7

— Ты свободен, — сказала сержант Тви, поднимаясь по лестнице с подносом еды для Амалии Йенсен. Котвинн радостно передал ей голографический проектор, пистолет и пульт управления наручниками и кандалами.

— Пленница вела себя спокойно, — прорычал он и пошел вниз по лестнице, топая и разминая плечи. Явно искал, по чему бы стукнуть.

Охрана пленников. Пф-ф! Ломать им шеи — это было ему гораздо больше по душе.

Разве это работа для такого хозалиха, как он? В нем было сто шестьдесят девять нг. роста, семьдесят нг. в плечах, охват бицепсов — пятьдесят восемь нг., и в груди он был шире, чем длина мерной ленты, с помощью которой пытался себя обмерить. На его родине — фронтирной планете, где воцарению хозалихов мешала бедность ее полезными ископаемыми и враждебность местных форм жизни, — на него смотрели со страхом и вожделением. Со страхом и вожделением, которые, на взгляд Котвинна, были вполне оправданны.

Котвинн ввалился в свою комнату, преисполненный желания растоптать цветы лилий на рисунке ковра. Комната была обставлена в местном мещанском стиле: оборочки на шторах и покрывале, пушистые ковры, вазы с цветочками, сверхмягкая перина на кровати, которая по приказу принимала очертания тела. Со всем этим Котвинну приходилось бороться. Расслабься он, такая жизнь затянула бы его, размягчила.

А он вовсе не намеревался мягчать. Котвинн был славным отпрыском лучших хозалихских родов, пионеров, которые своей силой и своей волей продвигали, расширяли границы Империи и покоряли целые планеты, кишащие противниками-чужаками. Слюнтяй-император, посиживающий в своем гареме, думал, что победы — его заслуга. Пф-ф! Работу эту делали такие, как Котвинн, и притом самым лучшим и эффективным методом — проламывая черепа врагов.

Котвинн считал себя кровожадным рубакой — великим в ярости, страшным в веселье, поплевывающим на законы, пытающиеся защитить тех, кто слабее его. Он не признавал никаких традиций, кроме собственной воли, никаких мотивов, кроме собственного обогащения. Он презирал Воров в Законе, пользующихся лазейками в законах, хитро проникающих по ночам в дома, где погашен свет. Куда лучше заявлять о себе открыто. Не любил Котвинн и Синна, который нанимал других, чтобы те делали за него его работу, грязную работу. Единственной, кто, на его взгляд, чего-то стоил во всей этой шайке, была графиня, женщина, которая взаправду ценила силу, гордость и отчаянные поступки. Котвинн был прирожденным взломщиком. Он дезертировал из армии, и если бы его карьеру вооруженного грабителя в юности не оборвал один вонючий слабак-человечишка (который, притаившись на балконе, сбросил на голову Котвинна кирпич), он бы до сих пор был грабителем.

Впоследствии Котвинн решил, что совсем недурно было бы послужить в подразделении Тайных Драгунов. Там он смог бы изучить повадки этих тупых идиотов, а потом, когда настанет нужный момент, он сам нанесет удар и не оставит позади себя ничего, кроме развалин да переломанных шей.

Котвинн слазил под кровать, вынул оттуда ножны, из которых достал длинный стальной клинок — он не признавал легких сплавов! — и поднял его над головой, сжав рукоять обеими руками. Старательно представив перед собой барона Синна, он разрубил образ напополам. Потом клинок затанцевал перед Котвинном, разрубая воображаемого барона на кусочки. Сердце его бешено колотилось. Кровь кипела в жилах. Он был Котвинн. Котвинн. КОТВИНН! Славный представитель своего народа! Кровавый мститель с сердцем, полным беспощадного величия!

Котвинн размахнулся так, что нечаянно задел вазу, та опрокинулась, и по ковру рассыпались розы. Котвинн выругался и проткнул мечом лилии на ковре, после чего меч вонзился в пол и закачался.

Котвинн в сердцах плюнул. Какая неудобная комната. Какое нелепое задание. Какие несуразные компаньоны.

Не прилагая усилий, он выдернул меч из пола. Оружие повисло в его руке, словно зуб страшного чудища. Котвинн размышлял о положении дел.

Его компаньоны — его так называемые начальники — удерживали женщину, Амалию Йенсен, ради выкупа. Удерживать бабу-пленницу — это он мог бы и сам, и для этого вовсе не были нужны ни Тви, ни Синн.

Он подтянул губы и высунул язык. Чудесная мысль пришла ему в голову. «Кокнуть Тви, — подумал он. — Кокнуть Синна, а потом перекинуть эту Йенсен через плечо и оставить позади себя пылающий мещанский особнячок графини Анастасии». Чудная картинка! Какое Котвинну дело до Судьбы Империи?

Но вскоре улыбка сбежала с физиономии Котвинна. Кому же он продаст Йенсен? Этого он не знал.

Значит, надо держать ушки на макушке и ждать удачного случая. Он знал, что его время придет.

Ухмылка Котвинна стала шире. На пол стекла струйка слюны. Да, все будет просто здорово.

— Я не призываю к дискриминации, вы же понимаете.

Разбитая губа Амалии Йенсен за счет применения биологического пластыря зажила, припухлости на местах ушибов сошли, и, хотя синяки еще сохранялись, чувствовала она себя намного лучше, говорила и завтракала безо всякого труда.

Разговаривала и ела Амалия сидя на кровати, лодыжки ее были схвачены кандалами. Тви решила больше не рисковать.

— Нет, никакой дискриминации. Просто разумная предосторожность. Мятеж удался из-за того, что многие из повстанцев занимали высокие посты в Имперской бюрократии и военных ведомствах и могли помочь уничтожить целые эскадроны имперских войск. В Созвездии нужно принимать меры предосторожности в отношении подобного положения дел. Вот и все, что я предлагаю.

Тви по-прежнему наслаждалась ролью просвещенной наемницы. Она развалилась в кресле, перебросила ногу через подлокотник и поигрывала зажатым в руке парализатором.

— Следовательно, всем, кроме людей, не будет позволено занимать высокие посты? — спросила Тви. — Это вы называете отсутствием дискриминации, мисс Йенсен?

Амалия нахмурилась, глядя на стакан с охлажденным напитком.

— Такова необходимость. Печальная, понимаю. Но положение человечества слишком деликатно, чтобы рисковать им.

— Мне представляется, как лицу совершенно постороннему, что вы практически призываете к предательству. С какой стати кто-то будет лоялен к правительству, которое ему не доверяет?

— Может быть, при жизни новых поколений, когда имперская угроза станет не такой острой…

— И еще я должна сказать, опять-таки как сторонний наблюдатель, что у вас крайне наивное представление о человеческой природе.

Казалось, глаза Амалии Йенсен подернулись стальной дымкой. Тви поняла, что, похоже, нанесла ей оскорбление, осмелившись судить о народе Амалии. «Подумаешь, — решила она, — что толку в том, чтобы разыгрывать утонченную собеседницу, если даже не можешь высказать резкую точку зрения?» Да и потом сама Амалия только что высказалась нелицеприятно обо всех народах, кроме своего.

— Да? — подняла брови Амалия. — Как это?

— А так, мисс Йенсен, что вы недооцениваете степень коррумпированности людей. Почему вы предполагаете, что кто-то будет лоялен только потому, что он человек? Разве люди не склонны к жадности, вымогательству и воровству, так же как все остальные? Даже сильнее склонны, если верить в стереотипы. — Заметив, как помрачнел взгляд Амалии, Тви поспешила добавить: — Сейчас я в это не верю, кстати. Но вы понимаете, что я имею в виду? Если вы станете всеми силами бороться с воровством среди тех, кто не является людьми, вы можете упустить грабителей-людей.

— Я не призываю к безрассудному растрачиванию всех наших ресурсов ради чего бы то ни было, — возразила Амалия. — Но все равно можно ведь предположить лояльность определенного народа, верно? Видовую лояльность. Почему тогда многие высокопоставленные люди поддерживали Мятеж, хотя таковая поддержка в принципе шла вразрез с их личными интересами?

— Из-за жадности и шантажа в первую очередь.

Амалия нахмурилась и отодвинула поднос.

— Неправда.

— Может, и неправда. Но за редким исключением. — Тви перебросила через подлокотник вторую ногу и откинулась на подушку. — Я просто предложила парочку мотивов, которые вы не усматриваете в представителях своего народа, но с радостью приписываете всем остальным.

Амалия Йенсен моргнула и отвела глаза.

— Я понимаю, зачем вам понадобился костюм Ронни Ром пера, — пробормотала она, — но не могли бы вы каким-то образом убрать эту улыбочку? Ужасно трудно разговаривать, когда тебе вот так ухмыляются.

— Боюсь, что убрать ее нельзя, мисс Йенсен.

Амалия вздохнула и подперла рукой подбородок.

— Придется смириться.

— Неплохое решение, сказала бы я, для женщины в вашем положении.

«Класс, — подумал Грегор Норман. — Очко в мою пользу». Он смотрел на горевшие на экране строчки, откинувшись на спинку стула и сцепив пальцы рук на затылке, чуть повыше того места, где крепился датчик, дистанционно связывавший его мозг с компьютером. На лице его расплылась довольная ухмылка. Он все еще был немного хмельной от выпитого шампанского, и потому ухмылка его была особенно широкой. Он покачивал головой в такт пьесе Вивальди, звучавшей из динамиков его троксанского музыкального центра. Несколько минут понаслаждавшись достигнутым триумфом, он дотянулся до пульта на стене и нажал клавишу с надписью: «Общее объявление».

— Босс, похоже, я кое-что раскопал.

— Минутку.

Если бы Грегор не ждал Майджстраля, он бы ни за что не услышал, как тот вошел. Этот человек передвигался настолько бесшумно, что на первых порах, работая у него, Грегор гадал, уж нет ли тут какого-нибудь волшебства. В конце концов он решил, что все дело в упорных тренировках, и стал сознательно пытаться подражать Майджстралю.

Грегор был неплохим грабителем, он всегда был таким. За счет своих талантов он прожил большую часть жизни, но понимал, что ему никогда не подняться до высот рейтинга Воров в Законе.

А проблема заключалась в этих самых десяти очках за стиль. Те, кто красовался на высотах рейтинга, — Элис Мэндерли, Джефф Фу Джордж, Барон Драго, — они самым честным образом пестовали свой стиль и сновали среди своих жертв с таким шармом, что, похоже, никто и не возражал против того, чтобы быть ими ограбленным. У Майджстраля, к примеру, имелись, все предпосылки — благородное происхождение, учеба в Империи, прекрасные связи в обществе. Когда подростком Грегор слышал о Майджстрале и Николь, сердце его сжималось от зависти на целые недели.

Грегор не принадлежал к высшему свету, вот в чем беда. Случись ему как-нибудь повстречаться с Николь, он бы не знал, о чем и как с ней разговаривать, как себя вести. И если бы он захотел стать преуспевающим Вором в Законе, ему бы пришлось узнать все об этих людях: как они ходят, как разговаривают, думают, общаются друг с другом. Многому он научился, просто глядя на Майджстраля. Грегор брал уроки дикции. Он узнал о том, что та прическа, с которой он мог спокойно разгуливать на родной планете, на половине планет Империи могла привести к тому, что его вызвали бы на дуэль. Он научился не раскрашивать свое лицо в пастельные тона, как привык делать в юности, говорить «вероятно» вместо «может быть» и «шикарный» вместо «классный».

Поджидая хозяина, Грегор оглянулся как раз в то мгновение, когда Майджстраль бесшумно появился у него за спиной.

— Думаю, я нашел то, что надо, — сказал Грегор. — Прорвался в систему компьютеров телефонной компании и заполучил номера графини Анастасии и даже ее домашний адрес. С помощью моего файла по сигнализации я перепроверил адрес и выяснил, что графиня только вчера приобрела дополнительную систему безопасности, а это может означать, что она готовилась к приему Йенсен.

— И что она приобрела? — поинтересовался Майджстраль.

— Хваталки, сирены и вспышки.

— Дальше.

— А прыгунчиков — нет. Значит, она охраняет не какие-то отдельные предметы, а территорию. Похоже, территорию, где находится пленник.

— Добыть карту-план строения сможешь?

— Может быть. Вероятно. Попробую занырнуть к планировщикам. Вот заодно и шанс проверить ту хитрую программу, которую нам продал Постон.

— А можешь выяснить, кому принадлежит дом?

— Сделаем.

Не отрываясь от спинки кресла, Грегор дал компьютеру мысленную команду соединиться с компьютером городского планировщика, после чего пробился через систему защиты, словно имперский крейсер, атакующий паутину бедняги-паучка. Взламыватель Постона представлял собой грубую силу, это точно, ничего такого элегантного и в помине не было. Ни о каких очках за стиль тут и говорить не приходилось. В сознании Грегора, там, где располагались зрительные центры мозга, поплыли ряды сведений. Он довольно улыбнулся.

— «Арендная компания Вулвинна, Лтд», — сообщил он. — Может, мне и в домашний компьютер графини заглянуть, босс? Если мы выясним, сколько она заказывает продуктов, можно понять, сколько у нее там народу обитает.

Майджстраль подумал.

— Ну, если ты считаешь, что это не выдаст нас…

— Только не со взламывательной программой Постона. Я всегда могу отключиться и сказать, что неверно набрал номер.

— Хорошо. Давай.

— С превеликим.

Грегор весело запустил программу, покачивая головой в такт музыке Вивальди. Он оглянулся на Майджстраля и увидел, что тот закрыл глаза. Грегор задумался об утреннем разговоре хозяина с Педро Кихано, и одна мысль взволновала его. Он-то решил, что Майджстраль просто забавляется с этим юнцом, но беда была в том, что с Майджстралем ни о чем нельзя было судить наверняка.

— Босс, — окликнул он Майджстраля. — Насчет реликвии.

Майджстраль рассеянно отозвался:

— Да, Грегор.

— Вы ведь только притворялись, будто хотите продать эту штуку Империалистам? Хочу сказать, на самом деле мы этим заниматься не будем, да?

Майджстраль посмотрел на Грегора. В его глазах, полуприкрытых тяжелыми веками, сверкнул огонек решительности.

— А тебе бы не понравилось, если бы мы этим занялись?

Грегор неловко поерзал в кресле.

— Ну, босс, знаете, я невысокого мнения о Созвездии и о тех козлах, что им заправляют, только это не значит, что я порадуюсь, если чужаки нас снова одолеют. Не говоря уж про императора. А еще мой дед сражался во время Мятежа, и он бывало мне рассказывал, каково оно жилось во времена Империи. Многим жилось очень худо, босс.

Майджстраль едва заметно улыбнулся. Пьеса Вивальди подбиралась к коде, и Майджстраль, казалось, отвлекся, уплыл куда-то вместе с музыкой.

— Вероятность реставрации Империи, — пробормотал он, — невелика.

— И потом, эти люди выкрали нашу клиентку.

— Это я заметил, Грегор.

Грегор нахмурился. Ответы его не устроили.

Майджстраль протянул руку к музыкальному центру Грегора, открыл крышку и вынул диск с музыкой Вивальди.

— Что теперь поставить? — спросил он.

— Снейла.

Рука Майджстраля отыскала нужный диск.

— Снейла так Снейла. Мне всегда нравился ре минор. — Он поставил диск, закрыл крышку и нажал кнопку «воспр.», после чего, улыбаясь, обернулся к Грегору:

— Ну, что у нас там от графини?

— Сейчас. — Грегор присмотрелся к данным, которые только-только начали появляться у него в мозгу. — Похоже, вчера вечерком у графинюшки побывали гости. Реки вина и ужин на четыре персоны. — Он рассмеялся. — А завтрак нынче готовили на пятерых. И ленч тоже. Откуда же взялся пятый?

— Думаю, можно догадаться.

— И… дайте-ка посмотреть… еще она заказывала кое-какие инструменты: деревянный брус, фанеру…

— Похоже, ее превосходительство решила заколотить окошко-другое.

— Похоже на то. А еще она заказала тяжеленный засов, кое-какие инструменты для его установки и камуфляж Ронни Ромпера из маскарадного магазина. — Оглянувшись на Майджстраля, Грегор удивленно спросил: — Ронни Ромпер?

Музыка плыла по комнате. Майджстраль пожал плечами:

— Может, она просто любит Ромпера. Я, когда маленький был, его обожал.

— А мне он сроду не нравился, наверно, из-за ухмылочки из-за его вечной.

Майджстраль слушал звуки скрипок. Он мечтательно прикрыл глаза:

— Ре минор… Мне всегда нравились эти первые четыре такта.

— И мне тоже, босс. — Грегор смотрел на Майджстраля и не мог успокоиться. Он не забыл о том, что босс не ответил на его вопрос о судьбе реликвии, и притом не ответил мастерски, однако восхищение великолепным, как обычно, стилем Майджстраля не успокоило Грегора. Он не возражал против получения дохода, но, с другой стороны, перспектива возвращения Империи его вовсе не радовала.

«Обо всем об этом, — решил он в конце концов, — надо будет подумать».

«Арендная компания Вулвинна» занимала небольшой офис в самом центре Пеленга. У двери висела медная табличка, которую, судя по всему, ежедневно начищали до блеска. Дверь была светонепроницаемой снаружи, но прозрачной изнутри, поэтому служащий конторы мог наблюдать за подошедшим посетителем и решать, как себя с ним повести. Роман шагнул в двери и уставился на служащего через розовые очки:

— Я хотел бы повидаться с мистером Вулвинном.

— Мистер Вулвинн уже восемьдесят лет как упокоился, — ответил служащий. Он был танкером и смотрел на Романа сквозь щелочки реснитчатых, колеблющихся мембран. — Я проведу вас к мистеру Клайву. Как мне сказать ему, кто вы такой?

— Меня зовут Кастор. Я — личный секретарь лорда Грейвза.

Роман подал танкеру визитную карточку. Настоящий Грейвз был дальним родственником Майджстраля, жившим в Империи, — убогим и щепетильным молодым джентльменом. Лорд был бы смертельно оскорблен, узнай он, ради чего Роман воспользовался его именем, однако крайняя робость не дала бы ему смелости отправить послание, в котором он бы на это мог пожаловаться.

— Сэр. — Танкер поклонился, вильнул полосатым хвостом и провел Романа в офис, стены которого украшали панели из светлого резного дерева. — Прошу вас, подождите здесь, сэр. — Танкер указал на стул и встроенный в стену бар. — Могу я предложить вам чай, кофе, ринк, кифовый коктейль? Может быть, вина.

— Кифовый коктейль. Спасибо.

Роман потягивал напиток, ощущая теплую тайную радость. Помимо камуфляжных очков на нем был мягкий серый камзол с темным высоким воротником и темными шнурками, старинное ожерелье из червленой Вилькинсоновой стали и ботинки ручной работы из коричневой кожи. Ничего подобного слуга никогда не мог бы надеть на себя, и это так радовало Романа… Он всегда в глубине души считал, что из него мог бы получиться первоклассный аристократ. Радовало его и то, что у «Вулвинна» оказались так старомодны, что не стали наводить о нем справки через компьютер, и что всю разведывательную работу ему можно было провести тоже старомодно.

Мистер Клайв оказался человеком среднего возраста приятной наружности в пиджаке имперского покроя. Роман обнюхался с ним и отказался от предложенного печенья.

— Это Ясперс? — поинтересовался он, указав на изящную скульптуру из серебристого металлического сплава в углу. Менее искушенный проныра сказал бы «гениальный Ясперс».

— Да-да, — подтвердил мистер Клайв. — Наш основатель, Вулвинн Старший, был коллекционером.

Роман сел, сел и Клайв.

— Мистера Вулвинна следует поздравить — у него отменный вкус, — сказал Роман. — Я, правда, предпочитаю работы Торфелька, но Ясперса сегодня приобрести очень трудно. У лорда Грейвза есть небольшая коллекция, которую он всегда не прочь пополнить, но, увы, в наши дни добыть работы Ясперса куда труднее, чем во времена покойного мистера Вулвинна.

— Да-да, — пробормотал мистер Клайв.

— Лорд Грейвз собирается попутешествовать по Созвездию, — сообщил Роман. — Он надеется провести месяц на Пеленге и хочет прибыть сюда через восемнадцать месяцев. Он хотел бы снять хороший дом.

— Его превосходительство наверняка хочет снять дом в городе.