ГЛАВА 4

— Давай, сын Валлентайна, сделай это. Ты можешь, я верю в тебя!

— Гном… отвали по-хорошему.

— ЕШЬ!

— Погибели моей хочешь? — возмущенно прочавкал я. — Лопну же. Торк, дедушкиным костылем тебе клянусь — НЕ ЛЕЗЕТ!

Скажи мне сегодня с утра, что буду нос от еды — и какой еды! — воротить, свалился б я на пол и ржал бы минут пять, не меньше. Да чтоб я, да я…

Магию в эти пирожки гномиха понапихала. Точно-точно.

— Съешь их, сын Валлентайна. — Торк икнул. — Нам нужно идти. Мы и так потеряли множество времени. Глупо сидеть и надеяться, что эти три пирога, — последнее слово гном буквально выплюнул, заодно с позастревавшими в зубах крошками, — исчезнут сами по себе. Возьми это и съешь.

— Смерти моей хочешь, — уверенно повторил я. — Лютой и страшной.

Говорить было тяжело, да и дышать тоже — переполненные кишки чувствительно потеснили легкие, так что каждый вдох приходилось осторожничать.

— Нам надо идти.

Идти мне вовсе не хотелось. А хотелось закрыть глаза и упасть пузом кверху прямо на холодный, до блеска отполированный камень скамейки. И задремать под убаюкивающее журчание фонтанчика. Здорово гномы придумали с этими отнорками для передыха, ничего не скажешь. Удобно и эта… лирично? С Молли бы сюда…

Гном, судя по его полузакрытым глазам, чувствовал примерно то же. Но именуемое чувством долга шило в заднице не позволяло ему отвалиться и захрапеть на всю округу. Пока еще не позволяло.

— Их осталось всего три.

— Торк, а может, ну их… всего три.

— Даже один, сын Валлентайна, даже один бросить нам нельзя. Смертельное оскорбление — взять еду, чтобы выбросить… кланы в таких войнах гибли.

— Тогда… делим пополам? — ох-хох-хо, челюстью и то было больно шевелить.

— Вот еще! — Торк даже слегка взбодрился, ну да коротышек хлебом не корми, только поторговаться за него дай. Ик. Ой, как же я обожрался-то!

— Два с половиной тебе, и полпирога, так уж и быть, съем я.

— Ну спасибо за великое одолжение! Благодетель!

— Я… — Торк осекся, угрюмо глядя на меня. Я ответил ему тем же, и следующие пять минут мы оба грозно хмурились, пытаясь совладать с разбегающимися в разные стороны глазами.

— Ик-к!

— Ща усну.

— Не сметь, ик-к!

— П-с-сч-с… ты сказал, коротышка?

Вода в каменной чаше была водой, точно — гномы бы скорее удавились, чем запустили бы вино в месте, где им смог бы налакаться кто-то сторонний. Но тогда какого… что она в эти пирожки намешала?

— Два мне и один тебе! — решительно произнес я. — Или я засыпаю.

— Шантаж…

— А ты как думал ?

— Ну хорошо, — мрачно процедил гном. — Боги свидетели — нет под Горой и в Верхнем мире вещей, которые могли б заставить меня, Торка, сына Болта, сына Шкоута, свернуть с пути Дела Клана. Я готов на все… и я съем этот пирог!

— Ты не клятвами клянись, ты жуй.

Пирожки были маленькие, свободно умещаясь на моей ладони. Впрочем, долго я смотреть на них не стал, поняв, что еще секунда-другая разглядывания — и я попросту блевану. Разинул пасть, забросил — и накрепко стиснул челюсти. Моя добыча. Не выпущу.

— И-идем.

— П-пошли, — согласно кивнул я. — В-веди меня, о, гнумс!

Сказать это и Торку, и мне было куда легче, чем сделать. Первые шесть-семь шагов меня здорово покачивало — пока я не приноровился к новому центру тяжести. Глаза все еще норовили закрыться, а вот дышать стало чуть легче.

— Нам еще далеко?

— Нет.

— Ик! В смысле, замечательно. Ой, хрень какая… Стены очередного коридора были облицованы плитами какого-то зеленого камня, и одного мимолетно взгляда на эти веточки-прожилочки с лихвой достало на то, чтобы содержимое пуза сделало шажок в обратном направлении.

Я посмотрел на ботинки. Гном обещал купить новые, так что это рванье не больно-то и жалко. А пол гладкий, его, если что, отмыть без труда…

Главное — смотреть только на пол. Не поднимать голову. И шагать — правой-левой, правой-левой.

Я и шагал — пока этот самый пол вдруг не взял да и не закончился.

А дальше была пропасть. Хорошая такая — дна я в ней углядеть не смог.

— Торк…

— Да перестань. — Гном явно не понимал, что стоит уже там, куда мне и смотреть-то не хотелось. — Широкий же мост, по нему кареты запросто разъедутся.

Ага. Игрушечные такие кареты, в полфута высотой и шестеркой крысюков в упряжке.

— Даже перила есть, специально для таких, как ты. — Угу, — выдохнул я. — Только перила эти мне — по колено!

— Что ж…

Торк неторопливо подошел к перильцам. Взялся за них. А дальше — дальше я не поверил собственным глазам. Он перекинул ногу через…

— Торк!

— Вообще-то я хотел всего лишь встать на ограждение, — невозмутимо произнес гном. — Это было абсолютно безопасно — двухдюймовой ширины более чем достаточно для поддержания равновесия, вдобавок…

— В расткую тебя мать, чертов коротышка! Ты хоть понимаешь…

— Может, сын Валлентайна, ты для начала все же прекратишь держать меня, словно щенка?! — перебил меня гном. — Спасибо. А теперь давай мы перенесем наш спор… потому что этот мост сделан вовсе не для того, чтобы быть перегороженным великаном!

— Извини.

Я перешел мост следом за гномом. Его сородичи — их на предмостных площадках скопилось дюжины полторы — сопроводили меня укоризненно-насмешливыми взглядами. Плевать. Я перешел этот мост. Я бы перешел его, даже будь он лезвием ножа. Потому что должен был это сделать. Потому что хоть и боюсь высоты…

…но за Молли боюсь куда больше. А Торк — мой единственный шанс.

Мы прошли очередным коридором, свернули еще два раза и очутились в здоровенной пещере, живо напомнившей мне улей сквайра Пендера, который мы с братцем Сэмом сперли позапозапрошлым летом. Пока я тащил его, пчелы внутри гудели точь-в-точь так же, как и собравшиеся в этой пещере коротышки. А мед из этого улья был желтый, как и тутошняя отдел…

В этот момент я краем глаза углядел, что внутри одной из настенных панелек скорчилась — нет, не пчела, а здоровенная, дюймов по пять каждое крыло, стрекоза. Остановился, тронул пальцем — холодная, твердая, гладкая…

Но это насекомое внутри явно не было рисунком, в этом я готов был держать пари с кем угодно.

— Ты чего застыл?

— Ничего… так…

Похоже, это действительно мед, который здешние карлики научились то ли магией, то ли алхимией обращать в камень.

— Мы пришли.

Торк остановился перед воротами — назвать это сооружение дверью у меня язык не повернулся. Причем ворота эти гномы, по всей видимости, сперли из какого-то древнего замка или собора. Или просто не сошлись в цене с заказчиком — опять-таки, веков десять назад, когда без хорошего тарана ходить с визитами в гости значило проявлять неуважение к хозяевам.

— У тебя в роду китайцев не было? — неожиданно спросил гном.

— Вроде нет. А с чего вдруг?

— Не важно. — Торк еще с минуту побуравил дверь взглядом, затем глянул на потолок, пожал плечами и, развернувшись ко мне, коротко скомандовал: — Стукни!

Стукнуть? Ну, конечно, эта штука выглядит прочно, но все же…

— Торк, а-а… мне за это что-нибудь будет? — опасливо поинтересовался я.

— Будет. Я тебе спасибо скажу. Ну же… Теперь настала моя очередь пожимать плечами.

Затем я отступил на шаг, занес ногу… под ехидно-любопытными взглядами трех, нет, уже четырех гномов наклонился, подобрал отлетевшую подметку, сунул ее в карман. Взамен извлек из памяти рожу нагло скалящегося Грифа… развернулся и врезал прямой правый!

Ворота устояли. Гул, правда, начал гулять по залу, шарахаясь от стен и колонн, а на одной из бронзовых полос образовалась вмятина.

Я мельком глянул на кулак — так и есть, ободрал кожу о чертовы завитушки! — развернулся к зевакам, и те моментально вспомнили, что у них имеются какие-то весьма важные делишки в иных местах.

На Торка, впрочем, мой вид никакого пугающего впечатления не произвел.

— Действуй аккуратней, — проворчал он. — Это далеко не последняя дверь, сын Валлентайна, которая будет стоять на нашем с тобой пути.

— Мне стукнуть еще раз ?

— Подожди. Надо же дать им шанс.

— Как знаешь…

Знал Торк неважно. Его терпения хватило минут на пять, а затем он решительно шагнул вперед и — БAM!!! Гном действовал так стремительно, что выхватывание топора, замах и удар в прыжке слились для меня в сплошную размытую полосу. Раз — и в бронзе рядом с моей вмятиной появляется еще одна, от обуха топора… и глубже.