- Прошу прощения! - сказал он с выражением искреннего недоумения.
      - Вы совершили очень серьезный проступок, - сказал мистер Форкетт. Как можно говорить о прочности существующего порядка, - продолжал он, если мы перестанем уважать наши традиции и институты? Вот вы, молодой человек, только что разрушили такой институт. А ведь ад - это весьма солидное общественное установление, и мы все верили в него, в том числе и вы сами, пока не взяли и не поломали. Нет, я никак не могу этого одобрить!
      Остальные пассажиры смотрели на мистера Форкетта, ровно ничего не понимая.
      - Но, мистер Форкетт, - сказала Норма, - ведь вы не хотели бы снова оказаться там, с этими чертями?
      - Милая девушка, дело вовсе не в этом, - сказал мистер Форкетт с упреком в голосе. - Как человек, обладающий чувством гражданской ответственности, я категорически протестую против всего, что может подорвать уверенность общества в правильности установленного порядка. Поэтому я еще раз повторяю, что я рассматриваю поступок этого молодого человека, как нечто весьма опасное, граничащее с подрывной деятельностью.
      - Но если это общественное установление дутое... - начал было Кристофер Уотс.
      - Это тоже неважно, сэр, так как, если имеется достаточное число людей, верящих в определенный институт, значит, этот институт им нужен, независимо от того, дутый он или нет.
      - Значит, вы предпочитаете правде слепую веру? - спросил Уотс презрительно.
      - Когда есть вера, будет и правда, - убежденно ответил мистер Форкетт.
      - Как ученый, я нахожу вашу точку зрения совершенно аморальной, возразил Уотс.
      - А я, как гражданин, считаю вас человеком, лишенным каких-либо принципов, - сказал мистер Форкетт.
      - То, что существует на самом деле, не исчезнет и не развалится от того, что вы перестанете в него верить, - заметил Уотс.
      - Вы в этом абсолютно уверены? Ведь Римская империя, например, существовала до тех пор, пока люди верили в нее, - возразил мистер Форкетт.
      Спор продолжался еще некоторое время, причем мистер Форкетт произносил все более громкие слова и фразы, в то время как Уотс пытался докопаться до самой сути вещей.
      Наконец мистер Форкетт подвел следующий итог своим высказываниям:
      - По правде говоря, ваши нетрадиционные, я бы даже сказал р_е_в_о_л_ю_ц_и_о_н_н_ы_е_, взгляды мало чем отличаются от большевизма.
      Кристофер Уотс встал:
      - Укрепление общества путем слепой веры вопреки научной правде - это метод Сталина, - заявил он и отошел в другой конец вагона.
      - Ну, право же, мистер Форкетт, - воскликнула Норма. - Не знаю, как вы можете быть таким грубым и неблагодарным! Стоит только вспомнить всех этих чертей с вилами и ту бедную женщину, что висела вниз головой совсем голая...
      - Все это совершенно соответствовало назначению данного места. А вот он - весьма опасный молодой человек! - твердо заключил мистер Форкетт.
      Генри решил, что настало время переменить тему разговора. Все четверо начала болтать о разных пустяках, в то время как поезд шел с хорошей скоростью, хотя и не так быстро, как когда он несся вниз. Но постепенно разговор иссяк. Повернув голову в другую сторону, Генри обнаружил, что Кристофер Уотс снова спит, и решил последовать его примеру.
      Он проснулся от крика: "Отойдите от дверей", - и увидел, что вагон снова полон народу. Не успел он открыть глаза, как Норма толкнула его локтем в бок.
      - Смотрите! - сказала она.
      Прямо против них, держась за подвесной ремень, стоял человек и читал газету. Так как его, по-видимому, больше всего интересовали результаты скачек, опубликованные на последней странице, первая страница была повернута лицом к Генри и Норме, и там крупными буквами был напечатан следующий заголовок:
      "КАТАСТРОФА В ЧАС ПИК. 12 ЧЕЛОВЕК УБИТО."
      Под заголовком были перечислены фамилии. Генри вытянул шею, стараясь прочитать, что там написано. Владелец газеты опустил ее и с возмущением посмотрел на Генри. Но тот уже успел найти в списке свое имя и имена других пассажиров. Норма встревожилась.
      - Прямо не знаю, как я все это объясню дома, - сказала она.
      - Ну, теперь вы понимаете, что я имел в виду? - сказал мистер Форкетт, обращаясь к Генри. - Только подумайте, сколько будет хлопот, пока в этом разберутся, - и шумиха в газетах, и еще Бог знает что. Да от такого парня только и жди беды - абсолютно антиобщественный элемент!
      - И что только подумает мой муж! Ведь он меня ужасно ревнует! заметила миссис Брэнтон с некоторым удовлетворением.
      Поезд остановился на станции у собора Святого Павла. Толпа в вагоне несколько поредела, и поезд двинулся дальше.
      Мистер Форкетт и Норма стали продвигаться к выходу. Генри решил, что он, пожалуй, тоже сойдет на следующей остановке. Поезд начал замедлять ход.
      Внезапно мистер Форкетт схватил Генри за плечо.
      - Смотрите, вон он идет! - сказал он, указывая на Кристофера Уотса, который шагал в толпе впереди них.
      - Вы можете уделить мне несколько минут? Что-то не доверяю я ему...
      Они поднялись по эскалатору и вышли из метро напротив здания Биржи.
      Оказавшись на улице, Кристофер Уотс остановился и оглядел все вокруг оценивающим взглядом. Его внимание привлек Английский банк. Он шагнул вперед и остановился против него, подняв голову кверху. Он что-то прошептал. Земля под ногами слегка задрожала. Из трех окон верхнего этажа вылетели стекла. Одна статуя, две урны и часть балюстрады закачались и обрушились вниз.
      Уотс расправил плечи и глубоко вздохнул.
      - Боже мой! Ведь он... - начал мистер Форкетт и бросился вперед, так что Генри не расслышал остальных слов.
      - Я... - заявил Кристофер Уотс громовым голосом. - В ЭТО... продолжал он, не обращая внимания на зловещее дрожание земли, - НЕ...
      Но в этот самый момент сильный удар кулаком в спину бросил его на мостовую перед несущимся автобусом. Раздался скрежет тормозов, но было уже поздно.
      - Это он! Я сама видела, как он толкнул его! - закричала какая-то женщина, указывая рукой на мистера Форкетта.
      Генри догнал его как раз в тот момент, когда к ним подбежал полицейский.
      Мистер Форкетт стоял, с гордостью взирая на фасад Английского банка.
      - Что только он мог натворить! Этот молодой человек представлял большую опасность для общества, - заявил он. - Конечно, меня следовало бы наградить, но боюсь, что скорее всего меня повесят. Что поделаешь, надо же чтить установленные традиции и институты!