Глава 14

Наконец сердце ее успокоилось, только Реджина не была уверена, что оно будет таким, как прежде. Ее муж мог считать страсть исключительно плотской утехой, но у нее это чувство родилось в сердце. Занятие любовью с Джонатаном было самым невероятным событием в ее жизни. После этой ночи она только начала жить.

Джонатан ласково поцеловал жену в плечо, и она шумно вздохнула.

Ему хотелось спросить, о чем сейчас думает его милая женушка, но что-то удержало его от вопроса. Он знал и раньше, что Реджина – страстная женщина. И когда ему удалось преодолеть ее смущение, она отдалась ему со всей страстью. Но что-то его не удовлетворяло. Он пережил самый потрясающий секс в своей жизни, но… Джонатан всегда говорил себе, что после женитьбы сердце его останется свободным, не то что у других мужчин. Ему хотелось иметь жену и семью, но он никому не собирался отдавать сердце.

Некоторое время Джонатан пытался разобраться в своих чувствах: удовлетворение и что-то еще, чему он не мог подобрать названия.

Он осторожно выпустил Реджину из объятий и встал с постели. Допив остаток шампанского из своего бокала, Джонатан посмотрел на жену.

– Хочешь принять ванну? – спросил он, стоя посреди комнаты в чем мать родила.

– Да, – ответила Реджина, натягивая на себя одеяло. Ее смущала собственная нагота, но на обнаженного мужа она смотрела с вожделением и безо всякого смущения. Он, без сомнения, очень красивый мужчина, и он принадлежит ей.

Реджина поняла в этот момент, что должна сделать все возможное и удержать Джонатана от поступков, которые обычно совершают мужчины. Она не допустит, чтобы он спал с другой женщиной. Если для счастья ему нужна только страсть, она отдаст ему всю свою страсть без остатка.

– Я налью ванну, – сказал Джонатан, удивленный выражением ее лица. Жена выглядела воинственно, будто решила сразиться голыми руками с целой армией врагов.

Пока Джонатан был в гардеробной, Реджина встала с постели. Она была не в своей комнате, и ей не хватало кое-каких мелочей. Однако она не собиралась вернуться к себе после ванны. Вместо шелкового пеньюара девушка надела куртку Джонатана, стянув ее черным бархатным поясом, и почувствовала запах дорогих сигар и запах мужчины. Куртка пахла, как пахнет весной после дождя. Реджина улыбнулась.

Джонатан открыл кран. В ванной не было французской туалетной воды или душистых трав, которыми пользуются женщины. Джонатан положил рядом с ванной банную простыню и кусок мыла. Увидев жену в дверях ванной с волосами, распущенными по плечам, в своей куртке, он нашел ее чрезвычайно соблазнительной и глубоко вздохнул.

Он все еще оставался голым, поэтому невозможно было скрыть, как подействовал на него ее вид. Это была их первая брачная ночь. И его молодая жена вряд ли успела овладеть искусством обольщения. Его домашнюю куртку она надела, наверное, потому, что считала ее более скромной, чем прозрачная ночная рубашка. Вряд ли она догадалась, как возбудят мужа ее длинные стройные ноги, выглядывающие из-под куртки.

Реджина вздохнула и шагнула в ванную комнату. Джонатан сделал поярче маленький газовый рожок на стене, и его тело стало видно совершенно отчетливо. Реджина разглядывала его длинные стройные крепкие и мускулистые ноги, его атлетическую фигуру. Ей нетрудно было представить себе Джонатана в белом хитоне, мчащимся по холмам в окрестностях какой-нибудь древней греческой деревушки. У него были узкие бедра, крепкий плоский живот и широкая волосатая грудь. Реджина пожалела, что не обладает даром художника, написавшего картину с парусником, несущимся по бурным волнам. С каким удовольствием она запечатлела бы на холсте его мужественную красоту!

– Ты так внимательно разглядываешь меня, – заметил Джонатан, отходя от ванны.

– Разве?

– Тебе нравится то, что ты видишь?

– Да, – откровенно призналась Реджина. – Ты очень красив.

Джонатан не сдержал улыбки. С первой встречи его привлекали честность и откровенность девушки. К тому же ему польстили ее слова.

– Сними куртку. Я хочу посмотреть на тебя.

Реджина не заметила, как куртка соскользнула на пол. Она не испытывала никакого смущения. Ведь они с Джонатаном – муж и жена. Он совершенно прав, говоря, что замужество дает женщине ощущение свободы. Будучи его женой, она может стоять перед ним обнаженной и откровенно восхищаться его обнаженным телом.

– Иди сюда, – сказал он, протягивая к ней руки.

Она подошла. Горячий пар, поднимавшийся из ванны, нагрел комнату. Но ей было жарко от полыхавшего в ней внутреннего огня. Босыми ногами она ощущала приятную прохладу пола, покрытого итальянской плиткой.

Джонатан буквально пожирал Реджину глазами. Ее тело было само совершенство.

Она была так близко, что он мог коснуться ее.

– Если я тебя поцелую, вода в ванне остынет, – улыбнулся он.

– Неужели?

Джонатан отвел за спину ее длинные волосы.

– У тебя красивая грудь. Белая и пышная. А соски сладкие, как спелые ягоды.

Реджина вспыхнула до корней волос, хотя уже не была девственницей. Джонатан привлек ее к себе. Она ощущала его тело, жар его восставшей плоти, прижавшейся к ней.

Он поцеловал ее. У него было достаточно опыта, чтобы пробудить в ней сладкое предчувствие свершения. Ее длинные волосы мягко коснулись его рук. Страстное желание пронзило все его существо. Ему хотелось проникнуть в нее быстро и глубоко, но он сдержал себя и отпустил Реджину. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она посмотрела ему в глаза и прочла в его взгляде такое же нетерпение и желание, какие испытывала сама.

Джонатан заметил, что у жены усталый вид, подхватил ее на руки, отнес в ванну и принялся мыть.

Реджина закрыла глаза и наслаждалась прикосновениями его ласковых рук.

Джонатан Бельмонт Паркер – великолепный мужчина и великолепный любовник, подумала она. Он умен и опытен.

– Ты устала? – спросил Джонатан, когда они легли в постель.

– До изнеможения, – ответила Реджина.

– Хочешь спать?

– Нет, – улыбнулась она. – Хочу пить.

– Выпей шампанского, – предложил муж, протягивая ей бокал.

Реджина приподнялась и отпила теплого шампанского. Она не представляла, который теперь час, впрочем, ей это было безразлично. В камине снова полыхал огонь. Джонатан подбросил в огонь свежие поленья. В комнате было тепло и уютно. Она, обнаженная, лежала рядом с мужем, положив руку ему на грудь.

– Это всегда так бывает? – спросила Реджина. – Страсть всегда лишает человека способности мыслить?

– Чаще всего, – честно ответил Джонатан. – Если это истинная страсть, то ты думаешь только о наслаждении, которое получаешь и доставляешь. Это партнерство в желании.

Реджина не возражала. Она, конечно, была послушной партнершей. Отдала Джонатану свое тело взамен на полученное удовольствие, до сих пор чувствуя приятную усталость. В ее брачной ночи был только один недостаток. Джонатан дал ей наслаждение, но не хотел отдавать свое сердце.

От этой мысли ей стало холодно и комната показалась не такой уютной. Реджина прижалась к плечу мужа, вдыхая его запах. Она его жена. Он будет заботиться о ней. И о будущих детях тоже. Но полюбит ли он когда-нибудь ее?

Мысль была неприятная, и это отразилось на ее лице.

– О чем ты думаешь? – спросил Джонатан. – Хочешь, чтобы твой муж отставил шампанское и занялся тобой?

– Нет, – сказала Реджина, гоня сомнения и страх. – Хочу, чтобы мой муж поделился со мной шампанским.

Что-то в ее голосе заставило Джонатана насторожиться. И как обычно, Реджину выдали глаза. Он заметил в ее взгляде тень сомнения.

– Что тебя тревожит, милая?

– Ничего, – ответила Реджина, не решаясь излить ему душу. Да и вряд ли он ее поймет. Джонатан – человек деловой, имеет дело с фактами и цифрами, ему не до чувств.

Реджина опустила ресницы, наслаждаясь в объятиях мужа. Занимаясь с ней любовью, он заставил ее почувствовать себя настоящей женщиной. Но сомнения не покидали ее. Для счастливого замужества необходима не только страсть, но и любовь. Она безумно любит Джонатана. Ответит ли он ей когда-нибудь взаимностью?

Джонатан видел, что Реджина что-то от него скрывает, и это его тревожило. Это была их первая брачная ночь, первая в длинной череде ночей, когда они будут делить постель.

Он поднес бокал к ее губам, и Реджина отпила глоток. Джонатан отставил бокал и крепче прижал жену к себе. Ее взгляд остановился на картине, висевшей над камином.

– Кто ее писал? – сонным голосом спросила Реджина.

– Малоизвестный художник, – ответил Джонатан. – Тебе нравится?

– Очень.

Джонатан решил не говорить, что это он написал картину, еще успеет рассказать ей о своем хобби. Он подумал, что хорошо бы написать Реджину. Возможно, когда-нибудь он это сделает.

Но сейчас он молодожен, а до утра еще далеко.

Он посмотрел Реджине в глаза.

– Я снова хочу тебя. Хочу чувствовать, как ты дрожишь в моих объятиях.

Они занимались любовью до полного изнеможения. Джонатан был изобретателен в подобного рода делах и не спешил прийти к финишу, растягивая удовольствие, придумывая все новые и новые позы, доводя Реджину до исступления.

Все ее сомнения и страхи исчезли. Исчез весь мир. Реджина парила в заоблачных высях, забыв все запреты и стыд, пылая от страсти.

Наконец Джонатан отпустил ее, закрыл ей поцелуем глаза, улыбнулся и прижал к себе.

– Спокойной ночи, миссис Паркер.

Реджина улыбнулась, но ничего не ответила. У нее просто не было сил. Теперь она принадлежала мужу. Душой и телом.

Она отдала Джонатану свое сердце, иначе не смогла бы так самозабвенно дарить ему свои ласки. Прижавшись к нему, она посмотрела на картину. Парусник скользил по волнам навстречу штормам и опасностям. Она тоже должна идти по жизни предначертанным ей путем, отбросив все сомнения, и молиться, чтобы Джонатан полюбил ее.

Глава 15

Следующие три недели Реджина была поглощена новыми чувствами и ощущениями. Джонатан показывал ей интересные места, научил более остро и тонко воспринимать окружающий мир. Закутанные в теплые пледы, они катались в открытом экипаже по зимнему Центральному парку, ужинали в ресторане «Дельмонико», но на этот раз в общем зале среди представителей нью-йоркской элиты. Посещали оперу, а утренние часы проводили в теплой постели под шум дождя за окном.

Долгими часами бродили они по картинным галереям и музеям. Гуляли по пляжу. Целый день провели на Кони-Айленде. Зимний сезон заканчивался, многие развлекательные учреждения уже закрылись, но Реджине все еще было отчего прийти в восторг. Облокотившись на борт парохода на западном побережье, они начали свое путешествие в Нортон-Пойнт, бедный, захудалый район, известный своими боями на ринге, азартными играми и проституцией. Респектабельные люди за версту обходили это место, но Джонатану хотелось, чтобы Реджина увидела все – и хорошее, и плохое. Поэтому, крепко держа жену за руку, он водил ее по пивным и игорным заведениям.

Они ели жареные креветки и пили пиво, прежде чем отправиться в шумный и веселый квартал карнавалов. Джонатан настоял на том, чтобы Реджина покаталась на карусели. Карусель в западном Брайтоне с сиденьями в виде сказочных животных и птиц была просто великолепна.

Катание на карусели Реджине понравилось, а от аттракциона «мертвая петля» она категорически отказалась. Джонатан очень хотел прокатиться с ней на вагонетке, которые применяют в угольных шахтах, но, к великому облегчению Реджины, настаивать на этом не стал.

Он повел ее в крупнейший универмаг Нью-Йорка «Мэйси» на углу Четырнадцатой улицы и Шестой авеню, известный своими низкими ценами и девизом «Разумно быть экономным». Но гораздо больше денег Джонатан потратил на нее в дорогих магазинах Манхэттена. Он настаивал на том, чтобы Реджина полностью обновила свой гардероб. Через неделю после замужества она к ужину надевала платье от Борта. На седьмой день после их свадьбы Джонатан подарил жене ожерелье из сапфиров и бриллиантов, а еще через неделю – пару таких же сережек.

Каждый день Реджина узнавала для себя что-то новое. Ее муж оказался знатоком экзотической кухни и вин. Он познакомил ее с районом города, населенным выходцами из Европы. Там было много маленьких ресторанчиков, специализирующихся на изысканной европейской кухне. Как-то они пообедали в ирландском пабе, где подавали темный эль и копченый язык. В другой раз отправились на пароме через бухту, и Реджина увидела город в жемчужном свете. Джонатан старался показать своей молодой жене жизнь во всем ее многообразии.

Когда же они находились дома, обучал ее искусству страсти. Он научил Реджину не стесняться своего тела, внушил, что оно создано для того, чтобы давать и получать удовольствие. Занятия любовью он разнообразил. Бывал то добрым и великодушным, то требовательным и ненасытным. Но всякий раз доставлял ей удовольствие.

Как-то после очередных занятий сексом, страстных взглядов и еще более страстных поцелуев между ними вспыхнул спор, первый за их совместную жизнь. Реджина отдыхала на диване в библиотеке на втором этаже. Она обрадовалась, обнаружив там старые номера бруклинского «Орла», и стала просматривать газету. Джонатан сидел рядом и читал финансовые ведомости.

В газете Реджина наткнулась на небольшую заметку, которая возмутила ее. Автор писал об аресте молодой женщины, появившейся в одном из ресторанов без сопровождения. Владелец ресторана счел это наглостью с ее стороны и вызвал полицию. Он утверждал, что в его ресторане подается спиртное и ни одна порядочная женщина не позволила бы себе переступить порог его заведения без мужчины. Полицейские согласились с ним и предложили женщине покинуть ресторан. Она стала возражать, и ее арестовали. Судья прочел женщине нравоучение и присудил штраф в размере двадцати долларов за нарушение общественного порядка.

– В чем дело? – спросил Джонатан, заметив, как изменилась в лице Реджина.

– Вот, посмотри. – Реджина передала ему газету. – Это настоящая дискриминация.

Джонатан прочел заметку и нахмурился.

– Надо сказать, что эта женщина еще легко отделалась, – заметил он, откладывая газету в сторону. – Я знаю этот район. Он недалеко от «Вырезки», и одиноким женщинам там не следует появляться.

– «Вырезка»?

– Этот район известен также как «Кольцо сатаны», – добавил Джонатан. – Там полно салунов, домов свиданий, игорных притонов и искателей приключений. Репутация у этого места весьма сомнительная. Полицейскому инспектору пришлось проделать большую работу, чтобы очистить эту территорию, но предстоит еще многое сделать, чтобы там могли появляться порядочные люди.

– Этот район такой же сомнительный, как и Нортон-Пойнт? – с интересом спросила Реджина.

– В Нортон-Пойнте есть свои пороки, – объяснил ей Джонатан. – «Вырезка» же днем и ночью небезопасна как для мужчин, так и для женщин. Арестовав эту женщину, полиция сделала ей одолжение.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Реджина. – Женщину арестовали и доставили в тюрьму, словно преступницу, только потому, что она не опиралась на руку мужчины. Это была демонстрация мужского превосходства. Полиция и суд использовали закон в свою пользу, вместо того чтобы использовать его одинаково для мужчин и женщин. Была допущена несправедливость.

Джонатан начал раздражаться. За короткое время их брака ему удавалось приковать ее внимание к себе и заставить забыть о женском движении за свои права. Эта газетная заметка разожгла в ней прежний огонь. И Джонатану это не понравилось.

Реджина поднялась с дивана и подошла к окну с видом на Тридцать четвертую улицу. Она почти никого не знала в этом городе, но переписывалась с некоторыми сторонницами суфражизма. Не написать ли записку одной из подруг, подумала она, когда Джонатан тоже подошел к окну. Стоило ему взглянуть на Реджину, чтобы настроение его окончательно испортилось.

– Какие бы планы ты сейчас ни строила в своей хорошенькой головке, забудь о них, – сухо сказал он. – У нас медовый месяц. Никаких писем протеста в суд, никаких статей в газеты, никаких маршей протеста.