Глава пятнадцатая

СМЕРТОНОСНЫЕ ЗЕРКАЛА

Час за часом колонны продвигались вперед, и все это время страшный мираж висел в небе над золотым замком. Сверху вниз глядели на вьющийся по тропе караван зеленые глаза золотой женщины и пурпурно-черные очи громадного змея.

Прайс упорно пытался найти научное объяснение этому загадочному феномену. Но сколько он ни думал, ничего не получалось. Висящий в небе мираж, как казалось американцу, всего лишь огромное отражение реальной картины, созданное по законам оптики, пока еще неведомым цивилизованному миру.

Еще больше удивляла Прайса невероятная гипнотическая сила золотого змея. Скорее всего, решил он, змей обладал обычным завораживающим взглядом всех своих сородичей. Только у него сила гипноза выросла пропорционально размерам. И быть может, дополнительно усилилась при увеличении в мираже.

Люди оставались напуганными и подавленными. Отвага Фархада и его бедуинов держалась только на их вере в мощь танка и другого оружия белых. Бени-Энз в не меньшей степени полагались на своего сверхъестественного освободителя — короля Иру. То есть на Прайса Дюрана.

Сам Прайс, вместе с Ярмудом и Якобом Гартом, постоянно ездили вдоль колонн, призывая воинов не падать духом и ни в коем случае не смотреть на парящий в воздухе страшный мираж.

Когда до горы осталось уже совсем немного, Прайс выслал вперед разведчиков.

В пяти милях от черного базальтового конуса голова колонны достигла края небольшой, около тысячи ярдов в поперечнике, долины, или вади, как ее называли на местном наречии. Три разведчика уже наполовину ее пересекли, когда среди черных камней на противоположном склоне возникли десятки одетых в синее фигур.

Они появились как из-под земли, волоча за собой на вершину гряды большие серебристые зеркала, ослепительно сверкавшие на солнце.

Эти зеркала опирались на металлические основания — совсем как то эллипсоидное зеркало, которое невидимым лучом холода убило Хамида на перевале.

Вот и сейчас серебро отражателей замерцало фиолетовыми искрами.

Заметив врага, разведчики круто повернули верблюдов и во все лопатки помчались назад. Но спастись им не удалось. Бежавший впереди дромадер споткнулся и упал, рассыпавшись вместе со своим наездником грудой ледяных обломков.

Мгновением позже рухнул и второй араб. За ним с треском бьющегося стекла разлетелся на части третий.

Страх закрался в сердца замерших на краю вади людей. Таившаяся в мираже угроза казалась еще не такой страшной. В конце концов, до змея было далеко, и от всего его гипноза пока не веяло дыханием смерти. Но эти излучатели холода были совсем рядом, и в их смертоносности сомневаться не приходилось.

Бени-Энз и бедуины Фархада заколебались, однако, видя, что ни Прайс Дюран, ни Якоб Гарт не двигаются с места, все-таки сохранили строй.

По приказу Гарта наемники быстро распаковали орудия, пулеметы и минометы. Боевые расчеты заняли свои позиции.

Люди Фархада аль-Ахмеда собрались за танком. Им предстояло пойти в атаку вслед за этой ревущей машиной войны. Воины Бени-Энз, вооруженные, если не считать сотни лучников, только длинными мечами и копьями, пока оставались в резерве.

Загрохотали орудия, осыпая гребень противоположного склона долины дождем воющей шрапнели. Затрещали пулеметы, и снайперы открыли из-за камней огонь по синим мишеням.

Зеркала заблестели ярче. Клубы конденсирующегося пара поплыли в жарком воздухе. Повеяло холодом. Несколько человек упало, дрожа и судорожно тряся головами. Но расстояние, похоже, было слишком велико. Страшное замораживающее оружие не могло причинить существенного вреда людям на другой стороне вади. Поняв это, жрецы поспешно оттащили зеркала за гребень.

Прайс и Якоб Гарт внимательно осматривали противоположный склон в свои бинокли. Они видели дюжину мертвых тел, но оставшиеся в живых куда-то подевались.

— Теперь наш ход, — как всегда спокойно, сказал Гарт. — Мы не можем отдавать им инициативу. Да и снарядов на целый день у нас не хватит.

Он отдал приказ атаковать.

Лязгая гусеницами, танк перевалил через гребень и покатил вниз по склону. Стрекоча пулеметами, машина вылетела на каменистое дно вади. За ней, с новыми карабинами в руках, во весь опор скакали бедуины Фархада.

Беспорядочная, зато весьма живописная атака вынесла стреляющих на скаку воинов на середину вади. И тут серебристые зеркала снова выглянули из-за гребня.

Один из арабов упал, рассыпавшись грудой белого льда. За ним — еще один, еще двое… А затем и танк внезапно побелел, покрывшись густым инеем. Несколько секунд он, завывая мотором, еще полз вперед. Прайс от всего сердца надеялся, что броня защитит сидящих внутри людей от замораживающего луча. Но потом Дюран вспомнил, как сам он чуть не погиб во время штурма перевала в Джабаль-Хербе. И вот мотор заглох. Танк вильнул в сторону и, развернувшись боком, замер. Замер, тихий и безжизненный, серебряный призрак былой мощи. Прайс с грустью подумал о Сэме Сорроузе.

Хотя орудия и пулеметы все еще поливали огнем гребень вади, подбитый танк явно лишил бедуинов веры в победу. Развернув верблюдов, они в панике бросились наутек. Но прежде чем бедуинам удалось скрыться за камнями, еще двое из них стали жертвами страшного оружия золотых людей.

Прайс прекрасно понимал, что до катастрофы буквально один шаг. Самое мощное оружие фаренги стало легкой добычей замораживающих зеркал. Еще одно такое поражение, и ничто уже не удержит арабов от бегства. И на этот раз они не остановятся.

— Хочешь испробовать в бою своих туземцев? — спросил у Дюрана Якоб Гарт. — Это, похоже, наш единственный шанс. Когда кончатся боеприпасы, мы будем бессильны.

Прищурив глаза, Прайс окинул взглядом долину. Много воинов погибнет, прежде чем они доберутся до противоположного склона. Но отступить сейчас значило проиграть войну. Потом у Бени-Энз уже никогда не хватит смелости атаковать.

— Хорошо, — кивнул он.

— Удачи тебе. Я буду продолжать огонь.

Пять минут спустя Прайс, крутя над головой топором и во все горло распевая боевую песнь короля Иру, спустился в долину. За ним длинными, намеренно неровными цепями скакали воины Бени-Энз.

В полумиле впереди, на вершине низкого лавового гребня, сверкала на солнце дюжина смертоносных зеркал. Вокруг них суетились синие фигурки жрецов. Многие из слуг Маликара падали под огнем Якоба Гарта, но им на смену из скрытых за гребнем траншей тут же появлялись новые.

Глухо стучали копыта верблюдов по каменистому дну долины. Торжествующе гремела песня топора, подхваченная сотнями глоток:

— Убивай!.. Корлу, красная смерть!.. Пьющий кровь жизни!.. Страж могильных врат!

Фиолетово сверкая, вращались эллиптические зеркала.

Не оглядываясь, с песней топора на устах Прайс мчался вперед. Но он слышал у себя за спиной крики ужаса и резкие, звенящие звуки падений, словно тысячи оконных стекол разом разлетались на куски, — звуки людей и верблюдов, рассыпающихся на камнях дождем ледяных осколков.

Холодный ветер ударил ему в лицо. Замораживающий луч прошел смертельно близко.

Дюран несся вперед. Безумный стук копыт не умолкал.

И вот наконец Прайс вылетел на склон, и одно из зеркал оказалось совсем рядом. Оно поворачивалось в его сторону — шестифутовый отражатель из серебристого металла, установленный на каком-то сложном устройстве.

Два жреца судорожно готовились к выстрелу. Один из них наводил зеркало, а второй что-то настраивал, вращая небольшую рукоятку.

Фиолетовое сияние заполнило серебряный эллипсоид.

И тогда Прайс поднял своего верблюда на дыбы. И всем весом они обрушились прямо на дьявольский аппарат. Тот с грохотом рухнул. Верблюд тоже упал, но Прайс успел выскочить из седла. Подняв над головой золотой топор, он ринулся на одетых в синее жрецов.

Все произошло быстро, как порой бывает во сне.

Только что синие фигуры со зловеще сверкающими в руках золотыми ятаганами со всех сторон окружали Прайса. В следующее мгновение воины Бени-Энз захлестнули позиции слуг Маликара.

Орудия и пулеметы смолкли, как только атакующие приблизились к гребню. Перестали стрелять и зеркала — обслуживающие их жрецы отчаянно сражались врукопашную с обезумевшими от ненависти воинами оазиса.

Несколько минут кипела на гребне жестокая беспощадная битва.

И никто не просил в ней пощады. Две сотни людей Бени-Энз полегло на дне вади. Те, кто живыми добрались до противоположного склона, кровью заставили жрецов заплатить за своих погибших товарищей.

Краткие минуты хаоса. Воины повсюду. Верблюды, сбивающие на землю зеркала, лягающиеся, кусающиеся направо и налево. Люди — кричащие, падающие, пронзенные копьями, стрелами, мечами и ятаганами.

Прайс, как выяснилось, вполне мог за себя постоять. Не умолкала древняя песнь Иру, тяжелый топор вдоволь напился крови.

А потом, как ни странно, сражение закончилось.

Жрецы полегли до последнего человека. Их мертвые окровавленные тела грудами лежали вокруг покореженных зеркал в неглубоких, вырубленных в лаве траншеях за гребнем. Тут и там бились в предсмертных судорогах верблюды. Бени-Энз, едва ли половина от тех, кто вслед за Прайсом устремились в атаку через вади, быстро обшаривали мертвых, грузя добычу на дромадеров.

За их спинами, на черном дне долины, лежали груды искрящегося на солнце льда, так недавно бывшего и людьми, и верблюдами. Там замер покрытый серебристым инеем танк.

Прайс повернулся к горе.

В нескольких милях от гребня, на котором он сейчас стоял, начинались мрачные базальтовые стены, поднимавшиеся на добрых две тысячи футов к сияющему великолепию золотого дворца настоящих хозяев этой страны.

С вершины самой высокой башни в небо все еще бил веер цветных лучей. А над ними все так же парил странный и зловещий мираж.

Золотая женщина, сидящая на своем гигантском змее, встретила взгляд Прайса презрительной, насмешливой улыбкой. Она слегка пожала плечами, словно желая сказать: «Может, вы и победили. Ну и что с того?»

— Маликар! — с ужасом в голосе вдруг воскликнул один из арабов. — Маликар едет сюда на золотом тигре!

Опустив взор, Прайс и в самом деле увидел золотого тигра, большими прыжками несущегося по черной лавовой равнине. Гигантское животное размером со слона несло на спине в седле из черного дерева самого Маликара.

Тигр приближался необычайно быстро. Со страхом переглянувшись, воины Бени-Энз торопливо увязали последнюю добычу и повели верблюдов назад, через вади, под защиту ревущего оружия белых людей.

Глава шестнадцатая

СТРАННЫЕ ОЧИ ЗМЕЯ

Был полдень. Безжалостное белое солнце заливало палящими лучами и лавовую равнину, по которой бежал золотой тигр, и угрюмые стены Хаджар-Джеханнума. Вокруг — ни ветерка, только жаркое марево дрожало над черными камнями.

Немного поразмыслив, Прайс решил отойти в долину, которую только что пересек такой дорогой ценой. Ему не хотелось отступать перед одним-единственным человеком. Впрочем, Прайс был совсем не уверен, что Маликар и в самом деле человек. Так или иначе, оказаться под прикрытием орудий Якоба Гарта совсем не помешает.

На полпути через вади он остановил своих арабов и послал Гарту записку, сообщая о победе и о приближении Маликара.

Вскоре желтый тигр появился на гребне среди разбитых зеркал и трупов. Пару мгновений он стоял там, а потом громыхнули пушки Якоба Гарта.

Прайс услышал свист шрапнели. Увидел столбы разрывов совсем рядом с замершим в неподвижности тигром.

И тут произошло нечто странное.

Поднявшись в седле, Маликар обернулся к висящему в небе миражу. Он вскинул вверх руки, и, отвечая на его призыв, желтая женщина что-то сказала золотому змею.

Металлическим блеском сверкнуло невозможно огромное чешуйчатое тело. Змей пошевелился. Взметнулась длинная стройная золотая шея, высоко вверх поднимая плоскую широкую голову. Она медленно качалась из стороны в сторону. Гипнотически сверкали черные с пурпурным отливом глаза.

Прайс попытался отвернуться… и не смог! Страшные, холодные и безжалостные очи змея словно незримыми цепями приковали к себе взгляд. Американец не мог пошевелиться и едва дышал. В голове гудело, во рту внезапно пересохло, в горле застрял ком.

Как сквозь сон, Прайс слышал, что звуки стрельбы смолкли. Он знал, что не только он — все кругом попали под власть этого невероятного, невозможного паралича.

Глаза змея ослепительно горели холодной силой абсолютного зла. В них читалась какая-то черная мудрость… знание более древнее, чем весь род человеческий. В них билась всеподавляющая, несокрушимая воля.

Прайс отчаянно старался отвести взгляд. Он не хотел, не мог сдаться! Он не даст какой-то там змее, пусть даже и золотой, себя загипнотизировать. Это вопрос силы воли. Он не подчинится!

Его голова сама собой поворачивалась, следя за покачиваниями змея. Прайс напрягся. Складывалось впечатление, что змей почувствовал сопротивление и нарастил энергию своего гипноза. Сжав зубы, Прайс судорожным движением рванул голову вниз.

Все его силы ушли в это движение. И холодная сеть зла лопнула. Он был свободен. Слабый, дрожащий, едва стоявший на ногах, но свободный!.. Собравшись с духом, Прайс поднял глаза на змея. И прежний паралич не вернулся! Прайс доказал свое превосходство.

С чувством огромного облегчения Прайс огляделся по сторонам. И увидел совершенно кошмарное зрелище.

Вокруг него стояло, будто обратившись в каменные статуи, несколько десятков воинов Бени-Энз. Все они как завороженные (так оно, впрочем, и было) глядели в колышущийся в небе мираж. Глядели молча, с бессильным ужасом на белых как смерть лицах. А тем временем Маликар убивал их одного за другим.

Золотой великан слез со своего тигра, которого оставил в полусотне ярдов от оцепеневших людей, и, быстро переходя от одной неподвижной фигуры к другой, методично вонзал им в грудь свой длинный обоюдоострый меч.

Воины стояли, не отводя глаз от миража, и не могли вырваться из-под кошмарной власти змея. Они не знали, не ведали о близости Маликара. Направляемый опытной рукой, золотой клинок пронзал их сердца, и один за другим люди падали на песок

Вне себя от ярости, Прайс кинулся на Маликара. Он что-то кричал. Потом Прайс и сам не мог вспомнить, что именно.

Маликар удивленно повернулся. С его красного одеяния стекала алая кровь. На миг в прищуренных желтых глазах вспыхнул страх. Затем, подняв меч, он бросился навстречу Прайсу.

Парировав удар щитом, американец рубанул топором. Маликар отпрыгнул, но недостаточно быстро. Древний золотой клинок зацепил его плечо, и окровавленный меч со звоном выпал из внезапно обессилевшей руки.

Прайс продолжал атаковать. Однако удача и на сей раз повернулась против него. Неудачно шагнув, он поскользнулся на камне и тяжело упал на колени. Прайс тотчас вскочил на ноги, но Маликар уже успел отскочить за пределы досягаемости топора. Подняв с земли тяжелый кусок лавы, золотой человек с невероятной силой запустил им в Прайса. Тщетно американец пытался увернуться. Он почувствовал, как камень ударил его по голове. Перед глазами вспыхнуло алое пламя, и все померкло.

Когда Прайс со стоном оторвал голову от земли, солнце уже успело скрыться за горизонтом. С севера дул прохладный ветерок, который, собственно, и привел Дюрана в чувство. На лавовые поля уже опустилась ночь, но бело-золотой дворец на вершине базальтовой горы еще сверкал розовыми отблесками заката. Мираж исчез.

Оглядевшись, Прайс увидел, что лежит там, где его свалил камень Маликара. Все дно небольшой долины было усеяно грудами оттаявшей плоти. Рядом лежали воины, зарезанные Маликаром.

На всем поле живым был, похоже, один Прайс. Маликар исчез вместе с тигром. Пропали Бени-Энз, и бедуины Фархада, и Якоб Гарт со своими людьми. Остались только мертвые да серая глыба танка, застывшая там, где ее остановил замораживающий луч.

Со жгучим отчаянием Прайс понял, что Маликар снова одержал верх. С горечью он вспомнил камень, так не вовремя подвернувшийся у него под ногой. Удача Дюранов опять подвела Прайса.

Союзники Прайса, похоже, отступали в безумной спешке. Возможно, они, как и сам Дюран, разорвали силы змеиного гипноза и, освободившись из-под чар, устремились в бегство. То, что они бросили и танк, и самого Прайса, и вещи павших воинов, говорило само за себя.

Прайс знал, что после этого поражения Бени-Энз уже никогда больше не пойдут за ним. Иру наверняка потеряет свое влияние. А Айса… прелестная Айса, серьезная и веселая, задумчивая и улыбающаяся, отважная беглянка среди безжизненной пустыни… Айса все еще оставалась пленницей в горной крепости золотых людей.

Что-то просвистело мимо головы Прайса, со стуком ударившись в устилавшую дно вади лаву. За его спиной послышался топот ног, кто-то громко и яростно закричал.

Все еще не пришедший окончательно в себя, американец, шатаясь, поднялся на ноги и повернулся навстречу своему противнику.

Подняв над головой кривой ятаган и волоча правую ногу, к нему, как мог, бежал человек — высокий араб в синем жреческом одеянии. Видимо, ему, как и Прайсу, посчастливилось уцелеть во время битвы. Половина лица у него была залита кровью, из-под которой выглядывал чудом уцелевший, горящий фанатичной ненавистью глаз. На лбу его Прайс разглядел желтое клеймо в виде свернувшейся кольцами змеи.

Глава семнадцатая

РАБ ЗМЕЯ

Прайс Дюран с трудом стоял. Земля качалась у него под ногами, голова прямо-таки раскалывалась от боли. Он зашатался и едва удержал равновесие на безумно кружащемся вокруг, усеянном камнями дне вади.

Черный базальтовый монолит Хаджар-Джеханнума с кошмарно сверкающим замком на вершине высился сперва с одной стороны, потом с другой. Волна беспамятства накатилась на Прайса — и отхлынула. Пустыня под ногами вновь обрела покой.

На мгновение Прайс Дюран потерял из виду своего врага. Но потом снова увидел раненого араба, размахивающего золотым ятаганом. Он даже не хромал, а скорее волочил за собой одну ногу. В его глазах на залитом кровью лице горел огонь фанатичного убийцы.

Борясь с головокружением, Прайс начал отступать. Американец хотел выиграть время и хоть немного прийти в себя. Где-то там, позади, лежал золотой топор, однако времени поднять его уже не было. Да и все равно сил наверняка не хватило бы.

Прайс споткнулся на неровно застывшей лаве и едва не упал. На сей раз устоять на ногах оказалось уже проще. Силы пусть понемногу, но возвращались.

Дыша словно загнанная лошадь, прыгающий на одной ноге жрец взмахнул над головой ятаганом. Прайсу не оставалось ничего другого, как нырнуть под удар, одной рукой перехватывая запястье араба. Но несмотря на все его усилия, желтый клинок, зазвенев о золотую кольчугу, рубанул Прайса в бок. Дюран и жрец вместе повалились на землю.

Араб, словно безумный, силился вырваться из объятий противника. Всеми силами он стремился высвободить ятаган для нового, более точного удара. До крови закусив губу, Прайс не отпускал рук.

Даже сейчас, во время борьбы, он с каждой секундой чувствовал себя все сильнее и сильнее. Туман, окутывавший сознание, рассеивался, движение разгоняло кровь, заставляя сердце биться чаще. Что же касается раненого жреца, то его поддерживала только слепая ненависть — не самая лучшая опора для долгой драки.

Рывки араба слабели, и наконец он замер, потеряв сознание. Рана на его ноге открылась при падении, и из нее тонкой струйкой сочилась кровь.

Взяв себе ятаган, Прайс откатился в сторону и с усилием поднялся на ноги. Тяжело дыша, он подозрительно поглядывал на лежащего жреца.

— Мистер Дюран? — неожиданно раздалось у него за спиной.

Круто повернувшись, американец увидел перед собой Сэма Сорроуза, шатающегося под кучей каких-то пакетов в руках.

— Неужели это ты, Сэм?!

— Собственной персоной, мистер Дюран. Я так и думал, что это вы в золотой кольчуге. Но я никак не ожидал увидеть вас в живых. Мне казалось, что, кроме меня, не уцелел никто.

— Я тоже так думал, Сэм. Похоже, нас осталось в живых трое.

— Трое?

Прайс показал на валяющегося без сознания араба.

— Свяжите его, — посоветовал Сэм. — Свяжите и пойдемте со мной. Я тут набрал кое-чего на ужин.

Канзасец кивнул на пакеты, которые держал в руках.

Прайс связал жреца по рукам и ногам кушаками мертвых воинов Бени-Энз, наскоро перевязал ему рану на бедре, оказавшуюся не такой уж и тяжелой, и вслед за Сэмом отошел к танку. Тот уже раскладывал на броне свою добычу — небольшие мешочки с сухофруктами, мукой грубого помола и кусочками сухого верблюжьего мяса. И еще — полный бурдюк воды.

— Нашел в окопах, — сказал Сэм, кивая на склон вади, где днем находились позиции жрецов.

Присев у гусеницы, два американца с жадностью набросились на еду.

— Броня не защитила вас от зеркал, — сказал Прайс, утолив первый голод.

— Увы, — кивнул Сэм. — Со мной был Мэсон — погиб. Я сидел внизу, за рычагами. Наверное, прикрытие у меня оказалось чуть получше. Но я вырубился. И надолго. А когда очухался, то чувствовал себя словно с похмелья. Да и замерз как цуцик. Дрожал весь. Мэсон наверху уже и окоченеть успел. Ну, я и полез на солнышко.

Высунулся я, значит, из люка, а кругом арабов полным-полно. И тишина. Все замерли, будто пугала, и пялятся в небо, на мираж. А там змеюка качается. Всех их околдовала. Я-то на нее лишь разок всего и глянул, уж вы мне можете поверить!

Потом, гляжу, тигр рядом стоит, громадный, черт, словно слон. И седло на нем. И этот желтый тип ходит и приканчивает тех парней, что пялятся на мираж. Одного за другим.

А затем вы напали на того желтого типа, и он свалил вас куском камня.

Где-то в это же время начали приходить в себя и остальные. Я услышал, как бухнула пушка. Желтый человек вскочил на своего тигра и дал деру, а арабы сломя голову рванули туда, откуда мы пришли. Тогда-то я и спрятался обратно, а то шрапнель снова стала посвистывать.

— А Якоб Гарт? — поинтересовался Прайс. — Все ушли?

— Похоже, что так. Когда я в прошлый раз вылезал наружу, они вроде бы паковали орудия. Наверно, с них хватило.

— И что ты теперь собираешься делать?

— Честно говоря, я чувствую себя не так чтобы очень, — усмехнулся Сэм. — Час тому назад мне было совсем тоскливо. Тогда я пошел поискать еду. Думал провести ночь здесь, а поутру попробовать вернуться в оазис. Вам как это, нормально? Мы будем там к полудню.

Прайс молча кивнул. Сейчас он думал о другом.

Вернувшись через час к своему пленнику, Прайс обнаружил, что жрец пришел в сознание.

— Кто ты? — спросил его Прайс на старинном диалекте Бени-Энз.

Жрец ничего не ответил, но по тому, как он упрямо стиснул зубы, Прайс догадался, что вопрос тот прекрасно понял.

Вернувшись к танку, где Сэм копался в моторе, готовясь к утреннему маршу, Прайс взял наполовину полную канистру с водой.

Дав пленнику послушать, как плетется вода, Прайс повторил свой вопрос. Араб по-прежнему молчал.

Полчаса спустя, когда Дюран был готов уже отказаться от своего плана, жрец пошевелился.

— Я Криор, — слабым голосом сообщил араб. — Раб змея, под властью жреца Маликара.

И он взмолился о глотке воды.

— Нет, — твердо ответил Прайс. — Если хочешь пить, ты должен сперва ответить на мои вопросы и обещать помощь.

— Я поклялся служить змею, — прошипел жрец. — Ты, Иру, древний враг и змея, и Маликара. Если я предам своих господ, очи змея найдут меня в ночи и уничтожат.

— Я позабочусь о твоей защите, — заверил его Прайс. — Забудь о змее. Если хочешь пить, служи мне.

Араб долго молчал, мрачно глядя в усыпанное звездами небо. Прайсу было его даже немного жалко.

— Да будет так, — наконец сказал араб. — Я отрекаюсь от змея и от службы Маликару. Я твой раб, Иру. И не забудь о защите.

— Не забуду, — пообещал Прайс.

Но в голосе пленника Дюрану послышалась какая-то фальшь, которая ему очень и очень не понравилась. Да и сдался жрец слишком уж легко. Прайс жалел, что ночь недостаточно светла и что он не видит лица араба.

— Теперь дайте мне воды, господин Иру.

— Сперва докажи свою преданность. Ответь мне на вопрос: где находится девушка по имени Айса? Та, которую Маликар привез из Энза?

Жрец заколебался.

— Айса спит в золотом тумане, в логове змея, — неохотно сказал он.

— И где это? Где логово змея?

— Под горой. В храме над пропастью золотых туманов.

— Ты говоришь, она спит. Что это значит? Надеюсь, ты не хочешь сказать, что она мертва?

— Нет. Она спит долгим сном золотого пара. Маликар оказал ей честь. Она станет одной из золотых людей.

— Ну-ка, объясни мне поподробнее, — с угрозой в голосе потребовал Прайс. — И говори ясно. Итак, что это за золотой туман?

И снова араб заколебался, глядя на Прайса глазами, из которых еще не полностью улетучилась былая ненависть.

Дюран многозначительно поболтал канистрой.

— В пещерах под горой из-под земли поднимается золотой пар, дыхание жизни. Вдыхающие его засыпают. Во сне они становятся золотыми. И бессмертными.

— Значит, Айсу превращают в золото? — не веря своим ушам, переспросил Прайс.

— Да. Скоро ее кровь станет золотой. Когда девушка проснется, она станет жрицей змея. И Викиру поистине не радует, что она надоела Маликару.

— Викира? — навострил уши Прайс. — А это кто такая?

— Старая жрица змея. Золотая женщина. Жрица… и любовница Маликара.

— Значит, это ее мы видели в мираже над дворцом?

— В мираже? Да, ее. Викира еще и владычица тени. Так просто Маликару избавиться от нее не удастся.

Прайс не слишком доверял откровениям жреца. Не стоит ожидать правды от беспомощного связанного пленника, который еще час назад собирался перерезать тебе глотку. Кроме того, в голосе араба нет-нет да и проскальзывали нотки ненависти и плохо скрытого презрения. Но умирать жрецу явно не хотелось. А значит, откровенно врать он, наверное, не станет. Тут уж такая игра, кто кого перехитрит.

Действительно ли Айсу превращали в золотое существо? Вполне вероятно, что это безумная выдумка коварного жреца. Впрочем, рассказ звучал достаточно невероятным, чтобы все-таки оказаться правдой. Или, во всяком случае, частью правды.

— Ты знаешь, как нам тайно пробраться внутрь горы? — спросил Прайс. — Туда, где находится Айса? Как насчет туннеля с золотыми воротами? Его всегда охраняют или нет?

Криор молчал.

— Отвечай! — потребовал Прайс. — Говори, ты можешь отвести меня к девушке?

— Страшна месть змея и Маликара, — дрожа, пробормотал жрец.

— Не забывай, я обещал тебе защиту.

— Но я ранен, — возразил араб. — Я никогда не дойду до горы.

— Твои раны не так серьезны, как тебе кажется, — заверил его Прайс. — Завтра ты уже сможешь ходить, хотя и не без труда. А теперь говори.

— Вам никогда не пройти через ворота. Они всегда заперты и тщательно охраняются.

— Может, есть другой путь?

И опять жрец заколебался, заерзав на камнях:

— Такой путь действительно существует, господин Иру… Но он опасен.

— И где же он?

— В верхней части северной стены есть трещина, так можно попасть в большую пещеру. Оттуда есть проход в туннели, ведущие к пропасти золотых туманов. Но велика опасность этой дороги. Подъем на стену труден, а над логовом змея дежурят стражники.