Вот когда я пришел в ярость. Ну пусть себе ездят по городу на своих платформах, неужто же надо хорониться этих пеших гостей и здесь, в парке, где для них нет - по крайней мере не должно быть - ничего интересного. Но эта парочка, видно, сыскала что-то интересное. Это была Сэлли, и они уставились на нее без всякого стеснения. Она выдернула свою руку из моей. Пришельцы стали о чем-то совещаться. Мужчина открыл папку, которую держал под мышкой, и вынул оттуда какой-то листок. Они взглянули на него, на Сэлли, опять на листок. Это уж было слишком. Я встал и, пройдя сквозь них, заглянул в листок. Удивлению моему не было предела. То была страница наших "Вечерних новостей", очевидно взятая из какой-то очень старой подшивки. Истрепанная, с полувьщветшей печатью, она, чтобы не рассыпаться, была с обеих сторон заклеена каким-то тонким, прозрачным пластиком. Я не заметил числа, но это и понятно: я смотрел туда же, куда смотрели они, а с фотографии на меня смотрело улыбающееся лицо Сэлли. На каждой руке у нее было по малютке. Я успел прочесть лишь заголовок: "У супруги городского советника - двойня". Тут они сложили газету и опрометью кинулись к выходу. Летят за своим проклятым призом, подумал я, чтоб им подавиться!
      Я вернулся к Сэлли и сел с ней рядом. Разумеется, эта фотография испортила все дело. "Супруга городского советника" - каково! Ей, конечно, хотелось знать, что я прочел в газете, и мне пришлось что то соврать, чтобы выкрутиться.
      Мы сидели на скамейке, молчаливые и мрачные.
      Мимо проехала платформа, на которой красовалось:
      ОБРАЗОВАНИЕ БЕЗ УСИЛИЙ. КУЛЬТУРА В УСЛОВИЯХ ПОЛНОГО КОМФОРТА.
      На наших глазах она прошла сквозь решетку парка и влилась в уличное движение.
      - Пойдем домой, - предложил я.
      - Пойдем, - грустно ответила Сэлли.
      Провожая ее домой, я все сокрушался, что не заметил дату выпуска.
      - Между прочим, у тебя нет какого-нибудь знакомого советника? - спросил я ее как бы невзначай.
      Она удивилась.
      - Есть один. Мистер Фэлмер, - сказала она как-то неуверенно.
      - Он что, молод? - осведомился я небрежным тоном.
      - Что ты! Он такой старый. Я, собственно, знаю не его, а его жену.
      - Вот как! - сказал я. - А какого-нибудь молодого не знаешь?
      - Кажется, нет. А что?
      Я промямлил что то насчет того, как нужны нам в подобный момент молодые люди с головой.
      - Молодые люди с головой не идут в городские советники, - возразила она, глядя на меня.
      Возможно, ей в самом деле не хватало логики, но она умела подбодрить человека. Вот если б мне еще найти разгадку всей этой истории!
      На следующий день город снова негодовал. Дело в том, что накануне в храме Всех Святых шла вечерняя служба. Но едва священник взошел на кафедру и открыл рот, чтобы произнести небольшую проповедь, в церкви появилась платформа с надписью:
      НЕ ЭТОТ ЛИ МАЛЬЧУГАН ВАШ ПРАПРАДЕДУШКА? ЗАПЛАТИТЕ ФУНТ, И ВЫ СМОЖЕТЕ ЭТО ВЫЯСНИТЬ.
      Платформа остановилась против аналоя. Священник молча глядел на нее с полминуты, а потом хватил кулаком по пюпитру.
      - Нет, это невыносимо! - завопил он. - Не начну, пока эта штука не выедет!
      И он замер, вперив сверкающий взор в платформу.
      Прихожане последовали его примеру.
      На платформе с явным нетерпением ожидали начала представления. Видя, что оно задерживается, туристы, чтоб скоротать время, принялись откупоривать бутылки и угощаться фруктами. Священник продолжал смотреть на них испепеляющим взглядом. Служба все не начиналась, туристам сделалось скучно. Юноши стали щекотать девиц, девицы захихикали. Несколько человек горячо убеждали в чем-то сидевшего впереди мужчину. Спустя минуту он кивнул, и платформа уплыла через южную стену.
      Первый раз мы взяли верх. Священник вытер лоб, откашлялся и произнес лучшую свою проповедь на тему: "Города в долине".
      Но как ни возмущались отцы города, нам от этого было не легче. Планов, конечно, хватало. Один из них принадлежал Джимми и состоял в том, чтобы с помощью ультравысоких или инфранизких волн развеивать изображение туристов. Возможно, в ходе подобных опытов нам бы и удалось что-то сыскать, но время не ждало. А попробуйте повоевать с врагом, когда он всего-навсего стереоскопическое изображение и вы понятия не имеете, как воспрепятствовать его передаче. Сама передача происходит не там, где вы ее видите, а в каком-то совершенно неизвестном вам месте - как туда доберешься? То, что вы видите, не способно чувствовать, оно не ест, не спит, не дышит... И вот, когда я стал раздумывать над тем, что же оно все-таки способно испытывать, тут-то меня и осенило. Я был поражен - ведь до чего просто! Я схватил шляпу и кинулся в мэрию.
      Осаждавший мэрию поток возмущенных, недовольных и одержимых разными планами лиц весьма затруднил туда доступ, и все же я, наконец, пробился к одному чиновнику, который выслушал меня внимательно, хотя и недоверчиво.
      - План ваш не многим понравится, - заявил он.
      - Пускай. Нам ведь нечего терять. К тому же это пойдет на пользу местной торговле.
      Лицо его заметно просветлело. А я наседал:
      - Ведь у мэра несколько ресторанов, а уж владельцы гостиниц, пивных и закусочных, те просто возликуют.
      - Что и говорить, - согласился он. - Попробуем предложить им ваш план. Пойдемте.
      Последующие три дня мы с утра до ночи разрабатывали мой план. На четвертый приступили к его осуществлению. Ранним утром на все дороги вышли люди и перекрыли въезды в наши муниципальные пределы, а потом водрузили у их границ огромные щиты, на которых красным по белому было написано:
      УЭСТУИЧ - ГОРОД, СМОТРЯЩИЙ В БУДУЩЕЕ. ПОСЕТИТЕ-УВИДИТЕ. СМОТРИТЕ, ЧТО БУДЕТ.
      НЕ ГОРОД-ЧУДО ВЕКА (С ПРИЕЗЖИХ 2 ШИЛЛИНГА ШЕСТЬ ПЕНСОВ).
      В то же утро были запрещены все телевизионные передачи из Уэстуича, а в столичных газетах появилась серия объявлений:
      ВЕЛИКОЛЕПНО! ОРИГИНАЛЬНО! ПОУЧИТЕЛЬНО!
      УЭСТУИЧ ПРЕДЛАГАЕТ ЕДИНСТВЕННО ВЕРНУЮ ПАНОРАМУ БУДУЩЕГО!
      ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ ЗНАТЬ:
      ЧТО БУДЕТ НОСИТЬ ВАША ПРАПРАПРАВНУЧКА,
      КАК БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ ВАШ ПРАПРАПРАВНУК,
      ЧТО БУДЕТ МОДНО В ДВАДЦАТЬ ПЕРВОМ ВЕКЕ,
      КАК ПЕРЕМЕНЯТСЯ ОБЫЧАИ,
      ПОСЕТИТЕ УЭСТУИЧ И ВЗГЛЯНИТЕ СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ.
      ВАМ ОТКРЫТА ПЕРСПЕКТИВА ИСТОРИИ.
      БУДУЩЕЕ ЗА ДВА ШИЛЛИНГА ШЕСТЬ ПЕНСОВ.
      Мы полагали, что происходящее у нас всем известно, и потому не стали вдаваться в подробности, однако поместили в иллюстрированных газетах несколько реклам, рассчитанных на любителя.
      УЭСТУИЧ.
      ПАРАД КРАСОТОК!
      ЖЕНЩИНЫ БУДУЩЕГО.
      СМЕЛЫЕ МОДЫ - ВОЛЬНЫЕ МАНЕРЫ.
      ИЗУМИТЕЛЬНО! ДОСТОВЕРНО! СО ВСЕЙ ОТКРОВЕННОСТЬЮ!
      СТИЛЬНЫЕ ДЕВОЧКИ НА ВСЕ ВКУСЫ ЗА ДВА ШИЛЛИНГА ШЕСТЬ ПЕНСОВ.
      И так далее и тому подобное. Кроме того, мы закупили в отделах новостей достаточно места для своей рекламы, чтобы привлечь тех, кто считает, что руководствуется во всем психологическими, социальными и прочими высокими мотивами.
      И они прикатили.
      К нам и раньше приезжало немало охотников за сенсацией, но стоило им узнать, что за это назначили цену, как число прибывающих резко возросло, и чем больше их становилось, тем мрачнее смотрел казначей Городского совета отчего, мол, не догадались спрашивать за въезд по пять, а то и по десять шиллингов.
      Через несколько дней нам пришлось построить на всех пустырях и кое-где в окрестных полях автомобильные стоянки и еще пустить специальный автобус до города для тех, кто там остановился. Улицы были забиты приезжими, которые собирались толпами и приветствовали свистом, гиканьем и шутками каждую платформу Пооли и каждого пешего туриста, так что местные жители попросту засели дома и там копили свою ярость.
      Наш казначей уже начал тревожиться, как бы нас не обложили налогом на развлечения. Мэра с каждым днем все больше и больше заваливали жалобами, но он был так занят снабжением своих ресторанов пивом и едой, что не мог уделить этому ни минуты. И тем не менее я стал опасаться, что этот Пооли нас все-таки выживет. Легко было заметить, что туристам из будущего не по вкусу весь этот гам-тарарам - он изрядно мешал охоте за призами, - однако они продолжали бродить по городу, да еще к ним прибавились приезжие, которые поднимали несусветный шум и бесновались почти до утра. Терпение жителей иссякло, назревала буря.
      Однако к концу недели, когда кое-кто из нас стал подумывать, уж не лучше ли, пока не поздно, отлучиться на время из Уэстуича, обнаружилась первая брешь: чиновник из мэрии позвонил мне и сказал, что он видел несколько платформ, на которых было много пустых мест.
      На следующий вечер я вышел на один из их излюбленных маршрутов, чтобы самому на все поглядеть. Я застал там большую, уже успевшую угоститься толпу - люди обменивались шутками, пихались и толкались локтями, - впрочем, ждать пришлось не долго. Из фасада кафе "Коронация" чуть наклонно выплыла платформа с надписью:
      ВОСХИТИТЕЛЬНАЯ РОМАНТИКА XX ВЕКА - ЗА ПЯТНАДЦАТЬ ШИЛЛИНГОВ.
      На платформе было с полдюжины свободных мест. Появление платформы было встречено общим ликованием и пронзительным свистом. Водитель с полным безразличием повел машину прямо сквозь толпу. Пассажиры на платформе выглядели менее уверенно, чем прежде. Иные из них вели с нами немую перепалку; они смеялись и на каждый жест, каждую гримасу отвечали тем же. Хорошо еще, что их девицы не могли слышать того, что кричала им толпа; впрочем, некоторые жесты были достаточно красноречивы. Сомневаюсь, что было очень приятно проезжать сквозь толпу мужчин, ведущих себя подобным образом. К тому моменту, когда платформа миновала толпу и готовилась скрыться в фасаде универмага, большинство туристов уже перестало бодриться, а некоторые совсем помрачнели. Глядя на их лица, я подумал, что Пооли, наверно, нелегко будет отстаивать познавательную ценность своих начинаний перед депутацией недовольных.
      В следующий вечер на платформах было больше пустых мест, чем занятых; говорили также, что стоимость экскурсии снизилась до десяти шиллингов.
      Через день платформы не появились вовсе, и мы только и делали, что возвращали въездную плату и отбивались от требований оплатить расход бензина.
      Не появились они и на следующий день и на третий день, так что нам оставалось лишь произвести генеральную уборку Уэстуича. В общем, если не считать приобретенной городом печальной славы, которую предстояло изживать годами, вся эта история была теперь позади.
      Так мы по крайней мере считали. Но Джимми утверждал, что это заблуждение. Он был уверен, что они лишь подработали фактор видимости из-за него и вышла вся неприятность, - и теперь, верно, снова разъезжают по нашему и другим городам.
      Что ж, возможно, он прав. Кто поручится, что этот Пооли или какой-нибудь его преемник не устраивает сейчас увеселительные экскурсии по всему белому свету и по всей истории вдоль и поперек? Но мы их не видим и, поскольку они скрыты от нас, не больно тревожимся.
      Так или иначе, мы, как могли, справились с Пооли. Правда, для этого пришлось пойти на крайние меры. Даже настоятель храма Всех Святых понял это, оттого, без сомнения, и начал свою благодарственную проповедь словами: "Беспримерно и поразительно, братья, действие пошлости..."
      Поскольку все уладилось, я нашел, наконец, время навестить Сэлли. Она была веселее, чем в последние дни, и поэтому еще привлекательней. Кажется, она тоже была рада меня видеть.
      - Привет, Джерри, - сказала она. - Я только что читала в газете, как мы обязаны тебе тем, что избавились от них. Нет, право, ты молодец!
      Еще недавно я, верно бы, растаял от этих слов, а сейчас во мне словно что-то замкнулось. Я то и дело вспоминал ее с близнецами на руках и ломал себе голову, как они там очутились.
      - Ничего особенного, дорогая, - отвечал я сдержанно. - Любой бы придумал.
      - Возможно. Только люди почему-то другого мнения. Знаешь, Джерри, что я сегодня слышала? Они хотят просить гебя баллотироваться в Городской совет.
      - Меня - в совет? Вот комедия... - начал было н и замолк. - Но если... Значит, тогда меня станут называть советником, да?
      - Ну да, наверно, - ответила она, с удивлением глядя на меня.
      Кажется, все начало проясняться.
      - Сэлли, дорогая... любимая... Я давно собирался сказать тебе одну вещь... - забормотал я.
      1) Атомный центр в Англии.