Самые маленькие столики размером не превышали серебряного доллара, за другими могло свободно разместиться с полдюжины игрушечных солдатиков. Для Тео и эти были маловаты, поэтому он осторожно пробрался в угол и сел на пол, прислонившись спиной к стене. Кочерыжка с чаем и лепешками пристроилась у него на колене. Поздним утром посетителей в кафе было немного, но эти немногие, находя летуницу с ее громадным дружком крайне забавными, хихикали и перешептывались. Тео вспомнились старшие классы средней школы, но даже в наихудшие моменты своих подростковых переживаний ему не доводилось сомневаться, человек он или нет.

– Не знаю, что и сказать тебе, Тео. Правда.

– Ты ничего про это не знала?

– Деревами клянусь, нет!

– Может, Кумбер врет? Или ошибается?

Она задумалась, прихлебывая свой чай.

– Все может быть, только непохоже. Он славный парень и умный, так мне сдается.

– Не чувствую я себя одним из них! Вот не чувствую, и все тут! Даже если это правда, все равно ни фига не понятно. Думаешь, тем другим, которые наняли щельников, я из-за этого нужен? Для экспериментов, как леди Амилии?

– Навряд ли. – Она наморщила лобик. – В одном ты прав, парниша: эта новость мало что проясняет.

– Скажи мне лучше, что здесь делаешь ты?

– Как это?

– А вот так. Я все время хотел тебя спросить, да боялся. Ты мой единственный друг в этом мире. – Он выдавил из себя улыбку. – По правде говоря, там, дома, у меня тоже только один настоящий друг, так что ты в изысканном обществе. – Что сказал бы Джонни, узнав, что Тео – эльф? Он, конечно, не поверил бы в это, но долго бы рассуждал об открывшихся перед Тео возможностях. – У Пижмы ты собиралась проводить меня на станцию, и только. Вместо этого ты поехала вместе со мной, рисковала жизнью, даже у себя в квартире не осталась – и все это ради полузнакомого субъекта, которого скорее всего рано или поздно прикончат... – Взмахнув рукой в порыве жалости к себе, он чуть не смахнул Кочерыжку с колена, и она сердито уставилась на него. – Извини, но я не понимаю. Я, пусть и не по своей вине, влип во что-то очень скверное. Почему ты остаешься при мне и продолжаешь рисковать своей жизнью?

Она доела свой завтрак и смахнула крошки ему на штанину.

– Да, не первый сорт. Лепешечка из гоблинской пекарни, не сойти мне с этого места. Почему, спрашиваешь? Сказать тебе правду, я сама толком не понимаю. Отчасти, может быть, потому... что ты меня сильно удивил, когда мы только встретились. Я ведь никогда раньше человека не видела.

– Но я, получается, и не человек вовсе!

– Перебиваешь ты уж точно по-человечески, не сказать бы по-свински. – Глаза ее снова сердито вспыхнули, и Тео зажал рукой рот. – Вот так-то лучше. Стало быть, я раньше с людьми не встречалась и думала, что они все большие, глупые и подлые. Как великаны. Но ты, при всех твоих недостатках, не подлый.

Теперь, в свою очередь, рассердился он, а Кочерыжка ухмыльнулась.

– Нет, правда. С тобой, конечно, тяжко приходится, но вообще-то ты ничего. И когда я перевела тебя к нам, ты был такой беспомощный...

– Час от часу не легче.

– Ладно, парниша, кое-что хорошее в тебе тоже есть. А теперь слушай внимательно. Мне все это дело с твоим переходом с самого начала не нравилось. Я должна была этого добиться любой ценой. Тот мертвяк только ускорил дело, так что мне не пришлось спорить с тобой или идти на хитрость. Из-за этого я отпускала тебя в Город с тяжелым сердцем, но ты нахамил Долли и облегчил мне задачу. Ну, а на станции все пошло из рук вон плохо.

– Пожалела убогого, да?

– Может, и так, если тебе угодно, – неожиданно серьезно подтвердила она. – Дружба, бывало, и с меньшего начиналась.

Он вспомнил то, что сказал Долли, и ему самому стало противно.

– Ладно, будь по-твоему. Дружба есть дружба, тут ты права.

– Это еще не все. – Она отнесла куда-то поднос и снова опустилась ему на колено. – Я не совсем доверяла Пижме, вот в чем дело. Не то чтобы он хотел причинить тебе зло – я просто не верила, что он печется только о твоих интересах. Один мой брат тоже служил у него на посылках и попал из-за этого в беду. Кожица, самый старший. Это старая история, но теперь у брата только одно крыло работает, вот он и вынужден сидеть дома. Он ведет счета нашей семьи и за нами всеми присматривал, пока мы росли. Кожица исполнял поручения Пижмы в какой-то запутанной политической игре, и однажды чьи-то крутые пиксы его избили. Тебе-то, наверное, это смешным кажется.

– Ничего подобного. Я сам как-то попал в такую же историю, но мне повезло, и дело обошлось без увечий. – Та ночь на автостоянке у бара «Стоп-сигнал» вспоминалась сейчас ему, как событие столетней давности. – Но разве в том, что случилось с твоим братом, виноват Пижма?

– Он, конечно, не приказывал его избивать, просто не предупредил брата как следует, а потом не больно-то огорчился. Маргаритки, конечно, назначили Кожице пенсию, но он бы лучше оба крыла сохранил, чем ее получать.

– Я очень стараюсь понять, – вздохнул Тео, – но каждый раз возвращаюсь все к тому же. Мне говорят, что я не человек, а я всю жизнь пробыл человеком! Как прикажешь к этому относиться?

– Ты ведь не знал, что можно быть кем-то другим. Предположим, тебе сказали, что ты не... как называется твоя страна, Америка? Что ты не американец, а какой-нибудь франк.

– Француз, – машинально поправил он. Она подала ему хорошую мысль, просто он не был готов к такого рода умственной гимнастике. – Все равно я не понимаю. Как такое могло случиться? Меня ведь не усыновляли. Мать рассказывала, как рожала меня в больнице. Я запросился на свет не вовремя, и она двое суток ничего не ела.

– Подменышей никогда не усыновляют. Одного забирают, другого кладут, и готово. Обычно до того, как малыш говорить начинает. Так по крайней мере раньше делалось. Либо настоящий ребенок твоих родителей умер, либо его забрали – а на его место положили тебя.

– Значит, мои настоящие родители... эльфы?

– Резонно.

– И их можно найти? – Не слишком приятная мысль. Тео вдруг вспомнил одну свою блюзовую вещицу, где он утверждал, что его папа был молнией. А этот случай еще тяжелее. Он думал, что быть выходцем из пригорода для среднего класса – это пошло. Знал бы он!

– Попробовать можно. Только в твоем кругу, ты уж извини, не слишком-то носятся со своими родичами. Взять хоть эту, из Дурманов которая.

– Поппи.

– Ну да. Скажем честно, парниша: любящие родители вряд ли стали бы подкидывать ребенка смертным, чтобы потом, возможно, никогда его уже не увидеть. Ведь так?

– То есть встречаться со мной они не захотят?

– Ну, как бы это сказать помягче... Думаю, что нет. Особенно теперь, когда тебя убить норовят. Даже для тех, кому ты нравишься, ты тот еще подарочек...

– Тео Вильмос, – тихо, но с металлическими нотами сказал кто-то у него в ухе, – лорд Нарцисс приказывает вам явиться в аудиенц-зал.

– Что там? – встревожилась Кочерыжка.

– Ты не слышала? Мне приказано явиться в аудиенц-зал к лорду Нарциссу.

– Однако! – Она чуть слышно присвистнула. – Ты идешь в гору, парниша. Знаешь, где это? Лучше уж я провожу тебя, а заодно, может, и сама поприсутствую. Лорд Нарц нечасто показывается на публике.

– Рад, что моя скромная персона хотя бы тебе обеспечивает какие-то волнующие моменты.

– Да уж, – хмыкнула она. – С тобой не соскучишься.

Аудиенц-зал дома Нарцисса занимал значительную часть двадцать шестого этажа главной башни, и к нему примыкал собственный, очень большой, вестибюль. Чиновник на входе после краткого осмотра разрешил Тео пройти. Судя по семи футам роста и клыкастому, сморщенному, как у бородавочника, лицу, это был скорее охранник, чем секретарь. Кочерыжку он не пропустил, заявив:

– Нет в списке.

– Она со мной, – решительно, как он надеялся, возразил Тео.

В красных глазках клыкастого цербера появилось выражение, сходное с юмором – если юмор может совмещаться с желанием откусить кому-нибудь нос.

– Очень благородно с вашей стороны, но летуница останется здесь. Как прикажете отправить вас к боссу – одним куском или по частям?

– Не связывайся с ним, Тео, – посоветовала Кочерыжка. – Это просто кабан, которому дали немного власти.

– Ты меня проняла до печенок, малютка. – Злобные глазки снова уставились на Тео. – Так вы идете или нет?

– Я тебя здесь подожду. Поближе к кондиционеру, чтобы кое от кого не воняло.

Кабан одобрительно хрюкнул – Тео был бы не прочь разделить с ним его хорошее настроение. Дверь, пропуская его, забубнила, как полоумный нищий, что тоже не прибавляло бодрости.

– Чист как младенец, – сообщила она. – Русалочья метка одна, одет странно, оружия нет.

Аудиенц-зал, где, судя по названию, должны были присутствовать гобелены и витражи, оказался на деле вполне современным помещением. Одну стену от пола до потолка занимало окно с видом на конференц-центр Нарциссов и панораму Города за ним. Стекло, если это было стекло, преломляло свет как-то странно. За столом сидели три застывшие, как статуи, фигуры: в середине леди Амилия, по бокам двое мужчин, блондин и брюнет. Интересно, сколько времени они провели вот так, молча? Может, они общаются телепатически? Кочерыжка вроде бы говорила что-то такое насчет Цветов. Жуть, да и только.

«Но если я такой же, то я тоже так могу? Или опоздал уже? Такое уж Тео Вильмосу счастье – если он эльф, то, значит, неполноценный».

Леди Амилия встала с благосклонной, но несколько официальной улыбкой. На ней был комплект из какой-то грубой светлой ткани – штучка вроде купального халата из пятизвездочного отеля: и просто, и дорого.

– Доброго вам Мабона, Тео Вильмос. Спасибо, что пришли. Надеюсь, отключение энергии причинило вам не слишком большие неудобства. Это повседневная наша проблема. Наш гость, лорд Штокроза, – сказала она, указав на брюнета.

Тео дрогнул. Именно Штокрозы поручили Пижме доставить его, Тео, в город – значит, это родственник того, чье засушенное сердце прислали Пижме в коробочке. Тео среди всех треволнений совсем позабыл про них. Не похоже, впрочем, что этого лорда недавно постигло горе. На нем красивый, слегка мерцающий костюм, и сам он красив по удлиненным эльфийским канонам, но ростом для Цветка маловат. Если не считать очков без оправы, он словно сошел с картины эпохи Возрождения – такой мог бы стоять рядом с троном и улыбаться бедняге Колумбу, который просит Изабеллу и Фердинанда одолжить ему парочку кораблей. Он удивил Тео, улыбнувшись почти любезно.

– Вот мы и встретились наконец, мастер Вильмос.

– А это хозяин дома, лорд Нарцисс, – представила леди Амилия.

«Лорд Одуванчик ему подошло бы больше», – подумал Тео. Высокий по чьим угодно стандартам, с буйными волосами, торчащими во все стороны, сильной челюстью и бородкой, недалеко ушедшей от щетины. Одет в песочного цвета костюм, элегантный и неформальный одновременно. Из всех знакомых Тео Цветков он один выглядел пожилым мужчиной – и это, очевидно, значило, что на самом деле он глубокий старец. Этакий энергичный бизнесмен лет шестидесяти – из тех, что покупают твою фирму, выкидывают тебя на улицу, отбивают у тебя подружку и увозят ее на яхте.

– Надеюсь, вас хорошо здесь приняли? – Тон лорда Нарцисса предполагал, что на уме у него тысяча вещей поважнее этой.

Трудно было не преклонить колени перед этим вельможей и еще труднее не ограничиться таким же светски-учтивым ответом – но Тео начинал думать, что, кем бы он ни оказался в действительности, человеческий подход к вещам может принести ему некоторую пользу и здесь.

– Потолок у меня в комнате не протекает, но нельзя сказать, чтобы меня снабжали достоверной информацией.

Лорд Нарцисс поднял бровь ровно настолько, чтобы выразить легкое юмористическое пренебрежение, и Тео невольно восхитился точностью его мимики. Может, у главы дома есть специальная гоблинка для выщипывания и подравнивания бровей?

– Вы хотите сказать, что вас обманывают? Что мы пользуемся своим преимуществом?

– Я хочу сказать, что последним узнаю о том, что меня непосредственно касается. Речь идет о результатах ваших анализов, леди Амилия: мне стало известно, что согласно им я не смертный, а эльф. Это правда?

Она улыбнулась – сочувственно, с легким оттенком грусти. Черт, неужели они никогда не теряют самообладания?

– Вы, должно быть, имели беседу с молодым Кумбером. Мне докладывали, что ночью он выпил лишнего. Я очень привязана к этому мальчику, которого знаю со дня его рождения, и к его матери тоже – но, несмотря на полученное им образование, скромности он так и не научился.

– Прошу прощения, миледи, но пусть скромность идет куда подальше. Правда это или нет?

Лорд Нарцисс сделал нетерпеливое движение, но леди Амилия спокойно, все с той же улыбкой ответила:

– Да. Вы... один из нас.

– Из вас, то есть из Нарциссов?

– Ну уж нет, клянусь руинами Собора! – фыркнул глава дома. – У нас младенцы не пропадали!

– Прошу вас извинить моего брата, – сказала леди Амилия. – Он не хотел быть грубым, но мы в отличие от некоторых других домов действительно хорошо заботимся о нашем потомстве. Вы, как мне сказали, знакомы с моим сыном Цирусом – разве похоже, что он воспитывался в доме, способном безразлично отнестись к потере ребенка?

«Похоже, что в доме, где он воспитывался, придают слишком много значения деньгам и слишком мало – чувству ответственности». Вслух Тео этого не сказал, понимая, что эльфы смотрят на родительские обязанности не совсем так, как смертные.

– Очень хорошо. Откуда же я в таком случае взялся?

– Этого мы не знаем, мастер Вильмос, – сказал лорд Штокроза. – Нам лишь известно, что некоторые из ведущих домов уже давно наблюдают за вами. И что недавно произошло нечто, придавшее их интересу более активный характер. Наш... источник, имеющий доступ в эти дома, дал понять, что от наблюдения они намерены перейти к другим действиям. – Лорд, говоря это, не сводил с Тео пристального взгляда – проверяя, возможно, поспевает ли тот за ним. – В этой точке событий мы решили, что пора вмешаться. Знаете ли вы что-нибудь о том, что у нас здесь творится? О наших политических партиях?

– Я в них совсем запутался – но в общем-то да, имею понятие. Вьюны, Сорняки, все такое. Все спорят о том, мочить смертных или нет. Мне рассказывали.

Штокроза позволил себе усмехнуться.

– Хотел бы я послушать, как вам это излагали. Итак, если вы в курсе, то, возможно, поймете, почему мы не могли позволить нашим противникам действовать, как им вздумается. И отчего ваша персона вызвала у нас некоторое любопытство.

– Непонятно все-таки, почему я. Мы с вами говорим о Чемерице и Дурмане, правильно? Для чего я мог им понадобиться?

– Мы не знаем, – признался Штокроза, – но они, несомненно, будут огорчены, узнав, что вы у нас.

– Вы их известите об этом?

– У него вопросов тьма-тьмущая, – вступил в разговор Нарцисс. – Какова бы ни была его истинная природа, смертное воспитание определенно превалирует. – Судя по его тону, он не находил в этом ничего хорошего.

– Подождите! Я думал, вы на стороне смертных.

Нарцисс посмотрел на него свысока – как в переносном смысле, так и в буквальном.

– Мы, Симбионты, против уничтожения смертных и за сосуществование обеих рас. Это вряд ли идентично тому, что мы «на их стороне».

Тео, усталый и подавленный, откинулся на спинку своего стула. Он, может, и не смертный, но думает и чувствует, как они. Не очень-то весело постоянно слышать о том, как все вокруг ненавидят тебе подобных.

– Простите мне мою смертную наглость, но я все-таки хотел бы знать, собираетесь ли вы сообщить моим потенциальным убийцам, что я нахожусь у вас.

– Не похоже, чтобы вас действительно хотели убить. – Лорд Штокроза по крайней мере говорил с ним, как с представителем того же биологического вида. – Это составляет часть всей загадки. Нам не меньше вашего хотелось бы знать, зачем они охотятся за вами с таким упорством. Узнав о вашем местонахождении, они, как мы надеемся, подумают, что нам уже все известно, и либо откажутся от своих планов, либо перестанут скрывать их.

– А я выступаю в роли рудничной канарейки, так, что ли? Ну, скажите честно. Если меня опять попытаются убить, то я в самом деле что-то значу.

– Если они даже желают этого, то не посмеют, пока вы находитесь под моей защитой, – заверил лорд Нарцисс. – Это могло бы привести к новой Войне Цветов, а она не нужна никому, даже таким ярым Глушителям, как Чемерица.

Тео посмотрел в окно. Город за стенами дома Нарцисса тянулся до самого горизонта – лишь в одной стороне лежала огромная темная гладь Иса, то ли озера, то ли моря, с серебристыми корабликами на ней. Тучи почти разошлись, и небо поголубело. Тео впервые пришло в голову, что при наличии современных поездов и автомобилей он ни разу не видел здесь самолетов. Не потому ли, что некоторые эльфы способны летать самостоятельно? Но у самого богатого и влиятельного класса крылья отсутствуют, так что эта теория критики не выдерживает. Возможно, это как-то связано с изменчивой топографией – взять хоть нестабильность их железнодорожных станций. Тео уже собрался спросить об этом, но тут лорд Штокроза вдруг спросил сам:

– Тяжело вам пришлось, не правда ли, мастер Вильмос?

Тео удивленно посмотрел на него, думая, что над ним насмехаются, – но лорд, кажется, говорил откровенно либо хорошо играл свою роль.

– Честно говоря, да. Меня вырвали из привычной жизни и швырнули в мир, о существовании которого я не подозревал. За мной гнались чудовища и прочие сказочные существа – то есть для меня сказочные, я никого не хочу обидеть. А теперь оказалось, что я вообще не человек и что мои отец с матерью мне не родители. Тяжеловато, я бы сказал.

– Поверьте, что мы в большинстве всего этого не виноваты, – сказал Штокроза. – Мы совершенно искренне пытались помочь вам.

– Я знаю. Вы не смотрите, что я все время ругаюсь, – я благодарен вам, в особенности за Кочерыжку. Она жизнь мне спасла. Кстати, знаете вы что-нибудь о том страшилище, которое явилось за мной в мир смертных?

– Живой мертвец? Я в этом смысла не вижу, – промолвил Нарцисс. – Зачем Чемерице с компанией посылать за ним нечто подобное?

– Возможно, из-за способности этого существа проникнуть в другой мир? Они ведь не думали, что мы тоже можем следить за происходящими там событиями, – предположила леди Амилия. – Да, мастер Вильмос, мы знаем, что это.

– Граф Пижма сказал, что оно и здесь не перестанет меня преследовать. Не знаю, когда оно появится снова, но в этом случае у меня под рукой может не оказаться волшебной двери, через которую можно сбежать. Пижма говорил, что вы, уважаемые, можете... ну, как бы сбить его со следа. Он вам об этом не упоминал?

– Я с Пижмой не разговаривал уже несколько дней, – сказал Штокроза, – и возмущен тем, что он отправил вас в Город без надлежащей охраны. Мы назначили вам в провожатые моего племянника Далиана, но его убили в Омеловом парке за день до вашего предполагаемого прибытия. В изощренной жестокости этого преступления я угадываю руку Чемерицы.

– Ему сердце вырезали, – подтвердил Тео.

– Откуда вы знаете? – встрепенулся Штокроза. – Тело видели только родные мальчика.

– Сердце прислали Пижме в серебряной шкатулке – на ней, кажется, был ваш герб.

– Пижме? – удивился лорд. – Но зачем? В этом нет никакого смысла.

Тео пожал плечами.

– Ну, довольно, – вмешался Нарцисс. – Все это мелочи. Ваш дом перенес страшный удар, Мальвус, но я не думаю, что к этому причастен сам лорд Чемерица. У него есть вассалы и союзники, в том числе и отчаянные...

– Как бы там ни было, – вставила леди Амилия, – нам пора подумать о сегодняшнем заседании.

– Заседание? – Тео совсем забыл, что Кумбер упоминал о нем ночью, но теперь вспомнил.

– Да, собрание Шести Семей, – пояснила леди Амилия. – Там и выяснится, что думают Чемерица с Дурманом относительно вашего пребывания у нас. Очень скоро они будут здесь вместе с лордами Наперстянкой и Лилией.

– Минутку... – У Тео вспотели ладони. – Если я правильно понял, лорды, которые хотели меня убить или взять в плен, приедут сюда, в дом Нарцисса? Прямо сегодня?

– Да. Мы созвали чрезвычайное заседание, а другого места подыскать не смогли из-за праздника, – сказала леди Амилия. – Парламент сегодня не собирается, и лорд Аконит сказал, что не сможет обеспечить там должных мер безопасности за столь короткое время.

– К чему, собственно, эти вопросы? – осведомился лорд Нарцисс. – Неужели вы, Вильмос, думаете, что место сбора Шести Семей, правителей этого государства, хоть в малейшей степени зависит от вашего мнения?

– А должно бы зависеть, раз меня собираются выставить перед этими самыми семьями, которые хотят не только моей смерти, но и гибели всех моих друзей в нашем мире. Должно бы.

– Думаю, необходимости в этом нет, – заметил Штокроза. – Мы ведь не настаиваем на очной ставке, леди Жонкиль?

– Пожалуй, нет. Я устрою все так, что вы сможете наблюдать за ходом собрания, не присутствуя на нем лично, – сказала она Тео. – Против этого вы не возражаете? – Все это, несмотря на любезность, звучало так, будто она капризного ребенка успокаивает, но Тео не собирался покупаться на их изысканные старосветские манеры.

– Возможно, и нет, если это безопасно.

– Уж не думает ли этот глупец, что кто-то может напасть на него в моем доме? – проворчал лорд Нарцисс, покрывшись холерическим розовато-бежевым румянцем. – Вздор какой!

– Я хотел бы побеседовать с вами перед собранием, мастер Вильмос, – сказал лорд Штокроза. – Вы еще не обедали, нет? Не угодно ли тогда откушать со мной в покоях, которые лорд Нарцисс и леди Жонкиль любезно мне предоставили? Подождите меня в приемной, пожалуйста, – мне нужно обсудить с нашими хозяевами еще пару вещей.

Тео, кивнув, встал со стула. У него осталась масса вопросов, и никто, кроме Штокрозы, не выказывал желания поговорить с ним. Когда он пошел к выходу, трое Цветов умолкли. Он поймал их отражение в панорамном окне и увидел, что они уставились друг на друга. Говорят, догадался он, а может, и спорят – но беззвучно, даже губами не шевеля.

В приемной, не считая клыкастого борова за столом, никого не было.

– Кочерыжка! – позвал Тео.

– Улетела она, – сказал боров. – Увидела что-то в моих глазах, – он показал на ряд зеркал у себя на столе, – да и шасть за дверь. – Тео наклонился посмотреть. Каждое из зеркал отражало какую-то часть подворья и близлежащих улиц. – Вострушка этакая. Не сказать, что конфетка, но я люблю, которые с перчиком. – Страж наморщил и без того складчатый лоб. – Слушай, можно тебя спросить? Ты только не обижайся. Вы с ней... того?

– Чего – того? – огрызнулся Тео. – Почему меня все об этом спрашивают? Я в сто раз больше твоей конфетки с перчиком – тебе это ни о чем не говорит, нет?

– Ты откуда – с дикого острова, что ли? – вытаращил глаза кабан. – Никогда не слыхал про пластические операции?

– Пластические? – Тео не хотел сейчас тратить умственную энергию на сложности этого мультяшного мира. – Она не сказала, случайно, когда вернется?

– Нет. Сказала только, что увидела одного твоего знакомого и хочет что-то проверить.

– Не моего, а своего, наверное.

– Браток, я свою работу знаю, – мотнул щетинистой башкой кабан. – Она сказала, что твоего. Даже имя назвала – Руфус, что ли, или Фундус.

– Руфинус? Это не мог быть он – Руфинус умер.

– Ошиблась, стало быть. – Кабан закинул одну туго обтянутую штаниной ногу на другую. – Эх, хороша,! Сок так и брызжет – люблю таких.

Тео еще ломал голову над тем, что такое увидела Кочерыжка, когда из зала вышел лорд Штокроза и увел его обедать.