Четверо Справедливых - Кэтти

— Не знаю как выразить свою благодарность! — произнесла девушка. — Вы — гений, Майкл!

Майкл не ответил. Обращаясь к запуганной служанке, он, дружески посмеиваясь, сказал:

— Сожалею, что эта история доставила вам так много неприятностей. Но когда человек теряет драгоценную вещь, то он одновременно теряет и умную голову. Я убежден, что госпожа этим тоже очень огорчена и надлежаще компенсирует доставленные вам неприятности.

Бетси окинула сыщика гневным взглядом.

— Я очень об этом сожалею, Марта, — сказала она холодно.

— Ах, мисс, — возразила служанка, — я счастлива, что ожерелье нашлось. Я заболела, когда оно пропало.

— Вам предоставляется восьмидневный отпуск на выздоровление, — важно сказал граф. — Кроме того, дарю вам билет для поездки в Саутгемптон.

— Вы видите, Марта, — сказал Майкл с невинным выражением лица, которым прикрывал иронию, так раздражавшую графа, — ваш хозяин пользуется случаем, дабы позаботиться о вашем благе, не считаясь с непредвиденными расходами. А когда приедете в Саутгемптон, Марта, будьте осторожны и не потеряйте ваш обратный билет. Ну, а в воскресенье, дорогая Марта, вы, надеюсь, с новым усердием помолитесь в церкви, дабы высокопоставленных господ на своих совещаниях в верхнем парламенте осенило божеское вдохновение.

— О да, господин, это я обязательно сделаю, — почти оглушенная его разговорчивостью, ответила служанка.

После этого Майкл оставил успокоившуюся женщину и вместе с рассерженным графом и раздраженной мисс Бетси вернулся в библиотеку.

— Как вы можете пороть такую чушь, Майкл! — воскликнула девушка. — Ведь нехорошо с вашей стороны настраивать против меня служанку!

— Очень бестактно, — прибавил граф. — Действительно, Претерстон, вы не должны забывать, что присланы сюда официально, а не как старый друг нашего дома. Если позволите сделать вам замечание, то я считаю, что вы превысили свои полномочия.

— Старые друзья, — заметил Майкл, беря со стула пальто и шляпу, — существуют только для того, чтобы как можно быстрее их забыть. Я попытался лишь внушить вашей рабыне несколько основных положений морали, которые как вам, так и обществу могут пригодиться.

— Расскажите это вашей бабушке, — съязвил Фланборуг. — Я раскусил вашу проклятую иронию.

— Дети и низшие классы никогда не замечают иронии, — самодовольно улыбаясь, объяснил Майкл.

Он протянул руку, которую Фланборуг нехотя пожал.

— Прежде чем удалиться, — сказал сыщик, — я, собственно говоря, должен составить протокол по делу. Есть ли у вас секретарь, которому можно продиктовать необходимое?

Сегодня последние островки прежнего влечения Бетси к этому молодому человеку были окончательно уничтожены. И поэтому она хотела, возможно скорее, положить конец всей передряге.

— Когда, Майкл, вы станете общаться с моей секретаршей, думаю, что придержите свой язык и не будете так бесцеремонны, как в присутствии служанки. Ваше безрассудство не знает границ.

— У мадемуазель Тенби вы не встретите сочувствия, — заметил граф. — Это девушка с…

— Я знаю, я уже знаю, — перебил ее притворно-серьезно Майкл. — Она очень важная, кроме того, отбивает сорок слов в минуту на пишущей машинке, является примерной прихожанкой, а в свободное время вышивает и аккомпанирует вам на рояле, когда вам хочется петь.

— Должно быть очень интересно быть сыщиком, — с сарказмом заметила Бетси. — Между прочим, мисс Тенби чемпион мира среди стенографисток.

При этих словах Майкл резко обернулся и посмотрел на Бетси.

— Самая быстрая стенографистка в мире? — повторил он голосом без следа иронии. — Не поет ли она к тому же?

Бетси удивленно:

— Да, и даже очень хорошо.

— Не предпочитает ли она итальянскую музыку? — спросил он.

Девушка рассмеялась.

— Кто-то вам уже о ней все рассказал, и поэтому вы разыгрываете проницательного сыщика, — воскликнула она раздраженно.

Эта перепалка была прервана появлением секретарши. Увидя Майкла, она остановилась точно пригвожденная. Бетси увидела, как девушка устремила на него свой взгляд.

— Вот тебе и раз, Кэтти! — вырвалось у Майкла Претерстона. — О, Бог! Кому могло прийти в голову, что мы встретимся здесь, под этим благосклонным покровительством!

Секретарь Тенби молчала.

— И кто на этот раз является дичью? — шутя полюбопытствовал Майкл. — Какое прекрасное побуждение привело вас в эту надежную гавань и как поживает полковник, друг Грэгори и все эти честные молодцы? Впрочем, полковник теперь, вероятно, опять отдыхает, Кэтти. Сколько он получил? — три года, кажется, не правда ли?

Секретарь Тенби все еще молчала.

— Что все это значит? — спросил граф Фланборуг наконец-то очнувшись и вспомнив, что он — хозяин дома. — Вы разве знакомы?

— Знакома ли она мне? — возбужденно спросил Майкл. — Но ведь я принадлежу к ее самым горячим поклонникам, не правда ли, Кэтти?

Мрачное лицо девушки просияло от нежной белозубой улыбки. Когда она заговорила, ее голос звучал умоляюще.

— Это правда, господин Фланборуг, — сказала она, — господин Претерстон знает меня и моего дядю, полковника Вестхангера. К сожалению, дядя был замешан в одной скандальной истории. Господин Претерстон также знает, что меня в детстве называли Кэтти. Но смею всех заверить, что я своей жизнью и своими делами пытаюсь предать забвению все, что могло бы оставить на мне клеймо порочного дяди.

— Гм, — пробормотал граф Фланборуг, ничего не понимая. Рассерженная Бетси кинула Майклу:

— Вы, кажется, склонны думать, что оказываете неоценимую услугу бедной девушке и обществу, унижая ее и отнимая у нее возможность вести честный образ жизни.

— Да, это и есть моя цель.

— Я же, напротив, полагаю, что ваша манера вести себя необычайно хамская! — гневно произнесла Бетси.

Она была убеждена, что ее нападение умерит самомнение Претерстона, и очень разочаровалась, когда заметила, что ничего подобного не произошло. Майкл, все еще забавляясь, разглядывал секретаршу, подмигивая ей.

— Кэтти, — сказал он, наконец, — вы ведь гений! Только подумать, что рука правосудия вас еще не настигла.

— Верно, до сих пор! — сказала девушка, внезапно повысив голос.

— Закон о предупреждении преступлений… — сквозь зубы процедил Майкл. — Я мог бы вас арестовать и за употребление фальшивых документов, и потому, что вы — очень подозрительная личность.

Девушка вдруг преобразилась, откинула голову назад и вызывающе засмеялась.

— Ах, Майкл! — воскликнула она язвительно. — Эх, вы, хитрый мальчик!

Но ее веселость длилась недолго, ибо в следующее мгновение она снова стала серьезной, глаза ее гневно сверкнули.

— В один прекрасный день вы все-таки останетесь в дураках, — с горечью сказала она. — Я видела, как погибали более смышленые и ловкие господа, чем вы, Майкл Претерстон. Вы и ваш закон о предупреждении преступлений! Этим вы не можете мне импонировать. Вы только тогда сможете применить закон, когда перехитрите меня, а этого вы никогда не добьетесь, вы… вы…

— Но, Кэтти! Мы находимся в присутствии дамы! — зашептал Майкл.

— Да, это будет самым благоразумным… Я упаковываю свои вещи, — прошептала она. — Мое пребывание здесь обернулось скверным отдыхом.

— Сердечно сожалею, — глубокомысленно сказал сыщик. — Могу себе представить, что, после бесшабашных деяний в стране преступников, вам здесь было смертельно скучно.

— Одно я все-таки хотела бы знать, — в раздумье сказала девушка и, направившись прямо к письменному столу, открыла серебряную шкатулку графа Фланборуга, ошеломленного неслыханной дерзостью, взяла сигарету. — Я всегда хотела знать, какой сорт сигарет предпочитает курить этот милый старый господин…

Но почти тотчас же с презрением бросила ее на письменный стол.

— «Золотой аромат»! — воскликнула Кэтти. — Лучшие сигареты курите даже вы, мой мальчик, неправда ли? И у него еще сто тысяч фунтов годового дохода!

— Нужно уважать традиции господствующего класса, — спокойно сказал Майкл.

Обернувшись и пожелав Бетси и ее отцу доброго здоровья, он взял «прекрасную Тенби» под руку и оба покинули комнату.

Глава 2

— Я вас приглашаю отобедать, — сказал Майкл Претерстон.

Они стояли перед домом Фелтонов, в ожидании такси. Маленький дорожный чемоданчик мисс Тенби лежал на скамейке.

— Что, положено сначала поесть? — спросила она дерзко.

— Мне кажется, что вы хотели меня припереть.

— Ваша манера выражаться прямо ужасна! — ответил он, укоризненно покачав головой. — Я, к сожалению, не могу вас припереть, как вы это называете, и поэтому согласимся на компромисс, если вы пойдете со мной отобедать.

Кэтти медлила.

…В маленьком погребном ресторане, в Сохо, где скверная вентиляция компенсировалась целым морем света, они спокойно поели.

— Ну-с, Кэтти, расскажите, какие у вас вызрели планы, — начал Майкл. — Они меня очень интересуют. Уверен, что это не мелочи, а очень блестящий серьезный план.

— Эти жемчужины нагнали на меня немало страха, — сказала девушка, пропуская мимо ушей его вопрос. — Было бы сущей бедой влипнуть из-за этой истории, да еще такой мелкой, к которой к тому же не имеешь никакого отношения!

— За это можете быть благодарны мне, — заметил Майкл.

— Я никогда не смогу сполна вознаградить вас за такую неоценимую услугу. — Кэтти оделила его многозначительным взглядом.

— Вы хотите сказать, что за это в один прекрасный день натравите на меня одного из ваших коллег — Грэгори или самого полковника, а может быть, даже маленького Штокмара — дабы он преподнес бы мне какой-нибудь подарочек…

— Ну, что вы! — сказала девушка. — Наоборот, если бы в криминальной полиции не было таких молодцов как вы, то нас бы уже давно накрыли! Вы являетесь для нас особого рода защитником и нам выгодно видеть вас живым и здоровым. Если бы с вами что-нибудь случилось, то всей преступной братии пришлось бы надеть траурные одежды.

Она прищурила глазки.

— Ради какой цели, как вы думаете, я заняла должность секретарши у графа Фланборуга? — спросила она.

— Понятия не имею! — ответил Майкл. — Но я, конечно, сразу догадался, что это вы, когда услышал про классную стенографистку и итальянские песни. Будьте осторожны: мне бы очень не хотелось наставлять вас…

— Пожалуйста, не надо, — отрезала она.

— Но я все-таки должен вам сказать, что очень часто поражался тому, как такая образованная милая девушка может заняться воровством, вместо…

— Вместо того, чтобы мучиться целые дни и зарабатывать три фунта в неделю? — закончила она. — Вы полагаете, что было бы лучше, если бы я жила в маленькой комнатушке, на четвертом этаже какого-нибудь казарменного здания, позволяла приставать шефу отделения в конторе и поставила на карту свою непорочность за какой-нибудь ужин и бутылку красного вина? Действительно, можно поражаться тому, что я этого не предпочла, не правда ли? Такого рода жизнь некоторое время у меня уже была, но должна вам признаться, Майкл, что она мне отнюдь не понравилась.

Она посмотрела ему в глаза.

— Видите ли, женщине борьба за жизнь стоит большего напряжения, нежели мужчине. От нее требуется красота. И ее цена и положение в жизни зависят от этого. Даром мужчины не оказывают женщинам никаких услуг. Между собой они одалживают друг другу любые суммы и радуются, когда получают эти деньги назад, ничего другого взамен не требуя. Но если бы я была какой-нибудь стенографисткой в одной из контор Сити и одолжила только два фунта у шефа отделения или пять у одного из высших начальников, то тут же была бы приглашена к кому-нибудь на ужин. За одолженные два фунта я должна заплатить гораздо больше процентов, нежели это можно написать цифрами. Представим себе, что кто-нибудь из друзей одолжил вам несколько фунтов, взамен требуя, чтобы вы не только вернули ему эти деньги, но и отказались от всего того, что для вас свято. Он желает, чтобы вы оставили всех своих друзей, чтобы вы их оклеветали, не сдержали данного им слова, но даже настаивает на том, чтобы вы сделались вором, в то время как всякая ложь вам противна, данное слово свято и все нечестное вами отвергается. Неужели вы из-за этих денег забудете о своем достоинстве, чести и плюнете на все ваши убеждения?

Майкл не ответил. Он заплатил по счету, и они вышли на улицу.

— Я не хотел бы вас оплакивать, — сказал он, подводя ее к извозчику. — Наслаждайтесь жизнью! Но настанет время, когда я все-таки приду и вас арестую, несмотря на то, что это мне будет сделать очень мучительно. Ну, а теперь исчезните как можно быстрей!

Кэтти вскочила в экипаж и кивнула ему на прощанье.

Майкл сердцем чувствовал, что девушка правдива в своих рассуждениях. Ему было жаль ее, ее молодость.

Угнетенный возвращался он в Скотленд-Ярд. По дороге вспомнил, что забыл написать отчет. Своим появлением он удивил графа Фланборуга: тот как раз собирался уткнуться в подушку после сытного обеда.

Майкл извинился необычно вежливо, так что граф тут же растаял.

— Бетси куда-то ушла, — объяснил он.

— Я постараюсь пережить ее отсутствие, — ответил Майкл и сел у письменного стола графа Фланборуга.

Покончив с отчетом, он сложил его и сунул в карман.

— Могу ли я задать вам несколько вопросов, касающихся Кэтти, или мисс Тенби, как вы ее называете. Боюсь, что нагнал на вас страху сегодня утром.

— Во всяком случае это было неожиданностью, — согласился граф. — Кто, собственно говоря, эта Кэтти? Мы осмотрели весь дом, но насколько нам удалось выяснить, она ничего у нас не украла.

Майкл засмеялся.

— На этот счет можете не беспокоиться. Кэтти не принадлежит к девушкам, опускающимся до мелкого воровства. Ее настоящее имя Кэтти Вестхангер; она племянница полковника Вестхангера и ей всего восемнадцать или девятнадцать лет. Ее мать была благочестивой женщиной, а отец — подлецом, которого в связи с каким-то хищением выбросили из армии. Ее дедушка со стороны матери, сэр Саун Массерфилд, владевший имением по соседству с моим братом, был самым большим стратегом, которого когда-либо имела британская армия. Кэтти унаследовала его гениальность, но, к сожалению, не его честность. Отец умер, когда ей минул шестнадцатый год, и ее дядя, который был еще большим плутом, нежели когда-то ее батюшка, — а Вестхангеры могли гордиться тем, что в течение двухсот лет они всегда имели в своем роду преступников, — завершил ее образование. Кэтти воспитана для воровства, но для воровства чрезвычайно исключительного. Она, полагаю, сумела создать самую большую преступную организацию в мире. Каждый член ее шайки, по меньшей мере, один раз был за решеткой, но до сих пор нам еще не посчастливилось уличить Кэтти. Она совершает самые великие мошенничества — одно гениальнее другого — но она лично при этом остается неуязвимой.

— Но все-таки как же это возможно, чтобы полиция была бессильна? — начал граф Фланборуг.

— Мы — полицейские, мои дорогой Фланборуг, — усталым голосом возразил Майкл, — тоже люди, а не чародеи и ясновидящие. Законы этой страны, к сожалению, так ограничены, что преступник имеет больше возможностей, чтобы удрать, чем полицейский, чтобы его поймать. Мы знали, что Кэтти была соучастницей большого ограбления голландского банка, из сейфов которого были выкрадены два миллиона крон. Она же организовала в июне неслыханные налеты на ювелирные магазины Лондона. Кэтти — мать преступной братии. Эта братия вам не знакома? Я при случае покажу ее убежище, если вас это интересует, но предупреждаю заранее, что вас ждет разочарование, если полагаете, что увидите там всех подонков. Их квартал внешне выглядит так же благопристойно, как любой другой в Лондоне. Находчивость и выдержка Кэтти прямо поразительны! А вернулся я сюда затем, чтобы узнать, зачем она была у вас и какие обязанности исполняла в вашем доме?

— Ну, как я вам уже сказал… — снова начал граф Фланборуг.

— Ради Бога, — перебил его Майкл, — не говорите только, что она унесла какие-нибудь драгоценности! Уверяю, Кэтти даже булавки не взяла из вашего дома. Нет, нет, она не для этого к вам пришла. Как долго прожила она у вас?

— Почти четыре недели, — несколько раздраженно ответил граф.

— Каковы были ее обязанности?

— В ее обязанности входила самая обыкновенная работа секретарши, то есть, она писала письма Бетси. Притом она обладала отличными рекомендациями.

— Этому я охотно верю, — снова нетерпеливо перебил его Майкл. — Человек, их написавший, живет на улице преступников № 9, и его имя — Миллет.

— Она замечательная стенографистка, — заметил граф, вероятно, пытаясь оправдать свою непредусмотрительность.

— Это я знаю. Она, как вы говорите, самая быстрая машинистка на свете, да еще очень образованна, говорит на пяти языках, а французский язык уже выучила в десять лет. Но что еще она здесь делала?

Граф Фланборуг на минутку задумался.

— Она переписывала некоторые письма и отчеты.

— Что это за отчеты?

— Это были отчеты нашего южноафриканского общества. Как видите, Майкл, я не перестал интересоваться этим предприятием.

— Они были очень важны, эти отчеты?

— И да, и нет, — медленно ответил Фланборуг. — В них шла речь о производстве и себестоимости, да еще о предполагаемом плане пароходных нагрузок общества.

— Какую работу вы ей еще поручали?

— Дайте вспомнить…

— Ведь вы раньше, если я не ошибаюсь, пользовались содержащимся в строжайшей тайне кодом, ключ к которому записали в какой то записной книжке.

— Верно, но она его, конечно, не увидела.

— Куда вы спрятали эту книжку?

— Она в моем письменном столе.

— Допускаете ли вы что Кэтти видела ее?

— Такая возможность не исключена… Но она не могла ее переписать, я в этом убежден.

— Оставалась ли она когда-нибудь в этой комнате одна? И если да, то как долго?

— Время от времени, минут пять — не больше.

Майкл в раздумье потер подбородок.

— Случайно не заставали ее здесь, ну, скажем, в полуобморочном состоянии? — спросил затем сыщик.

Граф Фланборуг был поражен.

— Неужели она вам об этом рассказала?

Майкл отрицательно покачал годовой.

— Нет, она мне ничего не рассказала, но ваше удивление убеждает меня в том, что что-то подобное действительно произошло…

— Да, это случилось как-то раз утром с этой бедной и, гм… достойной сожаления девушкой.

— И вы, конечно, выбежали из комнаты, дабы принести ей стакан воды, не правда ли? — с насмешкой спросил Майкл.

— Да, конечно.

— Ну теперь мне все понятно! — воскликнул Майкл. — Застигнутая врасплох за проверкой ваших частных документов, она, в то время как вы поспешили за водой, успела все привести в должный порядок. Не обратила ли Кэтти ваше внимание, ну скажем, на разбитую вазу или косо висящий портрет?

Граф Фланборуг снова был крайне удивлен.

— Да, она как-то указала мне на стеклянный шкаф, спросив, знаю ли я, что его дверца лопнула… Как потом выяснилось — была абсолютно цела.

— Но вы подошли к шкафу, чтобы его осмотреть?

— Само собой!.. — ответил хозяин дома.

— Это была всего лишь уловка с ее стороны, — объяснил Майкл. — В то время как вы осматривали стеклянную дверь, она вложила в ящик письменного стола прочитанные документы.

— Я хотел бы только знать… — испуганно начал граф. — Она готовит нападение на наш дом?

— Будем надеяться, что нет, — сказал Майкл серьезно, — однако мое сердце радуется от этой мысли.

— Оставьте вашу иронию! Ведь вы же знаете, что я этого не переношу. Полагаю, вы не сердитесь на Бетси…

— Напротив, благословляю ее каждый раз, когда думаю о ней, — вставил Майкл. — Когда она отвергла мое предложение, то тем самым оказала мне наибольшую услугу, какую только один человек в состоянии оказать другому. У меня сейчас в голове нечто большее, чем Бетси. А теперь пока, папочка. До встречи.

Глава 3

Майкл Претерстон вовремя вернулся в Скотленд-Ярд, застав своего шефа еще до того, как тот начал свой ежедневный обход.

Комиссар Смит, которому наш аристократический отпрыск вручил свой рапорт, сегодня был в скверном расположении духа.

— Если бы даже под каким-нибудь предлогом арестовали Кэтти, то и тогда это мошенничество не прекратится, — объяснил он. — Поверьте, она уже мобилизовала всех своих помощников… Но для вас, мой друг, у меня припасен разумный совет, а именно: берегитесь! Ваша жизнь в опасности до тех пор, пока Кэтти вас боится!

— Сегодня утром у меня не создалось такого впечатления, будто она боится меня!

— Она пускает вам пыль в глаза! Будьте осторожны! Возможно, что вы уже сегодня были несколько легкомысленны!

— Отнюдь! — запротестовал Майкл.

Смит засмеялся.

— Лучше бы она вас не узнала.

— Как я мог этому помешать?

— Не знаю, — ответил Смит — Но берегись ее!

Майкл, быстро забыв совет начальника, использовал свободный вечер для того, чтобы самому сделать маленькую разведку на улице преступников. Эта улица не была обозначена ни на одном плане Лондона. Но если вы посмотрите на какую-нибудь специальную карту, то найдете неправильно расположенную группу домов, носящую название «Амберскомбский сад». Среди этих домов четыре — под номерами 2, 4, 6, 8, а другие, расположенные по овальной кривой, носят номера 1, 3, 5, 7 и 9.

Эти девять домов были известны полиции под названием «улица преступников».

В доме № 1, самом лучшем из этих зданий, обитал некий доктор Филипп Гарон, практикующий врач из Америки, часто приезжавший из-за Атлантического океана и регулярно после своего возвращения вносивший в один из больших банков Лондона значительные суммы. Прибыльности своих поездок через океан доктор Гарон был обязан убеждению многих пассажиров, считающих, что висящее в комнате для курящих предостережение не играть в карты с незнакомыми путешественниками относится не к ним, а к другим людям.

Дом № 3, красивый, обросший зеленью, с белыми оконными рамами и стенами из красного кирпича, который придавал ему чрезвычайно солидный вид, принадлежал господину Куннингхаму по кличке «Мусси». Господин Куннингхам называл себя независимым, чем, очевидно, давал понять, что не подвластен понятию «честным трудом зарабатывать на жизнь». Он пользовался наибольшей известностью в этой колонии, ибо уже дважды отбывал тюремное заключение: один раз в Англии, а затем во Франции. Кроме того, он прославился своим исключительным умением взламывать любые сейфы так ловко, что равных ему в этом деле не было.

Жильцом дома № 5 был господин благородного вида и большой благотворитель, прозванный друзьями и недругами «Бишоф». Настоящее же его имя было Броун, и так же как все его коллеги, он замешан в различных банковских мошенничествах, но накрыть его удалось один только раз, причем он отделался чрезвычайно легким наказанием — девятью месяцами исправительных работ.

Обитатель дома № 7 был записан в местной адресной конторе как «Господин Жак Колинг, частный инженер», а в справочных книгах уголовной полиции о нем можно было прочесть: «Изумительный стрелок», и рядом примечание, что при его аресте, в связи с ограблением голландского банка, он был совершенно безоружен и за недостатком улик до сих пор избежал наказания в Англии, но уже ознакомился с французской тюрьмой.

Дом № 9 местный гид показывал всем туристам как убежище известного фальшивомонетчика Миллета. Он уже раз был осужден к пятнадцати годам заключения, но уже через два года освобожден. Вслед за этим последовали аресты некоторых его друзей, что вызвало подозрение в воровском мире и даже поговаривали, что Миллет их «засыпал».

В доме № 2 проживал Мулбэрри, благовидный, педантичный господин, который ежедневно, год за годом, поездом в 9 часов 15 минут уезжал в свое бюро и вечерним поездом в 17 часов 30 минут возвращался домой. Это был писака прошений высокого стиля, которые он составлял в такой трогательной форме, что ему почти всегда удавалось выманить у своей жертвы желаемый гонорар.

Дом № 4, второй по величине на этой улице преступников, занимал «господин Грэгори, учитель языков». Он был мастером на все руки. Так, например, он доказал Чилийскому банку, что его «неподдельные» банкноты, которые, к слову сказать, оказались сложными для фальшивомонетчиков, могут быть изготовлены серией в десятки тысяч экземпляров, а шесть красок, необходимых для подделки их облигации, для знатока, имевшего зоркий глаз и знающего толк в красках лучше любого художника, не являются преградой.

В № 8 жили два брата — выходцы из Германии — Томас и Францис Штокмары, выдававшие себя за политических беглецов, на самом деле являлись особо опасными преступниками. Лица их были суровыми, бледными, волосы короткие, щетинистые. Они были наименее авторитетными членами этой колонии.

Описание дома № 6 умышленно оставлено в конце, ибо он считался полицией достойным наибольшего внимания среди других в стране преступников. Здание было на один этаж выше остальных — постройка массивная и грубая. Третий этаж представлял собой большую комнату с множеством окон со всех четырех сторон, откуда можно было наблюдать за всем этим «садом». Говорили даже, что шестой дом так построен специально, чтобы, в случае необходимости, его можно было превратить в крепость и с третьего этажа вести последний смертельный бой. Здесь обитали полковник Вестхангер и его племянница.

Майкл Претерстон не был новичком в этом притоне, ибо часто его посещал. По его инициативе на этой улице, уводящей в Амберскомбский сад, однажды утром появилась группа рабочих для ремонта мостовой. При этом был обнаружен подземный ход, соединявший оба конца улицы и начинавшийся под одним маленьким летним особняком, расположенном в одном из садов в центре логова и ведущий прямо в сарай дома № 3.

Обитатели этого квартала говорили, что они и не догадывались о его существовании, и что он, наверное, был проложен до того, как они здесь поселились.

Когда Майкл вечером, помахивая тростью, проходил мимо моста, где начинался подземный ход, он стал прикидывать, где бы мог находиться новый тоннель, в существовании которого не сомневался.

…Быстро надвигалась ночь. Окно столовой доктора Филиппа Гарона было залито светом. Справа, в квартире господина Мулбэрри, освещения не было. Дом господина Куннингхама, как и обиталище «Бишофа», притаился во мраке. Из спальни дома № 7 пробивался свет, — окна в шестом и восьмом были темны.

Заметив Миллета, который курил возле ограды своего сада, Майкл направился к нему. Зоркие глаза фальшивомонетчика уже давно заметили его. Миллет, человек с багровым лицом и странно любезного обхождения, которое не вызывало симпатии, поздоровался с сыщиком как со старым приятелем.

— Добрый вечер, господин Претерстон, надеюсь, вы не ищете здесь нарушителей закона?

Майкл опустил руки на ограду и успокаивающе покачал головой.

— Но, дорогой господин Миллет, как пришли вы к такой мысли? Разве я мог бы найти здесь нарушителей закона? Ведь местные обитатели — самые спокойные и порядочные люди во всем Лондоне.

Господин Миллет вздохнул и забормотал что-то о тяготах жизни, мечтая забыть прошлое, и в покое и безопасности дожить последние дни.

— Ну, конечно же, — благожелательно заметил Майкл. — А как поживают ваши соседи? Я бы тоже с удовольствием здесь поселился. Может быть, вы знаете, не сдается ли здесь какая-нибудь квартира?

— Не думаю, — ответил Миллет. — Но так как я живу совершенно один, то, если вы очень захотите, мог бы сдать вам две комнаты в моем доме, господин Претерстон. Вы этим даже окажете мне честь.

— Как, между прочим, поживает Кэтти? — спросил Майкл, пропустив мимо ушей его приглашение.

— Кэтти? — поражение спросил Миллет. — Вы хотите сказать мисс Вестхангер? Вот уж несколько дней как я ее не встречал… Мне кажется, что в последний раз видел ее во вторник… Да, во вторник, после обеда!

— А если точнее, в 2 часа 30 минут, не правда ли? — поиздевался над ним Майкл. — На ней было синее платье в белых крапинках и маленькая зеленая шляпка. Вам нечего притворяться, Миллет, ибо в данный момент я ничего против Кэтти не имею.

— Какой вы шутник, господин Претерстон, — засмеявшись, воскликнул Миллет.

— Но не сегодня, — возразил многозначительно сыщик. — Штокмары в последнее время тоже скрывались от меня.

— Я их вообще не вижу, — поспешил оправдаться господин Миллет. — Они мне очень несимпатичны. Кем бы я ни был, господин Претерстон, но что я настоящий патриот, с этим даже вы должны согласиться, не правда ли? Я очень горжусь своей национальностью и никогда не был особенно расположен к иностранцам.

— Ваши патриотические чувства делают вам много чести, Миллет, — сухо ответил сыщик, собираясь удалиться. — Я бы только хотел, чтобы вы достаточно крепко любили наших сограждан и могли мне шепнуть кое-что о том, что здесь происходит.

И затем тихо добавил:

— Ведь вы хорошо обо всем осведомлены…

— Если бы я хоть что-нибудь да знал, — притворно ответил Миллет, — сразу же вам все и выложил, господин Претерстон. К сожалению, я живу в абсолютном уединении. Ни один человек ничего мне не докладывает, и я этому очень рад, ибо желаю в полном покое позабыть прошлое и дожить остаток своих дней…

— Оставьте лучше эту слащавость — она меня не трогает, — перебил его Майкл.

Полковник Вестхангер, высокий, седоволосый человек, заложив руки за спину, опустив подбородок на грудь, стоял в это время в большой комнате третьего этажа и сверху из темноты наблюдал за каждым движением сыщика. Грэгори, красивый и стройный, стоял рядом и курил.

— Как был бы я рад встретить этого человека в укромном месте, — прошептал Грэгори.

— Это, собственно говоря, нужно как-нибудь провернуть, — сухим голосом ответил полковник. — И мне этот молодчик не нравится. Он не похож на всю эту, среднего достоинства, банду чиновников криминальной полиции — он слишком много знает, а это навевает грустные мысли.

Затем он молчаливо пожевал свои седые усы, печально покачал головой и отвернулся от окна, когда увидел, что Майкл попрощался с Миллетом.