приезжает в Лондон сегодня, и я уже разработал проект рекламы.

— Котики!.. Но котиками теперь почти не торгуют!

— Может быть, вы измените свое мнение, если я скажу, что повидать мистера Стоуна вы можете и в понедельник утром. Условьтесь о встрече и заходите ко мне за проектом. Сегодня у вас свидание с доктором, не так ли?

Билл кивнул.

— И постарайтесь узнать, что в самом деле кроется за этими конторками. Я видел их — они старого образца, и я не могу себе представить, что люди согласятся тратить деньги на их приобретение.

Билл улыбнулся.

— Я и так скажу вам, что за ними кроется — убийство, кровь!

Мистер Паутер широко открыл глаза.

— Как странно, что вам пришла в голову такая мысль… Доктор Лэффин говорил мне, что эти конторки были изобретены человеком, которого повесили за убийство жены!

Глава 4

Возле доков расположен квартал, подобного которому уже не найти в Лондоне. Он весь состоит из бедных, совершенно ветхих и запущенных домиков.

Один из них был сдан в аренду под чайную. Арендаторы поставили во главе заведения капитана Харвея Хеля, рыжего детину огромного роста, который каждому встречному жаловался на несправедливость английского суда, засадившего его на двенадцать месяцев в тюрьму за то, что он в пьяном виде потопил вверенный ему пароход. Менее охотно распространялся он о том, что ему, кроме того, с величайшим трудом удалось бежать из Калькутты, где ему угрожала смертная казнь за убийство, и из Сиэтла, где его разыскивал суд за хищение вверенного ему груза.

— Может быть, он хочет поставить вас на доставку рома в Соединенные Штаты? — спросил капитана его приятель Тэйлор, с которым они распивали в чайной пинту пива.

— Весьма возможно, — ответил тот, — и я охотно за это дело возьмусь!

При этом он бросил взгляд на часы и на дверь.

— Вы ждете кого-нибудь? — спросил Тэйлор.

— Весьма возможно…

С этими словами капитан вынул из кармана письмо и передал его Тэйлору. Тот надел очки и прочел по складам:

«Могу предоставить вам работу, сулящую крупные деньги. Предупреждаю, что работа необычная и сопряжена с опасностями. Если согласны, то ждите в чайной в 10 ч. 30 мин. С вами будет беседовать мой агент мистер Смит».

— Что это может значить? — спросил Хель.

— Наверное, перевозка спирта. В Лондоне есть синдикат, который зарабатывает на этом миллионы.

Капитан Хель пожевал губами.

— Не думаю. Впрочем, все может быть…

Через несколько минут в чайную вошел незнакомец, по виду — норвежский моряк. Хель подошел к нему, и тот сразу же заявил:

— Я Смит. Мне нужно говорить с капитаном Харвеем.

— Я тот, кто вам нужен.

…Незнакомец, видимо, хорошо знал местность, так как шел уверенно в этом лабиринте трущоб. Через четверть часа они свернули к развалинам старого сахарного завода.

— Место подходящее, — сказал Смит.

Немного помолчав, он добавил:

— Хель, я знаю ваши дела. Вы недавно вышли из тюрьмы. В Калькутте вы за двести фунтов убили человека. Если вы сделали это за двести, то как далеко вы пошли бы за пять тысяч?

— До самого ада и даже дальше, — не задумываясь, ответил Хель. — Кого нужно прикончить?

Незнакомец рассмеялся.

— Дорогой мой, на этот вопрос не так-то легко ответить.

— Ну, так дайте любую работу. Возить, что ли, ром в Штаты…

— Я не занимаюсь этим делом.

— Ну, все равно! Дайте мне заработать пять тысяч, и я ни перед чем не остановлюсь. Я вообще никогда ни перед чем не отступаю и никого не выдаю. Знаете, я мог бы засадить хозяина потопленного корабля на двадцать лет, так как утопил я эту посудину по его приказу. Кстати, сегодня утром я у него был и попросил немного денег…

— Знаю, — со скучающим видом перебил его Смит — Вы тогда получили от него тысячу фунтов за молчание и имели глупость отдать эти деньги женщине…

— Если я когда-нибудь до нее доберусь…

— Не доберетесь, потому что она уехала в Канаду! Вы видите, я все знаю о вас… Теперь вопрос: готовы ли вы работать на меня?

— Что мне придется делать?

— Разные дела. Между прочим, умеете ли вы управлять автомобилем?

— Еще не было автомобиля, на котором я не мог бы… — начал было Хель.

— Это может пригодиться. А теперь слушайте: за те пять тысяч, которые вам обещаны, вы обязуетесь сделать нечто, грозящее в случае неудачи пожизненной каторгой. В случае же успеха — разговор у нас пойдет уже не о пяти, а о пятидесяти тысячах, в дополнение к которым вам гарантируется доставка в любую страну, где вы будете в безопасности.

Хмель мгновенно выветрился из головы капитана.

— Пятьдесят тысяч? — запинаясь, проговорил он. — Вы шутите?

— Нисколько! Так вы согласны?

— Еще бы, черт возьми!..

— Вы покинете дом, в котором живете, купите новую одежду, чтобы иметь приличный вид, и поедете в Дартмур. Там вы поселитесь в отеле и дадите понять хозяину, что намерены приобрести небольшую ферму. Кроме того, вы немедленно купите подержанный автомобиль.

— А что мне с ним делать?

— Изучите все дороги в окрестностях Дартмура, особенно в сторону Бафа. Когда придет время и вы нам понадобитесь, мы дадим знать. Еще два слова… Вы, наверное, слышали о существовании общества «Сыны Рагузы»…

— Да, я знаю о нем. Там много моряков. Они разыгрывают какую-то лотерею… — стал вспоминать Хель, но Смит перебил его.

— Вступите в него под своим или чужим именем. Вы найдете, конечно, людей, которые согласятся поддержать вашу кандидатуру…

— Но какой во всем этом смысл? — спросил Хель, заглядывая в лицо собеседнику.

— Смысл в том, чтобы не задавать мне лишних вопросов. Ясно?..

Глава 5

Бенсон еще раз обвел взглядом стол, на котором все было приготовлено к чаю, и остался доволен своим искусством.

В это мгновение в комнату вошел Клайв Лоубридж.

— Отлично, Бенсон, — сказал он, поглядывая на часы. — Мисс Карен приедет сразу же по окончании дневного спектакля. Вы заказали автомобиль?

— Так точно, милорд. Осмелюсь доложить — я все разузнал относительно этого молодого Хольбрука. Он американец, родом из Огайо, и несколько лет состоял репортером в «Лондонском Герольде». Теперь он служит в рекламной конторе Паутера…

— Спасибо, Бенсон. Привыкаете к новой службе?

— Так точно, милорд.

— Она, думается, несколько приятнее, чем работа в клубе?

— Много приятнее, но…

— Но не так прибыльна, как вы думали? Что делать! Дядя оставил мне гораздо меньше, чем я ожидал.

— Это не удивляет меня, милорд. Покойного лорда Лоубриджа я частенько видел в нашем клубе. Он прямо сорил деньгами. За одну ночь он проиграл двадцать тысяч фунтов! Это был очень приятный джентльмен…

— А вы знали и моего кузена?

— Так точно, милорд. Мне не хотелось бы наводить вас на тревожные размышления, но в вашей семье творится что-то неладное. Достопочтенный Джон скончался от разрыва сердца, а ведь раньше никто не заикался о его болезни. Так же умер и ваш дядюшка, которого все считали необычайно крепким и долговечным человеком. И это несмотря на то, что оба находились под наблюдением такого опытного врача, как доктор Лэффин…

— Лэффина вы тоже встречали?

— Да. Он был членом нашего клуба.

В это время в передней раздался звонок, и Бенсон вышел. В комнату вбежала Бетти.

— Почему вы так серьезны, Клайв? Уж не случилось ли чего?

— Нет. Я беседовал с Бенсоном…

— С Бенсоном, вашим лакеем?

— Да, он знал моего дядю и кузена, знал их по клубу, в котором дядя просадил все свое состояние. Возможно, что и доктор оставил там немало денег…

Бетти села за стол.

— Доктор Лэффин всегда был очень беден, — сказала она, — хотя у него есть очень дорогие вещи. Однажды я вошла в комнату, не постучавшись, и увидела у него в руках чудесный золотой обруч с крупными бриллиантами. Он очень рассердился на меня и объяснил, что это всего лишь копия диадемы Изиды, не имеющая никакой цены. Но я уверена, что он солгал, и что бриллианты были настоящими…

Клайв закусил губу.

— Когда вы видели эту вещь?

— Примерно с год назад, сейчас же после одного очень странного происшествия в Дартмуре. Вы помните мой рассказ о двух монахах?

Клайв молча кивнул и задумчиво посмотрел на девушку.

— Этот человек навсегда останется для меня загадкой, — сказал он. — Но я не могу не чувствовать к нему некоторой признательности. Он не взял ни пенса за свои труды по опеке надо мной…

Когда через два часа Бетти подъезжала к зданию театра, оно было почти затемнено. Ван-Кампе, антрепренер, был склонен к экономии. Впрочем, на сей раз он имел для этого все основания. Заглянув через щелку в зрительный зал, Бетти обнаружила там всего человек семь, да и те, по-видимому, принадлежали к числу бесплатных. К девушке подошел помощник режиссера.

— Нечего сказать, аншлаг! — проговорил он.

— Да, не слишком утешительное зрелище.

— Этого следовало ожидать! Тоже мне музыкальная комедия, в которой нет ни намека на музыку, ни одной остроумной реплики! Видели вы объявление у кассы?

Бетти кивнула.

«Девушка из Фецца» шла две недели. А до этого семь недель были репетиции, и в итоге дирекция объявила, что через две недели все получат расчет, так как пьеса снимается с репертуара.

— Это касается и меня, мистер Тиллет? — спросила Бетти.

— Боюсь, что так, — ответил тот. — Директор крепко ругался, читая сегодняшние рецензии, в которых есть несколько нелестных замечаний и о вас. К тому же, вы знаете, что Ла Флоретт вас, мягко сказать, не любит…

Бетти хорошо знала это. Ла Флоретт, французская танцовщица, все время сидела рядом с Ван-Кампе на репетициях и неустанно трещала о том, насколько лучше все это делается во Франции. А Ван-Кампе был ее рабом…

В это мгновение открылась боковая дверь, и вошла осыпанная бриллиантами француженка.

— А, Карен! Я как раз хотела с вами поговорить. Вы отвратительная актриса, и голос ваш прямо ужасен, но у вас есть нечто, что вызывает мое восхищение. Это ваши волосы. Я обещала Шарлю, что узнаю ваш секрет. Вы надеюсь, не откажете?..

— Но здесь нет никакого секрета. Мои волосы сделала такими природа.

Ла Флоретт пожала плечами и высокомерно отрезала:

— Несомненная ложь! Так, кажется, говорится на вашем примитивном языке?

Бетти рассердилась.

— Как раз все то, что вы говорите, сплошная ложь! На самом деле вы уроженка Лондона. Кстати, я недурно владею французским и утверждаю, что вы говорите по-французски не лучше, чем я по-китайски.

— Вот как, вот как!

Ла Флоретт задыхалась от бешенства.

— Я покажу вам, как оскорблять актрис моего уровня! Вы — ничтожная хористка. Вы будете выброшены из театра сию же минуту!

Тут появился Ван-Кампе, кругленький, очень беспокойный человечек, который еще на ходу поцеловал руку Ла Флоретт.

— Гоните вон эту Карен! — прошипел он помощнику режиссера. — Выдать ей жалованье и вышвырнуть на улицу!..

Бетти прошла в свою уборную разгоряченная, но довольная. Она давно уже собиралась сказать Ла Флоретт то, что думала о ней. Отдышавшись, она решила немедленно обратиться к Феллю, молодому режиссеру, который обещал ей роль в своей новой постановке. Мысль эта ей очень понравилась, и она улыбнулась…

В это мгновение в дверь постучала камеристка.

— Доктор Лэффин, мисс.

Бетти тяжело вздохнула. С этим визитером не так легко было разделаться…

Глава 6

Доктор Лэффин, как всегда, был одет в строгое черное платье, которое делало его еще более высоким и тощим.

— Добрый вечер, дитя мое! Почему вы не играете? — спросил он.

— Потому что Ван-Кампе выгнал меня, — спокойно ответила девушка.

К ее удивлению, лицо доктора осталось невозмутимым.

— Выгнал вас? Так, так… Все, что ни делается, все к лучшему. Вы, наверное, вернетесь домой?

— Нет, я найду другую работу.

— На этот раз я лишен возможности ссудить вас деньгами, — сказал он.

— У меня есть немного… — начала Бетти.

— Но, к счастью, — чуть повысил голос доктор, — я могу иным способом вывести вас из затруднения. Повторяю, вам нужно всего лишь вернуться домой…

Лэффин вынул из кармана отпечатанный листок и молча положил на стол. Девушка прочла текст и с недоумением взглянула на доктора.

— Это реклама конторок?

— Реклама усовершенствованной конторки Мортимера, — произнес доктор. — Таких конторок на рынке нет. Хотя внешне между ними и обычными конторками нет большого различия. Предположим, что прекрасная молодая девушка сидит у окна за такой конторкой… Вы представляете, какая толпа будет собираться там?

Бетти резко перебила его:

— Вы опять возвращаетесь к этому идиотскому предложению?

Лэффин невозмутимо кивнул.

— Но это оскорбительно для меня как для актрисы!..

— А вместе с тем, плата удивительно заманчива: пятнадцать фунтов в неделю. Вы начинали бы в одиннадцать часов утра и заканчивали бы в четыре часа дня, — настаивал он.

— Я уже сказала вам, что не согласна!

— А я очень хотел бы, чтобы вы согласились. Я, который взял вас из приюта, который содержал вас на свои средства, дал вам кров, образование, подобие семьи…

Девушка с трудом сдерживала гнев.

— Доктор, будем откровенны друг с другом. Я прямо скажу вам: несмотря на те материальные выгоды, которые вы мне предоставили, моя жизнь была крайне несчастливой. Я не желаю просить вас о помощи и уверена, что получу роль в новой пьесе Фелля!..

Пока девушка говорила, Лоффин спокойно вынул из ящика тряпку и стал протирать спинку кресла. Помолчав, он сказал:

— К счастью, я недавно познакомился с молодым человеком, который может оказаться весьма полезным в случае, если договор будет заключен. Он мастер по части рекламы.

Бетти тотчас вспомнила о молодом человеке, который преследовал ее всю последнюю неделю.

— Этот человек ждет за дверью, — невозмутимо продолжал Лэффин. — И я позволю себе позвать его.

С этими словами доктор своим неслышным шагом подошел к двери и сказал:

— Входите, пожалуйста!

Бетти тотчас узнала юношу. Одет он был довольно небрежно. Вдобавок, на щеке у него темнело большое пятно от чернильного карандаша.

— Мы, кажется, встречались, мисс Карен, — сказал молодой человек. — Доктор просил меня переговорить с вами относительно конторок, которые мы взялись рекламировать. Насколько я понимаю, ваше имя не должно называться… Жаль! В таком случае…

— Как вас зовут? — резко перебила сто девушка.

— Билл Хольбрук.

— Мистер Хольбрук, прошу вас запомнить раз и навсегда, что я не желаю принимать участия в авантюре, которую вы затеяли!

— Но я…

Девушка сделала нетерпеливый жест рукой.

— Я не питаю иллюзий относительно своих талантов. Я далеко не блестящая актриса. Но я люблю и уважаю свою профессию и категорически отвергаю ваше предложение!

Мистер Хольбрук в недоумении провел рукой по волосам.

— Я очень удивлен, мисс Карен. Доктор сказал мне, что дело улажено…

— Простите меня, мистер Хольбрук, — вмешался доктор. — Мы переговорим с вами позже…

Когда Лэффин и девушка остались одни, доктор вынул щетку и стал чистить свою шляпу.

— Окно будет готово ко вторнику.

Бетти покачала головой.

— Я же сказала, что не согласна. В понедельник я увижу Фелля и надеюсь, что он займет меня в своей новой пьесе.

Доктор пожал плечами и произнес:

— Тогда знайте, что в тот самый вечер, когда вы выйдете на сцену, на улицах Лондона появятся листки, где будет сообщаться, что вы — дочь человека, повешенного за убийство вашей матери.

Девушка побледнела.

— Вы не посмеете этого сделать!

— Вы были слишком малы для того, чтобы сохранить воспоминание о процессе, — продолжал доктор, — но вы, может быть, помните, как бескорыстный врач взял вас из приюта и дал вам воспитание.

Доктор ошибался. Бетти помнила и бледного человека на скамье подсудимых, и судью, и зал суда. Она помнила и пасмурное утро, когда ее увозили в приют. Она помнила, наконец, и то, как встретившая ее там маленькая девочка, грызя яблоко, сказала: «Вот та девочка, папу которой сегодня повесили». Она не поняла тогда, что это значит, но от начальницы приюта узнала, что никогда больше не увидит бледного человека, которого очень любила и много плакала в первые ночи…

Пользуясь подавленным настроением девушки, доктор сказал:

— Вам предоставляется случай отплатить мне за то добро, которое я вам сделал. К тому же, могу добавить, что конторки, которые вам предстоит рекламировать, являются изобретением вашего покойного отца.

Девушка вздрогнула.

— Вы непременно хотите, чтобы я это сделала? Хорошо, но предупреждаю, что это будет последняя услуга, которую я вам окажу.

Доктор торжествующе посмотрел на девушку.

— Нет, не последняя. Я требую еще одной. Я хочу, чтобы вы навсегда забыли о маленьком происшествии в Дартмурском болоте и о той диадеме, которую видели у меня. Вам ясно? Если вы когда-нибудь заикнетесь об этом — вы вообще никогда больше не откроете рта!

Глава 7

В воскресенье утром с Бетти приключилось неожиданное происшествие. Она оказалась на берегу верхней Темзы, где отметила два явления — что неподалеку стоит Билл Хольбрук, и что около нее увивается огромная оса.

Бетти, всегда боявшаяся ос, испугалась.

— Насекомое из семейства осиных, — громко сказал Билл и повторил его название по-латыни.

Бетти, однако, было не до латыни. Она вскрикнула, пошатнулась и оказалась одной ногой в воде. В тот же миг Билл оказался рядом, поддержал ее, а свободной рукой отогнал так напугавшее ее насекомое.

— Всякий человек, спасающий прелестную актрису от преследования осы, работает на пользу отечества, мисс Карен, — сказал он. — Я узнал бы вас, даже если бы не был представлен вам вчера вечером. Ни у кого на свете нет таких волос, как у вас! Подумайте об этом, мисс Карен! Отдайте вашу судьбу в руки Паутера, или, еще лучше, в мои, и через месяц у вас будет всемирная слава! Я ведь тот, кто создал всемирную славу «Стопликскому крему для сапог»! Вы, надеюсь, знаете этот крем?