Так что, если вы такого ответа ждали, Джошуа, вы получили его. - Он воздел руки к небесам жестом присягающего на верность. - Да, я поеду в Наббан. Но я хотел бы никогда не испытать боли, которую испытываю сейчас, глядя на лежащее в руинах королевство моего друга Джона и возлюбленный Наббан, стенающий под пятой моего племянника-убийцы. Это жестоко. - Он снова опустил глаза. - Это одно из самых суровых испытаний, посланных мне Богом, а я уже обманывал его ожидания больше, чем могу сосчитать.
      Он закончил, но слова его повисли в воздухе, окутав комнату туманом великого раскаяния. Никто не смел нарушить молчания, пока не заговорил Джошуа.
      - Благодарю вас, сир Камарис. Я думаю, что знаю, чего вам будет стоить этот поход против собственного народа. У меня болит сердце, когда я думаю, к чему мы вынуждаем вас. - Он оглядел освещенный факелами зал. - Кто-нибудь еще хочет сказать, прежде чем мы закончим?
      Воршева шевельнулась на скамейке подле него, словно хотела высказаться, но вместо этого сердито посмотрела на Джошуа, который ушел от ее взгляда, словно испытывая какое-то неудобство. Изгримнур догадывался, что происходило между ними - Джошуа рассказал ему о желании Воршевы оставаться на Сесуадре до рождения ребенка - и нахмурился: принцу и так хватало людей, стремившихся повлиять на его решение.
      За много локтей вниз по длинному столу с места поднялась Джулой.
      - Есть еще кое-что, Джошуа. Мы с отцом Стренгьярдом обнаружили это только прошлой ночью. - Она повернулась к сидевшему рядом с ней священнику: Стренгьярд?
      Архивариус встал, поглаживая пачку пергаментов. Он поднял руку, чтобы поправить глазную повязку, потом тревожно посмотрел на лица ближайших к нему людей, словно внезапно понял, что стрит перед трибуналом Матери Церкви по обвинению в ереси.
      - Да, - сказал он, - о да. Да, есть кое-что важное - простите, кое-что, могущее оказаться важным... - он пролистал несколько страниц.
      - Ну, Стренгъярд, - добродушно сказал принц. - Мы с нетерпением ждем, когда же вы поделитесь с нами вашим последним открытием.
      - Ах, да. Мы нашли это в манускрипте Моргенса. В описании жизни короля Джона Пресвитера, - он поднял несколько листов пергамента, чтобы их увидели те, кто еще не видел знаменитой рукописи доктора Моргенса, - а также разговаривая с Тиамаком из Вранна, - он указал пачкой на болотного человека, мы поняли, что был вопрос, волновавший Моргенса даже после того, как он начал представлять себе очертания договора между Элиасом и Королем Бурь. Это беспокоило его, видите ли. Моргенса, я хотел сказать.
      - Какой еще вопрос? - задняя часть Изгримнура уже устала ерзать на жестком кресле, а спина много часов подряд сильно болела. - Что его беспокоило?
      - О! - Стренгьярд вздрогнул. - Простите! Примите мои извинения. Хвостатая звезда, конечно. Комета.
      - Действительно, была такая звезда на небе в год вступления моего брата на престол, - задумался Джошуа. - Собственно, мы увидели ее впервые в ночь коронации. Ночь, когда был похоронен мой отец.
      - Та самая, - возбужденно сказал Стренгьярд, - Астридан Сондикциллес Звезда завоевателя. Вот, я прочитаю, что Моргене написал о ней. - Он схватил пергамент.
      ...Достаточно странно, - начал он, - но Звезда завоевателя, вместо того, чтобы освещать рождение или триумф завоевателей и тиранов, что можно заключить, если судить по ее названию, как будто бы является вестником гибели империй. Она предвещала падение Кхандии, гибель старых морских королевств и даже конец величайшей из империй - власти ситхи над Светлым Ардом, закончившейся в тот момент, когда пала их последняя твердыня - Асу'а. Первые записи ученых Ордена Манускрипта свидетельствуют, что Звездаз авоевателя сияла в ночном небе над Асу'а, когда Инелуки, сын Ий'Унигато, обдумывал страшное заклятие, впоследствии уничтожившее замок ситхи и большую часть риммергардской армии Фингила.
      Известно, что единственным случаем завоевания, предсказанного появлением Астридана Сондикциллеса, била триумфальная победа Искупителя, Узириса Эйдона, поскольку она освещала ночной Наббан, когда Узирис взошел на древо казней. Однако следует отметить, что даже в этом случае она скорее провозглашала закат и крушение, поскольку смерть Эйдона была началом окончательного распада прежде могущественной империи Наббана...
      Стренгъярд перевел дыхание. Теперь его глаза сияли: восторг перед сочинением Моргенса заставили его забыть свое смущение перед необходимостью выступать в такой большой аудитории.
      - Так что, видите ли, в этом, как мы думаем, есть нечто значительное.
      - Но почему? - спросил Джошуа. - Она уже появилась в ночь коронации моего брата. Если разрушение империи и было предсказано, что нам в этом? Нет сомнения, что должна пасть именно империя Элиаса, - он слабо улыбнулся. Легкий шорох смеха пробежал по рядам собравшихся.
      - Но это еще не вся история, принц Джошуа, - сказала Джулой. - Диниван и другие члены Ордена - и сам Моргене перед смертью - изучали этот вопрос. Звезда завоевателя, видите ли, еще не ушла. Она вернется.
      - Что вы имеете в виду?
      Поднялся Бинабик.
      - С периодичностью по пятьсот лет, как обнаруживал Диниван, - объяснил он, - звезда выходит на небеса не один раз, а три раза. Последний раз это случалось в год падения Асу'а.
      - Я все еще не понимаю, - сказал Джошуа. - Я верю, что все, сказанное вами, может оказаться важным, но у нас и так достаточно загадок, которые необходимо решать. Что эта звезда значит для нас?
      Джулой покачала головой.
      - Может быть, ничего; может быть, как и в прошлом, она говорит о близком конце великого королевства - но какого именно - Короля Бурь или вашего отца, если мы потерпим поражение - никто сказать не может. Однако во всяком случае маловероятно, чтобы событие, всегда предвещавшее такие перемены, на сей раз не означало ровно ничего.
      - Я питаю согласие, - сказал Бинабик. - Сейчас мы имеем другие времена, чтобы игнорировать вещи, подобные этому совпадению.
      Джошуа разочарованно огляделся вокруг, словно надеясь, что кто-то другой за длинным столом сможет ответить ему.
      - Но что это значит и что нам с этим делать?
      - Во-первых, существует вероятность, что мечи будут полезны для нас только тогда, когда звезда появится в небе, - предположила Джулой. - Их ценность, возможно, связана с неземным происхождением. Небеса могут указывать нам, что наступит особенно подходящий момент для вступления в силу Заклятья Мечей; но может быть и наоборот. Звезда завоевателя также может говорить о том, что Инелуки особенно силен и готов оказать Элиасу помощь в его войне с нами, поскольку как раз пять веков назад он произнес заклятье, сделавшее его тем, чем он сейчас является. В этом случае мы должны достичь Хейхолта прежде, чем начнется новый виток времени.
      Огромную комнату охватила тишина, нарушаемая только тихим потрескиванием огня в очаге. Джошуа рассеянно пролистал несколько страниц манускрипта Моргенса.
      - И вы не узнали ничего нового о мечах, на которые мы так надеемся, ничего, что могло бы оказаться полезным для нас? - спросил он.
      Бинабик покачал головой.
      - К настоящему моменту мы с неоднократностью предпринимали беседы с сиром Камарисом. - Тролль почтительно поклонился в сторону старого рыцаря. - Он передавал нам свои познания о мече Торне и его свойствах, но эти слова ничего не говорили нам о том, что именно мы имеем должность проделывать с ним и двумя остальными.
      - Тогда мы не можем позволить нашей жизни полностью зависеть от этих кусков металла, - сказал Слудиг. - Магия и всякие волшебные фокусы в любой момент могут обернуться предательством.
      - Ты говоришь о вещах, в которых ничего не понимаешь... - мрачно начала Джулой.
      Джошуа выпрямился.
      - Прекратите. Слишком поздно отказываться от надежды на помощь Трех Мечей. Если бы мы сражались только против моего брата, то у нас еще была бы возможность рискнуть, но рука Короля Бурь, видимо, вела его от успеха к успеху, и мечи - наш последний шане против этого страшного зла.
      Теперь поднялась Мириамель.
      - Тогда позвольте мне снова просить вас, дядя Джошуа... принц Джошуа, отправиться прямо в Эркинланд. Если мечи действительно представляют собой какую-то ценность, значит мы должны забрать у отца Скорбь и достать Сверкающий Гвоздь из могилы моего деда. Судя по тому, что говорят Джулой и Бинабик, у нас уже почти не осталось времени.
      Лицо ее было торжественным, но герцогу Изгримнуру показалось, что за ее гордыми словами скрывается отчаяние. Это удивило его. Как бы важны ни были все эти решения, голос маленькой Мириамели не должен был звучать, словно вся ее жизнь зависела от немедленного выступления в Эркинланд.
      Взгляд Джошуа был холоден.
      - Спасибо, Мириамель. Я выслушал тебя. Я ценю твой совет. - Он обернулся к остальным собравшимся. - А теперь я должен сообщить вам свое решение. - В его голосе ясно слышалось желание побыстрее покончить со всем этим. - У меня есть три пути: оставаться здесь, чтобы продолжать строить Новый Гадринсетт и выдерживать осады Элиаса, пока его дурное правление не заставит людей перейти на нашу сторону. Это одна возможность. - Джошуа взъерошил короткие волосы и поднял вверх два пальца. - Во-вторых, мы можем пойти в Наббан во главе с Камарисом и набрать себе армию сторонников, постепенно доведя ее до размеров, достаточных, чтобы свергнуть Верховного короля. - Принц поднял третий палец. В-третьих, как предлагают Мириамель, Фреозель и другие, есть возможность двинуться прямо на Эркинланд в надежде, что там найдутся люди, которые помогут нам взять Хейхолт. Кроме того, возможно, Изорн и граф Эолер из Над Муллаха присоединятся к нам с людьми из Фростмарша и Эрнистира.
      Встал юный Саймон.
      - Прощу прошения, принц Джошуа, но не забывайте о ситхи.
      - Ничего не было обещано, Сеоман, - сказала женщина-ситхи Адиту. - И ничего не могло быть обещано.
      Изгримнур был ошеломлен. Она так тихо сидела во время дебатов, что он и вовсе позабыл о ее присутствии. Герцог подумал, разумно ли было говорить при ней так открыто. В самом деле, что Джошуа и остальные знали о привычках бессмертных?
      - Да, может быть и ситхи присоединятся к нам, - поправился Джошуа. - Хотя, как сказала нам Адиту, она не знает, что происходит сейчас в Эрнистире и что се народ собирается делать дальше. - Он надолго закрыл глаза. - И к этим трем возможностям прибавлена необходимость как можно скорее получить оставшиеся два меча, а также то, что мы узнали сегодня о Звезде завоевателя - немногое, как я должен отметить - кроме того, что она оказывает какое-то влияние на происходящее. - Он повернулся к Джулой. - Если вы узнаете что-нибудь еще, я, конечно, прошу вас немедленно рассказать мне об этом.
      Мудрая женщина кивнула.
      - Я хотел бы, чтобы мы могли остаться здесь. - Джошуа быстро посмотрел на Воршеву, но она отвела взгляд. - Я ничего бы так не желал, как увидеть, что мой ребенок родился на Сесуадре, в относительной безопасности. Я мечтал бы видеть, как наши поселенцы возведут на месте этих руин новый, полный жизни город, способный предоставить убежище всем нуждающимся в нем. Но мы не можем остаться. У вас почти не осталось еды, а новые беженцы и жертвы войны прибывают каждый день. И, задержавшись, мы спровоцируем моего брата поедать сюда армию, еще более грозную, чем разбитая нами армия Фенгбальда. Кроме того, я чувствую, что время глухой обороны для нас прошло. Так что мы выступим незамедлительно. Из двух оставшихся путей, я, после некоторых размышлений, вынужден был выбрать Наббан. Мы недостаточно сильны, чтобы противостоять Элиасу в настоящий момент, и я боюсь, что сейчас Эркинланд слишком ослаблен, для того чтобы мы могли рассчитывать на какую-то помощь со стороны его населения. Кроме того, потерпев поражение, мы должны будем бежать обратно на Сесуадру, через пустынные земли. Огромное количество людей погибнет, пытаясь бежать с поля проигранного сражения, не говоря уж о тех, кто не переживет битвы между обученными войсками Элиаса и нашим отрядом оборванцев.
      Итак, мы пойдем в Наббан. Мы успеем зайти довольно далеко, прежде чем Бенигарис выведет навстречу свои войска. А за это время имя Камариса многих привлечет под наши знамена. Если нам достаточно повезет и мы сможем преодолеть сопротивление Бенигариса и его матери, Камарис предоставит к нашим услугам флот, - он поднял руки, утихомиривая собравшихся, потому что перешептывания стали слишком громкими.
      - Я не хотел бы выступать зимой, поскольку до сих пор она казалась союзником Короля Бурь, но, принимая во внимания заявление Ордена Манускрипта о Звезде завоевателя, думаю, что чем скорее мы перейдем от Наббана к Эркинланду, тем лучше. Если звезда действительно возвещает падение империи, это совсем не обязательно относится именно к нам: но все же следует попытаться достичь Хейхолта до ее появления. Будем надеяться, что погода останется мягкой и мы сможем оставить Сесуадру в течение двух недель. Таково мое решение. - Он положил руку на стол. - Теперь идите и отдохните. Дальнейшие споры не имеют смысла. Мы покидаем это место и отправляемся в Наббан.
      Поднялся шум, когда некоторые из собравшихся стали выкрикивать какие-то вопросы.
      - Довольно, - отрезал Джошуа. - Идите и оставьте меня в покое.
      Выставив людей из зала, Изгримнур повернулся к Джошуа. Принц осел в своем кресле, устало массируя пальцами лоб. Воршева сидела рядом и смотрела прямо перед собой, как будто муж был где-то за тысячи миль от нее.
      Прейратс поднялся по лестнице на колокольню. Высокие сводчатые окна были открыты стихиям, и ветер, бившийся о стены Башни Зеленого ангела, развевал его красную рясу. Священник остановился, в последний раз щелкнув каблуками по каменным плитам, и наступила тишина.
      - Вы посылали за мной, ваше величество? - спросил он наконец. Элиас через путаницу крыш Хейхолта смотрел на восток. Солнце упало за западную границу мира, и небо покрывали тяжелые мрачные тучи. Тень поглотила землю.
      - Фенгбальд мертв, - сказал король.. - Он потерпел поражение. Джошуа разбил его.
      Прейратс остолбенел.
      - Как вы можете знать?!
      Верховный король резко повернулся.
      - Что ты говоришь, священник? Сегодня утром явились несколько эркингардов - все, что осталось от армии Фенгбальда. Они рассказали мне много удивительных историй. Но мне сдается, что ты уже все знал.
      - Нет, ваше величество, - поспешно сказал алхимик. - Просто я был удивлен, что мне не сообщили, как только явились гвардейцы. Обычно дело королевского советника...
      - Процедить новости и решить, что может услышать его господин, - закончил его фразу Элиас. Глаза короля сверкали. Он свирепо улыбнулся: - У меня немало источников информации, Прейратс, никогда не забывай об этом.
      Священник заставил себя поклониться:
      - Если я чем-то обидел вас, мой король, молю о вашем прощении.
      Мгновение Элиас смотрел на него, потом отвернулся к окну.
      - Я должен был знать, что не следует посылать к Джошуа этого хвастуна Фенгбальда. Мне следовало предвидеть, что он, как всегда, окажется в дерьме. Дьявол! - Он хлопнул ладонями по каменному подоконнику. - Если бы Гутвульф был со мной!
      - Граф Утаньята оказался предателем, ваше величество, - мягко заметил священник.
      - Предатель или нет, но он был лучший воин, какого я когда-либо видел. Он бы смолол моего брата и его беглых крестьян как хорошо прожаренную свинину! Король наклонился и поднял с полу камешек, который рассматривал несколько мгновений, прежде чем швырнуть вниз. Он молча проследил за его полетом и заговорил снова: - Теперь Джошуа двинется против меня. Я его знаю. Он всегда хотел отнять мой трон. Он никогда не мог простить мне моего права первого наследника, но всегда был слишком умен, чтобы прямо говорить об этом. Он слизняк, мой брат. Тихий, но ядовитый, как гадюка. - Бледное лицо короля было изможденным и словно выпотрошенным, но тем не менее он казался полным чудовищной силы. Пальцы его судорожно сжимались и разжимались. - Он не захватит меня врасплох, так ведь, Прейратс?
      Улыбка искривила тонкие губы алхимика.
      - Нет, мой господин, никогда.
      - У меня есть друзья, могущественные друзья. - Рука короля упала на двойную рукоять Скорби, как обычно висевшей у него на поясе. - Они готовят такое, о чем Джошуа не подумал бы, даже если бы прожил на свете пять веков, о чем он никогда не догадается до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Он вытащил меч из ножен. Узорчатое серое лезвие казалось живым существом, которое насильно вытащили из-под камня, служившего ему убежищем. Когда Элиас держал его перед собой, ветер крыльями распростер в воздухе черный плащ короля; на мгновение причудливые сумеречные тени сделали его страшной пернатой тварью, демоном древних эпох. - Он и все, кто присоединился к нему, умрут, Прейратс, - прошипел король. - Они еще не знают, с кем связались.
      Прейратс посмотрел на него с некоторой тревогой.
      - Ваш брат еще не знает, мой король, но вы покажете ему. Элиас повернулся и замахнулся мечом на восточный горизонт. Вдали вспышка молнии прорезала бурлящую тьму.
      - Идите же, - крикнул он. - Идите все! Смерти хватит на всех! Никто не отнимет у меня трон из костей дракона! Никто не в силах сделать это!
      Как бы в ответ раздался глухой раскат грома.
      9 ПОДОБИЕ НЕБЕС
      Они ехали с севера на черных лошадях, могучих конях, выращенных в ледяной темноте, не теряющих равновесия даже глубокой ночью, не боящихся ледяного ветра и крутых торных троп. Всадников было трое, две женщины и один мужчина, все - Дети Облаков. Их смерть уже была воспета Лишенными Света, поскольку мало было шансов, что они когда-нибудь вернутся в Наккигу. Это были Когти Утук'ку.
      Покинув Пик Бурь, они ехали через руины старого города, который когда-то был Наккигой, едва удостаивая взглядом полуразрушенные останки веков, когда их народ еще жил под холодным северным солнцем. За ночь они прошли по селениям черных риммеров, но никто не встретился на их пути, потому что черные риммеры, как и все смертные на этой несчастной земле, не смели выходить за двери своих жилищ после наступления сумерек. Несмотря на скорость и силу своих коней, всадники уже несколько ночей скакали по Фростмаршу. Никто не замечал их бесшумного движения; только спящим в редких селениях снились кошмары, да усталые путники чувствовали, что к резкому ночному ветру присоединяется и другой необъяснимый, пробирающий до костей холод. Молча мчались они во тьме, пока не достигли Наглимунда.
      Там они остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям - даже суровая дисциплина конюшен Пика Бурь не могла запретить живым существам время от времени уставать - и посовещаться с теми своими сородичами, кто сделал своим домом покинутый замок Джошуа Эркинландского. Предводительница Когтей Утук'ку, первая среди равных, помимо своей воли испытывала уважение к окутанному саваном хозяину замка, одному из Красной Руки. Он сидел в своих развевающихся серых одеждах, в каждой складке которых просвечивал янтарно-красный, на развалинах того, что некогда было личной резиденцией принца Джошуа. Она была почтительна, но не делала ничего более того, что было необходимо. Даже для норнов, прошедших через долгие века ледяного изгнания, в подручных Короля Бурь было что-то беспокоящее. Как и их господин, они уже ушли в никуда, испробовав небытия, прежде чем вернуться обратно. Они так же отличались от своих еще живущих товарищей, как небесная звезда от морской. Норны не любили Красную Руку; не любили их выжженной пустоты - каждый из пяти был только отверстием в существе реальности, отверстием, до краев наполненным ненавистью - но поскольку их госпожа сделала войну Инелуки своей войной, им оставалось только склониться перед любимыми слугами Короля Бурь.
      Они обнаружили, что какая-то стена встала между ними и их собратьями. Поскольку о Коггях была уже спета Песня Смерти, хикедайя из Наглимунда почтительно сторонились их и отвели им холодную комнату в крайних покоях замка. Трое недолго оставались в полном ветров замке.
      Оттуда они поехали через Переход к руинам Да'ай Чикизы и на запад, в Альдхорт, где широким кругом объехали границы Джао э-Тинукай. Утук'ку и ее союзники уже вступили в стычку с Детьми Восхода и получили все, чего хотели. Это было задание, которое следовало хранить в секрете. Хотя временами лес, казалось, активно препятствовал им - внезапно уводя тропы в тупик и так тесно переплетая деревья, что свет знакомых звезд, проникая сквозь них, становился изменчивым и обманчивым - всадники неуклонно двигались вперед, направляясь на юго-восток. Они были избраны королевой норнов: не так легко было сбить их с горячего следа.
      Наконец они достигай края леса. Теперь они были уже близки к тому, что так долго искали. Как и Инген Джеггер месяцами раньше, они пришли с севера, неся смерть врагам Утук'ку. Но в отличие от Охотника Королевы, который потерпел поражение в первый же раз, когда поднял руку против зидайя, эти трос были бессмертны. Спешки не будет. Ошибки не будет.
      Они повернули коней к Сесуадре.
      - Ах, Боже Милосердный, какая тяжесть упала с моих плеч! - Джошуа глубоко вздохнул. - Хорошо наконец двинуться в путь!
      Изгримиур улыбнулся.
      - Даже если никто с этим не согласен, - сказал он. - Да. Это хорошо.
      Джошуа и герцог Элвритсхолла сидели на лошадях у ворот, отмечавших край вершины горы, наблюдая за тем, как жители Нового Гадринсетта в полном беспорядке снимаются с лагеря. Поток людей тек мимо них по старой дороге ситхи, спиралью обвивавшейся вокруг громады Скалы прощания, и исчезал из виду где-то внизу. Казалось, что овец и коров в этом шествии было не меньше, чем лошадей - блеющие, мычащие животные тоскливо брели вниз, внося хаос в ряды перегруженных переселенцев. Некоторые из горожан построили грубые телеги и высоко нагрузили на них свои пожитки, что привнесло какую-то праздничную атмосферу.
      Джошуа нахмурился:
      - Моя армия больше похожа на переезжающую городскую ярмарку.
      Хотвиг, только что подъехавший к принцу вместе с Фреозелем Фальширцем, весело засмеялся.
      - Вот так всегда выглядят наши кланы, когда они в пути. Единственная разница в том, что большая часть этих - обитатели камней. Вы привыкнете, принц.
      Фреозель критически наблюдал за происходящим.
      - Приходится забирать с собой всех коров и овец, которые у нас есть, ваше высочество. Много ртов нужно накормить. - Он неловко заставил лошадь пройти несколько шагов - верховая езда еще не очень хорошо давалась лорду-констеблю. - Эй, вы, там, - крикнул он, - пропустите эту телегу.
      Изгримиур подумал, что Джошуа прав - это действительно похоже на бродячую ярмарку, хотя и выглядит гораздо менее весело. Мешали плачущие дети - хотя совсем не все малыши были недовольны переездом - и явное подспудное недовольство взрослого населения Нового Гадринсетта. Немногие хотели покидать это относительно безопасное место: стремление во что бы то ни стало отобрать у Элиаса трон было им непонятно, и почти все предпочли бы оставаться на Сесуадре, пока другие сражаются. Однако всем было ясно, что после того, как Джошуа уведет за собой всех владеющих оружием мужчин. Скала прощания немедленно перестанет быть таким, уж безопасным местом. Так что недовольные, но не желающие подвергаться риску лишиться защиты импровизированной армии принца жители Нового Гадринсетта следовали за Джошуа к Наббану.
      - С этой оравой мы не напугаем и кучку школяров, не говоря уж о моем брате, - сказал принц. - Тем не менее я ни о ком из нас не стал думать хуже из-за лохмотьев и жалкого вооружения. По правде говоря, мне кажется, что я впервые понял чувства моего отца. Я всегда обращался со своими вассалами так хорошо, как только мог, но никогда не испытывал такой сильной любви, какую чувствовал к своим подданным Престер Джон. - Джошуа задумчиво погладил шею Виньяфода. - Хорошо было бы, чтобы старик распространял эту любовь на обоих своих сыновей. И все-таки, мне кажется, я представляю себе теперь, что он чувствовал, когда въезжал в Эрчестер через Нирулагские ворота. Он готов был отдать жизнь за тех людей, точно так же, как я мог бы отдать свою за этих. Принц снова застенчиво улыбнулся, как бы смущенный тем, что обнаружил свои чувства. - Я проведу свою драгоценную толпу через Наббан, Изгримнур, чего бы мне это ни стоило. Но когда мы доберемся до Эркинланда, все будет в руках Божьих, и кто знает, что Он решит сделать с нами?
      - Никто из нас, - сказал Изгримнур. - Добрые дела ведь тоже не покупают Его благосклонности. По крайней мере так сказал мне прошлой ночью отец Стренгьярд. Он считает, что пытаться купить любовь Бога своими добрыми делами - это едва ли не больший грех, чем докупать его ненависть дурными.
      На краю дороги упрямился мул, их на Сесуадре было несколько. Его хозяин толкал телегу, в которую мул был впряжен, пытаясь таким образом заставить его двигаться, Животное застыло, растопырив ноги, молча, но неумолимо. Владелец обогнул телегу и стегнул мула прутом по спине. Животное только прижало уши, принимая удары с немой враждебностью. Проклятия хозяина наполнили утренний воздух; люди, задержанные застрявшей телегой, эхом повторяли их.
      Джошуа засмеялся и ближе наклонился к герцогу:
      - Если хочешь знать, как я выгляжу в собственных глазах, посмотри на это несчастное существо. Если бы он жил в горах, то тянул бы весь день свою лямку, не проявляя никаких признаков усталости. Но сейчас перед ним долгий и опасный путь вниз, а за спиной тяжелая телега. Не удивительно, что он упирается всеми четырьмя копытами. Он стоял бы так и до Судного дня, если бы смог. - Улыбка принца угасла, и он остро взгляаул на Изгримнура усталыми серыми глазами. - Но я перебил тебя. Итак, что же сказал Стренгьярд?
      Изгримнур смотрел на мула и его погонщика. В этом одновременно было что-то комическое и патетическое, что-то более значительное, чем забавная сценка.
      - Священник сказал, что пытаться купить расположение Бога добрыми делами это грех. Ну, сперва он извинился за то, что у него вообще есть какие-то мысли - да ты же знаешь его, пугливая мышь, а не человек - но потом все-таки высказался. Что Бог не должен нам ничего, а мы ему - все. Что мы должны поступать правильно только потому, что это правильно, а не потому, что нас ждет какая-то награда, словно детей, которым дают конфету, когда они сидят тихо, и это ближе всего к Богу.
      - Отец Стренгьярд действительно мышка, - сказал Джошуа. - Но и мышка может быть храброй. Мыши очень малы и считают, что разумнее не бросать вызов кошке. Так, я думаю, и со Стренгьярдом. Он точно знает, что собой представляет и где его место, - взгляд Джошуа наконец оторвался от упрямого мула и поднялся к далеким западным горам у края долины. - Однако я подумаю о его словах. Иногда мы действительно ведем себя так, как этого хочет Бог, из страха или надежды на грядущее вознаграждение. Да, мне следует обдумать эту мысль.
      Внезапно Изгримнур пожалел, что рассказал принцу об этом разговоре.
      Это все, что нужно Джошуа - еще одна причина, чтобы обвинять себя. Ты должен заставлять его действовать, а не думать, старик. Он становится настоящим волшебником, когда отбрасывает в сторону свои заботы - истинным принцем. Только это может дать нам шане выжить и обсудить все это в один прекрасный день за кружкой вина у горящего камина.
      - Может мы уберем с дороги этого идиота и его скотину? - предложил Изгримнур, - Иначе это место скоро перестанет напоминать городскую ярмарку и будет больше похоже на битву при Нирулаге.
      - Похоже на то, - Джошуа снова улыбнулся, солнечно, как холодное ясное утро. - Но я не думаю, что идиот-погонщик нуждается в дополнительном убеждении, а мулы обычно не испытывают уважения к принцам.
      - Йа-а, Нимсук? - крикнул Бинабик. - Где Сигкинамук?
      Пастух обернулся и приветственно поднял свое кривое копье.
      - Она у лодок, Поющий Человек, проверяет, нет ли где течи, чтобы бараны не промочили нога, - он засмеялся, обнажив неровные желтые зубы.
      - И чтобы тебе не пришлось плавать, потому что ты пойдешь ко дну как камень, - улыбнулся в ответ Бинабик. - А то тебя нашли бы летом, когда уйдет вода - маленького человечка, вымазанного грязью.
      - Слитком солнечно, - сказал Нимсук. - Посмотри, как они резвятся. - Он показал на баранов, которые действительно были очень оживлены и даже шутливо дрались, чего они не делали почти никогда.
      - Только не позволяй им убивать друг друга, - сказал Бинабик. Наслаждайся отдыхом. - Он нагнулся и шепнул что-то в ухо Кантаке. Волчица поскакала вперед по снегу, а тролль крепко держался за ее загривок.
      Ситки действительно проверяла плоскодонки. Бинабик слез с Каитаки, и волчица, энергично отряхнувшись, побежала к окраине леса. Бинабик с улыбкой смотрел на свою невесту. Она изучала лодки так серьезно, как человек из долины мог бы разглядывать веревки канукского моста через расщелину.
      - Как придирчиво! - смеясь упрекнул ее Бинабик. - Большинство наших людей уже переправились. - Он махнул рукой в сторону россыпи белых баранов и групп пастухов и охотниц, которые наслаждались короткой передышкой перед тем как снова пуститься в путь.
      - Я должна проследить, чтобы все переправились в безопасности. - Ситка обернулась и раскрыла ему объятия. Некоторое время они молча стояли лицо к липу. - Это путешествие по воде. Одно дело, кота несколько человек отправляются порыбачить на Озере голубой глины, - сказала она наконец, - и совсем другое, когаа мне доверены жизни всех моих людей и баранов.
      - Им страшно повезло, что ты так заботишься о них, - уже серьезно сказал Бинабик. - Но забудь о лодках хоть ненадолго.
      Она крепко обняла его.
      - Забыла.
      Бинабик поднял голову и взглянул на долину. Во многих местах снег растаял и появились пучки желто-зеленой травы.
      - Бараны будут есть, пока не заболеют, - сказал он. - Они не привыкли к такому изобилию.
      - А разве снег уходит? - спросила она. - Раньше ты говорил, что обычно в это время года здешние земли зелены.
      - Не всегда. Но зима распространилась далеко на юг, хотя сейчас мне и кажется, что она начинает отступать.