ГРИФФИН

Как и было обещано, студия организовала вечеринку для Тревиса в клубе «Гадюшник» — заведении для «змей» больших и малых с соответствующим названием. Ожидание заключительного выступления специально приглашенного гостя — рэппера А'Айта, также известного как Барни Клейтон, — только усиливает вакханалию. Любители поглазеть на звезд, похожие на бдительного стража Аргуса, толпятся в проходе, стараясь попасть внутрь. Три обкуренных парня на роликах пытаются выяснить, где именно умер от передозировки Ривер Феникс. Мы заперты между бархатными веревочными ограждениями и огромными громилами: ждем швейцара, который пока еще не почтил нас своим присутствием. У него есть список нежелательных посетителей — самый важный документ на каждом частном мероприятии, который определяет тебя как человека. В нем имена нескольких сотен избранных, которым позволено пройти внутрь этих элитных бастионов суперсчастья, а если тебя нет в списке, тогда твоя жизнь бессмысленна — пакуй вещи и отправляйся домой в Иллинойс, где тебя ждет старая скучная работа.

Появляется швейцар, и каждый пытается привлечь его внимание. Он же стоит, выпятив грудь и купаясь в лучах славы, — хорошо подстриженный человек в костюме от Гуччи, с микрофоном в ухе и списком в руках.

— Не пускайте Дэвида Аркетта. И меня не волнует, с Кортни он или без, — обращается страж к одному из охранников.

Громила кивает головой размером с гидрант, а швейцар начинает пропускать гостей. Через несколько минут мое имя найдено в списке, и мне разрешено войти.

В зале темно и прохладно. Двести пятьдесят самых близких и дорогих Тревису людей и тех несчастных, кто стремится стать близким и дорогим другом, но пока тщетно. Гости собрались очень разные: скудно питающиеся модники, спортсмены-экстремалы, участники разных музыкальных групп, играющих рэп-рок, и, конечно, парни из телевизионного гей-шоу.

Свита А'Айта — пять жирных афроамериканцев в темных очках и одежде от Томми Хилфигера — расположилась в углу зала. Их презрение к белым очевидно, и они пристально следят за боссом. Измотанные бармены подают эксклюзивные напитки. Они бы с удовольствием поучаствовали в этом расточительном празднике, вместо того чтобы обслуживать участников попойки. Время от времени, незаметно пожимая друг другу руки, гости обмениваются наркотиками. Все это оплачивает студия.

Я курю у бара. Тревиса не видно, а его распутные закадычные друзья Поуки и Фрог зацепили молоденьких актрис из программы «Прогноз погоды». Наконец я вижу нашего чудо-мальчика: он идет за руку с А'Айтом. Они прорываются сквозь группу поклонников в забитый людьми отдельный кабинет. А'Айт наклоняется, что-то говорит, и сидящие там разбегаются в разные стороны, как тараканы на кухне при яркой вспышке света.

Жду, когда они удобно устроятся, и только после этого подхожу.

— Тревис, как жизнь?

Он поднимает на меня глаза и говорит:

— А что? Присаживайся…

Я сажусь под пристальным взглядом А'Айта.

— Все в порядке, продолжай, — обращается к нему Тревис.

А'Айт молчит. Длина волос у этого парня не меньше одного фута, что делает его похожим на озлобленного аккордеониста Бакуита. Он продолжает разглядывать меня, и я отвожу взгляд.

— Дружище, он наш. Это мой менеджер, — объясняет Тревис. Я в восторге, что он считает меня своим менеджером, жаль, что это только его мнение. — У А'Айта есть отличная идея по поводу фильма для нас, — сообщает мне Тревис.

— Какая бы она ни была, я запишу. — Не могу удержаться от колкости и достаю блокнот и ручку «Кросс».

— Как я уже говорил, это фильм о чернокожем полицейском, — начинает А'Айт. — Он убивает белых людей, оказывающихся на линии огня. Белый парень убегает с места преступления… — Для усиления драматического эффекта А'Айт достает из куртки девятимиллиметровую пушку и наводит ее на меня: — Бах! И белый падает!

Записываю в блокноте: «Идиот!» — и киваю:

— Понятно!

Широкая улыбка А'Айта демонстрирует Форт-Нокс [19] в миниатюре.

— Белого парня задерживают безо всякой причины. Ниггер требует предъявить права и регистрацию. — Он делает вид, что спускает курок. — Бах! Мертвый белый босяк, о-го-го!

— Интересно, — говорю я и пишу: «Чертов псих!» Он не отводит пистолет еще несколько секунд, но потом все же решает убрать его.

— Да, это полная противоположность тому, как мокрицы-копы суют героин нам в задницы!

— Дружище, мне нравится! — кивает Тревис и поворачивается ко мне: — А ты что думаешь?

Кашляю.

— А кого именно будет играть Тревис?

А'Айт без энтузиазма реагирует на мой вопрос.

— Он будет единственным белым, кого любит полицейский. Что думаешь?

— Думаю, хорошо, что ты убрал пушку, — говорю я, но А'Айт не понимает юмора. И, не дожидаясь, когда он снова достанет пистолет, продолжаю: — Уверен, это очень оригинальная идея.

— Это ты мне говоришь? — уточняет он.

— Подумай, как ее можно реализовать, — командует Тревис и снова обращается к А'Айту: — Гриффин — классный парень. Я буду сниматься в фильме про парней, которые устроили бойню в школе. Вот почему студия устраивает эту вечеринку!

— Слышу шелест купюр, — усмехается А'Айт, оглядывая зал. — Скажи этим черномазым, что если они не поскупятся, у меня есть саундтрек.

— Хорошо, — отвечаю я и пишу: «Ни за что! „Поворачиваюсь к Тревису: — Знаешь, на самом деле эта вечеринка по поводу твоей главной роли в «Огненной дыре“.

— Яне буду стрелять в школе ? — удивляется Тревис.

— Этот фильм гораздо лучше, — вру я. — Он тебе понравится.

— А я буду в нем стрелять? Вздыхаю:

— Посмотрим, что можно сделать.

Свита А'Айта пробивается к нам через толпу. Они идут плечом к плечу и похожи на надвигающийся шторм.

— Будем на связи, — бросает мне А'Айт.

— Замечательно.

Перед тем как уйти, он обнимает Тревиса:

— Ну бывай, дружище.

Тревис смотрит на него с обожанием:

— Этот парень такой талантливый! П. Дидди в подметки ему не годится.

— Ты абсолютно прав. Тревис обнимает меня:

— Ну что ж, теперь пора повеселиться.

Два часа спустя я томлюсь в отдельном кабинете с Тревисом, Фрогом и двумя несовершеннолетними девицами. Им едва исполнилось шестнадцать, но они изо всех сил стараются казаться старше: толстый слой макияжа и топы, открывающие грудь. Поуки сидит в соседнем кабинете, закинув руки за голову, а под столом кто-то делает ему минет. Фрог уходит, и Тревис решает, что пора трахнуть одну из девчонок. Но, как щедрый человек, поворачивается и к другой, давая ей шанс.

Допиваю пиво и сообщаю:

— Я ухожу!

Тревис на секунду прерывается и извлекает язык изо рта одной из девушек.

— Дружище, вечеринка только начинается!

— Для меня вечеринка уже закончилась, — зеваю я.

Тревис отстраняется от девушек и вскакивает.

— Подожди здесь, не уходи!

Мы наблюдаем, как молодой принц уносится стрелой и исчезает в толпе преданных пьяных друзей.

— Куда это он? — спрашивает одна из девушек.

— Не знаю, — отвечаю я.

— Мэнди, мы уже перешли грань, — шепчет другая девушка.

— Подумаешь! Многие ли могут похвастаться, что их лишил девственности Тревис Траск?

Взъерошенный и потный Поуки подходит и садится рядом со мной.

— Парень, ты не знаешь, где тут можно раздобыть травки?

— Нет.

— Вот черт! — Он зажигает грязный измятый косяк размером с мизинец и исчезает.

Не проходит и пяти минут, как возвращается Тревис и тянет за собой еще одного парня.

— Гриффин, это Джеймс. Он меня стрижет.

— Привет, Джеймс, — говорю я, и тот бросает на меня томный взгляд.

— Он милый, — сообщает Джеймс Тревису и садится рядом со мной. У него подведены глаза, светлые волосы идеально пострижены.

— Знаешь что? — обращается к нему Тревис. — Подстриги Гриффина за мой счет.

Лицо Джеймса озаряет вспышка радости.

— Конечно!

— Меня не нужно стричь.

— Я могу сделать немного короче, — прикасается Джеймс к моим волосам.

Тревис хлопает меня по плечу:

— Отблагодаришь меня позже.

— Мне действительно нужно идти, — поднимаюсь я.

— Выпей еще, — не унимается Тревис.

— Да, милый, — вторит ему Джеймс, — выпей еще.

— Официант! — кричит Тревис, снова вернувшийся в объятия девушек.

— Ну же, Гриффин, — хлопает накрашенными ресницами Джеймс. — Дорогуша, расскажи мне о себе.

Отодвигаюсь от него.

— Думаю, тебе стоит знать, у меня есть постоянный партнер.

— И у меня, милый, и у меня! — подмигивает Джеймс.

Устало поднимаюсь домой и слышу чей-то голос:

— Эй, Джи!

Оглядываюсь и замечаю Кенвина, сидящего в шезлонге у бассейна. Мне нравится, как он ко мне обратился, но тут я вспоминаю, что чернокожие называют так своих приятелей.

— Что с тобой? — спрашивает он.

— А ты что здесь делаешь? Уже поздно.

— Не могу заснуть.

— А я могу. — И я продолжаю подниматься по лестнице.

— Ба говорит, что ты гей.

Что знает один… Подхожу к нему и чувствую: нам предстоит длинный разговор.

— Это правда.

— Но ты не похож на гея.

Меня поражает наглость этого парня, но я все равно пытаюсь объяснить:

— Понимаешь, не каждый гомосексуалист ведет себя вызывающе. Это такой стереотип. Хотя так думать проще всего, потому что явных геев постоянно показывают по телевизору и в кино. Но не все же такие, как Стивен Коджокару. К счастью!

— Ты не гей, — настаивает Кенвин.

Никто раньше не подвергал сомнению мою сексуальную ориентацию. Стоит сказать, что ты гей, и окружающие обычно верят тебе.

— Мне жаль разуверять тебя, но, сколько себя помню, я всегда был им. — Приходится говорить штампами. — Леопард не может изменить цвет пятен. А теперь, если ты позволишь…

— Нет, все это не соответствует твоей биографии, — отчаянно качает головой Кенвин.

Ему удается меня заинтересовать, и я решаю развить тему:

— Какой биографии?

— Ну сведениям, из которых делают вывод о человеке. Их можно найти про любого. Смотри, ты утверждаешь, что ты гей, но по информации, которую я собрал…

— Какой информации?

— Справки из колледжа и школы, медицинские сведения, отчеты полиции.

— Кенвин, о чем ты говоришь?

— Об информации, Джи. Информация — это сила.

Правда? А я всегда считал, что геи — это сила.

Может, меня неправильно информировали?

— И что, ты меня проверяешь?

— Я проверяю каждого, — объясняет Кенвин. — Никогда не знаешь, как это может пригодиться.

— Понятно, — начинаю я нервничать. — Ну и как, нашел что-то интересное?

— Массу! — Кенвин смотрит в усыпанное звездами небо. — Ты встречался с девушкой из группы поддержки все четыре года, пока учился в средней школе, тебя выбрали королем бала и потом приглашали на вечера встреч. Ты был полузащитником в футбольной команде и получил стипендию для учебы в Стэнфорде. Там ты вступил в тайное братство «Сигма Чи», подхватил триппер от одной из подружек, а твой средний балл — три с половиной, — говорит он.

Я потрясен. Насколько же умен этот парень?

— Сначала ты работал помощником менеджера на фабрике по выпечке чизкейков в Вудленд-Хиллз. С одной девушкой ты жил полгода, но она сошла с ума, напала на тебя с отверткой и подожгла твою квартиру.

Лорейн! О Боже! Девушка, навсегда излечившая меня от любви к прекрасному полу!

— Все это незаконно, — возмущаюсь я. Не понимаю, откуда он знает обо мне так много. Но потом я вспоминаю, что он собирает компьютер для «ба».

— Джи, мне ничего не нужно. Но если тебе понадобится информация о ком-нибудь, я смогу раздобыть ее. За небольшую плату.

— О, правда? — Мне хочется проучить его. — К твоему сведению, молодой человек, ты ничего обо мне не знаешь!

— Оставь, Джи! Расслабься. Я никому не скажу. — Кенвин поднимается и уходит в темноту. — И помни, если я буду тебе нужен, ты знаешь, где меня найти.

РЕЙЧЕЛ

Приходится остановиться у газетного киоска на бульваре Сан-Висенте, чтобы купить журналы для Виктории: «Пипл», «Ю-Эс», «Нэшнл инкуайрер», «Глоуб», «Экзаминер» и «Стар». Осторожно складываю их на заднее сиденье и, как обычно, пробираюсь на водительское место. В этот момент жужжит пейджер. У меня никогда раньше не было этого средства связи. Я всегда считала, что им пользуются только наркоторговцы и те, чья деятельность наносит здоровью нации не меньший вред. Хорошая новость состоит в том, что звук раздается из машины. Плохая — я не представляю, где лежит этот пейджер! Роюсь в вещах на переднем сиденье, и тут звонит сотовый телефон.

По крайней мере я знаю, где он. Но сталкиваюсь с новой проблемой: как ответить на звонок? Нажимаю несколько кнопок — ничего не выходит, а мои ладони становятся липкими от пота. Телефон выскальзывает из рук, продолжая звонить, а затерявшийся пейджер вторит ему своими сигналами. Наконец я попадаю в нужную кнопку, и в машину врывается крик Микаэлы:

— Рейчел, ты меня слышишь?

Подношу телефон к уху:

— Алло?

— Я только что отправила тебе сообщение на пейджер! — нервничает она. — Почему ты не перезвонила?

— Я в машине. Отъехала от киоска и направляюсь к дому.

— Урок первый. После сигнала пейджера немедленно перезванивай. Даже если ты на унитазе, меня это не волнует.

Морщусь. Совсем не обязательно переходить на грубости.

— Да, хорошо.

— Планы на день изменились. Лорн уехал из города на эти выходные, а Виктории сделали вчера экстренную процедуру, поэтому она будет не в форме.

— С ней все в порядке?

— Все нормально, обезболивающее лежит в офисе. Теперь послушай, это очень важно. Одна таблетка викодина каждые четыре часа — это максимум. Не больше. Что бы она ни делала, не уступай ей и не обращай внимания на ее крики.

— Она будет кричать? — пугаюсь я.

— Поверь мне, ей не больно. Это все игра. У тебя есть код сигнализации?

Открываю блокнот.

— Да.

— И у тебя есть Книга правил.

— Да, она здесь, — отвечаю я нерешительно.

— Тебе необходимо помнить о двух вещах. Не смотри ей в глаза и делай все, что она потребует. Поняла?

— Гм…

— Ладно, — говорит Микаэла, — Берти уже в доме, я тоже скоро приеду. Позже свяжусь с тобой по пейджеру. И еще, Рейчел, обязательно перезванивай в течение десяти секунд — буду засекать время.

Микаэла вешает трубку, я кладу телефон и еду дальше. Через пять минут пейджер снова оживает. В этот момент я нахожусь в плотном потоке машин. Съезжаю на обочину и набираю номер, светящийся на маленьком экранчике. После первого звонка Микаэла снимает трубку.

— Молодец, — хвалит она и отключается.

— Спасибо, — ворчу себе под нос. Я и не представляла, насколько это может быть серьезно.

Еду прямо к дому. К воротам подхожу с сумкой через плечо, руки заняты газетами и журналами. Мне удается набрать код, и я терпеливо жду, пока откроются ворота. Вхожу и тороплюсь в дом. Не успеваю нажать на звонок у служебного входа, как дверь резко распахивается, и я вижу крупную негритянку. Она рассматривает меня. Несколько газет выскальзывают из моих рук и ползут вниз.

— Рейчел?

— Да. — Газеты падают на землю.

— Поднимай их и иди за мной, — командует она.

Собираю газеты и прохожу на самую шикарную кухню из всех мною виденных. Прямо как в программе «Лучшие дома» на Эм-ти-ви: белый мраморный пол, длинные столы, очень красивое современное оборудование. В углу даже стоит кирпичная печь для пиццы, как на кухне в «Калифорния-пицца». Снова начинаю мерзнуть, а моя куртка осталась в машине. Выдыхаю и ожидаю увидеть пар изо рта, как у мальчика из фильма «Шестое чувство».

— Вы Берти, да? Экономка?

Берти смотрит на меня, как Уизи из сериала «Джефферсоны», но с недовольным видом: сложила руки на груди и нахмурилась.

— Я читала о вас в Книге, — объясняю я.

— Тогда ты, вероятно, знаешь, что сегодня у меня выходной, а я здесь. И мне это совсем не нравится, — заявляет она.

Я что-то читала о том, что Берти работает четыре дня в неделю. Пачка журналов выскальзывает у меня из рук.

— Можешь положить их туда, — показывает она на черный гранитный бар. — Я буду здесь всего два часа. Виктория и Лорн обычно спят в это время, поэтому тебе приличествует многое сделать до их пробуждения!

Приличествует? Я даже не знаю, что означает это слово.

— Начнем сначала. Разложи прессу в алфавитном порядке. — Она подходит к бару и разбирает издания. — Таблоиды справа, журналы слева. — Берти кладет «Экзаминер» поверх «Нэшнл инкуайрер». — Ты записываешь? Я не люблю повторять, — раздраженно, как школьная учительница, говорит она.

Когда Берти заканчивает, замечаю ошибку.

— А разве «Стар» не должен лежать последним? — интересуюсь я.

— «Стар» — самый важный журнал, он всегда наверху.

— Но тогда перед «Нэшнл инкуайрер» должен идти «Глоуб»?

— Нет, это любимый журнал Виктории, поэтому его мы кладем вторым.

— А как же «Экзаминер» ? Почему он лежит после «Нэшнлинкуайрер» и «Стар»?

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— Я пытаюсь понять.

— Раскладывай их в том порядке, как я показала. И не нужно постоянно о чем-то спрашивать. Лорн и Виктория не выносят этого.

Берти идет через всю кухню к холодильнику и открывает его.

— Холодильник всегда должен быть полон. — Она показывает на ряды банок с диетической колой и витаминной водой. — Каждая банка должна быть чисто вытерта и стоять в соответствующем ряду.

На верхних полках холодильника нет ничего, кроме диетических напитков: «Диет кола», «Диет пепси», «Диет спрайт», «Диетсевен-ап» и «Диет Доктор Пеппер» — все напитки выстроены в ряды, как маленькие солдатики. Нижние полки заняты различными сортами витаминной воды, расставленной в алфавитном порядке, — от «Баланс» до «Стресс би». Каждый ряд обозначен маленькой белой наклейкой с указанием конкретного названия. Невероятно, но названия указаны на всех предметах, даже самых очевидных, как будто кто-то не мог наиграться со стикер-машиной или заранее готовился к наступлению старости и болезни Альцгеимера. На масленке написано: «Масло». В отсеке для яиц лежат только яйца, но соответствующая табличка все равно есть. Даже на полке с заводской надписью «Охлажденное мясо» есть маленькая белая наклейка «Охлажденное мясо».

В кухню заходят два подростка. Один из них — Мэтт, пятнадцатилетний сын Виктории от первого брака. Он держит за руку девушку с колечком в брови.

— Доброе утро, Мэтт, — натянуто улыбается Берти.

— Мама встала? — интересуется тот. Яблочко от яблони недалеко падает. Черты лица у него мамины, как и натуральный цвет волос.

— Еще нет, — продолжает улыбаться Берти. Мэтт достает из холодильника две банки с содовой.

— Мэтт, это Рейчел, — представляет меня Берти. — Теперь она работает здесь.

— Удачи, — роняет Мэтт, но в его словах не слышится искренности. Они с девушкой удаляются в сторону холла.

— Он кажется милым ребенком, — говорю я в основном для того, чтобы заполнить паузу.

— Он придурок, — отрезает Берти.

Полный осмотр дома занимает около часа, и я очень переживаю, смогу ли когда-нибудь ориентироваться здесь сама. Дом напоминает мне настольную детективную игру «Клу», потому что здесь есть библиотека, танцевальный зал, бильярдные и оранжерея — я не шучу. В каждой комнате — дорогая антикварная мебель, шелковые персидские ковры, ценные произведения искусства, портреты Виктории разных возрастов, написанные каждый в особой технике, или фотографии. Самая большая, которая когда-то появилась на обложке «Вэнити фэр», висит в гостиной. Везде — в холлах, ванных, в спортивном зале — стоят телефоны, а рядом лежит небольшая заламинированная схема этажа с желтой стрелкой, под которой, словно в торговом центре, написано: «Вы находитесь здесь».

Второй этаж в основном занимают спальни. Берти показывает мне комнату Мэтта и машет рукой в сторону остальных комнат:

— Это гостевые спальни, но они чаще всего пустуют.

— Родственники разве не приезжают?

— Виктория отдалилась от семьи после происшествия.

— Какого происшествия?

— Очевидно, кто-то не читал Книгу правил, — вздыхает Берти. — Там все написано: черным по белому на странице четыреста двадцать один.

— Я пока успела прочитать только три четверти, — признаюсь я.

Последний пункт в экскурсии — комнаты хозяйки, занимающие весь третий этаж. Поднявшись по лестнице, Берти указывает на двойные двери:

— Вот здесь Виктория находится почти все время. Если ты думаешь, что занятия на велотренажере — это серьезная тренировка, подожди, пока не проделаешь этот путь сто раз в день.

— По крайней мере подтяну задницу, — улыбаюсь я, но Берти не до шуток. Она направляется к лестнице.

— А сейчас я покажу тебе офис.

— В доме для гостей, да?

Впервые за весь день Берти смеется:

— Если бы! Микаэла проводила там показную беседу.

Вслед за Берти спускаюсь по огромной винтовой лестнице, которая удивила бы даже режиссера «Титаника». Оказавшись на первом этаже, мы проходим через кухню и кладовую, спускаемся еще по одной лестнице и оказываемся в офисе. Теперь я понимаю, что ее так рассмешило. Офис расположен в ужасном винном погребе, и здесь еще холоднее, чем во всем доме. Все мое тело немедленно покрывается мурашками.

Берти показывает на телефон:

— Когда Виктории или Лорну что-то нужно, они звонят по интеркому. Ты должна поднять трубку и нажать вот здесь. Эти линии протянуты по всему особняку, поэтому можешь отвечать, где бы ни находилась. — Она сдвигает книжную полку на стене, демонстрируя небольшой сейф. — Здесь мы храним лекарства Виктории, он закрыт по вполне понятным причинам. — Берти достает флакон с надписью «Викодин» и протягивает его мне: — Это ее лекарство на сегодня. И помни…

— Я знаю, — гордо перебиваю ее. — Только по одной каждые четыре часа.

Берти смотрит на часы.

— Ну, мне пора.

— Но Микаэлы еще нет! — Я вижу, что она уходит. — Постойте! — кричу я и бегу за ней. — А если Виктория проснется до ее приезда?

— Дашь ей то, что она попросит.

— Но мы никогда не встречались. Она удивится, когда я отвечу на звонок.

— Она знает, что в эти выходные начинает работать новый ассистент.

— Может, вы останетесь на всякий случай? — Я мгновенно обливаюсь потом.

— Мне не заплатят за то, что я пришла сюда сегодня. Птенцу пора выбираться из гнезда. Пора учиться летать. Пока!

И с этими словами она уходит. Я сажусь у телефона и молюсь, чтобы Виктория не позвонила.

Проходит час. Я сижу, дрожа от холода, и смотрю в мониторы — иногда вижу садовника или кого-то из прислуги. Листаю Книгу правил, читаю главы под названием: «Любимые блюда Лорна», «Как чистить щетку для волос Виктории» и «Наши любимые туфли». Целая глава посвящена «Лос-Анджелес Лейкерс-101». Как мне удается понять, все работающие в доме должны обладать обширными знаниями об этой команде, потому что у Лорна и Виктории есть абонемент на матчи с ее участием. Я ничего не знаю о бейсболе, поэтому прочитываю главу дважды и даже пытаюсь задать себе пару сложных вопросов.

Изучаю план дома: предположим, я в гараже, а мне нужно попасть в кинозал. Я знаю, что это можно сделать несколькими способами, поэтому вожу пальцем по схеме, пока не нахожу оптимальный путь: через боковой вход подняться по задней лестнице на второй этаж, бегом в другой конец дома, еще раз вверх, и — ура! — я на месте! Теперь найдем путь из танцевального зала в…

В этот момент в динамике раздается слабый усталый голос:

— Берти?

Это Виктория! О Господи! Паника! Паника! Книга правил падает, я хватаю трубку и, естественно, жму не на ту кнопку.

— Алло? — кричу я. Мертвая тишина.

— Берти? — повторяет Виктория, на сей раз несколько раздраженно.

Что ж, ведь она плохо себя чувствует, а я не знаю, как ей ответить! Какая же я бестолковая! Нажимаю другую кнопку — снова тишина. Прежде чем окончательно растеряюсь, нужно взять себя в руки и спокойно подумать.

— Вот черт! — ругается Виктория и отключается.

Надо действовать быстро. Я хорошо знаю, как добраться до комнаты хозяйки. Выбегаю из офиса, словно там пожар, и преодолеваю лестницу в два прыжка. Пробегаю кухню и гостиную, мчусь вверх, прыгая через три ступеньки. Добравшись до комнат Виктории, я едва перевожу дыхание. Толкаю большие двойные двери и оказываюсь в гигантской гостиной с камином. Виктория слышит мои шаги.

— Берти?

Направляюсь на голос вдоль ряда больших белых колонн. В середине комнаты стоит огромная кровать с муслиновым пологом на четырех основаниях. В противоположную стену встроен домашний кинотеатр. Когда я выхожу из-за угла, мое сердце буквально замирает. О Боже! Это она! Вот только выглядит Виктория, как будто ее переехала бетономешалка: лицо красное, опухшее и покрыто толстым слоем вазелина. Знаменитых кокетливых глаз почти не видно. Повязка на лбу поддерживает крашеные медные волосы, и это делает Викторию похожей на трусливого льва. В ярко-желтой шелковой пижаме она сидит в изголовье кровати, опираясь на гору подушек.

— Кто ты, черт возьми? — рявкает она.

Я помню, что не должна смотреть ей в глаза, поэтому покорно склоняю голову и рассматриваю свои ноги.

— Здравствуйте, я Рейчел. Ваша новая ассистентка, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал профессионально, но не могу сдержать эмоции. — Я была вашей поклонницей с самого детства!

— Где Берти?

— Ушла час назад.

Не могу удержаться и решаюсь взглянуть на нее. Хоть и с таким лицом, но это сама Виктория Раш! Кто-нибудь, ущипните меня!

— В чем дело? Ты что, не видела человека после химического пилинга?

— Я могу помочь? — спрашиваю, отводя глаза. О Господи! Говорю, как продавщица в магазине «Гэп».

— Да, можешь. Позвони Микаэле и скажи, чтобы она немедленно тащила сюда свою задницу.

Поднимаю глаза, вспоминаю, что это запрещено, и опять утыкаюсь в пол.

— Она будет здесь с минуты на минуту.

— Тогда дай мне обезболивающее.

Я делаю глубокий вдох, потому что лекарство в офисе.

— Да, мадам! — Стартую, как герой книги Джона Гришема, спасающий свою жизнь. Возвращаюсь в офис тем же путем, хватаю бутылочку и несу ее хозяйке. — Я уже здесь, — едва могу вымолвить — сердце колотится, будто я выпила слишком много кофе. — Вот, возьмите, — протягиваю ей одну таблетку.

Виктория хватает ее.

— Дай мне пузырек.

— Но Микаэла сказала, что вы должны принимать по одной таблетке каждые четыре часа.

— Я сказала, дай его мне! — шипит она.

К счастью, в этот момент появляется Микаэла.

— Доброе утро, Виктория. Я вижу, вы уже познакомились с Рейчел.

— Где ты, черт возьми, была? — кричит та. Меня это тоже интересует.

— Вы же знаете, по субботам утром я безвозмездно работаю в центре для инвалидов, — говорит Микаэла.

— Мне больно, — стонет Виктория.

— Примите таблетку.

— Но мне очень, очень плохо, — умоляет она, используя все свое актерское мастерство, принесшее ей такое количество наград.

— Хорошо, еще одну, но это все. — Микаэла забирает у меня пузырек, высыпает несколько таблеток на ладонь и дает одну Виктории.

Я в шоке. Из сериала «Скорая помощь» я знаю, что нельзя давать больным все таблетки, которые они требуют.

— Мне нужна вода, — шепчет Виктория.

— Рейчел, пойдем, я покажу тебе, где холодильник, — говорит Микаэла.

Но я изучила план и прекрасно знаю, где он находится. Едва мы выходим в холл, Микаэла шепчет:

— Я не дала ей таблетку.

— Но я видела.

Она высыпает несколько штук на ладонь.

— Здесь есть таблетки из сахара, они отмечены маленькой черной точкой. Видишь?

Да, действительно, на некоторых видна черная крошечная точка. Я облегченно вздыхаю, и мы входим в ванную комнату, достойную королевы. Пол здесь из модного сейчас мрамора, все краны покрыты золотом. По разным сторонам расположены раковины и унитазы для хозяина и хозяйки. Здесь также есть сауна, парная и джакузи, размером напоминающая детский бассейн в клубе Шугарленда. Микаэла берет бутылку «Мульти В», и мы возвращаемся к Виктории.