- Какого вы о нем мнения? - спросил Ральф девушку после того, как араб удалился.
      - У меня еще не составилось мнения о нем, - ответила уклончиво Джоан.
      - Он хороший друг и опасный враг, - многозначительно сказал Гамон. - Я предпочел бы, чтобы Лидия оказалась благоразумнее. Она обязана мне многим.
      Джоан подумала, что и он многим обязан Лидии, но она не была склонна вступать с ним в беседу. Вдруг он поднялся и сказал:
      - Я оставлю вас. Надеюсь, вы сами найдете свою спальню? Желаю вам приятных сновидений.
      Она ничего не ответила.
      В дверях он повернулся и с улыбкой обратился к ней:
      - Христианской женщине живется лучше, чем туземной - запомните это!
      Она продолжала молчать.
      - Через два дня вы выйдете замуж, - иронически продолжал он. - Быть может, вы хотите, чтобы я кого-нибудь пригласил на нашу свадьбу?
      - Вы ведь не осмелитесь пригласить английского священника?
      - Не осмелюсь? И все же нас обвенчают. Вам суждено встретить в день венчания своего старого знакомого.
      - Старого знакомого? - изумилась Джоан.
      - Да. Вы встретите преосвященного мистера Беннокуайта.
      И с этими словами он покинул комнату.
      Глава 26. У САДИ ГАФИЗА РАЗЫГРЫВАЕТСЯ АППЕТИТ
      Сади ожидал Гамона в курительной. Он настолько углубился в свои мысли, что не заметил его появления.
      Услышав голос Гамона, он испуганно вздрогнул:
      - Аллах! Как вы меня испугали! Она очень красивая девушка. Правда, она не в нашем вкусе - мы, арабы, любим более полных, но вы, европейцы, предпочитаете худых. Я никогда не мог понять, что вы находите в них хорошего.
      Но Гамона нелегко было обмануть - он понял, что Джоан произвела на Сади сильное впечатление.
      - Она вам больше нравится, чем Лидия? - осведомился он невинно, наливая своему гостю стакан виски с содовой.
      Сади пожал плечами.
      - В некоторых отношениях ваша Лидия совершенно невозможное существо.
      И это было дурным предзнаменованием - еще недавно Сади был о Лидии такого лестного мнения, что одно упоминание о ней приводило его в трепет.
      - Вы собираетесь завтра возвратиться в Танжер? - осведомился Гамон.
      Сади покачал головой.
      - Нет, я решил побыть здесь еще несколько дней: чувствую, что перемена обстановки благотворно влияет на меня; за последнее время мне пришлось пережить много волнений.
      - Но вы ведь обещали доставить сюда Беннокуайта?
      - Он приедет и без моей помощи. Я приказал одному из моих людей доставить сто сюда. Этот Беннокуайт явится куда угодно, лишь бы ему заплатили.
      - Вы что-нибудь знаете о нем?
      - Мне случалось встречаться с ним. Он - одна из наиболее любопытных фигур Танжера, - ответил Сади. - Прибыл к нам во время мировой войны, и я слышал, что в день большой битвы на Сомме он напился пьяным и дезертировал. Он совершенно безвольный человек и лишен каких-либо моральных устоев. Но ведь Беннокуайт не может совершить обряд венчания? Вы ведь рассказали мне, что он лишен сана.
      Ральф покачал головой.
      - Его имя значилось в списке английского духовенства, когда его объявили без вести пропавшим в битве на Сомме. Во всяком случае, я думаю, что он продолжает фигурировать в списке духовных лиц.
      - Но зачем вы собираетесь жениться? - неожиданно спросил Сади. - Я вижу, вы придерживаетесь старых правил.
      Ральф усмехнулся.
      - Это вовсе не так скверно, как вы думаете. Моя жена унаследует для детей титул лорда Крейза.
      И снова Сади пожал плечами:
      - Что за сумасбродная мысль! Вот такие идеи и повлекли крушение ряда ваших замыслов.
      - О чем вы говорите? - взволнованно осведомился Гамон.
      - Если ваши планы еще не рухнули, то крушение их не за горами. Или вы предпочтете, - добавил он, уловив на себе подозрительный взгляд Ральфа, остаться в Марокко, вне сферы досягаемости европейских государств.
      И потянувшись, он зевнул.
      - Я пойду спать. Могу вас обрадовать сообщением, что завтра утром я уеду в Танжер.
      Сади уловил удовлетворение в глазах Гамона и улыбнулся про себя.
      - И я пришлю вам вашего Беннокуайта, - добавил он.
      На следующее утро Гамон проснулся и с радостью узнал, что шейх уехал.
      Джоан гуляла в саду, но он не вышел к ней.
      Планы Гамона основывались не только на желании войти в ряды английской знати; в качестве зятя лорда Крейза он приобрел бы влияние и могущество, каких не смог бы добиться иными средствами.
      Он предполагал, что старый лорд не стал бы препятствовать желанию Джоан выйти за него замуж. И отлично знал, что если ему удастся заставить Джоан обвенчаться с ним, то перед посторонними она ничем не обнаружит подлинного отношения к нему.
      Он вскочил в седло и поскакал прогуляться в горы. И снова проехал мимо старого нищего. Недалеко от дороги паслась его изможденная кляча. Во время прогулки Гамону пришел в голову совершенно фантастический план.
      Вечером один из слуг ему доложил, что к дому приближается кавалькада. Гамон взял бинокль и принялся рассматривать скакавших к дому всадников. Их было трое. Двое из них были арабами, а третий нескладно сидел в седле и болтался из стороны в сторону, словно был пьян.
      Ральф сразу узнал его и поспешил навстречу достопочтенному Алимеру Беннокуайту.
      Беннокуайт свалился бы с лошади, если бы не предвидевшие возможность такого падения арабы. Они подскочили к нему и бережно сняли его с лошади.
      Беннокуайт обратил к Гамону свое побагровевшее лицо и, порывшись в кармане, вставил в глаз монокль.
      - Кто вы такой и что вам угодно? - спросил он высокомерно. - Вы заставили меня путешествовать по этой отвратительной стране, оторвали меня от моих скромных удовольствий... черт возьми, что вам угодно?
      - Мне очень жаль, что побеспокоил вас, мистер Беннокуайт, - сказал Ральф, внутренне потешаясь над алкоголиком.
      - Хорошо сказано, - удовлетворенно заметил пьяница. - Очень хорошо сказано, мой мальчик. Если вы мне дадите возможность отдохнуть слегка и покурить, то я буду вашим другом на всю жизнь. А если вы к тому же дадите мне глоток вина, то я буду ваш телом и душой.
      Джоан из окна разглядела пришельца и догадалась, кто именно приехал в дом Гамона.
      Неужели это был Беннокуайт, когда-то стройный, высокий юноша с аскетическим лицом?.. Она его видела всего лишь два раза, но почувствовала, что это был он. Что-то в его манерах, движениях, посадке головы напоминало ей о прежнем Беннокуайте.
      Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Затем отошла от окна и попыталась собраться с мыслями.
      Так, значит, Беннокуайт не погиб на фронте, он был жив - сумасбродный пастырь, кумир школьников, основатель фантастически-нелепого общества - и стал этим неряшливым и грязным бродягой?
      Каким образом удалось Гамону отыскать его? Беннокуайт совершит над ними обряд венчания - таков был замысел Гамона.
      Ральф и вечером не навестил ее, хотя она и была уверена в том, что он явится к ней в сопровождении своего гостя.
      Спальня ее примыкала к гостиной. Просторная комната была обставлена мебелью в стиле ампир. Окна гостиной были заделаны решетками. Джоан тщетно прождала Гамона до двенадцати часов ночи и легла спать. Рабыня принесла ей ночное белье, и Джоан накинула на себя просторную пижаму из белого шелка. Потушив свет, подошла к окну и задернула гардины.
      В то же мгновение она дико вскрикнула и отпрянула назад.
      На нее уставилось чье-то уродливое, напоминавшее маску лицо: за решеткой окна она увидела бородатого нищего. Он уставился на нее, а в зубах у него был зажат кинжал, поблескивавший в лунном свете.
      Глава 27. ВТОРИЧНЫЙ БРАК ДЖОАН
      Нищий услышал крик Джоан и исчез. Девушка вскочила на подоконник и попыталась посмотреть, куда он делся. Что ему было нужно? Зачем он явился сюда? Как проник в сад? Дом был погружен в глубокую тишину.
      Никто не слышал ее крика.
      После некоторых колебаний она отворила окно и выглянула в сад. Сквозь решетку увидела, что в саду никого не было. Озаренный лунным светом, он погрузился в покой На землю ложились прихотливыми тенями силуэты деревьев, и Джоан почудилось, что в этих тенях возникали и пропадали причудливые существа. Среди них ее глаз различил силуэт нищего, кравшегося вдоль стены.
      Еще мгновение - и он пропал из виду.
      Она попыталась установить связь между появлением нищего и Сади Гафиза. Не был ли этот нищий слугой коварного араба? Во всяком случае грозно блестевший кинжал предназначался не ей.
      Джоан легла спать, когда забрезжили первые лучи рассвета. Она проснулась поздно - разбудила ее рабыня, принесшая ей завтрак.
      - Зюлейка, ты помнишь старого нищего, которого мы встретили на дороге? - спросила она у рабыни. Хотя Джоан очень слабо владела испанским языком, но арабка привыкла к ее речи и понимала ее.
      - Да, - ответила рабыня.
      - Кто он?
      Девушка улыбнулась.
      - Таких, как он, много в Марокко. Говорят, что он соглядатай вождей.
      Так значит - это шпион Сади Гафиза! Зачем Сади Гафиз послал его ночью в дом Гамона? И снова ее охватил беспредельный страх перед Гафизом.
      Вскоре пришел Гамон, и ей пришлось отказаться от дальнейших размышлений над происшествием минувшей ночи и над неизвестными ей планами Сади.
      Гамон был в хорошем настроении и приветливо пожелал ей доброго утра.
      - Джоан, я хотел бы вас познакомить с достопочтенным Алимером Беннокуайтом. Если не ошибаюсь, вы уже встречались с ним. Вы найдете, что он сильно изменился с тех пор, как вы его видели. Он согласился обвенчать нас, и я надеюсь, что брачная церемония будет началом нашей новой и счастливой эры.
      Джоан ничего не ответила.
      - Неужели вы не образумитесь, Джоан? Я пытаюсь наставить вас на путь истины. Вы здесь находитесь в полном одиночестве - на протяжении сотен миль не найдется человека, который осмелился бы встать на вашу защиту, даже если бы я вздумал лишить вас жизни...
      - Когда вы хотите, чтобы...
      - Сегодня же...
      - Вы должны предоставить мне некоторый срок. Завтра...
      - Сегодня, - настаивал Гамон. - Я не могу терять ни одного дня. Я знаю моего приятеля Сади Гафиза. Он в достаточной степени проникнут уважением к святости брака, чтобы не рискнуть посягнуть на наш союз. Но если я буду ждать до завтра...
      Джоан и бровью не повела. В ее движениях сквозила железная решимость.
      - Я решительно отказываюсь выйти за вас замуж, - сказала она. - И если у мистера Беннокуайта осталась хоть частица чести, то он не осмелится обвенчать меня с вами.
      - В одном вы несомненно ошибаетесь: у мистера Беннокуайта не осталось этой частицы чести. Лучше всего было бы, если бы вы приняли его и лично убедились в этом.
      При дневном свете Алимер Беннокуайт выглядел еще ужаснее, чем вечером. Он дрожал, и Джоан почувствовала, как ее охватило отвращение, когда он нерешительно протянул ей руку.
      - Боже, какая неожиданность! Я вижу перед собой милую барышню из Крейза, - сказал он. - Какое любопытное совпадение, что мне суждено вторично венчать вас.
      Джоан в ужасе содрогнулась.
      - Я не собираюсь выходить замуж, мистер Беннокуайт, - сказала она. - Я обращаю ваше внимание на то, что если вы меня и обвенчаете, то это совершится вопреки моей воле.
      - Ах, оставьте эти тонкости! - воскликнул Беннокуайт. - Невесте не следует отказываться от жениха. Брак - нормальное состояние людей. Я всегда сожалел о том, что мне не пришлось...
      - Я не хочу ни под каким видом вступать в брак, - протестовала Джоан. Если я когда-либо и выйду замуж, то только за честного, достойного человека, и хочу, чтобы меня венчал столь же достойный во всех отношениях человек.
      Она выпрямилась, и глаза ее загорелись.
      - Теперь я знаю, что вы собою представляете! Я разгадала вас. И ничто вам не поможет, вам не укрыться за вашим паясничаньем и притворством. Вы воплощение дьявола на земле! Вы - олицетворение зла!
      У Джоан был поразительный дар угадывать наиболее уязвимые места людей. Вот и теперь она задела Беннокуайта за самое чувственное его место, и он злобно посмотрел на нее.
      - Я обвенчаю вас, - вскричал он в бешенстве, - хотя бы мне это стоило головы! И обряд, который я совершу, действителен и свяжет вас с ним навеки. Вы думаете, я шучу... вы... вы...
      Гамон схватил его за руку.
      - Спокойнее, - бросил он ему и поощрительно похлопал по плечу.
      Затем он обратился к Джоан:
      - Какой смысл сопротивляться судьбе и спорить! Он был достаточно хорош для первого вашего венчания и будет достаточно хорош для того, чтобы обвенчать вас вторично.
      - Я не выйду за вас замуж, - воскликнула Джоан и топнула ногой. Скорее я выйду замуж за нищего, который встретится мне на улице, скорее я выйду замуж за самого презренного вашего раба, чем за вас. Я не выйду замуж за убийцу и вора, за человека, который не остановится ни перед каким преступлением. Я скорее выйду замуж за...
      - За грабителя, - закончил за нее Гамон, вне себя от злобы.
      - Да, я предпочту выйти замуж за него, если вы имеете в виду Джемса Морлека. Я люблю его, Гамон, и буду его любить до последнего дня моей жизни.
      - Хорошо, пусть ваше желание исполнится, - прохрипел Гамон и удалился, оставив ее наедине с Беннокуайтом.
      - Как можете вы это делать, мистер Беннокуайт, как могли вы так унизить себя? - спросила девушка. - Неужели в вас не осталось ничего хорошего?
      Беннокуайт цинично выругался.
      - Я не нуждаюсь в поучениях и менее всего склонен их выслушивать от вас. Я докажу вам, что не глупее вас и не ниже вас по своему положению...
      - Но в нравственном отношении вы окончательно пали.
      Одно мгновение ей чудилось, что он кинется на нее с кулаками, но он овладел собою.
      Дальнейшая беседа Джоан с Беннокуайтом была прервана Гамоном, вбежавшим в комнату. Он волочил за собой кого-то. Джоан испуганно отпрянула назад Гамон привел с собой отвратительного нищего, так испугавшего ее ночью. Перед ней стоял отвратительный беззубый старик.
      - Вот, полюбуйтесь, - простонал Гамон. - Ваше желание исполнится. Вы хотели выйти замуж за нищего, вот жених. Ваше желание исполнится, можете провести с ним свой медовый месяц в пустыне.
      Джоан в испуге переводила взгляд с нищего на Беннокуайта и, несмотря на свое ужасное положение, она подумала, что еще никогда не находилась в обществе столь отвратительных людей.
      - Беннокуайт, возьмите ваш требник, - приказал Гамон. На губах его выступила пена, и он утратил всякую власть над собою.
      - Нам нужны свидетели, - сказал Беннокуайт, достав из кармана маленький молитвенник.
      Гамон снова выбежал из комнаты и вернулся в сопровождении полудюжины слуг.
      И под перекрестным огнем любопытных взглядов арабов Беннокуайт обвенчал леди Джоан с Абдул Аззисом. Гамон что-то шепнул своим людям по-арабски, Джоан подхватили на руки и вынесли в сад.
      Гамон сам потащил ее к воротам и грубо вытолкал на дорогу.
      - Вот так, теперь можешь забирать своего муженька и отправляться с ним в Крейз! - крикнул он. - Клянусь дьяволом, ты еще будешь рада возможности вернуться ко мне!
      Глава 28. В ОБЩЕСТВЕ НИЩЕГО
      Гамон вытолкал за ней нищего и закрыл ворота.
      Джоан попыталась сделать несколько шагов и, почувствовав, что силы покидают ее, рухнула на землю, потеряв сознание.
      Когда она пришла в себя и открыла глаза, то увидела, что находится в тени дерева. Лицо ее и волосы были смочены водой. Рядом стояла кружка. Старый нищий исчез. Джоан с усилием приподнялась на локтях. Нищий недалеко от нее возился со своей уродливой клячей. Что ей предпринять? Могла ли она рассчитывать на избавление от позора?
      Вдали она разглядела облако пыли. Несколько всадников скакали по направлению к дому Гамона, и когда приблизились настолько, что она могла разглядеть их, то увидела белые бурнусы арабов. На солнце сверкало оружие арабов было несколько; должно быть, это возвращался Сади Гафиз. От него менее всего можно было ожидать помощи.
      И снова она перевела взгляд на нищего. Старик тщательно сооружал у себя на голове подобие тюрбана из тряпок, и скоро все его лицо, за исключением бороды и красного крючковатого носа, было закрыто.
      После этого он приблизился к девушке, ведя под уздцы свою клячу.
      Она повиновалась его приказу и не прекословя вскочила в седло. Нищий повел лошадь, взяв вправо от дороги, ведущей в Танжер. Несколько раз оглядывался он назад - на дом Гамона и на всадников. Впереди отряда скакал Сади; за ним следовали его воины, и все они были вооружены.
      Неожиданно нищий изменил направление и пошел параллельно дороге, по которой скакали всадники. Вскоре они исчезли из виду. Нищий отвел лошадь за холм, скрывавший их от дома и сада Гамона. Он несколько раз беспокойно оглядывался, словно опасаясь, что Гамон одумается и бросится в погоню. Увидев, что его не преследуют, он направил лошадь к небольшой речке, намереваясь перейти ее вброд. Неожиданно в отдалении прогремел выстрел, и эхо гулко отдалось в горах. За первым выстрелом последовал второй.
      - Что это? - спросила по-испански девушка.
      Нищий покачал головой и не оглянувшись продолжал путь.
      Снова прогремел выстрел, и Джоан догадалась о причине стрельбы: выстрелы должны были привлечь внимание нищего и заставить повернуть обратно. Но тот, по-видимому, по-своему истолковал их, потому что подхлестнул клячу и заставил ее перейти на рысь, а сам побежал рядом.
      Вскоре они достигли опушки леса, где нищий оставил лошадь и девушку. Велев ей знаком не трогаться с места, он пошел назад и вернулся приблизительно через полчаса. Он помог девушке вскочить в седло, предварительно дав ей воды и поделившись с ней скудным запасом пищи. Джоан зажмурила глаза, чтобы не видеть его ужасного лица.
      Через некоторое время девушка и нищий расположились на привал. Старик заботливо разостлал для Джоан свои лохмотья, и девушка настолько была утомлена и обессилена, что впала в забытье, перешедшее в здоровый, восстанавливающий силы сон.
      * * *
      Ральф Гамон чувствовал себя отвратительно. Он сидел в кресле и сосредоточенно курил. Возбуждение и злоба, толкнувшие его на сумасбродный шаг, прошли, и он раскаивался в том, что сделал. В окно он видел, как нищий вел лошадь по склону холма. Зрелище это взволновало его, и он испустил хриплый вопль. Нужно в срочном порядке исправить допущенную ошибку.
      Среди его слуг был старик, служивший у него много лет. Ральф велел позвать его:
      - Ахаб, ты ведь знаешь нищего, что разъезжает верхом?
      - Да, господин.
      - Он увез женщину. Эта женщина должна вернуться ко мне. Ступай и приведи ее сюда, а нищему отдай эти деньги.
      И он протянул Ахабу пачку банкнот.
      - Если он будет сопротивляться - убей его.
      И Ральф поднялся на верхний этаж для того, чтобы понаблюдать, как его посланец выполнит возложенное на него поручение.
      Оглядывая окрестности, он обнаружил приближавшуюся к дому кавалькаду.
      - Сади, - проворчал он, поняв, что таится в этом визите.
      Было поздно возвращать Ахаба, и Ральф поспешил к воротам приветствовать своего гостя. Сади Гафиз спрыгнул с седла... Его тон и обращение совершенно изменились. Он уже не был предупредительным и угодливым воспитанником миссионерской школы - Гафиз превратился в повелительного и высокомерного арабского шейха.
      - Вы знаете, зачем я пришел сюда, Гамон, - сказал он. - Где девушка? Я хочу ее! Я предполагаю, что вы еще не женились на ней, да если бы и женились, то и это ничего бы не изменило.
      - Я не женился на ней, - медленно ответил Гамон, - но ее здесь больше нет.
      - Что это значит?
      - Моя дама предпочла выйти замуж за нищего. Она сказала, что скорее согласится выйти замуж за старика, просившего на дороге подаяние, чем за меня, и я выполнил ее желание.
      Сади онемел от изумления.
      - Полчаса тому назад их обвенчали, и теперь они находятся в пустыне.
      - Вы лжете, Гамон! - закричал Сади. - Вам не обмануть меня такими сказками. Я обыщу ваш дом так же, как Морлек обыскал мой.
      Гамон ничего не возразил. За спиной Сади стояли два десятка вооруженных воинов, и одного мановения руки их повелителя было достаточно, чтобы Гамон перестал существовать.
      - Вы можете обыскать весь дом, - спокойно ответил Гамон.
      Сади направился в соседние комнаты, но тут же вернулся к Гамону, отказавшись, по-видимому, от мысли обыскивать дом.
      - Я опросил слуг, и они подтвердили ваши слова. В каком направлении скрылись они?
      Гамон дал ему соответствующие указания, и Сади отдал своим людям приказ отправиться на поиски. Один из всадников несколько раз подряд выстрелил в воздух.
      - Можете делать все, что вам угодно, - мрачно проскрежетал Гамон. - Я больше не заинтересован в судьбе этой особы.
      Гамон лгал, но его поведение и слова обманули араба.
      - Вы были глупцом, разрешив ей уйти, - сказал он.
      - Если бы я не отпустил ее, то вы бы постарались меня убедить сделать это, - заметил Гамон.
      Сади снисходительно улыбнулся.
      Несколько минут спустя всадники Сади рассыпались по окрестностям в поисках нищего и Джоан.
      Гамон следил за ними из окна второго этажа и обдумывал создавшееся положение.
      Вынув из внутреннего кармана черный бумажник, он разложил перед собою документы, хранившиеся в нем, и начал просматривать их. Последний из документов был большим, мелко исписанным листом бумаги. Хиндхед, Джим Морлек и капитан Уэллинг, родовое имение Крейзов - все это было далеко, далеко, отделено от Гамона тысячами миль. Гамон знал содержание документа, но снова перечитал его:
      "Я пришел к выводу, что Гамон, которого я считал своим другом, собирается меня убить. Я хочу изложить обстоятельства, при которых нахожусь в плену в маленьком домике близ Хиндхеда. Следуя совету Гамона, я выехал в Марокко для осмотра копей, которые считал его собственностью. Затем мы тайком вернулись в Лондон, потому что он сказал, что для успеха нашего начинания следует оградить его полной тайной и необходимо избежать огласки сделки, связанной с продажей его части предприятия. Я подозревал, что показанные мне рудники на самом деле не имеют никакого отношения к его предприятиям, и он не является их владельцем. Прибыв в Хиндхед, я решил заплатить ему деньги лишь после того, как он докажет, что мои подозрения необоснованы. Я принял меры предосторожности, которые показались мне целесообразными. В Хиндхеде мои подозрения окончательно укрепились, и я отказался вручить ему требуемую сумму. И тогда он запер меня в кухне, поручив охранять меня арабу, привезенному им из Танжера. Они сделали попытку убить меня, и я боюсь, что в следующий раз..."
      На этом послание обрывалось. Гамон тщательно сложил этот обвинявший его в отвратительном преступлении документ и сунул его в бумажник. И снова вспомнил слова Джемса Морлека о жадной обезьяне, не решающейся разжать лапу из боязни упустить добычу.
      Между тем люди Сади напали на след беглецов, и Сади в сопровождении двух всадников поскакал к речке.
      После тщательных розысков им удалось отыскать следы лошади и найти убежище нищего и его жены.
      Глава 29. ИЗ ОГНЯ ДА В ПЛАМЯ
      Проснувшись, Джоан увидела Сади Гафиза. Он стоял, склонившись над нею, и пристально смотрел ей в лицо.
      - Где ваш друг? - спросил Сади, помогая ей встать.
      Джоан еще не совсем пробудилась от сна.
      - Мой друг? Уж не Абдулу ли имеете вы в виду?
      - Ах, вы даже знаете его имя? - вежливо осведомился Сади.
      - Что вы хотите от меня?
      - Я хочу доставить вас в Танжер к вашим друзьям, - ответил араб, но Джоан поняла, что это ложь.
      Она оглянулась в надежде увидеть нищего, но старик исчез, лишь кляча его продолжала пощипывать травку у речки. Сади приказал одному из своих людей привести лошадь и помог девушке сесть в седло.
      - Я был очень обеспокоен, - заговорил он на чистейшем английском языке, - когда мистер Гамон рассказал мне о безрассудной своей выходке. Я очень зол на него за это. Вы любите Марокко, леди Джоан? - вдруг спросил он.
      - Не особенно, - ответила она.
      Он улыбнулся.
      - Я так и предполагал, - и взглянув на нее, Сади добавил: - Как вам к лицу арабский костюм! Можно предположить, что вы рождены для того, чтобы его носить.
      При других обстоятельствах изысканная манера Сади изъясняться заставила бы ее улыбнуться. Он пошел рядом с ее лошадью, которую вел под уздцы его слуга.
      Вскоре они встретили остальную часть отряда Сади, Воины ожидали их у ручья.
      - Может быть, и к лучшему, что я не встретил вашего мужа, многозначительно сказал Сади. - Надеюсь, у вас нет причин жаловаться на него?
      Джоан не была расположена беседовать с ним и уклонилась от ответа.
      Ее взгляд упал на роскошно оседланного коня, приготовленного для нее. Вне зависимости от того, женился бы на ней Ральф Гамон или нет, ей пришлось бы поехать на этом коне вместе с Сади в его загородный домик.
      Сади не отходил от нее ни на шаг, продолжая беседовать на различные темы, и Джоан была поражена его осведомленностью в различных областях знаний и непринужденной манерой излагать свои мысли.
      - Я был агентом Гамона в Танжере, быть может, у вас даже сложилось впечатление, что я находился у него на службе? Но мне нравилось работать с ним. Он человек, свободный от угрызений совести и от чувства благодарности.
      Незадолго до захода солнца они расположились лагерем. Несмотря на то, что ночи были прохладны, мужчины намеревались спать под открытым небом и разостлали на земле свои бурнусы. Лишь для Джоан разбили палатку.
      - В полночь мы снова двинемся в путь, - сказал Сади. - Я хочу прибыть в Танжер до восхода солнца.
      Джоан не могла заснуть: она лежала, прислушиваясь к доносившимся до нее голосам, и наблюдала за тенями, отбрасываемыми на палатку отблесками костра.
      Понемногу голоса затихли и воцарилась тишина, время от времени нарушаемая лишь ржанием лошадей Джоан взглянула на часы. Было девять вечера. В ее распоряжении оставалось три часа - за это время она могла попытаться спастись бегством.
      Она отодвинула полог палатки и увидела перед собою темный силуэт караульного. Этот путь к бегству был отрезан. Она попыталась приподнять край палатки на противоположной стороне, но он был прочно прикреплен кольями к земле. После многократных попыток ей все-таки удалось выдернуть один из кольев и выбраться наружу.
      Перед ней расстилалась густая поросль шиповника - в ней можно было укрыться. Бесшумно поползла она к кустам. Джоан сознавала, что ее белое платье привлечет внимание стражи, и ее убежище будет открыто. Но все же, прежде чем арабы заметили беглянку, ей удалось доползти до кустов и укрыться в них. Часовой услышал потрескивание и шорох в кустах и что-то крикнул по-арабски.
      В отчаянии Джоан вскочила на ноги и побежала. В темноте она споткнулась о деревцо и упала. Выглянула луна и осветила окрестности. Это облегчило Джоан передвижение, но зато и арабы увидели ее.
      В лагере стало шумно - все поднялось на ноги. До слуха девушки доносились вопли взбешенного Сади, затем раздался стук копыт. Сади бросился в погоню за ней, Она знала это и не оглядываясь продолжала бежать. Ее попытка бегства была безрассудной, заранее обреченной на провал: все ближе и ближе раздавался храп лошадей и стук копыт... Еще минута, и всадник, обогнав ее, преградил путь.
      - О, моя роза! - вежливо сказал Сади и, соскочив с лошади, заключил ее в объятия. - Не этот путь приведет тебя к счастью... Эта ночь будет принадлежать нам... Я хочу...
      - В эту ночь ты умрешь!
      Сади обернулся с молниеносной быстротой. Рядом с ним стоял нищий.
      Джоан Карстон онемела от изумления и с ужасом уставилась на старика. Да, это был старый нищий, с которым ее заставил обвенчаться Гамон. Но у этого нищего был голос Джемса Морлека!
      Глава 30. ВОЛШЕБНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ
      Два выстрела прогремели одновременно, и Сади Гафиз с жалобным воплем упал на землю.
      - Скорей на коня! - бросил Джемс, вскочил в седло и быстрым движением посадил Джоан за собой.
      - Джемс! - прошептала пораженная девушка.
      Сильная лошадь, несмотря на двойную ношу, пустилась вскачь. Джемс оглянулся и увидел, что погоня остановилась - люди Сади, подскакав к раненому, сгрудились около него.
      - Мы выиграли десять минут. Если нам улыбнется счастье, то мы спасены.
      Джемс поступил очень разумно, предоставив лошади выбрать направление движения, ибо в ночной темноте он не был в состоянии ориентироваться.
      Погони не было слышно, но Джемс не строил никаких иллюзий относительно своей безопасности. Если Сади Гафиз был в состоянии отдать приказ, то, несомненно, его люди бросятся преследовать беглецов.
      После часовой скачки Джемс заметил, что лошадь начала уставать. Он соскочил с седла.
      - Здесь на краю пустыни в прежние времена был арабский сторожевой пост, - сказал он, - но я не уверен в том, что арабы этого поста окажутся для нас менее опасными, чем Сади Гафиз.
      Джоан взглянула на него и тщетно пыталась уловить под уродливыми чертами лица нищего черты милого ей лица.
      - Неужели это ты, Джемс? - спросила она.
      - Да, это я, - ответил он смеясь. - Я хорошо загримировался? В прежние времена мне случалось частенько показываться в этом облике. Если бы Сади был немного умнее, он должен был бы вспомнить об этом. Больше всего хлопот у меня с носом, потому что клей на солнце тает и все время приходится заново клеить себе нос. А все остальное очень просто.
      - Но у тебя нет зубов, - сказала она.
      - Нет, нет, все зубы на месте! Зубная щетка, немного мыла - и рот снова будет в порядке!
      После восхода солнца Джемс подвел лошадь к колодцу, расседлал ее и напоил.
      - Я боюсь, что не сумею накормить тебя, - сказал он. - Единственное, что я могу сделать...
      И он направился к ручью. Когда вернулся, перед Джоан был уже не уродливый старик, а Джемс Морлек.
      - Я не верю своим глазам, - прошептала пораженная девушка. - Боюсь, что все это сон, я проснусь и... - она задрожала при этой мысли.