Ветер шевелил верхушки деревьев, принося с собой запах ночных цветов и раскачивая ветку, на которой устроилась Мишель со своим диктофоном. Внезапно она вспомнила тяжесть тела Дартона, когда, слившись с ней в единых движениях, он смотрел ей в глаза, чтобы наблюдать ее реакцию. Внезапно Мишель ощутила на языке вкус его кожи.
      Поднявшись с плетеного сиденья, она пошла по ветке. "Черт бы тебя взял, - подумала она, - я же видела твою смерть".
      Вернувшись к деке, Мишель увидела, что "пауки" доставили полицейский отчет о смерти Кристи. Компьютерный переводчик легко справился со старофранцузским, приведя даже современные эквиваленты старых медицинских терминов. По своему происхождению Кристи был румыном, родился в бывшем СССР и после его распада получил украинское гражданство. Судя по французскому переводу его личных украинских документов, он застраховал свою жизнь, оплатил экологическую страховку, заплатил налог на выезд из Приднестровья, о котором Мишель вообще никогда не слыхала, и оформил соответствующие документы на выезд из Молдовы, о которой Мишель было известно только то, что это то ли провинция, то ли страна.
      Что это за места, где нужно было покупать страховку, чтобы пересечь границу? И что такое экологическая страховка?
      Была информация об электронной переписке между французскими и украинскими властями по поводу Кристи, в которой украинцы вежливо отвечали, что ничего не знают об этом человеке, за исключением того, что он был гражданином их страны. Его адресом они не располагали.
      Кристи явно покинул Приднестровье, однако французские власти, так же как и украинские, сообщали, что ничего о нем не знают.
      Судя по билетам и счетам, Кристи доехал в поезде до Бухареста, потом пересел на самолет до Праги, а оттуда прилетел в Париж. Не проведя в Париже и одного дня, он был убит. В номере отеля, где остановился Кристи, был найден странный документ, в котором говорилось, что Кристи занимался медицинскими исследованиями, в частности разработкой вакцины против гепатита А. Мишель показалось странным, что ему понадобилось везти вакцину из Приднестровья во Францию, где была своя вакцина от всех видов гепатита.
      Однако никакой вакцины найдено не было. Очевидно, Кристи пересек границу Европейского сообщества без таможенного досмотра.
      Пропавшая "вакцина" - так скептически назвали ее французские власти - убедила парижскую полицию, что на самом деле Кристи был обычным наркокурьером. И полиция потеряла к нему всякий интерес. Найти киллера в мире профессиональных торговцев наркотиками было делом почти безнадежным.
      Похоже, поиски Мишель зашли в тупик. Тому, что Терциан стал свидетелем убийства, Даву отведет, наверное, полстроки.
      Затем Мишель проверила информацию, которую ей доставили "пауки", и немного повеселела.
      Она увидела Терциана - это был старый снимок, на котором он стоял в базилике ди Санта-Кроче, возле могилы Макиавелли. Терциан немного отвернулся, но его лицо было хорошо видно. На снимке не было даты, однако ее можно было определить по одежде Терциана - той же самой, что и в кадре видео, где он разговаривал с какой-то женщиной, высокой и смуглой. Она стояла вполоборота к камере, к тому же соломенная широкополая шляпа полностью закрывала ее лицо.
      Что-то мурлыча себе нос, Мишель стала вызывать все про граммы, чтобы узнать, была ли это та самая женщина, которая опиралась на руку Терциана на площади Дофина. Без четкой фотографии программы выдавали довольно приблизительную информацию, однако пропорции конечностей, а также размер грудной клетки позволяли определить с точностью примерно до 41 процента, что это была именно она. Мишель осталась довольна.
      Появилась еще одна фотография Терциана - и снова без указания даты. Он был на каком-то празднике в южной Франции. На Терциане были черные очки, он очень загорел; в каждой руке он держал по бокалу вина, но человек, которому предназначался второй бокал, остался за кадром. Мишель запросила данные о церкви, которая находилась за спиной Терциана, тем более что по двум ясно видневшимся колокольням определить это было нетрудно. Ей повезло, ответ пришел сразу: это была церковь Эглиз Сен-Мишель в городе Салон-де-Прованс, значит, Терциан присутствовал на июньском Празднике урожая. Мишель послала новых "пауков", чтобы достать побольше фотографий и видеокадров с этого праздника. Она не сомневалась, что нашла Терциана и, возможно, его спутницу.
      В отличном настроении Мишель повалилась в гамак. Поиски шли отлично. Терциан встретил в Париже женщину и отправился с ней путешествовать. Зачем, Мишель еще не знала, но надеялась выяснить.
      Любовный роман. Одинокая сирена любила романы, особенно любила уехать куда-нибудь подальше, чтобы никто не мешал наслаждаться обществом возлюбленного.
      Так когда-то поступила и она, пока все вдруг не пошло кувырком и ей не пришлось заново создавать свой мир.
 
      Терциан заказал для Стефани отдельный номер не столько из галантности, сколько из желания побыть одному и собраться с мыслями.
      - Внизу есть буфет, - сказал он ей, - по утрам там можно купить вареные яйца, круассаны и "Нутеллу". Совершенно не французский завтрак. Рекомендую попробовать.
      Терциан не думал, что когда-нибудь вновь встретит Стефани. Она могла исчезнуть в любой момент, возможно решив, что отдельные номера он заказал для того, чтобы без помех позвонить в полицию и тем самым положить конец всей этой безумной истории.
      Терциан не собирался никуда звонить. Наверное, ему передалось настроение Рорти - "Мне все равно". К тому же в том буфете он не был ни разу. Вскоре Стефани постучала в его номер, и он, быстро натянув джинсы, открыл дверь. Она вошла, в облаке сигаретного дыма, со своей спортивной сумкой через плечо.
      - Как вы платили за номер? - спросила Стефани.
      - Кредитной карточкой, - ответил Терциан и вдруг замер; образ бравого Джеймса Бонда тут же полинял.
      Ибо по кредитной карточке можно найти человека. Приднестровцам достаточно проверить регистрационную книгу отеля, и тогда все, он обнаружен. Это не займет у них много времени.
      - Черт, надо было предупредить вас, чтобы вы расплачивались наличными, - сказала Стефани и осторожно выглянула в окно. - Возможно, они уже здесь.
      Терциану захотелось схватиться за пистолет. Достав его из тумбочки, он встал посреди комнаты, чувствуя, что ему холодно, что он полуголый и что вообще он полный идиот.
      - Сколько у вас денег? - спросил Терциан.
      - Пара сотен.
      - У меня меньше.
      - Вам нужно полностью растратить свою кредитную карточку и купить евро. И побыстрее, пока они ее не аннулировали.
      - Аннулировали? Как ее можно аннулировать?
      Сжав губы, Стефани бросила на него нетерпеливый взгляд.
      - Джонатан, может, они и ублюдки, только не забывайте, что эти люди все еще правят своей страной.
      Взяв такси, они доехали до "Америкэн Экспресс" возле здания Оперы, и Терциан купил десять тысяч евро - поначалу клерки с большим сомнением отнеслись к его документам, однако потом были вынуждены признать, что технически в них все правильно. Затем Стефани приобрела мобильник на имя "А. Сильва", заплатив за несколько часов разговоров, и вскоре они уже мчались в экспрессе по направлению к Ницце со скоростью примерно двести километров в час, не чувствуя при этом ни шума, ни вибрации, а за окном нереально быстро проносились французские предместья.
      Терциан купил билеты первого класса, поэтому они со Стефани вдвоем сидели в купе, рассчитанном на четверых. Стефани сердилась, потому что это был вагон для некурящих. Терциан чувствовал себя не в своей тарелке, потому что имел на руках кучу денег, с которыми не знал, что делать. Разделив их на две пачки, он распихал их по карманам ветровки и застегнул на молнию. Пистолет лежал у него в кармане джинсов, постоянно напоминая своей тяжестью, что он, Терциан, влип в историю, что его преследуют убийцы из Трэшканистана и что он везет незаконно полученные результаты биотехнологических исследований.
      Терциан мысленно тренировался выхватывать пистолет и стрелять. И каждый раз напоминал себе, что сначала его нужно снять с предохранителя. На тот случай, если в поезд ворвутся коммандос из Трэшканистана.
      - Швырнули в жизнь, - пробормотал он. - Наглядный пример теории Хайдеггера.
      - Что?
      Терциан посмотрел на Стефани.
      - Хайдеггер говорил, что нас швыряют в жизнь. Так же как меня швырнули в… - Он махнул рукой. - Не важно во что. Определенная ситуация возникает до того, как ты в нее попадаешь, а когда попадаешь, то вынужден все принимать как оно есть. - Терциан ухмыльнулся. - Он также говорил, что основным признаком существования является страх смерти, что вполне соответствует нашей ситуации. А значит, согласно учению Хайдеггера, свое существование, то есть йазет, если применять его термин, нужно превратить в истинно осуществимый, подлинный проект. Ну так как, в чем состоит ваш проект? Он осуществим?
      Стефани нахмурилась.
      - Что?
      Терциан уже не мог остановиться, да и не хотел. Ведь это из-за Стефани он вынужден читать какую-то дурацкую лекцию, а не стрелять и размахивать кулаками.
      - Либо, - продолжал он, - выражаясь более понятно, нужно представить себе, что мы снимаемся в каком-нибудь фильме Хичкока. Например, в той сцене, где Грейс Келли говорит Кэри Гранту, кто она на самом деле и в какое дерьмо он влип.
      На лице Стефани застыло враждебное выражение. Возможно, она не до конца поняла Терциана и сразу же ощетинилась.
      - Я вас не совсем понимаю, - сказала она.
      - Что в этой долбаной сумке? - резко спросил он.
      Стефани ответила ему долгим взглядом, затем с яростью произнесла:
      - В ней находится решение проблемы голода на планете. Это для вас достаточно осуществимо?
 
      Отец Стефани родился в Анголе, мать - в Восточном Тиморе, то есть в бывших португальских колониях, на которые после кровопролитной борьбы за независимость свалилось великое множество проблем. Оба догадались сохранить свои португальские паспорта и встретились в Риме, где работали в одном из отделений ЮНЕСКО и воспитывали свою Стефани, каждый на свой манер.
      Стефани окончила университет в Виргинии по специальности "администрирование", поэтому могла легко говорить по-английски, затем обучилась профессии медсестры и отправилась работать в католическую благотворительную организацию "Санта-Кроче", которая посылала ее в свои самые отдаленные, опасные и голодные миссии, затерянные в песках Африки. Но иногда она отправлялась и не в Африку.
      - Трэшканистан, - сказал Терциан.
      - Молдова, - сказала Стефани. - Я провела там три месяца, вроде как на каникулах. - Она поежилась. - Не стану скрывать, это было ужасно. Я привыкла к подобным вещам в Африке, но чтобы такое происходило в развитой стране… Военные диктаторы, национальные распри, население под дулом автоматов, лесные массивы, превращенные в пустыню, потому что людям внезапно понадобились дрова… - Изумрудные глаза Стефани блеснули. - Это все политика, да? Как в Африке. Голод, лагеря беженцев - это было политикой еще до того, как я появилась на свет. Народ целой страны голодает только потому, что кому-то это выгодно. Сейчас трудно уничтожить население страны, которая тебе не нравится, - для этого нужно начать войну, а это дорого, к тому же придется давать объяснения в ООН, так что в результате можно оказаться в Гааге и попасть в тюрьму за военные преступления. Но есть и другой путь - достаточно дождаться неурожайного года, когда люди начнут голодать, и вот тогда твои бывшие враги будут готовы отдать все на свете в обмен на продукты, а ты спокойно получаешь помощь из ООН, объявляешь себя спасителем, организуешь по стране сеть благотворительных организаций и спокойно собираешь с них дань, твои враги оказываются в лагерях, а ты вводишь в страну свои войска, которые не встречают ни малейшего сопротивления, после чего тихонько избавляешься от врагов, берешь в свои руки контроль над распределением продуктов, которые оказываются на складах правительства, откуда их можно продавать голодающим, а можно и отправлять на экспорт, получая за это прибыль… - Стефани снова поежилась. - Так устроен мир, да? Нет, так больше не будет! - Схватив сумку с надписью "Nike", она тряхнула ею перед лицом Терциана.
      В Молдове Стефани было поручено наладить контакты с местными благотворительными организациями, руководством некоторых заводов и правительством. Поэтому, когда до Приднестровья долетела новость о каком-то открытии в области биотехнологии, Стефани узнала о нем одной из первых.
      - И что это такое? - спросил Терциан. - Какая-нибудь генетически модифицированная пища?
      - Нет. - Она слабо улыбнулась. - Генетически модифицированный потребитель.
      Промышленные компании Приднестровья занимались в основном выпуском дешевых лекарств и трансгенных продуктов на основе украденных западных патентов. В их лабораториях занимались всем подряд, в частности там располагали и ДНК человека, животных и растений. Все результаты исследований, все виды продукции были запатентованы, на некоторых даже стоял личный знак исследователя. Все это было продукцией, которую разрешало запатентовывать правительство США в надежде, что кому-то это может принести ощутимую пользу. Но полулегальные компании занимались только одним: выпуском продукции, без которой, по их мнению, не может жить человек, а именно: наркотики и пища.
      И не только человек - животные тоже. Тощие, зараженные туберкулезом овцы или свиньи никому не нужны, поэтому на животных нужно тратить столько же денег, как и на человека. Поэтому однажды один из членов правительства, после изрядной порции "зубровки", сказал: "А зачем нам все эти заботы с кормлением животных? Почему они не питаются сами, как растения?"
      И вот тогда и появился Зеленый Свиной Проект, согласно которому нужно было вывести таких свиней, которые сами вырабатывали бы для себя пищу, просто гуляя на солнце, и при этом набирали вес и вообще чувствовали себя прекрасно.
      - Зеленые свиньи, - повторил озадаченный Терциан. - Людей убивают ради зеленых свиней?
      - Да нет же, нет. - Стефани махнула рукой. - Эту идею никто не воспринял всерьез, потому что сразу встал вопрос: а почему свиньи? Адриан тогда сказал: "Почему мы должны останавливаться на животных - почему бы не создать людей, жизнедеятельность которых основана на фотосинтезе?"
      - Нет! - воскликнул потрясенный Терциан. - Вы хотите создать зеленых людей?
      Стефани посмотрела на него.
      - А чем вам не нравятся толстые, счастливые зеленые люди? - Ее пальцы нервно выбивали дробь по ручкам сиденья. - Мне, например, зеленая кожа очень бы пошла - как раз под цвет глаз. Разве не красиво?
      - Хотелось бы мне на это посмотреть, - сказал Терциан, еще не придя в себя от изумления.
      - Адриан был очень умным человеком, - сказала Стефани. - Эти приднестровцы убили своего гения. Он все хорошо продумал. Он хотел, чтобы зеленой оставалась только кожа, а не мышцы и кости, поэтому начал с создания вируса, который бы оказывал воздействие на эпидермис, и тот бы реагировал, - так возникают папилломы, то есть бородавки, да?
      "Отлично, теперь у нас будут зеленые бородавки", - подумал Терциан, но смолчал.
      - Итак, чтобы вы сделали на месте Адриана? Вы бы заставили этот вирус вырабатывать хлорофилл. То есть вирус в организме человека под действием солнечного света начинает реагировать и выбрасывает в кровь хлорофилл.
      Терциан с сомнением посмотрел на Стефани.
      - Вряд ли это сработает, - сказал он. - Растения получают сахар и кислород из хлорофилла, это верно, но им не нужно добывать себе пищу, они находятся на одном месте. Если в кожу человека ввести хлорофилл, сколько он получит калорий? Десятки? Сотни?
      Стефани слегка улыбнулась.
      - Дело не только в хлорофилле. Вопрос еще и в обмене электронов. У растений это происходит в хлоропласте, но у человека для этого существуют митохондрии. Для выработки хлорофилла не нужно создавать такую громоздкую структуру, вы используете то, что у вас под рукой. Итак, Адриан сделал вот что: он ввел меченые электроны в реакцию выработки белка, которые направились к митохондриям, уже получившим белок, чтобы осуществить обмен электронов. В результате митохондрии, как обычно, забирают электроны из хлорофилла, и когда вирус начинает действовать, вы получаете тысячи калорий, просто стоя на солнце. Конечно, полностью заменить пищеварительный процесс это не может, а вот сдержать голод - да, голодающим нужно будет всего лишь постоять на солнце.
      - Вряд ли исландцы при этом когда-нибудь наедятся досыта, - заметил Терциан.
      Стефани разозлилась.
      - Исландцы не голодают. Голодают почему-то жители районов с жарким климатом.
      Терциан хлопнул в ладоши.
      - Отлично. Значит, я расист. Подайте на меня в суд.
      Стефани заулыбалась.
      - Я еще не рассказала о самом интересном открытии Адриана. Когда люди снова вернутся к обычному пищеварению, в митохондриях начнется процесс конкуренции между обычным обменом веществ и обменом электронов, вызванным действием солнечного света. Таким образом, зеленый вирус - это своего рода запасная система пищеварения на тот случай, если с обычной что-то случится. - Лицо Стефани сияло. - Голод больше никогда не будет оружием, - сказала она. - Зеленая кожа поможет голодающим продержаться до прибытия помощи. Она поможет им пережить болезни, связанные с нарушением обмена веществ. Вот что главное, - она погрозила небу кулаком, - плохие парни больше не будут использовать голод в качестве оружия! Голоду придет конец! Сейчас на ваших глазах умирает один из четырех Всадников Апокалипсиса, вот прямо сейчас, ибо в моей сумке находится его смерть! - Стефани с такой силой швырнула сумку на колени Терциану, что он, вздрогнув от неожиданности, едва успел ее поймать.
      Стефани ухмыльнулась и насмешливо сказала:
      - Я думаю, что даже ваш чертов нацист Хайдеггер счел бы мой проект вполне осуществимым. Вы согласны со мной, герр доктор Терциан?
 
      "Вот ты где", - подумала Мишель. Она смотрела на фотографию Терциана, сделанную на Празднике урожая. Рядом с ним стояла та самая смуглая женщина, в той же соломенной широкополой шляпе, которая была на ней во флорентийской церкви, и с той же черной сумкой через плечо, только на этот раз лицо женщины было видно на целых три четверти, к тому же была четко видна и рука, сжимающая трубочку мороженого.
      Над дисплеем компьютера кружились ночные насекомые. Разогнав их рукой, Мишель продолжила работу. Снимок был цифровым, и она смогла его увеличить.
      Она с удивлением обнаружила, что у женщины зеленые глаза. Чернокожие женщины с радужкой зеленого цвета - или оранжевой, или зеленовато-желтой, или чисто желтой - сейчас не были такой уж редкостью, но тогда, во времена Терциана, это было что-то необычное. Ну что ж, легче будет искать.
      - Мишель!
      Голос прозвучал в тот самый момент, когда она послала на поиск новых "пауков". Мишель вздрогнула.
      - Мишель, - снова позвал голос.
      Это был Дартон.
      Сердце Мишель отчаянно забилось. Закрыв деку, она убрала ее в свою сумку, затем перебралась с железного дерева на баньян. Из-за дрожи в коленях она едва не свалилась, оступившись на своем канатном мостике. Забравшись на широкую ветку баньяна, Мишель стала вглядываться в морскую даль.
      - Мишель…
      На юго-западе, между островом сирены и соседним островком, виднелось бледное пятно света - маленькая лодочка, пляшущая на волнах.
      - Мишель, где ты?
      Голосу ответили тишина и плеск волн. Мишель вспомнила шип в своей руке и долгий, мучительно долгий подъем на холм, возвышающийся над озером Медуз. И Дартона - бледного, хватающего ртом воздух и умирающего у нее на руках.
      Это озеро было одним из чудес света, но крутая тропинка, ведущая вверх по скалистой гряде, отделяющей озеро от океана, была почти непреодолима и для здорового человека, что уж тут говорить об умирающем. Когда Мишель и Дартон - в то время они были обезьянами - вылезли из своей лодки, то не стали забираться вверх по горной тропинке, а, перескакивая с ветки на ветку, пошли по железным деревьям и гуавам, старательно избегая острых шипов ядовитых растений с их смертельным черным соком. Хотя подобный способ передвижения был легче, чем по земле, оба были очень рады, когда наконец добрались до прохладного озера.
      Десятки тысяч лет назад уровень этого озера был выше, а когда воды стало меньше, озеро оказалось отрезанным от моря, а вместе с ним и медузы Mastigias sp., которые быстро съели всю мелкую рыбу, которая там обитала. Как и люди когда-то, медузы перестали заниматься охотой и собирательством и перешли на сельское хозяйство, то есть начали питаться водорослями, из которых получали необходимый им сахар. По ночам медузы опускались на дно озера, где в бедных кислородом сернистых глубинах они удобряли колонии водорослей; на рассвете медузы поднимались на поверхность и весь день плавали, двигаясь вслед за солнцем и впитывая его энергию.
      Мишель и Дартон увидели миллионы всевозможных медуз - от крошечных, размером с ноготь, до крупных, с суповую тарелку, которые золотисто-коричневой массой скопились на середине озера. Загребая своими длинными руками, сиаманги плавали в озере, весело смеясь и перекликаясь, а медузы нежно, словно перышки, прикасались к их коже. Температура воды примерно равнялась температуре обезьяньего тела, поэтому купаться в озере было все равно что купаться в супе, а медуз было так много, что Мишель даже захотелось по ним пройтись. Их мягкое прикосновение было почти эротичным, чувственным - словно легкое, дразнящее касание кончиком пальца.
      Проведя в озере тысячи лет и не имея возможности охотиться, медузы потеряли способность обжигать. Очень немногие люди могли бы заметить легкое жжение от их прикосновения.
      Но были, однако, люди и куда более чувствительные.
      Дартон и Мишель выбрались из озера уже в сумерках, и Дартон уже тогда тяжело дышал. Он сказал, что, наверное, переутомился и ему нужно отдохнуть и поесть, но, неловко прыгнув с дерева палаун, он сорвался и полетел вниз, обрывая листья с ветвей, прямо на острый известняковый выступ.
      Мишель с бьющимся сердцем спрыгнула на землю. Дартон был мертвенно-бледен и задыхался. Им некого было позвать на помощь, единственное, что могла сделать Мишель, это взять лодку и плыть в Корор или на другой остров. Она подняла Дартона, обхватив его за плечи, и потащила вверх по склону холма. Он свалился прямо возле ядовитого дерева, и тогда Мишель собой закрывала его от ядовитых капель до тех пор, пока он не умер. Ее спина горела от ядовитого сока, а она шептала на ухо Дартону слова прощания. Она так и не узнала, слышал он ее или нет.
      На следствии коронер сказал, что у Дартона, с его редчайшим видом аллергии, практически не было никакого шанса, и, пытаясь ее утешить, заявил, что она все равно не смогла бы ничего сделать. Торбионг, который помог Мишель и Дартону попасть на этот остров, предложил ей пожить в его семье. В ответ на приглашение Мишель попросила разрешить ей перенести свой лагерь на другой остров и остаться там работать.
      Она также превратила себя в сирену, которая быстро стала местной романтической легендой.
      А теперь Дартон вернулся; он болтался на моторной лодке между островами, звал ее по имени и кричал в рупор.
      - Мишель, я люблю тебя, - эти слова ясно прозвучали в ночной тишине.
      У Мишель пересохло во рту, пальцы сложились в знак "уходи".
      Наступила тишина, затем Мишель услышала, как заработал лодочный мотор. Проплыв в пятистах метрах от нее, Дартон направился к северной части острова.
      "Уходи…"
      - Мишель…
      Снова прозвучал голос Дартона. Все ясно: он не знает, где она. Теперь нужно осторожнее пользоваться фонарем.
      "Уходи…"
      Дартон еще долго звал ее; затем заработал мотор, и лодка ушла. Тогда Мишель подумала, что он, возможно, станет объезжать все триста островов, входящих в группу Скалистых.
      Но нет, Мишель знала, что Дартон куда умнее.
      Ей лучше подумать о том, что она будет делать, когда он ее найдет.
 
      В голове Терциана вихрем закружились тысячи вопросов, когда он открыл сумку Стефани и достал оттуда маленький пластиковый контейнер, похожий на коробку для рыболовных крючков. Открыв крышку, он увидел несколько склянок, упакованных в темно-серый пенопласт. Внутри склянок находилась какая-то светло-золотистая мерзость.
      - Папилломы, - сказала Стефани.
      Терциан быстро захлопнул крышку контейнера, чтобы никто не заметил, что он разглядывает его содержимое. Если его схватят по подозрению в перевозке наркотиков, пачки денег и пистолет вряд ли помогут ему оправдаться.
      - А что вы собираетесь со всем этим делать, когда доберетесь туда, куда направляетесь?
      - Вылить на кожу. Под действием солнечного света препарат начнет действовать.
      - А вы его испытывали?
      - На людях? Нет. Да и зачем? Ведь на макаках-резусах он действует превосходно.
      Терциан побарабанил пальцем по ручке сиденья.
      - А его можно… подхватить? Я хочу сказать, что если это вирус, он может передаваться от одного человека другому?
      - Только через кожу.
      - Значит, может. Например, ребенку от матери?
      - Адриан считал, что этот вирус не сможет проникнуть через плаценту, но проверить это не успел. Если матери захотят передать вирус своим детям, им придется делать это специально. - Стефани пожала плечами. - Как бы там ни было, мне кажется, матери не будут возражать, если у них появятся зеленые дети, главное, чтобы они были здоровыми. - Она посмотрела на склянки, лежащие в своих серых гробиках. - Этого количества хватит на десятки тысяч человек. А потом мы легко получим новые порции.
      "Если матери захотят передать вирус своим детям"…
      Терциан закрыл контейнер.
      - Вы не в своем уме, - сказал он.
      Склонив голову набок, Стефани смотрела на него с таким видом, словно заранее знала, что он это скажет, и ей заранее было смешно.
      - Почему?
      - Как бы вам это объяснить? - Застегнув молнию на сумке, Терциан бросил ее на колени Стефани, с удовольствием отметив, что подобной реакции она не ожидала. - Вы собираетесь применить не прошедший испытания трансгенный вирус не где-нибудь, а в Африке - в Африке! Континенте, и так пережившем множество эпидемий. И какой вирус - полученный кучкой нелегальных фармакологов несуществующей страны, где свирепствует тайная полиция. Из всего этого я делаю вывод, что ваша затея может обернуться катастрофой.
      Стефани поднесла руку ко рту, забыв, что в ней нет сигареты.
      - Хочу обратить ваше внимание вот на что. Мы испытывали вирус на животных. Адриан получил целое семейство ярко-зеленых резусов, они жили у него в лаборатории до тех пор, пока проект не был закрыт и обезьян не пришлось… э-э… ликвидировать.
      - Но почему компания закрыла проект?
      - Деньги. - Стефани скривила губы. - Голодающие бедняки не могут платить за лечение, поэтому лекарства приходится раздавать почти даром. Прибавьте к этому бесконечные дурные слухи, которые незаконным биотехнологическим компаниям, находящимся в непризнанной толком стране, вовсе не нужны. Миллионы людей впадают чуть ли не в истерику, когда речь заходит о трансгенных растениях, а теперь представьте себе, что будет, когда те, кто не может спокойно смотреть на трансгенный стручок перца, вдруг узнают о создании трансгенного вируса человека. Поэтому компания решила, что лучше не рисковать. И закрыла проект. - Стефани бросила взгляд на сумку. - Но Адриан ведь сам побывал в лагерях для беженцев. Человек без родины, беженец из Молдовы, он не находил себе места от мысли, что решение проблемы голода находится в холодильнике его лаборатории и им никто не занимается. И тогда, - она показала на сумку с надписью "Nike", - он вызвал меня. Взял отпуск и поселился в отеле "Генрих IV" на площади Дофина. И я думаю, что, видимо, допустил какую-то ошибку, потому что…
      На глаза Стефани навернулись слезы, и она замолчала. Терциан, который к этому времени твердо решил, что с него достаточно, отвернулся к окну и стал смотреть на красочные пейзажи Прованса. Вдали, на востоке, на фоне синего неба виднелись белоснежные вершины Альп, в садах сияли свежей листвой миндаль и оливы, а на склонах холмов зеленели стройные ряды виноградников. В лучах заходящего солнца серебрилась Рона.
      - Я буду вашим посредником, - сказал Терциан. - Но я не намерен распространять по всему миру сомнительный продукт ваших биотехнологических исследований.
      - Тогда вас просто схватят и убьют, - сказала Стефани. - Причем абсолютно ни за что.
      - Мой опыт показывает, - сказал Терциан, - что убивают всегда ни за что.
      Стефани сердито фыркнула.
      - А вот мой опыт показывает, - насмешливо сказала она, - что убивают большей частью ради выгоды. И я хочу, чтобы массовое убийство сделалось невыгодным предприятием. Я хочу разрушить рынок, на котором торгуют голодом. - Она снова фыркнула, повеселев от своей шутки. - Это будет мой прощальный антикапиталистический жест.
      Терциан никак не отреагировал на ее слова. "Жесты, - подумал он, - это всего лишь жесты". Они никогда не влияли на основы мира. Если не станет возможности уморить народ голодом, найдутся пули. Или гербициды производства незаконных приднестровских корпораций.
      За окном поезда со скоростью двести километров в час пролетали пейзажи в ярко-зеленых тонах. Пришел проводник, и они купили у него по чашке кофе и сэндвичи.
      - Возьмите мой телефон, позвоните жене, - сказала Стефани, снимая со своего сэндвича целлофановую обертку. - Скажи те ей, что ваши планы изменились.
      Очевидно, она заметила его обручальное кольцо.
      - Моя жена умерла, - сказал Терциан.
      Стефани посмотрела на него с удивлением.
      - Простите, - сказала она.
      - Рак мозга, - сказал он.
      Хотя на самом деле все было куда сложнее. Сначала Клер жаловалась на боли в спине, и ей сделали операцию, удалив из позвоночника опухоль. За этим последовала пара недель сумасшедшей радости и облегчения, а потом боли возобновились и было обнаружено, что метастазы проникли в мозг и операция невозможна. Химиотерапия ничего не дала. Клер умерла через шесть недель после своего первого визита к врачу.