На мгновение с Дель Рея слетела профессиональная сдержанность.
      - Знаешь, я не обязан тебе помогать.
      - Верно, - легко согласилась Рени, глядя на экран и недоумевая, что ж такого чарующего находила она в этом человеке. Всего лишь симпатичный мужчина в деловом костюме. - Не обязан.
      - Прости. Я не... Я хочу тебе помочь, Рени. Просто... - Он нерешительно помолчал. - У меня сейчас неприятности.
      "Интересно, - подумала она, - это он о своей личной жизни, о работе или о чем-то еще, более зловещем"
      - Я серьезно говорила - будь осторожен. И я очень благодарна тебе за помощь.
      - Сделаю все, что сумею. Только... ну, это не так просто, как кажется. Береги себя.
      - Ладно. Спасибо.
      Когда Дель Рей прервал связь, Рени вытащила сигарету и закурила. Она была слишком возбуждена, чтобы взяться за контрольную. Трудно было сказать, чем вызвано очевидное волнение Дель Рея - виной ли за их давний разрыв, недоверием к чужой теории вселенского заговора или чем-то еще. Если второе, то Рени его не винила. Если бы полгода назад к ней явились с подобной историей, она бы тоже засомневалась. Даже теперь легко можно было заявить, что у нее просто наступила в жизни черная полоса, а она и рада стараться лепить из собственных неприятностей прихотливую конструкцию. Кто это сказал, что так начинаются религии - и паранойи: как попытки привнести смысл во вселенную, слишком огромную и полную случайностей для человеческого понимания?
      Да какие у нее есть улики? Ее брат слег с загадочной хворью - так ведь загадочные хвори описываются в исторических хрониках с незапамятных времен до наших дней.
      За последние пятьдесят лет эпидемий неизвестных науке болезней случалось больше, чем за предшествующие пять веков.
      Они с Ксаббу нашли корреляцию между случаями комы и объемом пользования сетью, но тому можно найти дюжину возможных объяснений.
      Сгорела ее квартира, и хотя официального сообщения не поступало, слухи о поджоге не утихали - так и это на изумление неудивительно. Рени не знала точных цифр, но была совершенно уверена, что в Дурбане ежегодно случаются сотни поджогов, не говоря уже о тысячах случайных пожаров.
      Единственным, что сошло бы за улики, были нападение на доктора Сьюзен, странная кутерьма вокруг "Мистера Джи" и появление потрясающего золотого города. Но даже это все можно счесть случайными совпадениями. Только связи между этими совпадениями и отличали уверенность Рени в том, что она наткнулась на некий заговор, от самых жалких случаев мании преследования.
      Рени вздохнула. "И кто мы с Ксаббу после этого? Сигнальщики общества? Или мы быстро превращаемся в тех придурков, что жалуются по сети, будто им инопланетяне мысли с орбиты в мозги перелучают?"
      Сьюзен верила ей или по крайней мере сама наткнулась на нечто важное даже если Рени пока и не выяснила, на что. Доктор Ван Блик была не из тех людей, что терпят всякие, по ее мнению, глупости, даже от ближайших коллег, не говоря уже о бывшей ученице, которую она не видела годами.
      "Но что она нашла? И что, если мы не отыщем этого Мюрата Сагара Сингха? Или найдем, а он не вспомнит, что именно Сьюзен посчитала важным?"
      Страшно было подумать, что она, Рени, навлекла гибель на свою учительницу, но представить, что Сьюзен работала у себя в лаборатории в ночь нападения, быть может, открыла нечто действительно важное, успела даже послать весточку ей, но ничего не записала... от этой мысли пробирало отчаяние. Кто мог подумать, что мир начнет меняться так быстро?
      Рени открыла еще пачку сигарет, но закуривать не стала. Она вызвала дом Сьюзен, надеясь застать там Джереми Дако, но отозвался автоответчик голосом доктора, сухим и резким:
      "Говорит Сьюзен Ван Блик. Я занята очень интересным делом. Да, в мои годы. Так что оставьте сообщение".
      На секунду у Рени перехватило горло. Она попросила Джереми перезвонить ей, как только он сможет, и отключила связь.
      Она снова взялась за сигарету и вывела окно с бланком контрольной на середину экрана.
      * * *
      Джереми Дако маячил в дверях лифта.
      - Не могу больше смотреть на это. - Глаза его покраснели. Казалось, со времени их первой встречи он постарел на десять лет. - Слишком злюсь, и тоска берет.
      - Ничего. - Рени пропустила Ксаббу и погладила Джереми по плечу. Спасибо, что пустили нас посмотреть. Надеюсь, мы найдем что-нибудь. Если вы нам понадобитесь, мы поднимемся наверх.
      - Полиция тут уже побывала. Думаю, вы можете трогать все, что вам вздумается.
      Джереми опустил сумки Рени на пол и нажал на кнопку. Двери закрылись, лифт, гудя, поехал вверх, а Рени обернулась, чтобы бросить первый взгляд на лабораторию.
      - О Господи... - К горлу подкатила жгучая кислота. Рени сглотнула. Она не ожидала таких разрушений. Те, кто безжалостно избили Сьюзен, потрудились в ее лаборатории с пугающей старательностью. - Тут, должно быть, без кувалды не обошлось.
      Все до одного столы были разломаны, содержимое ящиков - разбито. Обломки корпусов и осколки деталей покрывали пол полуфутовым слоем пластиковой мезги, головоломкой без отгадки. Экраны на стенах тоже были разбиты, электроника - вырвана через иззубренные дыры, кабели болтались, точно кишки у жертвы инквизиции.
      Ксаббу сидел на корточках, просеивая между пальцами кусочки пластика.
      - Безусловно, - заметил он, поднимая глаза, - это не работа грабителей. Никакой вор не станет тратить столько времени на разрушение дорогостоящего оборудования, даже если пришел только за деньгами.
      - Глазам своим не верю. Господи всевышний, ты только посмотри.
      Сама всеобщность разрушения таила в себе некое жуткое очарование энтропия в картинках для школьников.
      "Берегись, - безмолвно предупреждало разорение. - Есть вещи, которых не восстановишь, если только само время не повернется и не поползет вспять".
      Рени попыталась представить текущее обратно время, как видеоролик на реверсе - осколки слетаются на места, предметы обретают прежнюю форму, столы поднимаются на ножки, как пробуждающиеся звери. А раз уж время пущено вспять, вернется и Сьюзен - искра жизни возвращается в холодное тело, стягиваются кости, пятна сухой крови, скрытые под обломками, разжижаются, стекаются, как капельки ртути, подпрыгивают с пола, втягиваясь в заживающие раны. И сама смерть бежит, поджав хвост.
      Рени передернуло. Силы разом оставили ее от ужаса и отчаяния.
      Она глянула на хрупкую спину Ксаббу, задумчиво перебирающего обломки приборов, и снова почувствовала на плечах груз ответственности. Ощущение было в эту секунду даже приятным - она нужна людям. Сьюзен больше нет, ее не вернуть - так лучше думать о настоящем, о проблемах, которые можно решить. Рени глубоко вздохнула, раскрыла одну из принесенных из политеха сумок и вытащила небольшой стационарный узел. Руки ее тряслись. Она расчистила на полу пятачок близ розетки и подключила узел.
      - Будем надеяться, что у этой штуковины хватит мощности на домовую систему, - проговорила она, довольная, что голос ее не подрагивает. Кризис миновал. - Джереми сказал, что свет и все остальное ему пришлось включать вручную, поскольку бандиты, кажется, вывели систему из строя.
      - А обычные преступники способны на это?
      - В наши дни хватает подпольных взлом-программ, и некоторые очень дешевы. Но я не думаю, что Сьюзен могла оставить свой дом незащищенным от такой атаки - а это подразумевает, что у нападавших был серьезный программный пакет. Если заберусь в домовую систему - смогу сказать точнее.
      Ксаббу нахмурился.
      - Но разве полиция уже не осмотрела ее?
      - Разумеется, осмотрела. Убийство богатого, известного профессора. Джереми сказал, что они тут три дня толклись - вместе с частной службой охраны. Нам с тобой тоже задали немало вопросов насчет того обеда. Но даже если они нашли что-то, с нами, гражданскими, никто делиться не станет - я уже пыталась что-нибудь разузнать, и Джереми тоже. Может, через полгода до нас и снизойдут, только поздно уже будет. - Рени включила стационарный узел, и тот ожил, замигав огоньками. Машина была хорошая, азиатского производства; если Рени ее на обратном пути уронит, то расплачиваться будет добрых полгода. - Посмотрим, что осталось и будет ли система с нами говорить.
      * * *
      Рени обмякла в кресле. Дако подлил ей чаю.
      - Ваш друг тоже хочет?
      - Наверное. - Она пялилась на дымящуюся чашку, слишком усталая, чтобы ее поднять.
      Дако поколебался, потом сел напротив Рени.
      - Вы нашли что-нибудь, что поможет поймать этих... убийц?
      Пальцы его, сжимающие чашку, дрожали. Каково же ему было, подумала Рени, возвращаться в этот дом в первый раз после смерти Сьюзен?
      - Нет. Они запустили в домовую систему разрушитель. Я опробовала все алгоритмы восстановления, которые знаю, но... Удивительно, что тут вообще еще что-то работает.
      - Доктор все системы запараллелила, - ответил Джереми с тихой гордостью. - Она это так называла. На случай аварии.
      - Ну а эти ублюдки запараллелили свою работу. Они не только вывели систему из строя, они разбили все "железо", которое нашли.
      В кухню вошел Ксаббу, держа что-то в ладонях. Сердце Рени вдруг заколотилось.
      - Что это?
      - Я нашел это, когда выходил. Оно застряло между стеной и столешницей. Но я не могу понять смысла.
      Рени вцепилась в бумажку и разгладила ее. Первым же словом было ее имя - Ирен. А под ним, узнаваемым дрожащим почерком Сьюзен были написаны слова "Атаско" и "Палео М. ".
      - Никаких ассоциаций, - проговорила она, подумав. - Этой бумажке может быть несколько месяцев - никто не сказал, что это обо мне, а не о какой-то другой Ирен. Но мы проверим. Хоть какой-то след.
      Джереми странные слова тоже ничего не говорили. Вспыхнувший было энтузиазм приугас.
      Ксаббу сел за стол.
      - Проходя через гостиную, - произнес он серьезно, - я снова увидал картину. Наскальную роспись. - Взгляд бушмена уперся в стоящую перед ним чашку. Рени подумала, что сцена напоминает спиритический сеанс. - Мне очень стыдно, - неожиданно договорил бушмен.
      - За что?
      - Боюсь, я смутил доктора Ван Блик, говоря об этой картине. Она была доброй женщиной. Мне кажется, она ценила в этой картине ее значение, пусть и принадлежала к другому народу.
      - Она была такая добрая... - Джереми сердито фыркнул и вытер слезы салфеткой, потом высморкался. - Слишком добрая. Она не заслужила такого. А тех, кто сделал это, надо бы найти и повесить, как в старые времена делалось.
      - И все же она сумела сообщить нам нечто важное, - ответила Рени. - И, может быть, оставила эту записку. Мы должны сделать все, что можем, чтобы узнать то, что узнала она. А если это выведет нас на след ее убийц... - Она прервалась, вспомнив безлично-зверскую тщательность виденного в подвале разрушения. - Я сделаю все, что смогу - что смогу, - чтобы правосудие их покарало.
      - Правосудие, - повторил Дако, точно бранное слово. - Да где его в этой стране найдешь-то?
      - Посмотрите на факты, Джереми. Она была богатой и белой. Ее убийство властям заминать не с руки.
      Джереми фыркнул - не то недоверчиво, не то согласно, Рени не могла сказать.
      Пока они допивали чай, Джереми рассказывал обо всем, что сделал для подготовки похорон и сколько ему еще осталось здесь работать. Из Америки возвращались племянница и племянник Сьюзен, и, судя по опыту прошлого, Джереми ожидал, что его выставят, даже спасибо не сказав. Горечь его слов была объяснима, но все равно вгоняла в депрессию. Рени из вежливости сгрызла пару бисквитов, потом поднялась и сказала, что им с Ксаббу пора уходить
      - Спасибо, что позволили нам поискать, - поблагодарила она. - Я бы не простила себе, если бы мы не попытались это сделать.
      Джереми пожал плечами.
      - Никого за это все равно не накажут. Не так, как хотел бы я. И никто сильнее меня не будет тосковать по ней.
      Что-то всплыло в памяти.
      - Погодите, Джереми. Сьюзен упоминала свою подругу по имени Мартина, исследовательницу, фамилии не помню - Де-рю-что-то.
      Дако покачал головой.
      - Не припомню.
      - Я знаю, домовая система выпотрошена, но нет ли других записей? Может, она вела дневник по-старомодному - блокнот какой-нибудь, бумажки?
      Джереми помотал было головой снова, потом задумался.
      - У нас есть книга расходов. Доктор всегда беспокоилась, что могут возникнуть проблемы с налогами, и мы все записи в ней повторяли.
      Он выскочил из комнаты, явно довольный, что и ему нашлось дело.
      Рени и Ксаббу потягивали остывший чаймолча - они слишком устали, чтобы беседовать. Через четверть часа Джереми вернулся с гроссбухом в кожаном переплете.
      - Один небольшой чек, три года назад, с пометкой "исследования", на имя Мартины Десрубинс [Джереми произносит фамилию так, как она пишется по-французски - "Desroubins", а не так, как произносится.]- Он указал. Похоже?
      Рени кивнула.
      - Звучит точно похоже. Есть ее сетевой адрес или номер телефона?
      - Нет. Только имя и сумма.
      - Ну ладно. Для начала сгодится.
      Рени ощупывала сложенную бумажку, на которой записала теперь и имя знакомой Сьюзен.
      "Осколки, - думала она. - Кусочки чего-то - голоса в темноте, путаные образы, недослышанные имена. Это все, что у нас есть".
      Она вздохнула. Джереми вывернул машину на темную аллею. Кое-где сквозь деревья просачивался свет из окон, выдающих местоположение соседних изолированных крепостей Клоофа, - свет, как всегда, демонстрация отваги перед лицом безграничной пугающей тьмы.
      Отваги? Или невежества?
      "Осколки". Рени прислонилась к холодному стеклу. Ксаббу дремал. "Думаю, ничего другого мы и не найдем".
      * * *
      Рени сидела на кровати и пыталась высушить волосы, наслаждаясь тишиной. Очередь в душ по вечерам была длинная, сплетничать у нее не было настроения, так что двадцать минут ожидания заставили ее всерьез помечтать об одиночестве.
      Разматывая накрученный из полотенца тюрбан, Рени просматривала автоответчик. Звонил кто-то из политеха, сообщил, что ее завтра вызывают к советнице - звучало зловеще. Алготритм поиска она установила на два слова из записки Сьюзен. Чем больше она размышляла, тем более странным ей казалось, что доктор Ван Блик, всю жизнь проработавшая с информационной технологией, нацарапала записку, вместо того чтобы оставить устное сообщение в компьютере. Быть может, находка Ксаббу важнее, чем ей казалось поначалу?
      Корреляцию между "Атаско" и "Палео М." система нашла быстро двадцатилетней давности книга (третье издание) под названием "Палеолитическая Мезоамерика", написанная человеком по имени Боливар Атаско. Первый поиск исследовательницы подруги Сьюзен по адресным книгам Южной Африки успехом не увенчался, и Рени запустила новый - по всему миру через онлайновые справочники по сетевым адресам на фамилию, похожую на "Десрубинс", после чего вернулась к книге.
      Рени решила, что, раз уж она тратит больше денег, чем имеет, стоит слить себе заодно и саму книгу. Перекачка стоила дороже обычного - видимо, из-за обилия иллюстраций, но если Сьюзен оставила ей намек, то лучше бы ей этот намек отыскать.
      Когда волосы Рени просохли, книга уже находилась в ее пульте.
      Если "Палеолитическая Мезоамерика" и содержала в себе некое эзотерическое послание от Сьюзен Ван Блик, то тайну она хранила крепко. На первый взгляд, книга представляла собой не что иное, как научно-популярный опус по древней истории Центральной Америки и Мексики. Рени проверила оглавление, но ничего примечательного не нашла. Потом она принялась просматривать текст. Цветные фотографии разрушенных городов и предметов ацтеков и майя поражали - особенно ей запомнились череп, вырезанный из цельного куска нефрита и искусная резьба по камню, изображающая цветоликих и когтистых богов, - но к проблеме Рени все это имело весьма отдаленное отношение.
      Мигающий огонек привлек ее внимание ко второму запросу. Ни в одном из обычных международных справочников Мартина Десрубинс не значилась. Рени вызвала политех и, запустив гораздо более мощные университетские алгоритмы поиска - раз уж у нее все равно неприятности, надо пользоваться, пока дают, - вернулась к книге Атаско, пытаясь как-то связать текст с изображением загадочного города. Удача изменила ей и в этот раз, и Рени начала уже подумывать, что смятая записка относилась к каким-то старым работам Сьюзен. Она вернулась к предисловию и как раз читала об авторе, Боливаре Атаско, судя по всему, совершавшем очень интересные дела в очень интересных краях, когда из магазина вернулся отец.
      - Давай помогу, пап. - Она отложила пульт и взяла у него сумки. - Ты мне принес таблетки от головной боли?
      - Да, да, - ответил он, точно походы по магазинам были его пожизненной каторгой. На самом деле он ходил за продуктами второй или третий раз в жизни. - И таблетки, и все остальное. Эти, в магазине, они там тронутые. Берешь всего ничего, а в очереди стоишь со всеми.
      Рени улыбнулась.
      - Ты ел?
      - Нет. - Длинный Джозеф нахмурился. - Забыл приготовить.
      - Я тебе сварю что-нибудь. Завтра тебе с утра самому разогревать придется - я ухожу рано.
      - Куда еще?
      - Это единственное время, когда я могу спокойно поработать в лаборатории.
      - Все-то тебя дома нет, девочка. - Отец мрачно опустился на кровать. Все-то меня одного оставляешь.
      - Я пытаюсь как-то помочь Стивену, папа. Ты же знаешь. - Рени постаралась не хмуриться, вытаскивая из сумки упаковку пива и пряча ее под стол, потом подоткнула халат, встала на колени на сизалевом коврике, пытаясь отыскать пакет муки из маниоки. - Я много работаю.
      - Ты на работе пытаешься помочь Стивену?
      - Пытаюсь.
      Пока Рени жарила оладьи на портативной галогеновой плитке, отец подтащил пульт к себе и пролистал пару страниц "Палеолитической Мезоамерики".
      - Это еще о чем? Целая книга о каких-то мексиканцах. Это не они, часом, вырезали у людей сердца и ели?
      - Кажется, да. - Рени подняла голову. - Ацтеки практиковали человеческие жертвоприношения. Но я ее еще не читала. Мне кажется, что Сьюзен оставила мне эту книгу.
      - Угу. - Отец фыркнул и закрыл опус Боливара Атаско. - Богатая белая женщина из богатого старинного дома - и что она тебе оставила? Книгу?
      Рени закатила глаза.
      - Папа, это не... - Она вздохнула и перевернула оладьи на сковороде. Папа, у Сьюзен есть родственники. Она получат наследство.
      Отец хмуро взирал на книгу.
      - Ты сказала, что они не пришли в больницу. Когда я буду умирать, девчонка, только попробуй не явиться. А то... - Он умолк и подумал секунду, потом с ухмылкой раскинул руки, точно охватывая и комнатушку, и немногие их уцелевшие вещи. - А то я отдам это кому-нибудь другому.
      Рени огляделась, не сразу сообразив, что он шутит. Рассмеялась она не только от радости, но и от удивления.
      - Обязательно приду, папа. Страшно подумать, что кто-то заберет мой любимый коврик.
      - Тогда не забудь. - Длинный Джозеф вытянулся на постели, страшно довольный собой, и закрыл глаза.
      Рени уже начинала засыпать, когда зазвонил пульт. Испуганная, она нашарила в темноте выключатель - в такой поздний час ничего хорошего ей сообщить не могли. Отец всхрапнул и повернулся на бок, бормоча во сне что-то неразборчивое.
      - Алло? Кто это?
      - Я Мартина Дерубен. - Фамилия была произнесена правильно, по-французски. - Зачем вы меня искали? - Женщина говорила по-английски с акцентом, голос ее был низок и уверен, точно у диктора на вечернем радио.
      - Я не... то есть... - Рени села, включила изображение, но экран оставался темным - собеседница ее предпочла сохранить инкогнито. Рени уменьшила громкость, чтобы не разбудить отца. - Извините, если это показалось... - Она запнулась, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Она понятия не имела, насколько близко была Сьюзен знакома с этой женщиной и насколько ей можно доверять. - Ваше имя мне назвала знакомая. Я решила, что вы можете помочь... что вы можете быть как-то связаны... с одной моей семейной проблемой. - Если эта женщина сумела найти ее по нескольким запросам, врать не имеет смысла. - Меня зовут Ирен Сулавейо. У меня не деловая проблема. Я не хочу причинять вам неприятности или лезть в ваши дела... - Она потянулась за сигаретой.
      В темноте долгая пауза казалась еще более долгой.
      - Какая знакомая?
      - Что?..
      - Какая знакомая назвала вам мое имя?
      - Доктор Сьюзен Ван Блик.
      - Она просила вас позвонить мне? - В голосе женщины прозвучали неподдельные удивление и гнев.
      - Не совсем. Послушайте, извините меня, но мне как-то неловко обсуждать это с незнакомым человеком по телефону. Может, мы могли бы встретиться? В каком-нибудь безопасном месте?
      Женщина неожиданно рассмеялась, хрипловато, покашливая. Еще одна курильщица, подумала Рени.
      - На полдороге между Дурбаном и Тулузой? Миз Сулавейо, я звоню из Франции.
      - О...
      - Но могу уверить вас, что во всей Южной Африке не найдется лучше защищенной телефонной линии, за исключением нескольких правительственных и военных. Так что это значит - доктор Ван Блик вроде как просила вас позвонить, а вроде нет? Может, мне стоит спросить у нее самой?
      Рени вздрогнула, но потом поняла, что женщина еще не знает, или делает вид, будто не знает, о том, что случилось.
      - Сьюзен Ван Блик умерла.
      Молчание длилось несколько секунд.
      - Умерла? - переспросила женщина тихо. Если эта Мартина только изображала неведение, то она была талантливой актрисой.
      Рени выудила из пачки очередную сигарету и рассказала ей о случившемся, не упоминая о собственном участии. Очень странным казалось сидеть вот так в темноте, пересказывая события последних дней незнакомке из Франции.
      "Незнакомке, которая говорит, будто она из Франции, - поправила себя Рени. - И утверждает, что она - это она, если уж на то пошло". Трудно было привыкнуть к штучкам из романов "плаща и шпаги", но в сети ничего нельзя принимать на веру.
      - Мне очень, очень жаль, - произнесла женщина. - Но мне все не понятно, чего вы хотите от меня.
      - Я уже говорила, что мне неуютно обсуждать это по телефону. Поразмыслив, Рени пришла к выводу, что, если ее собеседница действительно звонит из Европы, довериться телефону все же придется. - Но, кажется, у меня нет выбора. Вам говорит что-нибудь имя "Боливар Атаско" или название книги...
      - Стоп. - Короткий всплеск статики. - Прежде чем мы продолжим беседу, я должна сделать несколько запросов.
      Рени удивилась резкой перемене темы.
      - Что это значит?
      - Это значит, что я тоже не могу быть слишком доверчивой, entendu [Понимаете? (исп.)]? Но если вы та, кем кажетесь, мы еще поговорим.
      - Та, кем кажусь? Кой черт это значит?
      Связь беззвучно прервалась.
      Рени отложила пульт и улеглась, закрыв усталые глаза. Кто эта женщина? Может она действительно помочь, или это некое жуткое совпадение, случайно выпавший номер?
      Книга, таинственная незнакомка - опять информация, лишенная структуры.
      "Бегаем кругами". Усталость вцепилась в Рени, как капризный ребенок. "Ошметки, осколки. Но я должна двигаться дальше. Больше некому. Я должна".
      Она могла заснуть - должна была поспать хоть немного, - но знала, что проснется такой же измотанной.
      СЕТЕПЕРЕДАЧА/РЕЛИГИЯ: Столкновение сотрясает фундамент ислама.
      (Изображение: верующие во время молитвы в Рияде.)
      ГОЛОС: Мусульманская секта, называющая себя "сорушины" по имени своего духовного основателя Абдола Карима Соруша, была запрещена Свободным государством Красного моря. Это очередная исламская страна, предпринявшая действия против группы, которую многие традиционные мусульмане считают угрозой для себя. Пока еще неясно, помешает ли этот запрет сорушинам совершать паломничества в Мекку, и многие опасаются, что такое решение может расколоть исламский мир.
      (Изображение: паломники вокруг Каабы.)
      ГОЛОС: Правительство Свободного государства утверждает, что запрет введен для защиты самих сорушинов, которые часто становятся жертвами толпы.
      (Изображение: архивная запись выступления профессора Соруша.)
      ГОЛОС: Соруш, знаменитый ученый-исламист, объявил в конце прошлого столетия, что демократия и ислам не только могут быть совместимы, но и что их ассоциация неизбежна...
      Глава 20
      Владыка Сет
      Солнце еще не запятнало безупречную голубизну неба, но песок искрился, а великая река сверкала. Повинуясь жесту бога, барка выплыла на глубину и развернулась против неторопливого течения. Верующие на берегах разом молитвенно уткнулись лицами в землю, стоная в экстазе. Это единое движение тысяч людей походило на всплеск волны, куда более мощной, чем сонное колыхание реки. Многие поплыли вслед за баркой, выкрикивая хвалы и захлебываясь, - принять смерть при попытке коснуться раскрашенного борта корабля своего властелина они почитали за счастье.
      Непрерывное и шумное обожание, обычно служившее успокаивающим фоном в этой картине, стало внезапно раздражать Осириса. Оно мешало ему думать, а этот метод передвижения он выбрал именно из-за его неторопливости, дабы собраться с мыслями перед встречей. Если бы он не пожелал этой растянутой медитативной интерлюдии, то перенесся бы в нужное место мгновенно.
      Бог снова сделал жест, и толпы исчезли - быстрее, чем человек прихлопывает муху. На опустевших берегах осталось лишь несколько высоких пальм. Там, где барахтались пловцы, на опустевшем мелководье колыхались заросли папируса. Остались только рулевой на корме барки и обнаженные дети, обмахивающие Владыку Жизни и Смерти страусовыми перьями. Осирис улыбнулся, успокаиваясь. Приятно быть богом.
      Нежное журчание воды успокоило нервы, и Осирис обратился мыслями к предстоящей встрече. Он поискал в душе признаки тревоги и не удивился, обнаружив несколько. Осирис уже не в первый раз отправлялся на такие рандеву, но легче они не становились.
      Он всевозможными способами пытался разнообразить свидания с Другим, упорно стараясь сделать общение более приятным. Для первой формальной встречи он сотворил симуляцию невзрачного офиса, куда более скромного, чем любое помещение, каким он владел в реальном мире, и профильтровал Другого через персону робкого молодого служащего, одного из тех взаимозаменяемых ничтожеств, чьи жизни он, не задумываясь, растаптывал бесчисленное количество раз. Он надеялся таким способом превратить Другого в объект настолько лишенный угрозы, что это избавило бы его собственный мир от любого дискомфорта, но тот ранний эксперимент оказался весьма неудачным. Чужеродные особенности Другого, пробиваясь сквозь оболочку сима, стали еще более неприятными. К тому же, хотя встреча происходила в симмире, принадлежащем Осирису и контролируемом им, Другой сумел чудовищно исказить вид божественного обиталища. Осирис, несмотря на свой огромный опыт, до сих пор не мог понять, как тому удалось настолько серьезно нарушить работу сложной симуляционной аппаратуры.
      Прочие эксперименты завершились не более успешно. Попытка провести встречу в пространстве, лишенном всяких образов, лишь создала у Осириса жуткое впечатление, будто он заперт в бесконечной черноте вместе с опасным животным. Попытки сделать Другого немного смешным тоже провалились мультяшная симуляция, созданная программистами из детской передачи про дядюшку Джингла, начала разбухать на глазах у Осириса, поглощая все вокруг, и вызвала у него настолько панический приступ клаустрофобии, что он был вынужден отключиться.
      Нет, теперь он знал, что это единственный способ справиться с неприятной задачей - с задачей, решить которую другие члены Братства даже не осмелятся попробовать. Ему придется профильтровать Другого через свои наиболее привычные симуляции и опутать встречу как можно более густой сетью ритуалов. Даже медленное путешествие вверх по реке было необходимостью, промежутком для вхождения в состояние медитативного спокойствия, без которого полезное общение становилось невозможным.
      Мысль о том, что кто-то способен вызвать страх у Осириса, повелителя Братства, сама по себе была удивительной. Даже в светском мире он был фигурой ужасающей, человеком с такими властью и влиянием, что многие считали его мифом. Здесь, в лично созданном микрокосме, он был богом, величайшим из богов, и обладал всем, что прилагается к этому статусу. При желании он мог, моргнув, уничтожать целые вселенные.
      Он проделывал это путешествие уже десятки раз, и все же перспектива простого контакта с Другим - подобное общение "разговором" не назовешь пугала его не меньше, чем в далеком детстве, когда он сидел, съежившись, у себя в спальне, сознавая свою вину и грядущее наказание и дожидаясь отцовских шагов на лестнице.
      Кто такой Другой, как он мыслит, что придает ему силы проделывать то, на что он способен - все эти вопросы могли и не иметь ясного ответа. А могли иметь и простые объяснения, столь же однозначные, как и биолюминесценция, с помощью которой светлячок приманивает самку. Но это не имело значения, и Осирис, испытывая нечто вроде извращенного ужаса, был тому рад. Человечество протягивало свои руки все дальше и дальше, а Вселенная все больше отдалялась. Тайны никогда не умрут.
      Барка Бога Смерти скользила по великой реке. На обоих берегах до горизонта тянулись раскаленные пески. Казалось, что во всем мире движутся только сам корабль и опахала из перьев в руках прислужников бога. Осирис сидел прямо, скрестив на груди забинтованные руки, его золотая посмертная маска была обращена на бесконечный юг красной пустыни.
      Сет, Зверь Мрака, ждал его.
      * * *
      С воздуха этот участок орегонского побережья выглядел почти так же, как и десять тысяч лет назад: покусанные ветрами сосны и ели высились на склонах холмов, а каменистые пляжи испытывали на себе непрестанное внимание неугомонного Тихого океана. И лишь торчащая над деревьями посадочная площадка - опоясанный точками галогенных ламп трехсотфутовый круг армированного бетона - свидетельствовала о том, что под этими холмами что-то находится.
      АВВП [Аппарат вертикального взлета и посадки.] слегка тряхнуло внезапным сильным порывом ветра с океана, но пилоту доводилось сажать его на раскачивающуюся палубу авианосца и в худших условиях, в том числе и под вражеским огнем; чуть шевельнулись ревущие реактивные двигатели, и самолет коснулся площадки плавно, как упавший лист. Из низкого безликого здания на краю площадки выбежала группа людей в оранжевых комбинезонах, а следом за ними неторопливо вышел человек в строгом синем костюме, оттенок которого, казалось, слегка изменялся на каждом шагу, отчего костюм мерцал, как скверно проявленная пленка.