Глава 12

В Нью-Йорке моросил дождь. Реджина была рада не слышать больше стука колес поезда и избавиться от молчания, царившего в вагоне в последние часы их путешествия. Джонатан, видя ее настроение, углубился в газеты. За все это время они обменялись всего парой ничего не значащих слов.

В экипаже, который вез их по улицам, было темно, лишь изредка в окна проникал свет уличных фонарей. Реджина, отдохнувшая и выспавшаяся в поезде, сидела напротив мужа, поглощенная своими мыслями. Экипаж, в котором они ехали, был таким же дорогим и комфортабельным, как и экипаж Джонатана в Мерриам-Фоллс. Она подняла глаза и увидела, что муж внимательно смотрит на нее.

Казалось, он раздумывает, стоит ли ехать дальше или велеть кучеру развернуть экипаж и отвезти их назад на вокзал, чтобы вернуться в маленький городок на берегу реки Гудзон.

– Ты почувствуешь себя лучше после горячей ванны, – сказал Джонатан. – Я держу постоянный штат слуг в своем городском доме. Бисби их уже известил, и они ждут нашего приезда.

С наступлением темноты в городе начинается светская жизнь, и им предстоит долгий ужин в ресторане «Дельмонико». Значит, Реджине придется еще несколько часов прикидываться равнодушной. Задача нелегкая, если учесть, что ей хотелось только одного – чтобы он обнял ее и крепко прижал к себе.

Они еще никогда не проводили вместе так много времени, не касаясь друг друга. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как перед отъездом из Мерриам-Фоллс муж нежно поцеловал ее. Реджину угнетало напряженное молчание, а замечания, которыми они обменивались из вежливости, не улучшали настроения.

– Горячая ванна – это хорошо, – согласилась она, слегка улыбнувшись.

Джонатан улыбнулся в ответ. Замечание произвело желаемый эффект. Реджина почувствовала, что напряжение несколько ослабло. Как бы то ни было, но этот человек обладал уникальной способностью пробуждать в ней глубокие и искренние чувства. Она сердилась на него за то, что он вынудил ее выйти за него замуж. Но сейчас гнев уступил место радости при мысли о том, что она его жена.

Щеки ее вспыхнули, стоило ей подумать о том, чем они будут заниматься до рассвета.

Мигали газовые фонари, колеса экипажа стучали по булыжнику. Они подъезжали к престижным домам на Тридцать четвертой улице. У Реджины эти здания, похожие на большие темные пятна, не вызвали никакого интереса. Наконец экипаж остановился перед внушительным особняком из темного кирпича. Реджина восхищенно посмотрела в окно на здание, на крыльцо с мраморными ступенями и коваными чугунными перилами.

– Вот мы и приехали, – сказал Джонатан, открывая дверцу экипажа.

Он вышел и протянул Реджине руку. Девушка задрожала, опираясь на его руку, надеясь, что Джонатан ничего не заметил. Бисби приехал раньше и, открыв дверь, приветствовал миссис Паркер в ее новом доме. Впрочем, Реджина была почти уверена, что по окончании медового месяца они вернутся в Мерриам-Фоллс и Джонатан займется нераскрытыми преступлениями, которые заставили его заботиться о ней сверх всякой меры.

Пожилая женщина в черном платье и белом накрахмаленном переднике появилась из дальнего конца холла. Она присела в реверансе и улыбнулась им. Бисби представил женщину как экономку, миссис Камерон.

– Вашей горничной будет Молли, миссис Паркер, – сообщила Реджине экономка. – Если желаете, я велю подать чай в вашу комнату. Ванна сейчас будет готова.

– Я – в библиотеке, – сказал Джонатан, передавая жену в руки опытной прислуги. – Столик в ресторане заказан на восемь.

Реджина позволила проводить себя наверх. Она была слишком взволнована, чтобы как следует рассмотреть дом. Ей только бросилось в глаза, что этот дом отделан так же великолепно, как и дом Джонатана на Уитли-стрит. Поднимаясь по лестнице, Реджина ощущала под рукой гладкие как стекло перила красного дерева. Ноги утопали в коврах. У нее было столько впечатлений за последние двадцать четыре часа, что она лишь краем глаза взглянула на великолепные картины в золоченых рамах, стоившие, наверное, целое состояние.

Спальня, в которую проводила ее экономка, была выдержана в бордовых и белых тонах. Веселый огонь полыхал в камине. Сундук Реджины уже был распакован. Вечернее платье кофейного цвета висело на белой спинке кровати. Реджина собиралась надеть его в ресторан.

Рядом была гардеробная, дверь из нее вела в ванную. Большая фаянсовая ванна наполнялась горячей водой. Пар поднимался к самому потолку. Реджине захотелось немедленно сбросить измятое в дороге синее платье и окунуться в горячую благоухающую воду. На стенах ванной висели большие зеркала в позолоченных рамах, позволявшие видеть себя со всех сторон. Реджина подумала о том, что у Джонатана совсем нет стыда.

Ее горничная оказалась молоденькой девушкой с белокурыми вьющимися волосами и добрыми голубыми глазами.

– Рада с вами познакомиться, миссис Паркер! – сказала она с улыбкой.

И едва не упала, присев в реверансе. По ее неуклюжим манерам Реджина догадалась, что девушка из кухонной прислуги. Ведь до сегодняшнего вечера городской дом Джонатана был жильем холостяка. Реджина приветливо улыбнулась горничной, сочувствуя девушке, неожиданно попавшей в такую сложную для нее ситуацию.

– Спасибо, Молли. Я тоже рада познакомиться с тобой.

Обрадованная приветливой улыбкой хозяйки, Молли облегченно вздохнула. Она поняла, что новоиспеченная миссис Паркер не будет высокомерно относиться к ней.

– Ваша ванна будет скоро готова.

– Сначала я хочу чашку чаю, – сказала Реджина.

Миссис Камерон приказала Молли спуститься в кухню за чаем, а сама помогла хозяйке переодеться в белый с розовым пушистый халат. Реджина расположилась на удобном диване и огляделась. Она заметила резную двустворчатую дверь в противоположной стене своей комнаты и сразу догадалась, что дверь ведет в комнаты Джонатана.

Что он сейчас делает? Отдыхает перед ванной с бокалом виски в руке? Или уже наслаждается горячей ванной, довольно посвистывая, поскольку добился своего? Еще не добился, подумала Реджина. Пока их брак – простая формальность. Ведь она еще не разделила с ним супружеское ложе.

Реджина пила чай, стараясь не думать о том, что произойдет после их возвращения из ресторана.

В «Дельмонико» Джонатан заказал самый лучший кабинет. Помещение было залито светом многочисленных свечей, мягкие кресла обтянуты темно-бордовым бархатом, столовое серебро сияло. Но, поглощенная своими мыслями, Реджина ничего не замечала.

После ванны Молли расчесывала длинные волосы своей хозяйки до тех пор, пока они не заблестели. Потом, к великому изумлению Реджины, не ожидавшей этого от неопытной прислуги, горничная очень искусно уложила ее густые каштановые локоны в красивую прическу. Вечернее платье было выглажено, пока Реджина принимала ванну. В этом платье и жемчугах, доставшихся ей от матери, и в пушистой пелерине из белой норки, таинственным образом появившейся в ее комнате, миссис Паркер привлекала взгляды всех мужчин в этом роскошном ресторане.

Смущенная восхищенными взглядами незнакомых ей мужчин, Реджина, послушная как овечка, позволила мужу провести себя в кабинет. Сев за стол, она попыталась успокоиться. Джонатан во фраке и черных брюках был, как всегда, неотразим. На лице его играла улыбка, но его пристальный взгляд заставлял Реджину нервничать. Он смотрел на нее так, будто вместо любого блюда из ресторанного меню хотел бы съесть ее.

– Расслабься, – сказал он. – Я знаю, ты голодна.

Реджина и в самом деле умирала с голоду.

Они почти не разговаривали до появления официантов, подавших заказ. Блюда были изысканные, приправленные тонкими соусами. На десерт подали малиновый шербет в маленьких серебряных вазочках. Реджина улыбнулась.

– Наконец-то, – засмеялся Джонатан. – Я уж думал, что никогда не увижу твоей улыбки.

– Мне нравится малина, – как бы оправдываясь, произнесла Реджина.

– А мне нравишься ты, – ответил Джонатан.

Официанты тактично удалились, и они остались вдвоем.

Джонатан достал из серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского и принялся вытаскивать пробку. Раздался хлопок. Джонатан наполнил два высоких узких бокала пенящейся жидкостью и поставил один перед ней.

– Тост за нас, – объявил Джонатан, подняв бокал. Этот короткий тост не мог описать всю сложность их отношений, но Реджина все-таки подняла свой бокал. Шампанское было выше всяких похвал, однако девушка едва почувствовала его вкус. Словно завороженная смотрела она на красивое мужественное лицо своего мужа, не в силах отвести от него глаз. Их взгляды встретились.

В этот миг Реджина поняла, что связана с этим человеком до конца своих дней. Она – его жена, и не важно, какие причины или ухищрения привели их к этому браку. Вскоре они окажутся в своей супружеской спальне. Злость, которую она испытывала с самого утра, растаяла под нежным взглядом Джонатана.

Не важно, что он с помощью ухищрений вынудил ее стать его женой. Сейчас важно только молчание, полное невысказанного желания.

Реджина опустила глаза и отпила из бокала. У нее есть два пути: закрыться в своей элегантной спальне на Тридцать четвертой улице или добровольно стать женой Джонатана Паркера в полном смысле этого слова. В любом случае ее жизнь неразрывно связана с этим мужчиной. А главное – она любит его.

Может ли сердце разорваться дважды? Что лучше: пройти через все унижения, связанные с расторжением брака, обрести свободу и любить его издали или любить его так, как он того желает – отдать ему свое тело? А отдав ему свое тело, может ли она надеяться, что в один прекрасный день он испытает к ней такие же чувства, какие испытывает она к нему? Что их сердца и жизни сольются воедино и они познают радость настоящей любви?

Вопрос сложный, как и чувства, охватившие ее с того самого дня, как Джонатан Паркер постучал в дверь ее дома.

– Уже поздно, – сказал Джонатан.

Эти слова прозвучали для Реджины как смертный приговор и как благословение небес. Она почувствовала, как слабеет ее решимость. Что бы она ни решила за ужином, сейчас, когда Джонатан подошел к ней, было забыто.

– Мне очень хочется поцеловать свою жену, – улыбаясь, сказал он.

Реджина заколебалась, но не смогла противиться Джонатану и его чудесным поцелуям. Не видя ничего, кроме его серебристых глаз, она позволила ему обнять себя. Его руки были крепкими как сталь, но очень нежными и теплыми.

Реджина взглянула Джонатану в лицо. Больше всего на свете ей хотелось сейчас почувствовать, как его губы прижмутся к ее губам. Ее будто пронзило электрическим током, когда его руки скользнули по ее рукам в вечерних кружевных перчатках, по тяжелому шелку платья, потом выше, к вырезу у горла, и она ощутила жар его ладони на своей коже. Джонатан медленно, мучительно медленно, склонил голову, и она почувствовала его дыхание на своих губах. Губы ее приоткрылись, приглашая к поцелую. Когда Джонатан наконец поцеловал ее, Реджине показалось, что она превратилась в падающую звезду. Его губы впились в нее, лишив ее возможности дышать. Его язык медленным дразнящим движением проникал в ее рот. Она обвила его шею руками и прильнула к нему.

Через некоторое время, не заметив, как они переместились к удобному длинному дивану, занимавшему две стены из четырех, Реджина обнаружила, что сидит на коленях у мужа и он страстно целует ее.

Поцелуи были долгими, сладкими и становились все мучительнее. Реджине хотелось большего. Она и раньше испытывала такие чувства, но старалась не поддаваться им. Теперь же она стала законной женой Джонатана и могла дать волю своим эмоциям.

Джонатан, лаская Реджину, сдерживал себя, не забывая, что они в ресторане, а не в спальне его дома в Манхэттене. Его руки скользнули по ее талии, потом выше. Он представил себе, как снимет с нее платье и коснется крепких молодых грудей, заключенных сейчас в корсет из китового уса и шелковую рубашку. Каждый его поцелуй был обещанием и проклятием. Реджина извивалась в его объятиях. Наконец Джонатан, вместо того чтобы повалить ее на диван и задрать юбки, отстранил ее и посмотрел ей в глаза.

– Нам пора домой, – сказал он.

Реджина, задыхаясь, кивнула.

Она вся напряглась и дрожала, когда Джонатан помогал ей сесть в экипаж. Казалось, они целую вечность ехали по Пятой авеню, мечтая очутиться в постели и стать настоящими мужем и женой.

Реджина больше не боялась первой брачной ночи, охваченная страстью, она с нетерпением ждала ее и знала, что Джонатан сейчас испытывает те же чувства.

Джонатан не ожидал, что Реджина так быстро сдастся.

Он все еще хотел Реджину. Боже, как он ее хотел! Но уже по-другому. Он обнаружил это утром, когда надел ей обручальное колечко. Ему хотелось не только овладеть ею, но и сделать ее счастливой, а также оградить от опасности. Сейчас они находятся вдали от Мерриам-Фоллс. Но опасность от этого не стала меньше. Главной целью убийцы суфражисток, подруг Реджины, была она сама, потому что привлекла многих девушек к женскому движению. Без нее интерес к этому движению в маленькой деревушке штата Нью-Йорк умер бы. А девушки из «литературного кружка» занялись бы поисками жениха и устройством своей жизни.

Чтобы защитить Реджину, Джонатан унес ее с крыши сарая и запер у себя в доме в комнате для гостей.

Но вовсе не для того, чтобы заставить отправиться с ним к алтарю. А потом воспользовался случаем, боясь, что другого ему не представится. Он и сейчас чувствовал, что убийца жаждет смерти Реджины, но не мог объяснить почему. Так же как не мог объяснить свои чувства к отчаянной суфражистке. Из нее не получится послушная жена – из этой воинственной леди с сапфировыми глазами и бойким язычком, но с ней его жизнь будет интересной.

Но стоит ли думать о будущем, если впереди у них первая брачная ночь. Вряд ли Реджина будет по-прежнему играть роль оскорбленной невинности. Она вся пылала от страсти, когда он ее целовал в ресторане. И все же надо быть осторожным и набраться терпения, как бы ни было это трудно. Его тело жаждало наслаждений.

Если бы он намеревался просто удовлетворить свое физическое желание, то сразу, как только экипаж остановился перед домом, схватил бы Реджину на руки и отнес наверх в спальню, где и удовлетворил бы свой сексуальный голод как можно скорее. Ему же хотелось не только самому получить удовольствие, но и доставить его Реджине. Пусть научится радоваться чувственным наслаждениям, освободится от моральных запретов, поймет, как прекрасно быть женщиной в полном смысле этого слова.

Много повидавший и много испытавший в своей жизни, Джонатан не раз делил ложе с женщинами, которые считали, что искусство любви исключительно женская привилегия. Они умели разжечь мужчину. То наступали, то отступали, то делали вид, будто сопротивляются. Чувственный по натуре, не стесняющийся своих сексуальных желаний, Джонатан хотел, чтобы и Реджина стала такой.

Однако есть вещи, о которых нельзя забывать. К примеру, постель с надушенными простынями, мерцающий свет свечей.

Ему хотелось показать Реджине весь город. Погулять с ней по паркам, если позволит погода, посетить художественные галереи, театры, побывать в ресторанах с экзотической кухней и официантами, не говорящими по-английски. В сумерки, когда не видна деловая жизнь залива, с моста через бухту открывается прекрасный вид на город.

Пусть Реджина поймет, что чувственность не ограничивается пределами спальни. Что наслаждение может доставить и пища, и звук сигнального рожка в тишине ночи.

Реджина должна радоваться многообразию жизни, но всегда стремиться в его объятия.

Но больше всего ему хотелось завоевать доверие Реджины. Иначе он не сможет уберечь ее от опасности. Ей придется узнать, что у него сильно развита интуиция, которая его никогда не подводит. Джонатан вспомнил свою маленькую сестру – тогда, к несчастью, он не проявил нужной осторожности.

Экипаж остановился перед домом, и Джонатан полез в карман за ключом.

Глава 13

Бисби приветствовал их у входа, взял пальто Джонатана и меховую накидку Реджины и удалился. В доме было тихо, слишком тихо для его новых обитателей. Где-то пробили часы. Считая их удары, Реджина пыталась убедить себя, что ее не очень пугает предстоящая ночь. В конце концов, она взрослая женщина, хоть и девственница. Ей, конечно, придется пережить несколько неприятных моментов, возможно, даже боль, но все это быстро пройдет. Она по-настоящему станет женой Джонатана, и, возможно, ей это доставит такое же удовольствие, как ему.

Хотелось бы в это верить. Разум уже примирился с браком, основанным на безудержной страсти, но сердце жаждало любви.

Терзаемая самыми противоречивыми чувствами, Реджина повернулась к Джонатану.

– Поднимись наверх в спальню, – сказал он с улыбкой. – Я скоро приду.

Подобрав подол шелкового платья, Реджина направилась к покрытой ковром лестнице, ведущей на второй этаж. Ее так и подмывало спросить, не собирается ли Джонатан в библиотеку выпить чего-нибудь крепкого. Ей сейчас был бы весьма кстати глоток виски. Шампанское, которое она выпила в ресторане, не успокоило нервы. С каждым шагом Реджина приближалась к моменту истины, тому моменту, когда перестанет сопротивляться и растает в его объятиях.

Теперь, когда Реджина осознала неизбежность этого, время тянулось невыносимо медленно. Кудрявая Молли выглянула из-за двери и, улыбаясь, поинтересовалась, понравился ли миссис Паркер ужин в ресторане. Реджина ответила, что понравился, но не стала удовлетворять любопытство горничной и подробно рассказывать о проведенном вечере, потому что нервы ее были на пределе.

Войдя в спальню, миссис Паркер увидела на кровати прозрачный голубой пеньюар и белую ночную рубашку. Вещи были не знакомы Реджине, и она нахмурилась. Неужели Джонатан был так уверен в этом браке поневоле, что приобрел их заранее? Или они принадлежали его прежней любовнице?

– Я помогала миссис Камерон выбрать эти вещи, – призналась Молли, взяв с кровати ночную рубашку. – Мне она показалась очень хорошенькой.

– Так оно и есть, – заверила ее Реджина. Она почти сожалела о том, что вещи оказались купленными специально для нее, а не принадлежали бывшей любовнице. Теперь у нее не было предлога, чтобы закрыть дверь на ключ и не пустить Джонатана, который скоро явится к ней. – А что еще вы купили?

– Несколько платьев и кое-какие мелочи, – сказала Молли. Она поспешно задернула тяжелые темно-бордовые портьеры на окнах, подошла к кровати и постелила постель. – Мистер Паркер сказал, что остальным займетесь вы сами. Хотите принять ванну? – Молли изо всех сил старалась угодить хозяйке.

– Нет, спасибо. Помоги мне расстегнуть эти пуговицы, – попросила Реджина, поворачиваясь спиной к горничной. Девушка помогла ей снять платье и расшнуровать корсет. Хозяйка поблагодарила ее. – На сегодня, кажется, все, твоя помощь больше не понадобится. Увидимся утром.

– Спокойной ночи, – сказала Молли, присев в глубоком реверансе, гораздо более изящном, чем в первый раз.

Реджина подождала, пока закроется дверь, присела на край кровати и посмотрела в большое зеркало, висевшее на противоположной стене. За день она устала, ей хотелось забраться под одеяло и спать до самого утра.

Однако молодоженам редко удается выспаться в первую брачную ночь. Постучит Джонатан в резную двустворчатую дверь, соединяющую их комнаты, предупреждая о своем приходе? Или просто войдет и набросится на нее? В любом случае времени у нее мало.

Реджина распустила волосы, тщательно расчесала их. Взяла ночную рубашку и отправилась в гардеробную, чтобы снять нижнее белье. Когда на ней ничего, кроме обручального кольца, не осталось, девушка надела соблазнительную рубашку, набросила пеньюар и посмотрелась в зеркало. В гардеробной их было не менее полудюжины. Она не привыкла вертеться перед зеркалом. И смущенно смотрела на свое отражение, гадая, понравится ли мужу в этом нарядном белье из прозрачного шелка и белого кружева.

– Ты выглядишь очаровательно, – раздался тихий ласковый голос Джонатана. От неожиданности Реджина повернулась так резко, что чуть не упала.

Джонатан был в черных брюках, тех же, что в ресторане, но вместо фрака, серого парчового жилета и белой шелковой рубашки на нем была бордовая домашняя куртка с черными бархатными отворотами, небрежно стянутая поясом. На груди между отворотами куртки виднелись темные волосы, от которых девушка не могла отвести глаз. Взгляд Джонатана задержался на ее розовых сосках, просвечивающих сквозь ночную рубашку, скользнул к темной тени внизу бедер и наконец опустился к ее босым ногам.

Он протянул руку, и Реджина с глубоким вздохом шагнула к нему. Их пальцы встретились на мгновение, потом он взял ее руку в свою ладонь.

– Доверяй мне, – хрипло сказал он.

– У меня нет выбора, – ответила Реджина первое, что пришло на ум, но тут же поняла: не такого ответа он ждал от нее. – Я хочу сказать…

– Ты волнуешься. – Он чувствовал, как дрожит ее рука. – И это совершенно естественно.

Реджина, прикусив губу, заглянула ему в глаза. Ей было не по себе, и это давало Джонатану преимущество перед ней. А преимуществ у него и так достаточно.

– Думаю, бокал шампанского сейчас будет очень кстати, – сказал он, легонько подталкивая ее к двери.

Проходя через свою комнату к двустворчатой двери, ведущей в спальню мужа, где их ждало супружеское ложе, Реджина взяла с кровати голубой пеньюар. Хоть он и прозрачный, но все же лучше, чем ничего. Однако она не надела его. Под взглядом Джонатана она чувствовала себя совершенно голой.

В сопровождении супруга Реджина ступила на порог его комнаты и удивленно раскрыла глаза. Комната, выдержанная в синих и золотых тонах, выглядела очень уютно, если учесть, что здесь живет мужчина. Массивная кровать с высокими, до потолка витыми столбиками для балдахина. На каминной полке множество экзотических безделушек. У камина огромное мягкое кресло, обтянутое гобеленом в синих и серых тонах. На столе – стопки газет.

Реджина с интересом разглядывала комнату, даже не заметив, что Джонатан отпустил ее руку. Ярко-синие портьеры с золотой каймой были задернуты. Над камином висела большая картина в раме из темного дерева, инкрустированного золотом. Неизвестному художнику прекрасно удалось передать изящный силуэт парусника и создать ощущение скорости движения. Реджине показалось, что она видит вздымающиеся волны, чувствует на лице соленые брызги – из-за сильного ветра на корабле пришлось убрать паруса.

– Прекрасно! – восхищенно сказала Реджина. Талант художника привел ее в такой восторг, что на мгновение она забыла о предстоящей брачной ночи.

– Не прекраснее, чем ты, – сказал Джонатан.

Он с трудом сдерживал себя при виде тела Реджины, прикрытого прозрачной тканью. Ее распушенные волосы густыми каштановыми волнами струились по спине. Она улыбалась, глядя на картину, и лицо ее светилось. Наливая шампанское, Джонатан напомнил себе, что спешить не следует. Реджина была не самой послушной невестой. И ему не хотелось, чтобы утром она упрекала его в том, что он соблазнил ее.

Джонатан повернулся, держа в каждой руке по бокалу.

Их глаза встретились. Они смотрели друг на друга всего мгновение, но оно показалось им вечностью. Реджина поспешно опустила глаза. Было бы странно надеть сейчас пеньюар, висевший у нее на руке, подумала она. Джонатан сочтет ее глупой школьницей, если она попытается скрыть то, что он уже видел. Реджина бросила пеньюар на спинку кресла и взяла у Джонатана бокал.

От прикосновения его руки в ней поднялась целая буря. Она не могла забыть его поцелуй сегодня утром в поезде. Он был такой нежный, что тронул ее до слез. И совсем по-другому он поцеловал ее в ресторане. Требовательно. Настойчиво. Этот мужчина вызывает у нее самые противоречивые чувства.

Реджина остро ощущала его присутствие, его горящий взгляд, его запах – смесь виски и мускуса. Этот запах вызывал у нее воспоминание о той ночи на крыше сарая. Она перевела взгляд на темные волосы у него на груди. Отблески огня играли на его бронзовой коже. Как ни старалась она, ей не удалось скрыть впечатление, которое произвел на нее его молчаливый взгляд.

– Ты хочешь меня напоить? – спросила Реджина. Она не знала, куда деть руки, и взяла бокал.

– Нет, – лукаво улыбнулся Джонатан. – У меня намерения самые благородные, как у любого жениха.

Вряд ли стоило объяснять, что это за намерения. Они женаты, и он вправе ожидать, что жена разделит с ним ложе.

– Напомни мне поблагодарить миссис Камерон и Молли, – добавил он, прежде чем она нашлась что ответить. – Если все купленные ими вещи такие же симпатичные, как эта рубашка, мои деньги потрачены не зря.

Напоминание о том, что она стоит перед ним практически голая, не помогло Реджине сохранить невозмутимый вид под пристальным взглядом супруга. «Вы страстная женщина, мисс Ван Бурен». Эти слова неотступно преследовали ее, и в глубине души Реджина признавала их справедливость. Сердце ее бешено колотилось, жгучая боль росла где-то в глубине тела. Желание Джонатана непостижимым образом передавалось ей. Интересно, испытывает ли он такую же боль? Жаждет ли его кожа ласки ее рук, а губы – прикосновения ее губ? Почему этот человек имеет такую власть над ней?

Реджина заставила себя взглянуть ему в глаза.

– Почему?

– Что почему?

– Почему я? – пояснила Реджина. – Может быть, если бы я поняла причину, то отнеслась бы более благосклонно к перспективе стать твоей женой. Только не говори, что ты сделал свой выбор импульсивно. Я знаю тебя лучше, чем ты себе представляешь. Ты не способен поступать необдуманно.

– Завтра ты будешь знать меня еще лучше, – поддразнил он ее.

Его слова означали, что Реджина согласна остаться здесь до утра, если понадобится, чтобы получить ответ на свой вопрос.

– А почему не ты? – сказал, наконец, Джонатан. – Неужели ты думаешь, что мужчины предпочитают жениться на скучных женщинах? Некоторые, возможно. Они чувствуют себя более уверенно рядом с тихими, предсказуемыми женщинами. Но я никогда не относился к числу тех, кто играет только наверняка, – заметил Джонатан, отставив бокал и подходя к ней. – Ты невозможно горячая и упрямая, но с тобой не бывает скучно, – улыбнулся он. – Ты молода и красива. И конечно, я поступил обдуманно. Именно на такой женщине я хотел жениться, когда решил обзавестись семьей.

– Я польщена, – ответила Реджина. – Но это не ответ. Есть много горячих и упрямых женщин на свете. Спроси любого мужчину.

– Все дело в твоем телескопе, – помолчав, сказал Джонатан.

– Мой телескоп! – нахмурила брови Реджина. – Ты женился на мне, чтобы заполучить мой телескоп?

– Не совсем так, – усмехнулся он, подходя к ней еще ближе. – Мы поженились. И это самое главное.

Реджина выронила бокал и оказалась в крепких объятиях мужа. На этот раз он не пытался поцелуем соблазнить или убедить ее. Это был долгий и нежный поцелуй, от которого у нее заныло все тело.