- Что?
      - Два сердца, - четко повторила Адиту. - Два человека растут внутри Воршевы.
      4 БЕССОННЫЕ ВО ТЬМЕ
      Разочарование Саймона отдавало такой же глубокой и глухой пустотой, как могила, в которой они стояли.
      - Его нет, - прошептал он. - Сверкающего Гвоздя здесь нет.
      - Мало сомнений питаю я в этом. - Лицо Бинабика в свете факелов было мрачным. - Кинкиппа на снегу! Я почти имею желание, чтобы мы не отыскивали этого знания до прибывания сюда армии Джошуа. Не питаю удовольствия в принесении ему таких новостей.
      - Но что с ним могло случиться? - Саймон вглядывался в восковое лицо Престера Джона, словно король мог проснуться от своего смертного сна и ответить ему.
      - С большой ясностью отвечу тебе. Элиас получал знания о неопровержимой ценности меча и захватывал его отсюда. Не питаю сомнения, что сейчас он уселся в Хейхолте. - Тролль пожал плечами; голос его был тяжелым. - Что ж, у нас всегда была известность о необходимости забирания из замка Скорби. Очень невеликая разница между одним и двумя мечами.
      - Но Элиас не мог его забрать! Тут не было никакой лазейки, пока мы не вырыли наш ход.
      - С вероятностью, он производил забирание через короткий промежуток после похоронительства Джона. Длительное время имело возможность прикрывать следы.
      - В этом нет никакого смысла, - упорствовал Саймон. - Элиас мог сразу оставить меч при себе, сели бы захотел. Таузер говорил, что король ненавидел Сверкающий Гвоздь - что он дождаться не мог похорон, чтобы поскорее избавиться от него.
      - Не могу ответствовать тебе с уверенностью, Саймон-друг. Имеет вероятность, что Элиас не имел знания о ценности меча, но получил его очень позже. Имеет вероятность, что Прейратс получил знания о его могуществе и произвел забирание. Множество альтернатив. - Тролль отдал свой факел Саймону, слез с вельса ладьи Престера Джона и начал карабкаться назад, к проделанному ими отверстию. Сквозь него проглядывало сине-серое, затянутое облаками небо.
      - Я в это не верю. - Саймон уронил ноющие, израненные во время приключений в Хасу Вейле руки на колени. - Я не хочу в это верить!
      - Питаю страх, что твое второе замечание содержит очень больше правдивости, - ласково отозвался Бинабик. - Пойдем, Саймон-друг, будем смотреть, как складывались отношения Мириамели и костра. Толика горячего супа принесет в ситуацию облегчение обдумывания. - Он оперся о край отверстия, протиснулся наружу и повернулся к Саймону: - Отдавай мне факелы, а впоследствии я окажу тебе помощь при вылезании.
      Саймон едва слышал тролля. Что-то внезапно привлекло его внимание. Он высоко поднял оба факела, склонившись над лодкой, чтобы разглядеть нечто у основания противоположной стенки могилы.
      - Саймон, что ты там еще разыскиваешь? - окликнул его Бинабик. - Мы уже почти переворачивали бедного короля вверх ногами, производя наши искания.
      - На другой стороне могилы что-то есть. Что-то темное.
      - Да? - В голосе тролля послышалась тревога. - Какое что-то темное ты разглядываешь? - Он снова просунул голову в отверстие, закрывая небо.
      Саймон взял оба факела в одну руку и соскользнул по вельсу "Морской стрелы". Теперь он был достаточно близко, чтобы говорить с уверенностью:
      - Это дыра.
      - Ответ не производит впечатление удовлетворительного, - буркнул тролль.
      - Дыра в стенке могилы. Может быть, это та, через которую вытащили меч.
      Некоторое время Бинабик всматривался в то место, на которое указывал Саймон, потом внезапно исчез из прохода. Неровное отверстие в стене могилы было шириной с бочку из-под зля.
      Тролль появился снова.
      - Не наблюдаю снаружи ничего подходящего, - крикнул он. - Если кто-то проделывал отверстие там, то проводил укрытие с большой тщательностью и делал это очень давно. Трава в неприкосновенности.
      Между внешней стороной корпуса лодки и глиняным сводом могилы было расстояние немногим больше локтя. Саймон соскользнул на пол, чтобы поближе рассмотреть отверстие, и поднес факел к самой черной дыре. От удивления у него мурашки побежали по коже.
      - Эйдон, - сказал он тихо. - Она ведет вниз.
      - Что? - В голосе тролля сквозило раздражение. - Саймон, мы имеем массу деятельности до наступления темноты.
      - Туннель ведет вниз, Бинабик! - Он сунул факел в дыру и наклонился так близко, как только посмел. Ничего не было видно, кроме нескольких тонких блестящих корней. Туннель уходил дальше во тьму, которую не мог преодолеть слабый свет его факела.
      Прошло несколько секунд. Потом тролль заговорил:
      - Тогда мы будем производить исследование завтра, после обдумывания и засыпания. Вылезай, Саймон.
      - Сейчас, - ответил Саймон. - Ты иди.
      Он придвинулся ближе. Саймон знал, что ему следовало бы испугаться. Кто бы ни вырыл этот проход - животное или человек, - смеяться над ним явно не стоило. Но юноша чувствовал, что эта зияющая дыра как-то связана с исчезновением Сверкающего Гвоздя. Некоторое время Саймон смотрел вниз, потом воткнул факел в землю, чтобы не мешал, и прищурился.
      Внизу в темноте что-то блестело - какой-то предмет, отражавший свет факела.
      - Тут что-то есть! - крикнул он.
      - Каковое что-то? - озабоченно спросил Бинабик. - Какое-нибудь животное?
      - Нет, что-то похожее на металл. - Он наклонился над туннелем. Зверями там не пахло, хотя Саймон почувствовал легкий мускусный запах. Казалось, что блестящий предмет лежит совсем неглубоко, у того места, где туннель поворачивал. - Я могу достать его не влезая!
      - Тогда будем посмотреть утром, - твердо сказал Бинабик. - Выходи!
      Саймон еще немного придвинулся к отверстию. Может быть, блестящий предмет был ближе, чем это казалось при свете факелов. Держа перед собой горящие головни, он пополз, опираясь на локти и колени. Вскоре он полностью был внутри туннеля. Если вытянуться во всю длину, можно дотянуться...
      Почва под ним внезапно подалась, и Саймон стал падать в рыхлую землю. Он попытался схватиться за крошащуюся стенку туннеля и на мгновение удержался на вытянутых руках, но ноги его продолжали уходить в мягкую землю. Он был уже по пояс погребен в ней. Один из факелов выпал из его руки и лежал, шипя, на влажной земле, всего в нескольких ладонях от его ребер. Второй был прижат его рукой к стене туннеля, и Саймон не смог бы выронить его, даже если бы захотел. Он чувствовал себя странно опустошенным. Страха не было.
      - Бинабик! - крикнул он. - Я провалился!
      Пытаясь освободиться, он чувствовал, что земля движется под ним как-то странно, словно песок под отступающей волной.
      Глаза тролля были так широко раскрыты, что показались белки.
      - Киккасут! - выругался он и закричал: - Мириамель! Идите сюда с быстротой! - Бинабик кубарем скатился в могилу и стал обходить широкий корпус лодки.
      - Не подходи слишком близко, - предостерег его Саймон. - Земля какая-то странная. Ты тоже можешь провалиться.
      - Тогда не производи шевеления. - Маленький человек схватился за торчащий киль погребальной лодки и протянул другую руку Саймону, но не дотянулся примерно на локоть. - Мириамель будет приносить нам веревку. - Голос тролля был тихим и спокойным, но Саймон знал, что Бинабик испуган.
      - И там что-то... что-то движется внизу, - озабоченно сказал Саймон. Это было ужасное ощущение. Земля стискивала его и отпускала, как будто огромная змея свивалась кольцами в ее глубинах. Равнодушная опустошенность исчезла, сменившись ледяным ужасом. - Б-бин... Бинабик! - Он задыхался.
      - Не производи шевеления, - настойчиво повторил его друг, - если имеешь возможность...
      Саймон так и не узнал, что хотел сказать ему тролль. Он почувствовал острую боль в коленях, словно их внезапно обожгло крапивой, потом земля снова зашевелилась и поглотила его. Он едва успел закрыть рот перед тем, как земля поднялась и сомкнулась над его головой, как бушующее море.
      Мириамель увидела, как из кургана вылезает Бинабик. Складывая на камни собранные сучья и куманику, она смотрела, как он вертится у проделанного ими отверстия, разговаривая с Саймоном. Принцесса вяло размышляла о том, что они могли найти там. Все это казалось таким бессмысленным. Как могут все мечи в мире, волшебные или нет, остановить неудержимо несущуюся лавину, порожденную безумным горем ее отца? Только сам Элиас может крикнуть: "Стой!", но никакие угрозы или магическое оружие не заставят его сделать это. Мириамель слишком хорошо знала своего отца и знала упрямство, бежавшее по его жилам вместе с кровью. А Король Бурь, отвратительный демон, порождение ночных кошмаров, повелитель норнов? Что ж, это ее отец вызвал неумирающий призрак в мир смертных. Мириамель знала достаточно старых сказок, чтобы не сомневаться в том, что только Элиас может заставить его вернуться обратно в небытие и запереть за ним дверь.
      Но она знала, что ее друзья надеются на свой план точно так же, как она на свой, и подло было становиться им поперек дороги. Тем не менее у нее не было ни малейшего желания спускаться вместе с ними в могилу. Это были странные, тяжелые дни, но они не настолько изменили ее, чтобы заставить интересоваться тем, что сделали с ее дедушкой Джоном два года пребывания в безразличной к королевскому сану земле.
      Было достаточно трудно смотреть, как его тело опускают в могилу. Она никогда не была особенно близка с ним, но все же старый король по-своему любил ее и был добр к ней. Она никогда не могла представить его молодым, потому что Джон превратился в древнего старика, когда она была еще совсем маленькой девочкой, но один или два раза она замечала блеск в его глазах и жесткие линии сгорбленной спины, по которым можно было догадаться, каким дерзким покорителем мира он был когда-то. Она не хотела омрачать даже эти немногие воспоминания.
      - Мириамель! Идите сюда с быстротой!
      Она подняла глаза, удивленная полной страха настойчивостью в голосе Бинабика. Он звал ее, но даже не обернулся, чтобы посмотреть на принцессу, когда спрыгнул в отверстие на стене кургана ловко, словно крот. Мириамель вскочила на ноги, рассыпав кучу собранного хвороста, и поспешила к могиле. Солнце умерло на западе; небо становилось сливово-красным.
      Саймон. Что-то случилось с Саймоном.
      Казалось, она будет вечно пересекать разделяющее их расстояние. Она задыхалась, когда добежала до могилы, и упала на колени, почувствовав головокружение. Она склонилась над дырой, но ничего не увидела.
      - Саймон! - кричал Бинабик. - Саймон... Нет!
      - Что там? Я тебя не вижу!
      - Кантака! - взвизгнул тролль. - Кантака, соса!
      - Что случилось?! - Мириамель теряла контроль над собой. - Что там?
      - Несите... факел! Веревку... Соса, Кантака! - отрывисто командовал Бинабик. Потом он вдруг вскрикнул от боли.
      Мириамель, испуганная и растерянная, стояла на коленях у отверстия. Происходило что-то ужасное - Бинабику нужна была ее помощь, но он просил принести факел и веревку, и малейшее промедление могло привести к гибели тролля и Саймона.
      Что-то налетело на нее и толкнуло, едва не сбив с ног, словно она была слабым ребенком. В отверстии мелькнул серый хвост Кантаки; мгновением позже в глубине могилы раздалось сердитое рычание волчицы. Мириамель повернулась и побежала обратно к тому месту, где начала разводить костер, потом остановилась, вспомнив, что они оставили свои вещи где-то ближе к могиле Престера Джона. В отчаянии она огляделась и обнаружила, что их седельные сумки лежат на противоположной стороне полукруга курганов.
      Мириамель задыхалась, руки ее дрожали так сильно, что едва могли удержать кремень и огниво, но она пробовала снова и снова, пока факел наконец не загорелся. Схватив вторую головню, она зажгла ее от первого факела, лихорадочно разбирая сумки в поисках веревки. Веревки не было. Выразив свои чувства по этому поводу самыми заковыристыми из известных ей проклятий меремундских матросов, принцесса бросилась назад к могиле. Моток веревки был частично засыпан землей, которую отбрасывали Саймон и тролль, разбирая стенку кургана. Мириамель обмотала ее вокруг пояса, чтобы не занимать руки, и скользнула в отверстие.
      Все это казалось сном. Глухое рычание Кантаки заполняло внутреннее пространство кургана, словно гудение растревоженного пчелиного улья. Был и другой звук: странный, настойчивый писк. Когда глаза ее привыкли к темноте, она увидела изгиб широкого корпуса "Морской стрелы" и похожие на ребра осевшие балки земляной крыши. Потом за кормой лодки принцесса разглядела возбужденно машущий хвост и задние ноги Кантаки. Земля вокруг волка кишела маленькими темными существами - крысы?
      - Бинабик! - закричала она. - Саймон!
      Когда тролль наконец ответил, его голос был хриплым и прерывающимся от страха:
      - Нет, побегите. Это место... заполнено боганиками!
      В диком страхе за своих спутников Мириамель бегом обогнула лодку. С щебечущим писком что-то маленькое спрыгнуло с вельса ей на голову, вцепилось ногтями в лицо. Она вскрикнула, судорожно отбросила его, потом прижала факелом к земле. Несколько ужасных секунд она смотрела на сморщенное маленькое существо под горящей головней, потом отшвырнула умирающую тварь.
      В голове у Мириамели стучало так сильно, что, казалось, она вот-вот расколется. Еще несколько паукообразных тварей бросились на нее, но она махнула на них факелами, и буккены отскочили. Теперь принцесса была уже достаточно близко, чтобы коснуться Кантаки, но не испытывала никакого желания делать это: волчица усердно работала челюстями, сворачивая шеи и проламывая маленькие черепа.
      - Бинабик! - закричала она. - Саймон! Я здесь! Идите к свету!
      Первыми на ее зов откликнулись щебечущие твари. Двоих она ударила факелом. Но третий чуть не вырвал у нее драгоценную головню, прежде чем визжа свалиться на землю. В следующий миг Мириамель увидела над головой чью-то тень и отпрыгнула в сторону, снова подняв факел.
      - Это я, принцесса, - задыхаясь проговорил Бинабик, взобравшийся на ограждения "Морской стрелы". Он замолчал, исчез, потом снова появился. Лицо его было так измазано кровью и грязью, что видны были только глаза, он протягивал Мириамели толстый конец длинного копья. - Берите это и не давайте им возможность подходить очень близко.
      Она схватила копье, повернулась - как раз вовремя, чтобы отбросить к стене могилы полдюжины тварей, - и выронила один из факелов. Когда она нагнулась, еще одно сморщенное существо прыгнуло на нее; принцесса ударила его копьем, как рыбак острогой.
      - Саймон! - крикнула Мириамель. - Где он?
      Она подняла второй факел и протянула его Бинабику, успевшему второй раз нырнуть в ладью и появиться снова с боевым топором почти такой же длины, как и сам тролль.
      - Я не могу производить держание факела, - задыхаясь сказал он. - Втыкайте его в стену!
      Тролль поднял топор над головой и спрыгнул вниз, встав рядом с принцессой.
      Мириамель послушалась, ткнув конец факела в крошащуюся землю.
      - Химик айа! - крикнул Бинабик.
      Кантака попятилась с явной неохотой, потом сделала несколько угрожающих бросков в сторону пищащих тварей. Новая волна нападающих забурлила вокруг нее; нескольких зарубил Бинабик, остальных отогнала копьем принцесса. Кантака добила замешкавшихся. Толпящиеся существа злобно лопотали, их белые глаза сияли сотней маленьких лун, но они не торопились преследовать Мириамель и Бинабика, пробиравшихся к выходу.
      - Где Саймон? - снова спросила она, уже зная, что не хочет услышать ответ. Бинабик не оставил бы Саймона, если бы их друг был еще жив.
      - Не имею знания, - резко ответил тролль. - Вне пределов оказывания помощи. Провожайте нас к воздушности.
      Мириамель подтянулась и вылезла наружу, навстречу фиолетовому вечеру и холодному ветру. Повернувшись и протянув Бинабику тупой конец копья, она увидела, как твари в бессильной ярости прыгают вокруг корпуса "Морской стрелы". Их длинные тени в свете факелов казались совсем уж гротескными. За миг до того, как плечи Бинабика закрыли проход, она успела увидеть бледное, спокойное лицо своего дедушки.
      Тролль скорчился перед жалким костром, лицо его было грязной маской утраты. Мириамель попыталась нащупать собственную боль, но не смогла. Она чувствовала себя полностью опустошенной, ощущения словно умерли. Кантака, лежавшая рядом с хозяином, склонила голову набок, как бы удивленная долгим молчанием. Ее морда была липкой от запекшейся крови.
      - Он проваливался внутрь, - медленно сказал Бинабик. - Одно мгновение он оставался передо мной, потом исчезал. Я капывал и капывал, но там была только одна такая земля. - Он покачал головой, - Капывал и капывал. Потом прибегали боганики. - Тролль закашлялся и выплюнул в огонь комочек земли. - Такое большое множество их было, шли из земли, как червяки, И еще всегда шли новые. Очень и очень больше.
      - Ты сказал, там какой-то туннель. Может быть, есть и другие. - Мириамель с удивлением услышала свой неестественно спокойный голос. - Может быть, он просто провалился в другой туннель. Когда эти твари... эти землекопы... уйдут, мы пойдем искать его.
      - С безусловностью, - вяло ответил Бинабик.
      - Мы найдем его, вот увидишь.
      Тролль провел рукой по лицу и отнял ее, перепачканную землей и кровью. Взгляд его ничего не выражал.
      - В бурдюке есть вода, - сказала принцесса. - Дай я промою порезы.
      - У вас тоже рана. - Бинабик указал корявым пальцем на ее лицо.
      - Я принесу воды. - Она встала, ноги ее дрожали. - Мы найдем Саймона, вот увидишь.
      Тролль ничего не ответил.
      Когда Мириамель, пошатываясь, шла к седельным сумкам, она пощупала подбородок в том месте, где его оцарапали когти землекопа. Кровь уже высохла, но щеки ее были мокры от слез - а она и не знала, что плачет.
      Его нет, подумала принцесса. Нет.
      Глаза ее так затуманились, что она чуть не споткнулась.
      Элиас, Верховный король Светлого Арда, стоял у окна и смотрел вверх, на посеребренный лунным светом смутный силуэт Башни Зеленого ангела. Окутанная тайной и тишиной, она казалась частью другого мира, порождающей странные вещи. Элиас смотрел на нее, как смотрит на море человек, который знает, что будет моряком и погибнет в волнах.
      Комната короля напоминала нору какого-то животного. На кровати в середине комнаты не было ничего, кроме пропитанного потом тюфяка, ненужные одеяла валялись на полу - жилища мелких паразитов, которые были в состоянии выносить мороз, ставший для короля скорее необходимостью, чем прихотью.
      Окно, у которого стоял король, как и все остальные окна этой длинной комнаты, было широко распахнуто. Лужицы дождевой воды натекли на каменные плиты под оконными переплетами; в особенно холодные ночи они замерзали, образуя на полу белые полоски. Ветер занес в комнату сухие ветки, листья и даже окоченевший труп воробья.
      Элиас смотрел на башню, пока лунный свет не засиял своеобразным ореолом вокруг стройной фигуры ангела. Потом он повернулся, кутаясь в потрепанную мантию:
      там, где нитки сгнили сквозь прорехи виднелась белая кожа.
      - Хенгфиск, - прошептал он, - мою чашу.
      То, что казалось всего-навсего еще одной кучей грязного тряпья, неожиданно развернулось, превратившись в монаха. Он молча поспешил к стоящему у двери столу и открыл каменный кувшин. Наполнив кубок темной дымящейся жидкостью, монах отнес его королю. Вечная ухмылка монаха, может быть немного менее широкая, чем обычно, слабо мерцала в темной комнате.
      - Я не усну сегодня, - сказал король. - Сны, знаешь. - Хенгфиск молчал, но его выпученные глаза выражали абсолютное почтительное внимание. - И есть кое-что еще. Я чувствую это, но не могу объяснить. - Он взял кубок и вернулся к окну. Эфес серой Скорби царапал подоконник. Элиас давно уже не снимал меч даже на ночь; след от клинка оставался на матрасе рядом с вмятиной от тела короля.
      Элиас поднес чашу к губам, глотнул, потом вздохнул.
      - Переменилась музыка, - проговорил он, - великая музыка тьмы. Прейратс ничего не говорит, но я знаю. Мне не нужен этот евнух, чтобы узнавать о таких вещах. Теперь я сам могу видеть, слышать... обонять. - Он вытер рот рукавом мантии, прибавив еще одно черное пятно ко многим другим, уже давно засохшим. Кто-то все изменил. - Он долго молчал. - Может быть, Прейратс просто скрывает это от меня? - Король обернулся и посмотрел на своего виночерпия. В этот момент он казался почти разумным. - А может быть, он и сам не знает. Прейратс много чего не знает. Это уже не первая моя собственная тайна. - Элиас задумался. - Но если Прейратс не видит... не видит... перемен, что это может значить, хотел бы я знать. - Он снова повернулся к окну и посмотрел на башню. - Что это может значить?
      Хенгфиск терпеливо ждал. Наконец Элиас допил и протянул ему чашу. Монах принял ее из рук короля, отнес обратно на стол у двери и двинулся назад, в свой угол. Он лег у стены, но голову не опустил, как будто ждал дальнейших указаний.
      - Башня ждет, - тихо сказал Элиас. - Она ждала долго.
      Когда он снова прислонился к подоконнику, поднялся ветер. Он взъерошил черные волосы короля, поднял с пола несколько листьев и с шуршанием погнал их по комнате.
      - О отец! - мягко сказал король. - Господь милосердный, если бы я мог заснуть!
      Несколько ужасных мгновений Саймон чувствовал, что тонет в холодной сырой земле. Все сны, которые он когда-либо видел о смерти и погребении, молниеносно пронеслись в его памяти, когда земля лезла ему в глаза, забивала нос и рот, сковывала ноги. Он пытался ухватиться за что-нибудь, пока не перестал чувствовать руки, но земля по-прежнему душила его.
      Потом он был извергнут так же внезапно, как и проглочен. Его ноги, которыми он брыкался и лягался, как утопающий, перестали встречать сопротивление; он почувствовал, что стремительно скатывается вниз с лавиной рыхлой земли. Саймон тяжело приземлился, судорожно вздохнул и проглотил землю.
      Он долго стоял на коленях, задыхаясь и кашляя. Когда разноцветные пятна, мелькавшие перед его глазами, стали исчезать, Саймон поднял голову. Где-то был свет - неяркий, но достаточный, чтобы разглядеть низкие округлые своды пространство, не намного шире его самого.
      Еще один туннель? Или просто яма в глубине, его могила, в которой скоро кончится воздух?
      Маленький огонек, казалось, вырос из кучи рыхлой земли, на которой скорчился Саймон. Это и был единственный источник света. Когда Саймону наконец удалось заставить двигаться дрожащие ноги, он подполз к нему и обнаружил, что это кончик одного из его факелов, нижняя часть которого была погребена под обвалом. С невероятной осторожностью он разгреб глинистую землю и освободил факел, потом счистил налипшую грязь, отчаянно ругаясь каждый раз, когда обжигал пальцы. Закончив с этим, Саймон повернул его огнем вниз, чтобы слабое пламя разгорелось. Вскоре света стало больше.
      Первое, что увидел Саймон, это то, что он действительно попал в другой туннель. Один его конец уходил вниз, как и тот, куда Саймон пробрался из могилы, но только в этом коридоре не было отверстия в большой мир. Туннель обрывался рядом с Саймоном земляной осыпью: тяжелой грудой камней и мокрой земли. В какую бы дыру он ни провалился, теперь она была завалена.
      Вторым, что попалось ему на глаза, был тусклый металлический блеск в куче земли перед ним. Он протянул руку и был отчаянно разочарован тем, какой мелкий предмет сжали его пальцы. Это не был Сверкающий Гвоздь. На ладони у Саймона лежала серебряная пряжка от пояса.
      Он повернул грязную пряжку, чтобы поймать свет факела. Очистив ее от грязи, Саймон засмеялся - это был хриплый, болезненный звук, быстро затихший в узком пространстве. Так вот ради чего он рисковал жизнью, вот что бросило его в ставшие тюрьмой глубины! Пряжка была так исцарапана и изношена, что изображение на ней было едва различимо: в центре какое-то животное с квадратной мордой - нечто вроде медведя или свиньи, вокруг несколько длинных узких предметов - возможно, стрел. Пряжка была старой и никому не нужной.
      Саймон воткнул факел в землю и попробовал залезть на кучу камней и глины. Небо должно быть где-то наверху. Его ужас усиливался с каждой минутой. Бинабик, конечно, уже откапывает его. Но он ничего не сможет сделать без помощи Саймона. Он осторожно спустился к основанию осыпи и оставался там, пока не нашел способ двигаться, не вызывая новых обвалов. Наконец он забрался достаточно далеко и начал неистово копать, отшвыривая назад ливень сырых комьев, но новая земля сыпалась на их место. Время шло, и движения Саймона становились все более истерическими. Без всякого результата он зарывался в рыхлую землю, отбрасывая ее назад горстями, как обезумевший терьер. Слезы текли по его лицу, смешиваясь с каплями пота, так что щипало глаза. Не было конца обвалу, сколько бы он ни копал.
      Наконец он остановился, дрожащий, почти по пояс засыпанный оседающей землей. Сердце его колотилось так сильно, что потребовалось некоторое время, чтобы он понял, что в туннеле начало темнеть. Он обернулся и увидел, что, бездумно копая, чуть снова не засыпал факел. Саймон в оцепенении смотрел на пламя, боясь, что, если он сползет вниз по груде земли, осыпавшиеся комья могут полностью зарыть факел. Раз погаснув, он уже не загорится снова. Саймон останется в полной и абсолютной темноте.
      Он медленно вытащил ноги из земли, двигаясь так осторожно, как некогда при ловле лягушек во рву Хейхолта.
      Тише, тише, говорил он себе. Не темнота, нет. Нужен свет. Им нечего будет искать, если я потеряю свет.
      Образовалась маленькая лавина. Комья земли скользили по покатому склону. Новая осыпь остановилась совсем рядом с факелом. Сердце Саймона почти замерло.
      Тише, тише. Еще тише.
      Саймон задержал дыхание, погрузив руки в крошащуюся землю вокруг факела. Подняв головню, он вздохнул.
      Саймон снова начал очищать факел, обжигая те же пальцы и ругаясь теми же проклятиями, что и в первый раз. Потом он обнаружил, что ножны с канукским кинжалом до сих пор привязаны к его ноге. После произнесения краткой благодарственной молитвы за то, что казалось первым признаком удачи в последнее время, он закончил работу при помощи костяного лезвия. Саймон подумал о том, сколько еще будет гореть факел, но быстро отогнал эту мысль. У него нет никаких шансов прорыть ход наружу, это было очевидным. Так что он пройдет немного дальше вниз по туннелю и будет ждать, когда Мириамель и Бинабик докопаются до него сверху. Они, конечно, сделают это очень скоро. А в туннеле полно воздуха, особенно если об этом не думать...
      Когда он наклонил факел и пламя снова охватило головню, новая порция земли скатилась по склону. Саймон был так сосредоточен на своем занятии, что не обращал на это внимания, пока сверху не покатились новые комья. Он поднял факел и, прищурившись, посмотрел на засыпанную часть туннеля. Земля... двигалась!
      Что-то похожее на крошечное черное дерево выбилось из земли, шевеля плоскими тонкими веточками. Мгновением позже рядом выросло еще одно, потом плоский бугорок начал пробиваться между ними. Это была голова. Слепые белые глаза смотрели прямо на него, ноздри подергивались. Рот искривился в ужасном подобии человеческой улыбки.
      Новые и новые руки и головы прорастали сквозь землю. Саймон, скованный леденящим ужасом, медленно поднялся на дрожащие ноги, сжимая в руках нож и факел.
      Буккены! Землекопы! Горло его сжалось.
      Всего их было примерно полдюжины. Вылезая из рыхлой земли, они сбивались в кучу, тихо щебеча между собой. Движения их были такими резкими, а тонкие руки и ноги так перепутались, что Саймон не мог точно пересчитать их.
      Узирис Эйдон, молился он про себя. Я под землей с буккенами. Спаси меня! Кто-нибудь, пожалуйста, спасите меня!
      Они двигались вперед всей кучей, но потом внезапно разделились, бросившись к стенам. Саймон закричал от страха и ударил ближайшего факелом. Тот завизжал, но все-таки прыгнул вперед, обхватив руками и ногами Саймона; острые зубы вонзились ему в руку, так что он чуть не выронил факел. С новым криком, больше похожим на скрежет, Саймон изо всех сил ударил рукой по стене туннеля, пытаясь сбросить тварь. Несколько других, ободренных удачей, возбужденно пища, тоже перешли к нападению. Саймон ударил одного, и нож, разрывая куски заплесневелой ткани, в которую был одет землекоп, глубоко вошел в тело. Он еще раз ударил рукой по стене и почувствовал, как трещат маленькие кости. Тварь, вцепившаяся ему в запястье, свалилась, но рука Саймона горела и пульсировала, словно укушенная ядовитой змеей.
      Он двинулся назад, с трудом скользя на коленях по рыхлой земле, пытаясь удержать равновесие. Землекопы наступали. Он размахивал факелом, образуя широкую дугу; три твари все еще стояли, глядя на него. Их маленькие сморщенные лица были напряжены, рты открыты в ненависти и страхе. И два маленьких съеженных тела валялись там, где он только что стоял на коленях. Значит, их было всего пять?..
      Что-то свалилось с потолка прямо ему на голову. Зазубренные когти царапали его лицо, сильные пальцы вцепились в верхнюю губу. Саймон вскрикнул, схватил извивающееся существо и дернул. После недолгого сопротивления оно оторвалось, прихватив клочья волос Саймона. Все еще крича от омерзения и ужаса, он ударил тварь о землю и швырнул ее безвольным телом в остальных. Он еще успел увидеть, как трое землекопов бросились назад в темноту, прежде чем повернулся и пополз вниз по туннелю так быстро, как только мог, ругаясь, шипя и отплевываясь от омерзительного маслянисто-жирного вкуса руки землекопа.
      Саймон ждал, что кто-то вот-вот вцепится ему в ноги, но он полз уже некоторое время, когда обернулся и поднял факел. Ему показалось, что в темноте блестят белые глаза, но он не был уверен. Саймон повернулся и снова пополз. Дважды он ронял факел и подхватывал его так быстро и с таким ужасом, словно это было его собственное сердце, выпавшее из груди.
      Судя по всему, землекопы не стали преследовать его. Саймон чувствовал, что ужас отступает, но сердце его все еще бешено колотилось. Земля под руками и коленями становилась плотнее.
      Через некоторое время он остановился и сел. В свете факела он не увидел преследователей, но что-то вокруг изменилось. Он посмотрел наверх. Потолок теперь был гораздо выше. Слишком высоко, чтобы сидя дотянуться рукой.
      Саймон глубоко вздохнул, потом еще раз. Он не двигался с места, пока не почувствовал, что воздух начинает приносить ему пользу, потом поднял факел и снова огляделся. Туннель действительно стал шире и выше. Он протянул руку, чтобы потрогать стену - она была твердой на ощупь, почти как кирпич.