ГЛАВА 11

УТВАРЬ

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: «Зарядникам» предлагается или заткнуться, или играть по правилам

(изображение: приемный покой в больнице Грейт-Ормонд Стрит)

ГОЛОС: Первое в истории Англии правительство либеральных демократов предоставило «зарядникам» право выбора: либо их нейроканюли («каны» или «головы» на жаргоне торчков) навсегда заливают полимерным клеем, либо они должны согласиться на установку программного устройства, играющего роль промежуточного фильтра, которое будет блокировать любые недопустимые программные коды, а также может быть настроено на передачу полезных подсознательных установок. По новому закону все состоящие на учете «зарядники» должны согласиться на одно из двух, если они желают сохранить свои пособия. Группы борцов за защиту гражданских прав в бешенстве…

Когда синий свет погас, вдруг оказалось, что повсюду вокруг – вода. Каким-то непостижимым образом они оказались в ней, но были по-прежнему сухими и неслись вперед в сыром воздухе, как будто река свернулась вокруг в трубу. Шум стоял такой, что когда Орландо закричал, то не услышал даже самого себя, а уж Фредерикса – тем более.

Они ракетой неслись по кривой с огромной скоростью, потом передняя часть листа-лодки нырнула вниз. Орландо отчаянно попытался за что-либо ухватиться, но почувствовал, как отрывается от лодки и летит назад.

Свет изменился. Мгновение спустя они во что-то врезались. Их так тряхнуло, что лишь через несколько секунд, когда ошеломленный Орландо опять начал тонуть, он понял, что они снова упали в воду. Всего за несколько мгновений он совершенно потерял лист-лодку. Река – или водопад, или чем она теперь стала – обрушивалась почти прямо на него и так сильно взбаламучивала воду, что Гардинер не мог разобрать где верх, а где низ. Наконец Орландо мельком увидел Фредерикса, плывущего неподалеку лицом вниз, но как раз в тот момент, когда он окликнул друга, того подхватили вздымающиеся волны и утянули под воду.

Орландо набрал побольше воздуху и нырнул вслед, потом стал поворачиваться, пока не увидел неподвижную фигуру Фредерикса, идущую ко дну. Вода была кристально прозрачна, и все дно озера, открывшееся его взору, было яркого безлично-белого цвета. Орландо сделал сильный толчок ногами, направившись в сторону утопавшего. Ему удалось ухватиться рукой за капюшон Фредерикса, и он стал пробиваться по направлению к тому, что посчитал поверхностью – более темному пятну в середине кольца белизны.

Орландо показалось, что на это ушло несколько дней. Никогда в жизни он не поднимал ничего более тяжелого, чем безжизненное тело Фредерикса. Наконец, когда воздух в легких уже стал превращаться в огонь, он вырвался на поверхность и поднял голову Фредерикса над водой. Друг сделал мучительный вдох и вместе с кашлем изверг, кажется, несколько галлонов воды. Он выглядел как-то странно, но Орландо не мог с ходу определить, в чем была странность, а пристально вглядеться было невозможно – в лицо хлестали волны. Орландо заработал ногами, удерживая себя и тело Сэма на поверхности, но водопад по-прежнему громыхал всего лишь в нескольких метрах от них, и Орландо быстро терял силы. Короткий, но отчаянный взгляд, брошенный меж волнами, показал ему, что белые стены или берега над поверхностью воды были гладкими, как стекло.

– Ты можешь плыть? – выдохнул он. – Я вряд ли смогу тебя удержать.

Фредерикс жалобно кивнул:

– Где лодка?

Орландо покачал головой.

Фредерикс вялым кролем поплыл к ближайшей стене. Орландо изо всех сил постарался следовать за ним и в очередной раз пожалел, что никогда не учился плавать. Плавание в Иноземье здорово отличалось от тех случаев, когда Таргору приходилось переплывать небольшое горное озеро или ров замка в Срединной Стране. По крайней мере, Таргор не уставал так быстро.

Он нагнал Фредерикса, который беспомощно шарил руками по белой гладкой стене.

– Что это? – простонал друг. – Тут не за что ухватиться.

Орландо взглянул вверх. Крутая стена поднималась еще на несколько метров, а выше…

– Вот фенфен! – сказал Орландо, но тут волна дала ему оплеуху, и он снова нахлебался воды. Она была пресная, а не соленая, и в этом был смысл. – Только не снова! – выдохнул он, когда отдышался.

– Что?

Орландо показал рукой. Водопад извергался из длинной серебряной трубы, приделанной к белой стене, с двумя странными зубчатыми кругами по бокам. Краны. Водопроводные. Они находились в раковине. Высоко над головой, сияющая как луна и выглядящая лишь чуть меньше ее, висела огромная лампочка.

– Нет! – простонал Фредерикс – Какой облом…

Плохо было то, что их лодка – или нечто темное, похожее на нее, – угодила в ловушку на дне раковины, прибитая потоком воды, бьющим из титанического крана. А хорошо, как выяснилось несколькими минутами позже, было то, что она, похоже, заблокировала сток, и вода в раковине поднималась.

– Если мы останемся на плаву, то вода перенесет нас через край. – Фредерикс откинул со лба намокшие волосы и повернулся к Орландо. – Ты как? Сможешь продержаться?

– Я не знаю. Наверное. Я здорово устал. – Его друг по-прежнему выглядел странно, как-то упрощенно, но Орландо не мог собраться с силами, чтобы попытаться понять, в чем же состояла неправильность.

– Я помогу, когда будет нужно. – Фредерикс потрогал фаянс. – Вот гнусь. Это все равно что застрять на глубоком конце бассейна, да еще навсегда.

У Орландо уже не хватило дыхания на ответ.

Медленно, дюйм за дюймом, вода поднималась, по стенам раковины. Когда Орландо на мгновение почувствовал, что его ноги работают в правильном ритме и при этом не очень болят, он взглянул вверх. Угол наклона стен раковины мешал увидеть что-либо ниже потолка, но все равно это место выглядело решительно странно, а пропорции и размеры были явно нарушены. Тени падали странно, лампочка и раковина казались необъяснимо ненастоящими, хотя ничего призрачного или нематериального в них не было. Даже вода, казалось, двигалась слишком медленно и без того абсолютного реализма, которым она обладала в других частях Сети.

Орландо посмотрел на Фредерикса и наконец-то понял, что его беспокоило. Черты лица, хотя по-прежнему трехмерные, стали несколько более плоскими, как будто их обработали при помощи гораздо менее сложной анимационной программы, чем где бы то ни было в Сети Иноземья. Но что это значило?

И лишь когда индейский воин – комический дикарь с невозможно красным лицом, похожим на сосиску носом и вращающимися глазами, – забрался на край раковины и уставился на друзей, Орландо понял, что они угодили в какой-то мультфильм.

– Уф, – сказал индеец. – Маленький видели?

Фредерикс выпучился на незнакомца:

– Быть такого не может!

– Ты можешь помочь нам выбраться? – крикнул Орландо. – Мы тонем!

Минуту индеец пристально смотрел на них. Его свирепое, но простоватое лицо было абсолютно непроницаемо. Потом он сунул руку в свой жилет из оленьей кожи и вытащил (из ниоткуда) моток веревки. Его руки сгибались так, как нормальные суставы сгибаться бы не смогли. Он быстро накинул петлю на один из кранов, потом бросил им другой конец.

Процесс оказался долгим, но индеец тянул, а Орландо и Фредерикс, прижимаясь ступнями к скользкой фаянсовой стене, смогли наконец одолеть последние несколько метров, отделявшие их от безопасного места. Орландо благодарно припал к прохладному крану.

– Так что? Бледнолицые видеть маленького? – Индеец свернул веревку и теперь стоял, скрестив руки на груди. Орландо не мог вспомнить в точности, что такое «маленький», но не собирался упускать возможности потенциально дружественного контакта.

– Нет. Но мы обязаны тебе жизнью. Мы поможем тебе искать. – Фредерикс метнул на него взгляд, который Орландо проигнорировал. – Что мы можем сделать?

Индеец посмотрел вниз в раковину.

– Лучше вернуться к вигваму. Скоро вода достичь верх, переливаться, делать большое озеро на полу.

Фредерикс осмотрел товарища с ног до головы.

– На тебя жутко смотреть, Орландо. Как будто ты фигурка из «Капитана Кометы» или что-то в этом роде.

Орландо бросил взгляд на собственное тело. И действительно, торс выглядел подчеркнуто треугольным – вершиной вниз. Ему осталось лишь гадать, какими стали черты лица Таргора в этой упрощенной форме.

– Угу. Но ты тоже выглядишь довольно забавно. – Он ткнул в друга пальцем. – Словно какой-то недоделанный дядюшка Джингл. У тебя даже пальцев на ногах нет.

Похоже, индейцу их беседа показалась либо непонятной, либо неуместной. Он повернулся и пошел вдоль края раковины, потом неожиданно спрыгнул – в очевидное ничто.

– Го-осподи! – уставился Фредерикс. – Он просто взял и прыгнул!

– Пошли. – Орландо побрел вслед за их спасителем.

– Ты что?.. Ты что, собираешься спрыгнуть только потому, что он прыгнул? Да он же просто нарисованный, Орландо!

– Знаю. Он из старинной мультяшки. Да ты посмотри вокруг. Это же все мультик, Фредерикс, оживленные рисунки. Как из прошлого века.

– А мне до лампочки. Мы могли бы вон туда пойти, – указал Фредерикс. От дальнего угла раковины уходил в сторону длинный гладкий деревянный прилавок, а дальше в тени прятался ряд полок. – По крайней мере, видели бы, куда идем.

– Ага, но он-то ушел туда.

– И что?

– А то, что места здесь незнакомые. Так что пойдем-ка, пока не потеряли единственного человека, который сделал для нас хоть что-то хорошее с тех пор, как мы болтаемся в этой проклятой Сети.

Фредерикс встал, с него ручьями лилась вода.

– Никогда, ни за что не позволю больше втягивать меня в твои авантюры. Никогда.

Орландо повернулся и заковылял по направлению к месту, где исчез индеец.

– Вполне справедливо, – пробурчал он.

Мультяшный храбрец, как выяснилось, прыгнул не навстречу своей погибели. Под раковиной, ниже ее края всего лишь на высоту человеческого роста, стоял маленький стол (маленький по меркам окружающей обстановки, хотя Орландо и Фредериксу он показался шириной не меньше акра), загроможденный всевозможными коробками и бутылками. Позади стола, притулившись в углу наподобие раскормленной черной собаки, стояла некая разновидность невероятно древней на вид печи. Сквозь прорези ее решетки виднелся красноватый свет.

Индеец стоял перед одной из коробок – прямоугольной, картонной и вдвое выше его роста. На ее крышке была изображена стилизованная палатка, а над ней шла надпись: «Спички пауни». [11]

– Пойдем в мой вигвам, – сказал он, указывая на коробку, – курить трубку мира.

Фредерикс с отвращением покачал головой, но последовал за Орландо. Индеец подошел к коробке и вошел в нее, прямо сквозь стенку, словно толстый картон был проницаем, как воздух. Орландо пожал плечами и сделал то же самое, подспудно ожидая удара лицом о плоскую картинку с палаткой, но вместо этого неожиданно очутившись внутри объемной и на удивление просторной версии нарисованного вигвама. Секунду спустя за ним последовал Фредерикс и осмотрелся вытаращенными глазами. В центре конического жилища горел костер, дым которого выходил через отверстие в крыше – в том месте, где сходились колья палатки.

Индеец повернулся и знаком пригласил гостей садиться, потом сам опустился так, чтобы оказаться лицом к ним. Из тени выступила женщина, такая же ярко-красная и с преувеличенными чертами лица, и стала подле него. Ее одежда состояла из одеяла оленьей кожи, а в волосах торчало одно-единственное перо.

– Моя называться вождь Зажгу Везде, – произнес индеец. – Это моя скво, Обращаться Осторожно. Кто вы, бледнолицые?

Когда скво принесла одеяла, чтобы укутать мокрые и холодные виртуальные тела чужестранцев, Орландо представился сам и представил Фредерикса. Зажгу Везде удовлетворенно хмыкнул, потом позвал жену и велел принести трубку мира. Пока он набивал ее чем-то из кисета (также появившегося из ниоткуда) Орландо стал гадать, как индеец ее зажжет, поскольку сам вождь бледной деревянной шеей и круглой малиновой головой напоминал старинную спичку. Смущавшая воображение картинка – вождь трется головой об пол и вспыхивает – не материализовалась: трубка задымилась сама собой, без всякого видимого применения спичек или чего-нибудь еще.

Дым был горяч и противен, но Орландо изо всех сил постарался удержать его в легких. Пока Фредерикс пытался проделать тот же трюк, Орландо размышлял о странных возможностях Сети Иноземья. Насколько сложно воспроизвести ощущение вдыхаемого горячего дыма? Легче это, чем симулировать кувыркание тела в потоке воды из гигантского крана, или труднее?

Когда все по очереди пососали трубку, Зажгу Везде передал ее обратно жене, жестом фокусника отправившей трубку в небытие. Вождь кивнул:

– Теперь мы друзья. Я помочь вам. Вы помочь мне.

Фредерикса отвлекла чаша, полная ягод, которую Обращаться Осторожно поставила перед ним, поэтому Орландо продолжил разговор сам:

– Что мы можем сделать, чтобы тебе помочь?

– Плохие люди взять мой маленький, Маленькая Искорка. Я ищу его. Вы идти со мной, помочь искать Маленькая Искорка.

– Конечно.

– Помочь убить плохие люди.

– Э-э… конечно, – Орландо проигнорировал красноречивый взгляд Фредерикса. В конце концов, они были лишь рисунками из мультика. Это же совсем не то, что помощь в убийстве настоящих людей.

– Это хорошо. – Зажгу Везде сложил руки на груди и снова кивнул. – Вы есть. Потом вы немного спать. Потом, когда приходить полночь, мы идем охота.

– Полночь? – спросил Фредерикс с набитым ягодами ртом.

– Полночь. – Мультяшный индеец с трудом улыбнулся. – Когда вся Кухня проснулась.

Это был все тот же кошмар. Как и всегда, он был перед ним бессилен. Разбилось стекло, брызнувши осколками наружу, в солнечный свет. Каждый осколок крутился, как отдельная планета. Радужное облако, Вселенная, потерявшая равновесие и теперь разлетающаяся во все стороны с бешеной скоростью, хаотически расширялась.

Крики отдавались бесконечным эхом. Как и всегда.

Он проснулся, дрожа всем телом, и поднес руку к лицу, ожидая ощутить слезы или хотя бы холодный пот, но маска под пальцами была тверда и холодна. Он находился в своем тронном зале, в освещенном лампами большом зале Абидоса, Который Был. Он заснул, и старый кошмар вернулся. Кричал ли он? Глаза тысяч коленопреклоненных жрецов были обращены к нему, на застывших лицах – изумленные взгляды, как у мышей, застигнутых в кладовке, когда зажигается свет.

Он вновь потер маску своего лица, почти веря, что когда уберет руки, то увидит что-то другое – но что? Свою американскую крепость на берегах озера Борне? Внутренности капсулы, поддерживающей жизнь в дряхлеющем теле? Или дом, в котором прошло детство, замок в Лимо, где столько всего началось?

Эти мысли внезапно породили в мозгу воспоминание – репродукцию рисунка Давида, которая висела на внутренней стороне двери в его спальне: Наполеон Первый, коронующий себя императором под взглядом безутешного Папы Римского. Странная картинка для детской комнаты! По он был странным ребенком, и что-то в величии неукротимой веры в себя, которой обладал корсиканец, зацепило его воображение.

Странно было снова думать о старом доме, видеть так отчетливо тяжелые портьеры в комнате матери и толстые ковры работы Савонери, когда всего этого (и всех тех людей, кроме него) уже много-много лет не существует.

Феликс Жонглер был самым старым человеческим существом на Земле. В этом он не сомневался. Он пережил обе мировые войны предшествующего столетия, стал свидетелем возникновения и распада коммунистических держав Востока и видел, как поднимались города-государства вдоль Тихоокеанского побережья. Его состояние, начало которому было положено в Западной Африке на бокситах, никеле и сизале, с годами выросло, распространившись на промышленные отрасли, о которых его отец Жан-Луи не мог даже и мечтать. Однако богатство самовозобновлялось, а сам Жонглер – нет. И когда предыдущий век и тысячелетие стали историей, агентства новостей (те, что посмелее) приготовили некрологи, в которых упор был сделан на тайны и необоснованные предположения, окружавшие его долгую карьеру. Но некрологи остались невостребованными. В десятилетия, последовавшие за началом нового века, он отказался от каждодневного использования умирающего тела в пользу существования в виртуальном пространстве. Жонглер замедлил свое физическое старение, помимо прочего, посредством экспериментальных криогенных методик, и когда средства виртуальности значительно усовершенствовались (во многом благодаря исследованиям, субсидированным из его собственных денег и денег его единомышленников), Феликс Жонглер начал вторую жизнь.

«Как настоящий Осирис, – подумал он. – Повелитель Западного Горизонта, умерщвленный своим братом, а затем воскрешенный своей женой к вечной жизни. Властелин жизни и смерти».

Но даже у богов случаются дурные сновидения.

– Велик тот, кто дарует жизнь зерну и зелени, – распевал кто-то рядом. – О Повелитель Двух Земель, могущественный в славе и бесконечный в мудрости, прошу тебя, услышь меня!

Осирис отнял руки от лица – как долго он так просидел? – и хмуро взглянул на жреца, извивающегося на животе у подножия ступеней. Иногда созданные им ритуалы раздражали даже самого бога.

– Можешь говорить.

– О божественный, мы получили депешу от наших собратьев из храма твоего Брата, Темного, Обожженного, Красного и Изначального. – Жрец уткнулся лицом в пол, как будто даже говорить об этом существе ему было больно, – Они желают безотлагательно пригубить твоей мудрости, о Великий.

Сет. Иной.

Жонглер (нет, он снова был полностью Осирисом и нуждался в доспехах божества) выпрямился на троне.

– Почему мне не сообщили сразу?

– Они только сейчас сказали это нам, Повелитель. Они ждут твоего божественного дыхания.

Никто не стал бы прерывать его медитации ради проблемы, имеющей отношение лишь к симуляции (это было немыслимо), поэтому Жонглер знал, что это, должно быть, инженеры.

Осирис подал знак, и в воздухе перед ним открылось окно. На полсекунды он увидел взволнованное лицо одного из техников храма Сета, затем изображение застыло. Голос техника перешел в свист и умер, потом послышался снова, потрескивая, как радиосигнал во время солнечной активности.

– …Нужно больше… показания… пожалуйста, дай нам… – Голос оборвался и уже не вернулся.

Бог был обеспокоен. Ему придется их навестить. И обычного времени на подготовку не будет. Но ничего не поделаешь. Грааль – вообще всё!! – зависело от Иного. И лишь он один из всего Братства осознавал, сколь шатким было это основание.

Осирис снова подал знак. Окно исчезло. Отряд жрецов, несущих что-то громадное и плоское, поспешно выступил из тени в задней части большого зала и направился вперед. Остальные жрецы поспешно расступались, но некоторые не успели и были сбиты и затоптаны теми, кто нес тяжелую ношу. Осирис глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, найти центр спокойствия, место, где проблемы были решены и сама смерть так часто оставалась в дураках, пока два ряда жрецов поднимали перед ним отполированное бронзовое зеркало, кряхтя от его неимоверной тяжести.

Осирис встал и принялся смотреть, как поднимается навстречу его отражение, даже в такой момент с удовлетворением созерцая величие Повелителя Запада, стоящего у своего трона. Он направился вперед, пока перед ним не осталось только бронзовое отражение, замер на последний миг и вошел в зеркало.

Храм был пуст, если не считать полдюжины мужчин в пустынно-бледных хламидах. Жрецы-техники так расстроились, что ни один не устремился пасть ниц при появлении Осириса, но сейчас Бог отложил свое неудовольствие.

– Я не смог разобрать ваше сообщение. Что случилось? Главный инженер указал на дверь погребальной камеры:

– Мы не можем попасть внутрь. Оно… он… нас не пускает. Осирис отметил, что мужчина выглядит странно напряженным, а его энергия была почти лихорадочной.

– Ты говоришь метафорически?

Жрец покачал головой:

– Он сопротивляется общению, но его показания очень и очень слабы. Пугающе слабы. – Техник вздохнул и провел рукой по волосам, которых не было на его бритоголовом симе. – Это началось около часа назад, очень быстрый спад. Вот почему Фрайман пытался связаться, просто посмотреть, сможет ли он еще это делать… Или он… не знаю, как бы вы это назвали… болен? – Голос жреца снова дрогнул, как будто в любую минуту он мог рассмеяться или разрыдаться.

– Кто-нибудь, кроме меня, говорил с ним?

Теперь голова жреца мотнулась более выразительно:

– Фрайман пытался. Я сказал ему, что мы должны подождать, пока вы не прибудете сюда. Но он обладал большим приоритетом на внутреннем центре управления и отменил мой запрет. Он вышел на прямую линию и попытался установить голосовую связь.

– И ничего не произошло?

– Ничего? Нет, кое-что определенно произошло. Фрайман мертв.

Бог на мгновение закрыл глаза. Так вот в чем причина такой взбудораженности техников. Неужели ему придется иметь дело с двумя чрезвычайными ситуациями одновременно – вспышкой гнева со стороны Иного и мятежом среди наемных лакеев?

– Рассказывай.

– А рассказывать почти нечего. Просто… он открыл линию. Спросил, там ли Иной. Хочет ли оно… простите, хочет ли он чего-нибудь. Потом Фрайман издал странный звук и просто… остановился. Его сим оцепенел. Кензо вышел в офлайн и обнаружил Фраймана на полу в его офисе, из носа и уголков глаз шла кровь. Обширное кровоизлияние в мозг, насколько мы можем судить.

Осирис сдержал невольное ругательство; не подобало привносить в его собственный мир иное божество, даже если это всего лишь упоминание имени.

– Кто-нибудь этим занимается?

– Этим? – Техник издал приглушенный смешок. – Вы имеете в виду Фраймана? Да, мы вызвали службу безопасности. Если вы говорите о другом «этом», то никто из нас и близко к нему не подойдет. Он нас убедил. Он не хочет говорить с нами, а мы не хотим говорить с ним. – Снова смешок, грозящий перейти в нечто иное. – Такое в служебных обязанностях не предусмотрено, знаете ли.

– Да возьми ты себя в руки. Как твое имя?

Жрец, похоже, был ошеломлен; как будто у бога есть время запоминать имена всех поклоняющихся ему.

– Мое настоящее имя?

Под маской божества Осирис закатил глаза. Дисциплина совершенно разваливалась. Придется подумать, как ужесточить порядок во всем отделе. Он полагал, что нанимал людей с крепкими мозгами. Очевидно, недооценил эффект ежедневного контакта с Иным.

– Твое египетское имя. И поживее, иначе службе безопасности придется навестить и твой офис.

– О… Э-э… Сенеб, сэр. Повелитель.

– Сенеб, слуга мой, опасаться нечего. Ты и другие останетесь на своих местах, – Жонглером овладело искушение отпустить всех их до конца дня, пока не прояснятся причины последнего всплеска дурного поведения Иного, но он не хотел, чтобы они разговаривали между собой, укрепляя друг друга в страхах и обмениваясь наблюдениями. – Я буду говорить с ним сам. Установите связь.

– Он прервал ее, сэр… Повелитель.

– Понимаю. Но я хочу, чтобы канал был открыт, по крайней мере на нашем конце. Я понятно выразился?

Жрец поклонился с почтением и поспешно удалился. Осирис поплыл вперед, пока не завис перед огромными дверьми в усыпальницу. Иероглифы, высеченные в темном камне, засветились, словно возбужденные его присутствием. Двери распахнулись.

Внутри даже внешние признаки установленного соединения исчезли. Черный базальтовый саркофаг лежал холодный и инертный, как кусок угля. Исчезло обычное напряжение; витавшее в воздухе, и ощущение, что стоишь перед порталом, ведущим в не совсем понятное куда-то. Бог простер свои забинтованные руки перед огромным саркофагом.

– Брат мой, поговоришь ли ты со мной? Выскажешь ли ты мне свою боль?

Саркофаг остался немым куском черного камня.

– Если тебе нужна помощь, мы дадим ее тебе. Если что-то причиняет тебе боль, мы можем прекратить ее.

Ничего.

– Хорошо. – Бог подлетел ближе. – Позволь напомнить, что я тоже способен причинять боль. Желаешь ли ты, чтобы мы создали тебе новые трудности? Ты должен поговорить со мной. Должен, или я сделаю тебе еще хуже.

В комнате произошли едва уловимые перемены – слегка изменились углы помещения и освещенность. Когда Осирис подался вперед, в ухе послышался голос жреца Сенеба.

– Господин, он открыл…

– Заткнись.

«Идиот. Если бы на эти должности не было так трудно подбирать людей, я его убил бы на месте».

Бог замер в ожидании.

Обрывок голоса донесся словно из какой-то невообразимой дали, со дна непостижимо глубокого колодца. Поначалу Осирис различал его лишь как некий шорох, и на какое-то мгновение испугался, что ошибся и услышал движение песков в бесконечной пустыне снаружи. Потом начал разбирать слова.

– …меня коснулся ангел меня… коснулся ангел… меня… коснулся… ангел… меня… коснулся… ангел…

Припев повторялся снова и снова, отдаленный и хрипловатый, как граммофонная пластинка из детства Феликса Жонглера. Лишь необычная напевность до жути нечеловеческого голоса подсказывала, что к словам должна была прилагаться мелодия. Бог стоял и слушал – изумленный, смятенный и преисполненный страха.

Иной пел.

Во сне он подумал, что то был аэроплан, нечто из документального фильма об истории воздухоплавания – сплошные распорки, проволока и полотно. Он пролетел над ним, и кто-то в кабине махал ему рукой, а на борту была нарисована маленькая обезьянка, и хотя теперь он улетал, трескучий шум мотора становился все сильнее и сильнее.

Орландо открыл глаза в темноте. Шум раздавался совсем близко, и на секунду почудилось, что сон последовал за ним, что Рени и !Ксаббу летят сюда и заберут его обратно в реальный мир. Орландо перекатился на живот, сонно мигая. Вождь Зажгу Везде храпел, и этот звук действительно походил на шум небольшого аэроплана. Огромный нос индейца подпрыгивал в потоке выдыхаемого воздуха, совсем как воздушный шарик. Его скво лежала рядом, пождав ноги, и храпела колоратурным контрапунктом.

«Это мультфильм». Орландо до сих пор не мог с этим свыкнуться. «Я живу в мультике». Потом он вспомнил сон.

– Фредерикс, – прошептал Орландо. – Где Рени и !Ксаббу? Они прошли с нами, но где они?

Ответа не последовало. Он повернулся, чтобы потрясти и разбудить друга, но Фредерикса рядом не было. За пустой постелью отвернутое полотнище входа в вигвам трепыхалась на ветру, поднятом шумным храпом вождя.

Орландо поднялся на колени и подполз к отвороту. Сердце неожиданно гулко застучало. Выбравшись наружу, он оказался в окружении коробок и бутылок, этикетки в почти полной темноте читались с трудом (лампочку притушили так, что она еле светила), но из некоторых коробок доносился громкий храп. Слева от него стена кухонных шкафчиков вела к раковине, которая была не видна отсюда, как вершина высокого плато. Следов Фредерикса там не было, как не имелось для него и видимого способа туда забраться. Разнообразные сосуды не давали Орландо возможности увидеть, что делалось на другой стороне стола. Он пошел вперед, осторожно обойдя нечто скрытое под оберткой с названием «Туалетное мыло „Синий Ягуар“ – это нечто скорее грохотало, чем храпело.

Сначала он увидел свечение, слабый красный свет, обрисовывающий край стола наподобие миниатюрного заката. Через несколько секунд различил темный силуэт. Фредерикс? Что он делает, стоя так близко от края?

Орландо вдруг страшно испугался за Фредерикса и поспешил вперед. Когда он бежал мимо банки из-под «Морской соли капитана Карви», сонный голос произнес:

– Стой! Кто идет? Какая склянка?..

В позе его друга было нечто странное: поникшие плечи, изогнувшаяся шея, но это был Фредерикс или, по крайней мере, его теперешняя мультипликационная версия. Когда Орландо подошел ближе, замедлив шаги, так как боялся споткнуться обо что-нибудь так близко от края темного стола, он услышал слабый звук, который сначала принял за голос Фредерикса, разговаривающего с самим собой. Бормотание, делавшееся то громче, то тише, было еле слышным, но через несколько шагов Орландо понял, что такой звук не мог исходить от Сэма Фредерикса. Это был низкий, резкий голос, шипящий как змея.