— А как насчет кислородного баллона? Поставить на него прибор самонаведения от «снабженца», и пусть дует навстречу.

— Неплохая идея. К ней бы еще денек, чтобы установить прибор..

Вскоре объект попал в яркий свет Земли, и люди поняли, где он находится, хоть и не могли пока разглядеть его форму. Командир в Корпусе и бригадир монтажников посоветовались и решили не возвращать бригаду на борт. Если объект — на самом деле управляемый снаряд и рассчитан на взрыв при контакте или тесном сближении с целью, то ситуация безнадежна, где бы ни находились люди. С другой стороны, при попадании снаряд может и не взорваться, и тогда монтажники, оставшиеся снаружи, немедленно окажут Корпусу возможную помощь.

После этого рабочие в скафандрах двинулись сквозь паутину ферм к Корпусу. Там они оставили тросы-проводники и пристегнулись к страховочным, соединенным с обшивкой, чтобы, если понадобится, быстро подтянуться к ней. И застыли в напряженном ожидании — сюрреалистическая гроздь карикатурных фигурок, приклеенных к обшивке Корпуса магнитами подошв и стоящих под самыми невообразимыми углами.

«Корабль или снаряд» медленно увеличивался в размерах, и вскоре было уже нетрудно разглядеть описанный командиром силуэт — большой круг в обрамлении трех маленьких. То и дело мелькали вспышки — это вспомогательные дюзы корректировали курс.

— По облику и малой скорости, — раздался бесстрастный голос командира, — я могу предположить, что эта штуковина — полуракета-полуторпеда, наподобие торпеды-охотницы. Судя по тому, как она на нас наводится, взрывное устройство — контактного типа. Начинка химическая или ядерная. Для ядерной нужен очень сложный взрыватель, кроме того, ядерный взрыв был бы замечен с Земли. Для химического взрыва в наших условиях необходима максимальная концентрация энергии, то есть контакт.

Оспаривать доводы командира, очевидно, не был расположен никто. Не возникало сомнений, что объект нацелился на станцию. Он шел почти по идеальной прямой и был виден только анфас.

— Установлена относительная скорость, — добавил командир. — Примерно сто двадцать миль в час.

«Медленно, — подумал Маятник. — Очень медленно. Это, наверное, чтобы сохранить маневренность, если цель попытается уклониться».

И никто не мог ничего поделать. Оставалось только стоять на месте и ждать.

— Расчетное время контакта — пять минут, — тихо сказал голос из Корпуса.

Теперь строжайшие требования службы безопасности Маятник увидел в новом свете. До сих пор он принимал как должное, что цель секретности — в удержании инициативы. Это же ясно: когда сосед уже монтирует станцию, а твоя пока существует только на чертежной доске, ты будешь лезть из кожи вон, чтобы догнать соседа. А он, конечно, предпочтет скрытничать, даже удивление изобразит — мол, бросьте, о чем вы говорите, это же форменная утопия!.. И его можно понять. Конструирование станции — дело тонкое, спешка тут вовсе ни к чему. Но мысль о диверсии на недостроенной станции никогда не приходила Маятнику в голову.

Вдруг это действительно снаряд, и вдруг он попадет в Корпус? Никто не выживет… И что будет, когда разъяренное ведомство попытается изобличить агрессора? Не Наши Ребята только плечами пожмут — что? мы? помилуйте, да откуда мы знать-то могли о существовании вашей станции? Вероятно, это несчастный случай… которым кое-кто, по всей видимости, готов воспользоваться, чтобы развязать кампанию злобной клеветы и тем самым уклониться от ответственности…

— Три минуты, — сообщил командир.

Взгляд Маятника оторвался от ракеты-торпеды, пробежал кругом и остановился на Луне, поднявшейся из-за голубой жемчужины Земли. Сплошь покрытая шрамами, но безмятежная, висела она в небе четкой сияющей монетой, а может быть, серебряной медалью, что ждет своего героя. Героя следующего прыжка.

А пока — только маленький скачок на десять тысяч миль, чтобы там соорудить трамплин для броска миль этак на двести двадцать четыре тысячи. Будут и другие прыжки, будут обязательно, хоть он др них и не доживет. На его век хватило бы и Луны.

— Луна, — прошептал Маятник. — Слева — луна, справа — закат, луна мне сестра, закат мне брат.

Внезапно его затрясло от гнева. Глупцы, ничтожества, гнусные интриганы, они готовы сорвать грандиознейшее деяние человечества ради сиюминутной политической выгоды! Что будет, если им это удастся? Рискнет ли когда-нибудь правительство Англии начать все сызнова? Не получится ли так, что народы-соперники ограничатся срывом любых попыток строительства чужих космических станций? Не станет ли это концом великой мечты? Не окажется ли человеческая раса на веки вечные прикованной к Земле, не погрязнет ли она в тщете и безысходности?

— Две минуты.

Маятник снова посмотрел на снаряд. Он вихлял чуть сильнее, чем прежде, — достаточно, чтобы мельком видеть его бока. Некоторое время Маятник с любопытством разглядывал незнакомый объект. По всей видимости, траектория полета становилась все более изломанной, — вспомогательные дюзы срабатывали намного чаще, и пламя било дольше.

— Что за проблемы у этой штуковины? — поинтересовался кто-то. — Наведение, что ли, барахлит?

Охваченные недоумением и страхом, монтажники смотрели на объект, а он вилял все размашистее, все яростнее плевали огнем вспомогательные дюзы. Вскоре его уже мотало так, что перед глазами рабочих то и дело появлялся профиль — массивное каплевидное «туловище» с тремя каплевидными же придатками основных дюз. Перпендикулярно к их поверхности, радиальными гроздьями, торчали маленькие корректировочные дюзы. Принцип действия снаряда был теперь понятен: как только прибор самонаведения ловит цель, основные дюзы срабатывают на миг, чтобы толкнуть снаряд вперед, а дальше он движется по инерции, и только время от времени вспомогательные дюзы выправляют его полет. Не столь понятным было другое: почему, чем ближе к станции, тем больше движение объекта смахивает на танец пьяного дикаря.

— А, черт! — прошептал бригадир монтажников. — Чего это он, гад, носом крутит?!

— Потому что это не он, а оно. — В голосе командира вдруг появилась надежда. — Оно крутит носом. Оно сбито с толку. Все дело в массе, неужели не ясно? По массе Корпус и Сборочная примерно равны. И дистанции от них до объекта одинаковы. Вот компьютеры и растерялись, не знают, что выбрать. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Если он не выберет в ближайшие секунды, то уже не сможет вовремя произвести коррекцию.

Монтажники по-прежнему зачарованно смотрели на объект. Его скорость немного упала — он неистово вихлял, а вспомогательные дюзы не только корректировали курс, но и тормозили. На полминуты затянулось молчание, затем кто-то шумно выдохнул и сказал:

— Шкипер прав. Похоже, он промажет.

Остальные тоже дали волю легким, и в шлемофонах прозвучал громкий хоровой вздох облегчения. Никто уже не сомневался, что снаряд пройдет точно между Корпусом и Сборочной.

В последней отчаянной попытке исправить курс вспомогательные дюзы левого борта дали залп, от которого снаряд закружился вокруг собственной оси.

— Сейчас он нам вальсок отпляшет, — произнес кто-то.

Все ближе, ближе обезумевший снаряд, и вот, -плюясь во все стороны огнем, он просверливает пустоту между Корпусом и Сборочной…

Но Маятник этого уже не видел. Его рвануло с чудовищной силой, голова треснулась о пластик шлема, и перед глазами запрыгали искры. Несколько секунд он ничего не соображал, затем до него дошло, что он уже не пристегнут к Корпусу. В ужасе он пошарил вокруг руками и, не обнаружив ничего, с натугой разлепил веки и стряхнул с глаз пелену. И сразу увидел Корпус и недостроенную станцию — мерцая, они быстро уменьшались.

Брыкаясь в пустоте, Маятник ухитрился повернуться кругом. Понадобилось несколько секунд, чтобы разобраться в ситуации. Он плыл в космосе, сопровождаемый стаей мелких фрагментов станции и двумя людьми в скафандрах, а совсем неподалеку снаряд, опутанный паутиной тросов, все вертелся, дергался и плевал огнем. Постепенно Маятник сообразил: на пути снаряда оказалось с десяток, а то и больше, крепежных и страховочных тросов, и теперь они буксировали прочь все то, что находилось на их концах.

Он закрыл на минуту глаза. Под черепом глухо стучало. Правая сторона лица, похоже, была в крови. Оставалось лишь надеяться, что рана невелика. Если крови будет много, она, свободно летая в шлеме, может попасть в глаза.

В шлемофоне раздался голос командира:

— Отставить разговоры! — Подождав, он окликнул: — Эй, на снаряде! Как там у вас дела?

Маятник облизал губы и сглотнул.

— Алло, шкипер! Это Маятник. Шкип, у меня все в норме.

— По твоему голосу этого не скажешь.

— Мутит немножко. Башкой о шлем стукнулся. Ничего, сейчас полегчает.

— Как там остальные?

Ответил обморочный голос:

— Шкипер, это Нобби. У меня тоже вроде все в порядке. Тошнит, правда, как шавку. Насчет третьего не в курсе. Кто он?

— Должно быть, Доббин. Эй, Доббин, как дела?

Отклика не последовало.

— Шкип, нас здорово дернуло, — сказал обморочный голос.

— Как с воздухом?

Маятник взглянул на шкалы:

— Подача в норме, резерв тоже цел.

— У меня резерва не видно, — сказал Нобби. — Может, пробоина. Но четыре часа — мои.

— Давайте, ребята, отцепляйтесь и дуйте назад на ручных дюзах, — сказал командир. — Ты, Нобби, сразу. Маятник, у тебя с воздухом получше. Сможешь подобраться к Доббину? Если сможешь, возьми на трос и тащи к нам. Справишься?

— Справлюсь, наверное.

— Послушайте, шкип…

— Нобби, это приказ, — оборвал командир.

Пиная пустоту, Маятник перевернулся кверху ногами и увидел, как один из людей в скафандрах ощупывает свой пояс Вскоре от него отделился и поплыл в сторону страховочный трос, но человек не спешил покидать стаю обломков. Он достал из кобуры похожую на пистолет ручную дюзу и поднял перед собой на вытянутых руках, легонько болтая ногами, чтобы Корпус переместился к нему за спину и в зеркальном прицеле появилось его отражение. Дюза вспыхнула, и Нобби полетел прочь — сначала медленно, но все набирая скорость.

— До встречи, Маятник, — попрощался он. — Яичница с ветчиной?

— Не забудь с обеих сторон обжарить! — Маятник достал свой пистолет. Когда в зеркальце появилась вторая человеческая фигура, он на долю секунды коснулся спуска, а еще через несколько секунд доложил:

— Шкип, боюсь, старина Доббин готов. Впрочем, он не мучился. Огромная дырища в левой ноге скафандра. Тащить назад?

Командир поколебался

— Не надо, Маятник, — решил он — Лишний риск. Он бы этого не одобрил. Отстегни, и пусть летит, бедолага. Забери у него резервный баллон, да и пистолет прихвати, и догоняй Нобби.

Наступило краткое молчание, затем Маятник прошептал.

— А вот это уже забавно

— Что тебе там забавно? — встревожился командир.

— Секундочку, шкип.

— Маятник, в чем дело?

— Тросы натягиваются, шкипер. Минуту назад я и весь этот хлам неслись одной толпой со снарядом, а теперь, сдается, он идет на отрыв. Непонятно. И вы не там, где должны быть. Ага, понял: эта штуковина делает разворот и тянет нас за собой. Так, отпускаю старину Доббина. Что-то он не туда летит, в другую сторону… Должно быть, широкая траектория поворота. Трудно понять, что затеяла эта чертовка. Много коротких вспышек — выравнивается… Что-то я не возьму в толк, шкип. Весь мусор, что на буксире, и я в том числе, слетаемся в одну кучу, тут ни черта не разберешь.

— Ты лучше отстегивайся и чеши подальше.

— Минуточку, шкип. Я посмотреть хочу. — Голос Маятника звучал рассеянно. — Да, да. По дуге идет, и так уверенно…

Маятник висел на конце страховочного троса, смотрел на медленно проплывающие мимо созвездия и разворачивался сам — тоже медленно. От всего этого голова шла кругом. Компьютеры снаряда избавились от элемента случайности, который был внесен появлением второй цели. Он выровнял полет и теперь четко, уверенно менял направление. Он определенно взялся за старое. Радар обнаружил цель, которую не удалось поразить из-за временного помешательства, и ничто уже не препятствовало ракете сделать новую попытку. Где-то под толстым панцирем металлической капли таились реле, готовые заработать, как только прибор самонаведения возьмет цель. И тогда залп основных дюз снова пошлет ракету в атаку.

Маятник стал подтягиваться к ней на руках по страховочному тросу, расталкивая в стороны обломки

— В чем дело? Ты что, еще не отцепился? — спросил командир.

Маятник не ответил. Он приблизился к ракете и, хоть центробежная сила по-прежнему тащила его в сторону, смог дотянуться ногой и пнуть, чтобы отлететь подальше от вспомогательных дюз. Затем придвинулся по тросу и обхватил руками одну из пластин, соединявших дюзы с корпусом снаряда. За эти-то три пластины и зацепились тросы, когда ракета промчалась через станцию. Маятник нашел в их путанице петлю, которая выглядела достаточно прочной, и привязал к ней свой трос.

— Маятник, какого дьявола ты там делаешь? — спросил командир.

— Я на ракете, шкип.

— Боже правый! Ты — на этой штуковине?! Слушай, я же ясно сказал: отцепись. Приказывать надо, что ли?

— Шкип, надеюсь, вы этого не сделаете. А если прикажете и я подчинюсь, то мне, скорее всего, некуда будет возвращаться.

— Ты к чему клонишь?

— Видите ли, эта милашка, похоже, затеяла еще разок попытать счастья.

— Что? Ты уверен?

— Боюсь, что да. Ума не приложу, что еще она может делать. Идет по ровной дуге, и если я правильно разгадал ее затею, то какой резон с ней расставаться?

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаете, если остаться тут, можно испечься, когда она шарахнет из основных дюз. А если спрыгнуть, то медленная смерть в скафандре — тоже не ахти какое удовольствие. Зато можно доехать зайцем до дома. Если она промажет, я отцеплюсь, а если нет… Один конец.

— В логике тебе не откажешь, а только все равно мне это не по нутру. Что она сейчас делает?

— Все еще разворачивается. Вы — по левому борту. Еще градусов двадцать. Да вы и сами должны бы видеть.

— Да, мы тебя поймали радаром, но в телескоп никак не разглядеть. Далековато, к тому же — против солнца.

— Ясно. Постараюсь держать вас в курсе, — пообещал Маятник.

Он двинулся вперед по корпусу ракеты. В обшивке хватало железа, чтобы слегка притягивать магнитные подошвы.

— Все еще разворачивается, — доложил он. — Медленно, но верно. — И добавил: — У нее на носу уйма всяких стержней и прочих выступов. Пять больших и несколько маленьких. Что это такое — одному Богу известно. Может быть, тут радар.

— Да, с ограниченным радиусом действия, — предположил командир. — Иначе бы она унеслась взрывать Луну или Землю. Похоже, кое-кто хорошо знает высоту и плоскость нашей орбиты. Располагая этими цифрами, совсем нетрудно добиться, чтобы ракета рано или поздно нас отыскала. Ты не попробуешь уточнить, который там — радар, а? Не мешало бы по нему хорошенько врезать

— Вся беда в том, что я в жизни не видел ничего похожего на эти штуки, — посетовал Маятник — Вряд ли будет толк, если я ошибусь и врежу по взрывателю

— Не теряй времени, выясняй. Что она сейчас делает?

— Почти развернулась. Еще три-четыре градуса

Он съехал чуть-чуть назад, туда, где можно было обхватить руками крепежную пластину основной дюзы. Прекратилась мелкая вибрация, шедшая от вспомогательных дюз правого борта, но тотчас слева началась такая же дрожь

— Разворот закончен, — сказал Маятник командиру — Вы — в прицеле.

Он застыл в ожидании, держась изо всех сил руками и ногами. Основные дюзы дохнули огнем. Последовал рывок — ракету задержали натянувшиеся тросы. Снова вспышка, снаряд и его груз мотнуло взад-вперед, но только один трос сорвался, и висящий на нем кусок фермы кувырком полетел прочь. Остальные обломки только подергались, да поизвивались их тросы, а затем вся куча мала двинулась новым курсом, к далекому Корпусу, чуть медленнее, чем при первой атаке ракеты.

— Шкипер, идем на вас, — сказал Маятник. — Я сейчас полезу вперед, попробую найти радар.

На носу ракеты он еще раз по очереди заэкранировал все выступы руками в перчатках. Это не дало заметных результатов. Тогда он слегка удлинил страховочный трос и свесился перед носом ракеты, чтобы заслонить собой как можно больше поверхности. И опять — никаких отклонений от курса.

Маятник еще раз оглядел выступы. Один из них походил на миниатюрный аккумулятор солнечной энергии, о предназначении других оставалось только догадываться. Впрочем, можно было с уверенностью предположить, что некоторые из них передают информацию автопилоту.

Он снова оседлал нос ракеты. Хотелось курить, — раньше это желание посещало его редко

— Будь я проклят, шкип, если хоть что-нибудь соображаю. Тут сам черт ногу сломит.

Его взгляд устремился в испещренную блестками мглу позади Корпуса и Сборочной, которые висели точно по курсу и яркостью уступали разве что солнцу.

— Шкипер, я лишь одно хочу сказать, — произнес Ма ятник. — Сдается мне, третьей попытки не будет. Она так развернулась, что вы и Сборочная теперь на одной линии с ней.

— Неужели нельзя как-нибудь обездвижить или обезоружить эту гадину! Посмотри еще раз на стержни, может, вывинтить удастся.

— Один-два вроде на резьбе, только у меня нет с собой ключей, да и плоскогубцы потерялись.

Маятник вновь переместился вперед, как мог надежнее устроился на носу ракеты и попытался отвинтить руками в рукавицах ухватистую деталь. Напрасная трата сил! В конце концов он сдался и, пока переводил дух, глядел вперед. Ракета шла точнехонько на цель, легкие толчки коррекции едва ощущались. Судить о дистанции было трудно, но едва ли она превышала двадцать миль. Считанные минуты…

Маятник обнаружил, что со лба стекает пот и жжет уголки глаз. Он потряс головой и заработал веками, выжимая капли. Затем неуклюже съехал обратно на пластину основной дюзы. Сел, как можно надежнее привязался страховочным тросом, уперся в бок дюзы ногами, прижался спиной к корпусу ракеты, вытащил ручные дюзы — собственную и Доббина — и поставил на максимальную мощность. Затем направил перед собой широкие стволы и упер рукоятки в обшивку ракеты. И весь обратился в ожидание.

— Маятник! Прыгай сейчас же! — приказал командир.

— Шкип, я же сказал, мне не улыбается медленная смерть в скафандре.

Казалось, Корпус и полузаслоненная им Сборочная несутся к нему на сумасшедшей скорости. У Маятника вдоль позвоночника бежал зуд — из-за пота, а еще из-за мыслей о сотнях килограммов взрывчатки, отгороженных от его тела только жалким листом металла. Мысли эти все назойливей лезли в голову, за ними рвался страх перед огромной разрушительной силой, ожидающей лишь удара, который ее освободит.

Из каждой поры сочился пот, пропитывая одежду. Маятник сидел, повернув голову направо, и, превозмогая резь в глазах, смотрел, как растет, приближается Корпус. «Не спеши, — велел он себе. — Слишком рано — нельзя. Но и опоздать не годится».

В шлемофоне снова зазвучал голос командира, но Маятник не обратил на него внимания. На какой дистанции надо действовать? В милю? Или это слишком далеко? Нет, пожалуй, в самый раз.

Он ждал, сжимая рукоятки дюз.

До Корпуса еще мили две…

Он стиснул зубы и на миг отжал назад спусковые крючки. Ракета дернулась сильнее, чем рассчитывал Маятник, и опрокинулась набок, как оступившийся танцор. Но тотчас сработали корректировочные дюзы, нос двинулся обратно к цели и… ушел далеко в сторону! Полыхнули дюзы по левому борту, чтобы скомпенсировать перехлест, однако в тот же миг Маятник нажал оба спуска, да так и оставил их. Двойная вспышка пистолетов усилила импульс вспомогательной дюзы, ракета вильнула и сразу же сильно отклонилась от курса. Над головой Маятника пронеслись по дуге созвездия; он поискал диким взглядом Корпус и обнаружил его у себя за левым плечом, не далее чем в миле. И взмолился, чтобы ракета опоздала с коррекцией…

Если бы это происходило в земной атмосфере и если бы снаряд обладал плоскостями для опоры на воздух и управления полетом, он бы успел вернуться на прежний курс, но в космосе любое движение — штука очень деликатная, а время — исключительно важный фактор. Невозможно единым махом вернуть потерянное равновесие. Угол отклонения от курса рос с каждой секундой, и Маятник вскоре понял, что ракета уже не может ничего исправить. Только основные двигатели обладают достаточной мощностью, чтобы одним толчком развернуть ракету на цель, но они, судя по всему, предпочитали срабатывать, когда ракета находилась в покое и в ее прицеле виднелась мишень.

Впрочем, вспомогательные дюзы не сдавались. Маятник изо всех сил старался удержаться на ракете, а она все вращалась и заставляла кружиться небеса. Ярдах в пятидесяти расплывчатым пятном промелькнул Корпус…

— Готово! Отличное представление, Маятник.

— Эй, парни, а ну утихните! — рявкнул командир. — Маятник, это и вправду было шикарно. А теперь можешь уходить. Прыгай скорее!

Все еще сжимая в руках трос, Маятник расслабился. Страх отступил. Мечась из стороны в сторону, ракета уносилась в космос вместе с ним.

— Маятник, слышишь меня? Прыгай!

— Шкип, я вас слышу, — устало сказал Маятник. — Но в дюзах маловато горючки, вряд ли дотяну.

— Ерунда! Тормози тем, что осталось, мы тебя выловим. Только не тяни резину.

Наступила тишина, затем прозвучал усталый голос Маятника:

— Простите, шкип, но ведь мы не знаем, чем теперь займется наша малютка.

— О Господи! Маятник!

— Простите, шкип. Боюсь, я вынужден взбунтоваться.

Маятник закрыл глаза и попытался отдохнуть. Его мутило от качки, от вида мечущихся туда-сюда созвездий. Сил совершенно не осталось. Жутко болела голова, вся одежда пропиталась потом. Он сидел неподвижно, пока не ощутил, что трос, который удерживает его на месте, больше не провисает от толчков.

Он разлепил веки и увидел, что летит прямиком на Луну. Она медленно проплыла влево, а справа вздыбился огромный горб Земли.

— Опять разворачивается, — уныло проговорил Маятник. — Слушайте, у нее когда-нибудь выйдет топливо?

Он опустил глаза и обнаружил, что по-прежнему сжимает рукояти дюз. Позволив им болтаться на ремешках, он руками в перчатках нашарил страховочный трос. Спустя некоторое время удалось распустить узел, и Маятник снова залез на корпус ракеты. Она уже шла совершенно уверенно; разворачивая ее, дюзы правого борта то и дело плевались пламенем. Едва ли можно было сомневаться, что она изготавливается к очередной атаке.

Маятник добрался до носа, устроился верхом, держась за металлические стержни, перевел дух и огляделся. Под левой ногой висела голубая жемчужина, на нее уже наползала ночная тень. В вышине справа полыхало солнце. Слева над головой покоилась на черном янтаре с вкраплениями алмазной пыли мертвенно-бледная луна. Слева сбоку к носу ракеты медленно смещались по дуге Корпус и мерцающая паутина ферм, которая могла бы когда-нибудь превратиться в космическую станцию.

Он еще раз опустил взгляд на гигантский шар, что полз под левой ступней, и несколько секунд пристально смотрел, затем поднял правую руку к рычажку на поясе и немного увеличил подачу воздуха.

— Ш-кипер!

— Слышу тебя, Маятник, — откликнулся командир. — Только что сумели навести на тебя телескоп. Что ты там делаешь, а?

— Хочу как-нибудь ослепить эту упрямицу. Тут передо мной короткий и толстый стержень, надо бы по нему врезать. Видите?

— Да, вижу А ты уверен, что он от радара?

— Вполне уверен, шкип.

— Врешь ты, Маятник. Оставь его в покое.

— Может, получится маленько загнать в корпус. Лишь бы сбить ее с толку..

— Маятник!

— Шкип, я знаю, что делаю. Все, приступаю.

Маятник расположился поудобней, зажав под коленями два выступа, поднял над головой ручные дюзы и изо всех сил обрушил их рукояти на короткий, толстый стержень. После пяти-шести ударов он признался, тяжело дыша:

— Без толку. Ни царапины, будто спичками тычешь. — Еще выше поднял рычажок воздухоподачи и зажмурил глаза, изгоняя из них пот.

Ракета описывала широкую дугу. Еще двадцать градусов, и она снова встанет на линию удара.

— Попробую еще разок, — пробормотал Маятник, поднимая пистолеты.

Командир увидел в телескоп, как упрямец принялся бить по одному из тонких стержней. Правой, левой, правой, ле…

Вспыхнуло пламя — такое яркое, что резануло по глазам. И все. Только эта беззвучная вспышка — мгновенная, но жаркая, как солнце.

Спустя секунду телескоп не показывал ничего, кроме густой мглы с крошечными равнодушными блестками в тысячах световых лет от Земли…

Маршал ВВС расстелил депешу на столе и задумчиво изучал ее несколько долгих минут. Мысли его погрузились на полвека в прошлое, в ту ночь, когда другой Маятник Трун не вернулся на базу. Одна судьба и для деда, и для внука.. Но тогда было легче. Тогда шла война, а с войны возвращаются не все.

Маршал чувствовал себя старым. Он и был старым. Даже, пожалуй, слишком старым. Если бы после войны не изменились требования к генеральскому составу, он бы уже лет десять «пылился на полке». Но все-таки он — в строю, и он сам сообщит этой бедной девочке, точно так же, как давным-давно сообщил другой. До чего же коротким будет его рассказ… Пропал без вести, выполняя секретное задание. Какая жестокая пустота в этих словах…

Позже, конечно, она узнает все — когда служба безопасности сочтет возможным открыть информацию. Уж онто об этом позаботится. Добьется любой ценой… За беззаветную храбрость… Крестом Виктории, не меньше.. Никак не меньше…

Он еще раз взглянул на расшифрованное донесение службы безопасности о событиях минувшего дня.

"Объект направил радиограмму на имя Труна. «Лора и Майкл поздравляют с днем рождения» (Примечание: предположительно, кодированное известие о том, что вчера вечером у объекта родился ребенок мужского пола. Основания для такого вывода: а) день рождения Труна восьмого мая; б) он дал ответ: «Обожаю вас обоих»).

Маршал авиации вздохнул и скорбно покачал головой.

— По крайней мере, он знал, что у него мальчик, — прошептал старик. — Это хорошо… А то старый Маятник даже не подозревал, что стал отцом. Надеюсь, они еще встретятся… там. Они наверняка поймут друг друга