Комедии

То, что происходит в кругу Орсино – Оливии – Виолы – Себастьяна, является высокой комедией, комедией чистых и прекрасных чувств. Все они люди большого душевного благородства, может быть, даже слишком прекрасные для реального мира, но идеальный душевный склад таких людей и вносит в жизнь истинную красоту. Искусство, стремящееся к тому, чтобы поднять человека до подлинных высот гуманности, истины и красоты, избирает таких героев, чтобы через них раскрыть, на что способен человек в своих лучших проявлениях.

Но это не та бесплотная идеальность, которая лишает художественное изображение убедительности, а высокая духовная настроенность, сочетающаяся с изумительным проникновением в действительные свойства человеческого сердца. Вот почему Шекспир остается реалистом и тогда, когда погружается в мир романтики. И поэтому же во всей этой милой сказке, где красивые чувства ставят людей в смешные положения, мы ощущаем несомненную жизненную правду.

Рядом с этим миром высоких чувств – иной, более земной мир, где человек предстает не в столь изящном виде, но все же не лишен черт по-своему симпатичных. Это мир сэра Тоби Белча и Марии. Они – центр его, как центром мира красивых чувств является Виола.

Сэр Тоби Белч совсем не иллирийский житель. У него не только имя английское. Он типичный «пожиратель бифштексов» и такой же любитель веселых попоек, как сэр Джон Фальстаф. Остроумия у него поменьше, чем у славного рыцаря, но разгульную жизнь он любит не меньше его и хорошей шутке тоже знает цену.

Как и Фальстаф, сэр Тоби считает, что рожден для веселья и беззаботной жизни. Но при рождении ему не достались средства для этого. Он обедневший дворянин и вынужден жить милостями своей племянницы Оливии. Впрочем, его нисколько не смущает положение приживалы, ибо, как и Фальстаф, о существовании морали он даже смутно не подозревает. Было бы лишь что поесть, а главное, выпить! Надо, однако, отдать должное его изобретательности: у него есть и свой источник доходов, помимо харча, получаемого в доме богатой племянницы. Он занимается ремеслом, которое в Лондоне шекспировских времен называлось «ловлей кроликов» – обиранием наивных провинциалов, приезжавших в столицу. Роберт Грин, недруг Шекспира, в нескольких памфлетах описал приемы этого вида городской «охоты».

Сэру Тоби удалось подцепить такого «кролика» – это провинциальный щеголь сэр Эндрю Эгьючик, приехавший в Лондон – простите, в Иллирию, – чтобы себя показать, людей посмотреть и заодно подыскать богатую невесту. Сэр Тоби взялся сосватать ему Оливию. Воздыхания сэра Эндрю по Оливии – забавная пародия на ухаживания Орсино. Конечно, сэр Тоби ни на миг не обманывался насчет возможности женить этого простачка на Оливии. Обманывался сэр Эндрю, и этот обман стоил ему дорогонько. Сэр Тоби ест и пьет на его счет, облегчая кошелек простоватого провинциала. Мы встретим впоследствии у Шекспира еще одну такую ситуацию – в «Отелло» (Яго и Родриго), но там она кончится для простака трагично. Но Тоби не Яго, не злодей, а веселый бонвиван, и Эндрю отделывается потерей кошелька и лошади да несколькими ушибами от Себастьяна.

Под стать пожилому ветрогону сэру Тоби озорная Мария. Она мастерица на выдумки, которыми потешает себя и других. Ей хочется женить на себе сэра Тоби: это сравняло бы ее с госпожой, которой она прислуживает. Впрочем, расчетливость она проявляет не столько в этом, сколько в забавных проделках, увлекающих ее гораздо больше матримониальных планов. Завлечь сэра Тоби в сети брака – нелегкое дело, ибо он не из тех мужчин, которые добровольно расстаются со свободой бражничать и веселиться. Если уж ему и придет в голову жениться, то разве что на такой озорной девчонке, как Мария, которая сама неистощима на веселые проделки.

Нельзя сказать, что круг сэра Тоби – это дно жизни, ее подонки. Конечно, респектабельностью здесь даже не пахнет, но это не мир зла. Если романтические герои комедии живут в царстве любви, то компания сэра Тоби живет в царстве веселья, и только ханжи да пуритане откажут этому миру в моральном праве на существование. Правда, люди этого мира сами о морали не помышляют, но для нравственного здоровья человечества смех и веселье необходимы, и в этом оправдание веселых домочадцев графини Оливии.

Есть у этих людей враг – дворецкий Мальволио. Положение он занимает невысокое, но окружающим может принести достаточно вреда. Он враг не только им, но и приятной жизни вообще. Мальволио – сухой, чопорный, суровый человек, и есть в нем нечто пуританское. Он охотно поддерживает Оливию в ее стремлении соблюдать траур и жить, отгородившись от сует жизни. С неудовольствием смотрит он на благосклонность Оливии к Цезарио. Его возмущает уже одно то, что люди хотят и могут веселиться, предаваться развлечениям и любить. Сам он имеет одну страсть – честолюбие. Положение дворецкого дает ему малую, но ощутимую власть над домочадцами Оливии. Правда, они весьма непокорны и ему постоянно приходится воевать с ними, но он не теряет надежды укротить их.

Веселая компания сэра Тоби решает проучить Мальволио. Как это сделать, придумывает хохотушка Мария. Этот эпизод слишком известен, и нет нужды пересказывать его. Остановимся на характере его.

Поначалу розыгрыш, заставляющий Мальволио поверить, что Оливия влюблена в него, кажется просто смешным и безобидным. Постепенно, однако, шутники доходят до того, что издеваются над Мальволио не без ожесточения и злости. Современному читателю и особенно зрителю шутка начинает казаться слишком грубой и жестокой, и она уже не доставляет удовольствия. Но не следует забывать, что сэр Тоби и его компания – люди в самом деле грубоватые, любящие на английский манер самые беспощадные «практические шутки» – розыгрыши, от которых человек может иногда серьезно пострадать. Публика шекспировского театра, для которой и казни были интересным зрелищем, смотрела на подобные шутки иначе, чем мы. Одна из шуток – появление шута в облачении священника и исповедь Мальволио (IV, 2)представляет собой пародию на католическую обрядность (над католицизмом в протестантской Англии разрешалось потешаться).

Образ Мальволио, вначале комический, постепенно приобретает иную окраску. В нем появляется нечто вызывающее жалость. Это с одной стороны. А с другой – фигура его становится зловещей. И хотя в этом мире веселья и любви он бессилен, мрачная тень, отбрасываемая им, напоминает о зле, которое существует в реальном мире, ибо, пусть в приуменьшенном виде, он все же обладает такими чертами, которые омрачали ренессансные идеалы. Его честолюбие, злобность, ханжество и мстительность были теми пороками, которые Шекспир видел и показывал как источники трагического в жизни.

Но здесь Мальволио только угрожает. В мире сказки он немощен. Поэтому даже его герцог велит «уговорить на мир». Мальволио, однако, покидает сцену непримиренным и непримиримым врагом радости и веселья. Они торжествуют победу в серии браков, завершающих комедию. А у нас остается ощущение, что хотя все кончается благополучно, но где-то за пределами этого сказочного мира таятся страшные угрозы человеку и человечности.

Шекспир остается верен себе в том, что даже этот зловещий образ не превратил в ходульное воплощение злодейства. Прежде всего это своеобразный человеческий характер, пусть неприятный, но безусловно реальный. Сэр Тоби, Мария и остальные правы, воюя против Мальволио. Но не вся правда на их стороне. Выше та правда, которая воплощена в душевном благородстве Виолы, Орсино и Оливии. Но в общем люди этих двух миров – союзники в отрицании ханжества и утверждении радости жизни. При этом счастье благородной любви выше тех примитивных удовольствий, ради которых живут Тоби и иже с ним.

Кроме Мальволио, все персонажи комедии добры, жизнерадостны, отзывчивы и веселы. Но есть еще один персонаж, выделяющийся среди них. Это шут Фесте. Мы видим его в числе участников веселого розыгрыша, учиняемого над Мальволио, слышим его дерзкие шутки над теми, кому он обязан повиноваться. Он один из самых остроумных шекспировских шутов. Но есть в нем черта, отличающая его от всех предшественников в комедиях Шекспира.

Фесте меланхоличен, в нем ощущается некоторая усталость от веселья, которым другие так непринужденно наслаждаются. Он выступает в комедии как выразитель настроений, расходящихся с общим тоном ее. В меланхолии Фесте критика давно уже увидела предвестие будущего трагизма Шекспира.

Между тем образ Фесте, каким мы его теперь знаем, – результат изменений, внесенных в комедию в процессе ее сценической истории на шекспировском театре. Открытием этого мы обязаны трем исследователям – Флэйю, Ноблу и Дж. Доверу Уилсону.

Чтобы понять суть дела, надо вспомнить начало комедии. Виола говорит, что она умеет петь и играть на музыкальных инструментах. В качестве музыканта она и поступает ко двору Орсино. Но в нынешнем тексте она нигде не поет и не музицирует. Что это – «забывчивость» Шекспира? Нет. Первоначально роль Виолы исполнял мальчик-актер, умевший красиво петь и игравший на музыкальных инструментах. Нетрудно представить себе, что именно Виола исполняла грустную песню «Поспеши ко мне, смерть, поспеши…», которая так понравилась Орсино. Она соответствовала и его печальному настроению, вызванному неразделенной любовью, и чувствам самой Виолы.

Примечания

1

Действующие лица:

Герцог Иллирийский. – Иллирия – восточный берег Адриатического моря. Здесь это название дано воображаемой стране.

Некоторые персонажи носят смысловые имена; Белч значит – отрыжка. Эгьючик – имеющий бледные щеки (от английского «aique» – лихорадка и «cheek» – щеки); имя Мальволио образовано от итальянского «mala voglia» – злая воля, злонамеренность.

(Примечания к пьесам сделаны А. Смирновым)

2

…печень, мозг и сердце… – Отражение доктрины Платона, считавшего эти три органа носителями трех видов душевной деятельности – страсти, мышления и воли.

3

Элизий, или Элизиум, Елисейские поля (миф.) – обитель доблестных душ.

4

…как на спине дельфина – Арион. – Согласно античному мифу, дельфин, очарованный пением Ариона, спас его во время кораблекрушения, вынеся на своей спине на берег из бушующих волн.

5

Шепни ему, что я не я, а евнух… – Кастраты ценились как певцы – исполнители дискантовых партий.

6

Вы евнух, я немой… – В турецких гаремах наряду с евнухами были и немые прислужники.

7

На народном испанском языке! (Исп., искаж.)

8

…подкрепись-ка скорее стаканчиком канарского. – Крепкое канарское вино (с Канарских островов) очень ценилось в Англии.

9

Почему? (франц.)

10

…так же боятся пыли, как портреты миссис Молл. – Миссис Молл – известная лондонская куртизанка времени Шекспира. Портрет ее завешивался под предлогом предохранения от пыли, но в действительности оттого, что оригинал пользовался дурной славой.

11

Гальярда, куранта, джига – названия популярных в те времена танцев.

12

Телец? Это который грудь и сердце? – Согласно астрологическим представлениям той эпохи, небесные светила оказывали влияние на отдельные части человеческого тела.

13

Квинапал – вымышленное имя.

14

Да ниспошлет тебе Меркурий умение складно врать… – Меркурий (миф.) – бог торговли; считался покровителем тех, кто обмеривал или обвешивал, и вообще всякого рода лгунов.

15

Клобук не делает человека монахом (лат.).

16

Мягкая мозговая оболочка (лат.).

17

…как столб у дверей шерифа. – У входа в помещение, где заседал шериф (судья округа), обычно устанавливались два столба со скамьей между ними, на которой сидели просители или арестованные, дожидавшиеся очереди.

18

Мессалин – вымышленный город или, может быть, остров.

19

Diluculo surgere saluberrimum est – рано вставать полезно (лат.).

20

…наша жизнь состоит из четырех стихий. – Древние философы утверждали, что мир состоит из четырех стихий (или «элементов»): земли, воды, воздуха и огня.

21

Видели вы вывеску «Нас здесь трое»? – На вывесках некоторых таверн того времени в виде шутки изображались две ослиных головы с надписью «А третий – тот, кто на них смотрит».

22

Пигрогромитус, вапианцы, Квеубусский меридиан – вымышленные имена и названия.

23

Мирмидонцы – древнегреческое племя. Вся эта фраза шута – нарочитая нелепица.

24

«Мы трое славных весельчаков», «Жил в Вавилоне человек…». – Вся речь сэра Тоби пересыпана отрывками из баллад того времени.

25

…с ними свою цепь и начисти ее как следует. – Дворецкие знатных домов носили на груди золотую цепь.

26

Пентезилея – царица мифического племени амазонок (женщин-воительниц).

27

…в том дворце, где властвует любовь – то есть в сердце.

28

Иезавель – упоминаемая в библии иудейская царица, отличавшаяся гордостью и порочностью. Сэр Эндрю употребляет ее имя как ругательство, обращенное к Мальволио.

29

Тартар – в античной мифологии преисподняя, ад.

30

…слова сделались настоящими продажными шкурами с тех пор, как их опозорили оковами. – Намек на указ 1600 года, вводивший в театр цензурные ограничения.

31

…если эту штуку спарить с другой… – Шут говорит о монете, которую ему дала Виола.

32

Пандар – см. пьесу «Троил и Крессида».

33

Крессида-то была попрошайкой. – В английских балладах XVI века рассказывалось, что в наказание за ее неверность боги осудили Крессиду в старости на нищету.

34

Храни вас бог, сударь (франц.).

35

И вас также; ваш слуга (франц.).

36

Вы больше усладили бы мой слух, чем музыкою сфер. – По представлению древних, мир состоял из нескольких вложенных одна в другую движущихся хрустальных сфер с укрепленными в них звездами, которые вращались внутри охватывающей мир сферы неподвижных звезд. При вращении сферы эти издавали будто бы музыкальные звуки, сливавшиеся вместе в гармонию, доступную лишь слуху «избранных».

37

…еще до того, как Ной стал моряком. – То есть до «всемирного потопа» (о котором рассказывается в библии), когда Ной построил свой ковчег.

38

…по мне, уж лучше быть браунистом… – Браунисты – последователи Роберта Брауна, основавшего около 1580 года пуританскую секту.

39

…шириной в уэрскую кровать в Англии. – Один трактирщик в городе Уэре в целях привлечения любопытных поставил в своей гостинице гигантскую кровать, в которой одновременно могли поместиться двадцать четыре человека.

40

В спальню (лат.).

41

…больше борозд, чем на новой карте с добавлением Индий. – Географическая карта с впервые нанесенными на нее обеими Индиями (азиатской Индией и американской Вест-Индией) незадолго перед тем была напечатана в Англии.

42

Римский почерк. – Так называлась (всюду принятая сейчас) закругленная форма букв, в противоположность остроконечному готическому письму.

43

…посвященный в рыцарство… шпагой за кошельковые заслуги – то есть не на поле битвы (за подлинные заслуги), а во дворцовой зале, за деньги.

44

Добрый день (исп., искаж.).

45

…древний пражский старец-отшельник – по-видимому, персонаж из какой-то несохранившейся легенды или анекдота.

46

…блуждаешь, как египтянин во тьме. – Намек на библейское сказание о том, что по велению божьему, в наказание за грехи египтян в их земле три дня не светило солнце («египетская тьма»).

47

Каково воззрение Пифагора на дичь? – Намек на учение Пифагора о переселении душ из человеческих тел в тела животных и наоборот.

48

…старый Грех. – Олицетворение Греха или Порока – традиционная фигура средневекового театра. Одетый в длинный балахон, в шапке с ослиными ушами, вооруженный деревянным кинжалом, Грех всячески издевался над Дьяволом, обрубая ему когти, но под конец Дьявол все же утаскивал его в ад.

49

Колокол святого Бенедикта – то есть колокол в церкви св. Бенедикта, одном из лондонских храмов во времена Шекспира. Вся эта тирада шута является пародией на средневековые рассуждения о мистическом значении разных чисел.

50

…египетский пират, что перед смертью хотел убить любимую? – В романе Гелиодора «Эфиопика» (III–IV вв. н. э.), изданном в английском переводе в 1569 году, содержится рассказ о том, как разбойник Фиамид, видя свою неминуемую гибель и не желая, чтобы его прекрасная пленница Хариклия пережила его, решил ее убить.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.