Его можно сдерживать, но уничтожить нельзя. – Тео больше всего пугало то, что эльфийский лорд говорил об этом, как о погоде. В их мире такие вот штуки – чистая правда, и магия, в том числе и черная, вполне реальна, а он, Тео, в этом ни черта не смыслит. – Сейчас он отступил и соприкасается с миром лишь в нескольких местах, известных разгулом безумия и преступлений. Если выпустить Старую Ночь на волю, настанет эпоха крови и ужаса, где все известное нам примет наихудший, устрашающий образ.

Тео пожалел о том, что вообще что-то съел. Его мутило, во рту стоял кислый вкус. Схватив хрустальный кубок с водой, он осушил его, как жаждущий в пустыне.

– Жуть, конечно, – сказал он, – но я, хоть убейте, не понимаю, какое отношение могу к этому иметь. И зачем Чемерице все это надо? Я видел, как он богато живет. Если он погубит Эльфландию, то и ему будет плохо, разве нет?

– Я не больше вашего знаю, при чем тут вы, – с угрюмой улыбкой сказал Штокроза, – но совпадение уж слишком разительно. Что до намерения Чемерицы, то вы меня неправильно поняли. Старую Ночь он собирается развязать не в нашем мире, а в вашем – вернее сказать, в мире смертных.

Тео долго не мог прокашляться и отдышаться. Промокнув мокрую рубашку салфеткой, которую протянул ему Штокроза, он попытался разобраться в услышанном.

– Вы хотите сказать, что эти ублюдки, Чемерица с Дурманом, собираются уничтожить весь мой мир? – Кочерыжка, конечно, объясняла ему, что Сорняки – Глушители, как они сами себя именуют, – хотят людям зла и даже не прочь истребить их, но он представлял себе это в виде отдельных террористических актов, ничего не зная о плане повального геноцида.

– Освобождение Старой Ночи не столько уничтожит его, сколько изменит до неузнаваемости. Результат тем не менее будет ужасен.

– Но для чего им это может быть нужно?

– Подозреваю, что причина всему – энергетический кризис. Вы ведь заметили, что ночью у нас отключили свет? Или проспали?

– Энергетический? Электричество-то здесь с какого боку?

Штокроза озадаченно помолчал и кивнул.

– Ну да, конечно. У вас это наука, а здесь этим словом обозначается давным-давно устаревшее суеверие. Речь об энергии, которая освещает и отапливает наши дома, двигает наши транспортные средства. Аварии, или затемнения, как выражаются некоторые, становятся все более частыми и серьезными. Не случайно самые рьяные из числа Глушителей – это семьи, владеющие средствами для производства энергии. Наша наука и особенно эти семьи – то ли из-за нашего быстрого роста, то ли по некоей менее очевидной причине – не поспевают за растущими требованиями нашего общества. Нам известно, что между тем, что у вас называется «техническим развитием», и нашими авариями существует какая-то связь. Любое достижение в мире смертных вызывает здесь неудачи, которые мы ощущаем все более остро. Многие из нас понимают, что оба мира – это замкнутая система и что мы для сохранения своей силы нуждаемся в вашем невежестве. Если так, то для Эльфландии настали поистине тяжелые времена. Люди постепенно забывают старые верования, дававшие энергию нашему миру, в то время как наша бурно развивающаяся цивилизация отчаянно нуждается в этой самой энергии.

Замечание о невежестве смертных из уст этого, казалось бы, сочувствующего им эльфа задело Тео и напомнило ему еще об одном противоречии, весь день не оставлявшем его в покое. Они все время говорят «вы», «ваш мир», но дело-то все в том, что он не смертный, если только все они ему не врут. Это должно иметь какую-то связь с тем, почему он оказался замешанным во все это. Однако воспитали его как смертного, и то представление о себе, которое складывалось у него всю жизнь, не может измениться за один день – а возможно, и никогда не изменится. Как же ему понять, чего хотят от него Глушители, если он не способен думать так, как они?

– Я очень стараюсь вникнуть в то, что вы говорите, – сказал он. – Суть в том, что эта их Темная Ночь отшвырнет людей – смертных – обратно в средние века, где властвуют суеверия, да? Чтобы вы, эльфы, могли качать из нас энергию, как раньше?

– Старая Ночь, а не Темная. Да, они, возможно, хотят именно этого, хотя мне ясны не все стороны их сложнейшего, создававшегося годами плана. Только это придает их затее какой-то смысл.

– И для этой цели им нужен их Ужасный Ребенок – и я?

– Я опять-таки отвечу: возможно, – вздохнул Штокроза. – Уверен я только в одном: наши противники не ограничатся одними дебатами в парламенте и на сегодняшнем заседании, как, похоже, полагает Нарцисс и прочая старая гвардия. И сдаться их тоже не заставишь, как ни блефуй. Чемерица – натура деятельная. Толочь воду в ступе он предоставляет другим, а сам идет в атаку.

Тео совсем позабыл о намеченном заседании. Заново осознав, что Дурман и Чемерица явятся прямо сюда, в этот дом, он почувствовал себя нагим и беззащитным. Дождевые капли на оконном стекле стекались в ручейки, обтекавшие, но не смывавшие прилипший к окну листок. «Мелкая душонка», сказала про него Долли. Такая же мелкая, как эти струйки. Бежит куда придется, сворачивает туда, где полегче. Может, и Кэт имела в виду то же самое?

Теперь эту мелкую душонку разыгрывают на кону холодные эгоисты-эльфы. Ну уж нет. Пора завязывать с ошибками прошлого. Пора проявить решимость хоть раз в жизни.

– А вы? – спросил Тео. – Чем вы-то от них отличаетесь? Может, у вас имеется собственный план?

– Хороший вопрос. – Штокроза вертел в пальцах кусочек хлеба. – Собственный план у меня, конечно же, есть – но я один из тех немногих, чей план не противоречит вашему, мастер Вильмос.

– В каком смысле? И почему я должен верить вам на слово?

– Верить вы не должны, но боюсь, что не смогу представить вам никаких доказательств. На вопрос же, что у нас общего, помимо эльфийской крови, отвечу так: я не отношу себя к старой гвардии, хотя и принадлежу к могущественному роду. Мои родители погибли во время последней Войны Цветов, поэтому любые конфликты между семьями вызывают у меня страх и настороженность. Я своего рода радикал – во всяком случае, если сравнивать с другими цветочными лордами. Я не верю, что мы способны сохранить что-то, следуя старым образцам, и что традиции в нашем обществе по-прежнему превыше всего. Мы живем долго и поэтому меняемся медленно, однако все же меняемся. Без этого просто не обойтись. Общество после смерти короля и королевы так и не обрело подлинной стабильности – вам, думаю, это мало о чем говорит, но это действительно так. Чемерица тоже радикал, но его идеи служат только Нидрусу Чемерице и его сторонникам, то есть очень малой части нашего народа. Не говоря уж о том, что он готов умертвить бесчисленное количество ни в чем не повинных смертных, против которых я ничего не имею.

Тео встрепенулся, услышав о смерти короля и королевы, о которой читал у Эйемона. Тот считал, что именно кончина монархов вынудила семь знатных семей (или позволила им?) взять власть в свои руки. Попробуй перевари все это. Слишком много фактов, слишком много сбивающих с толку новых идей. И что бы там ни говорил голос крови, ум по-прежнему твердит, что он смертный: собственная шкура, каким бы ни был ее генетический код, ему гораздо дороже, чем судьба августейшей четы.

– Еще один вопрос, – сказал он. – Это вы хотели доставить меня в Эльфландию? И если да, то почему вы поручили это Пижме, а не занялись этим лично?

Штокроза грациозным жестом возвестил о капитуляции.

– Я кого угодно способен свести с ума, настаивая на том, что считаю важным. Я нажимал на Лилию, Нарцисса и прочих, пока они не согласились возложить ответственность, а заодно и вину за вашу доставку на меня. Надеюсь, что в конечном счете, – слегка улыбнулся он, – вы отплатите мне благодарностью вместо ненависти, но будущее скрыто от нас в бурных водах Колодезя. Мы могли бы перенести вас прямо сюда – в этот самый дом, если бы захотели, – но такой громадный расход энергии, сфокусированный в одной точке, привлек бы к нам внимание. Тем более что мы знали о слежке, которую вели за вами Чемерица и его союзники. Пижма – один из немногих сельских жителей, способных проделать такую операцию. Его опыты широко известны, но даже самые подозрительные наши лидеры смотрят на него как на безобидного чудака. Большой политикой он не занимается, хотя без конца говорит о ней, – вот я и счел, что если он свяжется с вами и сумеет перенести вас сюда, это пройдет незамеченным. Видимо, я заблуждался, – нахмурился лорд. – Так или иначе, я слегка надавил на него через его кузена, лорда Маргаритку, и он в конце концов согласился.

– Как видно, не на все, что вы требовали.

– Он оказался не на высоте, это верно. Подумать только, отправить с вами одну только летуницу!

– Она хорошо справилась со своей задачей. Отлично, я бы сказал.

– Пижма сильно забеспокоился, узнав о смерти моего племянника Далиана. До сих пор не могу понять, для чего его сердце отослали в клан Маргаритки, – снова нахмурился Штокроза. – В любом случае он ударился в панику и захотел выйти из дела. Понадобился авторитет Нарцисса, Лилии и остальных, чтобы убедить его выполнить договор с нами.

Ага, подумал Тео. Теперь ему стало ясно, почему Пижма, встретив его с напускным раздражительным безразличием, стал потом чуть ли не лебезить перед ним. Но этим объяснялось не все.

– Ну, а сегодня? – спросил он. – Что, если лорд Одуванчик и его команда продадут меня Чемерице? Он обо мне явно невысокого мнения.

– Лорд Одуванчик – это прелестно, – усмехнулся Штокроза. – Приберегу для парламентского капустника, если в этом году найдется место для столь веселого и непритязательного события. Но пусть возможность такого предательства не беспокоит вас, мастер Вильмос. На меня они смотрят как на юнца с опасными идеями, однако я возглавляю один из ведущих домов, и даже старому боевому коню вроде Нарцисса трудно сбросить меня со счетов. И махинации Чемерицы начинают действовать им на нервы, что бы они ни говорили вслух. Они тоже слышали об Ужасном Ребенке и знают, что его создание возможно лишь при помощи самых гнусных приемов запрещенной науки. Вы в их игре только пешка, но, пока мы не получим побольше сведений, жертвовать вами не станут.

– Не могу сказать, что после ваших слов мне стало намного легче.

Штокроза рассмеялся. Для главы цветочного дома он был вполне симпатичным парнем – и это, пожалуй, вызывало подозрение. Или нет? Датчики подозрения Тео начинали уже барахлить от повышенной нагрузки.

– Я договорился о том, как вам следить за собранием, не подвергаясь при этом опасности. Вы будете сидеть на другом этаже конференц-центра, подальше от Чемерицы и его сторонников. Пойдемте, я провожу вас – представление скоро начнется.

Тео встал.

– Нельзя ли узнать, где сейчас находится одна моя знакомая? Кочерыжка, летуница, которая привела меня в дом Нарцисса? Некоторое время назад она отлучилась, и я начинаю за нее беспокоиться.

– Я передам поручение хоббани, – сказал Штокроза, направляя его к выходу. – Уверен, что ее разыщут незамедлительно. Вы как-никак весьма значительный гость, хотя порой в этом можно усомниться.

От башни Нарциссов до конференц-центра они шли минут десять, в обход рва, вдоль мемориала, посвященного Нарциссам, павшим неизвестно на какой войне. Тео, перенасыщенный эльфийской историей, уточнять не стал. Легкий ветерок и ласковое предвечернее солнце радовали его, напоминая калифорнийский осенний денек. В воздухе пахло яблоками, мокрой землей и палыми листьями. Умелый ландшафтный дизайн придавал подворью Нарциссов сходство с Дикой природой: если встать спиной к четырем башням, когда не такой высокий конференц-центр еще скрыт за живыми изгородями и каменными оградами, можно почти позабыть, где ты находишься.

Народу им почему-то встречалось совсем немного. Сморщенные человечки с лопатами на дне осушенного пруда при их приближении выпрямились, приложили руки ко лбам и тут же вернулись к работе, узнав лорда Штокрозу. Чуть дальше летунцы красили орнаментальную верхушку фонарного столба, держа втроем одну кисть. Они слетели вниз и описали вокруг Тео и Штокрозы пару кругов, скорее насмешливо, чем почтительно, но лорд обратил на них не больше внимания, чем на землекопов.

Конференц-центр в наивысшей точке насчитывал всего четыре или пять этажей, но это еще не делало его маленьким. Он занимал на подворье обширную площадь, и его окружал собственный парк, не столь дикий, как на другой территории. Архитектура тоже показалась Тео более современной: стены состояли в основном из стекла или его эльфийского эквивалента, корпуса соединялись подвесными мостами, и весь комплекс походил на гигантскую модель странной плоской молекулы.

Несмотря на то что Тео сопровождал лорд, угрюмые охранники-огры долго обшаривали и охлопывали его, прежде чем пропустить в здание. Через вестибюль с хлопотливыми чиновниками самого разного вида Штокроза провел его к административному лифту.

– Можно было бы и пешком подняться, здесь всего один этаж, – пояснил лорд, – но лишние пересуды вызывать незачем.

Зрительское место, обещанное Тео, помещалось в угловом офисе двумя этажами ниже зала заседаний. Комната отстояла от земли не выше чем на тридцать – сорок футов – верхушки деревьев за окном, заслонявшие вид, не позволяли определить точнее. Всю обстановку составляли длинный стол с несколькими стульями и конторка у двери, за которой сидел клерк зеленого цвета.

– Я вас оставлю, если позволите, – сказал Штокроза. – Мне нужно уладить пару вещей перед заседанием.

– Я должен здесь оставаться, да?

– Совершенно верно. Если что-то понадобится, обращайтесь к Уолтеру. – Штокроза показал на зеленого клерка и вышел.

Уолтер был уродлив не менее, чем недавний кабан, только ниже и пухлее, с кожей, как у крокодила, и чешуйчатым круглым лицом. Он молча проводил Тео к длинному столу, тряхнул пальцами над своей конторкой, и из середины стола выросло большое дымящееся зеркало. Дым рассеялся, и его сменил в зеркале фамильный герб Нарциссов.

– Эльфийские заставки, – пробурчал Тео.

– Простите? – произнес ящер по имени Уолтер.

– Так, ничего.

Уолтер, медленно выдвинувшись из-за конторки, принес графин с водой и стакан.

– Не возражаете, если я поем? – спросил он. – Мало того, что работаешь в праздник, так даже пообедать некогда.

– Конечно. Пожалуйста.

– Спасибо. – Уолтер выудил из-под бюро белую картонную коробку, какие обычно дают в китайских ресторанах. Хлюп! Длинный серый язык стрельнул внутрь, как пистон, и уволок в рот что-то маленькое с дрыгающимися ножками. Тео поспешил отвернуться.

Зеркало снова затуманилось, герб исчез, и перед Тео открылся конференц-зал. Он был не меньше подвала, где помещались соты, и одна его стена представляла собой сплошное окно, как и в кабинете, где сидел сейчас Тео. Перпендикулярно к окну стоял большой стол, разделяющий зал надвое, – Тео смотрел прямо на его полированную поверхность. По обе стороны от стола располагались ряды сидений – очевидно, для зрителей. За окном высочайшие башни города вонзались в небо, как составные части швейцарского складного ножа. Их силуэты не имели сходства ни с чем, что Тео приходилось видеть в его родном мире.

Лорд Нарцисс и леди Жонкиль уже заняли свои места за столом, слева от Тео. Их окружала многочисленная свита. У лорда Штокрозы свита была куда меньше, зато включала в себя молодых фей в шикарных деловых костюмах. Позади них, перед самым окном, стояла еще одна группа, центром которой служил необычайно высокий и стройный лорд с длинными серебристыми локонами и печальными, обращенными внутрь глазами – даже старше как будто, чем лорд Нарцисс. Его окружение составляли юноши послушнического вида, с одинаково подстриженными волосами и в длинных одеяниях наподобие ряс.

– Кто это? – спросил Тео.

Уолтер прожевал, деликатно сплюнул в салфетку пустой панцирь, подался вперед и прищурился.

– Его светлость Гарван, лорд Лилия. Вот уж у кого не все дома.

Тео помнил только, что Лилии – союзники Нарцисса и Штокрозы.

Стало быть, здесь пока присутствуют представители только одной стороны – в буквальном смысле, можно сказать, поскольку правая сторона стола до сих пор пустует. Ни Чемерица, ни Дурман еще не прибыли. От этого Тео должно было стать легче, но почему-то не становилось. Хуже нет ждать чего-то, особенно неприятного. Оглядев стулья позади Нарцисса и Штокрозы, Тео спросил:

– А кто сидит сзади? На вид они все богатые, важные персоны.

Ящер снова прищурился.

– Те же, что и всегда. Вон там Примулы, еще одна из Шести Семей. Другие в основном союзники лорда Нарцисса. Пионы, Колокольчики... задних не могу разглядеть, но я видел список гостей и почти уверен, что это Подснежники. Вон те... да, точно, Левкои. Какие именно, трудно сказать – семья у них большущая и все похожи один на другого, но слабые подбородки – их фамильная черта.

– А пустые стулья на той стороне оставлены для Чемерицы и Дурмана?

Чиновник сверился со своим списком.

– Да, для них и для тех, кто придет вместе с ними, – Наперстянок, Шпорников, Аконитов, Лютиков...

Про Наперстянку Тео тоже что-то помнил, но голова у него уже пошла кругом от всех этих садово-полевых имен, от кое-как усвоенных сведений по истории и гражданскому праву.

– Эти придут попозже, могу поспорить, – продолжал Уолтер. – Чемерица и еще кое-кто – чтобы показать, как они всех презирают, а лорд Шпорник просто скажет, что сел не на тот поезд, и минут десять будет поносить железную дорогу.

Тео, несмотря на его нервное состояние, стало весело.

– Вы, я вижу, хорошо информированы. Как вас зовут?

– Спанки Уолтер, сэр.

– Рад познакомиться, Спанки.

– Нет, зовут меня Уолтер, а спанки – мой подвид. С моим кузеном, спанки Тимом, вы уже встречались.

– Это кто, кабан-бородавочник? Ох, извините. Я не хотел быть грубым.

– Все смотрят на вещи по-своему. Некоторые, например, думают, что я похож на ящера.

– Могу себе представить.

– Не возражаете, если я закончу обедать, сэр? Мне сказали, что позднее, возможно, я должен буду проводить вас туда, так что лучше подкрепиться пораньше. Тут и присесть нечасто удается, что уж там говорить о еде.

– Да, конечно. – Тео снова занервничал, и не на шутку. Новость о его возможном появлении в конференц-зале очень ему не понравилась. Он изо всех сил старался успокоиться, глядя, как лорды – на одной стороне стола – готовятся к совещанию. Другая до сих пор пустовала. Уолтер считал это неуважением к политическому противнику, а Тео подозревал, что дело обстоит еще хуже. Может, они готовят атаку на дом Нарцисса с целью похитить пришельца из мира смертных? Но это значило бы придавать слишком большую важность своей персоне, что бы там ни говорил Штокроза, – к тому же вряд ли кто-то осмелится атаковать клан Нарциссов прямо на их территории, за мощными укреплениями. И все же...

– Слушай, Уолтер, а есть ли у лорда Нарцисса... не знаю, как это у вас называется. Вооруженные силы? Личная охрана?

Уолтер втянул в рот еще что-то живое.

– А как же. Около тысячи. Казарма у них в крепостной стене, а сотня постоянно дежурит в главной башне. Последняя Цветочная Война всех научила мерам предосторожности.

– Спасибо. – У Тео отлегло от сердца. Кроме охраны, должна быть и магия – непробиваемые чары, вот и Штокроза про них говорил. Эти их враждующие дома – все равно что СССР и США в период холодной войны: равновесие соблюдается так тщательно, что никто не решается начать первым, потому что даже агрессору выживание не гарантировано. Главное – не высовывать носа из этой хорошо защищенной крепости. Тео только теперь осознал, какую он сделал глупость, позволив Цирусу затащить себя в логово врага. «Да, друг Тео, довольно быть мелкой душонкой и плыть по течению. Это может стоить тебе жизни».

Лорд Нарцисс встал и обратился к остальным с какой-то речью, но Тео ничего не слышал.

– Звук как-нибудь можно включить?

– Скажите «для моих ушей», – подсказал Уолтер.

Тео сказал, и в голове у него зазвучал голос Нарцисса, полный благородного негодования в адрес опаздывающих соправителей. Голос, идущий не из динамиков, а прямо из твоего мозга, производил такой необычный эффект, что Тео не сразу оглянулся, когда дверь в офис открылась.

Вошедшего он тоже узнал не сразу: все эльфы знатных фамилий по-прежнему были для него на одно лицо. Красивый мужчина в очках кивнул Тео и спросил у секретаря:

– Вы меня знаете?

– Разумеется, граф Пижма.

– Это хорошо. У меня к вам записка от лорда Нарцисса.

Уолтер прочел листок, который дал ему Пижма, и нахмурился.

– Такие вещи полагается передавать через хоббани.

– На этот раз передали через меня. Я только что от вашего лорда.

– В таком случае я должен идти, – сказал Уолтер и встал. – Бар с напитками в дальней стене, граф. Простите, но я вынужден вас покинуть – дело, видимо, срочное.

– Пижма, – вытаращил глаза Тео. – Не ожидал увидеть вас здесь.

– У меня все как раз наоборот, – слегка улыбнулся граф, – последнее время я только о вас и слышу. Вы, как я понял, несколько раз были на волосок от гибели, но в итоге вам посчастливилось. Тем не менее я очень недоволен Кочерыжкой, которая вопреки моему приказу привела вас сюда.

– Да, верно, вы хотели, чтобы я отправился... – Тео никак не мог вспомнить куда, потому что его отвлекала трансляция из конференц-зала. Звук, когда он заговорил с Пижмой, стал тише, но не пропал окончательно, и в голове царил полный сумбур. – Погодите, ведь это, наверное, вы были?

Пижма, шедший к нему, остановился как вкопанный.

– О чем вы?

– Кочерыжка передала мне, что видела у дома Нарцисса какого-то моего знакомого. Руфинуса, насколько секретарь запомнил, – но Руфинус мертв.

– Мертвехонек, дурень несчастный. – Пижма сел на стул рядом с Тео.

– Я вижу, вы любите своих родственников. По всей вероятности, она имела в виду вас. Я так и не успел ее найти. Вы ее не видели?

– Нет, и сомнительно, что она говорила обо мне – я приехал не в своем экипаже, а в такси, которое взял на вокзале. О том, что я здесь, почти никто не знает. А Чемерицы с остальными до сих пор нет, – заметил, глядя на экран, Пижма.

– Спанки Уолтер сказал, что они все придут с опозданием – Дурман, Шпорник и Наперстянка. О Господи, – вдруг похолодел Тео, – ведь это к нему вы меня посылали. К Наперстянке.

– Вот как? Возможно, – рассеянно проронил Пижма, следя за картинкой в зеркале. – О том, что он решительно примкнул к Чемерице, стало известно только пару дней назад.

Сердце Тео стучало все чаще.

– Штокроза понять не может, почему вы отправили меня в Город с такой слабой охраной. Но это не было оплошностью, верно? Вы меня продали.

– Продал? Что за вздор! Я помогал вам как мог, неблагодарный грубиян... Смотрите, Чемерица явился.

Тео посмотрел в зеркало, но там, кажется, ничего не изменилось – правая сторона стола по-прежнему пустовала. Леди Амилия настаивала на том, чтобы начать совещание без опоздавших, и ее слова отвлекли Тео на секунду, чуть не ставшую для него роковой. Уловив краем глаза какое-то движение, он отшатнулся от Пижмы, собравшегося зажать ему рот куском ткани. Запахло плесенью и сырым подземельем. Пижма не успел захватить его шею другой рукой, и Тео грохнулся со стула на пол, но миазмы уже проникали в него, превращая мышцы в резину.

«Идиот! – Тео отполз от стола, пытаясь подняться. – Как я сразу не догадался! Он нарочно услал Уолтера. Он продал меня врагу, а теперь хочет довести дело до конца!»

Пижма навалился на него сверху, обхватив тонкими, но удивительно сильными руками. Голоса в голове стали громче, и Тео, уворачиваясь от кляпа, слышал все, что происходило в конференц-зале.

– С нами поступают самым возмутительным образом. Вы же знаете, что я спускаюсь с моей горы лишь в чрезвычайных случаях, особенно в столь священный день, который следует проводить в кругу родных и домочадцев...

– Пожалуйста, Гарван, еще немного терпения.

– Я был терпелив, леди Амилия. Я прервал свои размышления и пересек весь Падуб в поисках железнодорожной станции, а теперь...

– Вы имеете полное право возмущаться, дорогой Лилия...

– А тебя, Штокроза, никто не спрашивает. Ты еще щенок и если ты думаешь, что я буду терпеть оскорбления от Чемерицы и его выскочек ради твоих политических амбиций...

– Подождите! Мне передают сообщение...

– Что там, брат?

– Минуту, Амилия... Хоббани несет какой-то вздор.

Тео под аккомпанемент их разговора бился почти в полной тишине. Он откатился к столу, пытаясь стукнуть Пижму обо что-нибудь головой и сбросить его с себя, но эльф, разгадав его план, зацепился ногой за ножку стола и снова поднес свой тампон к лицу противника. Тео задержал дыхание, но он уже выбился из сил и знал, что долго так не протянет. Надо вспомнить прошлые драки, хотя что там вспоминать: в них он либо получал что причиталось, либо сбегал при первой возможности.

Тонкая бледная рука с кляпом приближалась к лицу, несмотря на все усилия. Сейчас воздух кончится, и борьбу придется прекратить. Тео, зная, что второго шанса не будет, заставил себя обмякнуть. Он ухитрился глотнуть совсем немного воздуха перед тем, как тряпка закрыла ему нос и рот. Хоть бы она оказалась не волшебная, а просто отравленная. Он растягивал свой крошечный запас воздуха вопреки громко вопящим инстинктам.

– Он готов, – непонятно кому сообщил Пижма. – Сейчас я выйду, и вы сможете продолжать.

Глаза под тканью щипало, и Тео думал, что сейчас он ослепнет – впрочем, это как раз пугало его меньше всего. Легкие жгло, каждая клетка его организма требовала воздуха, но Тео ждал, пока давление на лицо и на грудь не ослабло и Пижма не отнял тряпку. Тогда он повернул голову и впился зубами в мякоть руки эльфа. Тот завопил, уронив тампон. Тео хлебнул воздуха, привстал в отчаянном рывке вместе с Пижмой и опрокинулся назад, в полыхнувшую огнем тьму.

Тьма отпустила его не скоро. Придя в себя, он еще долго лежал на полу, не в силах пошевелиться. Не ударился ли он сам головой, когда шарахнул об стол Пижму? Или в самом деле ослеп от яда? Эльфа по крайней мере тоже не было слышно: он не пытался больше прикончить противника, хотя Тео чувствовал его руку у себя на груди. Когда зрение и способность двигаться наконец вернулись, Тео стряхнул ее с себя и оценил обстановку.

Пижма не умер, но сильно стукнулся головой. Он лежал, закатив глаза, и трясся, как кролик, которого друг Тео когда-то подстрелил из дробовика. Тео подобрал с пола тряпку и накрыл ею разбитый нос Пижмы. Тот потрясся еще немного и замер.

«Чтоб ты сдох», – подумал Тео, но тампон вряд ли был рассчитан на такой эффект. Убить его могли бы гораздо проще, не затрачивая столько усилий, – вспомнить хотя бы, что произошло в поезде. Скорее всего его хотели похитить.

Тео ухватился за стул и кое-как встал. Голоса в голове снова притихли, но теперь он видел экран. Кого бы позвать на помощь? Надо сообщить Штокрозе, что здесь случилось.

– Хоббани, – сказал Тео в потолок.

Ответа не было.

– Боюсь, что должен поддержать лорда Лилию, – сердито говорил Нарцисс. – Этот мандрак – пощечина всем нам.

На той стороне стола, что предназначалась для Чемерицы, появилась теперь одинокая фигура в черном. Из-за бледного лица Тео принял пришельца за щельника, но тот откинул капюшон, и для всеобщего обозрения открылись совершенно мертвые глаза, бесформенный бугор вместо носа, щель вместо рта. Жизни в этом создании было не больше, чем в пряничном человечке. Оно сунуло руку за пазуху, и охрана тут же нацелила на него стволы, но оно не остановилось.

Тео смотрел в зеркало как прикованный, ничего не понимая.

– Не стрелять, – распорядился лорд Нарцисс. – Ни одно известное науке оружие нельзя пронести через наши защитные чары. Мандрак, прежде чем его допустили сюда, прошел пять постов.

Ноздреватые белые руки извлекли наружу два золотых стержня. Охранники, несмотря на приказ, защелкали предохранителями, но мандрак только развел в стороны руки с вертикально зажатыми в них стержнями. Между ними пробежал свет, сменившись изображением красивого темнобородого лица.

– Чемерица! – в ярости вскричал Нарцисс. – Что за фокусы? Почему вы присылаете вместо себя это... этот ходячий корень? Боитесь встретиться с равными вам оппонентами?

Появившееся из воздуха лицо улыбнулось.

– Все равные – здесь, со мной. – Изображение расширилось, и стали видны еще двое, сидящие по бокам, – один темноволосый, как Чемерица, но белобровый, другой со светлыми волосами и бородой. – Полагаю, вы все узнали Дурмана и Наперстянку. – Дурман, если не считать белых бровей и неприятной улыбки, ужасно походил на свою дочь Поппи, другой лорд не разжимал плотно стиснутых губ. Тео, мучимый головной болью, заметил все же, что этот Наперстянка стыдится чего-то, а возможно, даже боится.

«Но за каким чертом я пялюсь на этот экран? Это не телешоу – меня только что пытались убить! Надо уходить отсюда, поставить кого-то в известность...» Однако пока что Тео хватало только на то, чтобы стоять и смотреть. Чемерица опять доминировал в кадре – настоящий красавчик, если бы не глаза: его угольно-черный взгляд, даже дважды процеженный через искусственное изображение, притягивал к себе, как пламя свечи в темной комнате.

– Так вот в чем дело? – спросил Штокроза. Он один, кажется, понимал, что происходит; Нарцисс, Лилия и многие другие продолжали кричать, разгневанные нарушением протокола. – Вы больше не чувствуете себя в безопасности в наших домах, вопреки вековым традициям гостеприимства? И это означает войну?

– Этот дом, во всяком случае, перестал быть для меня безопасным, – засмеялся Чемерица. – Что до войны, то тут вы правы, мой юный лорд. Скажу больше: игра закончится, как только начнется.

Окно, занимающее всю стену конференц-зала, отвлекло Тео от лица Чемерицы. Собравшиеся в зале тоже смотрели на маленькую фигурку, летящую по небу к дому Нарцисса, на черный силуэт с широко распростертыми крыльями.

Лорд Нарцисс вскочил на ноги, потрясая кулаком, бледный, как то существо, что держало экран с изображением Чемерицы, – как тот, кто видит перед собой собственную смерть.