— Оставь в покое челку и ногти! — ругается мама.

Потом ей становится неловко, она приносит стакан горячего шоколада и кусок бисквитного торта, покрытого сахарной глазурью. Она его сама испекла по тому же рецепту, как на мой день рождения. Перед глазами встают наши вечеринки. Сахарная глазурь прилипает к зубам, когда я вспоминаю, как Вики старалась сама погасить свечи на моем торте, чтобы я не успела загадать желание.

— Ты что, плачешь? — спрашивает Вики. — А я нет, хотя у меня никогда не будет дня рождения.

— Съешь еще кусочек! Будь умницей! — просит мама.

— Придумала! — вдруг говорит Вики. — Она приставляет пальцы к голове, как рога. — Может, попробовать спуститься в преисподнюю?

— Туда тебе и надо! — отвечаю я.

У меня от нее одни неприятности. По-прежнему учусь кое-как. Некоторым учителям все равно. Другие смущенно читают мне нотации:

«Принимая во внимание твои обстоятельства… Знаю, тебе сейчас нелегко. Старайся как можешь».

Я и стараюсь — хуже некуда. Они вздыхают, но не ругают меня по-настоящему. Из всех учителей только миссис Кембридж на меня сердится:

— Опять не сдала домашнюю работу, Джейд?

— Да… ну… я старалась, но никак не могу сосредоточиться, — говорю я тоненьким печальным голоском.

С другими учителями это срабатывает. Только не с миссис Кембридж.

— Ты мне зубы не заговаривай! Даже не прикасалась к учебнику! Если бы ты сдала мне работу с ошибками или все выполнила неправильно, я бы подготовила для тебя дополнительные упражнения. Но ты палец о палец не ударила и вообще ничего не делала!

— Вы же знаете, как мне трудно, миссис Кембридж, — ною я.

— Ты начинаешь пользоваться своим положением. Понимаю, как ты несчастна и как скучаешь по Вики. Может быть, тебе помогут беседы со Стиви Уэйнрайт? Все равно нужно работать, а то совсем отстанешь.

— Не знаю, для чего мне учиться.

— Чтобы сдать экзамены, найти интересную работу, жить полной жизнью!

— Да, а некоторые вынуждены влачить жалкое существование после смерти! — кричит Вики. — Отцепись, глупая училка! Оставь нас с Джейд в покое! Ты ничего не понимаешь!

Я вынуждена прикрыть губы рукой, чтобы вдруг не произнести вслух слова Вики. Мне не всегда это удается. Я грубо разговариваю с бедной Мадлен и Дженни, когда слышу, что они болтают с Вики-2, только из-за того, что ту тоже зовут Вики.

— Она Вики-2 и на всю жизнь ею останется! Всегда будет на втором! Не смейте относиться к ней, точно она моя Вики !

Девчонки замирают от изумления. Может, у меня крыша поехала? Наверное, они правы. С каждым днем я становлюсь все противнее.

Не хочу оставаться в школе. Не могу сидеть за партой. (В буквальном смысле.) Из-за ерзанья тощая попа покрывается синяками. Постоянно тянусь, зеваю, чешусь, не нахожу себе места и никак не дождусь пятницы, когда можно пойти побегать.

Мне по-прежнему скучно, но понемногу я втягиваюсь, хотя нельзя сказать, что у меня талант. До сих пор бегаю хуже всех, кроме Сэма. Правда сейчас сумею пробежать гораздо больше. Иногда удается держать голову прямо, распрямить плечи и войти в ритм. Конечно, часто бывает тяжело, но не так, как раньше.

— Молодец, Джейд! — подбадривает мистер Лорример, когда бежит рядом со мной. — Ты теперь ходишь гораздо быстрее. Отлично держишься! Прогресс налицо!

Он словно забыл, как я обижала Сэма, который рядом грохочет кроссовками.

— А я, мистер Лорример? Ну, обо мне не скажешь, что я на пути к успеху, как Джейд. Пока все больше шатаюсь да спотыкаюсь.

— Ты тоже молодец, Сэм. Сейчас, парень, ты совсем в другой форме.

Сэм хрипло хохочет и останавливается, чтобы перевести дух.

— Ага! Конечно! Чем не Сильвестр Сталлоне, — говорит он и тыкает себя большим пальцем в толстый живот — он уже не такой рыхлый, как раньше.

Сэм слегка похудел.

— Смотрите, Джейд не может отвести от меня взгляда! Она мечтает дотронуться до моего гибкого и стройного тела!

— Ха-ха! — отвечаю я и улыбаюсь ему.

— Что, ребята, помирились? — спрашивает мистер Лорример.

— Вы шутите? Думаете, почему она бежит быстрее? Чтобы от меня удрать! Да, Джейд?

— Угадал! — говорю я.

Но когда мистер Лорример нас обгоняет, я замедляю темп, чтобы мы с Сэмом могли бежать вместе. Вики, конечно, не отстает ни на шаг и продолжает отпускать грубые шуточки в его адрес. Она хочет, чтобы я их произнесла вслух. Приходится выдерживать настоящий бой — мне трудно сконцентрироваться на том, что говорит Сэм. Время от времени он внимательно смотрит на меня и, кажется, понимает, что со мной происходит.

— Извини, что ты сказал? — спрашиваю я.

— Ничего, — нежно говорит он.

— Просто… я не всегда могу… часто думаю…

— Все нормально, — успокаивает он.

— Это ты нормальный, Сэм.

Вики издает неприличные звуки, словно ее тошнит, и превращает мою жизнь в сплошной кошмар, отказываясь оставить меня в покое.

Она кружится по комнате, когда я сижу с миссис Уэйнрайт, и мне трудно с той поговорить как следует. Я дергаюсь и ерзаю, когда Вики толкается, щиплется или высовывает язык.

— Извините, — грустно говорю я. — Хочу сидеть спокойно, но не могу.

— Мне кажется, ты совсем измучилась, потому что продолжаешь искать Вики и не в силах признаться себе в том, что та давно умерла, — мягко говорит миссис Уэйнрайт.

Может быть, Вики и умерла, но отказывается уходить.

— Не могу не думать о ней, — жалуюсь я.

— И это правильно! — восклицает Вики и одобрительно кивает головой.

— Безусловно, не можешь! Это вполне естественно для твоего состояния, — сочувствует мне миссис Уэйнрайт.

— До чего же она скучная! Притворяется, будто все знает, а на самом деле не имеет ни о чем понятия. Ну же! Скажи, скажи ей об этом!

— Вы ничего не знаете обо мне и Вики. Мы не часть какого-то там процесса. Мы как две капли воды! А вас послушать — со скуки помрешь!

В ужасе прикрываю рот ладонью… Неужели я могла так нагрубить старшему?!

— Простите, я не хотела.

— Ничего, ничего, Джейд!

— Не хочу быть грубой! Это Вики во мне говорит! Хочет, чтобы я делала то, что она! — рыдаю я.

— Ах ты, ябеда! — злится Вики и хватает меня за нос своими прозрачными пальцами.

— Может быть, ты иногда копируешь Вики, чтобы быть к ней ближе? — спрашивает миссис Уэйнрайт.

— Нет, ты делаешь все, как я, потому что я лучше, красивее, смешнее, — распевает Вики.

— Ты вреднее, — бормочу я.

— А могу быть еще хуже. Это только цветочки… Я не мучаю тебя воспоминаниями. Ну, начнем, Джейд? Помнишь, мы шли из школы и…

— Нет, — перебиваю я Вики и затыкаю уши.

— Что с тобой, Джейд? — спрашивает, обнимая меня, миссис Уэйнрайт.

— Я переживаю из-за смерти Вики, потому что…

— Скажи!

— Не могу!

— Ладно, малышка. Потом поговорим. В другой раз. Только не надо чувствовать себя виноватой, как будто она умерла из-за тебя. Все через это проходят, даже если на самом деле было иначе.

Нет, я не согласна, да и Вики показывает на меня пальцем и стонет:

— Виновата, виновата, виновата!

— Джейд? — миссис Уэйнрайт тихонько поднимает меня на ноги. — Сеанс окончен. У тебя есть фотографии Вики? Я хочу, чтобы ты принесла их на следующее занятие.

Часами роюсь в альбомах, пытаясь выбрать нужный снимок. У меня даже есть фотографии маленькой Вики — с одной весело улыбается крохотная голышка, а с другой — очаровательная девчушка в купальнике и уморительными косичками. Я стащила их из шкатулки ее мамы, потому что Вики на них — просто прелесть!

У меня есть кучи фотографий, снятых в начальной школе во время поездок в Лондон и в Леголенд. Однажды мы были на замечательной экскурсии в Диснейленде в Париже. Вики великолепно получилась в маске Микки-Мауса. Трудно рассматривать последние снимки — грустно разбирать улыбающихся Вики.

— Хватит рыдать над фотографиями, идиотка! Долго ты будешь реветь? Это мне нужно плакать, а не тебе. Ты-то сможешь заполнить огромный альбом новыми фотографиями, но меня там вообще не будет. Ни одного кадра! Эй, почему никто не снял меня в гробу?! Разве я плохо выглядела?! Ха!

Она ложится на пол и имитирует собственную смерть — руки сложены на груди, глаза закрыты, спокойное одухотворенное лицо…

— Не надо, Вики! — прошу я.

Она не обращает на меня внимания.

— Прекрати! Не могу на тебя смотреть! Пожалуйста, встань!

Пытаюсь потрясти ее за плечи, но пальцы с них соскальзывают.

— Ты меня пугаешь!

Широко открыв глаза и рот, Вики садится и хвастается двумя новыми передними зубами. Вдруг она набрасывается на меня.

— Ну, а теперь не страшно?! — визжит она. — Ах, какие клыки! У меня во рту пересохло. Пить! Хочу крови!

Из воздуха появляется кружка, в которой бурлит красная пенистая жидкость.

— Наконец-то! Твое здоровье!

Вики поднимает кружку и, громко хлюпая, жадно выпивает ее содержимое. Вампирские клыки стучат о стекло.

— Фу!

— Что бы ты понимала! — говорит Вики, вытирая с губ алые струйки тыльной стороной ладони. — Почему кровь холодная? Я люблю тепленькую, свеженькую!

Она откидывает голову и вдруг со всего размаха впивается мне в горло.

Я вскрикиваю, хотя клыки ненастоящие и ей не проткнуть мне шею.

— Джейд? Что с тобой?

О господи! Я разбудила папу.

— Все нормально! — отзываюсь я.

— Ты кричала…

— Нет, просто… что-то упало, вот и все.

— Что ты уронила?

Папа входит в комнату и видит меня среди разложенных на полу фотографий.

— Ох, Джейд, — говорит он и качает головой.

— Пожалуйста, не входи ко мне в комнату без стука!

— Прости, я о тебе беспокоюсь.

— Сказала же, все нормально.

— Нет, — говорит папа и садится рядом со мной на корточки.

Он берет одну фотографию за другой и смотрит на глянцевых Вики.

— Она была очаровательной девочкой, — говорит папа хриплым голосом.

Не могу смотреть, как он над ними умиляется. Выхватываю фотографии у него из рук. Из-за спешки некоторые снимки мнутся.

— Эй, эй! Не буду ничего трогать, — говорит он, подняв руки вверх, словно на него наставили пистолет.

Он делает вид, что дурачится, но на глазах появляются слезы.

— Джейд, детка, почему ты нахохлилась, словно я глажу тебя против шерстки?

Опускаю глаза:

— Да нет, папа.

На самом деле он прав. Даже то, как он говорит «детка», заставляет меня от злости стиснуть зубы.

— Не думай, что только ты меня расстраиваешь. Твоя мама… Она странно себя ведет…

О боже! Пожалуйста, папа, ни о чем меня не спрашивай!

— Ты не знаешь, что с ней происходит, Джейд?

Не поднимая головы, я пожимаю плечами.

— Она делает вид, что меня не замечает, или вовсе обходит стороной, точно мусорную кучу. Пытаюсь ее обнять — она морщится. Я ничего плохого не делаю, стараюсь быть хорошим мужем, добрым отцом. — Он качает головой и тяжело вздыхает от жалости к себе.

Мне бы следовало ему посочувствовать — он действительно выглядит несчастным. Не думаю, что в этом есть его вина. Он мой папа.

Протягиваю руку, чтобы погладить его по плечу, а он думает, я хочу его обнять, и прижимает к себе:

— Джейд, ты же любишь своего папу, да?

Не могу выдавить из себя ни слова.

— Папа! — бормочу я и вырываюсь из его объятий.

— Холодная, как рыба, такая же, как мать, — набрасывается на меня папа. — Странный ребенок!

Поднимает с пола фотографию: Вики стоит на морском берегу и нагло улыбается, ветер задирает ей юбку и треплет великолепные волосы.

— Малышка Вики… Сколько в ней было жизни! — говорит папа.

Он подносит фотографию к лицу, словно собирается ее поцеловать, но, передумав, выпускает из рук, и она падает. Даже не оглянувшись на меня, папа выходит из комнаты.

Беру бумажную салфетку и вытираю ею снимок. На нем ничего нет, но мне кажется, всюду остались отпечатки его влажных пальцев. Вики тоже отряхивается и корчит презрительную гримасу.

— Прости.

— Мне никогда не нравился твой папа.

— Мне тоже. Что делать, если мама уйдет из дома с новым другом? — шепчу я.

Если бы только я могла каждый день ходить домой к Вики и стать кем-то вроде их второй дочери. Я знала, что не нравлюсь ее маме, но та все равно приглашала меня на чай и на все семейные торжества. А папа Вики был всегда очень милым и любил повалять дурака. Когда мы были маленькими, он притворялся большим медведем и пугал нас в саду. При переходе из начальной школы в среднюю он стал относиться к нам по-взрослому, точно мы были кинозвездами.

Хочу снова стать членом их семьи.

Хочу, чтобы Вики была жива.

— Я здесь, — говорит она, когда я ложусь спать.

Она встает рядом со мной на колени и обнимает со всей нежностью, на какую только способна. Потом убаюкивает и обещает, что мы никогда не расстанемся.

Ночь тянется долго-долго, хотя Вики не выпускает меня из объятий.

Когда прихожу к миссис Уэйнрайт, она тоже меня обнимает:

— Джейд, у тебя сегодня был тяжелый день?

Вики терпеть не может, если ко мне прикасается кто-то другой. Я вырываюсь от миссис Уэйнрайт, а на самом деле мне хочется, чтобы меня взяли на руки, как маленького ребенка, и крепко к себе прижали.

— Ты не забыла фотографии?

— Я не знала, какую выбрать.

Раскладываю на столе несколько снимков.

Миссис Уэйнрайт знает — их нельзя трогать, и наблюдает, как я сортирую их по возрасту, будто карточную колоду. Она не комментирует снимки: не восхищается чудной малышкой, ее красивыми нарядами, не обращает внимания на потрясающую внешность взрослой Вики на последней фотографии.

Последняя фотография… Я сделала ее мыльницей во время одной из поездок в Лондон. Вики сама купила фотоаппарат — нащелкала несколько неудачных кадров со мной и уйму с мальчишками, которые от нее ни на шаг не отходили. Когда пленка почти закончилась, я выхватила мыльницу и сфотографировала ее. Вики мне что-то говорит, откидывая волосы назад, и смеется с кем-то из мальчишек. Да это же Сэм! Я и не замечала его раньше. Сейчас он действительно похудел, а на фотографии похож на толстяка клоуна — работает на публику, выпячивая толстый живот, и никто не воспринимает его всерьез.

Кому это он улыбается, глядя прямо в объектив? Неужели мне?!

— Нет, мне! — визжит Вики.

— Джейд, как ты себя чувствуешь? Тебе плохо? Я знаю, это больно, но не отводи взгляда от Вики. Продолжай на нее смотреть.

Я так пристально на нее уставилась, что Вики, покачиваясь, медленно превращается в сплошное пятно.

— Ты ее запомнила именно такой?

Я недоуменно смотрю на миссис Уэйнрайт. Что она имеет в виду? Вики умерла всего несколько недель назад. Неужели думает, что я забыла, как она выглядит?

— Быть того не может! Ты меня знаешь лучше, чем себя, — говорит Вики.

Но когда я смотрю на фотографию, а потом на призрак Вики, то понимаю — они не совсем одинаковые. На фотографии Вики кажется проще — очень хорошенькая, нахальная (вы бы обязательно выделили ее из толпы), но все равно она похожа на обычную школьницу. Вики-Призрак — не от мира сего, бледная и дикая. Пытаюсь дать ей правильную оценку и снова представить, как бы она выглядела на фотографии, но у меня ничего не выходит.

— И не выйдет! — злорадствует Вики. — В последнее время я много пережила. Как ты знаешь, смерть человека не красит. Конечно, она сказалась на моей внешности. Может быть, попробовать измениться?

Она щелкает пальцами. Лицо тут же покрывается свежим слоем косметики. Щелк — и волосы укладываются в прическу. Снова щелк — и на ней те же джинсы и куртка, что и на фотографии.

— Вот! Смотри!

Но все равно Вики другая.

— Она… она слегка изменилась, — шепчу я.

Миссис Уэйнрайт кивает головой, словно все понимает.

— Я не хочу, чтобы она стала другой!

— Знаю, но ничего не поделаешь. Трудно сохранить образ умершего в первоначальном виде, даже если это человек, которого ты любишь. Память о нем зависит не от внешних, а от внутренних качеств. А теперь расскажи мне о Вики.

— Ну, вы же знаете. Она была моей лучшей подругой.

— Я и есть твоя лучшая подруга. Не путай глагольные формы! Ну-ка, поведай старой кошелке в цветочек, кем я для тебя была!

Говорю миссис Уэйнрайт о том, что Вики считалась самой популярной девочкой в школе, и все хотели с ней дружить. Вики-Призрак на заднем плане в это время прихорашивается.

— А почему Вики пользовалась популярностью?

— Она была хорошенькая, забавная, могла кого угодно рассмешить… и в два счета обвести вокруг пальца.

— Значит, она была сильной личностью?

— Да, она могла подчинить тебя себе.

— А ты и не возражала?

— Конечно нет!

— Ты когда-нибудь пыталась ей сопротивляться?

Мне не нравится, какой оборот принимает наш разговор.

— Я люблю делать то, что хочет Вики, — твердо отвечаю я.

— Джейд, Вики здесь больше нет.

— Нет, есть!

— Ты думаешь, она здесь? Прямо сейчас?

Я смотрю на Вики, а миссис Уэйнрайт следит за моими глазами.

— Вики продолжает командовать тобой, Джейд?

Я закрываю глаза, чтобы избавиться от нее, и киваю головой. Может быть, она не заметит?

— Ты чувствуешь, что не можешь от нее отделаться?

Я снова киваю.

— Ладно, — спокойно говорит миссис Уэйнрайт, будто мы обсуждаем, что ели на завтрак. — Давай сходим погулять на спортивную площадку, а Вики оставим здесь, в библиотеке.

— Она тоже пойдет.

— Не позволяй ей. Прими решение, Джейд! Оставь Вики на пять минут здесь. Пусть посторожит фотографии.

— Ей это не понравится.

— Все может быть…

— Она не будет меня слушаться.

— Будет, если ты проявишь твердость.

— Но ведь это она мною командует.

— Но ты живая, поэтому попробуй, Джейд! Нужно как следует постараться!

Усаживаю Вики и не позволяю ей подняться на ноги. Она сопротивляется, но я снова толкаю ее на стул, заставляя сесть, и без конца прокручиваю ту картинку в голове, в то время как миссис Уэйнрайт берет меня за руку и выводит из библиотеки. Не перестаю об этом думать в коридоре, на лестнице и на площадке.

— Ну вот, — говорит миссис Уэйнрайт. — Она все еще в библиотеке. Через какое-то время ты к ней вернешься, но сейчас она там, а ты здесь, правильно?

— Да… да.

— Ладно, я знаю, что без Вики ты не можешь радоваться жизни. Но есть что-нибудь такое, без чего ты не скучаешь?

Смотрю на миссис Уэйнрайт, прищурившись на солнце, и не очень представляю, что та имеет в виду. Не всегда понимаю, что люди хотят сказать. Может быть, это из-за того, что я как следует не слушаю? Вики утверждает, без нее я не могу думать, потому что глупая.

— Я не скучаю по ее дразнилкам, — вдруг отвечаю я. — Вики удивленно приподнимала брови и вздыхала, когда я говорила не то, что ей хотелось услышать. Она всегда стремилась поставить меня на место.

Миссис Уэйнрайт понимающе кивает головой.

— И я не скучаю по тем моментам, когда Вики выигрывала в любом споре. Да и спора как такового не было — Вики принимала решение, а я была обязана ей подчиниться, нравится мне это или нет. Всегда. Единственный раз…

У меня бешено колотится сердце. Спортплощадка плывет перед глазами.

— Ничего, ничего, Джейд, я тебя держу, — говорит миссис Уэйнрайт, не позволяя мне упасть. — Что ты так испуганно смотришь? У тебя все прекрасно получается.

Ничего не получается! Ничего!