Сцена третья

Терраса в доме Босса Финли. Стиль – викторианская готика – можно определить по контурам двери справа и одной белой колонне. На сцене немного плетеной мебели, выкрашенной в белый цвет. Мужчины тоже во всем белом: на сцене все должно быть белым и голубым, ярким, как полотна Джорджии О'Киф. Как и раньше, стен нет, действие происходит на фоне неба и моря, панорамируемых циклорамой. Близость залива ощущается по ярким отблескам света и крикам чаек. Когда поднимается занавес, Босс Финли стоит в центре сцены, Джордж Скуддер неподалеку.

БОСС (кричит): Том!

ТОМ МЛАДШИЙ (за сценой): Я, сэр!

БОСС: Ты проверил? Это он?

ТОМ МЛАДШИЙ (входя): Хэтчер говорит, что он звонил к ним в номер, и Чанс Уэйн взял трубку. Хэтчер говорит…

БОСС: Хэтчер говорит… Кто такой Хэтчер?

ТОМ МЛАДШИЙ: Дэн Хэтчер.

БОСС: Дэн Хэтчер для меня значит ровно столько, сколько просто – Хэтчер, то есть – ничего.

СКУДДЕР (спокойно, почтительно): Хэтчер, Дэн Хэтчер – помощник управляющего отеля «Ройял Палмз». Он информировал меня сегодня о том, что Чанс Уэйн вернулся в Сэнт-Клауд.

БОСС: Этот Хэтчер умеет держать язык за зубами?

СКУДДЕР: Полагаю. Я дал ему понять, что осторожность в этом деле…

БОСС: Осторожность… Как с той операцией, что ты сделал моей дочери… Так осторожно, что любой клакер на митинге вылезает с вопросом… Я только хочу знать: Уэйн уехал?

ТОМ МЛАДШИЙ: Хэтчер говорит, что эта старая кинозвезда, с которой Чанс связался…

СКУДДЕР: Александра дель Лаго…

ТОМ МЛАДШИЙ: …не в состоянии ехать дальше.

БОСС: О'кей! Ты доктор? Отвези ее в больницу. Вызови «скорую помощь» и выставь из отеля.

СКУДДЕР: Без ее согласия?

БОСС: Ну, скажи, что у нее что-нибудь заразное… тиф, бубонная чума, что там еще. Помести в карантин. Их нужно разлучить, и после этого мы выкинем Чанса Уэйна из отеля. Я требую, чтобы к завтрашнему дню его здесь не было. Завтра начинается в полночь.

ТОМ МЛАДШИЙ: Я знаю, что делать, папа. Можно взять яхту?

БОСС: Ничего не проси, ничего не говори мне… Только делай что-нибудь! Где твоя сестра?

ТОМ МЛАДШИЙ: Валяется на пляже, как мертвец, которого вынес океан.

БОСС (кричит): Хэвенли!

ТОМ МЛАДШИЙ: Джордж, я хочу взять тебя на эту морскую прогулку.

БОСС (зовет): Хэвенли!

СКУДДЕР: Я знаю, что ты задумал, Том, но меня, пожалуйста, не впутывай. И значит об этом не хочу.

БОСС (снова зовет): Хэвенли!

ТОМ МЛАДШИЙ: Ладно, не впутывайся. Поглядите только на этого чистюлю доктора, у которого отняли лицензию за незаконные операции. Он еще кочевряжится по поводу совершенно справедливого дела!

СКУДДЕР: Но я доктор с репутацией, и лицензия при мне. Я главный врач больницы, основанной твоим отцом…

ТОМ МЛАДШИЙ: Ну и ничего тебе знать об этом.

СКУДДЕР: Я не могу себе этого позволить…

Босс закашлялся. Скуддер уходит на террасу, на ходу выписывает рецепт.

БОСС: Хэвенли, иди сюда, крошка. (Скуддеру.) Что ты там пишешь?

СКУДДЕР: Рецепт от кашля.

БОСС: Разорви и брось. Я харкал и плевался всю жизнь и дальше буду харкать и плеваться.

Слышен сигнал автомобиля.

ТОМ МЛАДШИЙ (выскакивает на террасу и хочет бежать): Папа, это приехал он!

БОСС: Ни с места! Ни с места, Том!

ТОМ МЛАДШИЙ: Я и не иду никуда.

ЧАНС (за сценой): Тетя Нанни! Эй, тетя Нанни!

БОСС: Чего он кричит!

ТОМ МЛАДШИЙ: Зовет тетю Нанни.

БОСС: А где она?

ТОМ МЛАДШИЙ: Трусит по аллее, как крольчиха от собаки.

БОСС: А он?

ТОМ МЛАДШИЙ: Уехал.

Тетя Нанни появляется у террасы, она страшно возбуждена, ищет что-то в кошельке.

БОСС: Что ты там ищешь, Нанни?

НАННИ (внезапно останавливается): О, я и не заметила тебя, Том. Ключ ищу.

БОСС: Дверь открыта, Нанни, широко открыта, как дверь в Храм Божий. (Нанни смеется.) А почему ты не ответила тому милому мальчику в Кадиллаке, а, Нанни?

НАННИ: О, я думала, вы его не заметили. (Переводит дыхание и поднимается на террасу, закрывая свой белый кошелек.) Это был Чанс Уэйн. Он вернулся в Сент-Клауд, остановился в «Ройял Палмз»… Он…

БОСС: Что же ты не приняла его? Ты же была так ему предана.

НАННИ: Я ходила в отель просить его уехать, но…

БОСС: Он в это время красовался в большом белом Кадиллаке.

НАННИ: Я ему оставила записку, я…

ТОМ МЛАДШИЙ: И что же было в записке, тетя Нанни? «Люблю, целую»?

НАННИ: Просто: «Уезжай из Сент-Клауда немедленно, Чанс».

ТОМ МЛАДШИЙ: Он и уберется, да только не в белом Кадиллаке.

НАННИ (Тому-младшему): Надеюсь, ты ничего дурного не задумал? (Оборачивается к Боссу.) Ведь правда, Том? Силой делу не поможешь. Так ничего не решишь. Оставьте это мне, я сделаю, чтобы он уехал из Сент-Клауда. Я добьюсь, обещаю. Хэвенли, наверное, не знает, что он вернулся. Видишь ли, Том, Хэвенли говорит, что это был не Чанс… Она говорит, это был не Чанс.

БОСС: Моя жена была такая же доверчивая. Ты совсем как твоя покойная сестра, Нанни. Готова поверить любому обману… А теперь иди и скажи Хэвенли, что я хочу ее видеть.

НАННИ: Том, она не настолько хорошо себя чувствует, чтобы…

БОСС: Нанни, а ведь тебе есть за что ответить.

НАННИ: Мне?

БОСС: Да, тебе, Нанни. Это ты пригрела Чанса Уэйна и потворствовала совращению Хэвенли. Так что иди за ней. Тебе есть за что ответить. Есть, есть за что.

НАННИ: Чанс был самым красивым, самым милым и прелестным мальчиком во всем городе, он был таким, пока ты, ты…

БОСС: Иди, иди за ней! (Нанни уходит. Через минуту слышно, как она зовет: «Хэвенли! Хэвенли!») Странное дело, просто удивительно, стоит человеку добиться высокого общественного положения, как любой, кого он приютит под своей крышей, спешит сделать ему пакость…

ТОМ МЛАДШИЙ: Включая и меня, папа? Ты несправедлив.

БОСС: Что ты сделал полезного для меня? А?

ТОМ МЛАДШИЙ: Я весь прошлый год посвятил организации клубов «Юность за Тома Финли».

БОСС: Я тащу Тома Финли – младшего на своем горбу.

ТОМ МЛАДШИЙ: Тебе повезло, что это именно я.

БОСС: Почему ты думаешь, что мне повезло?

ТОМ МЛАДШИЙ: Про меня за последние полгода написали в газете больше, чем…

БОСС: Один раз про дебош в столице штата, другой – о вождении автомобиля в пьяном виде. Я выложил пять тысяч, чтобы замять эти дела.

ТОМ МЛАДШИЙ: Ты несправедлив.

БОСС: В школе тебя тащили, как упрямого мула на гору, из колледжа вышибли за слабоумие.

ТОМ МЛАДШИЙ: Меня приняли снова.

БОСС: По моему настоянию. С липовым экзаменом. Ответы заранее рассовали по карманам. А уж о нравственности что и говорить. Все эти клубы «Юность за Тома Финли» на самом деле просто банда подонков с моим именем и фотографией на значках.

ТОМ МЛАДШИЙ: А как насчет твоей собственной нравственности, папа? Как насчет мисс Люси?

БОСС: Кто такая мисс Люси?

ТОМ МЛАДШИЙ (смеется так, едва удерживается на ногах): Кто такая мисс Люси? Ты даже не знаешь, кто она? Это женщина, которую ты за пятьдесят долларов в день держишь в отеле «Ройял Палмз».

БОСС: Что ты болтаешь?

ТОМ МЛАДШИЙ: Которая ездит по шоссе с мотоциклетным эскортом под вой сирены, как царица Савская, когда отправляется в Нью-Орлеан, чтобы снимать проценты со счетов. И ты еще спрашиваешь, кто такая мисс Люси? Кстати, она говорит, что ты слишком стар для любовника.

БОСС: Вранье… Кто сказал, что она так говорит?

ТОМ МЛАДШИЙ: Она это написала помадой на зеркале дамской уборной в «Ройял Палмз».

БОСС: Что написала?

ТОМ МЛАДШИЙ: Цитирую: «Босс Финли слишком стар, чтобы работать в постели».

Пауза. Тяжело дыша, они стоят друг против друга. Скуддер незаметно перешел на дальний конец террасы.

БОСС: Вранье!

ТОМ МЛАДШИЙ: Пожалуйста.

БОСС: Однако я выясню.

ТОМ МЛАДШИЙ: Я уже выяснил. Папа, почему бы тебе от нее не отделаться, а?

БОСС (отворачивается, смотрит в зал, старыми, налитыми кровью глазами, как будто оттуда ему задали вопрос, которого он не расслышал): Не лезь в чужие дела. Подумать только – человека, выполняющего высокую, священную миссию, благодаря которой он занял высокое положение, этого человека публично пригвождает собственный сын. (Хэвенли появляется на галерее.) А, вот она, вот она, моя малышка. (Останавливает ее.) Не уходи, моя прелесть. (Тому-младшему и Скуддеру.) Оставьте нас. (Том-младший и Скуддер уходят. Говорит Хэвенли.) Не уходи, постой, крошка. Мне надо тебе что-то сказать.

ХЭВЕНЛИ: Папа, я сейчас не могу разговаривать.

БОСС: Это очень важно.

ХЭВЕНЛИ: Но я не могу, не могу сейчас разговаривать.

БОСС: Ладно, не разговаривай, только послушай.

Хэвенли не хочет слушать, собирается уйти, Босс задержал бы ее силой, если бы в этот момент на веранду не вышел старый слуга, негр Чарльз. У него в руках трость и сверток в подарочной упаковке. Все это он кладет на стол.

ЧАРЛЬЗ: Пять часов, мистер Финли.

БОСС: Что? Да, спасибо.

Чарльз включает светильник у двери. Этот момент отмечает перемену в сцене. Освещение становится нереалистично: свет исходит не от светильника, а от радужного сияния в небе. Поет морской ветер. Хэвенли поднимает лицо навстречу ему. Позднее, вечером, погода может быть штормовой, но сейчас порывы ветра приносят лишь свежесть с залива. Хэвенли все время смотрит туда, в сторону залива, свет мягко высвечивает ее лицо. В облике ее отца вдруг появляется странное достоинство. Глядя на свою очень красивую дочь, он становиться почти величавым. Когда Чарльз исчезает, он подходит к ней, как старый придворный, почтительно приближающийся к принцессе или инфанте. Это естественное чувство, которое каждый стареющий отец испытывает по отношению к прекрасной, юной дочери, напоминающей ему покойную жену, когда-то страстно любимую.

БОСС: Ты все еще красивая, девочка!

ХЭВЕНЛИ: Я, папа?

БОСС: Конечно, глядя на тебя, никто и думать не решается…

ХЭВЕНЛИ (смеясь): Я хорошо набальзамированная мумия, папа.

БОСС: Не говори так больше. (Увидев появившегося опять Чарльза.) А ну, возвращайся в дом!

Звонит телефон.

ЧАРЛЬЗ: Слушаюсь, сэр, я только…

БОСС: Проваливай! Если меня, я дома только для губернатора штата и президента нефтяной компании.

ЧАРЛЬЗ (за сценой): Это снова мисс Хэвенли.

БОСС: Ее нет.

ЧАРЛЬЗ (за сценой): Прошу прощения, но ее нет.

БОСС: Крошка, ты говоришь и делаешь такие вещи в присутствии людей, как будто тебе совершенно безразлично, что у них есть уши, чтобы слышать, и языки, чтобы потом болтать. А в результате становишься предметом разговоров.

ХЭВЕНЛИ: Становлюсь?..

БОСС: Становишься предметом разговоров, скандала, а это может повредить той великой миссии, которую…

ХЭВЕНЛИ: Пожалуйста, не произноси передо мной одну из своих речей, идущих от «гласа Божьего». Было время, когда ты мог меня спасти. Ты же не позволил мне выйти за него замуж, а он тогда был юный и чистый. Ты вместо этого изгнал его, изгнал из города. А когда он вернулся, ты меня увез да еще пытался выдать насильно за пятидесятилетнего богача, который был тебе зачем-то нужен.

БОСС: Но, дорогая…

ХЭВЕНЛИ: А потом за второго, за третьего – и от всех ты что-то ожидал. Меня не было, и Чанс уехал. Пытался стать таким же, как те, с кем ты хотел породниться… И он уехал… И он пытался… Нужная дверь не открылась, он стал толкаться в другие… Ты женился по любви, почему же мне этого не позволил? Когда душа моя была еще жива, а мальчик юн и чист.

БОСС: Ты меня упрекаешь за?..

ХЭВЕНЛИ (кричит): Да, папа, упрекаю! Ты и маме разбил сердце… Мисс Люси…

БОСС: Кто такая мисс Люси?

ХЭВЕНЛИ: О, папа, она стала твоей любовницей задолго до маминой смерти. А мама тебе была нужна лишь для респектабельности… Можно, я уйду, папа?

БОСС: Нет, нет, не уйдешь! Я еще не все сказал. Как ужасно все это слышать от собственного ребенка… (Обнимает ее.) Завтра утром, когда начнется пасхальная распродажа, я отправлю тебя с мотоциклетным эскортом прямо в «Мэзон Бланш». Приедешь в магазин, иди сразу в кабинет к мистеру Харви Петри и скажи ему, чтобы он тебе открыл неограниченный кредит. Потом спустись вниз и накупи себе всего, ну, как будто собираешься замуж за принца Монако… Купи полный гардероб и меха тоже – до зимы подождут. Платья? Самые роскошные. Туфли? Покупай, пока не надоест. Я много заработал продажей лицензий на подводную добычу нефти, так что, знаешь, крошка, я хочу, чтобы ты купила себе и драгоценности. Ты скажи Харви, чтоб он сам мне позвонил. А еще лучше, пусть мисс Люси тебе поможет выбрать. Она умная, как амбарная крыса, когда дело доходит до камешков, – это точно… Погоди, а где это я купил булавку, которую принес твоей матери? Последнее, что я ей подарил перед смертью… Я знал, что она умирает, когда покупал эту булавку… Я дал за нее пятнадцать тысяч, только чтобы она поверила в выздоровление… Когда я приколол эту штуку к ее сорочке, бедняжка расплакалась… Она сказала: «Господи, Босс, зачем умирающей такой большой бриллиант?» А я ей ответил: «Милая, ты только погляди на цену. Что там написано? Видишь, там пять цифр? Сначала единица, потом пятерка, а потом три нолика? Вот и рассуждай, – сказал я ей, – если бы ты умирала, если допустить хоть возможность такого исхода, вложил бы я пятнадцать тысяч в бриллиантовую булавку, чтобы заколоть тебе саван?» И старая леди засмеялась. Она повеселела, как маленькая птичка, села в постели и весь день принимала визиты, смеялась, болтала – и все с этой бриллиантовой булавкой… А умерла она к полночи, и бриллиант так и был приколот к ее сорочке. И только в самую последнюю минуту она поняла, что бриллианты вовсе не доказательство, что она не умрет. (Возвращается на террасу, снимает пиджак и надевает смокинг.)

ХЭВЕНЛИ: И ты ее так и похоронил?

БОСС: С булавкой? Конечно, нет. Я ее наутро отнес обратно в магазин.

ХЭВЕНЛИ: Значит, она тебе не стоила пятнадцати тысяч?

БОСС: Да разве мне было не все равно, сколько она стоит? Я человек широкий. Я бы и бровью не повел, если бы пришлось выложить миллион… конечно, будь он у меня в кармане. Одна улыбка твоей матери, которую она мне подарила утром в день своей смерти, окупила бы все эти расходы.

ХЭВЕНЛИ: Да, ничего не скажешь, широкая у тебя душа.

БОСС: Кто может в этом усомниться? Кто? (Смеется. Хэвенли начинает смеяться почти истерически. Вскакивает. Хочет уйти. Он бросает свою трость и хватает дочь за руку.) Постой, постой. Слушай, я тебе еще хочу сказать кое-что. На прошлой неделе в Нью-Бетесда, когда я говорил об угрозе для белых женщин Юга, которую таит в себе десегрегация, какой-то наемный крикун из толпы заорал: «Эй, Босс Финли, а как насчет своей дочери? Что это за операцию ей сделали в больнице Тома Джека Финли в Сент-Клауде?» Тот же вопрос в столице штата…

ХЭВЕНЛИ: И что ты ему ответил?

БОСС: Его выдворили из зала и привели в чувство на улице.

ХЭВЕНЛИ: Папа, это иллюзия власти.

БОСС: Это не иллюзия, это – власть.

ХЭВЕНЛИ: Очень жаль, что моя операция принесла тебе столько неприятностей. Но, знаешь, еще хуже, что нож доктора Скуддера убил юность в моем теле и сделал меня сухой, холодной, пустой старухой. Мне кажется, когда дует ветер с залива, я стучу, как мертвая, высохшая виноградная лоза. Но больше я не буду тебе помехой, папа. Я уйду в монастырь. Я твердо решила.

БОСС (кричит): В какой еще монастырь? Это протестантский штат! Дочь в монастыре! Это угробит всю мою политическую карьеру! Сегодня вечером я выступаю перед клубом «Юность за Тома Финли» в большом зале отеля «Ройял Палмз». Моя речь передается по телевидению, и ты, сударыня, пойдешь туда со мной. Наденешь белоснежное платье – цвет девственницы. На одном плече у тебя будет эмблема клуба «Юность за Тома Финли», а на другом бутоны лилий. Ты выйдешь со мной на сцену – ты с одной стороны, а Том-младший – с другой, для того чтобы раз и навсегда опровергнуть слухи. И чтобы на лице у тебя играла счастливая, гордая улыбка. Ты должна прямо смотреть на толпу в зале. Глядя на тебя, всю в белом, ни один человек не осмелится повторить всю эту грязь. Я очень рассчитываю на эту компанию, она должна принести мне поддержку молодых избирателей в том крестовом походе, который я возглавляю. И ты, и Том-младший должны быть рядом со мной. Пусть все видят белую юность Юга, который грозит опасность.

ХЭВЕНЛИ (с вызовом): Я не собираюсь этого делать!

БОСС: Я не спрашиваю: «Сделаешь ли?», я говорю: «Ты это сделаешь».

ХЭВЕНЛИ: А если все-таки я откажусь?

БОСС: Откажешься так откажешься. Последствия, правда, могут прийтись тебе не по вкусу. (Звонит телефон.) …Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд.

ЧАРЛЬЗ (за сценой): Дом мистера Финли… Мисс Хэвенли? Прошу прощения, ее нет.

БОСС: Я приказал его выставить, и его выставят из города. Как ты желаешь: чтобы он уехал в белом Кадиллаке, в котором он сейчас гоняет по Сент-Клауду, или в машине мусорщика, идущей на городскую свалку?

ХЭВЕНЛИ: Ты посмеешь?

БОСС: Хочешь убедиться?

ЧАРЛЬЗ (входит): Опять вам звонили, мисс Хэвенли.

БОСС: Наше общество одобряет решительные и жесткие меры против тех, кто хочет замарать чистую южную кровь. Черт, когда мне было всего пятнадцать лет, я босиком спустился с красных песчаных гор, как будто глас божий позвал меня. Я твердо уверен, что он позвал меня. И ничто, никто, никогда меня не остановит, никогда… (Протягивает к Чарльзу руку за подарочным свертком, тот падает его.) Спасибо, Чарльз. Я еще успею заехать к мисс Люси. (Печальная, неопределенная нота прозвучала в его голосе на последней реплике. Он поворачивается и тяжело уходит.)

Занавес

Конец первого акта.

АКТ ВТОРОЙ