- О-о, Сеоман, - сказала наконец Улка, отрываясь от него, чтобы отдышаться. - Вы можете заставить девушку вконец сомлеть.
      - Ммммм, - Саймон снова притянул ее к себе и нагнулся, чтобы ущипнуть губами розовое ушко. Если бы только она была хоть чуточку повыше! - Сядь, приказал он. - Я хочу сидеть.
      Они прошли немного, не разжимая объятий я потому двигаясь неуклюже, словно огромный краб, пока Саймон не заметил упавший кусок каменной кладки подходящего размера. Они сели, в он закутал плащом себя и девушку, а потом снова прижал ее к себе. Саймон не переставал целовать ее, одновременно поглаживая. Как прекрасен был этот мир!
      - Ооо, Сеоман, - голос ее звучал глухо, потому что она говорила, угквувшись носом ему в щеку. - Ваша борода, она так щекочется!
      - Да, щекочется, а как же?
      Саймон не сразу понял, что Улке ответил кто-то другой, а вовсе не он. Юноша в удивлении поднял глаза.
      Перед ними стояла фигура, одетая во все белое - куртку, сапоги и брюки. Ночной ветер развевал ее длинные волосы, она насмешливо улыбалась. В се глазах было не больше человеческого, чем у кошки или лисы.
      Мгновение Улка смотрела на нее, открыв рот, потом издала тихий писк страха и удивления.
      - Кто?.. - Дрожа, она встала с камня. - Сеоман, кто?..
      - Я женщина-альф, - сказала сестра Джирики, и голос ее неожиданно стал каменным. - А ты маленькая смертная девчонка... которая целует моего нареченного. Я думаю, мне придется превратить тебя во что-нибудь ужасное.
      Улка задохнулась и закричала, теперь уже по-настоящему. Она с такой силой оттолкнула Саймона, что он едва не упал с камня. Распущенные кудрявые волосы, казалось, не поспевали за ней, когда она бегом возвращалась к костру.
      Несколько мгновений Саймон оторопело смотрел ей вслед, потом повернулся к женщине-ситхи.
      - Адиту?
      Она провожала глазами убегающую Улку.
      - Приветствую тебя, Сеоман, - Адиту говорила спокойно, но в голосе звучал смех. - Мой брат посыпает привет.
      - Что ты здесь делаешь? - Саймон никак не мог осознать, что с ним сейчас произошло. Он чувствовал себя так, словно упал с постели посреди прекрасного сна и приземлился на голову в медвежьей берлоге. - Милостивый Эйдон! А что ты имела в виду, когда сказала "нареченный"?
      Адиту засмеялась, сверкнув зубами:
      - Я подумала, что это будет неплохим добавлением к Сказаниям о Сеомане Храбром. Весь вечер я пряталась в тенях и слышала, как люди говорят о тебе. Ты убиваешь драконов и владеешь оружием эльфов, так почему бы тебе не иметь и жену-эльфа? - Она протянула руку, взяв его за запястье холодными гибкими пальцами. - Теперь пойдем. Нам о многом нужно поговорить. Потереться лицом об эту маленькую смертную ты сможешь и в другой раз. - Оглушенный Саймон не протестовал, и Адиту повела его назад, к свету костра.
      - Только не после этого, я не могу, - безнадежно бормотал он.
      2 ЛИСЬЯ СДЕЛКА
      Сон Эолера был неглубоким и беспокойным, так что он проснулся сразу же, как только Иэорн коснулся его плеча.
      - Что случилось? - Он пытался ощупью найти свой меч, но пальцы без толку шарили по мокрым листьям.
      - Кто-то идет. - Риммерсман был явно напряжен, но выражение его лица было странным. - Я не понимаю, - пробормотал он. - Вы лучше вставайте.
      Эолер перекатился на живот и поднялся на ноги, застегивая пояс ножен. Луна спокойно висела над Стагвудом, взглянув на нес, Эолер понял, что рассвет уже близок. Что-то странное действительно было в воздухе - граф уже ощущал это. Этот лес, плотным массивом простиравшийся на несколько лиг юго-восточнее Над Муллаха за рекой Баралейн, который эрнистири называли Фиаткойл, был местом, где он охотился каждую весну и совершил первое грехопадение. Он знал его так же хорошо, как собственный дворец. Ночью, когда он заворачивался в плащ, собираясь поспать, оно все еще было знакомым, как старый добрый друг. Но теперь лес стал другим, и Эолер не мог понять почему.
      Лагерь шевелился, постепенно просыпаясь. Большинство людей Уле уже натягивали сапоги. Их число почти утроилось, с тех пор как Уле присоединился к Изорву - по окраинам Фростмарша скиталось много бесприютных людей, которые были счастливы присоединиться к любому хорошо организованному отряду, куда бы он ни направлялся - и Эолер сомневался, что теперь им могло угрожать что-либо, кроме основных частей армии Скали.
      Но что если до Остроносого дошел слух об их прибытии? Теперь они были сильным отрядом, но для армии Кальдскрика даже в таком виде они не могли представлять собой ничего серьезнее досадной помехи.
      Изорн, стоявший у края леса, кивком подозвал Эолера к себе. Граф пошел, двигаясь как можно осторожнее, но вместе с хрустом веток под собственными ногами он слышал... что-то еще.
      Сперва он подумал, что это ветер завывает, как хор лесных духов, но деревья вокруг были неподвижны, и тяжелые комья снега все еще висели на концах ветвей. Странный звук был постоянным, ритмичным, даже музыкальным. Эолер подумал, что это похоже на... пение.
      - Бриниох! - выругался он, подойдя к Изорну. - Что это еще такое?
      - Часовые услышали это час назад, - ответил сын герцога. - Как же далеко это должно быть, если мы до сих пор ничего не видим!
      Эолер покачал головой. Перед ними лежала заснеженная долина нижнего Иннискрика, бледная и неровная, как смятый шелк. Со всех сторон к опушке подходили люди, чтобы посмотреть вдаль, и в конце концов Эолер почувствовал себя стоящим в толпе ожидающих королевского шествия. Но настороженные взгляды суровых мужчин, стоявших вокруг, говорили о сильном испуге. Многие влажные руки уже сжимали рукояти мечей.
      Звук пения стал невыносимо высоким, потом внезапно прекратился. Вслед за этим вдоль края Стагвуда эхом разнесся стук копыт. Эолер, все еще не совсем, проснувшийся, набрал было воздуха, чтобы сказать что-то Изорну. Но Получилось так, что когда он был готов говорить, ему пришлось снова судорожно вздохнуть.
      Они появились с востока, как будто шли из северного Эркинланда - или, рассеянно подумал Эолер, из глубин Альдхорта. Сперва это казалось только сиянием лунного света на металле, далеким облаком серебристого сияния, сверкавшего в темноте. Копыта стучали, словно дождь по деревянной крыше, потом протрубил рог - странный чистый звук, пронзивший ночь, а потом они возникли из тьмы внезапно, словно армия призраков. Один из людей Уле совершенно обезумел, увидев это. С криком он бросился в лес, стуча себя по голове, как будто она горела, и больше его никто не видел.
      Никто не пострадал, но ни один из тех, кто пережил эту ночь, не остался прежним, хотя и трудно было объяснить почему. Даже Эолер был совершенно ошеломлен - Эолер, прошедший вдоль и поперек весь Светлый Ард, видевшая такое, что большинство людей привело бы в состояние молчаливого благоговейного трепета. Но даже красноречивый граф никогда в жизни не мог найти подходящих слов, чтобы рассказать, как скакали ситхи.
      Когда неистовый отряд мчался мимо, сам лунный свет, казалось, преобразился. Воздух стал немыслимо ясным и чистым: каждый человек, каждое дерево, каждая травинка светились по краям, словно все предметы были нарисованы на кусочках алмаза. Ситхи неслись вперед, как огромная океанская волна, увенчанная сверкающими остриями копий. Их лица были жестокими, свирепыми и прекрасными, словно охотящиеся ястребы, длинные волосы развевались на ветру. Кони бессмертных двигались быстрее, чем любая обычная лошадь, но, как это бывает только во сне, шаг их был плавным, точно растопленный мед, копыта резали тьму на сияющие полоски огня.
      В считанные мгновения прекрасный отряд превратился в темное пятно на западном горизонте, гулкие удары копыт стали затихающим рокотом. Они оставили за собой тишину. Некоторые из собравшихся на опушке плакали.
      - Справедливые... - выдохнул Эолер. Его голос звучал глухо и хрипло, как кваканье лягушки.
      - Кто... Ситхи? - Изорн тряхнул головой, словно просыпаясь. - Но... но почему? Куда они едут?
      И внезапно Эолер понял.
      - Лисья сделка, - сказал он и засмеялся. Сердце его ликовало.
      - Что это? - Изорн в замешательстве смотрел, как граф Над Муллаха повернулся и пошел назад, к лесу.
      - Старая песня! - крикнул Эолер. - Лисья сделка. - Он снова засмеялся и запел, чувствуя, что слова вылетают из горла почти помимо его желания:
      И сказал справедливый: - Настанет срок,
      Уговор не будет забыт.
      Вы услышите в чаще серебряный рог,
      Вы услышите стук копыт.
      - Я не понимаю! - воскликнул Изорн.
      - Не важно. - Эолер почти скрылся из виду, быстро двигаясь по направлению к лагерю. - Собирайте людей! Мы должны ехать в Эрнисадарк!
      Как бы эхом откликаясь ему, вдали зазвучал серебряный рог.
      - Это старая песня эрнистири, - крикнул Эолер Изорну. Хотя с тех пор как взошло солнце они ехали очень быстро, не было никаких признаков того, что ситхи неподалеку. Кроме следов копыт, протоптавших заснеженную землю, да и те уже исчезали, по мере того как снег таял под слабыми лучами утреннего солнца. - Песня об обещании, которое дали справедливые Красной Лисе - принцу Синнаху перед битвой у Ач Самрата; они поклялись тогда, что никогда не забудут верности Эрнистира.
      - Так вы думаете, что они идут на Скали?
      - Кто знает? Но посмотрите только, куда они направляются. - Граф поднялся в стременах и показал на следы копыт, исчезающие на западном горизонте. Точно, как если бы в Таиг послали стрелу.
      - Даже если они действительно направляются туда, мы не сможем всю дорогу выдерживать такой темп, - заметил Изорн. - Лошади уже выбиваются из сил, а мы проехали всего несколько лиг.
      Эолср оглянулся. Отряд начал растягиваться, некоторые всадники уже сильно отстали.
      - Возможно, но, да укусит меня Багба, если они действительно едут в Эриисадарк, я должен быть там!
      Изорн улыбнулся, его широкое лицо сморщилось.
      - Только если ваши альфы одолжат нам пару своих волшебных лошадей с крыльями на ногах. Но в конце концов мы и сами приедем туда.
      Граф покачал головой, но слегка подтянул поводья, переводя лошадь на легкий галоп.
      - Верно. Не будет ничего хорошего, если мы насмерть загоним коней.
      Сделали остановку для дневной трапезы. Нетерпение Эолера успокаивало только сознание того, что падающие от усталости люди и выбившиеся из сил лошади - не особенно хорошая поддержка в сражении.
      После часового перерыва они снова вскочили в седла, но теперь Эолер придерживался уже более разумной скорости. К тому времени, как наступила темнота, они пересекли Иннискрик и достигли окраин Эрнисадарка, хотя до Таига все еще оставалось несколько часов езды. По дороге они миновали несколько стоянок, которые, как решил Эолер, принадлежали людям Скали. Все были покинуты, но повсюду видны были признаки, что солдаты ушли совсем недавно: в одном лагере даже тлел костер. Граф задумался: ситхи ли изгнали северян, или они встретили другую, еще более странную судьбу?
      По настоянию Изорна, Эолер наконец остановил отряд у Балоласима, огражденного стеной города на пологом склоне, поднимавшемся над западным краем Иннискрика. Большая часть города была разрушена почти год назад, во время проигранной Лугом битвы со Скали, но то, что осталось, могло послужить вполне сносным убежищем.
      - Мы же не хотим посреди ночи ввязаться в драку, - сказал Изорн, когда они проезжали через полуразрушенные ворота. - Даже если вы правы и эти ваши эльфы пришли сражаться за Эрнистир, как они в темноте различат дружественных и враждебных смертных?
      Эолер не был удовлетворен, но и не мог оспаривать мудрости слов северянина. Он понимал, что их маленький отряд ничего собой не представляет в сравнении с хорошо подготовленной армией, но одна мысль о предстоящем ожидании приводила его в ярость. Его сердце пело, стремясь присоединиться к ситхи, когда он смотрел, как они скачут. Сделать наконец что-то - нанести удар по завоевателям, опустошившим его страну! Эта мысль подгоняла его, как ветер, дующий в спину. А теперь его заставляют ждать до утра.
      Этим вечером Эолер выпил больше своей обычной скромной порции вина, хотя запасы его подходили к концу, и быстро улегся, не желая обсуждать то, что видели сегодня все они и чему, возможно, ехали навстречу. Он знал, что сон не придет еще долго, несмотря на выпитое вино... Так и было.
      - Мне это не нравится, - прорычал Уле Фреккссон, подтягивая поводья. Куда они все подевались?! И, во имя Святого Эйдона, что здесь произошло?
      Улицы Эрнисадарка казались странно пустынными. Эолер знал, что мало эрнистирийпев осталось в живых после победы северян. Но даже если ситхи уничтожили всех риммеров - что казалось маловероятным, потому что с момента приезда справедливых прошло не более одного дня - должны же были найтись хоть несколько уцелевших местных жителей!
      - Мне это нравится не больше, чем тебе, - ответил граф. - Но я не думаю, что целая армия Скали стала бы прятаться в засаде против наших шестнадцати десятков.
      - Эолер прав, - Изорн прикрыл глаза рукой, защищаясь от солнца, которое сегодня было на удивление ярким, хотя теп-лее не становилось. - Поехали вперед, и будь что будет.
      Уле проглотил возражения, потом пожал плечами. Трое предводителей въехали в грубые ворота, построенные риммерами, остальные, тихо переговариваясь, последовали за ними. Стена вокруг Эрнисадарка выглядела дико. Никогда этого не было на памяти Эолера, и даже древняя ограда Таига была сохранена только из глубокого почтения эрнистирийцев к прошлому. Большая часть старой стены рухнула давным-давно, и оставшиеся секции стояли на большом расстоянии друг от друга, как последние зубы во рту у старика. Но этот грубый крепкий барьер, ограждавший внутреннюю часть города, возмущал одним своим видом.
      Чего боялся Скали, думал Эолер, оставшихся эрнистирийцев, побежденного народа? Или может быть он не доверял своему могущественному союзнику. Верховному королю Элиасу?
      Как ни отвратительна была новая стена, еще ужаснее было то, что случилось с ней. Балки обуглились и почернели, словно в них ударила молния, кусок ограды; достаточный, чтобы в образовавшийся проем могли проехать в ряд два десятка всадников, был полностью разрушен. Клочки дыма все еще вились над развалинами.
      Загадка обитателей Эрнисадарка была частично разрешена, когда отряд выехал на широкую дорогу, некогда называвшуюся Путем Тестейна. Это название недолго просуществовало после смерти великого эрнистирийского короля, и теперь люди обычно называли ее Таигской дорогой, так как она вела прямо в гору, к королевскому дворцу. Въехав в грязный проход, отряд увидел огромную толпу, стоявшую на склоне горы. Люди сгрудились вокруг Таига, словно овцы вокруг соли-лизунца. С любопытством, но все-таки не теряя осторожности, Эолер и его люди двинулись вперед.
      Сердце Эолера возликовало, когда он увидел, что в основном толпу, собравшуюся на нижнем склоне горы Эрна, составляют эрнистирийцы. Несколько человек тревожно обернулись, услышав, что подъезжает вооруженный отряд, и граф поторопился успокоить их.
      - Люди Эрнисадарка! - крикнул он, поднимаясь в стременах. Еще люди обернулись на звук его голоса. - Я Эолер, граф Над Муллаха. Эти люди - мои друзья, они не причинят вам вреда.
      Реакция на эти слова была удивительной. Некоторые заулыбались и замахали руками в знак приветствия, но в массе своей собравшиеся не казались ни удивленными, ни обрадованными. Поглядев на вновь прибывших некоторое время, люди снова отворачивались к вершине горы, хотя Эолер, занимавший самую выгодную позицию, потому что сидел на лошади, не видел впереди ничего, кроме огромной толпы.
      Изорн тоже казался озадаченным.
      - Что вы здесь делаете? - крикнул он. - Где Скали?
      Несколько человек отстраненно покачали головами, как бы не понимая сути вопроса, другие отпускали шутливые замечания насчет того, что Скали, видимо, спешно отправился домой, в Риммергард, но никто, похоже, не собирался тратить время на то, чтобы просветить сына герцога и его товарищей.
      Эолер тихо выругался и пришпорил лошадь, осторожно продвигаясь вперед. Хотя никто активно не мешал ему, протискиваться через плотную толпу было нелегко, и прошло немало времени, прежде чем они миновали остатки разрушенной крепостной стены и ступили на древнюю землю Таига. Эолер нахмурился, потом изумленно присвистнул.
      - Укуси меня Багба, - сказал он и рассмеялся, хотя не смог бы объяснить почему.
      Таиг и окружавшие его строения все так же стояли на вершине горы, впечатляющие своей основательностью, но все свободное пространство на горе Эрна теперь было уставлено неистово яркими палатками. Это были шатры всевозможных оттенков и самых невообразимых размеров и форм, словно кто-то рассыпал по заснеженной траве целую корзинку разноцветных лоскутков. Столица народа Эрнистира, королевская резиденция внезапно превратилась в сказочный город, построенный буйными волшебными детьми.
      Вглядевшись, Эолер заметил какое-то движение среди красочных шатров стройные фигуры в одеждах столь же ярких, как и их жилища. Граф пришпорил коня и стал подниматься в юру, мимо зачарованных эрнистирийцев. Они голодными глазами смотрели на яркую ткань, к странных гостей, но, кажется, боялись пересечь последний кусок открытого пространства и подойти ближе. Многие смотрели на графа в его отряд с неким подобием зависти.
      Когда они въехали в колышущийся на ветру палаточный город, навстречу им вышла одинокая фигура. Эолер натянул поводья, готовый к любой неожиданности, и был поражен, обнаружив, что человек, вышедший приветствовать их, был Краобаном - самым старым и самым верным советником королевской семьи. Старик, казалось, был совершенно потрясен появлением новых лиц; некоторое время он молча смотрел на Эолера, но наконец слезы выступили у него на глазах, и он раскрыл руки для объятия.
      - Граф Эолер! С нами мокрое благословение Мирчи! Какое счастье видеть вас!
      Граф соскочил с лошади и обнял старого рыцаря.
      - И тебя, Краобан, и тебя! Что здесь произошло?
      - Ха! Больше, чем я могу рассказать, стоя на ветру, - старик странно усмехнулся. Он казался одурманенным, чего Эолер от него никак не ожидал. Клянусь всеми богами, больше, чем я моху вам рассказать! Идемте в Таиг. Входите, вы должны съесть что-нибудь и немного выпить.
      - Где Мегвин? Она здорова?
      Краобан поднял голову и пристально взглянул на Эолера водянистыми глазами.
      - Она жива и счастлива, - сказал он. - Но входите. Входите, увидите... как я уже сказал, больше, чем я могу рассказать вам сейчас. - Старик взял его за локоть и потянул.
      Эолер повернулся и махнул своим спутникам.
      - Изорн, Уле, пойдем! - Он похлопал Краобана но плечу. - Найдется какая-нибудь еда для наших людей?
      Рыцарь беззаботно махнул костлявой рукой.
      - Что-нибудь найдется. Наверное кто-то из горожан припрятал... Но много дел, Эолер, много дел. Не знаешь, с чего и начать.
      - Так что же все-таки случилось? Ситхи прогнали Скали?
      Краобан снова потянул его за руку, направляя к большому дворцу.
      Граф Над Муллаха едва окинул взглядом два-десятка ситхи, находившихся на вершине горы. Те, кого он видел, были настолько поглощены устройством своего лагеря, что не обратили никакого внимания на Эолера и его товарищей, проходивших мимо, но даже на большом расстоянии бросалась в глаза необычность ситхи, их странные, но грациозные движения, их тихая безмятежность. Хотя в некоторых местах вместе работали довольно большие группы справедливых - и мужчин, и женщин - во разговоров не было слышно, по крайней мере таких, какие он мог бы услышать. Ситхи занимались своим делом со спокойной уверенностью, которая почему-то так же тревожила душу, как их чуждые лица и движения.
      По мере приближения к Таигу все заметнее становились следы оккупации Скали. Эолер проклинал Остроносого и его варваров, в то же время недоумевая, что же могло случиться с захватчиками.
      За массивными дверями Таига дела обстояли ничуть не лучше. Гобелены со стен были сорваны, статуи богов украдены, полы покорежены множеством тяжелых сапог. Резной зал, где Луг устраивал приемы, выглядел немного лучше - Эолер решил, что в нем располагался сам Скали - но и здесь остались следы, не свидетельствующие о чрезмерной почтительности северных грабителей. На высоких арках потолка, чья резьба оказалась соблазнительной мишенью для застоявшихся в тисках долгой зимы солдат Скали, зияли дыры от стрел.
      Краобан, которому, казалось, не хотелось вступать в длинные разговоры, отвел их в зал и удалился, чтобы найти какой-нибудь выпивки.
      - Как вы думаете, Эолер, что произошло? - Изорн покачал головой. - Мне становится стыдно за то, что я риммерсман, когда я вижу, что головорезы Кальдскрика сделали с Таигом. - Уле рядом с ним подозрительно вглядывался в темные углы, как будто там могли притаиться солдаты Остроносого.
      - Вам нечего стыдиться, - ответил Эолер. - Они делали это не потому, что они из Риммергарда, а потому, что оказались в дурное время в чужой стране. Эрнистири, наббанаи или эркинландеры могли бы сделать то же самое.
      Но Изорн все еще не мог успокоиться.
      - Это неправильно. Когда мой отец получит назад свое герцогство, мы проследим, чтобы весь ущерб был возмещен.
      Граф улыбнулся.
      - Если мы уцелеем и эти разрушения окажутся самым страшным последствием войны, с которым нам придется иметь дело, я с радостью продам каждый камень своего собственного дома в Над Муллахе, чтобы исправить все это. Но я боюсь, что этого будет недостаточно.
      - Наверное вы правы, Эолер, - нахмурился Изорн. - Бог знает, что могло произойти в Элвритсхопле с тех пор, как выгнали нос! Да еще после такой ужасной зимы!
      Их беседу прервало появление Краобана. С ним была молодая эрнистирийская женщина, которая весла четыре кованых серебряных кружки с изображением скачущего оленя королевского дома.
      - Я решил взять самые лучшие, - криво улыбаясь, проговорил Краобан. - Все равно никто не обратит на это внимания в эти страшные дни.
      - Где Мегвин? - тревога Эолера возросла, когда принцесса не вышла приветствовать их.
      - Спит, - Краобан снова отмахнулся от вопроса. - Я отведу вас к ней, когда вы отдохнете. Пейте.
      Эолер встал.
      - Прости меня, старый друг, но я предпочел бы увидеть ее немедленно. Тогда я подучу большее наслаждение от этого великолепного пива.
      Старик пожал плечами.
      - Она в своей прежней комнате. Там женщина присматривает за ней. Казалось, он гораздо больше интересовался своей кружкой, чем последним оставшимся в живых королевским отпрыском.
      Несколько мгновений Эолер удивленно смотрел на него.. Что сталось с тем Краобаном, которого он так хорошо знал? Старик выглядел так, словно его только что ударили по голове дубинкой.
      Впрочем, было множество вещей, о которых следовало побеспокоиться. Эолер вышел из зала, предоставив своим товарищам пить пиво и любоваться искалеченной резьбой.
      Мегвин действительно спала. В лице женщины с растрепанными волосами, которая сидела у ее постели, было что-то знакомое, но Эолер едва взглянул на нее, прежде чем опустился на колени и взял руку Мегвин. Мокрая тряпка лежала на лбу принцессы.
      - Она здорова? - Видимо Краобаи что-то скрывал от него - возможно принцесса была тяжело ранена?
      - Она была ранена, - отвечала женщина. - Но это был легкий скользящий удар, и она уже поправилась. - Женщина подняла мокрую ткань, чтобы продемонстрировать багровый кровоподтек на бледном лбу Мегвин. - Теперь принцесса отдыхает. Это был великий день.
      Эолер резко повернулся на звук ее голоса. Женщина выглядела такой же отстраненной, как Краобаи, зрачки расширены, губы подергивались.
      Они все здесь с ума посходили, что ли? подумал он.
      Когда Эолер снова повернулся к Мегвин, веки ее затрепетали, приоткрылись, снова закрылись и потом поднялись, чтобы больше не опускаться.
      - Эолер... - се голос былй еще хриплым от сна. Она улыбнулась, как маленький ребенок, не осталось и следа той нервной раздражительности, которую он видел, когда они разговаривали в последний раз. - Это правда ты? Или опять сон...
      - Это я, леди, - Он снова сжал се руку. В это мгновение она мало чем отличалась от той юной девушки, при виде которой впервые заинтересованно забилось его сердце. Как он мог сердиться на нее, что бы она ни сказала и ни сделала раньше?
      Мегвин попыталась сесть. Ее каштановые волосы были растрепаны, глаза все еще полузакрыты. Видимо се уложили в постель не раздевая, только ноги, высовывающиеся из-под одеяла, были босыми.
      - Ты... ты видел их?
      - Кого? - осторожно спросил он, хотя был почти уверен, что знает. Но ее ответ удивил его.
      - Богов, глупый чеповек. Ты видел богов? Они были такие красивые...
      - Бо... гов?
      - Я позвала их, - сказала она и сонно улыбнулась. - Они пришли из-за меня... - Она снова уронила голову на подушку и закрыла глаза. - Из-за меня... - пробормотала принцесса.
      - Ей надо поспать, граф Эолер, - сказала женщина за его спиной. В ее голосе было что-то властное, и граф немедленно ощетинился.
      - Что это она говорила про богов? Она имела в виду ситхи?
      Женщина самодовольно улыбнулась:
      - Она имела в вицу то, что говорила.
      Эолер встал, сдерживая жгучую ярость. Здесь многое нужно выяснить. Ему придется подождать подходящего случая.
      - Хорошенько заботься о принцессе Мегвин, - сказал он, уже направляясь к двери. Это был скорее приказ, чем просьба. Женщина кивнула.
      Погрузившись в размышления, Эолер едва успел войти в Резной зал, как у входных дверей за его спиной раздался шум шагов. Он остановился и резко повернулся, рука его непроизвольно упала на рукоять меча. В нескольких шагах от него Изорн и рослый Уле вскочили со своих мест, тревога ясно читалась у них на лицах.
      Фигура, возникшая в дверях зала, была высокой, хоть и не чрезмерно. Сияли голубые доспехи, которые, как ни странно, казались сделанными из раскрашенного дерева. Но доспехи - искусное сооружение из тонких пластин, скрепленных между собой блестящими красными шнурами - были не самым странным в этом существе. Его белью, словно снежный сугроб, волосы, перевязанные голубым шарфом, спадали ему на плечи. Незнакомец был стройным, как молодая березка, и, несмотря на цвет своих волос, казался едва достигшим зрелого возраста, насколько можно было судить по его скуластому треугольному липу, в котором было так мало человеческого. Его золотистые глаза были яркими, как полуденное солнце, отраженное в лесном пруду.
      Остолбенев от изумления, Эолер уставился на вошедшего. Перед ним стояло существо из глубокой древности, персонаж одной из сказок его бабушки, внезапно обретший плоть и кровь. Граф ожидал увидеть ситхи, но на самом деле был подготовлен к этому не больше, чем человек, которому долго описывали глубокое ущелье, внезапно оказавшийся на его краю.
      Так граф простоял несколько мучительных секунд, не в силах вымолвить не слова, и пришелец сделал шаг назад.
      - Простите меня, - незнакомец изящно поклонился, взмахнув рукой с длинными пальцами, и хотя в его движениях была что-то легкое и веселое, насмешки в этом не было. - В горячке этого знаменательного дня я совсем позабыл о хороших манерах. Могу я войти?
      - Кто... кто вы? - спросив Эолср, от изумления потерявший свою обычную вежливость. - Да, конечно, входите. Ситхи, казалось, не обиделся.
      - Я Джирики и-Са'Онсерей. В настоящее время я говорю от имени зидайя. Мы пришли, чтобы заплатить долг чести принцу Синнаху из Эриистира. - После этой официальной тирады он внезапно сверкнул веселой диковатой улыбкой. - А кто вы?
      Эолер поспешно представился сам и представил своих товарищей. Изорн, зачарованный волшебным гостем, смотрел на него во все глаза, а побледневший Уле казался совсем выбитым из колеи. Старый Краобан улыбался странной, чуть насмешливой улыбкой.
      - Хорошо, - сказал Джирики, когда граф наконец закончил. - Очень хорошо. Я слышал сегодня упоминание вашего имени, граф Эолер. Нам о многом надо поговорить. Но прежде всей" я хотел бы понять, кто здесь главный. Я понял, что король умер.
      Эолер растерянно посмотрел на Краобана:
      - Королева Инавен?
      -Жена короля осталась в пещерах Грианспога, - просипел Краобан со странным присвистом, который можно было бы принять за смех. - Не стада спускаться со всеми нами. Я думал тогда, что она поступила разумно. Впрочем, может быть, так оно и было.
      - А Мегвин, дочь короля, больна и спит, - Эолер пожал плечами. - Я полагаю, что вам лучше всего будет говорить со мной, по крайней мере сейчас.
      - Вы окажете нам любезность и придете в наш лагерь, или лучше будет, если мы придем сюда?
      Эолер не очень четко понимал, кто такие "мы", но знал, что никогда не простит себе, если упустит редкую возможность побывать в лагере ситхи. Кроме того, Мегвин действительно нуждалась в отдыхе, и вряд ли ей будет полезен шум, производимый толпой людей и ситхи.
      - Мы будем счастливы последовать за вами, Джирики и-Са'Онсерей, - сказал граф.
      - Просто Джирики, если вы сочтете это приемлемым. - Ситхи ждал.
      Эолср и его спутники вслед за своим провожатым вышли из парадной двери Тайга. Разноцветные палатки колыхались перед ними, как целое поле диких цветов-переростков.
      - Вы позволите мне узнать, - поинтересовался Эолер, - что произошло со стеной, которую Скали построил вокруг города?
      Джирики, казалось, задумался.
      - А, это, - сказал он наконец и улыбнулся. - Вы, я думаю, говорите о том, что сделала моя мать Ликимейя. Мы спешили. Стена мешала нам.
      - Тогда я не хотел бы оказаться у вас на пути, - искренне сказал Изорн.
      - Пока вы не встанете между моей матерью и честью Дома Танцев Года, успокоил его Джирики, - вам не о чем волноваться.
      Они продолжали свой путь по мокрой траве.
      - Вы упомянули договор с Синнахом, - сказал граф. - Если вы в одни день разбили Скали... то, простите меня, Джирики, но как могла быть проиграна битва у Ач Самрата?
      - Ну, во-первых, мы не окончательно разбили Скали. Он и некоторые из его людей бежали в горы и к Фростмаршу, так что у нас еще осталась работа.