— Никогда не думала о себе как o femme fatale[1], — холодно сказала я. — Расскажите мне, кто еще живет в доме.

Она махнула рукой в сторону моего окна.

— Посмотри на этот пейзаж, Аманда. Вон там пик Сандия. Сандийские горы охраняют Альбукерк так же, как гряда Сангре-де-Кристо охраняет Санта-Фе.

Я посмотрела на большую гору, возвышающуюся сразу за городом, но меня сейчас больше интересовало другое.

— Я даже не знаю, сколько детей у дедушки — только знаю, что мама была одним из них.

— Она была самой младшей. Кларита — самая старшая. Кларита… так и не вышла замуж.

Мне показалось, что Сильвия немного поколебалась, прежде чем это сказать, и я опять почувствовала в ее голосе горечь, которую не понимала. Но она быстро продолжила.

— Кларита все еще живет в доме, и хорошо, что она рядом с Хуаном. Последнее время почти все на ней. Был еще отец Элеаноры, Рафаэл, его жена была англо, как и твой отец. Как видишь, Кэти никак не повлияла на имена детей: они все испанские, благодаря Хуану. Однако, когда Рафаэл вырос, он не захотел считаться с тем, что он испано-американец. Он восстал против всего испанского, что он унаследовал и на что молится твой дед. Он хотел быть только англо и хотел так же воспитать свою дочь. Но когда Рафаэл и его жена разбились на маленьком самолете, Хуан, как всегда, вмешался и забрал Элеанору. С тех пор Элеанора и Хуан очень близки. Элеанора ближе к нему, чем была к Кэти, несмотря на все усилия, приложенные бабушкой. Элеанора всегда была себе на уме. Можно сказать, что ее первой привязанностью был дед, когда она была маленькой, а второй — Гэвин Бранд, который постоянно то приезжал, то уезжал. А теперь кто знает?

Сильвия взглянула на меня краешком глаза, и я подозреваю, что она проверяла, какое впечатление на меня произвели ее слова. Я ничего не сказала, и она продолжала не задумываясь, как будто ей очень хотелось предостеречь меня против моих родственников.

— Еще когда она была подростком, Элеанора решила, что выйдет замуж за Гэвина, и ей удалось его заловить, — сарказм Сильвии стал особенно едким, когда она заговорила об Элеаноре.

— Чем Гэвин занимается в фирме дедушки? — спросила я.

— Всем! Отец Гэвина Марк Бранд был партнером Хуана, когда «Кордова» открылась, и Гэвин вырос в этом деле. Теперь, когда его отец умер, он менеджер и главный закупщик, потому что Хуан теперь уже не может ездить. Гэвин старается сдерживать Хуана в разумных пределах. На самом деле это он содержит магазин в порядке.

Я рассказала Сильвии о странице, которую я вырвала из глянцевитого журнала — то рекламное объявление о «Кордове» — и о том, как я фантазировала, развлекая себя.

Сильвия покачала головой.

— Берегись «Кордовы», Аманда. Уже давно она стала зверем, который управляет всей семьей. Когда мы были маленькими, мы знали, что магазин значил больше, чем кто-нибудь из нас. О, не для Кэти, а для Хуана. Это памятник, на котором построена его жизнь. Хотя Гэвин бунтует. Между ним и Хуаном идет война из-за магазина еще больше, чем из-за Элеаноры. Может быть, Гэвину не понравится, что ты приехала. Он опасается тебя.

Я не понимала, как это возможно, но ничего не сказала.

— Мне кажется, вы не любите всего того, что связано с семьей Кордова, — сказала я.

Я услышала тихий вздох.

— Может, это правда. Может, у меня нет причин их любить — хотя они такие же мои родственники, как и твои, и я выросла с Кларитой, Рафаэлем… и Доро. Наверное, я не хочу, чтобы дочь Доро попала в это логовище. Ты уверена, что я не могу убедить тебя вернуться назад в Нью-Йорк?

Я не могла понять, какое ей дело до того, останусь я или уеду, но ответила без колебаний.

— Конечно, вы меня не убедите. Наоборот, я еще больше хочу их узнать — и решить сама.

Она вздохнула и беспомощно взмахнула рукой.

— Я сделала все, что могла. Решение за тобой. Я сама хотела бы уехать из Санта-Фе и никогда не видеть никого из Кордова. Но Полу здесь нравится, ему здесь хорошо пишется, а он — единственный человек, который для меня что-нибудь значит. Он живет по соседству с Хуаном с тех пор, как умерла твоя мать. Когда я вышла за него замуж, он захотел остаться здесь.

Она замолчала, а я стала смотреть на прямое, широкое шоссе, по которому мы ехали с хорошей скоростью. Город остался позади. Вокруг по обе стороны простирались холмы песочного цвета с пятнами можжевеловых кустов. Деревья попадались редко, разве только у ручьев, там, где кудрявилась пышная зелень. Тут и там из пыльной земли поднимались холмистые гряды, а вдалеке молчаливо застыли горы. Иногда на холмах вспыхивали полосы тускло-красного, ржавого и оранжевого, а вездесущий можжевельник покрывал их склоны зелеными горошинками.

Я опять почувствовала, что это мне знакомо. Яркий свет, цвет песка, широкое небо вверху, ощущение бескрайнего пространства — все это было мне известно, я видела все это раньше. Во мне росло возбуждение, я чувствовала, что возвращаюсь домой. Мне захотелось написать этот пейзаж, с которым меня связывало духовное родство. Он звал меня, принадлежал мне.

— Мне кажется, я это помню, — сказала я мягко.

Сильвия Стюарт бросила на меня быстрый взгляд, и я вновь ощутила в нем непонятное беспокойство. Прежде чем заговорить, она сбросила скорость.

— Не надо вспоминать, Аманда! Не надо!

— Но почему?

Она не ответила и опять прибавила скорость.

Воздух становился чистым и пьянящим по мере того, как мы поднимались в горы к Санта-Фе. Машин на дороге стало меньше, и прямая, как стрела, она летела на север. Время от времени на обочине встречались саманные домики, но людей не было видно.

Недавно здесь прошла долгожданная гроза, а когда впереди показались горы Сангре-де-Кристос — самое преддверие Скалистых гор — я увидела на их вершинах снег. У подножия горной гряды показались крыши Санта-Фе. Во мне росло ожидание, предчувствие встречи с родиной.

Мы въехали в черту города. Окраины оказались обычным смешением дешевых забегаловок, бензозаправок и мотелей, как и в большинстве американских городов.

— Не обращай внимания, — сказала Сильвия. — Это все мишура, не настоящий Санта-Фе. Мы живем рядом с дорогой на каньон, это район художников, старая часть города. Но вначале я провезу тебя по центру, чтобы ты почувствовала вкус старого города. Тебе часто будут говорить, что этот город основан за десять лет до того, как здесь осели художники, и что это старейшая столица страны.

Я это знала. Мне всегда нравилось читать о Санта-Фе. Однако теперь у меня появилось странное ощущение, будто этот город отрезан от остального мира. Там, где я жила, было трудно определить, где кончается один город и начинается другой, а вокруг Санта-Фе простиралась дикая холмистая местность, за ним возвышались горы, закрывая к нему доступ, изолируя его от всего мира. У меня появилось чувство, что как только я оказалась в его пределах, я оставила где-то всю свою прошлую жизнь, и мне это не совсем понравилось. Конечно, глупо. Санта-Фе — это старый, цивилизованный город. Сюда пришли конкистадоры, перешедшие через эти безбрежные пустыни. Здесь кончался Великий путь.

Итак, я въехала в город со смешанным чувством возвращения домой, предвкушения встречи с родиной и смутным страхом. Думаю, последним я была обязана Сильвии Стюарт и хотела поскорее преодолеть этот страх.

Мы свернули с широкой дороги. Улицы стали уже, извилистей. Дома саманного цвета — из настоящего самана или покрашенные под него — создавали вокруг свечение тусклого землистого оттенка под ярким солнцем. На площади, которая была центром города, радовала глаз зелень деревьев, и, когда мы ее объезжали, Сильвия указала мне на боковую улицу, в глубине которой располагался магазин «Кордова». Потом она свернула с площади и проехала мимо собора св. Франциска — здания из песчаника с двумя одинаковыми башнями, напоминающего о Франции. Я слышала об архиепископе Лами, который его построил и о котором написала Уилла Катер в книге «Смерть приходит за епископом».

— Мой книжный магазин на этой улице, — показала Сильвия. — Сегодня работает моя помощница. Ты должна заглянуть ко мне, когда сможешь. Теперь я тебя отвезу домой.

Домой! Вдруг у этого слова появилось новое звучание, несмотря на мою тревогу. Для меня оно означало конец поисков. Я тоже была одной из Кордова, и что бы ни говорила о них Сильвия, я с нетерпением ждала встречи с ними.

Мы обогнули Аламеду недалеко от того места, где когда-то кончался Великий путь, и поехали вдоль неширокой полоски зеленого парка над высохшим руслом реки, вверх по узкому гребню холма, который был дорогой к каньону, мимо студий и художественных галерей. Здесь старые саманные дома, некогда испанские резиденции, столпились вплотную друг к другу, разделенные только круглыми саманными стенами, за которыми располагались и сами дома и скрытые патио. Мы свернули на Камино дель Монте Соль, затем опять поехали вниз вдоль узкой улицы, окруженной старыми домами.

— Вон впереди видишь тот дом с бирюзовыми оконными рамами и воротами? — сказала Сильвия. — Это дом твоего деда. Наш дальше, за следующей стеной. Дом Хуана более старый, чем наш с Полом, — ему более лет.

Я хотела остановиться, чтобы попробовать вспомнить, но мы проехали мимо. Следующие слова Сильвии меня разочаровали.

— Я не повезу тебя сразу туда. Сначала мы заедем к нам, и я познакомлю тебя с мужем. Потом я позвоню Кларите и узнаю, готовы ли они тебя встретить. Там был страшный кавардак из-за Элеаноры, когда я уезжала.

Сразу за домом Кордова на узкой дороге стоял гараж, и Сильвия заехала в него. Задняя дверь гаража открывалась на кирпичный патио, и мы вышли туда. Саманные стены высотой до плеча закрывали от нас улицу, и Сильвия повела меня через патио и через тяжелую деревянную дверь в длинную, удобную гостиную, где на полу были разбросаны индейские коврики, а на стене располагались два ряда полок с коллекцией кукол качина.

— Ты, наверное, найдешь Пола на портале, — махнула рукой Сильвия. — Иди и познакомься с ним. Я скоро приду. Скажи Полу, что я пошла позвонить Кларите, чтобы сказать ей, что ты здесь и выяснить, разобрался ли наконец Гэвин со своей женой, как она этого заслуживает.

Я вышла через указанную Сильвией дверь на длинное, открытое пространство — нечто среднее между крыльцом и террасой, но находящееся на одном уровне с патио. В тростниковом кресле в дальнем конце сидел мужчина, которому было лет тридцать семь — тридцать восемь, — значительно моложе Сильвии. Его густые волосы, выгоревшие на солнце, были зачесаны со лба и сзади низко опускались на шею. В этот прохладный майский день на нем был бежевый свитер и коричневые брюки. Он услышал меня и повернулся, вставая, — высокий и худощавый, с тонким, довольно худым лицом, внимательными серыми глазами, длинным подбородком и прямой линией рта. При виде меня его губы тронула легкая улыбка. Это было лицо сильного человека, и мне оно понравилось. Но было и еще что-то. В эти несколько секунд случилось нечто непредвиденное: интуитивное понимание возникло между нами. Понимание, пришедшее ниоткуда, и внезапное, как удар тока. Как будто он сказал: «Я тебя понимаю и хочу узнать тебя лучше».

Я помнила, что он муж Сильвии, и поспешила прервать это неожиданное ощущение нашей близости. Оно меня смущало, и я насторожилась. Я попыталась избавиться от него.

— Привет, — весело сказала я. — Я Аманда Остин, давно пропавшая внучка Хуана. Сильвия сказала, чтобы я шла сюда и подождала, пока она позвонит и выяснит, разобрался ли наконец Гэвин Бранд со своей женой.

Я ждала, что он рассмеется в ответ на мои глупые слова, но вместо этого легкая улыбка исчезла с его лица, и он серьезно кивнул головой.

— Здравствуйте, мисс Остин. Боюсь, вы ошиблись. Я не Пол Стюарт. Я — Гэвин Бранд.

Я с ужасом почувствовала, как горячая кровь прилила к моим щекам. Я онемела и не могла двинуться с места. Мне нечего было сказать, нечем исправить положение.

Выдержав небольшую паузу, он холодно продолжил.

— Дело в том, что Элеанора меня очень беспокоит. Я пришел сюда, чтобы поговорить с Сильвией и Полом, спросить у них, не слышали ли они от Элеаноры о чем-нибудь таком, что выведет меня на след.

Я только смогла произнести, заикаясь, слова извинения:

— Я… я очень сожалею.

Он опять серьезно кивнул и, казалось, отдалился от меня так сильно, что я уже не могла его достичь. Вряд ли Гэвин Бранд будет приветствовать теперь мое прибытие в дом Кордова, и я сама была в этом виновата.

Появление Сильвии и человека, который должен был быть ее мужем Полом, спасло меня из этой ситуации. Казалось, Сильвия была удивлена при виде Гэвина, и я поймала неуверенный взгляд, который она бросила на Пола.

— Привет, Гэвин, — сказала она. — Я не знала, что ты здесь. Я вижу, вы с Амандой уже познакомились. Аманда, это Пол.

Ее муж подошел и протянул руку. Хотя он двигался легко, как кошка, это был крупный человек. Его волосы, песочно-серые, редели на висках, а глаза были неопределенного цвета. Во взгляде, которым он на меня посмотрел, был какой-то странный вызов, и я ощутила в нем внутреннее напряжение, так что я сразу почувствовала себя в его присутствии неловко, так же, как с Сильвией.

— Я очень ждал встречи с вами, — сказал он, и казалось, его слова несли какой-то особый смысл. Его взгляд изучал меня, и я смущенно отвела глаза. Он сразу же продолжил, не ожидая моего ответа: — Вас очень ждут у Кордова. Старый Хуан с нетерпением ждал вашего приезда. Да и мы все тоже. Вы очень похожи на свою мать. Я ее хорошо помню.

Сильвия поспешила вмешаться, как будто она не хотела, чтобы он говорил о моей матери.

— Гэвин, я только что говорила с Кларитой. Им сообщили сразу после того, как ты уехал: машину Элеаноры нашли у Белой скалы по дороге в Лос-Аламос.

— У Белой скалы? — Гэвин, казалось, был в недоумении. — Но почему она оставила ее там? Кто-нибудь из вас что-нибудь понимает?

Сильвия пожала плечами.

— Элеанора могла оставить ее в любом месте, какое пришло ей в голову.

Пол, казалось, размышлял, но прежде чем он заговорил, я поймала взгляды, которыми они обменялись с Гэвином Брандом, и почти физически ощутила враждебность, которую эти двое мужчин испытывали друг к другу.

Когда Пол Стюарт заговорил, он сделал это почти с неохотой.

— Это ответвление дороги у Белой скалы ведет и в Бандельер. Я слышал, как она увлеченно говорила о пещерах — как об укромном месте, где можно спрятаться. Однажды она предложила мне использовать их как место действия в одной из книг. Она говорила, что было бы забавно провести ночь в одной из этих пещер. Возможно, она поехала туда.

— Да, для Элеаноры это весьма подходяще, — сказала Сильвия. — Она всегда обожала жизнь на природе. Спальные мешки и все такое прочее.

— Между прочим, ее спального мешка не нашли, — казалось, Гэвин обдумывал услышанное. — По крайней мере, это какой-то след. Пожалуй, я поеду в Бандельер и поищу ее там.

— Значит, теперь я могу пойти к дедушке? — спросила я Сильвию.

Она отрицательно покачала головой.

— Не сразу. Пол сейчас отнесет твой багаж. Есть еще одна трудность, Гэвин. Ты помнишь эту маленькую каменную голову доколумбовой эпохи, которая была у Хуана в его личной коллекции? Как я поняла, неделю тому назад она исчезла. Теперь она нашлась — на бюро в твоей комнате.

Гэвин посмотрел на нее, и я увидела, какими холодными могут стать его серые глаза.

— Еще недавно ее там не было.

— Ее нашла Кларита, — сказала Сильвия едким тоном, как будто она получала удовольствие от этой ситуации. — Она пошла сразу же к Хуану и сказала ему. Старик в ярости. Теперь назревает новый скандал. Я думаю, Аманда, тебе лучше подождать, прежде чем идти в дом.

Пол сказал успокаивающе:

— Они выяснят, конечно, как она туда попала.

— Это подождет. — Гэвин не смотрел на Пола. — Я хочу прежде всего найти Элеанору и поеду в Бандельер. Это займет немного времени, но это единственное, что я могу сейчас предпринять. Сильвия, если поступит еще какая-нибудь информация, позвони, пожалуйста, туда на автостоянку и передай им сообщение для меня.

Она кивнула немного мрачновато, я беспомощно стояла рядом с ней, а Гэвин ходил взад-вперед по порталу. Проходя мимо меня, он остановился и посмотрел на меня, раздумывая.

— Вы можете поехать со мной, — сказал он со спокойной уверенностью. — Вам сейчас не следует идти к Хуану. Элеанора — ваша кузина, и, может быть, мне понадобится женская помощь, когда я ее найду.

Я не поверила причине, которую он выдвинул. Он хотел увезти меня от Сильвии и Пола и скорее приказывал, чем просил, и был уверен в моем согласии. Я очень не хотела ехать. Я не имела желания находиться в обществе этого холодного, неприступного человека, к которому я на какое-то мгновение почувствовала странное влечение и которого так жестоко оскорбила. Однако, казалось, у меня не было другого выбора. Он ждал, что я поеду с ним, и его воля была сильнее моей, нравилось мне это или нет. По крайней мере, если я поеду с ним, это будет лучше, чем пустое времяпрепровождение.

— Я поеду, — сказала я, как будто он ждал моего согласия.

Мы вышли из дома Стюартов вместе, и рядом со мной Гэвин казался очень высоким. Его зачесанные назад выгоревшие волосы блестели под солнцем. Когда мы пересекали патио, я постаралась отбросить воспоминания о том первоначальном влечении. Он был сейчас дальше от меня, как если бы даже жил на другой планете.