Юби немного помедлил с ответом.

— Наверное, он подумал бы, что мы соединяемся друг с другом, как он с Возлюбленной.

— Именно этим мы и занимались.

— У нас получается лучше, — усмехнулся Юби.

— Возможно. По крайней мере, это не покажется ему смешным.

— Вряд ли он понимает, что такое «смешно».

Она опять откинула волосы со лба.

— Ты не заплетешь мне волосы? Они мешают в невесомости.

— Давай.

Мария повернулась к нему спиной. Он уселся на нее верхом, крепко сжав ее тело своими мощными бедрами, и всеми четырьмя руками ловко и аккуратно принялся заплетать косу. Когда он закончил, Мария опять довольно потянулась, упираясь в держащие ее ремни.

— Я не хочу возвращаться, — сказал Юби. Его тон заставил Марию внимательно посмотреть на брата через плечо.

— А я с удовольствием. Мне хочется еще раз пройтись по Фринжу, — она улыбнулась. — Повидаться с друзьями, сыграть в «Черную дыру». Это будет забавно, когда ставки не имеют значения.

— Фринж умирает, — сказал Юби. — И мы не можем это остановить, как бы хорошо не пошли у нас дела.

Он отвел взгляд.

— Я не хочу смотреть на это.

Мария нахмурилась. Что-то изменилось в нем.

— В чем дело? Что случилось?

Он пожал плечами.

— Я подумал о том, что сейчас мы победители. Мы единственные обладаем сведениями о другой цивилизации, у нас трюмы заполнены бесценным грузом, мы свободны… и если дела пойдут хорошо, мы сможем лишь сохранить то, что имеем. Если нет, то все потеряем.

Мы потеряем друг друга. Вот что он имел в виду. Она повернулась и посмотрела ему в лицо.

— Но ведь мы ничего не можем сделать, правда? Не можем же мы вечно прятаться здесь.

— Нет.

— У нас есть план. Твой план. Построенные на заказ корабли, станции…

— Да, — он слегка усмехнулся. — Масса планов. Теперь удача улыбнулась нам. Мне не приходилось испытывать этого раньше, и сейчас хочется, чтобы все это быстрее закончилось.

Она вздохнула.

— Не понимаю, что тебе нужно, Юби.

— Только то, что у меня сейчас есть. И ничего больше.

Мария обняла его за шею и заглянула в глаза.

— Все меняется.

— Да, — его глаза вдруг приняли холодное выражение — голубые стеклянные кристаллы. Он приподнялся и стал отстегивать ремни.

Сердце Марии учащенно забилось.

— Ты куда?

— Пора готовиться к полету, — его голос звучал резко. Он сердился, и Мария не могла сказать, почему. — Кроме того, нужно объяснить Двенадцатому, как пользоваться лифтом центрифуги. Иначе он сломает себе что-нибудь.

Мария загрустила. Она не понимала, что происходит, и как справиться с этим.

— Ладно, — сказала она. — Как скажешь.

После того, как он научился забираться в середину центрифуги и пользоваться лифтом для перемещения на другие уровни, Двенадцатый вернулся в резервную рубку и пристегнулся к креслу. Во время подпространственного прыжка он оставался на месте, скованный страхом. Он еще никогда не находился в сознании при перемещении в подпространстве и думал, что это будет так же ужасно, как при наборе скорости, когда они удалялись от зелено-голубой гигантской планеты. Сжав подлокотники кресла, он прислушивался к автоматическому отсчету секунд, а затем — он даже не успел моргнуть — все закончилось. Удивление охватило его, а затем радость. Он остался жив, с неповрежденным телом и разумом.

Он открыл контейнер с едой, поел, выпил воды из-под крана — никто не показал ему, как надо пользоваться чашкой — а затем сходил в туалет. Потом он включил устройство записи.

— Мы покажемм вамм, как польззоваться коммуникационной паннелью, — повторил он, стараясь скопировать интонацию Марии. Он произносил лишние звуки и с трудом справлялся с шипящими. — Отсюда вы зсможете поговорить зс нами и включить муззыку и видеофильм.

«Видеофильм». Двенадцатый старался не думать о нем.

Он опять прослушал запись, повторяя слова и стараясь запомнить их.

Прежде, чем разговор дошел до тревоживших его моментов, он решил не обращать внимания на противоречивое поведение людей.

Двенадцатый несколько раз прослушал первую часть беседы, повторяя вслух все фразы и записывая их на втором канале, пока не научился в точности имитировать Марию и Юби — не только слова и интонацию, но и сами голоса. Он попытался составить новые предложения, используя те же слова, но смесь голосов Юби и Марии звучала странно. Поэтому ему пришлось выработать другой голос, что-то среднее между тем и другим. Он упорно работал.

Время шло. Двенадцатый опять поел.

Затем его взгляд остановился на коммуникационной панели.

«Видеофильм».

Сердца его забились быстрее. Он наклонился вперед, вызвал на экран дисплея список фильмов, выбрал одно из нескольких сотен названий и включил проектор.

Фильм назывался «Кровавая бойня», и это вызвало у Двенадцатого предположение, что действие фильма имеет отношение к генетике. К несчастью, он заблуждался.

Сюжет фильма оказался сложным и потребовал серьезных размышлений. В центре его стояла борьба за лидерство между несколькими человеческими кланами. Главный герой Ахмад был «агентом», которого каким-то образом удалось внедрить во враждебный клан, чтобы быть в курсе его намерений. Заинтересовавшие Двенадцатого детали этого внедрения остались неясными. Он понимал, насколько полезным может оказаться такой слуга, но никогда не слышал о способах, позволяющих успешно пройти генетический контроль. Как бы то ни было, Ахмад свободно действовал среди своих врагов. Возможно, подумал Двенадцатый, Возлюбленной удастся выведать у людей эти способы и сделать своих слуг практически непобедимыми.

Двенадцатый пришел к выводу, что немалая часть человеческого общения осуществлялась с помощью мимики, особенно движениями «бровей», которые постоянно поднимались, опускались, сходились и расходились. Он попытался было составить их классификацию, но вынужден был оставить это занятие — движений оказалось слишком много, а контекст не всегда был ему понятен.

Задача Ахмада усложнилась после появления женщины по имени Кристи, чья профессия называлась «чистильщик». Этого слова не было в словаре Двенадцатого, но он предположил, что так называется человек, охотящийся за шпионами враждебных кланов. По логике вещей Ахмад должен был бы избегать Кристи, но его как будто притягивало к ней. Сначала Двенадцатый не мог понять этой странности, но потом сделал заключение, что Кристи обладала ценной генетической информацией, которой стремился завладеть клан Ахмада. Кристи, как и следовало ожидать, с подозрением отнеслась к его притязаниям и часто прижимала свой нос и рот к его телу, очевидно, пытаясь распознать чужие гены. Ахмад демонстрировал свою способность к маскировке, позволяя ей делать это.

Между тем, действие фильма развивалось. В отсутствие главы клана Кристи, которую почему-то не наказывали и даже не упоминали о ней, слуги перессорились из-за различного толкования политики клана и стали в ярости убивать друг друга. Кристи оказалась вовлечена в этот конфликт, и Ахмад убедил ее присоединиться к его клану, чтобы восстановить порядок. Хотя прямо об этом не говорилось, но было ясно, что за свою помощь Ахмад стал обладателем Кристи и ее ценных генов, поскольку после долгого сражения, в котором клан Кристи был почти полностью уничтожен, она безропотно вернулась к Ахмаду.

Размышляя над фильмом, Двенадцатый пришел к выводу, что несмотря на утверждение Марии, что фильмы не обязательно должны быть поучительными, именно этот, тем не менее, содержал в себе информацию о том, как следует держать в руках бразды правления. Если бы глава клана Кристи на время своего отсутствия четко определила, кто из слуг должен отдавать приказы, а кто подчиняться, никогда не возникли бы самоубийственные попытки слуг навязать другим свою волю, и клан не был бы охвачен беспорядками и уничтожен.

Некоторые диалоги Двенадцатый записал и стал практиковаться в произнесении новых слов и фраз. За этим занятием и застала его Мария, которая пришла узнать, все ли в порядке. Для ответа Двенадцатый воспользовался своим воудером.

— Не о чем беспокоиться, — отозвался он любимой фразой Ахмада.

— Интересно, — пробормотала Мария после некоторой паузы. Она сообщила Двенадцатому, что примерно через час они совершат еще один подпространственный прыжок, а затем, когда они с Юби отдохнут, то могут побеседовать с Двенадцатым, если он того захочет. Двенадцатый выразил свою готовность.

Мария ушла, и он опять вызвал на дисплей список видеофильмов. Он решил посмотреть что-нибудь, где будет меньше насилия, и выбрал «Орестею». Это название показалось ему достаточно нейтральным. Он пристегнулся к креслу, включил свой магнитофон и застыл в ожидании.

Через несколько часов после двух подпространственных прыжков подряд Мария нашла пристегнутого к креслу Двенадцатого, впавшего в транс. Он лежал на левом боку, свернувшись в клубок. Его глаза безжизненно смотрели в разные стороны, напоминая рассыпанные стеклянные шарики. Жгутики у рта колыхались в такт размеренному дыханию. Клавиатура с передатчиком соскользнула с плеча и плавала над его головой. Прекрасная Мария повисла над его креслом, держась за поручни под потолком. Хотя она надеялась, что Двенадцатый спит, и в его состоянии нет ничего необычного, но тревога не покидала ее. Дыхание Двенадцатого оставалось спокойным, несколько капелек слюны плавали в невесомости рядом с его вкусовыми жгутиками. Оттолкнувшись от поручней, Мария подплыла к коммуникационной панели и вызвала Юби.

На дисплее все еще оставался список фильмов. Мария перевернулась, зацепилась ступнями за специальные петли под пультом управления и посмотрела, какие фильмы демонстрировались в последние несколько часов. «Кровавая бойня» и «Орестея». Оба были просмотрены до конца.

Появился Юби, а вслед за ним — Максим. Кот, заинтересовавшийся незнакомцем, медленно и осторожно кружил по комнате, на всякий случай соблюдая дистанцию. Юби попытался разбудить Двенадцатого. Он сначала окликнул, а затем принялся трясти и тормошить его.

— Чем он занимался? — Юби посмотрел на Марию.

— Посмотрел два фильма.

— Какие?

Мария назвала. Юби нахмурился.

— Первый я видел.

Он передвинулся к дисплею и взглянул на второе название.

— Этот фильм старый. Записан в компьютер во время постройки корабля. Здесь сказано, что это «экранизация классической пьесы Эсхила». Господи, неудивительно, что я его не видел.

— Кто такой Эсхил?

— Понятия не имею. — Юби взглянул на Двенадцатого и прикусил губу. — Все, что мы можем сделать — это наблюдать за ним и ждать, когда он очнется. Я не хочу пичкать его предназначенными для людей лекарствами.

— Можно посмотреть фильмы и попытаться понять, что так подействовало на него.

— Может быть, это не фильмы. А если он болен? Возможно, мы заразили его.

— Будем надеяться, что инфекция не взаимная.

— Хорошо бы, — он на секунду задумался. — Но это и не подпространственный прыжок, так? Ведь после первого с ним было все в порядке?

— Похоже. Он разговаривал со мной. Использовал старый жаргон. Я уже много лет не слышала такие выражения.

Юби вздохнул.

— Я принесу сюда постель. Один из нас должен быть рядом с ним.

Разочарованный Максим уплыл из рубки.

Мария посмотрела на Двенадцатого и увидела, что тот слегка шевельнулся. Ее сердце замерло. Она ждала, когда его взгляд сфокусируется на чем-нибудь. Тщетно, он просто устроился поудобнее, вот и все. Но это, по крайней мере, давало надежду, что его организм способен откликаться на какие-то внешние воздействия.

Они ждали, когда к нему вернется сознание. Ждали уже много часов.

Юби снял наушники. Последние строфы «Орестеи» еще звучали у него в голове. Он воспользовался антенной стимулятора, боясь, что повредит Двенадцатому, если включит видеопроектор. Пьеса привела юношу в замешательство и сомнения терзали его, как фурии из фильма.

— Непонятно, — он покачал головой.

— О чем он?

— В давние времена на одной из планет жила семья. Еще до начала действия фильма мать убила отца, и поэтому сын с дочерью заключили союз с одним из богов, чтобы убить мать и ее любовника. Вся вещь написана, по-моему, в стихах. И эта странная… группа женщин… которые появляются в течение всего действия, поют, танцуют, бьют в барабаны и цимбалы. Там были боги и демоны. Думаю, что это демоны, — он пожал плечами. Необъяснимый гнев поднимался в нем. — Очень странно. Я не знаю, что все это может означать.

— У нас есть учебный материал на эту тему?

— Вряд ли, — его пальцы забегали по клавишам. — Я сомневаюсь, что именно этот фильм так подействовал на Двенадцатого. Там даже нет никакого насилия. Все происходит за кадром. В «Кровавой бойне» пять сотен трупов, а Двенадцатый досмотрел до конца и включил второй фильм.

Юби, не отрываясь, смотрел на бегущие по экрану строки.

— У нас нет кассеты быстрого обучения, но в компьютере хранится лекция о греческой драматургии. Не знаю, что такое «греческий».

— В базе данных?

— Да. Наверное, видеопроектор поставлялся вместе с ней и еще несколькими старыми фильмами, которые, могу поклясться, никто никогда не смотрел.

Прекрасная Мария взглянула на него.

— Прочитаем, что там написано?

Юби на несколько мгновений задумался, а затем покачал головой.

— Не вижу смысла. Вряд ли мы узнаем что-нибудь полезное. Думаю, Двенадцатый болен.

Взгляд Марии был мрачен.

— Наверное, ты прав.

Юби отстегнул ремни, потянулся, разминая мышцы. Все это пустая трата времени. Хор из фильма звучал в ушах. Неожиданная мысль пришла ему в голову.

— Послушай, а если это музыка из фильма? Возможно, барабаны отбивали неправильный ритм. Может, он совпадает с ритмом Возлюбленной, когда та передает команду «спать»?

— Ты серьезно? — удивилась Мария.

— Пойду за синтезатором. Подожди здесь.

Юби повернулся, оттолкнулся ногой от стены и пулей вылетел в коридор. Он вернулся с синтезатором и включил инструмент.

Ритмы Возлюбленной всплывали в его памяти. Один из них звучал наиболее часто во время встреч с Двенадцатым. Юби запрограммировал синтезатор и включил звук. Буханье барабанов заполнило маленькую комнату.

Юби смотрел на Двенадцатого. Разочарование охватило его.

Музыка не кончалась.

Через час Двенадцатый задрожал.

«Возлюбленная». Теплая волна узнавания прокатилась по телу Двенадцатого. К нему медленно возвращалось сознание.

«Ужас! Богохульство!» Память вернулась, заставив его содрогнуться.

— Берегитесь! — он понял, что кричит. — Опасность для Возлюбленной!

— Эй! Очнитесь! Вы меня понимаете? — незнакомый голос, резкие звуки чужого языка.

— Опасность! Опасность! — Двенадцатый почувствовал на своем теле чужие руки и нанес несколько ударов вслепую, пытаясь защититься. Его движения были скованы какими-то мягкими путами.

— Эй! Остановитесь! Ведь мы же друзья, черт возьми!

Зрение вернулось к Двенадцатому. Он увидел металлические стены и стулья, огни, похожие на враждебные глаза. Двенадцатый понял, что чем-то связан. Он перестал дергаться и попытался сосредоточиться.

— Помогите, — сказал он. — Возлюбленной грозит опасность.

— Посмотрите на мой дисплей, Двенадцатый. Прочитайте, что я говорю. Мария, где, черт побери, его клавиатура?

В голове Двенадцатого прояснилось. Над ним, вне досягаемости его рук и ног, плавал Юби. Мария пересекла комнату, держа в руках его клавиатуру и передатчик.

Память вернулась к Двенадцатому, и он ощутил свою беспомощность.

— Ужасно, — он вспомнил чужой язык. — Возлюбленной грозит опасность.

— Опасность? Где?

Двенадцатый понял смысл слов еще до того, как увидел бегущие над головой Юби строчки золотистых букв. Он слабо махнул рукой в сторону коммуникационной панели.

— Скверна. Греховные мысли. Фильм.

Юби и Мария молча смотрели на него. Двенадцатый понял, что снова говорит на родном языке. В ярости он выхватил свою клавиатуру из рук Марии и быстро заработал внутренними пальцами.

— Нужно защититься. «Орестея» — зло. В фильме содержатся самые скверные мысли, которые можно только представить.

Процесс перевода своих мыслей на чужой язык успокоил его. Фразы стремительным потоком выскакивали из-под его пальцев.

— Безумные слуги задумали убить свою родительницу! Никто не остановил их! Это грех!

При одной мысли об этом Двенадцатый почувствовал, что теряет сознание. Усилием воли он удерживал себя от обморока.

— Это всего лишь фильм! — раздался громкий голос Юби. — Этого на самом деле не было!

Двенадцатый в ярости ударил клавиатурой по коленям.

— Какая разница! Некоторые мысли не разрешены!!! — Он долго не отпускал клавишу восклицательного знака.

Юби и Мария переглянулись.

— Кому-то из нас нужно прочитать ту лекцию, — сказал Юби.

— Лучше тебе. Ты ее запомнишь.

— А если я захочу забыть?

— Ты видел фильм, а я нет.

Юби вздохнул и повернулся к Двенадцатому.

— Сейчас я должен изучить информацию об этой пьесе, — произнес он. — Потом я отвечу на все ваши вопросы.

Гнев и страх захлестнули Двенадцатого. Его пальцы, нажимавшие на клавиши, дрожали.

— Я не задавал вопросов, уважаемый командор.

Юби задумался.

— Тогда мне, возможно, удастся ответить на свои собственные вопросы.

Юби пристегнулся к соседнему креслу, надел наушники, нажал несколько клавиш и откинулся на спинку.

Двенадцатый почувствовал, что под действием успокаивающих ритмов Возлюбленной его гнев постепенно стихает, а затем вдруг с внезапной ясностью понял, что Возлюбленная далеко. Он с тревогой огляделся и остановил взгляд на динамиках.

— Что это за звук?

— Юби запрограммировал компьютер, чтобы он звучал, как Возлюбленная, — успокоила его Мария. — Он надеялся, что это поможет вам прийти в себя.

Когда улеглась первая волна возмущения — искусственная Возлюбленная! — Двенадцатый задумался. При ближайшем рассмотрении это звучало крайне привлекательно.

— Возможно ли мне будет научиться пользоваться этой машиной? — спросил он.

— Конечно.

Двенадцатому стало теплее, когда он подумал, что за ритмы будут звучать в этой ужасной металлической комнате.

— Я скромно прошу ваших указаний.

— Пользуйтесь ею, как хотите.

— Благодарю вас, Прекрасная Мария.

— Не о чем беспокоиться, — она неожиданно усмехнулась. — Где вы взяли это выражение? Я не слышала его несколько лет.

— В первом фильме. Разве оно неправильное?

— Нет. Просто немного устарело.

Юби выпрямился в кресле и снял наушники.

— Ну вот, — сказал он. — Теперь я знаю, кто такие греки.

Он потер лоб.

— А вы знаете, что слово «Кибернетик» пришло к нам из греческого языка? Оно обозначает человека, который правит лодкой.

— Какое отношение имеет лодка к компьютеру? — Мария удивленно взглянула на брата.

— Не знаю. Там об этом ничего не сказано.

— Наверное, греки знали.

Юби повернулся к Двенадцатому.

— Фильм, который вы посмотрели, называется «трагедия». Это произведение, где всегда происходят ужасные вещи.

Возмущение Двенадцатого вернулось. Внутренние пальцы застучали по клавиатуре.

— Ужасные и кощунственные, уважаемый командор.

— Это вторая часть трилогии. Вы не видели первую, Двенадцатый. Конечно, это ужасно, что дети убивают свою мать. Но в предыдущей части она совершила не менее ужасный поступок, убив своего мужа.

Двенадцатый на мгновение задумался.

— А что здесь ужасного?

Мария и Юби переглянулись.

— Считается, что люди не убивают своих родственников, — сказал Юби.

— Но ведь она была родителем, — Юби повернулся к Марии. — Разве мы это не объяснили?

Двенадцатый опять почувствовал раздражение. Его пальцы с трудом успевали за потоком встревоженных мыслей.

— Муж может быть хранителем определенного генетического материала, уважаемый командор, но это не имеет отношения к священному институту материнства, а также к праву матери использовать своих слуг в соответствии с их назначением и избавляться от ненужных.

— Вот так-то, Юби, — комната наполнилась звонким смехом Марии. Двенадцатый, возмущенный поведением девушки, скосил на нее пару глаз.

— Священный институт материнства, — повторил Юби. — Ладно.

Он немного подумал.

— Действия детей направлялись богом Аполлоном. Это придавало, как вы выражаетесь, священный характер их действиям.

Двенадцатый задумался над понятием божества. В его словаре бог определялся как высшее существо, обычно воплощавшее в себе один из атрибутов действительности… Слово имело и другие значения, нередко противоречащие друг другу.

— Вы когда-нибудь встречали бога? — спросил он.

Мария и Юби рассмеялись. Двенадцатый в недоумении переводил взгляд с одного на другого.

— Никто из нас не видел бога, — ответил Юби. — Я не верю в их существование, хотя многие люди верят. Автор пьесы тоже верил, что Аполлон существует.

Двенадцатый опять разволновался.

— Боги либо существуют, либо нет.

— Только в нашем воображении, — перебила Мария.

— Если бог дает указание слугам убить их Возлюбленную, — настаивал Двенадцатый, — тогда это злой бог, и его необходимо уничтожить.

Юби издал долгий свистящий звук, который компьютер оказался не в состоянии перевести.

— Убить их Возлюбленную… Я понял, о чем вы, — он перевел взгляд на Марию. — Он беспокоился, что Возлюбленной грозит опасность.

Мария кивнула и повернулась к Двенадцатому.

— Ни один из богов не может угрожать Возлюбленной. Уверяю вас.

Двенадцатый задумался.

— Я верю вам, Прекрасная Мария, — напечатал он. — Но нельзя ли поймать Аполлона и уничтожить?

— Никто не видел его уже несколько сот лет, — сказал Юби. — Не думаю, что он может представлять какую-нибудь опасность.

— Остались его кощунственные мысли, уважаемый командор Юби Рой.

Юби посмотрел на Марию, а затем на Двенадцатого.

— Может быть мне стереть фильм?

Радость заполнила сердца Двенадцатого. Пальцы его сжались в кулаки.

— Уничтожьте кощунственные мысли! Да, уважаемый командор!

— Отлично, — Юби повернулся к пульту и нажал несколько клавиш.

— Я стер его.

— Благодарю вас, уважаемый командор.

Двенадцатый вспомнил о фильме и вздрогнул. Он ощущал торжество от мысли, что способствовал избавлению мира от такого ужасного зла, но что-то все же беспокоило его.

— Уважаемый командор, — произнес он. — А почему остальные не помешали этому безумному поступку?

— Какие остальные?

— В фильме. Женщины, которые пели и били в барабаны. Разве они не родственники той, которую убили?

— Это хор, Двенадцатый. Они не вмешиваются в происходящее, а только комментируют.

Двенадцатый задумался над этим утверждением.

— Тогда они тоже грешны. Они обязаны были вмешаться.

— Понимаете… хор — это олицетворение обычных людей. Обычные люди не могут победить все зло этого мира.

— Убийство происходило прямо перед ними. Они совершили грех, когда не предотвратили его.

Наступило молчание.

— Двенадцатый, — наконец произнес Юби. — Мне кажется, что вам больше не стоит смотреть фильмы.

— Согласен. Мои мысли могут быть заражены злыми богами.

— В следующий раз лучше слушайте музыку.

— Хорошо, уважаемый командор. Я последую вашему совету.

Они оставили Двенадцатого наедине с его мыслями. Он ощущал удовлетворение от того, что помог уничтожить скверну.

Он был уверен, что Возлюбленная была бы довольна.

— Никогда бы не подумал, что проведу несколько часов, обсуждая с инопланетянином вопросы теологии и этики, — сказал Юби. — Господи Иисусе!

— Священный институт материнства, — произнесла Мария. — Мне это нравится.

Юби убрал наушники и видеопроектор и потянулся.

— Теперь все сведения о классической драме хранятся у меня в голове. Интересно, зачем они мне?

— По крайней мере, наш пассажир не умер.

— Как ты думаешь, что произойдет, если Двенадцатый решит, что мы заражены мыслями Аполлона, и наши мозги представляют опасность для Возлюбленной?

Юби закончил спуск по лестнице и спрыгнул на пластиковый пол, наступив голой ногой на новую трещину. Он отступил назад и потер пятку.

Черт! Нужно заделать ее.

Прекрасная Мария спустилась вслед за ним и принялась расплетать свою толстую косу.

Юби направился в рубку.

— Я хочу уточнить наши координаты. Хорошо бы немного поспать перед следующим прыжком.

— Нет нужды торопиться.

Юби почувствовал растущее раздражение.

— И тем не менее, я сделаю это, — сказал он, подошел к навигационному дисплею и взглянул на карту. «Беглец» приближался к цивилизации.

Мария молча расплетала косу. Он почувствовал, как она встряхнула волосами, и представил, как они рассыпаются по ее спине и плечам. Мария повернулась и пошла в холл.

«Все меняется, — подумал он. — Пропади оно все пропадом!»