8. ЧУВСТВО КОСМИЧЕСКОГО ВРЕМЕНИ

Карен позвонила ровно в четырнадцать сто.

— Мистер Дрейк?

Рик невольно вздрогнул и постарался ответить в тон ее холодной отчужденности.

— Да, мисс Худ?

— Насколько я знаю, вы все еще числитесь у нас, — сухо сказала она.

— До восемнадцати сто сегодняшнего дня, — подтвердил он.

— Тогда у нас есть для вас еще одно поручение. Мистер Викерс хочет, чтобы вы заменили настраивающие алмазы в установках искусственной атмосферы на Палласе-4. Тюремное судно заедет за вами на космодром через полчаса. Наряд на командировку у меня. — И она положила трубку.

Паллас-4 был одной из шести маленьких планет, закрепленных на одной орбите в шестидесяти градусах друг от друга вокруг не более крупной звезды и служащий базами Гвардии Глубокого Космоса. На Палласе-4 находилась тюрьма Мандата.

Замена настраивающих алмазов была обычной процедурой, ничего не имевшей общего с сити исследованиями, для которых его нанимали, но Рик взял инструменты и направился к лифту. Он застал Карен в своем кабинете, начитывающую что-то на диктофон. Она улыбнулась ему бесцветной пустой улыбкой и молча протянула ему запечатанный конверт.

Он отнес наряд на склад и подписал накладную о получении трех маленьких алмазов, каждый из которых стоил девять тысяч долларов. Это были натуральные кристаллы восьмигранной формы. Рик опустил их в маленький черный мешочек, выданный ему вооруженным служителем, и поспешил на космодром.

Там его уже ждал тюремный корабль, похожий на стройную белую торпеду. На борту его учтиво приветствовал бдительный молодой землянин в форме лейтенанта Гвардии. Через двадцать минут они приземлились на астероиде.

Паллас-4 представлял собой тысячеметровый блок темного металла, окутанный морозным искусственным воздухом. Причалы были помечены оранжевыми огнями, в то время как орудия, бараки и даже тюрьма тонули в темноте своей страшной брони.

Они сошли с корабля и по подъемнику спустились в камеру подкачки искусственной атмосферы, являющуюся центром гравитации, где под влиянием полярных элементов их тела стали невесомыми. Они двигались вдоль механизмов, держась за поручни, установленные для этой цели. Рик спросил лейтенанта:

— Какая установка не работает?

— Все работают. — Молодой землянин дружелюбно улыбнулся. — Надо поменять все кристаллы. Приказ начальства. Просто мера предосторожности.

Рику это показалось странным. Настаивающие алмазы могли перегореть вследствие перегрузки, но они никогда ни изнашивались. Новые были настолько же безопасными, что и старые. Однако Рик поменял все три алмаза, тщательно настраивая и проверяя каждую установку. Закончив, он собрал инструменты и кивнул офицеру.

— Все? — весело спросил охранник. — А хотите посмотреть тюрьму, пока вы здесь? Я все равно должен доложить начальнику, и будет быстрее, если мы пойдем вместе.

— Как хотите, — согласился Рик, хотя он не горел желанием осматривать тюрьму. Он показал на чехол с использованными алмазами, которые однако ничем не отличались от новых, и сказал. — Но я отвечаю за это, не забывайте, пожалуйста.

— С ними будет все в порядке, — уверил его лейтенант. — Мы пройдем только сектор политзаключенных.

Через двойные металлические двери они прошли в просторный коридор, глубоко вырытый в породе. Через решетчатые двери были видны трехъярусные камеры. Серые металлические лестницы и мостики сплетались уродливой паутиной в верхних ярусах. Зарешеченные лампы наполняли галерею холодным голубым светом. Воздух отдавал терпкой вонью немытых тел. Под неосмысленным взглядом бескровных лиц из-за решеток Рик беспокойно ускорил шаг.

— Не бегите! — тихо сказал охранник. — А то вас застрелят.

Рик подавил желание бежать, внезапно заметив узкие бойницы, ощетинившиеся автоматными дулами. Его лицо выражало такое замешательство и беспокойство, что лейтенант резко зашептал:

— Не так уж все плохо. Их не обижают. Это наш образцовый сектор. Сами понимаете, политические. Их не заставляют работать, хотя некоторым позволяют зарабатывать на табак. Кормят достаточно неплохо, и им все позволено. У них есть столовые. Им дают книги, разрешают писать. Каждый день два часа занятия спортом. — В его приглушенном голосе зазвучали нотки профессиональной гордости. — Современная пенитенциарная система. Здесь не наказывают преступников. Здесь их воспитывают.

— П-понятно. — Рик попытался изобразить кислую улыбку.

— Дрейк!

Пронзительный вопль заставил Рика остановиться. Оглядевшись, он увидел страшно осунувшееся лицо, глядящее на него через решетку второго яруса. Изувеченные бескровные ладони яростно сотрясали дверь, заглушая пронзительный истошный крик.

— Дрейк — ты видел мою Мэри?

— Пошли. — Лейтенант потянул Рика за рукав. — Если вы хотите поговорить с ним, нужно специальное разрешение.

— Я не знаю его. — С тяжелым чувством Рик повернулся, стараясь избавиться от звенящего в ушах крика. — Никогда не видел его.

— Постой, Дрейк, черт возьми! — крик рассек воздух как удар хлыста. — Моя Мэри — она умерла?

Задыхаясь, весь в поту, Рик поплелся дальше. Голос буйствовал, проклинал, затем опять утонул в бешеном звоне металла.

— Ты что не знаешь меня, Джим? — подвывал безумец. — Они закрыли тебе рот?

Рик шел ничего не видя перед собой. И вдруг он понял. Джим Дрейк поседевший, сморщенный и сгорбленный под грузом своих шестидесяти лет когда-то был таким, как сегодня его сын. Таким его, наверное, знал в молодости этот заключенный.

— Вы и не можете знать его, — спокойно подтвердил молодой офицер. — Ведь он здесь уже пятнадцать лет. Пожизненное заключение по обвинению в государственной измене. Он из Партии Свободного Космоса.

Охрипший голос продолжал отчаянно посылать проклятия им вслед.

— Спятил, — сказал лейтенант. — Он думает, что этот Джим Дрейк работает над сити оружием и какой-то невероятной штукой, которую он называет подставкой, чтобы вооружить Партию Свободного Космоса и свергнуть Мандат.

Рик растерянно глянул на своего спутника, но его румяное молодое лицо смотрело невинно и открыто. — Кажется существует старый шахтер по имени Джим Дрейк, — небрежно добавил он. — Но, как я понимаю, он не представляет собой опасности с точки зрения создания сити бомбы, иначе Гвардия уже давно засадила бы его сюда с его дружками.

Ни слова не говоря, Рик следовал за лейтенантом, стараясь сдержать дрожь. Он чувствовал, что заболевает от застоявшейся тюремной вони, режущего глаза синеватого света и нависающей массы металлической породы над головой. Дикие крики все еще звучали у него в голове. Он невольно задавался вопросом, почему в последний день работы в Интерпланет его привели в сектор политзаключенных. Единственно возможный ответ пугал его.

Он старался не спешить, заставлял себя слушать какую-то болтовню о тюремной пекарне, прачечной, о системе вентиляции. Наконец, за ними закрылась стальная дверь и он мог вдохнуть немного свежего воздуха.

— Извините за причиненное беспокойство, — сказал лейтенант. — Очень неприятно, но забудем об этом. Подождите, я сейчас поговорю с начальником. Мы доставим вас в Палласпорт до ужина.

Рик вернулся в Интерпланет незадолго до семнадцати сто. Он сдал использованные алмазы, подписал отчет по командировке и понес его Карен. Она вопросительно взглянула навстречу Рику, повернув к нему бледное худое лицо.

— Вот. — Он почти что с вызовом бросил отчет на стол. — И спасибо за экскурсию по тюрьме. Я видел, что делают с теми, кто отказывается играть в игры Интерпланет. Вы, наверное, думаете, что поспешу подписать контракт?

— Может подпишите, Рик? — Она устремила на него внимательный усталый взгляд. — По-моему, Пол передумал брать вас с собой на расследование взрыва, но здесь нам все-таки нужен опытный сити эксперт. Дядя Остин говорит, что мы должны убедить вас остаться.

Он вздрогнул при воспоминании тюрьмы.

— Мне не нравятся ваши методы.

— Интерпланет заплатит вам за оказанные услуги. — Голос ее зазвучал громче от решительной настойчивости. — Вы можете сами составить себе смету научных работ, а дядя Остин позаботится, чтобы ее утвердили. Он велел передать вам, что если вы поможете нам получить сити бомбу раньше других планет, на вашем счету в банке появится кругленькая сумма.

— Я космический инженер, мисс Худ. — Рик со злостью звонко чеканил слова. — Я приехал сюда, чтобы создавать искусственные миры, в которых могли бы жить люди, а не для того, чтобы сколотить себе состояние на взятках.

Карен глядела отсутствующе на Рика, как будто не слушала его.

— Есть вещи, которые невозможно навсегда закрыть на замок, мисс Худ.

— Он понимал, что этот всплеск бессмыслен, но не мог сдержать охватившего его раздражения и горечи. — Можно заживо похоронить людей на Палласе-4, но есть вещи, которые всегда будут беспокоить вас, несмотря на вашу научную современную пенитенциарную систему! Это идеалы.

Он видел, как загорелись глаза. Теперь она слушала внимательно.

— Если бы ваш дядя Остин жил сегодняшним днем, а не событиями двадцатилетней давности, он дал бы свободу науке и прогрессу. Он бы дал возможность оживить эти планеты — при помощи сити энергии. Он обеспечил бы астеритам политическое равенство и голос в Комиссии. Это превратило бы Интерпланет из пороховой бочки в настоящий межпланетный сорный союз.

— Это похоже на программу Партии Свободного Космоса. — Она вспыхнула от злости и поднялась. — Вам стоит запомнить то, что вы видели на Палласе-4. — Переведя дыхание, она покачала головой и печально посмотрела на него. — Мне было очень интересно узнать, что вы на самом деле думаете, но все же будьте осторожны. Вы можете попасть попасть в беду, Рик. По-настоящему.

— Спасибо, — выдавил он. — Я уж о себе позабочусь.

Он печально побрел обратно в свой офис. Новый охранник подозрительно следил за тем, как Рик собирает личные вещи и надевает пальто. Он поел в Сити кафе и с тревожным чувством направился к себе укладывать рюкзак.

Целовать на прощание ему было некого, и за пятнадцать минут до двадцати одного ноль-ноль он не спеша вошел в зал ожидания космопорта с рюкзаком через плечо. Наблюдая за часами, отсчитывающими секунды мандатного времени, он ждал невозможного.

И это произошло. Без пяти минут девять, микрофон взорвался сообщением: «Из Обании прибывает „Прощай, Джейн“, капитан Мак-Джи. Причал 81.»

Рик выскочил из зала ожидания и поспешил за портовым служащим к причалу 81. Стоя за заграждением, он щурясь от ночного солнца с трудом разглядел угловатый ржавый корпус «Прощай, Джейн». Она бурно влетела из ночной тьмы и мягко опустилась дрожа и скрипя старыми тормозами, послушная умелым рукам Мак-Джи.

На борт поднялись четыре инспектора, вместо двух как обычно. Проверка длилась долго, как будто они предполагали, что на судне имеется контрабанда. Наконец они не спеша спустились по трапу, и один из них неторопливо опустил желтый канат, преграждавший вход на корабль. Рику показалось, что они выглядели озадаченными и даже немного разочарованными.

За ними по трапу спустился сам капитан Мак-Джи. На нем был все тот же космический костюм цвета плесени, его непропорционально широкие плечи ссутулились, как будто под тяжестью гнетущей его беды. При виде Рика его квадратное лицо напряглось в усилии изобразить улыбку.

— Рад видеть вас, капитан Роб. — Рик опустил на землю рюкзак, чтобы пожать протянутую капитаном узловатую ладонь. — После нашего утреннего разговора, я сразу собрал вещи и пришел встречать вас. Если вы действительно знаете, где находится модель подставки…

Рик осекся при виде изумленного выражения маленьких раскосых глаз с красными прожилками. — Утренний разговор? — Протяжный голос звучал озадаченно. — Я не звонил тебе. — Плохие новости никогда не поздно сообщить. Да и нечего мне сказать такого, что стоило бы таких денег.

Рик опешил.

— Что случилось? — хрипло прошептал он. — Мой отец?..

— Нет, — поспешно перебил Мак-Джи. — Он был на Фридонии во время взрыва, но Анна говорила с ним после этого. Он говорит, что не пострадал.

— Так что же случилось?

Мак-Джи помедлил, поеживаясь от волнения.

— Во-первых, — наконец пробормотал он. — Меня беспокоит Джим.

Он не спал весь наш перелет назад. Думаю, его мучили эти ожоги, хотя он ни на что не жаловался. Он стал задумчив. Он упал духом. Когда мы приземлились на Фридонии, он уже был уверен, что его реактор никогда не заработает, без изолирующей подставки.

— Должно быть, он знал это давно, — угрюмо кивнул Рик. — Но не это убило его. Он потерпел поражение гораздо раньше.

— Он стареет, — сказал Мак-Джи. — Сдает. Он прислал меня передать, что тебе лучше оставаться в Интерпланет. При условии, конечно, что они обеспечат тебе работу, которая может привести нас к этой подставке.

Рик опустил взгляд на маленького человечка, который смущенно ковырял асфальт носком ботинка. Рик распрямил плечи и на мгновение увидел фиолетовую черноту, обволакивающую красный от солнца корпус «Прощай, Джейн». И на его лице медленно расплылась горькая улыбка.

— Нет, с компанией покончено. — В его голосе прозвучала настойчивая решительность. — Я еду с вами, капитан Роб. На одном из обломков, оставшихся после взрыва, нас ждет работающая модель подставки.

— Мне нравится твой оптимизм, Рик. — Щербатая улыбка Мак-Джи сразу же сменилась мрачным недоумением. — Но я не звонил тебе. И ничего не знаю о подставке, которая нас ждет.

— Вы не шутите?

— Нисколько, Рик. — Мак-Джи отрицательно покачал взлохмаченной желтой головой. Широко раскрытые глаза глядели удивленно, он походил на обиженного ребенка. — Люблю математические загадки, — признал он. — Но я никогда не шучу, как некоторые.

— Вы видели взрыв?

— Да, — он смущенно кивнул. — Это та же планета, которую мы в прошлом году увели от Фридонии. Я был на полпути сюда, когда увидел яркую вспышку, похожую на свечение новой звезды. Странно, вокруг этой планеты не было ни песчинки в радиусе миллион километров. Она горела пятьдесят семь секунд, затем ее будто выключили, и она начала быстро удаляться от солнца.

Он не сводил глаз с Рика, громоздкий зеленый костюм не скрывал дрожи маленького тела.

— Я видел это, — неуверенно повторил он. — И с тех пор не могу успокоиться.

— Что вы имеете в виду?

— Ну… — Мак-Джи замялся и снова стал ковырять носком ботинка асфальт. — Ты же меня знаешь, — наконец тихо пробормотал он. — Мое чутье. Расстояние, орбиты, массы планет, время… — Казалось ему трудно подобрать слова. — Я — ну, просто чувствую их.

— Я помню, — кивнул Рик. — Роб значит Робот.

— Пожалуйста, не надо об этом. — Он смущенно опустил раскосые глаза.

— Мне дали эту кличку, когда я был еще мальчишкой, настолько глупым, что не умел скрывать свои способности, что дал марсианской экспедиции обнаружить себя. Профессора надавали мне кучу идиотских тестов и хотели отправить меня обратно в Нью Хельдейберг как экспонат под стеклянным колпаком. Я удрал, но они написали статью обо мне — они назвали меня каким-то длинным немецким словом, означающим что-то вроде космического радиационного мутанта.

— Но не думай, пожалуйста, что я робот. — В его тихом голосе звучали нотки обиды. — Я знаю, что не такой как все. Не то чтобы умнее, я знаю много обычных людей, которые умнее меня. Просто другой. Потому и одинок. — Он откашлялся и отвел глаза. — Можешь называть меня Роб, но давай забудем, что это значит.

— Простите, — мягко сказал Рик. — Жаль, что вы так это воспринимаете. По-моему, чувством космического мира нужно гордиться. — Надежда придала бодрость его голосу. — Что говорит ваше чутье по поводу этого взрыва?

Мак-Джи беспокойно покосился на темное небо.

— Мне просто не по себе. — Казалось, он вздрогнул внутри огромного потертого костюма, выдавая непреодолимое внутреннее беспокойство. — Раньше, всегда когда я глядел на планеты, грозящие столкновением, я точно знал их размер, скорость, время столкновения и даже направление, в котором полетят осколки. Но этот взрыв был каким-то не таким!

Взгляд, скользнувший по Рику, был полон глубокой боли.

— На пути этой планеты не было ничего, с чем она могла бы столкнуться. И самый большой осколок массивнее, чем сама планета. Он очень быстро отдалялся от солнца, без всякой видимой причины.

— И насколько я понимаю, он был довольно холодным, — вставил Рик. — Свечение этой вспышки могло бы причинить ожоги даже на расстоянии сорока миллионов километров. Но ему почему-то не удалось поднять температуру этого осколка выше нуля.

— Я ничего не знаю о температуре. — Мак-Джи засунул в карман сжавшиеся кулаки, и Рику показалось, что он снова задрожал. — Когда я смотрел на все это, я потерял чувство времени.

Его неуверенный тихий голос дрожал от искреннего огорчения, как будто он почувствовал себя потерянным и слепым без своего сверхъестественного чутья.

— Мне непонятен этот взрыв. И этот разговор, который был утром. — Немного отступив, Рик озадаченно посмотрел на Мак-Джи. — Но вы сами сказали мне, чтобы я не обращал внимания, если вы будете отрицать этот звонок. И вы очень уверенно говорили, что сможете найти подставку среди обломков взрыва. Я ничего не понимаю. Но я думаю, что нужно попробовать.

Мак-Джи резко вскинул взгляд.

— У тебя есть друг военный? — тихо спросил он. — Примерно твоего роста, Рик!

Обернувшись, Рик увидел капитана Андерса, направляющегося к ним со стороны военной пристани в сопровождении четырех инспекторов, только что сошедших с борта «Прощай, Джейн».

— Здрасте, Дрейк. — Землянин-великан был раскован и самоуверен. Он нес древнее величие Интерпланет, как знак высокой власти. Его красивое лицо изобразило легкую дружескую улыбку, взгляд был выжидательно обращен на Мак-Джи.

— Капитан Роб Мак-Джи, — Рик ощутил болезненную зависть при виде этой непоколебимой уверенность и неуклюже выпалил: — Капитан Пол Андерс, из Гвардии.

— Добрый день, Мак-Джи. — Андерс не удостоил титула простого шахтера астерита, но его жесткий серый взгляд рассматривал маленького космонавта с тревожным вниманием. — Вам наверное, интересно будет узнать, что я получил пленку с записью вашего фотофонного разговора по поводу сити подставки.

— Но я не… — Мак-Джи осекся, смирив негодование.

Рик напрягся в ожидании. Этот вызывающий и загадочный разговор трудно поддается объяснению, тем более что там Мак-Джи сам предупреждал, что будет все отрицать.

— Странно видеть вас здесь, Мак-Джи. — Обходительная уверенность землянина с трудом скрывала его настороженную подозрительность. — Наш перехват установил, что звонили откуда-то из района взрыва, это около сорока миллионов километров отсюда. Как вам удалось так быстро добраться?

Роб Мак-Джи надел маску непроницаемости.

— Я сегодня никуда не звонил. — Рика восхитило его неожиданное самообладание. Андерс носил печать рафинированной мощи Интерпланет, а в маленьком астерите чувствовалось терпеливое спокойствие родных ему звезд. Он с любовью оглядел нескладный силуэт корабля. — И мы не были в районе сити планеты.

— Наверное, это мы ошиблись. — В скользящем акценте этих иронических слов звучало обвинение во лжи. — Но капитан А, это вы наверное, меня имели в виду. — Андерс резко повернулся к Рику и отрывисто произнес: — Так на той далекой планете вас ждет подставка? Если вам удастся меня опередить!

Мак-Джи молчал, но Рик перевел дыхание и порывисто заговорил:

— А почему бы и нет? За эту подставку я отдам свою правую руку, и вполне вероятно, что мы вас опередим. — Он слегка ухмыльнулся. — И даже если вы попадете туда раньше, вы все рано будете последним, запомните это.

Андерс ухмыльнулся в ответ, и Рик поразился непроницаемости его железной брони.

— Вы уверены?

Рик покачал головой, но ему не удалось спрятать тревоги на хмуром лице.

— Догоните — если сможете. — Андерс сделал непринужденную паузу, чтобы закурить, но Рик уловил опасный холодок его тона. — Вы же знаете, что гражданским судам запрещено приближаться к сити объектам на расстояние меньше чем сто километров, и в моей власти ужесточить закон о космических ружьях. Подумайте об этом хорошенько.

Рик подумал об этом, улыбаясь потрясению и негодованию, сквозившему во взгляде маленького Мак-Джи. После года беспрекословного подчинения компании, молодой инженер ощутил странное удовольствие, бросая этот вызов; и его безумно манило загадочное поведение неизвестного объекта.

— Думаю, что я последую за вами. — Если на этой планете действительно есть подставка, то она не вся состоит из сити. Поэтому стокилометровое ограничение вряд ли здесь применимо.

— Боюсь, вы недостаточно все обдумали. — Андерс кивнул в сторону четырех инспекторов, молча стоявших за его спиной, и повернулся к Мак-Джи с видом дружелюбного сочувствия. — Инспекция обнаружила, что поврежденный алмаз настройки в главном двигателе вашего корабля. Служба безопасности приказала его изъять.

— Алмаз настройки в порядке. — Голос Мак-Джи дрожал от гнева и угловатое лицо потемнело. — Почти новый натуральный камень. Достаточно прочный, если не перегружать его. Он вел «Джейн» двадцать лет.

— Инспекция нашла его опасно поврежденным. — Андерс безразлично пожал плечами. — Он может полететь при любой внезапной перегрузке. В любом случае, решение вынесено. Боюсь, вы не сможете уехать из Палласпорта.

9. СПЯЩИЙ КОСМОНАВТ

На борту гвардейского сторожевого корабля, летящего в Паллас-2, Пол Андерс, которого ждал новый корабль для опасной экспедиции, безустанно думал о загадочной огромной золотой игле.

— Космический инженер-практик, каковым он себя считал, он признавал наличие материальных космических объектов и сити дрейфа, нисколько не задумываясь над их происхождением. Теория Адониса и сити Завоевателя всегда была для него отдаленной и несколько нереальной абстракцией. Но этот необъяснимый взрыв и его тревожные последствия приблизили реальность космической катастрофы.

Он закрыл глаза и откинулся в кресле, стараясь представить себе этот древний катаклизм. Адонис, который тогда был пятой планетой солнечной системы, занимал орбиту между Марсом и Юпитером, которая в настоящее время пустовала, если не считать нескольких планетоидов. Адонис, по мнению немецких ученых, был немного больше Марса. Может быть на Адонисе была земная жизнь, или же она погибла к тому времени, как человек появился на Земле. Завоеватель, судя по планетоидам и дрейфу, был немного меньше Марса. Должно быть, какой-то более ранний взрыв оторвал его от материнских объятий Солнца, но даже марсианские немецкие ученые не осмеливались предположить сколько веков он бродил в межзвездной пустоте.

Он породил сити жизнь. И достаточным подтверждением тому служила пленка фон Фалькенберга. Андерс не мог забыть эту загадочную необъяснимо узкую дорожку извивающуюся в утробе желтого полого шпиля, и огражденного непропорционально высокими перилами. И все же его возбужденное воображение отказывалось рисовать образ сити существа, взошедшего по этой странной лестнице.

Сити человек, наверняка, не мог подозревать о подстерегающей его опасности. Конечно, если ему не приходилось испытать воздействие странной и смертоносной материи, атомы которой носили такие скрытые отличия от его собственных.