Рабы с носилками прошли сквозь величественный дверной проем в наполненный прохладными тенями зал с высокими колоннами по периметру. Здесь все было выкрашено в белый цвет и исписано словами заклинаний, предназначенных для умиротворения обитателя храма. На полу лежала распростертая фигура, и этот человек не поднял глаз даже тогда, когда музыка, все увеличивая темп, достигла крещендо и смолкла. Осирис улыбнулся. Верховный жрец был персоной реальной, то есть гражданином. Бог выбирал его очень тщательно, но отнюдь не за актерские способности, и Осирис был рад убедиться, что тот не забыл о должном уважении.
      - Встань, - произнес бог. - Я здесь. - Носильщики стояли, по-прежнему держа носилки на плечах. Одно дело заставлять нубийцев симулировать человеческую усталость, пока его несут, но возникали моменты, когда Осирис не желал, чтобы его таскали и мотали из стороны в сторону, словно святую икону по узким улочкам итальянского городка, и встреча с живым подчиненным - как раз такой случай. Нельзя умалять божественное величие.
      - О Владыка Жизни и Смерти, чья рука оплодотворяет семя и заставляет зеленеть поля, твой слуга приветствует тебя. - Жрец встал и проделал несколько ритуальных движений.
      - Спасибо. Как он сегодня?
      Жрец скрестил руки на груди, словно желал согреться. Бог предположил, что это жест реальной физической неуверенности, а не реакция на симуляцию: добиваясь детализации, Осирис не забыл и о том, чтобы в храме тоже ощущался жар пустыни.
      - Он... активен, сэр, - ответил жрец. - То есть, о Владыка. Он поднял показания приборов до уровня, на котором они некоторое время оставались. Я хотел снизить температуру контейнера еще на несколько градусов, но испугался: ведь так мы рискуем потерять его навсегда. - Жрец пожал плечами. - Как бы то ни было, я решил сперва поговорить с вами.
      Осирис нахмурился, но лишь потому, что услышал слова, не соответствующие обстановке храма. Даже он не мог заставить техников надолго запомнить, где они находятся, - вернее, где они находятся предположительно. Но этот все же лучший, кого он смог найти; ему можно и простить кое-что.
      - Ты поступил правильно. Не меняй температуру. Возможно, он знал, что я приду, и это его возбудило. А если он останется слишком активным, когда мы закончим... что ж, там будет видно.
      - В таком случае начинайте, сэр. Я установил связь. - Жрец отошел, уступая ему путь.
      Осирис подал знак, и его понесли к каменной двери с вырезанным картушем владыки Сета, каждый иероглиф в котором был размером с нубийца-носильщика. Он снова подал знак. Дверь распахнулась. Бог покинул носилки и проплыл по воздуху в затемненное помещение за дверью.
      Осирис подлетел к массивному саркофагу из черного мрамора, одиноко стоящему в центре пустой и грубо высеченной пещеры. Резная крышка саркофага изображала спящую фигуру с телом человека и головой непонятного зверя. Бог на мгновение завис над саркофагом, собираясь с мыслями. Сквозь щель под крышкой пробился пульсирующий оранжевый свет, словно приветствуя пришедшего.
      - Я здесь, брат мой, - проговорил Осирис. - Я здесь, владыка Сет.
      Раздались потрескивание, шипение и секундный скрежет, резанувший уши бога. Прозвучавшие слова были почти неразборчивыми.
      - ... Не... брат... - Снова резкий шум помех. - Вр... в-время... слишком медленно. Меееедленно. Хочу... хочу...
      Как всегда, Осирис ощутил напряженность своего реального тела, покоящегося далеко отсюда в прохладной жидкости. То был страх, откровенный страх, пронзающий его, заставляющий нервы пылать, а конечности подергиваться. Он испытывал его всякий раз, когда слышал это нечеловеческое хрипение.
      - Я знаю, чего ты хочешь. - Он заставил себя сосредоточиться на том, что предстоит сделать. - И пытаюсь тебе помочь. Ты должен быть терпеливым.
      - Слышу... шум крови... за-за-запах голосов... хочу свет.
      - Я дам тебе то, что ты хочешь. Но ты должен помочь мне. Помнишь наш договор?
      Послышался глухой стон. На мгновение саркофаг замерцал. Внутри, во мраке более глубоком, чем обычная темнота, нечто затлело собственным слабым светом: нечто скорченное и по-звериному извивающееся. На секунду его контуры снова изменились, и Осирису показалось, будто он видит единственный глаз, смотрящий на него из вихрящегося хаоса. Потом существо содрогнулось, и саркофаг принял прежний вид, став твердым и черным.
      - Помню... обман... - Если бы можно было сказать, что ползучий дребезжащий голос обладает интонациями, то Другой произнес эти слова почти угрюмо, но казалось, что под угрюмостью клокочет ярость, и подумав об этом, Осирис внезапно пожалел, что не может сглотнуть.
      - Я тебя не обманул. Без моей помощи ты не жил бы сейчас. И без меня ты не сможешь освободиться. А теперь я хочу задать тебе несколько вопросов.
      Последовала очередная какофония звуков. Когда стало тише, сквозь скрежет и царапанье снова пробился голос:
      - Птица... из... твоей клетки... Самое главное... и убегает... - Голос стал неразборчивым.
      - Что? Что это значит?
      Саркофаг содрогнулся и на долю секунды приобрел слишком много плоскостей и граней. Голос плыл и замедлялся, словно работал прибор с издыхающими батареями.
      - С другой стороны... голоса... скоро. Идут.
      Страх Осириса смешался с отчаянием.
      - Кто идет? С другой стороны? Что это означает?
      На сей раз голос прозвучал почти по-человечески - вернее, максимально к этому приблизился.
      - Другая... сторона... всего. - Существо засмеялось - по крайней мере, Осирису показалось, что он слышит смех: низкий скрежет, внезапно сменившийся высоким, почти неслышимым тоном.
      - У меня к тебе вопросы! - крикнул бог. - Мне надо принимать важные решения. Если ты не станешь мне помогать, все пойдет еще медленнее. - Он быстро подыскал подходящую угрозу. - Я могу держать тебя здесь вечно!
      Наконец существо заговорило с ним и ответило на несколько вопросов, но не всегда так, чтобы можно было счесть ответы полезными. В паузах между немногими разборчивыми фразами существо кричало, шипело и даже по-собачьи лаяло. Однажды оно ответило ему голосом человека, который, насколько знал Осирис, уже давно умер.
      Когда встреча завершилась, бог не стал утруждать себя церемонией с носильщиками и возвращением по реке, а мгновенно перенесся в зал в Абидосе-Который-Был, погасил все огни, изгнал всех жрецов и очень долго сидел в тишине и мраке.
      СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Сворачивается финансирование Марса.
      (Изображение: марсианское небо, Земля над горизонтом.)
      ГОЛОС: Древняя мечта человечества - покорить Марс - может быть спущена с небес на землю из-за недостаточного финансирования.
      (Изображение: роботы МБ за работой на поверхности Марса.)
      ГОЛОС: Теперь, когда две крупнейших корпорации-спонсора, АНВАК и "Телеморфикс", объявили о своем отказе от участия в проекте, сооружение марсианской базы, давно служившее объектом постоянного давления со стороны как правых, так и левых сил может лишиться и поддержки со стороны Конгресса. Президент Энфорд обещал найти другие источники поддержки, но его предложение о финансировании, обращенное к Ассамблее губернаторов, - по сути, выступление в поддержку проекта, который один из чиновников КосмООН назвал "чертовски несвоевременным", - вряд ли найдет отклик среди губернаторов, которые едва могут справиться с инфраструктурой собственных городов и штатов...
      Глава 21
      Вверх по лестнице
      Рени ответила с первого же звонка. Когда экран остался черным, она уже знала, кто ей звонит.
      - Ирен Сулавейо?
      - Так вы и мой рабочий номер узнали. - Бесцеремонное поведение незнакомки уже коробило Рени. - Это вы случайно догадались, что я буду здесь до начала рабочего дня?
      - На забывайте, миз Сулавейо, что это вы начали меня искать. Казалось, француженку беседа забавляет. - Надеюсь, вы не станете упрямиться из-за того, что я перехватила инициативу.
      - Нет, просто я не ожидала...
      - Что я смогу найти вас так легко? Информация - мой хлеб, уж простите за истрепанное клише. Я знаю о вас куда больше, чем номер рабочего телефона и место жительства, миз Сулавейо. Я знаю все места, где вы работали, ваши школьные оценки, размер вашей зарплаты, я знаю, что ваша мать Мириам, погибшая при пожаре в "Раю покупателя", была из народа коса, а ваш отец Джозеф - наполовину зулус и на данный момент числится инвалидом. Я знаю, что ваш брат Стивен лежит в больнице пригородов Дурбана. Я знаю, какими узлами сети вы пользуетесь, какие книги скачиваете и даже какое пиво пьет ваш отец.
      - Зачем вы мне это говорите? - процедила Рени.
      - Чтобы показать, что я очень дотошна. А еще потому, что я должна была выяснить все это, дабы удостовериться, что вы - это вы, прежде чем говорить с вами.
      Теперь Рени уже не могла сдержать ярости.
      - Ну что, прошла я тест? Спасибо. Мерси.
      Наступила неловкая пауза.
      - Это вы начали искать меня, миз Сулавейо, - повторила незнакомка уже мягче. - Вы, я уверена, цените свое уединение. Я тоже.
      - И что дальше?
      - О! - Голос Мартины Дерубен обрел деловую уверенность. - Хороший вопрос. Полагаю, наступило время для обмена информацией. Вы сказали, что узнали мое имя от Сьюзен Ван Блик. Я надеялась поговорить с ней на тему, которая меня заинтересовала. Быть может, нас интересует одно и то же?
      - А что именно вас интересует?
      - Начнем сначала. - Казалось, что невидимая женщина устраивается поудобнее. - Расскажите мне, что случилось со Сьюзен. И в этот раз - всю правду, пожалуйста.
      Процесс оказался томительно долгим, но не слишком неприятным. Незнакомка на другом конце линии не спешила выдавать сведения, но за сдержанностью угадывались суховатый юмор и даже доброта.
      Если верить Мартине Дерубен, Сьюзен позвонила ей вскоре после визита Рени, но поговорить подруги в тот момент не успели. А продолжить беседу так и не пришлось. Предсмертные слова Сьюзен Рени оставила в тайне, но когда она описала странную болезнь брата, свои попытки обнаружить ее причины и странный вирус-город, оставленный в ее компьютере, ее собеседница довольно долго молчала. Рени показалось, что разговор достиг поворотной точки - как шахматная партия, когда дебют отыгран и настала пора оценивать позицию.
      - Доктор Ван Блик звонила мне, полагая, что я смогу помочь вашему брату? Или просто помочь опознать этот странный город?
      - Не знаю. Она не сказала, о чем хочет с вами поговорить. И еще книга - она оставила записку с названием.
      - А, да. Я вспоминаю, вы заговаривали о книге. Не подскажете ли название?
      - "Палеолитическая Мезоамерика". Автор - некий Боливар Атаско.
      На сей раз пауза была короче.
      - Имя мне кажется знакомым. Вы просмотрели книгу?
      - Скачала, но никакой связи не обнаружила. Правда, у меня и времени было немного.
      - Я сейчас получу копию сама. Быть может, замечу что-то, что пропустили вы.
      Рени испытала неожиданное облегчение. "Может, ей и правда удастся помочь. Может, она проведет меня в Скворечник, поможет найти этого Сингха". Но за приступом благодарности пришел укол неуверенности. Почему она так поспешно приняла в союзницы эту загадочную француженку. "Потому, что я в отчаянии, вот почему".
      - Теперь вы знаете, кто я, - сказала она вслух, - а кто же вы? Я знаю только, что вы были знакомы со Сьюзен и она пыталась с вами поговорить.
      - Знаю, я скрытна. - Похоже было, что Мартину это забавляет. - Я ценю свое уединение, но ничего таинственного во мне нет. Как я и сказала вам, я исследовательница, и довольно известная. Можете проверить.
      - Знаете, я собственную жизнь вам доверяю. И чувствую себя не очень уютно.
      - Это изменится. В любом случае, я пока изучу эту книгу по антропологии и перезвоню вам во время вашего обеденного перерыва. Еще я вышлю вам сведения по этому Атаско - сэкономите время на поиски. И, миз Сулавейо... - Даже фамилия Рени прозвучала в ее устах по-галльски.
      - Да?
      - Быть может, в следующий раз будем Мартиной и Ирен?
      - Только Рени, а не Ирен. Почему бы и нет?
      - Тогда a' bientot [До скорого. (фр.)]. - Рени уже решила, что Мартина повесила трубку, когда голос раздался снова. - И еще одно. Скажу вам бесплатно, хотя вам это все равно не понравится. Госпиталь пригородов Дурбана, где находится ваш брат, этим утром переведен на полный карантин по вирусу букаву-4. Думаю, посетителей туда больше не допускают. - Она снова помолчала. - Мне очень жаль.
      Рени, открыв рот, пялилась на пустой экран. А когда, опомнившись, начала задавать вопросы, связь уже прервалась.
      Ксаббу застал ее в кабинете во время перекура.
      - Ты глянь, - прорычала Рени, взмахнув рукой в сторону экрана.
      "... Все вопросы на нашем автоотвечике или свяжитесь с дурбанским департаментом здравоохранения. Мы надеемся, что эта мера окажется временной. Ежедневно будут вывешиваться сообщения..." - в двенадцатый раз повторял задерганный врач.
      - Это замкнутая петля, мать ее так. Они даже на звонки не отвечают.
      - Не понимаю. - Ксаббу посмотрел на экран, потом на Рени. - Что это?
      Вымотанная, хотя не было еще и десяти утра, издерганная постоянным напряжением Рени объяснила: в больнице введен расширенный карантин. На половине рассказа она сообразила, что он еще ничего не знает о Мартине Дерубен, и все пришлось рассказывать сначала.
      - Думаете, этой женщине можно доверять? - спросил бушмен, когда она закончила.
      - Не знаю. Наверное. Надеюсь. У меня уже кончаются новые идеи, не говоря уже о силах. Можешь посидеть здесь - она позвонит во время перерыва. Потом скажешь, что ты думаешь.
      Он неторопливо кивнул.
      - Какие сведения она передала вам до сих пор?
      Рени уже заглушила повторяющееся сообщение из госпиталя; теперь она разорвала связь совершенно и вывела на экран файлы по Атаско.
      - Смотри сам. Боливар Атаско, антрополог и археолог. Очень известен. Богат как черт, это у него семейное. В последние годы более или менее на пенсии, хотя порой еще пишет научные статьи. Имеет дома в пяти различных странах, но Южной Африки среди них нет. При чем тут Стивен - ума не приложу.
      - Может, связи и нет. Быть может, она в самой книге, какая-то идея, котоую доктор Ван Блик хотела вам подсказать.
      - Может быть. Мартина тоже ищет что-то в этом роде. Может, и найдет.
      - А что с той второй вещью - той, что вы нашли перед смертью доктора?
      Рени устало помотала головой. Трудно было думать о чем-то, кроме Стивена, все отдаляющегося, замурованного в госпитале, как муха в янтаре.
      - О чем ты?
      - Вы сказали "скворечник". Все ссылки на этого Сингха или Синего Пса Анахорета, вели к "скворечнику". Но вы так и не рассказали, что это такое.
      - Если бы ты меньше учился, а больше трепался с другими студентами, сам бы узнал. - Рени закрыла файлы Атаско. Голова начинала мучительно болеть, и разглядывать мелкие буквы она уже не могла. - Это такая легенда в мире ВР. Почти миф, только он существует на самом деле.
      Улыбка Ксаббу вышла горькой.
      - Разве все мифы - ложь?
      Рени сморщилась, осознав ошибку.
      - Я не имела в виду это. Прости. День уже испорчен, а он едва начался. Кроме того, я не специалист по религии, Ксаббу.
      - Вы меня не оскорбили, и я не хотел волновать вас. - Он погладил ее по руке - легко, точно кисточкой или птичьим крылом. - Но я часто думаю, что людям кажется, будто настоящее - это то, что можно измерить, а того, чего измерить нельзя, нет вовсе. И оттого что я изучаю науки, это становится еще печальнее - люди считают науку "истиной", хотя сама наука утверждает, что мы можем лишь устанавливать взаимосвязь вещей, не больше. Но если это так - чем один способ показать эту связь лучше другого? Разве английский хуже коса или моего родного языка оттого, что не может выразить все, что способны выразить они?
      Рени что-то тяготило - не слова друга, а скорее растущая неспособность понять хоть что-нибудь. Слова, числа, факты, инструменты, которыми она исследовала мир, словно затупились разом.
      - Ксаббу, у меня болит голова, и я волнуюсь за Стивена. Честно сказать, дискуссии о науке и религии со мной сейчас не получится.
      - Я понимаю, - ответил бушмен, глядя, как она вытаскивает и сглатывает всухую таблетку болеутолителя. - Вы выглядите несчастной, Рени. Это из-за карантина?
      - Нет, Господи, из-за всего! Мы по-прежнему понятия не имеем, как вернуть брата, а поиски становятся чем дальше, тем сложнее. Если бы это был детектив, у нас имелись бы труп, пятна крови и следы в саду - определенно убийство, и есть улики. А тут просто мелкие странности, обрывки информации, которые, может быть, что-то значат. Чем больше я думаю, тем меньше вижу смысла. - Рени сжала виски руками. - Вроде как сотню раз повторишь одно и то же слово, и оно теряет свое значение. Просто набор звуков. Вот и со мной так.
      Ксаббу поджал губы.
      - Я имел в виду нечто подобное, когда говорил, что больше не слышу солнца. - Он оглядел кабинет. - Быть может, вы слишком долго сидите взаперти - это плохо влияет на человека. Вы ведь сказали, что пришли рано.
      Она пожала плечами.
      - Хотела тишины. В убежище постоянно кто-то рядом.
      Улыбка Ксаббу стала бесовской.
      - Почти как у меня в квартире. Хозяйка сегодня утром смотрела, как я ем. Очень внимательно, искоса. По-моему, она до сих пор не видела никого похожего на меня и не до конца уверена, что я человек. Поэтому я сказал, что еда вкусная, но я предпочитаю человечину.
      - Ксаббу! Нет!
      Бушмен зашелся от смеха.
      - А потом успокоил ее, сообщив, что мой народ ест только плоть убитых врагов. Она тут же предложила мне еще риса - в первый раз за все время. Думаю, теперь она позаботится, чтобы я не голодал.
      - Я не уверена, что город хорошо на тебя влияет.
      Ксаббу ухмыльнулся, явно довольный, что немного развеял ее хандру.
      - Только отгородившись от своего прошлого, люди могут убедить себя, что у "примитивных" народов нет чувства юмора. В семье моего отца, которой приходилось кочевать по пустыне Калахари, чтобы найти воду и пищу, обожали шутки и розыгрыши. Наш Дед Богомол любит подсмеиваться над другими и часто побеждает своих врагов смехом, когда сил ему недостает.
      Рени кивнула.
      - Большинство белых поселенцев так же относилось к моему народу будто мы или благородные дикари, или грязные живтоные. Но только не обычные люди, которые любят пошутить.
      - Смеются все народы. Если нас сменит иная раса, как мы сменили Перворожденных, то и у нее, думаю, будет чувство юмора.
      - Да уж хорошо бы, - кисло отозвалась Рени. Минутное облегчение спало. Она вытащила еще таблетку и проглотила. - Тогда, может, они простят нас за все то, что мы натворили.
      Ее друг внимательно поглядел на нее.
      - Рени, почему бы нам не вынести ваш пульт на улицу и не подождать звонка от Мартины там? Разве это менее безопасно?
      - Можно, только зачем?
      - Думаю, вы слишком долго просидели в четырех стенах. На что бы ни походили ваши города, мы все же не термиты. Нам нужно видеть небо.
      Рени хотела заспорить, но потом поняла, что спорить ей неохота.
      - Ладно. Встретимся в обеденный перерыв. Я ведь еще не рассказала тебе о Скворечнике.
      На холмике не росло ничего, кроме редковатой травы да одинокой акации, в тени которой они прятались от палящего полуденного солнца. Ветра не было, и над Дурбаном стояла желтая мгла.
      - Скворечник - это наследство первых лет сети, - говорила Рени. Старомодное место, где действуют собственные правила. Во всяком случае так говорят - люди, имеющие туда доступ, редко об этом распространяются, так что сведения полнятся слухами и разбавляются выдумками.
      - Если они так старомодны, то как им удается прятать это место, как вы рассказывали? - Ксаббу подобрал стручок акации и покатал в пальцах. Он сидел на корточках, в позе, которая напоминала Рени о далеком прошлом.
      - О, оборудование у них самое современное, можешь мне поверить. Даже более чем современное. Эти люди всю свою жизнь провели в сети - некоторые из них, собственно, приложили руку и к ее появлению. Может, поэтому они так бескомпромиссны - из чувства вины. - Напряжение чуть отпустило мышцы шеи и челюсть - не то болеутолитель помог, не то открытое небо. - Я сказала "старомодные" в том смысле, что многие из тамошних обитателей программисты, хакеры, первые пользователи сети, а у них был в свое время идефикс, что всемирная компьютерная сеть должна стать обителью свободы, где деньги и власть не имеют значения. Чтобы никто никого не контролировал и никого не заставляли подчиняться желаниям больших корпораций.
      - И что случилось?
      - То, чего и следовало ожидать. Наивная была идея - деньги все меняют. Начали появляться все новые и новые правила, и сеть стала все больше и больше походить на весь остальной, как его называют, цивилизованный мир. Рени с удивлением уловила в своем голосе патетические нотки. Неужели отношение Ксаббу к городам и ее заразило?
      Она глянула на лоскутное покрывало зданий, распростершееся по холмам и долинам Дурбана, как многоцветная плесень. Внезапно город показался ей почти зловещим. Ей всегда казалось, что развитие промышленности несет Африке, которая так долго отдавала другим свои богатства, не получая ничего, одно лишь благо, но теперь эта уверенность поколебалась.
      - В общем, создатели Скворечника устроили этакий Ноев ковчег. Ну, не совсем так... Они хотели сохранить не вещи, а идеи - анархические в основном, вроде полной свободы самовыражения, - а другие идеи не хотели и на порог пускать. Так что они устроили Скворечник, да так, что он не зависит ни от корпораций-спонсоров, ни от правительства. Он разбросан по личным узлам пользователей, с большой избыточностью, так что Скворечник будет существовать, даже если его покинет большинство посетителей.
      - А почему он так называется?
      - Понятия не имею. Надо спросить Мартину. Может, потому, что поначалу там было мало места. В прежние времена многие узлы в сети носили странные названия. "Лямбдамаг" происходит от одного из ранних экспериментов в области текстовой ВР.
      - Вероятно, Скворечник служит убежищем не только для искателей свободы, но и для преступников, - заметил Ксаббу.
      - Конечно. Чем больше у человека свободы делать добро, тем больше свободы творить зло.
      Запищал пульт. Рени откинула крышку.
      - Bonjour. - Голос, как и прежде, шел с пустого экрана. - Это ваша подруга из Тулузы. Звоню, как мы и договорились.
      - Добрый день. Я не одна. - Свой видеоканал Рени оставила включенным, но вежливость требовала предположить, что собеседница ее тоже не принимает изображения. - Со мной мой друг Ксаббу - он был со мной у Сьюзен и в курсе всех моих дел.
      - О. - Паузы начинали казаться характерной чертой Мартины. - Вы где-то на улице, да?
      Так, француженка все же включила видео. Это почему-то казалось Рени жульничеством.
      - Во дворе политеха, где я работаю.
      - Линия защищена, но постарайтесь, чтобы вас не увидели. - Мартина говорила кратко, не укоряя, а указывая. - Кое-кто умеет читать по губам, а увеличивать отдаленные предметы способов много.
      Рени смутилась - ей, как девчонке, объясняли то, про что сама она забыла. Она обернулась к Ксаббу, но тот сидел, прикрыв глаза, и слушал.
      - Постараюсь не шевелить губами.
      - Или прикройте рот ладонью. Это может показаться излишним, Ирен... Рени, но даже если ваша проблема не кажется мне значительной, у меня есть свои поводы для беспокойства.
      - Я заметила. - Раздражение ей сдержать не удалось. - Что мы тут вообще делаем, Мартина? Предполагается, что мы начнем друг другу доверять? Как я могу доверять женщине, которая даже не показывает своего лица?
      - А что вам в моем лице? У меня есть свои причины скрываться, Рени, и я не обязана в них отчитываться.
      - А мне вы доверяете?
      Мартина мрачновато усмехнулась.
      - Я никому не доверяю. Но полагаю, что вы - это вы, и сомневаться в вашем рассказе у меня нет причин.
      Рени покосилась на сидящего с отрешенным видом Ксаббу. Точно ощутив ее взгляд, он открыл глаза и чуть заметно пожал плечами. Рени подавила вздох. Мартина права - на данный момент они вряд ли сумеют доказать друг другу свою добрую волю. Ей придется или прервать связь, или... закрыть глаза, зажать нос и прыгнуть.
      - Думаю, я должна попасть в Скворечник, - проговорила она.
      Собеседницу это заявление явно застало врасплох.
      - Зачем?
      - Вы уверены, что линия защищена?
      - Абсолютно. Любая утечка пойдет с вашего конца.
      Рени оглянулась. Вокруг не было ни души, но она все же нагнулась поближе к экрану.
      - Я должна попасть в Скворечник. Перед смертью Сьюзен сообщила мне о своем старом приятеле-хакере - ей казалось, что он в силах нам помочь. Его зовут Мюрат Сагар Сингх, по кличке Синий Пес Анахорет. Думаю, его можно найти в Скворечнике.
      - И вы хотите, чтобы я вас туда протащила?
      - А что мне еще делать? - Боль и гнев, рвавшиеся из груди, заставляли Рени подбирать слова с особой осторожностью. - Я двигаюсь вперед как могу. У меня нет другой дороги. Мой брат все равно что мертв, если только я не найду ответа. А теперь я не могу даже... даже... - У нее перехватило дыхание. - Не могу даже увидеть его.
      - Entendu, Рени. - В голосе незнакомки слышалось сочувствие. - Думаю, я смогу помочь вам пройти.
      - Спасибо. Ох Господи, спасибо вам. - Какая-то часть ее рассудка с омерзением взирала на столь жалостную благодарность. Она до сих пор понятия не имела, кто эта безликая незнакомка, но уже доверилась ей, как мало кому другому. Рени попыталась перевести разговор на более устойчивую почву: - Вы нашли что-нибудь об Атаско?
      - Боюсь, немного. Насколько я сумела выяснить, он никак не связан с владельцами клуба, о котором вы говорили, - "Мистера Джи" - или любым другим из крупных узлов сети. Похоже, что он не любит привлекать внимания.
      Рени покачала головой.
      - Значит, мы не знаем, при чем тут Атаско и его книга.
      Ксаббу вытащил из кармана шнурок, сплел из него "кошачью колыбельку" и воззрился на него, точно в трансе.
      - Не знаем, - согласилась Мартина. - Будем надеяться, что этот ваш Сингх что-нибудь подскажет. Я посмотрю, как протащить вас в Скворечник. Вы сможете уделить этому время после работы, если я успею все организовать?
      Рени вспомнила, что у нее назначена встреча с советницей.
      - У меня после занятий дела, но к пяти вечера по нашему времени я освобожусь.
      - Я позвоню. Быть может, в следующий раз ваш друг тоже со мной поговорит.
      Мартина прервала связь. Ксаббу глянул на пустой экран снова уставился на свой шнурок.
      - Ну, что ты думаешь? - спросила Рени.
      - Рени, вы когда-то обещали рассказать, что такое "призрак".
      Она закрыла пульт и повернулась к бушмену:
      - Призрак? Ты хочешь сказать, виртуальный?
      - Да. Мы как-то заговаривали об этом, но вы не объяснили.
      - Это слух такой - да нет, скорее миф. - Она устало улыбнулась. - Мне еще разрешается так говорить?
      Ксаббу кивнул.
      - Конечно.
      - Некоторые утверждают, что если долго сидеть в сети или умереть, будучи на линии... - Она нахмурилась. - Звучит глупо. Говорят, эти люди остаются в сети. После смерти.
      - Но это невозможно.
      - Конечно. А почему ты спрашиваешь?
      Бушмен пошевелил пальцами, и шнурок переплелся в новый узор.
      - Эта женщина, Мартина... в ней есть нечто необычное. Я подумал, что призрак - это просто странный тип в сети. Тогда я мог бы лучше понять ее. Но она явно не мертва.
      - Необычное? Что ты имеешь в виду? Многие сетевики не любят показывать лица, даже если они не так зациклены на безопасности.
      - Было... что-то в ее голосе.
      - Голосе? Но речь можно исказить - на этом основываться не стоит. Помнишь, когда мы пошли в клуб, я понизила тембры наших голосов?
      Ксаббу покачал головой, будто объясняя что-то ребенку.
      - Я знаю, Рени. Но в ее речи есть что-то странное. И в звуках того места, откуда она звонила... там очень толстые стены.
      Рени пожала плечами.
      - Может, она сидит в правительственном бункере или где-то в этом роде - я же понятия не имею, чем она занимается, когда не шарит по сети. Господи, надеюсь, она не преступница. Сейчас моя основная надежда на нее. Чтобы пробраться в Скворечник самим, нам понадобится пара месяцев. Но откуда ты узнал о стенах?
      - Эхо. Это трудно объяснить. - Он прищурился и стал похож на мальчишку. - Когда я жил в пустыне, меня учили слышать полет птиц и шаги зверей за много миль. Мы слушаем внимательно.
      - Я ничего о ней не знаю. Может, она... нет, даже представить не могу. - Рени встала. Внизу, у подножия холма, проходили возвращающиеся в аудитории студенты. - После встречи я буду в лаборатории. Если что придет в голову - скажи.
      * * *
      Рени с трудом подавила желание вышибить дверь с петель ко всем чертям и просто захлопнула ее с такой силой, что бумаги спорхнули со стола, а Ксаббу едва не вылетел из кресла.
      - Поверить не могу! Меня подвесили! - Ей безумно захотелось открыть дверь и грохнуть ею снова, просто чтобы немного выпустить кипящий, как лава, гнев.
      - Вы потеряли работу?
      Рени шлепнулась в кресло и трясущимися пальцами достала сигарету.
      - Не совсем. До дисциплинарного слушания зарплата мне тикает. Черт, черт, черт! - Она отшвырнула сломанную сигарету и схватила новую. Поверить не могу! Дрянь! Одно к одному!
      Ксаббу потянулся к ней, но тут же отдернул руку.
      "Палец боится потерять", - подумала Рени. Ей и правда хотелось укусить кого-нибудь. Если бы советница Бундази кричала на нее, это было бы еще терпимо, но выражение глубокого разочарования снести было труднее.
      "Мы возлагали на вас такие надежды, Ирен". Медленное покачивание головой, дипломатично нахмуренные брови. "Я знаю, у вас в семье проблемы, но это не оправдание подобным проступкам".