Теперь я имею полное право бежать отсюда, не просто спасая собственную шкуру. Джошуа должен знать, что здесь творится. В нем вспыхнула надежда. Может быть, то, что норны здесь, с Элиасом, приведет сюда Джирики и остальных ситхи? Тогда род Джирики должен будет помочь смертным, так ведь? Саймон пытался все тщательно обдумать. Словом, я должен попытаться бежать. Что хорошего принесу я Джошуа или кому-нибудь другому, если не выберусь отсюда?

А пока назад, во Внутренний двор. Если надо, он может обойтись день-другой без еды, поскольку вода, по-видимому, вполне доступна. Масса времени, чтобы разнюхать все, что здесь происходит, и найти путь мимо солдат и стражников к желанной свободе. Если будет необходимо, он даже может вернуться назад под замок и пройти через туннели. Это будет самый верный способ бежать незамеченным.

Нет. Только не туннели.

Притворяться бесполезно. Этого он не сможет сделать даже для Джошуа и его сторонников.

Саймон уже ступил на мост, когда громкий стук копыт заставил его снова скрыться в тени. Увидев группу всадников, выезжающих па открытое место, Саймон вознес безмолвную благодарственную молитву Узирису, за то что он не привел его к мосту на несколько мгновений раньше.

Это был отряд вооруженных гвардейцев, выглядевших до странности уныло, несмотря на всю их военную пышность. У Саймона было всего несколько секунд, чтобы полюбопытствовать, в чем же дело, после чего он увидел среди них леденяще знакомую лысую голову.

Прейратс! Саймон прижался к стене, не в силах отвести от него глаз. Ненависть душила его. Этот злодей был меньше чем в шестидесяти шагах от него! Лунный свет освещал безволосое лицо.

Я в одно мгновение добежал бы до него, пришла дикая мысль. Если бы я шел медленно, солдаты не стали бы волноваться. Они подумали бы, что я обычный торговец, немного перебравший. Я разбил бы ему череп камнем…

Но что, если ничего не выйдет?

Тогда его с легкостью поймают, вот и вся польза, которую он мог бы принести Джошуа. А что хуже всего, он станет пленником красного священника, в точности как говорил Бинабик: пройдет немного времени, прежде чем Саймон расскажет Прейратсу все, что знает о Джошуа, ситхи и мечах, да к тому же будет умолять алхимика позволить ему говорить еще и еще. Саймон начал трястись, как привязанная собака при виде добычи. Этот дьявол был так близко… Отряд остановился. Священник ругал одного из гвардейцев. Его еле слышный скрипучий голос было невозможно не узнать. Саймон высунулся вперед так далеко, как мог, не выходя из укрытия, и приложил руку к уху, чтобы лучше слышать.

— ..Или я поеду на тебе! — выплюнул священник.

Солдат что-то ответил тихим, испуганным голосом. Несмотря на высокий рост и висевшую на бедре саблю, человек съежился от страха, как нашаливший ребенок. Никто не смел возражать Прейратсу — так было еще до бегства Саймона из замка.

— Ты сумасшедший или просто дурак?! — Прейратс повысил голос. — Я не могу ехать на хромой лошади всю дорогу до Вентмута! Дай мне твою.

Солдат слез, потом передал поводья своей лошади алхимику и сказал что-то еще. Прейратс засмеялся:

— Тогда ты поведешь мою. Я думаю, тебе не вредно будет прогуляться: это твоему идиотизму я обязан… — Остальная часть его насмешливого ответа была слишком тихой, чтобы ее можно было услышать, но Саймону показалось, что священник еще раз упомянул Вентмут, каменистую возвышенность в южной части Эркинланда, там, где река Гленивент впадает в море.

Прейратс вскочил на лошадь гвардейца, и его алая ряса кровавой раной показалась на мгновение из-под черного плаща. Священник пришпорил коня и поскакал по грязи Среднего двора. Отряд последовал за ним, сопровождаемый пешим солдатом, ведущим лошадь Прейратса.

Когда они проехали мимо его убежища, Саймон обнаружил, что сжимает в кулаке камень; он не помнил даже, когда подобрал его. Он смотрел на круглую, гладкую, как яйцо, голову алхимика и думал, какое удовольствие получил бы, увидев, как она раскалывается. Это исчадие ада убило Моргенса, и один Бог знает, кого еще. Его страх странным образом испарился. Саймон боролся с желанием с криком ярости броситься на алхимика. Почему такие прекрасные люди, как доктор, Джулой и Деорнот умирают, а это чудовище продолжает жить? За убийство Прейратса стоит заплатить собственной жизнью. Невообразимая подлость исчезла бы из мира. Сделать необходимое, как сказала бы Рейчел. Работа грязная, но сделать ее надо. Но его жизнь, похоже, уже не принадлежала ему.

Он смотрел, как отряд проезжает мимо. Они обогнули палатки и исчезли в темноте, двигаясь к Малым воротам, ведущим на Внешний двор. Саймон уронил в грязь камень, который сжимал, и стоял, пытаясь унять дрожь.

Внезапно ему в голову пришла мысль, такая дикая, что он сам испугался ее. Он посмотрел в небо, пытаясь угадать, сколько времени осталось до рассвета. Было еще очень холодно и сыро, и Саймон не сомневался, что солнце взойдет по меньшей мере через несколько часов.

Кто, скорее всего, забрал Сверкающий Гвоздь из могилы? Прейратс, конечно. Он мог даже не говорить об этом королю Элиасу. А где священник мог спрятать его, если это предположение верно? В своей цитадели — в башне Хьелдина.

Саймон повернулся. Башня алхимика, неприятно приземистая рядом со стройным шпилем Зеленого ангела, виднелась за стеной Внутреннего двора. Если внутри и горел свет, снаружи этого видно не было: алые окна были темны. Она выглядела пустой, но это ничего не значило — все казалось пустым в огромном замке. Все в Хейхолте наводило на мысль о мавзолее.

Посмеет ли он войти в башню — или по крайней мере попытается ли? Ему понадобится свет. Может быть, в Башне Зеленого ангела найдется несколько факелов или фонарей. Это был бы страшный, ужасный риск…

Если бы он собственными глазами не видел, как уезжает красный священник, не слышал, что он собирается в Вентмут, Саймону и в голову бы не пришло лезть в эту отвратительную башню, где его мог поджидать безволосый черноглазый Прейратс, словно паук в центре паутины. От одной этой мысли ему чуть не стало дурно. Но священника не было — он это точно знал и понимал, что ему может никогда больше не представится такого случая. Что, если он найдет Сверкающий Гвоздь?! Если он сможет забрать меч и исчезнуть из Хейхолта до возвращении Прейратса? Какую отличную шутку сыграл бы он с краснорясым убийцей! Разве не здорово будет въехать в лагерь принца Джошуа и показать им играющий в солнечных лучах Сверкающий Гвоздь? Вот это будет действительно Саймон, Властелин Великих Мечей.

Быстро и тихо перебегая через мост, он обнаружил, что стена двора перед ним изменилась. Она стала… светлее. Занималась заря, хотя немного солнца будет видно в этот серый день. Саймон прибавил шагу.

Тебе повезло. Что, если восход застал бы тебя возящимся с дверью Башни Хьелдина? Простак ты, простак и есть.

Все-таки он еще не был полностью повержен. Рыцари и герои должны быть смелыми, а то, что он придумал, — действительно смелый план. Ему просто придется подождать до следующей ночи, чтобы осуществить его. Это будет восхитительно храбрый поступок.

Но когда он спешил назад к своему убежищу в Башне Зеленого ангела, ему хотелось, чтобы вокруг были друзья, способные отговорить его от этого.

Солнце зашло несколько часов назад. Легкий дождь моросил с ночного неба. Саймон стоял у выхода из Башни Зеленого ангела и готовился выйти.

Это было нелегко. Он все еще чувствовал себя слабым и голодным, хотя, проспав весь день, нашел остатки чьего-то ужина — корочку хлеба и маленький кусочек сыра — на тарелке в алькове холла башни. И хлеб и сыр были сухими, но, тем не менее, казалось, что они пролежали в алькове всего несколько часов — не дни, и, тем более, не недели. Поглощая еду, Саймон с интересом подумал, кто мог оставить ее здесь. Присматривает ли до сих пор пономарь Барнаба за колоколами башни? Если так, он не больно-то хорошо выполняет свою работу.

Подумав о Барнабе, Саймон осознал, что ни разу со времени своего возвращения не слышал боя колоколов Башни Зеленого ангела. Сейчас, когда он стоял в дверях башни, ожидая темноты, эта мысль снова посетила его. Мелодичный звон бронзовых колоколов, эхом разносящийся по замку, был биением сердца Хейхолта — во всяком случае, так считал Саймон, — ежечасным напоминанием о том, что время идет, дела движутся и жизнь продолжается. Но теперь они молчали.

Саймон пожал плечами и вышел. Он остановился, чтобы подставить сложенные чашечкой руки под струю бегущей с крыши воды, и жадно попил. Потом он вытер руки о штаны и посмотрел на черный силуэт башни Хьелдина на фоне фиолетового неба.

Делать было нечего. У него не было никаких причин ждать чего-то еще.

Саймон шел по периметру двора, прячась в тени зданий. Прошлой ночью он чуть не попал прямо в объятия Прейратса и его солдат. Несмотря на кажущуюся пустоту замка, он ни в чем не мог быть уверенным здесь. Один или два раза Саймон слышал обрывки разговоров, но не видел ни одного живого человека. До него донесся долгий рыдающий смех. Саймон содрогнулся.

Огибая одно из зданий, Саймон увидел вспышку света в окне башни — алый сполох, похожий на мерцание тлеющего угля. Он остановился, тихо бормоча проклятия. Почему, собственно, он решил, что в отсутствие Прейратса башня будет пуста? Может быть, там живут норны.

А может быть, нет. Конечно же, даже священнику нужны слуги, которые ухаживали бы за ним, подметали полы, зажигали лампы, как это делал Саймон для доктора Моргенса. Если кто-то и двигался в башне, скорее всего, это просто какой-нибудь испуганный обитатель замка, вынужденный работать в логове красного священника. Может, это просто-напросто Рейчел Дракон. Если так, Саймон спасет ее вместе со Сверкающим Гвоздем. Можно себе представить, как она удивится — ему придется быть очень осторожным, чтобы не слишком сильно испугать ее. Она, наверное, думает: куда же это подевался ее непутевый судомой?

Прежде чем подойти к башне, Саймон влез на плющ, увивавший стену двора. Герой или нет, дураком он не был. Он подождет и посмотрит, будут ли еще знаки того, что з башне кто-то есть. От вида громадной башки и ее грубых серых камней ему было не по себе. Он не мог отогнать ощущение, что башня ждет его, как великан, притаившийся, чтобы Саймон подошел достаточно близко и его можно было схватить…

Казалось, время тянется невозможно медленно. Когда ожидание стало невыносимым, Саймон высвободился из цепкой хватки плюща. Никто не подходил к дверям; никто не двигался на Внутреннем дворе; он не видел больше огней в окнах и не слышал ничего, кроме завывания ветра в башнях замка. Время пришло.

А как туда войти? Вряд ли он сможет отпереть огромные черные двери — такой скрытный человек, как Преиратс, наверняка установил на них болты, способные сдержать целую армию. Нет, придется лезть как-то по-другому.

Лучше всего будет забраться на сторожевую будку, стоящую у двери. С ее крыши он попробует залезть в одно из верхних окон. Стена сложена из тяжелых, грубо обработанных камней — значит, найти опоры для рук и ног будет нетрудно.

Он нырнул в укрытие сторожевой будки и задержался немного, чтобы посмотреть на черные доски входных дверей. Они действительно выглядели очень массивными. Саймон подумал, что даже людям с топорами придется потратить полдня, чтобы разрушить их. На всякий случай он схватился за ручку и потянул. Створка беззвучно распахнулась, так испугав Саймона, что он задом наперед вылетел во двор.

Двери были открыты — не заперты! На мгновение ему захотелось немедленно убежать. Это, конечно, ловушка, приготовленная как раз для него. Но потом, остановившись с поднятыми руками, словно собираясь отражать удар, он понял, что это маловероятно. Может быть, внутренние двери заперты?

Саймон помедлил еще мгновение, сердце его колотилось.

Не будь дураком. Или сходи, или пет. Нечего стоять посреди двора в ожидании, что тебя кто-нибудь заметит.

Он сжал кулаки, шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Не было нужды в факеле, который он заткнул за пояс, заблаговременно налив в него найденного в кладовке масла. Факел уже горел, укрепленный на стене высокого холла, отбрасывая в углы дрожащие теки. Саймон не мог не подумать, кто зажег его, но быстро отогнал эту мысль: ему оставалось только начать свои поиски, стараясь двигаться тихо, внимательно прислушиваясь к любым звукам, которые выдали бы чье-либо присутствие. Он пошел по холлу, вздрагивая от звука, с которым его сапоги шаркали по камням. Лестница у стены вела в верхнюю, самую темную часть башни. Ей придется подождать.

Как много дверей! Саймон выбрал одну и осторожно открыл ее. Свет, сочащийся из холла, проник в комнату, полную мебели из склеенных и связанных между собой костей. Среди прочего было большое кресло, спинка которого, как бы в насмешку над троном Верховного короля, сплошь была сделана из черепов — человеческих черепов. На некоторых костях оставались куски черной высохшей плоти. Откуда-то доносилось свистящее стрекотание, похожее на песню сверчка. Саймон почувствовал, что тошнота подступает к его горлу, и быстро захлопнул дверь.

Немного придя в себя, он взял собственный факел и зажег его от горящего. Если он действительно собирается искать меч, ему придется осматривать самые темные углы, вне зависимости от того, что там может обнаружиться.

Он вернулся назад в комнату с костями, но осмотр не обнаружил ничего, кроме новых ужасающих подробностей страшной меблировки. Саймон надеялся, что хотя бы часть была костями животных, но не был в этом уверен. Настойчивое стрекотание снова заставило его выйти.

Следующая комната была заставлена бочонками, прикрытыми разложенными сверху сетями. Неизвестные существа, которых Саймон не мог как следует разглядеть, плавали в темной жидкости; время от времени скользкая спина или подобие конечности упирались в сеть, выпячивая ее.

В следующей комнате Саймон нашел тысячи крошечных серебряных мужских и женских фигурок, сделанных очень реалистично и с огромной тщательностью: каждая маленькая статуя была великолепным изображением застывшего в ужасе и отчаянии человека. Саймон поднял одну из них. Блестящий металл на ощупь был липким и странно теплым. Через мгновение он бросил фигурку и быстро попятился к двери. Он был уверен, что почувствовал, как она шевельнулась.

Он переходил из одной комнаты в другую, все больше пугаясь своих находок: иногда вещи Прейратса были просто отвратительны, иногда еще и совершенно непонятны. В последней комнате нижнего этажа тоже находилось несколько костей, но они были слишком велики для того, чтобы быть человеческими. Эти кости варились в огромном котле, висевшем над масляной горелкой, наполняя сырую комнату сильным незнакомым запахом. Тягучая черная жидкость медленно капала из крана в стенке бака в широкую каменную чашу. От зловонного пара у Саймона закружилась голова и закололо обожженную драконьей кровью кожу на щеке.

Быстрый осмотр помещения не обнаружил никаких следов меча, и Саймон с благодарностью вернулся к сравнительно чистому воздуху вестибюля.

Помедлив немного, он поднялся по ступенькам на следующий этаж. Внизу, в катакомбах башни, безусловно можно было обнаружить много интересного, но Саймон не спешил спускаться туда. Он отложит это на самый конец и будет молиться, чтобы меч нашелся наверху.

Комната, полная стеклянных колб и реторт, очень похожих на хозяйство Моргенса, стены и потолок которой были заплетены очень толстой паутиной — поиск в ней был очень быстрым и поверхностным, — и еще одна, похожая на джунгли, полные извивающихся лиан и гниющих цветов, — Саймон прошел их все, все больше и больше чувствуя себя крестьянским мальчиком, попавшим в пещеру злой ведьмы. Содержимое некоторых комнат было так ужасно, что ему хватало сил только краем глаза заглянуть в их темное нутро, прежде чем быстро захлопнуть дверь. Были какие-то вещи, которые он просто не мог заставить себя сделать: если меч был в одной из этих комнат, значит, он в ней и останется. В одной комнате, которая сначала вовсе не казалась ужасной, стояло что-то вроде кровати, сплетенной из полосок кожи. Сперва он подумал, что здесь, наверное, Прейратс спит… но потом увидел отверстие в каменном полу и темные следы под «кроватью». Саймон содрогнулся и быстро ушел. Он не думал, что сможет долго оставаться в этом месте и сохранить рассудок.

На пятом этаже этой башни ужасов Саймон остановился. Это был этаж, где находились большие красные окна. Если он будет бродить по комнатам со своим факелом, кто-нибудь в замке может заметить огонь в башне, которая должна быть пустой. Немного поразмыслив, он укрепил свой факел высоко на стене. Придется искать меч почти в полной темноте, но он провел столько времени под землей, что может обходиться без света лучше кого бы то ни было, кроме разве что ситхи… или норна.

На этой площадке было только три двери. За первой была еще одна комната без особых примет и с кроватью, но у этой не было стока в полу. Саймон решил, что это действительно постель Прейратса: что-то в застывшей пустоте комнаты соответствовало этой мысли, Саймон легко мог представить себе черноглазого священника лежащим на спине и обдумывающим очередные козни. Кроме того, в этом была странно естественная для такого неестественного человека одержимость.

Второе помещение было чем-то вроде музея. Огромное количество полок, заставленных статуями, совершенно не похожими на серебряные фигурки. Некоторые из них напоминали изображения святых, другие, грубо вырезанные из дерева, могли быть сделаны детьми или слабоумными. Это было даже интересно. Если бы ужас страшной башни не давил на него и само его пребывание здесь не было таким чудовищным риском, он с удовольствием осмотрел бы эту причудливую коллекцию. Некоторые скульптурки были сделаны из воска и из их головок торчали фитильки, другие, грубо слепленные из костей, птичьих перьев и глины, больше были похожи на зверей, чем на людей. Но нигде не было меча. Когда Саймон уходил, глаза некоторых фигурок, казалось, провожали его.

Последняя, самая большая комната, было, вероятно, кабинетом красного священника. Огромные алые окна, казавшиеся совсем темными на фоне ночного неба, занимали большую часть резной стены. Сама комната была завалена пергаментами, книгами и другими вещами, такими же странными и пугающими, как и то, что Саймон уже видел в других помещениях. Если он не найдет меча здесь, последней надеждой будут катакомбы под башней. На крыше стояли многочисленные приборы для наблюдения за звездами и другие механизмы, которые Саймону не удалось разглядеть через одно из узких окон Башни Зеленого ангела. Он сомневался, что меч может оказаться там, но все равно придется посмотреть. Нет смысла пренебрегать любой возможностью уклониться от спуска вниз, под башню…

Кабинет был очень темным и сильно захламленным. Пол почти полностью был завален самыми разнообразными предметами, хотя стены почему-то оставались почти голыми. В центре комнаты, повернутое к высоким окнам, стояло кресло с высокой спинкой. Его окружали свободно стоящие шкафы, заставленные пергаментами и книгами в тяжелых переплетах. Стена под окнами, насколько мог видеть Саймон при слабом свете факела, была покрыта бледными рунами, написанными краской.

Он сделал несколько шагов к стене, потом споткнулся. Что-то было не так: он ощутил странное покалывание, легкую, вызывающую тошноту слабость. Мгновением позже рука метнулась из темноты и вцепилась в его запястье. Саймон закричал и упал, но рука не выпустила его. Могучая хватка была холодной и несокрушимой.

— Что у нас тут? — сказал чей-то голос. — Шпион?

Саймон не мог вырваться. Сердце его билось так сильно, что, казалось, вот-вот разорвется от страха. Его медленно подняли на ноги и заставили обойти вокруг кресла. Он посмотрел на бледное лицо человека, сидевшего перед ним. Глаза, встретившиеся с его глазами, были почти невидимы — два отраженных пятна слабого света, — но они держали его с той же могучей силой, что и рука на запястье.

— Что у нас тут? — повторил человек и наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть Саймона.

Это был король Элиас.