— Надеюсь, теперь вы нас поняли! — с угрозой произнес он, — Марпл что-то ответил настолько тихо, что Мэри не расслышала его слов.

— Итак, с этим покончено, — небрежно заметил худощавый, — Не так ли?

— А почему он сам не приходит? — пробормотал Марпл.

Те двое рассмеялись.

— Он считает это излишним. К тому же вы живете не один в доме…

Марпл промолчал в ответ.

— Если вы опять что-нибудь затеете против нас, то пожалеете, — заявил мрачно толстяк. — Будьте уверены — мы уберем с дороги всякого, кто нам помешает. Вам понятно?

Том Марпл кашлянул. Наступила короткая пауза.

— Где он сейчас?

— Он ждет в конце улицы. Может, хотите поговорить с ним лично?

Но Марпл отказался.

— Нет, я не пойду. Это пока бессмысленно…

Марпл подождал, пока оба вышли, потом вернулся в дом и щелкнул замком.

Мэри была ошеломлена. Что все это значит? Почему эти двое так разговаривали с дядей? Кто этот таинственный «Он»? Поколебавшись минуту, Мэри, решительно открыв калитку сада, пошла следом за незнакомцами.

Они еще не успели уйти далеко. Мэри видела, как в конце улицы к ним подошел человек, что стоял у фонаря. Все трое начали оживленно разговаривать. Когда Мэри проходила мимо, тот самый «Он» повернулся к ней лицом, и девушка к своему ужасу узнала в нем Хельдера. Она поспешила скрыться в темноте, надеясь, что Хельдер ее не узнал. Заворачивая за угол, Мэри оглянулась и увидела, что Хельдер идет следом. Она быстро перешла на другую сторону улицы. Забежав в безлюдный темный переулок, немного постояла, а потом уже вернулась домой.

Войдя в кухню, Мэри увидела дядю сидящим за столом. Он был очень расстроен, его губы дрожали…

Мэри решила пока ни о чем не расспрашивать его и принялась готовить ужин.

Том Марпл сидел с отсутствующим взглядом, уставясь в одну точку.

— Я все-таки это сделаю, что бы ни случилось! — вдруг произнес он. — Эти негодяи считают, что я в их власти… Они думают, я буду плясать под их дудку. Но черта с два!

За ужином Том Марпл упорно молчал. Когда Мэри поднялась, чтобы уйти к себе, он спросил:

— Ты еще помнишь имя того человека, о котором я тебе говорил?

— Да, помню. Его зовут Гринби…

— Да, Гринби. Вот именно!

Хельдер всегда раздражал Гольта. С одной стороны это был человек, набитый шутками и остротами, питавший любовь к роскоши, а с другой — пылкий революционер, проповедующий всеобщее восстание против европейских монархов…

Эти особенности личности Хельдера были сегодня предметом особого разговора в американском посольстве.

— М-да… Остается лишь поражаться, мистер Гольт…

Разговор между Гольтом и посланником проходил в рабочем кабинете.

— Прямо не верится, что Хельдер, человек уже не первой молодости, способен на такое, — заметил посланник.

Гольт усмехнулся. Он держал в руках журнал, который назывался «Предупреждение Красных». На обложке отчетливо выделялось имя издателя — Корнелиус Хельдер.

— Никогда не подумал бы, что люди высших кругов общества могут оказаться ярыми анархистами, — пожал плечами хозяин кабинета.

— Этот номер журнала не содержит ничего предосудительного, — заметил Гольт, — кстати, и в прежних выпусках я не нашел ничего особенного…

Он пробежал глазами передовую статью, написанную по-русски.

— Это полнейший абсурд — распространять такую брошюру среди русских, — поморщился посланник.

— И все же — что вам не понравилось в этом журнале? — спросил Гольт.

Посланник, потирая руки, откинулся в мягком кресле.

— Несколько дней назад Хельдер заявил мне, что вы единственный американец в Лондоне, к которому он питает уважение…

На губах Гольта мелькнула едва заметная улыбка.

— Я не доверяю Хельдеру, особенно когда он рассыпается в комплиментах.

— Да, понимаю, — кивнул посланник. — И все же попробуйте заставить его прекратить издание этого журнала. Британское правительство настроено против таких революционных листков. Хотелось бы знать, зачем Хельдер поселил эту группу эмигрантов вдали от центра, в тихом месте… Они ведут себя безобразно. Дело уже до скандала дошло. В сущности, этот грязный листок не играет большой роли, но Хельдер издает его с таким рвением, что поневоле рождается мысль, будто он, по меньшей мере, готовит генеральную забастовку. Представители Министерства Иностранных дел не исключают возможности, что Хельдер в своем журнале будет призывать к массовым выступлениям и крови. Вот этого ему уже не простят. Вы помните, как издатель газеты итальянских анархистов агитировал за убийство короля я был осужден на два года тюремного заключения? Подобная же участь может ожидать и мистера Хельдера.

— Я приму меры, — пообещал Гольт.

Из посольства он поехал в «Терриер-Клуб». Хельдера там не было. Но зато он заметил обедающего Гринби. Гольт подсел к нему. Вид у Гринби был невеселый, правая рука забинтована.

— Что с вами случилось? — спросил Гольт.

— Ничего особенного — прищемил в дверях руку и, кажется, сломал себе палец.

— Сочувствую… Но это — хоть какое-то событие. А я вот никак не могу похвастать разнообразием…

— Вы разве примирились с тем, что люди избрали вас живой мишенью для упражнений в стрельбе?.. Или успели забыть об этом?

— Оставьте свои шутки! — произнес мрачно Гольт. — Дело касается не только меня, но и вас. Я вчера получил от одного из моих агентов письмо, где он просил меня встретиться с ним вечером в парке. Оказывается, его выследили двое, выдавшие себя за полицейских, арестовали, предъявили обвинение, будто он хотел совершить грабеж. Мой агент, решив, что произошла ошибка, дал себя арестовать… Выйдя из парка, они сели втроем в машину, чтобы поехать в ближайший полицейский участок, а по пути они отпустили его с миром…

Гольт рассмеялся и добавил:

— Они хорошо знали свое дело. Потом один из них вернулся назад, чтобы со мной покончить.

— Итак, это — тот «доброжелатель», что хотел отправить вас в лучший мир? — поинтересовался Гринби.

— Да, — кивнул Гольт. — Извините меня…

Он встал при виде входящего Хельдера.

— Это тоже один из ваших друзей? — поинтересовался Гринби с деланным равнодушием.

— Нет, просто я интересуюсь им.

…Когда Гольт вошел в курительную комнату, Хельдер сидел, перелистывая иллюстрированный журнал.

— Я хочу поговорить с вами, наш милый анархист…

— Неужели вы решили выслать меня за пределы Англии? — осведомился Хельдер, подвинувшись на мягком диване, чтобы Гольт мог усесться рядом с ним. — И в каких злодеяниях вы обвиняете меня? В свержении государственного строя, например?

— Нет, дело не столь трагично. Но вы становитесь в тягость английским властям. Я недавно говорил с нашим посланником, и поскольку я пользуюсь некоторым влиянием на моих сограждан, он просил передать вам, что не считает возможным принимать вас, пока вы не прекратите эти безобразные выходки.

Хельдер густо покраснел.

— Вы — курьер американского посольства? — раздраженно спросил он, — но я предпочитаю общаться непосредственно с представителями посольства, а не через вас!

…Хельдер с большим трудом достиг своего нынешнего положения в обществе. Его отец оставил незначительное состояние, которого хватало на самую скромную жизнь. Сын вынужден был бросить свои дела в Париже и переселиться в Лондон. Выгодно скупая американские биржевые бумаги, он постепенно выдвинулся. Наибольшую выгоду принесли железнодорожные акции.

Его жизнь была постоянной борьбой.

Хельдеру нелегко досталось и то положение, которое он занимал среди представителей американского общества в Лондоне. Многие его не любили. Он вынужден был находиться постоянно настороже, чтобы не быть скомпрометированным в глазах высшего общества, а это было недопустимо для человека его положения.

Теперь же, когда он с таким трудом достиг цели, ему угрожала опасность потерять завоеванное положение.

Сощурив глаза, он взглянул на Гольта.

— Я хотел бы сохранить все те преимущества, которые мне дает американское подданство, — заявил Хельдер. — В «Предупреждении Красным» нет ничего такого, что могло бы не понравиться английским властям.

— Но я думаю, у вас вообще не было оснований издавать этот журнал, — заметил Гольт.

— Вы далеко заходите! — Хельдер поднялся. — Это уж слишком!

— Да. Это бессмысленный разговор, — согласился неожиданно Гольд. — Мне, пожалуй, пора… О, Господи, — он посмотрел на часы и вынул бумажник. — Я собирался послать племяннику подарок, но, кажется, забыл деньги! Нет ли у вас при себе двадцати долларов?..

— Кажется, нет, — отозвался Хельдер.

В этот момент на пороге появился Гринби. Он услышал последние слова Гольта и вмешался в разговор.

— У меня есть деньги, — сказал он, вынимая из бумажника несколько банкнот.

Хельдер пристально посмотрел на Гольта. Он видел, как тот пересчитал деньги.

— О, Боже, — воскликнул Гольт и внезапно побледнел.

— Что с вами? — удивился Гринби.

— Ничего особенного, — ответил тот коротко и быстро вышел.

Гринби внимательно посмотрел ему вслед.

— Что тут произошло? — обратился он к Хельдеру.

— Ничего не понимаю, — пожал тот плечами. — Мне кажется, Гольт сошел с ума. Полчаса назад он упрекал меня в анархических взглядах…

— Почему вы скрыли от Гольта, что у вас есть американские доллары? — поинтересовался Гринби.

— Ах, совсем забыл! Впрочем, у меня нет охоты оказывать этому типу услугу, — добавил Хельдер ворчливо.

Гринби уже собирался выйти из комнаты, но Хельдер остановил его.

— Скажите, вы знакомы с Виллэ?

— Нет!

— И вы ничего не слышали о нем?

— Сейчас трудно вспомнить, но почему вы спрашиваете об этом?

Хельдер иронично хмыкнул.

— У меня нет особых причин приставать к вам с этим вопросом, но когда-нибудь в свободную минуту, я охотно поболтал бы с вами…

— О чем? — резко спросил Гринби.

— Так — о том, о сем…

Гринби медлил.

— На днях я зайду к вам в бюро, и мы сумеем поговорить обо всем, — произнес он наконец и вышел.

Покинув клуб, Гринби бесцельно бродил по соседнему парку. Было уже по-весеннему тепло. Нежно пахли нарциссы и крокусы…

В такой день грешно грустить, но Гринби было не до нарциссов. Его мысли были чернее тучи. В его мозгу рождался чудовищный план… Он должен избавиться от кошмара, что беспрестанно мучит его, и обрести, наконец, покой, к которому он так жадно стремился…

План этот был тонко, до мельчайших подробностей продуман. Случайности были исключены. Каждый день он просиживал один долгие часы в своей рабочей комнате, разрабатывая все детали. Он делал много пометок на бумаге, которую потом сжигал, когда заучивал записанное наизусть. Но в его плане недостаточно одного важного звена: в этом деле ему нужен был помощник. Гринби подумал было о Гольте, но тут же оставил эту мысль: вряд ли Гольт подходит для этой роли…

Забинтованная рука Гринби на черной шелковой перевязи, вызывала сочувственные взгляды прохожих. Это внимание посторонних людей раздражало его. Он думал о Хельдере, о других кандидатурах, но не мог ни на ком остановиться. Успех его плана всецело зависел от сообщника… Может быть — Хельдер? Этот человек за деньги способен на многое. Он торговал всегда не только собой, он готов в любой момент и продать кого угодно…

Гринби был так поглощен своими мыслями, что забыл о странном поведении Гольта. Теперь он снова вспомнил о нем… Из задумчивости его вывел чей-то голос. Его окликнули из проезжавшего автомобиля. Это был Гольт. Он остановил машину, расплатился с шофером и направился к Гринби.

— Я вышел следом за вами из клуба, но потерял из виду. Мне нужно с вами поговорить.

— Лучше всего поговорить в парке, там нам никто не помешает, — отозвался Гринби.

Завернув в ближайший переулок, они оказались в том самом парке, где недавно прогуливался Гринби.

— Я хочу быть откровенным с вами, — начал Гольт. — Вы, наверное, были удивлены моим поведением в клубе, когда я так вдруг оставил вас?

— Да, признаюсь, я удивился, — согласился Гринби.

— Мне нужно было срочно разыскать одного человека, чтобы подтвердить свои подозрения. И оказалось, я был прав, — заявил Гольт.

— О чем вы говорите? Я не понимаю…

Гольт остановился и внимательно посмотрел на Гринби.

— Две из пятидолларовых банкнот, которые вы мне одолжили, — фальшивые.

— Фальшивые?!

— Вот именно, — кивнул Гольт. — Тысячи их находятся в обращении… Но вы от кого их получили?

— Я разменял деньги одному человеку в отеле «Савой». Он приехал из Америки и нуждался в английской валюте. Кроме того, я часто встречаюсь с ним за обедом, — смущенно ответил Гринби.

— И это правда? — спросил Гольт. — Кто же этот человек? Вы можете назвать его имя?

Но Гринби уже вспомнил, каким образом фальшивые купюры оказались у него. Ведь он получил их от Хельдера!

— Так кто же этот человек? — продолжал допытываться Гольт.

— Это — Виллэ, — медленно произнес Гринби.

— Виллэ? Но недавно вы говорили, что не знаете этого господина…

— Я не думал, что человек, о котором вы говорили, может оказаться тем самым господином из отеля «Савой», — пояснил Гринби.

— Это все, что я хотел узнать у вас. Я найду этого Виллэ. Чувствую, что наживу себе массу неприятностей, когда решу этот ребус…

Попрощавшись с Гринби, Гольт сел в такси. Через двадцать минут он был уже в центре Сити. На Пектер-стрит он вышел и направился к старому деревянному строению. «Гарольд Виллэ, коммерческий агент» — гласила вывеска у входа. Поднявшись на третий этаж, он постучал в дверь, но никто не ответил ему. Нажав на ручку двери, он заметил, что та была закрыта на ключ.

Гольт спустился вниз и спросил у привратника, где можно видеть мистера Виллэ.

— Он ушел.

— Когда он тут бывает?

Но привратник не склонен был откровенничать. Его долголетний опыт подсказывал ему, что жильцы не любят посвящать посторонних в свои дела.

— Он бывает тут, когда приходит, — ответил он безразлично.

Гольт протянул ему монету.

— Я знаю, что беспокою вас, любезный, но мне нужно поговорить с ним…

Жалуясь на плохие времена, привратник взял деньги.

— Я вижу этого господина только по вечерам. Он никогда не работает здесь, а приходит исключительно за письмами.

— И он давно занимает это бюро?

— Около двух лет. Большую часть времени он проводит в деревне или уезжает в Америку.

— Он американец? — спросил Голы.

— Не знаю. Он регулярно платит за наем этого бюро. Если хотите, могу показать вам его комнату.

Это было небольшое помещение. Посреди комнаты стоящи письменный стол и мягкое кресло. У стены — высокий американский шкаф и несколько полок с книгами.

Гольт полистал одну из книг, заметив про себя, что хозяин редко пользуется ими.

— Странный стол, — заметил Гольт.

Но привратник не видел ничего особенного в этом письменном столе.

— Очень странный, — повторил Гольт еще раз, — такие столы не подходят для деловых людей…

Он сказал это тем таинственным тоном, что нередко вводил в заблуждение куда более умных людей, чем привратник.

— Вы думаете, этот стол такой уж странный? — растерялся привратник.

— Я сейчас докажу вам это, — сообщил Гольт, вынимая связку ключей из кармана. Он подобрал небольшой ключ и несколько раз повернул его в замке.

— Как видите, каждый может открыть этот стол. Кроме того он обладает еще и тем недостатком, что, открыв этот ящик, да еще вот этот справа, вы уже не в состоянии открыть остальные.

Все сказанное Гольт подтверждал соответствующим действием.

Привратник не на шутку заинтересовался странными свойствами стола. Эту новость, подумал он, можно будет рассказать в кабачке вечером управляющему. Он попробовал открыть остальные ящики и был изумлен, что это удалось ему без особого труда.

— Тут, мне кажется, вы ошиблись, — победоносно сообщил наш услужливый простак.

Гольт сделал вид, будто крайне удивлен этим обстоятельством.

— Очень, очень странно… Но иногда такое бывает…

Удостоверившись, что все ящики пусты, он закрыл стол. Ясно было одно: Виллэ пользовался этим бюро для отвода глаз.

— Как часто господин бывает здесь? — спросил Гольт, спускаясь с лестницы.

— Один раз в месяц — обязательно!

— Ну, а в какие дни?

— Никогда не знаешь заранее, когда он приедет.

— Ну, а какой он внешне?

— Невысокого роста, брюнет, со смуглым лицом… Говорит с иностранным акцентом. Я думаю, он француз.

— Когда он появится, передайте ему, что я желаю с ним поговорить.

— И кто же, прикажете передать, желает поговорить с ним?

— Мистер Гринби!..

Привратник, подозрительно посмотрев на Гольта, буркнул:

— Вы не мистер Гринби!

Гольт рассмеялся.

— Да, действительно, это он прислал меня. Но откуда вы знаете, что меня зовут не Гринби?

— Потому что мистер Гринби был здесь два дня тому назад, — пояснил привратник.

Гринби занимал красивый особняк в Кадоен-сквере. Старинная мебель темного дерева придавала квартире немного зловещий вид, но он смягчался дорогими картинами на стенах и светлыми шторами на окнах. Гринби сам был художником и в свое время занимался в Италии у одного знаменитого мастера. Он с удовольствием вспоминал те времена в уединенном ателье вблизи «Девяти Мостов»…

К шести вечера Гринби вернулся домой и отправился в свою рабочую комнату, что находилась в задней половине дома. На столе лежала дюжина писем. Большинство из них были приглашениями, В углу стола стояла маленькая пишущая машинка…

Он задумчиво взглянул на нее и позвонил.

Вошел слуга.

— Я недавно заказал клише из резины. Вы получили его?

— Да, из магазина принесли небольшой пакет, — сообщил слуга. Он вышел и через несколько минут вернулся, держа пакет в руках, затем раскрыл его и вынул ящик из розового дерева с привязанными к нему ключиками.

— Откройте шкатулку!

Слуга послушно исполнил приказание. Внутри лежала печать и подушечка с химической краской. Гринби внимательно осмотрел печать. Это было его собственное факсимиле. Он добился в своем банке, чтобы его чеки с такой подписью считались действительными. Директор банка, впрочем, предупредил его, чем он рискует, но Гринби настоял на своем.

Он положил печать в ящик, закрыл на ключ и спрятал ключ в жилетный карман.

Слуга хотел было удалиться, но Гринби остановил его.

— Паркер, через несколько недель я покидаю Лондон. Я хочу, чтобы вы заботились о доме во время моего отсутствия. Жалованье вам будет аккуратно выплачиваться. Дальнейшие указания — потом.

— И вы надолго уезжаете, сэр?

Гринби чуть медлил с ответом.

— Может быть, я пробуду в отъезде год.

— Так долго, сэр?

Гринби стоял у окна и отсутствующим взглядом смотрел на вечернюю толпу. Слуга собрался уходить.

— Подождите, Паркер, — произнес Гринби, не оборачиваясь, — дело в том, что я собираюсь жениться…

— Я поздравляю вас, сэр…

— Но для вас лично это ничего не меняет. Я думаю уехать в Америку.

Наступила пауза.

— Простите мою дерзость, сэр… Я знаю эту даму?

— Может быть. Во всяком случае, вы познакомитесь с ней, — ответил Гринби и добавил:

— Я жду миссис Колляк. Она придет через час. Проводите ее ко мне…

Поклонившись, Паркер вышел.

Гринби по-прежнему смотрел в окно. Странные мысли роились в его голове. Весь Лондон говорил о миссис Колляк как о женщине поразительной красоты. Ангельская внешность в соединении с распущенностью Екатерины Великой…

В семь часов вечера Паркер проводил даму в рабочую комнату своего господина.

Дама была одета скромно, однако очень элегантно…

— Прошу вас, садитесь, — произнес сдержанно Гринби.

Он придвинул к ней большое удобное кресло, и она уселась напротив него.

— Вы чем-то очень расстроены? — поинтересовался Гринби.

— Вы, наверное, догадываетесь, сколько денег мне нужно, чтобы выйти из затруднительного положения, — сказала гостья.

Гринби развел руками.

— По меньшей мере тремя тысячами фунтов я покрою свои расходы. Впрочем, я смогла бы обойтись и меньшей суммой. Но охотнее всего я предпочла бы вообще не просить вис об этом…

Гринби открыл ящик письменного стола и вынул оттуда чековую книжку.

— Предоставляю вам возможность самой вписать нужную сумму, — сказал он, протягивая оторванный листок.

Только теперь она заметила, что его правая рука была забинтована.

— Вы ушиблись? — спросила гостья испуганно.

— Ничего серьезного.

Гринби подал ей перо, а сам открыл ящик письменного стола и вынул оттуда резиновый штемпель…

— Вам выплатят по этому чеку, а теперь я хочу поговорить с вами, — заявил он, окончив все необходимые формальности.

Гостья спрятала чек в сумочку и приготовилась слушать.

— Дело в том, что я хочу жениться, — начал Гринби.

— Кто же эта благородная дама? — спросила гостья.

— Этого я еще не знаю.

— Вы — не знаете?! Но это смешно!

Гринби пожал плечами.

— Ничего смешного. Я еще не решил окончательно и хотел спросить вас…

Он замолчал.

— Но кого вы имеете в виду? Вы не хотите назвать имя этой женщины? — не унималась гостья.

— Вы угадали: мне не хочется упоминать о ней!

— Но право же, это смешно! Я хорошо знаю всех женщин Лондона. Скажите, как ее зовут, и я отвечу, достойна ли она вас.

— Я сам еще не знаю, — откровенно признался он.

— Сначала вы хотели мне сказать, но потом испугались, не правда ли? — улыбнулась миссис Колляк, но тут же встревожилась, заметив, как побледнел Гринби. Женским чутьем она угадала, что в нем происходит жестокая внутренняя борьба.

— Простите мою нескромность, — мягко произнесла гостья. — Я думаю, мне лучше уйти. Я вам очень благодарна за помощь.

— Не стоит говорить об этом, я навещу вас на днях…

— Вы ведь не сразу же уедете?

— Нет, я до конца недели остаюсь в Лондоне.

Гринби проводил гостью до дверей, потом долго сидел в кресле, погрузившись в размышления. Скромно поужинав, он плотно закрыл дверь и начал работать. Проходивший мимо Паркер слышал непрерывный стук пишущей машинки.

В девять вечера Гринби позвонил Паркеру.

— Где остальная прислуга? — нервно спросил он.

— Томас на кухне, сэр.

— Передайте ему, чтобы он ждал моего звонка. Я хочу, чтобы вы поехали на вокзал — справиться, когда прибывает ночная почта с континента.

— Но можно узнать по телефону, сэр…

— Я не доверяю телефонным справкам, — нетерпеливо отрезал хозяин. — Если мне что-нибудь понадобится — позвоню Томасу. Я не стану дожидаться вашего возвращения, поэтому позвоните мне в «Терриер-Клуб».

Убедившись, что Паркер ушел, Гринби начал переодеваться. Из ящика стола он вытащил поношенный костюм и надел его. Широкополая шляпа и дождевик дополнили его костюм. Выдвинув другой ящик, он вынул толстую пачку банкнот и опустил ее в карман. Потом спустился по лестнице и вышел на улицу.

…Накрапывал дождь. Сквозь непроницаемую завесу молочного тумана черной бездной мерцала река.

Гринби шел вдоль берега. Дойдя до лестницы, выходившей на набережную, он увидел маленькую лодку. Два человека в блестящих дождевиках сидели у весел.

— Хелло, Лаудер! — позвал Гринби.

— Хэлло, сэр, — отозвался голос из темноты. Лодка приблизилась к каменной лестнице.

— Дайте мне руку!

Гринби схватился за протянутую руку и ловко прыгнул в лодку. Медленными, уверенными движениями гребцы направили лодку к середине реки.

— Начался отлив, потому «Морской волк» так наклонился, — пояснил один из спутников Гринби и показал рукой на судно, стоящее поперек реки.

Впереди виднелся большой, основательно построенный пароход, пригодный для плавания в открытом море.

Лодка причалила к судну. Гринби поднялся по веревочной лестнице на палубу.

— Вы должны обзавестись настоящим пароходным трапом, капитан!

Рослый и сильный моряк с густой бородой приложил руку к козырьку.

— Я уже отдал соответствующее приказание! Когда в следующий раз мы придем, трап будет на месте.

— Его нужно приготовить уже к завтрашнему дню, — приказал Гринби и принялся за осмотр судна.

Судно было совершенно новое и служило образцом чистоты и порядка. Большие фонари освещали верхнюю палубу.

Гринби поднялся на маленький капитанский мостик. Отсюда была видна большая каюта, разделенная на два роскошных помещения, обитых белой панелью с серебряной обивкой. Пол был устлан прекрасным персидским ковром. Одна из дверей вела в ванную, тоже отделанную с большим вкусом. Вернувшись в нижнюю каюту, он позвал капитана.

— Вы хорошо запомнили мои инструкции?

— Да, сэр.

— Вам нравится пароход?

— Он в прекрасном состоянии. Буря была свирепой, но никак на нем не отразилась…

— А командой довольны?

— Ей можно вполне довериться, сэр. К тому же на пароходе находятся оба моих сына, они штурманы. В машинном отделении работает мой брат Джордж с сыном и юноша, что ухаживает за его дочерью…

— Значит, вы собрали всю свою семью? — усмехнулся Гринби.

— Вы можете на меня положиться, — спокойно продолжал капитан. — Я никогда не забуду, чем обязан вам…

— Но я не менее обязан вам, чем вы мне, — возразил Гринби. — Хотя все это не относится к делу. Когда вы прикрепите трап, поезжайте в Гревес и ждите дальнейших инструкций. Знайте, я не требую ничего противозаконного ни от вас, ни от экипажа…

— Я не сомневаюсь в этом, сэр.

— Спрячьте деньги в сейф, — Гринби протянул капитану пакет.

— Этого надолго хватит.

Потом оба надели дождевики и спустились в лодку, чтобы плыть к берегу.

Хельдер позвонил, и молодая девушка, занятая переводом статьи, неохотно прервала свою работу. Шеф вызывал ее сегодня уже второй раз, причем неизменно был слащаво любезен.

Когда Мэри вошла в комнату, Хельдер перелистывал каталог печатных станков.

— Вот, милая мисс Марпл, — произнес он галантно. — Я позвал вас, чтобы сообщить: я весьма доволен вашей работой… Присядьте, я должен поговорить с вами…

— Благодарю вас, я постою, — возразила Мэри.

— Как вам угодно… Я хочу сказать, что намерен платить вам четыре фунта в неделю, вместо условленных трех.

— Считаю, что получаю достаточно за мои труды, я ведь не перегружена работой.

— Со временем дело расширится. У нас сейчас мертвый сезон… Кстати, не приходитесь ли вы племянницей пьянице Марплу?

Мэри покраснела.

— Вы, вероятно, знаете, что Том Марпл создал рисунок австрийских стошиллинговых банкнот, — вел далее Хельдер.

— Я не посвящена в дядины дела, — холодно произнесла Мэри, — мне известно лишь, что раньше он занимался гравировкой клише для печатания банкнот…

— Раньше?

— Теперь он бросил это. Я хотела бы, впрочем, оставить разговор о дяде.

Хельдер улыбнулся.

— Милая мисс Марпл! Я не собирался вам сделать больно, но многие талантливые люди имеют свои пороки…

Он взглянул на нее. Она действительно была очень хороша…

— Я буду называть вас Мэри, — неожиданно объявил он.

Девушка густо покраснела.

Хельдер подошел к ней и довольно бесцеремонно положил ей руку на плечо.

— По-моему, мы будем хорошими друзьями, Мэри… Я хочу рассказать вам о себе все…

— Уберите руку!

Он отпустил ее и медленно отступил к двери, зло улыбаясь.

— Возвращайтесь к работе, а завтра приходите как обычно, — стараясь сохранить самообладание, произнес Хельдер.

Но, задыхаясь от волнения, он снова подступил к ней.

И в эту минуту дверь отворилась, и на пороге появился Гринби.

Хельдер отпрянул от Мэри.

— Эта девочка, — бессвязно забормотал он, — бросилась сама мне на шею, Гринби.

Гринби взглянул на обоих.

— Хельдер, вы лгун и подлец! — холодно бросил он.

Мэри закрыла глаза. Она почувствовала, что теряет сознание. Если бы Гринби не подхватил ее, она бы упала на пол. Проводив в соседнюю комнату и усадив ее в кресло, он произнес мягко:

— Посидите минуту спокойно и отдохните, а я пока займусь Хельдером. Когда почувствуете себя нормально, возьмите такси и поскорее поезжайте домой. У вас есть деньги?

Мэри кивнула.

Увидев, что девушка пришла в себя, Гринби вернулся в бюро. Закрыв за собой дверь, он с вызовом посмотрел на Хельдера.

— Ну и мерзавец же вы! — бросил он. — В сущности, я должен был бы взять вас за шиворот и выкинуть в окно!

Хельдер помолчал. Ненавидящими глазами он смотрел на непрошеного гостя. Затем Гринби подвинул стул и уселся напротив хозяина.

— Если уж я сюда пришел, давайте поговорим о делах, которые меня привели сюда.

Хельдер постарался взять себя в руки. Он знал, что Гринби — не болтун и что сейчас он всецело находится в его власти.

— Я, кажется, потерял самообладание, — пробормотал он пристыженно.

— Довольно об этом, — отрезал Гринби. — Я знаю вас слишком хорошо. Я бы вас, пожалуй, и простил бы, если бы вы мне ответили на один вопрос. Скажите, что вы знаете о Виллэ?

— Не думаю, что это сейчас подходящая тема для разговора, — хмуро заметил Хельдер.

— Напротив, меня интересует все, что касается Виллэ, — весело заметил Гринби.

Хельдер поднялся и начал ходить взад и вперед по комнате. Потом резко обернулся.

— Виллэ — человек, подделавший банкноту в пятьдесят фунтов! Это случилось много лет тому назад, но теперь полиция дала приказ об его аресте.

— Я знаю об этом, — заметил Гринби.

— У меня есть основания полагать, что вы причастны к этому делу.

— Вот как?

— Да, это вы финансировали Виллэ! Вы платили ему за молчание, а теперь ищите случая предать его!

— И кто же рассказал вам об этом?

— Я случайно узнал об этом, а прошлой ночью получил доказательства!