КЛАКЕР: Да, мэм, если смогу пробраться в зал и достаточно громко спросить.

МИСС ЛЮСИ: А что у тебя с голосом?

КЛАКЕР: Когда я выкрикнул свой вопрос в Нью-Бетесда на прошлой неделе, меня ударили ручкой пистолета по кадыку, и от этого у меня пропал голос. Он и сейчас плох, но все же получше. (Хочет уйти.)

МИСС ЛЮСИ: Тебе не войти в зал без пиджака и галстука. Подожди. (Заходит за стойку, достает оттуда пиджак, какой обычно держат в местах, куда «неодетых» не допускают, и бросает его Клакеру.) Вот, надень. Выступление Босса сегодня передают по телевидению. Галстук в кармане. Сиди тихо в баре, пока Босс не начнет говорить. Закройся газетой. О'кей?

КЛАКЕР (раскрывая перед собой газету): Спасибо вам.

МИСС ЛЮСИ: Тебе спасибо и желаю удачи побольше, чем перепадает обычно.

Стафф возвращается за стойку.

ФЛАЙ (появляется на галерее): Чанс Уэйн. (Сигнал автомобиля за сценой.) Мистер Чанс Уэйн, прошу! Чанс Уэйн! (Уходит.)

МИСС ЛЮСИ (Стаффу): Разве Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд?

СТАФФ: Помните Александру дель Лаго?

МИСС ЛЮСИ: Конечно. Я была президентом местного клуба ее поклонников. А что?

ЧАНС (за сценой): Эй, бой, поставь машину у подъезда, да не помни крылья!

СТАФФ: Она и Чанс Уэйн остановились здесь вчера вечером.

МИСС ЛЮСИ: Да разрази меня гром, если я в этом деле не разберусь! (Уходит.)

Входит Чанс. Направляется к бару.

ЧАНС: Эй, Стафф! (Берет коктейль со стойки, пьет.)

СТАФФ: Поставь на место… Здесь не вечеринка с коктейлями.

ЧАНС: Приятель… кто же пьет мартини с оливками? Ты что, не знаешь, что все пьют мартини с джином и лимоном? Когда я работал на твоем месте, я придумал вот эту самую форму, что ты носишь… Как у Вика Мэтюра в фильме про Иностранный легион. И выглядел в ней получше, чем он.

НАННИ (входя): Чанс, Чанс…

ЧАНС: Тетя Нанни! (Стаффу.) Положи скатерть на этот стол и принеси шампанского…

НАННИ: Уходи отсюда.

ЧАНС: Но я только что заказал шампанское. (Внезапно под ее суровым взглядом сникает.)

НАННИ: Нельзя, чтобы нас видели вместе. (Ведет его на край сцены.)

Стафф возится у стойки. Потом берет поднос и уходит в противоположную от них сторону. Негромкая музыка.

ЧАНС: Почему?

НАННИ: Чанс, уезжай из города.

ЧАНС: Почему в городе, где я родился, каждый обращается со мной, как с последним подонком?

НАННИ: Себя спроси об этом, совесть свою спроси.

ЧАНС: О чем спросить?

НАННИ: Ты сам знаешь, и я знаю, что ты знаешь…

ЧАНС: Знаю – что?

НАННИ: Я не могу и не хочу говорить об этом. До тебя ведь все равно не дойдет. И тебе нельзя доверять. А нам жить в этом городе… О, Чанс, почему ты так изменился? Ты живешь в каком-то безумном сне.

ЧАНС: В безумном сне? Конечно. А разве это не безумный сон? Лучшего определения я давно не слыхал… Безумный сон – это и есть моя теперешняя жизнь…

НАННИ: Почему, Чанс?

ЧАНС: О, тетя Нанни, ради Бога… Разве вы забыли, кем я обещал стать?

НАННИ: Люди, которые любили тебя, ждали только одного: нежности, честности и…

ЧАНС (становясь перед ней на колени): Такое блистательное начало… и все так грубо и внезапно оборвалось… Мне было семнадцать лет. Я поставил одноактную пьесу «Доблестный» и сыграл в ней главную роль. Мы победили на конкурсе штата, и нас послали на национальный конкурс… Хэвенли играла со мной… Вы помните? Вы поехали с нами присмотреть за девочками…

НАННИ: Конечно, помню.

ЧАНС: В большом автобусе… Как мы пели вместе!

НАННИ: Вы были влюблены друг в друга.

ЧАНС: Да, влюблены. (Тихо напевает.)

НАННИ (резко поднимается): Так нельзя, так нечестно…

ЧАНС (ловит ее за руки): Тетя Нанни, мы так и не победили в этом дурацком конкурсе, мы стали вторыми.

НАННИ: Чанс, вы стали вторыми. Вы получили почетную грамоту. Четвертое место.

ЧАНС: Да, верно. Но почетная грамота на национальном конкурсе – не так уж мало… Мы бы победили, если б я не забыл текст. Я так замотался с постановкой всей этой ерунды… (Закрывает лицо руками.)

НАННИ: Я полюбила за это тебя еще больше. И Хэвенли тоже.

ЧАНС: Это случилось в поезде, по дороге домой. Она и я…

НАННИ (в смятении): Я знаю, я, я…

ЧАНС (поднимаясь): Я уговорил проводника, и он на час отдал нам свободное купе. В том поезде… грустном поезде домой…

НАННИ: Я знаю…

ЧАНС: Я дал ему пять долларов – этого оказалось мало. Тогда я отдал свои часы, булавку для галстука, перстень с печаткой и костюм, который купил в кредит, чтобы в нем отправиться на конкурс. Первый костюм, за который я заплатил больше тридцати долларов.

НАННИ: Не надо вспоминать.

ЧАНС: Чтобы купить первый час любви с ней…

НАННИ: Хватит Чанс!.. С тех пор ты так изменился.

ЧАНС: И я поклялся, что никогда больше не буду вторым ни на одном конкурсе… Тетя Нанни, посмотрите на этот контракт. (Выхватывает из кармана бумаги.)

НАННИ: Не хочу смотреть на эти фальшивые бумажонки.

ЧАНС: Они не фальшивые. Посмотрите, здесь печать нотариуса и подписи трех свидетелей. Тетя Нанни, вы знаете, с кем я приехал? С Александрой дель Лаго.

НАННИ: Кто она тебе?

ЧАНС: Патронесса, агент, продюсер! У нее большое влияние, власть, деньги, а они открывают двери. Те двери, куда я стучался, все последние годы до синяков.

НАННИ: Чанс, даже сегодня, если бы ты вернулся и просто сказал: «Я проиграл состязание, провалился…» Но ты…

ЧАНС: Минуту! Выслушайте меня… Тетя Нанни, вот мой план. Местный конкурс красоты.

НАННИ: О, Чанс!

ЧАНС: Местный конкурс красоты, который она выиграет.

НАННИ: Кто?

ЧАНС: Хэвенли.

НАННИ: Нет, Чанс. Она уже немолода. Красота ее поблекла.

ЧАНС: Неправда. Ничто не проходит так быстро, даже красота.

НАННИ: Увы, проходит.

ЧАНС: Она вернется!

НАННИ: Ради чего? Ради дурацкого конкурса?

ЧАНС: Ради любви.

НАННИ: Чанс!..

ЧАНС: Это будет не просто местный фестиваль, тетя Нанни. Отчеты о нем опубликует вся национальная пресса. О нем напишет лучшая подруга принцессы Космонополис – критик Салли Пауэрс. Самая влиятельная из киножурналистов в мире. Ее слово – закон в кино…

НАННИ: Чанс, не так громко.

ЧАНС: Я хочу, чтобы все меня слышали.

НАННИ: Нет, не надо, не надо. Если твои слова дойдут до Босса Финли, тебе будет плохо.

ЧАНС: Я или вернусь с Хэвенли, или нет. Или буду жить, или умру. Третьего мне не дано…

НАННИ: К юности своей ты хочешь вернуться, к чистой, незапятнанной юности… Не сможешь…

ЧАНС: Вы все еще не верите мне, тетя Нанни?

НАННИ: Нет, не верю. Пожалуйста, уезжай. Уезжай отсюда, Чанс.

ЧАНС: Но я прошу…

НАННИ: Уезжай!

ЧАНС: Куда? Куда я поеду? Здесь дом моего сердца, не лишайте меня последнего пристанища.

НАННИ: Ах, Чанс…

ЧАНС: Тетя Нанни, пожалуйста.

НАННИ (поднимается, чтобы, уйти): Я напишу тебе. Пришли мне адрес. Я напишу. (Уходит через бар.)

Входит Стафф и направляется к стойке.

ЧАНС: Тетя Нанни…

Но она уже ушла. Чанс вынимает флягу из кармана и отпивает из нее. Он стоит в глубине зала, в то время как две пары садятся за столик. Появляется Флай.

ФЛАЙ (громко скандирует): Мистер Чанс Уэйн, нужен мистер Чанс Уэйн!

Произнесенное имя произвело некоторое движение среди тех, кто находится у стойки и за столиками. Чанс глубоко вздыхает, затем направляется в зал коктейль – бара. Он идет, как матадор, выходящий на арену.

ЭДНА: Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд!

ВАЙОЛЕТ: Бог ты мой, это он!

ФЛАЙ (Чансу): Вам записка.

ЧАНС (читает записку. Флаю): Не сейчас, позже, позже.

ФЛАЙ: Но мадам ждет…

ЧАНС: Отстань. (Тапер за сценой начинает играть. «Вечер» в коктейль – баре только начинается. Флай уходит.) То же место, тот же джаз. Время как будто остановилось в Сент-Клауде. (Бадди и Скотти, сидящим за столиком.) Привет!

БАДД: Как?.. Ты, Чанс?

ЧАНС (кричит за сцену): Эй, Джекки… (Тапер перестает играть. Чанс подходит к столику, где сидят все четверо.) …помнишь мою песню? Он помнит мою песню. (Тапер играет в свинговой манере «Этот большой, широкий, чудесный мир».) Вот теперь я дома. В родном городе… Ну-ка, хором споем! (Четверка за столиком явно игнорирует его. Поет один.) Ну же, пойте! (Когда-то они пели вместе с ним. Сейчас они молчат. Он продолжает, поет еще какое-то время. Затем голос его замирает в замешательстве. Человек у стойки что-то шепчет своему соседу, тот смеется.) Что случилось? Здесь будто все вымерли.

СТАФФ: Тебя слишком долго не было, Чанс.

ЧАНС: И в этом все дело?

СТАФФ: Именно в этом.

Тапер кончает играть. В баре воцаряется странное молчание. Чанс смотрит на сидящих за столиком. Вайолет что-то шепчет Бадду. Затем Вайолет и Эдна поднимаются и уходят.

БАДД (подзывая Стаффа): Подсчитай, Стафф.

ЧАНС (с преувеличенным удивлением): Бадд и Скотти? Я вас не заметил. Это не Вайолет и Эдна сидели с вами? (Садится за столик между ними.)

СКОТТИ: Они, наверное, не узнали тебя, Чанс.

БАДД: Вайолет узнала.

СКОТТИ: Разве?

БАДД: Она сказала: «Бог мой, это он».

СКОТТИ: Узнала и застыдилась.

ЧАНС: В былые времена я стыдился их…

Появилась мисс Люси.

ЧАНС: Смотри-ка! (Идет ей навстречу.) Кто это, мисс Люси или Вивьен Ли в фильме «Унесенные ветром»?

МИСС ЛЮСИ: Привет, Чанс Уэйн. Мне сказали, что ты вернулся, но я не поверила. Пойду, говорю, и посмотрю сама, своими глазами. Обычно ведь в газете, в колонке Гвена Филиппа появляется заметка: «Юноша из Сент-Клауда, приехавший погостить домой, приглашен на главную роль в новой выдающейся картине». Я не пропускаю подобных сообщений. (Ерошит ему волосы.)

ЧАНС: Никогда не поступайте так с лысеющим мужчиной. (Его улыбка становится уверенней.)

МИСС ЛЮСИ: А ты разве лысеешь, бэби? Может, поэтому ты как-то изменился? Подожди, не уходи, я сейчас вернусь… (Идет за стойку бара, чтобы сделать себе коктейль. Чанс в это время причесывается.)

СКОТТИ (Чансу): Не выбрасывай свои золотые волосы, Чанс. Сохраняй их и посылай в письмах своим поклонницам.

БАДД: Самым терпеливым в мире. Годами ждут, чтобы он появился в массовке хоть на пять секунд.

МИСС ЛЮСИ (возвращаясь к столу): А знаете, этот мальчик – Чанс Уэйн – был такой хорошенький, прямо невозможно, глаза слепило. Сейчас на него хоть глядеть можно. Летом по воскресеньям я обычно ездила на городской пляж смотреть, как он прыгает с вышки. Я даже бинокль с собой брала, когда он устраивал эти бесплатные представления. Ты еще прыгаешь в воду, Чанс? Или бросил?

ЧАНС (неохотно): В прошлое воскресенье прыгал.

МИСС ЛЮСИ: Как всегда, прекрасно?

ЧАНС: Был немного не в форме, но зрители этого не заметили. Я и сейчас еще могу сделать двойное сальто из стойки спиной…

МИСС ЛЮСИ: Где же это было, Чанс, в Палм Бич, штат Флорида?

Входит Хэтчер.

ЧАНС (напрягся, ждет подвоха): А почему именно там?

МИСС ЛЮСИ: Кто же это говорил, что видел тебя месяц назад в Палм Бич? Ах да, Хэтчер, он говорил. Ты работал на пляже при каком-то большом отеле.

ХЭТЧЕР (останавливается на ступеньках террасы): Да. Я это слышал. (Уходит на галерею.)

ЧАНС: Работал на пляже?

СТАФФ: Втирал масло в жирные туши миллионеров.

ЧАНС: Какой шутник все это выдумал? (Его смех чересчур громок.)

СКОТТИ: А ты узнай имя и подай в суд за клевету.

ЧАНС: Я давно перестал доискиваться, откуда берутся сплетни. Конечно, самолюбию льстит, когда узнаешь, что в родном городе про тебя все еще говорят. Даже если говорят пакости.

Тапер опять начинает наигрывать.

МИСС ЛЮСИ: Бэби, ты в чем-то изменился, но я все не пойму, в чем. Все заметили? Он изменился? А может, он просто постарел? (Садится рядом с Чансом.)

ЧАНС (быстро): Изменяться – значит жить, мисс Люси, а жить – значит изменятся. Не изменяются только мертвые. Разве не ясно? Раньше я этого боялся, а сейчас – нет. А вы, мисс Люси? Боитесь?

За спиной Чанса появилась одна из женщин и делает своим спутникам знаки, чтобы они вышли. Скотти кивает и поднимает два пальца, показывая, что придет через две минуты. Женщина уходит, недовольно хмурясь.

СКОТТИ: Чанс, а ты знаешь, что сегодня Босс Финли проводит здесь свой митинг?

ЧАНС: По всему городу расклеены афиши.

БАДД: Босс хочет разъяснить свою позицию в истории с этим негром, которая наделала столько шума. Ты слышал о ней?

ЧАНС: Нет.

СКОТТИ: Он в это время, наверное, был на Луне.

ЧАНС: Просто меня не было в Сент-Клауде.

СКОТТИ: Так вот. Люди Босса поймали одного негритоса и оскопили негодяя, чтобы на деле доказать свою готовность защищать белых женщин в нашем штате.

БАДД: Некоторые считают, что малость перестарались. Северная пресса раздула историю на всю страну.

СКОТТИ: Вот Босс и хочет разъяснить свою позицию членам клуба «Юность за Тома Финли». Митинг будет в Зеркальном зале, наверху.

БАДД: Говорят, Хэвенли и Том-младший тоже будут с ним.

ФЛАЙ (входя): Мистер Чанс Уэйн, мистер…

Компания демонстративно с шумом отодвигает стулья, показывая, что никто не желает слушать Чанса.

ЧАНС (берет у посыльного записку, читает и бросает на пол): Эй, Стафф, на голову, что ли, надо вставать, чтобы ты дал выпить. (Флаю.) Скажи ей – потом. Мисс Люсси, можете вы вдолбить этому парню, чтобы он налил мне водки со льдом?

Мисс Люси повелительно щелкает пальцами. Стафф пожимает плечами, отливает немного водки в стакан со льдом.

МИСС ЛЮСИ: Чанс, ты что-то расшумелся, бэби!

ЧАНС: Надо бы и погромче, мисс Люси. Я сомневаюсь, чтобы Хэвенли, которую во всем городе только я знаю по-настоящему, согласилась стоять на сцене рядом с отцом, пока он будет распинаться по телевидению. Нет, этому я не поверю. А если б поверил, согласился бы у всех на виду прыгнуть в воду с городского пирса, а потом заплыть за маяк. Пока акулы не разорвут меня живьем. (Говорит возбужденно. Колено он поставил на сиденье стула, раскачивая его.)

Клакер опускает газету. Злорадная улыбка пробегает по его лицу. Он наклоняется вперед, чтобы услышать разглагольствование Чанса. Вдруг стул переворачивается и Чанс растягивается на полу. Клакер вскакивает, чтобы помочь ему. Мисс Люси бросается между ними и быстрым предостерегающим жестом отталкивает Клакера. Никто Клакера заметить не успел. Разгоряченный, смеющийся Чанс вскакивает на ноги. Все смеются…

ЧАНС: Потому что я вернулся в Сент-Клауд, чтобы взять Хэвенли отсюда.

Смех смолкает.

МИСС ЛЮСИ: Чанс, разреши один спор.

ЧАНС: Какой спор, мисс Люси?

МИСС ЛЮСИ: Мы тут спорили, с кем ты путешествуешь. Я слышала, ты здесь с какой-то знаменитой кинозвездой?

Все обращают взгляды к Чансу. В какой-то мере он получил то, чего хотел. Он в центре внимания, все смотрят на него, пусть даже и враждебно, подозрительно или с жестоким спортивным интересом.

ЧАНС: Мисс Люси, я путешествую с вице-президентом и обладателем контрольного пакета акций той самой киностудии, с которой у меня контракт.

МИСС ЛЮСИ: Она снималась в известных фильмах?

ЧАНС: Она была, есть и будет известной, легендарной фигурой во всем киномире и у нас, и за океаном.

МИСС ЛЮСИ: А как ее зовут, Чанс?

ЧАНС: Она не хочет, чтобы знали ее имя. Как и всем мировым знаменитостям, ей претит любопытство. Оградить свою частную жизнь от посторонних – главная задача великой звезды… Не спрашивайте ее имени. Я слишком ее уважаю, чтобы назвать за этим столом. Я ей многим обязан, ибо она поверила в меня. (Повышает голос.) И я не предам ее.

МИСС ЛЮСИ: Малыш, ты вспотел. У тебя руки дрожат. Ты не болен? Нет?

ЧАНС: Болен? Кто болен? Я тут здоровее всех.

МИСС ЛЮСИ: Ладно, бэби, только, видишь ли, тебе лучше не оставаться в Сент-Клауде. Да ты и сам это прекрасно знаешь…

СКОТТИ: Зачем ты вернулся?

ЧАНС: Хотел бы я знать, почему это мне нельзя навестить могилу матери и выбрать для нее памятник, а также разделить свою радость с девушкой, которую давно люблю? Ведь это ради Хэвенли я пробил себе дорогу. Я уж почти всех убедил, что ей надо сниматься в картине вместе со мной…

БАДД: А как называется картина?

ЧАНС: Называется? «Юность»!

БАДД: Просто – «Юность»?

ЧАНС: А разве это не самое прекрасное название? Я вижу, вы сомневаетесь. Вот контракт. (Вынимает его из кармана.)

СКОТТИ: Ты всегда таскаешь его с собой?

ЧАНС: Просто он лежал в кармане пиджака.

МИСС ЛЮСИ: Уходишь, Скотти?

СКОТТИ (уже поднялся из-за стола): Тут уже столько всего наговорили…

БАДД: Девочки ждут.

ЧАНС (быстро): Эй, Бадд, тряпки на тебе шикарные, да только портному твоему я дал бы пару советов. Парень среднего роста выглядит лучше без подкладных плечей. Они тебя укорачивают, ты становишься шире и приземистей.

БАДД: Спасибо, Чанс.

СКОТТИ: А что полезного ты передашь моему портному?

ЧАНС: Скотти, еще не родился тот портной, который бы мог скрыть сидячую профессию своего клиента.

МИСС ЛЮСИ: Чанс, детка…

ЧАНС: Ты все еще работаешь в банке? Сидишь, штаны протираешь? Весь день подсчитываешь сотенные, и раз в неделю одна тебе перепадает? Костюм этот ничего, Скотти, только вот штаны слишком на заду протерты.

ВАЙОЛЕТ (появляется в дверях, сердито): Скотти! Идем!

СКОТТИ: Меня-то, держат не за смазливую рожу, и езжу я в собственной машине. Пусть не в кадиллаке, но в своей. И если б моя мать умерла, я бы ее похоронил сам, а не на церковные пожертвования.

ВАЙОЛЕТ (нетерпеливо): Скотти, если ты сейчас же не поедешь, я уеду домой на такси. Мне надоела вся эта история!

ЧАНС: Я не хочу погружаться в прошлое. Я живу сегодняшним днем.

Молодые люди идут за Вайолет в пальмовый сад. Видно, как они дают женщинам деньги на такси, а сами остаются.

ЧАНС: Твердолобые нас покинули.

МИСС ЛЮСИ: Угу.

ЧАНС: Да… Впрочем, я ведь приехал не для того, чтобы сражаться со старыми приятелями… Уже четверть восьмого.

МИСС ЛЮСИ: Разве?

В течении некоторого времени люди, сидящие в затемненных углах бара, смотрят на Чанса. По их позам понять ничего нельзя. Они просто чего-то ждут – может быть, митинга, который должен скоро начаться, а может быть, еще чего-нибудь…

Мисс Люси близоруко смотрит сначала на Чанса, потом на людей, потом снова на Чанса. Она явно встревожена.

ЧАНС (чувствует себя неловко): Так. Ну, а как насчет бифштексов? Когда-то они здесь были первый сорт.

СТАФФ (отвечает по телефону за стойкой): Он здесь. (Бросает быстрый взгляд на Чанса, вещает трубку.)

МИСС ЛЮСИ: Бэби, я сейчас пойду в гардероб, возьму накидку и вызову свою машину, чтобы отвезти тебя в аэропорт. Ты будешь в Нью-Орлеане через пятнадцать минут.

ЧАНС: Почему вы решили, что я хочу уехать? Я останусь в Сент-Клауде.

МИСС ЛЮСИ: Мне казалось, у тебя достанет здравого смысла понять, что лучше уехать.

ЧАНС: Мисс Люси, не иначе как винные пары вскружили вам голову.

МИСС ЛЮСИ: Подумай хорошенько, пока я схожу за накидкой. У тебя есть друг в Сент-Клауде.

ЧАНС: У меня еще есть и девушка в Сент-Клауде, и без нее я не уеду.

ФЛАЙ (за сценой): Мистер Чанс Уэйн, мистер Чанс Уэйн, прошу!

ПРИНЦЕССА (входит с Флаем): Громче, мальчик, громче… Не надо, вот он!

Но Чанс уже бросился на галерею. Принцесса выглядит так, будто спасалась от пожара. Молния на голубом платье с блестками не застегнута, волосы растрепаны. В одной руке она держит очки без одного стекла, другой поддерживает спадающую накидку. Движения ее неуверенны.

МИСС ЛЮСИ: Я знаю, кто вы. Вы – Александра дель Лаго.

Громкий шепот. Пауза.

ПРИНЦЕССА (поднимаясь на ступеньку, ведущую к галерее): Что? Чанс!

МИСС ЛЮСИ: Дорогая, разрешите мне застегнуть вам молнию. Одну минуту, не шевелитесь. Дорогая, разрешите, я отведу вас в номер. Вы не должны быть на людях в таком виде.

ПРИНЦЕССА: Чанс! Чанс! Чанс! Чанс!

ЧАНС (выходит к ней, мягко): Если бы ты осталась наверху, ничего бы не случилось.

ПРИНЦЕССА: Я никуда не уходила.

ЧАНС: Я же сказал – подожди.

ПРИНЦЕССА: Я ждала.

ЧАНС: Я сказал: сейчас буду.

ПРИНЦЕССА: Я целую вечность прождала тебя. А потом вдруг услыхала, как протяжно затрубили серебряные трубы в пальмовом саду, и потом, Чанс, потом что-то совершенно удивительное произошло со мной. Ты слушаешь?

МИСС ЛЮСИ (тем, кто у стойки): Ш-ш-ш!

ЧАНС: Чанс, когда я увидела, как ты проезжал под окном с высоко поднятой головой, с этой ужасной упрямой гордостью неудачников, которую я так хорошо знаю, я поняла, что из твоего возвращения, как и из моего побега, ничего не вышло. И в моем сердце родилось к тебе доброе чувство. Просто чудо, Чанс. Что-то необыкновенное произошло со мной. Я подумала еще о ком-то, кроме тебя. Значит, сердце мое не умерло, хотя бы часть его жива. Какая-то часть еще жива… Чанс, пожалуйста, послушай. Мне стыдно за сегодняшнее утро. Никогда больше я не буду унижать тебя, не буду унижать ни тебя, ни себя. Я ведь не всегда была таким чудовищем. Не всегда. И то, что сердце мое пробудилось, когда я увидела, как ты возвращаешься, побежденный, в этот пальмовый сад. Чанс, дало мне надежду, что я перестану быть чудовищем. Чанс, ты должен помочь мне перестать быть чудовищем. И ты можешь, можешь помочь мне. Я не буду неблагодарной. Я ведь чуть не умерла сегодня утром, чуть не задохнулась от истерики. И даже в истерики я увидела, как ты добр. Я увидела в тебе настоящую доброту, ту, что ты почти задушил в себе. Но она еще есть… Немного.

ЧАНС: Что же я сделал доброго?

ПРИНЦЕССА: Ты дал мне кислород.

ЧАНС: Это бы сделал всякий.

ПРИНЦЕССА: Ты мог бы это сделать не так быстро.

ЧАНС: Не такое уж я чудовище.

ПРИНЦЕССА: Ты совсем не чудовище. Ты просто…

ЧАНС: Что?

ПРИНЦЕССА: …потерялся в заколдованной стране, стране людоедов, в стране голодных, кровожадных людоедов…

Внезапно за сценой слышен голос: «Уэйн?» Голос отчетлив, но не громок. Чанс слышит его, моментально застывает, но не оборачивается. В группе людей, входящих в бар, мы видим говорившего – это Дэн Хэтчер. По своему внешнему виду, по одежде и манерам это почти памятник помощнику управляющего отелем. Он одних лет с Чансом, худой, светловолосый, с тонкими светлыми усами, вкрадчивый, похожий на мальчика – убийцу.

ХЭТЧЕР: Уэйн!

Он выступает вперед, и в этот момент из-за его спины появляются Том-младший и Скотти. Скотти зажигает спичку, подает Тому-младшему. Внезапно Чанс проявляет нежное внимание к Принцессе, обнимает ее за талию и ведет к мавританской арке, за которой находится бар.

ЧАНС (громко): Я сейчас закажу чего-нибудь выпить, а потом отведу наверх. Здесь не стоит оставаться.

ХЭТЧЕР (быстро спускается по лестнице): Уэйн! (Это сказано слишком громко, чтобы быть проигнорированным.)

ЧАНС (полуоборачивается и отзывается): Кто это?

ХЭТЧЕР: А ну, спустись на минутку.

ЧАНС: О, Хэтчер! Сейчас.

ПРИНЦЕССА: Чанс, не оставляй меня!

Гудки автомобилей возвещают о прибытии Босса Финли. Это сигнал, которого ждали мужчины у стойки. Все бросаются в левую кулису. В ярком свете на сцене остаются одинокие фигуры: Чанс, Принцесса и Клакер – у стойки. Тапер играет лихорадочное танго. Из-за сцены слышен голос Босса Финли, он говорит явно на публику. Видны вспышки блицев.

БОСС (за сценой): Ха-ха-ха! Малышка, улыбнись! Еще разок. Вот птичка вылетит. Ну, разве не Хэвенли, не Небесная? Вот самое подходящее для нее имя.

ХЭВЕНЛИ (за сценой): Папа, идем скорее.

Она вбегает и сталкивается лицом к лицу с Чансом. Клакер встает. Долгое время Чанс и Хэвенли не могут сдвинуться с места. Они только смотрят друг на друга… Клакер оказывается между ними. Входит Босс, хватает дочь за руку… И в этот момент замечает Чанса и Клакера. Какая-то секунду он смотрит на них, поднимает трость как бы для удара, но не решается сделать его. Затем увлекает Хэвенли в левую кулису. Вспышки блицев будут продолжаться во время происходящего далее на сцене. Чанс, увидев, что Хэвенли идет вслед за отцом, стоит как пораженный громом.

ПРИНЦЕССА: Чанс! Чанс! (Он, как слепой, оборачивается к ней.) Вызови машину и уедем. Все уложено, даже… магнитофон с записью бесстыдного голоса…

Клакер возвращается на свое место у стойки. В этот момент на сцену вваливаются Том-младший, Хэтчер, Скотти и еще несколько парней. Принцесса, увидев их, замолкает. Ей никогда раньше не приходилось попадать в подобную ситуацию.

ХЭТЧЕР: Уэйн, а ну-ка пойди сюда.

ЧАНС: Зачем, что тебе надо?

ХЭТЧЕР: Спустись, все объясню.

ЧАНС: Сам подойди и скажи.

ТОМ МЛАДШИЙ: А ну, подойди, трусливый ублюдок.

ЧАНС: А, привет, Том-младший. Что это ты там прячешься?

ТОМ МЛАДШИЙ: Это ты прячешься, а не я.

ЧАНС: Ты в темноте.

ХЭТЧЕР: Том-младший хочет с тобой поговорить наедине.

ЧАНС: Он и здесь может со мной поговорить.

ТОМ МЛАДШИЙ: Хэтчер, скажи ему, что я поговорю с ним в уборной на чердаке.

ЧАНС: В сортире я ни с кем переговоров не веду… (Взбешенный Том-младший рвется вперед. Его удерживают.) И вообще, что это все значит? Когда-то я уезжал, когда мне приказывали. Но это время прошло. Теперь я уезжаю только тогда, когда это нужно мне. Ясно, Том-младший? И отцу своему передай. Это мой город. Я здесь родился, не он. Его позвали сюда с гор, чтобы проповедовать ненависть. А я родился здесь, чтобы любить. Скажи ему об этом и спроси, у кого больше прав оставаться здесь… (Он не получает никакого ответа от сгрудившейся кучки людей, удерживающей Тома-младшего от убийства прямо здесь, в коктейль – баре. Ведь это было бы неприятным прологом к телевизионной речи Босса. Все они это прекрасно понимают. Чанс продолжает насмехаться над ними.) Том, Том-младший! Зачем это я тебе понадобился? Может, хочешь вернуть деньги, что я давал тебе на кино и на кегельбан, когда ты по субботам подстригал своему отцу газон за доллар? А может, хочешь поблагодарить за то, что я давал тебе свой мотоцикл с девочкой, которая бы ехала с тобой в коляске? Тогда иди сюда! Я тебе дам ключи от моего кадиллака! Скажу тебе цену любой шлюхи в Сент-Клауде. Я тебе еще ни в чем не отказывал, ведь ты брат Хэвенли.

ТОМ МЛАДШИЙ (вырываясь): Не произноси имени моей сестры!

ЧАНС: Я произнес имя моей девушки!

ТОМ МЛАДШИЙ (вырываясь): Ладно. Уйдите все. Пусть Чанс не думает, что здесь все на одного. (Выталкивает своих приятелей.) О'кей, иди сюда.

ПРИНЦЕССА (пытается удержать Чанса): Не надо, Чанс, не надо.

ТОМ МЛАДШИЙ: Попроси разрешения оставить свою даму. Не бойся. Сейчас я хочу поговорить с тобой без всякого шума. Просто поговорить. Без всякого шума.

ЧАНС: Том-младший, я знаю, что после моего отъезда что-то случилось с Хэвенли, и я…

ТОМ МЛАДШИЙ: Не смей… произносить ее имя. Никогда.

ЧАНС: Расскажи, что с ней случилось.

ТОМ МЛАДШИЙ: Заткнись.

ЧАНС: Я знаю, что за мной числиться много плохого, гораздо больше, чем сам могу припомнить или пересчитать, но, клянусь, я никогда не сделал Хэвенли ничего дурного.

ТОМ МЛАДШИЙ: Так ты еще скажешь, не с тобой она спала, не из-за тебя заболела в тот последний раз, что ты был в Сент-Клауде?.. Помнишь, когда ты вернулся домой совсем без гроша? Сестра собирала твои счета по ресторанам и барам, оплачивала чеки, которые ты выписывал на банки, где у тебя отродясь никаких счетов не было. Пока ты не встретил эту богатую суку Минни, ну ту, из Техаса, с яхтой. А потом уезжал с ней на яхте по субботам и в понедельник возвращался с деньгами от нее и принимался за мою сестру. Спал с Минни, которая подбирала любого ублюдочного альфонса на Бурбон – стрит или в доках, а потом спал с моей сестрой.

ЧАНС: Я думал, если что случится, она мне напишет или позвонит…

ТОМ МЛАДШИЙ: Куда она могла тебе написать или позвонить, ведь на помойках нет адресов и телефонов?! У меня руки чешутся прикончить тебя прямо на этом вот месте!.. Бедная сестренка. Если ты только останешься, если останешься после этого… Получишь нож, понял? Теперь иди к своей даме, я пойду к отцу. (Уходит.)

Чанс подходит к Принцессе.

ПРИНЦЕССА: Чанс, ради Бога, поедем… (Жалоба звучит в музыке. Она смешивается с шорохом пальм на ветру.) Весь день меня преследуют чьи-то жалобы, как будто печаль разлита в здешнем воздухе. Это как приговор: «Конечно, конечно, никогда не вернется». В пальмовых садах у моря и в оливковых рощах средиземноморских островов всегда звучит эта похоронная песня: «Конечно, конечно…». Кипр, Монте-Карло, Сан-Ремо, Танжер – мечта изгнания, убежища, темные очки, широкополые шляпы и шепотки: «Неужели это она?». Шепотки… О Чанс, поверь мне, изгнание всегда следует за поражением. После поражения ничего другого не остается – только бегство. Смирись с этим. Вызови машину, пусть погрузят багаж и поедем по Старому испанскому шоссе. (Протягивает к нему руки.)

ЧАНС: Не трогай меня.

Манифестанты за сценой начинают петь.

ПРИНЦЕССА: Кто тебе поможет здесь, кроме меня?

ЧАНС: Я не желаю, чтобы мне помогали.

ПРИНЦЕССА: Не оставляй меня. Без тебя снова превращусь в чудовище. И стану первой леди в королевстве людоедов.

ЧАНС: Иди в номер.

ПРИНЦЕССА: Одна я никуда не пойду. Не могу.

ЧАНС (в отчаянии): Носилки! Стафф, достань носилки для леди. У нее опять приступ!

Стафф и Флай хотят помочь ей. Она отшатнулась от Чанса и укоризненно на него смотрит. Флай берет ее под руки. Она принимает его помощь и уходит. Чанс и Клакер на сцене одни.