1. ОХОТНИК ЗА ГОЛОВАМИ

Сказать, что капитан Майкл Бриксен не интересовался историей преступлений, что рассказы о грабежах и нападениях увлекали его меньше состязаний в гольф и что уголовные романы не принадлежали к числу предпочитаемых им книг, было бы неверно. Во всяком случае, этому не поверил бы никто, кто был знаком с его энергичной деятельностью в разведывательном департаменте министерства иностранных дел.

Его жизнь проходила в свиданиях с разным континентальным людом по ресторанам сомнительной репутации и в изучении подводных течений, относивших дипломатические суда в довольно неожиданные порты. Он дважды пересек Европу под видом рассеянного туриста в клетчатой паре и роговых очках. В утлой лодчонке, управляемой одним веслом, лично исследовал каждый вершок дунайского устья. После пяти бессонных ночей он открыл в глухой пивной под Будапештом секрет приготовлений к тайной мобилизации. Всей этой работе он отдавался с увлечением.

С большим неудовольствием покинул он Берлин в момент, когда, казалось, в руки ему едва не попал ключ к тайне договора между двумя государствами, возникшими на территории прежней Австро-Венгерской империи.

— Я получил бы фотографию документа, если бы вы дали мне лишние сутки, — заявил он с упреком своему начальнику, майору Джорджу Стэнсу, явившись к нему на следующее утро с докладом в Уайтхолл.

— Очень сожалею, — равнодушно возразил начальник, — но мы поговорили с премьер-министром Лакидии по душам и получили от него непосредственно текст договора… дело разрешилось просто. Майкл, вы знаете Эльмера?

Разведчик министерства иностранных дел присел на край письменного стола.

— Вы что ж, только для этого вызывали меня из Берлина? — спросил он с кислой улыбкой. — Заставили покинуть любимое кафе на Унтер ден Линден только для того, чтобы поговорить об Эльмере? Это тот Эльмер, который служит у нас бухгалтером?

Майор Стэнс кивнул головой.

— Он служил в счетном департаменте. Три недели назад он исчез, и проверка счетных книг показала, что он систематически утаивал суммы, находившиеся под его контролем.

На лице Майкла Бриксена промелькнула неприятная гримаса.

— Очень печально. Я его всегда считал приличным и безобидным человеком. Надеюсь, вы не собираетесь заставить меня искать его? Это дело Скотленд-Ярда.

— Нет, я не собираюсь посылать вас на поиски, — ответил медленно Стэнс.

— Не собираюсь потому, что… он уже найден.

В тоне его прозвучала странная и многозначительная нота. Прежде чем он достал из ящика стола лист бумаги, Майкл Бриксен уже понял, что случилось.

— Опять Охотник за головами? — прошептал он, подняв брови.

Стэнс пожал плечами.

— Вот записка.

Он подал Майклу лист бумаги, на котором пишущей машинкой было отпечатано:

«Вы найдете ящик у изгороди близ переезда через железную дорогу у Эшера.

Охотник за головами».

— Охотник за головами? — машинально повторил Майкл и присвистнул.

— Мы нашли ящик, — продолжал Стэнс. — В ящике лежала голова несчастного Эльмера, словно бритвой отрезанная от тела. Это двенадцатая голова за последние семь лет. Во всех случаях, за исключением двух, жертвой был человек, бежавший от правосудия. Даже если бы дело о договоре не получило благополучного разрешения, все равно я вызвал бы вас в Лондон, Майкл.

— Но ведь это дело полиции, — возразил молодой человек с неудовольствием.

— Ваш профессиональный опыт выше полицейского, — ответил начальник. — Министр хочет, чтобы вы взяли это дело в свои руки. С ним совершенно согласен министр внутренних дел, которому, как вам известно, подчинен Скотленд-Ярд. Пока что о смерти Френсиса Эльмера и о находке ящика решено не давать сведений в печать. Вам таким образом легче будет заняться делом, не ссорясь с полицией. Полиция, понятно, составила протокол, следственный судья вынес свое обычное постановление, но дело на этом пока и застряло. Единственное, что могу вам сказать, это то, что неделю назад Эльмера видела его племянница в Чичестере. Нам стало известно об этом раньше, чем мы узнали о его смерти. Племянницу зовут Адель Лимингтон. Она работает в кинематографической фирме Небворта, которая производит в настоящее время съемки в Чичестере. Небворт американец и, насколько можно судить, очень порядочный и симпатичный человек. Девушка чем-то там вроде статистки… Одним словом, поезжайте туда и повидайте ее. Вот вам адрес.

— Существует миссис Эльмер? — спросил Майкл, пряча в карман записку с адресом.

— Да, но она ничего не может сообщить полезного об убийстве. Между прочим, кроме нее, никто не знает, что Эльмер убит. Она целый месяц не видела мужа, и, надо думать, они вообще давно разошлись. Впрочем, смерть мужа оказалась для нее довольно выгодной. Он был застрахован на очень крупную сумму в ее пользу.

Майкл вновь внимательно прочел записку Охотника за головами.

— Интересно знать, что вы думаете об этом деле? — спросил он с любопытством.

— Думаю, что это какой-нибудь маньяк, решивший собственными средствами помогать правосудию. Но два исключения, о которых я упоминал, несколько меняют это впечатление.

Стэнс откинулся на спинку кресла и, нахмурив брови, сказал:

— Первое. Помните дело Виллита? Его голова была найдена два года назад в Клефеме. Виллит был очень порядочным человеком, честнейшей душой, пользовался всеобщим уважением и обладал довольно крупным состоянием. Второе исключение — Крюлинг, одна из первых жертв Охотника за головами. Он тоже был вне всяких подозрений, пользовался полным Доверием начальства, но за несколько недель до смерти немного помешался в уме. Записки убийцы отпечатаны всегда одной и той же пишущей машинкой… Вы сами можете. заметить, что правый угол буквы «у» отломан, что «г» стерлось и что строка имеет характерные неровности, свойственные машинке старого образца. Найдите человека, который пользуется такой машинкой, и почти безошибочно можно будет сказать, что вы нашли убийцу. Боюсь только, что машинку никогда не удастся найти, так как эта дурацкая полиция опубликовала фотографию записок с указанием на все особенности шрифта. Можно быть уверенным, что теперь господин Охотник пользуется своей машинкой исключительно для объявлений о смерти.

Майкл Бриксен вернулся домой после разговора с начальником недовольный и озабоченный более обычного. Он привык вращаться в мире высокой политики. Тонкости дипломатической игры были его специальностью и призванием, извращения же человеческой натуры, убийства и кражи занимали его не больше, чем занимает легкое и приятное чтение.

— Билл, — сказал он, обращаясь к маленькому фокстерьеру, лежавшему на ковре у кровати, — вот до чего мы с тобой дожили. Придется, брат, ехать смотреть на кинематографические съемки и знакомиться с девочкой… будь она проклята!

2. ПЛЕМЯННИЦА

Адель Лимингтон занимала маленькую комнатку в маленьком доме, но очень часто ей хотелось, чтобы комнатка была еще меньше. Тогда она, может быть, нашла бы в себе мужество попросить миссис Ватсон соответственно уменьшить квартирную плату. Статистки на съемках заняты были редко, а Джек Небворт платил только за рабочие дни. Он был расчетливый режиссер и снимал преимущественно домашние сцены, где можно было обойтись сравнительно небольшим числом актеров.

Адель была уже одета, когда миссис Ватсон принесла ей утреннюю чашку чая.

— Там вас хочет видеть какой-то молодой человек, — сказала хозяйка. — Он пристал ко мне, когда я шла за молоком. Очень вежливый молодой человек, но я ему сказала, что вы еще спите. Он с тех пор вот уже целый час бродит около дома.

— Он хочет видеть меня? — удивилась девушка.

— Так по крайней мере он сказал, — сухо ответила старуха. — Я спросила, не от мистера ли Небворта он, но он ответил, что нет. Если вы хотите поговорить с ним, можете воспользоваться гостиной, хотя мне вообще не нравится, когда молодые люди являются в гости к одиноким девушкам. Мой дом пользуется хорошей репутацией, и я желаю эту репутацию сохранить.

Адель улыбнулась.

— Что может быть приличнее утреннего посетителя, миссис Ватсон?

Она спустилась вниз и открыла парадную дверь. На дорожке спиной к ней стоял незнакомый господин. При звуке открывшейся двери он обернулся, и Адель увидела перед собой хорошо одетого молодого человека приятной наружности, с вежливой улыбкой снявшего шляпу.

— Надеюсь, ваша хозяйка не стала будить вас ради меня? Я мог подождать. Вы мисс Адель Лимингтон, если не ошибаюсь?

Адель кивнула головой и пригласила:

— Пожалуйста, войдите сюда.

Она провела незнакомого гостя в крошечную гостиную и, закрыв за собой дверь, ждала, что он скажет.

— Я журналист, — произнес молодой человек.

— Ах, это насчет дяди Френсиса? Надеюсь, ничего не случилось плохого? На прошлой неделе сюда приезжал сыщик. Они нашли его?

— Нет, они не нашли его, — с любезной улыбкой ответил гость. — Вы хорошо знали вашего дядю, мисс Лимингтон?

— Нет, — покачала головой девушка, — я видела его всего два раза в жизни. Мой отец поссорился с ним еще до моего рождения, и впервые я увидела дядю только после смерти отца.

Гость облегченно вздохнул, но Адель не могла понять, почему он почувствовал облегчение, узнав, что она была почти незнакома с дядей.

— Но, говорят, вы видели его в Чичестере? — спросил он.

— Да, я видела его. Я видела его в Гудвуд-Парке… Мы ехали компанией в шарабане, а он гулял по боковой дорожке. Он очень плохо выглядел и был чем-то озабочен. Когда я увидела его, он только что отошел от газетного киоска; у него в руках была сложенная газета и раскрытое письмо.

— Где находится этот киоск, вы не можете мне сказать? — быстро спросил молодой человек.

Адель сообщила точный адрес, и молодой человек записал.

— Вы больше его не видели?

Она покачала головой и с тревогой спросила:

— Вы думаете, правда, что с ним произошло несчастье? Я часто слышала от матери, что дядя Френсис очень странный человек и способен на разные поступки. Он сделал что-нибудь нехорошее?

— Да, — ответил молодой человек, — он совершил нехороший поступок, но к вам это не имеет никакого отношения. Вы не должны тревожиться. Вы известная киноактриса, если не ошибаюсь?

— О! — рассмеялась девушка, — киноактрисой я стану тогда, когда вы напишете обо мне в вашей газете.

— В моей газ…? — озадаченно переспросил молодой человек. — Ах, да! В моей газете, конечно!

— Я не верю, что вы журналист, — объявила вдруг Адель с внезапным подозрением.

— Вы ошибаетесь, — ответил он смущенно и после небольшой паузы назвал самую большую лондонскую газету.

— Я не актриса и, боюсь, никогда ею не буду, — продолжала она, успокоившись. — Хотя мне кажется, что это потому, что мне никак не может представиться случай выдвинуться, но в глубине души я боюсь, что мистер Небворт чувствует, что из меня все равно ничего не выйдет.

Майкл Бриксен вдруг ощутил внезапный интерес к кинематографическим делам. Впрочем, он честно должен был сознаться, что общий теоретический интерес нераздельно слился в его представлении с хорошенькой племянницей Френсиса Эльмера. Никогда он не встречал такой очаровательной, такой милой девушки.

— Вы собирались идти на съемку? — спросил он.

Девушка кивнула головой.

— Мистер Небворт будет недоволен, если я приду к вам в студию?

Девушка нерешительно улыбнулась.

— Мистер Небворт не любит посторонних посетителей.

— Неважно, я поговорю с ним. Вы ничего не имеете против, чтобы я повидался с ним?

— Меня это не касается, — холодно ответила Адель.

«Выражаясь языком моего начальника, я, кажется, свалял дурака», — подумал Майкл, выходя на улицу.

Розыски, которые он предпринял, заняли немного времени. Он быстро нашел газетный киоск, и газетчица сразу вспомнила о посещении Френсиса Эльмера.

— Он пришел за письмом, хотя письмо было адресовано не на имя мистера Эльмера, — заявила хозяйка киоска. — Очень многие адресуют свои письма на киоск. Это дает мне небольшой заработок.

— Он купил у вас газету?

— Нет, сэр, он не покупал газеты. У него была уже в руках газета… «Утренний телеграф», да, да, я хорошо помню. Я помню потому так хорошо, что на газете чернилами было отчеркнуто какое-то объявление в отделе личной корреспонденции. Я объявления не рассмотрела, но запомнила место, где оно было. У меня сохранился номер от того дня. Я сейчас вам покажу.

Она на минуту скрылась в заднем помещении киоска и вернулась с газетой в руках.

— Вот, тут шесть объявлений. Какое из них было отмечено, не могу вам сказать.

Майкл внимательно прочел все шесть объявлений. Безутешная мать умоляла сына вернуться, обещая, что «все будет забыто». Другое объявление было написано условным языком, но расшифровать его у Майкла не было времени. Третье было назначением свидания. Четвертое представляло собой рекламу средства для ращения волос. Но на пятом Майкл остановился. Объявление гласило:

«Обеспокоенному. Окончательные указания найдете в адресе, который я вам дал. Мужайтесь. Благодетель».

— Благодетель, — пробормотал Майкл Бриксен. — Скажите, вы не заметили… человек, который приходил за письмом, был чем-то озабочен, взволнован?

— Да, сэр. У него был такой вид, будто ему было не по себе… Страшно рассеянный. Можно было подумать, что он потерял голову.

— Очень тонкое наблюдение, — заметил Майкл.

3. ГЛАВНАЯ РОЛЬ

В студии фильмовой корпорации Небворта актеры и статисты в гриме и в костюмах ждали добрый час.

Джек Небворт нервно ворочался в кресле, чесал тонкими пальцами бритый подбородок и нетерпеливо поглядывал на большие стенные часы.

В одиннадцать Стелла Мендоза вихрем ворвалась в студию, неся с собой запах свежих фиалок.

— У вас в доме есть часы? — недовольно спросил Небворт. — Или вы думали, что съемка назначена на послеполуденное время? Вы заставили пятьдесят человек ждать себя, Стелла.

— Что же я могла сделать? — пожала плечами актриса. — Вы сказали мне, что мы едем на съемку в деревню, и, понятно, я не думала, что мы будем спешить. Я укладывала вещи.

— Конечно, вам не приходило в голову, что на съемках время — деньги!

Джек Небворт допускал три стычки с подчиненными в год. Это была третья. Первая была со Стеллой, вторая была со Стеллой и третья тоже была со Стеллой.

— Вы должны были явиться в десять. Все эти люди ждут вас в гриме и в костюмах с четверти одиннадцатого.

— Я-то здесь при чем? — нетерпеливо пожала плечами красавица.

— А вот при чем, — внушительно и медленно сказал Джек. — Идите в ложу номер девять и немедленно одевайтесь. Не забудьте снять жемчужные серьги. Вы играете хористку, умирающую с голода. Мы едем в Грифф-Тауэрс, и хозяину, у которого я снял дом, я сказал, что мы начнем съемку в три. Если бы вы были Мэри Пикфорд, Нормой Талмедж и Лилиан Гиш, вас можно было бы подождать, но Стелла Мендоза должна являться на работу ровно в десять… помните!

Джек Небворт поднялся с кресла и не спеша надел пальто. Оскорбленная и возмущенная девушка гневно следила за его размеренными движениями. Темные глаза ее метали молнии.

Стелла прежде была Маджи Стуббс, дочерью простого купца, но отвратительный Джек разговаривал с ней так, будто она по-прежнему была Маджи, а не знаменитая киноактриса, идол (так, по крайней мере, писала льстивая печать) экрана и публики всего мира.

— Хорошо, если вам угодно ссориться, Небворт, — пожалуйста. Я совсем могу не играть в вашем дурацком фильме. Подумаешь! Я знаю свое место и цену своему таланту. Вы должны переделать эту часть сценария. Я так хочу! Там слишком много мужских ролей, и меня ваши герои оттесняют на второй план. Неужели вы думаете, публика платит деньги за то, чтобы смотреть на мужчин?.. Вы не должны сердиться на меня, Небворт. Я знаю, у меня горячий темперамент. Но вы сами должны понимать, артистка моего склада не может быть деревянной!

— Постараетесь, чтобы ваша голова тоже не была деревянной, Стелла, — грубо ответил режиссер и подоспел к вспыхнувшей от негодования артистке. — Два года вы играли крошечные роли в Голливуде и ничего не привезли с собой в Англию, кроме острого языка и скверных манер. Я бы попросил избавить меня от этого! Темперамент! Знаю я эти темпераменты. Когда фильм наполовину накручен, темперамент представляет свидетельство доктора о болезни и объявляет, что не может больше участвовать в съемках, если жалованье не будет повышено ровно вдвое. Слава Богу, наш фильм накручен только на четверть или восьмую. Не хотите работать, убирайтесь ко всем чертям!.. И убирайтесь в таком случае поскорее!

Вне себя от ярости красавица пошевелила подкрашенными губами, хотела что-то сказать, повернулась и выбежала из студии.

Седоволосый Джек Небворт окинул взором толпу молчавших статистов.

— Вот когда случаются чудеса, — произнес он насмешливо. — Настала минута, когда маленькая фигурантка может сразу вступить на путь славы. Несчастный заморыш мгновенно может стать великой артисткой. В Голливуде такие вещи происходят каждый день. Глория Свенсон первый пример. Мэри Пикфорд — второй!

Статистки смущенно улыбнулись, но не ответили. Адель от волнения не могла произнести ни слова.

— Скромность неуместна в нашем деле, — продолжал Небворт с любезной улыбкой. — Кто из вас считает, что может справиться с ролью Розеллы?.. Говорю вам, роль эта будет передана теперь одной из статисток! Я покажу этим самомнящим темпераментам, что хороший режиссер может обойтись без знаменитой накрашенной дряни. Кто-то из вас просил вчера у меня роль… вы!

Его указательный палец остановился на Адели. С упавшим сердцем, побледнев, она выступила вперед.

— Шесть месяцев назад я делал вам пробу, — вспомнил он, и глаза его подозрительно уставились на девушку. — Что-то там не вышло… вы не помните?

Он обратился к стоявшему рядом помощнику. Молодой человек пожал плечами, тщетно напрягая память.

— Ноги? — нерешительно предположил он.

К счастью, старый Небворт понимал в женских икрах лучше молодого человека.

— Нет, ноги в порядке… Сделайте новую пробу и покажите мне.

Десять минут спустя Адель сидела рядом с режиссером в крошечной проекционной комнате. На экране, колеблясь и мигая, появлялось ее только, что снятое изображение.

— Волосы! — с торжеством воскликнул Небворт. — Я знал, что что-то было неладно. Стриженные волосы не годятся. Делают девушку слишком легкомысленной и самостоятельной. Вы отпустили их с тех пор?

— Да, мистер Небворт.

Он взглянул на нее с равнодушным удивлением.

— Очень хорошо… Идите в мастерскую и примерьте платье мисс Мендозы. Запишите ее фамилию, Гарри, — крикнул он в двери помощнику. — Возьмите девочку в мастерскую, оденьте и научите, как себя держать. Даю вам на это полчаса. Марш!

Как во сне Адель Лимингтон вышла из студии и направилась вслед за помощником режиссера в мастерскую. Это не могло быть явью… нет, нет, это не могло быть правдой! Она услышала сзади себя скрип песка под чьими-то шагами и в испуге оглянулась. Это был тот молодой человек, которого она видела утром, — Майкл Бриксен.

— Ах, пожалуйста, не задерживайте меня! — взволнованно сказала она. — Я получила роль… самую главную роль, вы понимаете!

Ее волнение было так очевидно, что Майкл не Посмел настаивать.

— Мне очень жаль… — начал он.

Но девушка не слушала и, кивнув ему головой, убежала в мастерскую. Из пачки бумаги, которую она лихорадочно сжимала в руке, выпал лист и, подхваченный ветром, прыгнул к ногам Бриксена.

Майкл с восхищением посмотрел вслед убежавшей девушке. Подняв отпечатанный на пишущей машинке лист, он рассеянно взглянул на него. Это было описание одной из картин сценария.

«Большая тюремная камера, освещенная керосиновой лампой. Сквозь чугунную решетку виден часовой и небо, покрытое грозными…»

— Боже мой! — воскликнул Майкл и побледнел.

Уголок «у» был отломан, «г» было стерто… Страница сценария была отпечатана на машинке, на которой Охотник за головами писал свои извещения об убийствах.

4. ЛОУЛЕЙ ФОСС

— Что случилось? — спросила Адель, увидев взволнованное лицо молодого человека.

— Откуда вы получили это?

Он показал ей отпечатанный на машинке лист.

— Не знаю. Это из какого-то другого сценария. Я видела этот листок, он не относится к роли Розеллы.

— Но это из того же фильма? — спросил Майкл быстро. — Кто может мне это сказать?

— Мистер Небворт.

— Где я могу его найти?

— Идите в ту дверь, и вы найдете его в студии.

Молодой человек молча повернулся и пошел в студию. Он знал, что ему предстоит довольно трудное объяснение. Джек Небворт недружелюбно взглянул из-под насупленных бровей на незнакомца. Он терпеть не мог, когда его отвлекали во время работы. Прежде чем он успел спросить, что угодно посетителю, Майкл подошел и снял шляпу.

— Вы — мистер Небворт?

Джек кивнул головой.

— Я самый.

— Вы можете уделить мне две минуты?

— Ни одной! — резко ответил Джек. — Кто вы, и кто вас сюда впустил?

— Я сыщик из министерства иностранных дел, — сказал Майкл, понизив голос, и выражение лица Небворта мгновенно изменилось.

— Что случилось? — спросил он тревожно и провел молодого человека в свой кабинет.

Майкл развернул перед ним на столе лист из сценария.

— Кто печатал это?

Джек внимательно осмотрел бумагу и покачал головой.

— Никогда этого листа я раньше не видел. В чем дело?

— Вы никогда не видели этого сценария?

— Нет, ей-Богу, не видел, но, постойте, я сейчас вызову заведующего сценариями. Он должен знать.

Небворт позвонил и приказал вошедшему слуге:

— Пожалуйста, попросите мистера Лоулея Фосса сейчас же прийти сюда.

— Чтение книг, составление сюжетов и разработка отдельных сцен всецело лежит на заведующем сценариями, — продолжал Небворт, обращаясь к, Майклу.

— Он не показывает мне никаких рукописей, прежде чем сам не убедится, что они заслуживают внимания. Да и тогда, конечно, еще не значит, что сценарий принят. Если сюжет плох, я о нем даже не слышу. Не слышу я, вероятно, и о многих хороших сюжетах, так как… — Небворт нерешительно помолчал, — так как, должен сказать, у Фосса и у меня не совсем одинаковые вкусы. Теперь, мистер Бриксен, может быть, вы скажете, почему вас интересует именно этот сценарий?

В нескольких словах Майкл объяснил, что его интересует не сценарий, а переписчик, и объяснил почему.

— Охотник за головами! — пробормотал Джек и задумчиво присвистнул.

Раздался осторожный стук в дверь, и в кабинет вошел Лоулей Фосс. Это был необыкновенно худой человек с темным, ястребиным лицом и живыми маленькими глазами. Лицо покрыто было глубокими морщинами, свидетельствовавшими о скрытой хронической болезни. Он подозрительно взглянул на Майкла.

— Я хотел повидать вас, Фосс, — сказал Джек Небворт, — по поводу листка, выпавшего из сценария «Розеллы». Вы разрешите сообщить мистеру Фоссу то, что вы мне сказали? — спросил он, обращаясь к Майклу.

Майкл в нерешительности замялся. Внутренний голос советовал ему не произносить имени Охотника за головами. Но, не вняв ему, он кивнул головой в знак согласия.

Лоулей Фосс бесстрастно выслушал рассказ, взял лист бумаги из рук Небворта и осмотрел. Глядя на писателя, невозможно было угадать, о чем он думал в эту минуту.

— В сценарии свыше тысячи листков. Мне трудно припомнить, к какой части относится этот лист. Но если вы позволите мне взять его с собой, я справлюсь в книгах.

Опять Майкл задумался в нерешительности. Ему не хотелось выпускать важную улику из рук; с другой стороны, улика без подтверждения и необходимых справок теряла значение. Он подумал и согласился.

— Ваше впечатление? — спросил Джек Небворт, кивнув головой на дверь, закрывшуюся за сценаристом.

— Он мне не нравится, — сухо ответил Майкл. — Первое впечатление не в его пользу, хотя очень возможно, что малый в этом деле ни при чем.

Джек Небворт вздохнул, Фосс часто доставлял ему неприятности и заботы. С ним иногда приходилось труднее, чем с Мендозой.

— Да, он странный тип, — заметил Джек, — хитрый и умный. Никогда не встречал более способного сценариста; он так запутывает положение, что сам черт не может выкрутиться, а потом всегда придумывает ловкую и остроумную развязку. Но человек он трудного характера… очень трудного!

— Представляю себе, — сухо ответил Майкл.

Они перешли из кабинета в студию. Майкл вспомнил, что слишком поспешно расстался с девушкой, и решил, что ей следует дать объяснения. Она посмотрела на него глазами, полными слез, когда он подошел к ней. Внезапность, с которой он покинул ее, унося страницу сценария, спугнула все ее мысли о фильме и радость от полученной роли.

— Простите, — извинился он, — мое появление здесь причинило вам неприятности. Я очень сожалею.

— А я ничуть, — улыбнулась она против воли. — Зачем вам понадобилась та страница из сценария… Вы сыщик, да?

— Да, — признался Майкл.

— Вы правду сказали, когда говорили, что дядя…

Адель умолкла, не решаясь продолжать.

— Нет, я сказал неправду, — ответил Майкл. — Ваш дядя умер, мисс Лимингтон.

— Умер! — прошептала она в ужасе.

Майкл кивнул головой.

— Его убили при очень странных обстоятельствах.

Лицо девушки вдруг побледнело.

— Это его голову нашли в Эшере?

— Откуда вам это известно? — спросил Майкл подозрительно.

— Сегодня об этом напечатано в газете, — ответила Адель, и Майкл мысленно проклял репортера, успевшего пронюхать о происшедшей трагедии.

Впрочем, рано или поздно она должна была узнать подробности дядиной смерти. Мысль эта его успокоила.

Появление Фосса освободило его от дальнейших объяснений. Сценарист обменялся с Небвортом несколькими словами, которых Майкл не расслышал. Режиссер подошел к нему и сказал, отдавая лист:

— Фосс не может установить, откуда появилась эта страница. Возможно, что рукопись была прислана со стороны. Возможно также, что мы получили ее в числе прочих бумаг от наших предшественников. Когда я купил эту студию, к нам перешли целые архивы, которых мы до сих пор не разобрали.

С нетерпением взглянув на часы, Джек Небворт закончил:

— А теперь, мистер Бриксен, я очень просил бы освободить меня. Мы едем на съемку за десять миль отсюда, и я вынужден поручить главную роль девчонке, из птичьей головы которой вы выдули сегодня все идеи, какие могли быть мне полезны.

Неожиданно для себя Майкл обратился к нему с просьбой.

— Вы разрешите поехать с вами на съемку?.. Даю вам слово, я никому не буду мешать.

Джек Небворт кивнул головой в знак согласия. Десять минут спустя Майкл сидел в шарабане рядом с девушкой, заменившей в фильме знаменитую Мендозу. Если бы нервы его не были так напряжены, он несомненно наслаждался бы таким соседством.

5. ХОЗЯИН ЗАМКА

Адель долго не заговаривала с ним. Сознание, что он насильно навязал ей свое общество, с одной стороны, очевидная нервозность девушки, переходившая в настоящую панику по мере того, как шарабан приближался к месту съемки, с другой, — делали беседу невозможной.

— Вижу, ваш мистер Лоулей Фосс тоже едет с нами, — произнес наконец Майкл, осторожно взглянув на соседку.

— Он всегда ездит на съемки, — ответила девушка, Почувствовав, что молчание становится невежливым, она прибавила: — Мы снимаемся в большом замке. Он принадлежит сэру Грегори Пенну.

— Вы уже бывали там?

Она посмотрела на него, нахмурив брови, и спросила недовольно:

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что мне приятно слышать ваш голос, — ответил молодой человек спокойно. — Сэр Грегори Пени? Мне кажется, я слышал где-то это имя.

Адель молчала.

— Он пробыл несколько лет на Борнео, если не ошибаюсь?

— Он отвратительный, — резко ответила девушка. — Я ненавижу его!

Причину ненависти она не объяснила. Майкл не решался расспрашивать ее, но вдруг она сама заговорила:

— Я два раза была в его замке. Там чудный парк, которым мистер Небворт уже несколько раз пользовался для съемок. Я тогда участвовала в них как простая статистка. У него очень странный взгляд на женщин, особенно на артисток… хотя я вовсе не считаю себя артисткой, — прибавила она поспешно. — Я хочу сказать, на женщин, которые играют не ради удовольствия, а ради заработка. Слава Богу, сегодня мы снимаем только одну сцену, и, может быть, его не будет дома, хотя, конечно, он будет. Он всегда там, когда я приезжаю.

Майкл взглянул на нее украдкой. Девушка была очень красива; его первое впечатление вполне подтверждалось на солнце и на свежем воздухе. Черты ее лица дышали невинностью, а темные глаза честно говорили о том, какие чувства вызывает в девичьем сердце восхищение сэра Грегори.

— Удивительно, что баронеты всегда изображаются негодяями в фильмах, — заметил Майкл, — а еще удивительнее, что все баронеты, которых я встречал в жизни, были образцами добродетели. Вы ничего не имеете против того, что я сел к вам в шарабан? — прибавил он, меняя тон.

Она строго взглянула на него.

— Откровенно говоря, вы мне немного мешаете. Видите, мистер Бриксен, сегодня в первый раз мне улыбнулось счастье. Такое счастье приходит маленьким статисткам только в романах, и я ужасно боюсь, справлюсь ли я с главной ролью. Вы очень взволновали меня сегодня. Но меня еще больше волнует, что первую съемку я должна делать в Гриффе. Я ненавижу Грифф, ненавижу! — воскликнула она страстно. — Этот громадный мрачный, как тюрьма, дом, эти отвратительные чучела тигров, эти страшные мечи…

— Мечи? — переспросил Майкл быстро. — Какие мечи?

— Все стены покрыты ими, мечами с востока. Меня дрожь пробирает, когда я смотрю на них. Но сэр Грегори от них в восторге. Когда мы были там в последний раз, он хвастался мистеру Небворту, что клинки так же остры, как были тогда, когда их хозяева дрались ими, а некоторым из них по триста лет. Он удивительно странный человек. Он может срезать мечом половину яблока на вашей руке и ни капельки не поцарапать, Это одна из его самых любимых шуток… Ах, вот и замок! Меня дрожь пробирает по телу.

Грифф-Тауэрс был типичным замком ранней викторианской эпохи. Над левым крылом подымалась громадная серая башня, но даже она не могла смягчить резкости прямоугольных линий. Адель была права: замок был похож на большую тюрьму. Вокруг парка возвышались голые каменные стены, лишенные зелени.

— Казарма какая-то! — заметил Майкл.

Адель испуганно отодвинулась в сторону и промолчала.

Шарабан въехал в широко раскрытые ворота и остановился на аллее, не подъезжая к дому.

Майкл сошел и увидел Небворта, уже распоряжавшегося расстановкой камер и прожекторов. Под деревьями стояла передвижная динамо-машина и три громадных дуговых лампы, назначение которых было дополнять солнечный свет.

— Ага, вы здесь? — бросил Джек. — Теперь прошу вас, мистер Бриксен, станьте куда-нибудь в сторону и не мешайте. Тут у меня по горло работы. Один Бог знает, как я справлюсь!

— Вы не можете использовать меня как… как у вас это называется?.. Как фигуранта? — тихо спросил Майкл.

Джек нахмурился и посмотрел на него подозрительно.

— Зачем вам это?

— У меня есть причины, и я обещаю вам, что буду старательно делать все, что вы прикажете. Правду говоря, я хочу остаться здесь до вечера, мистер Небворт, и мне нужен какой-нибудь предлог.

Джек Небворт пожевал губами, почесал выбритый подбородок и неохотно сказал:

— Ладно! Стойте здесь под рукой, я куда-нибудь вас приткну. Хотя, должен вам сказать, у меня и без того слишком много дела, чтобы возиться с любителями. Подвернетесь под руку, ваше счастье. Не подвернетесь — не моя вина!

К Небворту подошел высокий молодой человек с поэтически откинутыми назад кудрями. Он только что поговорил с Аделью и, удивленно подняв подкрашенные брови, смотрел на Майкла.

— Откуда этот тип, мистер Небворт? — спросил он намеренно громко, засовывая руки в карманы.

— Какой тип? — удивился режиссер. — Мистер Бриксен? Он участвует в фигурации.

— Фигурант? — усмехнулся молодой человек поэтической внешности. — Удивительно, как пролезают всюду эти фигуранты. Эта девочка Лимингтон сказала мне такое, что, ей-богу, я ушам не поверил!

— Вот как! — сердито усмехнулся Небворт. — Слушайте, мистер Конноли, я восхищен вашей работой далеко не в такой степени, чтобы позволить вам критиковать мои распоряжения. Я здесь хозяин, а не вы! Я ставлю фильм, а ваше дело вертеться перед камерой. Нужно, чтобы каждый помнил свое место.

— Никогда в жизни я не имел партнершей в фильме простую фигурантку!

— А вот теперь будете иметь, — проворчал Небворт, возясь с камерой.

— Мендоза, что бы о ней ни говорили, артистка… — продолжал возмущенный первый любовник.

Небворт не выдержал.

— Убирайтесь ко всем чертям, слышите? Когда мне понадобится мнение красивых молодых людей, я пошлю за вами. Тем временем сообщаю вам, что вы здесь лишний, другими словами, не занимайте места.

Красавец Конноли пожал плечами с таким выражением, что не только фильм теперь погиб, но что он, Конноли, снимает с себя за это всякую ответственность.

На крыльце стоял сэр Грегори Пени и смотрел на суетившихся людей. Это был коренастый человек, загоревший под солнцем Борнео до того, что кожа его приняла прочный медно-красный цвет. На лице темнели бесчисленные морщины, глаза смотрели из узких припухших щелок. Круглый, женский, подбородок свидетельствовал о вероломном и неустойчивом характере.

Майкл внимательно осмотрел его, проходя мимо. Вынув из зубов сигару, хозяин замка быстрым движением поправил усы и крикнул:

— Добрый день, Небворт!

Голос его был резок и жесток. Можно было подумать, что его никогда не смягчали ни смех, ни ласка.

— Добрый день, сэр Грегори, — ответил Небворт, подходя к крыльцу. — Простите, что я приехал с опозданием.

— Пустяки, — успокоил его Пенн. — Правда, я думал, что вы приедете раньше, и напрасно ждал. Привезли мою девочку?

— Вашу девочку? — переспросил его Небворт с откровенным удивлением. — Вы хотите сказать — Мендозу? Нет, она не приехала.

— Я говорю не о Мендозе, а о другой, такой черненькой! Не сердитесь, я пошутил.

«Кто может быть эта девочка?» — подумал в недоумении Джек, ничего не слышавший о двух драматических встречах хорошенькой фигурантки с баронетом на прошлых съемках. Загадка, впрочем, скоро разъяснилась, так как баронет сошел с крыльца и направился к Адели Лимингтон, стоявшей под деревом и перечитывавшей сценарий.

— Добрый день, славная барышня, — произнес он, слегка приподымая шляпу.

— Добрый день, сэр Грегори, — ответила Адель холодно.

— Вы не держите своих обещаний, — сказал он с упреком и укоризненно покачал головой. — Ах, женщины, женщины!

— Я не помню, чтобы давала обещания, — спокойно возразила девушка. — Вы просили меня пообедать с вами, но я вам тогда же сказала, что это невозможно.

— А я посылал за вами автомобиль. Ну, не сердитесь, не сердитесь…

Майкл видел, как сэр Грегори коснулся руки девушки якобы отеческим жестом, заставившим Адель содрогнуться от отвращения.

Она вырвала руку и, повернувшись к баронету спиной, побежала к Небворту уточнить смысл простой и вполне понятной фразы в сценарии.

Старый Джек не был глуп. Он взял из рук девушки сценарий, терпеливо объяснил все, что не нуждалось в объяснениях, и, взглянув поверх страницы на девушку, твердо решил про себя, что делает съемку в Грифф-Тауэрсе в последний раз.

Джек Небворт был строгого поведения… Его взгляд на женщину был прямо противоположен взглядам сэра Грегори Пенна.

6. МЕЧИ И БАГ

Компания, участвовавшая в съемке, передвинулась в сторону, оставив Майкла наедине с баронетом. С минуту сэр Грегори Пени смотрел вслед уходившей девушке, и глаза его замаслились. Вспомнив вдруг о присутствии Майкла, он, спохватившись, обернулся и холодно спросил:

— Кто вы такой?

— Я фигурант, — объяснил Майкл.

— Фигурант? Это вроде статиста или маленького актера? Красите брови, пудрите лицо и тому подобное? Какая ужасная жизнь для мужчины!

— Бывает хуже, — возразил Майкл, сдерживая отвращение к собеседнику.

— Вы знаете эту барышню… как ее, Лимингтон? — спросил вдруг баронет.

— Я знаю ее очень хорошо, — соврал сыщик.

— Ах, конечно, вы знаете ее, — оживился хозяин Грифф-Тауэрса. — Очень славная девочка. Совершенно не похожа на обыкновенную артисточку. Вы можете привести ее сегодня обедать? Она пойдет с вами, как вы думаете?

Странный блеск в глазах сэра Грегори свидетельствовал, что этот человек, несомненно, был нездоров. Майкл с интересом изучал тучную, неуклюжую фигуру. Это было примитивное животное, снабженное мозгами. Кроме мозгов, он, вероятно, обладал еще чем-то, так как иначе вряд ли получил бы правительственное назначение в колонии.

— Вы не снимаетесь? Если вы свободны, пойдемте, я вам покажу мою коллекцию мечей, — предложил баронет.

Майкл понял, что хозяин замка желает завязать с ним дружбу, чтобы приблизиться к Адели.

— Нет, я не снимаюсь, — ответил он.

Приглашение доставило ему искреннее удовольствие. Еще по дороге в замок он решил, что не покинет Грифф-Тауэрса, не осмотрев коллекции.

— Да, да… удивительно симпатичная девочка! — бормотал баронет, ведя Майкла к крыльцу. — Совершенно непохожа на обыкновенных артисток. Молоденькая, наивная, невинное дитя! Ах, эти ваши ученые женщины приводят меня в ужас. Терпеть не могу! Женщина должна быть как… как цветок весной. Дайте мне скромный подснежник или фиалку, и я отдам вам за них целый розовый куст. Ха-ха-ха!

Майкл слушал, воздерживаясь от замечаний. Голос толстяка звучал так отвратительно, что он крепко сжимал кулаки в карманах, подавляя в себе желание отхлестать его медно-красные пухлые щеки.

Баронет, шутя и посмеиваясь, ввел гостя в широкую прихожую и отворил дверь в громадный кабинет. Майкл увидел знаменитые мечи.

Их были сотни — кинжалы, стилеты, сабли, ятаганы, обоюдоострые мечи рыцарей-крестоносцев.

— Ну, как вам нравится? — спросил сэр Грегори с гордостью коллекционера. — Все это редчайшие вещи, мой мальчик, и нигде в мире вы не найдете копии. Но это все пустяки! Вот смотрите…

Он подвел Майкла к стене, уставленной полками с книгами, и снял с бронзовой подставки два больших меча.

— Что вы скажете, а?

Пенн извлек меч из ножен.

— Эта штучка может расщепить самый тонкий волос и может вас самого разрубить пополам так, что вы даже не успеете понять, что случилось!

Какая-то мысль пришла ему в голову. Выражение его лица изменилось, он быстро спрятал меч в ножны.

— Это суматринские мечи? — спросил Майкл.

— Я привез их с Борнео, — коротко ответил баронет.

— С родины охотников за головами?

Сэр Грегори оглянулся, брови его нахмурились.

— Нет, я привез их из голландской части Борнео.

Несомненно, вид меча вызвал в нем какие-то неприятные воспоминания. Он несколько секунд молчал, мрачно глядя под ноги и шевеля губами:

— Я убил человека, которому принадлежал этот меч, — пробормотал он, и Майклу показалось, что он говорит с самим собой. — Вернее, я думал, что убил его. Да, надеюсь!

Он обвел взглядом комнату и указал Майклу на кресло.

— Садитесь, Как-Вас-Там! — сказал он тоном приказа. — Выпьем чего-нибудь.

Он позвонил. К удивлению Майкла, на звонок явился темнокожий туземец крошечного роста, в яркого цвета пиджачке. Сэр Грегори отдал приказание на языке, не знакомом Майклу, — на малайском, по-видимому, Слуга исчез и через минуту вернулся с бутылкой и двумя стаканами на подносе.

— Я не держу белой прислуги, — объяснил баронет, разливая вино. — Этого малого я привез в прошлом году с Суматры и лучшего лакея вообще никогда не имел.

— Вы каждый год ездите на Борнео?

— Почти каждый год, — кивнул головой сэр Грегори. — У меня стоит своя яхта в Саутхемптоне. Если я год не повидаю эту проклятую страну, я становлюсь больным. Разве в Англии можно жить? Вы встречали когда-нибудь этого старого дурака Лонгваля? Ничего. Небворт познакомит вас с ним. Старый напыщенный дурак, живущий в прошлом и одевающийся так, словно он реклама для виски. Хотите еще?

— Я еще не допил своего стакана, — ответил Майкл с улыбкой, и глаза его вновь остановились на страшных суматринских мечах. — У вас давно они? Они выглядят совсем новыми.

— Новыми! — усмехнулся баронет. — Им по меньшей мере триста лет. Но я получил их всего год назад. — Он снова круто переменил предмет разговора и продолжил: — Вы мне очень нравитесь, Как-Вас-Там-Звать! У меня вообще нрав такой: либо сразу понравился, либо сразу ко всем чертям. Вы парень, с которым приятно было бы пожить на Востоке. Там, сударь мой, я заработал два миллиона. Восток полон чудес, самых невероятных чудес! — сэр Грегори почесал затылок и посмотрел на Майкла прищуренными глазами. — Полон хорошей прислуги. Вы хотели бы посмотреть на безупречного слугу, на идеал слуги?

Голос его звучал странно, и Майкл поспешно кивнул головой в знак согласия.

— Хотите посмотреть на раба, который никогда не задает никаких вопросов, беспрекословно исполняет все приказания и который никого на свете не любит, кроме меня, — он потрогал пальцами подбородок, — и ненави— дит смертной ненавистью всех, кого ненавижу я сам… Одним словом, хотите видеть Бага?

Пенн встал из-за стола и тронул у края костяную кнопку. Тотчас в дальнем углу комнаты раздвинулась стена, обнаружив узкий проход. В первую минуту Майкл ничего не увидел, но мгновение спустя глазам его предстала наводящая ужас фигура. Майклу понадобилось все самообладание, чтобы удержать восклицание, едва не сорвавшееся с его побледневших губ.

7. БАГ

Это был громадный орангутанг. Притаившись в углу и пристально вглядываясь маленькими глазами в гостя, он выпрямился во весь свой шестифутовый рост. Громадное тело было покрыто густой длинной шерстью; руки были так длинны, что касались пола. На нем была синяя рабочая блуза и синие широкие штаны, схваченные ремнем у пояса.

— Баг! — позвал сэр Грегори таким мягким, ласковым голосом, какого Майкл в нем не подозревал. — Иди сюда.

Громадная фигура отделилась от стены и вышла на середину комнаты.

— Этот человек мой друг, Баг.

Чудовище протянуло лапу. На мгновение рука Майкла ощутила мягкую, шелковистую шерсть. Баг поднес лапу к ноздрям и странно всхлипнул: единственный звук, который он издал.

— Принеси папирос, — приказал Пенн.

Обезьяна тотчас вышла в соседнюю комнату и вернулась с коробкой.

— Не эти, — сказал Пенн, — другие, поменьше.

Он говорил четко и раздельно, как разговаривают с глухими или слабоумными. Не колеблясь ни секунды, Баг вернул коробку на место и принес другую.

— А теперь унеси отсюда виски и содовую.

Орангутанг повиновался. Он отнес стаканы в буфет, не пролив ни капли.

— Спасибо, Баг, это все.

Без звука обезьяна повернулась к хозяину спиной и исчезла в стене. Сэр Грегори нажал кнопку. Дверь закрылась.

— Совсем, как человек, — прошептал ошеломленный Майкл.

Сэр Грегори Пени усмехнулся.

— Лучше, чем человек. Такого преданного друга среди людей не найдешь.

Взгляд его скользнул по суматринским мечам и потупился.

— Где он у вас живет?

— У него собственное небольшое помещение, и он содержит его в удивительной чистоте. Он ест вместе с прислугой.

— Боже! — воскликнул Майкл.

Баронет, довольный его удивлением, улыбнулся.

— Да, он ест вместе с прислугой. Они боятся его, но уважают: он очень мил с ними и делает вид, что не замечает их страха. Вы знаете, что было бы, если бы я сказал: «Этот человек мой враг?» — Пени показал пальцем на грудь Майкла. — Он разорвал бы вас на клочки. От вас мокрого места не осталось бы. И в то же время он может быть чрезвычайно мил и ласков… Да, он может быть мил и ласков. А какой ловкач! Он почти каждую ночь выходит на прогулку, и ни разу от соседних крестьян я не слышал жалоб. Никогда ничего не украл, никого не напугал. Он минует жилье, уходит прямо в лес, и если убьет кого-нибудь, то разве что зайца или сову.

— Давно он у вас?

— Восемь или девять лет, — ответил баронет, поднимаясь с кресла. — Ну, теперь пойдемте, посмотрим на ваших актеров! Славная девочка, не правда ли? Вы не забыли, что сегодня обедаете с ней у меня? Как ваша фамилия?

— Бриксен, — ответил Майкл. — Майкл Бриксен.

Сэр Грегори рассеянно пошевелил губами.

— Будем помнить… Бриксен… Нужно будет сказать это Багу. Ему будет интересно узнать.

— Неужели вы думаете, он меня узнает?

— Узнает! — самодовольно усмехнулся баронет. — Не только узнает, он найдет вас, где бы вы ни спрятались. Вы заметили, как он нюхал лапу после рукопожатия? Он наводил о вас справки, мой мальчик. Если я ему скажу: «Возьми это и передай Бриксену», — он разыщет вас в два счета!

Когда они подошли к той части сада, где происходила съемка, первая сцена уже была снята. На лице Джека Небворта сияла довольная улыбка, по которой можно было заключить, что страхи Адели не оправдались. Первый опыт прошел вполне удачно.

— Не девушка, а золото, — весело повторял режиссер. — Родилась актрисой, создана для сцены! Золото, говорю вам… Что вам угодно?

Последние слова относились к мистеру Конноли, испытывавшему обычное волнение всех первых любовников. Он находил, что режиссер не обращает достаточного внимания на его художественные успехи.

— Я хотел сказать, мистер Небворт, что вы меня губите! Меня совеем не заметно в фильме. Сколько мы накрутили, а я показываюсь всего на тридцати метрах, Это несправедливо, вы сами должны знать! Моя роль настолько важна…

— Она совсем не важна, — оборвал его Джек. — Главная жалоба Мендозы как раз и состояла в том, что вы слишком много места занимаете в фильме.

Майкл осторожно оглянулся. Сэр Грегори Пенн успел отойти в сторону и подкрался к девушке, стоявшей у опушки. Адель была так счастлива, что даже его встретила с радостью.

— Крошка моя, я хочу поговорить с вами, прежде чем вы уедете, — сказал он медовым голосом, и девушка улыбнулась.

— Я слушаю, сэр Грегори, вы выбрали хорошую минуту.

— Я хочу сказать, что глубоко сожалею о том, что было в прошлый раз. Я всей душой согласен, что девушка должна целоваться с теми, кто ей нравится. Разве я не прав?

— Конечно, вы правы, — ответила Адель. — Не будем больше об этом говорить, сэр Грегори.

— Я не имел права пытаться поцеловать вас против вашей воли. А особенно тогда, когда вы были моей гостьей. Вы можете простить меня?

— Я прощаю вас, — сказала девушка и сделала движение, чтобы уйти.

— Вы придете обедать? — он кивнул головой в сторону Майкла. — Ваш друг обещал мне, что приведет вас.

— Какой друг? — Адель удивленно подняла брови. — Мистер Бриксен?

— Он самый. Не понимаю, что вам нравится в такого рода людях. Нет, нет, я ничего против него не имею! Наоборот, он очень симпатичный молодой человек и очень мне нравится. Вы придете обедать?

— Боюсь, что не смогу, — ответила Адель, чувствуя прилив прежнего отвращения.

— Крошка моя, — сказал баронет, и лицо его вдруг изменилось, — нет ничего, что я пожалел бы для вас! Зачем ломать вашу хорошенькую головку над тем, как угодить старому дураку Небворту? Зачем мучить себя ненужной работой, какими-то съемками? Я дам вам все, что пожелаете, подарю лучший автомобиль, какой только можно купить за деньги.

Маленькие глазки его запылали страстным пламенем. Девушка содрогнулась и прошептала:

— Мне ничего не нужно, сэр Грегори.

Она была сильно рассержена на Майкла Бриксена. Какое он имел право принять от ее имени приглашение на обед? Как он посмел назвать себя ее другом?

— Вы придете обедать… он приведет вас, — повторил Пенн глухим голосом. — Я хочу, чтобы вы пришли… слышите? Для вас отведены квартиры в доме старого Лонгваля. Вы легко можете уйти, оттуда незаметно.

— Напрасно вы уговариваете меня. Вы, вероятно, сами не понимаете, что говорите, сэр Грегори, — возразила она спокойно. — Вы оскорбляете меня, и я не желаю вас слушать.

Круто повернувшись, она ушла. Майкл хотел остановить ее, но она быстро прошла мимо, высоко подняв голову и сжав губы так решительно, что он без труда догадался о причине ее гнева.

Рабочие сложили тем временем аппараты, камеры и прожекторы. Актеры устремились к шарабану. Майкл заметил, что Адель намеренно заняла место между Джеком Небвортом и длинноволосым героем фильма. Она не хотела ехать в обществе сыщика.

Когда он садился в шарабан, сэр Грегори подбежал к нему и схватил за рукав.

— Вы обещали, что приведете девочку…

— Если я обещал, — прервал его Майкл, — стало быть, я был пьян. Ваше виски ударило мне в голову. Мисс Лимингтон сама себе госпожа, и, конечно, она никогда не согласится обедать наедине с вами или с другим мужчиной.

Он ждал, что баронет рассердится и покроет его бранью, но сэр Грегори неожиданно улыбнулся и любезно помахал рукой на прощанье.

Когда шарабан выезжал из ворот замка, Майкл оглянулся и увидел, что сэр Грегори оживленно разговаривает с высоким худым человеком. Майкл узнал в высоком человеке Фосса и удивился, что могло задержать сценариста в замке? Глаза его невольно перешли на окна замка, за которыми в скрытом, темном помещении сидел, притаившись, Баг и ждал хозяйского приказа идти на доброе или злое дело.

Майкл Бриксен невольно содрогнулся и перевел глаза на дорогу.

8. МИСТЕР ЛОНГВАЛЬ

Усадьба Доуэр-Хауз стояла в стороне от большой дороги. За высокими, со следами разрушительного времени стенами виднелись низкие, приземистые постройки. Дом казался покинутым и заброшенным. Ворота, ведущие в парк, не запирались в течение поколений: они были сломаны и навалились решетками на каменные столбы по обе стороны входа.

Майкл с любопытством осматривался. Он вскоре увидел, что не весь дом был пуст: небольшая часть его отведена была под жилье. Окна в этой части дома были открыты. Все остальные заперты глухими ставнями.

Любопытство Майкла разгорелось еще больше, когда он впервые увидел перед собой странную фигуру Самсона Лонгваля. Хозяин дома вышел навстречу, сияя на солнце лысой головой, подтягивая на ходу светло-зеленые брюки и поправляя бархатный жилет и старомодный сюртук.

— Очень рад видеть вас, мистер Небворт. Живу, как видите, бедно, но приветствую от всей души и угощу, чем могу. Чай подан в столовой. Вы не хотите познакомить меня с вашими сотрудниками?

Манеры его были так же старомодны, как платье, а речь дышала почти средневековым достоинством. Майкл почувствовал невольное расположение к старому чудаку, сумевшему сохранить в современной атмосфере любовь и преданность прошлому.

— Я хотел бы закончить первую съемку до наступления сумерек, мистер Лонгваль, — сказал Джек Небворт. — Если вы ничего не имеете против того, что ваше угощение будет расхватано и пожрано варварами, я могу дать им четверть часа.

Он оглянулся и спросил:

— А где Фосс? Я хотел изменить немного сценарий.

— Мистер Фосс сказал, что пойдет пешком из Грифф-Тауэрса, — ответил голос из группы сотрудников. — Он остался там поговорить с сэром Грегори.

Джек Небворт от всего сердца проклял сценариста.

— Надеюсь, он остался там не для того, чтобы просить денег взаймы, — яростно воскликнул он. — Если не следить за этим типом, он создаст мне здесь такую репутацию, что хоть беги отсюда!

Он говорил, обращаясь к своему новому статисту, вероятно, потому, что больше ни к кому из сотрудников он не мог обратиться, не подрывая дисциплины.

— Он любит занимать деньги?

— Он всегда без гроша и вечно пытается облегчить чьи-нибудь карманы. Почему он до сих пор не в тюрьме, ей-Богу, не понимаю! Вы будете ночевать с нами? Не знаю, найдется ли для вас место, — прибавил он, внезапно меняя разговор и успокаиваясь. — Впрочем, вы, вероятно, сегодня же вечером возвращаетесь в Лондон?

— Нет, не сегодня, — быстро ответил Майкл. — Не заботьтесь обо мне. Я не хочу быть вам помехой и превосходно устроюсь сам, без посторонней помощи.

— Пойдем поговорим со стариком, — предложил Небворт. — В высшей степени странный тип, но с добрейшей душой. Настоящее дитя…

— Я был бы очень рад познакомиться с ним.

Лонгваль с торжественным достоинством пожал руку молодому человеку.

— Боюсь, в моей маленькой столовой не хватит места для всех гостей. Но я поставил еще стол в кабинете. Угодно вам откушать чая?

— Вы очень любезны, мистер Лонгваль. Вы раньше не встречались с мистером Бриксеном?

Старик улыбнулся и закивал головой.

— Как же, как же… Наверное, встречался, но забыл. Я всегда забываю фамилии… очень неприятный недостаток, который я унаследовал от прадеда Чарльза. У него была настолько слабая память, что в своих мемуарах он постоянно путал события и даты, а потому многие считают, что он вообще, и даже намеренно, грешил против правды.

Лонгваль ввел гостей в узкую прихожую через черное крыльцо. Вокруг веяло древней запущенной стариной. Дверные ручки отполированы были бесчисленными прикосновениями рук в течение пяти или шести веков. На стенах не висело ни мечей, ни боевых доспехов. «Куда ему», — с улыбкой подумал про себя Майкл. Вместо старинного оружия со стены смотрел громадный портрет пожилого господина, поражавшего высокомерием и достоинством своего вида. «Величественная внешность!» — заметил про себя Майкл; другого выражения он подыскать не мог.

Вслух он ничем не выразил впечатления, произведенного на него портретом. Промолчал он и тогда, когда хозяин сам заговорил о портрете. Пока же внимание гостей исключительно сосредоточилось на чае и домашнем печенье.

После чая Майкл отправился со всеми на съемку и с удовольствием наблюдал за успехом девушки, увлекшейся своей ролью.

Фосс пришел поздно. Майкл упорно ломал голову, стараясь догадаться, о чем сценарист по секрету беседовал с сэром Грегори.

Вернувшись в гостиную и провожая взглядом из окна лучи заходящего солнца, он обдумывал новую вставшую перед ним загадку… загадку душевного волнения, вызванного в нем Аделью.

В своей жизни Майкл Бриксен встречал много красивых женщин в разных слоях общества. Иногда эти встречи приносили радость, иногда огорчение. Во Франции женщина однажды едва не навлекла на него несчастье. В Венсенском лесу на его глазах убили женщину, красоту которой он не мог забыть до сих пор. Одна встреченная в Венгрии девушка понравилась ему настолько, что, казалось, он даже полюбил ее, но… в одно прекрасное утро любовь рассеялась как дым. Перебирая воспоминания, он все больше приходил к убеждению, что ему грозит опасность влюбиться в девушку, о которой еще утром он ничего не знал, кроме имени.

— Ну и дела, — произнес он вслух.

— Какие дела? — спросил Небворт, незаметно вошедший в гостиную.

— Я тоже хотел бы узнать, о чем вы думали, — с улыбкой сказал старый Лонгваль, молча наблюдавший за молодым человеком.

— Я… я думал вообще… об этом портрете, — ответил Майкл, оборачиваясь и показывая на величественного господина в раме. — Его лицо мне знакомо, и это меня удивило, так как, по-видимому, портрет очень старый.

Лонгваль зажег свечу и поднес к портрету.

— Это мой прадед Чарльз-Генри, — с гордостью сказал он. — У нас в семье его называли Великим Господином… К сожалению, мы происходим не прямо от него, а от боковой линии. Он мой двоюродный прадед. Я происхожу от бордосской ветви Лонгвалей, которая оставила после себя довольно заметный след в истории, сэр.

— Разве вы француз, мистер Лонгваль? — спросил Джек.

Старик, казалось, не слышал вопроса. Глаза его задумчиво смотрели поверх портрета. Пошевелив губами, он с достоинством прошептал:

— Да, мы были французами. Мой прадед женился на англичанке, с которой он познакомился при необыкновенных обстоятельствах. Мы переселились в Англию во время Директории.

Майкл стоял против окна, слушая Лонгваля. Вдруг комната зашаталась перед его глазами. Джек Небворт увидел, что молодой человек смертельно побледнел, и схватил его за руку.

— Что случилось?! — воскликнул он.

— Ничего, — рассеянно ответил Майкл.

Небворт побежал к окну и выглянул.

— Что это было?

В комнате, освещенной единственной свечой, было темно.

— Вы видели? — повторил он, подняв брови и пристально глядя на Майкла.

— Что? — спросил старик Лонгваль, подходя к окну.

— Я готов поклясться, что видел голову в окне. Вы видели, Бриксен?

— Мне показалось, — ответил Майкл нехотя. — Вы ничего не имеете против, если я выйду в сад?

— Надеюсь, вы видели! — повторил Небворт настойчиво. — Иначе я буду думать, что мне померещилось. Это было похоже на голову большой обезьяны.

Майкл кивнул головой и выбежал из гостиной в сад. Добежав до угла, он вынул револьвер, снял предохранитель и спрятал оружие в карман.

Пять минут спустя Небворт увидел его на грядках и подошел.

— Нашли?

— Нет, в саду никого нет. Мы, по-видимому, ошиблись.

— Но ведь вы видели?

Майкл нерешительно замялся.

— Мне, показалось, что я видел, — ответил он и, быстро переменив тему, спросил: — Когда вы начинаете ночную съемку?

— Ага! Вы видели. Бриксен… это была голова?

Майкл пожал плечами.

9. ОТКРЫТОЕ ОКНО

Фургон с динамо-машиной въехал в сад и расположился под деревьями. Прожекторы засверкали, переднюю часть старого дома залило ярким искусственным светом. К краю лужайки подошел шофер посмотреть на любопытное зрелище.

— Что будет? — спросил он.

— Съемка, — ответил Майкл.

— Снимают для кинематографа? Это, стало быть, группа Небворта здесь?

— Куда вы едете? — спросил вдруг Майкл. — Простите, что я вас спрашиваю, но если вы едете в Чичестер, вы, может быть, подвезете меня?

— Садитесь, — любезно предложил шофер. — Я еду в Петворт, но могу сделать небольшой круг и завезти вас в город.

По дороге он засыпал Майкла вопросами о кинематографе, о технике съемок, о жалованье артистов, о коммерческих оборотах и о прочем.

Майкл попросил ссадить себя у дома, где жил знакомый человек, его бывший школьный учитель, переселившийся на жительство в Чичестер и обладавший хорошей и богатой библиотекой. Отклонив приглашение хозяина к обеду, Майкл объяснил, что ему нужно, и хозяин рассмеялся.

— Не помню, чтобы вы были прилежным учеником в дни вашей юности, но если вам угодно, вся библиотека к вашим услугам. Вы, может быть, захотели вспомнить Вергилия? Тогда не ищите, он у меня под рукой.

— Нет, Вергилия я не хочу тревожить, — улыбнулся Майкл. — Мне нужен автор более полнокровный!

Он пробыл в библиотеке около двадцати минут, и, когда вернулся, глаза его блестели торжеством.

— Могу я поговорить от вас по телефону? — спросил он и через минуту получил Лондон.

В течение десяти минут Майкл говорил со Скотленд-Ярдом, а окончив разговор, прошел в столовую, где холостяк-хозяин доедал обед.

— Вы можете оказать мне еще одну большую услугу, о учитель моей юности!

— сказал он с улыбкой. — У вас не найдется пистолета покрупнее и посильнее этого?

Майкл положил на стол свой револьвер. Он знал, что мистер Скотт служил офицером в Территориальной армии и был одно время инструктором учебной команды.

— Да, я могу дать вам револьвер военного образца. На кого вы собираетесь охотиться — на слонов?

— На зверя поопаснее, — ответил Майкл.

— Любопытство никогда не было мне свойственно, — вздохнул учитель, вышел в соседнюю комнату и принес офицерский кольт и пачку патронов.

Пришлось потратить некоторое время, чтобы вычислить и зарядить давно не служившее оружие. Опустив тяжелый револьвер в карман, Майкл простился с учителем и вышел из дома, чувствуя, что стоит гораздо ближе к решению загадки, чем час тому назад.

В соседнем гараже он нанял автомобиль и вернулся в Доуэр-Хауз, отпустив шофера в километре от усадьбы. Джек Небворт не успел заметить его отлучки. Но старый Лонгваль, кутаясь от сырости в старомодную пелерину, тотчас подошел к нему, как только он появился в саду.

— Можно поговорить с вами, мистер Бриксен? — спросил он шепотом, увлекая молодого человека в сторону от дома. — Я искал вас, но не мог найти. Вы помните, как мистер Небворт взволновался, когда ему показалось, что он увидел в окне… кого-то, похожего на обезьяну?

Майкл кивнул головой.

— Это очень странная история, — продолжал старик. — Четверть часа тому назад, проходя по дальнему концу сада, я вдруг заметил, как по ту сторону забора вдруг поднялась громадная фигура и убежала в кусты…

Лонгваль показал рукой на поле.

— Пробежала, крадучись, и спряталась.

— Вы можете точно указать место? — быстро спросил Майкл.

Оба направились в дальний конец сада. Лонгваль указал на густой кустарник. Но место оказалось пусто. Взобравшись на кучу камней, Майкл внимательно окинул взглядом поле, но нигде не увидел следов Бага. В том, что это был Баг, он не сомневался. Ничего странного в этом не было. Пени говорил, что орангутанг каждую ночь совершает небольшие прогулки. Опасности, по его словам, это не могло представлять. Но…

Мысль показалась Майклу дикой. Впрочем, обезьяна так походила на человека, что ничего невероятного не могло быть даже в самых диких предположениях.

Вернувшись в дом, Майкл решил разыскать девушку. Она окончила съемку и, стоя у края площадки, с интересом следила за двумя актерами-грабителями, взбиравшимися по стене дома в лучах электрического прожектора.

— Простите, мисс Лимингтон, я хотел задать вам нескромный вопрос. Вы привезли с собой полную перемену платья?

— Почему вы спрашиваете, — изумилась она, широко раскрыв глаза. — Конечно, привезла! Я всегда беру с собой перемену платья на случай дождя.

— Это один вопрос. А вот второй: вы ничего не потеряли в Грифф-Тауэрсе?

— Я забыла там перчатки, — быстро сказала она. — Вы нашли их?

— Нет! Как вы их забыли?

— Я потеряла их… Постойте, дайте вспомнить… Это очень глупо, но мне кажется…

— Что вам кажется?

— Я не хочу вам говорить. Это касается моих личных дел.

— Вам кажется, что сэр Грегори взял их на память?

Как ни было темно в том месте, где они стояли, Майкл увидел, что краска залила лицо девушки.

— Да, я подозреваю — ответила она тихо.

— В таком случае вторая перемена платья не имеет значения, — пробормотал Майкл.

— Я не понимаю вас. Какое вам дело до моего платья?

Она смотрела на него подозрительно. Майклу показалось, что она думает, будто он пьян. Он хотел объяснить, чем вызваны странные вопросы, как вдруг его прервал громкий голос Джека Небворта.

— Теперь все по постелям! Спать!

Режиссер шел по площадке и кричал:

— Все! Ложиться спать! Мистер Фосс покажет ваши комнаты. Завтра вставать в четыре часа утра. Фосс, вы распределили комнаты?

— Да, — сказал сценарист, — я написал имена мелом на дверях. Для мисс Лимингтон я отвел отдельную комнату. Вы ничего не имеете против?

— А как же иначе? Конечно, отдельную! Все равно, долго жить здесь не придется.

Девушка пожелала спокойной ночи сыщику и ушла располагаться на ночлег. Ей была отведена крошечная комната с затхлым запахом сырости, бедно и просто обставленная. Вся мебель состояла из железной кровати, жестяного умывальника, крошечного стола и двух стульев. Адель зажгла свечу и увидела, что комната недавно была вымыта, а посреди некрашенного пола положен истертый коврик.

Она заперла дверь на ключ, потушила свечу, разделась в темноте и, подойдя к окну, открыла настежь. В глаза ей бросился кружок белой бумаги, наклеенный на стекло. Она хотела его сорвать, но подумала, что, вероятно, Небворт, нарочно отметил окно, чтобы дать указание операторам, куда утром наставить камеры.

Сон не шел к девушке. По непонятной причине мысль ее была занята Майклом Бриксеном; она совершенно не понимала молодого человека, и поведение его смутно ее раздражало. Впрочем, она оправдывала его. Как ни были неприятны некоторые поступки сыщика — приглашение на обед, например!

— им руководили, по-видимому, честные и серьезные побуждения. Очень милый молодой человек, решила она про себя и улыбнулась. Женское шестое чувство подсказывало, что он мог бы быть верным и преданным другом. Он смел и решителен. Это очень привлекательные качества у мужчины… С улыбкой Адель закрыла глаза и уснула.

Она проспала два часа, хотя ей показалось, что прошло всего две секунды. Чувство надвинувшейся опасности внезапно разбудило ее. Она села на кровати, сдерживая руками забившееся в страхе сердце. Глаза ее испуганно обвели комнату. В лунном свете видны были стол, стулья и темные углы. Но в комнате никого не было… Может быть, кто-нибудь пытался открыть дверь? Она спустила босые ноги на пол, подошла к дверям и ощупала ручку. Дверь «была заперта. Окно? Адель вспомнила, что окно было невысоко над землей. Она подошла и закрыла одну половину окна. Когда она хотела закрыть другую, снизу вдруг вытянулась громадная мохнатая лапа и легла на ее руку.

Девушка не вскрикнула. Дыхание ее остановилось, она окаменела от страха, чувствуя, что еще одна секунда — и она потеряет сознание и упадет. Что это?.. Собрав все свое мужество, она наклонилась вперед. Из-за окна поднялась страшная, уродливая, волосатая голова, и два темных пылающих глаза уставились в ее глаза.

10. ЗНАК НА ОКНЕ

Чудовище бесшумно вскочило на подоконник, и она видела, как в темноте блеснули его белые зубы. Прежде чем она успела закричать, позвать на помощь, теплая, мохнатая ладонь легла ей на лицо и зажала рот. Другая рука обняла ее и подняла. Девушка в ужасе отпрянула назад и, теряя сознание, забилась в объятиях зверя. Голова ее больно ударилась о раму окна и стекло зазвенело.

Кто-то услышал звон стекла. Внизу вспыхнуло пламя, раздался выстрел. Стекло разлетелось вдребезги. Громадное чудовище мгновенно выпустило добычу, соскользнуло с подоконника и исчезло среди деревьев. Адель без чувств упала на подоконник…

Когда она пришла в себя, она увидела внизу тень и узнала ее. Это был Майкл Бриксен.

— Вы ранены? — спросил он тихо.

Она не могла ответить, язык не повиновался ей; с усилием она медленно покачала головой.

— А его я ранил, вы не видели?

С трудом звук вышел из горла девушки.

— Нет, кажется… Он убежал.

Майкл зажег карманный электрический фонарь и обыскал землю под окном.

— Следов крови нет. Было очень трудно стрелять… Я боялся задеть вас.

С шумом распахнулось окно, и в ночной тишине раздался встревоженный голос Небворта.

— Что за стрельба? Это вы, Бриксен?

— Это я. Идите сюда, я хочу вам рассказать.

Шум выстрела и борьбы не разбудил ни Лонгваля, ни его постояльцев. Когда Небворт спустился в сад, он не нашел там никого, кроме Бриксена.

В кратких словах Майкл объяснил, что произошло.

— Обезьяна принадлежит нашему приятелю Пенну, — сообщил он. — Я видел ее утром.

— Вы думаете, что обезьяна разгуливала на свободе и увидела открытое окно?

Майкл отрицательно покачал головой и возразил:

— Нет, обезьяна не случайно увидела открытое окно, а явилась с твердым намерением унести вашу главную актрису. Звучит это драматически и неправдоподобно, но таково мое мнение. Я уже говорил вам, что этот орангутанг умен, как человек.

— Но он не знает девушки. Он никогда не видел ее.

— Он знает ее запах, — возразил Майкл. — Она потеряла в Тауэрсе перчатки. Очень возможно, что благородный баронет намеренно украл их, чтобы подарить потом Багу.

— Я не могу поверить этому. Все это какая-то сплошная чепуха! Хотя, — прибавил Небворт задумчиво, — я знаю, что орангутанги способны иногда на удивительные вещи. Вы подстрелили его?

— Нет, я промахнулся. На него, по-видимому, уже охотились, потому что он сразу сообразил, в чем дело. Иначе он бросился бы на меня, а вторым выстрелом я, несомненно, уложил бы его на месте.

— Как вы заметили его? Почему вы не ложились спать?

— Я бродил по саду, — сухо ответил Майкл. — У всякого порядочного сыщика столько разных вещей на совести, что он не может спокойно спать, подобно прочим смертным. Говоря откровенно, я остался в саду, потому что поджидал Бага. Кто это?

В открывшихся дверях появилась стройная фигура в вечернем платье.

— Милая моя, вам пришлось пережить страшную минуту, — бросился к ней навстречу Небворт. — Как это случилось?

— Я сама не знаю, — ответила Адель растерянно; рука ее еще ощущала прикосновение страшной лапы. — Услышала шум и подошла к окну, и тут вдруг на меня набросилось чудовище. Вы не знаете, что это было, мистер Бриксен?

— Чудовище было простой обезьяной, — сказал Майкл с напускной небрежностью. — Очень сожалею, что я не успел вовремя отогнать его. Вас не напугал выстрел?

— Вы спасли меня. Я вам очень благодарна. Ах, это было так ужасно, так ужасно! — Адель закрыла лицо дрожащими руками.

Старый Джек выругался и сказал»

— Да, вы правы, девочка. Вы должны быть признательны этому молодому человеку. Он не ложился спать и всю ночь поджидал обезьяну в саду.

— Вы ждали ее? — прошептала Адель со страхом.

— Мистер Небворт преувеличивает мои заслуги, — возразил Майкл. — Если вы думаете, что во мне говорит обычная скромность героя, вы ошибаетесь. Я ждал появления этого четверорукого господина, потому что вечером заметил его в поле мистера Лонгваля. Ведь вы тоже видели его, мистер Небворт, не правда ли?

Джек молча кивнул головой.

— Мы оба видели его, — продолжал Майкл, — и я подумал, что если он появится ночью перед окнами восходящей звезды экрана, он может напугать ее. Кроме того, мне совсем не хотелось спать, и я с удовольствием ходил по саду.

Девушка порывисто протянула руку, и Майкл, осторожно пожав ее, быстро выпустил.

— Спасибо, мистер Бриксен. Я была несправедлива к вам.

Майкл пожал плечами.

— Разве только одна вы? На свете вообще нет справедливости.

Адель поднялась в свою комнату и тщательно заперла окно. Выглянув из-за занавесок, она заметила огонек папиросы под деревьями и со вздохом легла в постель. Когда Фосс, будя на заре артистов, стучал в ее дверь, она спала крепким сном.

Автор сценария с первыми лучами рассвета спустился вниз и, встретив Майкла, сухо поздоровался.

— Доброе утро, — ответил Майкл. — Между прочим, мистер Фосс, вы, кажется, задерживались вчера в Грифф-Тауэрсе у нашего друга Пенна?

— Это вас не касается, — нахмурившись, ответил сценарист и хотел пройти мимо, но Майкл загородил дорогу.

— Виноват, одна вещь очень меня касается. Может быть, вы скажете, каким образом этот белый бумажный кружок появился на окне мисс Лимингтон?

Он показал рукой на пятно, белевшее на стекле в окне девушки.

— Не имею никакого понятия, — ответил Фосс с раздражением, но в голосе его прозвучал скрытый страх.

— Если вы не знаете, то кто же другой может знать? Тем более, что я сам видел, как вы наклеивали вчера бумажку на окно.

— Если вам угодно знать, это сделано для того, чтобы операторы могли наставить свои камеры в нужном направлении.

Объяснение звучало правдоподобно. Майкл видел, как Джек Небворт делал разные отметки на стенах дома и на деревьях в саду, чтобы облегчить ориентировку актерам и операторам. При первом удобном случае он обратился с вопросом к Небворту.

— Нет, — ответил режиссер, — я не давал приказания метить окна. Где вы видели знак?

Майкл показал.

— Вы думаете, это я сделал? По самой середине окна! Что за чепуха? Какому дураку пришло это в голову?

— Фосс сделал это, по-видимому, с определенной целью. Он отметил окно мисс Лимингтон по просьбе сэра Грегори.

— Зачем? — спросил озадаченный Небворт.

— Чтобы показать Багу комнату Адели, — сказал Майкл, не сомневаясь в правильности своего вывода.

11. КРИК НА БАШНЕ

Майкла не занимали утренние съемки. Он сгорал от нетерпения поскорее приступить к делу и, воспользовавшись первым удобным случаем, незаметно оставил Доуэр-Хауз, прямо по полям направившись в Грифф-Тауэрс. Дорога через поля сокращала вдвое путь до замка сэра Грегори Пенна. Майкл шел быстро, внимательно глядя под ноги, стараясь обнаружить во влажной почве следы орангутанга. Не заметив ничего подозрительного, он через четверть часа дошел до каменной стены, окружавшей парк.

Впервые он увидел в стене со стороны поля небольшую дверь. Поверхностного осмотра было достаточно, чтобы убедиться, что дверью недавно пользовались. С довольной улыбкой Майкл вздохнул, толкнул дверь и очутился на черном дворе замка. Двор был пуст. В лучах утреннего солнца мрачно высилась круглая, полуслепая башня. Из труб над людскими помещениями не шел дым. Грифф казался вымершим. Майкл осторожно двинулся вперед, держась в тени стены, и дошел до окраины парка, в котором Небворт накануне производил съемку.

Нервы его были напряжены, глаза внимательно искали по сторонам, ожидая, что с минуты на минуту из-за куста или из-за деревьев появится громадная фигура Бага. Майкл благополучно подошел к краю площадки, усыпанной гравием. Не больше шести шагов отделяло его теперь от серой каменной башни, давшей имя замку.

Одно из окон башни было открыто. Кто разбил в нем стекло? Конечно, не осторожный и ловкий Баг… Пока Майкл размышлял об этом, утренний воздух вдруг огласился нечеловеческим криком ужаса.

Майкл отпрянул назад к забору. От неожиданности и внезапного страха мороз пробежал по коже. Он замер в тени и прислушался.

Крик раздался наверху башни и оборвался, словно кричавшему кто-то силой зажал рот.

Не колеблясь ни секунды, Майкл перебежал через площадку, толкнул запертую дверь и, увидев рядом звонок, изо всей силы потянул ручку. Внутри башни раздался глухой звон. Майкл быстро оглянулся, чтобы убедиться, что не грозит опасность с тыла.

Прошла минута… две… Рука Майкла опять легла на звонок, когда внутри башни послышались поспешные шаги. Сонный голос спросил из-за дверей:

— Кто там?

— Майкл Бриксен.

Завизжал засов, загрохотали цепи, ключ повернулся в замке, и тяжелая дверь открылась на два дюйма.

Сквозь щель Майкл увидел Грегори Пенна в ночных фланелевых туфлях, в рубахе с засученными рукавами. Лицо его выражало изумление.

— Что вам угодно? — спросил он и открыл дверь шире.

— Мне нужно поговорить с вами.

— В такой ранний час? Что случилось? — проворчал баронет, впуская посетителя в дверь.

Майкл молча последовал за Грегори Пенном в кабинет. Кабинет хранил следы ночной беседы. Занавеси были спущены, лампы горели, а на столе стояли две бутылки виски; одна бутылка была пуста.

— Хотите стаканчик? — машинально предложил Пенн и нетвердой рукой налил виски.

— Ваша обезьяна дома? — спросил Майкл, жестом отклоняя стакан с виски.

— Баг? Вероятно, дома. Он уходит и Приходит когда ему вздумается. Вы хотите повидать его?

— Нет, я уже видел его.

Пенн закуривал папиросу, и рука его заметно дрогнула.

— Вы его уже видели? Когда?

— Я видел его в Доуэр-Хаузе, когда он пытался проникнуть в комнату мисс Лимингтон, и если бы не его счастье, он лежал бы теперь там мертвым.

Баронет перевел дыхание и спросил:

— Вы убили его?

— Я стрелял в него.

— Вы стреляли в него, — повторил медленно баронет. — Я не понимаю вас. Зачем вы стреляли? Баг совершенно безопасное животное.

— Он не так безопасен, как вам кажется, — холодно возразил Майкл. — Он пытался похитить мисс Лимингтон из ее комнаты.

Баронет широко раскрыл глаза.

— Не может быть! Вы шутите?

Майкл молча смерил его взглядом и сказал:

— Вы сами послали его за девушкой, Вы подкупили Фосса и заставили отметить окно мисс Лимингтон белым кружком, чтобы Багу легче было найти комнату.

Баронет не ответил.

— Когда человек, сам оставаясь в тени, посылает другого совершать преступление, он знает, что за это он ответит перед судом и законом. Когда же он посылает человекообразную обезьяну, он рассчитывает, что преступление животного не будет вменено ему в вину.

Сэр Грегори мрачно смотрел под ноги. Лицо его исказилось усмешкой.

— Вот как вы теперь со мной разговариваете? Я считал вас приятелем.

— Чем вы меня считали, меня не интересует, — возразил Майкл. — Но предупреждаю вас: если что-нибудь случится с Аделью Лимингтон по вашей вине или по вине вашего четверорукого слуги, я не ограничусь тем, что убью мистера Бага; я убью вас самого! Поняли? А теперь скажите, кто это кричал сейчас в башне?

— По какому праву вы учиняете мне допрос? — возмутился Пенн, побледнев от ярости. — Вы, грязный несчастный актеришка!

Майкл вынул из кармана карточку и сунул в руку баронета.

— Прочтите, тут написано, кто я и по какому праву задаю вопросы.

Баронет поднес визитную карточку к свету лампы и прочел. Впечатление было таково, словно его пронзило электрическим током. Нижняя челюсть затряслась, рука дрогнула и выпустила карточку. Карточка упала на пол.

— Сыщик? — прохрипел он. — Ага… сыщик! Что же вам от меня угодно?

— Я слышал крик в башне.

— Кто-нибудь из слуг, вероятно. Там у меня живет малайская женщина. Она больна… Немного помешалась. По утрам убирают ее комнату. Я пойду посмотрю, если хотите?

Пенн взглянул на Майкла, словно спрашивая разрешения. На губах застыла униженная улыбка, глаза испуганно бегали. Подозрения Майкла перешли в уверенность. Что-то неладное случилось в замке, и это надо было выяснить.

— Я могу пойти? — повторил Пенн.

Майкл кивнул в знак согласия. Баронет поспешно выбежал из комнаты и захлопнул за собой дверь. Щелкнул замок. Майкл бросился к двери и повернул ручку. Дверь была заперта!

Поняв, что попал в ловушку, Майкл бросился к окнам. Они были закрыты ставнями, а ставни прижаты болтами снаружи. Выхода не было. Внезапно лампа потухла. В комнате наступила тьма. Только свет от догоравших углей в камине отбрасывал косые, смутные тени на стены.

12. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЧИЧЕСТЕР

В углу комнаты послышался шум. Чья-то нога задела ковер и оступилась. Майкл услышал в нескольких шагах от себя глубокое прерывистое дыхание.

Он не растерялся. Приставив дуло револьвера к замочной скважине, он дважды выстрелил. Звук выстрела грохотом пронесся по комнате. Замок разлетелся в щепы. Неизвестный пришелец отпрянул назад к стене. Когда сквозь открытую дверь в комнату ворвался дневной свет, комната была пуста.

Почти тотчас же у дверей появился баронет. Если раньше он едва держался на ногах от страха, то теперь он был буквально ни жив ни мертв.

— Что это? Что это? — бормотал он в ужасе. — Кто-то стрелял?

— Да, кто-то стрелял, — спокойно сказал Майкл, — и этот кто-то я. Джентльмен, которого вы послали свести счеты со мной, правильно сделал, что убрался в свое логово. Иначе с ним было бы то, что с этим замком, Пенн!

Майкл выразительно показал на сломанный замок. Взгляд его упал на вещь, валяющуюся в нескольких шагах на полу. Он подошел, поднял кусок цветного шелка и понюхал.

— Кто-то потерял в спешке, — заметил он. — Сохраним на память.

— Ради Бога, уверяю вас, я не знал.

— Как же поживает наша больная? — спросил Майкл с усмешкой. — Сумасшедшая малайка, которая кричала?

Баронет поднес дрожащие пальцы к губам, потрогал их и спрятал руки за спину.

— Она ничего. Это было… как я думал. У нее был припадок.

Майкл задумчиво следил за ним.

— Я хотел бы посмотреть на нее, с вашего разрешения.

— Вы не имеете права! — возразил Пенн; в голосе его звучали страх и ненависть. — На нее нельзя смотреть. Какое вы имеете право распоряжаться в моем доме? Как вы смеете вторгаться в мой дом на рассвете, стрелять и портить имущество? Я сейчас же напишу жалобу в Скотленд-Ярд, ваше начальство научит вас, как себя вести. Безобразие! Эти сыщики обнаглели до того, что всюду чувствуют себя хозяевами! Но я вам покажу, я вам покажу, увидите!

Голос Пенна Подымался все выше и превратился в визг. Своим криком он, видимо, хотел подкрепить собственное мужество. Майкл равнодушно перевел с него глаза на висевшие на стенах мечи. Проследив его взгляд, сэр Грегори смутился и опять потерял самообладание.

— Милый мой, зачем вы выводите меня из себя? Я самый тихий и добродушный человек в мире, если только не раздражать меня глупыми выходками. Вы, я вижу, составили обо мне неправильное мнение.

Майкл, не отвечая, вышел из комнаты и по коридору направился в сад. На пороге он обернулся и сказал баронету:

— Я не могу настаивать на своем требовании, потому что у меня нет приказа об обыске. Вы это хорошо знаете. Когда же я принесу с собой приказ, я все равно ничего не найду. Вы успеете запрятать все концы в воду. Но помните, берегитесь!

Он поднял руку и предостерегающе погрозил пальцем.

Майкл вернулся в Доуэр-Хауз к завтраку. На его отсутствие никто не обратил внимания. Только Адель заметила его исчезновение и первая поздоровалась с ним, когда он вернулся.

Джек Небворт был в превосходном настроении. Съемки, по его мнению, прекрасно удались.

— Конечно, ничего в точности сказать не могу, пока пленка не проявлена в лаборатории. Но что касается маленькой Лимингтон, то она выше всяких похвал. Рано, понятно, предсказывать, но я совершенно уверен, что из нее выйдет настоящая артистка, новая звезда экрана.

— Вы этого не ожидали? — с удивлением спросил Майкл.

— Мендоза доставляла мне кучу неприятностей. Но когда я поссорился с ней и поехал сюда на съемку, я был убежден, что придется вернуться обратно и переснять все сцены с Мендозой заново. Кинематографические актрисы не рождаются, а делаются: нужен опыт, терпение, профессиональная выносливость. Прежде чем артистка выдвинется на первый план, ей приходится пройти долгую школу. А ваша девочка сразу все поняла, сразу со всем освоилась! Откуда я мог знать, что она такой молодец!..

— Когда вы говорите «моя девочка», — сухо возразил Майкл, — вы, вероятно, помните, что мой интерес к ней вызывается исключительно обстоятельствами дела, которое мне поручено начальством?

— Если вы не врете, — ответил Джек, — это значит, что вы глупое полено!

Майкл улыбнулся и отошел от проницательного режиссера.

Артисты и кинооператоры заняли места в шарабане. Компания тронулась обратно в Чичестер.

В приемной своей студии Небворт встретил ждавшую его посетительницу и добродушно пожелал ей доброго утра.

— Я хотела поговорить с вами, мистер Небворт, — сказала Стелла Мендоза, изображая на лице лучшую из своих очаровательных улыбок.

— Вы хотели поговорить со мной? Понятно, вы можете поговорить. Что вам угодно?

Знаменитая артистка смущенно теребила пальчиками угол кружевного платочка. На Джека это не произвело впечатления. Он сам в свое время обучал ее эффектам драматических сцен с носовым платком.

— Я была очень глупа, мистер Небворт, и я пришла просить у вас прощения. Конечно, я была неправа, заставив ждать всю группу, и я очень сожалею. Я могу прийти завтра? А если хотите, я могу начать сегодня…

Большой рот режиссера искривился усмешкой.

— Вы можете не приходить завтра и можете не оставаться сегодня, Стелла. Ваша заместительница обнаружила такие необыкновенные таланты, что я не намерен переделывать съемку.

Стелла бросила на режиссера яростный взгляд и выпрямилась.

— У меня контракт. Надеюсь, вы не забыли об этом, мистер Небворт?

— Я с громадным удовольствием продолжал бы играть с мисс Мендозой, — вмешался сладкий голос, который принадлежал красавчику Конноли. — Ужасно неприятно играть с мисс… я даже имени ее не знаю! Она так… она срывает все художественные эффекты, мистер Небворт.

Старый Джек не ответил. Он молча смотрел в глаза длинноволосого любовника.

— С другой стороны, я чувствую, что вместе с мисс Мендозой я могу действительно развернуть весь мой талант, — продолжал Конноли. — Ваша замена совершенно выбила меня из седла! Я страшно нервничаю, чувствую себя ужасно неудобно, а играть роль, когда все нервы напряжены, когда вся душа каждую минуту возмущается, совершенно невозможно. Одним словом, — закончил он, подняв тон, — я не хочу больше сниматься, пока не вернется мисс Мендоза!

Стелла подарила юноше благодарный взгляд и с улыбкой обратилась к нахмурившемуся Джеку.

— Хотите, чтобы я начала сегодня?

— Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю, никогда! — вспылил режиссер, и глаза его гневно засверкали под седыми бровями. — А вы, молодой человек на тонких ножках, если вы еще раз попытаетесь ставить мне палки в колеса, я вышвырну вас вон из студии, я вам сделаю такую славу, что ни одна кинематографическая компания в Англии вас не примет! Я сам посажу вас на пароход и отправлю ко всем чертям в Галифакс!

Вне себя от бешенства он бросился к дверям и столкнулся с входившим Майклом.

— Вы слышали? — закричал он, хватая его за руку. — Вы понимаете, что они со мной делают? Фильм накручен наполовину, а он, извольте видеть, теперь крутит носом. Вы слышали, что он говорил? Молокосос! Слушайте, Бриксен, хотите взять его роль и играть с девочкой? Вы не можете сыграть хуже, чем Конноли, и пока вы будете играть, у вас будет тьма свободного времени, чтобы заняться Охотником за головами.

— Нет, благодарю вас, — улыбнулся Майкл. — Это не мое дело. А что касается Охотника за головами, — он закурил папиросу и выпустил к потолку тонкую струю дыма, — я знаю, кто он, и могу взять его когда захочу.

13. МЕНДОЗА БОРЕТСЯ

Джек остолбенел:

— Вы шутите?

— Ничуть, я говорю совершенно серьезно, — спокойно ответил Майкл. — Но знать Охотника за головами одно, а поймать его с поличным другое дело.

Джек Небворт сел на край письменного стола, опустил руки в карманы и недоверчиво смотрел на сыщика.

— Это кто-нибудь из моей труппы?

— Я не имею удовольствия знать всю вашу труппу, — уклонился от прямого ответа Майкл, — но думаю, во всяком случае, что от Охотника за головами вам лично не грозит опасность. Что вы собираетесь делать с Конноли?

Режиссер раздраженно пожал плечами.

— Я погорячился, а он ведет себя как дурак. Разве эти молокососы думают о чем-нибудь, кроме галстуков и заметок о себе в газетах? А эта Мендоза…

Режиссер выразительно погрозил кулаком.

Мисс Мендоза, однако, не считала свою отставку окончательной. Она сумела пробиться к славе из ничтожества и не собиралась так легко сдавать свои позиции.

Первым ее движением было найти Адель Лимингтон, занявшую ее место в фильме. Шла она к ней в мирном настроении, но неприятно было поражена, увидев, что девушка заняла ее уборную — уборную, которая была отведена для исключительного пользования Стеллы Мендозы! Сразу придя в ярость, она громко постучала в дверь.

Адель сидела перед зеркалом и изучала грим. Увидев Мендозу, она вскочила и покраснела.

— Вы мисс Лимингтон? — приторно улыбаясь, спросила Стелла. — Можно войти?

— Пожалуйста, — поспешно пригласила Адель.

— Садитесь, садитесь, — продолжала Стелла. — Это очень удобное кресло, хотя вообще кресла здесь ужасные. Мне сказали, что вы дублируете мою роль?

— Дублирую? — переспросила озадаченная Адель.

— Да, мистер Небворт сказал, что вы меня дублируете в фильме. Вы знаете, что это значит: когда артистка по каким-либо причинам не может или не хочет сниматься, берут кого-нибудь похожего и заменяют артистку в сценах, где ее не видно на первом плане…

— Но мистер Небворт снимал меня первым планом. На дальнем расстоянии я снималась только в одной сцене…

Мисс Мендоза сделала вид, что не слышит, и вздохнула.

— Бедный старик! Он очень сердит на меня, и, конечно, я не должна была раздражать его. Но теперь мы помирились. Вы знаете, завтра я опять снимаюсь?

Девушка побледнела.

— Конечно, для вас это очень унизительно, но, милая моя, всем нам приходится испытывать неприятности! Впрочем, жаловаться вам не на что. Все артисты были с вами очень милы.

— Но это невозможно, — возразила Адель. — Мистер Небворт сказал мне, что я буду снята в фильме с самого начала до конца.

Мендоза насмешливо покачала головой.

— Ах, милая, разве можно верить всему, что вам говорят. Мне он только что сказал, чтобы я приготовилась к утренним съемкам в Соут-Даунсе.

Сердце Адель упало. Она знала, что утренние съемки назначены в Соут-Даунсе. Ей не могло прийти в голову, что Мендоза услышала об этом от Конноли.

— Да, это должно быть очень унизительно для вас, — задумчиво продолжала Стелла тоном дружеского участия. — На вашем месте я уехала бы в город и пробыла бы там недели две, пока все здесь об этом забудут. Я очень хорошо понимаю ваше разочарование, милая, и если вам нужны деньги на путешествие…

Она открыла сумочку, вынула пачку бумажных денег и положила на стол.

— Зачем это? — холодно спросила Адель.

— Но, милая, вам нужны будут деньги на дорогу.

— Если вы думаете, что я уеду в Лондон, не повидав мистера Небворта и не убедившись, что вы говорите правду…

Мендоза вспыхнула.

— Вы хотите сказать, что я лгу?

Она вскочила с кресла. Дружеский тон сменился яростным, злобным шепотом. Уперев руки в бедра, Мендоза подбежала к Адели и вызывающе придвинула к ней лицо.

— Я не знаю, лжете вы или заблуждаетесь, — ответила Адель, испуганная гневом артистки гораздо меньше, чем принесенным ею известием. — Одно только я знаю наверное — это то, что эта комната в настоящий момент моя, и я прошу вас оставить ее и уйти.

Она распахнула дверь. Мгновение ей казалось, что артистка бросится на нее и вцепится в волосы. Но в коридоре появился парикмахер-ирландец и добродушно вмешался в спор соперниц.

— Вы мне ответите за это! — кричала через плечо Мендоза, осторожно увлекаемая парикмахером. — Вы думаете, если Джек Небворт сказал, то это закон! У меня достаточно связей и друзей, чтобы найти управу на Небворта! И вы, и Небворт в ногах будете ползать у меня и молить о прощении!..

Небворт сидел один в кабинете, когда ему доложили, что его хочет видеть бывшая «звезда». Первым его движением было отказать в приеме. Но прежде чем он принял решение, Стелла сама раскрыла дверь и появилась в кабинете. Он молча смотрел на нее в течение минуты, затем знаком предложил сесть. Служитель ушел, оставив их вдвоем.

— Я восхищаюсь многими вашими качествами, Стелла, и больше всего вашими нервами. Но, право, вы напрасно думаете, что из нашего разговора что-нибудь выйдет. Вы больше не участвуете в фильме и, боюсь, вообще больше не будете участвовать в фильмах, которые я буду ставить.

— Вот как? — усмехнулась Мендоза, вынимая из сумочки золотой портсигар и закуривая душистую папиросу.

— Я знаю, вы пришли сказать, что у вас есть влиятельные друзья среди людей, вложивших капиталы в общество, — спокойно продолжал Джек, и Стелла с удивлением подумала, уж не существует ли телефона между кабинетом режиссера и ее бывшей уборной. — Не первый раз мне приходится иметь дело с женщинами. И не первый раз они двигают против меня председателя, вице-председателя и казначея общества, думая, что сотрут меня в порошок! Но вот видите, я жив и здоров. Люди, вложившие капиталы в общество, могут любить вас до смерти, но, кроме вас, они любят также и деньги. Если я буду крутить плохие фильмы и их перестанут покупать, вы первая пострадаете от этого: некому будет дарить вам жемчужные ожерелья.

— Посмотрим, разделит ли ваше мнение сэр Грегори, — вызывающе сказала Стелла, и Джек Небворт удивленно поднял брови.

— Что, Грегори Пенн? Я не знал, что он находится в числе ваших друзей. Да, ему принадлежат акции общества, но количество их не так велико, чтобы это могло влиять на существо дела. Вероятно, он вам говорил, что ему принадлежит все. Но даже если бы ему принадлежало девяносто девять сотых, Стелла, то и это не имело бы никакого значения для старого Джека Небворта, потому что у старого Джека Небворта имеется договор, предоставляющий ему полную свободу в выборе артистов и сотрудников. Вы не можете связать мне руки, Стелла, нет, сударыня!

— Вы, кажется, намерены очернить меня перед другими компаниями? — спросила она, глядя в сторону.

Этого она боялась больше всего. Если Джек Небворт разгласит историю ее бунта в момент, когда фильм наполовину был накручен, ее кинематографическая карьера будет кончена.

— Я думал об этом, — кивнул головой старый режиссер, — но я не злопамятен и не мстителен. Вы можете говорить, что роль вам не понравилась и что мы с обоюдного согласия расторгли контракт. В конце концов это не так далеко от правды. Идите с миром, Стелла…

Он вывел ее из кабинета. Мендоза молчала, хорошо понимая, что всякий спор бесполезен. У ворот студии она встретила Лоулея Фосса и рассказала о своей беседе с режиссером.

— Похоже на то, что вы действительно ничего предпринять против него не можете, — сказал сценарист. — Я бы вступился за вас, Стелла, но он меня все равно слушать не будет. У меня с ним постоянные личные неприятности. Откровенно говорю вам, я испытываю глубокое унижение от мысли, что мне приходится отдавать свой талант на службу этому проклятому старому янки.

— Вы должны собрать собственную труппу и сами ставить фильмы, — в десятый раз повторила Стелла свою заветную мысль.

Фосс неопределенно улыбнулся и, пожав плечами, спросил:

— Он у себя в кабинете?

Стелла кивнула головой, и Лоулей Фосс, простившись с артисткой, нерешительно постучал в дверь кабинета.

— Мистер Небворт, я к вам с просьбой.

— Денег? — спросил Джек, глядя на сценариста из-под нахмуренных бровей.

— Да, я хотел попросить аванс. Дело в том, что я немного просчитался в прошлом месяце. Я просрочил платеж по одному небольшому векселю, и меня теперь преследуют взысканием. Сегодня в два часа явится судебный пристав. Я должен уплатить ему пятьдесят фунтов.

Джек открыл ящик письменного стола, вынул чековую книжку и выписал Чек не на пятьдесят фунтов, а на восемьдесят.

— Вот вам месячное жалованье вперед, — сказал он. — По сегодняшний день мы были с вами в расчете. Согласно условиям нашего контракта, вы имеете право на месячное жалованье при уходе со службы. Получайте.

Фосс растерялся и покраснел.

— Вы меня выгоняете? — спросил он глухо.

Джек утвердительно кивнул головой.

— Я вас увольняю не потому, что вам понадобились деньги, и не потому, что с вами у меня постоянно бывали неприятности. Я вас увольняю за то, что вы сделали прошлой ночью, Фосс.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что разделяю мнение мистера Бриксена и считаю, что вы отметили белым знаком окно мисс Лимингтон со злонамеренной целью направить в ее комнату посланца сэра Грегори Пенна. Посланец явился и едва не похитил артистку, исполняющую у меня главную роль.

Сценарист криво усмехнулся.

— Удивительно, как все принимает характер мелодрамы в ваших глазах, Небворт. Похитить артистку, исполняющую главную роль! Такие вещи, может быть, случаются в Соединенных Штатах, но их не бывает в Англии.

— Когда будете уходить, закройте за собой дверь, — прервал его Небворт, придвигая к себе бумаги и погружаясь в работу.

— Но разрешите мне сказать…

— Нет, не разрешаю, — заявил Джек, с трудом подавляя бешенство, — можете даже не говорить «до свиданья». Всего хорошего!

14. СЫЩИКИ ИЗ СКОТЛЕНД-ЯРДА

В Чичестере нет больших ресторанов. Приезжему человеку можно пообедать только в столовой единственной приличной гостиницы.

Когда Майкл вернулся в свой отель, он увидел за обеденным столом двух человек. При его появлении они встали, представились и затем все трое поднялись по лестнице в гостиную.

— Я рад, что вы приехали, — сказал Майкл, когда инспектор запер дверь.

— В уголовных делах я неопытен, и, боюсь, поведение мое покажется вам излишне таинственным. Дело в том, что я пока не считаю возможным поделиться с вами моими подозрениями, — прибавил он с улыбкой.

Инспектор Лайль, старший из сыщиков, рассмеялся.

— Мы присланы сюда в полное ваше распоряжение, капитан Бриксен. Ни я, ни мой коллега не страдаем любопытством. Справку, которую вы просили, сержант Уолтере привез с собой.

— Какую справку… о Пенне? Он известен полиции? — с интересом спросил Майкл.

Сержант Уолтере кивнул головой.

— Он был осужден и оштрафован несколько лет назад за нападение на служанку. По всей видимости, это была грязная история, и он только чудом спасся от тюрьмы. В связи с этим делом мы тогда обратили на него внимание и собрали разные сведения в Лондоне и на Малайских островах. Он очень богат и получил титул баронета по наследству от дальнего родственника. На Борнео он жил вдали от городов, буквально в джунглях. О его приключениях там можно было бы написать книгу. Некоторые из них изложены вот здесь… Вы с удовольствием прочтете это на досуге, капитан Бриксен, — сказал сержант, передавая Майклу отпечатанный на машинке документ.

— Вы ничего не слышали о дрессированной обезьяне, которая живет у него?

К его удивлению, сержант улыбнулся и ответил:

— Баг? О да, история эта нам известна во всех подробностях! Пенн поймал его младенцем и сам выкормил и воспитал. За его передвижениями трудно было следить, так как всегда он возвращался в Европу на другом пароходе. А затем он завел собственную яхту «Кипи» и набрал экипаж из папуасов и малайцев. Что там делается, куда он на ней разъезжает, одному Богу известно. В прошлом году после его путешествия мы получили сведения, что он едва остался жив в драке с туземцами. Теперь, капитан Бриксен, что прикажете нам делать?

Инструкции Майкла были просты и несложны. В тот вечер Адель, возвращаясь из студии домой, смутно чувствовала, что кто-то следит за ней. После ночного приключения в Доуэр-Хаузе это неприятно действовало на нервы. Поспешно дойдя до дома, она нашла на столе своей комнаты записку. Записка была от Майкла.

«Не сердитесь, что я приставил человека из Скотленд-Ярда следить за вами и оберегать вас! Не „думаю, чтобы вам грозила новая опасность, но я чувствую себя спокойнее, когда знаю, что вблизи вас постоянно находится человек, который-в случае нужды вступится за вас и защитит“.

Адель прочла записку и нахмурилась. Значит, правда, за ней следили! Это было очень неприятно, но… но вместо раздражения и недовольства она почувствовала невольную благодарность к деятельному молодому человеку, решившему, по-видимому, не спускать с нее глаз.

15. ФОСС ДАЕТ СОВЕТ

Сидя на кровати и кутаясь в пуховую душегрейку, Адель Лимингтон лениво кушала засахаренные каштаны и, нахмурив лоб, размышляла о своих делах.

Голос хозяйки за дверьми заставил ее очнуться.

— Вас спрашивает мистер Фосс, мисс. Вы хотите видеть его?

Адель вскочила с постели и отворила дверь.

— Где он?

— Он ждет в гостиной, — ответила хозяйка, со вчерашнего дня начавшая относиться с большим уважением к жилице.

Лоулей Фосс стоял у окна и смотрел на улицу, когда девушка вошла в комнату.

— Доброе утро, Адель, — поздоровался он приветливо.

Никогда до тех пор он не звал ее по имени.

— Доброе утро, мистер Фосс, — ответила она с улыбкой. — Мне очень жаль, что вы покидаете нас.

Фосс с равнодушным выражением пожал плечами.

— Я рад, что ухожу. Условия работы были слишком стеснительны. Я все время чувствовал, что не могу развернуться.

Он не знал, сказал ли ей Майкл о белом знаке на окне. По-видимому, не говорил. Сам Фосс не придавал никакого значения белому кружку, вполне приняв объяснение Грегори, что, увлекшись девушкой, тот хотел рано утром положить ей на подоконник свежий букет цветов. Фосс обозвал его старым дураком, но не нашел причин отказывать в невинной просьбе. История же, выдуманная Небвортом, звучала глупой мелодрамой.

— Адель, зачем, глупенькая вы девочка, вы так жестоко обращаетесь с сэром Грегори? — сказал он и увидел по ее лицу, что задел опасную тему. — Право, не понимаю, почему вы так строги с ним. В конце концов, все мы люди-человеки, и что же удивительного в том, что Пенн на старости лет влюбился в вас? Ничего дурного в этом нет. Сотни девушек обедают с мужчинами, и никаких несчастий от этого не происходит. Я дружен с Пенном и сегодня вечером буду у него по одному важному личному делу… Вы не хотите поехать со мной?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Может быть, опасности, в этом нет, — ответила она твердо, — но удовольствия тоже нет.

— Он богат и влиятелен, — настойчиво продолжал Фосс. — Он может быть вам очень полезен.

Она опять покачала головой.

— Я ни от кого не ищу помощи и рассчитываю только на себя. Мне не нужно покровительство богатых людей. Если я не пробьюсь собственными силами, это будет значить, что у меня вообще нет таланта и, стало быть, мне нужно бросить искусство и заняться другим делом. Я так и сделаю.

Фосс развел руками.

— Ну что ж, постараюсь сделать это дело без вас. Хотя своим присутствием вы мне очень помогли бы. Он совершенно без ума от вас. Если бы Мендоза знала это, она убила бы вас!

— Мисс Мендоза? — изумленно повторила девушка. — Почему? Разве она… она знакома с ним?

Фосс насмешливо склонил голову.

— Конечно, но знает об этом мало кто. Было время, когда он очень помог ей. Она, как умная девушка, сумела правильно использовать его помощь. Ничего это ей не стоило: она просто позволяла помогать ей. А теперь у нее столько денег, что она может скупить все ювелирные магазины на Риджер-стрит!

Адель слушала с недоверием и любопытством.

— Вы не должны передавать ей то, что я говорю вам… Я вам сообщаю все это по секрету. Боже меня упаси ссориться с Пенном, — прибавил он и содрогнулся. — Когда этот человек сердится, он становится хуже дьявола!

Презрительная усмешка появилась на губах Адели.

— И вы так спокойно предлагаете мне ехать к нему обедать и стать поперек пути мисс Мендозе!

— Жалко вам ее, что ли?

— Мне очень жаль ее, — невозмутимо ответила девушка, — но я предпочитаю жалеть ее, чем потом жалеть самое себя.

Она открыла дверь. Фосс молча поклонился и ушел. В конце концов, решил он, можно обойтись и без посторонней помощи. В его кармане лежал лист, отпечатанный на пишущей машинке Охотника за головами. Если правильно взяться за дело, за бумажку можно выручить не меньше тысячи фунтов.

16. ОКНО В БАШНЕ

Самсон Лонгваль сидел в соломенном кресле в саду перед своим неуютным домом. На старике был серый шелковый халат старинного покроя, в зубах глиняная трубка, выпускавшая время от времени короткие клубы дыма.

Он только что отпустил женщину, приходившую каждый день убирать комнаты и готовить простую еду, и приготовился мирно скоротать вечер, пока не настанет час ложиться в постель. В саду раздались шаги. Лонгваль подумал, что уборщица забыла что-нибудь в доме и вернулась (она вечно что-то забывала), но, обернувшись, с удивлением увидел подходившего к дому сэра Грегори Пенна — соседа, который дважды уже доставлял ему крупные неприятности.

Старик встал и с достоинством встретил непрошеного гостя.

— Добрый вечер! — сказал Пенн. — Могу я поговорить с вами по одному личному делу?

Лонгваль вежливо склонил голову.

— Конечно, сэр Грегори. Угодно вам войти, в дом?

Он провел баронета в узкую мрачную гостиную и зажег свечи. Сэр Грегори окинул взглядом бедно обставленную комнату и презрительно усмехнулся. Глядя на него, трудно было догадаться, что привело его в Доуэр-Хауз.

Предложив гостю кресло, Лонгваль спросил:

— Чем обязан, сэр, удовольствию видеть вас у себя?

— У вас тут остановились киноактеры?

Лонгваль утвердительно склонил голову.

— До меня дошли идиотские разговоры, будто моя обезьяна пыталась проникнуть в ваш дом.

— Обезьяна? — удивился Лонгваль. — Первый раз слышу об обезьянах в этих местах.

Это была правда. Но баронет с подозрением заглянул в глаза хозяина Доуэр-Хауза.

— Вот как? — усмехнулся он. — Вы станете уверять меня, что никогда ничего не слышали о моей обезьяне?

Старик с достоинством выпрямился.

— Вы хотите сказать, что я лгу, сэр? Если так, то вот вам Бог, а вот порог! Хотя мне крайне неприятно нарушать законы гостеприимства, но, боюсь, другого выхода у меня нет, как просить вас сейчас же покинуть мой дом.

— Ладно, ладно, — нетерпеливо прервал его сэр Грегори Пенн. — Не горячитесь, мой друг. Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с вами. Вы, я слышал, доктор?

Лонгваль озадаченно поднял брови.

— В молодости я занимался медициной.

— Кроме того, я слышал, вы очень нуждаетесь, — продолжал сэр Грегори, снова обводя глазами комнату. — Готов биться о заклад, что у вас свободного шиллинга нет в кармане!

— Вы ошибаетесь, — спокойно возразил старик. — Я вполне состоятельный человек, и доказательством служит то, что я, как видите, позволяю себе роскошь содержать эту усадьбу точно в том виде, какой отвечает моим вкусам и любви к старине. Склонность эта, может быть, кажется вам странной, но она составляет смысл моей жизни. Откуда вы узнали, что я был врачом?

— Я услышал это от одного из слуг. Вы вправили ему сломанный палец.

— Я давно уже не занимаюсь этим делом, — вздохнул Лонгваль. — И очень об этом сожалею. Это благородная наука.

— Во всяком случае, — прервал его Пенн, — если вас нельзя купить, то вы все равно человек малообщительный и умеете держать язык за зубами, а мне это и надо. У меня в доме лежит больная женщина. К врачам обращаться я не хочу, так как не желаю посвящать их в мои личные дела. Но вы другое дело. Не согласились бы вы взглянуть на нее?

Старик задумчиво пожевал губами.

— Я был бы очень рад, но боюсь… мои медицинские знания весьма устарели. Это ваша служанка?

— Вроде, — коротко ответил баронет. — Когда вы можете прийти?

— Я могу пойти сейчас вместе с вами, — сказал Лонгваль, вышел из гостиной и через минуту вернулся в своем длиннополом сером сюртуке.

Баронет с недоумением осмотрел сюртук и улыбнулся.

— Откуда вы достали это старомодное платье?

— Оно сохраняет для меня постоянную новизну, — ответил старик с достоинством. — Современное платье лишено, на мой взгляд, очарования эпохи, оно бездушно и вызывает во мне отвращение.

Он с улыбкой погладил полы сюртука.

— Старику позволительно иметь свои чудачества. Не правда ли, сэр Грегори?

В то время, как Самсон Лонгваль шел по дороге в Грифф-Тауэрс, Майкл Бриксен явился в кабинет Джека Небворта, вызванный спешной запиской.

— Надеюсь, вы не сердитесь, что я потревожил вас, — сказал режиссер, предлагая Майклу кресло. — Я хотел сообщить вам одну вещь. Вы помните съемку, которую мы делали в Грифф-Тауэрсе?

— Как же, конечно, помню.

— Я хотел показать вам один снимок, с башней на заднем плане, и спросить вас, что вы об этом думаете.

Не понимая, что хочет режиссер, удивленный Майкл встал и направился вслед за ним в лабораторию.

— Я велел увеличить снимок и отпечатать его специально для вас. Но лучше всего будет, если я покажу вам снимок на экране.

Он привел в порядок проекционный аппарат и потушил свет.

— Но в чем дело? — с любопытством спросил Майкл.

— Я сам не могу понять, — озадаченно почесал голову режиссер. — Сейчас вы увидите.

Затрещал аппарат. На небольшом экране появилась сцена, снятая в Грифф-Тауэрсе. Майкл узнал Адель и стоявшего с ней Конноли. Молодые люди объяснялись в любви.

За их спинами возвышалась каменная стена башни, и Майкл впервые заметил в башне небольшое окно.

— Никогда раньше я его не замечал, — пробормотал он.

— Вот это окно я и хотел вам показать, — ответил Джек Небворт, продолжая внимательно следить за экраном.

Окно приблизилось и вошло в фокус камеры. Посреди окна Майкл с изумлением различил черты темноглазой женщины, с растрепанными волосами, с выражением нечеловеческого ужаса на лице. Она в отчаянии подняла руку, словно стараясь позвать кого-то на помощь, — возможно, самого Джека, руководившего съемкой. Таково, по крайней мере, было мнение Небворта. Прежде чем Майкл успел опомниться от изумления, образ молодой женщины исчез с такой же быстротой, как появился. Можно было подумать, что кто-то силой оттащил ее от окна.

— Что вы на это скажете? — спросил Небворт.

Майкл задумался.

— Похоже, что наш приятель Пени держит пленницу в башне. Ну да, это та женщина, крик которой я сегодня слышал на рассвете и которую Пенн выдает за служанку! Меня смущает окно. Я не подозревал о его существовании. Судя по расположению, оно должно выходить на внутреннюю лестницу, но внутри, я это хорошо помню, никаких признаков окна я не заметил. По-видимому, в башне есть тайник. У вас больше нет снимков этой части замка?

— Нет, — покачал головой Джек. — Сцена с башней занимает всего пятьдесят метров. Все, что я мог показать, вы уже видели.

В лаборатории зажегся свет. Небворт и Майкл вернулись в кабинет режиссера.

— Не нравится мне этот Пенн, — задумчиво произнес Небворт. — И еще меньше он мне стал нравиться с тех пор, как я узнал, что Мендоза находится с ним в гораздо более близких отношениях, чем я думал.

— Мендоза… ваша бывшая артистка?

Режиссер пожал плечами:

— О Стелле Мендозе ничего плохого сказать нельзя. Ничего хорошего тоже,

— ответил он. — Меня, по правде, всегда удивляло, почему Пенн позволяет пользоваться своим парком для съемок, но теперь я понимаю. Говорю вам, не нравится мне он. В этом замке на каждом шагу какие-то секреты.

Майкл самодовольно улыбнулся.

— Один из этих секретов будет раскрыт сегодня ночью. Я подвергну Грифф-Тауэрс небольшому осмотру, не спрашивая разрешения сэра Грегори Пенна. И если я найду то, что рассчитываю, Грегори Пенн проведет остальную часть ночи в наручниках и под замком!

17. НОЧНАЯ РАЗВЕДКА

Майкл Бриксен выписал из Лондона тяжелый чемодан с нужными вещами. Около получаса он возился над приведением их в порядок, когда хозяин гостиницы доложил ему, что из гаража привели нанятый им мотоциклет.

Подвязав дорожный мешок к плечам, Майкл сел на машину и выехал из города, делая круг и направляясь к Доуэр-Хаузу. Не доезжая до усадьбы Лонгваля, он сошел с мотоциклета, спрятал машину в кусты и дальнейшую часть пути преодолел пешком.

Было около одиннадцати часов вечера, когда он подошел к стене парка, поминутно оглядываясь, чтобы не натолкнуться случайно на Бага. Калитка, выходившая в поле, была заперта. Майкл предвидел это. Из мешка « за спиной он вынул веревочную лестницу с приделанными к ней стальными крючьями. Забросив крючья на стену, он в одно мгновение перелез на другую сторону и очутился в парке.

Пробираясь тем же путем, каким он проходил здесь на рассвете, держась в тени кустов и деревьев, он приблизился к замку и остановился у края площадки перед входом в башню. Дверь была открыта, и на пороге стояли два человека. Один из них был Пенн, второго же он узнал только тогда, когда тот заговорил, — Самсон Лонгваль!

— Думаю, она скоро поправится. Раны воспалены и очень болезненны. Можно подумать, что какой-то зверь исцарапал ее лапой, — сказал Лонгваль. — Надеюсь, я облегчил ее страдания, сэр Грегори, хотя, повторяю, вот уже почти пятьдесят лет как я забросил медицину и никого не лечил.

Итак, старый Лонгваль был доктором!

— Моя машина отвезет вас, — предложил сэр Грегори.

— Нет, нет, я пойду пешком, благодарю вас. Это недалеко. Спокойной ночи, сэр Грегори.

Баронет, пожелав гостю счастливого пути, вошел обратно в дом, и Майкл услышал шум задвигаемых засовов.

Настало время действовать. Майкл осторожно размотал веревочную лестницу, стал в тени дерева и ловко забросил крючок на каменный выступ окна. Расстояние было высчитано правильно. Лестница не доходила до земли всего на пару дюймов. Ловко перебирая руками узлы веревки, он за несколько секунд добрался до окна. Окно было закрыто. Но запор был несложен и прост. Прошло еще несколько секунд, створы окна распахнулись, и Майкл, перебравшись через подоконник, очутился на узкой каменной лестнице, проделанной в стене.

Вынув карманный электрический фонарь, сыщик осветил лестницу. Внизу видна была крошечная дверь, выходившая, насколько можно было догадаться, в приемный зал. Напрягая память, Майкл вспомнил, что в этой части зала стена была завешена тяжелой портьерой. Он спустился и убедился, что дверь была заперта на ключ. Вынув из кармана связку отмычек, он провозился с замком несколько минут, прежде чем удалось его отпереть. Дверь была открыта, и часть дела, таким образом, была сделана. Теперь можно было сравнительно безопасно идти вверх и обследовать верхнюю половину башни.

Вверху лестницы Майкл наткнулся на дверь, остановился и, затаив дыхание, прислушался. Кто-то двигался за дверьми. Слышно было мягкое шлепание ночных туфель. Шум удалился. Осторожно потрогав ручку, Майкл убедился, что дверь не заперта. Приоткрыв ее ровно на дюйм, он заглянул в щель и увидел перед собой часть комнаты.

Это была небольшая, совершенно пустая комната, если не считать низкой железной койки в углу. На койке лежала женщина. К счастью, она лежала спиной к двери и не могла видеть Майкла. Судя по черным, как смоль, волосам и темному цвету руки, свисавшей с койки на пол, она не была европейкой.

Женщина глухо застонала и повернулась. Теперь Майкл мог видеть часть ее лица. Он сразу узнал черты, которые видел на экране в лаборатории Небворта. Женщина была молода и по-своему красива. Глаза ее были закрыты. Она, по-видимому, стонала во сне.

Майкл бесшумно раскрыл дверь и вошел в комнату. Но едва сделал шаг, как увидел, что ручка двери на противоположной стороне комнаты повернулась. Мгновенно он потушил фонарь и одним прыжком вернулся обратно на лестницу.

Это был Баг. Обезьяна была в синей блузке и синих штанах. В громадных лапах она держала поднос с едой.

Баг бесшумно подошел к постели и поставил пищу на табурет у кровати. Молодая женщина открыла глаза и с восклицанием, полным ужаса и отвращения, отодвинулась к стене. Обезьяна, очевидно, привыкшая к такому приему, спокойно поправила одеяло на кровати и бесшумно удалилась.

Майкл снова вошел в комнату и, не обращая внимания на больную женщину, прямо подошел к двери, за которой скрылся орангутанг. Дверь была полуоткрыта. Майкл просунул голову в щель и заглянул. В шести шагах от него стоял Баг, нюхая воздух и вытянув по направлению к нему голову.

Майкл быстро захлопнул дверь, бросился обратно на лестницу и захлопнул вторую дверь. В двери не было ключа. Не теряя ни секунды, он скатился вниз по лестнице. Нужно было во что бы то ни стало избежать встречи, которая обнаружила бы его присутствие в доме.

Бежать через окно было невозможно. Единственным выходом была нижняя дверь. Хваля свою предусмотрительность, Майкл толкнул дверь и очутился в приемном зале. Двух секунд было достаточно, чтобы поставить на место чугунные болты и повернуть ключ в замке. Майкл перевел дыхание и прислушался. За запертой дверью послышались быстрые шаги и сопение зверя, уткнувшегося мордой в замочную скважину.

Первым делом было обеспечить отступление. Стараясь не шуметь, Майкл снял болты и засовы с входных дверей, отперев их, проверил, хорошо ли они открываются, и затем направился по коридору в кабинет сэра Грегори.

Опасность заключалась в том, что его мог увидеть кто-нибудь из темнокожих слуг. Но на этот риск нужно было идти. Во время прошлых посещений он заметил, что рядом с кабинетом была небольшая комнатка неизвестного назначения, отделенная от кабинета висящим ковром. Он благополучно проник в комнату. Из-за ковра доносился звук голосов… Майкл осмотрелся. Рядом с дверью, завешенной ковром, находилось окно; оно было открыто и выходило прямо в парк. Этот путь также мог пригодиться на случай бегства.

Боясь прикоснуться к ковру, он внимательно исследовал его, ища дыру или щель. У самого пола сквозь узкую щель пробивался свет. Майкл лег на пол и приник глазом к крошечному отверстию. Кабинет был ярко освещен, кто-то оживленно убеждал в чем-то Пенна. Женский голос! Майкл осторожно приподнял край ковра и увидел часть комнаты.

Грегори Пенн стоял в своей излюбленной позе, опершись спиной о камин. Рядом с ним на столике красовалась батарея бутылок, без которых, вероятно, жизнь лишалась для него очарования. Справа от камина в глубоком кожаном кресле сидела Стелла Мендоза. На ней была меховая шуба, хотя ночь была теплая, на шее сверкало ожерелье, которого Майкл раньше у нее не видел.

Беседа, по-видимому, лишена была сердечности. Хмурое лицо сэра Грегори выражало неудовольствие, накрашенные губы артистки сердито надулись.

— Я оставил вас, потому что должен был оставить, — говорил баронет, отвечая на упрек, которого Майкл не расслышал. — Одна из моих служанок заболела, и мне пришлось вызвать доктора. Но если бы я даже все время провел здесь с вами, это не изменило бы положения. Вы неправы, моя крошка,

— прибавил он, и голос его стал сух и резок. — Курица не может бесконечно нести золотые яйца… таких куриц вообще не существует. Вы очень глупо сделали, что поссорились с Небвортом.

Она сказала что-то, чего Майкл опять не расслышал.

— Собрать собственную труппу и начать съемку — это блестящая идея, — насмешливо произнес Пени. — Блестящая для меня, который должен будет оплачивать все счета, и блестящая для вас, которая будет тратить мои деньги! Нет, Стелла, дураков мало. Я много сделал для вас в свое время, но вы не должны рассчитывать, что я пущу по ветру все свое состояние только для того, чтобы удовлетворить вашу блажь.

— Это не блажь, — ответила артистка сердито, — это мне совершенно необходимо. Неужели вы хотите, чтобы я пошла обивать пороги студий, предлагая свои услуги как простая фигурантка, сэр Грегори?

— Не вижу в этом никакой нужды. Зачем вам работать? У вас достаточно денег, чтобы жить, ничего не делая. Во всяком случае, ничего предпринимать против Небворта я не позволю. Жаловаться на него вы вообще не имеете права. Если бы вы не встретили его, вы не встретили бы меня, а если бы вы не встретили меня, у вас не было бы теперь тех тысяч, которые лежат на вашем счету в банке. Просто вам надоело это дело и вы ищете другое.

Наступило короткое молчание. Мендоза опустила голову, и Майкл не мог видеть ее лица. Когда она заговорила, голос ее дрожал от сдерживаемой злобы и обиды.

— Кажется, я вам тоже надоела! Берегитесь, от меня так легко не отделаетесь. Я могу рассказать про вас вещи, которые, если попадут в газеты, отравят и разобьют всю вашу жизнь. Запомните это, Грегори Пенн! Я не дурочка… Я многое видела и многое слышала, и у меня достаточно ума, чтобы связать виденное и слышанное вместе. Вы говорите, мне нужна перемена… да! Я хочу поискать друзей, руки которых не были бы запачканы кровью.

Он бросился к ней и зажал ей рот рукой.

— Ты проклятая чертовка! — прошипел он, но в это время кто-то постучал в дверь. Баронет обернулся и крикнул что-то на малайском наречии.

Ответа Майкл не слышал.

— Слушайте, — сказал Грегори, овладевая собой. — Сейчас меня ждет Фосс, и я должен принять его. Мы потом поговорим о наших делах.

Он отпустил ее, подошел к столу и нажал кнопку, приводящую в движение секретный механизм двери, за которой находилось помещение Бага.

— Пойдите туда и подождите. Через пять минут я приду к вам.

Стелла с подозрением смотрела на дверь, неожиданно открывшуюся в стене.

— Нет, я пойду домой. Продолжим наш разговор завтра. Я погорячилась и наговорила глупостей, Грегори, но вы сами виноваты, что вывели меня из себя. С вами иногда очень трудно разговаривать.

— Идите туда! — повторил он, показывая рукой на зиявшую в стене дверь, и лицо его потемнело.

— Нет! — воскликнула Стелла, бледнея и отступая от баронета. — Там зверь, вы думаете, я не знаю? Это логовище Бага! Ах, зверь, зверь, негодяй!

На Пенна страшно было смотреть. Черты его исказились, в глазах сверкало безумие.

Задыхаясь, едва держась на ногах от страха, молодая женщина, прижалась к стене. Грегори постепенно овладевал собой.

— Тогда идите в маленькую комнату рядом и ждите меня там, — сказал он резко, проводя языком по» пересохшим губам.

Майкл успел подняться с пола и прижаться в темном углу за портьерой, когда полы ковра поднялись и молодая женщина вошла в комнату.

— Здесь темно! — простонала она в отчаянии.

— На столе лампа и спички!

Ковер опустился. В кабинете захлопнулась дверь и щелкнул замок.

Майкл не знал, что предпринять. Стелла стояла, прижавшись к стене, не решаясь сделать шаг вперед по темной комнате. Он медленно двинулся к окну, стараясь не шуметь. Нога его нечаянно задела стул.

— Кто здесь? — испуганно вскрикнула артистка. — Грегори? Не смейте трогать меня, Грегори!

Комната огласилась истерическим криком.

Майкл пробежал мимо Стеллы, прыгнул на подоконник и через секунду очутился в саду. Сзади него несся душераздирающий вопль. Майкл бросился к забору. За ним слышались чьи-то быстрые мягкие шаги. Сыщик оглянулся и увидел Бага. Каким образом орангутанг появился в саду, он не мог понять. Рука инстинктивно схватилась за карман, где лежал револьвер. Карман был пуст. Во время прыжка револьвер, по-видимому, выпал на землю.

Майкл устремился в поле. Быстрые шаги обезьяны настигли его. Впереди в стене чернела калитка. Но калитка была заперта. Даже если бы она была открыта, все равно стена не могла остановить обезьяну. Спасения не было, Майкл остановился у стены и повернулся лицом к преследователю. В ночной темноте он увидел перед собой два близко посаженных друг к другу светящихся глаза.

18. ЖИЛЕТНЫЙ КАРМАН ЭЛЬМЕРА

Майкл Бриксен приготовился к страшной смертельной схватке. Но, к его удивлению, орангутанг остановился, вытянул вперед голову и с беспокойством втянул в ноздри воздух. В воздухе раздался легкий короткий свист. Обезьяна с глухим криком отскочила назад.

Майкл оглянулся. У стены рядом с ним стоял маленький бронзовый человек, которого он два дня назад видел на дороге из Чичестера в Грифф-Тауэрс. В руке малайца блеснуло стальное лезвие. Это был меч. Точная копия суматринских мечей, висевших в кабинете сэра Грегори Пенна.

Не понимая, каким образом малаец очутился здесь, Майкл хотел окликнуть его. Малаец сделал шаг вперед, снова рассек воздух мечом, и Баг с человеческим воплем отчаяния метнулся в сторону под деревья и исчез в темноте.

— Сударь, — сказал Майкл, — вы явились вовремя. Благодарю вас.

Проследив глазами за исчезнувшим в темноте Багом, он обернулся. Малаец пропал, словно провалился сквозь землю. Напрягши зрение, Майкл увидел неясную тень, скользнувшую вдоль стены по направлению к выходу из парка. Он хотел догнать малайца и расспросить, но, подумав, решил, что перед ним стоит задача поважнее и что терять время на посторонние дела нельзя. Перебравшись через стену, он обогнул парк, подошел к парадным воротам, вошел в них и, громко насвистывая песенку, направился по главной аллее прямо к дому.

Никто не попался ему навстречу, никто не остановил его. Он дошел до площадки перед домом, поискал под окнами и нашел свой револьвер.

Теперь нужно было узнать, что там с артисткой. Ее автомобиль ждал у ворот замка. Стало быть, сэр Грегори еще не отпустил ее. Рука Майкла потянулась к звонку, когда вдруг за дверью послышались шаги и голоса; женский голос принадлежал Мендозе. Майкл отскочил от двери и спрятался за выступом стены.

— Спокойной ночи, сэр Грегори, — любезно сказала молодая женщина. — До завтра.

— Приезжайте завтракать, — ответил голос баронета, — и привезите с собой девочку. Послать за вами автомобиль?

— Нет, спасибо, не надо, — поспешно отклонила она услугу.

Майкл подождал, пока Мендоза скрылась в глубине аллеи. Пени стоял на пороге, вглядываясь в ночную темноту. Наконец он вошел в дом, закрыл дверь, и шум засовов и ключа засвидетельствовал Майклу, что вход окончательно закрывается на ночь.

Куда же делся Фосс? Неужели он успел уйти? Майкл подождал, пока шум за дверьми утихнет, и осторожно направился по следам молодой женщины. Его занимала мысль, откуда появился этот малаец и куда исчез. Вспомнив, что забыл веревочную лестницу у окна, он вернулся с полдороги. Лестница висела на прежнем месте, точно в том положении, в каком он ее оставил. Майкл снял ее, аккуратно уложил в мешок, выбрался в поле, дошел до Доуэр-Хауза, сел на мотоциклет и укатил в Чичестер.

Несмотря на пережитые впечатления, спал он в эту ночь спокойно и проснулся поздно утром, когда в дверь постучали и в комнату неожиданно вошел посетитель.

Майкл поднял голову с подушки, захлопал глазами и в изумлении пробормотал:

— Или мне это снится, или это правда, сам Стэнс!

Майор Стэнс улыбнулся.

— Нет, мой мальчик, вы не спите. Это я!

— Что случилось? — спросил Майкл, вскакивая с постели.

— Ничего, если не считать, что вчера я засиделся поздно на балу, а сегодня прибыл ранним поездом. Я хотел удовлетворить свое любопытство и посмотреть, каких успехов вы достигли в деле Эльмера.

— В деле Эльмера? — нахмурился Майкл. — Господи Боже! Я совсем забыл про Эльмера!

— В таком случае это освежит вашу память, — ответил Стэнс и достал из кармана небольшую газетную вырезку.

Майкл прочел:

«Если вы страдаете неизлечимой болезнью духа или тела. Если вы не знаете, что делать с собой, на что решиться. Если мужество оставляет вас. Пишите Благодетелю. Почтовый ящик…»

— Что это? — спросил Майкл, хмурясь.

— Это я нашел в жилетном кармане Эльмера. Эльмер носил этот жилет за несколько дней до исчезновения. Жена его хотела подарить жилет старьевщику, когда вдруг неожиданно наткнулась на бумажку. Это вырезка из «Утреннего телеграфа» от 14 числа, то есть за три или четыре дня до исчезновения Эльмера. В редакции газеты установлено, что в ответ на объявление пришло четыре письма. Письма эти, согласно желанию объявителя, были пересланы в маленькую лавочку на Стиббингтон-стрит в Лондоне. Там их взяла пожилая женщина, судя по описанию, простая работница. Лавочница не могла сообщить никаких особых примет. Скотленд-Ярд установил, что подобное объявление было напечатано и в других газетах. Письма оттуда пересылались все по тому же адресу, и собирала их, по-видимому, все та же женщина. Между прочим, никто в квартале ее не знает. Лавочница считает, что женщина немного тронута в уме, так как постоянно бормочет что-то под нос и разговаривает сама с собой. Называла она себя Стивинс. Записки, которыми она уполномочивалась забирать письма, подписывались каждый раз именем «Марк». В том, что женщина живет в Лондоне, сомнений нет, но полиция до сих пор не может напасть на ее след.

— А если даже нападет? — спросил Майкл. — Уверены ли вы, что она находится в связи с убийцами?

— Как вам сказать, — наморщил лоб майор Стэнс. — Объявление во всяком случае очень подозрительное. Выяснившиеся обстоятельства также наводят на ряд. размышлений. Если «Благодетель» не имеет ничего общего с Охотником за головами, он, несомненно, имеет связь с каким-нибудь другим преступлением. Так или иначе, работа не будет потеряна даром. Ну, а теперь скажите, к чему же привели ваши собственные розыски?

В течение часа Майкл рассказывал, перерываемый вопросами и замечаниями Стэнса.

— Да, довольно невероятное предположение, — пробормотал Стэнс, когда Майкл окончил. — Но если вы убеждены, что попали на правильный путь, идите дальше. Препятствовать я не стану. Но, откровенно говоря, боюсь, как бы вы не сели в лужу. Мне очень не хотелось бы, чтобы мы провалились на этом деле. Скотленд-Ярд выставит нас на посмешище. Я буду держать вас в курсе всего, что узнаю со своей стороны.

— Вполне согласен с вами, — прибавил Стэнс позже, сидя с Майклом за утренним завтраком, — нужно действовать в высшей степени осторожно. Дело чрезвычайно деликатное. Вы, надеюсь, не делились своими подозрениями с людьми из Скотленд-Ярда?

Майкл отрицательно покачал головой.

— И не делитесь. Они народ нетерпеливый, не станут раздумывать, справедливы ли ваши подозрения, арестуют его и лишат возможности собрать нужные улики. Вы говорили, что произвели обыск в замке?

— Нет, не обыск, а небольшую разведку.

— В замке есть погреба?

— Вероятно, есть, — ответил Майкл. — При больших домах всегда есть погреба.

— Есть во дворе или в парке какие-нибудь постройки?

— Кажется, нет. Во всяком случае, я не видел.

Майкл проводил начальника до железнодорожной станции.

— Должен сделать вам одно предостережение, Майкл, — сказал Стэнс, садясь в поезд. — Будьте осторожны! Вы имеете дело с хитрым и ловким человеком. Если вы недооцените его проницательности и смелости, вы пропали. Я не хотел бы прочесть как-нибудь в газетах, что лишился лучшего из своих помощников.

19. БЕСПОКОЙСТВО ЛОНГВАЛЯ

Майкл сделал круг и заглянул в улицу, на которой жила Адель Лимингтон. Сам того не заметив, он очутился около дома молодой артистки и постучал. С разочарованием он узнал, что Адель вышла из дома в семь часов утра. Небворт делал съемку в Соут-Даунсе. Чичестерская студия, когда Майкл заглянул в нее, была пуста. В кабинете режиссера сидел только секретарь Небворта и новый сценарист, прибывший накануне вечером из Лондона.

— Я не знаю точно, где происходит съемка, — сказал секретарь Диккер, — знаю только, что это где-то около Аронделя. Утром сюда являлась мисс Мендоза с тем же вопросом. Она хотела пригласить мисс Лимингтон к завтраку.

— Хотела пригласить к завтраку, вот как? — повторил медленно Майкл. — Если она еще раз придет, вы. можете сказать от моего имени, что мисс Лимингтон занята и не может принять приглашение.

— Надеюсь, она не заставит вас ждать. Хотя со старым Джеком на съемках никогда не знаешь…

— Я не говорил, что мисс Лимингтон завтракает со мной, — сухо оборвал его Майкл.

— Ах, вот что, мистер Бриксен, — вдруг спохватился секретарь. — Вы помните, вы задали нам работу с рукописью, листок из которой случайно попал в руки мисс Лимингтон?

Майкл кивнул головой.

— Вы нашли рукопись?

— Нет, но новый сценарист говорит, что в книге, где Фосс отмечал все поступающие рукописи, одна из записей замазана китайской тушью.

— Я хотел бы взглянуть на книгу, — попросил Майкл.

Книга немедленно была принесена. В ней аккуратно велись записи представленных сценариев, отмечалось название, имя автора, его адрес, дата получения и дата возвращения. Майкл развернул книгу на письменном столе Небворта и внимательно просмотрел список авторов.

— Если он прислал один сценарий, возможно, что он прислал их несколько,

— заметил Майкл. — Больше в книге нет замаранных мест?

— Нет, — ответил секретарь. — Насколько вы могли видеть, вычеркнута только одна строка. Среди авторов вы найдете почти всех жителей Чичестера. Нет, кажется, ни одного человека в городе, который не написал бы сценария или не предлагал бы нам своих советов.

Палец Майкла медленно двигался по списку. Медленно переворачивались страницы. Вдруг палец остановился.

— «Власть страха». Сэр Грегори Пенн», — прочел он и поднял глаза на Диккера. — Неужели сэр Грегори пишет сценарии, мистер Диккер?

Диккер кивнул головой.

— Да, он прислал нам один или два. Вы найдете его имя в алфавитном списке в конце книги. Он пишет сценарии исключительно для мисс Мендозы, Это не он, случайно, тот человек, которого вы ищете?

— Нет, — быстро ответил Майкл. — У вас не сохранилось его рукописей?

— Все рукописи отсылаются обратно, — с сожалением сказал Диккер. — Пишет он ужасно плохо! Я читал один сценарий. Помню, Фосс еще пытался убедить Небворта принять его к постановке. Потом обнаружилось, что Фосс получил за это порядочную сумму денег от Пенна. Он вообще брал взятки с авторов. Мистер Небворт узнал сегодня утром, что он получил двести фунтов с одной дамы за обещание пристроить ее сценарий. Сегодня утром от нее получено письмо с жалобой на Фосса.

Тем временем Майкл опять нашел имя сэра Грегори. В том, что хозяин Грифф-Тауэрса писал сценарии, не было ничего удивительного. Кто вообще не пишет сценариев?

Майкл захлопнул книгу и вернул ее Диккеру.

— Очень странная помарка, — заметил он задумчиво. — Я постараюсь расспросить Фосса, как только его увижу.

Прямо со студии он отправился в гостиницу, где жил Фосс, но Фосса не было дома.

— Он, кажется, даже не ночевал дома, — ответила хозяйка. — Во всяком случае, если ночевал, то не в постели. По-видимому, он уехал в Лондон.

Майкл вернулся в студию, так как пошел дождь, и, стало быть, Небворт должен был прекратить съемку. Расчет был правилен. Через час у ворот студии остановился знакомый желтый шарабан. Адель ответила сдержанным поклоном на приветствие Майкла.

— Благодарю вас, мистер Бриксен, но мы позавтракали на съемке. Кроме того, мне нужно разучить две больших сцены до завтрашнего утра.

Отказ ее был тверд и решителен, но Майкл не принадлежал к тем людям, которые сдаются перед первым «нет».

— А как будет с чаем? Вы должны непременно пить чай, моя красавица, даже если бы вам нужно было изучать не две сцены, а пятьдесят. Потому что если вы не будете пить чай, у вас будет несварение желудка, а если у вас будет несварение желудка…

Адель рассмеялась.

— Если моя хозяйка предоставит мне гостиную, вы можете прийти ко мне пить чай в половине пятого, — сказала она. — И если у вас в пять часов другое свидание, то вы поспеете на него.

Джек Небворт ждал Майкла в кабинете.

— Слышали о помарке в книге сценариев? — встретил он его вопросом. — Вижу, что слышали. Что вы об этом думаете? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Чрезвычайно подозрительная история. Фосс изолгался так, что ему буквально ни в чем нельзя верить. Я очень рад, что прогнал его. Вы знаете, что сегодня пришло письмо, из которого я узнал, что он получил взятку от дамы, написавшей сценарий? Черт знает что!

Излияния режиссера прервал стук в дверь. Дверь открылась, и на пороге появился посетитель.

— Входите, мистер Лонгваль, входите!

Майкл обернулся. Старик неловко мял шляпу в руках.

— Боюсь, я вам помешал, — произнес он в своей немного старомодной манере. — Но я приехал в город повидать своего адвоката и не мог отказать себе в удовольствии заглянуть к вам в студию и посмотреть, как идут ваши съемки.

— Все идет превосходно, мистер Лонгваль, благодарю вас, — любезно сказал Джек. — Вы знакомы с мистером Бриксеном?

Старик улыбнулся и пожал руку Майклу.

— Я приехал посоветоваться с адвокатом по делу, которое вам, наверное, покажется очень странным. Много лет назад я изучал медицину, сдал экзамены, получил диплом и считаюсь доктором, хотя с тех пор никогда не практиковал. Об этом никто не знает, да я и сам забыл. Можете представить мое удивление, когда прошлой ночью меня вызвали к… соседу, который хотел, чтобы я оказал помощь его больной служанке. Меня это так смутило, что я решил приехать в город посоветоваться, не нарушил ли я закона, оказав врачебную помощь. Дело в том, что я не занесен в список местных врачей…

— Могу вас успокоить, мистер Лонгваль, — сказал Майкл. — Если вы получили врачебный диплом и были в свое время внесены в списки врачей, звание врача от вас неотъемлемо, и вы можете практиковать где вам угодно и когда угодно.

— То же сказал мне и адвокат, — с улыбкой ответил Лонгваль.

— Это был серьезный случай? — спросил Майкл, догадываясь, кто был ночным пациентом.

— Нет, случай довольно легкий. Хотя была возможность заражения крови. Мне кажется, я все сделал, что нужно, но боюсь, что мог ошибиться, так как наука далеко ушла вперед с тех пор, когда я был молодым человеком. Я поэтому воздержался от выдачи рецепта, а просто промыл раны и перевязал. Мне, конечно, было приятно оказать услугу ближнему, но должен признаться, чувствовал я себя очень неудобно и, вернувшись домой, почти не спал всю ночь. Вообще вчерашний вечер и ночь были какие-то особенные. Кто-то, например, не понимаю почему, поставил мотоциклет у меня в саду.

Майкл подавил невольную улыбку.

— Не понимаю, кому могло это прийти в голову. Утром мотоциклет исчез. А вечером я встретил нашего приятеля Фосса, до такой степени встревоженного чем-то и озабоченного, что он не сразу заметил меня и не поздоровался.

— Где вы его встретили? — спросил Майкл быстро.

— Он проходил по дороге мимо усадьбы. Я стоял у ворот и курил трубку. Было темно, только когда он прошел мимо, я догадался, что это Фосс. Я окликнул его, он мне сказал, что только что имел одно важное свидание и сейчас идет на другое.

— Который был час?

— Кажется, около одиннадцати, — старик нерешительно задумался. — Наверное не могу сказать. Это было незадолго до того, как я лег спать.

Теперь Майклу все стало ясно. Сэр Грегори попросил Фосса уйти и вернуться через час, когда Стелла уедет в город.

— Вообще за последнее время я не узнаю своей усадьбы, — сказал Лонгваль и покачал головой. — Куда делись прежние тишина и покой? Надеюсь, — прибавил он, обращаясь к Небворту, — вы покажете мне ваш фильм, когда он будет готов?

— Конечно, мистер Лонгваль.

— Не понимаю, почему во мне вдруг проснулся такой интерес к кинематографу, — улыбнулся старик. — Месяц тому назад я ничего не понимал в фильмах, мне было противно смотреть на экран. А теперь у вас в студии я чувствую себя своим человеком.

В дверь просунулась голова секретаря Диккера.

— Угодно вам принять мисс Мендозу? — спросил он.

Джек Небворт сердито нахмурился.

— Нет, — ответил он коротко.

— Вот ее я тоже видел прошлой ночью, — закивал головой Лонгваль. — Сначала я думал даже, уж не крутите ли вы — кажется, так вы выражаетесь? — какую-нибудь сцену по соседству. Но мистер Фосс сказал, что никакой съемки нет. Она удивительно красивая и милая девушка, не правда ли?

— Да, очень, — сухо согласился Джек.

— Замечательно нежное и доброе существо, — продолжал Лонгваль, не замечая, что атмосфера становится напряженной. — Теперь, когда человечество с каждым днем грубеет в погоне за деньгами и наслаждениями, удивительно приятно встретить исключение.

— Нежное и доброе существо! — фыркнул Джек Небворт, когда за стариком захлопнулась дверь. — Вы слышали, Бриксен? Если Стелла кажется ему воплощением нежности и доброты, то как он представит себе дьявола? Из сахара и шоколада?

20. ГОЛОВА

Когда Майкл вышел из студии, он нашел Стеллу у ворот и вспомнил, что она сегодня приглашена завтракать в Грифф-Тауэрс. К его удивлению, она подошла к нему и протянула руку.

— Я хотела видеть вас, мистер Бриксен. Я просила разыскать вас и сказать, что я жду вас у ворот.

— И ваше поручение неправильно было передано мистеру Небворту, — улыбнулся Майкл.

Артистка дернула плечом в знак презрения к Джеку Небворту и ко всей его студии.

— Я не его, а вас хотела видеть. Вы ведь сыщик, не правда ли?

— Да, — сказал Майкл, не понимая, к чему она ведет разговор.

— Мой автомобиль ждет за углом. Вы не можете проводить меня домой?

Майкл замялся. Ему хотелось поскорее увидеться с Аделью, хотя какого-то срочного дела к ней не было.

— С удовольствием, — ответил он после минутного размышления.

Стелла прекрасно правила машиной и так внимательно следила за рулем, что за всю дорогу не произнесла ни слова. В небольшой, роскошно обставленной гостиной, из окон которой открывался очаровательный вид на Соут-Лаунс, она сказала, снимая шляпу и бросая перчатки на стол:

— Мистер Бриксен, я хочу сообщить вам одну вещь, которую, мне кажется, вам полезно было бы знать.

Она была бледна и, видимо, нервничала.

— Не знаю, что вы подумаете обо мне, когда я вам скажу, но в конце концов мне все равно. Я больше не могу молчать.

Резкий звонок раздался в прихожей.

— Телефон. Простите меня, я сейчас вернусь.

Она убежала, забыв захлопнуть за собой дверь. Майкл слышал ее быстрые недовольные ответы кому-то на другом конце провода, потом наступило молчание. Стелла слушала своего собеседника, не прерывая. Прошло около десяти минут, прежде чем она вернулась; глаза ее блестели странным огнем, щеки пылали.

— Вы будете сердиться, если я вам расскажу в следующий раз то, что хотела сказать сегодня? — спросила она.

Она разговаривала с сэром Грегори. Майкл не сомневался в этом ни секунды, хотя имя Пенна не было произнесено.

— Вряд ли вам представится более удобный случай, чем сегодня, — попытался он ободрить ее.

— Да, я знаю, но есть причины, которые заставляют меня отложить этот разговор. Вы можете приехать ко мне завтра утром?

— Конечно, — ответил Майкл, в глубине души довольный, что беседа кончилась.

— Куда вас отвезти?

— Благодарю вас, я пойду пешком.

— В таком случае, я подвезу вас до выезда из города. Мне это по дороге,

— предложила она.

Конечно, по дороге, подумал Майкл. Ее вызвали в Грифф-Тауэрс. Он так был уверен в этом, что не стал проверять и, сойдя на углу своей улицы, даже не посмотрел вслед автомобилю, помчавшемуся дальше из города.

— Вам телеграмма, сэр, — доложил швейцар и, сбегав в контору управляющего, подал Майклу синий конверт.

Майкл вскрыл его и прочел.

Сначала он не понял содержания. Не веря глазам, он перечел ее вполголоса:

«Голова найдена в Чобхеме сегодня рано утром. Немедленно приезжайте в полицейский комиссариат Литерхед. Стэнс».

Час спустя Майкл вышел из такси у дверей комиссариата. Стэнс встретил его на пороге.

— Найдена утром на рассвете, — сказал он. — Личность убитого не выяснена.

Оба прошли в кабинет комиссара. На столе стоял деревянный ящик. Майкл поднял крышку, заглянул и, побледнев, отвернулся.

— Боже мой! — прошептал он.

Это была голова Лоулея Фосса.

21. ДОПРОС

Майкл минуту стоял неподвижно, ошеломленный страшным зрелищем, затем медленно закрыл ящик и вышел на внутренний двор.

— Вы знаете его? — спросил Стэнс.

— Да, это Лоулей Фосс, бывший сценарист в кинематографическом обществе Небворта. В одиннадцать часов прошлой ночью он был жив. Я сам слышал это от человека, который его видел. Он был в Грифф-Тауэрсе, замке сэра Грегори Пенна. Вам сообщили о ящике обычной запиской?

— Запиской, но иного содержания, чем прежние.

Стэнс показал Майклу клочок бумаги, на котором пишущей машинкой отпечатана была всего одна строка: «Голова предателя».

Ни слова больше.

— Я вызвал к телефону начальника полиции в Доркинге. Ночь была темная, и из числа автомобилей, проезжавших по дороге, постовые полицейские не запомнили ни одного.

— Вы не видели, появилось объявление? — спросил Майкл.

Стэнс отрицательно покачал головой.

— Об этом я сам прежде всего подумал. Внимательно были просмотрены все газеты, все редакторы обещали немедленно дать знать, как только им пришлют для напечатания такое или подобное объявление. Но до сих пор ничего в этом роде обнаружить не удалось.

— Я сейчас же начну розыски на месте, — сказал Майкл. — Можно считать установленным, что его убили между одиннадцатью часами вечера и тремя часами утра, вероятно, ближе к одиннадцати, чем к трем. Потому что, если убийца живет в Суссексе, ему понадобилось время, чтобы отвезти голову в Чобхем и вернуться домой до рассвета.

Майкл велел шоферу ехать в Чичестер, но, подъезжая к городу, попросил свернуть на дорогу в Грифф-Тауэрс. Было поздно, когда он туда приехал, и замок имел свой обычный мертвый и покинутый вид. На звонок долго никто не отвечал. Майкл снова позвонил, и, наконец, голос сэра Грегори ответил из верхнего окна:

— Кто там?

Майкл отошел от дверей и посмотрел наверх. Сэр Грегори Пенн не узнал его в темноте и повторил:

— Кто там?

К своему вопросу он прибавил несколько слов на незнакомом языке, по-видимому, малайском.

— Это я, Майкл Бриксен. Я хочу поговорить с вами, Пенн.

— Что вам нужно?

— Спуститесь вниз, я вам скажу.

— Я раздет и ложусь спать. Приходите завтра.

— Нет, мне необходимо сейчас видеть вас, — твердо заявил Майкл. — Я привез с собой приказ произвести обыск в замке.

Приказа у него не было, но не было только потому, что он о нем не просил.

Голова баронета исчезла в окне, окно захлопнулось. Прошло порядочно времени, прежде чем дверь открылась и баронет впустил сыщика и дом. Майкл с удивлением осмотрел хозяина. Пени успел одеться, поверх жилета надет был широкий пояс с двумя револьверами. Голова баронета была забинтована, и виден был всего один глаз; левая рука висела на перевязи, нога с трудом волочилась по полу.

— Со мной произошел несчастный случай, — сказал он хмуро.

— Здорово вас кто-то потрепал, — заметил Майкл, вглядываясь пристально в хозяина.

— Я не хочу здесь разговаривать. Идемте в кабинет, — проворчал Пенн.

В кабинете сэра Грегори видны были явные следы недавней борьбы. На полу валялись осколки зеркала, сорвавшегося со стены и разбившегося вдребезги. Взглянув на стену, Майкл увидел, что один из суматринских мечей исчез.

— Вижу, у вас тут кое-что пропало, — заметил он. — Ваш «несчастный случай» произошел в этой комнате?

Сэр Грегори кивнул головой.

Что-то в положении второго суматринского меча привлекло внимание Майкла. Не спрашивая разрешения, он подошел к стене, снял меч и поднес к лампе. Лезвие покрыто было большими пятнами крови.

— Что это значит? — спросил он строго.

Сэр Грегори провел языком по запекшимся губам.

— Прошлой ночью в дом проник посторонний человек, — ответил он медленно, — малаец какой-то. Начал плести какую-то чепуху о своей жене. Я попросил его убраться. Он напал на меня, и, естественно, я вынужден был защищаться.

— Куда же вы дели его жену?

Баронет пожал плечами.

— Говорю вам, это сплошная чепуха. Большинство туземцев на Борнео полусумасшедшие люди, им достаточно пустяка, чтобы потерять голову. Я старался сделать все, что мог, чтобы успокоить его.

Майкл посмотрел на окровавленный меч.

— Понимаю, — произнес он сухо. — И… успокоили?

— Говорю вам, я вынужден был защищаться. Я отплатил ему той Монетой, какую он приготовил для меня. А вы хотели бы, чтобы я сидел сложа руки и позволил зарезать себя, как курицу, в своем собственном доме? Я умею обращаться с мечом не хуже самых искусных малайцев.

— По-видимому, — сухо сказал Майкл. — Что вы сделали с Фоссом?

Ни один мускул не дрогнул на лице Пенна.

— С кем?

— С Лоулеем Фоссом, который приходил к вам прошлой ночью.

— Со сценаристом? Я его не видел недели две.

— Лжете, — спокойно возразил Майкл. — Он был здесь вчера ночью. Я знаю это совершенно точно, так как находился в соседней комнате.

— Ага, это, значит, были вы? — облегченно вздохнул баронет. — Да, он приходил просить денег. Я дал ему пятьдесят фунтов, он ушел, и больше я его не видел.

Майкл опять скользнул взглядом по мечу.

— Вас, в таком случае, наверное, удивит, что голова Фосса найдена в Чобхеме? — спросил он.

Баронет поднял на сыщика холодные, пытливые глаза.

— Да, меня это очень удивило бы, — ответил он холодно. — В случае нужды, я могу представить свидетеля, видевшего, как Фосс ушел, хотя мне не хотелось бы впутывать в это дело женщину. Если вы были в соседней комнате, то вам, вероятно, известно, что со мной ужинала мисс Стелла Мендоза. Она уехала после того, как Фосс ушел.

— Ушел и вернулся, — сказал Майкл.

— Говорю вам, я больше его не видел! — с силой воскликнул баронет. — Если вы найдете кого-нибудь, кто видел, как он вернулся в замок, можете арестовать меня. Вы думаете, это я убил его?

Майкл не ответил и спросил:

— Наверху в башне была женщина. Что стало с ней?

Баронет помолчал и пожевал губами.

— В башне больная служанка. Ее теперь там больше нет.

— Я хотел бы это проверить, — сказал Майкл.

На секунду глаза баронета метнулись в сторону убежища Бага.

— Хорошо, — произнес он с неохотой. — Идемте.

Он вышел в коридор и повернул в обратную от прихожей сторону. Пройдя десять шагов, он остановился и открыл дверь, с таким искусством скрытую в стене, что даже при свете лампы ее невозможно было обнаружить. За дверью шел узкий ряд ступеней в обратном направлении к прихожей.

Они поднялись по винтовой лестнице, где прошлой ночью Майкл видел Бага.

— Вот комната, — сказал Пенн, открывая дверь.

22. СЛЕДЫ ЗВЕРЯ

— Неправда, это не та комната, — спокойно возразил Майкл. — Та комната в конце коридора.

Баронет нерешительно погладил подбородок и произнес, стараясь смягчить тон:

— Почему вы не верите? Удивительно недоверчивый тип! Идемте отсюда, Бриксен! Я хочу, чтобы мы остались с вами друзьями. Идемте вниз, выпьем по стаканчику виски и забудем неприятности, которые мы причиняли друг другу. Я с удовольствием…

— Я хочу видеть комнату, — повторил Майкл настойчиво.

— У меня нет ключа.

— Поищите.

Баронет долго шарил по карманам, пока нашел ключ. С неохотой он открыл дверь.

— Она ушла отсюда впопыхах, — объяснил он. — Черт ее знает, чем она была больна, и я рад, что отделался от нее.

— Если вы ее прогнали, потому что она больна, то вы сами знаете, как должен быть назван ваш поступок, — сухо ответил Майкл, зажигая в комнате свет.

Баронет был прав: комната была пуста. Но, судя по состоянию комнаты, опустела она при обстоятельствах подозрительных. Кровать была в беспорядке, на полу темнела лужа крови, на стене чернело круглое кровяное пятно. Стул был сломан, ковер был изорван и запачкан босыми ногами, ступавшими по крови. Одно из пятен хранило очертания распластанной руки, не похожей на руку человека.

— След зверя, — заметил Майкл, показывая на пятно. — Это Баг!

Баронет снова провел языком по высохшим губам.

— Здесь тоже была драка, — сказал он. — Этот малаец ворвался сюда, потому что думал, что служанка — его жена…

— Что вы сделали с ним?

Пенн не отвечал.

— Что вы сделали с ним? — терпеливо повторил Майкл.

— Я отпустил его и позволил взять с собой больную. Я рассудил…

С глухим восклицанием Майкл нагнулся и достал из-под кровати сверкнувший в луче лампы кусок стали. Это была половина сломанного суматринского меча. Следов крови на лезвии не было видно. Поднеся лезвие к лампе, Майкл увидел две глубокие зазубрины.

— Я понимаю, что произошло. Когда человек вошел в комнату, вы и Баг напали на него. Стул сломался в свалке: вероятно, Баг орудовал стулом. Человек бежал из комнаты, спустился по лестнице, увидел в вашем кабинете меч, схватил его и бросился на вас. Там и произошло главное сражение. Думаю, что часть этой крови ваша, Пенн.

— Часть этой крови! — фыркнул яростно Грегори. — Вся, будь он проклят!

Наступило продолжительное молчание.

— Женщина покинула эту комнату… живой?

— Кажется, — хмуро ответил баронет.

— А муж ее покинул ваш кабинет… живым?

— Это вы уж сами постарайтесь узнать. Насколько мне известно, он по меньшей мере на час потерял сознание. Баг хорошо умеет обращаться с мечом…

Майкл приступил к систематическому обыску. Собрав в прихожей всю прислугу, он подверг ее тщательному допросу. Все, за исключением одного, говорили по-голландски — язык хорошо знакомый Майклу, — но никто не мог сообщить сыщику интересных сведений.

Вернувшись обратно в кабинет, он зажег все лампы.

— Я желаю видеть Бага.

— Говорю вам, его нет, — заволновался Пенн. — Если вы мне не верите…

Пенн нажал кнопку, и дверь в стене открылась. Никто не вышел из убежища.

После минутного колебания Майкл проник в убежище, держа револьвер в одной руке и фонарь в другой. Обе комнаты, в которых жил орангутанг, были безукоризненно чисты, но в воздухе витал острый, неприятный запах звериного логова. В одной из комнат стояла железная постель с пуховой подушкой и шерстяным одеялом; мягкое глубокое кресло, в котором отдыхала обезьяна; три крикетных шара, которыми на досуге забавлялся зверь…

Теперь было понятно, каким образом Баг незаметно исчезал из дома и незаметно возвращался. В стене было проделано квадратное отверстие на высоте семи футов от земли; два стальных бруска, вделанных в стену на равном расстоянии друг от друга, представляли собой как бы лестницу.

Нигде не было следов крови. Никаких признаков, что Баг принимал участие в кровавой схватке прошлой ночью.

Майкл снова вернулся в кабинет. Обыск не дал результатов. Но в маленькой комнате, откуда он подслушивал прошлой ночью разговор Стеллы с сэром Грегори, на подоконнике видны были следы босой ноги и тяжелого тела, которое тащили через окно в сад.

Тем временем шофер, привезший Майкла в Грифф-Тауэрс, успел вернуться в Чичестер и привезти двух полицейских. С их помощью Майкл более или менее точно установил путь беглеца по саду: на песке кое-где сохранились кровяные пятна, трава местами была примята.

— Вопрос в том, кто мог унести женщину, — сказал инспектор Лайль, выслушав рассказ Майкла. — Похоже на то, что оба были убиты в замке и что Баг убрал тела обоих. В его логове нет следов крови. Из этого можно заключить, что его не было в замке во время убийства. Если бы нам удалось разыскать обезьяну, мы живо разрешили бы эту загадку. Конечно, теперь нет никаких сомнений, что Охотник за головами это сам Пенн, — продолжал инспектор. — Я с ним разговаривал вчера, и он произвел на меня впечатление полусумасшедшего маньяка.

— Я не совсем уверен, — возразил осторожно. Майкл. — Возможно, что мои слова покажутся вам странными, но я был бы очень удивлен, если бы сэр Грегори Пенн оказался убийцей. Признаюсь, — прибавил сыщик, — что отсутствие следов в логовище Бага немного смущает меня. Может быть, вы правы. Во всяком случае, не спускайте с Пенна глаз, пока я не снесусь с главной квартирой.

В это время подошел второй сыщик, обыскивавший дальнюю часть парка, и сообщил, что им найдены следы у задних ворот, выходящих в поле. Все трое поспешили туда. Следы видны были по обе стороны открытых ворот. Вблизи лежала большая куча гнилых листьев, и на куче сохранился отпечаток человеческого тела. Можно было подумать, что кто-то положил ношу на кучу, а сам присел около, чтобы отдохнуть. Но за воротами в поле следы окончательно исчезали.

23. АВТОМОБИЛЬ

В половине пятого Адель ждала Майкла к чаю. Без четверти пять она подошла к дверям и выглянула на улицу. В пять, не скрывая огорчения и досады, она сама выпила чай и велела горничной убрать со стола.

Майкл забыл и не пришел.

Конечно, у него были извиняющие обстоятельства. Адель придумывала их, сердито разрушала и придумывала снова. Поднявшись в свою комнату, она достала рукопись и постаралась сосредоточить внимание на сценах, съемка которых была назначена на следующее утро, но работа не ладилась. Мысль ее настойчиво возвращалась к Майклу, к Лоулею Фоссу, к сцене, свидетельницей которой она была прошлой ночью. Адель сказала утром Небворту, что видела ночью Фосса. Но старик был нелюбопытен и не стал расспрашивать. Поэтому она решила не рассказывать ни о странной встрече Лоулея Фосса с человеком в закрытом автомобиле на углу Арондель-стрит, ни о белой, как будто женской руке, помахавшей Фоссу на прощанье, ни о громадном бриллианте, сверкнувшем на руке таинственного автомобилиста… Но теперь мысль девушки настойчиво возвращалась к загадочному автомобилю. Такой роскошной машины она раньше никогда не видела в Чичестере.

В конце концов Адель бросила рукопись и прилегла на кровать. Ложиться спать было рано: едва пробило девять часов. Вечерних развлечений в Чичестере не было, если не считать двух кинематографов. Но фильмы, которые там шли, Адель давно уже видела. Куда пойти?.. Девушка встала с постели, надела шляпу и, спустившись по лестнице, постучала в дверь кухни.

— Я выйду на четверть часа, — сказала она хозяйке.

По обеим сторонам улицы шли ряды маленьких вилл, окруженных садами. Освещалась улица экономно, и пространства между редкими фонарями были темны: лучи газовых рожков не достигали до них. В одном из таких темных мест стоял закрытый автомобиль. Адель с удивлением заметила, что огни автомобиля были потушены. Приблизившись, она увидела, что это была та же машина, которая привлекла ее внимание прошлой ночью, когда сидевший внутри ее человек разговаривал с Фоссом…

Проходя, она осторожно заглянула в темную машину, но ничего не увидела. Улица была пуста. Вдруг из машины раздался шепот:

— Красотка… садитесь ко мне!

В окне мелькнула белая рука с бриллиантом на пальце. Адель испуганно отскочила, споткнулась о камень, испугалась еще больше и побежала.

Сзади нее загудел мотор. Машина тронулась и помчалась за ней. К счастью, угол был недалеко. Адель бросилась к стоявшему у забора мужчине и, только когда схватила его за рукав, заметила на нем шлем полисмена.

— Что случилось, мисс?

Автомобиль промчался мимо, завернул за угол и скрылся из вида.

— Человек пристал… в автомобиле… — сказала Адель, задыхаясь.

Полисмен обернулся и посмотрел вслед исчезнувшей машине.

— Он ехал с потушенными фонарями, — заметил страж порядка. — Я должен записать его номер. — Он обидел вас, мисс?

Девушка покачала головой и, стыдясь брызнувших слез, отвернулась.

— У меня нервы не в порядке, констебль. Я больше не буду гулять, я вернусь домой.

И она поспешно убежала прочь.

Было после полуночи, когда Майкл вызвал Джека Небворта к телефону и сообщил ему новости.

— Фосс! — изумился режиссер. — Боже мой! Не может быть, Бриксен! Могу я сейчас приехать к вам?

— Я сам к вам еду, — ответил Майкл. — Мне нужно расспросить вас кое о чем, а у меня в гостинице разговаривать неудобно.

Джек Небворт встретил Майкла у дверей своего дома на Арондель-стрит.

Майкл в кратких словах рассказал ему о том, что нашли голову, а также о подробностях обыска, произведенного в Грифф-Тауэрсе.

— Боже мой, Боже мой! — подавленным голосом прошептал режиссер. — Бедный Фосс! Вы думаете, Пенн убил его? Но зачем? Не мог же он убить только потому, что тот брал у него деньги.

— Могли быть другие причины, — возразил Майкл. — Вы помните лист из сценария, о котором я говорил, что он, вероятно, написан Охотником за головами?

Джек вспомнил и кивнул головой.

— Я совершенно уверен, особенно после того, как одна из записей в книге оказалась вымаранной, что Фосс знал автора сценария. И я почти уверен, что он пожелал это использовать в целях шантажа. Если это так и если автором сценария является сэр Грегори, — повторяю, что я не вполне в этом уверен,

— у него были достаточные основания, чтобы убрать Фосса со своего пути. Есть один человек, который мог бы помочь нам, и этот человек…

— Мендоза, — закончил Джек.

24. РУКА

Джек взглянул на часы.

— Думаю, она сейчас в кровати, но можно попытаться. Вы хотите поговорить с ней?

Майкл задумался в нерешительности. Стелла Мендоза была дружна с Пенном. Если Пенн действительно убийца, допрос артистки может только осложнить дело…

— Да, я хотел бы поговорить с ней, — сказал он. — В конце концов Пенн знает, что его подозревают.

Джек Небворт десять минут возился с телефоном, пока получил ответ.

— Это говорит Небворт, мисс Мендоза. Можно повидать вас по спешному делу? Мистер Бриксен хочет поговорить с вами.

— Теперь, посреди ночи? — с удивлением воскликнула артистка. — Я лежала в постели, когда вы позвонили. Он не может прийти завтра утром?

— Нет, он желает видеть вас немедленно. Я тоже хочу приехать с ним, если вы ничего не имеете против.

— Но что случилось? — спросила она тревожно. — Что-нибудь с Грегори?

Джек многозначительно подмигнул Майклу, стоявшему рядом, и ответил:

— Да, насчет Грегори.

— Вы можете сейчас приехать. Пока вы будете ехать, я успею одеться.

Стелла встретила их одетая, когда «они на автомобиле подъехали к ее дому.

— Что случилось?

— Мистер Фосс умер.

— Умер?! — Стелла широко раскрыла глаза. — Каким образом, я ведь только вчера его видела! От чего он умер?

— Его убили, — сказал Майкл. — Голова его найдена сегодня утром в Чобхеме.

Если бы Майкл не подхватил Стеллу и не поддержал, она упала бы на пол. Прошло несколько минут, прежде чем артистка пришла в себя и могла ответить на вопросы сыщика.

— Нет, я не видела Фосса после того, как он ушел из Тауэрса. А в Тауэрсе я видела его всего одну или две секунды.

— Он не говорил, что собирается вернуться в замок?

Стелла отрицательно покачала головой.

— А сэр Грегори не говорил вам, что Фосс должен вернуться?

— Нет, он был рад, что видел его в последний раз, и сказал, что дал ему пятьдесят фунтов до следующей недели, а через неделю рассчитывает получить их с большими процентами. Грегори вообще такой… Он всегда рассказывает о людях вещи, о которых те просили никому не говорить. Он всегда хвастается своим богатством и тем, что он называет своими «благодеяниями».

— Вы условились завтракать с ним? — спросил Майкл, внимательно следя за ней.

— Вы, я вижу, слышали, что я говорила, прощаясь, — ответила Стелла. — Нет, я не собиралась завтракать у него. Это было сказано нарочно, потому что мы знали, что кто-то находится в доме и подслушивает нас. Это были вы?

Майкл кивнул головой.

— Ах, слава Богу! — вздохнула она с облегчением. — Я не могу без ужаса вспомнить о минутах, которые я провела в темной комнате. Я думала, это был… — она нерешительно умолкла.

— Баг? — подсказал Майкл, и она склонила голову.

— Да. Вы, надеюсь, не подозреваете Грегори в том, что это он убил Фосса?

— Я подозреваю всех вообще и никого в частности, — уклонился от прямого ответа Майкл. — Вы видели Бага?

Стелла содрогнулась.

— Нет, в тот раз не видела. Но вообще, конечно, видела. Меня мороз пробирает по коже, когда я вспоминаю! Я никогда не видела обезьяны, до такой степени похожей на человека. Иногда, когда Грегори немного… немного выпьет, он зовет Бага и велит ему проделывать разные штуки. Ах, если бы вы знали, как ловко Баг обращается с малайскими мечами! Сэр Грегори сделал специально для него деревянный меч. Если бы вы видели, с какой быстротой он вращает им над головой, вы бы умерли от страха!

Майкл внимательно посмотрел ей в глаза.

— Значит, это правда, что Баг умеет обращаться с мечом? Пенн говорил мне об этом, но я не поверил.

— О, да, умеет в совершенстве. Этому его научил сам Грегори.

— Какие отношения связывают вас с Пенном? — спросил Майкл внезапно, и Стелла густо покраснела.

— Он был мне другом, — ответила она смущенно, — очень большим другом… Я хочу сказать, дружба наша не выходила за пределы денежной помощи, которую он мне оказывал. Мы давно с ним знакомы, он помогал мне делать кинематографическую карьеру, и мы всегда были… очень большими друзьями.

— Были, а теперь?

— Теперь все кончено, — ответила она коротко. — Я завтра уезжаю из Чичестера. Дом этот я поручила агентам сдать внаем. Бедный Фосс! — вздохнула она, и на глазах ее показались слезы. — Бедняга! Но Грегори не мог сделать этого, мистер Бриксен, клянусь вам! Грегори хвастается и шумит, но в глубине души он страшный трус. На его совести, я знаю, много грязных дел, но он всегда совершал их через посредство кого-нибудь другого.

— Какие же это грязные дела?

Стелла не хотела отвечать, но Майкл настоял.

— Он мне рассказывал, как он устраивал налеты на малайские деревни и похищал девушек. Там жило одно племя, женщины которого были очень красивы. Может быть, он врал, но у меня сложилось такое впечатление, что он говорит правду. В прошлом году, вернувшись с Борнео, он говорил, что украл женщину из деревни, где ни один белый не смел показаться, так как белых там убивали. Он так и сказал: «украл»!

— И вас не приводили в возмущение такие исповеди? — спросил Майкл, не сводя с артистки спокойных, внимательных глаз.

Стелла пожала плечами.

— Он был так мил со мной… Мы были очень большими друзьями.

Майкл вернулся в дом Джека Небворта.

— Версия Пенна совпадает с тем, что говорила Мендоза. По-видимому, малайка в башне и была той девушкой, которую он украл на острове, а маленький малаец с мечом был ее мужем. Если обоим удалось бежать, то найти их не представит большого труда. Я сейчас разошлю телеграммы на все полицейские посты радиусом в двадцать пять миль, и мы будем знать о беглецах все, что нам нужно.

— Уже утро, — ответил Джек, глядя на серевший восток. — Оставайтесь. Я угощу вас крепким кофе. Все эти новости сильно расстроили меня. Я сегодня собирался делать большую съемку, но боюсь, что придется отложить на день или на два. Новости вызовут в труппе такое волнение, что ни о какой работе никто думать не будет. Они все знали Фосса, хотя никто с ним близок не был и никто его не любил. Адель нервная девушка: если она потеряет самообладание, мне вообще придется смотать удочки и прекратить съемки. Кстати, Бриксен, почему бы вам не переселиться ко мне? Я холост, места у меня в доме много, есть телефон, и вы можете расположиться здесь гораздо удобнее, чем в гостинице.

Мысль эта понравилась Майклу. Поговорив около часа со Скотленд-Ярдом, он остался в доме Джека Небворта.

Утром он опять поехал в Тауэрс и при дневном свете повторил обыск, ничего существенного не прибавив ко вчерашним результатам. Положение становилось затруднительным и неприятным. Сэр Грегори Пенн принадлежал к хорошей семье, был богат и недавно избран почетным мировым судьей. Хотя некоторые его чудачества были в противоречии с законом, но, как заявил начальник Скотленд-Ярда Майклу по телефону, нельзя вешать людей только за то, что они странные люди.

Подозрительно было то, что Баг исчез, словно провалился сквозь землю, а с ним исчезла малайка и ее темнокожий супруг.

— Баг не возвращался ночью. Я не знаю, куда он делся, — ответил сэр Грегори на вопрос Майкла. — С ним бывало, что он исчезал на несколько дней. Свободы его я не стесняю и знаю, что искать его бессмысленно. Он умеет так спрятаться, что сам дьявол его не найдет. Меня это не беспокоит, так как я не сомневаюсь, что рано или поздно он вернется.

Майкл медленно ехал по улицам Чичестера, рассеянным взглядом окидывая прохожих. Круто повернув руль, он подъехал к тротуару, остановил машину и побежал навстречу Адели, появившейся из-за угла.

— Мне кажется, я целую вечность не видел вас, — воскликнул он, и его искренний порыв, вероятно, вызвал бы в другое время улыбку на лице девушки.

— Боюсь, у меня нет времени для разговора. Я спешу в студию, — ответила Адель сдержанно. — Я обещала мистеру Небворту, что приду без опоздания. Вчера я не сделала нужную работу, так как у меня должны были быть гости.

— Гости? — невинно удивился Майкл.

— Да, я ждала одного господина к чаю.

— Боже! — воскликнул он. — Какой негодяй!

Она хотела уйти, но он удержал ее.

— Я не хочу, чтобы вы считали меня невежей, Адель. Моя забывчивость связана с тем, что вчера я пережил новую драму.

Адель остановилась и удивленно подняла на него глаза.

— Новую драму?

— Фосс убит! — сказал Майкл.

Адель побледнела и пошатнулась.

— Когда? — спросила она беззвучно.

— Прошлой ночью.

— После девяти часов, — прошептала она.

Майкл смотрел на нее с удивлением.

— Откуда вы это знаете?

— Потому что, мистер Бриксен, — произнесла она медленно, — в девять часов я видела руку человека, который убил его.

Майкл молчал, не зная, как отнестись к словам девушки.

— Позавчера я вышла в город купить шерсти. Это было как раз перед закрытием лавок… без четверти восемь, кажется. Я встретила в городе мистера Фосса. Он очень нервничал и опять заговорил о том, к чему в последние дни постоянно возвращался. Он так странно держал себя, что я даже спросила, не случилось ли с ним каких-нибудь неприятностей. Он сказал, что пока все в порядке, но что он боится, что на него могут обрушиться серьезные испытания, а потом спросил, долго ли я живу в Чичестере и слышала ли я о катакомбах.

— О катакомбах? — с любопытством переспросил Майкл.

Адель кивнула головой.

— Это меня очень удивило. Я никогда раньше ничего не слышала о катакомбах. Он сказал, что сам о катакомбах узнал недавно, читая книгу по истории Чичестера, но в путеводителях не мог об этом найти никаких указаний. По его мнению, вход в катакомбы находится где-то в стороне Челлертона, но, вероятно, вход этот давно завален и зарос кустарником. Вообще он говорил так странно, все время перескакивая с одного предмета на другой, что я подумала, уж не пьян ли он, и была очень рада, когда он простился и ушел. Я прошла в магазин, купила все, что было нужно, а потом встретила одну из наших статисток. Она попросила проводить ее. Мы прошли немного по улицам, поболтали, и потом я вернулась домой… Было около девяти часов, и улицы были пусты. Было довольно темно, но я издали узнала мистера Фосса. Он стоял на углу Арондель-стрит и ждал кого-то. Я остановилась и не пошла дальше, так как не хотела встречаться с ним, но прежде чем я свернула в боковую улицу, к углу Арондель-стрит подъехал автомобиль и остановился прямо против мистера Фосса.

— Какой автомобиль? Вы не можете его описать? — спросил Майкл.

— Закрытый автомобиль… Кажется, он называется лимузином. Подъехав к углу, автомобиль потушил все огни, и это меня очень удивило. Мистер Фосс, по-видимому, ждал его, потому что сразу подошел и заговорил с кем-то, сидевшим внутри. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось узнать, кто сидит в автомобиле. Я пошла вперед. Я была в пяти или шести шагах, когда мистер Фосс отошел назад на тротуар, а автомобиль медленно двинулся с места. Из окна высунулась рука и сделала прощальный жест. Автомобиль проехал мимо меня, но внутри его было темно, и я ничего не увидела, кроме руки, лежавшей на окне.

— Вы обратили внимание на руку?

— Я заметила, что рука была белая и маленькая, а на мизинце сверкал большой бриллиант. Он так ярко блестел, что я удивилась, как мужчина может носить такие бриллианты. Вы скажете, что это глупо, но мне почему-то при виде этой руки стало страшно… Я сама не могу объяснить почему. Что-то в ней было странное, неестественное. Когда я оглянулась, я увидела, что мистер Фосс быстро ушел, и была рада, что избежала еще одной встречи с ним.

— Вы заметили номер автомобиля?

— Нет, — покачала она головой. — Я не обратила внимания на номер.

— Вы не «заметили, мужчина сидел в автомобиле или женщина?

— Нет, я видела только руку.

— Каких размеров был бриллиант? Можете показать мне примерно?

— Он меня поразил ясным блеском, но я боюсь, что не смогу описать его, мистер Бриксен. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что он был величиной в половину пальца. Ничего больше я не могла заметить, хотя потом ночью опять увидела автомобиль.

Адель рассказала Майклу, что случилось с ней во время ночной прогулки.

— Вы сможете узнать голос того человека?

— Нет, — покачала она головой, — он говорил шепотом. Я не видела его лица. Мне показалось, его голова была чем-то покрыта. Но полисмен сказал, что он заметил номер автомобиля.

Майкл задумчиво почесал затылок и предложил:

— Вы разрешите проводить вас до студии?

Они расстались у дверей артистической уборной.

Майкл зашел к Джеку Небворту.

— Вы знаете здесь всех соседей, — сказал он. — Вы не припомните кого-нибудь, кто имеет собственный автомобиль и носит на мизинце кольцо с большим бриллиантом?

— Никого, кроме Мендозы, не знаю, — ответил Джек.

Майкл свистнул.

— Черт, о Мендозе я не подумал! Хотя Адель говорила, что рука была мала и похожа на женскую.

— У Мендозы большие руки, но для мужчины они, конечно, малы, — задумчиво сказал Джек. — Она недавно купила новый лимузин. Между прочим, я распорядился делать съемку. Если оставить нашу публику без дела, тут в связи со всеми этими делами черт знает что подымется.

— Думаю, вы правы, — улыбнулся Майкл, — но я не смел вам это посоветовать.

По спешному вызову ему пришлось после полудня выехать в Лондон на совещание «Большой Пятерки» Скотленд-Ярда. После двухчасового спора решено было не трогать сэра Грегори Пенна, но оставить его под наблюдением.

— Историю о похищении малайки с Борнео мы проверим, — сказал начальник.

— Проверим также и некоторые другие сведения. У меня нет никаких сомнений в виновности Пенна, но я считаю, что действовать надо осторожно. В вашем министерстве, капитан Бриксен, сидят нетерпеливые люди, но у нас уж такие правила, что мы никого не арестовываем, не имея достаточных и неопровержимых улик. Придется подождать, а вам надо продолжить работу.

К вечеру Майкл вернулся в Чичестер. На дороге, в четырех милях от города, его встретил Самсон Лонгваль. Он встал прямо перед автомобилем и широко вытянул руки в стороны. Майкл замедлил ход. Старик с удивительной для своего возраста ловкостью вскочил в машину.

— Я два часа поджидаю вас, мистер Бриксен. Вы ничего не имеете против, что я подсел к вам?

— Я всегда рад вам, — ответил Майкл.

— Вы едете в Чичестер, я знаю. Но, может быть, вы заедете ко мне в Доуэр-Хауз? Мне нужно рассказать вам одну важную вещь.

Майкл свернул с большой дороги и направил машину к усадьбе старика.

— Я случайно узнал сегодня, мистер Бриксен, что вы являетесь представителем закона, — медленно и торжественно произнес старик. — Я считаю, своим долгом сообщить вам сведения, которые, может быть, облегчат задачу правосудия.

— Вы узнали обо мне от мистера Небворта? — улыбнулся Майкл.

— Да, он сказал мне, — ответил с важным видом старик. — Я приехал в город, чтобы разыскать вас, потому что вдруг почувствовал, что вы занимаете гораздо более высокое положение, чем мне показалось при нашем первом знакомстве. Должен вам признаться, что я сначала думал, что вы просто принадлежите к тем молодым людям, которые ничего в жизни не делают, а только развлекаются. Я очень рад, что ошибся. Я не только рад, я даже счастлив (Майкл невольно улыбнулся старческому многословию), потому что мне нужен совет человека, хорошо знакомого с законами, а мой адвокат такого совета дать мне не может, у него слишком мало опыта. У меня очень трудное положение, чрезвычайно затруднительное. Я, вы знаете, живу вдали от человеческого общества и ненавижу совать нос в чужие дела.

Майкл не понимал, к чему клонит Лонгваль. Но не было ничего удивительного, если старик, любивший совершать ночные прогулки, стал нечаянным свидетелем событий, о которых еще не было известно в Чичестере.

Автомобиль остановился у ворот Доуэр-Хауза. Старик сошел, отворил ворота и, пропустив машину внутрь усадьбы, снова их запер. Вместо того, чтобы провести Майкла прямо в гостиную, он поднялся вверх по ступенькам, приглашая гостя идти за собой, и подвел его к дверям комнаты, которую занимала Адель в памятную ночь съемок.

— Я хочу, чтобы вы посмотрели на этих людей, — произнес Лонгваль с серьезным видом, — и сказали мне, не нарушил ли я закона, оказав им гостеприимство.

Он отворил дверь, и Майкл увидел две кровати на месте, где прежде стояла одна. На ней лежал забинтованный и, по-видимому, потерявший сознание темнокожий человек, на другой спала женщина, которую Майкл видел в башне. Она тоже была ранена, рука ее была забинтована и висела на перевязи.

Майкл перевел остановившееся дыхание и сказал, стараясь не выдать изумления:

— Итак, одна загадка разрешена… Где вы нашли их?

При звуке его голоса женщина открыла глаза, взглянула на него испуганно и перевела взгляд на неподвижное тело мужчины.

— Вы ранены? — спросил ее Майкл по-голландски, но, по-видимому, женщина не знала ни одного европейского языка.

Она не ответила. Присутствие Майкла внушало ей такой страх, что сыщик поспешил оставить комнату. Проводив Бриксена в гостиную, Лонгваль начал свой рассказ.

— Я увидел их ночью около половины двенадцатого. Они лежали посреди дороги, и я подумал, что они мертвы, но, к счастью, женщина заговорила, и, хотя я ни слова не понял, я вспомнил ее голос и узнал в ней мою пациентку. Она в свою очередь узнала меня, засыпала меня словами на своем языке, и я в общем понял, что случилось какое-то несчастье. Мужчина лежал без сознания, и состояние его было близко к агонии. При помощи женщины мне удалось перенести его в дом и положить в комнате, где вы его видели. К счастью, думая, что меня, может быть, опять вызовут к пациентке, я купил накануне набор хирургических инструментов.

— Он сильно изранен?

— Он потерял много крови, — ответил Лонгваль. — Хотя главные артерии целы и кости нигде не сломаны, раны, по-моему, носят опасный для жизни характер. И вот, — продолжал старик, понижая голос, — мне пришло в голову, что, может быть, этот малаец пострадал, пытаясь, совершить какой-нибудь незаконный поступок. Поэтому я решил, что, пожалуй, следует сообщить полиции, что они нашли приют под моей кровлей. Но прежде чем что-то предпринять, я обратился к моему другу Джеку Небворту и все ему рассказал. Он мне в ответ сообщил о вашей миссии, и я решил дождаться вас.

— Вы разрешили загадку, которая весьма занимала меня, и подтвердили историю, в истинности которой я сомневался. Вы правильно поступили, решив сообщить полиции о вашей находке… Я сам доложу об этом главному управлению и пришлю карету скорой помощи за ранеными. Он сможет вынести путешествие?

— Думаю, что сможет, — улыбнулся старик. — Он крепко спит теперь, и это хороший признак. Впрочем, я ничего не имею против того, чтобы они оставались здесь. Никаких удобств я предоставить им не могу, но женщина настолько здорова, что сама может ухаживать за ним.

— При нем не было меча, вы не заметили? — спросил Майкл.

Лонгваль нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Ах, какой я дурак, конечно, был меч! Вот он.

Он открыл ящик старомодного письменного стола и достал меч совершенно такой, какой Майкл видел на стене в кабинете Пенна. Лезвие было чистое, и Лонгваль заявил, что оно было таким, когда он вынул его из рук малайца. Он спрятал его потому, что знал, что для малайца оружие дорого, как родное дитя, и думал, что раненый, как только придет в себя, прежде всего спросит, что стало с его мечом.

Майкл собрался уходить, но вдруг попросил:

— Простите, что я беспокою вас, но не можете ли вы дать мне стакан воды, мистер Лонгваль? У меня пересохло в горле, и страшно хочется пить.

Старик поспешно вышел, оставив Майкла одного в прихожей.

На стене висел длинный плащ хозяина Доуэр-Хауза. На соседнем крючке висела шляпа. Майкл вертел ее в руках, когда хозяин вернулся в прихожую со стаканом воды.

— Откуда у вас эта шляпа? — спросил сыщик.

— Эта шляпа была на малайце, когда я подобрал его на дороге.

— Если вы ничего не имеете против, я возьму ее с собой, — сказал Майкл, поразмыслив.

— Пожалуйста, — любезно ответил старик. — Нашему приятелю она еще долго не понадобится. Берите.

Майкл сел в автомобиль, выехал из усадьбы и медленно покатил по дороге в Чичестер; мысль его напряженно работала. Внутри шляпы стояли инициалы «Л.Ф.». Каким образом шляпа Лоулея Фосса очутилась на голове малайца с острова Борнео?

25. КАТАКОМБЫ

В ту же ночь оба пациента были в карете скорой помощи перевезены в городской госпиталь. Выслушав дежурного, который успокоил его в отношении здоровья пациентов, Майкл ушел из госпиталя с ощущением, что одна часть тайны по крайней мере близка к разгадке.

Старый школьный учитель мистер Скотт встретил его в ту ночь насмешливым вопросом:

— Опять пришли учиться?

— Увы, да, — ответил Майкл, — хотя я боюсь, что в этой науке вы не сможете мне помочь. Я хочу ознакомиться со старой историей Чичестера.

— У меня есть книжка, опубликованная в тысяча шестисотом году. Вы второй человек за последнюю неделю, который интересуется этим сочинением.

— Кто же был первый? — быстро опросил Майкл.

— Господин по фамилии Фосс…

Майкл кивнул головой в знак того, что знает названного господина.

— Его интересовали древние катакомбы, — продолжал старый учитель. — Я раньше никогда не слышал ни о каких катакомбах в Чичестере. Если бы речь шла о Чеддарских, я вам мог бы прочесть целую лекцию. Я специалист по Чеддарским катакомбам.

Он провел Майкла в библиотеку и, сняв с полки книгу в старинном переплете, разложил ее на столе.

— Когда Фосс ушел, я сам заглянул в эту книгу. Небольшая статья по вопросу, который его интересовал, находится на странице триста восемьдесят пятой. Речь идет о таинственном исчезновении отряда всадников во главе с сэром Джоном Дудли, графом Ньюпортским, во время военной смуты… Вот это место.

Майкл прочел, с трудом разбирая слова, выведенные старинной вязью.

«…Благодаря счастливому вмешательству Провидения, в руках которого находятся наши судьбы, случилось так, что в восемь часов утра земля обвалилась и погребла под собой всех рыцарей и сэра Джона Дудли, графа Ньюпортского, и никого из них больше никто не видел. Произошло это в девяти милях от нашего города в месте, прозванном римлянами Регнумом, или Сиффанстером на саксонском наречии».

— Никто потом не пробовал установить местонахождение катакомб?

Мистер Скотт покачал головой.

— Одно время ходили слухи, будто полтораста лет назад катакомбами пользовались контрабандисты, но такого рода предания бытуют в любом городе Англии.

Майкл достал из кармана карту Чичестера и окрестностей, отмерил от центра девять миль и циркулем обвел круг. Линия прошла у самой усадьбы сэра Грегори Пенна.

— Существуют два Грифф-Тауэрса?! — воскликнул он, вглядываясь в карту.

— Да, кроме замка Пенна, есть или, вернее, был другой Грифф-Тауэрс, настоящий и более древний. Судя по старинным описаниям, он находился у края теперешней усадьбы Пенна — очень древняя круглая башня, футов двадцать вышиной, построенная две тысячи лет тому назад. Я обожаю древности и внимательно исследовал местность. Нижняя часть сохранившихся развалин принадлежит несомненно к римской эпохе. Там, по-видимому, стоял некогда римский военный лагерь. Действительно, в древних памятниках сохранилось указание, что Регнум был как бы столицей всей этой области. Но старинная кладка сохранилась только на высоте двух или трех футов; вся верхняя часть башни надстроена в течение последующего времени.

Майкл тихо свистнул.

— Если мои предположения правильны, то до утра я узнаю некоторые подробности об этом древнем римском лагере.

В доме Небворта он нашел свои чемоданы, доставленные из гостиницы, и увидел в столовой стол, накрытый на трех человек.

— Ждете гостей? — спросил он Небворта, откупоривавшего бутылку вина.

— Угу! — тужась над пробочником, ответил режиссер. — Вашу знакомую.

— Мою?

Джек закивал головой.

— Да, я пригласил к ужину маленькую Лимингтон. Но когда я вижу, что человек в ваши годы воротит нос при упоминании о женском обществе, мне становится грустно. Успокойтесь, она придет отчасти по делу, отчасти потому, что хочет повидать меня в спокойной обстановке. Она сегодня работала гораздо хуже, чем я ожидал, но боюсь, все мы сегодня были далеко не на высоте. Я жалею, что делал съемку. Потерянное время и потерянные деньги…

Вскоре после этого Адель пришла, в ее облике сегодня было что-то особенно ласковое и симпатичное, и сердце Майкла еще более потянулось к ней.

— Идя сюда, я все время думала, — заговорила девушка, когда Небворт помог ей снять пальто, — как все странно случается на свете. Никогда в жизни я не предполагала, что буду когда-нибудь у вас обедать, мистер Небворт.

— Я тоже не думал, что вы удостоитесь такой чести, — проворчал Джек. — А через пять лет вы будете говорить: и чего я так восхищалась, когда получила приглашение на обед к директору Небворту.

Он положил ей на плечо руку и ввел в другую комнату. Здесь она увидела Майкла, и молодой человек заметил, как она в смущении потупилась. Это смущение продолжалось не более секунды, так как она сейчас же овладела собой и, как бы прочтя его мысли, сказала:

— Я думала, мы будем вести разговор исключительно о новых фильмах…

— Это так и будет, — поспешил заверить Майкл. — Вы найдете во мне самого внимательного слушателя, и я первый вышвырну в окно любого, кто заговорит об убийстве.

— Тогда мне придется быть готовой к бегству, — весело ответила Адель, — так как я непременно позже буду говорить о таинственном убийстве.

Под влиянием приятного общества девушка стала совершенно иной, и все прекрасные качества характера, которые предполагал в ней Майкл, оказались налицо. Стеснительность, холодная сдержанность совершенно исчезли у нее в обществе этих двух людей, из которых один, по ее мнению, относился к ней с большой любовью, а другой, то есть Майкл, был, по меньшей мере, ее другом.

— Сегодня днем я исполняла профессиональные обязанности сыщика, — сказала девушка, когда был подан кофе. — И мне удалось сделать несколько замечательных открытий, — важно прибавила она. — Прежде всего я хотела найти след того автомобиля, который, как я догадываюсь, должен был попасть на мою улицу не иначе, как по переулку, пересекающему улицу в дальнем конце ее. Там оказался единственный след от автомобиля, и я думаю, никто не станет сомневаться в том, что управлял этим автомобилем белоручка. Я нашла следы задних шин совершенно особого рисунка, и мне не трудно было проследить эти следы. В переулке я заметила посередине дороги следы машинного масла и решила, что машина в этом месте на некоторое время остановилась, и там же я нашла вот это.

Девушка открыла ридикюль и вынула небольшую темно-зеленого цвета бутылку. На бутылке не было никакой наклейки, и она не была откупорена. Майкл взял ее, понюхал и осмотрел со всех сторон. От бутылки шел довольно сильный, но противный запах.

— Узнаете? — спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

— Дайте-ка мне понюхать, — проговорил в свою очередь Джек. Он взял из рук Майкла бутылку и понюхал. — Это хлоралгидрат, — не задумываясь, решил он.

Девушка кивнула головой.

— Я так и думала. Мой отец был аптекарем, и как-то раз, играя у него в лаборатории, я в шкафу нашла такую же точно бутылку и откупорила ее. Не знаю, что было бы со мной, если бы отец вовремя не заметил моей проделки! Несмотря на то, что в то время я была еще маленькой девочкой, я, однако, до сих пор помню этот запах.

— Хлоралгидрат, — повторил, нахмурившись, Майкл.

— Его называют еще «мертвыми каплями», — сказал Небворт. — Этот наркотик в большом ходу у тех грабителей, которые обрабатывают пьяных матросов. Несколько капель в стакан с вином, и вы готовы.

Майкл снова взял бутылку. Это была самая обыкновенная бутылка вроде тех, в которых продают яд, и на стекле бутылки даже было слово «Яд».

— Никаких следов наклейки, — проговорил он.

— И как будто нет никакой связи с таинственным автомобилем, — заметила девушка. — Я только делаю предположение, больше ничего.

— Где была бутылка?

— Во рву, который наполнен водой, но, к счастью, бутылка не докатилась до воды. Это открытие номер один. А вот номер второй.

Из ридикюля Адель вынула странной формы кусок стали, оба конца которого были сломаны.

— Можете вы мне сказать, что это такое?

— Нет, это свыше моих сил, — ответил Джек и передал находку Майклу.

— Я знаю, что это такое, так как видела в студии, — сказала девушка. — И вы тоже знаете, не правда ли, мистер Бриксен?

Майкл кивнул головой.

— Это соединительное звено от наручников, — проговорил он.

Сталь была покрыта ржавчиной, которую девушка, по ее словам, немного очистила.

— Таковы две мои находки. К каким выводам я пришла, не могу вам сказать, так как у меня никаких выводов нет.

— Эти вещи ни в коем случае не относятся собственно к машине, — заговорил Майкл, — но есть тем не менее возможность предположить, что владелец автомобиля выбрал это уединенное место, чтобы освободиться от предметов, которые он не желал держать у себя дома. Разумеется, он мог бы выбросить их в море, но я считаю, что в переулке это ему было легче сделать. Я оставлю их у себя.

Он завернул оба предмета в бумагу и сунул их к себе в карман. После этого разговор снова зашел о фильмах.

— Завтра мы снимаем в Грифф-Тауэрсе, в самой настоящей башне, — сказал Джек Небворт.

26. БАШНЯ

Майкл был несколько смущен. Он отнесся к закрытому автомобилю гораздо более серьезно, чем девушка. В особенности же его смущало приглашение, обращенное к «красивой даме», сесть в автомобиль. В силу событий, происшедших за последние дни, пришлось по необходимости прекратить наблюдение за домом девушки с помощью сыщиков. Теперь же он решил возобновить слежку.

Проводив Адель домой, он зашел в полицию и сообщил о своем намерении. Однако старшего констебля уже не было, а младший не решался взять на себя ответственность за откомандирование полицейского. Только после того, как Майкл пригрозил вызвать старшего констебля к телефону, помощник, все еще колеблясь, согласился восстановить полицейский пост на прежнем месте.

Вернувшись обратно к Небворту, Майкл подверг тщательному осмотру предметы, найденные девушкой. Хлоралгидрат был, конечно, наркотиком. Для чего Охотнику за головами нужен был этот наркотик, он не мог понять.

Он внимательно осмотрел снова наручники. Нужна была нечеловеческая сила, чтобы разорвать такое звено. Это была загадка для него, и он с чувством неудовольствия за свою беспомощность отказался от ее разрешения.

Перед тем как заснуть, он переговорил по телефону с инспектором Лайлем, дежурившим у Грифф-Тауэрса. Ничего нового не случилось, и жизнь как будто бы шла своим нормальным путем. Инспектора пригласил к себе в дом сэр Грегори, сообщивший ему, что Бага все еще не нашли.

— Этой ночью вам придется оставаться на том же. месте, — сказал инспектору Майкл. — Но завтра мы упраздним там дежурство. Скотленд-Ярд установил, что сэр Грегори не имеет никакого касательства к убийству Фосса.

Неопределенное мычание на другой стороне телефонной линии как будто свидетельствовало о том, что сыщик не вполне разделяет это мнение.

— Какое-то касательство к делу он все-таки имеет, — сказал сыщик. — Да, между прочим, я нашел в поле мягкую шляпу, запятнанную кровью. По клейму видно, что шляпа была приобретена в магазине Чи Ли в Тжанди.

Это действительно была новость.

— Покажете мне ее завтра, — распорядился Майкл.

Вскоре после завтрака шляпа была прислана и тщательно осмотрена. Небворт, уже много слышавший о таинственном деле от Майкла, с любопытством рассматривал шляпу.

— Если на нем была эта шляпа, когда он прибыл в дом Лонгваля, то где же, скажите мне, произошел обмен шляпами? Он должен был состояться где-нибудь на пути от Грифф-Тауэрса к дому старика, если только…

— Если только что? — спросил Майкл, которого слова Небворта заинтересовали.

— Если только обмен не произошел в доме сэра Грегори. Вы обратили внимание, что хотя на шляпе есть несколько кровавых пятен, порезов на ней нет никаких?

— Все же я думаю, — возразил Майкл, — если мое первое предположение правильное, то объяснить это довольно легко.

Он, однако, не сказал хозяину, в чем заключалось это предположение.

Проводив Небворта в студию, Майкл оставался там до тех пор, пока шарабан не уехал на съемку. Он пожелал всем счастливого пути и в душе пожалел, что у него не было времени поехать вместе с ними. Компания была веселая, и уже одно пребывание в обществе актеров благоприятно действовало на нервы.

Он отправился в Лондон. Там, однако, ему не сообщили никаких новостей. Как глупо, что он не поехал на съемку! Едва эта мысль снова пришла ему в голову, как он повернул автомобиль и помчал догонять актеров.

Верхушки башен он заметил приблизительно за четверть часа до того, как приблизился к ним: большая средневековая постройка, беспорядочная и бестолковая.

Когда он подъехал к зданию, актеры уже готовились к съемке.

Майкл не стал им мешать и принялся осматривать любопытную постройку, которая создавалась целым рядом поколений. Он мало понимал в археологии, но тем не менее ему показалось, что он нашел следы постройки римлян и затем часть стены, возведенной, по-видимому, саксонскими каменщиками.

Один из рабочих устанавливал лестницу, по которой должна была подняться Розелла. Сюжет фильма заключался в том, что девушка, служившая хористкой в театре, выходит замуж за аристократа с архаическими идеями. Бедный, но честный молодой человек, влюбленный в нее (Майкл понял, что эту роль играет Реджи Конноли), всегда у нее под рукой, чтобы оказать ей необходимую помощь, и когда ее запирают в каменный мешок, он становится ее спасителем.

Замковая башня была заснята в Арунделе. Старая башня Грифф должна была служить для съемок на близком расстоянии, в то время, когда девушка спускается из своей темницы в объятиях любимого человека с помощью связанных полос простыни.

— Спускаться с этой стены чертовски трудно, — ворчал недовольным тоном Реджи. — Разумеется, они пристроят под полосами простыни толстый канат, так что девушка не рискует упасть. Но мисс Лимингтон страшно тяжела. Вы попробуйте поднять ее сами, чтобы убедиться, что это за тяжесть.

Тем временем Небворт отдал распоряжение приступить к съемке. Камера была отодвинута на несколько футов, и когда съемка была закончена, девушка подошла к Майклу.

— Я очень рада, что моя сцена кончилась, — со вздохом облегчения проговорила она. — Вы бы только знали, как горячился бедный Конноли. Если бы пришлось повторить съемку, это было бы не так легко.

На одной руке у нее виделась небольшая ранка от веревки. Майклу неудержимо захотелось поцеловать это раненое место, но благоразумие заставило его удержаться.

— А что внутри башни? — спросил Майкл, чтобы не стоять молча перед любимой девушкой.

— Внутри башни? Ничего! Камни, кустарник и какое-то карликовое дерево. Мне там очень понравилось.

— Почему же вы так рады, что ваша роль кончилась?

— Потому что Небворт сказал, что если дневная съемка не удастся, он будет крутить ночью. Бедняга Конноли! Он хочет отказаться от своей роли.

В это мгновение раздался голос Небворта.

— Не уносите далеко лестницу, Коллинс! — закричал он. — Спрячьте ее в траву позади башни. Может быть, я приду сюда еще ночью, поэтому запрячьте все вещи так, чтобы их можно было найти.

Адель сделала гримаску.

— Кажется, он действительно хочет повторить съемку ночью. Я, впрочем, не очень огорчена этим. Это даже забавно. Одно только плохо, что нервозность Конноли сообщается мне тоже до известной степени. Хорошо, если бы вы сыграли эту роль.

— Я от всего сердца готов! — воскликнул Майкл с такой искренностью в голосе, что девушка даже вспыхнула.

В это время Джек Небворт подошел к ним.

— Вы там ничего не оставили, Адель? — спросил он, указывая на башню.

— Ничего, мистер Небворт.

— А это что такое?

Он указал на что-то круглое, виднеющееся на вершине башни.

— Да оно двигается! — воскликнул он в изумлении.

При этих словах из-за крыши башни медленно выставилась голова. За нею последовали массивные плечи, и наконец через стену перекинулась волосатая нога.

Это был Баг.

Его длинная шерсть была покрыта пылью, а вся рожа комично вымазана в чем-то белом. Все это в одну секунду было отмечено Майклом. Затем, когда зверь вытянул руки, чтобы удержать в равновесии туловище, Майкл заметил, что на обеих его руках поблескивали браслеты сломанных наручников.

27. ВОЗВРАЩЕНИЕ БАГА

Девушка вскрикнула и инстинктивно схватилась за руку Майкла.

— Что это такое? — спросила она. — Неужели это то самое существо, которое заглядывало ко мне в комнату?

Майкл слегка отодвинул ее в сторону и побежал к обезьяне. В это время Баг легко соскочил на землю. Одно мгновение он стоял на четвереньках, повернув в сторону человека голову. Затем, понюхав воздух, издал свойственное ему своеобразное ворчание и исчез за небольшим холмом.

Майкл бросился за ним. Когда он снова увидел Бага, тот успел уже удалиться на четверть мили, удирая со всех ног и держась все время около заборов, которые в этом месте делили поле. Преследование было бесполезно, и Майкл медленно возвратился к актерам.

— Этот орангутанг принадлежит сэру Грегори и совершенно безвреден, — сказал он. — Он исчез из дома и пропадал в течение двух или трех дней.

— По всей вероятности, он прятался в башне, — высказал предположение Небворт. — Хорошо, что он не явился в тот момент, когда мы делали съемку,

— прибавил он. — Вы не заметили его, Адель?

Майкл видел, что девушка сильно побледнела под гримом и руки у нее дрожали.

— Это объясняет тайну с наручниками, — проговорил Небворт.

— А вы заметили их? — быстро повернулся к нему Майкл. — Да, теперь становится понятным сломанное звено. Но это еще не объясняет наличия хлоралгидрата.

Говоря это, он держал руку молодой девушки, и в его крепком пожатии она почувствовала нечто больше, чем простую симпатию.

— Он напугал вас? — спросил Майкл.

— Ах, ужасно… Неужели это действительно Баг?

Майкл утвердительно кивнул головой.

— Да, это был Баг. Мне думается, он прятался в башне с тех самых пор, как исчез. Разве вы ничего не заметили, когда были наверху башни?

— И хорошо, что ничего не заметила, иначе я, наверное, упала бы оттуда со страха. Но там много кустов, в которых он мог отлично спрятаться.

Майкл решил осмотреть место. Ему подставили лестницу, и он, поднявшись на широкую крышу, глянул вниз. Внизу на земле было углубление, сильно напоминавшее воронку от взрыва снаряда, подобные он видел во время войны во Франции. Пол башни нельзя было разглядеть из-за густо разросшихся кустов. Он мог видеть только торчащие из травы камни, сучья и небольшое дерево.

Спрятаться в таком месте было нетрудно. Возможно, что Баг прятался там большую часть времени, наверное, спал после своей утомительной работы и полученных ранений. Когда зверь убегал, Майкл заметил его поврежденную спину и разорванное пополам ухо.

Майкл слез вниз и присоединился к Небворту.

— Кажется, на сегодня нам придется прекратить работу, — промолвил Джек.

— Атмосфера напряженная, и, вероятно, пройдет немало времени, прежде чем мне удастся заставить девушек работать ночью.

Майкл взял в свою машину директора и всю дорогу обратно домой раздумывал над странным появлением зверя. Кто-то ухитрился надеть Багу наручники. Как это ему не пришло в голову, когда он рассматривал сломанное звено? Никакой человек не мог разорвать цепь. Но Баг бежал. Вопрос, от кого? Как? И почему он не возвратился к своему хозяину?

Высадив директора у студии, Майкл прямым путем направился к дому сэра Грегори. Он нашел его играющим в гольф на лужайке вблизи дома. Старик все еще был забинтован, но, по-видимому, уже поправлялся.

— Да, Баг вернулся. Он пришел приблизительно полчаса тому назад. Бог его знает, где он все это время пропадал. Мне не раз хотелось, чтобы он мог говорить, но еще никогда я этого так не желал, как теперь. Кто-то заковал ему руки, и я только сейчас снял с него наручники.

— Можно их посмотреть?

— Вам это было известно, не правда ли?

— Я видел его. Он вышел из старой башни на холме. — Майкл рукой показал туда, где находилась башня.

— Неужели он был там? Какого черта он там делал? — Сэр Грегори в раздумьи почесал подбородок. — Он и прежде уходил мили за три отсюда, где много зелени и его никто не мог заметить. Нашли вы Фосса?

Баронет возобновил игру и уставился на шар, лежавший у него под ногами.

— Нет еще, — спокойно ответил Майкл.

— Но надеетесь найти?

— Не будет ничего удивительно, если мы его найдем.

Сэр Грегори стоял, готовясь сделать удар.

— Скажите, что полагается по закону, если человек убьет своего слугу, который напал на него?

— Ему придется отвечать по закону. Суд, удостоверившись в факте нападения слуги, вынесет оправдательный приговор.

— Но представьте себе, что человек не сообщит об этом вовремя. Предположим, он скроет содеянное, закопает труп где-нибудь и умолчит об этом…

— Таким образом он поставит себя в весьма опасное положение, — ответил Майкл. — В особенности, — он в упор посмотрел на собеседника, — в особенности, если женщина была случайной свидетельницей или каким-нибудь образом узнала об этом.

Единственный видимый Майклу глаз сэра Грегори сверкнул, и лицо его покрылось краской.

— Предположим, что она попытается получить от него деньги под угрозой донести на него полиции?

— В таком случае, — терпеливо ответил Майкл, — она попадет на скамью подсудимых за шантаж и как соучастница в преступлении.

— Неужели? — сказал сэр Грегори. — Неужели она будет обвиняться в соучастии, если присутствовала при том, как резали человека? Имейте в виду, что это случилось много лет тому назад. Ведь есть же какой-то закон давности для такого рода преступлений.

— Только не для убийства.

— Убийство? Разве это можно назвать убийством? Ведь это было совершено в силу самозащиты.

Майклу постепенно становилось все ясным. Как-то раз Стелла Мендоза назвала баронета убийцей, и теперь Майкл восстанавливал в уме всю картину преступления. Какой-то цветнокожий слуга, один из малайцев, впал в буйное помешательство, как это с ними бывало иногда, и Пенн убил его, защищая собственную жизнь, а теперь опасался последствий. Ему вспомнилась характеристика, данная сэру Грегори Стеллой: «Пенн — обманщик и трус в душе».

Все было ясно, как на ладони.

— Так, стало быть, вы закопали свою несчастную жертву? — хладнокровно спросил Майкл.

— Закопал?.. Что вы хотите сказать? — переспросил баронет. — Я никого не убивал и никого не закапывал. Я вел с вами теоретический разговор.

— А мне показалось, что вы спрашиваете практического совета. Но все равно.

Действительно Майкла интересовали подобного рода преступления, и если бы он не был занят сложным делом Охотника за головами, он охотно занялся бы сэром Грегори. Привлекало его также и другое обстоятельство. Грубость натуры сэра Грегори, чудовищность его фантазии и вульгарность его любовных похождений указывали на нездоровую психику этого человека, и он с удовольствием избавил бы общество от этого индивида. Но сейчас он еще не был уверен кое в чем.

— До чего странно, как эти вопросы превращаются в навязчивые идеи, — продолжал сэр Грегори, снова приходя в себя. — Такой человек, как я, которому совершенно не к чему обременять себя подобными мыслями, тем не менее носится с ними. Так вы говорите, она будет обвиняться в соучастии? Ведь в таком случае ей угрожают каторжные работы?

По-видимому, эта мысль давала ему большое чувство удовлетворения, и он был почти любезен с Майклом, когда тот, осмотрев наручники, стал прощаться.

— А сам Баг сильно пострадал? — спросил Майкл.

— Нет, ничего. У него на теле две-три царапины и только. — Сэр Грегори, по-видимому, не делал никаких попыток скрыть, что произошло ночью. — Дело, видите ли, в том, что он, бедняга, явился на помощь мне. И тот человек едва не убил его.

— Что было на голове у коричневого человека?..

— У Кеджи? Не знаю. Мне кажется, у него на голове была шляпа, но я не уверен. А почему вы спрашиваете?

— Я просто так спросил, — с беззаботным видом ответил Майкл. — Может быть, он потерял ее в катакомбах?

Говоря это, Майкл зорко следил за своим собеседником.

— В катакомбах? Никогда не слыхал о них. Что это такое? Это какие-нибудь пещеры в окрестностях? — задал невинным тоном вопрос сэр Грегори. — Вы великолепно ознакомились с топографией местности, Бриксен. Я живу здесь двадцать лет и все же каждый раз путаюсь, когда отправляюсь в Чичестер.

28. ОБЪЯВЛЕНИЕ

Вопрос о катакомбах интересовал теперь Майкла больше всех других обстоятельств дела. Он решил обратиться к Лонгвалю, знакомому лучше других с историей и окрестностями Чичестера. Старика не было дома, но Майкл встретил на дороге его старомодный экипаж, возвращавшийся из города. Услышал он его раньше, чем увидел: плохо смазанные колеса пронзительно скрипели, а расшатанная пролетка дребезжала, словно воз с гвоздями. Майкл остановил ее, и Лонгваль любезно уступил сыщику место рядом с собой на козлах.

— Да, немного шумит, — согласился старик, вытирая платком вспотевший лоб. — В последние годы это стало особенно заметно. Но, должен вам сказать, бесшумный экипаж не давал бы мне такого удовлетворения. Так, по крайней мере, сам чувствуешь и все другие знают, что ты едешь.

— Вам нужно было бы приобрести… — Майкл с улыбкой назвал марку дорогих и модных автомобилей.

— Я подумывал об этом, — серьезно ответил старик, — но я люблю старые вещи. Это моя слабость.

Майкл задал ему вопрос о катакомбах и, к своему удивлению, немедленно получил удовлетворительный ответ.

— Да, я не раз слышал о катакомбах, — сказал Лонгваль. — Когда я был мальчиком, отец рассказывал мне о пещерах и подземных ходах и говорил, что, если кому-нибудь удастся найти вход в них, он обнаружит там целый склад вина и виски. Но, насколько я знаю, никто не находил. Обыкновенно считают, что вход в катакомбы должен быть где-то там, — он показал кнутом на Грифф-Тауэрс. — Много лет назад…

Он рассказал уже известную читателю историю конного отряда, укрывшегося в катакомбах и погибшего при обвале. Вероятно, старик почерпнул свои сведения оттуда же, откуда узнал их сам Майкл.

— Народное предание гласит, что в древние времена здесь протекала подземная река от Сельси Билля к морю. Но ведь вы знаете, народ всегда живет легендами. Я лично убежден, что все эти рассказы о катакомбах не более чем легенда.

Инспектор Лайль ждал Майкла с поразительным известием.

— Вот, — сказал он, протягивая газету, — объявление, которое появилось сегодня утром в «Дейли Стар».

Майкл схватил газету и прочел хорошо знакомые строки:

«Если вы страдаете неизлечимой болезнью духа или тела. Если вы не знаете, что делать с собой и на что решиться.

Если мужество оставляет вас. Пишите Благодетелю. Почтовый ящик…»

— До завтрашнего утра ответов, конечно, не будет, — продолжал инспектор. — Письма будут переправлены по-прежнему в лавочку на Ламбет-стрит, и начальник просил вас установить за лавочкой наблюдение.

На следующий день около четырех часов старая, грязная женщина явилась в лавочку на Ламбет-стрит и спросила, нет ли писем на имя господина Воля. Ей было вручено три письма. Она заплатила лавочнице, сунула письма в ручной мешок, вышла из лавки и пошла вверх по улице, шатаясь и бормоча под нос. В конце Ламбет-стрит она села в трамвай, шедший в Клефам, сошла недалеко от мэрии и не спеша направилась в глубь предместья по кривым, узким улочкам.

С каждым поворотом улочки становились все уже и грязнее, пока женщина не дошла наконец до тупика, мостовая которого не ремонтировалась десятки лет. Остановившись у мрачного подслеповатого дома, она вынула из кармана ключ и отперла дверь. Но прежде чем она успела закрыть ее за собой, перед ней предстал высокий хорошо одетый джентльмен, неотступно следовавший за ней всю дорогу.

— Добрый день, мамаша, — сказал он приветливо.

Старуха осмотрела его подозрительно и вытерла нос обратной стороной ладони. Только санитарный врач да соседи-рабочие называли женщин «мамашей», иногда такое обращение употребляла полиция. Слезящиеся глаза в упор смотрели на незнакомца, морщины на старческим лице стали глубже.

— Мне нужно поговорить с вами, мамаша.

— Войдите, — нелюбезно ответила старуха.

Коридор, в который выходило по обеим сторонам двенадцать дверей, был неописуемо грязен, но представлял собой образец чистоты и гигиены по сравнению с кухней и спальней.

— Вы откуда, из госпиталя или из полиции?

— Из полиции, — ответил Майкл. — Мне нужны те три письма, которые вы получили на Ламбет-стрит.

К его удивлению, старуха облегченно вздохнула.

— Это все? — спросила она и улыбнулась беззубым ртом. — Я работаю по поручению одного господина. Давно работаю. Он никогда до сих пор на меня не жаловался.

— Как его зовут?

— А я не знаю. Его адрес написан на конвертах. Я пересылаю ему письма.

Порывшись» в тряпье, она достала три конверта с адресом, отпечатанным на пишущей машинке. Майкл тотчас узнал машинку Охотника за головами. Письма были адресованы в Гилфорд.

Из ручной сумки старухи Майкл достал три письма. Два из них он прочел, а третье, которое сам писал, смял и сунул в карман. Допрос, которому он подверг старуху, не дал ничего. Женщина честно выполняла возложенную на нее работу, получала по фунту за каждое путешествие на Ламбет-стрит, а деньги и приказ пойти за письмами приходили по почте неизвестно от кого и неизвестно откуда.

— Старуха немного помешана и алчна к деньгам, — докладывал Майкл начальству, — а розыски в Гилфорде тоже ничего не дали. Там находится другой агент, который запечатывает письма и отсылает их обратно в Лондон, но по назначению ни одно письмо не доходит. Каким образом они пропадают в дороге, установить пока не удалось. Чрезвычайно сложная и таинственная процедура. Такого адреса в Лондоне вообще не существует. Гилфордская полиция производит расследование на почте.

Стэнс был смущен и раздосадован.

— Майкл, я не должен был поручать вам этого дела. Я чувствовал, что не надо было нам совать нос в него. Скотленд-Ярд издевается и говорит, что только потому, что за это дело взялись-мы, Охотник за головами гуляет на свободе. Вы сами знаете, какая у них ревность к нам, и сами понимаете, как на меня действует вся эта история.

— Я могу вам в любой день арестовать Охотника за головами, — ответил Майкл, — но теперь я больше чем когда-либо убежден, что торопиться не надо. Сначала нужно найти и осмотреть катакомбы.

Стэнс нахмурился.

— Катакомбы? Я не совсем понимаю вас, Майкл. Какие катакомбы?

— По соседству с Чичестером существуют какие-то катакомбы. Фосс знал об этом и подозревал, что они имеют связь с Охотником за головами. Дайте мне четыре дня, майор, и, я, надеюсь, вы останетесь довольны моей работой. Если же я провалюсь, — он помолчал и улыбнулся, — если я провалюсь, вы, вероятно, увидите меня самого в ящике Охотника за головами!

29. СТРАННЫЙ ОБОРВАНЕЦ

Прошло два дня, как Майкл Бриксен уехал из Чичестера, никому не сказав, куда и надолго ли уезжает.

— Мистер Бриксен не вернулся? — спросила Адель у Небворта.

Режиссер покачал головой.

— Нет, ничего о нем не слышал. Полчаса назад сюда в студию приходил какой-то тип и тоже спрашивал, не вернулся ли Майкл.

— Такой странный, неприятного вида человек? — спросила Адель. — Я разговаривала с ним. Он говорит, что у него письмо к мистеру Бриксену, но что он может передать его только ему в собственные руки.

Она подошла к окну и посмотрела на аллею, ведущую от ворот к студии. На тротуаре у ворот стоял странного вида человек. Черные длинные волосы с проседью неровными прядями выбились из-под надвинутой на лоб спортивной шапочки; сорочки на нем, по-видимому, не было, так как воротник грязного, заплатанного пиджака был поднят и застегнут у горла английской булавкой; сквозь дыры рваных сапог выглядывали розовые, голые пальцы.

На вид этому странному человеку можно было дать около шестидесяти, но могло быть и меньше и больше. Заросшие редкой щетиной щеки не видели бритвы, очевидно, с того дня, когда он последний раз был в тюрьме; красные опухшие веки моргали на слезливых глазах, а багровый нос местами имел густую лиловую окраску. Руки опущены были в карманы штанов и, по-видимому, поддерживали их хотя из-под полы пиджака высовывался конец обвязанного вокруг живота пестрого шарфа. Стоя у ворот, он ритмически перебирал ногами, словно ногам было холодно; время от времени вынимал руку из кармана, подносил к глазам запечатанный конверт, опускал его назад в карман с довольной улыбкой и снова начинал мелкую пляску на месте.

— Может быть, вам следовало вскрыть это письмо? — спросила девушка. — Возможно, оно важное.

— Я хотел взять письмо, — ответил Джек Небворт, — но этот странный тип отказался мне его дать.

— Вы не знаете, откуда оно?

— Не имею никакого понятия, — сказал Небворт. — А теперь, моя милая, прогоните мысли о Майкле Бриксене и займитесь, пожалуйста, Розеллой. Съемку, назначенную на башне, отложить я не могу. А до тех пор у нас с вами еще куча дел. Мне нужно просмотреть заснятую ночью пленку, а вам подготовить роль.

Это был утомительный день для девушки. Она едва держалась на ногах, когда труппа после съемки вернулась в город.

— Не видели мистера Бриксена, мисс? — спросил пискливый голос, когда она сошла с шарабана.

Адель удивленно оглянулась. Она забыла про странного человека с письмом.

— Нет, его не было на съемке. Советую вам повидать мистера Небворта. Мистер Бриксен живет у него.

— Вы думаете, я сам не знаю? Вы думаете, я не ходил по всем местам, где он может быть? Я всюду был, ей-Богу!

— Он уехал в Лондон. Я думала, вам это известно.

— Его нет в Лондоне, — в отчаянии ответил старик. — Если бы он был в Лондоне, разве я был бы здесь? Нет, из Лондона он уехал вчера. Буду ждать, пока он появится здесь.

Упорство старика позабавило Адель, хотя ничего не было забавного во всей этой ужасной и сложной истории.

Переходя через улицу, она испуганно отскочила в сторону. Одно мгновение

— и ее раздавил бы автомобиль Стеллы Мендозы.

Стелла никогда не мчалась с такой быстротой. Она громко выругалась, когда неосмотрительная девушка вынудила ее затормозить машину. К сэру Грегори вернулся разум, и она спешила воспользоваться удобной минутой. На всем ходу остановив машину у ворот Грифф-Тауэрса, она распахнула дверцу и крикнула шоферу:

— Если через полчаса я не вернусь, можете взять мою машину и привезти из Чичестера полицию.

30. ОБЪЯСНЕНИЕ С СЭРОМ ГРЕГОРИ

Записку того же содержания Стелла оставила на столе своей комнаты. Если она не вернется к определенному часу, она просила полицию прочесть письмо, оставленное в кармане ее пальто, висящего в передней. Артистка не сообразила, что раньше утра никто не увидит ни ее записки, ни письма.

Свидание с сэром Грегори имело для Стеллы Мендозы чрезвычайную важность. Она нарочно откладывала отъезд из Чичестера, в надежде, что настроение Пенна изменится и к нему вернется прежняя щедрость. Надежда как будто оправдалась. Сегодня сэр Грегори неожиданно вызвал ее к телефону, говорил дружеским тоном и дал понять, что готов исполнить все свои обещания. Жажда устроить свое будущее пересилила страх, но не могла убить недоверия. Стелла решила поехать в Грифф-Тауэрс, но приняла меры на случай несчастья.

Сэр Грегори, вопреки обыкновению, принял ее не в кабинете, а в комнате, расположенной в нижнем этаже и представлявшей собой нечто вроде гостиной. Гостиная была обставлена чрезвычайно мрачно. Молодая женщина, переступив через порог, не могла подавить невольную дрожь.

На полу лежал громадный черный ковер. Стены, оклеенные черными обоями, были голы. У стен стояли низкие диваны, с потолка опускались две лампы, закрытые глухими абажурами.

Пени сидел, скрестив ноги, на шелковом диване, следя глазами за медленными и плавными движениями темнокожей девушки, скользившей по полу под звуки гитар, струны которых перебирали три малайца в темном углу гостиной. На Грегори был пламенно красный халат. Взглянув на его плотоядно улыбавшееся лицо, Стелла доняла все, в чем сомневалась до сих пор.

Сэр Грегори был рабом своих страстей. Родившись в богатой семье, он никогда не знал отказа своим желаниям. Деньги сами плыли к нему. Когда обычные наслаждения светской жизни надоедали ему, когда дозволенное переставало приносить удовлетворение, рука его тянулась к запретным плодам. Его люди время от времени совершали набеги на джунгли, возвращаясь с человеческой добычей. Но едва вступив во владение добычей — наложницами и рабами, — сэр Грегори пресыщался, он искал новых развлечений.

Стелла, мечтавшая стать хозяйкой Грифф-Тауэрса, начала меньше привлекать его с той поры, как стала более внимательной к нему и уступчивой. В конце концов привлекательность исчезла, и молодая женщина занимала Грегори не более, чем занимали его стол и диван, на котором он сидел.

Врачи сказали ему, что виски убьет его, однако он стал после этого еще больше пить. Алкоголь разжигал воображение, вызывал в мозгу сладостные видения, возбужденная мысль обращалась в пристанище страстей. Чаще в этих болезненных видениях главное место занимала девушка, которая, он знал, ненавидела его. Он хотел бы силой овладеть ею, но мешала природная трусость. Страсть вступала в борьбу со страхом и подавлялась, разжигая мысль, возбуждая чувства, напрягая волю. В конце концов он приходил к заключению, что у него достаточно денег, чтобы одолеть человеческое упрямство. Мысль эта успокаивала его и возвращала надежду.

Малаец, введший Стеллу Мендозу в гостиную, исчез. Молодая женщина присела на диван у дверей, молча следя за баронетом, не сразу заметившим ее. Он повернул голову и увидел ее. Стелла встала.

— Садитесь, Стелла, — закивал он головой, глядя на нее мутными глазами,

— садитесь. Вы не умеете так танцевать, а? У европейских женщин нет такой грации, такой плавности. Смотрите на нее!

Темнокожая танцовщица закружилась на месте. Легкая, прозрачная ткань обвивала ее стройное тело, как облако. Струны гитары задрожали и оборвались. Танцовщица пошатнулась и, как подкошенная, упала лицом на ковер. Грегори сказал что-то по-малайски. Девушка подняла голову и улыбнулась, обнажив широкий ряд белых зубов. Стелла видела раньше эту танцовщицу. Их было две в замке. Но одна недавно заболела оспой и была спешно отправлена на родину. Грегори панически боялся болезней.

— Садитесь сюда, — приказал он, показывая на диван рядом с собой.

Словно по волшебному знаку, слуги исчезли, и гостиная опустела. Стелле вдруг стало холодно.

— Я оставила шофера у ворот и приказала привезти полицию, если я не вернусь через полчаса, — сказала она глухо.

— Вы бы еще няню взяли с собой, Стелла. Что с вами происходит в последние дни? От вас только и слышишь, полиция да полиция. В чем дело? Мне нужно поговорить с вами, — прибавил сэр Грегори, смягчая тон.

— Мне тоже нужно поговорить с вами, Грегори. Я навсегда покидаю Чичестер и не собираюсь сюда возвращаться.

— Другими словами, вы больше не желаете меня видеть, да? Ладно, обойдемся без вас. Плакать не будем! Можете отправляться хоть на край света.

— Моя новая труппа… — начала Стелла, но он жестом остановил ее.

— Если вы рассчитываете, что я дам вашей новой труппе денег, вы ошибаетесь… — сказал сэр Грегори резко. — Я виделся с адвокатом… Одним словом, с человеком, который знает законы. Он заявил мне; что если вы вздумаете шантажировать меня насчет Таржи, вы сами попадете в такое положение, что не обрадуетесь. Понятно, я мог бы дать вам денег, — продолжал он, носком сапога теребя ковер. — Не много, конечно, но достаточно. Надеюсь, клянчить и торговаться вы не станете, потому что я вам столько надавал денег за это время, что на них можно содержать не одну, а целых три труппы. Хочу вам сказать, Стелла, что я влюблен в девочку.

Стелла смотрела на него, раскрыв рот от удивления.

— В какую девочку?

— Адель. Кажется, ее так зовут? Адель Лимингтон.

— Вы говорите про фигурантку, которая заняла мое место? — прошипела артистка.

Сэр Грегори поднял на нее мутные глаза и, ухмыляясь, кивнул головой.

— Она самая. Она гораздо ближе к моему типу, чем вы, Стелла. Вы только, пожалуйста, не обижайтесь, я вас тоже очень люблю.

Стелла промолчала, дыхание ее от неожиданного сообщения остановилось.

— Я согласен на все, чтобы получить девочку, — продолжал сэр Грегори. — Я даже жениться готов, если она пожелает… Я знаю, что вы дружны с ней…

— Дружна! — возмущенно воскликнула Стелла, обретая дар речи. — Как мы можем быть дружны, если она заняла мое место? А даже если бы и были дружны? Вы думаете, я привела бы девочку сюда, в этот ад?

Мутные глаза не отрывались от артистки; в них светились хитрость, жестокость, угроза.

— Этот ад был одно время раем для вас, моя милая. Здесь вы нашли свое счастье во всяком случае! Не уезжайте в Лондон, Стелла, останьтесь на недельку-две. Познакомьте меня поближе с девочкой. Никто другой не имеет таких возможностей. Поверьте мне, вы не пожалеете… Вы ровно ничего не потеряете. Наоборот! Расскажите ей про меня, скажите, что я могу осчастливить ее на всю жизнь. О том, что я готов жениться, можете не говорить, но если понадобится, тоже скажите. Покажите ей свои бриллианты… То ожерелье, что я подарил вам…

Глаза его замаслились, голос стал приторен до отвращения.

Изумление Стеллы сменилось неудержимой яростью.

— Подлец! — закричала она, вскакивая с дивана. — Вы смеете предлагать, чтобы я привезла девушку в Грифф! Я ее ненавижу, это верно. Но я на коленях буду ползать перед ней и умолять, чтобы она не ехала в этот ад, не губила себя! Вы думаете, я ревную? — Стелла в ярости сжала кулаки, увидев на лице Грегори двусмысленную улыбку. — Ошибаетесь, Грегори. Нашли к кому ревновать! Я ревную ее к положению, которое она заняла в студии, а к вам,

— она презрительно пожала плечами, — к вам!.. Вы ничто для меня. Всегда — слышите, всегда! — вы были для меня только источником дохода. Поняли? Надеюсь» не сердитесь за откровенность?

Она отошла к дверям и надела перчатки.

— Раз вы отказываетесь помочь мне, — продолжала она, овладевая собой, — я найду способ заставить вас исполнить обещания. Вы обещали составить мне труппу, Грегори. Надеюсь, вы не забыли?

— Тогда вы интересовали меня больше, чем теперь, — ответил сэр Грегори откровенно. — Куда вы идете?

— Я еду домой, а завтра переезжаю в Лондон.

Сэр Грегори посмотрел в один угол гостиной, потом в другой и перевел взгляд на артистку.

— Нет, вы не поедете домой, милая. Вы останетесь здесь.

Стелла презрительно усмехнулась.

— Вы приказали вашему шоферу привезти полицию? Ну, так по этому поводу я могу сообщить вам интересные новости. Ваш шофер сидит в настоящую минуту у меня на кухне и ужинает. Если вы думаете, что он уедет отсюда раньше вас, это значит, что вы плохо меня знаете, Стелла!

Сэр Грегори подобрал полы шелкового халата и спрятал руки в широкие рукава. Лицо его было страшно. Молодая женщина почувствовала, что от ужаса ее ноги подгибаются, и делала нечеловеческие усилия, чтобы не потерять самообладание. В красном халате он похож был на сатану; мускулы ее напряглись, она хотела броситься на него, вцепиться острыми ногтями в горло.

Грегори понял, и странный огонек пробежал в его глазах.

— Баг наверху, — сообщил он многозначительно. — С ним нельзя шутить. Он так пошутил на днях с одной девушкой, что мне пришлось звать доктора. Вы пойдете со мной без посторонней… помощи?

Стелла покорно склонила голову. От отчаяния и страха она растерялась, она слишком хорошо знала звериную силу Бага. Колени ее подгибались, когда она шла за Грегори.

Дойдя до середины коридора, Пенн отпер дверь.

— Вот ваша комната. Будьте, как дома, — сказал он с усмешкой. — Мы поговорим с вами завтра, когда я протрезвлюсь. Сегодня я слишком много выпил. Может быть, я пришлю к вам кого-нибудь, чтобы вам не было скучно… Но пока сам не знаю. — Он нерешительно провел рукой по растрепанным волосам. — Во всяком случае прежде, чем говорить с вами, я желаю протрезвиться.

Дверь захлопнулась, и ключ повернулся в замке. Стелла очутилась в полной темноте в незнакомой комнате. В испуге прижавшись к стене, она напряженно вслушивалась в тишину. Ей казалось, что она в комнате не одна.

Прошло много времени, прежде чем дрожащая рука ее коснулась электрического выключателя на стене. Она нажала кнопку. В потолке зажглась лампа. Комната оказалась небольшой спальней. Но кровать стояла в беспорядке, матрас и подушка валялись в углу. Окно было закрыто тяжелой чугунной решеткой и заперто. Выхода из комнаты не было. Стелла осмотрела дверь: ручка поворачивалась, но дверь не отворялась, не было даже замочной скважины, в которую она могла бы всунуть свой собственный ключ и попробовать, не подойдет ли он.

В комнате был душный, спертый воздух. Стелла подошла к окну и открыла. Окно выходило на задний двор замка, на темном небе вдали чернели шапки деревьев. Дорога проходила по другую сторону замка. Отсюда никто не услышит крика.

Присев на стул, Стелла принялась обдумывать свое положение. Страх она поборола и чувствовала в себе достаточно сил, чтобы выдержать новую схватку с Грегори, если бы он сейчас пришел. Подняв платье, она отстегнула от пояса легкий кожаный футляр и достала из него карманный браунинг — крошечная игрушка, но вполне годная для дела. Стелла проверила заряд, сняла предохранитель и положила палец на собачку.

— Ну, Грегори, — произнесла она вслух, но вдруг взгляд ее задержался на окне и из груди вырвался глухой крик.

Две волосатые лапы обнимали решетку, сквозь железные прутья на нее глядела волосатая морда зверя. Стелла протянула дрожащую руку с револьвером, но прежде чем она успела выстрелить, зверь исчез…

Стелла осторожно подошла к окну и выглянула. Во дворе было пусто. Решетка мешала ей высунуть голову и видеть Бага, прижавшегося к стене под окном.

31. НЕУДАЧА

Десять часов пробило на соборной башне Чичестера, когда бродяга, полчаса тому назад вышедший из Грифф-Тауэрса, появился на рыночной площади. Его грязное и изорванное платье выглядело еще ужаснее, чем накануне.

— Коптишь небо? — остановил его полисмен. — Советовал бы тебе поскорее убираться из Чичестера, а то будет худо, — внушительно объявил страж порядка. — Ищешь ночлег?

— Да, сэр.

— Почему же не идешь в ночлежку?

— Там полно, сэр.

— Врешь, — спокойно возразил полисмен. — И вообще слышишь? Чтобы я тебя больше не видел! Понял? Если еще раз попадешься мне на глаза, отведу тебя в участок.

Бормоча под нос, оборванец быстро ушел с площади, согнув спину и глубоко засунув руки в карманы едва державшихся на поясе брюк.

Скрывшись из вида полисмена, он круто повернул направо и ускорил шаги. У дома Джека Небворта человек остановился. Услышав стук, директор открыл дверь и в изумлении уставился на неожиданного посетителя.

— Что вам угодно?

— Мистер Бриксен еще не вернулся?

— Нет, еще не вернулся. Говорю вам, лучше отдайте мне письмо. Я снесусь с ним по телефону.

Бродяга усмехнулся и покачал головой.

— Письма не дам. Я желаю лично видеть Бриксена.

— Сегодня вы его увидите, — объявил Небворт и с внезапным подозрением прибавил: — Мне кажется, вы не столько Бриксена ищете, сколько шатаетесь здесь с какой-то другой целью.

Оборванец не ответил. Он насвистывал отрывок из «Индийских песенок», ногой отбивая такт.

— Плохи дела вашего Бриксена, вот что, — заявил он вдруг, и Небворта поразило удовольствие, с каким он это сказал.

— Что вам известно о нем?

— Я знаю, что он поругался с начальством. Вот что мне известно, — ответил бродяга. — Он не мог найти, куда пропадали письма, от этого и вышли неприятности. А я зато нашел.

— Вы по этому делу хотели видеть его?

Бродяга с серьезным видом кивнул головой.

— Да, по этому. Я мог бы многое ему рассказать, если бы он был, но его нет.

— Если вы знаете, что его здесь нет, — разозлился Небворт, — какого же черта вы стучите?

— Потому что полиция гонит меня вон из города. Фараон на рынке обещал отвести меня в участок, если я еще раз ему встречусь. Я и зашел сюда на минутку, чтобы убить время!

Небворт с подозрением осматривал бродягу.

— Странный вы тип… Вы убиваете время и заставляете меня торчать на сквозняке! Может быть, вы есть хотите?

— Нет, благодарю вас, герцог. Мы, как птицы небесные, кормимся воздухом!

Его простонародный, грубый говор больно резал уши Небворта.

— В таком случае спокойной ночи, — сказал он, захлопывая дверь.

Бродяга долго торчал у подъезда и не уходил. Порывшись в подкладке рваного пиджака, он достал папиросу и закурил, а затем направился обратно в ту сторону, откуда пришел, тщательно обходя центральную часть города, где дежурил строгий полисмен. Часы пробили десять и три четверти, когда он дошел до угла Арондель-стрит. Бросив окурок, он укрылся в тени дома и принялся ждать.

Прошло пять минут, десять… Глаза бродяги заметили человека, вынырнувшего из темноты и быстро шедшего по улице. Это был Небворт. Посещение оборванца смутило директора. Он шел в полицию навести справки о Майкле. Так по крайней мере сам оборванец объяснил его появление на улице в этот поздний час, но продолжить свои размышления ему не удалось. Из-за угла бесшумно выкатил автомобиль и остановился прямо против него.

— Это вы, мой друг?

— Да, — тихо ответил бродяга.

— Садитесь.

Бродяга выступил вперед, вглядываясь в темную внутренность машины. Быстрым поворотом левой руки он отворил дверцу автомобиля, встал на подножку и вдруг стремительно кинулся на шофера.

— Господин Охотник за головами, вы попались!

Слова не успели слететь с его языка, как что-то мягкое и влажное ударило его в лицо. Что-то ослепило его и ошеломило… Он беспомощно взмахнул руками в воздухе, как человек, из-под ног которого уходит земля. Нога шофера толкнула его и бросила на землю. Автомобиль ринулся вперед и исчез.

Джек Небворт был свидетелем сцены, насколько вообще что-то можно было видеть в полутьме, и бросился на помощь. Откуда-то появился полисмен, поднял бесчувственного бродягу и посадил на мостовой, придерживая за плечи.

— Я видел этого фрукта час тому назад, — сказал он строго. — Я предупреждал его.

Оборванец глубоко вздохнул и со стоном прижал к глазам грязные пальцы.

— Теперь я должен подать в отставку, — пробормотал он, и Джек Небворт отскочил от него как ошпаренный.

Это был голос Майкла Бриксена.

32. ОБЫСК

— Да, это я, — сердито заявил Майкл. — Все в порядке, полисмен, вы можете идти. Джек, я иду к вам снять грим и переодеться.

— Боже мой! — лепетал растерянный режиссер. — Не мог представить, что это маскарад. Кто вас научил гримироваться?.. Никогда не думал, что меня можно так провести.

— Я провел всех, в том числе и самого себя, — яростно буркнул Майкл. — Я думал, что поймал его на письмо, как щуку на живца, а дьявол сам чуть меня не слопал.

— Что это было?

— Нашатырь, кажется… Во всяком случае воняет нашатырем.

Прошло минут двадцать, прежде чем Майкл вышел из ванной. Глаза его были воспалены и слезились, но в остальном он был прежним Майклом Бриксеном.

— Я хотел поймать его в ловушку, но он оказался слишком ловок.

— Вы знаете, кто он?

— Конечно, знаю, — кивнул головой Майкл. — Я собрал здесь под рукой людей, чтобы арестовать его, но не желал пугать его раньше времени и хотел избежать кровопролития. А кровь прольется, в этом я теперь совершенно уверен.

— Я не узнал машину, хотя знаю почти все автомобили в городе, — сказал Небворт.

— Это новая машина, которой Охотник за головами пользуется только для своих ночных выездов. Держит он ее, по-видимому, где-то вдалеке от своего дома. Вы спрашивали меня, не хочу ли я есть. Я тогда соврал вам, что сыт. Ради Бога, дайте мне чего-нибудь перекусить!

Джек сходил в кладовую, принес холодного мяса, сыра и разогрел на спиртовке кофе. Присев к столу, он молча следил, как сыщик поглощал неприхотливую еду.

— Ну, теперь я опять чувствую себя человеком, — объявил Майкл, проглатывая последний кусок. — С одиннадцати часов утра я ничего не ел. Между прочим, наша приятельница Стелла Мендоза находится в Грифф-Тауэрсе и, боюсь, переживает там довольно неприятные минуты. Я провел около часа под стенами замка, и у меня создалось такое впечатление, что Пенн решил продержать ее в плену до утра.

В дверь послышался осторожный стук. Джек Небворт удивленно наморщил лоб.

— Кто это может быть?

— Полисмен, вероятно.

Небворт открыл дверь и увидел перед собой полную, средних лет женщину, державшую круглый свиток бумаги.

— Вы мистер Небворт? — спросила женщина.

— Да.

— Я принесла пьесу, которую мисс Лимингтон оставила в комнате. Она просила передать ее вам.

Небворт взял свиток и развернул. Это был сценарий «Розеллы».

— Зачем вы даете мне это?

— Мисс Лимингтон просила отдать вам, если я найду это в ее вещах.

— Хорошо, — произнес озадаченный Небворт. — Благодарю вас.

Он запер дверь за женщиной и возвратился в столовую.

— Адель вернула мне сценарий. Не понимаю, что случилось?

— Кто принес рукопись?

— Квартирная хозяйка, по-видимому, — ответил Джек и описал внешность женщины.

— Да, это она, — подтвердил Майкл. — Адель должна участвовать в завтрашней съемке?

— Нет, я собирался обойтись без нее. Мы будем крутить природу…

Майкл в недоумении почесал затылок.

— Не понимаю, что это может значить? Женщина ничего не сказала?

— Она сказала, что мисс Лимингтон просила доставить мне рукопись, если хозяйка найдет ее в ее вещах.

Через секунду Майкл был на улице и догнал женщину.

— Будьте добры зайти к нам на минутку, — попросил он и довел женщину до дома Небворта. — Расскажите, пожалуйста, мистеру Небворту, почему мисс Лимингтон вернула рукопись и почему вы поторопились сделать это сегодня ночью, решив не откладывать на завтра.

— Когда она пошла к вам… — начала хозяйка.

— Ко мне? — воскликнул Небворт в изумлении.

— Из студии пришел какой-то господин и сказал, что вы просите ее немедленно явиться. Мисс Лимингтон собиралась ложиться спать. Я передала ей вашу просьбу. Человек из студии сказал, что вам нужно видеть ее по поводу съемки и что вы просите ее принести с собой рукопись. Мисс Лимингтон куда-то засунула рукопись и не могла найти. А так как ей надо было спешить, то она поехала к вам, а меня просила поискать рукопись в ее вещах и принести, как только я найду. Она очень просила сейчас же принести.

— Какова внешность человека, явившегося из студии?

— Такой довольно полный господин. Собственно он даже не господин, а просто шофер. Мне даже показалось, что он немного пьян, но я не хотела пугать мисс Лимингтон и не сказала ей этого.

— Хорошо, дальше что было? — быстро перебил женщину Майкл.

— Она выбежала из дома и села в автомобиль. Шофер уже сидел у руля и ждал.

— Закрытый автомобиль?

Женщина утвердительно кивнула головой.

— И потом автомобиль уехал? В котором часу это было?

— Вскоре после половины одиннадцатого. Я хорошо помню, потому что слышала, как пробили церковные часы.

Бледный, взволнованный Майкл встал из-за стола.

— Двадцать минут двенадцатого, — прошептал он, глядя на часы. — Вы, я вижу, не очень спешили исполнить поручение мисс Лимингтон.

— Я долго не могла найти рукопись, сэр. Она упала под кровать, сэр. Разве мисс Лимингтон не у вас?

— Нет, ее здесь нет, — коротко ответил Майкл. — Благодарю вас, сударыня; не смею вас больше задерживать. Пожалуйста, пойдите на полицейский пост и подождите меня там.

Он поднялся наверх за пальто и спустился.

— Где, вы думаете, она может быть? — спросил Джек.

— Она в Грифф-Тауэрсе, — сказал Майкл. — Доживет ли Грегори Пенн до утра или помрет этой ночью, всецело зависит от того, какой прием встретила у него Адель.

На полицейском посту Майкл нашел квартирную хозяйку, изрядно испуганную неожиданным оборотом событий.

— Что было на мисс Лимингтон, когда она вышла из дома?

— Синее манто, сэр, — дрожа, ответила женщина. — Красивое синее манто, которое она всегда надевает, сэр.

Забрав дежуривших на посту людей Скотленд-Ярда, Майкл велел подать полицейский автомобиль. Тяжело нагруженная машина выехала из Чичестера. Сгорая от нетерпения и беспокойства, Майкл проклинал ее тихий ход. Каждая секунда была дорога! Наконец после длившегося целую вечность путешествия машина остановилась у ворот. Майкл, не обращая внимания на выбежавшего навстречу привратника, бросился по аллее к замку.

Звонить у дверей не нужно было. Двери были широко раскрыты. Через пустую прихожую и пустой коридор Майкл вбежал в кабинет Грегори Пенна. В кабинете горела тусклая лампа, но комната была пуста. С глухим восклицанием сыщик повернул выключатель и залил комнату светом. Вход в убежище Бага был открыт. Но убежище было пусто.

Майкл нажал кнопку электрического звонка. Через секунду в кабинете появился темнокожий слуга и, дрожа всем телом, остановился на пороге.

— Где ваш хозяин? — спросил Майкл по-голландски.

Малаец медленно покачал головой и взглянул на раскрытую дверь в убежище Бага.

— Я не знаю.

— Я желаю осмотреть весь дом. Покажите мне дорогу! — приказал Майкл.

Они вышли обратно в прихожую. Майкл остановился у дверей гостиной, где Стелла несколько часов назад была свидетельницей малайских танцев. Неожиданно за одной дверью в коридоре послышался стук. Ключ торчал в замке.

Майкл распахнул дверь. К нему на грудь бросилась Стелла, бледная как смерть.

— Где Адель? — простонала она.

— Я сам ищу ее, — резко ответил Майкл. — Где она?

Молодая женщина безнадежно всплеснула руками, хотела что-то сказать и без чувств упала на пол.

Майкл не стал терять время на то, чтобы привести ее в чувство, и продолжил обыск. Он переходил из комнаты в комнату, из коридора в коридор: нигде не было следов Адели и хозяина Грифф-Тауэрса. Опять он обыскал кабинет и, заметив впервые небольшую дверь, проник в соседнюю маленькую столовую. Там стол был накрыт на двоих, скатерть была запачкана красными пятнами вина, один из стаканов наполовину был пуст… Но те, для кого стол был накрыт, исчезли бесследно. Они вышли либо через парадную дверь, либо?..

Майкл остановился посреди комнаты в размышлении, мучительно ломая голову над загадкой, от разрешения которой зависела не только жизнь несчастной девушки, но его собственная жизнь. Внезапно послышался шум со стороны убежища Бага. В раскрытых дверях показалась отвратительная фигура орангутанга. На его плече зияла страшная рана, из раны стекала кровь на груду тонких лохмотьев, которые держала в лапах обезьяна. Майкл взглянул на лохмотья, и в глазах его потемнело, стены комнаты зашатались и поплыли.

Баг держал в лапах изорванное, смятое манто Адели!

В течение секунды остановившийся на пороге орангутанг смотрел на человека, в котором подозревал врага, затем, выпустив манто из рук, отступил назад и, скрежеща зубами, скрылся в темном убежище.

Трижды щелкнул курок автоматического револьвера, трижды просвистела пуля, но человекоподобное чудовище успело исчезнуть, и дверь захлопнулась за ним.

Небворт был свидетелем драматической сцены. Это он бросился вперед и поднял с пола манто, брошенное обезьяной.

— Да, это ее, — прошептал он, в ужасе переводя взгляд на Майкла.

Майкл распахнул дверь и с револьвером в руке проник в убежище Бага. Небворт не посмел следовать за ним. Растерянный, он стоял на пороге, ожидая возвращения Майкла.

— Там никого нет, — сказал Майкл, возвращаясь в кабинет.

— Никого? — испуганным шепотом переспросил Небворт. — Боже!

— Баг убежал… Вероятно, я ранил его. На полу следы крови, но, может быть, это кровь от старой раны. Его кто-то подстрелил недавно, — прибавил он, показывая на кровяные пятна. — Когда я видел его в последний раз, он не был ранен.

— Когда вы видели его?

— В течение последних трех суток он бродил возле дома Лонгваля, — ответил Майкл.

— Лонгваля!

Куда исчезла Адель? Это был главный вопрос, который нужно было во что бы то ни стало немедленно решить. Куда пропал баронет? Почему дверь в замок была открыта настежь? Никто из слуг ничего не знал, и Майкл видел, что слуги не лгали. Знали только Пени и девушка, да обезьяна… если только…

Майкл побежал в коридор, где полисмен старался привести в чувство лежавшую в обмороке Стеллу.

— Она очнулась и опять потеряла сознание, — доложил полисмен. — Я ни о чем не успел расспросить ее. Она поднялась, крикнула несколько раз: «Убейте его, Адель!» — и опять упала.

— Значит, она видела ее! — сказал Майкл.

Явился полисмен, дежуривший в парке, и доложил, что видел человеческую тень, быстро перемахнувшую через стену и побежавшую к замку, а затем вернувшуюся обратно и исчезнувшую в поле.

— Это Баг, — сказал Майкл. — Его не было, когда мы приехали. Он вошел в дом, когда мы были в верхнем этаже.

Сыщики Скотленд-Ярда нашли автомобиль, привезший Адель. Это был автомобиль Стеллы, и Майкл подумал, что артистка принимала участие в похищении девушки. Но он узнал потом, что Пенн, заперев артистку в комнате и задержав шофера на кухне, сам сел в автомобиль и поехал в Чичестер. Он рассчитал, что Адель наверное знает машину Стеллы и не заподозрит ловушку.

Майкл чувствовал, что сходит с ума. Охотник за головами и его поимка, все отошло на задний план. Нужно было спасти честь и жизнь девушки.

— Если я не найду ее, я сойду с ума, — сказал он тихим, беззвучным голосом.

Джек Небворт хотел ответить, но не успел. В ночной тишине раздался пронзительный, душу раздирающий крик. Мороз пошел по коже директора, сердце оледенело.

— На помощь, на помощь!

Трудно было узнать в страшном вопле человеческий призыв, но Майкл сразу угадал, что кричит человек и что человек этот Грегори Пенн!

33. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С АДЕЛЬЮ

Временами Адель Лимингтон охватывали сомнения в успехе ее кинематографической карьеры; никогда эти сомнения не были так мучительны, как в этот вечер, когда она тщетно старалась сосредоточить внимание над техническими подробностями сценария. Мысли с упреком возвращались к Майклу, раздражение сменялось чувством раскаяния. Больше всего она упрекала саму себя. Наконец, поняв, что работать в этот вечер все равно не удастся, она свернула рукопись, перевязала ее шнурком и сунула под подушку. Утро вечера мудренее. Лучше всего было лечь в постель и постараться заснуть. Адель сняла платье и распустила волосы, когда в дверь постучала хозяйка.

— От мистера Небворта? — с удивлением воскликнула Адель. — Посреди ночи?

— Да, мисс. Он решил изменить план завтрашней съемки и просит вас немедленно прибыть к нему. Он прислал за вами автомобиль. Мисс Мендоза тоже будет сниматься.

— О! — огорченно воскликнула девушка.

Значит, ее карьера кончилась. Все равно она вечно будет хранить благодарность судьбе за эти несколько дней, которые были раем.

— Хорошо, я сейчас спущусь, — ответила она.

Дрожащими пальцами Адель застегнула платье. Может быть, Стеллу пригласили для другой роли, может быть, Небворт решил ввести в сценарий еще одну героиню, тогда роль Розеллы по-прежнему останется за ней… Мысли быстро проносились в ее взволнованном, обеспокоенном мозгу. Выходя из комнаты, она вспомнила, что Небворт просил ее захватить с собой рукопись сценария. Она вернулась, но не могла вспомнить, куда ее засунула. В отчаянии, боясь опоздать, она обратилась к хозяйке.

— Я не могу найти бумаг, которые должна взять с собой. Это рукопись пьесы, в которой я играю. Пожалуйста, поищите и принесите к мистеру Небворту! На рукописи коричневая обложка…

Она поспешно описала внешний вид свитка и сбежала вниз по лестнице.

Это был автомобиль Стеллы, она сразу же узнала его. Значит, правда, Джек принял ее обратно!

Мгновение спустя она сидела внутри машины, дверца захлопнулась за ней. Молчаливый шофер завел мотор, и машина тронулась.

— Вы не знаете, мистер Бриксен вернулся домой? Он у мистера Небворта? — спросила она.

Шофер не ответил. Адель подумала, что он не слышит, но в это время машина повернула за угол и покатила в противоположном от студии направлении.

— Вы не туда едете, — воскликнула она тревожно. — Разве вы не знаете дороги?

Шофер молчал. Машина развивала скорость, быстро мчась по улицам и свернула на дорогу, выходившую из города.

— Остановитесь! — закричала Адель. — Сейчас же остановитесь!

В испуге она ухватилась за ручку дверцы, пытаясь выпрыгнуть на ходу. Шофер обернулся и поймал ее руку.

— Милая, вы расшибетесь и попортите свое красивое личико, если выпрыгнете на ходу, — сказал он. — Сидите спокойно, мы скоро приедем.

— Сэр Грегори! — прошептала ошеломленная девушка.

— Не делайте глупостей, — продолжал Грегори, и в голосе его прозвучала угроза. — Вы едете ко мне ужинать. Мне надоело вас приглашать и выслушивать отказы, теперь вам волей-неволей придется отведать моего угощения! С нами будет ужинать Стелла, стало быть, вам бояться нечего.

Адель с трудом подавила страх, к ней вернулся дар речи.

— Сэр Грегори, вы сейчас же повернете машину и отвезете меня домой, — потребовала она. — Вы не имеете права так поступать!

Грегори зло рассмеялся.

— Ничего с вами не случится, моя крошка. Никто вас не собирается обижать, и мы доставим вас домой живой и здоровой. Но сначала вы поужинаете со мной, моя миленькая. А если будете глупить, то я направлю машину на ближайшее дерево, и мы полетим к черту!

Он был пьян — пьян не только от вина, но и от сознания своей власти. Грегори добился своего, теперь остановить его было невозможно.

Правда ли, что Стелла там? Адель не верила. Но если даже правда, чем поможет ей присутствие Стеллы?

— Ну, вот и приехали, — сказал Грегори, останавливая машину перед дверьми дома и соскакивая на землю.

Прежде чем она поняла, что он делает, сэр Грегори поднял ее на руки и, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, понес в дом.

— Если вы будете кричать, я поцелую вас, — объявил он, и в испуге девушка умолкла.

Дверь распахнулась навстречу, Адель увидела безмолвного слугу малайца, Проводившего ее равнодушным взглядом, и поняла, что на его помощь рассчитывать не может. Пенн поставил ее на ноги в коридоре, отворил дверь и втолкнул в комнату.

— Вот ваша приятельница, Стелла, — сказал он со смехом. — Замолвите ей за меня доброе словечко! Вбейте ей в голову немного здравого смысла, если можете. Через десять минут я вернусь, и мы устроим небольшой свадебный ужин, как полагается всем честным молодоженам.

Он захлопнул дверь и запер на ключ. Адель не сразу увидела, что в комнате находится другая женщина. Она узнала Стеллу. Сердце тревожно забилось при виде смертельно бледного лица артистки.

— Ах, мисс Мендоза, — произнесла она, задыхаясь, — слава Богу, вы здесь!

34. БЕГСТВО

— Не благодарите Бога, слишком рано, — возразила Стелла, стараясь говорить спокойно. — Ах, вы, маленькая дурочка, зачем вы приехали сюда?

— Он силой привез меня. Я не хотела ехать, — ответила Адель.

От страха и возмущения ей хотелось плакать. С усилием она взяла себя в руки, стиснула зубы и, помолчав, рассказала подруге по несчастью, что с ней произошло. Стелла нахмурилась.

— Ну да, он взял мой автомобиль, — пробормотала артистка, — он запер шофера в кухне. Боже мой, Боже мой, что теперь будет!

— Что он хочет с нами сделать? — испуганно прошептала Адель.

Горящие глаза Стеллы впились в девушку.

— А вы не знаете, что он собирается делать? — протянула она многозначительно, и вдруг сдерживаемая до тех пор ярость вспыхнула с новой силой. — Он зверь! Таких зверей нет в природе, о них пишут только в книгах… Он поступит с вами так, как поступил бы с вами Баг, если бы вас заперли с «ним вдвоем.

— Если Майкл узнает, он убьет его.

— Майкл? Ах, это Бриксен? — спросила Стелла: в ней проснулось любопытство. — Он влюблен в вас? Так вот почему он все вертится здесь? Мне раньше это не приходило в голову… Какое ему дело до Майкла или до кого другого? Он убежит… его яхта стоит в Саутхемптоне, а он так богат, что может путешествовать куда угодно и жить где угодно. Ни одна собака его не сыщет! А если сыщет, он знает, что хорошенькие девочки не жалуются суду. О, он сумеет выпутаться! Он червяк, грязный, скользкий червяк!

— Что мне делать?

Стелла быстро ходила взад и вперед по комнате, ломая руки, блуждая глазами.

— Думаю, он не тронет меня. Я ему не нужна, — бормотала она и вдруг неожиданно сказала: — Два часа назад я видела в окне не то обезьяну, не то человека.

— Кого? — прошептала ошеломленная Адель.

— Я испугалась и долго мучилась, пока не вспомнила, чьи это глаза. Это глаза Бриксена. Вы никогда бы не догадались, так удивительно он был загримирован.

— Майкл?! Он здесь?

— Он где-то поблизости. Это ваше единственное спасение, хотя, конечно, есть еще один выход.

Она вынула из рукава крошечный браунинг.

— Вы умеете стрелять?

— Да, меня снимали в сцене, где я стреляю. Я училась перед съемкой, — ответила Адель нерешительно.

— Ну да, конечно! Вот, он заряжен. Это, — она показала, — предохранитель. Опустите его, прежде чем нажать курок. Лучше всего будет, если вы убьете Пенна… и для вас лучше, и для него.

Девушка в ужасе отскочила.

— О, нет, нет!

— Спрячьте его в карман. У вас есть карман?

Карман нашелся во внутренней подкладке манто, и Стелла сунула туда револьвер.

— Вы не представляете себе, какую жертву я приношу, — сказала она откровенно. — Делаю я это не потому, что люблю вас: я не очень люблю вас, Адель Лимингтон. Но я скорее готова умереть, чем позволить ему взять вас без борьбы!

Стелла подошла и порывисто поцеловала девушку. Адель горячо обняла молодую женщину и на секунду в отчаянии повисла на ее шее.

— Он идет, — шепнула Стелла и отпрянула к стене.

Это был сэр Грегори в пурпурном халате. Щеки его пылали, глаза горели от возбуждения.

— Идите сюда, вы! — крикнул он, показывая пальцем. — Не вы, Мендоза. Нет, вы останетесь здесь! Вы увидите ее потом, да и то… наверное, после ужина.

Он подошел к дрожавшей от страха девушке.

— Никто вас не тронет. Оставьте манто здесь.

— Нет, я не сниму манто.

Рука ее судорожно сжала карман, где лежал револьвер.

Сэр Грегори взял ее за руку и вытащил в коридор, радуясь и удивляясь, что она вяло сопротивляется. Внизу они вошли в маленькую столовую рядом с кабинетом. Остановившись на пороге, он подмигнул и показал ей на накрытый стол.

— Выпейте и поцелуйте! — заворчал он вне себя от удовольствия, наливая в бокал шампанское и проливая на скатерть. — Выпейте и поцелуйте!

Он нетвердой рукой протянул бокал и выплеснул половину ей на платье.

Адель молча покачала головой и отступила.

— Пейте! — заревел Грегори.

Адель коснулась губами края бокала.

Прежде чем она поняла, что случилось, она оказалась в его объятиях. Красное полное лицо потянулось к ней. Она пыталась высвободиться, но горячие липкие губы успели коснуться ее щеки.

Сэр Грегори выпустил ее и побежал к дверям. Глаза его возбужденно следили за Аделью, пальцы лихорадочно искали ключ.

— Если вы запрете дверь, я убью вас!

В руке девушки мелькнул револьвер. Пенн растерялся и в страхе поднял руки.

— Бросьте револьвер, дурочка, сейчас же бросьте! — завизжал он. — Сейчас же бросьте! Разве вы не понимаете, что вы делаете? Он может случайно выстрелить.

— Нет, он выстрелит не случайно, — заявила Адель, которой страх Пенна вернул мужество. — Отворите дверь.

Грегори колебался. Адель спустила предохранитель, и он заметил движение ее пальца.

— Не стреляйте, не стреляйте! — заволновался он и поспешно распахнул дверь. — Подождите, дура! Не идите туда! Баг там. Баг вас поймает! Останьтесь здесь. Я…

Но Адель выбежала в коридор. Добежав до парадных дверей, она поспешно сняла болты и засовы, повернула ключ. Дверь открылась. Через минуту девушка была на свободе.

Сэр Грегори бросился за ней. Бегство жертвы протрезвило его. Он понял, какие неприятности могут произойти, и душа его наполнилась страхом. Бегом вернувшись в кабинет, он открыл ящик стола, достал пачку кредитных билетов и сунул в карман. В шкафу висело непромокаемое пальто. Пенн накинул его на плечи, переобулся и вдруг вспомнил о Баге. Он открыл дверь в убежище, но Бага там не было. Баронет потрогал дрожащими пальцами нижнюю губу. Что, если Баг поймал ее?

Мысль металась в испуге, ища выхода. Прежде всего нужно было разыскать Бага. Сэр Грегори вышел на крыльцо. Вставив два пальца в рот, он издал жалобный, свистящий звук — зов, которому Баг всегда повиновался. Ответа не было. Грегори повторил тоскливый призыв, но, если Баг слышал, это значит, что впервые он ослушался хозяина.

Сэр Грегори стоял, едва держась на ногах от страха, но постепенно овладевал собой. Нужно было переодеться. Поднявшись в спальню, он снял халат и через несколько минут снова был в саду, ища четверорукого слугу.

В платье он больше чувствовал себя мужчиной. Стакан виски, выпитый по дороге, подкрепил мужество. Звонком он вызвал слугу.

— Подай машину к воротам, — приказал он. — Сию минуту подай. Смотри, чтобы ворота были открыты. Я сейчас уезжаю.

Он был уверен, что вот-вот явится полиция и арестует его. Ни его богатство, ни титул, ни связи не спасут. Последней выходки ему не простят, как прощали прежде разные чудачества.

Он вспомнил, что Стелла Мендоза заперта в комнате, и пошел к ней. При взгляде на него артистка поняла, что случилось нечто необычное.

— Где Адель? — спросила она.

— Не знаю. Она убежала… у нее револьвер. А за ней побежал Баг! Один Бог знает, что будет, если он догонит ее. От нее мокрого места не останется. Что это?

Издали, с задней стороны замка, донесся звук выстрела.

— Браконьеры, — пробормотал Пенн неуверенно. — Ну, я уезжаю.

— Куда вы уезжаете?

— Не ваше дело, — огрызнулся он. — Вот вам деньги.

Он сунул в руку Стеллы пачку кредитных билетов.

— Что вы сделали? — прошептала она в ужасе.

— Ничего я не сделал! — возразил Грегори, пожав плечами. — Но я знаю, они меня арестуют. Я еду на яхту. А вам советую убираться отсюда прежде, чем они придут.

Собирая шляпу и перчатки, Стелла услышала, как хлопнула дверь и щелкнул ключ. Машинально Грегори запер ее и вышел в сад.

Грифф-Тауэрс стоит на холме. С крыльца видна большая дорога в Чичестер. Ища глазами в темноте орангутанга, Пенн вдруг увидел два огня, быстро приближавшихся по дороге.

— Полиция! — простонал он и, как безумный, бросился к воротам.

35. СНОВА В БАШНЕ…

Адель бежала по парку с единственной мыслью скорее удалиться от страшного замка. Ворота были заперты, в домике привратника было темно. Она тщетно пыталась сдвинуть чугунный засов, но сил не хватило.

Оглянувшись, она увидела темную фигуру, крадущуюся под деревьями вдоль аллеи. Сначала она подумала, что это Грегори Пенн, но вдруг поняла, и ноги ее подкосились от ужаса, Баг…

Стараясь не спешить, чтобы не возбудить инстинкты зверя, скользя под стеной от куста к кусту, она покинула ворота, но зверь видел ее и преследовал осторожно, словно не был уверен, что имеет право схватить добычу. Может быть, где-нибудь есть другие ворота, думала она в беспокойстве, оглядываясь время от времени через плечо и сжимая рукоятку револьвера, покрываясь холодным потом от волнения и усталости.

Она отошла от стены и пробежала через поляну. На мгновение ей показалось, что преследователь потерял ее из вида и отстал. Но Баг появился из-за кустов, она снова увидела его. Орангутанг двигался вдоль стены и не спешил. Если так будет продолжаться, подумала девушка, она успеет дойти до какого-нибудь выхода из парка и убежать. Может быть, он следовал за ней из любопытства. Но надежда была напрасна. Адель почувствовала, что обезьяна двигается наперерез. Как только она это поняла, она круто повернулась и побежала к башне. Баг покинул стену и побежал за девушкой.

Рядом с башней был пролом в стене и выход в поле. Орангутанг бежал, сохраняя расстояние, не пытаясь его сокращать.

Вдали мелькнули огни фермы, Адель показалось, что ферма близко, но до нее было около двух миль. Она побежала по дороге, с отчаянием видя, что огни не приближаются, остаются так же далеки, как были раньше. Оглянувшись, она в ужасе встретилась со сверкнувшими в темноте глазами Бага.

Куда вела дорога? Взглянув в сторону, она поняла, где находится. Налево темнела старая башня Грифф-Тауэрса.

По непонятной причине Баг вдруг прекратил преследование и с жалобным стоном убежал в сторону. Адель, задыхаясь, бросилась к башне; сердце ее билось бурно, она обеими руками сжимала грудь, чтобы сердце не выскочило. Еще несколько мгновений, и она будет в башне. Неожиданно прямо перед ней встала громадная фигура обезьяны, лохматая лапа схватила ее за рукав. Адель остановилась на бегу. Если она сейчас, сию секунду не сделает над собой усилия, не найдет в себе мужества побороть врага — она погибла.

Зверь рычал и жалостливо стонал, таща ее за рукав. Палец нажал курок. Выстрел оглушил Адель, револьвер выпал из дрогнувших пальцев. С жалобным воплем животное упало на землю, схватив лапой раненое плечо, поднялось и поползло назад, не сводя пламенных глаз с лица девушки.

Что теперь делать? Как найти в темноте упавший револьвер? Каждую секунду раненый зверь мог прыгнуть на нее и растерзать. Если бы можно было забраться на башню! Адель вдруг вспомнила про лестницу, которую Джек Небворт приставлял к высокому окну в стене. Лестницу, вероятно, успели убрать.

Адель осторожно побежала, оглядываясь на неподвижно сидевшую на земле обезьяну, пристально следившую за ней глазами. Слава Богу, вот лестница! Она лежала в траве у подножья стены. Адель подняла ее и приставила. Джек говорил, что обезьяна не может взобраться по внешней стене башни, хотя ветви соседних деревьев почти вплотную подходили к вершине развалин.

Баг еще был виден: страшно было смотреть, как сверкали в темноте его серые зрачки. Адель быстро взобралась по лестнице, села на высокий выступ стены и сильным движением сбросила лестницу вниз. Обезьяна поползла по траве к башне. Трижды она пыталась подняться на стену и трижды срывалась и падала.

Долго они сидели — она вверху, обезьяна внизу, — не спуская друг с друга глаз. Наконец Баг встал и медленно пошел прочь от башни. Адель следила за ним, пока тень его была видна в темноте. Она боялась, что зверь вернется… Но Баг исчез. Адель поднялась на уступе и через полуразрушенную бойницу заглянула внутрь башни. Внутри было темно. Осторожно ощупывая камни ногой, она начала спускаться по внутренним полуразрушенным ступеням.

Адель спустилась почти до самого низа, как вдруг нога ее поскользнулась. Девушка потеряла равновесие и с криком упала. Ей казалось, что она полетела в черную, бездонную пропасть!

36. КОСТИ В ПЕЩЕРЕ

Ниже, ниже, ниже… Казалось, она летит в глубину земли. Но это не было полетом. Адель почувствовала, что катится вместе с камнями по наклонной неровной поверхности. Глубже, глубже… Ноги больно ударились об острую скалу. Боль вывела ее из полуобморочного состояния. Адель вскочила и оглянулась. Куда она попала? Тело ныло от ушибов, голова кружилась. Инстинктивно нащупав стену, девушка прислонилась и в течение минуты стояла, не находя сил пошевельнуться, сделать шаг…

Адель ощупала болевшую ногу. Слава Богу, кость не была сломана! Над головой далеко вверху виднелся клочок звездного неба. Решив, что это то окно, через которое она проникла в башню, Адель попыталась по камням вернуться назад, но нога болела, камни под руками скользили и катились вниз. Девушка отказалась от попытки.

Она потеряла одну туфлю: это была первая мысль, ясно пришедшая в голову. Опустившись на колени, Адель пошарила рукой по земле и нащупала туфлю, наполовину зарывшуюся в песок. Высыпав из нее песок, она надела ее и вытянула ноги.

Девушка сидела, не зная, что предпринять. Правда, с наступлением дня она сможет осмотреть подземелье, в которое провалилась, и найти выход. Но ужасно сидеть так в темноте и ждать рассвета.

Как далеко тянулось подземелье? Адель смотрела направо и налево, но ничего не могла увидеть. Осторожно поднявшись, она двинулась вдоль стены, ощупывая каждый дюйм. Рука ее коснулась каменного выступа и испуганно отдернулась; стена была нагрета. Как это могло случиться?.. Почему стена теплая? Напряженно вслушиваясь в тишину, Адель осторожно протянула руку и сделала важное открытие. В стене была неглубокая ниша: можно было с уверенностью сказать, что это была ниша, сделанная руками человека. Пальцы девушки ощупывали гладкие стены; сердце вдруг сильнее забилось. Пальцы коснулись знакомой вещи. Фонарь! Обеими руками она схватила его, нащупала стеклянную дверцу и открыла: внутри стоял огарок свечи, а рядом с огарком лежала коробка спичек.

Это не было чудом, как она узнала потом, но в эту минуту ей показалось, что сам Бог послал ей свет на ее безмолвную мольбу. Дрожащей рукой она зажгла спичку. Пламя свечи медленно разгоралось, длинные тени побежали по стенам и остановились в углах.

Адель увидела, что находится в узкой пещере, с потолка которой спускались бесчисленные сталактиты; они образовались, вероятно, много лет назад, потому что по ним не стекала вода: песчаный пол в пещере был сух и становился влажен немного дальше, в нескольких шагах впереди. Девушка осторожно двинулась вперед, держа фонарь высоко над головой. В стенах на равных расстояниях темнели ниши, сделанные рукой человека; справа и слева чернели широкие отверстия подземных коридоров. Пещера становилась все шире, и Адель, наконец, попала в большой круглый подземный зал. Пол был усыпан белыми обломками всевозможной величины. В свете фонаря и в тени черных стен они сверкали ослепительной белизной. Адель наклонилась, взяла маленькую белую палочку и в ужасе выпустила на пол, Это были человеческие кости!

В страхе она побежала в дальний конец пещеры, сузившейся и постепенно перешедшей в тесный низкий коридор. В коридоре, по правую руку, Адель с изумлением увидела вторую нишу подобную первой, а в нише второй фонарь со свечкой и спичками. Кто поставил его сюда? Находку первого фонаря она считала чудом и не раздумывала о его появлении здесь… Но второй фонарь ее озадачил. Кто расставил в нишах фонари? Вероятно, тот, кто жил в этих пещерах. При этой мысли сердце от страха забилось.

Захватив второй фонарь, так как в первом свеча догорала, она продолжала осторожно идти вперед. В одном месте пол был покрыт водой, и она промочила ноги; в другом месте ей пришлось перейти вброд подземный ручей, уровень которого доходил до колен. Подземный коридор постепенно сворачивал направо. Время от времени Адель останавливалась и прислушивалась, надеясь и боясь услышать человеческий голос. Своды подземелья становились ниже. Сталактиты в этом месте были срублены, чтобы очистить путь человеку, пользовавшемуся пещерами.

Адель остановилась, испуганная человеческими шагами. Шаги прошли над ее головой, и вслед за ними пронесся странный здесь и знакомый шум, пронесся и замер вдали. Автомобиль! Она находилась под проезжей дорогой! Ну, да, конечно, старый Грифф-Тауэрс стоял на склоне холма. Она теперь приблизилась к поверхности земли, и, может быть, всего в двух или трех футах над ней сияли звезды. В отчаянии Адель смотрела на обрубленные пни сталактитов, чувствуя, как животный смертельный страх овладевает ею. Но она помнила, что должна владеть нервами и не терять мужества…

Подземный коридор круто повернул в сторону. Впереди открылся вход в третью пещеру. Адель остановилась, как вкопанная. В пещере горел свет. На полу рядом лежали два человеческих тела…

Рукой зажав рот, Адель удержала крик, едва не сорвавшийся с помертвевших губ, и закрыла глаза. Лежавшие на полу люди были мертвы… обезглавлены! Вода, стекая с потолка, капала на них, глухими шлепками ударяясь о тело.

Адель стояла, не смея шевельнуться, не смея взглянуть. Воля, наконец, подавила страх: она потушила фонарь и обвела взором грот. За первым гротом виден был второй, откуда шел свет. Там тоже был человек, но один… Рядом с гротом, в глубине темного коридора, мелькнул луч фонаря и, колеблясь и шатаясь, поплыл вперед, сопровождаемый сухим нечеловеческим хохотом.

Девушка в ужасе прижалась к стене, затаив дыхание, не шевелясь. Она понимала, какая страшная опасность грозит ей. Если ее заметят… Пещера огласилась вдруг душераздирающим криком:

— Помогите! Боже! Помогите, спасите! Бриксен, я не хочу умирать!

Это был голос сэра Грегори Пенна.

37. РАЗГАДКА

Тот же голос заставил Майкла Бриксена броситься через парк к, чугунным воротам. У ворот стоял автомобиль с потушенными огнями. У мотора сидел на корточках перепуганный малаец, подавший машину.

— Где хозяин? — спросил Майкл быстро.

Малаец показал пальцем на дорогу.

— Там, — прошептал он, задыхаясь. — Это дьявол в большой машине… он убежал.

Майкл понял, что случилось. Машина охотившегося за головами напала на баронета, и баронет убежал.

— Куда он убежал?

Малаец опять показал на дорогу.

— Туда.

— Оставайтесь здесь, — приказал Майкл сопровождавшему его сыщику. — Он может вернуться. Арестуйте его и наденьте на него наручники. Он, вероятно, вооружен и, может быть, попытается покончить с собой: будьте готовы ко всему.

Он так хорошо знал эти места, что с закрытыми глазами мог бы найти любую кочку на поле. Сэра Грегори нигде не было видно. Вдали за поворотом дороги свет горел в окнах Лонгваля, и Майкл повернул к усадьбе старика.

Следов Пенна нигде не было видно. Майкл перелез через забор и постучал у дверей. Не прошло минуты, как дверь распахнулась, сам хозяин встретил его на пороге. На старике был шелковый халат, перетянутый широким поясом: очень удобный халат, подумал Майкл.

— Кто там? — спросил Самсон Лонгваль, плохо видя в темноте. — Как?.. Боже мой, это мистер Бриксен, представитель закона! Милости просим, сэр, милости просим! Входите.

Он широко распахнул дверь и ввел Майкла в гостиную, освещенную двумя канделябрами и маленькой керосиновой лампой.

— Ничего не случилось в Тауэрсе, надеюсь? — спросил Лонгваль тревожно.

— Кое-что случилось, — сухо ответил Майкл. — Вы случайно не видели сэра Грегори Пенна?

Старик отрицательно покачал головой.

— Ночь слишком свежа, и я сегодня отказался от обычной прогулки, — сказал он. — Мне поэтому не пришлось быть свидетелем событий, которые теперь регулярно происходят здесь с наступлением темноты. Что-нибудь случилось с ним?

— Надеюсь, не случилось, — спокойно ответил Майкл. — Надеюсь, для общего блага надеюсь, что с ним ничего не случилось.

Он обвел взглядом комнату. Глаза его на мгновение остановились на вешалке для платья, стоявшей в передней против открытых дверей, затем перешли на висевший на стене портрет.

— Вы восхищаетесь моим родственником? — спросил Лонгваль.

— Не знаю, право. У него; во всяком случае, удивительное лицо.

Лонгваль одобрительно склонил голову.

— Вы читали его мемуары?

Майкл сделал утвердительный знак, и старика это ничуть не удивило.

— Да, я читал то, что принято называть его мемуарами. Но ученые пришли к заключению, что записки эти апокрифичны.

— Не знаю, я верю каждому слову в них, — пожал плечами старик. — Мой двоюродный дед был очень образованным человеком.

Джек Небворт, вероятно, был бы сильно озадачен, если бы узнал, что человек, яростно и напряженно искавший убийцу, в этот момент спокойно рассуждал о достоинствах и недостатках исторического сочинения: это было странно и непонятно.

— Временами мне кажется, что вы слишком высокого мнения о вашем деде, мистер Лонгваль, — небрежно сказал Майкл.

Старик нахмурился.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что подобного рода увлечения иногда принимают нездоровый характер и могут толкать человека на поступки, которые нормальный человек не мог бы совершить.

Лонгваль смотрел на Майкла с нескрываемым удивлением.

— Что может быть лучше, чем следовать примеру великих людей?

— Но не в том смысле, как это вам кажется. Вы возводите в добродетель то, что не может быть добродетелью, разве только с той точки зрения, что всякое исполнение долга есть добродетель, — и вы смешиваете великое с преступным, теряете различие между добром и злом.

Майкл стоял, опершись руками на стол, и пристально вглядывался в бесстрастное, высокомерное лицо старика.

— Я хотел бы, чтобы вы сейчас поехали со мной в Чичестер.

— Зачем? — хмуро спросил старик.

— Потому что вы нездоровы и вам нужен внимательный уход.

Старик рассмеялся и, выпрямившись, расправил плечи.

— Нездоров? Никогда в жизни я не чувствовал себя таким здоровым, мой милый, таким сильным и крепким.

Майкл обвел взором крепкую широкоплечую фигуру старика, мысленно прикинул его вес, крепость мускулов, смерил ширину груди, свидетельствовавшую о бесспорном физическом здоровье.

После короткого молчания он спросил, подчеркивая каждое слово:

— Где Грегори Пенн?

Глаза Лонгваля спокойно встретили пристальный взгляд сыщика.

— Не имею ни малейшего понятия. — Помолчав, он тем же спокойным тоном прибавил: — Мы только что говорили о моем двоюродном деде. Вы, по-видимому, узнали его?

— Я узнал его сразу, как только увидел этот портрет, и боялся, что выдал себя, хотя, кажется, вы ничего не заметили. Ваш двоюродный дед, — Майкл говорил спокойно, не торопясь, — это Сансон, иначе Лонгваль, наследственный палач Франции!

В комнате наступило такое глубокое молчание, что слышно было, как пробили часы в верхнем этаже.

— У вашего деда много заслуг. Если память мне не; изменяет, он начал свою карьеру с того, что вздернул трех человек на высоте шестидесяти футов. Его рука срубила головы короля Людовика и Марии-Антуанетты.

Старик гордо закинул голову назад, глаза его сияли: воспоминания, видимо, возвышали его в собственном мнении.

— Но почему вам пришло в голову переселиться в Англию и здесь тайно продолжать профессию Сансона, убивая ничтожных, доведенных жизнью до отчаяния людей, я, признаться, не могу понять.

Майкл говорил, не повышая голоса, спокойно, добродушно, словно разговаривал о самых обыкновенных вещах. Лонгваль ответил ему тем же тоном:

— Разве вы не согласны, что лучше помочь человеку перейти в светлый мир, нежели позволять ему накладывать на себя руки? Разве я не был благодетелем для людей, которым не хватало мужества лишить себя жизни?

— Лоулей Фосс, например? — подсказал Майкл, не отрывая глаз от старика.

— Это был предатель, грязный шантажист, пытавшийся использовать случайно обнаруженную им правду для того, чтобы вытащить у меня побольше денег.

— Где Грегори Пенн? — повторил Майкл строго.

Лицо старика осветилось ласковой улыбкой.

— Вы не верите мне? Право, это нехорошо, сэр. Я не видел сэра Грегори.

Майкл показал на пол, где дымился окурок папиросы, брошенной Лонгвалем.

— На полу этой комнаты я вижу следы. Кроме того, я слышал крик. Куда вы его дели?

Правая рука его лежала на револьвере, находящемся в боковом кармане. Малейшее движение Лонгваля — и старик упал бы бездыханным трупом. Майкл имел дело с опасным маньяком и, не колеблясь, убил бы его.

Но старик не обнаружил никаких враждебных намерений. Голос его звучал спокойно и любезно, как всегда. Черты лица его дышали гордостью при мысли о преступлениях, которые, с его точки зрения, были не злодеянием, а добрым и святым делом.

— Если вы действительно хотите, чтобы я поехал с вами в Чичестер, конечно, я поеду, — начал он. — Со своей точки зрения и с точки зрения вашего начальства, вы, вероятно, окажетесь правы, но, прерывая мою работу, вы оказываете недобрую услугу человечеству, на благо которого я истратил тысячи фунтов. Я не сержусь на вас. На вашей стороне закон и сила. Мне остается только покориться.

Из большого дубового буфета у стены он достал бутылку, два стакана и тщательно осмотрел их.

— Тем временем выпьем пока за здоровье друг друга, — произнес он со старомодным поклоном, налил вино в стаканы и, сделав широкий приветливый жест, поднес свой стакан к губам.

— Вы не пьете? — спросил он с удивлением.

— Кто-то уже пробовал ваше вино. — Майкл показал на полупустой стакан на буфете. — И оно ему не понравилось.

— Мало кто в наше время понимает толк в вине, — ответил Лонгваль со вздохом и, вынув шелковый носовой платок, аккуратно вытер капельки вина на отворотах халата.

Майкл стоял спиной к камину, держа руку на револьвере, готовый каждое мгновение отразить внезапное нападение. Откуда явится опасность и в какой форме, он не мог догадаться, но знал, что опасность стережет его. Он чувствовал всем своим существом, что секунда невнимания может стоить ему жизни.

— Видите ли, дорогой мой, — продолжал Лонгваль, нагибаясь и вытирая пыль с ботинок.

Прежде чем Майкл сообразил, что произошло, старик схватил край стола и с силой опрокинул стол на сыщика. Майкл не успел отскочить и упал; голова больно ударилась о край камина, револьвер выпал из рук. В одно мгновение старик был на нем, навалился на него всем телом и заломил руки за спину. Майкл пытался бороться, но чувствовал себя бессильным ребенком в мускулистых объятиях старика. Щелкнули стальные наручники: Майкл окончательно потерял свободу движений.

Снаружи донесся шум шагов. Старик быстро снял с себя шелковый халат, набросил на голову сыщика и крепко завязал. В это время раздался стук на крыльце. Убедившись, что пленник обезврежен, Лонгваль задул керосиновую лампу, взял один из канделябров и вышел в коридор. Увидев хозяина в ночной рубахе без пиджака, сыщик из Скотленд-Ярда извинился за беспокойство, причиненное человеку, только что легшему в кровать, и спросил:

— Вы не видели мистера Бриксена?

— Мистера Бриксена? Да, он был здесь, но минут десять назад ушел. Он пошел в Чичестер.

Майкл слышал голоса, но не мог разобрать, о чем шла речь и кто говорил. От шелковой ткани, плотно сжимавшей голову, он задыхался; он почти потерял сознание, когда старик вернулся в гостиную и освободил голову пленника.

— Если вы будете шуметь, я зашью вам рот, — сказал он так спокойно и добродушно, что невозможно было подумать, что он способен привести угрозу в исполнение. Но Майкл знал, с кем имел дело; он знал, что предок старика не раз прибегал к этой мере, чтобы успокоить свои не в меру крикливые жертвы. Почтенный господин, чей портрет висел на стене, не только вешал и рубил головы, он был также знатоком в искусстве пыток.

— Мне сердечно жаль, что вам придется проститься с земным существованием, — продолжал старик с искренним сожалением в голосе. — Вы молоды, и я относился к вам с глубоким расположением и уважением. Закон священен для меня, а его представители всегда стояли высоко в моих глазах.

Он открыл нижний ящик буфета, достал чистую салфетку, аккуратно сложил ее и крепко завязал рот Майклу, затем поднял сыщика и усадил в кресло.

— Если бы я был помоложе и посмелее, я бы сделал одну вещь, которая доставила бы подлинное удовольствие деду Шарлю. Я бы прикрепил вашу голову к чугунной решетке Скотленд-Ярда! Не раз я осматривал решетку с этой мыслью. Она очень удобно расположена для этой цели. Я не имел в виду специально вас, но я думал, что судьба в один прекрасный день может послать мне высокого сановника, министра, может быть, даже премьер-министра. Деду, как вам известно, принадлежала особая привилегия казнить королей и вождей политических партий — Дантона, Робеспьера и прочих. Но Дантон был самым великим из них.

Майкл не мог ответить по той простой причине, что рот его был плотно завязан. Голова болела от удара, но мысль была ясна. Он ждал, что предпримет безумный старик, и сознавал, что спасения не было. Каких страшных сцен была свидетельницей эта тихая, мирная гостиная! Воистину она была преддверием смерти.

Тут, очевидно, Баг лежал без чувств и едва не стал жертвой маньяка. Жертва обезвреживалась при помощи хлоралгидрата, подмешанного к вину. Но Лонгваль, по-видимому, ошибся в силе этого средства. Оно не могло свалить с ног обезьяну, явившуюся в Доуэр-Хауз вслед за малайцем и малайкой и спасшуюся только потому, что ее мускулы оказались сильнее стальных наручников.

Лонгваль достал из буфета стальной крючок и укрепил его на чугунных перекладинах камина. Майкл следил за стариком, не понимая, что тот собирается делать. А тот тем временем вытащил из буфета длинную веревку с узлами, привязал конец ее к стальному крючку и поднял край ковра. Под ковром оказался большой люк. Люк открылся и обнаружил черное отверстие. Внизу ничего не было видно; откуда-то из глубины доносился неясный, странный шум.

Старик обвязал тело Майкла веревкой и снял салфетку, закрывавшую рот.

— В этом теперь нет надобности, сэр, — произнес он, поднося сыщика к отверстию и осторожно спуская его вниз.

Майкл повис в воздухе над черной бездной. Упершись ногами по обе стороны трапа, Лонгваль, раскачиваясь в воздухе, спускался вниз.

— Когда коснетесь ногами земли, скажете мне, — предупредил Лонгваль. — Я тогда сам спущусь вслед за вами.

Спуск по узкому тесному колодцу продолжался несколько минут. Ноги Майкла коснулись земли. Он коротким криком дал знать, что достиг дна колодца.

— Прибыли благополучно? — пошутил Лонгваль. — Будьте добры чуточку отойти в сторону. Я спускаюсь по веревке и могу нечаянно задеть вас.

Со скрежетом сжав зубы, Майкл отодвинулся в сторону. Наверху со стуком захлопнулась крышка люка. Зашелестела веревка в руках ловко спускавшегося Лонгваля. Рядом с Майклом кто-то пошевелился и застонал.

— Это вы, Пенн?

— Кто вы? — спросил испуганный, дрожащий голос. — Это вы, Бриксен? Где мы находимся? Что случилось? Как я сюда попал? Этот старый черт напоил меня. Я бежал… это все, что я помню. Я хотел взять его автомобиль. Боже мой, все пропало! Я погиб…

— Это вы стреляли, когда бежали из дома?

— Кажется, я… Я не помню. Я был пьян и ничего не соображал. Я не помню… Где мы находимся, Бриксен? Полиция освободит нас отсюда, не так ли?

— Будем надеяться, что она застанет нас в живых, — мрачно ответил Майкл. Баронет в ужасе застонал и захрипел.

— Кто он? Вы его видели? Это те самые катакомбы? Я слышал о них. Какая здесь страшная сырость… Вы видите что-нибудь?

— Мне кажется, я видел свет, — пробормотал Майкл, — но, вероятно, мне померещилось. Где Адель Лимингтон? — спросил он, помолчав.

— Один Бог знает, — вздохнул Грегори; он дрожал, и Майкл слышал, как стучали его зубы. — Я больше не видел ее. Я боялся, что Баг погнался за ней. Но он не тронет ее… Я хотел бы, чтобы он был здесь.

— Я тоже хотел бы, чтобы кто-нибудь был здесь, — откровенно сказал Майкл.

Он усиленно работал пальцами, стараясь снять наручники, хотя хорошо сознавал, что никакая человеческая сила не может сломать стальной замок. Свой револьвер он потерял. В кармане плаща остался длинный, острый кинжал, не раз спасавший его от нападения бандитов, но Майклу было ясно, что и этим оружием воспользоваться не удастся.

Лонгваль спустился тем временем на дно колодца, и, высоко подняв фонарь над головой, с усмешкой осмотрел пленников.

— Простите, что немножко задержал вас. Я сейчас уберу вас отсюда. Мне не хотелось бы, чтобы мои гости простудились в этом сыром помещении.

Хохот старика зловещим эхом отдался под сводами подземелья. Лонгваль чиркнул спичкой, зажег один фонарь, стоявший на выступе скалы, второй и третий. Пещера ярко осветилась. Майкл обвел глазами стены. Взгляд его с изумлением остановился на возвышении посреди пещеры, покрытом красной тканью.

Как ни был сыщик подготовлен к самому худшему, к самым невероятным неожиданностям, он невольно содрогнулся.

Гильотина!

38. ГИЛЬОТИНА

Страшная машина установлена была на невысоком деревянном помосте, выкрашенном в ярко-красный цвет.

Майкл смотрел, не веря глазам.

Треугольный острый нож свисал из-под деревянной красной рамы; у помоста стояла черная плетеная корзина, куда сваливалась голова казненного. Ему хорошо была знакома «страшная Вдова»: он не раз видел ее в действии на площадях перед воротами французских тюрем; он помнил короткий хлюпающий звук, открывавший на секунду перед потрясенной толпой и хмурыми представителями закона врата из бренной жизни в вечность.

— Вот она, Вдовушка! — насмешливо произнес Лонгваль и с любовью погладил страшную шершавую раму.

— Боже! Спасите, помогите, я не хочу умирать!..

Отчаянный, душу раздирающий вопль Пенна пронесся под холодными, влажными сводами.

— Вдовушка! — любовно пробормотал старик.

На нем не было шляпы: лысый череп блестел в лучах фонарей, но в наружности сумасшедшего чудака не было ничего смешного. Отвесив величественный поклон, он высокопарно произнес:

— Кому же будет принадлежать честь первому обручиться со Вдовой?

— Не я, только не я! — взвизгнул, стуча зубами, Пенн и забился в судорогах, прижимаясь к стене. — Я не хочу умирать…

Лонгваль медленно приблизился к нему, поднял и поставил на ноги.

— Мужайтесь! — шепнул он. — Час пробил!

Джек Небворт встретил на пороге полицейский автомобиль, возвращавшийся из Чичестера.

— Его нет там, он не являлся на полицейский пост, — кивнул шофер, останавливая машину около директора.

— Может быть, он в усадьбе Лонгваля?

— Я видел мистера Лонгваля, это он сказал мне, что капитан вернулся обратно в Чичестер. Он, вероятно, ошибся.

Небворт нахмурился. Неожиданная мысль пришла ему в голову. Лонгваль! Странный это человек, и подозрительно то, что… Неужели?

Вспомнились некоторые противоречия, в которых он не раз уличал старика; вспомнилась настойчивость, с какой Самсон Лонгваль упрашивал снять его для фильма в сцене, изображавшей случай из жизни его предка.

— Едем к нему, — сказал Небворт. — Я сам поговорю с ним.

Они долго стучали в дверь Доуэр-Хауза.

— Это его спальня, — показал Джек Небворт на окно, в котором виднелся свет.

Инспектор Лайль бросил в окно камень с такой силой, что стекло со звоном разлетелось вдребезги. По-прежнему никто в доме не отвечал.

— Мне это не нравится, — пробормотал вдруг Небворт.

— Если вам не нравится, то мне и подавно, — прошептал инспектор. — Попробуйте-ка это окно, Смит!

— Прикажете открыть, сэр?

— Да, и поживее.

Секунду спустя окно в гостиную распахнулось, но изнутри оно было закрыто ставнями.

— Железные ставни, — объявил сыщик. — Пожалуй, лучше попытаться проникнуть через окна верхнего этажа. Помогите кто-нибудь мне дотянуться до карниза.

С помощью констебля инспектор Лайль взобрался на карниз и влез в окно комнаты, в которой спала Адель в ту ночь, когда ее едва не похитил Баг. Лайль перегнулся через подоконник и помог констеблю взобраться в комнату. Минуту спустя входная дверь была открыта изнутри.

— В доме никого нет, насколько я успел увидеть, — объявил констебль.

Сыщик нашел на столе керосиновую лампу и зажег.

— Что это? — инспектор показал на стальной крюк, прикрепленный к камину, и веревку, уходившую под ковер. — Непонятно… Для чего это?

Джек Небворт прервал его восклицанием.

— Револьвер Бриксена?!

На полу лежал большой револьвер полицейского образца. Инспектор осмотрел оружие и перевел взгляд на стальной крюк и веревку.

— Не понимаю… Поищите-ка, господа, хорошенько! Осмотрите все шкафы, все сундуки, надо простучать стены… тут где-то должна быть потайная дверь. В этих старых домах всегда полно тайников!

Обыск не дал результатов. Инспектор Лайль снял с камина крючок и с недоумением осматривал. Один из сыщиков явился и доложил, что им обнаружен на дворе гараж.

Гараж оказался необычно длинной постройкой, но внутренность его, к удивлению сыщиков, оказалась вдвое короче. Она занята была полуразбитым, старомодным автомобилем, давно вышедшим из употребления. За автомобилем виднелась голая стена.

Джек Небворт подошел к стене и постучал.

— Это деревянная перегородка… За нею несомненно есть помещение…

В углу висел обрывок цепи. На первый взгляд нельзя было понять, зачем он висит. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что цепь уходит внутрь перегородки через аккуратно проделанное отверстие. Инспектор потянул цепь. «Стена» сдвинулась в сторону и обнажила вход во второй гараж, где стоял второй автомобиль. Машина была покрыта брезентом, и виден был только радиатор. Небворт сдернул брезент и объявил:

— Вот этот автомобиль.

— Какой автомобиль? — поднял брови инспектор.

— Автомобиль, в котором ездит Охотник за головами, — быстро сказал Небворт. — Он сидел в машине, когда Бриксен пытался арестовать его. О, я мог бы узнать эту машину среди тысячи! Бриксен где-то здесь, в Доуэр-Хаузе, и в руках Охотника за головами. Спаси его, Боже!

Небворт, инспектор и сыщики бегом вернулись в дом. Снова озадаченный инспектор Лайль остановился перед стальным крюком и веревкой. Вдруг констебль поднял край ковра и стащил ковер с пола. Посреди пола обнаружился люк. Открыв крышку и заглянув внутрь колодца, инспектор побледнел и дрогнувшим голосом прошептал:

— Слишком поздно, слишком поздно…

39. КАЗНЬ

Тяжело слышать вопль человека, обезумевшего от страха. Нервы Майкла были крепки, но он должен был собрать всю свою волю и больно вонзить ногти в мякоть ладоней, чтобы не потерять самообладание.

— Слушайте, Лонгваль, — произнес он, когда вопль упал и превратился в истерическое всхлипывание, — если вы сделаете это, будьте прокляты вы и все ваше потомство.

Старик с улыбкой посмотрел на своего второго пленника и не ответил. Подняв на руки Пенна, почти потерявшего сознание от страха, он, как ребенка поднес его к страшной машине и положил лицом вниз на деревянный крашеный помост. Он не торопился. Процедура казни, видимо, доставляла ему несказанное наслаждение. Рука коснулась рамы, страшное лезвие метнулось вниз, но раздался сухой, короткий звук, и лезвие остановилось на полдороге.

— Это мое собственное изобретение, — с гордостью произнес старик, через плечо оглядываясь на Майкла.

Майкл отвернулся, чтобы не видеть лица убийцы. Взгляд его скользнул по стенам подземелья и остановился на дальнем конце. Вдруг глазам его предстало зрелище, от которого кровь застыла в жилах. Сначала ему показалось, что он грезит, что страх смерти вызвал галлюцинацию.

Адель!

Она стояла у стены, слабо освещенная лучами фонарей, и, казалось, платье на ней было цвета земляных стен.

Это была она. Он встал на колени и в отчаяньи протянул к ней скованные руки. Лонгваль обернулся.

— А, прекрасная дама, — пошутил он. — Как приятно. Я всегда мечтал закончить свою карьеру так, как окончил ее мой дед Шарль-Анри, когда сама королева склонила перед ним шею. Какая приятная, удивительно приятная встреча.

Он медленно двинулся к ней, не обращая внимания на револьвер в ее руке. Ему не приходило в голову, что девушка может убить его. Радостная улыбка сияла на его лице, руки протянулись вперед приветственным жестом.

— Стреляйте! — дико закричал Майкл. — Ради Бога, скорее стреляйте!

Адель колебалась секунду и спустила курок. Выстрела не было… Револьвер, найденный ею на полу пещеры, заржавел, механизм не работал.

Она повернулась, чтобы бежать, но руки старика обвились вокруг нее и увлекли назад.

— Подождите, милая! Вдова сейчас станет Вдовцом, и вы будете первой невестой Вдовца.

Адель пыталась высвободиться из крепких объятий, но старик поднял ее на руки и понес. Девушка почувствовала, что странное бессилие овладевает ею: она сохраняла ясное сознание, но не могла пошевельнуть рукой, не могла произнести ни слова. Майкл, делая отчаянные усилия, чтобы сорвать наручники, мысленно молил Бога, чтобы она потеряла сознание… чтобы обморок избавил ее от предсмертных мук.

— С кого же теперь начать? — пробормотал старик, нерешительно почесывая лысину. — Пожалуй, лучше будет, если красавица покажет путь другим: это, кстати, избавит ее от излишних мучений. Но…

Он задумчиво посмотрел на полуживое тело, распростертое на помосте, поправил его и положил голову так, чтобы шея приходилась под ножом. Рука его тронула рычаг, приводивший в движение смертоносное лезвие. Но какая-то мысль мешала старику. Он остановился и опять нерешительно почесал голый череп.

— Ладно, вы подождете, — произнес он, снимая полуживую от страха жертву с помоста.

До слуха Майкла из глубины подземелья донеслись странные звуки. Кто-то двигался по катакомбам. Старик тем временем опять переменил решение. Он поднял бесчувственного Пенна и снова положил на помост. Майкла удивило, что палач бросил жертву так небрежно, но секунду спустя он понял, что отвлекло внимание сумасшедшего старика. Что-то ползло по полу пещеры… громадное, мохнатое, злобными глазами пожиравшее палача.

Баг… Шерсть орангутанга была испачкана кровью, голова обсыпана серой пылью. Зверь остановился, обнюхал свисавшее с помоста тело и ласково коснулся лапой лица баронета. Стремительно повернувшись, он бросился на Лонгваля, и старик упал на землю, тщетно защищаясь. Баг подмял его под себя и сел на грудь, рыча и яростно взвизгивая; сильным движением он вдруг поднял громадное тело старика в воздухе, снял свободной рукой Пенна с помоста и положил Лонгваля на его место, лицом вниз, затылком под лезвие гильотины.

Майкл, онемев от ужаса, следил за обезьяной. Баг однажды был свидетелем казни! Отсюда, из этой пещеры, он бежал в ту ночь, когда Фосс был убит. Получеловеческая мысль орангутанга запомнила подробности казни. Майкл видел, как Баг старался припомнить мелочи и порядок процедуры.

Опустив деревянную раму, он зажал ею затылок Охотника за головами. В этот момент Майкл услышал шум над собой, взглянул вверх и увидел, что люк в гостиной открылся. Баг тоже слышал шум, но слишком был занят, чтобы прервать работу. К Лонгвалю вернулось сознание, он отчаянно замотал головой, стараясь освободиться. Мгновение спустя он понял неизбежность судьбы. Мысль его напряженно искала фразу, которой он мог бы достойно сопроводить свой конец.

— Исполнен долг, завещанный… К тебе взываю, Мститель…

Баг дернул рычаг. Короткий, хлюпающий звук ножа и хряск костей оборвал предсмертную речь безумца.

Инспектор Лайль, стоя над люком, видел, как сверкнуло смертоносное лезвие, и в ужасе застонал. Но снизу до него донесся знакомый голос:

— Все в порядке, инспектор. Вы найдете веревку в буфете. Скорее спускайтесь сюда и захватите с собой револьвер.

В ящике буфета лежала вторая веревка. Сыщик быстро прикрепил ее к стальному крюку и через минуту был внизу, в пещере.

— Не обращайте внимания на обезьяну, — сказал Майкл, — она не тронет.

Баг, нежно ворча, возился со своим бесчувственным хозяином, как мать с ребенком.

— Унесите отсюда мисс Лимингтон, — тихо приказал Майкл, как только инспектор снял с него наручники.

Девушка без чувств лежала на земле рядом с гильотиной. Обморок, к счастью, избавил ее от страшного зрелища казни. Второй сыщик спустился по веревке, а за ним, несмотря на преклонные годы, ловко и быстро спустился Джек Небворт. Режиссер нашел выход из пещеры и помог унести девушку.

Освободив баронета от наручников, Майкл перевернул его на спину. Взглянув ему в лицо, он понял, что хозяин Грифф-Тауэрса потерял разум если не навсегда, то на долгий срок. Понимая, что его господину не желают зла, Баг молча следил за движениями Майкла; сыщик невольно вспомнил, как Баг в свое время обнюхивал лапу после рукопожатия.

«Он делает это, чтобы помнить в будущем, что вы мой друг», — сказал тогда Грегори.

— Возьми его, — приказал Майкл, явственно и раздельно произнося слова, как делал это Грегори, обращаясь к обезьяне.

Баг не колеблясь нагнулся и поднял на руки бесчувственное тело своего господина. Майкл повел его к выходу из пещеры, поднялся по ступеням и ввел в дом.

Дом был заполнен полицией, с изумлением встретившей обезьяну.

— Отнеси его наверх и положи в постель, — приказал Майкл.

Джек Небворт тем временем отнес Адель в свой автомобиль и укатил в Чичестер. Девушка не приходила в сознание, и Небворт хотел подальше увезти ее от страшного дома, прежде чем окончится ее обморок.

Майкл вернулся в катакомбы и в сопровождении сыщика произвел тщательный обыск. Обезглавленные тела в нишах рассказывали безмолвную повесть о похождениях Охотника за головами.

— Вот подтверждение старой легенды, — сказал Майкл, входя в большую пещеру, пол которой был покрыт человеческими костьми. — Это кости рыцарей и сквайров, погибших при обвале. А вот и кости их коней…

Как попала Адель в катакомбы? Ответ стал ясен, когда Майкл дошел до покатого спуска под старой башней, по которому девушка скатилась вниз.

— Еще одна» тайна разгадана, — заметил он. — Грифф-Тауэрс, по-видимому, был построен римлянами для защиты входа в подземелье. Вход не закрыт и не замурован, чтобы дать доступ свежему воздуху в катакомбы. Старик пользовался ими как кладбищем для своих жертв и как возможностью незаметно исчезать из дома.

Он нашел фонари и спички, брошенные девушкой на землю, и в них увидел подтверждение своим догадкам.

Вернувшись к гильотине, Майкл долго стоял перед «страшной Вдовой», молча глядя на обезглавленное тело на помосте; руки безумца бессильно свисали по сторонам, из обрубленной шеи черным ручьем медленно струилась кровь…

— Не понимаю, каким способом он заманивал сюда свои жертвы? — спросил инспектор, и голос его звучал, как испуганный шепот.

— Это тема не для нас, а для психологов, — произнес Майкл после долгого молчания. — Он искал людей, задумавших покончить с собой, и запутывал их в свои сети. Головы их он отправлял полиции для того, чтобы облегчить властям составление акта о смерти и тем дать возможность родным убитого получить страховую премию. Работал он удивительно ловко… Письма, как вам известно, забирались нищей старухой, отправлялись ею по другому адресу, а оттуда в заранее заготовленных конвертах опять сдавались на почту. Я обнаружил, что конверты хранились в особой непроницаемой коробке и что владельцу было строго приказано вынимать их не раньше, чем за час до того, как почта будет опущена в ящик. В ящике через некоторое время адрес выцветал, становился невидимым, а вместо него появлялся другой адрес.

— Симпатические чернила?

Майкл кивнул толовой.

— Это известный трюк, к нему прибегают международные шайки воров и шпионские организации. А новым адресом был Доуэр-Хауз… Потушите фонари и идемте отсюда.

Инспектор задул свечи в фонарях и с невольной дрожью оглянулся на мелькнувшие по стенам тени.

— Думаю, оставим пока все так, как, есть, — неуверенно предложил он.

— Да, оставим, — согласился Майкл и направился к выходу.

40. СЪЕМКА

Три месяца прошло с тех пор, как раскрылась страшная тайна Доуэр-Хауза. Время достаточное для того, чтобы сэр Грегори Пени оправился от потрясения и мог быть переведен в тюрьму для отбытия шестимесячного заключения за некоторые свои несовместимые с законом поступки. Гильотина была поставлена в Черном музее на набережной Темзы, где молодые полисмены, обучаясь ремеслу, наглядно знакомятся с различными орудиями преступления. В городе перестали вспоминать об Охотнике за головами.

Майклу казалось, что прошел миллион лет, и вот теперь он, сидя за столом в студии, слушал, как старый Джек Небворт обучал Конноли любовному искусству на сцене. Рядом с первым любовником стояла Адель Лимингтон, слава которой пышно расцвела за эти месяцы.

У стены возле кинематографической камеры, держа в пальцах дымящуюся папиросу, сидела Стелла Мендоза, внимательно следя за своим бывшим партнером.

— Вы собираетесь учить меня, мистер Небворт, как обращаться с девушкой?! — жаловался Конноли. — Господи, неужели я проспал всю жизнь? Неужели вы думаете, что лучше меня знаете, как влюбленные обращаются с женщинами, мистер Небворт?

— Как вы обращаетесь с вашими возлюбленными, меня ничуть не интересует,

— сердито отвечал Небворт. — Я вас учу, как вы должны обращаться с моей возлюбленной! Тут никакой отсебятины я не допущу, прошу меня слушаться. В этом деле я собаку съел, с вашего разрешения! Обнимите ее правой рукой, Конноли. Наклоните голову. Вот так!.. Теперь повернитесь чуть-чуть налево. Выдвиньте подбородок немного вперед. Улыбайтесь, будьте вы прокляты, улыбайтесь! Разве это улыбка, я вас спрашиваю? — кипятился старик. — Улыбайтесь так, будто вы влюблены в нее. Постарайтесь вообразить, что вы любите ее больше жизни! Я потом буду извиняться перед вами, Адель. Постарайтесь вообразить, Конноли, постарайтесь!.. Ну, вот так лучше. У вас такое выражение, будто лимон застрял во рту! Смотрите ей в глаза… в глаза смотрите, говорю вам! Вот так… Теперь повторите сначала.

Старик суетился, бегал, размахивал руками, поправлял, наконец, с жестом отчаяния, решился:

— Черт с вами, пусть будет так. Камера!

Зажглись громадные электрические прожекторы, ослепив на мгновение яркими лучами артистов. Сухой треск динамо-машины покрыл возбужденный голос Небворта:

— Снимайте!

Оператор повернул ручку камеры. Началась съемка.

— На сегодня довольно, Конноли, — объявил Джек. — Теперь мисс Мендоза.

Адель подошла к Майклу и опустилась в кресло.

— Мистер Небворт прав, — произнесла она, качая головой. — Конноли не умеет вести любовных сцен.

— Кто же умеет? — спросил Майка. — Кроме настоящих влюбленных?

— Он должен внушить себе, что он влюблен, — настаивала Адель. — Не понимаю, почему его считают лучшим «любовником» в Англии!

Майкл усмехнулся.

Адель помолчала и спросила:

— Почему вы до сих пор здесь? Я думала, что ваша работа в Чичестере окончена.

— Не совсем, — загадочно ответил он. — Мне тут нужно наложить руку еще на одну особу.

Адель быстро взглянула на него.

— Еще кого-нибудь арестовать? Я думала, что после того, как вы арестовали бедного сэра Грегори…

— Бедного сэра Грегори! — воскликнул он. — Его счастье, что он так дешево отделался. Шесть месяцев тюрьмы — это лучшее, на что он мог рассчитывать. Он должен благодарить Бога, что его обвинили не в убийстве несчастного малайца, а только в нанесении побоев.

— Кого же вы теперь хотите арестовать?

— Я не совсем уверен… удастся ли мне арестовать ее.

— Это женщина? Что она сделала?

— Вину ее трудно определить в точности, — уклончиво ответил Майкл, — но виновата она в разных вещах… Прежде всего в том, что она вносит смятение в умы; во-вторых, она грозит общественному здоровью… во всяком случае здоровью одного из членов общества; в-третьих, безжалостное обращение с человеческими чувствами…

— Ах, вот как? — Адель звонко рассмеялась. — Мне кажется, это последствия вашего бреда — и моего, может быть, тоже — в ту ночь в госпитале. Но так как все видели, как вы целовали меня, я думаю, это вы тогда потеряли голову, а не я. Я вообще ничего не соображала. Нет, — прибавила она задумчиво, — я не собираюсь выходить замуж. Я…

— Только ради Бога, не говорите, что вы посвятили себя искусству, — прервал ее Майкл. — Это все говорят.

— Нет, я ничему себя не посвящала. Я просто хочу помешать моему лучшему другу совершить ошибку, в которой он потом будет раскаиваться всю жизнь. Перед вами открыта блестящая карьера, Майкл, и женитьба только помешает вам. Все будут считать, что я принесла вам несчастье, когда наступит неизбежный, час развода…

Оба расхохотались.

— Когда вы кончите надо мной издеваться, я скажу вам одну вещь, — объявил Майкл. — Я полюбил вас с той минуты, когда впервые увидел.

— Да, я знаю, — согласилась Адель. — Иначе вы вообще полюбить не можете. Если человеку нужно хотя бы три дня, чтобы осмотреться и проверить свои чувства, вы считаете, что это уже не любовь, а так что-то… я сама не знаю что. Вот это мне в вас и не нравится. Вообще, когда я в первый раз встретила вас, вы Мне очень не понравились, а вторая встреча привела меня прямо в ярость. С тех пор я сама не знаю, как терплю ваше общество. Одним словом, подождите, пожалуйста, пока я переоденусь и сниму грим.

Она убежала в уборную. Майкл поднялся и подошел к отдававшему последние распоряжения Джеку Небворту.

— Адель? О, она молодчина. Она только что получила предложение из Америки — не из Голливуда, а из Нью-Йорка. Я посоветовал ей не принимать предложения, пока она здесь не укрепит окончательно свою славу, но, думаю, ей никаких моих советов не нужно. Она все равно больше не будет сниматься для экрана.

— Почему? Откуда вы это взяли, Небворт?

— Она выходит замуж, — мрачно объявил Джек. — Я вижу разные признаки, и меня не проведешь. Я вам говорил уже, что начал замечать за ней некоторые странности. Она выходит замуж и бросает экран, вот и все, поверьте моему слову.

— За кого, вы не знаете? — спросил Майкл.

Старый Джек презрительно фыркнул:

— Не за Конноли, конечно, можете быть спокойны!

— Я думаю, не за меня! — обозлился молодой артист, обладавший тонким слухом. — Не такой я дурак! Уважающему себя артисту нельзя жениться. Жена

— это петля на шее. Артист лишается возможности полностью развернуть свои таланты. Между прочим, мистер Небворт, раз мы уж подошли к этой теме, может быть, вы скажете, действительно ли вы уверены, что в неудаче съемки виноват я? Вам не приходило в голову, что… не сердитесь, я не хочу говорить о ней ничего дурного… не приходило вам в голову, что мисс Лимингтон не совсем… как бы это сказать?.. что она не имеет в любви никакого опыта… она неспособна понять…

— Ошибаетесь, — вмешалась Стелла Мендоза, успевшая завоевать в студии прежнее положение и забывшая свою ревность к Адели.

— Нет, я не ошибаюсь, — упрямо возразил Конноли. — У меня в Англии было столько любовных приключений, сколько не снилось ни одному артисту, и я могу вам сказать, мисс Лимингтон совершенно бесчувственная натура, она лишена…

Он умолк и не окончил своей мысли, так как Адель появилась из уборной, весело простилась с труппой и ушла, а Майкл за ней.

— Вы бесчувственная натура, — сказал он, переводя ее через дорогу.

— Кто это говорил? Очень похоже на Конноли: это его любимое выражение.

— Он утверждает, что в любви вы ровно ничего не понимаете.

— Очень возможно, — коротко ответила она таким вызывающим тоном, что Майкл не посмел продолжать беседу на эту тему.

Молча они дошли до дома, где жила Адель.

— Единственный правильный путь, — вздохнул Майкл, вспоминая слова Небворта, — это обнять ее правой рукой, наклонить голову… и…

Неожиданно Адель очутилась в его объятиях, но не вырывалась. Она прижалась к его груди, подняла голову и протянула Майклу влажные полураскрытые губы.