Мужчина – если это был мужчина – скакал на огромном коне, какого Чету еще не приходилось видеть: макушка головы фандерлинга едва доставала до колена животного. Всадник тоже был большим, но не великаном. Его доспехи походили на полированный панцирь черепахи серого и сине-коричневого цветов. На боку у прибывшего висел меч, а под мышкой был зажат шлем в форме головы неизвестного зверя с клыками.

Однако самым удивительным было его лицо. Сначала Чет думал, что это маска из слоновой кости, поскольку не увидел ничего, кроме красных глаз и маленького вертикального бугорка на месте носа. Все остальное было гладкое и белое. Лишь когда незнакомец осматривал Джила с ног до головы, Чет заметил часть его шеи и понял, что на всаднике нет маски.

– Его зовут Джаир Штормовой Фонарь, – услышал он вдруг голос Джила. – Он говорит, мы должны пойти с ним.

Чет рассмеялся, но смех получился не очень естественным. Если он еще не свихнулся, значит, безумен Джил или весь мир в одночасье утратил разум.

– Говорит? – переспросил фандерлинг. – У него же нет рта!

– Но он говорит. Я слышу его голос внутри себя. Ты не слышишь?

Нет. Чет устал. Он чувствовал себя таким истощенным, словно минералы пропитали его кости и превратили их в твердый камень. Когда безликий всадник повернул назад в город, солдаты подтолкнули Чета копьями. Но никакие пики не могли заставить его двигаться быстрее: у него не осталось на это ни желания, ни сил.

Площадь Трех Богов была украшена кусками темной ткани, поэтому даже при свете множества факелов здания скрывались в тени. Она поджидала их у ступеней храма, сидя на простом стуле с высокой спинкой (вероятно, из дома какого-нибудь купца), что не мешало ей держаться с достоинством, словно это был трон.

Она была примерно такого же роста, как Джаир, а красота ее смуглого лица поражала запредельной таинственностью… Хотя в целом это лицо мало чем отличалось от человеческого. Она вскидывала голову и прислушивалась к звукам, которые Чет не способен был различить, а потом обращала взор на площадь, где терпеливо сидели на земле ее легионы, и четко видела каждого воина на любом расстоянии, словно смотрела сквозь толстый прозрачный кристалл.

На ней были военные доспехи из черных пластин, особенно плотно прикрывавшие спину и плечи. Торчащие из них жуткие длинные шипы не позволяли рассмотреть ее фигуру.

Чет стоял перед ней на коленях совсем близко и мог видеть, что у нее две руки и две ноги. Он набрался храбрости и посмотрел ей в лицо, но не смог долго удерживать взгляд. В ней чувствовалась грубая пугающая сила, заставлявшая отводить глаза.

Обращаясь к воительнице, Джил назвал ее Ясаммез. Он говорил, что она была когда-то его госпожой. После приветствия Джил не проронил ни слова, и она тоже не говорила с ним.

Высокая женщина подняла руку в перчатке и сказала что-то на незнакомом Чету языке. Голос у нее был низкий, как у мужчины, но очень музыкальный. У Чета при этих звуках зашевелились волосы на голове.

«Это страшный сон! – завопил голос внутри него. Голос пытался как-то объяснить то, что объяснить нельзя, но звучал он слишком глубоко, и Чет его почти не слышал. – Это кошмар. Ты скоро проснешься».

– Она хочет зеркало, – сказал Джил, поднимаясь на ноги. Чету и в голову не пришло отказать. Он вытащил костяной кругляш в серебряной оправе и протянул женщине. Но она не стала сама брать его. Джил взял зеркало с ладони Чета и с поклоном передал ей. Она поймала зеркальцем свет факела, и на миг Чету показалось, что по ее худому неподвижному лицу пробежала искра гнева. Она снова заговорила. Довольно длинная речь состояла из щелчков и бормотания.

– Она сказала, – перевел Джил, – что исполнит свою часть договора и отправит зеркало в Кул-на-Квар. Что смертных убивать больше не будут, если только племени не придется защищаться.

Джил продолжил разговор. Теперь он говорил на ее языке намного быстрее.

– Она говорит со мной так, будто я король, – тихо сказал Джил Чету. – Она утверждает, что через меня на расстоянии говорит король. Сам же я королем не являюсь.

«Король? На расстоянии?» Чет не имел ни малейшего понятия, что все это может значить. Его угнетала странность происходившего, от этого хотелось расплакаться. Но в душе Чета было и упрямство – непробиваемое, как камень в именах и сердцах фандерлингов. Дух его оставался по-прежнему сильным, а значит, он не выкажет страха перед этими прекрасными дикими созданиями.

Ясаммез вытянула руку, держа зеркало длинными пальцами. Безликое существо по имени Джаир Штормовой Фонарь шагнуло к ней, забрав у нее зеркало. Они не произнесли ни слова – по крайней мере, Чет ничего не слышал. Джаир поклонился, положил вещицу в мешочек на поясе, приложил пальцы к глазам – видимо, это был жест почтения – и подошел к своему огромному коню.

– Она попросила его отвезти зеркало быстро и с предосторожностями, чтобы отдать слепому в Кул-на-Кваре, – объяснил Чету Джил. Кажется, он понимал бессловесные приказы не хуже, чем их речь. – Она сказала, что зальет весь мир кровью, если с королевой в зеркале что-нибудь случится.

Чет лишь кивнул. Его внимание с трудом поспевало за событиями. Все казалось слишком невероятным.

Джаир вскочил в седло и пришпорил коня. Копыта ударили о землю, и скакун с всадником унеслись прочь так быстро, словно были куклами, которых ловко убрали со сцены.

После продолжительной паузы женщина – богиня? чудовище в женском обличье? – вновь заговорила. Голос ее походил на шорох крыльев колибри, порхающей у самого уха. Джил молча слушал. Женщина смотрела то на Джила, то на фандерлинга. Ее глаза сверкали, как две зажженные свечи в темной пещере, и Чету приходилось отводить взгляд, чтобы не оказаться затянутым в эту зияющую пустоту и не пропасть в ней навек.

Потом он услышал голос Джила:

– Я остаюсь здесь.

Джил произнес это совершенно равнодушно – без радости, но и без печали. Его голос как будто умер, лишился тех жалких остатков живости, что звучали в нем раньше.

– Но вы можете идти, поскольку объявлено перемирие, – сказал Джил фандерлингу.

Чет не сразу обрел дар речи.

– Перемирие? И что это значит?

– Не важно. – Джил покачал головой. – Не вы, смертные, объявили перемирие, не вам его отменять. Городу, называемому Южный Предел, не причинят вреда. – Он помолчал, прислушиваясь к тому, что говорила Ясаммез на своем языке, и добавил: – Пока.

Не успел Чет и глазом моргнуть, как чьи-то грубые руки подхватили его, посадили в седло – и в тот же миг Маркет-роуд и городские дома замелькали с обеих сторон, словно в калейдоскопе. Он видел только руки всадника, державшие поводья. Подобно Сироте из самой любимой истории больших людей, он так и не осмелился оглянуться назад, пока его бесцеремонно не сбросили перед пещерами на берегу залива.

Чет знал, что следовало бы все запомнить. Он прекрасно понимал, насколько это важно. В конце концов, его сын чуть не расстался с жизнью из-за таинственного зеркала и той сделки, частью которой оно являлось. Но единственное, на что его хватило, это спуститься в ближайшую пещеру, чтобы поспать и набраться сил для пути домой, в Город фандерлингов.

Через крытый переход перед башней Весны Бриони и Чавен прошли в вымощенный плиткой маленький садик. Двое гвардейцев стояли, прислонившись к двери, а при виде Бриони выпрямились и вытаращили глаза. Принцесса злилась на то, что не может прямо сейчас узнать новости от Чавена, и потому забыла о своем намерении поздравить гвардейцев с праздником. Она пообещала себе вспомнить об этом на обратном пути.

Они поднялись к покоям Аниссы и постучали. Дверь приоткрылась, в щелке блеснул чей-то глаз, и раздался голос:

– Кто там?

Бриони нетерпеливо фыркнула и ответила:

– Принцесса-регент. Мне можно войти?

Служанка Аниссы Селия открыла дверь и посторонилась. Бриони вошла в покои. Ее стражники бегло осмотрели комнату и расположились в коридоре. Селия глядела на Бриони из-под опущенных ресниц, словно ей было стыдно за то, что она осмелилась задержать принцессу. Когда взгляд служанки упал на Чавена, глаза ее широко открылись от изумления.

«Безусловно, не одну меня удивило его появление, – подумала Бриони. – Остальные не видели его так же давно».

– Я пришла, чтобы поднять кубок в честь праздника Кануна зимы, – сказала она Селии.

– Она там.

Ее акцент стал сильнее – возможно, из-за некоторого замешательства. В комнате было темно, горели лишь несколько свечей и огонь в камине. Бриони не увидела ни прислуги, ни фрейлин, ни даже повитухи. Она подошла к кровати и отдернула полог. Открыв рот и сложив руки на животе, мачеха спала. Бриони осторожно дотронулась до ее плеча.

– Анисса, – окликнула она. – Это я, Бриони. Я пришла выпить с тобой за праздник и поздравить с Днем всех сирот.

Глаза Аниссы открылись, но она не сразу поняла, кто ее разбудил. Когда королева узнала падчерицу, выражение ее лица стало таким же, как у Селии при виде Чавена.

– Бриони? Что ты здесь делаешь? А Баррик с тобой?

– Нет, Анисса, – спокойно ответила Бриони. – Он ушел с графом Блушо и остальными. Ты забыла?

Маленькая женщина попыталась сесть, застонала, потом уперлась локтями в подушки и все-таки выпрямилась.

– Да, конечно, просто я еще не проснулась. Этот ребенок. Из-за него я постоянно сплю! – Она оглядела Бриони с ног до головы и нахмурилась. – Но что привело тебя сюда, дорогая?

– Вы меня пригласили. Сегодня Канун зимы. Разве вы не помните?

– Не помню… – Она растерянно огляделась. – А где Изольда и остальные? Селия, почему их нет?

– Вы сами их отправили, госпожа. Вы еще не совсем проснулись, вот и не помните.

Увидев Чавена, Анисса удивилась еще больше:

– Доктор? Это точно вы? Почему вы здесь? С ребенком что-то не так?

Чавен подошел к кровати и встал рядом с Бриони.

– Нет, не думаю, – произнес он без обычной веселости. Анисса заметила это, и лицо ее напряглось.

– Что? Что не так? Вы должны мне сказать.

– И скажу, – ответил Чавен. – Если принцесса-регент мне позволит. Но, думаю, сначала следует позвать стражников.

– Стражников? – Анисса делала отчаянные попытки встать с постели. Она побледнела, а в голосе появились истерические нотки. – Почему стражников? Что здесь происходит? Скажите! Я жена короля!

Бриони была ошарашена, но позволила Чавену пригласить в комнату молодого Миллворда и его товарища. Оба очень нервничали в спальне королевы, словно оказались лицом к лицу с неприятелем. Селия подошла к своей госпоже, сидевшей теперь на краю кровати. Анисса едва доставала своими белыми ножками до пола. Служанка заботливо обняла госпожу за плечи и вызывающе смотрела на Чавена.

– Вы меня пугаете! – воскликнула королева с усилившимся от волнения акцентом. – Бриони, что ты здесь делаешь? Почему так странно со мной обращаешься?

Бриони не ответила, охваченная сомнениями: уж не поспешила ли она, когда позволила Чавену действовать на свое усмотрение? Возможно, его исчезновение вызвано безумием? Она поймала взгляд Миллворда и постаралась дать ему понять, чтобы он следил за ней, а не за Чавеном, и делал то, что велит она.

– Если вы невиновны, мадам, я буду самым нижайшим образом молить о вашем прощении, – сказал врач. – Ни при каких обстоятельствах я не причиню вреда ни вам, ни вашему еще не родившемуся ребенку. Я просто хочу показать вам кое-что.

Чавен полез в карман и вытащил оттуда какой-то серый предмет размером с большой палец ребенка. Только сейчас, когда врач подошел ближе к свету, Бриони увидела, что его одежда помята и испачкана. Ею снова овладели сомнения.

Чавен показал камень, и королева с Селией отшатнулись, словно в руках у него была голова змеи.

– Что это? – жалобно спросила Анисса.

– Хороший вопрос, – заметил Чавен. – Мне пришлось потрудиться, чтобы найти на него ответ. Я побывал в необычных местах, встретился со странными людьми и узнал, что это такое. На юге его называют «куликос». Это магический камень. Чаще всего такие находят на южном континенте, но иногда, к великому сожалению, они попадают и на север, в Эон.

– Не прикасайтесь ко мне этим камнем! – завизжала Анисса.

Бриони озадачили действия Чавена, однако реакция мачехи показалась ей чересчур бурной.

Чавен сурово посмотрел на Аниссу.

– Ага, вижу, вы знаете, что это такое. Но если вы ни в чем не виноваты, вам нечего бояться.

– Вы хотите навести порчу на моего ребенка! – кричала Анисса. – На ребенка короля!

– Чего вы добиваетесь, Чавен? – спросила Бриони. – В конце концов, она же беременна. Зачем вы ее пугаете?

Врач обернулся к ней.

– Я расскажу, Бриони… ваше высочество. Когда делали надгробие для вашего брата, один из рабочих нашел этот камень и принес мне, потому что он показался ему странным. К огромному сожалению, я тогда не обратил на него должного внимания, потому что после смерти Кендрика у меня было много дел. И не только у меня.

Бриони взглянула на двух женщин, съежившихся на краю кровати. Как все странно… Они вели себя так, словно над ними нависла грозовая туча и в воздухе слышны разряды.

– Продолжайте, – вновь обратилась она к Чавену. – Объясните, в чем дело.

– Что-то в этом камне меня беспокоило, и я начал подумывать, что он может оказаться одним из тех странных предметов, о каких упоминается в старинных книгах. Я выяснил, что место, где его нашли, лежит на прямой линии между окном рядом со спальней Кендрика и башней Весны, где мы сейчас находимся. В этой башне располагается только резиденция жены короля и комнаты ее слуг.

– Он сумасшедший, – застонала Анисса. – Пусть он замолчит, Бриони. Я так напугана.

Врач посмотрел на принцессу.

Сердце Бриони стучало все сильнее, и она очень хотела дослушать историю до конца.

– Башенные окна высоко над землей, – напомнила она Чавену. – Броун сам осматривал комнаты. Они не нашли никаких веревок снаружи.

– Да. – В комнате было жарко. Чавен вспотел, его лоб покрылся испариной и блестел в отсветах свечи. – От этого история стала еще более странной. Мне потребовалось найти доказательства того, что кто-то приземлялся на пустое пространство прямо под этим окном. Я обнаружил их. Следы были глубокими. Хотя со времени гибели принца Кендрика прошло несколько дней, они хорошо сохранились.

Бриони пристально посмотрела на врача.

– Минуточку, Чавен. Неужели вы полагаете, что Анисса – женщина, носящая ребенка, королевского ребенка… выпрыгнула из окна верхнего этажа? И прямо в сад? Что она убила Кендрика и двух стражников, потом снова спрыгнула вниз и убежала? – Она перевела дух и протянула вперед руку, собираясь отдать приказ арестовать Чавена. – Это безумие.

– Да, пусть уходит! – запричитала Анисса. – Бриони, спаси меня!

– Он пугает мою госпожу! – закричала Селия. – Почему стражники не остановят его?

– Да, мои слова могут показаться бредом сумасшедшего, ваше высочество, – согласился Чавен. Бриони подумала, что для безумца он ведет себя слишком спокойно. – Поэтому вам лучше сначала выслушать мой рассказ – тогда вы поймете. Видите ли, я знал, что мне никого не убедить, да и сам не верил в то, что такое возможно, но меня испугали и заинтересовали некоторые сведения о камнях куликос. Тогда я решил разузнать побольше и отправился на поиски новых данных. Я нашел их, хотя цена оказалась высокой… – Он остановился и вытер лоб замызганным рукавом. – Очень высокой. Я узнал, что на юге Зона верят, будто камень куликос способен вызвать жутких духов. Это древнее темное колдовство считается настолько ужасным, что во многих местах человека, владеющего таким камнем, убивают.

В полутемной комнате, при тусклом свете свечей Бриони слушала невероятный рассказ Чавена и чувствовала себя персонажем истории. Но не истории о героизме и добродетели – вроде той, что совсем недавно поведал Пазл, – а куда более древней и мрачной.

– Зачем вы рассказываете эти глупости моей госпоже? Вы же знаете, что она нездорова, – визгливым голосом прервала врача Селия. – Даже если кто-то сотворил зло, а потом пробежал мимо нашей башни, какое нам до этого дело? Зачем вы расстраиваете королеву?

Стражники у двери начали перешептываться. Они растерялись и немного испугались. Бриони почувствовала, что замешательство не может продолжаться долго.

– Сообщите нам суть, Чавен, – велела она.

– Очень хорошо, – согласился врач. – Я узнал кое-что интересное о смертоносном духе куликоса. Он связан с женщиной, всегда с женщиной. И если его вызвать, он поселяется в теле женщины.

– Бред! – вскрикнула Анисса.

– Среди ведьм Ксанда это излюбленное оружие, как и на юге Эона. Например, и в Девонисе.

Анисса повернулась к падчерице и протянула к ней руки. Бриони машинально отодвинулась от нее.

– Почему ты позволяешь ему говорить мне такое, Бриони? – взмолилась Анисса. – Разве я не была к тебе добра? Разве оттого, что я родом из Девониса, меня можно считать ведьмой?

– Это очень просто выяснить, – громко заявил Чавен. Он поднес камень к королевской жене.

– Вот этот камень. Посмотрите. Камень выронил тот, кто использовал его для убийства принца-регента, но в нем еще осталось немного магической силы. Прикоснитесь к нему, и если вам есть что скрывать, камень это покажет.

Он поднес камень к ее обнаженной руке. Анисса попыталась увернуться, словно это был раскаленный уголек, но ее удержала Селия.

– Нет! – воскликнула служанка и вырвала молочно-серый камень из рук Чавена так проворно, что тот не успел ей помешать. Девушка прижала добычу к своей груди. Врач изумленно смотрел на нее.

– В этом нет нужды, – объявила она.

А потом вдруг выпалила какие-то слова на языке, которого Бриони не знала. Это было похоже на крик сокола, когда он бросается на добычу.

Бриони хотела вмешаться и отругать служанку за то, что лезет не в свое дело, но атмосфера в комнате вдруг изменилась. Принцессе стало трудно дышать, она почувствовала холод, уши заложило, как под водой.

Голос Селии звучал теперь как будто издалека:

– В этом нет нужды, как и ни в чем другом. Я не выбросила камень, как мужчины бросают девушку, когда она перестает их забавлять. Просто я сильно устала тогда и не заметила, как он выпал. А когда собралась с силами и пошла за ним, камня уже не было. – Голос девушки становился все звонче и в конце перешел в победный крик, чуть приглушенный уплотнившимся воздухом. – Никто не позволит себе выбросить камень куликос – слышишь, жалкий человек? Его можно потерять лишь случайно.

Селия подняла руку и положила камень в рот.

В тот же миг черты ее лица начали расплываться и меняться: казалось, кожа постепенно растворялась, а вместо нее изнутри возникало что-то темное. Это поглощение света темнотой происходило с невероятной быстротой – словно кто-то швырнул камень в ручей, и образовавшиеся круги исказили до неузнаваемости отражение девушки. Тяжелый воздух комнаты пришел в движение, но это не принесло облегчения. Воздушные потоки перемещались все быстрее и быстрее, сквозняк усиливался и вскоре превратился в штормовой ветер. Бриони почувствовала даже уколы песчинок на коже. Стражники закричали от страха и изумления, но принцесса едва слышала их.

Свечи погасли. Теперь свет шел только из камина, и даже его пламя клонилось в ту сторону, где вырастала перед кроватью темная фигура, бывшая когда-то красоткой Селией. Аниса завопила тонким голосом. Бриони хотела позвать Чавена, но тот лежал на полу и не проявлял признаков жизни. Комната наполнялась запахами раскаленного металла и земли. Но сильнее всего был тяжелый кисловатый запах крови.

Как ни странно, в жуткой плотной массе Бриони все еще могла видеть то, что оставалось от Селии: отголосок ее образа, некоторые черты, проглядывавшие сквозь грубую маску. Но она уже стала неопределенной массой: расплывчатая, разраставшаяся, меняющаяся, темная. Оболочка нового существа напоминала панцирь краба или паука, но ее поверхность была более неровной и неестественной. Пластины с острыми краями, длинные шипы из камня, какие-то твердые выпуклости все росли и росли на глазах у изумленной Бриони, словно существо создавало себя из пыли, ветром разносимой по комнате.

Из глубины изменявшейся массы сверкнули глаза, затем появилась вытянутая, невероятно длинная рука. Когти, как лезвия косы, ударялись и царапали друг о друга, приближались к Бриони. Принцесса отступила назад, ноги у нее подгибались от страха. Теперь она поняла: это существо убило ее брата Кендрика. А теперь и она обречена – без оружия, в этом дурацком платье.

Бриони схватила из камина тяжелую кочергу и замахнулась ею, но страшная лапа с невероятной силой вырвала кочергу из рук принцессы. Что-то промелькнуло рядом с Бриони: в живот чудовища врезалась длинная палка. Тварь отскочила назад.

– Бегите, ваше высочество! – крикнул ей Миллворд. Он пытался удержать зверя на конце своей алебарды, словно кабана. – Леф, помоги!

Его товарищ чуть замешкался. Когда Миллворд сделал несколько робких шагов в ослеплявшем смерче из песка и пыли, чудовище разнесло вдребезги алебарду, словно леденец, и снова освободилось. Потом оно приблизилось ко второму стражнику, увернувшись от его копья. Бриони не могла бежать, она стояла, будто прикованная к месту, вытаращив глаза. Почему стражники не достают свои мечи? Что может быть глупее, чем сражаться на алебардах в тесном помещении? Чудовище когтем ударило второго стражника поперек туловища, разрезало его доспехи, и он упал, зажимая рану, откуда текла черная, как смола, кровь.

Теперь отвратительный монстр был совсем близко, преграждая Бриони путь к выходу. Минутное замешательство лишило принцессу возможности убежать. Ей показалось, что позади отвратительной громадины что-то зашевелилось. Чавен? Он убегает? Миллворд наконец-то вытащил свой меч и ударил чудовище, но оно не отступило, а только издало звук, больше похожий на скрежет камня, чем на вздох живого существа, и сжалось – стало еще темнее и плотнее. И снова Бриони заметила лицо Селии внутри этой массы – торжествующее и безумное. Рот у нее был открыт в безмолвном ликующем вопле.

Молодой стражник с криком ужаса прыгнул и вонзил меч в мерзкую тварь. Сначала показалось, что он достиг цели. Чудовище сжалось еще больше и стало размером почти с человека. Его когтистые лапы вытянулись, словно в мольбе, а на темном беззубом лице возникло страдальческое выражение. Но в следующую секунду оно выбросило вперед лапу с когтями… Все произошло невероятно быстро: Герин Миллворд согнулся и упал на спину. На месте глаза у него зияла дыра, из которой хлынула кровь, и лицо превратилось в красное бесформенное месиво.

Бриони не могла дышать. Ужас сжал ее сердце, готовое разорваться. Демон-куликос надвигался. Очертания чудовища расплывались, но глаза по-прежнему ярко сверкали, а длинные изогнутые когти щелкали, сжимаясь и разжимаясь, сжимаясь и разжимаясь… Бриони споткнулась и упала. В отчаянии она пыталась схватить табурет или еще что-то, чтобы защититься от жутких когтей.

Вдруг позади чудовища прямо в воздухе вспыхнуло пламя, в одну секунду охватившее его целиком. Сначала Бриони показалось, что существо снова меняет форму, превращается из темного и расплывчатого призрака в огненного демона из самых глубоких подземелий Керниоса. Огонь обрушился на бесформенную голову и плечи чудовища, образуя фонтан из искр и языков пламени. Демон издал скрипучий удивленный вопль, отчего у Бриони затряслись колени, а ноги будто расплавились и стали жидкими. Существо развернулось, чтобы броситься на Чавена, но тот отскочил назад, выронив из почерневших дымившихся рук раскаленный железный короб, и увернулся от грозных когтей, готовых рассечь его надвое. Огонь метался по туловищу демона, полыхал над его бесформенной головой, доставал почти до потолка. Отступая, тварь потянула за собой полог кровати и запуталась в нем, как медведь в сети. Прозрачная ткань задымилась и вспыхнула. Существо скорчилось, когтистыми лапами пытаясь сбить пламя. Снова возникло лицо Селии, на этот раз искаженное гримасой паники. Ей удалось разорвать горевшие занавески – казалось, она вот-вот освободится от них. Бриони, охваченная холодной яростью, схватила обломок алебарды и изо всех сил ткнула им прямо в середину горевшей массы. С тем же успехом она могла бы биться с каменной колонной. Бриони отшвырнуло назад. Но неровная дыра, заменявшая чудовищу рот, открылась, оттуда что-то выпало и ударилось о каменный пол.

Куликос завыл. Теперь в его голосе звучали ужас и боль. Воздух наполнился искрами и пылью. Тот же ветер, что создал это отвратительное тело, теперь разрушал его.

Бриони попыталась подняться, но пронзительный визг – такой громкий, что казалось, он обрушит потолочные балки, – заставил ее пошатнуться и снова упасть. Это спасло принцессу: нацеленные в нее когти пролетели мимо. Чудовище, когда-то бывшее Селией, рухнуло на пол, со стонами пытаясь подползти к камню. Скорчившаяся фигура была охвачена пламенем, человеческая и демоническая сущности смешались и в отчаянии метались в дыму. Существо с трудом поднялось и победоносно зашипело. Но то, что схватила его лапа, оказалось всего лишь наперстком – возможно, он принадлежал Селии. Бесформенное чудовище брезгливо выронило серебряную вещицу и отшатнулось, вопя от боли и ярости. Искаженное мукой лицо Селии теперь проявилось вполне отчетливо. В груди монстра торчал обломок алебарды, которым проткнула его Бриони. Отступая, демон зацепил кровать, и весь балдахин рухнул вниз, накрыв его пылающим одеялом. Темное существо зарычало и задергалось в высоко взметнувшихся языках пламени, потом захныкало – впервые в его голосе появилось что-то человеческое – и, наконец, рухнуло, растянувшись на полу и корчась в огне.

В наступившей тишине Бриони показалось, будто она унеслась на луну или в другую страну, откуда уже никогда не вернется к привычной жизни. Она не могла оторвать взгляд от существа, закутанного в горящие занавески, от дымившегося ковра. Убедившись, что чудовище больше не шевелится, Бриони взяла ночной горшок и опорожнила его на горевшую массу. Ей удалось почти полностью залить огонь. Вонь кипевшей мочи смешалась с запахами гари и крови. Бриони принялась без особого энтузиазма затаптывать оставшиеся языки пламени. Чавен, с черными от ожогов руками и искаженным мукой лицом, полз к ней.

– Не нужно, – хриплым голосом сказал он. – Мы останемся в темноте.

Рассеянно, как будто в ее теле обитал кто-то другой, Бриони взяла свечу и зажгла ее от тлеющей занавески, потом все-таки затоптала огонь и зажгла еще одну свечу. Как ни странно, она не плакала. Слезы словно высохли где-то внутри.

– Почему? – спросила она. Чавен пожал плечами.

– Я был глупцом. Она была больна перед смертью Кендрика и после нее, и я подумал, что у нее лихорадка, как у Баррика. Теперь-то я понимаю: она заранее подготовила оправдание для слабости после использования куликоса. Я решил, будто колдунья – Анисса, и пытался ее перехитрить. Я не ожидал, что камень действует и без предварительной подготовки. Здесь какое-то сложное колдовство…

– Но почему она убила Кендрика? Она собиралась и меня убить?

Чавен посмотрел на раскисшую полусгоревшую массу на полу и приподнял край занавески. К своему полному изумлению, Бриони увидела мертвое лицо Селии с открытыми глазами и разинутым ртом. Колдовские чары исчезли, не оставив после себя никакого напоминания о демоне, за исключением песка, пыли и пепла на ее коже, спекшихся в грязные комья.

– Естественно, она убила бы и вас, и Баррика, если бы он был с вами. Вероятно, отравила бы. Ваша мачеха не приглашала вас сюда – это сделала сама Селия. Вот почему Анисса так растерялась. Зачем она это сделала? Надо спросить, кто был ее хозяином. Но теперь мы едва ли это узнаем. – Он внимательно посмотрел на свои черные, в пузырях, руки и печально добавил: – Я был уверен, что это Анисса…

Они переглянулись: обоим пришла в голову одна и та же мысль.

– Анисса! – крикнула Бриони.

Мачеха Бриони лежала в луже на полу за кроватью, и было ясно, что с ней происходит. Королева почти потеряла сознание от боли, ее руки вцепились в живот.

– Он выходит… – стонала она. – Ребенок… Как больно! О Мади Суразем, спаси меня!

– Пошлите за помощью, – велел Чавен Бриони. – С моими ожогами я бессилен что-либо сделать. Пошлите за повитухой! Быстро!

Бриони не сразу выполнила его просьбу: полные ужаса широко открытые глаза Аниссы парализовали ее. Она вспомнила, как испугалась мачеха, когда Чавен обвинил ее в убийстве пасынка, и Бриони стало еще хуже. Они с Барриком дразнили молодую жену отца… Отныне принцесса никогда не обидит эту женщину.

Бриони со свечой в руке выбралась в пустой коридор и спустилась по лестнице, умудрившись не упасть. Внизу она с усилием открыла дверь и увидела двух стражников. Они удивленно смотрели на принцессу. Бриони могла лишь догадываться, как выглядит сейчас, перепачканная пеплом и кровью. Конечно же, стражники пришли в ужас от ее вида.

Не было времени притворяться и выдумывать истории.

– Ради всех богов, вы что, оглохли? – закричала она на гвардейцев. – Неужели вы не слышали, что творилось наверху? Погибли люди. Королева рожает. Один из вас должен подняться наверх и помочь Чавену, второй пусть бежит за повитухой Изольдой. Я не знаю, где она. Служанка Аниссы, по-видимому, отослала ее.

– О-она и остальные ж-женщины п-пошли на кухню! – сказал один из стражников, изумленно вытаращив глаза.

– Тогда идите, заклинаю вас! Приведите ее! Стражник убежал. Второй продолжал разглядывать Бриони, словно ничего страшнее в своей жизни не видел, потом повернулся и решительно затопал по ступеням вверх.

«Думаю, мой вид недолго будет для него самым страшным впечатлением в жизни», – мысленно усмехнулась Бриони.

Пытаясь отдышаться, она стояла под звездами. Ее била дрожь. С другого конца пустого дворика доносилось пение.

«Канун зимы, – вспомнила она. Сейчас праздник казался чем-то совершенно невероятным. Все, что случилось до сегодняшней битвы, было как будто в другой жизни. – Я хочу только одного: уснуть. Уснуть и все забыть».