Влюбленный мститель

— Хорошо.

Джейк резко отпустил ее руку, молча прошел мимо нее и широко открыл дверь.

— Я предпочитаю, чтобы ты ушла сейчас. И не возвращалась.

Ей словно нанесли удар в лицо. Мерседес вздрогнула, не в силах понять, чего же он хочет.

Что еще могло ранить ее сильнее? И почему сейчас так больно? Она знала, что он лгал ей, играл ею и использовал ее в Лондоне. Так отчего теперь его холодное равнодушие взволновало ее больше, чем правда, которую он собирался сказать?

Она сделала пару шагов к двери, не отрывая взгляда от Джейка. Он просто смотрел на нее, его лицо превратилось в каменную маску — ни один мускул не двигался, но что-то в его взгляде приковало ее к месту. Она остановилась, размышляя, идти вперед или остаться.

— Ч-что я скажу отцу? — удалось проговорить ей хриплым, резким голосом, будто она не разговаривала несколько месяцев.

— Я уверен, ты придумаешь что-нибудь.

Он обратил пристальный взгляд на дверь, потом на нее. Она попыталась сделать последний шаг к двери, но…

— Может, все-таки объяснишь?..

Если она ожидала увидеть на его лице облегчение или даже удовлетворение, но просчиталась на нем ничего не отразилось. Он просто посмотрел на нее в упор — ясный взгляд голубых глаз встретился со взглядом затуманенных слезами карих.

— У нас с Карен была случайная связь. По крайней мере я так думал. Она, вероятно, была другого мнения. Я сказал ей об этом несколькими днями ранее и попросил вернуть мой ключ. Она отдала его мне. У меня и мысли не было, что у нее есть дубликат. И я, конечно, не знал, что Карен собирается объявиться в моей жизни снова, будто ничего не произошло.

Его хмурый взгляд был достаточно убедительным. И то, как он говорил об этой Карен, ясно показало — он не привязан к ней, по крайней мере сейчас.

Но разве этого достаточно?

Мерседес показалась, что он просто убеждает ее в том, во что она так хотела верить.

— Карен уезжала по делам модельного бизнеса и приехала обратно днем ранее. Она подумала, что дала мне достаточно времени, чтобы я образумился, но ошиблась.

Что-то в выражении лица Мерседес выдало ее мысли. Он отошел от двери, когда говорил, чуть толкнув так, чтобы она наполовину закрылась. Не закрыл дверь со стуком, чтобы показать свою явную победу, а прикрыл ее, давая понять, что догадывается о ее мыслях.

— Интересно, как ты вообще узнала о Карен? Я думал, что ты сбежала от меня.

— Я действительно убежала.

Она не хотела рассказывать ему, потому что это означало бы признать правду: она так и не смогла убежать от него. Позволить ему узнать, насколько сильна была его власть над ней, было опасно.

— Так как же?..

— Я вернулась, — сказала Мерседес прерывающимся шепотом, отчего ему пришлось напрячь слух. Услышав ее, он медленно кивнул темноволосой головой.

— Ты вернулась, — повторил он тоном, похожим на мурлыканье тигра — тихое, грозное и дикое. Ты сбежала от меня, но вернулась!

— Я, как ты сказал… я испугалась. Я запаниковала и убежала. И потом…

Остальное Мерседес не могла признать, у нее не было сил рассказать, как она кралась назад, не в состоянии избавиться от наваждения, которое он вызвал.

— Я вернулась и увидела, как приехала Карен.

Она выходила из автомобиля. У нее был ключ от дома. Я видела, как она вошла…

— И если бы ты задержалась на минуту или две, тогда увидела бы, как она выходит, — резко заявил Джейк.

Он вспоминал, как услышал звук открывающейся двери и подумал, что это Мерседес, снова пережил разочарование, когда понял, что это Карен.

Джейк нехотя вспоминал, что был совсем невежливым и даже не пытался быть таковым. В тот миг его все еще возбужденное тело требовало удовлетворения. Но даже тогда он знал, что Карен не сможет ему его дать, только Мерседес, которую он желал, как никакую другую женщину.

Джейк тогда оделся, но все еще чувствовал себя обнаженным, как в тот миг, когда вернулся в спальню и не нашел ее. Она исчезла, не оставив и следа, намека на то, что была здесь.

Он направился к двери, чтобы попытаться поймать Мерседес на темных, сверкающих от дождя улицах, когда услышал звук ключа в замочной скважине и зовущую его по имени Карен.

Почему Мерседес так смотрит на него? Не верит? Впервые он не мог угадать чувства, которые она испытывает. Внезапно Джейк подумал о той ночи и ее последствиях совсем по-иному. Он понял, почему так оскорбительно прозвучало сообщение ее подруги. Это было не просто презрительное замечание, каким он его тогда посчитал, а ответ обиженной женщины — девственницы, которая думала, что ее использовали. Мерседес нанесла ответный удар.

— Я велел Карен не возвращаться. А потом вышел, чтобы найти тебя, но ты исчезла.

— Но… но… зачем?

— Зачем?

Джейк произнес это слово по слогам, судорожно вздохнул, резко провел рукой по густым темным волосам.

— Мерседес, ты меня слушаешь? Я ведь сказал, что хочу тебя, и только тебя. Я не могу забыть…

И… я не хочу, чтобы ты уходила.

— Ты в самом деле не хочешь…

Ее глаза были широко раскрыты и светились в лучах солнца, проникающих через громадное незанавешенное окно.

— В самом деле я хочу…

Он рискнул и подошел ближе. К его облегчению, она не отступила, не отвернулась, стояла на месте.

— Я хочу, чтобы ты осталась, так как мечтаю сделать вот что…

Он медленно протянул руку и провел по ее шелковым иссиня-черным волосам, ниспадающим, как мягкое облако, до середины спины.

Она вздрогнула от его прикосновения, но не сопротивлялась, а стояла, вся дрожа.

— И я хочу сделать это…

Лаская, он прикоснулся к ее плечу, длинной стройной шее, щеке, подбородку, приподнял его.

— И это…

Медленный, долгий, томительный поцелуй был сначала нежным, потом стал сильнее, страстнее, требовательнее, пока она не раскрыла губы со вздохом, а нежное прикосновение ее языка не зажгло в нем стремительное, страстное желание.

Она оказалась в его крепких объятиях, позволяя целовать себя и целуя его сама.

Но миг спустя поцелуев стало уже недостаточно — они начали стягивать друг с друга одежду, прерывисто дыша.

Их одежда упала на пол, и они повалились на нее, стремясь друг к другу, прикасаясь, лаская — с желанием, страстью.

Они жаждали друг друга так сильно, словно приливная волна накатилась и затопила их, унося в жгучий, золотой поток чувств. Они поднимались на вершину страсти все выше и выше, пока напряжение не стало невыносимым, и наконец они достигли пика, и весь мир вокруг них раскололся на тысячи разноцветных фрагментов, которые кружились вокруг них, унося сознание прочь.

Прошло очень много времени, пока они оба зашевелились. Джейк долгое время не мог двигаться, думать или делать что-то, в какой-то момент ему вообще показалось, что он покинул этот мир.

Но наконец он перевернулся, лег на спину, его широкая грудь быстро поднималась и опускалась от тяжелого дыхания. С большим трудом, стараясь наладить дыхание, он сказал:

— О, Мерседес, моя дорогая сеньорита Алколар. Теперь мы в самом деле должны притворяться помолвленными. Что подумал бы твой любимый папа, если бы узнал о произошедшем здесь сегодня?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

…Теперь мы в самом деле должны притворяться помолвленными.

Эти слова Джейка долетели до Мерседес откуда-то, пробиваясь сквозь затуманенное чувствами сознание. Хотела бы она не думать об этом, не слышать этих ужасных слов или, по крайней мере услышав, иметь возможность стереть их из памяти. Но она слышала их и не могла забыть.

И все-таки надо не обращать на эти слова внимание. Это единственный способ разрешить ситуацию и извлечь из нее хоть какую-то толику счастья.

Ей в какой-то степени даже повезло. Их мнимая помолвка — ее шанс провести с Джейком хоть немного времени, продлить это мучительное счастье, пусть даже он и не любит ее. Она и не просила его любить ее, знала, что это только мечта все равно что желать достать Луну с неба. Он никогда не говорил о любви или о чем-то, отдаленно ее напоминающем. Но по крайней мере он чувствовал исступление, переполняющее его физическое влечение, что показывал снова и снова, когда она приезжала к нему в квартиру Рамона. Пока что только это удерживало Джейка рядом с ней.

И он явно планировал остаться здесь еще на какое-то время. Иначе зачем продолжать притворную помолвку?

И это делалось не ради ее отца, потому что она знала Джейка Тавернера достаточно хорошо, чтобы понять — он не делал ничего ради удовольствия других людей, до тех пор пока это не приносило радости ему. Если он остается, значит, ему это зачем-то нужно, и тогда она может встречаться с ним.

Но скоро он все-таки уедет в Лондон и, может быть, какое-то время будет продолжать их отношения на расстоянии. Мерседес и не надеялась, что Джейк будет долго терпеть такое положение вещей. Он неизбежно устанет от неопределенности, и тогда они сообщат всем, что расстались. И произойдет самое страшное: ей придется встретиться с мукой потери.

Но сейчас, пока он здесь, она могла бы попытаться продлить их отношения. Правда, это означало лгать всем и дальше. И не только лгать, но и предпринимать лживые действия. И это было самым невыносимым.

Тот день, когда Джейк поднял вопрос о кольце, оказался одним из таких невыносимых дней.

— Может быть, мы должны выбрать кольцо, предложил он однажды утром, когда они, побродив по Барселоне, отдыхали за чашкой кофе в маленьком кафе.

— Кольцо?

На пару секунд Мерседес не поняла, что он имел в виду, и только пристально посмотрела на него, нахмурившись от смущения.

— Какое кольцо?

— Обручальное, — объяснил Джейк с заметной эмоциональностью в голосе, не давая ей времени сообразить, как отвечать. — Какое же еще?

— Зачем мне обручальное кольцо?

Она не смогла сдержаться, слова слетели с губ, выдали потаенные мысли, те, которые она не осмеливалась сказать ему. Почему он считает, что она непременно должна хотеть кольцо, чтобы подтвердить отношения, которых даже не существует?

— Это обычное дело для помолвленных пар.

— Но мы не обычная помолвленная пара. К слову, мы даже не помолвлены, и ты слишком хорошо это знаешь.

Косой взгляд, который он бросил в ее сторону, вынудил ее вздрогнуть, несмотря на полуденную жару.

— Но нам необходимо поддерживать видимость помолвки, чтобы нам поверили.

— С чего это я должна поддерживать видимость?

— Я думал, что именно об этом ты… и твой папа более всего беспокоитесь.

В его голосе был определенный намек, и его глаза стали холоднее, чем когда-либо.

— Это оттого, что мы уже поверили, будто мы… удалось сказать ей. Слова замерли на побледневших губах. — Оттого, что ты заставил его поверить, будто мы уже были любовниками.

— И он не очень-то этому обрадовался.

Джейк сосредоточенно размешивал кофе, пристально глядя в чашку. Но у Мерседес сложилось впечатление, что он внимательно следит за ее голосом и реакцией.

— Ему кажется, что ты позоришь семью, — цинично пробормотал он.

— Это Испания, а не Англия, — резко напомнила ему Мерседес. — И мой отец считает, что приличная молодая женщина не должна… не должна…

— Не должна прыгать к мужчине в постель?

— Я не прыгала к тебе в постель! — резко запротестовала она.

— Но ты и не сопротивлялась мне. И той ночью в Лондоне у меня создалось впечатление, что ты преуспела кое в чем, если бы не взяла на себя инициативу и не сбежала.

Мерседес почувствовала, как ее щеки заливает краска, рука задрожала так сильно, что она должна была со стуком поставить чашку на блюдце из боязни пролить кофе на деревянный полированный стол.

— Я… я выпила лишнего.

— Нет, — выпалил Джейк, его сверкающий пристальный взгляд вонзился в ее лицо. — Ведь это я наполнял тебе бокал. Ты выпила не больше моего.

— Я…

Мерседес попыталась ответить, но ее голос прервался. Что она могла сказать? Как она объяснит свое поведение, когда оно было непонятно даже ей?

По крайней мере так было тогда. Теперь, конечно, она очень хорошо понимала, что произошло с ней. Ее охватило страстное увлечение, которое стало предшественником изменений в ее жизни — влюбленности в Джейка Тавернера.

Но она не могла признаться в этом тому мужчине, который только что предложил ей обручальное кольцо — фальшивое по своей сути — с таким спокойствием, будто безделушку с дешевого рынка.

— Я не соображала здраво.

— И ты все еще не соображала здраво, когда сбежала?

Это был вопрос, который беспокоил его с той ночи, признался себе Джейк, на который он в самом деле хотел получить ответ.

Выходит, что, не зная о ее девственности, он вел себя слишком напористо, был невнимательным и таким образом вынудил ее в панике сбежать из его дома. Такой расклад событий Джейку совсем не понравился.

Мерседес подняла ложку, внимательно посмотрела на нее, будто именно в ложке заключался ответ на все мучавшие их вопросы. Спохватившись, она медленно положила ее обратно на блюдце.

— Я тогда совсем ничего не соображала.

Это не ответ. И Джейк был вынужден задать вопрос, которого хотел бы избежать.

— Я напугал тебя?

— Напугал?

Она быстро, смущенно и в то же время испуганно посмотрела на него своими большими карими глазами. Увидев ее смущение, он почувствовал облегчение, но от ее испуга ощутил муки совести.

Джейк сжал в пальцах чашку настолько сильно, что чуть не расколол ее.

— Нет…

Слава богу! На миг его взгляд затуманился при виде того, как она качает головой, как развеваются ее черные волосы вокруг плеч.

— Я сама напугала себя, — прибавила она неожиданно.

— Что?

Он ожидал этого меньше всего и поэтому смутился.

— Я испугалась того, что так быстро потеряла голову.

Джейк нахмурился, а она вздохнула.

— Меня это обеспокоило. Ты знаешь о прошлом моего отца… и о том, что у меня есть родной брат и еще два — по отцу.

— У Рамона и Алекса разные матери?

Джейк пытался не выдать себя, сохраняя равнодушный тон. Теперь не время давать ей понять, что он знает о ситуации в ее семье больше, чем она предполагает. Если он правильно рассчитал, ей не нужно это знать. Зачем рассказывать сейчас столь тревожные вещи? Узнав обо всем, Мерседес, несомненно, бросит его. А это не входит в планы Джейка.

Правда, однажды она все равно бросит его, что неизбежно. Никто из них не связан обязательствами, и, конечно, Мерседес даже не намекнула, что хочет большего. Но зачем им расставаться до того, как страсть между ними утихнет сама? Он хотел запомнить все, что их связывает, как можно полнее. Он хотел находиться рядом с ней, пока она позволит.

— Так что ты почувствовала, когда эти два парня внезапно появились и объявили себя твоими родственниками?

Что она почувствовала, когда ее отец предстал в виде распутной крысы, не в силах оставаться верным одной женщине в его жизни?

Мерседес обиженно посмотрела на него, и он почувствовал, что каким-то образом, нехотя затронул ее болезненные струны. Это было неприятное чувство, и Джейк, чтобы успокоиться, напомнил себе слова матери о том, что Мерседес Алколар — такая же холодная и надменная, как ее отец.

— Должно быть, возникли непредвиденные сложности? — уже мягче спросил он.

— Это не то слово. — Она поморщилась от воспоминания. — Рамон был честен. Он просто пришел в офис моего отца, потребовал правды… и отказался уходить, пока не получит ответ. С Алексом было по-другому…

Она умолкла.

— Как по-другому? — спросил Джейк, когда Мерседес молчала несколько мгновений, пристально смотря в почти пустую чашку. — Что произошло?

— Он никому не сказал, что является сыном моего отца… или даже что есть на это подозрения.

Он подал заявление на должность в корпорации «Алколар», его приняли, и он работал с моим отцом какое-то время, ожидая подходящего момента, чтобы разобраться во всем.

Она нервно облизнула пересохшие губы, и Джейк внезапно подумал, что догадывается о произошедшем.

— Что это значит? Я так понял, что ты встретила его тогда?

Она молча кивнула, ее глаза стали беспокойными.

— Я… я не знала, кто он, и я была ребенком в то время. Мне едва исполнилось семнадцать. Я буквально обрушилась на него.

— Слушай… ты думала, что влюблена в него? спросил Джейк, когда она замерла, не в силах продолжать.

Мерседес словно хотела с негодованием опровергнуть замечание, но не смогла.

— Он ведь хорошо с тобой обращался?

Если этот проклятый брат вел себя как Алколар, разбил ее сердце, тогда он разберется и с ним!

— Алекс? — И по ее Тону Джейк понял, что все было не так. — Совсем нет! К слову, именно мое поведение вынудило Алекса открыться, кто он, причем до того, как он был готов к этому. Алекс не мог быть добрее или нежнее. В любом случае, даже если бы я не была его сестрой, он уже встретил свою потенциальную невесту.

— На которой теперь женат?

Мерседес кивнула.

— Они очень счастливы с Луизой.

А вот она и Джейк никогда не смогут стать счастливыми вместе. Ей не нужно было говорить это все уже прозвучало в ее голосе и отразилось в ее глазах. Но у Джейка не было времени понять это он думал об Алексе, мысленно представлял его лицо, сравнивая с отражением, которое он видел в зеркале каждый день.

Оба высокие, темноволосые, светлоглазые, с широкими скулами, решительными подбородками, полными губами. Оба сильные, сухощавые, с длинными ногами… Их можно признать за братьев или по крайней мере за кузенов, которыми он и Рамон в самом деле были.

Между тем Алекс и Рамон были похожи, и у Джейка крутился в мозгу вопрос: не нашла ли Мерседес в нем замену запрещенной любви Алексу? При мысли, что он похож на предмет ее любви, ему стало неловко.

— Ты сказала, что сама напугала себя. Что именно ты имеешь в виду?

Она отвела от него взгляд, смотря куда угодно, только не на него.

— Я обычно не веду себя так. Я не из тех, кто торопится, не подумав… Я всегда думала, что похожа на мать. Но когда я узнала о Рамоне и Алексе, то поняла, как безответственность отца разбила нашу и другие семьи. И тогда я поклялась, что всегда буду осторожной и стану думать, прежде чем действовать. В ту ночь я поняла, что могу быть так же импульсивна и бездумна, как мой отец, и запаниковала.

Признать это у Мерседес хватило храбрости, но недоставало мужества сказать, что реагировала она так только на одного мужчину — Джейка.

Даже безумное увлечение Алексом казалось незначительным в сравнении с тем приливом чувств, которое теперь переполняло ее.

Она, как и раньше, обожала Алекса, но как своего брата. Даже тогда, не зная, что он ее родственник, Мерседес не ощущала такой всепоглощающей чувственности, как с Тавернером, не знала такого сильного сексуального желания, не чувствовала ничего подобного. Она всегда подозревала, что, как и братья, полюбит очень сильно и лишь единственный мужчина назовет ее своей женой.

И она полюбила — сильнее, чем ожидала. Так сильно, что не было возможности избавиться от этого чувства, исчезла надежда любить кого-то еще так же — всем сердцем. Но ей не повезло.

Мужчина, которого полюбила Мерседес, был холоден к ней и не намеревался претендовать на ее сердце.

— Получилось, что я воспитывалась на принципах безупречной репутации. Поэтому мой отец был так потрясен.

— У твоего отца на это не очень-то много прав, цинично сказал Джейк, отодвигая стул назад и лениво вытягивая длинные ноги. — Твой отец уж точно не святой, раз имеет трех сыновей от разных матерей.

— Он первый это признал.

— Да?

Джейк казался пораженным. Мерседес этого никак не ожидала. Она вдруг почувствовала негодование — кем он считает ее отца, толком ничего не зная? Кто дает ему право осуждать Хуана Алколара?

— Так знай, что мой отец признал свое недостойное поведение. Но тогда он был молод, неразумен… и сожалеет об этом.

— Слишком поздно, — проворчал Джейк. — Все женщины, имеющие к этому отношение, умерли.

Кто-то из них знал о его сожалении?

— Он рассказал все моей матери, — поспешно вставила Мерседес. — Она знала. Их брак был династической сделкой. Когда Рамон впервые появился, объявляя себя сыном моего отца, естественно, это всех расстроило. У моей матери было разбито сердце. Но я знаю, что они с отцом долго разговаривали и наконец объяснились. Более того, они даже стали ближе.

— Это все-таки ужасно лицемерно с его стороны — так вести себя на свадьбе Рамона.

— Здесь другое.

Не в силах сидеть спокойно. Мерседес вскочила на ноги и подхватила свою сумку.

— Я думаю, пора уходить… — начала она, но Джейк протянул руку и крепко схватил ее за запястье.

— Не так быстро, — резко сказал он. — Что другое?

Он был подобен терьеру, который схватил зубами кость и не отпускал. Начав защищать отца, Мерседес вовлекла себя в опасную зону, где она не могла сдерживать эмоциональных вспышек.

— Мерседес…

Он произнес ее имя тихо, медленно.

— Я должна была…

Ей не удавалось закончить. Она открыла рот, набрала воздуха в легкие, а он быстро и проворно вскочил на ноги.

— Мерседес, — сказал он более угрожающе. Что другое?

Она начала бороться с Джейком, но захват стал только крепче.

— Джейк…

Она посмотрела в его глаза и увидела, что их обычный ледяной голубой цвет стал темнее. Она услышала тяжелое, громкое биение его сердца у своей груди, его неровное дыхание, внезапный вдох.

Жар солнца был ничем в сравнении с огнем, зажегшим ее кровь. Чувства, которые овладели ею, были дикими, исступленными и примитивными и совсем не подходили для ярко освещенного кафе под открытым небом. Эти чувства больше подходили к полутемной комнате, ночи, теплой и мягкой громадной кровати…

— Что было другим? — потребовал Джейк снова.

Его голубые глаза, казалось, угрожали вытряхнуть из нее душу. Она знала, что раз эти мощные пальцы угрожающе сжались вокруг ее запястья, нужно отвечать.

— Там участвовали все, — попыталась она уклониться от ответа. — Мой отец знал, как все не одобряли Эстреллу, как изгнали ее, он не хотел такого же для меня.

— И?.. — резко напомнил Джейк, когда она остановилась. Он был убежден, что это не единственное объяснение. — И?..

— И… и он знал, что я обещала… что я обещала моей матери.

— Твоей матери?

Было ясно, что Джейк менее всего предполагал услышать это. Он резко откинул голову и прищурился, затем слегка ослабил захват.

— Какого дьявола ты обещала своей матери?

— Что…

Надежды больше нет, пора говорить правду.

Его не обманешь. У нее не было сомнений, что он и так все уже знал, прочтя это в ее глазах.

— Что впервые отдамся только достойному мужчине и лишь по любви.

Если бы она дала Джейку сильную пощечину, он даже тогда не был бы таким потрясенным. Его глаза вдруг заволокло туманом, их острый пристальный взгляд сделался неясным, будто она в самом деле ударила его. Потом нарочито медленно Джейк покачал головой.

— Нет… — сказал он резко, находясь на грани раздражения. — Нет.

Он ужаснулся при мысли, что она могла полюбить его?

Мерседес взяла себя в руки и заставила посмотреть ему в лицо. Ей даже удалось на краткий миг нервно и совсем бессмысленно улыбнуться.

— А я не выполнила этого обещания, да и что могло быть между нами? Любовь же не подходит к нашим отношениям?

— Нет, совсем нет, — ответил Джейк. Он все еще казался ошеломленным, будто встретился лицом к лицу с чем-то ужасным, неизвестным. Словно заглянул за опасную высокую скалу и увидел реальность — высокий водопад. , А что она ждала от него? Он ведь сказал, что хочет сделать ее любовницей, а не возлюбленной.

И уж тем более не имел намерения жениться на ней. Он желал ее, мог даже беспокоиться за нее по-своему, но не любил.

У их отношений не было будущего. Она никогда не станет для него больше, чем любовница, и пора признать это.

— Так что теперь ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты покупал мне кольцо? Это будет просто непростительное расточительство.

— У меня есть для этого деньги.

Она искушает меня? — задался вопросом Джейк. Он подумал, что увидел свет в ее глазах, но потом она моргнула и осталась только странная унылая пустота.

— Не трать их на меня.

— Разве это расточительство — дарить красивой женщине красивые украшения?

— Но это не просто украшение. Почему я должна ознаменовывать кольцом краткий период жизни? То, что обязательно подойдет к концу? Это не продолжится долго.

— Все-таки у тебя останется кольцо.

— Нет! Кольцо — это обман! Я не хочу обмана!

Если я когда-то позволю кому-то надеть мне кольцо, то для этого будет причина! Я хочу, чтобы его надел мужчина, который любит меня и которого люблю я. Чтобы я никогда не захотела снимать его и расставаться с этим мужчиной.

Да, Мерседес объяснилась более чем ясно.

Это была всего лишь временная связь, без будущего. Мерседес не связана с ним обещанием, она ищет любовь всей жизни. Сегодня у нее есть он — приятное развлечение, ничего более.

Ну и прекрасно! Он же жил так до сегодняшнего дня, разве нет?

Пока все хорошо, ее все устраивает.

Но Джейку почему-то не понравились свои же собственные выводы.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Месяц почти подошел к концу.

Мерседес не заметила, как ушло время. Четыре недели, которые Джейк провел в Испании, почти закончились. Рамон и Эстрелла через три дня должны вернуться из медового месяца, и тогда Джейк уедет домой в Англию и оставит Мерседес.

Проблема состояла в том, что она не знала, будет ли его отъезд временным или возвращение ее брата означает окончание их отношений.

Для Джейка это был бы отличный повод прекратить с ней связь. Возможно, он выберет и другой вариант: объявит, что будет звонить ей, а потом просто позволит их отношениям сойти на нет.

Вероятно, так сделал бы прежний Джейк. Он был не из тех мужчин, которые уклоняются от проблем, а предпочитал встречать их лоб в лоб и улаживать дела на месте.

Мерседес вспомнила, как он говорил о разрыве с Карен. Что ж, ее ожидает то же самое, когда придет ее время.

Джейк так похож в этом на ее брата Хоакина, который никогда не состоял в любовной связи больше года, пока не встретил Кэсси. Именно Кэсси пробралась в его бережно охраняемое сердце и осталась там. И теперь она — жена Хоакина, бывшего холостяка, а ныне счастливейшего из женатых мужчин и будущих отцов.

Мерседес резко вздрогнула при этой мысли. За последние несколько дней небольшое волнение переросло в обеспокоенность.

Она могла забеременеть от Джейка!

Она пыталась сказать себе, что слишком рано беспокоится из-за задержки. И все-таки… Неужели она ждет ребенка от Джейка? В таком случае она знает точно, когда этот ребенок зачат.

Это было в первый раз, когда она и Джейк занимались любовью, не предохраняясь. Она проснулась тогда в квартире Рамона, открыла глаза, посмотрела на Джейка и поняла, что любит. И не сдержалась…

— Мерседес?

Она вздрогнула, услышав голос позади, повернулась спиной к окну, у которого стояла. Это был отец.

— Я только что получил известие от Рамона. Он и Эстрелла возвращаются завтра.

— Так скоро?

Мерседес почувствовала, что бледнеет. А она-то надеялась, что останется с Джейком еще немного.

— Ты не выглядишь такой уж счастливой от этого сообщения, — дразнил ее отец. — Не хочешь снова увидеть брата?

— Дело не в этом…

Мерседес умолкла, не в силах продолжать, но отец понял ее.

— Если твой брат вернется, твой жених уедет домой в Лондон, так? — спросил он сочувствующе.

— Я боюсь…

Она не смогла закончить, рассказать о своих страхах. Но ее отец понимающе кивнул головой.

— Ты боишься, что, если он уедет, все изменится. Что он забудет тебя.

— С глаз долой — из сердца вон, — пробормотала Мерседес.

— Если он в самом деле любит тебя, то этого не произойдет.

Мерседес закрыла глаза, почувствовав боль от этих слов. В этих важных словах, произнесенных ее отцом, была суть всей проблемы.

«Если он в самом деле любит тебя».

— Ты сомневаешься в себе? — тихо спросил Хуан Алколар.

— О, нет! — невольно сорвалось с ее губ. — Нет, совсем нет! Я люблю его. Я думаю, что полюбила с первого взгляда.

— Ты похожа на свою мать, — мрачно сказал Хуан. — Она всегда говорила, что полюбила меня с первого взгляда, но я никогда не ценил ее по достоинству. Наш брак был сделкой.

— Я знаю, мама рассказывала мне. Она говорила, что обожает тебя и должна подождать, когда ты полюбишь ее.

Ее отец вздохнул, а Мерседес подумала о Хоакине. Ее старший брат и отец имели похожие проблемы в прошлом, вероятно, оттого они были так похожи. Но теперь с каждым днем они становились все ближе.

— Я был глуп и слеп. Я так любил Маргариту…

— Мать Рамона?

— Да. И когда она умерла, вскоре после рождения Рамона, я выбился из колеи. Конечно, семья Маргариты обвиняла меня в ее смерти, они так и не простили меня. Ее сестра ненавидела меня и поклялась, что отомстит. Я чувствовал себя ужасно. Стал много пить, не контролировал себя… Я совершал очень много глупостей…

Мерседес только молча кивнула. Она знала теперь эту историю — ее отец, скорбя по любимой женщине, уехал в Лондон, пьяным провел одну ночь с женщиной, в результате чего родился Алекс — младший из трех братьев.

— Но когда я вернулся домой, твоя мать ждала меня. Она поняла, в каком я состоянии, и приняла меня обратно. И тогда наконец, пусть и поздно, я понял, что такое любовь. Но я потерял так много времени! Судьбе было угодно вскоре навсегда разлучить нас. — Он умолк, вздохнул. — Ты появилась как результат того примирения, любимая моя дочь. Какие бы ошибки я ни делал в жизни, ты никак не принадлежала к ним. Ты была зачата в любви. Мерседес, и благодаря тебе твоя мать и я наконец получили возможность попытаться снова стать настоящей семьей. Так ты не уверена в чувствах Джейка?