Шестая глава

Мег боялась.

Боялась, что дом Кона ей понравится. Боялась растерять остатки своей решимости, боялась, что грани сгладятся, и она уже не сможет отличить правду от лжи. Боялась стать такой, как Анна — ранимой и восторженной до… до какой степени? Мег не знала.

Даже став перебежчиком, Кон остался русским, остался человеком, любящим свою страну. Нельзя осуждать его за желание вернуться домой, в крохотный сибирский поселок. Место, где он в детстве катался на санках, где был счастлив в кругу семьи.

У него есть деньги и возможность путешествовать с американскими документами. Он вполне способен забрать Анну с собой. Что может быть естественнее стремления показать дочери места, где прошло его детство, привить ей любовь к матушке-России? Добившись совместной опеки, Кон будет вправе увести Анну, куда захочет, даже не поставив в известность Мег.

Много лет назад она отвергла его предложение, не желая остаться в России навсегда. Прошлого не изменишь. Кон знает о ее чувствах. И наверняка не станет ее предупреждать, увозя Анну.

Пора поговорить с ним по душам.

Охваченная приливом энергии, Мег вбежала в дом. Но на полпути через кухню остановилась, очарованная необычной обстановкой, белоснежной кухонной мебелью в традиционном британском стиле. Широкие половицы сияли золотистым блеском, оттеняя бледно-желтые стены и внушая чувство тепла и уюта. Остальные помещения на первом этаже имели такой же классический облик.

Небольшой по размеру дом со старомодными окнами был пропитан духом прошлого. Несколько антикварных вещей в гостиной и столовой, сочетающихся с удобной мягкой мебелью, обитой зеленым ситцем, создавали ощущение безвременья.

Ее взгляд остановился на изящной винтовой лестнице со сделанными вручную перилами. Мег медленно вошла в рабочий кабинет через створчатые застекленные двери. Два книжных шкафа по обе стороны камина хранили в себе впечатляющую коллекцию классической литературы на различных языках, включая, конечно, русский.

Единственным напоминанием о современности был шкаф с документами и компьютер на рабочем столе.

Была ли эта обстановка отражением личных вкусов Кона, или он всего лишь купил этот очаровательный дом?

Разве знает она настоящего человека, скрывающегося под личиной кагэбешника, если общалась с ним только в служебной машине, в гостинице или ресторане под пристальным взором КГБ?

Или в лесной хижине?

Мег вздрогнула, осознав всю ненормальность происходящего. Анна была зачата от чужака, в чужой постели, на чужой земле…

Конечно, в те дни Кон не мог привести любовницу к себе домой, где бы этот» дом» ни находился. Мег умудрилась полностью миновать обычный этап знакомства и ухаживания мужчины и женщины.

По словам Уолта и Лейси Боуманов, Кон прожил в Ганнибале пять лет. Могло ли американское правительство подарить ему этот дом вместе с новыми документами, чтобы скрыть тот факт, что он является русским перебежчиком?

Кем был настоящий Кон?

Действительно ли его звали Константином Руденко с рождения, или он получил это имя в организации, на которую работал?

Мег подумала, что сходит с ума, пытаясь найти ответы, и закрыла лицо ладонями.

Другая пара ладоней легла ей на плечи. Сильные, теплые, мужские руки, знакомые до боли. Она хотела вырваться, но силе, удерживающей ее тело, невозможно было противиться. Низкий, хрипловатый голос прошептал:

— Не пытайся решить прямо сейчас все мировые проблемы. — Можно подумать, он прочитал ее мысли.

Мег затаила дыхание, чувствуя, как осторожные пальцы коснулись ее шеи и начали бережно разминать затекшие мышцы.

— У нас с тобой до сих пор не было возможности остаться наедине, — пробормотал он, скользнув губами по ее уху. — Как сильно я ни люблю Анну, я бы сошел с ума, если бы не улучил момент, чтобы поцеловать ее маму. Боже мой, прошло шесть бесконечных, ужасных лет, любовь моя.

Жар его тела опалил Мег, и она вновь почувствовала прилив страсти, охватившей ее вопреки всем страхам и сомнениям. Его губы блуждали по ее пылающим щекам, его гладкая, чисто выбритая кожа пахла мылом.

— У меня не было никого после тебя, и, по-моему, никого, кроме тебя, уже не будет. То, что мы пережили вместе, невозможно повторить ни с кем другим. Помоги мне, — простонал он, заключая ее в свои объятия.

Мег не хотела отвечать, но уже чувствовала себя одурманенной, потерявшей голову и забывшей, кто друг и кто враг. Губы ее не слушались, и, еще не поняв, что случилось, она сама приоткрыла рот навстречу его поцелую. Ее страсть вырвалась на свободу. Как и тогда…

Все повторилось, как она и боялась. Безумное желание, чувственный восторг сделали ее слабой и подчинили себе. Прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз испытывала подобные ощущения.

Она и не заметила, как Кон расстегнул ее пальто, и крепче привлек к себе, поглаживая ее спину, запустив пальцы под пояс ее юбки, касаясь разгоряченной кожи.

С беспомощным стоном Мег обвила руками его шею, изогнулась всем телом, зная, к чему это приведет, желая этого так страстно, что почти не замечала звука приближающихся шагов и радостного детского голоса, зовущего Тора.

Анна.

Нельзя, чтобы дочка увидела их в такой ситуации. Мег уперлась руками в грудь Кона, но он, похоже, ничего не замечал, и целовался все крепче, не давая Мег и слова произнести.

Он жаждал ее со всей страстью изголодавшегося мужчины. К своему стыду, Мег отвечала ему взаимностью, когда в кабинет вприпрыжку вбежала Анна в сопровождении верного Тора.

Ужаснувшись, что ее застали в таком виде, Мег попыталась разомкнуть объятия. Вопреки ее ожиданиям, Анна явно не знала, что сказать.

Видимо, Кон заметил эту неестественную тишину и с тихим стоном прервал поцелуй. Его глаза сияли яркой синевой, когда он взглянул на дрожащие губы Мег.

Так как он, судя по всему, тоже утратил дар речи, Мег поняла, что выкручиваться придется ей.

Она воспользовалась временным замешательством Кона, чтобы отстраниться. Но она и подумать не могла, что испытает такое сильное чувство потери, выскользнув из его объятий. Точно так же она была не готова к вопросу в глазах Анны; это напомнило ей Кона… его изучающий взгляд. Тор в ожидании вертелся у ног девочки.

Господи, из-за Анны Мег почувствовала себя влюбленной школьницей, которую родители застали с дружком в крайне предосудительном виде! Прежде чем у нее нашлись слова для оправдания, Анна сама взяла быка за рога.

— Вы с папой делаете ребеночка?

Мег должна была это предвидеть. У нее перехватило дыхание, когда руки Кона скользнули по ее плечам. Он нежно, но крепко сжал их.

— Еще нет, Анечка, — спокойно ответил он. — Сначала твоя мам должна согласиться выйти за меня замуж. Могу я спросить у нее?

— Нет! Пожалуйста… — взмолилась Мег, но Анна серьезно кивнула. Мег не могла сопротивляться, когда Кон стоял прямо перед ней, сжимая ее плечи мертвой хваткой.

— Мегги. — Он пропустил ее просьбу мимо ушей. — Благодаря сенатору Стрикленду мы сможем устроить свадьбу прямо здесь, в этом доме, в среду. Нас обвенчает мой друг, судья Верховного суда штата, а Лейси и Уолт будут свидетелями. Не хватает только твоего согласия.

Вчера он набросил петлю ей на шею. А теперь затянул узел.

— Я хочу, чтобы мы стали одной семьей. Анна не должна расти без отца, и я, естественно, не хочу, чтобы ее воспитывал чужой человек. По-видимому, и ты не хочешь, раз до сих пор не вышла замуж.

Чистая правда, но Мег скорее умрет, чем признается в этом.

— Ты сможешь бросить свою работу в «Стронг-Моторс» и полностью посвятить себя воспитанию Анны. Этому дому нужны мать и отец, муж и жена. Мне даже не хотелось елку наряжать, пока мы не собрались здесь все вместе.

Наступила длинная пауза, в течение которой Мег пыталась осмыслить услышанное.

— Анна, — произнесла она наконец дрожащим голосом, — я должна поговорить с твоим отцом наедине. Почему бы вам не выйти с Тором на веранду и не взглянуть на маленьких щенков? Но только не трогай их.

— Ты пойдешь замуж за моего папу? — упрямо спросила девочка.

— Анна, — сказала Мег со всей возможной строгостью, — делай, что велено, прошу тебя.

Но дочка отказалась подчиниться. У Мег сердце облилось кровью при виде слез, выступивших у нее на глазах.

— Я хочу жить у папы. У меня здесь розовая спальня и кроватка с пологом, и зеркало, и маленький столик, и… и все остальное!

— Анечка… — тихо обратился к ней отец. Этого оказалась достаточно, чтобы дочь взяла Тора за ошейник и вышла из комнаты.

Как Кону это удается?

Мег в гневе отвернулась, снова заметив, как удивительно ему идут джинсы и темный свитер. Она твердо решила не придавать значения собственным чувствам к нему.

— У меня нет ни малейшего желания выходить за тебя замуж, и нам вовсе не обязательно жениться, чтобы ты мог видеться с Анной. — У нее сдавило грудь, дышать было трудно. — Если ты скажешь, какие дни на неделе хочешь проводить с ней, я буду привозить ее сюда и разрешу тебе с ней общаться.

— Теперь это твой дом, — последовал упрямый ответ. — я хочу, чтобы вы обе жили здесь постоянно до конца ваших дней.

— Это немыслимо, Кон. Но я могла бы составить расписание ваших встреч.

— Нет.

Он невозможен!

— Боюсь, это все, что я могу предложить. Ты пообщался с дочерью. Теперь я забираю Анну домой. Пожалуйста, отдай мне ключ от машины.

К ее удивлению, Кон вынул ключ из кармана и протянул ей без единого слова, со странной улыбкой на смуглом красивом лице.

Еще сильнее удивляло то, что он без малейшего возражения позволил ей уехать. Он стоял на крыльце и держал Тора, пока Мег тащила к машине бьющуюся в истерике Анну.

— Папа! Папа! — крикнула девочка изо всех сил, когда Кон вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Вопли дочери напомнили Мег о магнитофонной записи, услышанной прошлой ночью. Они должны были разорвать его сердце, но он и пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь. Боль, которую чувствовала Мег, стала почти смертельной.

— Не дай маме увезти меня, папа! — душераздирающий крик Анны было слышно на милю вокруг, а ее слезы не прекращались всю дорогу.

Самым ужасным для Мег оказалось то, что как ни пыталась она достучаться до дочери, сколько ни повторяла, что вскоре Анна снова увидится с отцом, на обратном пути девочка рыдала, не умолкая.

— Я тебя ненавижу, мама, — заявила она осипшим голосом, когда Мег выехала на стоянку возле дома. — Клара тоже тебя ненавидит, и мы никогда больше не полюбим тебя снова.

Лицо Анны горело; казалось, у нее жар. Чувство вины едва не заставило Мег вновь завести машину и вернуться в Ганнибал. Но она должна была проявить твердость, иначе все было бы кончено.

— Черт бы тебя подрал, Кон, — шептала она сквозь зубы, пытаясь сдержать слезы боли и обиды. Отныне в ее отношениях с дочерью всегда будет трещина.

О да, он прекрасно справился. Он, как никто, умеет создавать хаос и разрушения! Теперь ее слезы уже невозможно было остановить.

Будь ты проклят, Кон, за то, что я люблю тебя… так же отчаянно, как и Анна. Будь проклят!

— Мег? Звонит медсестра из школы, где учится Анна. Вторая линия.

Мег прикрыла глаза. Наверняка, Анна заболела. Она вчера отказалась от ужина после возвращения из Ганнибала и сегодня перед школой даже не притронулась к еде.

— Спасибо, Шерил.

Дрожащей рукой Мег взяла телефонную трубку; голова у нее болела так сильно, что она не представляла, как сможет выдержать до конца рабочего дня. Четыре таблетки аспирина до сих пор не подействовали, и ее уже начало подташнивать. Если так пойдет и дальше, придется отпроситься домой.

— Да? Это Мег Робертс.

— Привет. Я Карла Морли. Я сегодня заменяю миссис Хиксон, у нее грипп. Хотела бы спросить, ничего, если папа Анны отвезет ее домой? Анна сегодня утром плохо себя почувствовала и попросила меня позвонить ему в Ганнибал. А до вас я не смогла дозвониться, вы были на обеде. Он сразу же приехал.

Откуда Анна могла узнать его телефон? Если только он сам не дал ей номер тайком от Мег.

— Дело в том, что у нас не записан телефон мистера Джонсона, но он объясняет это тем, что до недавнего времени жил за границей. Я ответила, что не имею права отпускать с ним Анну из школы без вашего на то согласия.

Слава Богу.

— И не отпускайте. Я уже выезжаю. Спасибо за звонок. — Голос Мег дрожал. Возможно, если бы не вмешательство Карлы Морли, Кон бы уже находился на пути в Ганнибал вместе с Анной, которая после ссоры с Мег готова отправиться с ним куда угодно.

Шерил окинула Мег сочувственным взглядом.

— Что-то с Анной? Ты побледнела, как простыня.

— Она з-з-заболела. — Это правда. А про Кона рассказывать не обязательно, даже Шерил. — Я поеду и заберу ее домой. Ты меня не прикроешь?

— Естественно. Тебе вообще не стоило сегодня выходить на работу. Отправляйся домой и сиди там, пока вы обе не выздоровеете.

— Спасибо, Шерил. В следующий раз я тебя выручу.

На пути через торговый зал с ней попытался заговорить Тед, но Мег ответила, что Анна заболела, и что ей некогда с ним лясы точить. Тед проводил ее до стоянки, усадил в машину и попросил позвонить, если что.

Мег поблагодарила его за сочувствие и тут же выбросила из головы. К счастью, обещанная накануне буря так и не разразилась. Улицы были более-менее очищены от снега, и Мег мчалась к своей цели, забыв про ограничения скорости. Чтобы не терять зря времени, она бросила машину на стоянке для школьных автобусов.

С бешено стучащим сердцем она ворвалась в медпункт, и обнаружила там Анну. Девочка сидела на коленях у Кона, склонив кудрявую головку ему на грудь. Мег не переставала удивляться их сходству… и тому, как естественно они смотрелись вместе.

Кон взглянул на Мег своими удивительными глазами. Чувство облегчения при виде дочери сменилось испугом, когда Мег заметила пылающее лицо Анны.

— Киска, миссис Морли сказала, что ты заболела.

— Мне плохо. — Тоненький, слабый голосок казался неузнаваемым. Мег бросилась к Анне и схватила ее на руки. К ее удивлению, девочка не стала сопротивляться.

Миссис Морли сочувственно улыбнулась.

— Сейчас тяжелый грипп ходит. Только этим утром несколько учеников заболели.

— Да, наверное, — невнятно пробормотала Мег. Кон поднялся во весь свой впечатляющий рост, и она почувствовала на себе его вызывающий взгляд.

— К счастью, завтра начинаются рождественские каникулы, — примирительным тоном сказала медсестра. — Праздников ей хватит, чтобы поправиться.

— Спасибо, миссис Морли.

— Не за что. Мистер Джонсон, как только приехал, тут же ее успокоил. Рядом с папой тебе сразу стало лучше, правда, Анна? — Женщина улыбнулась Анне, а затем, с явной симпатией, Кону. — Счастливого Рождества.

Мег мысленно поблагодарила медсестру за ее тактичность. Без сомнения, миссис Морли повидала на своем веку множество разведенных родителей, и знала, как вести себя с ними.

— Счастливого Рождества, — откликнулась Анна гораздо более радостным тоном.

— Откуда ты узнала папин телефон? — спросила Мег, выходя из медпункта. Кон раскрыл перед ней дверь, и она слишком остро чувствовала его присутствие.

— Я сказала миссис Морли, что папа живет в Ганнибале и что его зовут Гарри Джонсон. Она и позвонила.

К неудовольствию Мег, Кон окинул ее обвиняющим взглядом.

— Наша дочь — очень умная и находчивая девочка, — начал он по-русски. — Смотри, не оттолкни ее от себя своей паранойей.

От его упрека Мег почувствовала себя мелочной и подлой. И виноватой, конечно, потому она вечно ожидала от него самого худшего. Этот случай частично подтвердил правдивость его рассказа, предоставив ему моральное преимущество. Раз его номер есть в телефонной книге, значит, он действительно прожил здесь длительное время.

— А можно, мы сейчас поедем домой? Я вчера так и не подержала Принца, и он по мне соскучился.

— Я приласкаю его за тебя, Анечка, — ответил Кон, прежде чем Мег успела вставить слово. Ее мир продолжал рушиться: теперь Анна уже не считает их квартиру своим домом.

Видимо, Кон заметил нездоровую бледность Мег. Открывая дверь ее машины перед Анной, он сказал:

— Сейчас тебе и твоей маме надо лечь в постель.

Анна встревожено взглянула на мать.

— Ты заболела, мама?

— Нет, — торопливо заверила ее Мег, пока Кон застегивал ремень безопасности. — Просто устала.

— Папа поедет с нами?

— Это маме решать, — вмешался Кон, снова отводя Мег роль козла отпущения в этой тщательно спланированной пьесе.

— Не уезжай, папа! — Анна опять расплакалась. Она громко всхлипывала, размазывая слезы по щекам.

Мег неожиданно почувствовала себя совершенно беспомощной. Она прислонилась к капоту; всякое желание бороться исчезло окончательно. У нее не хватит сил сопротивляться одновременно и Кону, и собственной дочери. Безжизненным голосом она сказала:

— Папа может поехать за нами в своей машине.

Слезы Анны высохли, как по волшебству.

Мег ожидала увидеть выражение триумфа на лице Кона. Но когда он распахнул перед ней дверцу машины, в синеве его глаз промелькнуло нечто, похожее на боль. Мег растерялась окончательно, не понимая, как он может вызывать в себе такие чувства… всего лишь ради эффекта.

— Я буду ехать следом за вами, Анечка.

— Об-бещаешь? — Сбивчивый вопрос Анны был чем-то средним между всхлипыванием и кашлем.

Мег крепче сжала руль. Она не узнавала свою дочь в этом испуганном ребенке, боящемся потерять папу навсегда. У ее обычной доверчивости и жизнерадостности обнаружилась обратная сторона.

По-видимому, Кон тоже понял душевное состояние Анны. Неожиданно он открыл заднюю дверь и уселся в машину.

— Я поеду с вами, а мою машину заберу позже.

Прежде, чем Мег успела вмешаться, Анна отстегнула ремень безопасности, перелезла на заднее сиденье к Кону и крепко обняла его за шею. Мег взглянула на них в зеркало, и ее сердце наполнилось болью при виде того, как нежен Кон со своей дочерью. Он укачивал ее на руках, нашептывая что-то приятное.

И тогда до нее дошло. Он любит Анну.

Это чувство невозможно сыграть. Интуиция подсказывала ей, что он любит свою маленькую Анечку не менее сильно, чем Мег. И Анна отвечает ему такой же безоглядной любовью. Если Мег и надеялась когда-то, что Анна отвыкнет от Кона со временем, теперь об этом можно забыть.

На всем пути домой Мег была погружена в свои мысли. Выехав на стоянку и выбравшись из машины, она обнаружила, что Анна спит, уткнувшись заплаканным личиком в плечо Кона. В прошлую ночь Анна рыдала несколько часов, пока не уснула.

Кон вылез из машины, держа Анну на руках и умудрившись не разбудить ее.

К счастью, в это время дня вокруг было не слишком людно. Мег открыла квартиру, и Кон отнес Анну в ее спальню. Мег проследовала за ним и встала в дверях, глядя, как осторожно он раздевает девочку и укладывает в кровать. Он нежно погладил ее щеку тыльной стороной ладони, затем резко выпрямился и взглянул на Мег.

Почувствовав нарастающее напряжение, Мег поторопилась перейти в гостиную. Ей казалось, что она награни нервного срыва.

— Мы можем пожениться послезавтра, и то, что случилось сегодня, никогда больше не повторится. Но если ты слишком эгоистична, чтобы заботиться об интересах Анны, я предупреждаю, что намерен и дальше поддерживать с ней отношения.

— А как насчет моих интересов? — Мег резко обернулась, взмахнув пепельными волосами и гофрированной юбкой из черной шерсти.

Кон изучал взглядом ее лицо, лихорадочный румянец на щеках, блестящие серые глаза, высокую грудь под бежевой шелковой блузкой.

— У тебя нет любимого мужчины.

— Не твое дело, — огрызнулась Мег.

— Мое, Мегги. Если бы ты осталась в России, мы были бы сейчас женаты, и у Анны вполне могла бы быть сестра или брат.

— То, о чем ты мне сейчас твердишь — дело прошлое. С тех пор я совершенно изменилась! Скорее всего, ничего бы у нас не вышло, потому что ты уже был женат… на своей стране. И… и я боялась. — От волнения ее дыхание ускорилось.

— Я уехал из России, — коротко возразил Кон. — Тебе это о чем-то говорит?

— Зачем? — воскликнула Мег. — Зачем ты уехал? Для человека твоего положения это не имело смысла. И не морочь мне голову сказками о любви!

Он нахмурился.

— Я ведь тоже человек, Мегги. Всего лишь мужчина, влюбившийся в молодую американку и готовый ради свидания с ней на любой риск. После твоего отъезда я… заболел.

Седьмая глава

Мег встревожено взглянула на Кона.

— Ты заболел? — прошептала она, поднеся ладонь к горлу, где он наверняка мог увидеть лихорадочно бьющуюся жилку.

Кон переступил с ноги на ногу.

— Так говорят у нас, когда агент «перегорает». Я в жизни никогда не болел, а тут внезапно у меня началась затяжная депрессия. Я похудел, мучился бессонницей и непонятным беспокойством. Как я уже говорил, в моей жизни было несколько женщин. С одной из них я встречался довольно долго, но мне всегда удавалось избегать сильных переживаний.

Мег понятия не имела об этом романе. Сколько это продолжалось? Собирался ли Кон жениться на этой женщине? Приступ острой ревности заставил ее почувствовать себя слабой и уязвимой. Пока Кон не добавил:

— Почему-то расставание с тобой далось мне гораздо тяжелее. Мне предложили отпуск. Я поехал на Урал, надеясь отдохнуть, порыбачить. Но уже через несколько дней мне пришлось вернуться — из-за беспокойства я места себе не находил. Я набросился на работу с такой яростью, что даже друзья начали меня избегать. К тому времени единственным удовольствием, которое осталось у меня в жизни, было следить за тобой… с помощью одного агента, живущего в Соединенных Штатах.

Мег поежилась, внезапно ощутив леденящий холод, хотя на самом деле в квартире было очень тепло.

— В один прекрасный день агент позвонил мне и сообщил, что Мег Робертс беременна.

Кон долго молчал, очевидно погрузившись в воспоминания. Затем продолжил, низким, сбивчивым голосом.

— Это оказалось для меня полнейшей неожиданностью, потому что я предохранялся. — Он взглянул на ее губы. — Так как в России ты ни с кем больше не встречалась, и после отъезда тоже, я знал, что ты беременна от меня.

Мег опустила голову, избегая его пристального взгляда.

— Мысль о том, что в тебе растет наш ребенок, захватила меня. Мне казалось, что я разделяю с тобой это чудо, и это развеяло мою депрессию. Когда агент передал мне фотографию Анны, сделанную в роддоме, я чуть с ума не сошел. Я не мог взять ее на руки, поцеловать ее мягкую кожу, увидеть, как она сосет твою грудь. В ту минуту я решил уехать.

— Кон…

— Тогда уже началась перестройка, «холодная война» подходила к концу. Перемены в стране заставили меня по-новому взглянуть на всю мою жизнь, на мое будущее. Все эти годы я работал на КГБ и не знал ничего другого. Но после рождения Анны я задумался о том, чего хочу от жизни. — Говоря, Кон расхаживал по комнате, но затем резко остановился. — Не обманывайся на этот счет, Мегги. Россия всегда останется для меня Родиной. Но я хотел иметь семью.

Кон взял семейную фотографию Мег со стола и несколько секунд ее рассматривал.

— Я даже не знаю, живы ли еще мои родители. Они наверняка считают меня погибшим. Эта часть моей жизни закончилась навсегда.

Он поставил снимок на место.

— Мне нужна моя дочь. Последние два дня, проведенные с ней, почти заполнили пустоту в моей жизни.

Мег перевела дыхание.

— Если это правда, почему ты не связался с нами, как только приехал в Штаты? Мы бы договорились о встречах… — Подумать только, сколько лет потеряно…

— Уехав из России, я передал вашему правительству секретную информацию. Мне пришлось скрываться. Новые документы я получил совсем недавно. Затем ситуация в мире изменилась, и угроза почти исчезла. Но, зная о методах работы КГБ и желая уберечь вас с Анной от опасности, я выжидал до сих пор.

Он пристально взглянул на Мег.

— Было рискованно так долго оставаться в стороне, зная, что в любой момент ты можешь влюбиться в другого мужчину и выйти за него замуж, дав Анне отчима. Но я пошел на этот риск, потому что верил, что так или иначе смогу когда-нибудь встретиться с ней… и с тобой тоже.

На его лице появилось хмурое, задумчивое выражение.

— Этот день настал, — тихо сказал Кон. — Но выбор за тобой — составим ли мы расписание встреч, чтобы Анна каждый раз страдала? Или поженимся, создав для нее нормальную семью? В мире, где полных семей становится все меньше, мы можем дать ей стабильность, которой лишены миллионы детей.

Возможно, Мег была наивной дурочкой, но почему-то она поверила Кону. Должно быть, из-за его откровенного признания в любви к России…

— Ты знаешь, что я не отниму у тебя Анну, — пробормотал Кон, догадавшись о ее мыслях. — Наверное, только замужество поможет тебе развеять этот дурацкий страх.

— Но ты любишь Россию! Я знаю, любишь!

— Да, но не могу вернуться, Мегги. Моя жизнь здесь, с тобой. Я заслужил право жить как нормальный человек. Став моей женой, ты сможешь уйти с работы. Мы будем проводить вместе двадцать четыре часа в сутки. Разве не об этом мы мечтали в России? — Понизив голос, он добавил, — Но будешь ты спать со мной или нет, зависит только от тебя. Как тебе это?

Как ей это?

Ужасно. Как сможет Мег жить с ним в одном доме, год за годом, желая его, как только может женщина желать мужчину, и все время бояться, что он начнет тосковать по своей стране, по прежней жизни? Сейчас он говорит, что не может вернуться, а если передумает? Ясно ведь, чем это обернется.

— Это всего лишь доверие, Мегги. Редкое качество, которого у нашей дочери в избытке. Похоже, тут она не в тебя пошла.

Мег вспыхнула. Отвернувшись, Кон направился в кухню, и снял телефонную трубку.

— Кому ты звонишь? — смутившись, спросила Мег.

Ровным тоном он ответил:

— Всего лишь вызываю такси. Надо, чтобы меня отвезли к моей машине. Я не успел накормить собак, когда мне позвонили из школы. Пора возвращаться к ним.

— Но если тебя не будет, когда Анна…

— Как я уже говорил, — перебил он ее командным тоном, — родители не должны жить отдельно друг от друга. — Он начал набирать номер.

Представив себе реакцию Анны, когда девочка проснется и увидит, что папа ушел, Мег поняла, что не выдержит очередной истерики. В ужасе она воскликнула:

— Подожди!

Кон замер, сжимая трубку в руке.

— Если ты хочешь подбросить меня до школы, лучше не надо. Некому будет присмотреть за Анной, а она должна как следует выспаться. — Он нажал две последние кнопки.

Мег вскинула голову.

— Заткнись! Ты прекрасно знаешь, о чем я!

Кон повесил трубку, и, даже на расстоянии, Мег увидела в его глазах довольный блеск. Ее охватило презрение.

— Ты с самого начала был уверен в своей победе. Это лишь вопрос времени. Агенты КГБ никогда не проигрывают.

Кон нахмурился.

— Агенты и политика тут вовсе не при чем. Это не игра, Мегги. Я борюсь за свою жизнь, за твою и Аннину. Без тебя у меня нет будущего.

Его голос дрожал от наплыва чувств, и это разрывало ей сердце. Звучащая в его словах твердая уверенность, несокрушимая логика, нашедшая отклик в душе Мег, смела последний барьер, воздвигнутый между ними.

— Итак, данной мне властью я объявляю вас мужем и женой. Да не разлучат люди тех, кого соединил Господь. Можете поцеловать невесту.

Неужели прошло всего два дня с тех пор, как Мег согласилась на его предложение?

Кон не отпускал ее руку с той самой секунды, когда надел на ее палец дорогое кольцо с огромным бриллиантом. А с последними словами церемонии его хватка стала еще крепче.

Мягкий бледно-розовый шифон длинного свадебного платья выгодно подчеркивал цвет ее лица, но Мег была уверена, что Кон видит сквозь тонкую ткань каждое биение ее сердца. Она избегала его взгляда из страха заметить в его глазах злорадный блеск победителя.

С той самой минуты, когда Мег вошла в гостиную Кона, украшенную для церемонии, и поздоровалась с судьей Лундквистом и Боуманами (которые, как она поняла, не были супругами и тоже пользовались вымышленными именами), она старалась не смотреть на своего будущего мужа. И теперь зажмурилась, поворачиваясь к нему для традиционного поцелуя.

Но когда теплые губы Кона неожиданно коснулись ее ладоней, Мег в изумлении раскрыла глаза. Она никогда раньше не слышала, чтобы жених целовал невесте руки, и решила, что это, наверное, русский обычай.

Внезапно Кон поднял свою темноволосую голову и взглянул в ее смущенные глаза.

— Наконец-то! — прошептал он, дав ей понять, что замечал ее холодность. Мег и опомниться не успела, как он припал к ее губам, целуя ее с таким жаром, что она при всем желании не могла не ответить.

— Теперь моя очередь, папа, — заявила Анна, дергая его за рукав.