Краткое содержание произведений русской литературы I половины XX века
ModernLib.Net / Unknown Unknown / Краткое содержание произведений русской литературы I половины XX века - Чтение
(стр. 2)
Погибает Сербинов с мыслями о далекой Софье Александровне, хранившей в себе след его тела, погибает Чепурный, остальные большевики. Город занят казаками. Дванов остается в степи над смертельно раненным Копенкиным. Когда Копенкин умирает, Дванов садится на его лошадь Пролетарскую Силу и трогает прочь от города, в открытую степь. Он едет долго и проезжает деревню, в которой родился. Дорога приводит Дванова к озеру, в глубине которого когда-то упокоился его отец. Дванов видит удочку, которую забыл на берегу в детстве. Он заставляет Пролетарскую Силу зайти в воду по грудь и, прощаясь с ней, сходит с седла в воду – в поисках той дороги, по которой когда-то прошел отец в любопытстве смерти... Захар Павлович приходит в Чевенгур в поисках Саши. Никого из людей в городе нет – только сидит у кирпичного дома Прошка и плачет. «Хочешь, я тебе опять рублевку дам – приведи мне Сашу», – просит Захар Павлович. «Даром приведу», – обещает Прокофий и идет искать Дванова.
Котлован
Повесть (1930)
«В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Вощев идет в другой город. На пустыре в теплой яме он устраивается на ночлег. В полночь его будит человек, косящий на пустыре траву. Косарь говорит, что скоро здесь начнется строительство, и отправляет Вощева в барак: «Ступай туда и спи до утра, а утром ты выяснишься». Вощев просыпается вместе с артелью мастеровых, которые кормят его и объясняют, что сегодня начинается постройка единого здания, куда войдет на поселение весь местный класс пролетариата. Вощеву дают лопату, он сжимает ее руками, точно желая добыть истину из земного праха. Инженер уже разметил котлован и говорит рабочим, что биржа должна прислать еще пятьдесят человек, а пока надо начинать работы ведущей бригадой. Вощев копает вместе со всеми, он «поглядел на людей и решил кое-как жить, раз они терпят и живут: он вместе с ними произошел и умрет в свое время неразлучно с людьми». Землекопы постепенно обживаются и привыкают работать. На котлован часто приезжает товарищ Пашкин, председатель окрпрофсовета, который следит за темпом работ. «Темп тих, – говорит он рабочим. – Зачем вы жалеете подымать производительность? Социализм обойдется и без вас, а вы без него проживете зря и помрете». Вечерами Вощев лежит с открытыми глазами и тоскует о будущем, когда все станет общеизвестным и помещенным в скупое чувство счастья. Наиболее сознательный рабочий Сафронов предлагает поставить в бараке радио, чтоб слушать о достижениях и директивах, инвалид, безногий Жачев, возражает: «Лучше девочку-сиротку привести за ручку, чем твое радио». Землекоп Чиклин находит в заброшенном здании кафельного завода, где когда-то его поцеловала хозяйская дочь, умирающую женщину с маленькой дочкой. Чиклин целует женщину и узнает по остатку нежности в губах, что это та самая девушка, которая целовала его в юности. Перед смертью мать говорит девочке, чтобы она никому не признавалась, чья она дочь. Девочка спрашивает, отчего умирает ее мать: оттого, что буржуйка, или от смерти? Чиклин забирает ее с собой. Товарищ Пашкин устанавливает в бараке радиорупор, из которого раздаются ежеминутные требования в виде лозунгов – о необходимости сбора крапивы, обрезания хвостов и грив у лошадей. Сафронов слушает и жалеет, что он не может говорить обратно в трубу, чтобы там узнали о его чувстве активности. Вощеву и Жачеву становится беспричинно стыдно от долгих речей по радио, и Жачев кричит: «Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!» Наслушавшись радио, Сафронов без сна смотрит на спящих людей и с горестью высказывается: «Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя скелет коммунизма! И что тебе надо? Стерве такой? Ты весь авангард, гадина, замучила!» Девочка, пришедшая с Чиклиным, спрашивает у него про черты меридианов на карте, и Чиклин отвечает, что это загородки от буржуев. Вечером землекопы не включают радио, а, наевшись, садятся смотреть на девочку и спрашивают ее, кто она такая. Девочка помнит, что ей говорила мать, и рассказывает о том, что родителей не помнит и при буржуях она не хотела рождаться, а как стал Ленин – и она стала. Сафронов заключает: «И глубока наша советская власть, раз даже дети, не помня матери, уже чуют товарища Ленина!» На собрании рабочие решают направить в деревню Сафронова и Козлова с целью организации колхозной жизни. В деревне их убивают – и на помощь деревенским активистам приходят другие землекопы во главе с Вощевым и Чиклиным. Пока на Организационном Дворе проходит собрание организованных членов и неорганизованных единоличников, Чиклин и Вощев сколачивают неподалеку плот. Активисты обозначают по списку людей: бедняков для колхоза, кулаков – для раскулачивания. Чтобы вернее выявить всех кулаков, Чиклин берет в помощь медведя, работающего в кузнице молотобойцем. Медведь хорошо помнит дома, где он раньше работал, – по этим домам и определяют кулаков, которых загоняют на плот и отправляют по речному течению в море. Оставшиеся на Оргдворе бедняки маршируют на месте под звуки радио, потом пляшут, приветствуя приход колхозной жизни. Утром народ идет к кузне, где слышна работа медведя-молотобойца. Члены колхоза сжигают весь уголь, чинят весь мертвый инвентарь и с тоской, что кончился труд, садятся у плетня и смотрят на деревню в недоумении о своей дальнейшей жизни. Рабочие ведут деревенских жителей в город. К вечеру путники приходят к котловану и видят, что он занесен снегом, а в бараке пусто и темно. Чиклин разжигает костер, чтобы согреть заболевшую девочку Настю. Мимо барака проходят люди, но никто не приходит проведать Настю, потому что каждый, нагнув голову, беспрерывно думает о сплошной коллективизации. К утру Настя умирает. Вощев, стоя над утихшим ребенком, думает о том, зачем ему теперь нужен смысл жизни, если нет этого маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением. Жачев спрашивает у Вощева: «Зачем колхоз привел?» «Мужики в пролетариат хотят зачисляться», – отвечает Вощев. Чиклин берет лом и лопату и идет копать на дальний конец котлована. Оглянувшись, он видит, что весь колхоз не переставая роет землю. Все бедные и средние мужики работают с таким усердием, будто хотят спастись навеки в пропасти котлована. Лошади тоже не стоят: на них колхозники возят камень. Один Жачев не работает, скорбя по умершей Насте. «Я урод империализма, а коммунизм – это детское дело, за то я и Настю любил... Пойду сейчас на прощанье товарища Пашкина убью», – говорит Жачев и уползает на своей тележке в город, чтобы никогда не возвратиться на котлован. Чиклин выкапывает для Насти глубокую могилу, чтобы ребенка никогда не побеспокоил шум жизни с поверхности земли.
Ювенильное море. МОРЕ ЮНОСТИ
Повесть (1934)
Пять дней человек идет в глубину юго-восточной степи Советского Союза. По дороге он представляет себя то машинистом паровоза, то геологом-разведчиком, то «другим организованным профессиональным существом, – лишь бы занять голову бесперебойной мыслью и отвлечь тоску от сердца» и размышляет о переустройстве земного шара с целью открытия новых источников энергии. Это Николай Вермо, опробовавший много профессий и командированный в качестве инженера-электрика в мясосовхоз. Директор этого совхоза Умрищев, встретив командированного, определяет Николая Вермо в дальний гурт. Умрищев дает Вермо свой совет – «не соваться», потому что вековечные страсти-страдания, по его мнению, происходят оттого, что люди «неустанно суются, нарушая размеры спокойствия». Вместе с Николаем из совхоза в дальний гурт идет молодая женщина, секретарь гуртовой партячейки Надежда Бесталоева. Николай говорит ей, как часто становится скучно оттого, что не сбываются чувства, и когда хочешь кого-то поцеловать, то человек отворачивается... Бесталоева отвечает, что она не отвернется. Когда они целуются, подъезжает верхом на лошади Умрищев и говорит: «Суешься уже?» Надежда обещает Умрищеву посчитаться с ним, потому что на гурте удавилась доярка. Гурт «Родительские Дворики» имеет четыре тысячи коров и большое число подспорной живности, являясь надежным источником мясной пищи для пролетариата. Когда Вермо и Бесталоева приходят на гурт, там уже находится Умрищев. Попробовав хлеб, он дает указание «печь более вкусный хлеб». Показывает на землю: «Сорвать былинку на пешеходной тропинке, а то бьет по ногам и мешает сосредоточиться». Умрищев проводит собрание работников гурта, на котором обсуждаются вопросы победы советской власти над капитализмом. Старушка Кузьминишна, которая стала называть себя Федератовной, говорит о своей жалости к федеративной республике, ради которой она день и ночь ходит и щупает, где что есть и где чего нету... Старший гуртоправ Божев боится, что старуха знает о его тайных обменах хороших коров на худых кулацких, но успокаивается: обвинений ему не предъявляют. На следующий день хоронят доярку Айну. Айна прознала о делах Божева с кулаками, которые с ведома гуртовщика меняли своих коров на откормленных совхозных, а также выдаивали их на пастбищах. Божев избивал свидетельницу своих преступлений и однажды изнасиловал. Айна, не выдержав надругательства, удавилась. Бесталоева догадывается об истинных причинах этого самоубийства. Вермо идет впереди процессии, играя на гармонике по слуху «Аппассионату» Бетховена. На гурт приезжает для расследования комиссия во главе с секретарем райкома. Брат Айны все рассказывает. Божева судят и расстреливают в городской тюрьме. Умрищева посылают в другой колхоз, где он, как оппортунист, делает все наоборот своим убеждениям, чтобы получалось правильно... Директором мясосовхоза становится Бесталоева, которая берет себе помощницей Федератовну, а главным инженером назначает Николая Вермо. На гурте не хватает воды, и Вермо придумывает прожечь землю вольтовой дугой, чтобы добраться до погребенных вод – ювенильного моря. Бесталоева на совещании актива отдает приказание Николаю делать пока земляные работы, а сама решает ехать в район за оборудованием и стройматериалами, чтобы с получением подземных вод в будущем увеличить сдачу мяса в несколько раз. Мясосовхоз подвергается техническому переустройству: коров убивают электричеством в башне, брикетируют навоз для получения горючею материала, устанавливают ветряной двигатель для получения электрической энергии. Вольтовым агрегатом Николай Вермо бурит скважину, добираясь до светящейся внизу, под землей, воды. Этим агрегатом он режет из земли плиты для строительства жилищ людям и приюта скоту. Работу инженера Николая Вермо принимает делегация из Москвы. Глубокой осенью из Ленинграда отплывает корабль, на борту которого находятся инженер Вермо и Надежда Бесталоева. Они командированы в Америку, чтобы проверить там идею сверхглубокого бурения вольтовым пламенем и научиться добывать электричество из пространства, освещенного небом. На берегу их провожают Федератовна и Умрищев, которого Федератовна уже давно идейно перевоспитывает, увлекшись терпеливым отрицательным старичком и став его женой. Вечером, ложась спать в гостинице, Умрищев спрашивает Федератовну, не настанет ли на земле сумрак, когда Николай Эдвардович и Надежда Михайловна начнут из дневного света делать свое электричество. «Здесь лежащая Федератовна обернулась к Умрищеву и обругала его за оппортунизм».
Возвращение
Рассказ (1946)
Прослужив всю войну, гвардии капитан Алексей Алексеевич Иванов убывает из армии по демобилизации. На станции, долго дожидаясь поезда, он знакомится с девушкой Машей, дочерью пространщика, которая служила в столовой их части. Двое суток они едут вместе, и еще на двое суток Иванов задерживается в городе, где Маша родилась двадцать лет назад. На прощание Иванов целует Машу, запоминая навсегда, что ее волосы пахнут, «как осенние павшие листья в лесу». Через день на вокзале родного города Иванова встречает сын Петрушка. Ему уже пошел двенадцатый год, и отец не сразу узнает своего ребенка в серьезном подростке. Жена Любовь Васильевна ждет их на крыльце дома. Иванов обнимает жену, чувствуя забытое и знакомое тепло любимого человека. Дочь, маленькая Настя, не помнит отца и плачет. Петрушка одергивает ее: «Это отец наш, он нам родня!» Семья начинает готовить праздничное угощение. Всеми командует Петрушка – Иванов удивляется, какой взрослый и по-стариковски мудрый у него сын. Но ему больше нравится маленькая кроткая Настя. Иванов спрашивает жену, как они здесь жили без него. Любовь Васильевна стесняется мужа, как невеста: она отвыкла от него. Иванов со стыдом чувствует, что ему что-то мешает всем сердцем радоваться возвращению, – после долгих лет разлуки он не может сразу понять даже самых родных людей. Семья сидит за столом. Отец видит, что дети едят мало. Когда сын равнодушно объясняет: «А я хочу, чтоб вам больше досталось», – родители, содрогнувшись, переглядываются. Настя прячет кусок пирога – «для дяди Семена». Иванов расспрашивает жену, кто такой этот дядя Семен. Любовь Васильевна объясняет, что у Семена Евсеевича немцы убили жену и детей, и он попросился к ним ходить играть с детьми, и ничего дурного они от него не видели, а только хорошее... Слушая ее, Иванов улыбается по-недоброму и закуривает. Петрушка распоряжается по хозяйству, указывает отцу, чтобы он завтра стал на довольствие, – и Иванов чувствует свою робость перед сыном. Вечером после ужина, когда дети ложатся спать, Иванов выпытывает у жены подробности жизни, которую она провела без него. Петрушка подслушивает, ему жалко мать. Этот разговор мучителен для обоих – Иванов боится подтверждения своих подозрений в неверности жены, но она откровенно признается, что с Семеном Евсеевичем у нее ничего не было. Она ждала своего мужа и только его любила. Лишь однажды, «когда совсем умирала ее душа», с ней стал близким один человек, инструктор райкома, но она пожалела, что позволила ему быть близким. Она поняла, что только с мужем может быть спокойной и счастливой. «Без тебя мне некуда деться, нельзя спасти себя для детей... Живи с нами, Алеша, нам хорошо будет!» – говорит Любовь Васильевна. Петрушка слышит, как отец стонет и с хрустом раздавливает стекло лампы. «В сердце ты ранила меня, а я тоже человек, а не игрушка...» Утром Иванов собирается. Петрушка выговаривает ему все про их тяжелую жизнь без него, как мать его ждала, а он приехал, и мать плачет. Отец сердится на него: «Да ты еще не понимаешь ничего!» – «Ты сам не понимаешь. У нас дело есть, жить надо, а вы ругаетесь, как глупые какие...» И Петрушка рассказывает историю про дядю Харитона, которому изменяла жена, и они тоже ругались, а потом Харитон сказал, что у него тоже много было всяких на фронте, и они с женой посмеялись и помирились, хотя Харитон все выдумал про свои измены... Иванов с удивлением слушает эту историю. Он уходит утром на вокзал, выпивает водки и садится на поезд, чтобы ехать к Маше, у которой волосы пахнут природой. Дома Петрушка, проснувшись, видит одну только Настю – мать ушла на работу. Расспросив Настю, как уходил отец, он на минуту задумывается, одевает сестру и ведет ее за собой. Иванов стоит в тамбуре поезда, который проезжает недалеко от его дома. У переезда он видит фигурки детей – тот, кто побольше, тащит быстро за собой меньшего, не успевающего перебирать ножками. Иванов уже знает, что это – его дети. Они далеко позади, и Петрушка по-прежнему волочит за собой непоспевающую Настю. Иванов кидает вещевой мешок на землю, спускается на нижнюю ступень вагона и сходит с поезда «на ту песчаную дорожку, по которой бежали ему вослед его дети».
Пастернак
Доктор Живаго
Роман (1955, опубл. 1957, в СССР – 1988)
Когда Юрин дядюшка Николай Николаевич переехал в Петербург, заботу о нем, в десять лет оставшемся сиротой, взяли другие родственники – Громеко, в доме которых на Сивцевом Вражке бывали интересные люди и где атмосфера профессорской семьи вполне способствовала развитию Юриных талантов. Дочь Александра Александровича и Анны Ивановны (урожденной Крюгер) Тоня была ему хорошим товарищем, а одноклассник по гимназии Миша Гордон – близким другом, так что он не страдал от одиночества. Как-то во время домашнего концерта Александру Александровичу пришлось сопровождать одного из приглашенных музыкантов по срочному вызову в номера, где только что попыталась свести счеты с жизнью его хорошая знакомая Амалия Карловна Гишар. Профессор уступил просьбе Юры и Миши и взял их с собой. Пока мальчики стояли в прихожей и слушали жалобы пострадавшей о том, что на такой шаг ее толкали ужасные подозрения, по счастью оказавшиеся только плодом ее расстроенного воображения, – из-за перегородки в соседнюю комнату вышел средних лет мужчина, разбудив спавшую в кресле девушку. На насмешливые взгляды мужчины она отвечала подмигиванием сообщницы, довольной, что все обошлось и их тайна не раскрыта. В этом безмолвном общении было что-то пугающе волшебное, будто он был кукольником, а она марионеткой. У Юры сжалось сердце от созерцания этого порабощения. На улице Миша сказал товарищу, что он встречал этого человека. Несколько лет назад они с папа ехали вместе с ним в поезде и он спаивал в дороге Юриного отца, тогда же бросившегося с площадки на рельсы. Увиденная Юрой девушка оказалась дочерью мадам Гишар. Лариса – Лара – была гимназисткой. В шестнадцать лет она выглядела восемнадцатилетней и несколько тяготилась положением ребенка – такого же, как ее подруги. Это чувство усилилось, когда она уступила ухаживаниям Виктора Ипполитовича Комаровского, роль которого При ее маменьке не ограничивалась ролью советника в делах и друга дома. Он стал ее кошмаром, он закабалил ее. Через несколько лет, уже студентом-медиком, Юрий Живаго вновь встретился с Ларой при необычных обстоятельствах. Вместе с Тоней Громеко накануне Рождества они ехали на елку к Свенцицким по Камергерскому переулку. Недавно тяжело и долго болевшая Анна Ивановна соединила их руки, сказав, что они созданы друг для друга. Тоня действительно была близким и понимающим его человеком. Вот и в эту минуту она уловила его настроение и не мешала любоваться заиндевелыми, светящимися изнутри окнами, в одном из которых Юрий заметил черную проталину, сквозь которую виден был огонь свечи, обращенный на улицу почти с сознательностью взгляда. В этот момент и родились строки еще не оформившихся стихов: «Свеча горела на столе, свеча горела...» Он и не подозревал, что за окном Лара Гишар говорила в этот момент Паше Антипову, не скрывавшему с детских лет своего обожания, что, если он любит ее и хочет удержать от гибели, они должны немедленно обвенчаться. После этого Лара отправилась к Свенцицким, где Юра с Тоней веселились в зале и где за картами сидел Комаровский. Около двух часов ночи в доме вдруг раздался выстрел. Лара, стреляя в Комаровского, промахнулась, но пуля задела товарища прокурора московской судебной палаты. Когда Лару провели через зал, Юра обомлел – та самая! И вновь тот же седоватый, что имел отношение к гибели его отца! В довершение всего, вернувшись домой, Тоня и Юра уже не застали Анну Ивановну в живых. Лару стараниями Комаровского удалось спасти от суда, но она слегла, и Пашу к ней пока не пускали. Приходил, однако, Кологривов, принес «наградные». Больше трех лет назад Лара, чтобы избавиться от Комаровского, стала воспитательницей его младшей дочери. Все складывалось благополучно, но тут проиграл общественные деньги ее пустоватый братец Родя. Он собирался стреляться, если сестра не поможет ему. Деньгами выручили Кологривовы, и Лара передала их Роде, отобрав револьвер, из которого тот хотел застрелиться. Вернуть долг Кологривову никак не удавалось. Лара тайно от Паши посылала деньги его сосланному отцу и приплачивала хозяевам комнаты в Камергерском. Девушка считала свое положение у Кологривовых ложным, не видела выхода из него, кроме как попросить деньги у Комаровского. Жизнь опротивела ей. На балу у Свенцицких Виктор Ипполитович делал вид, что занят картами и не замечает Лару. К вошедшей же в зал девушке он обратился с улыбкой, значение которой Лара так хорошо понимала... Когда Ларе стало лучше, они с Пашей поженились и уехали в Юрятин, на Урал. После свадьбы молодые проговорили до утра. Его' догадки чередовались с Лариными признаниями, после которых у, него падало сердце... На новом месте Лариса преподавала в гимназии и была счастлива, хотя на ней был дом и трехлетняя Катенька. Паша преподавал латынь и древнюю историю. Справили свадьбу и Юра с Тоней. Между тем грянула война. Юрий Андреевич оказался на фронте, не успев толком повидать родившегося сына. Иным образом попал в пекло боев Павел Павлович Антипов. С женой отношения были непростые. Он сомневался в ее любви к нему. Чтобы освободить всех от этой подделки под семейную жизнь, он закончил офицерские курсы и оказался на фронте, где в одном из боев попал в плен. Лариса Федоровна поступила сестрой в санитарный поезд и отправилась искать мужа. Подпоручик Галиуллин, знавший Пашу с детства, утверждал, что видел, как он погиб. Живаго оказался свидетелем развала армии, бесчинства анархиствующих дезертиров, а вернувшись в Москву, застал еще более страшную разруху. Увиденное и пережитое заставило доктора многое пересмотреть в своем отношении к революции. Чтобы выжить, семья двинулась на Урал, в бывшее имение Крюгеров Варыкино, неподалеку от города Юрятина. Путь пролегал через заснеженные пространства, на которых хозяйничали вооруженные банды, через области недавно усмиренных восстаний, с ужасом повторявших имя Стрельникова, теснившего белых под командованием полковника Галиуллина. В Варыкине они остановились сначала у бывшего управляющего Крюгеров Микулицына, а потом в пристройке для челяди. Сажали картошку и капусту, приводили в порядок дом, доктор иногда принимал больных. Нежданно объявившийся сводный брат Евграф, энергичный, загадочный, очень влиятельный, помог упрочить их положение. Антонина Александровна, похоже, ожидала ребенка. С течением времени Юрий Андреевич получил возможность бывать в Юрятине в библиотеке, где увидел Ларису Федоровну Антипову. Она рассказала ему о себе, о том, что Стрельников – это ее муж Павел Антипов, вернувшийся из плена, но скрывшийся под другой фамилией и не поддерживающий отношений с семьей. Когда он брал Юрятин, забрасывал город снарядами и ни разу не осведомился, живы ли жена и дочь. Через два месяца Юрий Андреевич в очередной раз возвращался из города в Варыкино, Он обманывал Тоню, продолжая любить ее, и мучился этим. В тот день он ехал домой с намерением признаться жене во всем и больше не встречаться с Ларой. Вдруг трое вооруженных людей преградили ему дорогу и объявили, что доктор с этого момента мобилизован в отряд Аиверия Микулицына. Работы у доктора было по горло: зимой – сыпняк, летом – дизентерия и во все времена года – раненые. Перед Ливерием Юрий Андреевич не скрывал, что идеи Октября его не воспламеняют, что они еще так далеки от осуществления, а за одни лишь толки об этом заплачено морями крови, так что цель не оправдывает средства. Да и сама идея переделки жизни рождена людьми, не почувствовавшими ее духа. Два года неволи, разлуки с семьей, лишений и опасности завершились все же побегом. В Юрятине доктор появился в момент, когда из города ушли белые, сдав его красным. Выглядел он одичалым, немытым, голодным и ослабевшим. Ларисы Федоровны и Катеньки дома не было. В тайнике для ключей он обнаружил записку. Аариса с дочерью отправилась в Варыкино, надеясь застать его там. Мысли его путались, усталость клонила ко сну. Он растопил печь, немного поел и, не раздеваясь, крепко заснул. Очнувшись же, понял, что раздет, умыт и лежит в чистой постели, что долго болел, но быстро поправляется благодаря заботам Лары, хотя до полного выздоровления нечего и думать о возвращении в Москву. Живаго пошел служить в губздрав, а Лариса Федоровна – в губоно. Однако тучи над ними сгущались. В докторе видели социально чуждого, под Стрельниковым начинала колебаться почва. В городе свирепствовала чрезвычайка. В это время пришло письмо от Тони: семья была в Москве, но профессора Громеко, а с ним ее и детей (теперь у них, кроме сына, есть дочь Маша) высылают за границу. Горе еще в том, что она любит его, а он ее – нет. Пусть строит жизнь по своему разумению. Неожиданно объявился Комаровский. Он приглашен правительством Дальневосточной Республики и готов взять их с собой: им обоим грозит смертельная опасность. Юрий Андреевич сразу отверг это предложение. Лара уже давно поведала ему о той роковой роли, что сыграл в ее жизни этот человек, а он рассказал ей, что Виктор Ипполитович был виновником самоубийства его отца. Решено было укрыться в Барыкине. Село было давно покинуто жителями, вокруг по ночам выли волки, но страшнее было бы появление людей, а они не взяли с собой оружие. Кроме того, недавно Лара сказала, что, кажется, беременна. Надо было думать уже не о себе. Тут как раз снова прибыл Комаровский. Он привез весть, что Стрельников приговорен к расстрелу и надо спасать Катеньку, если уж Лара не думает о себе. Доктор сказал Ларе, чтобы она ехала с Комаровским. В снежном, лесном одиночестве Юрий Андреевич медленно сходил с ума. Он пил и писал стихи, посвященные Ларе. Плач по утраченной любимой вырастал в обобщенные мысли об истории и человеке, о революции как утраченном и оплакиваемом идеале. В один из вечеров доктор услышал хруст шагов, и в дверях показался человек. Юрий Андреевич не сразу узнал Стрельникова. Выходило, что Комаровский обманул их! Они проговорили почти всю ночь. О революции, о Ларе, о детстве на Тверской-Ямской. Улеглись под утро, но, проснувшись и выйдя за водой, доктор обнаружил своего собеседника застрелившимся. ...В Москве Живаго появился уже в начале нэпа исхудавшим, обросшим и одичавшим. Большую часть пути он проделал пешком. В течение последующих восьми-девяти лет своей жизни он терял врачебные навыки и утрачивал писательские, но все же брался за перо и писал тоненькие книжечки. Любители их ценили. По хозяйству помогала ему дочь бывшего дворника Марина, она служила на телеграфе на линии зарубежной связи. Со временем она стала женой доктора и у них родились две дочери. Но в один из летних дней Юрий Андреевич вдруг исчез. Марина получила от него письмо, что он хочет пожить некоторое время в одиночестве и чтобы его не искали. Он не сообщил, что вновь неизвестно откуда появившийся брат Евграф снял ему комнату в Камергерском, снабдил деньгами, начал хлопотать о хорошем месте работы. Однако душным августовским днем Юрий Андреевич умер от сердечного приступа. Попрощаться с ним пришло в Камергерский неожиданно много народу. Среди прощающихся оказалась и Лариса Федоровна. Она зашла в эту квартиру по старой памяти. Здесь когда-то жил ее первый муж Павел Антипов. Через несколько дней после похорон она неожиданно исчезла: ушла из дому и не вернулась. Видимо, ее арестовали. Уже в сорок третьем году, на фронте, генерал-майор Евграф Андреевич Живаго, расспрашивая бельевщицу Таньку Безочередову о ее героической подруге разведчице Христине Орлецовой, поинтересовался и ее, Таниной, судьбой. Он быстро понял, что это дочь Ларисы и брата Юрия. Убегая с Комаровским в Монголию, когда красные подходили к Приморью, Лара оставила девочку на железнодорожном разъезде сторожихе Марфе, кончившей дни в сумасшедшем доме. Потом беспризорщина, скитания... Между прочим, Евграф Андреевич не только позаботился о Татьяне, но и собрал все написанное братом. Среди стихов его было и стихотворение «Зимняя ночь»: «Мело, мело по всей земле / Во все пределы. / Свеча горела на столе, / Свеча горела...»
Булгаков
Белая гвардия
Роман (1923—1924)
Действие романа происходит зимой 1918/19 г. в некоем Городе, в котором явно угадывается Киев. Город занят немецкими оккупационными войсками, у власти стоит гетман «всея Украины». Однако со дня на день в Город может войти армия Петлюры – бои идут уже в двенадцати километрах от Города. Город живет странной, неестественной жизнью: он полон приезжих из Москвы и Петербурга – банкиров, дельцов, журналистов, адвокатов, поэтов, – которые устремились туда с момента избрания гетмана, с весны 1918 г. В столовой дома Турбиных за ужином Алексей Турбин, врач, его младший брат Николка, унтер-офицер, их сестра Елена и друзья семьи – поручик Мышлаевский, подпоручик Степанов по прозвищу Карась и поручик Шервинский, адъютант в штабе князя Белорукова, командующего всеми военными силами Украины, – взволнованно обсуждают судьбу любимого ими Города. Старший Турбин считает, что во всем виноват гетман со своей украинизацией: вплоть до самого последнего момента он не допускал формирования русской армии, а если бы это произошло вовремя – была бы сформирована отборная армия из юнкеров, студентов, гимназистов и офицеров, которых здесь тысячи, и не только отстояли бы Город, но Петлюры духу бы не было в Малороссии, мало того – пошли бы на Москву и Россию бы спасли. Муж Елены, капитан генерального штаба Сергей Иванович Тальберг, объявляет жене о том, что немцы оставляют Город и его, Тальберга, берут в отправляющийся сегодня ночью штабной поезд. Тальберг уверен, что не пройдет и трех месяцев, как он вернется в Город с армией Деникина, формирующейся сейчас на Дону. А пока он не может взять Елену в неизвестность, и ей придется остаться в Городе. Для защиты от наступающих войск Петлюры в Городе начинается формирование русских военных соединений. Карась, Мышлаевский и Алексей Турбин являются к командиру формирующегося мортирного дивизиона полковнику Малышеву и поступают на службу: Карась и Мышлаевский – в качестве офицеров, Турбин – в качестве дивизионного врача. Однако на следующую ночь – с 13 на 14 декабря – гетман и генерал Белоруков бегут из Города в германском поезде, и полковник Малышев распускает только что сформированный дивизион: защищать ему некого, законной власти в Городе не существует. Полковник Най-Турс к 10 декабря заканчивает формирование второго отдела первой дружины. Считая ведение войны без зимней экипировки солдат невозможным, полковник Най-Турс, угрожая кольтом начальнику отдела снабжения, получает для своих ста пятидесяти юнкеров валенки и папахи.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
|
|