Посольство

      – Да, так будет лучше. А что ты им скажешь?
      – Погиб при исполнении служебных обязанностей. Пожертвовал собой... Я не знаю.
      – Но такое можно оправдать, только когда воюют, – сказала она.
      – Тебе было бы намного проще, если бы мы воевали.
      – Так почему же ты не признаешь, что так оно и есть, черт побери!
      – Потому что войны нет, Берн. Единственная надежда – помнить об этом. Самая большая опасность в том, что безмозглые патриоты могут не выдержать нажима и потребовать снарядов.
      Она вскочила с кровати и встала посредине комнаты в позицию борца, слегка расставив ноги.
      – А если предположить, что это случится, Нед? – спросила она. – Что ты тогда будешь делать? Отправишься к своим приятелям из КГБ?
      – Если это произойдет, – сказал он, притворяясь спокойным, – если политики все же вовлекут нас в войну, я умру рядом со всеми остальными. Не глупи, Берн. Ты начинаешь вести себя как твой отец, а ведь ты к нему еще не приехала. Для чего тебе в Штатах нужны «уэбли»?
      – Если ты об этом спрашиваешь, значит, все равно не поймешь ответа, – сказала она ему насмешливо. – Улицы там переполнены преступниками. – Воры, насильники, террористы, саботажники, беглые преступники и всякий другой мусор. И ты еще спрашиваешь, зачем мне там нужно оружие?
      – Но здесь-то ты не ходишь вооруженная, как все эти бездельники-недоучки.
      – О... заткнись.
      – У тебя есть документы и разрешение на провоз «уэбли»?
      – Конечно. – Они стояли друг против друга, как каратисты, пытаясь предугадать следующий ход. Наконец Лаверн немного успокоилась и провела рукой по своим прекрасным светлым кудрям. – Нед, – снова спросила она, – что ты скажешь его родителям?
      Нед глубоко вздохнул.
      – Солгу, – ответил он и вышел.

* * *

      Без десяти восемь утра в воскресенье четвертого июля небольшой «рено 5-TS» притормозил, въехав на кольцевой внутренний проезд в Риджент-парке. Американский полковник, сидевший за рулем, заметил, что контрольные посты для транспорта, который направлялся в Уинфилд, еще не выставлены.
      Американский флаг мирно трепетал на флагштоке за воротами, отчасти скрытый зеленью деревьев. С самого восхода день был яркий и солнечный. Нед притормозил и свернул налево, к главным ворогам. Его тут же остановили. Это был не пожилой джентльмен, обычно стороживший ворота, а два здоровенных сержанта морской пехоты.
      – Когда вы сюда прибыли? – спросил Нед.
      – Минуту, сэр, – сказал один из сержантов. Он посмотрел документы Неда и теперь искал его фамилию в длинном списке. – Придется подождать, сэр. Мы были здесь в семь.
      Второй сержант безмолвно подал второй, гораздо более короткий список.
      – А, вот. В самом начале. – Строгое выражение на лице морского пехотинца сменилось широкой улыбкой. Он вернул Неду пропуск, отдал честь и сделал шаг в сторону.
      Медленно двигаясь по дорожке Уинфилда, Нед заметил три телекамеры наблюдения. Они немного повернулись, когда машина свернула налево. Значит, парни из этой службы тоже уже на посту. Скрывшись из поля обзора телекамер, Нед затормозил, выключил двигатель и вышел из машины. Перебегая от дерева к дереву, он пробрался в густые заросли рододендронов и, стараясь не шуметь, направился к дому. Почти тут же двое парней в штатском с пистолетами выросли перед ним.
      – Стоять!
      – А, это вы, сэр, – добавил второй, проверив пропуск Неда. – Проверка.
      – Правильно, продолжайте патрулирование.
      – Здорово! – сказал второй парень вслед Неду. – Очень толково, полковник.
      Выйдя на солнце, Нед остановился на центральной поляне и медленно обвел взглядом все вокруг. Он увидел нескольких снайперов – они должны замаскироваться позже. Восемь человек разместятся в разных местах наверху здания, хотя крыша и мансарда не очень подходят для этого. По два снайпера будут контролировать каждую сторону здания.
      Через дорогу, в пустом здании общежития будут находиться еще несколько снайперов. Должно быть, они еще не появились, а может, есть какие-то проблемы с выходом на крышу.
      Над головой ровно в восемь появился легкий вертолет ярко-алого цвета, в который покрашено все, чем владеет ее величество. Вертолет, как стрекоза, прострекотал низко над Уинфилд-Хаузом, подрагивая от неравномерно поднимающихся воздушных потоков.
      В дальнем конце территории особняка небольшой пруд соединялся каналом с озером. Для прогулок было еще рано, но Нед увидел несколько крепких молодых людей, которые ходили взад и вперед попарку за оградой Уинфилда. Часть пруда, расположенная на территории особняка, была перегорожена так, чтобы ни лодка, ни пловец не могли туда проникнуть. Тем не менее двое крепких парней жались как раз возле того места, где легче всего было проникнуть на территорию. Нед надеялся, что они не слишком подозрительны. Он, конечно, заметил их издали.
      Нед вошел в дом.
      – Здравствуйте, полковник.
      Сильный низкий голос, рыкающий, как двигатель грузовика «мерседес». Нед повернулся и увидел очень высокую негритянку, поднявшуюся с кресла, где он ее сначала не заметил.
      – Полковник Френч, – сказал он, снова предъявляя документы.
      Она рассматривала их, держа на вытянутой руке и плохо справляясь без очков.
      – А, знаменитый полковник! Вы хотите видеть миссис Фулмер?
      – Да, если она встала.
      – О! Она на ногах уже с четырех утра.
      – Странное совпадение. Я тоже. Если бы вы...
      – Бел, – произнес мужской голос. Нед повернулся и увидел его превосходительство в измятом халате. Волосы посла Фулмера были влажными после утреннего душа. – Бел, мне показалось, что кто-то пытался войти. Это были вы? – спросил он Неда.
      – Полковник Френч, сэр. Мы раньше не встречались. Я как раз тот человек, который...
      – Который крепко поскандалил с Пандорой, – сказал Фулмер без всякого выражения. Я много слышал о вас. – Он протянул руку. Она была влажная.
      – Говорят, вы охотник, – продолжал Нед светским тоном. – Поскольку вы заметили мое почти бесшумное появление в доме, я полагаю, что вам не нужно так уж много охраны.
      – Вообще говоря, – начал Бад Фулмер, но остановился, прислушиваясь к звуку тяжелых шагов снаружи. – Вообще говоря, охотник всегда агрессивен, полковник Френч. Надо быть настороже, когда вторгаешься на чужую территорию. Но сегодня ситуация совсем другая: охотится кто-то другой.
      Сержант морской пехоты постучал в одну из стеклянных дверей. Нед открыл.
      – Это ваша машина, полковник?
      – Да. Извините, я сейчас ее припаркую на стоянке.
      – Пожалуйста, а то такие машины, брошенные где попало, действуют нам на нервы. – Он отдал честь и ушел.
      Нед заметил: что бы ни сделал Шамун, он, несомненно, привел всех в состояние повышенной бдительности.
      – Вы не хотите связываться с морскими пехотинцами, полковник, – сказал посол, стоя у него за спиной.
      Нед повернулся.
      – К чему это делать?
      Большое круглое лицо Бада Фулмера не выражало ничего.
      – Это все равно, что связываться с Пандорой, – заметил он.
      Они посмотрели друг на друга. Потом Фулмер повернулся.
      – Вы меня извините, полковник? Мне надо одеться, – произнес он и ушел.

* * *

      Человек, называвший себя Фаунсом, был уже одет: чистая белая рубашка с короткими рукавами, белые полотняные брюки и кроссовки, толстый белый шейный платок и белая поварская шапочка, аккуратно сложенная и торчащая из заднего кармана брюк.
      Ничего этого он не мог видеть, сидя в полной темноте. Подходящий момент для практических занятий медитацией, не так ли? Он был приверженцем особой медитации, приписываемой паукам, – тайных зловещих комбинаций, в результате которых кого-то всегда съедали живьем.
      Сидение в темноте прочищает мозги. Прекрасное средство расслабиться. Он глубоко вздохнул, но воздух был совсем не так свеж, как хотелось бы. Он вздохнул. И чем только не пожертвуешь, чтобы пробиться наверх, к звездам!
      Фаунс снова собрался и начал по-паучьи обдумывать предстоящее, словно предвкушая, как он вытянет соки из своей жертвы.

* * *

      В восемь утра зазвонил городской телефон Ройса Коннела в Коринф-Хаузе. Фишлок, английский дворецкий и эконом, обычно спал у себя дома, но за дополнительную плату был готов расположиться в одной из пустующих спален огромного дома. В таких чрезвычайных обстоятельствах ему полагалось подходить к личному телефону хозяина. Ройс считал это вполне надежной договоренностью, имея в виду те ночи, которые он проводил вне Лондона, поскольку нельзя же спутать густой голос дворецкого с голосом самого Ройса.
      – Резиденция мистера Коннела, – ответил Фишлок на двенадцатый звонок.
      – Кто это? – подозрительно спросил американец.
      – Фишлок.
      – Какого черта, кто ты такой, Фишлок? – гаркнул Ларри Рэнд. – Ну-ка, соедини меня с Коннелом.
      – Извините, – уклонился дворецкий. – Мистера Коннела в данный момент...
      – Чушь. Соединяй.
      – Могу я узнать вашу фамилию и телефон, сэр? Мистер Коннел позвонит вам через пятнадцать минут.
      – Так уж и через пятнадцать минут? – переспросил Рэнд с издевкой. – Господи! Скажи, что это Рэнд. Он мне срочно нужен! – Он бросил трубку.
      Фишлок позвонил по телефону, оставленному ему Коннелом, и терпеливо ждал ответа. Он услышал женский голос, низкий, сонный и очень знакомый. Где он его слышал раньше?
      – Чем могу вам помочь? – спросила Джилиан.
      Прошло пять минут, прежде чем к телефону подошел сам Коннел. Выслушав Фишлока, он сказал:
      – Буду через десять минут. Пожалуйста, приготовьте черный кофе.
      Если этот ранний воскресный звонок и разбудил Ройса Коннела, это не было заметно, когда он вышел из такси у своего дома. С точки зрения усталого Фишлока, он выглядел совсем молодым – лет на десять моложе своего возраста – и ходил пружинистым шагом. Боль в спине прошла. Он прошел прямо к письменному столу и начал звонить в разные места. С третьего раза ему удалось соединиться с Рэндом, который редко бывал на месте, даже в воскресенье.
      – Ну наконец-то, – заметил ворчливо резидент тоном, к которому вместе с тем нельзя было придраться.
      Общаясь с Рэндом многие годы, Ройс так и не уловил, какое животное напоминал этот низенький и более чем активный субъект. Терьера? Овчарку? Нет, на Рэнда они не похожи. В голове Коннела давно созрело сравнение с барсуком, на редкость злобным созданием, которое так и норовит схватить вас за любую приглянувшуюся ему часть тела. То, что Рэнд никогда не хватал Коннела ни за какие места, означало только то, что Ройс был лучше других защищен своими многолетними связями с дипломатами и сотрудниками госдепа.
      – Какие проблемы, Рэнд? – спросил Коннел.
      – Это больше твои проблемы, чем мои. Ты уже читал утренние сообщения?
      Коннел взглянул на часы. Было четверть девятого.
      – Не умея читать мысли и не имея пока информации, не знаю, в чем дело. Если можешь что-то сообщить, Рэнд, будь другом – расскажи, пожалуйста.
      На другом конце провода наступила тишина: Рэнд прикидывал, не пора ли вцепиться Коннелу в пах. Потом он сказал:
      – Ночью что-то произошло. Точно не знаю. Что-то вроде предупредительного удара в восточном Средиземноморье или в районе Ормузского пролива.
      – Чей? Наш?
      – Похоже, что наш.
      – Не знаю, во что тебе обходятся телефонные разговоры, Рэнд, но готов дать четверть доллара, чтобы выдавить из тебя еще какие-нибудь подробности. Что это было? Воздушный налет? Высадка с моря? Ракетный обстрел? Где? Какие-то заявления из Вашингтона были?
      – Не злись, Коннел. Я знаю только то, что вроде бы это сделали наши и направлено это могло быть против одной из маленьких нефтяных стран. Не думаю, что от ядерных ударов там поумнеют.
      – В утренних газетах что-нибудь есть?
      – Нет, но радио с утра передает слухи.
      – О чем? О том же самом? – спросил Коннел.
      – Волнения. Жертвы среди гражданского населения. Да кто же верит журналистам? Они передают все, что приходит им в голову.
      – Откуда же еще можно получить информацию, если не от людей, которых бомбили? – Коннел остановился, недовольный тем, что начал спорить с таким типом, как Рэнд. – Что-нибудь еще есть?
      – Что тебе еще надо? Предупреждение из Вашингтона? Странно, что твой любимчик полковник Френч тебя не предупредил. Но его же не найдешь, когда он нужен, верно?
      Коннел повесил трубку и потом позвонил пресс-атташе Мэри Константин.
      – Разбудил? – извиняющимся тоном спросил он.
      – Вы по поводу бомбежки?
      – Уже знаете? Что именно? Место?
      – Пока неизвестно.
      – Звоните знакомым журналистам.
      Ройс нашел номер дежурного в госдепе, но он не отвечал – верный признак того, что происходит что-то безобразное. Фишлок подал ему дымящуюся кружку черного кофе. Ройс набрал номер Джилиан.
      – Это секретарь мисс Лэм? – спросил он, когда она подняла трубку.
      – Сама мисс Лэм в вашем распоряжении.
      – Проснулась и уже встала! – воскликнул Коннел. – На Ближнем Востоке какая-то американская акция. Поспрашивай. Если будет что-нибудь, позвони...
      – А почему ты решил, что я еще сплю? – прервала она его. – Как только ты отсюда удрал, начались телефонные звонки, Ройс... – Она помолчала. – Это очень плохо.
      – Бомбовый удар? – У него что-то сжалось внутри, словно кто-то собрался ударить его.
      – Мы еще точно не знаем. Произошло это в Дамаске. Есть жертвы... – Она помолчала. – Все выглядит так, будто удар нанесен изнутри. Бомбы взорваны в густонаселенных районах. Много погибших детей, Ройс.
      – Но послушай...
      – Мне уже позвонили трое, включая моего продюсера, который интересуется... – Она опять сделала паузу, не зная, стоит ли говорить. – Который спросил, подходит ли нынешний момент для передачи об Америке и ее Дне независимости.
      – Джилиан, а почему ты думаешь...
      – В Дамаске волнение. Всеобщие антиамериканские настроения. Напали на консульство. Жгут американские флаги. Они...
      – Пожалуйста, – прервал он ее. – Будем рассуждать здраво. Он постарался говорить уверенно. – Официальные обвинения есть? Кто-нибудь обвинил США, кроме уличной толпы?
      – Разве это необходимо? – спросила она. – Ройс, бомбы на спящий город? Это же... – Она снова сделала паузу. – Это как фирменный знак!
      В тишине Ройс долго смотрел в пол, чувствуя себя так, словно удар в живот он все-таки получил. Они были любовниками всего две ночи, но эти ужасные события с новой силой пробудили его опасения насчет близости с ней. Было бы легче, если бы она была американкой? Стала бы она произносить вслух то, о чем и подумать невозможно?
      – Извини. – Услышал он ее голос. – Но ты должен знать, как на это смотрит мир. Я на твоей стороне.
      Он попытался улыбнуться. Напряжение начало спадать.
      – Спасибо, – только и смог он сказать тихо. – Огромное тебе спасибо, моя дорогая. – Тут он впервые улыбнулся. – Правда, правда.
      Попрощавшись с ней, он вызвал свою машину, принял душ и как всегда подумал о том, что надеть. Он готовился к приему в час дня. Светло-желтый костюм, темно-голубая рубашка, решил он, вязаный галстук... Под стать Дамаску.
      Он поморщился и выключил душ. Растираясь полотенцем, он подумал: День независимости будет отмечаться по всему миру – и вдруг убитые дети, в Дамаске. О чем только думают в Вашингтоне?
      Зазвонил телефон.

Глава 27

      В девять утра четвертого июля два маленьких фургона телевидения появились у северных ворот Уинфилд-Хауза. Незадолго до них туда подъехал «метро», за рулем которого сидела Джилиан Лэм, готовая обольстить своей неотразимой улыбкой старого сторожа у ворот, уже влюбленного в нее.
      – Ваши документы, мисс, – строго попросил сержант морской пехоты, протягивая руку.
      – О Господи. Боюсь... Я знаю, они где-то здесь. – Джилиан безуспешно рылась в своей сумочке. Она подняла глаза и подарила сержанту улыбку, проникающую в самое сердце. – Но вы, конечно, знаете меня, сержант?
      – Я бы с удовольствием с вами познакомился, но сначала предъявите документы.
      Эта фраза подействовала на Джилиан совершенно неожиданно, заставив ее покраснеть, хотя от этого ее очарование стало еще сильнее. Наконец она нашла свой пропуск и подала ее сержанту. Тот внимательно изучал его, что было ясно: он никогда раньше ее не видел.
      – Спасибо, мисс Лэм. – Морской пехотинец отметил ее фамилию на листе, в начале которого значился 458
      Нед Френч. – А что это за фургоны с вами? У всех там есть пропуска?
      – А почему бы вам не спросить их об этом? – ответила она язвительно и въехала на территорию Уинфилда.
      В это же самое время к южным воротам, открытым для транспорта специально по случаю сегодняшнего приема, подъехали два больших фургона с теми же буквами TV. Водитель переднего фургона показал документы морскому пехотинцу и спросил:
      – Покажите мне хорошее тенистое местечко возле дома?
      – Тенистое? А почему тенистое?
      – Много оборудования, чувствительного к перегреву. Надо, чтобы оно было в прохладном месте.
      – Попробуйте встать вон там. – Морской пехотинец показал рукой направление.
      Стоя на террасе Уинфилд-Хауза, Нед наблюдал за перемещениями обеих групп фургонов. Впервые ему пришло в голову, что группа «Лэм на заклание» могла бы поинтересоваться насчет других фургонов. Он было собрался выйти на дорогу, когда миссис Крастейкер, не повышая своего густого голоса, позвала его из большой комнаты:
      – Телефон, полковник.
      – Нед, это Макс Гривс. Мы начинаем развозить официальные приглашения. Мне не хотелось тебя беспокоить, но Шамуна здесь все еще нет.
      – Как вы организовали рассылку?
      – Обычный лондонский курьер на мотоцикле. Здесь же у каждого пацана есть мотоцикл. Доставив приглашение и получив расписку, он вернется и возьмет следующее.
      – Прекрасно, Есть необходимость кого-нибудь подключить к тебе?
      – Пару наших ребят.
      – Хорошо. Макс, у меня две просьбы. Посмотри, нет ли у тебя досье на человека по фамилии Фаунс. Потом брось все, чем занимаешься. Заменишь Мо, о'кей?
      – Заменить Мо? – Голос фэбээровца чуть не сорвался от неожиданности, но задавать вопросы он не не стал. – Буду у тебя через полчаса.
      – Не надо... Я сам приеду в канцелярию. Подожди меня.
      Нед повесил трубку и, обернувшись, обнаружил, что к высокой и солидной миссис Крастейкер присоединилась бледная, похожая на ребенка крошка.
      – Я предпочла бы работать с капитаном Шамуном, – холодно объявила Пандора. – Где он?
      – В другом месте, – сказал Нед. – Но вы не беспокойтесь. Когда я вернусь, Мо заменит Макс Гривс, симпатичный малый, вы помните? Он вам понравится.
      – Ну это мы еще посмотрим.
      В это утро Пандора положила на лицо только часть грима – основу и тени у глаз. Она еще не воспользовалась, хотя Нед не заметил этого, помадой, тушью для ресниц, румянами и карандашом для бровей. Возможно, поэтому у нее был бледный вид и голодное вопросительное выражение лица, как у сиротки Оливера , держащего пустую миску для каши.
      – Да нет, вам понравится Макс, – уверил Нед ее, приятно улыбаясь. – Он не принадлежит к разряду коррумпированных военных, которых вы так не любите. Он гражданский, миссис Фулмер. Вы с ним поладите. – Нед направился в сторону террасы.
      – Полковник!
      Он остановился и медленно повернулся к ней.
      – Да, миссис Фулмер?
      – Совершенно очевидно, что мы с вами не поладим, – сказала она сурово. – Но сегодня нам это необходимо. Вы можете пообещать мне содействие?
      Нед протянул ей руку.
      – Даю слово.
      Они торжественно пожали друг другу руки, и Неду показалось, что он увидел затаенную радость в глазах миссис Крастейкер до того, как она отвернулась, чтобы спрятать... улыбку? Наверное, непросто нянчить Пандору, подумал Нед, но наверняка это доставляет много веселых минут.
      Снаружи случилось именно то, чего он опасался. Один из операторов Джилиан воинственно направился в сторону больших фургонов с надписью TV.
      – Какого черта вы тут делаете?
      Водитель-негр, переодетый армейский лейтенант, начал было отвечать, но заметил Неда, спешащего на помощь.
      – Этот джентльмен все объяснит, – сказал он с сильным акцентом жителя штата Джорджия.
      – Пожалуйста, проводите меня к мисс Лэм, – начал Нед. – Они не имеют отношения к английскому телевидению. Я ей все объясню.
      – Чертовы янки приехали сюда перехватить нашу работу? – спросил оператор, направляясь с Недом в сторону второй группы фургонов. – Старая история!
      – Я все объясню мисс Лэм.
      – Объясните что? – спросила Джилиан. – Про эти два фургона? Они что, американские? Что происходит?
      Нед отвел ее в сторону к деревьям у флагштока, намереваясь поговорить так, чтобы не слышала съемочная группа.
      – Они вам доверяют? – спросил он. – Это ваша обычная группа?
      – Да. Но они считают, что у них пытаются перехватить работу.
      Нед посмотрел в тигровые глаза; лицо ее обрамляли шелковистые светлые волосы. Это был момент честности, а не очарования.
      Не улыбаясь, он сказал ей очень тихо:
      – Вы помните троянского коня?
      – Что вы сказали?
      Он подвинулся к ней так близко, что его губы касались ее уха.
      – Эпизод с троянским конем помните?
      Она искоса взглянула на него. В тигровых глазах застыло сомнение.
      – Это что – шутка, полковник?
      – В фургонах вооруженные солдаты. Надеюсь, что они не понадобятся. Вы должны иметь это в виду, а съемочной группе расскажите то, во что они поверят.
      В ее взгляде теперь читался страх.
      – Они будут заперты там целый день? Вот как вы обращаетесь со своими солдатами!
      – Это необходимо. По крайней мере мы так считаем.
      – Ройс об этом знает?
      – Нет. Кроме вас об этом не знает никто.
      Она с сомнением перевела взгляд с него на свою команду, издали наблюдавшую за ними, а потом на фургоны, с которыми они повздорили. Джилиан плотно сжала губы, но тем не менее выглядела великолепно.
      – Вы можете убрать их подальше от глаз.
      – Надо, чтобы они были вблизи от дома. А это что такое? – Еще два фургона медленно въезжали на территорию от главных ворот. На их боках было написано «Ходгкинс и дочь. Традиционные обеды».
      – Стой! – крикнул Нед, побежав к первому фургону. Он остановил машину и потребовал, чтобы двое сидящих спереди вышли из нее.
      – Документы, пожалуйста.
      – Да мы только что их показали.
      – Покажите снова.
      Фургоны были набиты продуктами, тяжелым оборудованием для кухни и обслуживания гостей. Четыре человека на глазах у Неда выгрузили все, что находилось в фургонах. Они расставили невероятное количество тарелок, подносов, стаканов и бокалов, спиртовок, очагов для подогревания пищи и даже четыре туалетные кабины с надписями «Для мужчин» и «Для женщин». Нед открыл и проверил внутри каждую кабину.
      Гарри Ортега, шедший мимо, увидел, как он выходит из кабины для женщин, и с издевкой спросил:
      – Кто-нибудь стащил кучу дерьма, полковник?
      – Очень смешно, Гарри. Я на некоторое время уеду, но обязательно вернусь к десяти тридцати. Я хочу, чтобы эти четверо немедленно убрались с территории вместе со своими фургонами. Задержи у ворот весь персонал и все машины от «Ходгкинса», пока я не приеду.
      – Послушай, я знаю этих парней.
      – Это здорово. Но все равно придержи их за воротами, пока я не приеду.
      – Ну, я не понимаю, – сказал обеспокоенно Ортега.
      – Все ты понимаешь, Гарри. Я только что все тебе объяснил.
      Начальник охраны Уинфилда обрадовался.
      – Ну, если это приказ, тогда другое дело. О'кей.
      – Гарри, ты с каждым разом становишься все лучше.
      Нед быстро направился на поиски Джилиан Лэм. Он заметил шапку светлых волос еще издали, а возле нее всю группу, которая, готовясь к съемкам, казалось, забыла об инциденте. Или отложила это.
      – Что вы им сказали? – спросил он Джилиан.
      – А что я могла им сказать? Все, что эти конкурирующие фургоны ни стали бы делать, мои парни сочли бы за вызов.
      – И?
      – И я просто попросила их довериться мне. – И улыбнулась.
      Нед приложил руку к сердцу.
      – Дорогая, даже я доверяю вам.

* * *

      К десяти часам Макс Гривс и Нед просмотрели уже многие пункты подготовленного Шамуном сводного плана; он состоял из четырех страниц. Хотя Гривс и утверждал, что все предусмотрено, Нед с горечью почувствовал, что никогда уже не придется ему работать с таким толковым человеком, как Шамун, который к тому же почти всегда угадывал его мысли. Гривс, хотя и старательный, не годился ему в подметки.
      Может, Бюро и не научило его толком бороться с преступностью, но благодаря ему он усвоил обычную дисциплину, которая теперь не позволяла ему задать вопрос, вертевшийся, как чувствовал Френч, на языке. Они убрали в карманы по экземпляру составленного Шамуном плана, и Нед решил, что был прав, не рассказав ничего о нем Гривсу. Это бы слишком расстроило его. Потом, если когда-нибудь будет «потом», он узнает правду или часть правды.
      – Какие сведения дал компьютер о Фаунсе?
      – Записей нет.
      – Это значит, что мы не сможем достать его фотографию. – Нед взял фуражку и поднялся. – Пошли. Уинфилд слишком долго остается без присмотра.
      Зазвонил его телефон.
      – Заместитель военного атташе.
      – Нед, – начал Ройс Коннел сразу, – я ищу тебя по всему Лондону. Зайди ко мне в кабинет, пожалуйста. Только сейчас же.
      – У меня здесь Макс Гривс.
      – Хорошо. Зайдите вдвоем. – Ройс повесил трубку.
      Когда Нед и фэбээровец вошли в кабинет, Ройс просматривал толстую кипу телексов. Он сидел в сорочке, что было необычно. Нед догадался, что Ройс хочет сохранить свой светлый костюм до приема в Уинфилде в девственной чистоте. Пиджак висел на деревянной вешалке.
      – У нас нет до сих пор ясной картины того, что случилось. Понятно, что в Дамаске произошло несколько взрывов. Были ли бомбы установлены на земле или сброшены с воздуха – неизвестно. Убитых в этом районе насчитывается двадцать семь. Все сирийцы, среди них и дети.
      – Кого обвиняют в этой акции? Нас?
      – Это случилось среди ночи, поэтому все говорят, что ночная бомбежка беззащитного города – фирменный знак США. Это наша манера расправлять плечи, – добавил Ройс с горечью. Но это повлекло за собой волнения: демонстрации, поджог автомашин и зданий. Все эти действия направлены против американцев. Результат – новые жертвы, главным образом сирийцы.
      – Что говорит Вашингтон?
      – Сейчас там пять утра, поэтому нет никого, кто мог бы сказать что-нибудь вразумительное. На звонки отвечают дежурные клерки, которые говорят, что мы знаем больше, чем они.
      – Можно, я позвоню? – спросил Нед, потянувшись к одному из телефонов Коннела. – Есть лишь два варианта: либо мы невиновны, либо мы все же сделали это. Кто дал санкцию сбросить бомбы – Пентагон или Компания. Тот и знает об этом. – Говоря это, он набирал длинный номер своей штаб-квартиры в США. Нед долго ждал, прежде чем услышал сонный голос.
      – Кто дежурный? Говорит полковник Френч, посольство в Лондоне.
      – Нед, это Рафферти.
      – Том, что известно по Дамаску?
      – Мы думаем, что это кто-то на месте сделал. Во всяком случае, полеты в том направлении не были запланированы.
      – Ты же знаешь, что они все на нас валят.
      – Так это ведь всегда бывает. Передай привет Лаверн.
      – Пока. – Он повернулся к Ройсу. – Воздушного налета не было, так что лучше поговорить об этом с Рэндом. Меня всегда так и подмывает намылить ему морду.
      – А почему ты считаешь, что эти взрывы организовала Компания?
      – Разве я это говорил? – возразил Нед.
      – Хм... Хорошо. Думаю, что вас уже заждались в Уинфилде. Я туда подъеду попозже. Надо следить за развитием ситуации, пока не будет ясно, что же все-таки произошло.
      Выйдя из кабинета Коннела, Нед передал ключи от своей машины Максу Гривсу.
      – Возьми мой маленький белый «рено 5-TS» и жди у телефонной будки на Дюк-стрит неподалеку от Окфорд-стрит. Мне надо забежать к себе в офис.
      – Зачем?
      – Точнее, в офис Шамуна. Он... У него там есть маленький приемничек. Я думаю, что нам тоже надо быть в курсе того, что на самом деле произошло в Дамаске.
      – Зачем? – снова спросил Макс.
      Нед с недоумением уставился на фэбээровца.
      – Ладно, иди к машине, Макс.
      Только один человек мог ответить по телефону, напечатанному на карточке, лежавшей в бумажнике Неда.
      Он не имел понятия, где находился этот телефон, в офисе или в квартире. В любом случае по этому номеру не стоило звонить из канцелярии.

* * *

      – Глеб, – начал он, – этот парень, Фаунс. Могли бы...
      – А стоит ли вообще с вами говорить? – оборвал его Пономаренко.
      – Что?
      – Слышали новости из Дамаска?
      – Фаунс, – повторил Нед.
      Послышался тяжелый вздох, похожий на дыхание вьюги в бескрайних просторах Сибири.
      – Неважно, ты или нет, ответственность всегда падает на большие страны. Теперь вы в нашей компании, да? Не слишком завидная репутация.
      – Глеб, обещаю встретиться с вами на следующей неделе и развить эту животрепещущую тему, а сейчас опишите мне Фаунса.
      – Среднего роста. Полноват. Растрепанные жесткие волосы. Выпученные глаза. Сероватый цвет лица. Иногда с усами, иногда – нет.
      – Акцент есть?
      – Очень легкий, американский, но не уроженца Штатов.
      Недалеко от телефонной будки маленький белый «рено» подъехал к тротуару. Гривс с любопытством уставился на Неда.
      – Я должен вам один...
      – Вы должны мне десять.
      – Когда-нибудь.
      – Когда-нибудь ваши люди перестанут создавать для меня проблемы? Понимаете ли вы, что теперь я должен накропать десять тысяч слов о том, какой гнев и возмущение испытывают рядовые англичане по поводу варварского террористического акта, совершенного дядей Сэмом?
      – Идите к черту!
      Нед повесил трубку и взглянул на Макса Гривса, сидевшего за рулем его старой машины. Они собирались отдать эту машину Лу Энн, когда ей исполнится восемнадцать.