Бинабик разбросал перья носком сапога и начал укладывать заплечный мешок.
      - Я не имею знания, - сказал он. - Я не имею ответа ни на один из этих тобою заданных вопросов. Лес имеет такую силу, которая может запутывать охотничьих собак - обычных собак. Во всяком случае, я питаю сомнение, что местные бароны только для чистого спорта будут гонять собак всю ночь напролет, и кроме того я не имел слухов о собаках, которые имели бы такую способность.
      Бинабик подозвал Кантаку. Саймон сел и начал торопливо натягивать сапоги. У него и так все болело, а теперь опять наверняка придется бежать.
      - Они Элиаса, да? - мрачно спросил он, запихивая в сапоги стертые ноги.
      - Имеет возможность быть. - Подбежала Кантака, и Бинабик перекинул ногу через ее спину, собираясь сесть. - Но из-за чего очень юный помощник доктора делается такой важный для них и где король отыскивает собак, которые имеют возможность пробежать двадцать лиг от восхода до заката?
      Они двинулись вниз по склону лощины, потом вверх по другой ее стороне.
      - Они близко? - спросил Саймон. - Далеко... этот дом?
      - Ни собаки, ни дом не пребывают в непосредственной близости, - ответил тролль. - Хорошо, так я побегу рядом с твоим бегом, когда Кантака начнет уставать. - Бинабик положил мешок на плечи Кантаке и передал Саймону посох. Пожалуйста, не надо терять это. Желал бы я подыскать для тебя одну лошадь.
      - Я тоже, - пропыхтел Саймон.
      Они бежали к востоку, углубляясь в чащу леса. Пока они взбирались вверх и скатывались вниз по каменистым лощинам, лай заглох, потом стал вдруг явно громче, чем был когда-либо. Верный своему слову, Бинабик соскочил с Кантаки, как только волчица начала слабеть, и побежал рядом, делая два шага за один шаг Саймона. Зубы его обнажились, щеки раздувались.
      Они остановились, чтобы выпить воды и отдохнуть, когда день приближался к середине. Саймон оторвал лоскуток от одного из своих свертков, чтобы перевязать стертые ноги, а потом отдал оба свертка Бинабику, чтобы тот положил их в мешок. Юноша не мог дальше выносить, как они бьются о его живот, когда он идет или бежит. Они вылили на лоб и щеки последние капли отдающей болотом воды из бурдюка и попытались отдышаться, и тут звук погони возник снова. На этот раз назойливый собачий лай был так близок, что они немедленно снова пустились бежать.
      Вскоре они начали карабкаться по длинному крутому подъему. Земля становилась каменистее с каждым метром, казалось, что меняются даже деревья. Взбираясь на склон, Саймон почувствовал, как его охватывает тошнотворное сознание безоговорочного поражения. Бинабик говорил, что они доберутся до дома Джулой только к вечеру. Солнце едва остановилось в зените, а они уже явно проигрывали гонку. Шум преследования не смолкал ни на секунду. Возбужденный вой своры был таким громким, что Саймон даже покоряя крутой склон, не переставал удивляться, как они умудряются лаять и бежать одновременно. Что это за собаки? Сердце Саймона билось, как крылья птицы. Очень скоро они с троллем столкнутся с охотниками лицом к лицу. От одной этой мысли ему становилось плохо.
      - Саймон! - вскрикнул Бинабик и бросился на землю, сбив мальчика с ног, так что он покатился вверх, кашляя и задыхаясь. Когда в глазах у Саймона прояснилось, он лежал, приподнявшись на локте, и тупо смотрел, как. склон круто обрывается. Несколько камней, потревоженных его рукой, до сих пор не достигли дна глубокого каньона. Подпрыгивая и кувыркаясь, они исчезли в зеленых вершинах деревьев, далеко внизу.
      - Смотри! - прошипел Саймон. Его окровавленные руки и подбородок теперь не имели никакого значения. - Бинабик, смотри! - он показал на злополучный склон, по которому они только что взбирались, под нависающий свод деревьев.
      Там, в редких просветах между стволами, много, много меньше, чем в полулиге от них, исчезал и появлялся шквал белых поджарых тел - это были собаки.
      Бинабик взял у Саймона посох и развинтил его. Он вытряхнул мешочек со стрелами и протянул Саймону нож.
      - Быстро, - сказал он. - Срезывай себе одну ветку с дерева как дубинку. Если нам имеют предложение продавать свои жизни, давай держать цену высоко.
      Грозные звуки собачьего лая неслись вверх по склону, исполняя охотничью песнь настижения и убийства.
      11. ТАЙНОЕ ОЗЕРО
      Он неистово рубил, резал, пилил, всей своей тяжестью наваливаясь на ветку. Нож скользил и вывертывался из дрожащих рук. Саймону потребовалось немало драгоценных секунд, чтобы срезать наконец подходящую ветку - довольно жалкую защиту, - и каждое мгновение приближало неминуемую встречу с собаками. Сук, который он наконец отрезал, был длиной с его руку и на конце утолщался. Тролль что-то искал в заплечном мешке, другой рукой вцепившись в густой мех на груди Кантаки.
      - Держи ее! - приказал он Саймону. - Если ее не держать, она будет нападать слишком быстро. Они стаскают ее вниз и умертвят!
      Саймон согнулся, обхватив руками широкую шею волчицы. Она дрожала от возбуждения, под его ладонью неистово колотилось сердце. Саймон чувствовал, как и его сердце колотится все быстрей и быстрей. Все это было каким-то нереальным! Только утром они с Бинабиком спокойно сидели у огня...
      Шум своры усилился, они штурмовали гору, как белые термиты, ползущие из разрушенного гнезда. Кантака рванулась вперед, и Саймон рухнул на Колени.
      - Хиник айа! - крикнул Бинабик и легонько стукнул ее по носу костяной трубочкой. Потом он достал из мешка моток веревки и стал делать на конце петлю. Саймон, решив, что понял замысел тролля, кинул один взгляд за край обрыва и безнадежно покачал головой. Там было слишком глубоко, примерно в два раза меньше этого расстояния была веревка Бинабика. Потом юноша заметил еще кое-что и понял, что надежда еще не умерла в нем.
      - Смотри, Бинабик, - показал он. Тролль, несмотря на явную невозможность спуститься вниз при помощи веревки, обвязывал ее вокруг пня, притулившегося меньше чем в ярде от края каньона. Закончив, он неохотно взглянул туда, куда показывал Саймон.
      Меньше чем в ста шагах от места, гае они затаились, через обрыв перекинулся огромный старый можжевельник. Когда-то давно, падая, он зацепился за выступ на той стороне каньона, и теперь представлял из себя как бы естественный мост.
      - Мы можем попробовать перебраться на ту сторону, - сказал Саймон, но тролль покачал головой.
      - Если мы имеем возможность переходить с Кантакой, значит, что и они могут ничуть не очень хуже нас. И такое ни к чему нас не ведет. - Он махнул рукой в ту сторону. Край, за который зацепилось дерево, был просто широким уступом на поверхности скалы. - Но это будет нам немного оказывать помощь. - Он поднялся на ноги и подергал веревку, проверяя надежность узла. - Веди туда Кантаку, если будешь иметь возможность, недалеко, всего на десять локтей. Там держивай ее, пока я не буду звать, имеешь понимание?
      - Но... - начал Саймон и снова посмотрел на склон. Белые собаки, может быть всего дюжина, летели по склону, почти достигнув убежища беглецов. Тогда он схватил за шиворот упирающуюся Кантаку и потащил ее к поваленному можжевельнику.
      Довольно большая часть дерева оставалась на земле. Саймон поднялся на ствол и подумал, что очень тяжело сохранять равновесие, вцепившись в упирающегося волка.
      Он потянул ее к себе, она задрожала и, рыча, уперлась всеми четырьмя лапами в землю. Ее рычание почти заглушил вой приближающихся собак. Саймон потерпел полную неудачу в попытках уговорить волчицу влезть на широкий ствол и в отчаянии повернулся к Бинабику.
      - Умму! - хрипло приказал тролль, и в тот же момент Кантака с недовольным рычанием прыгнула на можжевельник. Саймон медленно шел следом за ней, изо всех сил стараясь сохранять равновесие, дубинка висела у пояса и колотила по ногам. Потом он сел, и, двигаясь задом наперед, полз до тех пор, пока не оказался на достаточном расстоянии от края каньона. Как раз в этот момент тролль закричал, и Кантака кинулась на его голос. Саймон повис у нее на шее, руками и коленями вцепившись в мохнатую спину. Он вдруг ощутил страшный, неправдоподобный холод. Юноша зарылся лицом в теплый мех волчицы, вдыхал ее дикий резкий запах и шептал снова и снова слова молитвы.
      Элисия, мать Искупителя нашего, будь милостива, защити нас!
      Бинабик стоял с кольцом веревки в руках в шаге от края обрыва.
      - Хиник, Кантака! - крикнул он, и тут из-за деревьев вылетели собаки и ринулись вперед по последнему участку склона.
      Саймон никак не мог разглядеть их как следует с того места, где он стоял, удерживая взбешенную волчицу, - ему видны были только длинные белые спины и острые уши. Звери галопом бежали к троллю. Звук, раздававшийся при этом, напоминал скрежет тяжелых железных цепей по каменному полу.
      Почему Бинабик не пытается ничего сделать? думал Саймон. От страха он еле дышал. Почему тролль не бежит, почему не достает отравленные стрелы? Да сделай же хоть что-нибудь!
      Казалось, что повторяется тот, самый страшный кошмар, когда объятый пламенем Моргенс застыл между ним и смертоносной рукой Прейратса. Ну не мог он спокойно смотреть на то, как у него на глазах убивают Бинабика! Он только рванулся вперед, и собаки бросились к троллю.
      В сознании Саймона мелькнули, как в тумане, длинные белые морды с перламутрово-белыми глазами, огненно-красные языки и разверстые пасти... и тогда Бинабик спиной вперед прыгнул в пропасть.
      - Нет! - в ужасе крикнул Саймон. Пять или шесть тварей, вырвавшихся вперед, не смогли затормозить, сорвались со скалы и покатились вниз, визжащим клубком белых хвостов и лап. Саймон беспомощно смотрел, как комок воющих собак, ударяясь об уступы и камни, с ужасающим треском ломая ветви, исчезает в зеленом море деревьев. В его груди снова поднимался крик ужаса.
      - Теперь это, Саймон! Пускай ее!
      Разинув рот, Саймон посмотрел вниз и увидел ноги тролля, прижатые к стенке каньона, а потом и самого Бинабика. Он висел на веревке, завязанной вокруг пояса.
      - Пускай ее! - снова крикнул он, и юноша наконец разжал руку, сжимающую загривок Кантаки. Оставшиеся собаки бегали вдоль по краю обрыва, принюхиваясь и рыча на висящую так огорчительно близко добычу.
      Кантака осторожно шла по поваленному стволу, и вдруг одна из собак обратила взгляд маленьких глазок, похожих на затуманенные зеркала, на лежащее дерево и спешащего вперед Саймона. Со скрежещущим рыком она бросилась вперед, остальные твари присоединились к ней.
      Прежде чем свора успела добежать до можжевельника, волчица, презрев последние шаги, великолепным прыжком достигла края. Первая собака в мгновение ока вскочила на спину волчицы, две другие напали сзади. Боевая песнь волчицы делалась все громче и громче, внося низкую ноту в вой и визг своры.
      Саймон, сперва застывший от неожиданности, теперь медленно двигался к краю обрыва. Ствол был таким широким, что болели неудобно поставленные ноги, и юноша решил встать на колени и ползти вперед, жертвуя безопасностью ради скорости. Первый раз за все время, проведенное над пропастью, он посмотрел прямо вниз. Высота была невероятной, куда больше, чем та, которую он преодолевал, прыгая со стены на Башню Зеленого ангела. Голова закружилась, и Саймон отвел глаза, стараясь не шевелиться. Когда он поднял голову, одна из белых тварей прыгнула с края каньона на широкий можжевельник.
      Она рычала и медленно шла вперед, царапая когтями кору. У Саймона было только мгновение, чтобы успеть выхватить дубинку, прежде чем зверюга преодолеет последние метры и вцепится ему в горло. Ветка, как на зло, застряла, но он пропихнул ее узким концом, и это спасло ему жизнь.
      Когда дубинка освободилась, собака прыгнула. Блестя желтыми зубами, она метила прямо в лицо юноше. Он достаточно крепко держал дубинку, чтобы нанести легкий скользящий удар, сбивший прыжок собаки, и страшные челюсти лязгнули в сантиметре от его уха, обрызгав его слюной. Она толкнула юношу в грудь лапами, дыхание твари, отдававшее мертвечиной, не давало ему вздохнуть, Саймон терял равновесие, дубинку прижали вытянутые передние лапы собаки. Рычащая морда снова метнулась к его лицу, и Саймон, откинувшись назад, попытался выкрутить дубинку. Он встретил яростное сопротивление, но одна из белых лап собаки сорвалась с его плеча, тварь потеряла равновесие, откатилась в сторону, цепляясь лапами за ствол, потом взметнувшееся тело собаки выбило дубинку из рук юноши и кануло в бездну.
      Саймон обеими руками ухватился за ствол и закашлялся, пытаясь избавиться от зловонного запаха зверюги, как вдруг его приковало к месту скрежещущее рычание. Он медленно поднял голову и увидел еще одного пса, стоящего на стволе у самых корней, его молочные глаза отсвечивали, как бельма слепого нищего. Саймон беспомощно поднял вверх пустые руки, глядя как враг медленно идет к нему по стволу, оскалившись, с губ падает пена, мощные мышцы перекатываются под белой шкурой.
      И тут собака обернулась и лизнула себя в бок, потеребив немного кожу, но потом снова перевела пустые глаза на Саймона. Сделала шаг, пошатнулась, шагнула еще раз, покачиваясь на неверных лапах, потом выгнулась, как будто судорога свела ее мышцы, и упала со ствола.
      - Черная стрела - это одно такое очень надежное средство! - крикнул Бинабик. Маленький человек стоял неподалеку от клубка засохших корней дерева. Подскочила Кантака и встала рядом с ним. С ее морды капала темная кровь. Саймон ошеломленно смотрел на них, медленно осознавая, что они победили.
      - Теперь иди, но не поторапливай себя! - крикнул тролль. - Держи руками, потому что я кидаю тебе веревку. Мало пользы терять тебя после всего, что мы делали вместе. - Веревка взвилась, и, скользнув по стволу, упала к тому месту, где сидел Саймон. Юноша благодарно ухватился за нее. Руки у него тряслись, как у паралитика.
      Бинабик с некоторым усилием перевернул ногой тела собаки. Это была та, которую он убил стрелой: комочек шерсти, обмотавший стрелу, торчал из гладкой шеи твари, как крохотный гриб.
      - Смотри в это место, - сказал тролль. Саймон наклонился поближе. Животное не было похоже ни на одну из всех охотничьих собак, которых он когда-либо видел; тонкая морда и скошенная челюсть скорее напоминали ему акул, которых рыбаки иногда вытаскивали из Кинслага. Невидящий взгляд полуоткрытых опаловых глаз, казалось, выдавал какую-то внутреннюю болезнь, погубившую мозг собаки.
      - Нет, посмотри в это место! - Бинабик показал. На груди собаки был выжжен острый треугольник с узким основанием. Это было клеймо, вроде тех, которые дикие мужчины тритингов выжигали на бедрах своих лошадей.
      - Это означение Пика Бурь, - тихо сказал Бинабик. - Это означение норнов.
      - А они?..
      - Странные жители. Их страна еще очень дальше на север, чем Йиканук и Риммергард. Там стоит очень высокая гора, которую именовывают Пик Бурь. Норны не ведут путешествия в полях Светлого Арда. Некоторые говаривают, что они ситхи, но я не имею достаточно знаний относительно справедливости такого.
      - Как так? - спросил Саймон. - Ты только погляди на ошейник! - Он нагнулся, осторожно поддел мягкую белую кожу и стащил ошейник с трупа собаки.
      Бинабик смущенно улыбнулся.
      - Позор пусть валится на мою голову! Я не видел ошейник. Я не мог видеть белое на белом, который всегда охотился в снегах Йиканука.
      - Но посмотри же на него! - настаивал Саймон. - Ты видишь эту пряжку?
      У ошейника действительно была очень интересная пряжка: свернувшийся кольцами дракон, отлитый из кованого серебра.
      - Это дракон псарни Элиаса, - твердо сказал Саймон. - Уж я-то знаю. Я тысячи раз бывал у Тобаса-егеря. Бинабик, сморщившись, осматривал тело.
      - Я питаю доверие к твоим словам. Но надо только посмотреть глазами, чтобы получить понимание, что эти собаки росли не в твоем Хейхолте, так что означение Пика Бурь... - Он встал и отступил на шаг. Подошла Кантака, понюхала и сразу попятилась с громким рычанием. - Загадка, чье решение собирается дожидаться, сказал тролль. - Теперь мы имеем много везения, что очень сохранили наши жизни и к тому же все части наших туловищ. Мы имеем должность продвинуться дальше. У меня далеко отсутствует желание иметь встречу с хозяином собак.
      - Нам далеко до Джулой?
      - Мы имеем некоторое отклонение от назначенного пути, но не невосстановимое. Если мы двинемся в настоящий момент, мы имеем большую надежду обогнать темноту.
      Саймон еще раз посмотрел на длинную морду собаки, на могучую челюсть и затуманенные глаза.
      - Будем надеяться, - сказал он.
      Они нигде не нашли места, в котором можно было бы переправиться через каньон, и с неохотой решили вернуться обратно вниз и поискать более пологий спуск, чем отвесная каменная стена, за краем каньона. Саймон, почти как ребенок, был счастлив, что им не придется карабкаться вниз по страшной стене, потому что колени его до сих пор дрожали, как после долгой, тяжелой болезни. Ему совершенно не хотелось снова повиснуть над бездной каньона, когда под ногами нет ничего, кроме бесконечных лиг долгого падения. Одно дело лазить по надежным широким камням и башням Хейхолта - но сидеть на хрупкой веточке, протянутой над пустотой, это, конечно, совсем другая история.
      Часом позже у основания склона они повернули направо и пошли на северо-восток. Но прошли они немного - почти сразу громкий высокий крик пронзил послеполуденную тишину. Путники остановились как вкопанные; Кантака насторожилась и зарычала. Вопль повторился.
      - Похоже на крик ребенка! - заявил Саймон, вертя головой, чтобы получше определить, откуда исходит звук.
      - Лес очень часто измышляет такие шутки, - начал Бинабик. Пронзительный крик повторился, а сразу за ним раздался злобный лай, который был им слишком хорошо знаком.
      - Глаза Кинкипы! - выругался Бинабик. - Они что, имеют намерение следовать за нами до самого Наглимунда? - Лай раздался еще раз. Тролль прислушался. - Там издает лай только одна собака. Хоть в чем-то везение!
      - Похоже, что все это происходит где-то там! - Саймон показал рукой на небольшой пригорок, где деревья росли более густо. - Пойдем посмотрим?
      - Ты лишился всякого ума, Саймон? - хриплым от удивления голосом спросил Бинабик. - Что ты говоришь? Мы немедленно бежим спасать наши жизни!
      - Ты сказал, что там только одна тварь. У нас есть Кантака. На кого-то напали! Как же мы можем убежать?
      - Саймон, мы даже не имеем знания, не является ли этот крик нехорошей ловушкой, или может случиться, что это животное...
      - А что если нет? - возразил Саймон. - А что если эта тварь поймала ребенка какого-нибудь лесника, или... кого-нибудь еще?
      - Ребенок лесника? В середине леса? - Бинабик расстроенно смотрел на него. Саймон отвечал вызывающим взглядом. - Ха! - уронил тролль. - Пусть так и будет, раз ты имеешь желание.
      Юноша повернулся и побежал к густым деревьям.
      - Микмок ханно со гийик, говорим мы в Йикануке, - крикнул Бинабик. - Если имеешь желание носить в кармане голодную ласку, то это ты выбираешь так. Саймон не обернулся. Бинабик со злостью стукнул посохом о землю и рысью устремился следом.
      Шагов через сто он догнал Саймона, на ходу вытряхивая из посоха мешочек со стрелами. Тролль прошипел Кантаке, чтобы она остановилась, и засунул в трубку стрелу с темным концом.
      - А ты не отравишься, если споткнешься и упадешь? - спросил Саймон. Бинабик бросил на него серьезный, встревоженный взгляд и не сказал ни слова.
      Когда они наконец добежали до места, перед ними оказалась обманчиво невинная картина: собака припала к земле под раскидистым ясенем, уставившись на темную фигурку в ветвях. Такая сцена могла бы произойти в Хейхолте, когда одна из замковых собак загоняла на дерево кошку, только тут и добыча и охотник были гораздо крупнее.
      Они были меньше, чем в ста шагах, когда собака повернулась. Она оскалилась и залаяла злобным, отвратительным голосом. Снова взглянула на дерево, потом вскочила и кинулась к вновь прибывшим. Бинабик остановился, поднося к губам трубку; Кантака промчалась вперед. Тролль надул щеки и дунул. Если стрела и достигла цели, собака этого никак не показала, она рыча ринулась в бой, и Кантака позаботилась оказать ей достойную встречу. Эта собака превосходила размерами всех остальных и была почти такая же огромная, как сама Кантака.
      Животные не стали долго церемониться, а сразу бросились друг на друга, щелкая зубами. Через секунду они рыча катались по траве, превратившись в свирепый шар из серой и белой шерсти. Бинабик, стоя рядом с Саймоном яростно чертыхнулся; кожаный мешок выпал у него из рук, так торопился тролль вставить в трубку новую стрелу. Костяные иголки раскатились в разные стороны, едва заметные в густой траве. Из катающегося шара то и дело появлялась голова собаки, раз, другой, третий, как нападающая змея. В последний раз длинная светлая морда собаки была почти черной от крови.
      Саймон и тролль уже подбегали к дерущимся, когда Бинабик вдруг издал странный задыхающийся звук.
      - Кантака! - крикнул он и ринулся вперед. Саймон успел заметить, как вспыхнуло лезвие ножа с костяной ручкой, а потом тролль бросился в гущу сражения, опустил нож, поднял его окровавленным и ударил снова. Саймон, опасаясь за жизнь обоих своих спутников, подхватил костяную трубку тролля на том месте, где он бросил ее, и подбежал к месту схватки. Он прибежал как раз в тот момент, когда Бинабик ухватился за пушистый загривок волчицы и дернул. Животные разделились, оба были в крови. Кантака медленно поднялась, поджав лапу. Белая собака лежала молча. Бинабик нагнулся, положил руку на шею волчицы и потерся лбом об ее лоб. Саймон, необычайно тронутый, отошел к дереву.
      Первым сюрпризом было то, что на ветвях белого ясеня было две фигуры. Большеглазый испуганный юноша держал на руках маленькое тельце. Вторым сюрпризом было то, что юноша этот был знаком Саймону.
      - Это ты! - Саймон с удивлением смотрел на грязное окровавленное лицо. Ты! Мал... Малахиас!
      Мальчик не ответил. Он смотрел на происходящее испуганными заплаканными глазами, бережно покачивая маленькую фигурку. Чаща леса еще некоторое время была неподвижной и беззвучной. Казалось, что даже солнце остановило свое неуклонное продвижение к западу, замерев в одной точке. Потом тишину нарушил звук рожка.
      - Быстро! - крикнул Саймон Малахиасу. - Вниз! Слезай немедленно вниз!
      Сзади подошли Бинабик и хромающая Кантака.
      - Рог охотника, имею уверенность, - вот все, что сказал тролль.
      Малахиас как будто наконец сообразил, в чем дело, и полез по длинной ветке, на которой он сидел, к стволу ясеня, бережно поддерживая своего маленького спутника. Добравшись до развилки, он немного помедлил и передал свой безвольный груз вниз, Саймону. Это была маленькая темноволосая девочка не старше десяти лет. Она не двигалась, глаза на смертельно бледном лице были закрыты; Саймон чувствовал, как что-то липкое стекает по его рукам, Малахиас спустился с дерева оригинальным способом, пролетев последние пять футов до земли. Кувыркнувшись, он тотчас же встал.
      - Что теперь? - спросил Саймон, пытаясь поудобнее уложить маленькую девочку. На краю оставленного ими каньона снова протрубил рог, а вслед за этим раздался возбужденный вой собак.
      - Нам не одержать сражения единовременно с людьми и их собаками, - сказал тролль. Его вялое сейчас лицо выглядело очень усталым. - С лошадьми мы не можем спорить по быстроте. Мы должны очень скорее спрятать себя.
      - Как? - спросил Саймон. - Собаки нас учуют. Бинабик наклонился и принялся ощупывать больную лапу Кантаки. Сначала волчица сопротивлялась, а потом села, тяжело дыша, и не шевелилась, пока тролль не кончил свои манипуляции.
      - Это очень много болезненно, но не сломано, - сказал он Саймону и снова повернулся к волчице. Малахиас отвел глаза от ноши Саймона и с интересом посмотрел на тролля и волка. - Чок, Кантака, мой храбрый друг, - сказал Бинабик. - Умму чок Джулой!
      Волчица глухо зарычала и бросилась к северо-востоку, прочь от надвигающейся охоты. Поджав окровавленную переднюю лапу, она в считанные мгновения скрылась за деревьями.
      - Я питаю надежду, - объяснил Бинабик, - что очень запутанные следы здесь, - он показал на мертвую собаку под деревом, - запутают их, и они пойдут потом следовать за Кантакой, а они не могут поймать ее, даже когда она хромает. Кантака очень умная.
      Саймон огляделся.
      - Может, залезем туда? - спросил он, указывая на расщелину в склоне горы, образованную громадным камнем, как бы отколотым от самой скалы великанским клинком.
      - Мы не имеем знания, как они пойдут, - возразил Бинабик. - Если с горы вниз, это приносит удачу для нас, если они спустятся раньше и подъедут сюда, они нас как раз увидят. Очень много риска.
      Саймон обнаружил, что думать под шум несущейся охоты крайне затруднительно. Неужели Бинабик прав? Неужели так будет продолжаться до самого Наглимунда? Сколько они еще смогут пробежать, и без того усталые и измотанные?
      - Есть! - внезапно сказал он. В некотором отдалении из земли торчал еще один каменный палец, высотой в три человеческих роста. Его основание окружали близко стоящие деревья, напоминающие маленьких детей, которые помогают выйти к ужину старому дедушке. - Если мы заберемся туда, - воскликнул Саймон, - нас не смогут увидеть даже всадники!
      - Да! - сказал Бинабик. - Правильно, ты имеешь справедливость. Пошли, будем залезать! - Он направился к камню, за ним последовал молчаливый Малахиас. Последним шел Саймон, прижимая к груди маленькую девочку.
      На полпути Бинабик остановился и повернулся к Саймону.
      - Передай мне маленькую.
      Саймон так и сделал, а потом положил руку на локоть Малахиаса, тщетно пытавшегося найти опору для ног. Мальчик стряхнул предложенную руку и медленно взобрался наверх самостоятельно.
      Саймон лез последним. Довольно ловко карабкаясь по уступам, он вскоре очутился на закругленной верхушки камня. Они улеглись на каменной площадке, усыпанной прошлогодними листьями, скрытые плотным занавесом ветвей. Саймон изнемогал от усталости и страха. Ему казалось, что он куда-то бежит и прячется уже целую вечность.
      Они еще ворочались, стараясь поудобнее устроиться на жестком камне, когда собачий лай зазвучал совсем близко, и лес наполнился мечущимися белыми фигурами. Саймон оставил девочку на руках у Малахиаса и подполз к краю камня, где лежал Бинабик, напряженно вглядываясь в просвет между листьями. Повсюду вокруг были собаки. Они лаяли, принюхивались и рычали. Их было не меньше двух десятков. Твари озабоченно сновали между деревом, телом их товарища и основанием камня; одна из собак, казалось, смотрела прямо на Саймона и Бинабика, ее бесцветные глаза горели, красная пасть раскрылась в злобном оскале. Однако, постояв минуту, она убежала прочь.
      Совсем близко протрубил рожок, и на склоне горы появилась шеренга лошадей. Собаки немедленно перенесли часть внимания на появившуюся кавалькаду. Они путались в ногах передней лошади, каменно-серой кобылы, которая обращала на них столько же внимания, сколько на обычную назойливую мошкару. Другие лошади были вовсе не так благодушно настроены. Одна из них немного замешкалась, седок пришпорил ее, лошадка пустилась галопом и, вся в пене, остановилась у подножия камня.
      Этот всадник был молодой чисто выбритый человек с волевым подбородком, его кудрявые волосы, казалось, были специально подобраны в масть к гнедой кобыле, на которой он сидел. Поверх его серебристого панциря была синяя с черным накидка с узором из трех желтых лилий, расположенных по диагонали от плеча к талии.
      Лицо его было угрюмо.
      - Еще одна убита! - сказал он резко. - Что ты об этом думаешь, Джеггер? И добавил с нескрываемым сарказмом: - О, прости, я хотел сказать господин Инген.
      Слова этого человека прозвучали так отчетливо, как будто бы он обращался непосредственно к спрятавшимся. Саймон затаил дыхание.
      Человек в панцире смотрел на что-то, невидимое им, и его профиль внезапно показался юноше очень знакомым. Саймон был уверен, что уже видел где-то этого человека, скорее всего в Хейхолте. Судя по акценту, этот охотник явно был эркинландером.
      - Неважно, как вы меня называете, - сказал другой голос, глубокий, ровный и холодный. - Не вы назначали Ингена Джеггера начальником этой охоты. Вы здесь... из вежливости, Хеаферт. Потому что это ваши земли.
      Саймон понял, что первый всадник был бароном Хеафертом, военным при дворе Элиаса и закадычным другом графа Фенгбальда. Второй из говоривших подъехал к барону и тоже стал виден Саймону и Бинабику. Возбужденные белые собаки крутились вокруг копыт лошади.
      Человек, которого назвали Инген, был одет во все черное. Черными без малейшего блеска были его плащ, штаны и рубашка. Сперва показалось, что у него белая борода, но потом стало ясно, что волосы его просто очень светлы, почти бесцветны - бесцветны, как и глаза Ингена, тусклые бледные пятна на темном лице.
      Саймон смотрел на холодное лицо над жестким черным воротником, на могучее жилистое тело, и вдруг почувствовал страх, который был сильнее всего испытанного за этот полный опасности день. Кто этот человек? Он был похож на риммерсмана, и звали его как риммерсмана, но говорил он со странным тягучим акцентом, которого Саймон никогда не слышал.
      - Мои земли кончаются у края леса, - сказал Хеаферт, успокаивая разгоряченного коня. Полдюжины людей за спинами говоривших выехали на опушку и остановились в почтительном молчании. - А там где кончаются мои земли, продолжал Хеаферт, - кончается и моя территория. Это какой-то фарс. Дохлые собаки раскиданы по всему лесу, как скошенная солома...
      - И два пленника сбежали, - тяжело закончил Инген.
      - Пленники! - усмехнулся Хеаферт. - Дети! Мальчик и маленькая девочка. Неужели ты думаешь, что они могут быть теми изменниками, которых так хочет поймать Элиас? Неужели ты думаешь, что такая парочка, - он мотнул головой в сторону трупа огромной собаки, - могла учинить что-нибудь подобное?
      - Собаки что-то преследовали. - Инген Джеггер смотрел на мертвого мастиффа. - Смотрите! Смотрите на эти раны! Такие не наносят ни волк, ни медведь. Это дело рук нашей добычи, и она все еще бежит. А теперь, благодаря вашей глупости, наши пленники бегут вместе с ней.
      - Как ты смеешь?! - сказал барон Хеаферт, повышая голос. - Как ты смеешь! Одно мое слово, и ты будешь утыкан стрелами, как дикобраз!