Об авторе

Патриция Уилсон родилась и выросла в Йоркшире. Там же родилась ее любовь: она вышла замуж за друга своего детства. Характер работы ее мужа заставил их несколько лет прожить на Востоке и в Африке. В последние годы Патриция большую часть времени проводит на юге Франции или в Испании. Карьера ее начиналась с учительства, однако она скоро оставила педагогическую практику.

Начавшей писать Патриции Уилсон недолго пришлось ждать читательского признания. А сейчас она может с гордостью констатировать, что в разных странах мира распродано почти двадцать миллионов экземпляров ее книг. Первые шаги в беллетристике Патриция сделала еще будучи подростком, постепенно оттачивая перо на рассказах о детях, детективных и исторических романах. Позже писательница определила, что ближе всего ей романтика любовных повествований. Критики неизменно отмечают, что книги Патриции Уилсон характеризуются глубоким интересом автора к людям и тонким пониманием человеческих отношений, а увлекательность сюжетов никогда не противоречит жизненной правде.

ГЛАВА 1

Здесь совсем не то суровое, дикое побережье, ко­торое приходит обычно на ум при упоминании Корнуолла. Тут редко услышишь рев бушующего моря, разбивающего свои волны о скалы. Это земля прекрасных лесных ручьев, устремляющихся к мирному покою небольших заливов, земля снов и легенд, голубых вод и блистающего солнечного света. Дикая, хмурая местность, поросшая верес­ком, расстилается во многих милях от этого тихо­го райского уголка, спокойного, приветливого, благотворного для души.

Но сегодняшний день явился исключением. Кэт­рин смотрела из окна на клубящийся туман, с са­мого раннего утра накрывший береговую линию. Он наполз, подкравшись от залива, как нашествие смут­ной толпы бесшумно ступающих призраков. Просо­чился между деревьями, растущими над обрывис­тыми берегами широкого ручья, пропитывая собою высокий папоротник и превращая погожий день в мглистый, совсем уж осенний.

Она весь день безвыходно провела дома, пони­мая, как рискованно в такую погоду забираться на вершину обрыва. Да и что там сегодня нарису­ешь? Только зря потратишь силы и время. Свет слишком скудный, и всякое уважающее себя на­секомое наверняка спряталось и затаилось до луч­ших времен. День пропадал впустую, а Кэтрин ненавидела пропавшие впустую дни. Нужно еще столько сделать, так много замыслов воплотить в реальность, но, увы…

Теперь, после того как чуть не лишилась жиз­ни, она не могла позволить себе тратить время да­ром. И каждый день стремилась сделать больше, чем вчера, безжалостно заставляя себя работать и превращая свою жизнь в бесконечные гонки. В ле­тучем пространстве времени не должно было ос­таваться пустот.

Никто ее не гнал, она сама подгоняла себя, приняв решение и выполняя взятые на себя обя­зательства, потому и невыносимо ей было это безделье из-за плохой погоды. Такая досада, что туман все сгущается, а она ничего не может с этим поделать. Даже сумерки подкрались сегодня гораздо раньше, так что и выберись она на природу, ей пришлось бы вернуться, почти ничего не успев сделать.

Кэтрин все не отходила от окна, надеясь уви­деть признаки того, что туман начинает рассеи­ваться, но, не дождавшись этого, должна была признать, что, как это ни грустно, наступил ве­чер, а туман, окутавший ландшафт, только уси­лился, уступая лишь темноте, которая его укры­вала. Потерянный день, такой же, как множество тех, что она провела в больнице. Злись не злись, а ничего не поделаешь.

– Господи, Кэтрин! Сколько ты еще намерена торчать у окна? Отойди наконец и присядь, – вос­кликнула, с тревогой взглянув на племянницу, то­ропливо вошедшая с нагруженным подносом Клэр Холден. – Я понимаю, что нехорошо лишний раз напоминать тебе, но дай ты больной ноге отдых, не перетруждай ее. Глядя в окно, не разгонишь туман. Как сам пришел, так сам и уйдет.

Обернувшись и посмотрев на тетушку, Кэтрин огорченно подумала, что та в свои пятьдесят выглядит сейчас гораздо энергичнее и моложе ее. Этот живой блеск упругих седых волос, эти налитые розовые щеки… Да и движения Клэр Холден были точ­ны и выверены. Иной раз все это даже подавляло Кэтрин, заставляя ее чувствовать себя изможден­ной старушкой, но чаще служило источником во­одушевления. Голубые юбка и блузка Клэр ничуть не скрывали ее фигуры, которая, прямо скажем, была толста. А еще Клэр всегда носила нитку жем­чуга, Кэтрин и не помнила свою дорогую тетушку без этого скромного, но такого милого украше­ния на шее.

– Грустно все это, – пробормотала девушка, вновь всматриваясь в сумеречную мглу за окном. – Весь день пришлось проторчать в доме. Вчера я так удачно набрела на жуков, именно там, где и на­деялась их найти, а вот сегодня день прошел да­ром.

– Ну, я не думаю, что до завтра твои жуки успе­ют переехать на другую квартиру. Морской туман в это время года не приходит надолго. В любом случае, ты могла бы набрать этих жуков в один из твоих садков и преспокойно рисовать их дома.

– Я не хочу держать их в садках. Они должны находиться в живой природе, а в садке они замира­ют от страха, и толку от них никакого.

– Ох, детка, не смеши меня! Мне таких тонко­стей не понять. Жук он и есть жук, хоть он в траве сидит, хоть ты его в банку упрячь, – ворчливо про­говорила Клэр, с обычной своей стремительностью накрывая стол для чаепития. – На мой характер, так я нипочем не стала бы переживать из-за каких-то букашек. Да и вообще, все эти их ножки, лапки, усики… Бррр!.. У меня бы и духу не хватило рассмат­ривать такие страсти.

– Это предубеждение, тетя. Посмотрела бы ты на них моими глазами… – Кэтрин прервала фразу, с удивлением увидев, что Клэр даже побледнела от подобных разговоров.

– Да что ты, дорогая моя! Они мне просто от­вратительны. Вот когда я увижу такого жука при­лично одетым, в пальтишке, застегнутом на все пуговицы, и со шляпой на голове, тогда я, может, и полюбуюсь им.

– Дети тоже предпочитают видеть эти существа одетыми в человеческие одежки.

– Ну конечно, особенно после того, как почита­ют твои книжки с картинками, – сухо заметила Клэр. – Да и то лишь до тех пор, пока они трога­тельно нежны. Но дети быстро грубеют, поверь мне. Иди сюда, Кэтрин. Задвинь ты эти шторы и садись за стол. Дай погоде отдохнуть от тебя, и она сама пойдет на поправку. Вот увидишь, завтра будет ясно и тепло, и ты опять сможешь выходить из дома. Ты случайно застала здесь этот туман, в Корнуолле в это время он бывает редко.

Кэтрин совсем уже было собралась задернуть плотные, белые с голубым, шторы, столь обожае­мые тетушкой, да немного задержалась. Она не лю­била это действие, как бы затворяющее день, даже если день почти угас. Все равно что признать пора­жение…

Напоследок, уже держась за края шторы, она замерла, чтобы бросить последний взгляд на тем­неющий за окном ландшафт, как вдруг увидела огонек – яркий, сильный и постоянный. Он све­тился между деревьями, по ту сторону ручья, где на поросшей лесом возвышенности, доходящей до самого залива, располагалась частная территория. Там стоял дом, но он всегда был темен и днем почти не виден за деревьями. А теперь в нем горел свет, будто там очнулся какой-то неведомый и незримый доселе мирок.

– В том старом доме горит свет, – сказала Кэтрин, не отводя глаз от огонька.

Клэр сразу же заинтересовалась.

– Где? В поместье Пенгаррон? Не может быть! Я сама должна посмотреть. – Она обошла стол и вмиг оказалась рядом с Кэтрин, в глазах ее разгорелось страшное любопытство. – Да, ты права. В Пенгарроне определенно горит свет. Итак, он вернулся! Про­сто невероятно. Никогда бы не подумала, что он вернется сюда после того, что стряслось. Интересно, что он здесь забыл? Видать, приполз зализывать свои раны или скрывается. – Она отвернулась от окна и задумчиво покачала головой. – Да нет, от кого ему скрываться? Его никогда не волновало, что скажут о нем люди. Никогда, с малых лет. И теперь, думаю, он нисколько не изменился, я имею в виду, с тех пор как вырос.

Задернув занавески, Кэтрин последовала за те­тушкой к столу. Нога ныла, и, усевшись, она бес­сознательно потирала ее. Обычно она забывала о своей ноге, пока та сама не напоминала о себе бо­лью или вдруг отказавшись служить.

– Кто не изменился? Мне будет гораздо инте­реснее тебя слушать, если я узнаю, о ком ты гово­ришь?

– Да о Джейке Трелони, дорогая, о ком же еще? Раз там горит свет, значит, это он и есть, потому что кроме него в старое поместье и воз­вращаться некому. Он уж много лет здесь не жи­вет. Правда, недавно приезжал, но ненадолго, да и то себе на беду. Хотелось бы мне знать, почему он сейчас-то решил вернуться, особенно после того, что случилось.

Поскольку Кэтрин никогда не слышала о Джей­ке Трелони, да и сам дом всегда видела только из­дали, ее интерес пошел на убыль. Она чуть не с ужасом смотрела, как тетушка отрезает огромный ломоть пирога с яйцами и ветчиной и помещает его на свою тарелку. Туда же отправилась изрядная пор­ция салата. Кэтрин только диву давалась, куда исче­зают все добрые намерения тетушки насчет воздер­жания, о которых она заявляет всякий раз, как про­слушает очередную лекцию о здоровье. Сама Кэт­рин есть не хотела. Аппетит после выхода из больни­цы к ней так и не вернулся.

– Да и с чего бы ему пришла в голову мысль скрываться? – продолжала тетушка размышлять вслух. Клэр любила посудачить о том и сем, и отвлечь ее возбужденный разум от этого занятия нельзя было ничем, даже благодарностью за прекрасный чай, крепкий и ароматный, способ приготовления кото­рого был ее гордостью.

– Ох, нет, сомневаюсь, что он задумал скры­ваться, – продолжала тетушка, выбирая пышную и теплую булочку из груды таких же и щедро намазы­вая ее маслом. – Да нет, я просто уверена, что он здесь не затем, чтобы скрываться. Джейк Трелони – и вдруг скрывается! Такой сильный и бесстрашный! Он всегда таким был, даже еще мальчишкой. Тем­ный, как цыган. Он нипочем не станет скрываться, не тот это человек.

– Ты, кажется, говорила, что если он не скры­вается, то зализывает раны, – пыталась хоть что-то прояснить Кэтрин.

Клэр с вожделением глядела в свою тарелку, но после замечания племянницы оторвала от нее взор.

– Ну, будь это кто другой, я бы, может, и сказа­ла, что человек приехал сюда скрываться и зализы­вать раны. Но поскольку речь идет о Джейке Трело­ни, то я сильно сомневаюсь. Да я просто отказыва­юсь верить в подобную чепуху.

– Знаешь, ты кого угодно способна свести с ума, – заявила Кэтрин, чей интерес к соседу воз­рос теперь просто потому, что от тетушки невоз­можно было дождаться толковых объяснений. – И почему мифический «кто другой» может скрывать­ся, а этот твой Джейк Трелони не может?

– Потому, дорогая, что люди болтают, будто он убил свою жену. Вот, мол, и попал в чрезвычайно трудную ситуацию.

Да, в этом вся тетушка. Она так закрутит про­стую историю, что и сам черт не разберет что к чему. А когда терпение слушателя будет исчерпано, она нанесет решительный удар, как бывалый фехтоваль­щик наносит свой coup de grase.

Как бы там ни было, последнее сообщение Клэр повергло Кэт­рин в долгое молчание. Больше ста лет миновало с тех пор, как французские пираты держали в стра­хе жителей этого побережья, здесь давно уже за­были и о том, как опасные контрабандисты дос­тавляли по ночам свой товар в маленькие мест­ные заливы и бухточки. Теперь этот сонный уго­лок Корнуолла не имеет ничего общего ни с опас­ностью, ни с преступлениями. И слово «убийца» совсем не подходит к этим местам, оно будто из другого мира.

– Почему же тогда он не в тюрьме? – прямодуш­но спросила Кэтрин, сама удивляясь тому, что все это ее по-настоящему заинтриговало.

Тетушка удивленно посмотрела на племян­ницу.

– Кто? Джейк Трелони? В тюрьме? Подумай, что ты говоришь, Кэтрин! Да как же он может быть в тюрьме, когда он невиновен. Тело ведь нигде не на­шли, так что и доказательств его вины просто не существует. В любом случае, – твердо продолжила она, – даже если они и найдут тело, уверяю тебя, это не его рук дело.

– Ты так уверенно говоришь… Откуда тебе знать? – спокойно спросила Кэтрин.

Она не переставала удивляться, что ее и в самом деле могут интересовать такие вещи. В последнее вре­мя ее занимала только собственная работа, а теперь она будто вдруг почувствовала, что жизнь, как бы то ни было, продолжается.

– Да кому и знать, как не мне! – воскликнула Клэр Холден сочным учительским голосом. – Я по­мню его с мальчишеских лет. Уже тогда это был креп­кий орешек и дикарь, а стоило ему подрасти, как он стал грозой всех девчонок в округе. Говорят, он был весьма боек по этой части и безжалостен, бро­сал их сразу же, как только они ему надоедали. Но на убийство он не способен, нет.

– Ты же сама сказала, что он дикий, – напом­нила Кэтрин, начиная помаленьку раздражаться и уже сожалея о том, что дала себя втянуть в эту стран­ную бестолковую дискуссию.

Ее тетя, делая свои многозначительные заяв­ления, довольно свободно обращалась как с фак­тами, так и с отсутствием таковых. В подобных дискуссиях Кэтрин не видела ничего необычного, но на сей раз предмет обсуждения был довольно занятен.

– Да, вот именно, дикий, суровый и очень ум­ный. А уж красив, как сам дьявол. Девчонки за ним бегали стаями, и у меня нет ни малейших сомне­ний, что он уже тогда был опасным. Но убить жену? Нет, Кэтрин, это решительно невозможно. Такие мужчины не способны на подобное злодейство по отношению к женщинам.

– Пока одна из них не начнет действовать ему на нервы, – сухо заметила Кэтрин.

Легкая улыбка коснулась ее губ при мысли о том, как легковерна ее тетушка, ведь в данном случае речь идет о человеке, действительно вну­шающем тревогу. А Джейк Трелони уже казался Кэтрин совсем не таким безопасным, каким его изображает тетя.

– У него нет нервов, дорогая, – серьезно заве­рила ее Клэр. – Он большой и сильный, как я уже говорила, подобные мужчины просто не имеют не­рвов. Они весьма отличаются от обыкновенных лю­дей.

– Пусть так, но в любом случае мне не хотелось бы встретиться с ним, есть у него нервы или их нет, – пробормотала Кэтрин. – Послушать тебя, так он просто голубь, но я думаю, что он в самом деле опасен.

– Ох, я и не говорю, что это не так, тем более теперь, когда он вырос. Я ведь не видела его с тех самых пор, как он был мальчишкой, но он имеет все признаки человека сильного, в котором трудно предположить злодея. А встретиться с ним тебе гряд ли грозит. Они, эти Трелони, всегда сторонились чужаков.

– Ты знала его жену?

Тетя мрачно покачала головой.

– Нет. Никто у нас не знал ее, она никогда сюда не приезжала… Ну, только однажды, в тот раз… Они жили в Лондоне. Жаль, что она приехала вообще, потому что ее визит окончился для Джейка сплош­ными неприятностями. Я хочу сказать, что если уж она решила исчезнуть, то почему бы ей было не сделать этого в Лондоне. В Лондоне, как известно, исчезает масса народу, и никому это не заметно. А здесь совсем другое дело.

Кэтрин сдалась. Тетя Клэр обнаруживала массу познаний обо всем на свете, хотя покидала этот уголок Корнуолла за всю свою жизнь лишь не­сколько раз. Она умела так ловко поворачивать факты, что те начинали подтверждать любые ее предположения. Когда тетя чего-то не знала, ей удавалось привлечь к своим рассуждениям сведе­ния, не относящиеся к делу, но странным обра­зом убеждающие слушателя в ее правоте. Но на сей раз Кэтрин потеряла интерес к тетушкиной болтовне, твердо сказав себе, что у нее и своих дел по горло, а загадки и вероятные злодеяния Джейка Трелони ее совершенно не касаются.

Отправляясь спать, Кэтрин, слегка отодвинув штору, посмотрела в сторону старого поместья. Свет там все еще горел. Ей не нравилось собственное лю­бопытство, но удержаться она не смогла. Что-то ма­нило ее к одинокому огоньку, хоть и яркому, но странно волнующему и тревожащему.

Образ этого дома существовал в ее воображении и раньше, однако как-то на окраине сознания, ведь она видела его лишь издалека. Но вот в нем появил­ся свет, который показался ей тем более зловещим, потому что он будто подманивал ее к себе.

Конечно, описание тети Клэр в какой-то мере окрашивало представление Кэтрин о человеке, ко­торый, вероятно, находится сейчас в том доме. Она почти видела его в своем воображении, и то, что ей виделось, нравиться не могло. Кэтрин легла в постель весьма обеспокоенная всем этим, отдавая себе, впрочем, отчет, что ее неприязнь вряд ли имеет под собой достаточно веские основания, если не счи­тать разыгравшегося не в меру воображения и ее соб­ственного затянувшегося нездоровья.

Хвори ее были последствием несчастного слу­чая, и слабость не спешила отпустить ее. Выздо­ровление шло медленно и болезненно, и доктора говорили, что времени оно займет немало. Под­час ей казалось, что она никогда уже не почув­ствует себя совершенно здоровой, но Кэтрин знала, что первый шаг к выздоровлению сделан и что рано или поздно, все пройдет. Она не даст болез­ни надолго выбить себя из привычной колеи жиз­ни, заставит ее отступить.

Когда ночью, проснувшись после очередного бес­покоящего сновидения, Кэтрин встала и подошла к окну, то увидела, что свет в старом доме все еще горит, горит сильно и ярко, гораздо ярче, чем вече­ром, ибо туман исчез. Противная клубящаяся мгла рассеялась. Она еще витала над морем, но посте­пенно уходила куда-то туда, откуда она и наползла. Будто призраки, продолжая свой жуткий, леденя­щий кровь обход, направились в другие места, хотя и воздухе еще оставался неясный след их недавнего присутствия.

Кэтрин поежилась и вернулась в постель. Пре­красно, завтра можно выйти из дома. Эта приятная мысль помогла ей забыть о собственных болячках.

А вообще-то ей повезло иметь такую тетушку, как Клэр. Сначала, правда, у Кэтрин не было уве­ренности, что эта глухомань, навевающая мелан­холию, подходящее для нее сейчас место. Однако нельзя не признать, что состояние ее здесь, хоть и медленно, но улучшается, а значит, тетушка была права, убеждая ее, что в Корнуолле ей будет много лучше и здоровее, чем в шумном Лондоне. Сама она ни за что не решилась бы на такую поез­дку, но Клэр проявила волю, и теперь Кэтрин была ей за это благодарна.

С восходом солнца все переменится. Она встанет и займется наконец своим делом. Просто вчера она расклеилась, и немудрено, под этим низким небом и клубящимся туманом невольно поддаешься своей затянувшейся слабости.

А еще эти нескладные обрывки истории Джей­ка Трелони… Если бы не они, она больше думала бы о собственных делах и заботах и ей было бы легче. Россказни тети Клэр не прошли для нее бес­следно, создав в воображении племянницы порт­рет зловещего человека, что не могло не впечат­лить ее художественную натуру. Мрачный, опас­ный, грубый злодей – вот каким она себе его пред­ставляла.

Ох, нет! Надо выбросить все это из головы и по­стараться снова заснуть. Хороший отдых так же ва­жен, как и улучшение погоды, ведь ей предстоит завершить свою работу. И почему, в конце концов, она должна беспокоиться из-за какого-то человека, которого никогда и в глаза не видела?

Утро следующего дня было ясным, и Кэтрин за­ставила себя хорошо позавтракать, чтобы избежать обычного ворчания тетушки. Правда, когда она со­бирала необходимое для очередного выхода на на­туру, Клэр Холден высказала все же некоторые свои опасения.

– Кэтрин, детка, ты ведь обычно работаешь на вершине обрыва. Так знай, что это, строго гово­ря, земли Трелони, и теперь, когда Джейк вер­нулся…

– Я не нанесу ущерба его землям, – возразила Кэтрин. – Что я делаю? Просто сижу и рисую. И потом, ты же сама сказала, что он не способен при­чинить вреда женщине.

– Так-то оно так… Да я ведь и не хочу сказать, что он появится и сбросит тебя с обрыва. Но все-таки это земля Трелони, а они никогда не привет­ствовали вторжения чужаков.

– Их что здесь – целое семейство? У меня сло­жилось такое впечатление, что он там один в доме. – Если с Джейком не приехал еще кто-то, зна­чит, один, конечно. Впрочем, вряд ли он привез кого-то, особенно теперь, после того что случилось с его женой, – заверила ее Клэр, начиная убирать со стола. – Ну а семьи у него нет. Теперь нет. – А что случилось с его семейством? – Мысль о том, что этот человек, которого она на­рисовала в своем воображении, бродит один по боль­шому старому дому, весьма смущала Кэтрин, хотя она и думала о нем как о ком-то, с кем ей меньше всего хотелось бы встретиться.

– Ох, его родители давно умерли, – важно сообщила тетушка. – Джейк у них был единственным сыном. Одно время даже казалось, что род их пресечется, но так не случилось – родился этот мальчишка. Впрочем, теперь, когда его жена исчезла…

Ну нет, Кэтрин достаточно уже наслушалась, с нее довольно!

Она уложила свои вещи в корзинку, которую Клэр нашла для нее на чердаке – уж слишком много всего приходилось таскать с собой, – и, закончив сборы, поспешила к дверям, решитель­но не желая ни слова больше слышать о старом темном доме и его обитателях, бывших и нынеш­них. Она не знала, была ли история жизни этих неприятных Трелони и в самом деле трагична, да и не хотела про то знать, тем более что их дом находился довольно далеко от того места, где она собиралась работать. Хозяин поместья и не узна­ет, что она там была. А может, он и вообще не возвращался. Мало ли, почему там горел свет, кто-нибудь из тех, что приглядывают за домом, мог прибираться там, а может, это были взломщики, у которых хватило дерзости забраться в пустую­щее поместье, да еще и с ночевкой.

К краю обрыва вела усыпанная палой листвой и поросшая по обочинам полевыми цветами тро­па, одна из тех старых корнуоллских троп, которые так глубоко врезаны в землю, что до них по­чти не доносился шум морского прибоя. Погода стояла прекрасная, теплая – такое облегчение после целого дня тоскливого тумана. Солнце све­тило ярко, и настроение Клэр улучшалось с каж­дым шагом.

Идти по тропинке было одно удовольствие. Бес­численные ливни долгих зимних месяцев смыли с нее все мелкие камни, и она стала гладкой, ложа­щейся под ноги приятным песчаным покрытием. Но все же Кэтрин настороженно поглядывала по сторонам. Теперь, когда появился этот мистер Трелони, приходится проявлять осторожность, хотя она не привыкла к этому. Вот уже восьмой месяц она здесь, а никто ни разу не побеспокоил ее во время дальних прогулок. Не то чтобы она боялась чего-то или кого-то, просто появилось ощущение, что она здесь теперь не одна, притом – на чужой территории.

Поднявшись на обрыв, тропа утратила свою при­ятную песчаную гладкость, и Кэтрин пришлось сту­пать осторожнее, но легкий ветерок пошевеливал ее волосы, а отчетливо доносящийся теперь до слу­ха ропот набегающих волн заставил ее улыбнуться. Вчерашний туман бесследно рассеялся, и все, чего она хотела теперь, это выбрать удачное местечко и начать работать.

Края обрыва не были голыми и каменистыми. Поле доходило почти до самого обрыва, правда, никому и в голову не пришло бы приблизиться на тракторе к этому разрушающемуся, неровному краю. С давних времен море подмыло здесь пахотную по­чву, и выкрошившиеся из нее камни упали вниз и загромоздили морской берег, показывая, как вели­ки потери, понесенные сушей.

Почва находится в вечном движении, особенно та, что ближе к морю. Она живет и умирает, как и все на земле, Кэтрин ли не знать об этом, ведь то, что она делает, так или иначе связано с почвой. Крошечные создания, которых она ловила и рисовала, цветы, деревья, папоротники и живые изго­роди – все было частью земли, которую она любила и которая утешала ее.

Тропа была вполне безопасна, правда попадались иной раз неровности и перепады почвы, но Кэтрин их старательно обходила. Росли здесь и маки, и уже отцветающие голубые незабудки. Словом, идеальное место для той задачи, которую она перед собой по­ставила. Густые грубые травы изобилуют насекомы­ми. А ее яркие акварельные краски переносили всю эту мелкую живность в книги, которые она писала для детей, чтобы навсегда сохранить очарование этих созданий.

Она посмотрела в сторону дома. Как его называет тетушка? Кажется, Пенгаррон. Отсюда, с возвыша­ющегося края обрыва, его хорошо видно. Старое поместье и старый дом, из окон которого наверня­ка открывается прекрасный вид на море. Деревья между обрывом и домом выглядели таинственно и весьма интригующе, но после предупреждения те­тушки Кэтрин понимала, что они еще и запретны для посещения. Впрочем, она и сама не имела ни малейшего желания встретиться с Джейком Трелони, дабы проверить, как он в самом деле относится к женщинам.

Кэтрин дошла до небольшой ложбинки, кото­рую приглядела вчера, и начала основательно в ней устраиваться. Еда у нее с собой – было бы слишком сложно и утомительно возвращаться домой, чтобы перекусить, можно и здесь малость пожевать, а ос­тальное оставить птицам.

Она вытащила из корзины все, что нужно для работы – карандаши, краски, воду во фляжке, плотный альбом для эскизов, – и отвинтила крыш­ки небольших стеклянных ловушек. С их помощью можно захватить в плен зазевавшихся жуков, мо­жет быть даже крошечную полевую мышь, но по­том всех надо как можно скорее возвратить в их привычный мир.

В ожидании добычи Кэтрин с удовольствием всматривалась в окружающие ее густые травы, где подчас виднелись золотящиеся колоски, напоми­нающие о давнишних посевах, любовалась алым цветом полевых маков. Здесь, в этой ложбинке, откуда не видно моря, она будто попала в другой мир.

Замечательно безопасный мир. Готовясь рисо­вать свои миниатюры и поджидая маленьких на­турщиков, Кэтрин могла позволить себе заглянуть в прошлое и впервые сделать это без страха. Паль­цы свое дело знали, руки ждали работы, вообра­жение и внимание тоже начеку, и часть ее созна­ния вольна была оглянуться назад и воспарить над прошлым, как планируют над морем чайки, не касаясь воды.

Она будто вновь услышала, но теперь уже без со­дрогания, голос Коллина:

– Я познакомился с ней после того, как ты по­пала в больницу. Так уж случилось, Кэт. Я знаю тебя и… Ну, словом, ты ведь всегда все понимала.

«Так уж случилось!» Легко сказать. Эти слова означали конец всему, и Коллин действительно больше ни разу не навестил ее в больнице. Конеч­но, она все понимала. Ему не хотелось встречаться с ней, чтобы не терзать себя излишними пережи­ваниями. Несчастье случилось по его вине, но у него не хватало духу признаться в том, что он чуть не убил ее и что его действия оставили ее хро­мой, возможно, на всю жизнь. Его рискованная езда стала причиной катастрофы, а потом он бро­сил ее одну, и она слишком долго пролежала на земле. Она до сих пор помнила этот лед, этот хо­лод, эту боль…

Сразу перед аварией, когда она смотрела на до­рогу, мчащуюся навстречу, он закричал. Казалось, что этот крик вечно будет стоять у Кэтрин в ушах. Он вцепился в нее, но не потому, что хотел защи­тить, а просто сам в эти секунды ужаснулся и нуждался в поддержке. В самый момент крушения она поняла, что он просто не помнит о ее присутствии. Какая уж там попытка защитить! А до этого?..

Они ехали так быстро! Кэтрин прикусила губу, спрашивая себя, должна ли она возражать или это только раззадорит его и он бесшабашно выпалит, что у нее совсем нет вкуса к острым ощущениям, как говаривал до этого не раз. Он опять был под парами, и она не могла толком понять, много ли он выпил, видела только, что он гонит так, будто они мчатся по гоночной трассе.

Еще одна вечеринка, на которую ей не хоте­лось идти, еще один аргумент в пользу того, что протестовать надо было решительнее, гораздо ре­шительнее.

– Прошу тебя, Коллин, не гони так!

Вот, пожалуй, и все, что сорвалось у нее с уст, когда скорость стала просто бешеной.

– Все в порядке, детка, все под контролем. Пе­рестань дергаться. Практически эта машина способ­на ехать сама.

Если бы машина и в самом деле могла ехать сама, Кэтрин чувствовала бы себя гораздо спо­койнее. Она обеими руками вцепилась в край си­денья и твердила себе, что, по всей вероятности, лучше обсудить с ним это потом, когда они дое­дут до ее дома. Осталось не так уж далеко. Множе­ство людей гоняют как сумасшедшие и избегают аварии. Правда, большинство из них делает это на трезвую голову, а на дорогах далеко не всегда ме­стами появляется лед.

Это был вечер Дня подарков*, и она молилась, чтобы навстречу, не дай Бог, не гнал бы такой же пьяный недоумок на столь же бешеной скорости.

* По английскому обычаю в этот день (второй день Рож­дества) слуги, почтальоны и посыльные получают подарки.

Она понимала, что Коллин и думать не думает ни о чем подобном. И неудивительно, ведь у подвыпив­шего человека не только реакции сильно замедля­ются, но и воображение работает совсем не в ту сторону.

– Может, я поведу? – отчаянно спросила она, слишком испуганная, чтобы отвести глаза от доро­ги. Хотя смотри не смотри, а от тебя все равно ниче­го не зависит.

– Ну вот еще! Никто, кроме меня, не сядет за руль моей машины. Ты что, не понимаешь, что это не машина, а мечта коллекционера. Я холю и лелею ее, и вдруг доверю тебе!

– Вмажешься сейчас в дерево, и она станет меч­той старьевщика.

– Ладно, хватит уже, – проворчал он, – по­учаешь меня, как малого ребенка. Ты вот и весь вечер посматривала на меня неодобрительно. И всегда ты так. Знаешь, Кэт, иногда ты просто не­выносима.

Кэтрин еще сильнее вцепилась в край сиденья. Возможно, она и смотрела на него неодобрительно именно потому, что одобрять в нем вообще было нечего. Она терпеть не могла, когда Коллин начи­нал пить, быстро становясь громогласным и глу­пым. По натуре она была человеком слишком спо­койным, чтобы пытаться совладать с его буйным поведением. И ненавидела, когда ее зовут Кэт! Кол­лин, кстати, прекрасно это знал.

А сейчас ей оставалось только напряженно всматриваться в пролетающие улицы и крутые повороты. Вот уже конец парка, вот они промча­лись под мостом и вылетели на длинную, плохо освещенную дорогу в районе доков, в той части города, где она жила.

Почти уже добрались! Уже скоро! Кое-где на тро­туарах виднелись люди, но машин, слава Богу, не было вообще. Однако, хотя сейчас и очень поздно, но кто-то, только-только закончив праздновать Рож­дество, может лихо выскочить из дверей прямо на мостовую.

Коллин никак не хотел уходить с вечеринки, так что они стали той самой надоедливой после­дней парой, от которой хозяева уж не знают как и отделаться. Таким вещам Коллин никогда не при­давал значения. Да, хорошего во всем этом не на­блюдалось. Он как всегда игнорировал ее спокой­но сказанные слова, что, мол, пора прощаться, даже принялся жаловаться на нее усталым хозяе­вам.

Почти добрались. Руки Кэтрин немного расслабились, но она все еще держалась за край сиденья. Пихая езда Коллина и раньше много раз пугала ее, но никогда так сильно, как в этот раз. Нет, в буду­щем она заведет собственный автомобиль, пусть даже он и не будет мечтой коллекционера. До дома оста­валось меньше мили, она положила руки на колени и заставила себя не думать о дороге.

«Кроме меня, никто не сядет за руль моей ма­шины».

Кэтрин ненавидела себя за то, что вверяет свою жизнь такому водителю, неважно, что они помолв­лены. Подчас, уверяя себя в том, что все у них будет хорошо, она вдруг задавалась вопросом: а не выжи­ла ли она из ума? При нормальных обстоятельствах Коллин был приятным и добрым. Хотя у нее не было уверенности, что она хочет выйти замуж за человека при­ятного и доброго, но под действием винных па­ров превращающегося в полного идиота. Потом, размышляя, она поняла, что Коллин в ее несчас­тье виноват меньше, чем она сама. Что должно было случиться, то и случилось. Разве она этого не предвидела?

Когда мечта коллекционера, крутанувшись по льду, полетела прямо на темные деревья, Кэтрин даже и не подумала закричать, потому что для нее это не было неожиданностью. Машина потеряла управление, кружась, пробуксовала с одной стороны дороги на другую, и это казалось неизбежным по­воротом судьбы.

Мир Кэтрин вплывал в несчастье замедленными кадрами, и единственное, о чем она в тот момент успела подумать, это о своей работе. Никогда боль­ше не рисовать, никогда не встретить восхода солн­ца, никогда не пройти по высоким травам… Она слышала ужасающий скрежет, звук раздираемого железа. И еще жуткий вопль Коллина.

Он сильно испугался, холодно подумала она. Ес­тественно, ведь ему и в голову никогда не приходи­ло, что такое может случиться именно с ним. Кол­лин всегда был уверен в себе и собственной неуяз­вимости. Этакий любимчик Фортуны, которого Кэт­рин довелось увидеть в тот самый прискорбный мо­мент, когда колесо Фортуны неумолимо повергает его вниз.

Потом все как-то отдалилось, и крик Коллина, и скрежет – звуки доносились откуда-то снаружи, будто прикрытые от нее жесткой ладонью рока. И сама она, как тряпичная кукла, была заброшена куда-то, и там, куда ее забросили, весь мир заво­локло мраком.

Первое, что Кэтрин ощутила, очнувшись, был холод, страшный холод, но она не могла пошеве­литься, не могла уйти от этого холода. Одна нога была чем-то зажата, а сама она лежала на льду, на том самом льду, по которому их и принесло к точке удара. Машина опасно нависала над ней; ощущался острый запах бензина. Страх, который оставил ее в момент аварии, теперь возвратился, стоило поду­мать о пламени. Если оно вспыхнет, она не сможет даже отползти.

– Коллин! – крикнула она, но и сама не услы­шала своего крика, вернее услышала только какое-то сипение.

В машине его не было. Сквозь пассажирскую дверь Кэтрин видела пустое водительское место. Его отбросило, это ясно. Она с ужасом подумала, что он погиб, лежит мертвый где-то там, под деревьями, на обочине дороги.

– Коллин!

На этот раз она умудрилась позвать его громче и почти сразу услышала стон и шорох движения. Ка­жется, это у нее за спиной, но голову повернуть она не могла.

– Я разбился, Кэт…

Вновь послышался его стон, теперь ближе, и почти сразу она увидела его. Она испытала огромное облегчение. Он может двигаться. Он не встает, но может передвигаться. Она видела его в лучах света и поняла, что фары все еще горят. Электричество, бензин, огонь!

– Меня зажало! – настоятельно проговорила она. Но он будто и не слышал этого. Он сидел рядом, сжимая голову руками, ей показалось, что он все еще пьян. Даже странно: она слышала, что люди, испытав потрясение или сильный испуг, сразу же трезвеют. Оставалось надеяться, что и с Коллином произойдет нечто подобное.

– Коллин! – Он посмотрел на нее таким мут­ным взглядом, что все надежды вмиг испарились. – Меня зажало. – Она старалась говорить как можно громче. – Помоги мне выбраться.

– Я все разбил!..

Он издал жуткий стон, думая только о себе, и Кэтрин сразу, в тот же момент, почувствовала, что он даже и не попытается помочь ей.

– Коллин, самой мне не освободиться. По­моги же!

На лице его виднелась кровь. Тонкая струйка сте­кала к его подбородку, и он размазал ее, причем, казалось, не стал ничуть трезвее. Она видела, что он пытается встать, и это удалось ему. Коллин стоял над ней, шатаясь, рука его оперлась о накренив­шийся над ней автомобиль, который, к ее ужасу, от этого устрашающе покачнулся.

– Надо звать на помощь, – пробормотал он.

– Попробуй сам, Коллин! Здесь бензин, он мо­жет вспыхнуть…

Он стоял, глядя вниз, а потом покачал головой, как будто только что разглядел ее.

– С тобой все будет хорошо, Кэт. Ничего тут не вспыхнет. Все под контролем. – И пошел в сторону дороги, так что ей осталось лишь отчаянно возо­пить:

– Я лежу на льду, замерзаю! Хотя бы подложи под меня пальто или еще что…

– Лучше тебе не двигаться. Я позову кого-нибудь на помощь.

Слова его прозвучали невнятно, она их едва рас­слышала и больше просить ни о чем не стала. Он явно не способен думать, наверное, это послед­ствия аварии, решила она. Уходил он довольно легко, значит, серьезных повреждений у него не было. Ну ничего, пройдется немного по дороге, придет в себя, вернется и попытается ей помочь. Кэтрин ждала его, но он все не возвращался, и теперь она была так скована холодом, что даже дрожать не могла.

Здесь я и помру, безнадежно подумала она. Ава­рию я еще как-то пережила, но вот теперь умру от холода. Она почувствовала первые прикосновения снежинок к лицу и закрыла глаза. Одно хорошо: при этом оледенении совсем не чувствовалось боли.

Коллин пропал в поисках подмоги. Через нео­пределенное время она сквозь дрему услышала, как остановилась машина, кто-то вызывал полицию и «скорую помощь».

Позже Кэтрин узнала, что Коллин добрался до ближайшего небольшого паба и выпил несколько порций бренди. Ясно зачем: когда начнется разби­рательство, у него будут свидетели, что он выпил уже после аварии, поскольку этого потребовало его состояние. А то, что Кэтрин лежит на льду, с но­гой, зажатой искореженной дверцей автомобиля, его, как видно, не волновало. Нет, он не злодей, конечно, и не оставил ее умирать нарочно, просто при его инфантилизме в подобной ситуации она – как и любой другой, оказавшийся в этот момент в его машине, – отходила на второй план. Главное, как он считал, было доказать полиции, что за рулем он не был пьян.

Не считая того единственного визита в боль­ницу, когда Коллин бесстыдно признался в нали­чии другой женщины, Кэтрин его больше не ви­дела. Полицейские пытались добиться у нее при­знания в том, что он был пьян за рулем, но она это отрицала. Все осталось в прошлом, она не хо­тела ни видеть Коллина, ни преследовать его, ни мстить ему. Кэтрин не злилась на него, даже не думала о нем, будто его и не было, но тогда, очевидно, это происходило из-за ее болезненного со­стояния.

Кэтрин поежилась от того, прошлого холода, хотя ее согревали лучи ласкового осеннего солнца, и со­средоточилась на предстоящей работе. Подобные вос­поминания бессмысленны. Она решила это давно. боль прошла, хотя она и прихрамывала теперь на одну ногу, которая часто побаливала. Но появилась надежда на полное выздоровление. Она легко отпус­тила свое прошлое и сейчас даже удивилась, что оно вдруг так ярко ей вспомнилось.

В банку угодил жук и теперь раздраженно опи­сывал круги по ее дну. Кэтрин начала зарисовывать его во всех позах, которые он принимал. Поз­же она дорисует детали, но сейчас приходилось работать быстро, чтобы не держать это создание слишком долго в заточении. Она не забыла беспо­мощность, которую испытала, когда ее зажало машиной, по коже до сих пор пробегала дрожь при одном воспоминании об этом. Потому ей и не хотелось слишком долго удерживать кого бы то ни было в плену.

Работу Кэтрин прервала лишь однажды, чтобы перекусить сандвичами и кофе, приготовленными ее тетушкой. Потом опять работала, чувствуя, что сегодня ей определенно везет. После жука попалась зеленая, в тонких светлых прожилках, бабочка. Та­кие обычно обитают в лесу, но эта решила прогу­ляться в иные области, где ей пришлось ненадолго задержаться в непонятной прозрачной ловушке. Кэт­рин быстро зарисовала ее и даже придумала для этой бабочки целую историю, где та будет щеголять в пышном шифоновом наряде с крошечной сияющей короной на изящной головке.

Ближе к вечеру Кэтрин увидела, что сделано уже достаточно, поработала она хорошо, и стала помаленьку собираться. Выбравшись из своей лож­бинки, она, прежде чем уйти, постояла, любуясь, морем. Прилив возвращался, и она видела, как линия прибоя все ближе придвигается к камням, захватывая даже часть растительности, ютящейся под обрывом.

Налюбовавшись морем, Кэтрин, осторожно про­бираясь по тропе, отправилась домой. Там, где тро­па слишком близко подходила к краю обрыва, люди ходить опасались, так что сбоку образовались об­ходные дорожки. Море и ветер скоро заберут и эти полоски земли. Идти тут приходилось осторожно. Упасть с обрыва, особенно теперь, когда с ногой еще не все ладно, было бы крайне нежелательно.

И вот, когда Кэтрин обходила одно из таких осо­бо опасных мест, за спиной у нее раздался какой-то звук. Она насторожилась. В последнее время ей при­ходилось пропускать все, что движется быстрее ее. Люди в основном уступали ей дорогу, однако попа­дались и такие, что игнорировали или не замечали, как она прихрамывает. Но сейчас Кэтрин находи­лась не на городском тротуаре, просто отойти в сто­рону было небезопасно, а потому замерла и решила осмотреться, поскольку один неверный шаг на та­кой неровной поверхности, и можно потерять рав­новесие. Выбрав надежное место, она отступила к обочине, так что кто бы ни шел там, сзади, он пре­красно сможет ее обойти.

Любопытство и тревога заставили ее обернуться. Не очень-то приятно, что кто-то идет за тобой сле­дом в столь безлюдном месте. Прежде тут никто ей не встречался, а ведь она ходит работать сюда уже довольно долго, так долго, что уже почитала здеш­ние места своими, но это, как видно, совсем не так. И к тревоге примешалось что-то вроде обиды и не­годования.

Всадника – вот что увидела Кэтрин, обернув­шись и тотчас почувствовав резкий укол страха. Всад­ник – высокий и темный силуэт – будто явился сюда с туманами, наплывшими вчера со стороны моря, те ушли, а он решил остаться. Составляя одно целое с лошадью, всадник возвышался надо всем, окру­женный молчанием, холодом и призрачностью.

В его явлении была какая-то неотвратимость, что пугало как некий страшный сон наяву. Он будто не принадлежал этому солнечному миру, где летают яркие бабочки, а волны прибоя мирно набегают на прибрежные камни. Было в нем что-то нереальное, тревожащее, и сам он казался сгустком прошлой ночи, явившимся среди бела дня.

Прежде ей и в голову не приходило, что кто-то может напасть на нее здесь. Ведь это Корнуолл, дом ее тетушки, безопасное и милое место. И вдруг, сто­ило возникнуть этому мистическому всаднику, все вокруг перестало быть милым и безопасным, будто мир овеяло сполохом тревоги. Опасность подъехала к ней верхом, к чему Кэтрин совершенно не была готова.

ГЛАВА 2

Кэтрин быстро отвернулась, не смея разглядывать всадника. И одного взгляда достаточно. Здесь, в Кор­нуолле, существует множество легенд, и она с ужа­сом подумала, что ей явился призрак, а самое ужас­ное в том, что, стоит ей обернуться, этот фантом тотчас исчезнет.

У нее осталось общее впечатление, что всадник вылеплен из тьмы – черные волосы, черная одежда, лошадь тоже черная. Его глаза, глядевшие на нее с каким-то непередаваемым напряжением, заста­вили сердце девушки дико заколотиться. Ей даже показалось, что вокруг него клубятся обрывки мгли­стого тумана, будто он и вправду бесшумно приска­кал на своей лошади из вчерашнего морского мра­ка, подавив своей мертвенностью живую трепетность дневного мира.

Вдруг осознав, что чуть было не поддалась пани­ке, Кэтрин почувствовала раздражение, даже разоз­лилась на себя. Побеги она – запросто могла бы упасть с обрыва и расшибиться. А здесь так пустын­но, ничего, кроме моря. Бежать… хуже не придума­ешь. Да и сколько бы она смогла пробежать? Вряд ли добралась бы и до той, нижней, гораздо более безопасной тропы, что вела к дому ее тетки. Случись что, и она останется здесь одна, без помощи, ибо на многие мили вокруг ни души.

Губы Кэтрин сердито поджались. Это же просто смешно! Всего лишь восемь месяцев назад она ли­цом к лицу столкнулась с самым ужасающим стра­хом в своей жизни, реальным страхом, а не чем-то, что выползло из ее собственного ночного кошмара. Какие там всадники! Одно воспаленное воображе­ние, вот и все!..

Да нет, нет! Кэтрин будто опомнилась. Никакой это не призрак, просто кто-то едет по своим делам на лошади, и он все еще здесь. Стоит только обер­нуться… С чего бы это ее воображению придумывать такое? По всей вероятности, этот человек просто скажет «Добрый вечер» и проедет мимо.

К тому же разве тетя Клэр не говорила, что тут расположены земли Трелони? Значит, этот всад­ник тоже нарушил границы чужого владения. Так что нечего трястись, а если он заговорит с ней недостаточно почтительно, надо ответить ему до­стойно и резко. Здесь, на чужой территории, у него не больше прав, чем у нее, она не позволит ему запугать себя.

И все же надо что-то делать, решиться на ка­кие-то действия. Хотя бы набраться духу и обер­нуться…

Но незнакомец предвосхитил все ее действия. Кэт­рин услышала, что конь тронулся с места и немно­го приблизился к ней. Она так и не обернулась, что­бы удостовериться в этом, ибо и без того было по­нятно, что происходит. Когда лошадь подошла по­чти вплотную к ней, человек заговорил:

– Вам известно, что вы вторглись в частное вла­дение?

Голос – как тихий скрип гравия, глуховатый, темный, будто омытый морем. Человек говорил спо­койно, но в самом звуке голоса было нечто угрожа­ющее.

По спине Кэтрин пробежала дрожь, но она оста­новилась и повернулась к нему лицом. Что же оста­валось делать? Бежать? Далеко ли убежишь от всад­ника? Кроме того, ей была отвратительна мысль показаться нелепой, суетной и неловкой дурой. Она приехала в Корнуолл с благими намерениями, но также и для того, чтобы заглянуть в лицо своему прошлому страху. А здесь пока не происходит ни­чего страшного. Перед ней не призрак, а всего лишь человек, хотя в этот момент она была весьма не­высокого мнения об этом представителе рода люд­ского.

Пришлось очень долго поднимать глаза, чтобы добраться взглядом до лица всадника, и грозный вид его, как Кэтрин ни храбрилась, заставил ее сер­дце болезненно сжаться. Даже пешим этот человек возвышался бы над ней, как башня, а он сидел вер­хом на огромной черной лошади и потому казался просто великаном, гораздо более огромным, чем она ожидала.

Черные как смоль волосы, грозно сдвинутые тем­ные брови. Черные джинсы и черный же грубошер­стный свитер с высоким воротом. Но, несмотря на кажущуюся нарочитость, она все же отметила про себя, что оделся он подобным образом не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление, не для эффекта. Одежда его была удобна для прогулки вер­хом. Кроме всего прочего, подобное одеяние весьма ему шло.

Поднявшийся с моря ветер шевелил его прямые, блестящие, аккуратно подстриженные волосы, не­много, правда, длинноватые для человека подобно­го типа. Они обрамляли его лицо, спускаясь ниже ушей, что тоже шло ему, и незнакомец, вероятно, знал это. Словом, перед ней был надменный, уве­ренный в себе, сдержанный и хладнокровный муж­чина, и когда Кэтрин немного пришла в себя, то сразу же поняла, с кем ей довелось встретиться. Вспомнились слова тетушки: «темный, как цыган». Да, это он и был, больше некому.

Перед ней восседал на лошади сам Джейк Трелони, и тот образ, что она нарисовала в своем воображении прошлой ночью, поник перед реаль­ностью. Реальность была гораздо тревожнее. Теперь она понимала, почему девушки, по словам ее тети, ходили за ним стаей. Бедные девушки не осознавали, как видно, опасности. Кэтрин же ощутила ее сразу.

И все же это лишь человек, а не жуткий фантом, не сгусток ночного тумана. И человек-то, как видно, пустой. Вот и поза его чем-то раздражала ее. Да и слова насчет частных владений не выказывали особо большого ума. Тропа эта совершен­но никому не нужна, ибо пустынна. Да и опасна к тому же. Обычно частные владения имеют гораздо более удобные и прямые пути следования, какие-нибудь аллеи, например, или посыпанные грави­ем дорожки…

А тут что? Повсюду, насколько простирался взгляд, лишь камни и море, принадлежащее всем, и никто не имеет права присвоить все это. Дом мо­жет быть чьим-то, земли и лес – допустим, но лос­куток побережья – часть Корнуолла, которая долж­на быть доступна всем.

– Теоретически – да, согласна, я вторглась в ча­стное владение, – надменно сказала она, стараясь подавить свой страх хотя бы внешне, ибо в душе у нее все еще царило смятение. – Но что значит слово «вторжение»? Я ничего не взяла, не испортила, не оставила никаких следов своего присутствия. Пре­следовать меня по суду за подобное вторжение было бы просто нелепо. Хотя бы потому, что вам не удастся найти никаких доказательств того, что вам при­чинен ущерб. Можете, конечно, поискать, но толь­ко время зря потеряете.

– Хорошо, допустим, что теоретически это абст­рактно. Вы сами, однако, крайне осязаемо присут­ствуете на моей тропе, на моей земле, вот это я и называю вторжением, – неодобрительно прогово­рил он, глядя на девушку сверху вниз и, к своему удивлению, не видя в ее присутствии ничего «ося­заемого», тем более «крайне осязаемого».

Самой Кэтрин слово тоже не понравилось. Нече­го ее осязать! Что значит «осязаемо» по отношению к ней? Что если он наклонится и прикоснется к ней, придется закричать или убежать, хотя по здравом размышлении именно бежать-то ей и не рекомен­дуется. Она не робкого десятка, но в данном слу­чае придется сделать исключение и вести себя миролюбиво. Он подавлял ее своим присутствием. Кэтрин никогда в жизни не видела никого, по­добного ему, а потому испытывала какой-то не­понятный внутренний трепет, который смешивал­ся со страхом, и от этого неуловимого смешения голова ее закружилась.

– Тетя предупреждала меня, что я могу нару­шить границы чужих владений, – умудрилась она сказать спокойно и даже довольно весело. – Но, че­стно говоря, я не думала, что кого-то может смутить или рассердить такой пустяк, как мое присутствие на тропе, идущей вдоль обрыва. И вряд ли меня по ошибке можно принять за банду юных хулига­нов, крадущихся, чтобы напроказить, да и слиш­ком много лет прошло с тех пор, как я сама лазала в чужие сады за яблоками.

С минуту он молча смотрел на нее, слегка при­подняв брови, и всю веселость Кэтрин как рукой сняло. Она увидела, что его полночно-черные гла­за начинают подозрительно мерцать, и где-то там, в их глубинах, вспыхивают серебристые искры. Но когда на его губах промелькнуло нечто вроде улыб­ки, она осторожно перевела дыхание. Однако об­легчение не было полным, ибо один Бог знал, что могло значить его веселье. Кстати, такое подобие улыбки не назовешь признаком хороших манер. Если это и юмор, то ледяной, отмеренный какой-то очень точно взвешенной порцией. Темные глаза сузились, образовав дотошливо-внимательный прищур.

– Ну? – Она агрессивно вздернула подбородок и, поскольку он ничего не сказал, продолжила: – Что вы предпримете? Дадите мне разрешение на продолжение вторжения или выпроводите меня со своей территории со всеми подобающими случаю церемониями?

– Что вы здесь делали?

– Рисовала дикую природу. Это место над обры­вом точно соответствует тому, что мне требуется в настоящий момент.

– В самом деле? – спросил всадник холодно, явно скучающим голосом, затем обернулся и посмотрел в ту сторону, откуда она шла. – И что же там рисо­вать? Морских чаек?

Кэтрин показалось, что он насмешливо усмех­нулся, и это ее задело.

– Нет, морских чаек я могла рисовать и возле коттеджа моей тетушки, с чайками все гораздо проще. Но мне необходимо было рисовать именно здесь, посидеть на заброшенной земле, заглянуть и травы, чтобы… – Кэтрин вдруг рассердилась на себя, чего ради она пускается в столь подробные объяснения? – Знаете, вы мне просто скажите, могу ли я прийти сюда рисовать завтра, а может, и еще день-два, чтобы закончить свою работу? Просто ответьте, могу ли я прийти или вы будете настаивать на неприкосновенности своих владе­ний, и покончим с этим.

Грозные брови при ее нахальных словах нахму­рились, и он буквально пронзил собеседницу взгля­дом, глаза его озаряло темное пламя. Кэтрин показалось, что он коварно проник в ее мысли и уви­дел, какого страха нагнал на нее, но она продолжала держаться весьма храбро.

– Ну, если вам угодно, – наконец буркнул он, выказывая такую малую заинтересованность в ее мелких делишках, что Кэтрин это показалось весь­ма обидным.

Какая странная перемена: сначала дико напугал ее своим появлением, а теперь вдруг – полное без­различие. Она бросила на него сердитый взгляд и продолжила свой путь. Какого черта этот тип явился перед ней в образе сущего демона? Неужели только для того, чтобы напугать? Ну так пусть знает, напу­гать ее непросто. А если она и испугалась, то виду не подала, так что у него вряд ли есть повод ликовать, считая, что своей идиотской цели он добился. Глупо все это…

Думая так, Кэтрин шла, затаив дыхание и наде­ясь, что он повернет свою огромную лошадь и уедет пугать еще кого-нибудь, если таковые в его пустую­щем поместье найдутся. Но он не повернул лошадь, видно решил пугать ее и дальше, чем вызвал у нее дикое раздражение. Он тронул поводья и вмиг ока­зался рядом с ней.

Лошадь своим приближением затруднила ей путь по опасному участку тропы. Впрочем, преследова­тель явно не имел цели спихнуть ее с обрыва. И все же огромные размеры коня мешали ей беспрепят ственно двигаться по середине тропы. Один невер­ный шаг, и больная нога может подвести. А тут возникло еще одно неудобство: тропа здесь подходила слишком близко к краю обрыва, это было едва ли не самое опасное место на всем пути.

– Кто ваша тетя? – спросил Джейк Трелони, пре­рвав затянувшееся молчание.

– Клэр Холден, – ответила Кэтрин, подавив раз­дражение и взглянув на него со всем возможным миролюбием. – Она живет в «Джесмин-коттедже», в конце этой тропы, там, где…

– Мне известно, где находится «Джесмин-коттедж». Знакома и мисс Холден. Весьма энергичная леди. Когда я был мальчиком, она однажды отвеси­ла мне оплеуху.

– По заслугам, я думаю, – пробормотав Кэтрин, вспомнив, что ее тетя была некогда единствен ной учительницей в маленькой сельской школе. Таковы были методы ее обучения?

– Нет, это не связано со школой. Просто мы с ребятами лазали к ней в сад за яблоками, а попался я один.

– Ах, значит, имело место вторжение на чужую территорию! – удовлетворенно воскликнула Кэтрин, отметив про себя, что подобное преступ­ление, когда оно касалось лично его, он смягчил словом «просто».

Она торжествующе взглянула на него, за что тот­час поплатилась, оступившись на неровной тропе и теряя равновесие.

– Осторожнее!

Всадник быстро наклонился и, прежде чем она успела упасть, поддержал ее под руку, от чего Кэт­рин пришла в сильнейшее смущение, тотчас сме­нившееся раздражением.

– Если бы вы не толклись здесь со своей жуткой лошадью, мне ничто не грозило бы. – И она сердито вырвала у него свою руку.

Теперь, когда он наклонился к ней, Кэтрин совсем близко увидела его глаза, и близость их потрясла ее чуть не до основания. Раньше ей каза­лось, что вообще все черные глаза холодны и невыразительны, а взгляд их подобен взгляду змеи. Но глаза, смотревшие на нее теперь, были пре­красны в обрамлении густых темных ресниц. Она почувствовала, как рассеивается ее раздражение, как под властной силой его взгляда к ней приходит успокоение, и ей вдруг захотелось смягчить свою резкость.

– Я пыталась как-то отстраниться от этого ог­ромного животного и в то же время отвечала на ваши вопросы. Трудно делать два дела сразу – и смотреть себе под ноги, и поворачиваться к вам для беседы.

– Не лучше ли было бы сконцентрировать все внимание на тропе? – довольно ехидно спросил он.

Тут она снова начала сердиться.

– В таком случае, вам, возможно, следовало бы уехать и оставить меня одну. Я привыкла смотреть на людей, когда они обращаются ко мне. Это называ­ется хорошими манерами.

Хозяин поместья бесспорно знал о существова­нии хороших манер, Кэтрин не сомневалась в этом, но ей хотелось как-то задеть собеседника. Пусть не думает, будто она, как последняя идиотка, устави­лась на него из-за его прекрасных глаз.

Он выпрямился и позволил ей идти дальше, но когда Кэтрин, с облегчением вздохнув, собралась продолжить путь, вдруг вновь наклонился, подхватил ее и, легко взметнув в воздух, усадил перед собой. Это произошло настолько неожиданно и быстро, что у нее в полном смысле слова перехватило дыхание. Она оказалась прижатой к его сильному телу, а рука его железным обручем охватывала ее за талию. Впрочем, корзину свою Кэтрин из рук не выпустила, даже и в такой ситуации дорожа нара­ботанным материалом.

– Это наверняка будет наилучшим решением про­блемы, – бесстрастно заговорил он. – Я смогу те­перь выпроводить вас со своей территории, не опа­саясь за ваше здоровье.

– Отпустите меня! – едва переведя дыхание, вос­кликнула она, пытаясь отодрать от себя его руку. – Это безобразное насилие!

– Нет, это обыкновенное сочувствие, – спокой­но проговорил он, хотя в голосе его вновь послы­шались мрачные нотки. – Вы устали, нуждаетесь в помощи, а путь по краю обрыва небезопасен.

– Это вы сделали его опасным! – пылко возра­зила Кэтрин. – Пока вы не появились, я прекрасно здесь ходила, и не раз.

Она была перепугана его близостью, перепугана таким большим расстоянием от земли – словом, все было ужасно. А главное, скоро они окажутся на том совершенно пустынном и безлюдном участке пути, где тропа глубоко врезалась в землю. Если он так нагло действует на открытом пространстве, можно только догадываться, как он поведет себя в глухом углу…

– Кажется, вы не совсем здоровы?

Вопрос застал Кэтрин врасплох и, хотя прозву­чал вполне миролюбиво, взбесил еще больше. Весь­ма своеобразный способ разговаривать с незнако­мыми людьми. Ей хотелось как-нибудь вырваться, но она страшилась слишком резким движением ис­пугать лошадь.

– Нет, я здорова, – ограничилась Кэтрин крат­ким ответом и обиженно поджала губы.

– Вы очень бледны.

– Это просто шок, вы так неожиданно появи­лись и… ведете себя оскорбительно.

Вдруг ее поразила мысль: он сумасшедший! Ну конечно! Эти грубые манеры, дикие выходки… Нормальный человек не станет вести себя подобным образом с незнакомой женщиной. А его вопросы?.. Он будто не замечает, как она раздражена, расспра­шивает с непринужденностью человека, прогуливающегося с ней в городском парке. Мысль о том, что он убил свою жену, не казалась ей теперь совсем уж дикой, хотя тетушка и не верит, что Джейк Трелони способен на такое.

– Вы вот говорите, что рисовали. А для чего вам эти стеклянные банки, которые виднеются в вашей корзине?

Смысл его слов был безумно далек от того, во что погрузилось сознание Кэтрин. Она в опасности, верхом на огромной лошади, рядом с сумасшедшим, который задает бессмысленные вопросы, совершен­но не связанные с происходящим.

Нет, он определенно убил свою несчастную жену. И полиция наверняка это знает. Они просто выжи­дают, как будут разворачиваться дальнейшие события. Ей остается только надеяться, что за ним следят. Следят даже теперь, в эту минуту. И Кэтрин решила поговорить с ним, как с нормальным человеком, чтобы не раздражать его и этим хоть немного умень­шить грозящую ей опасность. Ведь в случае чего ей с ним не справиться.

– Я рисую жуков, полевых мышей и бабочек – все, что живет в травах и кустарнике. Растения я тоже рисую, чтобы поместить крошечные создания в привычную среду их обитания.

– Вы иллюстрируете книги о дикой природе?

– Ну, не совсем…

Не объяснять же ему, что потом она обряжает своих жуков в человеческие одежки – в желтые камзольчики и свитерки, в брючки и юбочки, в плос­кие кепки и высокие шляпы, в сапожки и башмачки с бантами. А узнай он, что она позволяет им разъезжать на велосипедах, что некоторые, наибо­лее прогрессивные, уже встали у нее на роликовые коньки, – наверняка тут же решит, что она сумас­шедшая.

Нет, не хотелось ей, чтобы он подумал, будто у нее не все дома, хотя, конечно, у него вряд ли хва­тит здравого ума понять такие вещи, сам-то он ведь явно не в себе. Да и с чувством юмора у него не совсем благополучно, в чем сомневаться не прихо­дится. И потом, эта его странная манера настойчиво задавать вопросы, совершенно не относящиеся к моменту…

Когда они проезжали то место, где тропа прята­лась между высоких обочин, Кэтрин внутренне со­бралась. Одно дело открытая местность над обры­вом, откуда, в случае плохого поворота событий, можно позвать на помощь, и совсем другое – глу­хая, закрытая со всех сторон ложбина, крики из которой никто не услышит. Все это могло развязать ему руки. Здесь у нее практически нет шансов на спасение. Тут ей ничто не поможет – ни холодность, ни попытки казаться дружелюбной, ни крайнее не­годование. Она ужасалась опасности ситуации, и он скорее всего, чувствовал это.

– Хорошо бы вам меня отпустить теперь. Пожа­луйста, – слабым голосом пробормотала она.

– Почему?

Он даже не взглянул на нее. Просто смотрел впе­ред, и все, что Кэтрин, обернувшись, могла ви­деть, это его четкий профиль. Ну вот, опять дурац­кий вопрос, и она должна на него отвечать.

– Я уже почти дома, и тропа здесь вполне безо­пасна. Знаете, это… это будет выглядеть немного странно, если вы подъедете со мной прямо к кот­теджу. И потом, вы ведь ехали по своим делам, так что теперь можете вернуться… Я имею в виду, что вы, возможно, и так слишком сильно отклонились от курса… – Голос ее становился все тише, пока совсем не замолк.

– Я подобрал вас на этой тропе, довезу до ее конца и отпущу, дальше не поеду, так что не опасайтесь, что кто-то меня увидит.

От интонаций его речи повеяло ледяным холо­дом. Странно, с чего она решила, что добродушным разговором можно унять в нем первобытные инстин­кты? Убийцы, видно, от роду таковы. Возможно, они спокойны лишь до тех пор, пока что-то у них в мозгу не соскочит с предохранителя, как спусковой крючок. Достаточно одного неосторожного движе­ния или вполне невинного слова, которое покажет­ся им возмутительным, и тогда…

– Меня смущает не то, что нас увидят вместе, – поспешно сказала она. – Просто все это несколько странно, поскольку…

– Зря вы тревожитесь, – грубо прервал он ее. – Разве вам не известно, кто я и что я?

– Не совсем уверена в этом. – Голос свой Кэт­рин заставила звучать в высшей степени доверитель­но, поскольку продолжала предпринимать некие психологические маневры. Она весьма насторожен­но всматривалась в то место, где тропа кончалась, хотя и чувствовала, что Трелони это примечает. У него все еще было достаточно времени, чтобы вы­кинуть какой угодно номер.

– Как вас зовут? – спросил он, услышав откровенный вздох облегчения, который вырвался у нее в конце тропы.

– Кэтрин Холден.

– Ах, да. Племянница Клэр Холден. – Он взгля­нул на ее пальцы и, не увидев там колец, добавил: – Еще одна мисс Холден, которая с радостью надава­ла бы мне оплеух. Ну, мисс Холден, не хотите риск­нуть сделать это теперь? Вы ведь уже почти в безо­пасности.

– Я хочу спуститься на землю, – спокойно ска­зала Кэтрин.

Она все еще в его власти, ей рано расслабляться. Лишь бы вырваться от него, и ей сразу станут без­различны и его манеры, и его дурацкие вопросы.

До коттеджа тетушки было рукой подать, толь­ко перебежать через дорогу, но для этого еще надо попасть на землю. Ему ведь и сейчас не поздно повернуть лошадь и быстро возвратиться на опас­ный, укрытый от посторонних глаз участок тропы. Если он даже собственную жену убил, так что ему терять? Скорее всего, это обыкновенный маньяк, и она не понимала, почему тетушка верит в его невиновность.

А он сохранял молчание и просто смотрел на нее, причем находился так близко, что она могла видеть отсветы серебристого огня в черных пучинах его глаз. Но какие густые шелковистые ресницы! Они даже слишком роскошны для мужчины, а он еще вдруг опустил их, будто не хотел смущать ее своим взглядом. Это было похоже на то, как падает теат­ральный занавес.

Он забрал у нее корзинку, другой рукой обнял за талию, и Кэтрин вновь оказалась в воздухе, пос­ле чего была осторожно поставлена на землю. Он не отпускал ее до тех пор, пока не убедился, что она твердо стоит на ней. Затем передал корзинку и ничего не сказал. Вообще ничего. Ни звука. Толь­ко довольно жестко посмотрел на нее. Но Кэтрин и не ждала от него слов, просто повернулась и пошла через дорогу к «Джесмин-коттеджу».

Она не собиралась благодарить его за то, что он доставил ее к дому, уж слишком натерпелась страху. Да и вряд ли какие-то слова смогут про­биться из гортани, если она попытается загово­рить. Ее все еще колотила дрожь, а глаза неотрыв­но глядели на спасительные двери тетушкиного коттеджа.

Кэтрин чувствовала, что Трелони все еще смот­рит ей вслед, всем существом ощущала его взгляд, но так и не обернулась, совершенно уверенная, что прошедшие несколько минут находилась в страшной опасности. Даже теперь он мог пустить лошадь в галоп и настичь ее: рядом с домом не было ни души.

Когда рука ее коснулась ручки двери, она с ужа­сом подумала, что дверь может оказаться запертой. Но дверь свободно открылась, и только тогда за ее спиной прозвучал холодный голос:

– Мисс Холден! Можете вторгаться на мою тер­риторию когда и сколько захотите.

Сказав это, он повернул лошадь и вскоре ис­чез на тропе, а Кэтрин чуть не упала внутрь дома. Спасена! Сколько же времени прошло с тех пор, как она последний раз испытывала подобный страх? Месяцы. Хотя тот страх был совершенно иным. Тогда, мчась в машине, которую вел пья­ный Коллин, она точно знала, в чем заключается опасность. А этот, сегодняшний, был страхом пе­ред неведомым, основанным на жутких слухах, о которых она узнала накануне. Поведение Джейка Трелони вполне соответствовало тому портрету, который она еще до встречи с ним нарисовала в своем воображении.

И вот Кэтрин сидит дома, радуясь тому, что тетя Клэр отсутствует, а значит, не будет никаких воп­росов о причине ее испуга и никаких особых хлопот вокруг несчастной племянницы. Меньше всего хо­телось бы ей говорить о том, что она встретилась с Джейком Трелони и что он насильно привез ее до­мой. Ну как, в самом деле, станешь объяснять Клэр, что он еще более дикий, чем кажется людям, и, вопреки мнению тети, и в самом деле вполне спо­собен убить свою жену?

Дрожь ее помаленьку унялась, и Кэтрин пошла в кухню приготовить себе чашку чаю. Какие же надо иметь нервы, чтобы после этого вновь от­правиться в пресловутые чужие владения и закон­чить свои рисунки? Нет, она вряд ли решится на это. Хозяин опять может заметить ее и снова нач­нет преследовать.

Кэтрин подошла к зеркалу, посмотрела на себя и состроила недовольную гримаску. Нет, он и в са­мом деле сумасшедший. Разве нормальный человек может заинтересоваться этим бледным, тощим существом с зелеными глазами, которые слишком велики для ее лица, и со спутанными морским вет­ром волосами. Если допустить, что Трелони убил свою жену, тому, очевидно, были веские основа­ния, ибо он совсем не похож на идиотов, которые убивают людей без всяких причин, просто потому, что нашло такое настроение. И все же интерес, ко­торый он проявил к ней, ничего, кроме страха, в ней не вызвал.

И вдруг ей в голову пришла простая мысль: а что, если Джейк Трелони совсем не сумасшедший? Возможно, его единственной целью было спугнуть ее со своей территории, да так, чтобы она больше там не появлялась. Разве нельзя допустить, что для него невыносимо, когда кто-нибудь слишком близ­ко подходит к его дому? У него ведь на это могли быть свои причины. Хотя бы уж то, что ему есть что скрывать от посторонних глаз.

Кэтрин содрогнулась и, присев за стол, приня­лась пить чай. Мрачный и опасный мужчина. Коллин, конечно, тоже опасный человек. Но тут были совсем иные причины. Просто он так и не повзрос­лел, а потому ни за что не испытывал ответствен­ности, думая только о себе. Коллин постоянно ввер­гал ее в опасность, а когда несчастье произошло, исчез из ее жизни.

Джейк Трелони совсем иное дело. Этот опасен внутренне. Опасность таилась и в его полуночных глазах, и в пугающей силе, и в той мощной энер­гии тела, которая, казалось, пронизывает тебя подобно электрическому разряду. Он снял ее с лошади и поставил на землю одной рукой, при­чем сделал это не торопясь, будто она ничего не весила. Такой способен на все что угодно. Жена его, надо думать, была очень храброй женщиной, раз отважилась жить с ним, особенно в то время, когда они находились вдвоем в уединенном доме, стоящем над морем.

Джейк пересек кабинет и, в конце концов не выдержав, подошел к окну, чтобы осмотреть свои владения. Отсюда открывался великолепным вид на море, но не море сейчас занимало его, а имен­но границы собственных владений. Он даже злил­ся на себя, стараясь подавить подспудно назрева­ющий гнев. Обычно его мало занимали подобные вещи, вторгся там кто-то на твою территорию или нет. Он был реалистом, никакой мистики, все в этой жизни основано на фактах и фактами подпи­рается. А тут кто-то прошел по его тропе, и он теперь мыкается из-за нелепой неуверенности, в самом ли деле там кто-то прошел или ему все это померещилось.

О ком и о чем были те мысли, что занимали его последние несколько недель? Еще немного, и все окончательно вылетит из головы. С трудом ему уда­лось сегодня сосредоточиться на собственных про­блемах, ибо вчерашние впечатления, постоянно вторгаясь в его сознание, страшно мешали. А ведь ему было о чем подумать, положение-то его аховое. Врагу не пожелаешь. Одно время ему казалось, что он на волосок от ареста, но у полиции не нашлось достаточно надежных доказательств его вины. Но по­дозрение все же оставалось на нем, как позорное клеймо. Под подозрением! Он никогда не понимал всей страшной глубины этих слов, пока они не кос­нулись его самого.

Джиллиан исчезла, и хотя он никогда не желал ей худого, по чести говоря, испытав немалое об­легчение, оставшись без нее. Она превратила его жизнь в сущий ад, всегда умудрялась оторвать от работы и с самого начала всячески унижала. Так что он мог только благодарить судьбу, которая надоу­мила его привезти ее сюда, в Корнуолл.

От ареста спасло его то, что после шумного ноч­ного скандала он, подчинившись какому-то внезап­ному импульсу, не дожидаясь утра, покинул Пенгаррон и поехал в Лондон. Можно было, конечно, вернуться в свою квартиру и оставаться там в одиночестве, но гнев и расстройство были столь ве­лики, что он решил отправиться в свой клуб. Все сложилось удачно. Джиллиан видели в деревне, когда он был уже в Лондоне, разговаривал с людь­ми, пытаясь унять свой гнев, успокоиться. Так что имелись свидетели, которые могли подтвердить его алиби.

Но подозрение, будь оно проклято, подозрение оставалось!

– Где ты, сука? – процедил он сквозь зубы. – Куда ты делась, когда я уехал? Кто примчался к тебе по твоему зову?

Отвернувшись от окна, Джейк внимательно ос­мотрел комнату. С тех пор, как умерли родители, здесь ничего не изменилось. Все выглядело старо­модным, мрачным и находилось в совершенной гар­монии с остальным домом. Он никогда не любил Пенгаррон, здесь ему всегда было одиноко. Вот по­чему, встретившись с Джиллиан, он так легко под­дался ее чарам.

Ничего бы этого не случилось, не начни он пи­сать книги. Переход от журналистики к писатель­ству дался ему нелегко и непросто. Джейк был оди­нок. Несколько друзей, которыми он обзавелся в мире прессы, оставались верны ему, но сам он ни к кому не был привязан. Типичный одиночка – мол­чаливый, замкнутый и всегда настороже, потому что мало кому доверял.

К собственному удивлению, книги его с самого начала имели шумный успех, и очень быстро он оказался в центре внимания. От него теперь требо­валось посещать званые обеды, раздавать автографы на книжных распродажах, говорить речи и показы­ваться на приемах. Джейк всего этого терпеть не мог, желая только одного – писать.

Он вспомнил тот прием, на котором познако­мился с Джиллиан Кодуэлл. И привлекла его не столько ее красота, сколько очаровательная жи­вость. Джиллиан была подобна ярко расцвеченно­му мотыльку, ее улыбка светилась искренностью, она умела слушать, да и сама так заинтересова­лась им, что после нескольких бокалов вина и милой болтовни ни о чем уже не отходила от него до конца вечера.

Джейк был признателен ей за внимание. С ней так легко и приятно разговаривать, она согласилась с ним, что все это мероприятие страшно скучно, ухитрилась также с очаровательной непринужден­ностью отвадить от него кучу зануд, пытавшихся заводить с ним долгие неинтересные разговоры. Сло­вом, Джиллиан скрасила своим присутствием ту­пой идиотизм приема и осталась в его сознании, когда все закончилось.

После того вечера он не сомневался, что эта жен­щина создана для него. Издатели всегда считали не­обходимым тащить его на все светские и рекламные мероприятия, но вскоре стало очевидно, что Джил­лиан способна ограничить назойливость людей это­го круга. Она взяла его под свое блистающее кры­лышко, и жизнь стала гораздо легче.

Вполне понятно, что уже после пары таких при­емов он провел с ней ночь, это было просто неиз­бежно. И от своего одинокого и самодостаточного существования Джейк захотел перейти к чему-то иному, не без помощи, конечно, Джиллиан, весь­ма ловко подведшей его к этой мысли. Брак, таким образом, показался ему тоже неизбежным, и он просто вплыл в него, как говорится, по течению. Но ему понадобилось не так уж много времени, что­бы узнать ее истинную сущность. Когда он писал, Джиллиан уходила из дому, а на все вопросы отве­чала с холодной улыбкой.

– Занимайся своим чертовым делом, дорогой, – То был излюбленный ответ Джиллиан на все.

Были другие мужчины, они были, можно ска­зать, всегда. Джейк зачастил в свой клуб, и знако­мые стали намекать ему на не совсем приятные вещи.

– Знаешь, Джейк, это, конечно, не мое дело, – заговорил как-то Майк Эллис, – но…

Джейк покосился на него и прервал:

– Но ты решил обойтись с этим делом, как со своим собственным?

– Ну, это касается Джиллиан и…

– И ее армии поклонников? Я в курсе, – бормотнул Джейк, не проявив никакого интереса к тому, о чем мог поведать ему Майк.

Он понимал, что никогда не любил жену. Любовь в этом союзе так и не разгорелась. Он вообще не был уверен, что любовь существует. Но сохранял верность жене и от нее ждал того же.

– Тебя что, все это не волнует? – удивленно глядя на него, спросил Майк.

– Волнует? Да нет, скорее, раздражает. Но о страданиях и разбитом сердце не может быть и речи.

– Джейк, она лепит из тебя дурака.

– Разве ей ведом способ, как можно подправить природу? – пробормотал он. – Я был дураком, ког­да женился на ней. О чем теперь говорить…

– Отделайся от нее!

– Если бы это было так просто. – Джейк вздох­нул. – Послушать ее, так все эти люди просто друзья и приятели, с которыми она общалась задолго до встречи со мной. Современная женщина не бросает своих друзей только потому, что вышла замуж. Она всегда вращалась в этих блестящих кругах и, когда я занят работой, имеет полное право развлечься, так, во всяком случае, она говорит.

– Она не ограничивает себя просто развлечения­ми, – сердито сказал Майк, знавший Джейка с их ранних журналистских дней и слишком близко к сердцу принимавший его неприятности.

– Я тоже так думаю. Но что делать? Я не раз заговаризал о разводе, но она лишь дико смеется. Не чувства ее удерживают и не что-то еще, а звон де­нег, который доносится из моего кошелька.

– Конечно, ты зарабатываешь, а она тратит.

– Ну, Майк, на том земля стоит. – Джейк по­смотрел на друга и покачал головой. – Давай оставим это. Я пришел сюда отдохнуть и развеяться, а ты терзаешь меня.

– Это она терзает тебя, и если ты не любишь ее…

– Я никогда особо не страдал от этого, – про­ворчал Джейк, – и должен остерегаться только того, что грозит мне новой формой докуки и беспокой­ства. Разве что Джиллиан сама решит оставить меня в покое…

– С какой стати ей тебя оставлять? – сердито спросил Майк. – Она присосалась к тебе, как пияв­ка, и ее такая жизнь вполне устраивает.

– Вот и она говорит, что такая жизнь ее устра­ивает, – сухо сказал Джейк. – Если я подам на развод, она будет оспаривать мое заявление и воз­будит встречный иск. Я буду опозорен как извра­щенец или еще что-нибудь в этом роде. Она заве­рила меня, что пойдет на все, и, я думаю, так оно и будет, а все эти ее закадычные дружки под­держат ее.

– Чертова сука!

– Вот именно. – С этими словами Джейк отста­вил недопитое вино и покинул клуб.

Несколько месяцев назад она освободила его от себя, но даже своим исчезновением умудрилась пре­вратить его жизнь в кошмар. Он тогда настоял на поездке в Корнуолл, чтобы они могли спокойно пожить и обсудить свои дела в тишине и покое по­местья Пенгаррон, откуда Джиллиан не сможет выр­ваться к одному из своих друзей. Все это заверши­лось шумным и мерзким скандалом, одним из мно­гих, но на этот раз самым ужасным. Джейк вышел из дома, сел в машину и укатил в Лондон, предос­тавив ей самой выбираться из этой глухомани или оставаться там, дабы поразмыслить над собствен­ной искрученной и изверченной натурой. А она взя­ла и просто исчезла.

Если бы не свидетели, готовые подтвердить его алиби, ему пришлось бы покруче. Выяснилось к тому же, что Джиллиан ходила в деревню и кому-то зво­нила, хотя телефон в Пенгарроне был в полном порядке. Джейк в это время находился в клубе, разговаривал с Майком Эллисом и другими своими знакомыми. И все же это не помешало полиции слег­ка потеребить его.

Это превратило его жизнь в сплошное мучение и продолжало терзать до сих пор, хотя он понимал, что у полиции против него ничего нет. В конце кон­цов, прошло уже чуть не пять месяцев с тех пор, как она исчезла. Они таскали его в Корнуолл, зас­тавляли подробно описывать каждый свой шаг, и вся деревня, в которой прошло его детство, наслаж­далась бесплатным развлечением.

– Знаете, мистер Трелони, они все вспоминают вашу темную юность, – сообщил ему инспектор Харрисон своим странно монотонным голосом, и Джейк даже не мог понять, шутит он или говорит серьезно.

Он и до сих пор не может этого понять. Един­ственное, что он знал, – они его подозревают. Все подозревают его, и полиция, и деревенские. Поли­ция не могла предъявить ему никаких обвинений, но они подозревали его в каком-то редкостно из­вращенном и мастерски задуманном и исполнен­ном злодеянии.

Допрошена была, похоже, половина деревни.

– Кое-кто из них, мистер Трелони, – излагал инспектор Харрисон, – вспоминает о вас с удо­вольствием, иные – с усмешкой, но все, похоже, думают, что от вас можно ожидать чего угодно.

Джейк с любопытством смотрел на инспектора, пытаясь разглядеть под его безликой внешностью хоть одну человеческую черточку, расслышать в его го­лосе хоть одну живую интонацию. Тщетно. Инспек­тор Харрисон выглядел как сонная ищейка, но Джейк понимал, что это лишь маска и что ищейка ждет только повода, чтобы вцепиться в него мерт­вой хваткой.

Итак, Джиллиан оставила его под подозрением. Люди в деревне оглядывались на него, в их взорах читалась опаска. В Лондоне те, кто знал его, разделились на два лагеря. Майк возмущенно и громог­ласно осуждал сучью породу его жены, и Джейку, в общем-то разделявшему это мнение, все же хоте­лось, чтобы Майк попридержал свой язык, ибо он оказывал ему медвежью услугу. Постоянный поток неприятных фактов, которые Майк распространял относительно Джиллиан, привел лишь к тому, что некоторые начали поглядывать на Джейка со все воз­растающим беспокойством.

Довольно скоро оказалось, что всецело на его стороне остался один лишь Майк Эллис, и Джейку пришлось спасаться от всеобщей недоброжелатель­ности теми же способами, к каким он прибегал в детстве. Тогда он просто не ходил в деревню, когда ему этого не хотелось, и никто из деревни не при­ходил к нему. Никто не приходил и теперь – как он подозревал, люди просто не осмеливались его тро­гать. И все из-за того, что он поддался чарам этой самочки, этого блестящего мотылька, который на поверку оказался тарантулом, стоило лишь пригля­деться к нему повнимательнее.

Хорошо, он ошибся, но теперь уже определен­но не повторит той же самой ошибки. Если он за­хочет женщину, вокруг множество таких, что го­товы поразвлечься без особых затей, они не ста­нут обольщать с целью выкачать побольше денег, а потом исчезнуть.

Можно вообще остаться здесь и спокойно рабо­тать. Это даже лучше. А когда появится необходи­мость съездить в Лондон – это не проблема. Прогу­ляться, проветриться, сделать свои дела и снова вер­нуться сюда. Пожилая чета, которая работала здесь многие годы, не откажется помогать ему с домаш­ним хозяйством. Много ли ему надо. Они работали еще у его родителей и знают привычки Трелони и все, что нужно для дома. Дом должен остаться та­ким, как и был. Пусть сохранит свою прежнюю ат­мосферу.

Да здесь одни пейзажи чего стоят! Он повернул­ся к окну. Деревья были в свое время посажены с учетом расположения дома. Отсюда открывался нео­бозримый вид на море, начинающееся сразу за протяженным краем обрыва, и на глубоко врезанный в землю лесной ручей. Мальчиком, он плавал по это­му ручью на лодке. Почему бы и вновь не заняться этим?

Его губы скривились в подобие улыбки при этой нелепой мысли, и вдруг улыбка исчезла, ибо на краю обрыва он заметил какое-то движение.

Проклятье! Эта странная девушка опять сюда за­явилась. Ну да, вот опять мелькнули ярко-рыжие волосы, ошибиться невозможно; даже отсюда вид­но, как они сияют, словно сигнальный огонь. Он мог бы поклясться, что хорошенько напугал ее вче­ра. Она просто тряслась от ужаса, когда он спускал ее с лошади на землю, и потом припустилась к тет­киному коттеджу в такой тревоге, будто боялась, что ей никогда уже до него не добраться.

Но все же она вернулась, и вот пробирается по тропе вдоль обрыва, волоча свою смешную старую корзину. Джейк помнил, что сам напоследок разре­шил ей приходить сюда, но сказал это лишь пото­му, что был уверен: она никогда не осмелится вос­пользоваться его разрешением. Он не хотел ее ви­деть здесь, поскольку серьезно опасался за ее безо­пасность. Девушка не казалась особенно сильной, очевидно, она не совсем здорова, прихрамывает. И потом, она заставила его почувствовать себя насто­ящим разбойником с большой дороги, что немало смутило его. Но как отчаянно старалась она храбро держаться!

Прищурившись, он следил за ее передвижением и видел, что она устроилась в какой-то небольшой ложбинке, после чего можно было видеть лишь ее рыжую макушку. Что она там говорила? Что рисует какую-то насекомую мелочь?.. На это и не требуется особенно много сил. Она едва ли потянет на амазон­ку, даже когда стоит в полный рост.

Вчера он должен был просто игнорировать ее и ехать в другом направлении, но заметил, что она слегка прихрамывает, и удивленно спросил себя: как же она добралась сюда и сможет ли благополучно вернуться в деревню? Она была бледной и худень­кой, видно недавно сильно чем-то переболела. Ему даже показалось, что она в любой момент может упасть в обморок.

Ее острое возражение на его заявление о втор­жении удивило его. Как ни слаба она физически, дух ее сломить, похоже, непросто. И то сказать, девушка дала ему резкий отпор в то время как ей впору было онеметь от ужаса. Единственное, что заставило его сдержаться, это то, что он не мог не признать ее правоты. Надо признаться, ему очень захотелось подъехать поближе и получше ее рас­смотреть. Идея заявить о недопустимости вторже­ния была, возможно, и не самой лучшей из его идей, но другого предлога ему в тот момент про­сто не пришло в голову.

Бледность ее прекрасного лица не особенно уди­вила его. Даже с расстояния она казалась очень хруп­кой. Ее решительный и храбрый ответ ошеломил его, и он чуть было не рассмеялся. А в последнее время он почти не смеялся, и то, что ей удалось развесе­лить его, говорило в ее пользу.

Когда девушка оступилась и чуть было не упала, инстинкт самосохранения вмиг отрезвил его. Упади она с обрыва, его бы не просто подозревали, а уж точно арестовали. Две женщины исчезают в помес­тье Пенгаррон – это слишком… Особенно если тело одной из них найдут под обрывом, а никакого алиби у него на этот раз нет.

Джейк подхватил незнакомку под руку, и его поступок был чисто импульсивным, но, когда она пришла от этого в ярость, он понял, что она вполне способна в раздражении вырваться и устремиться навстречу собственной погибели. Тропа проходила почти по самому краю обрыва, это было особенно опасное место. Тогда, не долго думая, он подхватил ее и посадил перед собою на лошадь, ничуть не бес­покоясь о том, какова будет ее реакция. Но все же он не мог не заметить, что ее, похоже, охватила паника, хотя она и старалась держать себя в руках, и не выказывать страха.

Судя по всему, она решила, что он сумасшед­ший, и это его не удивляло. Ее пугали не только его действия, но и то, что она наверняка слышала о нем от своей тетки. Ведь Клэр Холден, как извест­но, из первых сплетниц здешних мест.

Естественно, девушка заинтересовала его. Такая невесомая, бледная, прекрасная, с этими своими длинными ярко-рыжими волосами и ясными зеле­ными глазами. Леди Озера*. И она была явно боль­на, очень больна, хоть и отрицала это. Когда он при­жал ее к себе, то испытал какую-то безотчетную тревогу. Будто нимфа, выйдя из леса…

Нет, он вовсе не почитатель древних легенд. Единственным его желанием было как можно ско­рее выдворить незваную гостью со своей террито­рии и хорошенько напугать ее, чтобы отбить охо­ту к дальнейшим экскурсиям в этом направлении. До последней минуты он держался сурово и не­приступно, но напоследок смягчился и теперь понимал: это произошло потому, что он почув­ствовал себя виноватым перед ней и даже усты­дился себя.

И поделом ему. Вот она теперь опять вернулась на обрыв, несомненно, такая же бледная и напряжен­ная, как и вчера. Если он хочет приблизиться к ней, то сначала ему нужно подумать о себе и нанять для девушки престарелую компаньонку, которая, слу­чись что, будет свидетельствовать в его пользу, уве­ряя полицию, что девушка была дома, в безопасно­сти, под замком, а хозяин поместья Пенгаррон, случайно проходивший мимо, был снаружи и в дом ни в коем случае не заходил, тем более, в окно не влезал.

* Персонаж кельтских легенд о короле Артуре и рыцарях «Круглого стола».

И вообще, это не девушка, а какая-то ошибка природы. Ну что она там сидит со своими стек­ляшками, восторженно замерев над каким-нибудь плевым насекомым? Он вновь посмотрел в ее сто­рону, его черные глаза искрились от раздражения. Нежные, весьма непонятные девушки – после­днее, к чему он хотел бы иметь отношение, а тем более поглядывать на них из окна. У него и без того забот хватает. Кто-то пытается здорово под­портить ему жизнь, и вряд ли этот «кто-то» оста­новится на достигнутом. Джейк был уверен в этом. Но кто? И почему?

Кто, например, так быстро оповестил прессу об исчезновении Джиллиан? Кто-то из ее сомнитель­ных дружков?

Джейк думал об этом, неделями ожидая со дня на день ареста. Газетчики погуляли вволю. «ИСЧЕЗ­НОВЕНИЕ ПИСАТЕЛЬСКОЙ ЖЕНЫ. Джейк Трелони, автор множества политических триллеров, пользующихся хорошим спросом, сам столкнулся с неразрешимой загадкой исчезновения!» Тьфу!

Они раздули событие сверх всякой меры. Если еще что-нибудь случится, он вновь окажется в центре внимания. А как тут не случиться беде, если под боком крутится эта девчонка, вынуждая его обра­щаться к столь решительным мерам, как запугива­ние, что совсем не в его характере.

И уж совсем не в его обычае спасать девиц от бед и несчастий, да еще против их воли. Джилли­ан надолго, если не навсегда, исцелила его от ры­царства. Его мнение о женщинах падало все ниже. Важно в данной ситуации одно лишь чувство са­мосохранения, и он отнюдь не испытывал необ­ходимости посвящать девушку в эти подробности своей жизни.

Он вернулся за стол и вынул первые страницы рукописи. Из-за всей этой белиберды он не работал уже несколько недель. И уехал сюда в основном для того, чтобы непрерывно писать. Произведено уже столько изысканий. Теперь остается просто довести дело до конца, то есть сесть и все записать. Но сначала надо еще раз продумать всю вещь в це­лом, а потом разложить по полочкам те материа­лы, которые отчасти он сам откопал, а отчасти нарыл для него этот непревзойденный изыскатель Боб Картер. Джейк писал беллетристику, но сю­жеты его книг всегда опирались на твердые про­веренные факты.

В общем, необходимо засадить себя за работу, внимательно перечесть материалы и рассортиро­вать их. У него совершенно нет времени на то, что­бы постоянно присматривать за Кэтрин Холден. Пусть сама соразмеряет свои возможности хромо­ножки с опасностями прогулок по краю крутого обрыва.

Он взглянул на бумаги, разложенные перед ним на столе. С бумагами иметь дело гораздо легче. В худ­шем случае можно просто выбросить их в мусорную корзину и начать писанину заново. С женщинами все гораздо сложнее и запутаннее, с ними любая ошиб­ка грозит перерасти в нечто такое, чего нельзя по­том будет исправить.

ГЛАВА 3

Два дня спустя Кэтрин решила переменить дисло­кацию. Все возможности прежнего места были ис­черпаны, теперь ей требовалась полевая мышь. На старом месте, очевидно, эту зверюшку не найти, так что она обратила свой взор на разнотравье, ра­стущее близ ручья в небольшом лесу, отделявшем поместье Пенгаррон от моря.

В течение недели Джейка Трелони нигде не было видно. Хотя по вечерам она поглядывала в окно сво­ей спальни, чтобы проверить, горит ли еще свет в Пенгарроне, но, в общем и целом, считала, что это ей безразлично.

Тетушке о своем приключении в поместье Пен­гаррон она ничего не сказала, да и сама Клэр, к ее удивлению, больше не заговаривала о нынеш­нем владельце поместья. И что бы ни думали об этом она и ее закадычные подружки из деревни, свои мысли они, как видно, придерживали до поры при себе.

В любом случае, если они и обсуждали появле­ние мистера Трелони в здешних местах, беседовать об этом с приезжими – пусть даже и с собственны­ми племянницами – не считали нужным, и Кэтрин их понимала.

Родители умерли, когда ей было десять лет, вос­питывали ее бабушка с дедушкой. Увы, они прожи­ли недолго, и, когда она попала в больницу, единственным, кто посещал ее, всячески опекал и ста­рался помочь, была Клэр Холден.

Тетя Клэр, как ни странно, всегда оставалась для нее загадкой, хотя она и помнила ее с малых лет. В свое время она даже не слышала от бабушки с де­душкой того, что Клэр никогда не была замужем. Тетя всегда существовала в сознании Кэтрин где-то на заднем плане семейной жизни, никаких подроб­ностей о ней самой, о человеке по имени Клэр Хол­ден, она не знала.

Одно, правда, выяснилось сразу же, как при­шла беда, – Клэр была добрым человеком. Она примчалась в Лондон, взяла Кэтрин и без минуты колебания увезла ее в Корнуолл. Кэтрин по выхо­де из больницы попробовала было жить в Лондо­не, но это ей плохо удавалось, и Корнуолл ока­зался воистину идеальным местом и для ее выздо­ровления, и для работы над книгой. Кроме того, это открывало возможность новой жизни, возмож­ность спасения от прошлого, ибо она знала, что с Коллином здесь не встретится даже случайно. Но все время помнила, что рано или поздно ей при­дется вернуться.

На следующее утро, решив переменить место сви­дания с природой, Кэтрин сначала отправилась обычной дорогой, прошла углубленную в почву тро­пу, а потом, вместо того чтобы направиться к краю обрыва, свернула в сторону рощи. Она прекрасно понимала, что хотя Джейк Трелони и позволил ей – довольно-таки равнодушно – продолжать по­сещения его территории, он мог иметь в виду ее прежнее место, но не лес, ибо лесок располагался гораздо ближе к дому, чем обрыв. Так что теперь, если он увидит ее чуть у себя не под носом, это его может не на шутку разозлить.

Но Кэтрин справилась со своими опасениями, надеясь, что он не ездит по лесу верхом, а если и заметит ее из дома, то вряд ли подумает, что она явилась сюда с преступными целями. Она ведь и в самом деле пришла сюда только затем, чтобы увидеть и, если повезет, зарисовать лесную мышь. Ни один полицейский не заинтересовался бы в данном случае ее персоной. Она осознавала степень риска, но решила, что само дело стоит того, чтобы риск­нуть. Книга уже почти готова, оставалось сделать лишь несколько иллюстраций, а потом она отошлет ру­копись в Лондон, поскольку издатель и так уже заж­дался ее получить.

Присутствие деревьев возле нового места ее по­исков не имело особого значения. Она работала в травах, отыскивая всякую живность, но среди лес­ных растений и цветов легче было отыскать поле­вую мышь, хотя и тут обнаружить ее совсем не просто.

В роще было тихо и прохладно. Она осторожно, старательно сохраняя равновесие, перебралась че­рез небольшой ручеек, струящийся среди камней, отыскивая подходящее местечко. Высокие деревья, широко распростершие свои кроны, с одной сто­роны поросли мхом. У самой воды были и неболь­шие заросли камыша. Кэтрин внимательно вгля­дывалась в эту местность, хотя совсем не была уверена, что ей в самом деле повезет увидеть по­левку.

Вдруг Кэтрин насторожилась и тут же бросилась вперед с одной из своих склянок в руках, причем чуть было не потеряла равновесие, но все же ей уда­лось накрыть одно из этих существ своей прозрач­ной ловушкой. Теперь можно приступить к работе. Зная, что лес – место коварное, она принесла с собой мохнатый коврик и теперь вынула его из кор­зины и устроила себе хорошее сиденье.

Рос здесь папоротник, пышный и буйный, сте­лющийся над травой, а чуть ближе к воде она заме­тила желтые ирисы. Да, сегодня трудно обойтись ка­рандашом, хорошо бы поработать красками. Мес­течко просто восхитительное и весьма отличается от того, что она наблюдала на краю обрыва. Цвета здесь были мягче, сокровеннее, словом – совсем другой мирок.

Мышка страшно перепугалась, сидела неподвиж­но и смотрела на нее из своего прозрачного узили­ща, так что Кэтрин хотелось ее успокоить.

– Не бойся, малышка, я быстро, – пообещала она. – Знаю, как тебе страшно. Потерпи несколько минут, и я отпущу тебя. Вот увидишь, скоро ты бу­дешь на свободе.

Кэтрин начала рисовать и вдруг резко прервала свое занятие, почувствовав, что она не одна. Тотчас в поле ее зрения появились сильные мужские ноги, и, когда она подняла глаза, ее взору предстал этот черный ужасный Джейк Трелони, который смотрел на нее сверху вниз, сердито разглядывая, как ка­кую-то ничтожную букашку.

Кэтрин вдруг осознала, что подол ее длинного платья промок, ибо, охотясь за мышью, она осту­пилась и, хоть на ногах удержалась, но соприкосно­вения с водами ручья все же не избежала. Она вни­мательно осмотрела подол платья, даже прикосну­лась к нему, а потом вновь взглянула на Джейка. Понять, насколько он сердит, она точно не смогла и не вполне понимала, испугалась ли его; но он здесь, от этого факта никуда не деться.

Как видно, это судьба и, если он нападет на нее, ничего другого не останется, как только кричать. А он, кажется, действительно здорово рассержен, так что от него можно ожидать чего угодно. Ей было страшно, но виду она не подала, решив смотреть на происходящее философски. Он, кстати, сейчас, пе­шим, не так страшен, как сидя на этой своей ужас­ной лошади, а если и страшен, то сделать с этим она все равно ничего не может.

– Ох, мистер Трелони, кажется, я опять что-то не так сделала? – Она беспомощно пожала плеча­ми, выказывая крайнюю степень растерянности. – Но там, над обрывом, мне не удалось найти ни од­ной полевки. – Она вновь взглянула на него. – Я понадеялась, что вы меня не заметите.

Он ничего не ответил, но показал на что-то между деревьями. Она посмотрела в ту сторону и обнаружила, что находится почти что в саду по­местья Пенгаррон. Это ее потрясло. Она и думать боялась слишком близко подойти к старому дому и вдруг увидела, что находится чуть не в самом логове этого черного человека. Слова застряли у нее в гортани, и она только как дурочка моргала глазами.

– Христианин в логове львов, – умудрилась на­конец пробормотать она, чем явно развеселила его.

Да, вот именно, он впервые явил хоть какие-то человеческие признаки.

На самом деле Джейк был вполне нормальным человеком, просто изо всех сил старался не пока­зать этого рыжеволосой нарушительнице границ. Он несколько дней изо всех сил старался рабо­тать, но, черт побери, и половины задуманного не смог выполнить. Загадка, возникшая в его соб­ственной жизни, так сильно подавляла его, что рукопись с ее тайнами отступала все дальше. Се­годня, например, он большую часть дня провел в безделье, прогуливаясь вокруг дома и пытаясь ос­мыслить происходящее. Время от времени возвра­щался в дом, но и там никак не мог засадить себя за работу, то и дело выглядывая в окно, за кото­рым ничего нового не было.

Но когда он в очередной раз подошел к окну и увидел Кэтрин Холден, его охватило негодование, которое, правда, быстро сменилось удивлением, ибо маршрут ее сегодня изменился. А когда она, перехо­дя ручей, чуть было не потеряла равновесие, по­скольку камни в ручье были скользкими, у него даже дыхание перехватило. Ему показалось, что она вот-вот упадет, но девушка умудрилась устоять на но­гах, правда подол ее странного длинного платья изрядно подмок.

Он услышал свой собственный вздох облегчения и вновь рассердился. Какая, однако, эксцентричная особа! Нет, надо пойти и прогнать ее отсюда. Больше он не намерен терпеть присутствие посторонних на своей территории. Нельзя позволять женщине вновь появиться здесь, и даже если какая и по­явится, то это никак не должно быть существо вроде Кэтрин Холден. Вот именно – существо, создание, ибо он не был уверен, что она женщи­на. Он даже не совсем был уверен в том, что она реально существует.

Но что она там делает? Опять поймала кого-то в свою ловушку и теперь склонилась над своей жерт­вой и замерла, как безумная фея. Да, точно, кого-то поймала. Он сардонически усмехнулся. Жука, конеч­но, кого же еще? А теперь, явно довольная резуль­татами своей удачной охоты, достала какую-то под­стилку и усаживается, собираясь, как видно, рисо­вать.

Ну уж нет!

И секунды не прошло, как Джейк оказался в саду и с угрожающим видом направился прямо к ней. Но чем ближе он подходил, тем больше его охватывало непонятное веселье. Здесь, на границе сада, у ру­чья, чьи струи так волшебно звенели, и должны обитать сказочные существа, похожие на фей, нимф и эльфов. Да, в ручей она не упала, но платье все же изрядно вымочила, что теперь было ему хорошо видно. Однако сама она, кажется, не придает этому никакого значения.

Приближаясь, он согнал с лица улыбку, но пре­жнего раздражения уже не было, теперь его одоле­вало любопытство. Он никогда в жизни не видел подобного существа. Всегда жил в жестком реаль­ном мире, где просто не могло возникнуть что-ни­будь столь эксцентричное. Женщины, которых он видел, всегда были тем, чем они были, и это, если так можно выразиться, было написано у них на лбу. Впрочем, он никогда особенно долго не задержи­вал на них свой взгляд, но лишь до тех пор, пока в его жизни не появилась Джиллиан, в сети которой он и умудрился так глупо попасть.

А это странное создание ни на кого не похоже. Рассудочно он никак не мог ее себе объяснить. Было в ней что-то такое, что не поддавалось классификации. Она не вписывалась ни в одну из известных ему категорий, а он любил определенность. Когда зна­ешь, к какому типу относится женщина, это безо­пасно и надежно.

Кэтрин взглянула на него и печально прогово­рила:

– Мне повезло, я только что поймала мышь. Надо постараться не слишком долго ее задерживать. – Она весьма удрученно посмотрела на стеклянную бан­ку, в которой томилась пленница. – Но раз уж она попалась, я должна ее зарисовать.

– Не слишком ли нежное отношение к какой-то полевке? – спросил он. – Попалась и попалась, пусть теперь сидит, ничего с ней не случится.

Намерение поговорить с пришелицей резко и приказать покинуть его территорию показалось ему теперь слишком грубым, как будто один-единственный порыв его негодования мог просто сдуть ее с поверхности земли.

– Да она может умереть! – сердито взглянув на него, воскликнула Кэтрин. – Такие маленькие создания легко впадают в панику и нередко от этого умирают. Посмотрите на нее! Она неподвижна, даже не пытается найти выход.

От этого взрыва возмущения ее зеленые глаза не­истово заблестели, и Джейк вновь почувствовал сильное раздражение.

– Ну так рисуйте. Чем скорее вы ее нарисуете, тем скорее она получит свободу и побежит расска­зывать своим дружкам и приятелям, какая ужасная история с ней приключилась.

Джейк сам не мог поверить тому, что произнес эти слова. Он что же, ободряет ее? К его удивлению, девушка благодарно посмотрела на него и пробормотала:

– Не многие люди понимают это.

Ее похвала почти ошеломила Джейка, он даже не особенно хорошо понял, за что, в сущности, его похвалили. Но теперь она будто забыла про него, ее карандаш летал над листом альбома, лежавшего у нее на колене. Как бы он ни напугал ее своим появ­лением, она мужественно принялась делать то, за чем пришла. Джейк почувствовал, что у него не хва­тит сил сказать ей, чтобы она никогда больше сюда не приходила.

И странно, она выглядела здесь, в роще, как у себя дома, и было в этом нечто таинственное. Мож­но подумать, что она более органично вписывается в местность, чем он сам, хозяин этой земли. Если бы он своими глазами не видел, как она сюда при­шла, он бы мог подумать, что она просто материа­лизовалась в том месте, где сейчас находится. Такое же ощущение возникло у него и тогда, когда он уви­дел ее над обрывом. Казалось, она явилась, возник­нув из ничего, будто дух этих мест. Он знал, откуда и как она приходила, но это не избавляло его от ощущения, что ее окружает тайна.

Присев на поваленный ствол дерева, Джейк на­блюдал за ней и пришел к выводу, что Кэтрин Холден и в самом деле забыла о его присутствии. И если она поначалу действительно испугалась, то сама работа заставила ее преодолеть все страхи.

На листе бумаги возникало подобие жизни, и Джейк не понимал, что его интригует больше – сама девушка или ее увлечение работой. Она повернула банку другой стороной – причем мышь даже не ше­вельнулась, – это позволило художнице изобразить зверька под другим углом зрения. Джейк обнаружил, что интерес к происходящему напрочь изгнал из его души досаду и раздражение.

В девушке было что-то беззаботно прекрасное. Взять хотя бы ее восхитительные волосы, к кото­рым явно, вот уже несколько месяцев, не прикаса­лась рука парикмахера. Они были не просто ярко-рыжими, в них имелся красноватый оттенок. Кроме всего прочего, волосы, спадая на девичьи плечи, светились, тронутые легкими волнами, и все это придавало ей странный вид необъяснимо привлека­тельной сельской девушки, пастушки. Он знал мно­гих женщин, которые дорого заплатили бы судьбе, чтобы иметь такие волосы. А Кэтрин Холден эту кра­соту получила от самой природы и нимало не бес­покоится о том, как ее содержать.

И глаза… Ясные и чисто-зеленые, как изумруды, они кажутся слишком огромными на бледном ли­чике. Да, она явно чем-то переболела, хоть и отри­цает это. Руки у нее и то почти прозрачные. Но какая в ней чувствуется внутренняя сила! И так бесстраш­но передвигается, будто у нее нет никаких проблем с ногами.

Ног ее Джейк не видел, платье было слишком длинным. Неудивительно, что его подол намок в воде, стоило ей чуть оступиться. Вообще говоря, весьма странное платье, она вся потонула в нем, и можно было только догадываться, что там, внут­ри, располагается хрупкое тело. Да и смешение оттенков на ткани необычное. Впрочем, она ведь художница, те всегда одеваются весьма причуд­ливо.

Он услышал легкий вздох, поднял глаза и уви­дел, что она смотрит на него.

– Ну вот и все, – сказала Кэтрин с облегчени­ем. – Теперь можно бы и отпустить малышку, но она, очевидно, еще не готова уйти.

– И что вы намерены делать? – спросил он преж­де, чем успел подумать.

– Ну что я тут могу поделать? Пусть сначала не­много придет в себя. – Кэтрин нахмурилась и очень внимательно посмотрела на мышь. – Она в шоке, но это пройдет. Если бы кто-нибудь посадил в банку меня, я бы тоже не смогла сохранить естественность поведения.

Поймав себя на том, что зачарованно смотрит на девушку, Джейк тотчас отвернулся и стал раз­глядывать окрестности. Единственное, что остается сделать, – выпроводить ее отсюда со всей возмож­ной вежливостью. Она, как видно, настолько увле­чена своими делами, что даже бояться его позабыла. Но стоит ли вновь пугать ее? Надо придать всему этому вид невинного приключения, оказать ей всяческое содействие, если оно потребуется, и пусть себе идет на все четыре стороны.

– Да вы просто окружите ее барьером и вытрях­ните из банки, – сказал он, – скорее очухается.

– Вы ведь ничего не знаете о повадках этих ма­леньких созданий, не так ли? – серьезно спросила девушка. – Мышь убежала бы, если бы я выпустила ее сразу, не успев еще взять карандаш, а теперь бу­дет сидеть абсолютно неподвижно, пока не придет в себя. Поспешность сейчас губительна для нее, она может просто умереть.

Джейк был крайне раздражен тем, что это пред­положение было вновь высказано, да еще таким тра­гическим тоном.

– Перестаньте причитать над этой маленькой тварью, просто последуйте моему совету, и дело с концом.

Он, большой и уверенный в себе человек, ре­шил присмотреть за этой похожей на нимфу чудач­кой, помочь, если понадобится, а она изволит по­учать его, объясняя, как школьнику, отчего может помереть какая-то плевая полевка. Нет, надо что-то предпринять, решил Джейк и принялся втыкать вокруг банки веточки, устраивая заградительный барьер. При этом он старался игнорировать тот факт, что, занимаясь подобной ерундой, со стороны выг­лядит просто смешным.

Кэтрин, наблюдавшая за его действиями широ­ко открытыми задумчивыми глазами, после неко­торого колебания подалась вперед и осторожно ос­вободила узницу из стеклянного плена. Но ничего не произошло, и Джейк даже разозлился на мышь. Он гневно взирал на безобидное создание, а потом поднял глаза и уставился на девушку. Что, вообще говоря, он здесь, в лесу, делает? Играет в идиотс­кие детские игры?

А Кэтрин пожала плечами. «Ну вот, что я вам говорила?» – было написано у нее на лице, и Джейк вновь уселся на поваленный ствол и при­нялся холодно наблюдать за девушкой. Она под его взглядом явно чувствовала себя неловко, и он ос­тался весьма доволен собой. Даже развеселился немного, осознавая забавную нелепость безмолв­ного сражения между ним и этим рассерженным женским созданием.

– Почему вы рисовали ее со всех сторон? – на­рушил он наконец молчание. – Ведь это будет всего лишь книжная иллюстрация.

Он заговорил с ней, потому что ее смущение про­шло и взгляд вновь обрел скорбное выражение. Как ни странно, но ему не хотелось, чтобы нимфа скор­бела, и он решил немного отвлечь ее.

– Это не просто иллюстрация для книги! Это иллюстрация к одной из моих книг. Иллюстриро­ванные издания для детей. Я… э-э… я потом пре­вращаю эти создания в нечто вроде маленьких че­ловечков, в этакий народец, населяющий свой странный мирок.

– Это насекомых-то и жуков? – Джейк поста­рался проговорить это насмешливо, но на самом деле он вновь заинтересовался.

– Ох, да жуки для этого подходят лучше всего. Вот этот, к примеру. – Она перевернула несколько страниц альбома, и Джейк увидел удивительно ак­куратно и тщательно исполненное изображение жука. – Видите?

Карандашный набросок, сделанный ею на при­роде, превратился в цветную картинку, на которой жук превратился в раздраженно ворчливого госпо­дина с тросточкой, в пальто и кепи. Пальтишко она сделала ярко-красным, а твидовую кепочку – тем­ной. На носу господина сидели очки, в петлице кра­совался светлый цветок. На заднем фоне происходи­ли скачки, и Кэтрин, усмехнувшись, сказала:

– День больших скачек.

Только Джейк начал немного расслабляться, как она вдруг возбужденно пробормотала:

– Наконец-то! Надо успеть еще порисовать ее.

Эта чертова мышь изволила прийти в себя, и Джейк вновь был совершенно забыт ради торопливой зарисовки. Времени у Кэтрин было немно­го, всего несколько минут, а затем мышь пробра­лась сквозь изгородь, выстроенную Джейком, и исчезла. Кэтрин улыбалась, и Джейк, бросив взгляд на рисунок, увидел, что время она даром не тра­тила. Интересно, подумал он, а как и во что она собирается облачать эту излишне впечатлительную мышь?

Поймав себя на идиотском вопросе, Джейк на­хмурился. О чем он только думает! Эта эксцентрич­ная девица вконец его одолела, он рядом с ней вро­де как слегка помешался. Нет, самое время изгнать ее со своей территории. Он встал и посмотрел на нее сверху вниз.

– Ну а теперь, мисс Холден, вам пора.

– Я еще хотела набросать тот ирис. – Она указала в сторону ручья.

Но Джейк чувствовал, что его терпение истощи­лось. Она просто не умеет останавливаться, вот и все.

– Нет, – возразил он тоном, не терпящим воз­ражения. – Время вторжения в чужие владения на сегодня исчерпано.

– Ол райт, – согласилась она, явно смирив­шись. – Вы и так вели себя гораздо приличнее, чем можно было ожидать в подобных обстоятельствах.

– В каких еще там обстоятельствах?

Джейк разозлился на нее пуще прежнего. Что она хотела этим сказать? Что приличное поведение весь­ма удивительно в типе, подозреваемом в темных де­лишках?

– Ну, я имею в виду свое вторжение. Ведь я се­годня вторглась почти что в ваш сад. Большинство людей на вашем месте не потерпели бы этого.

Отчасти эти слова его успокоили, но раздраже­ние еще не прошло, и он решил напомнить ей о том, как она испугалась его раньше. Это, кажется, единственный способ, которым можно наконец из­гнать ее за пределы своих владений. Он не хочет, чтобы она застревала тут надолго, и надо решительно дать ей понять: новое ее появление здесь весьма нежелательно.

– Насколько я помню, мисс Холден, в прошлый раз вы страшно боялись, что я на вас нападу, – мрачно изрек он.

– Да уж, что правда, то правда. Но если бы вы действительно хотели напасть на меня, то сделали бы это еще при первой встрече. Ведь помешать вам было бы некому. Вот я и решила, что вы и не дума­ли убивать меня.

– Я никого не убивал!

Восклицание Джейка прозвучало раскатом грома, но Кэтрин взглянула на него без малей­шего признака страха, просто удивляясь силе его голоса.

– Я и не сказала, что вы кого-то убили, – тихо, но очень серьезно проговорила она. – Я уверена, что вы не совершали ничего подобного, да и тетя Клэр говорит, что это невозможно. Она говорит, что вы дикий и, вероятно, опасный, но ни при каких обстоятельствах не способны причинить вред женщине.

Дикий и опасный! Подумать только! Но Джейк сдержался и лишь окинул Кэтрин холодным взгля­дом.

– Моя благодарность вашей тетушке.

А Кэтрин даже не смотрела на него. Она делови­то собирала свои вещи и укладывала их в корзину. Можно подумать, что его здесь и нет. Наконец она встала и собралась уходить.

Джейк сразу же заметил, что она нетверда на ногах. Что-то у нее с ногой, как он и думал. Есте­ственно, она долго сидела, и теперь ей больно. Де­вушка не сказала об этом ни слова, чтобы вызвать сочувствие. И Джейк вновь устыдился своего по­ведения.

Что-то с ней обстоит не так, но она бодрится и не пытается воспользоваться своим нездоровьем, чтобы вызвать его симпатию и получить то, чего ей хочется. Большинство женщин, насколько он знал, не упустили бы возможности сыграть на своей сла­бости, но не эта странная девица. Лишь поморщи­лась, вот и все. Но если она собирается помереть, то это ни в коем случае не должно случиться на его территории. Не все так благодушно настроены по отношению к нему, как ее тетка. Случись с ней что-то – он обязательно будет обвинен, если не поли­цией, то общественным мнением.

– Я довезу вас до дома, – резко сказал он.

– Нет, благодарю. Мне не особо понравилось ка­таться на вашей лошади.

Она взглянула на него очень твердо, и Джейк растерялся, не сразу сообразив, что говорить и де­лать дальше. Да, с этой странной девицей не зна­ешь, чего ждать в следующую минуту.

– Я не предлагаю вам кататься на лошади, мисс Холден, – проговорил он саркастически, но выгля­дел при этом смущенно, тем более что перехватил ее быстрый сочувственный взгляд.

– Я понимаю, мистер Трелони. Вы предлагаете мне не кататься, а просто доехать до дома, а транс­портом вам, насколько я знаю, служит лошадь, и вы уже один раз насильно заставили меня проехать­ся на ней, вот я и подумала, что вы хотите повто­рить то же самое. Но я боюсь ездить на лошади, это так высоко. Предпочитаю пройтись пешком. В любом случае нет никаких причин, чтобы вам беспокоить­ся обо мне и провожать меня. Я прекрасно доберусь до коттеджа тети Клэр своим ходом.

– Да вы посмотрите: платье у вас намокло, кор­зина тяжелая, нога болит, – сказал он, избежав слова «хромота», чтобы не задеть ее чувств.

Но она все равно разозлилась. Нет, надо, видно, оставить ее в покое, чтобы она не умерла на месте от шока. Как ту нервную полевку, выпущенную из стеклянной тюрьмы.

– Оставим в покое мое подмокшее платье, кор­зинку и все остальные мои трудности. Я уйду, и они исчезнут из вашего поля зрения вместе со мной.

Она казалась вежливо снисходительной, но Джейк готов был снова вспыхнуть негодованием.

– Вы же трясетесь от холода. Неужели вам хочет­ся заполучить воспаление легких? – гневно прохри­пел он.

Кэтрин повернулась и направилась к тропе.

– Нет-нет, воспалением легких я уже переболе­ла, сейчас обойдусь без простуды, – на ходу, не оборачиваясь, проговорила она. – Но с вашей сто­роны было весьма любезно проявить подобное бес­покойство о моем здоровье.

Перебираясь через ручей, девушка умудрилась не упасть, хотя подол ее платья опять волочился по воде. А Джейк стоял и ошеломленно молчал, глядя ей вслед. У него не было уверенности даже в том, что она реально существует. И опять ему в голову пришла странная мысль, что оба раза, когда он видел ее, на самом деле здесь никого не было. Вообще никого…

Джейк сердито встряхнул головой и, когда она скрылась с глаз, направился к дому. Нет, она, конечно, была, реально существовала. Он даже прикасался к ней. Она оказалась хрупкой и легкой, как пушинка, и от нее исходил какой-то тонкий загадочный аромат. Так что она вовсе не плод его воображения. К тому же, черт побери, от нее одно беспокойство!

Нет, он не хочет видеть ее здесь. В следующий раз, когда она опять заявится сюда, он покажет ей, на что в самом деле способен. Он будет грозен и прикажет немедленно убраться с его территории. Необходимо прекратить эти визиты, грозящие ему бедой. Девушка, видно по всему, совершенно не за­ботится о собственной безопасности, а у него и своих проблем по горло. С него достаточно, нечего нажи­вать себе новые хлопоты. Инстинкт самосохранения настоятельно твердил ему: если ты не наберешься духа решительно пресечь непрошеные визиты Кэт­рин Холден, она привнесет в твою жизнь массу не-предвиденных трудностей.

Воспаление легких! Неудивительно, что она та­кая бледная. А говорит об этом со свойственным ей легкомыслием, как о каком-то пустяке. Странное все-таки создание, внушающее ему непреодолимое ощу­щение, что она символизирует собой все возраста­ющую угрозу. Не женщина, а какое-то предзнаме­нование беды… Если с ней что случится, все силы ада обрушатся на его голову.

Джейк был страшно зол – на нее и на себя. Надо было взять ее за руку, отвести к дому, поса­дить в машину и доставить прямо к тетке, в их чертов жасминовый коттедж. И потребовать от Клэр Холден, чтобы та не позволяла своей племяннице вновь вторгаться в его частные владения. Вообще никогда.

А что до этой клятой лошади, то она даже не принадлежала ему. Он ведь здесь не жил, откуда взять­ся собственной лошади? Он просто одолжил это черное животное на соседней ферме с идиотским намерением хоть на день вернуться на нем в про­шлое. На самом деле он вовсе не хотел возвращать­ся в прошлое, поскольку никогда не был счастлив в родном доме. Клэр Холден как всегда права. Он ди­кий, потому что никто никогда не интересовался тем, где он и чем занимается. Родителям до него просто не было дела.

К тому моменту, как ему вернуться в дом, он был уже просто в ярости. Черт возьми, до чего он дошел! Играть там, в лесу, в эти идиотские девчо­ночьи игры! Мало того, какое-то время он будто даже радовался этому, поскольку впервые забыл о собственных трудностях. Да если бы он несколько дней назад не взгромоздился сдуру на эту чертову лошадь, то даже не заметил бы эту Кэтрин Холден. Завтра, если она опять попадется ему на глаза, он недвусмысленно даст понять, что больше не желает ее здесь видеть.

На следующий день, рано встав, одевшись и позавтракав, он решил хорошо поработать сегод­ня над рукописью. Из-за зловещего исчезновения Джиллиан он и так уж запустил важные дела. Нет никаких гарантий, что она вообще найдется. Все может быть, допустим, она действительно мертва. Что ж теперь, совсем не работать? В любом случае издатель скоро начнет его теребить, спрашивая, где рукопись.

Джейк отдернул шторы и выглянул из окна. Ни­чего хорошего он там не обнаружил. Правда, этот чертов туман, который встретил его по приезде в Пенгаррон, уполз куда-то в свое логово и больше не возвращался. Но это ничего не значит, сегодня никаких прогулок, он намерен весь день провести за письменным столом и точка.

Но когда Джейк уже отворачивался от окна, он краем глаза заметил какое-то движение и замер, по­чувствовав легкое раздражение и почти не веря своим глазам. Да, это опять Кэтрин Холден.

Она стояла на том же месте, где была вчера, и торопливо набрасывала что-то в альбом. Ну конечно, явилась рисовать ирисы. Прошло немного времени, и он увидел, что рыжая девица закрыла аль­бом и покинула лес. Вот именно, пришла и сделала то, что собиралась сделать вчера. Он посмотрел на часы. Было только семь утра.

Чего у нее не отнять, так это решительности. Он разозлился на себя за то облегчение, которое испы­тал, увидев, что сегодня она одета потеплее. Какого черта?! Он что, несет за нее ответственность? В сле­дующий раз, когда она появится, он выдворит ее со своей территории, проигнорировав и эти огромные зеленые глаза, и бледность, и вообще все ее прелести, включая нежный изгиб губ и гладкую кожу. Пусть себе идет и является, как призрак, где-ни­будь в других местах. Завтра он подкараулит ее и сделает солидное внушение, чтобы впредь неповадно было… Надо как следует напугать ее, чтобы она и дорогу сюда забыла.

Но девушка не пришла. А он все высматривал ее, будто у него других дел не было. И даже поймал себя на том, что решил прогуляться по краю обрыва. Надо, мол, проверить, не случилось ли чего на опасной тропе, заглянуть вниз, осмотреть морской берег.

Убедившись, что она не свалилась вниз и на при­брежных камнях нет ее бездыханного тела, он ис­пытал облегчение, и в то же время опять разозлил­ся на себя. Каким-то ветром в его жизнь занесло непонятную девицу, а теперь так же беспричинно выдуло, не дав ему шанса самому изгнать ее. И оста­вило у него дурацкое чувство, что он не вполне вла­деет ситуацией в собственном доме.

Куда, к черту, она провалилась? И откуда вооб­ще взялась? Ведь раньше она не жила у Клэр Холден. Джейк просто из себя выходил, тратил впустую уйму времени, то и дело выглядывая в окно в ожи­дании ее появления. На кой черт ему все эти тревол­нения? У него есть неотложная работа и множество своих проблем. Нет, он не должен отвлекаться на всякие пустяки.

Кэтрин решила не отсылать свою книгу в Лон­дон, а отвезти ее и передать издателю собственно­ручно. О причинах своего решения она особенно не раздумывала. Просто, так долго живя у тетушки, начала испытывать некоторую неловкость. Клэр Холден занималась в своем небольшом населенном пун­кте бурной общественной деятельностью, и присут­ствие племянницы не могло не нарушить привыч­ного хода ее жизни.

Кроме того, Кэтрин казалось, что, отсижива­ясь в Корнуолле, она как-то увиливает от жизни. Собственно, именно это она и делала: скрывшись от самой себя в маленьком раю, старалась не ду­мать о Коллине и несчастном случае, решив не признавать, что в ее жизни, на том месте, кото­рое раньше занимал Коллин, образовалась неболь­шая брешь.

Кэтрин и раньше видела, что он слабый и само­влюбленный человек, а потому случившееся совсем не удивило ее. Где-то подспудно она всегда знала его недостатки, просто закрывала на них глаза, при­нимая его таким, каков он был. Когда он пришел к ней в больницу с извинениями, то не сомневался, что она все ему простит, сняв с него вину.

Естественно, она бы так и сделала, но болезнь настолько одолела ее, что ей было не до того. Кроме всего прочего, он счел нужным сообщить ей, что встречается теперь с другой девушкой. Ему и раньше ничего не стоило правдиво сообщать ей подобные вещи, но она знала, что это продлится недолго. Вспышки таких увлечений быстро угасали, и он снова осматривался вокруг в поисках новых развле­чений.

Причин скрываться от него у Кэтрин не было. Она понятия не имела, что почувствует, когда он вернется и предложит возобновить их отношения. Раньше она только улыбнулась бы и все ему прости­ла. Но за то время, что она провела здесь, в Корну­олле, ее отношение к нему изменилось и в душе не осталось ничего, что помешало бы безболезненно расстаться с ним.

А еще ее очаровал Джейк Трелони – мрачный, непредсказуемый и загадочный человек, который импонировал, однако, ее художнической натуре. Кэтрин инстинктивно чувствовала, что в нем что-то есть. Правда, она не знала, очарована она или больше напугана, но и не стремилась знать.

То, что он опасен, – очевидно. Даже если он и не убивал жену, стоило только посмотреть на него, чтобы устрашиться. Эти грозные черные брови, про­ницательные темные глаза, взгляд которых, она это чувствовала, невозможно выдержать долго. Да, та­кой вряд ли будет сдерживать свою ярость. Дикий, неукротимый, явно не поддающийся приручению, но чем-то неотразимо привлекательный. Кроме того, и его поместьем она была околдована – этим обры­вом, леском по обе стороны ручья, да и видом ста­рого особняка. Но пора возвращаться в обычную свою, реальную жизнь.

– Ты еще не вполне здорова! – настоятельно уве­щевала ее тетя Клэр. – Стоит вернуться в город, как на тебя навалятся все твои старые неприятности. А ведь ты все еще нуждаешься в присмотре. Аппетита у тебя совсем нет, ты слишком тощая и слабая, а в Лондоне такое сильное уличное движение, да и сквозняки кругом – все это не годится для челове­ка, только что переболевшего пневмонией.

– Не беспокойся, тетя, я прекрасно могу о себе позаботиться, – заверяла ее Кэтрин. – Не могу я больше скрываться от жизни. И потом, мне надо провести курс физиотерапии ноги.

– Все, в чем ты нуждаешься, найдется и в Кор­нуолле! Здесь ведь тоже есть жизнь, или ты думаешь иначе?

– Мой доктор в больнице настаивал на физиоте­рапии. И я чувствую, что зря не послушалась его советов.

Сказав это, Кэтрин устыдилась, поскольку тетя посмотрела на нее укоризненно, будто напомина­ла, что ее собственные советы племянница не стес­няется игнорировать.

Расстались они, тем не менее, очень тепло.

Выходя из такси у своего дома, Кэтрин поняла, как счастлива вновь оказаться здесь, вернуться в соб­ственную квартиру, в окружение таких знакомых и любимых вещей. До этого она пребывала будто во сне, да еще эта встреча с Джейком Трелони, пробу­дившая в ней излишнюю мечтательность… Возвра­щение в реальность – просто спасение, а ее дом определенно был ее главной реальностью.

Отпустив такси и стоя со своим багажом перед входом в старый магазин, расположенный в ниж­нем этаже того здания, который она называла сво­им домом, Кэтрин усмехнулась. Она жила в весьма причудливом, если не сказать эксцентричном, мес­те. Ее тетя, несколько месяцев назад приехав за ней из Корнуолла, нашла его даже немного зловещим.

Магазин был весьма почтенного возраста и ярко освещался даже днем, поскольку нижний этаж совсем не имел окон. Большой старый дом в виктори­анском стиле, прочной постройки, с высоким ка­менным фундаментом, выстроен был в те времена, когда весьма ценилась основательность. Здесь про­давалось все что угодно – от хлеба и всякой прочей снеди до катушек с нитками, тканей, ярковатых абажуров, зонтиков и недорогой обуви. И над всем витал аромат фруктов и специй, а молодые продав­цы казались такими же основательными, как и при­лавки, за которыми они стояли.

– С возвращеньицем, Кэти! – радостно восклик­нул дородный мужчина в зеленом фартуке, с зака­танными выше локтя рукавами, открывавшими мус­кулистые руки с яркими татуировками. – А мы уж тут по вас заскучали! – Он призвал к себе своего мальчишку. – Тэдди, помоги мисс Холден с веща­ми. Она все еще выглядит как тень. Ну разве я не советовал ей не ездить ни в какой Корнуолл? Ведь говорил же!

Последовали приветствия от нескольких продав­цов, работавших у Берта Ливайса, после чего Кэт­рин под добродушные шутки парней, в сопровож­дении такого же дородного, как и его папаша, под­ростка, который тащил ее вещи, прошла к лифту, расположенному в задней части магазина.

– Прошу, мисс Холден, – жизнерадостно ска­зал Тэдди, расположив ее вещи в старом лифте.

После этого она осталась одна, в тишине, нару­шаемой лишь жужжанием почтенного механизма.

Этот лифт исправно служил еще тогда, когда ма­газин занимал все здание, а теперь им пользовались редко, поскольку наверху обитало лишь два жильца. Поднимаясь в нем к своей квартире, Кэтрин усмех­нулась. Не квартира, а целые апартаменты – при­станище художника – на верхнем этаже бывшего старого большого магазина.

Когда огромный грузовой лифт неторопливо та­щил ее мимо предпоследнего этажа, она по гос­теприимно приоткрытой двери убедилась, что Ральф дома. Значит, ее надежда на то, что она сегодня же сможет обрести своего кота, наверня­ка сбудется. Сквозь проволочную сетку старого лифта Кэтрин увидела Ральфа, вышедшего на пло­щадку, чтобы посмотреть, кого принес лифт. Они обменялись приветственными возгласами и до поры потеряли друг друга из вида, поскольку лифт уполз вверх.

Какое счастье, что их здесь только двое! Когда магазин закрывался, в доме воцарялось молчание, и это было именно то, в чем они нуждались. Сло­вом, они оба до сих пор не забывали благодарить милостивую судьбу, позволившую им обрести такое местожительство.

Кэтрин была знакома с Ральфом со времен их совместной учебы в художественной школе, и это именно он нашел столь оригинальное жилье. В сво­бодное время обшаривал всю местность на этом бе­регу реки, и вдруг какой-то торговец сказал ему, что в одном старом магазине пустуют два верхних этажа, правда, не в очень хорошем состоянии.

Магазин удалось найти не сразу, равно как и отыскать владельца. Но после некоторых перего­воров дело завершилось удачей. У Кэтрин было не­много денег, оставшихся от бабушки с дедом, да и Ральф подзанял у своего отца, так что они ку­пили два этих этажа, отремонтировали и превра­тили их в художественные студии, служащие од­новременно и жильем.

Но вот наконец лифт дополз до ее этажа, и она с облегчением перевела дух. Дома! Лучшего дома у нее никогда и не было. Небольшая площадка перед лиф­том все еще не доведена до ума, просто руки пока не дошли, но, когда Кэтрин вставила ключ в дверь своих апартаментов, сердце ее радостно забилось. Это принадлежало ей; никто не мог войти сюда без ее разрешения.

Открыв дверь, Кэтрин тотчас забыла о неуст­роенной до сих пор площадке у лифта. Она и ду­мать об этом забыла, просто стояла и с удоволь­ствием оглядывалась вокруг. Все здесь было светлым и ярким, почти ослепительным. Огромные окна от пола до потолка выходили на реку, и то, что внизу было полно пакгаузов, барж и бегущих вниз невзрачных улочек, нисколько не портило пейзаж. Даже суровый взгляд тети Клэр смягчил­ся, когда она увидела жилище племянницы. Днем здесь было вдоволь света, а ночью – тишины. Кэт­рин нередко хотелось так овладеть мастерством, чтобы рисовать местный люд, этих удивительно трудолюбивых людей, за которыми она нередко наблюдала из своего окна.

Главная комната квартиры служила и гостиной, и столовой, и студией. На белых стенах висели доро­гие взгляду хозяйки картины. Некоторые из них она рисовала сама, другие достались ей от бабки с де­дом, парочка принадлежала кисти Ральфа, а еще кое-что было куплено на аукционах и заботливо очи­щено от грязи.

Здесь стояли два длинных дивана и два глубо­ких кресла, все обтянуто светлой кожей и усеяно мягкими цветными подушками. На старых дубо­вых столах, купленных на распродажах и отполи­рованных до зеркального блеска, – множество комнатных цветов в медных горшках. Кэтрин вни­мательно осмотрела их и удостоверилась, что с ними все в порядке. Ральф не забывал поливать и подкармливать растения.

Перетащив багаж в спальню, Кэтрин переобу­лась, после чего посетила кухню и ванную и оста­лась довольна осмотром своего маленького рая.

Квартира Ральфа имела такую же точно плани­ровку. Они оба пожертвовали второй спальней ради размеров главного помещения, которое служило им прежде всего мастерской. А что касается освещения, как было уже сказано, их квартиры были просто мечтой художника.

Едва Кэтрин успела переодеться в джинсы и сви­тер, как раздался звонок. Она бросилась к дверям, и, когда открыла их, огромный белый стремитель­ный и довольно увесистый шар по кличке Снежок вспрыгнул к ней на плечо, оставив своими страш­ными когтями на руках Ральфа, от которых оттолк­нулся, глубокие царапины. Разинув пасть, кот при­ветствовал появление хозяйки громкими победны­ми воплями.

– Я думал, что, прежде чем он вскочит на тебя, мне удастся хотя бы поздороваться, – проворчал Ральф, потирая поцарапанные руки. – Но теперь мне необходима не только чашка кофе, а еще и меди­цинская помощь.

– Хорошо, я пойду приготовлю кофе, а ты пока залечивай раны, – со смехом сказала Кэтрин, на­правляясь со Снежком на плече в кухню. – Ты, я вижу, опять его перекармливал. У меня чуть ноги под его тяжестью не подломились. – Она потерла плечо, с которого кот спрыгнул на спинку дива­на. – Нет, надо, как видно, отучать этого зверя от дурных привычек.

– Вот сама и займись этим, – сказал Ральф, входя и закрывая за собой двери. Он неторопливо осмотрел ее хрупкую фигурку. – Как ты себя чув­ствуешь?

– Гораздо лучше. Могу уже сама со всем управ­ляться.

Она взглянула на него с улыбкой, стараясь не замечать сомнения, написанного на его лице.

– Ну, удалось тебе там, в Корнуолле, порабо­тать? – спросил он, присаживаясь за кухонный стол.

– И весьма удачно. Книга закончена. Вот попьем кофе, я тебе покажу.

– А приключения у тебя там были?

– Где? В Корнуолле? Да ты смеешься надо мной! Какие там могут быть приключения?

И хотя Кэтрин полагала, что встречу с Джейком Трелони вполне можно рассматривать как приклю­чение, Ральфу она об этом говорить не стала. Да и что она могла рассказать кому бы то ни было о по­добном приключении? Знаете, я встретила одного человека и страшно перепугалась, потому что думала, что он запросто мог убить свою жену. К тому же я вторглась в его частные владения, и он построил ограду для полевой мыши, а потом хотел отвезти меня обратно в коттедж, потому что он, хоть и был страшно грозным, все же опасался, как бы я не упала с обрыва и не схватила воспаление лег­ких, поскольку я промочила в ручье юбку. Дичь какая-то!

Да, Трелони действительно, как ей показалось, беспокоился о ней, хотя вообще-то все время был на грани срыва. Впрочем, вовсе не это пугало Кэт­рин. А что? Что в нем пугало меня больше всего? – спрашивала она себя и не находила ответа. Одно было ей ясно: продолжать походы на его территорию не­безопасно. Хотя роща в поместье Пенгаррон… Было в ней что-то весьма притягательное. Да, она навсег­да покинула это зачарованное место, и, надо при­знать, сожаление об этом немного отравляло ей ра­дость возвращения в собственный дом.

А главное, Кэтрин не могла забыть и самого хо­зяина поместья, Джейка Трелони. Никогда в жизни никто не производил на нее столь сильного впечат­ления. Мрачный, опасный и непредсказуемый, он в самом деле очаровал ее.

Ну да ладно, хватит с нее романтики. Теперь она дома, и пора подумать о том, что делать дальше.

ГЛАВА 4

– Ну, и что ты надумала делать дальше? – спросил Ральф, будто угадывая ее мысли и удивляясь, что она готовит кофе без своей обычной болтовни.

– Надумала пройти на этой неделе курс физи­отерапии. А в общем, не так уж часто буду выби­раться из дому, только в больницу да к своему редактору.

– Волнующая перспектива, – сказал Ральф, при­нимаясь за свой кофе и искоса поглядывая на Кэт­рин. – Послушать, так просто прелесть. Но мне ка­жется, ты чего-то не договариваешь.

– Ну, разве все расскажешь… – Кэтрин рассмея­лась и села напротив соседа. – А как продвигается твой шедевр?

– В общем, неплохо. Два раза начинал, но не со­всем удачно, а сейчас кое за что зацепился. – Взгля­нув на ее озабоченное лицо, он усмехнулся. – Нет, правда. Вот допишу, и ты будешь первая, кто это увидит.

Кэтрин с улыбкой кивнула, в который раз подумав о том, как приятно соседствовать с Ральфом. Он был на год старше ее, но из-за пышной кудря­вой шевелюры казался гораздо моложе. Впрочем, он не вполне соответствовал представлениям многих о том, каким должен быть художник. По-мальчишес­ки живой, добродушный, Ральф напрочь был ли­шен высокомерия и напыщенности.

– Знаешь, пока тебя не было, я тут призадумал­ся… – сказал он позже, когда она провожала его до дверей.

– Призадумался? – с самым серьезным видом перебила его Кэтрин. – Скажите на милость! Приза­думался он! Неужели для этого мне всякий раз при­дется покидать город?

– Ты вот все шутишь… Но в самом деле, если бы мы с тобой не были так омерзительно благоразум­ны, то обязательно влюбились бы друг в друга. И тогда тебе не пришлось бы уезжать в Корнуолл. Я прекрасно и сам присмотрел бы за тобой, ведь тог­да это было бы моей прямой обязанностью.

– Нет уж, спасибо. – Кэтрин рассмеялась, вы­талкивая его из квартиры. – Ты даже кота моего и то умудрился перекормить.

– То была вынужденная мера. Но впрочем, все зря: это неблагодарное животное любит только тебя. Кормя его регулярно, обильно и вкусно, я пытался приручить его, но, поскольку это невозможно, ос­тавалось только надеяться, что перекормленный он будет достаточно тяжел для того, чтобы вцепиться мне в глотку.

Закрыв дверь, Кэтрин с укором посмотрела на кота.

– Ну ничего, ты, приятель, у меня быстро поху­деешь. Прямо сейчас и начнешь.

Снежок посмотрел на нее без всякого выраже­ния и удалился спать. Он был доволен хотя бы уж тем, что обрел свой привычный мирок, куда воз­вратилась наконец и его хозяйка.

Подойдя к окну, Кэтрин засмотрелась на реку. Скоро зажгутся фонари, и город погрузится в спо­койный, мирный вечер. Тут, по крайней мере, ей не надо то и дело подбегать к окну, чтобы посмот­реть, горят ли окна дома в поместье Пенгаррон. Здесь, в Лондоне, поместья Пенгаррон и в помине нет, и лучшего нечего и желать.

Джейк сел в такси и, когда машина влилась в шумное уличное движение, нахмурился, хотя на самом деле, погрузившись в размышления, он ни­чего вокруг не замечал. Если бы понять, почему и зачем вернулся он в Лондон, тем более что не соби­рался так быстро покидать Пенгаррон. Здесь было шумно, суетливо, словом, при любых обстоятель­ствах, не самое лучшее место для работы. Он плани­ровал оставаться в Корнуолле, пока не закончит книгу. А вместо этого сорвался и приехал сюда. Не­логичность поступков всегда раздражала его в дру­гих. Что же говорить теперь, когда он сам поступает столь нелогично?

Проезжая мимо парка, он посмотрел за его ог­раду. Небольшой островок спокойствия, на газонах которого в этот час не было ни души. Люди торопи­лись мимо, шли по тротуарам, выискивали такси, ждали автобусов, все какие-то понурые, озабочен­ные – люди, которых он почти не замечал, никогда не знал и не хотел знать.

Что с ним происходит? Прежде, работая в Лон­доне, он не испытывал никаких трудностей. Он все­гда работал здесь. Жил здесь! И вдруг, растревожен­ный, не способный ни на чем сосредоточиться, бро­сил город, помчался в Пенгаррон. Однако и Пен­гаррон не помог.

Какая-то неразрешимая загадка! Впрочем, Джейк прекрасно знал, почему вернулся. Ему было слиш­ком скучно, потому он и не мог сконцентрировать­ся на работе.

Там, в поместье Пенгаррон, где он провел две недели, было так тихо, что это грозило поверг­нуть его в глухоту. Он решил вернуться в город, чтобы слышать шум уличного движения, видеть яркие огни, уличную суету. И вот он обрел все это. Что же дальше?

Хотя Джейк и смотрел в окно, мысли его были далеко отсюда. Кто-то явно желает ему зла, но по какой причине? Конечно, проработав столько лет политическим обозревателем, нельзя не нажить врагов, но он понимал это лишь умозрительно и не смог бы назвать никого конкретно.

Должно быть, что-то произошло в последнее вре­мя, когда он собирал материал для своей новой книги. Он припоминал каждый свой день, мыслен­но перелистывал свои записи, советовался с Бобом Картером, но ни он, ни Боб не могли понять, где собака зарыта.

Оставалось только строить догадки. Возможно, его работа никак и не связана с пропажей Джиллиан. Просто Джиллиан по некоторым, одной ей извест­ным, причинам решила исчезнуть или убита одним из своих весьма подозрительных любовников. Пос­леднее не удивило бы его. Он и сам временами ис­пытывал жгучее желание придушить негодяйку, хотя делать этого ни в коем случае не стал бы.

Предположение, что Джиллиан сбежала, было не очень-то правдоподобным. Красотка слишком лю­бит деньги, вернее, слишком любила их. А у Джей­ка деньги водились – гонорары за книги и их экра­низации, – так что мысль, будто его женушка доб­ровольно покинула этот источник, казалась неверо­ятной. Разве что нашла кого-то побогаче.

Иной раз, допуская, что ее нет в живых, Джейк огорчался – не то чтобы тосковал о ней, но чисто по-человечески не мог не жалеть это грешное созда­ние. Подчас ему казалось: она, живая или мертвая, все еще где-то там, в Корнуолле. Возможно, имен­но поэтому он и решил убраться оттуда. А скорее всего, просто не хотел знать, что произошло на са­мом деле.

Да и дело, честно говоря, не в Джиллиан и, ко­нечно, не в том, что он соскучился по городскому шуму. Нет, не деревенская скука была причиной его возвращения, он понимал это. Он потерял массу времени, выискивая Кэтрин Холден, – больше вре­мени, чем мог себе позволить. Но она, как и Джил­лиан, исчезла… Еще один человек, который исчез из его жизни без предупреждения. Он немало трево­жился, гадая, не случилась ли с ней какая беда, но позвонить ее тетке и спросить, все ли в порядке, так и не решился. Ведь если с девушкой и вправду что-то случилось, тогда… Достаточно с него своих неприятностей, чтобы еще давать понять местным жителям, что и к этому он имеет отношение.

И вдруг Джейк напряженно выпрямился и резко постучал в стекло водителя.

– Остановите здесь!

– Мы же почти у Кенсингтона…

– Не возражайте. Остановите здесь и ждите.

Он увидел ее издали, еще до того, как они подъе­хали к тому месту, где она стояла. Ошибиться было невозможно: эти рыжие волосы, эта тоненькая фи­гурка… Джейк с первого взгляда узнал Кэтрин Холден. И она явно находилась в затруднении – стояла, вцепившись руками в ограду парка, лицо ее от боли бледнее, чем обычно. Хорошо еще что не лежит мер­твой в какой-нибудь заливаемой морем пещере…

Когда Джейк собирался выйти из машины и уже ступил одной ногой на тротуар, Кэтрин Холден ото­шла от железной решетки парка и махнула рукой. У него даже перехватило дыхание, когда он увидел, что рядом с ней притормозило такси, подхватило ее и отъехало от тротуара.

Он захлопнул дверцу.

– Следуйте за тем такси!

– Вы шутите?

Усмехающееся лицо водителя смотрело на него из зеркала, и Джейк уставился прямо ему в глаза.

– Отнюдь. Не упусти его из виду, парень, и я заплачу тебе вдвое.

– Ол райт, вижу, вы не шутите. Но деньги, на бочку, мистер. Знаю я эти погони! Потом и вовсе без платы останешься.

Пассажир тотчас выложил деньги, и таксист, по­сигналив, лихо бросился в погоню за машиной, уно­сящей рыжеволосую нимфу. А Джейк, сжав кулаки, злился на себя за то, что выкидывает такие идиотс­кие номера. Видно, совсем лишился рассудка. Он не знает эту странную девушку. И знать ее не хочет.

Здесь, в Лондоне, ей ничто не угрожает, как это было в Корнуолле. У него самого по горло работы. Она, слава Богу, не помирает на тротуаре, у нее даже нашлись силы остановить такси и уехать. Да что, черт побери, она с ним вытворяет! Ничего ху­дого случиться с ней здесь не может. Она даже одета соответственно – кремовый полотняный костюм и светлые туфли без каблуков.

Челюсти Джейка сжались. С какой стати он зап­риметил все эти подробности, прежде чем она ус­пела юркнуть в такси? И что, собственно говоря, значит это идиотское «одета соответственно»? А чего он ждал? Что она явится ему посреди города в том эфемерном, чуть ли не марлевом, весьма экстрава­гантном платье с мокрым подолом и будет смотреть на него своими огромными зелеными глазами? При­вык думать о ней как о нимфе, которая поселилась в окрестностях его дома и обитает в его лесу. А она просто женщина, обычная женщина, занятая свои­ми делами…

Джейк уже подался было вперед, чтобы сказать шоферу, что он передумал, но затем мрачно отки­нулся на спинку сиденья. Нет, он не передумал. К чему обманывать себя? Он хотел проследить ее путь, узнать, где она живет, поговорить с ней. Она и вправду все время ускользала от него, будто призрак, и он должен пресечь это. Он догонит ее, а потом отпустит – сам отпустит, после чего и думать о ней забудет. Нельзя допустить, чтобы она застряла в его сознании как нечто неуловимое, как что-то, чего нет на свете и что только постоянно грезится ему. Он, в конце концов, человек дела…

Шофер, весьма довольный собой, обогнав не­сколько машин и автобусов, шел теперь за нужным такси, как приклеенный, ухмыляясь и что-то залих­ватски насвистывая. На поворотах Джейка, сидящего на заднем сиденье, мотало из стороны в сторону, но это не особенно его нервировало.

Они свернули к старым докам. Этот район выг­лядел не особенно презентабельным, во всяком случае, мало напоминал местность, где проживают нимфы. Куда, к черту, она направляется? Не может быть, чтобы она здесь жила! Он, во всяком случае, не так представлял себе место проживания легкого, воздушного, почти иллюзорного создания, существу­ющего на грани мечты.

– Вот она, мистер, – проговорил таксист, лихо выкатив из-за угла и чуть не вплотную подъехав к машине, из которой, расплачиваясь, собиралась выходить Кэтрин.

Как видно, парень слишком хорошо вошел в роль преследователя из какого-то боевика. Джейк чуть было не заорал на него – ведь она могла заметить его раньше, чем он подойдет к ней! – но вместо этого дал водителю еще денег.

– Держи, малый.

– Премного благодарен, мистер. Это было сплош­ное удовольствие. Если вам понадобится проделать это еще раз, я к вашим услугам. Запомните номер моего кеба.

Трелони дико взглянул на него и ничего не отве­тил. Выходя из машины, он продолжал убеждать себя, что ему просто нужно знать, что она не виде­ние. И вообще, он погнался-то за ней только из-за того, что ему все надоело – надоело писать, надое­ло не писать, надоело ничего не делать. Он просто посмотрит, где она обитает, а потом напрочь выб­росит из головы.

В весьма странном магазине, куда вслед за Кэт­рин вошел Джейк, девушки не было. Она опять ис­чезла, и он почувствовал себя рыбой, выброшен­ной из воды. Несколько пар глаз устремилось на него, когда он осматривался в поисках Кэтрин. Нет, ниг­де этой рыжеволосой не видно. Впрочем, она всегда исчезает, так что нечего особенно удивляться. Тако­ва природа видений. Она и должна была исчезнуть, а чего он еще ждал?

– Могу я вам чем-то помочь, сэр?

Перед ним возник весьма плотный человек и по­дозрительно смотрел на него. Джейк решил, что правда, вероятно, более уместна в этом случае, чем что-либо иное.

– Я видел, что сюда вошла моя приятельница, юная леди с рыжими волосами. – Он заметил, что подозрительности своим заявлением не рассеял, а потому быстро добавил: – Мы познакомились в Корнуолле, а потом я потерял с ней контакт.

– В таком случае, это будет Кэти, – с облегчени­ем сказал человек и улыбнулся. – Обитает на верх­нем этаже, сразу над Ральфом. Она только что под­нялась на лифте. – Он повернулся и скомандовал: – Тэдди! Проводи джентльмена к лифту. Это друг мисс Кэти.

Джейка через весь магазин сопроводили к лиф­ту, и все присутствующие следили за его продвиже­нием, пока он не скрылся за дверцами допотопного лифта, который медленно потащил его наверх, пре­доставив ему достаточно времени, чтобы обдумать, что он ей скажет, когда доберется до места. Впро­чем, что тут придумаешь?..

Немало времени прошло с тех пор, как он по­зволял себе подобный идиотизм, такие необдуман­ные, чисто импульсивные поступки. Джейк всмат­ривался в металлическую сетку лифта и вдруг пой­мал себя на мысли, что на самом деле это было не так уж давно. Ведь когда он впервые увидел Кэтрин Холден, то свалял такого дурака, что и сейчас вспо­минать неприятно. Да и потом, когда настиг ее в лесу с целью изгнать со своей территории, а сам принялся строить заборчики для злосчастной полев­ки, раздумывающей, помереть ей или нет.

Но вот лифт, кряхтя и поскрипывая, добрался до верху, и Джейк оказался на небольшой квадрат­ной площадке, чей вид заставил его нахмуриться. Господи! Что за место? Она, должно быть, сильно смутится, если узнает, что он здесь был и видел, где она живет. Обшарпанные стены, крашенные не иначе как в прошлом веке. И квартирка, скорее все­го, недорогая, убогая. Он не имел права преследо­вать ее до самого дома.

Но только он собрался покинуть это место, не объявившись, как дверь из квартиры открылась, и он увидел Кэтрин, смотрящую на него ничего не понимающими глазами. Да, уходить поздно.

Джейк не знал, что сказать. Впервые в жизни он лишился дара речи. К тому же теперь, когда она оказалась совсем рядом, он вновь почувство­вал ее нереальность. Тот факт, что одета она соот­ветственно, то есть в полотняный кремовый кос­тюм, вполне подходивший любой горожанке, ни­чего не менял.

– Мистер Трелони?

Она уставилась на него своими невероятными гла­зами, и мысль Джейка судорожно заметалась в по­исках объяснения своего незваного вторжения на ее территорию.

– Я увидел вас там, у парка, – выговорил он наконец. – Мне показалось, что вы плохо себя чув­ствуете.

Кэтрин кивнула, нервно облизав губы, и, будто приняв его идиотское извинение за нечто, имею­щее значение, пустилась в объяснения:

– Я думала, это Ральф… Как раз собиралась спу­ститься к нему, но не знала, хватит ли у меня сил… Сегодня у меня был сеанс физиотерапии, а потом… Ну, там один человек неосторожно толкнул меня, и я чуть не упала, моя нога… Словом, это было очень больно. Впрочем, ничего страшного, я бы управи­лась и сама. Но теперь боль опять одолела…

Ее голос звучал все тише, пока совсем не умолк, и Джейка захлестнула волна чего-то странного… Жа­лости? Сострадания? Но что бы это ни было, оно пронзило его насквозь, это чувство, которого он никогда не испытывал прежде. Будто его овеяло оке­аном, краешек которого плескался у ног мирным прибоем и вдруг встал огромным валом и накрыл его с головой. В один миг он ощутил такую тревогу за нее, что непроизвольно сделал шаг в ее сторону, а она, заметив это, прикусила губу.

– Я бы предложила вам чашечку кофе, но теперь не думаю, что… Вы не могли бы позвать Ральфа? Пожалуйста. Он живет этажом ниже. И давно пред­лагал свои услуги, обещал, если что, позаботиться обо мне, а теперь я нуждаюсь…

Кэтрин и так еле держалась на ногах, а тут вдруг начала падать, и Джейк, бросившись к ней, успел подхватить ее. Она, казалось, ничего не весила, и он взял ее на руки и, пошире раскрыв ногой дверь, внес в помещение. Душа его ликовала, что он ока­зался здесь в эту минуту, иначе она лежала бы на холодном, неухоженном полу площадки, в чем, так или иначе, был бы виноват он. Да, именно – вино­ват, этого нельзя не признать.

Джейк пяткой закрыл за собой дверь и осмот­релся, крайне удивленный увиденным. Мог бы и раньше догадаться. Нимфы всегда и во всем непред­сказуемы. За обшарпанной дверью обнаружилось огромное пространство, со вкусом оформленное и невероятно притягательное. Все было выдержано в изысканном, умиротворяющем колорите. Воистину пристанище художника, светлое и прекрасное, ук­рашенное огромным белым котом, настоящим са­танинским отродьем, которого Джейк сразу же за­метил.

Кэтрин открыла глаза и обнаружила, что лежит на диване. Джейк находился неподалеку, и она по­чувствовала себя ужасно глупо. Услышав ее движе­ние, он повернулся, и ему показалось, что Кэтрин страшно смущена.

– Простите, – прошептала она. – Со мной ни­когда так раньше не было. Думаю, это от боли.

– Да, скорее всего… Вам обязательно надо пока­заться доктору. – Он подошел, присел на корточки и, серьезно посмотрев на нее, сказал: – Дайте мне номер телефона, по которому я могу позвонить кому-то, кто сможет прийти и присмотреть за вами.

После этих его слов она сразу же попыталась сесть, и Джейк встал и немного отступил от дивана. Он вдруг вспомнил, что непростительно навязался ей. Чувство ответственности по отношению к ней скорее всего просто плод его воображения. Она не знает его, ему тоже ничего про нее не известно, и, однако, он здесь, без разрешения проник в ее квар­тиру, пристает к ней.

– Нет, спасибо, теперь со мной все в порядке, – ответила Кэтрин уже более твердо. – Обычно я не падаю в обмороки. Очевидно, это просто последствия физиотерапии, у меня закружилась голова… Когда я возвращалась домой, какой-то человек толкнул меня, и я, потеряв равновесие, подвернула ногу. – Она поморщилась и потерла ногу. – Сама виновата, надо было взять такси сразу у больницы, а я решила немного пройтись.

Джейк глядел на ее склоненную голову и чув­ствовал, как в нем поднимается раздражение. Какой кретин оказался способен толкнуть столь хрупкое создание?! Кэтрин подняла голову и, увидев его сер­дитое лицо, покраснела.

– Простите, – вновь извинилась она. – Я все еще не спросила вас, как вы здесь оказались.

Теперь настал черед Джейка смущаться, и он, подойдя к окну, с минуту смотрел на реку и крыши пакгаузов, отчасти закрывающих береговую линию. Наконец сдавленным голосом проговорил:

– Я уже сказал: мне показалось, что вам плохо. Хотел подойти, но вы сели в такси и… Ну, в общем, я решил последовать за вами.

Ее ответ привел его в еще большее замешатель­ство.

– Спасибо. С вашей стороны это было очень лю­безно.

– Любезно? Да я даже не знаю вас.

Он повернулся и увидел, что она улыбается.

– Нет, вы меня прекрасно знаете. Я ведь вторга­лась на вашу территорию, чем причинила столько беспокойства. А мы всегда помним того, кто нам досадил. Но для благоразумных людей вряд ли это повод для злопамятства. Вот я и говорю, что с вашей стороны было весьма любезно подумать о том, чтобы помочь мне.

Джейк тупо смотрел на нее. Она постоянно ввер­гает его в недоумение. Вот и сейчас просто ошело­мила его, выразив уверенность, что он бросился ей на помощь. Да не бросался он ей на помощь, он просто бросился за ней. Правда, он не ожидал, что она живет в таком месте, одна. А что если не одна? Здесь еще есть какой-то Ральф, кто бы он ни был.

– Вы просили меня позвать Ральфа, – мрачно напомнил он.

Она кивнула.

– Да, просила… Но теперь это не обязательно. Я прекрасно себя чувствую и пойду приготовлю кофе.

– Не беспокойтесь, – смущенно проговорил Джейк. – Я не хочу затруднять вас.

– Какие затруднения? – Ее ясные зеленые глаза серьезно смотрели на него. – Вы были так добры ко мне. Кстати, я и сама не прочь выпить чашку кофе.

– Так я приготовлю, – сказал он, когда она на­чала подниматься, и, придержав ее за плечо и уло­жив на диван, направился в сторону кухни, радуясь тому, что хоть на несколько минут скроется с ее глаз и немного придет в себя.

У него вдруг появилась настоятельная потребность опекать ее, что-то для нее делать, чтобы она боль­ше не просила его позвать кого-то, кто бы он ни был. Если она нуждается в помощи, он сам окажет ей эту услугу.

Кухню он увидел сразу, дверь в нее была откры­та. По пути он мимоходом задел кота, тот открыл свои зловещие глаза и мрачно посмотрел на при­шлого грубияна.

– Это забавно, – немного растерянно сказала Кэтрин.

– Что?

Джейк обернулся и увидел, что она смотрит на кота.

– Вы задели Снежка. Обычно он таких вещей никому не спускает. Он терпеть не может, если кто-то потревожит его на собственном месте, и с его стороны могут тотчас последовать карательные ак­ции. Знаете, он даже рычит совсем как собака.

– Да и выглядит, скажем прямо, сущим монст­ром. Сколько он у вас весит?

– Не знаю, я его не взвешивала. Вообще-то он не такой толстый. Просто пока я была в Корнуолле, Ральф перекормил его, надеясь если не приручить, то хотя бы задобрить. Но Снежок никого, кроме меня, не признает.

– А кто такой Ральф? – спросил Джейк из кухни.

Это, конечно, не его дело, но ему чрезвычайно хотелось хоть что-то выяснить про таинственного Ральфа. Он испытывал странную досаду, что она живет себе здесь, водит знакомство с кем-то, кого по-приятельски называет Ральфом, выходит на ули­цу, ловит такси, разъезжает по городу и держит чу­довищного кота. И все это в то время, как могла оставаться в лесу, которому принадлежала. Сидеть там со своим альбомом и сиять на всю округу ярки­ми, просто какими-то солнечными волосами. Разго­варивать с ним в этой своей странной, загадочной манере. Интересно, скажет ли она ему, кто такой Ральф?

Джейк сердито посмотрел на кофейник, кото­рый обнаружился сразу же. И неудивительно, пото­му что все вещи здесь были на виду, а все банки и коробки с продуктами снабжены этикетками. И это тоже было неправильно. Такое существо, как Кэт­рин, должно быть взбалмошно, беспомощно, ни к чему не приспособлено, но он чувствовал, что если бы не ее недомогание и не хромота – временная, очевидно, – то она была бы полна сил и решитель­на. К тому же, как видно, это большая спорщица.

– Кто такой Ральф? Мой друг. Живет внизу. Только мы с ним вдвоем и живем в этом доме. Ральф ра­зыскал это место, и мы откупили два этажа. Когда магазин вечером закрывается, здесь удивительно тихо и спокойно. – Последовала небольшая пауза, и Кэтрин, видя, что Джейк молчит, продолжила: – Мы вместе учились в художественной школе. Ральф очень хороший художник, настоящий художник.

– А вы разве нет?

Он вышел из кухни, неся две чашки кофе и слегка отпихнув со своего пути кота, ибо уверенности в том, что хозяйка обрадуется, если он обольет ее дра­гоценного монстра горячим напитком, у него не было. И пусть он сам провалится на этом месте, если даст себя убедить, что какой-то там Ральф действи­тельно стоит ее похвал.

– Ральф рисует людей, – тихо ответила она.

– А вы рисуете жуков в смешных кепочках, но делаете это просто замечательно.

Кэтрин улыбнулась.

– Вообще-то я предпочла бы писать пейзажи, это мой конек, но на пейзажах не заработаешь, вот и пришла мне идея писать детские книжки и самой придумывать к ним иллюстрации. За это хорошо платят.

Джейк подал ей кофе и присел напротив, не в силах отвести глаз от ее прекрасного лица. А она сделала глоток-другой, храбро взглянула на него, стараясь не выдать своего смущения, и непринуж­денно спросила:

– А чем вы, мистер Трелони, занимаетесь в этой жизни?

– Джейк. Меня зовут Джейк. Я пишу политичес­кие триллеры.

– Никогда ничего вашего не читала.

– И не много потеряли. Уверен, что ваша твор­ческая деятельность не пострадает, если вы и впредь не станете их читать.

Кэтрин склонила голову набок и чуть не целую минуту внимательно изучала непрошеного гостя. Он выглядел таким же сердитым, как и там, в Корну­олле, но одет по-городскому – темно-серый кос­тюм, белая рубашка и серый галстук – словом, со­всем другой человек. Здесь он больше не мрачный владелец поместья Пенгаррон. Тем более что при нем не было этой жуткой черной лошади. Она даже улыб­нулась, представив, как он выезжает на коне из лифта.

И все же в нем таилась какая-то угроза. Что-то говорило ей, что теперь он, вероятно, даже опас­нее, как бывает опасно сильное свирепое живот­ное, вырванное из привычной среды обитания и готовое защищать себя от ненавистного, чуждого ему мира. Эти непроницаемо темные глаза все еще стра­шили ее, но, тем не менее, она была заинтригована. Он с такой забавной недоверчивостью посматривал на нее, будто ее здесь нет, хотя и мог рассмотреть ее в подробностях.

– Я здесь, как видите, – тихо проговорила она.

– Что вы хотели этим сказать? – твердо спросил он, не отводя от нее глаз и нахмурившись.

– Вы так на меня смотрите, будто я попала сюда случайно и вот-вот исчезну без всякой видимой при­чины.

Этого еще не хватало, мрачно подумал Джейк, она и мысли читает. Ему никак не удавалось прими­риться с тем, что она обитает здесь, хотя рассудком понимал, что лучшего места для художника и быть не может. Нет, он все еще не мог отделаться от ощу­щения, что это эфирное создание принадлежит ле­сам, полянам, травам на берегу ручья, а не городс­кой квартире, какой бы удобной и милой та ни ка­залась.

Он почти жалел, что увидел ее здесь. Теперь, когда он вернется в Корнуолл, тот, прежний ее образ на­верняка исчезнет.

– Вы покинули Корнуолл.

Он сказал это ровно, без всякого выражения, но Кэтрин поежилась, как под холодным поры­вом ветра. Будто он обвинял ее, имея право тре­бовать отчета во всяком поступке, и будто она обя­зана оставаться там, где он впервые обнаружил ее. Впрочем, на какую-то минуту она действительно почувствовала себя виноватой в том, что покину­ла его владения. Смешно.

– Да, я уехала. Меня тяготило то, что я нару­шаю естественный ход жизни тети Клэр. Она осо­ба весьма занятая, и мне иногда казалось, что мое присутствие лишает ее многих привычных радос­тей. И потом, я ведь обычно живу здесь, в Лондо­не. И книга моя уже закончена. Я хотела было ото­слать ее по почте, но потом передумала и решила отвезти сама.

У Кэтрин и мысли не было говорить ему, что он сам явился не последней причиной ее отъезда, что она еще пожила бы в Корнуолле, не появись там Джейк Трелони. Нет, ей совсем не хотелось сооб­щать ему, что он – вольно или невольно – вторгся в ее мысли, встревожил и тем самым нарушил есте­ственный ход ее жизни.

Джейк резко встал и поставил чашку на сто­лик, злясь на себя за то, что все еще торчит здесь, что вообще сюда заявился. Ну да, конечно, он не хотел, чтобы ее образ продолжал витать в Корну­олле, и пришел сюда, чтобы убедиться в ее ре­альности и заурядности, а теперь вернулся к тому, с чего начал: ничего реального в ней нет, выки­нуть ее из головы совсем не так просто, как ему казалось. К тому же он видел, что никак и ничем не может повлиять на ее жизнь. Она сама по себе и неуловима, как прежде.

Столы-то у нее отполированы до зеркального блеска. Наверняка укоризненно поморщилась бы, если бы ей довелось побывать в доме поместья Пенгаррон. Старая мебель там давным-давно забыла о полировке. А он, войдя следом за ней в магазин и узнав, что она здесь живет, решил, будто это какая-то захудалая мансарда. А потом еще площадка перед лифтом произвела весьма удручающее впечатление. И вдруг там, внутри, все оказалось так чисто, ис­полнено такого вкуса, что оставалось просто диву дивиться. И кто это все создал? Бесплотная нимфа?

– Ну, мне пора, – холодно сказал он. – Если хотите, я по пути передам вашему другу, чтобы он зашел.

– Ральфу? Нет, спасибо, не беспокойтесь. В лю­бом случае он сам позже позвонит. Он всегда так делает. А сейчас я чувствую себя хорошо.

Она вовсе не чувствовала себя хорошо, и он ви­дел это. Правда, лицо ее чуть порозовело, так что в любом случае делать ему здесь больше нечего.

– Как ваша пневмония? – спросил Джейк как можно более равнодушно, чтобы она не догадалась, что он судорожно ищет повод задержаться здесь еще хоть немного.

Ох, до чего ж ему хотелось найти подтверждение ее обыкновенности, чтобы можно было наконец выкинуть ее из головы, как он это обычно и делает с другими. Он стремился заставить ее проявить свои чувства, хотя она, скорее всего, и так проявляла больше чувств, чем он сам.

– С пневмонией покончено, спасибо. Я ведь за­болела восемь месяцев назад. Выздоравливала, прав­да, довольно долго, но сейчас все это в прошлом. – Он молчал, пристально глядя на нее, и она, отведя глаза, добавила: – Несчастный случай. Автокатаст­рофа. Я долго лежала на снегу, вернее, на льду. Ну, шок, да еще этот холод…

– Это тогда вы повредили ногу?

– Да.

– Что говорят врачи? Это излечимо?

– Они говорят, что излечимо, хотя сама я силь­но сомневаюсь. Во всяком случае, поверить им смо­гу не раньше, чем пройдут боли.

Она осторожно встала и проводила его до две­рей. Кот потащился за ними, и Джейк невольно насторожился. Но кот миролюбиво потерся о его ногу, от чего Кэтрин пришла в радостное недо­умение.

– Невероятно! Хотела бы я, чтобы Ральф видел это зрелище. Снежок глумится над бедным Ральфом, угрожающе рычит на него, а то и набрасывается. А вы, как видно, ему понравились. Хотя это весьма странно.

– Возможно, я и на него произвел тяжелое впечатление, – пробормотал Джейк. – Он просто испу­гался меня.

Кэтрин серьезно посмотрела на него и сказала:

– Мне вы не кажетесь таким уж страшным. А Снежок, тот вообще никого не боится. Он даже со­бак гоняет.

– В это можно поверить.

Джейк с удивлением поймал себя на том, что улыбается. Конечно, она и должна иметь такого чу­довищного кота, который думает про себя, что он страшнее и сильнее любой собаки.

Джейк повернулся к дверям, готовый покинуть эту местность. Но что любопытно, в ее доме ему было удивительно спокойно. И от дома, и от нее самой веяло умиротворением, чем-то таким, что успокаи­вало и давало отдохновение. Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Вся его жизнь была сплошным сражением.

– Пообедаете со мной? – спросил он чуть слышно.

Кэтрин подняла голову, внимательно посмотре­ла на него.

– Нет, не думаю, – ответила она, покачала го­ловой и одарила его одной из своих странных, не­изъяснимых улыбок.

– Почему?

Все в нем вскипело от возмущения. Неужели она просто не могла сказать «да»? Он не хотел, чтобы эта их встреча оказалась последней. Хорошо бы, ко­нечно, забыть эту девушку, но для этого он должен сначала разгадать ее. Так всегда и было: люди инте­ресовали его лишь до тех пор, пока он не мог их классифицировать. Как только выяснялось, к какой категории можно их отнести, они теряли для него всякую притягательность. Рано или поздно она сде­лает или скажет что-нибудь такое, что вполне объяс­нит ее, после чего он забудет о ней, вернувшись к своей нормальной жизни, к самому себе.

– Думаю, нам обоим будет неловко. Мне и вооб­ще непросто сходиться с людьми. А с вами тем более. Вы действуете на меня ошеломляюще. А я опа­саюсь слишком сильных ощущений. Мне по вкусу простые вещи и понятные люди.

– Такие, как Ральф, – невольно сорвалось у него с языка.

– Да, как Ральф, – согласилась она с мягкой улыбкой. – Ральф, во всяком случае, не пытается читать мои мысли. Он не смотрит на меня так, будто сомневается в моем присутствии. Он знает, что я здесь. И он безопасен.

– Я тоже, – заверил ее Джейк, понимая, что держит ее в напряжении. Ему хотелось ошеломить ее, озадачить. У него было такое ощущение, что именно она явилась причиной того, что он внезап­но обнаружил оглушительное безмолвие Пенгаррона, заставившее его бежать оттуда, и теперь хотел избавиться от этого ощущения. – Я ведь всего лишь пригласил вас пообедать, а не вступать со мной в борьбу.

– Понимаю. Я и не думала так. Но все же – нет.

– Обещайте мне подумать о моем предложении, когда почувствуете себя лучше и будете способны принять меня таким, как я есть.

– Ну, подумать можно. Но в любом случае, я пред­почитаю простые отношения и простых людей.

– И что же заставляет вас думать, что я не прост?

– Вы другой. Властный, суровый и немного опасный.

– И я убил свою жену? – жестко спросил Джейк.

– А вы убили ее?

Ее ясные зеленые глаза смотрели прямо на него, и он ответил ей довольно сердито:

– Нет!

Затем повернулся, вошел в лифт и, когда лифт тронулся, посмотрел на нее сквозь проволочную сетку. Она все еще стояла на площадке. Кот вспрыг­нул ей на плечо, причем так привычно, будто он всегда там сидит. А она совсем не казалась настоль­ко сильной, чтобы долго выдержать вес этого ог­ромного белого монстра.

Этажом ниже он увидел на площадке пышново­лосого мужчину, явно ожидающего, когда освобо­дится лифт. Ральф, конечно, больше некому. Еще один художник. Они, вероятно, любовники.

Магазин Джейк прошел, ни на кого не взглянув. Значит, так, он пригласил Кэтрин Холден пообе­дать, а та отказалась – отказалась в своей загадочно спокойной манере.

Он поймал такси и плюхнулся на заднее сиде­нье, уставясь в окно, за которым начинали сгущаться сумерки. Было бы гораздо лучше, если бы он не за­метил ее, проезжая днем мимо парка. Не знал бы, где она живет, и не надеялся на новую встречу. Ка­кого черта, вообще говоря, он ее встретил здесь, в многомиллионном городе? Усмешка судьбы. Один шанс на миллион, а он его получил. Зачем? Прекрасно мог бы обойтись и без этого. Кэтрин Холден выбивает его из колеи привычной жизни. Джейк Трелони твердил себе, что не хочет больше ее ви­деть, не хочет – и все тут. Подумать только, «властный и опасный»!

Джейк жил в одной из квартир огромного дома новой постройки в непосредственной близости от привилегированного Уэст-Энда. Аренда стоила не­мало, но у него никогда и мысли не было обзаво­диться собственным жильем. Снимать квартиру ка­залось ему менее хлопотным делом. К тому же у него уже был дом, он владел поместьем Пенгаррон.

Квартиру он занимал большую, с видом на парк, и расположена она была достаточно высоко, так что из окон открывались большие пространства, и это он особенно ценил. Впрочем, он редко любовался видом из окна, большую часть времени посвящая работе.

С тех пор, как Джиллиан исчезла, он все в квартире кардинально изменил – заказал другие што­ры, выбросил кое-что из мебели, остальное пере­ставил. Ему не хотелось оставлять что-то, что напоминало бы о Джиллиан и том беспорядке, который она внесла в его жизнь.

Оставшись в одиночестве, Джейк почти два ме­сяца работал без перерыва. Постепенно привел в порядок свои записи и даже продрался сквозь завал научных изысканий, придав этой груде записок и заметок видимость систематически отобранных ма­териалов. Проблемы, которые досаждали ему после исчезновения Джиллиан, были оттеснены на зад­ний план, как только замысел книги обрел реаль­ные очертания и работа сдвинулась с места.

Каждый день он сам себе готовил ланч и ел на ходу, прохаживаясь по квартире, наговаривая текст в диктофон или читая подсобные материалы. По ве­черам он чаще всего выходил из дому, чтобы где-нибудь поужинать, и ужинал обычно один. Дело в том, что и в лучшие времена, погружаясь в работу, он старался оградить себя от всего, что считал лиш­ним. А после исчезновения Джиллиан к тому же стал нетерпим и резок, еще больше замкнулся в себе. Иными словами, скорлупа, в которой он прятался, совсем отвердела.

Неопределенность и загадочность его теперешней жизненной ситуации сильно действовала на его со­знание и странным образом примешалась к замыслу книги, которую он пытался писать. Обычно он пи­сая быстро, почти не отвлекаясь. Однажды, по за­вершении подготовительной работы, он написал книгу почти без перерыва, можно сказать, на од­ном дыхании. Теперь же, хотя для работы, казалось, все было подготовлено, не мог набрать и половины прежней своей скорости.

Через две недели после невероятной встречи с Кэтрин в Лондоне Джейк вышел вечером в город поужинать, а возвратившись домой, решил принять душ, как обычно перед сном. Повесив пиджак на спинку стула, стоящего в холле, он прошел в ван­ную, разделся и на полную мощность пустил горя­чую воду.

Когда он вышел из ванной, то увидел в холле языки пламени – пылали газеты, напиханные в по­чтовый ящик, горел паркетный пол возле входной двери, и довольно здорово горел. Сильно пахло бен­зином.

Джейк предпринял первое, что подсказал ему ин­стинкт. Он схватил пук горящих газет, мгновенно забросил их в ванну и включил душ. Руки, по счас­тью, не обжег, поскольку часть газет не была еще охвачена пламенем. Затем ему удалось залить горев­шую часть паркета.

Покончив с этим, он сразу же выскочил в кори­дор, но никого не увидел. Никого, естественно, там уже не было, да и лифт бездействовал. Перескаки­вая через ступени, он в считанные секунды спус­тился в фойе.

– После меня кто-нибудь приходил? – спросил он привратника.

– Нет, мистер Трелони. Вы пришли, и я, как обычно, запер двери. Вы ведь всегда приходите пос­ледним. Я даже успеваю выпить лишнюю чашку кофе, когда вы задерживаетесь.

– А новые жильцы здесь не появились? – поин­тересовался Джейк, хотя и сам знал, что впустую тратит время.

– Нет, сэр. Точно вам говорю. Если людям удает­ся снять здесь квартиру, они уж не скоро расстанут­ся с ней. И не припомню, чтобы за последние три года у нас появился кто-то новый. – Он тревожно посмотрел на жильца и спросил: – Что-то случи­лось, мистер Трелони?

– Да нет, ничего.

Ему даже удалось изобразить вежливую улыбку, но вообще-то он чувствовал себя довольно глупо. Кто и как мог войти, совершить поджог и выйти незамеченным, если это не здешний житель? Они пришли и ушли не обычным путем, не по лестнице и не на лифте. То есть не через парадный подъезд. Они пришли сверху. Над квартирой Джейка было еще три этажа, а потом совершенно плоская крыша. Как видно, все было продумано заранее. Теперь, конечно, они уже успели спуститься по пожарной лестнице и скрыться. И проникли они в дом навер­няка тем же путем.

Поднимаясь на лифте, Джейк вдруг вспомнил, что оставил свою квартиру открытой, а душ – вклю­ченным. Если газеты забили сток, вода наверняка уже вышла за пределы ванной. Но опасения его не подтвердились. Он запер дверь, перекрыл воду и начал тщательный осмотр квартиры. Никто здесь не скрывался, и ничего, насколько он мог видеть, не похищено отсюда за то время, что он находился внизу.

Кто-то пошел на огромный риск, подвергая опас­ности других жильцов этого дома. Кто так сильно может его ненавидеть?

Трелони приготовил себе выпивку и, обдумывая ситуацию, расхаживал по квартире. Очень скоро он обругал себя идиотом. Как же он сразу не сообразил такой простой вещи. Это предупреждение!

Никто и не собирался дотла сжигать его кварти­ру и причинять ущерб зданию в целом. Тот, кто на­лил в почтовый ящик бензин и поджег газеты, сде­лал это после его прихода, понимая, что хозяин квартиры не даст разгореться пламени. Возможно, они поджидали его на лестнице, этажом выше, точ­но зная, когда он возвращается домой.

Итак, предупреждение. А не связано ли оно ка­ким-то образом с исчезновением Джиллиан? Он и раньше задавался вопросом, не содержат ли ее где-нибудь узницей – как залог его хорошего поведения. Трудность состояла в том, что он понятия не имел, что от него требуется. Ведь никто не звонил и не предъявлял никаких условий.

Сегодняшнее событие говорило и еще кое о чем. За ним следили, возможно даже, ходили по пятам. Он спросил себя, не по заданию ли Джиллиан, но тотчас отверг свое предположение, ведь та ничего не зарабатывает. Зато в любое время может вернуть­ся, развестись с ним и законно завладеть частью того, что он имеет. В сохранности его имущества Джиллиан заинтересована, возможно, даже больше, чем он сам. И уж совершенно точно, что она не стала бы оплачивать слежку за мужем. Деньги шли у нее на иные цели – на наряды, ювелирные украшения, дорогие рестораны и поездки в экзотические, тро­пические страны. Нет, это определенно не она. Да, две загадки в его жизни – пожалуй, многовато. Но так или иначе, а сегодняшний поджог как-то свя­зан с исчезновением Джиллиан.

Он позвонил в полицию, но мрачный инспек­тор Харрисон прийти не соизволил. Явилась па­рочка молодых полисменов, на которых послед­ствия поджога не произвели никакого впечатле­ния.

– Особых повреждений, мистер Трелони, кажет­ся, не имеется. Такие вещи случаются сплошь и ря­дом, – заверил потерпевшего один из этих стражей порядка.

– Вы имеете в виду, что сплошь и рядом кто-то пробирается в хорошо охраняемые здания и пыта­ется поджечь квартиры? – ехидно спросил Джейк. – Но ведь люди делают это не для развлечения, как вы считаете? Скорее, для выгоды. Неужели найдет­ся какой-то безумный юноша, который с риском для жизни заберется по пожарной лестнице, по ко­торой потом ему предстоит быстро спуститься, и все только затем, чтобы засунуть в чей-то почтовый ящик пук газет и поджечь его, не имея никаких бо­лее существенных намерений, кроме желания по­развлечься?

– Почему же, мистер Трелони? Я вполне могу вообразить себе, что поджог и был целью подобных действий, то есть именно желания поразвлечься, – раздался вдруг тусклый голос.

Джейк обернулся и увидел в дверном проеме ин­спектора Харрисона, рот которого был перекошен, будто он только что надкусил лимон. Инспектор от­кашлялся и, не слыша ответа, продолжил:

– Впрочем, я бы и согласился с вами, люди частенько и не то выделывают, чтобы пригрозить кому-то. Хитрость лишь в том, чтобы разгадать, что это за угроза и откуда она исходит.

Он кивнул своим подчиненным, и оба офице­ра с радостью и облегчением, как показалось Джейку, покинули помещение. Милые ребятки, они оба невольно вызвали у него симпатию. Рабо­тать под началом этого типа!.. Инспектор Харрисон вовсе не принадлежал к тому сорту людей, которые внушают своим подчиненным доверие и могут ждать от них чрезмерной преданности. Он выглядел так, будто сам все знает, сам все решает и в помощи своих подчиненных, этих зеленых юнцов, совершенно не нуждается. И потом, эта его противная привычка являться, когда его ник­то не ждет. Джейк мрачно взглянул на него и спро­сил:

– Вы, полагаю, уже имеете какие-нибудь идеи относительно этой угрозы?

– Не исключено. – Инспектор запихнул руки в карманы и расхаживал туда-сюда, пунктуально по­ворачиваясь на пятках в конце каждой прогулки. – Мне представляется крайне невероятным, что ка­кой-то идиот приперся сюда, вскарабкавшись по пожарной лестнице, и выбрал вас в качестве жерт­вы совершенно случайно, нет, напротив, это на­верняка как-то связано с вашим… с вашими труд­ностями.

– Я и сам так думаю. Но какие выводы можно из этого сделать? Моя жена предпочла исчезнуть, и…

Перед тем, как вновь заговорить, инспектор вы­держал омерзительную паузу, и темные глаза Джейка сузились от раздражения.

– Мы не можем знать точно, предпочла ли она что-то или вынуждена была подчиниться насилию, – поправил его инспектор. – По крайней мере, пока мы еще не знаем побудительных причин. Люди ис­чезают каждый день, и у этого всегда есть свои при­чины. Одни по каким-то своим причинам хотят скрыться, другие похищены…

– Третьи убиты, – сердито продолжил Джейк неторопливое перечисление инспектором причин ис­чезновения людей.

– Третьи убиты, совершенно верно, мистер Трелони, этого мы тоже исключить не можем. Вот уже пять месяцев, как от вашей жены ни слуху ни духу. Может, вы что слышали, мистер Трелони?

– Я ничего не слышал. А если бы что услышал, то можете не сомневаться, вы были бы первым, кому я доложил бы об этом.

– Еще бы! Ведь ее пропажа перевернула всю вашу жизнь, – задумчиво пробормотал инспектор. – У нас с ней были хорошие отношения?

– Проклятье, разве вы не знаете, что нет? – взор­вался Джейк. – Вы ведь уже допросили всех, с кем я знаком. Мне казалось, что мы уже покончили с этим вопросом.

– Хм… – Инспектор еще больше скривил свои губы и продолжал расхаживать туда и обратно в своей обычной манере, способной измотать душу любого подозреваемого.

– Не хотите чего-нибудь выпить? – рассеянно спросил Джейк, немного успокоившись.

– Нет, благодарю, мистер Трелони, я на служ­бе. – Инспектор помолчал, и потом многозначитель­но добавил: – Я, знаете ли, много о вас думал.

– Еще бы! – с ухмылкой проговорил Джейк. – Вы ведь, кажется, слежку за мной ведете. Каждый мой шаг знаете, не так ли?

– Ну, не преувеличивайте. Где уж там следить. Возможностей таких нет. Где нам взять людей, что­бы днем и ночью вести наблюдение за всеми, с кем мы имеем дело.

– Так, значит, вы не следите за мной? – спро­сил Джейк и, взглянув на инспектора, страшно уди­вился, ибо тот, впервые за все время их знаком­ства, изволил улыбнуться.

– Нет, не следим, мистер Трелони. Исчезла ваша жена. Существует подозрение в нечистой игре, вы и сами должны понимать. Но это не значит, что в ней подозреваетесь именно вы и только вы.

– А что вы думаете по поводу сегодняшнего под­жога? – расстроенно спросил Джейк. – Кто, по-ва­шему, мог это сделать? Ведь не Джиллиан же стала бы карабкаться по пожарной лестнице?

– Да, это вряд ли… – На лице инспектора вновь промелькнула тень улыбки. – Она, кажется, не из той породы людей, которые способны передвигать­ся по пожарным лестницам.

– Вот именно. Появись она на «роллс-ройсе», я бы не удивился, – хмуро буркнул Джейк.

– Вы, видно, здорово ее недолюбливаете?

– Она разрушила мою жизнь еще до своего ис­чезновения. А с ее пропажей все стало еще хуже. И все же…

– И все же вы хотите, чтобы она к вам верну­лась?

Джейк раздраженно взглянул на инспектора.

– Нет, я не хочу, чтобы она ко мне возвраща­лась. Я просто хочу знать, что с ней все в порядке.

– После всего того зла, которое она вам причи­нила?

– Черт возьми, инспектор, она же человеческое существо!

– А мы все разве не люди? – пробормотал инс­пектор, поворачиваясь, чтобы уйти.

– Не все, – огрызнулся Джейк, – только неко­торые!

И тут инспектор Харрисон по-настоящему рас­смеялся. Однако это не помешало Джейку остаться с тяжелым чувством, что сегодняшним эпизодом дело не кончится и что эта безжалостная ищейка так просто от него не отстанет.

ГЛАВА 5

Кэтрин сидела на одном из своих роскошных кожа­ных диванов, забравшись туда с ногами, и пребы­вала в раздумье, стоило ли ей, по совету Ральфа, отважиться подстричь волосы или нет. Ральф счи­тал, что они у нее слишком длинные. И хотя это, конечно, не его дело, но он всегда рад поучить дру­гих людей жизни.

– Если ты их подстрижешь, – рассуждал он, – они у тебя будут такие же пышные и вьющиеся, как у меня.

Уверенности, что ей хочется носить такую же при­ческу, как у Ральфа, у Кэтрин не было. Но все же она пыталась представить себе, как будет выглядеть с кудрявой шапкой волос на голове.

Ее размышления прервало бренчание телефона. Звонила Бэтси Грин, ее редактор.

– Потрясающее предложение! – напористо про­возгласила она. – Стоит ли нам останавливаться на второй книге «Жука Берти»? Я уверена, что надо сделать и третью. Будет трилогия!

– Я по горло сыта жуками, – поморщившись, сказала Кэтрин, – и уже подумывала немного поза­ниматься пейзажами.

– И зря потратите время, – настойчиво гнула свое Бэтси. – Сделаете третьего «Жука», а потом выберете какое-нибудь другое насекомое. Решайте теперь же. Не хотите же вы потерять своих читателей.

Кэтрин понимала, что Бэтси Грин права, но ей претило вновь влезать в книгу, которую она считала законченной. Тем более что для этого надо опять куда-то ехать, а она не успела еще насладиться пребыва­нием в собственном доме. Да и куда ехать? На Озера или еще куда-нибудь?

– Возвращайтесь в Корнуолл и сразу же присту­пайте к работе, – распорядилась Бэтси.

Кэтрин сердито посмотрела на телефонный ап­парат.

– Нет, такой вариант совершенно исключается. Я даже не хочу это обсуждать!

Еще чего не хватало! Опять возвращаться под го­степриимное крылышко тетки, даже не дав той тол­ком отдохнуть от себя? Да и потом, там этот Джейк Трелони. Она в этот момент не могла не подумать о нем, и тот факт, что он сейчас здесь, в городе, ни­чего не менял. Лондон огромный город. Шанс случайно встретиться с ним один на миллион, но это все же случилось. А уж в Корнуолле столкнуться с ним и вообще ничего не стоит.

Вот именно! Если она поедет в Корнуолл, этот тип наверняка окажется там. А ведь ей придется вновь вторгаться в его частные владения, что, весьма ве­роятно, истощит его терпение, и он набросится на нее, как разгневанный тигр, чей покой нарушили. Словом, в Корнуолле он или в Лондоне, но она каждую минуту будет опасаться его появления. Здесь они, скорее всего, никогда не встретятся. А там Тре­лони может подловить ее практически на каждом шагу.

– Ну как же, конечно, вам не хочется это об­суждать! – язвительно проговорила Бэтси. – Вы за­были, что у вас есть читатель, что дети вас обожа­ют, а их мамочки не жалеют денег, чтобы порадо­вать свои чада очередной книжкой любимого автора. Так что езжайте в Корнуолл, и точка.

– Нет, – стояла на своем Кэтрин.

– Хорошо, завтра за ланчем все обсудим. В две­надцать тридцать жду вас возле офиса. До встречи.

Бэтси тотчас положила трубку, а когда Кэтрин набрала ее номер, там уже был включен автоответ­чик. Кэтрин раздраженно поджала губы. Да, теперь до Бэтси не добраться. Ох, как она умеет выбить че­ловека из равновесия. И ничем ее не проймешь, не женщина, а просто каменная стена. Но как бы там ни было, в Корнуолл Кэтрин не поедет.

Джейк Трелони тоже имел склонность к напори­стости. Хорошо, что она отказалась отобедать с ним. И совсем не потому, что боится его. Но ее огорчало, что он так втемяшился ей в голову. Просочился в ее сознание, как туман, который выползает из моря, обволакивая все вокруг и забираясь во все щели и прогалины. Такой же загадочный, молчаливый и на­стойчивый.

Ее странно влекло к нему, и она никак и ничем не могла себе этого объяснить. Определенно она знала только одно – хорошего от встречи с ним ожидать не приходится. Даже ее тетушка, которая вроде бы симпатизировала Трелони, утверждала, что он опа­сен, особенно для женщин. Его жена изо всех воз­можностей, наверняка предлагаемых ей жизнью, выбрала наихудшее. И где она теперь?

Кэтрин почувствовала, как просто одуревает от всех этих мыслей, и решила, что хорошо бы выб­раться сегодня из дома, пойти куда-нибудь, отвлечь­ся, ибо у нее уже не было больше сил думать о ми­стере Трелони. Да и что, в самом деле, сидеть без­вылазно дома? На сегодня у нее было приглашение на вернисаж, куда она не собиралась идти, но те­перь мысль смешаться с другими людьми, да и во­обще как-то встряхнуться и развеять мрачное на­строение показалась ей весьма заманчивой.

Кэтрин отыскала пригласительный билет, полу­ченный по почте несколько дней назад. Выставка открывалась в галерее на Уэст-Энде, очень престиж­ной. Прогрессивное искусство Ванессы Стоукс. Ну что ж, посмотрим… Ральф, наверное, тоже получил приглашение, и они пойдут вместе. С Ральфом хо­дить куда-нибудь одно удовольствие. Он хороший компаньон – и развеселит, и отгонит всякую околь­ную шушеру, и вообще…

Спустившись к Ральфу, чтобы договориться о по­ходе на выставку, Кэтрин обнаружила, что ее при­ятель вовсе не стремится разделить с ней это удо­вольствие.

– Не пойду, – сразу же заявил он, стоило ей заговорить о выставке. – Ты ведь знаешь, что из себя представляет эта Стоукс. То она пыталась выставить меня в виде сгорающего от страсти Ромео, то при­нималась охаивать мои работы. И все в течение од­ного часа.

При воспоминании о Ванессе Стоукс Кэтрин улыбнулась. Та на неполной ставке преподавала в колледже, где они учились. Это было еще до того, как ее собственные работы обрели известность и стали находить своих покупателей. Она тогда час­тенько донимала Ральфа, весьма смущая его свои­ми выходками.

Все видели, что Ванесса, которая была старше Ральфа и гораздо опытнее, влюблена в него как кош­ка. Сам Ральф ужасался этому. Его привлекала Рози, милая девушка одного с ним возраста. Ванесса от этого бесилась и на уроках изводила его всяческими придирками и крайне злыми замечаниями.

– Да что ты, Ральф, там будет полно народу, – уговаривала приятеля Кэтрин. – Ванесса даже не заметит нас. Она будет фланировать и блистать, вы­казывая всю свою утонченность и артистичность.

– Нет, она будет носиться там, выказывая весь свой садизм и вампиризм, – жестко поправил Ральф. – Я не пойду, и весь разговор. По крайней мере, когда я устрою свою выставку, она, надеюсь, не притащится на нее, хотя бы потому, что ее само­любие будет задето.

– Ол райт, я пойду одна. Но мне кажется, ты заблуждаешься. Никто и ничто не может задеть ее самолюбие. Вот увидишь, она придет на твою выставку и будет в полный голос делать свои замеча­ния.

– Ну, там-то я с ней управлюсь, поскольку это будет происходить на моем поле. На собствен­ной выставке я и сам смогу обойтись с ней, как садист.

Кэтрин возвратилась к себе, весьма позабавив­шись и развеселившись, что подняло у нее настро­ение. С Ральфом или без него, но она пойдет на эту выставку. Надо же как-то избавиться от идиот­ских мыслей, которые терзают ее последнее вре­мя. Все еще продолжая при мыслях о Ванессе ус­мехаться, она решила, что на бал к вампирам луч­ше всего облачиться во что-нибудь черное, тем более что оно прекрасно сочетается с рыжими волосами, которые сегодня будут ее единствен­ным украшением.

Кэтрин взяла такси и, подъезжая к галерее, за­метила, как много возле нее дорогих машин. Как видно, понаехало немало людей, желающих приоб­рести картины Стоукс. Хорошее настроение Кэтрин заметно пошло на убыль, стоило ей подумать о том, что придется выслушивать все эти скучные моноло­ги о высоком искусстве и ни на чем не основанные рассуждения о том, какую ценность приобретут в будущем «эти работы» – словом, все, что говорится в таких случаях. Ванесса, конечно, будет в своей сти­хии. Нет, Ральф, пожалуй, был прав, отказавшись идти на выставку.

Полчаса спустя, когда Кэтрин понемногу по­говорила со всеми, кого знала, и даже вынуждена была выпить немного шампанского, она призна­ла решение Ральфа еще более мудрым, чем ей по­казалось сначала. Все это было очень скучно, и ей оставалось лишь выждать удобный момент и неза­метно ускользнуть. А в ожидании такого момента она изучала одну из картин и пришла по поводу ее к глубокомысленному заключению, что даже Снежок мог бы исполнить это гораздо лучше, сто­ило лишь вымазать его хвост краской и позволить ходить по холсту. Она даже подумала: а не купить ли, несмотря на высокие цены, один из этих «шедевров», чтобы подарить Ральфу? Хоть какое-то развлечение. Впрочем, лучше уж, добавив немного денег, купить себе «бентли».

– Нечего и раздумывать, – послышался вдруг глуховатый голос. – Это сверх меры перехвалено и сверх меры же оценено. Лучше купить что-нибудь полезное.

От одного звука этого голоса Кэтрин пронизала дрожь. Она притащилась сюда, чтобы выбросить Джейка Трелони из головы, а он тут как тут, стоит у нее за спиной. Кстати, ей показалось, что ее слег­ка тряхнуло током еще до того, как он заговорил. Да, он и вправду, видно, излучает электричество, раз она кожей почувствовала его присутствие, даже не зная, что он здесь, и меньше всего ожидая его здесь встретить.

Кэтрин медленно повернулась, надеясь, что все это ей пригрезилось и никакого Джейка за спиной не окажется, но он там оказался и выглядел мрач­нее, чем обычно, а облачен был в темный вечерний костюм с черным галстуком. Нет, это просто невы­носимо, тем более что и он, кажется, весьма раз­дражен тем, что встретил ее. Да, вот именно, он выглядит раздраженным и злым.

– Мистер Трелони, – умудрилась пролепетать она.

– Мисс Холден. – Он смотрел на нее сверху вниз, потом оглядел зал галереи и вновь обратил свой взор на нее, причем рот его исказился ухмылкой. – Вот уж не ожидал вас здесь встретить. Вы будто с неба свалились.

– Простите, но я приглашена, – несколько даже обиженно проговорила Кэтрин.

Чему, собственно говоря, он удивляется? Дума­ет, что если она рисует детские картинки, то ей не место в мире настоящих художников?

– Естественно. Вы ведь здесь свой человек, не то что я, – весьма сардонически проворчал он. – От­чего бы не развлечься? Тем более бесплатно.

– Вы ошибаетесь! Не знаю, как вам, а мне это не кажется приятным развлечением. Чувствую, что зря потратила время, поскольку все здесь скучно и неинтересно.

Джейк приметил в ее глазах вспышку ярости, по­скольку не мог оторвать взгляда от ее лица и этих колдовских зеленых глаз. Его желание разозлить ее вмиг исчезло. На самом деле, появившись здесь и увидев ее, он, прежде чем подойти, какое-то время наблюдал за ней. Вот и опять она взяла и просто явилась ему, как всегда делала. Возникла будто ни­откуда. Одета во что-то такое черное, наряд такого цвета он совсем не ожидал на ней увидеть. Но и на этот раз свое одеяние она носила весьма необычно, хотя в самом платье почти ничего необычного не было.

Платье легко ниспадало к ее коленям – еще одно полупрозрачное, чуть ли не марлевое творение. Без рукавов, открывающее ее нежную и безукоризнен­но гладкую кожу, сзади чуть даже не до самой та­лии, а на ногах изящные вызолоченные туфельки без каблуков. И он спросил себя, как ей удается в подобном платье выглядеть такой невинной, почти девочкой с широко распахнутыми глазами. Другие женщины наверняка надели бы к этому платью туф­ли на высоком каблуке, ювелирные украшения, к тому же лица их выражали бы совсем иное. А на Кэтрин Холден даже черное платье выглядит, как девичий наряд.

Джейк взял ее за руку и, не успела она охнуть, уволок в другую часть зала, где было не так много­людно. Умело маневрируя, он задвинул ее за вазу с каким-то высоким экзотическим растением и зак­рыл своей мощной фигурой от всех остальных.

– Вы здесь одна?

– Ральф тоже получил приглашение, но идти отказался. Он терпеть не может Ванессу.

– А вы с ней знакомы?

Он спросил это чуть ли не с ужасом. Кэтрин слиш­ком нежна и невинна, чтобы водить знакомство с такими особами, как Ванесса. Что, к черту, она во­обще здесь делает? Ей совсем не место в таком шуме, среди всех этих преувеличенно патетичных воскли­цаний, псевдофилософских рассуждений и прочих проявлений напыщенного идиотизма. Нет, она не может иметь отношения к таким, как Ванесса. А если он ошибается, значит, ее невинность всего лишь ил­люзия. Он сам прекрасно знал Ванессу Стоукс.

– Она иногда читала нам лекции в школе ис­кусств, – сказала Кэтрин, удивляясь, почему он все время злится. – Это было еще до того, как она обре­ла известность. Она обожала Ральфа, отчего тот про­сто из себя выходил. И при этом всячески поносила его работы.

– А вы считаете, что это было несправедливо? – спокойно спросил Джейк, любуясь ее лицом и пре­красными волосами.

Боже, она и здесь, под тенью развесистой паль­мы, выглядит всего лишь тенью, которая может ис­чезнуть в любую минуту, и, как бы он ни был «вла­стен и опасен», ему не удастся удержать ее.

– Нет, Ральф прекрасный художник, – ответи­ла она, взглянув на картины, которые оставались в поле ее зрения. – Я имею в виду, что он настоящий художник. Его работы будут висеть в галереях и тог­да, когда изделия Ванессы истлеют на каком-ни­будь пыльном чердаке. Но, как я сказала, теперь она стала известной.

– Да, она уже давно всем известна, – довольно двусмысленно проворчал он, отчего Кэтрин покрас­нела.

Она прекрасно поняла, что имел в виду Джейк, говоря подобное. Тут еще и тетя Клэр вспомнилась с ее замечанием насчет того, что девушки всегда были без ума от Джейка Трелони. Ванесса, конеч­но, теперь далеко не девушка, но вот Джейк пере­менился мало.

– Так вы пришли повидаться с Ванессой, а не насладиться ее живописью? – спросила Кэтрин, глядя на него невинным взглядом.

– Полагаете, я слишком примитивен для посе­щения подобных мест? – Гнев его все возрастал. – Думаете, что таким дикарям не место в приличном обществе?

Волосы его были слишком длинными, но это ему шло. И даже в вечернем костюме он все равно выг­лядел диким и свободным, плохо вписываясь в ок­ружающую обстановку.

– Вы не дикарь. Скорее, тигр, не вполне приру­ченный тигр.

– Не беспокойтесь, я не стану окунать свою лапу в шампанское, – сердито сказал Джейк. – Теперь, по крайней мере, мне понятно, почему вы отказались со мной пообедать. Еще бы, такое большое животное, которое способно взять и вылизать свою тарелку.

– Ну, так я не думаю, и вы сами это понимае­те, – возразила Кэтрин, опять покраснев.

Когда гнев пробуждался в его темных глазах, она чувствовала, что ее что-то опаляет.

– Конечно, вы так не думаете. Вы подозреваете меня в гораздо худших вещах, чем те, что может сделать не вполне прирученный тигр, не так ли?

– Ни в чем я вас не подозреваю, потому что и вообще о вас не думаю, – солгала Кэтрин. – Я вас не знаю.

– Нет, знаете. Вы имели возможность и видеть меня, и слышать. Я тот самый страшный злодей, который находится под подозрением. Вы наверняка думаете, что я преследую вас с какими-то дьяволь­скими намерениями.

Кэтрин вдруг побледнела, и это заставило его опомниться. При виде ее испуганных глаз он испы­тал нечто вроде чувства вины, хотя и ярость его еще не улеглась окончательно. Он даже подумал, что надо бы извиниться, объяснив свою вспышку дурным характером, но в этот момент кто-то подошел и прикоснулся к его руке.

– Джейк, дорогой! Кого это вы собрались пре­следовать с дьявольскими намерениями? И какого черта вы запропали, скрываясь в своих корнуоллс­ких чащобах?

Это была Ванесса, и Джейк повернулся к ней, крайне смущенный и в то же время сердитый. А та заметила Кэтрин и угольно-черными глазами быст­ро всю ее ощупала.

– О, кого я вижу! Кэтрин, привет! – воскликну­ла Ванесса. – А я как раз на днях собиралась пред­ставить тебя Джейку. Какое миленькое платье, до­рогая. – Сказав это, она повернулась к Джейку и вмиг забыла о Кэтрин. – Дорогой мой, пойдем, я покажу тебе свои последние вещи. Знаю, тебе это все кажется страшно скучным, но я не буду терзать тебя слишком долго, а потом мы пойдем куда-ни­будь и прекрасно проведем вечер вдвоем.

Джейк оценивающе осмотрел ее. Эта женщина не привыкла стеснять себя соблюдением моральных правил, о чем он прекрасно знал. А как пренебре­жительно она обошлась с Кэтрин! И это скорее все­го от понимания, что ей самой никогда не выгля­деть так, как эта девушка. Ванесса тоже была в чер­ном платье, но оно у нее было жутко блестящим и чрезмерно тесным. К тому же на ней висело слиш­ком много драгоценностей.

Он посмотрел на Кэтрин, взгляд его лишь чуть коснулся ее. Рядом с экзотически вычурной Ванес­сой она казалась бледной, бесплотной, ну просто ангел в черном шифоне. Ореол, созданный сиянием ламп вокруг ее единственного украшения, волос, делал девушку еще нереальнее. Но эти колдовские глаза понимали все, были скептичны и немного сер­диты. Наверняка связывает его с Ванессой, осужда­ет и тем высокомерно отторгает от себя. Вдруг ему захотелось причинить ей боль.

– Давай, показывай, что там у тебя, – с улыб­кой сказал он Ванессе. – Если уж тебе так хочет­ся, я могу и посмотреть. – Он холодно кивнул Кэтрин. – Приятного вечера, мисс Холден. Не задерживайтесь здесь слишком долго. Скоро совсем стемнеет.

– Я и так собиралась уходить, мистер Трелони, да вы меня задержали. Все, что хотела, я уже увиде­ла. Благодарю за внимание и всего доброго.

Он взглянул на нее и обругал себя. Так тебе, ду­раку, и надо! Получай! Они едва знакомы, но по­нимают друг друга с полуслова, и Кэтрин Холден, как он видел, прекрасно поняла его и непринуж­денно покинула собравшуюся повеселиться пароч­ку, заставив его тотчас пожалеть о содеянном. Девушки уже не было в поле его зрения, а ее лицо продолжало маячить перед внутренним взором. Ка­кого черта ему вздумалось обидеть ее? В итоге он наказал себя, а она будто и не думала на него оби­жаться. Так, во всяком случае, это выглядело. Ну и кретин! Чего он так взъелся на нее? Из-за того, что она сказала, что он полуприрученное животное? Вот – ушла. Она всегда уходит. Всегда исчезает. Если даже он сейчас побежит за ней, ее наверняка нигде не окажется.

– Джейк, дорогой, ты идешь? – напомнила о себе Ванесса. – Я действительно не задержу тебя слишком долго.

– Ты бы могла задержать меня на какое угодно время, – холодно отозвался Джейк, – но не сегод­ня, мне надо уходить. Надеюсь, это не слишком огор­чит тебя, ведь твое время прошло лет пять назад, если помнишь.

– Ты сущий выродок! – прошипела она, и щеки ее вспыхнули огнем негодования.

– Согласен, – сказал он рассеянно. – Но это не должно тебя особо удивлять, поскольку давно тебе известно.

Джейк покидал галерею, пытаясь убедить себя в том, что Кэтрин и след простыл, но надежда была сильнее его умственных потуг. Однако, увы, нимфа и в самом деле исчезла, и он в самом мрачном рас­положении духа поплелся к своему автомобилю. Перед внутренним его взором стояли две женщины.

Одна, Ванесса Стоукс, весьма эффектная, с чер­ными блестящими глазами и длинными холеными черными волосами. Другая, Кэтрин Холден, незем­ное видение, затмившее не только Ванессу, но и всех других женщин, которые пришли на галерею показать себя, для чего вряд ли ограничились лишь тем, чтобы набросить на себя платье и расчесать волосы.

Все женщины, которых он знал прежде, были похожи на Ванессу Стоукс. И Джиллиан той же по­роды – жесткая, блистательная, расчетливая. Джил­лиан, конечно, была штучкой потоньше, чем Ва­несса, но все они одного сорта. Беда в том, что он думал, будто этот сорт женщин един для них всех, других не бывает. Вот на чем он споткнулся – на собственном опыте. Кэтрин оказалась другой. Он даже не знал, как себя вести с ней. И мало того, что она, эта прекрасная лесная нимфа, ломала все его пред­ставления о женщинах, он, как ни старался, все еще не мог выбросить из головы ее летящий, недо­сягаемый образ.

Он, конечно, понимал, что Кэтрин, покинув га­лерею, взяла такси и уехала до того, как он вышел на улицу, и все же у него возникло навязчивое ощу­щение, что она просто растаяла в воздухе. Вне его поля зрения она наверняка другая, но он, увы, ви­деть этого не мог. Хорошо, а что он видел, когда она находилась в зале? Своим появлением он явно шо­кировал девушку, ведь встретить его здесь она не ожидала. Одна из причин, почему она сбежала и вновь забыла его. Да, нет сомнения, она вспомина­ла о нем лишь тогда, когда он неожиданно возни­кал перед ней – один раз на пороге ее квартиры, другой – здесь, в галерее.

А Кэтрин по дороге домой все никак не могла успокоиться. Его жесткие манеры задевали ее, но она спрашивала себя, с какой стати ей на него сер­диться? У него своя жизнь, у нее – своя. Он опасен, хладнокровен, бездушен, и лучше всего никогда не встречаться с ним вновь. Тем более что она сама видела, как он обрадовался появлению Ванессы. По всему видно, что они давно и хорошо знакомы. Ну и прекрасно. Они у нее на глазах договорились прове­сти вместе этот вечер, и Кэтрин не была такой уж дурочкой, чтобы не понимать, чем подобные вече­ра заканчиваются.

Ральф прав, Ванесса по натуре своей вампирша. Но это и влечет к ней многих мужчин. Впрочем, со­мнительно, чтобы Джейк Трелони принадлежал к категории слабых мужчин. Он такой сильный, иро­ничный, на него вряд ли могут влиять женские чары такого сорта. Но, как бы то ни было, а он пошел за этой женщиной.

И все же Кэтрин чувствовала, что он поступил так ей назло, она видела это по его злым глазам; хотел ей досадить, поскольку она разозлила его. Но неужели этот человек так мелочен, что способен мстить женщине? И за что? За то, что она сказала, что он наполовину прирученный тигр? Смешно! Хорошо, пусть мстит, ей это все равно, ведь они никогда больше не увидятся. Корнуолл определенно не то место, куда она собирается нанести визит в ближайшее время. Она очень любила Клэр, но если тетушке захочется ее увидеть, пусть сама приезжает и погостит у нее. Они прекрасно проведут время, гуляя по Лондону и посещая всякие интересные места. Сама она будет спать на диване, а Клэр пре­доставит свою спальню. И Кэтрин принялась состав­лять план их будущих экскурсий и увеселений, лишь бы выкинуть из головы мысли о Джейке.

Вернувшись домой, она села в лифт, а когда мед­ленно проползала мимо этажа Ральфа, услышала шум и гам, доносящийся из его квартиры. Неужели Ральф устроил вечеринку? Обычно он заранее со­общал ей о таких мероприятиях. Впрочем, сейчас это все не имело значения, она была крайне раз­дражена несносным поведением Джейка Трелони. Какое право он имеет вести себя подобным обра­зом? Схватил ее, затащил в угол! И с чего взял, что может чем-то задеть ее и обидеть?

Войдя в квартиру, Кэтрин сердито отбросила су­мочку, она была слишком не в духе, чтобы думать о чем-то ином, кроме спокойных вечерних занятий и приготовлений ко сну. Правда, шум снизу был довольно громким, но это лишь усиливало ощущение безопасности. Джейк здорово напугал ее.

Вдруг внизу все затихло, а через несколько минут она услышала жужжание поднимающегося лифта. Затем в дверь затарабанили, это был Ральф, и оказалось, что весь шум и гам переместился теперь на ее территорию.

– Сюрприз! – завопил Ральф, когда она откры­ла дверь.

– Скорее, нападение, – поправила его Кэтрин, видя за его спиной множество веселых лиц.

Вся площадка перед лифтом была плотно забита людьми. Наверное, они перебрались сюда за два раза, хотя она слышала единственный подъем лифта.

– Э-э… Я не совсем понимаю… – начала она, но люди были слишком возбуждены и жизнерадостны, чтобы замечать такие малости.

– Гуляем! – сказал один из пришельцев.

И не успела Кэтрин глазом моргнуть, как вся компания с шутками и смехом ввалилась в ее квар­тиру.

Гости принесли с собой выпивку, орешки, хрустяшки и прочие мелкие вкусности. Бутылки были отнесены на кухню, а бокалы и тарелки с угощени­ем размещены на отполированных столах и столи­ках, после чего вечеринка продолжилась.

– Ральф! – громко воскликнула она, пытаясь док­ричаться до соседа, находящегося в другом конце помещения.

– Они все вдруг заявились, чтобы заранее по­здравить меня с будущей выставкой – прокричал он ей в ответ, беспомощно разводя руками. – Ну что тут будешь делать. Не выставлять же их за дверь. Да ты всех тут знаешь.

Теперь Кэтрин и сама видела, что гости и вправ­ду почти все ей знакомы. Это все были их соученики по школе искусств. Как видно, Ральф не особенно сопротивлялся нашествию, и, когда Кэтрин увиде­ла среди гостей привлекательную пышную блондин­ку, ей стало понятно почему. Со всеми другими яви­лась и Рози Каммингс. Когда-то она была пассией Ральфа. Девушка ничуть не изменилась с тех пор, такая же хорошенькая, как и в дни юности. Кэтрин подумала, что прекрасно понимает Ральфа. Тогда, в юности, ничему не придавалось особенно серьезно­го значения, а теперь все могло показаться иным.

В конце концов Кэтрин вздохнула, осмотрелась и присоединилась к компании. По крайней мере, можно подкрепиться. В вечеринках, в сущности, нет ничего плохого, особенно в таких, которые возникают стихийно и проходят весело и непри­нужденно. После времени, бездарно проведенно­го на выставке Ванессы, Кэтрин почувствовала, что эта стихийность и это веселье весьма живи­тельны для нее.

Приятное мероприятие продолжалось и два часа спустя. Оставалось только благодарить небеса, что у нее нет соседей, да и магазин уже закрыт, на часах было начало одиннадцатого. Но никто, против ее ожидания, не пролил выпивку на обивку мебели, никто не оставил липких кружков от бокалов на безукоризненной полировке столов. Крошки заку­сок, правда, кое-где рассыпаны, но в общем и це­лом все не так уж плохо. Снежок, по своему обы­чаю, сгинул, укрывшись от ненавистного ему мно­голюдья в одном из своих тайных мест.

Когда в дверь позвонили, Кэтрин немного за­нервничала, и это беспокойство, оставшееся от дней полубездомного студенчества, позабавило ее. Будто она забыла, что здесь нет ни соседей, ни владель­цев дома, сдавших вам жилье. Это была ее собствен­ная квартира, о чем она с удовольствием себе на­помнила. И Ральф тоже владелец квартиры, распо­ложенной внизу, так что никто, ни по каким при­чинам не станет их беспокоить. Скорее всего, при­был кто-то из запоздавших гостей.

Прежде чем Кэтрин успела добраться до двери, Рози, смеясь и болтая с Ральфом, открыла ее. Она даже не взглянула на того, кто пришел. Просто от­перла дверь и вновь повернулась к Ральфу, продол­жая оживленный разговор. А Кэтрин стояла шагах в трех от двери, удивленно глядя на не менее удив­ленного Джейка Трелони. Она даже не знала точно, чего в ней было больше – страха, раздражения или смущения.

Джейк выискал среди толпы Кэтрин, брови его поднялись, он выглядел так, будто не верит своим глазам. Кэтрин и сама глазам своим не верила. Что он здесь делает? Почему пришел? Неужели его ме­роприятие с Ванессой закончилось так рано? Она с минуту молчала, а затем проявила естественность своей натуры, смирившись с обстоятельствами:

– Проходите, мистер Трелони. Присоединяйтесь к нашей вечеринке.

Он вошел в квартиру, но выглядел весьма настороженно, даже дверь за собой не закрыл, и Кэтрин обошла его, чтобы сделать это.

– Я думал, вы одна, – сказал он мрачно.

– Почему же вы так думали, мистер Трелони? У меня великое множество друзей, как сами сейчас можете видеть.

У него, очевидно, были причины для столь мрач­ного расположения духа, и Кэтрин почувствовала себя вполне отомщенной. Наверное, думал, что она вернулась домой и тоскует в одиночестве, в пустой квартире, в то время как он сам приятно проводит время с Ванессой Стоукс. Да уж, лучшего момента, чтобы прийти сюда, и выбрать нельзя.

Но самое удивительное, что его появления ник­то не заметил. Он был такой привлекательный, та­кой эффектный, что всеобщее невнимание не мог­ло не задеть его самолюбия. Ну как же, обычно все головы поворачивались в его сторону, стоило ему только где-нибудь появиться. А тут, на его беду, все головы затуманены вином, музыка звучит слишком громко, все говорят в полный голос, и людям так хорошо и весело друг с другом, что на Джейка Тре­лони, к его большой, очевидно, досаде, никто про­сто не обращает внимания.

Кто-то из мужчин мимоходом сунул в руку новоприбывшего гостя бокал вина, и Кэтрин, подняв свой бокал, посмотрела прямо ему в глаза и просто­душно сказала:

– Мы тут решили немного пошуметь, собрались старые друзья-приятели. Хорошо, что вы не приве­ли сюда Ванессу. Для нее хорошо. Потому что почти все здесь присутствующие терпеть ее не могут. Неко­торые даже презирают.

– Потанцуем, Кэти, – пригласил ее один из го­стей, когда музыка возобновилась.

Парень уже протянул к ней руку, и она собира­лась пойти с ним танцевать, как вдруг Джейк вце­пился в нее.

– Моя очередь, – резко сказал он.

– Вы не занимали очередь, мистер Трелони, – столь же резко отозвалась Кэтрин. – Вы пришли не­званым. И надо еще посмотреть, не принадлежите ли вы к тому сорту людей, которые приходят на ве­черинки лишь затем, чтобы всем испортить настро­ение.

Он отставил свое вино, забрал и у нее бокал, тоже отставив его, и почти насильно потащил ее в угол, где, притиснув к стене, навис над ней, как башня.

– Какого черта вы делаете в этом хаосе? – серди­то спросил он.

– Я здесь живу! – Она повела рукой, как бы по­казывая ему все происходящее. – Мы частенько так собираемся. Я обожаю подобные вечеринки.

– Черта вы тут обожаете! – прошипел Джейк. – Это не ваша стихия. Вы спокойная, застенчивая, воз­душная, можно сказать, неземная.

– За дурочку меня держите? За этакую малень­кую, несчастную хромоножку?

– Ничего подобного, я не имел в виду, и вам это известно!

Джейк удерживал ее за хрупкие плечи и даже слегка потряхивал. Это просто взбесило Кэтрин. Руки распускает… Да по какому праву он здесь? Что он вообще о себе вообразил?

– Я живу жизнью, о которой вы ничего не знае­те, – твердо проговорила она. – И вам до этого нет никакого дела. Что вам от меня нужно? Уберите не­медленно от меня свои руки.

– Вы слишком много выпили! – заявил он. – Вы не из этой жизни, подобному сорту веселья и шума вы не принадлежите, так же как и хмельным пи­рушкам.

– Я принадлежу тому, что люблю, – твердо сто­яла на своем Кэтрин.

На самом деле она выпила лишь бокал вина. Впро­чем, Джейк, так неожиданно явившись, лишил ее и той легкой и невинной степени опьянения, кото­рая лишь приятно бодрит и веселит. Она вмиг отрез­вела и хотела понять одно: зачем он пришел? Те­перь, кажется, у нее не осталось сомнений, что этот человек преследует ее. Зачем? С какими целями? Обвиняет ее в чем-то – непонятно в чем, – старает­ся обидеть. Чего он хочет этим добиться? Они чужие люди…

– Я не могу разговаривать с вами в таком гвалте, – хмуро проворчал Джейк. – Давайте выйдем отсюда.

И, не дожидаясь ответа, он схватил ее за талию, а когда Кэтрин попыталась вырваться, тесно при­жал к себе. Она и глазом не успела моргнуть, как оказалась на площадке у лифта. Он захлопнул дверь квартиры и снова притиснул ее к стене в своей обыч­ной возмутительной манере.

– Нам не о чем разговаривать! – задыхаясь от возмущения выпалила она.

– Вы прекрасно знаете, что есть о чем. – Он по­давлял ее своим взглядом. – Я должен объясниться с вами относительно этого вечера, относительно Ванессы.

– Вы ничего не должны мне объяснять, мистер Трелони!

– Перестаньте называть меня так! – взорвался он. – Вы сбежали с выставки, не дождавшись офи­циальной части.

– Я прихожу и ухожу, когда мне хочется, издав­на уж так повелось, – твердо взглянув на него, ответила Кэтрин. – А вас я совсем не знаю, и меня совершенно не волнует, что вы думаете о моем ухо­де. Жаль только, что я не могу исчезнуть так основа­тельно, чтобы вы меня никогда не нашли. Поверь­те, я говорю правду, вы слишком мало для меня значите, чтобы я стала вам лгать.

Она вновь попыталась вырваться, но он так силь­но сжал своими клешнями ее плечи, что она не могла пошевелиться. Кэтрин возмущенно уставилась на него. Она даже не была испугана. То, что проис­ходило, напоминало скорее ссору. Неужели они ссо­рятся? Да как это может быть? Стала бы она ссо­риться с незнакомцем? Впрочем, Джейк, если быть местной с собой до конца, не был для нее незна­комцем. Она понимала это. Более того, она даже как-то чувствовала его состояние, почти читала его мыс­ли. Но как дико ее бесит его поведение! Ведет себя как захватчик, а она ничего не может, только гнев­но смотреть на него, чтобы он хотя бы в ее глазах прочитал то негодование, которое возбудил в ней своим поведением.

– Кэтрин, – вдруг совершенно беспомощно про­бормотал он, – я не знаю, что мне с вами делать.

– Ничего не надо со мной делать. Просто оставь­те меня в покое. Я вам обещаю, что никогда больше не поеду в Корнуолл. Я не хочу вас знать. Не хочу нас видеть, ничего…

Голос ее перешел в шепот, будто она сообщала ему какую-то страшную тайну. А он… Глаза его сузи­лись, он впился в нее взглядом, и рука его косну­лась ее подбородка.

– Вы перевернули мою жизнь, спутали все мои дни, – тихо сказал он.

– Нехорошо так говорить. – Она взглянула пря­мо ему в глаза. – Я знать вас не знала, когда вы остановили меня над обрывом. Я никогда не пыта­лась вмешиваться в вашу жизнь. Вы сами разыскали мой дом, последовав за мной тем вечером, да и се­годня я вас не звала. В чем же моя вина?

– Я вас не обвиняю. Я просто пришел…

– Нет, обвиняете. И вы не просто пришли, вы меня преследуете, чего-то хотите от меня. Чего?

– Ради Бога, Кэтрин! Я просто хотел немного побыть с вами.

– Зачем?

Она смотрела на него таким ясным и безыскус­ным взглядом, что его охватило смятение. Почему он не может понять ее? Почему она постоянно при­водит его в замешательство? А ведь выглядит такой невинной и наивной, существом не от мира сего…

– Я не знаю, – нервно проговорил он. – Может быть, вы моя очередная жертва.

Он видел, что она потрясена его словами. Она вырвалась от него и метнулась к дверям прежде, чем он успел ее остановить. Дверь открылась, и Кэтрин без памяти была рада, что, когда он выволок ее из квартиры, замок не защелкнулся. Но войти она не успела, ибо Джейк вновь перехватил ее.

– Кэтрин! – взмолился он. – Стойте, прошу вас, хотя и не имею права ни о чем вас просить…

– Оставьте меня!

Она вырвала у него руку, вошла в квартиру и быстро смешалась с толпой гостей, не глядя в его сторону, чтобы не встретиться с этим гневным и пугающим взглядом. А когда наконец решилась обер­нуться, его уже не было.

Спускаясь в лифте, Джейк все еще слышал шум и гам, доносящийся сверху, и гнев его возрастал с каждой секундой.

Господи, что она с ним сделала! В последние дни он совсем потерял голову, ни работать не может, ничего. У него просто ум за разум заходит, и причи­на тому одна – Кэтрин. А какую ненависть вызывала у него одна мысль о всех этих людях, беспорядочно толпящихся в ее квартире. Да они там все пьяные! К концу ночи наверняка улягутся спать у нее на полу, кто с кем. И с кем же будет спать Кэтрин?

Вернувшись домой, Джейк довольно долго хо­дил по квартире, остановившись лишь тогда, когда осознал, что мечется будто зверь в клетке, вот имен­но, как то неукрощенное животное, с которым она сравнила его. Но теперь он примет все меры предос­торожности, чтобы снова не встретиться с ней. Она вошла в его жизнь прямо из синевы небесной, а он, и впрямь как зверь, преследует ее. Нет уж, лучше жить одному, как он привык. В сущности, он всегда был одинок. А чувства, возникшие при ее появле­нии, необходимо подавить.

Боб Картер показал ему свои последние изыска­ния, и Джейк, присев на край его стола, просмот­рел их. Собранные Бобом материалы показались ему весьма качественными, с первого взгляда было вид­но, что они способны существенно обогатить его книгу, особенно ее финальную часть, если, конеч­но, он решит в полной мере использовать их.

– Знаешь, не хотел говорить тебе, – прервал Боб Картер затянувшееся молчание, – но, кажется, твой небольшой поджог грозит перекинуться на мои вла­дения. Не успел я начать последний тур этих сучьих изысканий, как кто-то устроил форменный погром в моем офисе.

– Здесь? – Джейк осмотрелся вокруг и нахму­рился. – Они взяли что-нибудь?

– Ты будешь смеяться, но рылись они только в бумагах. Правда, когда я пришел сюда на следую­щее утро, здесь был сущий хаос, но пропасть ниче­го не пропало. Здесь множество аппаратуры, но к ней даже не прикасались. Рылись только в бумагах. Согласись, в наше время это просто смешно, ис­кать какие-то бумаги. Все, что у меня есть ценного, переписано на дискеты и хранится дома. Так что если бы даже они что и взяли, никакой трагедии не было бы. Вот преимущества современных технологий. Ты хоть жги меня, назавтра я вставлю дискету в любой компьютер и все распечатаю заново.

Боб усмехнулся, но Джейк сохранял мрачную се­рьезность.

– Из моих бумаг у тебя что-нибудь было? – спро­сил он.

– Нет. Я просто еще ничего не распечатывал. Все это совершенно непонятно. Идиот, который пытал­ся спалить твой бесценный персидский коврик под дверью, весьма напоминает того придурка, что по­хозяйничал здесь, у меня.

– Ты обращался в полицию?

– Ха! Ничего же не пропало. Какого черта я стал бы тратить и их, и свое время. Нет, я просто как мог прибрался здесь, сменил замки на дверях и распе­чатал то, что они тут безуспешно искали.

– Жизнь полна тайн и загадок, – пробормотал Джейк, собирая бумаги и запихивая их в порт­фель. – Прикинь свои убытки, Боб, и дай мне знать. Я тут же все оплачу.

– А какая пища для газет! – веселился Боб. – «Джейк Трелони лишился коврика для вытирания ног и вынужден был возместить ущерб, нанесен­ный недругом его информатору! Писатель в бедствен­ном положении, на краю финансового краха! Счас­тье изменило ему, и он совершенно пал духом».

– Все смеешься?

Нет, я не пал духом, думал Джейк, пытаясь ос­тановить такси, чтобы возвратиться домой, они не дождутся этого. Просто в настоящее время события так и раздирают меня в разные стороны. Здесь еще и Джиллиан с ее исчезновением, и поджог, если он вообще что-нибудь значит. Но обыск в офисе Боба имеет к нему непосредственное отношение, Джейк не сомневался в этом, хотя и не имел никаких вес­ких доказательств. Вообще все это похоже на схватку в темноте, поскольку он до сих пор понятия не име­ет, кто с ним сражается.

А тут еще Кэтрин, постоянно вторгающаяся в его сознание, легкая, нереальная, являющаяся как призрак, как яркий листок, одиноко плывущий по волнам его сознания. Неудивительно, что книга все время отходит на задний план.

И какого черта он так безобразно вел себя в галерее? Почему вдруг захотел обидеть ее? И зачем, как последний идиот, поперся потом к ней домой? Она испугалась его, рассердилась… Но что делать, если никак не удается удержать это создание на од­ном месте достаточно долго, чтобы успеть разгадать и наконец успокоиться.

Он хотел извиниться, но эта дикая вечеринка совершенно выбила его из колеи. Она не мечта, не сон, никакая не лесная нимфа, а вполне реальная горожанка. Устраивает вечеринки, имеет множество друзей, а его и знать не хочет и даже не пытается понять. Нет, он должен прекратить все свои попыт­ки увидеть ее вновь.

В этот момент он поднял глаза и… Проклятье! Да вот же она! Стоит как ни в чем не бывало на другой стороне улицы, нетерпеливо поглядывая в ее ко­нец, видно, в ожидании свободного такси. Сначала Джейку показалось, что она ему просто примере­щилась. Затем ему пришлось даже одернуть себя, поскольку возникло импульсивное желание окликнуть девушку, а повода для этого у него никакого не было. В самом-то деле, они почти не знают друг дру­га, и она не хочет иметь с ним никаких дел. После их встречи в галерее и позже, у нее дома, она, очевидно, еще меньше расположена знаться с ним. Вел он себя действительно ужасно. Но у него возникло весьма определенное ощущение, что она сама ка­ким-то образом превращает его в такое чудовище. Какого черта она вдруг опять появилась на его пути?

Он твердо сказал себе, что и шагу больше не ступит в ее сторону, что он совсем не хочет этого, что сейчас пройдет мимо, проигнорировав ее. Но нет, Джейк не мог отвести от нее глаз. И именно в этот момент Кэтрин повернулась в его сторону.

С минуту они просто смотрели друг на друга, и опять, когда глаза их встретились, он пережил странное волнующее чувство. Похоже на глубокое-глубо­кое дыхание, почти болезненно отдающееся внутри. Эти зеленые глаза, казалось, пронзали его насквозь всякий раз, как он смотрел в них, да еще необы­чайные волосы, такого насыщенного, вибрирующе рыжего свечения, какое бывает только на картинах старых мастеров… Они пламенели на солнце. Джейк даже обругал себя за то, что обычную девушку пре­вратил чуть не в легенду, но поделать с этим ничего не мог.

А Кэтрин тем временем сдвинулась с места, и ему показалось, что она собирается пересечь дорогу и подойти к нему. Но как она со своей хромотой надеется перебраться через такой напряженный по­ток уличного движения? Ее может сбить машина, и она в лучшем случае опять угодит в больницу. Нет, ее надо остановить! Мысль о том, что она может попасть под автомобиль, отозвалась в нем резкой болью. Вся эта хрупкая красота будет уничтожена, исчезнет!..

– Стойте, где стоите!

Выкрикнув эти слова, он собрался уже бросить­ся к ней на выручку, но именно в тот момент, когда крик сорвался с его уст, он увидел, что она и не собиралась переходить улицу, просто ступила на проезжую часть, завидев приближающееся свобод­ное такси. Джейк вернулся на тротуар, откуда чуть было не выскочил на дорогу. Он чувствовал себя полным идиотом, просто каким-то прыщавым шко­ляром. С чего он взял, что она подойдет к нему? Просто потому, что ему этого очень хотелось? Те­перь же он ясно видел, что ничего подобного она и не собиралась делать.

Кэтрин нервно махнула рукой, отпуская притор­мозившую машину, и таксист, что-то проворчав, проехал мимо. Она увидела, что Джейк все же ре­шил перейти на ее сторону, и у нее появилось стран­ное ощущение, будто внутри нее летают какие-то щекочущие бабочки. Они начали летать сразу же, как она увидела его, и шуршанием своих незримых крылышек заставили ее почувствовать что-то совсем незнакомое. Ей даже показалось, будто она нахо­дится в лифте, стремительно падающем вниз.

Когда она встретилась с этими темными глаза­ми, звуки улицы будто стали глуше. Она забыла свою обиду, пережитую вчера вечером, и единственное, что ее занимало, – его сильная стройная фигура, его черные сверкающие глаза. Она так занервнича­ла, что действительно почувствовала себя больной.

– Я подумал, что вы собрались перейти через дорогу, – резко сказал Джейк, оказавшись рядом с ней. Он смотрел на нее так, будто имел на нее все права. Она покачала головой и ничего не ска­зала. – Что вы здесь делаете? – спросил он до­вольно жестко.

Кэтрин кивнула в сторону ближайшего здания.

– Здесь мое издательство. Я встречалась со своей редакторшей, а теперь вот ловлю такси. – Она уже хотела отвернуться, но его глаза притягивали и ма­нили ее. – Забавно другое: как вы здесь оказались?

Забавно ей, с досадой подумал Джейк. Каждый раз, стоит мне подумать об этой чертовой нимфе, как она тотчас является. Невольно начнешь думать, что сам, своими напряженными мыслями вызы­ваешь ее появление. Будто он колдун какой-то, ко­торому стоит только поводить руками, пошевелить пальцами и пробормотать имя, как его желание тотчас исполняется. Но с каких это пор он обла­дает такими способностями? Вчера вечером она рассердила его, опять вырвавшись из круга, кото­рым он пытался мысленно ее очертить. А сегодня вернулась лесной нимфой, потерявшейся среди уличного движения и такой уязвимой. И в этом он сам виноват: слишком напряженно думал о ней в таком опасном месте.

– Тут офис моего ассистента, Боба Картера, – сказал Джейк, указав на здание на противополож­ной стороне.

Кэтрин посмотрела туда, после чего ее зеленые глаза вновь обратились на него.

– Ну не странно ли? Может, мы и раньше не раз ловили здесь такси, но не замечали друг друга.

– Тогда мы друг друга не знали.

Джейк не переставал удивляться. Ни с кем, кро­ме этой девушки, он никогда не вел таких нелепых бесед. Но разве у него есть время для всех этих пус­тых рассуждений и мистических бредней. Он деловой человек, журналист, писатель, работающим исключительно с фактами. А она низводит его чуть не на уровень ярмарочной гадалки. И потом, с чего это она так приветлива с ним после того, как он г столь плохо расстались вчера?

– Мы и сейчас друг друга не знаем, – тихо про­говорила Кэтрин.

– Как вы считаете, двадцать лет нам будет доста­точно, чтобы слегка познакомиться? – Кэтрин рас­смеялась и доверчиво взглянула на него своими чу­десными глазами. – Давайте пообедаем сегодня ве­чером, – сдержанно предложил Джейк, не в силах удержаться от этих слов.

Вот сейчас она вновь откажет ему, и тогда он уж точно перестанет тратить на нее время. Но она, не придав никакого значения холодной сдержанности его тона, улыбнулась и сказала:

– Ол райт.

ГЛАВА 6

Джейк ушам своим не поверил. Его ошеломило то, как просто она приняла его приглашение. И даже то, что он вторично обратился к ней с этой просьбой. Обычно одного отказа было для него достаточно, а в этом случае, да еще после вчерашней встречи, оставившей на душе горький осадок… Нет, он поло­жительно свихнулся.

Глубоко вздохнув, Джейк осмотрелся в поисках такси для себя и Кэтрин, а когда случайно посмот­рел на другую сторону улицы, взгляд его выловил в толпе знакомое лицо. С тех пор, как Джейк видел это лицо, да и то лишь на снимках, прошли годы и годы. Но он узнал эти светлые, чуть ли не белые, как у альбиносов, волосы, этот надменно вздерну­тый подбородок, этот орлиный нос. И пока он смот­рел на неузнанного знакомца, мозг его работал, как хорошо смазанная машина.

– Я возьму такси…

Слова Кэтрин заставили Джейка опомниться. Он вдруг спохватился, что какое-то время не разгова­ривал с ней, потому что прошлое увело его из на­стоящего.

– Знаете, мне тут нужно еще кое-куда. Не хотите прогуляться со мной? – Тревожный взгляд, кото­рый она бросила на Джейка, окончательно вернул его в настоящее. – Теперь, когда я захватил вас, мне не хотелось бы, чтобы вы снова исчезли, – виновато проговорил он. – Давайте немного пройдемся, а потом возьмем такси.

Подумать только! Он ее захватил! Несколько секунд Кэтрин колебалась, а потом все же кивнула.

– Хорошо.

Самое время ей испугаться, но она не испуга­лась. Что плохого, в конце концов, может с ней случиться здесь, где вокруг такое множество лю­дей? Только вот вновь это забавное ощущение, воз­никшее при его появлении. Бабочки!.. В этом было нечто совершенно непонятное, даже немного шо­кирующее.

– Как вы себя чувствуете? Я имею в виду, как у вас с ногой?

Она вновь удивила его своим ответом.

– Спасибо, гораздо лучше, чем без ноги. Пой­демте. Отчего бы, в самом деле, не пройтись не­много.

Джейку вдруг страшно захотелось ее обнять. Она была такая разная, такая свежая и живая, без ма­лейшего налета фальши. Он наконец успокоился и расслабился. Впервые с той секунды, как увидел на другой стороне улицы того человека.

Попытавшись взять ее под руку, он тотчас испы­тал дурацкое удовлетворение от того, что она от­странилась и пошла сама по себе. Она и действи­тельно была сама по себе, будто принадлежала ка­кому-то другому миру. И в то же время – она рядом. Глазами он следил за тем человеком, что нетороп­ливо шествовал по другой стороне улицы, а мысли его сосредоточились на Кэтрин. Впервые за долгое время он не чувствовал себя одиночкой.

В этот момент его преследуемый остановил так­си, и Трелони вдруг осенило. Он вспомнил, кто этот человек и где, если понадобится, его можно найти. Как только отпала необходимость вести дальнейшую слежку, у Джейка осталась только одна забота – устроить так, чтобы Кэтрин остава­лась с ним до самого обеда. Иначе, только упусти ее, и она опять исчезнет. Он остановил такси, и не успела она глазом моргнуть, как оказалась на заднем сиденье.

– Мне же в другую сторону, – запротестовала она, а Джейк уже сидел рядом и чувствовал себя гак, будто выиграл решительное сражение.

– Заедем на минутку ко мне, тут рядом, а по­том, если захотите, я отвезу вас домой, после чего мы отправимся обедать.

Конечно, это был пустой страх, выпустить ее из поля зрения, он отдавал себе в этом отчет. Но не хотел лишнего беспокойства – гадать, не передума­ла ли она, звонить ей потом, вытаскивать из дому. Нет, если она будет рядом, не придется отвлекаться и он сможет заняться одним неотложным делом. Две тайны сразу – это перебор, а потому срочно надо постараться разгадать хотя бы одну.

– Что вы, Джейк! Только-только прошло время ланча. Сейчас не больше трех. Что мы будем делать все это время?

– Ну, мало ли… Можно сначала сходить в кино или на какое-нибудь шоу, – предположил он, отча­янно желая во что бы то ни стало удержать ее возле себя.

Если она будет постоянно исчезать, он не сумеет выбросить из головы все эти беспокойные мысли о ней. Нет уж, пусть будет рядом, у него нет времени и дальше гоняться за ней.

– Хорошо, – вновь совершенно неожиданно для него согласилась Кэтрин. – Я давно нигде не была, если не считать вчерашнего выхода в галерею.

Джейк с облегчением перевел дыхание. Ему опять показалось, что он выиграл сражение. Да что за войну он ведет? С какой стати он должен все время воевать и выигрывать? Ответа на этот вопрос у него не было, он понимал только одно – ей в конце концов эта война может надоесть, ведь не солдат же она. И он с опаской подумал: как бы это удивительное создание не потеряло терпение. Наверное, все метаморфозы с его настроением и поведением происходят пото­му, что он никак не может поверить в ее реальность. Прекрасная, восхитительная, но нереальная. Это вес­кое основание, чтобы, зацепив ее, уже не выпус­кать из рук. Но вот вчера вечером она показалась ему слишком даже реальной, и это разозлило его. Однако как по-идиотски он вел себя вчера!

– Простите за вчерашнее, – тихо сказал он. – Сам не знаю, что на меня нашло, особенно там, в галерее.

– Вы хотели задеть меня, обидеть. Мы оба хотели обидеть друг друга.

– Почему?

– Не знаю. Да и какое это имеет значение? Я решила, что вы хорошо проведете вечер и ночь.

– Да я ушел сразу же. Даже хотел догнать вас, но , когда вышел, вас уже не было, так что я остался один.

– А я думала… Ведь Ванесса сказала…

– Вы ведь знаете ее. Так что ж придавать такое значение ее словам?

– Вы хотите сказать, что вчера просто ушли от нее?

– Неужели вас это удивляет? – Он повернулся и внимательно посмотрел на нее. – У меня, кстати, как и у вас, было приглашение. Я пошел на эту вы­ставку, чтобы хоть как-то убить время, а вовсе не затем, чтобы встретиться с Ванессой Стоукс.

– Это меня не касается, – быстро проговорила она.

– Тогда перестаньте о ней спрашивать! – Прого­ворил он это таким противным скрипучим голосом, что Кэтрин невольно усмехнулась. Джейк тяжело вздохнул, отвел от нее взгляд и уставился в окно машины. – Вроде я опять угодил лапой в тарелку с кашей, не так ли?

– И даже очень метко. У вас, наверное, хорошее чутье на подобные мишени.

Джейк взглянул на Кэтрин резковато, но та как ни в чем не бывало смотрела в окно. И улыбалась каким-то своим мыслям.

– Простите, – сказал он, смирив свой норов.

– Ничего, не беспокойтесь. Я уже начинаю при­выкать.

– Почему, в таком случае, вы согласились пойти со мной?

Кэтрин лишь пожала плечами.

– И сама не пойму.

Джейк с минуту смотрел на нее. По каким-то причинам она терпит его резкости. А он и в самом деле начал чувствовать себя большим, плохо выдресси­рованным тигром. Наверное, она просто жалеет его, поскольку с большим уважением и любовью отно­сится к животному миру.

– Уйдя с выставки, я все ходил-бродил по горо­ду, – сознался он. – Потом оказался возле вашего дома и решил извиниться за то, что так грубо обо­шелся с вами.

– А сделали еще хуже.

Кэтрин не стала спрашивать его, с какой стати он решил грубо обойтись с ней и почему думает, что у него есть на это право.

– Ну, я не ожидал, что у вас идет такое веселье. Это совершенно выбило меня из колеи.

– Почему? – Кэтрин повернулась к Джейку и очень странно на него смотрела. – Вы же ничего о моей жизни не знаете.

Он хмуро промолчал. Да, он ничего о ней не зна­ет. Просто придумал ее себе, вообразил такой, ка­кой ему хотелось ее видеть. Эта шумная вечеринка совершенно не вписывалась в созданный им образ существа не от мира сего, которое должно вечно бродить в лесах и полянах.

– По правде говоря, то были гости Ральфа, – сказала она, когда его мрачное молчание слишком втянулось. – Он просто переместил всю ораву эта­жом выше, ну и пришлось мне принимать незваных гостей.

Он вновь промолчал, и Кэтрин искоса взглянула на него.

Джейк Трелони немного пугал ее, она не могла не сознавать этого. Но хотя временами чувствовала себя рядом с ним крайне неуютно, что-то в нем страшно ее притягивало. Ей было двадцать четыре года, почти двадцать пять, а она впервые испытывала подобные ощущения.

Скорее всего это происходит потому, уверяла она себя, что ей нравится играть с огнем, и, кстати, такая возможность представилась ей впервые. Он и в самом деле мог убить свою жену. Кэтрин, во всяком случае, не взялась бы утверждать, что он на такое не способен. И хотя тетя Клэр утверждала, что он ни в чем не виноват, достаточно веских причин до­верять ему у нее не было. И все же, так или иначе, она ему доверилась. Возможно, здесь сыграла свою роль прежняя ее мысль, что, будь Джейк Трелони безумным убийцей, у него уже была масса возмож­ностей напасть на нее, а он вместо этого всякий раз старался помочь ей.

Она тихонько вздохнула, и мысли ее обратились к Бэтси Грин. Эта женщина своими маневрами хоть кого доведет до белого каления. Кэтрин, встретив­шись с ней, вынуждена была согласиться на третье­го «Жука Берти», но во всем, что касалось поездки в Корнуолл, была тверда. Она туда ни за что не по­едет. Когда-нибудь – возможно, но сейчас – нет, ни под каким видом.

Такси остановилось в весьма престижном райо­не, и Джейк собрался выходить.

– Мы прибыли, – буркнул он, видя, что Кэт­рин колеблется, следовать ли ей за ним.

– Если вы быстро, я подожду здесь. Или я на этом же такси доеду до дома.

– Кэтрин, вы что, боитесь? – спросил Джейк, заметив, как в ее глазах вспыхивают огоньки раз­дражения.

– Нет, не боюсь!

Он знал, что она говорит неправду, и она дога­далась, что он видит это, поскольку смотрит на нее проницательно и чуть насмешливо.

– В таком случае, чего мы ждем? Пойдемте.

Кэтрин показалось, что он посмотрел на нее немного презрительно, и это разозлило ее. Но так или иначе, а ничего другого не оставалось, как подчи­ниться. Таксист уже посматривал на них весьма по­нимающе и гнусно, будто Джейк подобрал ее на улице. Впрочем, если говорить точно, именно это он и сделал.

Щеки Кэтрин порозовели, и она быстро вышла из машины, отвернувшись от Джейка, который рас­плачивался с таксистом. Она испытывала неловкость. Бабочки, трепетавшие в ней, не улетали, что повергало ее в страшное смущение. Много ли мужских квартир она посетила в своей жизни? Была у Раль­фа и Коллина – но их она хорошо знала, а с Коллином так и вообще была помолвлена.

Кстати, в квартире Коллина ничего плохого с ней не происходило, поскольку она щепетильно держала Коллина в руках, или почти держала. На ночь, во всяком случае, она у него не оставалась. Коллин находил это трогательным, но теперь она знала, что просто не испытывала к нему никаких чувств.

Забавно, но в последнее время она почти не вспо­минала о Коллине. Он как-то безболезненно выпал из ее жизни, а с тех пор, как она встретила Джейка, и вообще испарился из ее сознания. Мрачный и непредсказуемый, Трелони темным облаком наплыл на ее сознание, вытеснив из него все, что там со­держалось прежде.

С этим Джейком у нее вообще было много тако­го, что находилось за гранью ее жизненного опыта. Оглядываясь назад, она припомнила все их встречи и спросила себя, что испытывает всякий раз, стоит ей его увидеть. Сам собою напрашивался такой от­вет, который не просто смутил ее, но озадачил и напугал.

Но вот она добровольно идет в его квартиру – и из-за чего, в сущности? Только из-за того, чтобы избежать скользкого и понимающего взгляда такси­ста, человека, которого она, скорее всего, никогда в жизни больше не встретит.

Швейцар тоже выказал некоторую заинтересо­ванность, но Джейк его просто не заметил. Он мол­ча провел Кэтрин мимо, и скоро они вошли в лифт.

А Джейк в это время мучительно пытался осоз­нать, что именно его беспокоило, так зловеще выг­лянув из прошлого. Нет, пока он ни в чем не был уверен. Боб что-то такое сказал… Но что? Он не ус­пел обдумать его слов, поскольку, выйдя на улицу, почти сразу увидел Кэтрин и все остальное вмиг отлетело на задний план.

Теперь он уже мог соображать, потому что – пусть и временно – она была рядом. Странно, в общем-то, но совершенно очевидно, что когда ее нет, он не может избавиться от мыслей о ней, а теперь… Словом, гораздо удобнее держать ее при себе, тогда она не мешает ему думать и заниматься делом.

Он припомнил разговор с Бобом о разгроме его офиса. Ничего связанного с его заданием у Картера там не было. Да и офисы разоряются сплошь и ря­дом по самым разнообразным причинам. Так поче­му же ему кажется, что это непременно связано с его собственными разработками?

Вот о чем думал Джейк, когда они поднимались в лифте. Значит, никаких записей они не нашли… И вдруг в голову ему неожиданно пришла мысль: они не только записи искали. В кабинете Картера имеет­ся и диктофон, и автоответчик, и Боб не всегда сразу же стирает сообщения, подчас оставляя их прослу­шивание на то время, когда сможет этим заняться. Джейк вспомнил, что он как-то звонил Бобу и, не застав его, оставил на автоответчике одну просьбу… Когда это было? За несколько недель до исчезнове­ния Джиллиан.

Он тогда сказал: «Разузнай мне все, что сможешь, о Джайлзе Ренфрее. Хорошенько покопайся в его прошлом и нарой побольше деталей. На расходы не скупись. Я хочу знать о нем как можно больше. Ка­жется, его история потянет на целую книгу».

Почему бы не допустить, что эта его просьба ос­талась у Боба на автоответчике? Руки у того не дошли или еще что… В таком случае закономерен воп­рос: случайно ли двадцать минут назад он увидел Джайлза Ренфрея, прогуливающегося рядом с до­мом, в котором находился офис Боба? Нет ли тут какой связи?

Да нет! Со времени того разговора прошло слиш­ком много времени. Тут что-то другое…

Когда лифт остановился, Джейк вышел в кори­дор с ключом наготове. Одной рукой он прихватил Кэтрин за талию и чуть ли не внес ее в двери своей квартиры.

– Вот мы и на месте.

То, как он втащил ее в свое логово, чуть было не погнало ее в приступ паники. Похоже, теперь воз­никла реальная опасность. Даже и представить нельзя, что ее здесь подстерегает.

В квартире стояла такая тишина, будто во всем здании больше нет ни одного жильца. Впрочем, это один из тех фешенебельных домов, где звукоизоля­ция совершенна. Так что кричи не кричи, никого не дозовешься. И поэтому, когда он чуть не внес ее в квартиру, игра с огнем уже не казалась Кэтрин за­бавным делом. В уме даже всплыли его дикие слова, сказанные у нее дома: «Может быть, вы моя оче­редная жертва».

А Джейк сразу же повел себя так, будто ее здесь и не было. Он, правда, махнул рукой, приглашая ее пройти в гостиную, но она не настолько иди­отка, чтобы тотчас бросаться туда. Она и вообще пребывала в таком состоянии, что в любой мо­мент способна была выскочить из квартиры и ис­тошными криками звать на помощь. А он даже не посмотрел на нее, сбросил пиджак и, пройдя в гостиную, сразу направился к стоявшему там бюро, встал перед ним на колени и принялся выд­вигать ящики.

Вскоре пол вокруг Джейка был усеян папками и бумагами, но он продолжал вытаскивать все новые, явно что-то среди них выискивая. И тогда, постояв какое-то время, Кэтрин осторожно прикрыла входную дверь и вошла в гостиную. Странно, но Джейк будто забыл о ее существовании. Он за чем-то явно охотился, даже внешне напоминая охотника, иду­щего по следу опасного зверя. Временами он воз­вращался к уже отложенным бумагам и вновь их быстро просматривал. Это, в основном, были старые газетные вырезки, и постепенно, по мере их, просмотра, на лице его появлялось все более ос­мысленное выражение. Наконец он воскликнул:

– Ну ты смотри! Каков выродок! Кто бы мог подумать!..

Кэтрин сделала несколько шагов в глубь комна­ты и стояла, глядя на Джейка. А он все так же не замечал ее. Встал и направился к стулу, держа в руках подшивку вырезок. Но в какой-то момент все же вспомнил, что был не один. Но вместо извинения просто буркнул:

– Не приготовите ли нам чаю?

Кэтрин нашла его выходку просто возмутитель­ной, и все же она ее позабавила. Такое нахально невинное предложение, когда она помирает со стра­ху, опасаясь чуть не за саму свою жизнь. Она на гра­ни истерики, а Джейк Трелони ничтоже сумняшеся производит свои нелепые и неожиданные действия. Как в тот раз, когда он схватил ее и она вмиг оказалась на его жуткой лошади. И сюда, в свою квартиру, он вдернул ее так же бесцеремонно, будто у него есть право делать что вздумается.

С той самой минуты, как она впервые увидела его, Джейк постоянно пугает и страшит ее, держа в постоянном напряжении. Но, несмотря на его уст­рашающую внешность, на эти волосы цвета воро­нова крыла и абсолютно черные глаза, несмотря на этот вид охотника, выслеживающего жертву, Кэт­рин все же находила его забавным. Вот и сейчас она просто рассмеялась.

– Что вас так развеселило? – спросил он, вновь вспомнив о ее существовании.

– Да вы, что же еще. Затащили меня сюда, и я уж думала, что вот-вот нападете…

– Черт! Простите. Я и не подумал, что все это может выглядеть именно так, как вам показалось.

– …а вы вместо этого плюхаетесь посреди гости­ной на колени, – продолжала она свою мысль, – и копошитесь в старых газетах. Потом вдруг предлага­ете мне приготовить чай, будто мы сто лет знакомы и у меня нет других дел, как только готовить вам чай, смирившись с тем, что вы правильнее меня самой распорядитесь моим временем. Ну разве это не смешно?

Джейк опустил на колени кипу вырезок и расте­рянно уставился на нее, с трудом осмысливая все ею сказанное.

– Что, это все действительно выглядит так неле­по? – Он задумчиво почесал в затылке – жест, ко­торого она никак от него не ожидала – и прогово­рил: – Знаете, я… Ну, как вам объяснить?.. Вы будто нарисованы на дальнем плане.

– Как прикажете вас понимать? – ошеломленно спросила Кэтрин.

– Черт, если б я сам знал! Наверное, вы в этом и виноваты. Выглядите вполне реальной женщиной, но вас будто нет. Вы вот стоите тут, на вас совер­шенно ординарное платье, и все же…

– Что плохого вы нашли в моем платье? – воз­мутилась Кэтрин, осмотрев свое темно-синее пла­тье с белым, ажурной вязки лифом, которое весь­ма удачно сидело на ней и очень ей шло. – Я наде­ла его по случаю ланча со своим редактором. Оно красивое и цвет мне идет. Это вам не какое-то ста­ромодное тряпье. Я купила его на Бонд-стрит для особых случаев.

– Да разве я что говорю? Очень красивое платье, – с самым серьезным видом заверил ее Джейк. – Мне нравится. Просто я каждый раз удивляюсь, видя вас в обычной одежде.

Вот и опять она удивила его. Эта вспышка ти­пично женского негодования по поводу недооцен­ки ее платья совсем, казалось бы, не в ее стиле. Од­нако в ней и это было.

– Ах! Так вам больше нравится то платье, в ко­тором я вторгалась на вашу территорию?

Глаза Кэтрин вновь озарились улыбкой.

– Вы его сами сшили?

– Я? Нет, конечно! – Улыбка опять погасла. – Его создала моя приятельница, мы знакомы с ней еще по школе искусств. Она профессиональный мо­дельер. Я пару раз демонстрировала ее модели, и она отдала мне это платье.

Чтобы что-нибудь сказать, Джейк с умным ли­цом сделал отнюдь не умное предположение:

– Видно, она потратила на него не очень много времени.

– Опять ошибаетесь. Такие вещи с ходу не дела­ются. На прошлой неделе она показывала свои мо­дели в Париже. Там было и несколько всемирно из­вестных модельеров. Так что это платье смело мож­но рассматривать как авторскую работу.

Кэтрин пронзила его победным взглядом, и Джейк спросил себя, как это он умудрился ввязать­ся в подобный разговор и, главное, как ему теперь из него выпутаться. В этот момент он не хотел ниче­го, кроме мира. Он и вообще не хотел сейчас разго­варивать. Его голова слишком была занята тем, что он обнаружил. Даже выходить сегодня из дому ему расхотелось.

Он вовсе не шутил, говоря, что она будто нари­сована на дальнем плане, и, хотя тогда не нашел этому объяснения, теперь начинал понимать. Не время сейчас приближать ее и говорить на бытовые темы. Тем более что у него слишком мало знаний для дискуссии о моде. Единственное, что ему нуж­но, это чтобы она находилась от него на таком рас­стоянии, с которого до него будет доноситься ее голос и звуки ее движения.

– Так вы не приготовите чай?

Кэтрин усмехнулась.

– Попробую. Знаете, пока вы занимались своими делами, я посмотрела в окно. Здесь у вас великолеп­ные виды.

– В самом деле? – рассеянно проговорил Джейк, возвращаясь к своим вырезкам.

Услышав через какое-то время ее возню на кух­не, он с облегчением перевел дух. Теперь можно полностью посвятить себя изучению этих пожелтев­ших газетных клочков, которые годами копились у него на всякий случай.

В качестве фигурки на дальнем плане Кэтрин была совершенна. Полностью поглощенный своими де­лами, он в то же время не был одинок. С Джиллиан ему не очень-то нравилось разделять эту квартиру. Он и вообще не особенно любил, когда вокруг тол­кутся люди. Но сейчас с удовольствием, довольно непривычным, ощущал присутствие Кэтрин, выра­жавшееся в звуках, долетающих из кухни. Не было того мертвящего безмолвия, которое обычно царит и его пустой квартире.

Чтение вырезок вернуло его к тому времени, когда он окончил университет и совсем зеленым хрони­кером вошел в мир прессы. Он начинал с новостей. Мог бы так и остаться вечным репортером, но у него появились великие замыслы. Джейк был при­рожденным охотником, он любил охотиться за «сильными» фактами.

И вот однажды его внутренний локатор уловил нечто весьма перспективное. В один прекрасный день он возвратился с ланча в редакцию, а там его ждал человек с рассказом о делах контрабанды. Контра­банда показалась ему не такой заурядной темой, как наркотики или валютные махинации. Кроме того, у визитера была сломана рука и следы побоев на лице. Он пришел, чтобы мстить.

Предметами контрабанды были мебель, меди­цинские препараты и транспортные средства, и все это принадлежало английским вооруженным силам в Германии. В Британии транспортные сред­ства ремонтировались и перекрашивались, препа­раты обретали иную упаковку, а мебель ошкури­валась и заново полировалась, после чего все шло на продажу.

Джейк смотрел на дюжего человека, сидевше­го перед ним, понимая, что это один из преступ­ников. И оказался прав, что подтвердил и сам ви­зитер, правда, с маленькой поправкой: он быв­ший преступник. Заправлял всеми делами некто Ренфрей, капитан Джайлз Ренфрей. И сердитый бывший преступник поведал, что был зверски избит за то, что пытался провернуть кое-какие дела для себя лично.

Редактора, с которым работал Джейк, эта исто­рия не тронула. Он сказал, что у них нет никаких доказательств, и отказался предоставить Джейку возможность поискать эти доказательства. Репорте­ры обычно подчиняются своим редакторам. Но Джейк не пожалел своего собственного времени и набросал кое-какие заметки.

Имя человека, заправлявшего контрабандой, за­стряло в памяти Джейка, ибо тот, кто пустился в столь рискованное мероприятие, заслуживал осо­бого внимания. Джейк даже взял за привычку выре­зать из газет все, что хоть как-то затрагивало этот вид преступной деятельности. Интересно, что никто из этих деятелей ни разу не попался. Создавалось даже впечатление, что дело с контрабандой – чис­тейшей воды мистификация.

Но вот однажды, уже многие годы спустя, это имя вновь напомнило ему о себе, мелькнув на стра­ницах одной известной ежедневной газеты. Джайлз Ренфрей. Без прежнего звания, одно только имя. Джейк прочитал эту статейку с большим интересом. Ренфрей теперь был богатым промышленником, интересующимся политикой и быстро поднимаю­щимся по социальной лестнице.

Имя не особо известное, но запоминающееся, и Джейк цинично подумал, что человеку, наживше­му свое богатство таким способом, следовало бы сменить имя.

Потом, просто из любопытства, Джейк следил за продвижением Ренфрея. Ему интересно было, как можно подняться от армейского капитана, который воровал казенное добро, до капитана большой ин­дустрии?

Сам Джейк тоже не стоял на месте, он больше не работал репортером, собирающим где только можно всякие мелкие новости, а начал писать по­литические романы. Его произведения заворажива­ли читателя документальной интригой, поскольку свою работу автор основывал на богатом опыте по­литического журналиста.

Если не считать его жуткого промаха с женить­бой на Джиллиан, жизнь его, в основном, склады­валась весьма удачно. Но так продолжалось до тех пор, пока он не решил написать роман, основан­ный на реальных фактах из жизни преступника, ко­торый в конце концов взбирается чуть ли не на са­мую вершину власти. Почтенный министр с про­шлым, сокрытым во мраке неизвестности. И Джайлз Ренфрей был первым, кто пришел ему на ум в ка­честве прототипа.

Джейк отложил стопку вырезок и взял чашку с чаем. Чай был холодным.

– А чего вы ждали? – спросила Кэтрин, когда он поморщился и отставил чашку. – Я приготови­ла его полчаса назад, а вы даже к нему не притро­нулись.

Он поднял глаза и увидел, что она стоит у окна и наблюдает за ним. Последние лучи заходящего сол­нца окружили ее голову золотистым ореолом. Зна­чит, она так тихо стояла там, что он опять забыл о ней. Нет, впрочем, не совсем забыл, где-то в под­сознании он ощущал ее присутствие, но это, как ни странно, только помогало ему сосредоточиться на работе.

Она, конечно, спорщица и любит возражать, но обладает способностью растворяться в возду­хе, сливаясь с окружающим. Если бы безмятеж­ность имела человеческое лицо, то это было бы лицо Кэтрин. Очевидно, ей помогают навыки ра­боты, ведь ей подолгу приходится сидеть непод­вижно, выжидая, когда ее маленькие натурщики пожалуют в банку, а потом подробно зарисовы­вая их и вновь ожидая, когда они, без вреда для своего здоровья, выйдут из шока и самостоятель­но удалятся восвояси.

– Приготовить еще чаю? – спросила Кэтрин, осознав, что он только смотрит на нее и ничего не говорит.

Джейк покачал головой и взглянул на часы.

– Нет, спасибо. Мы, кажется, опаздываем на шоу.

– Ничего страшного. Можно сходить и в другой день.

– А вы пойдете? Я имею в виду, в другой день? – Он спросил это так напряженно, что она не удер­жалась от улыбки.

– Почему бы и нет? Я вот тут наблюдала за вами и решила, что вы вполне безопасны. Такой усерд­ный работяга… Тетя Клэр была права, вы не спо­собны причинить вред женщине… – Помолчав, Кэт­рин с усмешкой добавила: – Пока она не действует вам на нервы.

– Джиллиан определенно действовала мне на не­рвы, – проворчал он, вставая со стула и собирая разбросанные по полу бумаги и папки. – Она про­сто органически не могла перестать сиять и светить­ся и двигалась будто комета, сметая со своего пути все мои проблемы. Сам не знаю, как я все это тер­пел.

– А как же вы терпите меня? – лукаво спросила Кэтрин. – От меня ведь одно беспокойство. То на вашу территорию вторгнусь, то своей вечеринкой вас разозлю, и вообще, мало того, что я жертва автодорожной аварии, у меня еще и кот безумно свирепый.

Джейк вновь опустился перед бюро на колени и начал рассовывать бумаги по ящикам.

– Я ведь уже говорил, что вы удачно вписывае­тесь в дальний план композиции.

– Звучит не очень-то комплиментарно. Будто я какой-то обрывок старой декорации.

– Нет, вы смело можете рассматривать это как комплимент. – Он встал и повернулся к ней. – Я не слишком люблю людей. Чаще всего они меня раз­дражают. А в вашем присутствии есть что-то успока­ивающее.

Кэтрин начала собирать чашки.

– Нет, мистер Трелони, не стану я вас благода­рить за такой комплимент. Вы прекрасно можете ус­покоиться, обзаведясь аквариумом с тропическими рыбками.

– Я не люблю рыбу, – пробормотал Джейк, – будь она хоть тропическая, хоть жареная. А вот на вас мне очень нравится смотреть, и, должен при­знаться, это меня самого ставит в тупик, озадачи­вает… – Она лишь усмехнулась и направилась к кух­не, и он, уже громче, ей вдогонку сказал: – Кста­ти, меня зовут Джейк, если вы помните.

– Ну что ж, Джейк так Джейк. – отозвалась она, даже не оглянувшись. – Я это как-нибудь переживу. Мне доводилось слышать имена и похуже.

Джейк не смог удержаться от смеха. Она просто невероятна – и утешительная, и озорная, и уверен­ная в себе. К тому же, когда требуется, вполне дели­катна, а главное, наверняка способна быть добрым союзником в тяжелые времена. В этом он почему-то не сомневался.

Его вновь захлестнула волна неведомых чувств. Он обнаружил, что хочет защищать ее. Если, конечно, ему будет позволено. Она точно знала, как ей жить и что делать, а он… Да ему просто повезло, что она на время согласилась впустить его в свою жизнь…

Ох, куда это его занесло? Джейк хмуро посмот­рел на бюро и пинком ноги задвинул нижний ящик. Какого черта! Что он намерен делать в ее жизни? У него нет никакого желания ходить за ней по пятам и спасать всякий раз, как она собе­рется попасть под автобус или свалиться с обры­ва. Да не хочет он с ней возиться! Тем более, что подчас она способна дьявольски досадить, он уже испытал это на собственной шкуре. Нет уж, спа­сибо…

И все же он чувствовал себя школяром, преис­полненным благодарности к девочке, согласившей­ся прийти к нему на свидание.

– Ну так что, мы идем или нет? – Кэтрин вошла в комнату и слегка нахмурилась. – Если мы собира­емся пообедать, то мне надо переодеться.

– А почему вы уверены, что я не передумал? – спросил Джейк, у которого появилось странное же­лание задеть ее, чтобы еще раз увидеть, как блеснут зеленым пламенем ее глаза.

– Ну, знаете, если вы передумали, это значит, что я из-за вас впустую истратила лучшее для рабо­ты время суток и вернусь домой в прескверном на­строении. В любом случае, мне пора, у меня кот не кормлен.

– А я думал, он у вас на диете.

– Да, можно считать, что на диете. Но сейчас он действительно голоден. Ральфа сегодня целый день нет дома. Галерея на Вестлейк выставляет несколько его работ на пару дней, и он поехал туда, чтобы развесить вещи, а потому оставил кормежку Снеж­ка на меня, зная, что я ухожу ненадолго.

Кэтрин направилась к дверям, и Джейк пошел за ней, вновь воспрянув духом и чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение. Только вот Ральф… Кажется, он является неотъемлемой частью ее жизни – вечно под рукой, то и дело выручает.

– Я думал, что у Ральфа есть собственная квар­тира. Но он, кажется, постоянно проживает в ва­шей.

– Ну, не так уж и постоянно, – игриво ответила Кэтрин. – Иногда он уходит к себе. А вообще, даже Коллин не особенно задерживался в моей квартире Я ценю мою частную собственность и не спешу раз­делить ее с кем бы то ни было, кроме кота.

– Кто такой, к черту, еще этот Коллин? – резко спросил Джейк, открывая перед ней дверь.

– Он был моим женихом.

– Что же помешало ему стать вашим мужем?

Джейк открыл дверь лифта, стараясь говорить как можно непринужденнее и согнать с лица мрачное выражение. А чего он ожидал? Не настолько же он глуп, чтобы не понимать, что у нее было прошлое? Но это, в конце концов, не его дело.

– Пока я лежала в больнице, он встретил другую и честно признался мне в этом.

– Вот скотина! – вознегодовал Джейк, ловя себя на том, что превращает это дело в свое.

Но она загадочно улыбнулась, покачала головой и тихо сказала:

– Нет, он не скотина. Просто слабый, самовлюб­ленный и немного потерянный человек. Я не держу на него зла.

Они спускались в лифте, и Джейк теперь видел ее очень близко. Нет, в своих словах она была не вполне искренней. Вопреки ее утверждению он чув­ствовал: в глубине души у нее затаилась обида на этого негодяя.

– И вас это даже не огорчило?

– Ну, не особенно. Теперь, во всяком случае, нет. Да и тогда… Я ведь была очень больна, так что его признание как-то вскользь прошло. Выжить тог­да было гораздо важнее. А теперь я и вообще стала другой. За последние месяцы я сильно изменилась – изменилась во всем, и в отношении к Коллину тоже.

Кэтрин умолкла, и Джейк не пытался продол­жить щекотливый разговор, но втихомолку радовал­ся, что этот Коллин, кто бы он ни был, выбыл из игры. У него даже появилось сильное желание рас­квасить этому типу нос, причем что-то ему подска­зывало, что Кэтрин возражать против этого акта насилия не стала бы.

В квартире Кэтрин их встретил страшно недоволь­ный кот, находящийся на грани нервного срыва. Он тотчас вскочил на плечо своей хрупкой хозяйки, чуть не опрокинув ее, но когда Джейк снял его от­туда и решительно сбросил на пол, кот просто по­терся о его ноги и замурлыкал. Правда, мурлыканье его напоминало скорее тигриное ворчание, но на­строен он был, похоже, весьма дружелюбно.

– Невероятно! – проговорила Кэтрин, наблюдая за действиями кота. – Ральф как-то раз проделал то же самое, и тотчас жестоко за это поплатился. Сне­жок до крови его поцарапал.

– Бедный Ральф, – сочувственно проговорил Джейк, пытаясь не выказать удовольствия, которое он получил от этой информации, но не удержался и весьма одобрительно посмотрел на кота.

Кэтрин пошла на кухню за кошачьей едой, а Джейк сел на диван и, улыбнувшись коту, кото­рый тотчас прыгнул ему на колени, понизив го­лос, сказал:

– Между нами, приятель, мы должны вытеснить отсюда этого Ральфа. Как животное животного ты не можешь меня не понимать. Вдвоем мы с тобой будем непобедимы.

– С кем это вы там беседуете? Сами с собой? – послышался голос Кэтрин.

– Нет, мы тут с котофеем разговорились, – ус­мехнувшись ответил Джейк. – У нас нашлись общие интересы.

– Смотрите, не шутите с ним. Я несу ответствен­ность за его поведение, потому и предупреждаю вас. Он плохо воспитан, и его терпению очень скоро может прийти конец.

– Слишком поздно, девушка. Момент упущен. Мы уже с ним спелись и прекрасно понимаем друг друга.

Проговорив это, Джейк с сожалением подумал, что хорошо бы ему сначала понять самого себя. От­ношения Кэтрин и Ральфа совершенно его не каса­ются, а он почему-то никак не может с ними сми­риться. Ну что она такое? Странный эльф, мимолет­ная нимфа, случайно запорхнувшая в его жизнь. Ее совершенная красота даже не возбуждала в нем обыч­ных мужских желаний. Он просто спокойно любо­вался ею. Да уж, что ни говори, а Кэтрин славная девушка и имеет право водить дружбу с кем хочет, хоть с Ральфом, хоть с кем.

Во время обеда она выглядела совершенно спокойной и естественной, а когда заметила, что он наблюдает за ней, чуть подняла брови, будто спра­шивая, в чем дело.

– С вами приятно обедать, – заверил ее Джейк. – Когда я приводил сюда Джиллиан, она могла пре­небречь самыми восхитительными кушаньями, тра­тя все свое время на то, чтобы смотреть вокруг.

– Я тоже смотрю по сторонам.

Джейк покачал головой.

– Нет, у вас это совсем другое. Вы просто инте­ресуетесь окружающим. А Джиллиан старалась сде­лать так, чтобы все заинтересовались ею.

– Страшно подумать, – пробормотала Кэтрин. – Да если бы на меня стали обращать внимание, я просто забралась бы под стол.

Какой дурацкий разговор! Джейк еще что-то го­ворил, жалуясь на жену, но Кэтрин слушала его с явной неохотой. Потом, решив хоть немного пере­менить тему, спросила:

– Она красивая?

Джейк ответил не сразу, будто вспоминал, кра­сивая у него жена или нет.

– Да, красивая. Женственная, светлая блондин­ка, очень тонкая и пластичная. Но при этом в ней не было ничего настоящего.

Он нахмурился, поймав себя на том, что гово­рит о Джиллиан, как о покойнице, в прошедшем времени.

– Как это понять – «не было ничего настоя­щего»?

– Ну, она никогда не была просто самой собой. Прожил с ней три года, но ни разу не видел ее естественной и непринужденной. Тщательно вы­веренные позы и движения, неискренние слова… Определенным в ней было только то, что она кра­сивая женственная блондинка. Как существо с жур­нальной обложки – совершенное, но какое-то безликое.

– А мне всегда нравились эти существа на об­ложках, – задумчиво проговорила Кэтрин. – Улыбающиеся, с великолепными зубами и ярко накрашенными губами.

– У вас и у самой великолепные зубы.

– Да, но ведь меня не снимают на обложку журнала.

– Вы совсем не подходите для обложки жур­нала, – внушительно заверил ее Джейк. – Я бы сказал, вы сошли с хорошей иллюстрации ста­рой книги.

– Растрепанной, пожелтевшей и забытой? Да уж, вы определенно знаете, как польстить девушке.

Зеленые глаза Кэтрин смеялись, а Джейк страш­но смутился.

– Я не это имел в виду, и вы прекрасно меня понимаете. Я говорил о том, что вы принадлежите скорее к типу сказочной красавицы. Рыцари и все такое… Ну, словом, вы не современны.

– Ничего подобного – вполне современна, аб­солютно нормальна и прекрасно могу позаботиться о себе. Я вам не какое-то легкое, эфемерное созда­ние. И ни в ком не нуждаюсь, поверьте мне. А уж в рыцарях и подавно.

– А как насчет Ральфа? – спросил он, пронзая ее таким взглядом, будто хотел заглянуть прямо в душу.

– Ральф мой друг.

– А я?

Кэтрин вопросу удивилась.

– Вы? Вы для меня загадка. Я даже не уверена, что хочу закрепить наше знакомство. Я вас не выби­рала.

– Вы меня не выбирали. Зато я вас выбрал.

Его полночно-черный взгляд был так настойчив, что Кэтрин невольно отвела глаза.

– Не понимаю, зачем это вам нужно, – пробор­мотала она немного растерянно.

– Я бы хотел защитить вас от всех напастей, по­тому что вы мне необходимы, – тихо ответил Джейк, и вдруг понял, что это так и есть.

Хорошо бы поместить ее в какое-то надежно защищенное гнездышко и не выпускать оттуда, дабы не потерять. Вот чего подспудно хотелось ему после­днее время.

Мало ему было тайны исчезновения Джиллиан и всех опасностей, связанных с этим, так появи­лась еще одна, которая казалась ему гораздо более реальной, чем тревожное время неизвестности и ожидания ареста. Не исключено, что Джайлз Ренфрей действительно осведомлен о его будущей книге, а это уже серьезно. Тут не поможет книж­ное предварение вроде тех, где сообщается, что «все события и персонажи вымышлены, а все со­впадения – случайны». Наверняка среди читате­лей найдутся такие, что имели или имеют дело с Джайлзом Ренфреем, те сразу сообразят, кто здесь, в этой книге, изображен.

Видно, Ренфрей каким-то образом пронюхал о замысле его книги. И Джейк теперь почти не сомне­вался, что за ним идет постоянная слежка. Так есть ли у него право вовлекать кого бы то ни было в свою жизнь, если это наверняка опасно?

Ох, лучше бы Кэтрин Холден побыть пока в сво­ем гнездышке, потому что у него нет сейчас време­ни по-настоящему позаботиться о ней. Как бы там ни было, у себя дома она в безопасности, а ему, хоть это и грустно, придется на время исчезнуть из ее жизни и даже перестать о ней думать, дабы не навлечь на ее голову беду.

– Не знаю, от кого вы хотите защищать меня. Скорее всего, мне надо защищаться от вас, – спо­койно сказала Кэтрин, чувствуя себя неловко под его напряженным взглядом.

– С моей стороны вам ничего не грозит. Вы же сами сказали, что я могу атаковать людей только в том случае, если они слишком нервируют меня.

– Простите, Джейк, но мне все это не кажется поводом для шуток.

– Не пойму, что вас тревожит. Ведь даже ваш кот доверяет мне.

Джейк вымученно улыбнулся ей, и атмосфера их встречи опять переменилась. Кэтрин явственно ощу­тила, как замирает ее сердце. Она понимала, что не он, конечно, источник опасности. Но какая-то опас­ность явно была, она просто витала в воздухе, сгу­щалась вокруг него, и он, попутно с их разговором, о чем-то все время напряженно думал. Нет, что-то здесь не так.

После того как они побывали у него дома, пове­дение Джейка несколько изменилось. Он как-то весь насторожился, будто готовится к битве с незримым врагом. И кто бы ни был его неприятелем, она бы предпочла оказаться на стороне Джейка и надея­лась, что это так и есть.

– Когда вы просматривали у себя газеты, – тихо сказала она, – то кого-то выругали. Кого?

– Не помню. Смотря по тому, о ком я в тот мо­мент читал.

Странно. Джейк сразу замкнулся. Кэтрин не по­верила его словам и уточнила вопрос:

– Вы еще сказали: «Смотри, каков выродок!» Я прекрасно слышала. Так о ком это?

– Нимфам ни к чему знать, кто, кого и за что ругает, – мягко заверил он.

– Никакая я не нимфа, что бы это в ваших устах ни значило.

– Ну, я просто имел в виду, что теперь вы каже­тесь мне нимфой, изображенной на дальнем плане моей жизни.

– Не могу представить себя в этом качестве.

– Почему? Там, на дальнем плане моей жизни, вы находитесь в полной безопасности.

– Да не хочу я находиться на каком бы то ни было плане вашей жизни!

Тревога Кэтрин все возрастала. Джейк Трелони представлялся ей сильным и властным, и она уже начинала думать, что понимает его, и ощущать, что ей с ним спокойно. Но теперь это совсем другой че­ловек – встревоженный, крадущийся своим путем незнакомец. К тому же он женат, вот уже три года женат. И Джиллиан наверняка вернется к нему, Кэтрин не сомневалась в этом, ибо отказывалась ве­рить, что он способен был причинить своей жене какой-либо вред.

– Слишком поздно, Кэтрин. Вы уже попались, вовлечены в мою орбиту, и я не выпущу вас. Будете всегда кружить вокруг меня, как планеты кружат вокруг солнца. Если даже вы никогда не вернетесь в мой лес, не будете бродить по берегу ручья, если никогда больше не ступите ногой на мою землю, знайте, однажды вы уже сделали это, и теперь обречены бродить там всегда, пока я не выпущу вас.

– Перестаньте, Джейк, это не смешно. Я не хочу выслушивать подобные вещи, – сердито сказала она.

– Почему? Боитесь правды?

Правда? Кэтрин надеялась, что он просто шутит в присущей ему непонятной манере. Но нет, сейчас Джейк не казался человеком, который шутит, он говорил совершенно серьезно, а ей легче было бы думать, будто все это выдумки. Теперь она сожале­ла, что согласилась пойти с ним обедать. И знала, что никогда больше не повторит подобной ошибки. Разве ей мало того страха, который она испытала вчера вечером, когда он появился на пороге ее квар­тиры? Да и сейчас она боится его, от этого никуда не деться.

Джейк подвез ее к дому и тотчас уехал, будто не мог дождаться той минуты, когда сможет наконец вернуться к какому-то своему неотложному делу. И это не очень обрадовало Кэтрин. Она вдруг сильно засомневалась в том, что не хочет больше иметь с ним никаких дел. Ей по душе жить так, как она жи­вет, однако после автокатастрофы она не могла не думать о встрече с кем-то, кто будет гораздо надеж­нее Коллина.

Но разве Джейк Трелони надежен? Вокруг него сгущаются какие-то тучи, он и в самом деле резко переменился, в его жизни произошел какой-то сдвиг, который сделал его совершенно иным. Он явно нервничает, что-то страшно тревожит его, ей даже казалось, что ему не до нее.

Она согласилась отобедать с ним, а ведь внут­ренний голос настоятельно советовал ей отказаться от этого хотя бы из чувства самосохранения. Кэтрин спросила себя, не сама ли она виновата в том, что ситуация сложилась подобным образом. Ответ был очевиден: нет, она ни в чем не виновата. Ведь она не соблазняла, не завлекала его. Напротив… Он увидел ее, когда она подвернула ногу, и преследовал до самой квартиры, даже вторгся к ней, настоятельно предлагая помощь.

Тогда она была совершенно права, отклонив его приглашение. А теперь не только приняла пригла­шение вместе пообедать, но еще до этого, днем, позволила ему затащить себя в его квартиру.

Сегодня, когда она ловила такси и увидела, что он смотрит на нее с противоположной стороны ули­цы, душу ее охватило смятение. Она явно была не в себе, иначе не отпустила бы машину, а, запрыгнув в нее, поскорее от него уехала бы. Поступи она так, он наверняка не стал бы преследовать ее. Но она осталась, будто ожидая дальнейших велений судьбы. Джейк крикнул: «Стойте там, где стоите!» И она покорно, как под гипнозом, повиновалась его при­казу. Нет, видно, и ее вина есть…

Все, что последовало потом, было тревожным и непонятным. Особенно его странное замечание, что он уже обрел ее и теперь сможет удержать на своей орбите.

Что же такое важное, тревожное и опасное про­изошло в его жизни? Он явно что-то узнал, про­сматривая газетные вырезки, она поняла это по его лицу. Недаром же ей показалось, что в нем пробуж­дается азарт охотника, напавшего на след. Джейк Трелони жил в ином, совершенно ей не понятном мире, и Кэтрин чувствовала, что пребывание в этом мире чревато весьма большими неудобствами.

Вообразил ее фигуркой на дальнем плане. А как вообще разговаривает с ней? «Стойте там», «ждите сям», «приготовьте чаю…» Что, он совсем ее за ду­рочку держит? У нее своя собственная, достаточно интересная жизнь, и она не намерена торчать ка­кой-то жалкой фигуркой на дальнем плане чужой картины.

Кэтрин никак не могла понять, что ему от нее нужно. Он смотрит на нее совсем не так, как муж­чина смотрит на заинтересовавшую его женщину. Просто сверлит ее своим нестерпимо пронзитель­ным взглядом, держа в постоянном напряжении, и хочет, кажется, только одного – бежать по своим делам, волоча ее за собой на аркане.

Ну уж нет! В следующий раз, когда он набросится на нее, она так просто не поддастся. Впрочем, нечего дожидаться следующего раза. У нее и своих дел по горло. Вот сейчас надо поехать куда-нибудь, где она сможет поработать над третьей книгой «Жук Берти». Кстати, это прекрасная возможность ускользнуть от его неумолимого аркана.

– Ну что ты на меня так смотришь? – довольно сердито обратилась она к Снежку. – Не надейся, я не дам себя заарканить. Об этом Джейке Трелони я ничего не знаю, да и знать не хочу. – Кот продол­жал вопросительно смотреть на нее, и она, погрозив ему пальцем, добавила: – А если ты будешь сговариваться с ним, то смотри, как бы не пришлось пожалеть. Кстати, не надейся, будто я забыла о том, что тебя надо держать на диете.

ГЛАВА 7

Ральф вошел, открыв дверь ключом, который ос­тавался у него с тех пор, как она уезжала в Корну­олл, услышал ее разговор со Снежком и глубоко­мысленно заметил:

– Неудивительно, что это животное позволяет себе антиобщественные выходки. Оно возомнило себя че­ловеком, раз ты вступаешь с ним в пререкания. По­зволь и мне узнать точку зрения твоего кота… Или он посылает тебе ответы и распоряжения письменно?

– Послушай, Ральф, верни мне, пожалуйста, ключ, – устно распорядилась Кэтрин, вспыхнув от негодования, ибо не знала, много ли он успел ус­лышать. – Я ни разу не заметила, чтобы ты посту­чал или позвонил, а ведь ты приходишь когда взду­мается. То, что у тебя временно оказался мой ключ, еще не повод входить ко мне без предупреждения. Это ведь мой дом.

– Если ты хочешь этим сказать, чтобы я взял кота и ушел, то мне остается подумать, что ты неблагодар­ная скотина. Но так как я уверен, что ты не это хотела сказать, ставлю вопрос ребром – что случилось?

– Ничего, – смущенно пробормотала Кэтрин. Ее нимало не задело, что он обозвал ее скотиной. – Просто я могла быть не одна.

– Должно быть, с тем прилично одетым пещер­ным человеком, который появился здесь пару не­дель назад и являлся вчера вечером?

– Я и не знала, что ты его приметил.

Осведомленность соседа немало удивила Кэтрин.

Ни казалось, что о Джейке никто не может знать. Они общались в каком-то особом, отгороженном от всех мирке, где все прочие маячили… вот именно – на дальнем плане.

– Я случайно оказался на площадке в ожидании лифта. И твой гость чуть не испепелил меня своим огненным взглядом. Ты уверена, подружка, что тебе удастся приручить его? Он показался мне весьма жестким и опасным.

– Ох, это одна видимость, – заверила его Кэт­рин, постаравшись говорить как можно более не­принужденно.

– А что же, в таком случае, находится под угро­жающей видимостью?

– Ты слишком любопытен, Ральф.

– Возможно. Но сама жизнь заставляет меня в некоторых случаях проявлять любознательность. Так что же там, под этой жуткой видимостью?

Кэтрин передала ему чашку кофе, после чего ус­троилась на диване, поджав под себя ноги.

– Никак не пойму, чего ему от меня надо, – хмуро созналась она. – Стоит мне где-нибудь появить­ся, как он тотчас оказывается там же. Такое ощуще­ние, будто ходит за мной по пятам.

– Так он же преследует тебя, глупышка.

– Нет, Ральф, не совсем то, – серьезно заверила его Кэтрин, даже не пытаясь улыбнуться. – Он про­сто появляется и все. – Она задумчиво смотрела в свою чашку, потом наконец договорила: – Пред­ставляешь, вдруг заявляет, что я изображена на даль­нем плане его жизни, что он выбрал меня.

Ральф разразился смехом.

– Ну? А я что сказал! Какими бы ужасными заморочками он ни одурманивал тебе голову, ясно одно: он тебя преследует. Что может убедить тебя? Ты ждешь, когда он схватит тебя за волосы и пота­щит в свою пещеру?

– Да ничего подобного! – рассердилась Кэтрин. – Ты не понимаешь. Он совсем не такой, как кажет­ся, и на уме у него, когда он со мной, совсем не… ну, совсем не…

– Не постель, ты хочешь сказать? Да, может, он просто играет? Знаешь, есть такая мужская игра – выжидать, пока женщина сама не распалится.

– Нет, Ральф, он совсем не опасен.

– Ты так уверена?

Ральф казался серьезно обеспокоенным, и Кэт­рин не решилась сказать ему о пропавшей жене Джейка, поскольку это наверняка убедило бы при­ятеля в том, что беспокойство его не напрасно.

– Ну, уверена, не уверена… Не знаю.

– Итак, я оставляю твой ключ у себя, чтобы и случае чего, если он придет не с добром, ворваться к тебе и выручить.

Кэтрин, глядя на распалившегося защитника, ус­мехнулась. Она сильно сомневалась, что Джейк вновь придет сюда. Взял и ушел, ничего не сказав на про­щание, будто совершенно потерял к ней интерес.

– Ладно, хорошо, Ральф, оставь ключ у себя, сказала она. – Скоро мне снова понадобится твоя помощь. Я возвращаюсь в Корнуолл, делать еще одного «Жука Берти», мне заказали третью книжку. Можно даже сказать, приказали. Моя железная ре­дакторша просто взяла меня за горло, я не смогли отвертеться.

До этого Кэтрин была уверена, что поедет куда угодно, но только не в Корнуолл, но после разгово­ра с Ральфом она переменила решение и, как ни странно, почувствовала себя гораздо спокойнее. Ей хотелось побольше узнать о Джейке, а для этого луч­ше всего вновь побывать в Корнуолле. Ведь сейчас Джейк здесь, в Лондоне, и, судя по всему, не соби­рается возвращаться в свое поместье. Ее вдруг не­удержимо потянуло в лес, откуда рукой подать до его корнуоллского дома, к которому можно подой­ти и хотя бы заглянуть в окна.

Ведь именно в Корнуолле исчезла Джиллиан. Там, во всяком случае, как утверждает тетя Клэр, ее видели последний раз. И если Кэтрин удастся что-нибудь выяснить, ей будет легче понять, стоит ли опасаться Джейка или он заслуживает доверия. Пока он находится рядом, она вряд ли сумеет уяснить это для себя. То воздействие, которое он оказывал на нее, не в шутку ее тревожило. На следующее утро Кэтрин позвонила Клэр Холден и спросила, не будет ли та возражать против ее приезда, хотя заранее знала, что тетя воспримет это энтузиазмом, Что и подтвердилось.

– Конечно, Кэтрин, приезжай! Какой может быть разговор! Ты ведь в этом своем Лондоне наверняка чувствуешь себя совсем больной и разбитой, не так ли? Вот что тебе скажу, дорогая моя: буду страшно рада твоему приезду, так что не раздумывай долго.

– Чувствую я себя и так неплохо, поверь мне, – твердо сказала Кэтрин. – Просто моя редакторша настаивает на выпуске третьей книжки о жуке, а где еще так хорошо и спокойно работается, как не у вас. Как там с погодой?

– О, превосходно. Как и всегда в сентябре. В это время можно не опасаться плохой погоды, руча­юсь. Так что самое время тебе приехать и сделать свою книжку, а заодно и подышать свежим возду­хом.

После этого звонка у Кэтрин не оставалось ни­каких причин откладывать поездку. К тому же, как выяснила Клэр, в Корнуолле можно найти хороших физиотерапевтов и пройти там нужный курс лече­ния. От тетушкиного дома до ближайшего городка нужно добираться на местном поезде, но Клэр заверила племянницу, что ни к чему ей трястись на поезде, когда она прекрасно может пользоваться для этих поездок ее машиной, которой сама тетушка почти уже не в силах управлять.

– Ох, чуть не забыла! – воскликнула Клэр, торо­пясь сообщить местные новости. – Джейк Трелони опять уехал, почти сразу же после твоего отъезда, и до сих пор не вернулся. – Кэтрин поморщилась, зная, что ей придется выслушать весь блок новостей и сплетен. – И вот еще что! Там, вокруг поместья Пенгаррон, как мне говорила миссис Пенгелли, крутились какие-то люди. Я-то отсюда, конечно, ничего не могла разглядеть, хотя и поглядывала в окошко.

– А что за люди? – не на шутку встревожившись, спросила Кэтрин. – Может, полиция?

– Точно выяснить нам ничего не удалось. Вообще-то я думаю, что если бы это были полисмены, они пришли бы и к нам, чтобы расспросить и все такое. Но, насколько я знаю, никто ни к кому не обращался ни за какой помощью. Нет, детка, если бы это была полиция, мы бы с миссис Пенгелли первые знали. Нам ли, в конце концов, не знать? Мы ведь живем здесь.

Кэтрин пробормотала что-то в знак согласия, хотя сомневалась, что тетушка и ее приятельница так уж хорошо обо всем осведомлены. Да и сама она не совершает ли страшную глупость, возвра­щаясь туда? Во всяком случае, шнырять возле по­местья Пенгаррон вряд ли стоит, раз полиция за ним приглядывает.

Кстати, почему они следят за его домом? Не потому ли, что Джейк Трелони все еще находится под подозрением? Но если и так, Джейка явно волнует не это. Он обеспокоен чем-то совсем дру­гим, чем-то, что обнаружил в старых газетных вырезках, которые перечитывал у себя в лондон­ской квартире.

Думая о Джейке, она вдруг вспомнила, что за обедом тот говорил о Джиллиан как о мертвой, в прошедшем времени. Помнится, она спросила, кра­сива ли Джиллиан. И он ответил так, как говорят о покойнице. Оговорился или проговорился?

Нет, Кэтрин исключала это. Просто не хотела в подобное верить. В Джейке действительно было что-то тревожащее, но ее тревожил не он сам, а то, что беспокоило его. Она больше верила в его порядоч­ность, чем даже ее тетушка. Он не способен причинить вред женщине, напротив – уже не раз бросал­ся ей на помощь. Взять хоть тот случай, когда он шел по своим делам, но кинулся к ней с другой стороны улицы, испугавшись, что она начнет пере­ход через дорогу между мчащимися машинами. Нет, она для него не просто фигурка какой-то нимфы на дальнем плане.

Когда он испугал ее словами, что она, возмож­но, его следующая жертва, то это сказал просто со зла, хотел по каким-то причинам напугать ее, как дикий зверь, попавший в капкан и обезумевший от боли и страха. Кэтрин и в самом деле испугалась, но даже в тот момент чувствовала, что это не то, чего нужно бояться на самом деле. Она тогда насторожи­лась, но, в общем, как ей казалось, понимала про­исходящее правильно.

Главное, необходимо определиться, до конца уяснить себе свою позицию. Надо или полностью его оправдать, или совершенно отказаться от об­щения с ним, а она совсем не была уверена, что ей этого хочется. Жизнь в ее уютной квартире буд­то замерла с тех пор, как она видела Джейка пос­ледний раз. Без его непонятных и возмутительных явлений дни казались пустыми. Кроме того, ее преследовало неотвязное ощущение, что и он нуж­дается в ней.

Через два дня, когда Кэтрин, почти готовая к отъезду, стояла посреди своей квартиры, раздумы­вая, не забыла ли она чего нужного, зазвонил теле­фон. Ее сердце радостно забилось при мысли о том, что это Джейк. Он до сих пор не объявился, и, хотя она уверяла себя, что это к лучшему, подобные за­верения не мешали ей чувствовать себя несчастной и слегка потерянной.

Но звонил не Джейк. Звонил Коллин. И при пер­вом же звуке его голоса ее взволнованно заколотив­шееся было сердце упало в унылую пустоту разоча­рования.

– Кэт, как я рад снова слышать твой голос. Я соскучился по тебе, любовь моя.

Кэтрин хмуро посмотрела на телефон и вяло про­бормотала:

– Ну наконец-то. А я тут сижу, почти не выходя из дому, жду не дождусь, когда ты изволишь позво­нить.

Проговорив эти слова, Кэтрин тотчас подумала, что иронии Коллин не заметит и примет все за чи­стую монету, ибо по-прежнему уверен в том, что она простит ему все на свете. Но вновь стать игруш­кой в его руках?.. Нет, этому не бывать! Она пред­ставила себе самодовольное выражение его лица когда он услышал ее слова и решил, что она и в самом деле стосковалась по нему, и страшно развеселилась, поскольку не только не скучала по этому человеку, но и вообще забыла о его существовании. Она вдруг полностью осознала тот факт, что никогда еще не чувствовала себя такой свободной, как сейчас.

– Я бы появился раньше, Кэт, – несколько виновато проговорил Коллин, – но боялся, что ты все еще сердишься на меня за то, что я сказал тебе в больнице.

– А что ты говорил? Я плохо помню… Знаешь, я ведь почти все время была в полузабытьи. Впрочем, что-то такое припоминается… Кажется, о другой женщине. Я не ошибаюсь? Да, мой милый, если бы не тогдашнее мое состояние, я бы пришла в бешенство, но в то время мне было не до того.

– А я даже боялся появиться у тебя, думал, ты сердишься на меня, и страшно ругал себя, что вообще заговорил об этом. Дело-то пустое. Там ничего не было, Кэт. Ты должна знать.

– Вот свинья! – пробормотала Кэтрин себе под нос.

И все же хорошо, что он позвонил, она лишний раз убедилась, что существование этого человека ничуть не затрагивает ее души. Ничуть. Она не испы­тывала к нему абсолютно никаких чувств – ни любви, ни ненависти, разве что веселилась, вновь и вновь радуясь полному освобождению от всего, что с ним связано. Даже от жалости к себе. Ее жизнь отныне наполнялась совсем другими вещами. Появи­лось удивительное ощущение загадки, таинственно­сти, приподнятости, даже, можно сказать, возвы­шенности духа. Словом, с тех пор, как она познако­милась с Джейком, обычная апатия совершенно покинула ее.

Пока все эти мысли занимали ее, Кэтрин ничего не говорила, и Коллин, самовлюбленно посчитав, что она с трепетом внимает каждому его слову, ми­лостиво пообещал:

– Я скоро приду к тебе, не скучай, детка.

– Извини, – прервала наконец молчание Кэт­рин, – но я не могу сейчас говорить с тобой, твой звонок застал меня в дверях. – Она услышала, что в квартиру вошел Ральф, явившийся за последними распоряжениями о содержании кота и уходе за рас­тениями. – Я уезжаю и даже не знаю, когда вер­нусь, – договорила она с большим удовольствием.

– Жаль… Ну что ж, счастливого пути. – Голос Коллина звучал теперь огорченно-капризно. – Бе­реги себя, любовь моя. Когда ты вернешься, мы снова будем вместе.

Кэтрин состроила телефону презрительную гри­масу, положила трубку и, обернувшись, увидела, что Ральф внимательно за ней наблюдает.

– Кто это был?

– Коллин. Хочет вернуться ко мне.

– Ну да? И что ты?

Он смотрел на нее так напряженно, что она рас­смеялась.

– Ты что, Ральф, совсем меня за дурочку дер­жишь!

– Я не глупости твоей боюсь, а доброго и отход­чивого сердца. Но так или иначе, я рад, что нако­нец-то тебе удалось проявить определенную твер­дость. Хорошо бы еще, чтобы ты так же обошлась и с пещерным человеком.

– Если ты имеешь в виду Джейка Трелони, то у меня с ним никаких дел нет. Кстати, – строго дого­ворила она, – он вовсе не пещерный человек, как ты изволишь его называть.

– Он большой, как не знаю что, и сердце его чернее туза пик. Никто, кроме тебя, не способен выбрать из всех прочих пещерного человека и обра­щаться с ним так, будто это ручной пудель.

– Я его не выбирала, и он совсем не черен, как туз пик. Просто он темноволосый и у него карие глаза.

– Какие там карие! Черные, как уголь. Я таких раньше даже и не видел. Ну, ладно, так где же он?

– Откуда мне знать? – несколько раздраженно спросила Кэтрин. – Я ему не сторож. Мы с ним едва знакомы. И вообще, Ральф, уйми свое вооб­ражение.

– Да это не я, а мой язык. Задает вопросы преж­де, чем мозги успеют включиться. Не сердись. Ска­жи только, откуда ты его выкопала? Я имею в виду, где вы познакомились?

– В Корнуолле, – кратко и сердито ответила Кэт­рин.

– И ты опять едешь туда? Понятно.

Кэтрин, которая в этот момент увязывала свой багаж, выпрямилась и гневно взглянула на него.

– Что тебе понятно? Я возвращаюсь к тете Клэр, потому что Бэтси хочет заполучить еще одну кни­гу о жуке Берти. Издателям, очевидно, важно, что­бы фон на иллюстрациях был тот же самый. И потом, Джейк в Лондоне, как ты и сам прекрасно знаешь.

– Не знал, что жуки так привередливы в смысле растительности! – с наигранным удивлением вос­кликнул Ральф. – Но ведь трава – она везде трава. Пойди хоть в Гайд-Парк, хоть куда угодно, она всюду одинакова.

– А атмосфера?

– Да плевать жукам на твою атмосферу! Где жи­вут, там и живут. Или я ошибаюсь? О Господи, с тобой каждый день узнаешь что-нибудь новенькое. Лучше скажи, не собрался ли насладиться корнуол­лской атмосферой этот твой Трелони?

– Ничего подобного. У него и здесь дел по горло. Насколько я знаю, он работает над новой книгой. Ты, наверное, не слышал о его книгах, а они, тем не менее…

– Да слышал я о его книгах, – спокойно прого­ворил Ральф, – и даже пару из них читал.

– В самом деле, – удивилась Кэтрин. – И что они собой представляют?

– Политические романы, запутанные и интри­гующие. По некоторым даже сняты фильмы.

– А я и не знала, – задумчиво проговорила Кэт­рин.

Ральф посмотрел на нее одним из своих надмен­ных взглядов, как смотрят на недотепу.

– Ты ведь многого о нем не знаешь, не так ли? Ох, поберегись, девочка. Он большая шишка. Даже выглядит, как большая шишка. Случись что, я ведь не смогу тебе помочь, вот что пугает.

– Ральф, неси багаж к лифту, – жестко распо­рядилась Кэтрин. – Я не нуждаюсь в няньке. Не да­вай жиреть Снежку и не забывай регулярно поли­вать цветы. Если будет звонить Коллин, скажи, что я уехала на Дальний Восток.

– А что сказать Джейку Трелони, если он по­звонит? – спросил Ральф, загружая ее вещи в лифт.

– Он не позвонит.

– А если все-таки позвонит?

– Скажи, что я уехала.

– Куда? В Корнуолл?

– Нет.

– Понятно, – одобрительно пробормотал Ральф. – Если он будет здесь, а ты там, ничего плохого слу­читься не может.

На это Кэтрин и надеялась, хотя до сих пор со­мневалась, что поступает мудро. Совершенно понят­но, что Джейк умен, даровит и сметлив. И если он пишет романы со сложной интригой, так ли уж трудно ему было задумать и совершить убийство? Вот именно, убить Джиллиан и упрятать все концы в воду, создав себе неопровержимое алиби. Неужели у него не хватило бы на это выдумки? Кэтрин не хо­телось так думать, но за подобный вариант говори­ло слишком многое, даже его внешний вид, эти про­ницательные, лучащиеся умом глаза, их острый взгляд.

Многое бы она дала, чтобы разгадать его тайну, потому что, хочет она того или нет, он стал неотъем­лемой частью ее жизни. Но о чем он думает, к чему стремится – это оставалось для нее загадкой. Един­ственное, что она понимала, – он совсем не тот человек, который будет впустую тратить время, ду­мая о чём-то, что его не касается, и делая что-то, что совсем его не волнует.

Говорит, что выбрал ее. Это и радовало, и в то же время ужасало. Обыденная жизнь после знаком­ства с Джейком казалась страшно скучной. Так не­ужели обыденность жизни пугает ее больше, чем реальная опасность? Кэтрин постоянно напомина­ла себе, что если Джиллиан жива, то он, Джейк, все еще женатый человек. Но это не особо помогало ей справиться со своими чувствами и, переменив твердое решение отказаться от поездки в Корнуолл, она именно туда и устремилась. Ничто теперь не мог­ло ее удержать.

Садясь в заказанное такси, Кэтрин бросила про­щальный взгляд на ярко освещенные двери магази­на. Берт Ливайс махал ей рукой, продавцы Берта Ливайса махали ей руками, Ральф тоже стоял и махал рукой – и она чуть было не выскочила из машины, чтобы остаться и переменить, пока не поздно, планы. Но она так не сделала. Душу ее пере­полняло праздничное возбуждение, и она знала, что пойдет до конца, куда бы это ее ни завело.

С тех пор, как она встретила Джейка, ее подав­ленность испарилась, и она даже не заметила, как и когда это произошло. Просто жизнь засияла опять, многоцветная и яркая, и Кэтрин знала, что, пока ее руки будут заняты рисованием иллюстраций для новой книги, сознание ее не будут терзать мрачные воспоминания о Коллине. Если ее мысли и полетят теперь к кому-нибудь, они полетят к Джейку Трелони.

Работать Кэтрин начала на краю обрыва и ходи­ла сюда уже две недели, хотя не испытывала ника­кого желания работать именно здесь. И вообще, но­вая история на сей раз приключилась с жуком Бер­ти в лесу, так что непонятно, зачем она опять при­тащилась на край обрыва. Правда, она зарисовала здесь несколько крошечных созданий, что в лесу было бы сделать труднее, но завтра надо идти в лес, это очевидно. Даже сам ход наметившегося сюжета предполагал, что она должна рисовать в лесу. Она и собиралась для этой третьей книжки рисовать у лес­ного ручья. Здесь, над обрывом, ей больше нечего делать, и она сама удивлялась, что начала именно отсюда.

На самом деле она слишком нервничала, а пото­му до сих пор и не отважилась на путешествие к роще, расположенной в поместье Пенгаррон. Одно дело размышлять об этом, сидя в лондонской квар­тире, в полной безопасности, и совсем другое, вер­нувшись в Корнуолл, приблизиться к безмолвному и таинственному старому дому, полному, как ей казалось, духов прошлого, охраняющих свое при­станище.

Клэр была очень занята и, хотя, когда Кэтрин звонила ей из Лондона, ничего об этом племянни­це не сказала, у нее были намечены мероприятия, которых она не могла отменить, – несколько благо­творительных распродаж, поездка к друзьям в Пли­мут и неделя, которую она должна была провести в больнице. Неожиданный приезд Кэтрин смешал все ее планы.

Сообщение о больнице не на шутку встревожило Кэтрин.

– А в чем дело? Ты ничего не говорила мне. Что-нибудь не так со здоровьем?

Тетушка, единственная, кто остался из всей ее родни, была очень дорога ей.

– Да ничего страшного, не пугайся, детка, – ска­зала Клэр и сердито добавила: – Все этот старый дурень, Гордон Фелпс. Я ходила провериться, как делаю каждые два года, а ему что-то послышалось.

– Что послышалось?

Кэтрин заметила, что щеки Клэр слегка порозо­вели, как случалось всегда, когда та пыталась уйти от прямого ответа.

– Да какой-то шум в сердце, если уж тебе так интересно. Все это просто смешно, но он настаива­ет, чтобы я на недельку легла.

Кэтрин несколько раз встречалась с доктором Фелпсом. В частности, в прошлый свой приезд, когда тетя Клэр притащила его, чтобы он осмот­рел племянницу и дал рекомендации для ее ско­рейшего выздоровления. И у Кэтрин не создалось о докторе впечатления, что тот станет волновать­ся по пустякам.

– Но почему на целую неделю? – осторожно спросила Кэтрин.

– Обследование, будь оно неладно! Откуда, ска­жи на милость, мне взять время на подобные глупо­сти? У меня что, других дел нет? Да и ты… Что ж, я тебя одну оставлю?..

– В Лондоне я постоянно живу одна, – сказала Кэтрин. – Могу и здесь пожить, ничего со мной не случится. Или ты хочешь, чтобы я на это время уехала домой?

– Да что ты, детка, не выдумывай! Я не сомне­ваюсь, что ты и одна здесь управишься. Вот только навещать меня в больнице не стоит. Слишком дале­ко для твоей ноги, тем более что со мной абсолют­но ничего плохого не происходит. Джин Пенгелли собирается навещать меня и кое-кто еще из моих девочек. Да и потом, это будет через пару недель, не раньше.

Это будет завтра, напомнила себе Кэтрин, сидя над обрывом и глядя на море. Две недели прошли.

Она повернулась и посмотрела в сторону ста­рого дома, принадлежащего Джейку. Поскольку листва все еще зеленела на ветвях древних деревь­ев, дом почти не было видно, тем более что и сидела она в своей привычной небольшой впади­не. Отсюда виднелась лишь верхняя часть фасада, да с другой стороны кровли проглядывали высо­кие трубы.

Кэтрин призадумалась. Какая необходимость идти к дому? Она может просто сидеть в лесу, где работа­ла прежде. И если полиция в самом деле следит за домом, они даже не заметят ее. Так или иначе, а с момента приезда к тетушке Кэтрин вела себя осто­рожно, хотя, несмотря на информацию миссис Пенгелли, никого здесь не видела. Единственным человеком, которого можно было заметить в помес­тье Пенгаррон, была она сама.

Ближе к вечеру Кэтрин собрала свои вещи и от­правилась домой, но, когда проходила ту часть тро­пы, откуда рукой подать до старого дома Джейка, ее все-таки одолело любопытство. Отчего бы не дой­ти до леса и не посмотреть на дом поближе?

Лесная сторона была все еще полна света, но Кэт­рин знала, что и часа не пройдет, как свет начнет меркнуть и по тропе над обрывом идти будет гораз­до труднее. Деревья отбросят длинные тени, цвета погаснут, птицы умолкнут, и останется в этом сон­ном мире лишь один звук – журчание ручья, днем и ночью стремящегося к морю.

Кэтрин старалась идти как можно тише. Меньше всего ей хотелось, случись что, объясняться с по­лицейскими, и хотя она с самого своего приезда в Корнуолл не видела ни единого намека на их при­сутствие, все же нельзя забывать, что миссис Пен­гелли кого-то видела, не важно, кто это был. При­ятельницы ее тетушки сплетницы, конечно, этого у них не отнять, но они не идиотки.

Кэтрин вышла к тому месту, где бывала прежде, именно туда, где поймала и нарисовала полевую мышку, но на этот раз она высматривала совсем не насекомых и не мышей. Отсюда очень близко к дому, о чем сообщил в свое время Джейк, застигнув ее над банкой с мышью. Тогда, помнится, она даже испугалась, обнаружив, что дом оказался почти ря­дом. Теперь она осторожно прошла вперед и остано­вилась на опушке, глядя на дом сквозь деревья об­ширного сада.

Сад был запущенный; некогда аккуратно расса­женные и ухоженные кусты и симметричные клум­бы, наверняка бывшие гордостью хозяев поместья, теперь заросли бурьяном и чертополохом, которые в некоторых местах намного перегнали в росте кус­тарник. Сад являл собой весьма печальное зрелище, говорившее о полном пренебрежении со стороны последнего хозяина.

Все это странно. Ведь Джейк был достаточно бо­гат, мог нанять целую армию садовников, которые вмиг привели бы здесь все в порядок. Вместо этого он берет и уезжает в свою роскошную лондонскую квартиру, ничуть не озаботясь состоянием мест, где родился и провел детство.

Он, правда, привозил сюда свою жену, Джил­лиан, которая, по слову Джейка, была красива, стройна и пластична. Судя по всему, такая женщина должна любить красивые и дорогие вещи. Интерес­но, что она думала о Пенгарроне? Даже отсюда, с опушки леса, было видно, что старый дом пережи­вает не лучшие свои времена. Темный, безмолвный, с фасадом, окна которого печально смотрели в сто­рону моря, и хотя предвечерний свет смягчал об­щий вид поместья, все же он навевал меланхолию утрат и забвения.

Кэтрин взглянула на небо. Вот-вот начнет смер­каться, и если она хочет что-нибудь увидеть, то сей­час самое время, потому что дожидаться здесь тем­ноты совсем не входит в ее намерения, у нее на это и храбрости не хватит. Она осмотрелась и заметила несколько садовых дорожек, давно поросших травой, но все еще хорошо различимых. Все они вели к дому.

Она начала помаленьку, очень осторожно про­двигаться в сторону дома, в любую минуту ожидая окрика полицейского или еще кого-то, кто имел больше, чем у нее, прав находиться здесь. Джейк вполне мог нанять кого-нибудь для присмотра за поместьем и за той частью сада, которая располага­лась ближе к дому.

Подойдя ближе, Кэтрин поняла, что все ее стра­хи напрасны, никого здесь, кроме нее, нет, так что некому спросить, что она здесь делает. Не успев до­думать эту мысль до конца, она оказалась у основа­ния каменной лестницы, ведущей на террасу.

Дом, отчужденный и замкнутый, игнорировал не только ее присутствие, но и, казалось, весь мир, а трубы, возвышавшиеся над кровлей, выглядели так, будто никогда не выпускали из себя дыма, поднимавшегося от уютных каминов и кухонных очагов. Да и вообще все, что некогда было красивым и стройным, как-то осело, сморщилось, ме­стами поросло мхом. У Кэтрин появилось стран­ное ощущение, что если она положит руку на ка­мень лестничных перил, тот вмиг раскрошится в труху.

Все это, вполне понятно, напомнило ей о Джейке. В детстве он был несчастен здесь, одинок, и Кэт­рин вдруг ясно себе представила, как сюда, в этот пустой и заброшенный дом, он привез женщину, которую, судя по всему, ненавидел. И Джиллиан исчезла. Кэтрин ни разу не попыталась выспросить у тетушки все подробности этой истории, о чем теперь страшно жалела.

Поднявшись по лестнице к террасе, идущей вдоль всего фасада, она осторожно приближалась к дому, и ей вспомнилось, что она, вернувшись в «Джесмин-коттедж», решила не тревожить тетушку расспросами о поместье Пенгаррон. И скорее всего была права, тете предстоит лечь в больницу, а она, Кэтрин, и сама способна кое-что разузнать.

Джейк ни на минуту не выходил у нее из голо­вы, и, если ей удастся выкинуть его из сознания, она докопается до сути дела и сделает выводы, ос­новываясь на собственном знании. И тогда ей про­ще будет понять, радоваться ли знакомству с Джей­ком или страшиться этого.

Звук ее шагов слишком громко отдавался в гул­кой тишине. На каждый шаг отзывалось эхо. Кэтрин понимала, что если в доме кто-то есть, ее услышат и наверняка выйдут посмотреть, кто вторгся в чу­жие владения. Хорошо, если бы это оказался Джейк, ему бы она нашла что сказать, но рассчитывать на это не приходится, ибо она не сомневалась, что он в Лондоне.

Но вот если здесь окажется кто-то незнакомый, она вряд ли найдет, чем объяснить свое вторжение. Можно, конечно, сказать, что она художница и ей захотелось нарисовать этот старый дом. Невзначай упомянуть, что она не одна и что ее приятели нахо­дятся неподалеку, в роще. Придумывая все это, она вдруг вдвойне испугалась пустынности места. Усадь­ба, конечно, не темные городские закоулки, где в любой момент могут случиться самые неожиданные и страшные вещи, но и здесь есть свои опасности. Взять хотя бы уж то, что именно из этого дома бес­следно исчезла женщина, а ведь вокруг, казалось бы, на многие мили никого не встретишь. С другой стороны, преступнику тут раздолье – никаких сви­детелей.

Кэтрин подошла к ближайшему окну и не могла устоять против соблазна заглянуть в него. Лучи захо­дящего солнца все еще отсвечивали в оконных стек­лах, так что ей пришлось прикрыть ладонями лицо и прильнуть к самому стеклу, чтобы хоть что-то раз­глядеть внутри.

То, что она увидела, было, похоже, гостиной. Там стояли глубокие допотопные кресла, длинные сун­дуки-скамьи, старинный, украшенный богатой резь­бой стол, а на стенах висели старые картины, напи­санные маслом. Все это имело весьма заброшенный вид, что совсем ее не удивило. Такими примерно она и представляла себе интерьеры этого дома, по­кинутого людьми, не обихоженного и полного тос­ки о минувшем. Какое-то представление о нем сло­жилось у нее со слов Джейка, и сейчас она воочию могла убедиться, что в таком доме и в самом деле можно было быть несчастным и одиноким, причем даже в те времена, когда здесь жили хозяева и при­сматривали за ним.

Вздохнув, Кэтрин отпрянула от окна. Зачем она пришла сюда? Что надеялась найти? О чем узнать? В доме царит мрак и запустение, ничего и никого здесь пет. А если бы кто и был, полиция давно обнаружи­ла бы это. Она отступила назад, и именно в этот момент у нее появилось смутное ощущение, что за ней кто-то следит.

Она вдруг жутко перепугалась. Волосы зашевелились у нее на голове, а по спине пробежал холо­док – вечное, как само время, предупреждение об опасности. Кэтрин быстро обернулась, бросив взгляд на угол дома. Но там уже никого не было, осталось лишь слабое ощущение чьего-то недавнего присут­ствия, которое, как бы ни было оно слабо, ясно говорило ей, что она не ошибается.

Если это кто-то, имеющий полное право нахо­диться здесь, то ей самое время подготовить убеди­тельные объяснения своего вторжения. Но такой человек появился бы открыто, а поскольку это не так, следует думать, что он сам скрывается – от кого-то или для чего-то… Кэтрин осторожно попя­тилась, все еще не отводя глаз от того места, где, как ей показалось, кто-то мелькнул, а потом повер­нулась и, спустившись по лестнице, опрометью бро­силась к лесу.

«Господи, я бегу!» Эти слова, прозвучавшие в ее мозгу, она даже не восприняла всерьез, по­скольку точно знала, что бегать еще не способна, а если и бежит, то случилось какое-то немысли­мое чудо, сомнение в котором может парализо­вать ее в столь напряженный момент. Но мысль все же проникла в сознание, ибо она видела, что очень быстро достигла опушки. И, уже ни о чем не думая, а лишь подхлестываемая вновь накатившей волной паники, побежала еще быстрее. При дру­гих обстоятельствах она бы страшно обрадовалась, но сейчас, в этот момент, могла думать лишь об одном – о спасении.

Кэтрин почти влетела туда, где начиналась спа­сительная, как ей казалось, роща, и на секунду со­всем потеряла ориентацию, но затем быстро опре­делилась и нашла свои вещи, лежащие там, где она их оставила. Схватив корзину и не замечая ее веса, она перебралась через ручей, не думая о том, что здорово промочила ноги. Все, чего она хотела, – это поскорее вернуться на тропу, ведущую к дому те­тушки. Опасность продолжала явственно ощущаться у нее за спиной. А между тем, если бы она осмели­лась оглянуться, то увидела бы, что никто ее не пре­следует. Но оглянуться было сверх ее сил, а потому воображение разыгралось не на шутку, все быстрей и быстрей гоня ее к желанной тропе.

Роща, обычно такая манящая и приветливая, теперь казалась угрожающей. Она почти физически ощущала за каждым деревом сгусток опасности, кого-то, кто, таясь и не показываясь на глаза, не­зримо преследует ее, а может быть, уже и обогнал ее, чтобы неожиданно напасть в том месте, где она почувствует себя уже почти в безопасности. Остано­виться бы ей и прислушаться. Но нет, для этого она была слишком напугана. Впала в настоящую панику. И все же, несмотря на переживаемый ужас, в со­знании ее билась удивительная фраза: «Я бегу, я могу бегать!»

Сколько же времени прошло? Ей казалось, что очень много. Уже и нога заныла, и дыхание стано­вилось все более прерывистым. Скоро она сможет перейти на шаг, даже остановиться. Еще немного… И вот она наконец оказалась на узкой, пролегаю­щей в ложбине части тропы, которая вела к коттед­жу тетушки. Здесь, к ее ужасу, у нее подвернулась нога, и от резкой боли она чуть не лишилась созна­ния.

Но, будто свершалось все то же неведомое чудо, она сумела преодолеть боль и сделала то, что в обыч­ных условиях было бы невозможным, – продолжила путь. Ее очень поддерживала окрепшая уже мысль, что впервые за последние девять месяцев она смогла бежать. И хотя ее все еще била дрожь страха и перенапряжения, душа ликовала: она спасена! Оставалось собрать последние силы и дотянуть как-нибудь до коттеджа.

Хорошо еще, что тетушки нет дома, она ушла в церковь, а к тому времени, как вернется, Кэтрин успокоится и приведет себя в порядок. Меньше все­го ей хотелось бы сейчас делиться с Клэр пережи­тыми страхами, у той и своих забот хватает. Кэтрин радовалась и тому, что с ней не случилось ничего плохого, – значит, завтра утром она сможет прово­дить Клэр в больницу. Успокаиваться и отходить от пережитого страха она потихоньку начала уже на подходе к дому.

Никто за ней не гнался, и она, осознав это, смог­ла наконец перевести дыхание. Вот что значит быть художественной натурой, порой чересчур разыгрывается воображение. Правда, там, в поместье Пенгаррон, это не было лишь воображением. Там не­сомненно сработал инстинкт, а Кэтрин всегда доверяла своим внутренним ощущениям. Не послуша­лась она их только однажды, сев в машину с Коллином в ту роковую ночь. И больше никогда не станет игнорировать то, что подсказывает ей чутье.

Но кто же там прячется? Кэтрин просто холо­дела при мысли, что это могла быть Джиллиан. Предположение о пропавшей женщине, затаив­шейся в пустом доме и выжидающей, когда Джейка арестуют за ее исчезновение, было просто чудовищным.

Ясно одно: если в поместье и вправду скрывает­ся Джиллиан, она вряд ли действует в одиночку. Кто-то должен ей помогать. Ей нужна пища, какая-то связь с внешним миром. Возможно, тот, другой че­ловек тоже был там, таясь и следя за Кэтрин, когда она подходила к дому. Судя по тому, что она знала о Джиллиан, это наверняка мужчина. И эта, вторая мысль напугала Кэтрин еще больше.

До прихода Клэр Кэтрин успела принять ванну, отчего ноющая боль в ноге начала понемногу уни­маться. Она вполне успокоилась, но до сих пор страшно досадовала на себя за то, что решилась на авантюру, вследствие которой ей пришлось пере­трудить ногу слишком быстрым движением. Но все же она выдержала, и если вновь попадет в схожую ситуацию, то наверняка сумеет бежать быстрее.

Когда сумерки сгустились, Кэтрин подошла к окну, чтобы задернуть шторы и, не удержавшись, мельком посмотрела в сторону поместья Пенгаррон. Света там не было. Значит, тот, кто следил за ней, был кем угодно, но не Джейком. И Кэтрин поско­рее задернула шторы, оставив наступившую тьму снаружи. Сегодня распоряжения Клэр на этот счет не потребовалось. С необъяснимым ужасом она пред­ставила себе, что кто-то заглядывает в их окна, как и она заглядывала в окна дома Джейка, и эта мысль была не из приятных.

Кэтрин попыталась хоть как-то взбодриться, от­кинуть все эти болезненные образы и неприятные переживания – толку от них все равно никакого. Она старательно внушала себе, что скорее всего то, что напугало ее, лишь плод воображения, ведь у страха глаза велики, но в глубине души знала, что это не так. А главное, что тот, кто следил за ней, не был полицейским. Полиция не стала бы таиться и под­глядывать за ней. Ее попросту остановили бы и по­требовали объяснений.

За ужином Кэтрин как бы невзначай сказала те­тушке:

– Ты так и не закончила тогда свой рассказ о Джейке Трелони.

– Мне не показалось, дорогая, что тебя это за­интересовало. Скорее наоборот.

Кэтрин вспомнила, что тогда она действительно не проявила живого интереса, поскольку не могла предположить, что Джейк в дальнейшем весьма на­стойчиво войдет в ее жизнь. Теперь же ей хотелось узнать все, вплоть до мельчайших подробностей, и о нем, и о его загадочной истории. Но она, конечно, не набросилась на тетушку с расспросами, а сдела­ла вид, что эта история сейчас вполне была бы к месту, чтобы скоротать вечер.

– Знаешь, я сегодня проходила неподалеку от этого дома, ну и вспомнила, что ты о нем что-то начинала рассказывать.

– Да, начинала… – задумчиво проговорила Клэр. – Дом такой заброшенный, запущенный. Конечно, никто из нас не подходил к нему близко, но даже с расстояния видно, что он из себя представляет. По­слушать Джин Пенгелли, так это один из самых круп­ных особняков в наших местах, а когда-то был од­ним из лучших в стране. До наших дней дошли толь­ко жалкие остатки. Величие приходит и проходит. Отчасти и Джейк виноват, ведь он сразу же, как умерли его родители, покинул свой дом, а в безлю­дье все умирает быстрее.

– Интересно, почему он не стал здесь жить? – тихо спросила Кэтрин.

Про себя она отметила, что ее чисто интуитив­ное представление об истории дома совпадает с рас­сказом тетушки. Это еще больше убедило ее в том, что и другие инстинкты ее не обманывали. Кто-то явно следил за ней, и то не был Джейк.

– Говорят, Джейк никогда не был счастлив там, поскольку тоже был заброшен. Я не хочу сказать, что его плохо кормили или плохо одевали, просто родители все свои обязанности полностью перело­жили на слуг, и с ними-то Джейк и проводил боль­шую часть времени. Именно от слуг много лет назад Джин Пенгелли узнала, что родители Джейка вооб­ще не хотели детей, настолько были увлечены друг другом. Многие здесь подозревают, что они и Джейка-то завели лишь для того, чтобы было кому оставить дом, землю и деньги.

Клэр вздохнула и принялась за еду, чем не могла пренебречь даже ради возможности поболтать. Потом, покончив с солидной порцией рыбы, приправ­ленной специями и обрамленной зеленью и аппе­титными румяными ломтиками жареного картофе­ля, заговорила вновь.

– Ну вот, значит… На чем я остановилась? А! Похоже, оставшись один, в деньгах он не нуждал­ся. Родительских-то денег, может, и вообще не ка­сался, поскольку ему вполне хватало того, что он сам начал зарабатывать. Тем же, как презритель­но бросил поместье Пенгаррон, он показал свою ненависть к отчему дому. С его-то деньгами и так запустить поместье! Просто стыд и срам. Здесь ведь могло быть прекрасное место для жизни. Впрочем, и его можно понять – мальчиком он был там не­счастен…

– Однако же он привез сюда жену, – выдала Кэтрин наводящую реплику.

Клэр погрузилась в задумчивость и заговорила не сразу.

– Я и сама частенько задавала себе этот вопрос. Один раз я видела ее в деревне. Конечно, я не зна­ла, кто она такая, но один малый, что работал на почте, потом сказал мне. Вот уж полная противопо­ложность Джейку с его черными космами и мрач­ными темными взглядами. Она была нежна и пре­красна, как лилия. Волосы такие беленькие, что даже странным казалось, что они не крашенные, но они у нее и впрямь были натуральные. Не удивлюсь, если окажется, что она действительно погибла. Иначе, то есть будь она жива, ее бы обязательно где-нибудь заприметили. Она была так красива, что не обратить на нее внимание мог разве что слепой. А ее с тех пор никто и в глаза не видел.

Кэтрин вдруг пожалела, что затеяла разговор о Пенгарроие и его обитателях. Вот и тетушка, подобно Джейку, отмечает, что Джиллиан прекрасна. Кэт­рин не хотела этого знать. Она нахмурилась и заня­лась едой, устремив все внимание в тарелку. Что она делает? Зачем пытается разгадать тот мир, который ее не касается и в который Джейк принял ее, мож­но сказать, условно, «поместив на дальнем плане»? Какое ей дело, был ли он счастлив в детстве и что там у него вышло с женой?

– Одно время я увлекалась тем, что делала вы­резки из газет, – сообщила Клэр. – Они до сих пор где-то там, в бюро, должно быть, в нижнем ящике. Потом я это дело забросила, поняла, что никогда не соберусь их перечитать, а выбросить так и не удо­сужилась. Если заскучаешь, пока я буду в больнице, можешь там покопаться, авось что интересное и найдешь.

Кэтрин улыбнулась и кивнула, но сильно сомне­валась, что станет копаться в этой пыльной трухе. У нее и своих дел по горло, так с какой стати она начнет ворошить чужое прошлое? Надо выбросить из головы все мысли о пресловутом Джейке Трелони и вплотную заняться третьим «Жуком Берти».

Увы, на самом деле все вышло иначе. Кэтрин даже не стала дожидаться, когда тетушка ляжет в боль­ницу, а самой ей нечем будет заняться. В тот же ве­чер, стоило Клэр отправиться спать, она тихонько, стараясь не скрипеть ступенями лестницы, спусти­лась вниз и, забравшись в нижний ящик старинно­го бюро, извлекла оттуда пожелтевшие пачки газет­ных вырезок.

Первое, на что она наткнулось, был портрет Джейка, напечатанный на первой странице газеты. Можно было только гадать, откуда газетчики выры­ли этот снимок, потому что Джейк на нем выглядел так необычно, что вряд ли позировал им. Он улы­бался, и, взглянув на него, Кэтрин испытала нечто вроде удара под ложечку. Она сидела на полу, с га­зетными вырезками, разложенными вокруг нее на ковре, и долго, очень долго смотрела на эту фото­графию. Очнулась, лишь когда поймала себя на том, что улыбается ему в ответ, и тотчас решила занять­ся остальными материалами, отложив снимок по­дальше.

Здесь было множество фактов, касающихся пи­сательства Джейка Трелони, а по двум его книгам, как и упоминал Ральф, были созданы фильмы. По­том шли сообщения, что жена писателя исчезла при загадочных обстоятельствах и что это произошло в родовом поместье Трелони, где супруги отдыхали. Были еще и еще публикации, но глаза Кэтрин на­долго задержались на фотоснимке Джиллиан.

Эта женщина была просто великолепна, гораздо эффектнее, чем можно себе вообразить с чужих слов. Увидев подпись под снимком – «Джиллиан Трело­ни» – Кэтрин ни о чем другом не могла думать, как только о том, что это жена Джейка. Да, пока он не удостоверится, что Джиллиан действительно мерт­ва, у него ни для кого другого нет места даже на дальнем плане.

Дальше Кэтрин читать не могла, она уже жале­ла, что взялась за эти старые газеты. Пренебреги она ими, жить ей было бы спокойнее. И что, в самом деле, она думала тут найти? Если полиция ничего не обнаружила, куда уж ей, с ее жалкими потуга­ми, что-то выяснить? Пресса, как обычно, и в этом случае наделала много шума, но по сути ничего тол­ком не сообщила. Известный писатель приехал с женой в свое родовое поместье, и жена исчезла, – а больше ничего газетчики и не знали.

Нет, одно толковое сообщение все же было. Весь­ма существенный факт: после того, как писатель вернулся в Лондон, его красавицу жену видели в местной деревне. Следовательно, муж не убивал ее, если, конечно, не вернулся тайно и не прикончил, имея надежное алиби. Впрочем, можно и не возвра­щаться, а просто нанять кого-то…

Ума у Джейка Трелони не отнять, да и сообрази­тельности тоже, так что ему ничего не стоило при­думать изощренный план убийства и безукоризнен­но выполнить его. Ведь говорил же он Кэтрин, что Джиллиан действовала ему на нервы. Убивают под­час и за меньшее.

Она собрала газеты, раздраженно запихнула их в нижний ящик бюро и отправилась спать, жалея, что видела и читала всю эту белиберду, и пообещав ни­когда больше не встречаться с Джейком Трелони. Можно остаться здесь, у тети, и какое-то время дер­жаться подальше от Лондона. В случае его приезда сюда она всегда успеет быстренько смыться. А что если он и действительно преследует ее? Причем де­лает это мастерски, с таким видом, будто имеет на это право. Видно, понимает, как сильно такой при­ем интригует женщин. Вынюхал к тому же, где она живет…

Кэтрин вдруг охватило беспокойство, размышле­ния и догадки не давали ей уснуть. Конечно, она мо­жет куда угодно уехать, но почему, собственно, она должна куда-то бежать? С какой стати должна поки­дать свою лондонскую квартиру, которую так любит? Она привязана не только к своему художническому пристанищу, но и к Ральфу, и к Берту Ливайсу, и ко всем его ребятам, которые каждый день так приветли­во с ней здороваются. Так что же, отказаться от этого всего из-за Джейка Трелони? Ну нет!

Наконец начал подступать желанный сон. Она се­годня очень устала, особенно от этой дикой гонки. Но нога успокоилась, что весьма радовало ее. Кэт­рин поуютнее завернулась в одеяло, улыбнулась в подушку и, почти уже засыпая, подумала: вот уди­вится Джейк, увидев, что она перестала хромать.

Мысли отлетали от нее, и последнее, что донес­лось до ее сознания, были слова тетушки о Джейке: «Мальчиком он был несчастен», а потом, уже на грани сна, всплыли в памяти и слова самого Джейка: «Даже ваш кот мне доверяет». Нарисована на дальнем плане его картины… Что она там делает? Гуляет по его лесам, где ей так хорошо… Уйти оттуда? Почему?..

– Черт возьми, ты хоть понимаешь, что ты на­творила?

Джайлз Ренфрей сердито расхаживал по роскош­ному толстому ковру, покрывавшему пол гостиной в его лондонском пентхаузе*, и чувствовал, что его раздражение вот-вот выйдет из всяких пределов при одном взгляде на женщину, которая грациозно рас­положилась на огромном изогнутом диване.

– Я пыталась помочь тебе, дорогой, – нежно про­ворковала Джиллиан, отлично зная, что подобные интонации всегда достигают цели.

Но Джайлз был сейчас слишком зол, чтобы клю­нуть на подобную приманку.

– Помочь она хотела! Да ты бы просто прова­лила все дело! Представь только, что кто-то тебя узнал. Ты ведь не из тех, что могут проскользнуть незамеченными. – Взгляд его прошелся по ее великолепным волосам и красивому лицу, потом – по длинным стройным ногам, которые она рас­положила особым образом, приняв позу грациоз­ной кошечки. – Не так много времени – всего не­сколько месяцев – прошло с тех пор, как твой портрет красовался на первых страницах всех га­зет. Каждый в этой чертовой стране счастлив был бы найти тебя и сообщить о твоем появлении в полицию. Ты хоть понимаешь, что будет, если об­наружится, что ты не исчезла, не убита, а все вре­мя скрывалась у меня, ожидая, когда твоего му­женька арестуют за убийство супруги?

Его глаза сузились от негодования. Вести себя так неосторожно, когда дела идут таким образом, что еще не понятно, чем обернутся! Он подчас спрашивал себя, а не выдумала ли Джиллиан всю эту историю о книге, основанной на фактах его жизни. У Трелони водятся деньги, но у него, Джайлза Ренфрея, их гораздо больше, так что понево­ле задумаешься: а не затеяла ли она все это для того, чтобы просто сменить партнера, выбрав того, что побогаче?

* Фешенебельная квартира, нередко двухъярусная, на верхнем этаже высотного здания (зачастую с выходом на кры­шу, где располагают зимний сад, солярий, бассейн и т.п., а также с приватным лифтом).

– Я хорошо замаскировалась, – с невинной улыб­кой на устах сказала Джиллиан. – Черный парик, темные очки и специально подобранная одежда. И никто меня в поместье Пенгаррон не заметил.

Джайлз Ренфрей скрипнул зубами. Специаль­ная одежда… Господи, спаси и помилуй! Он часто думал, что у Джиллиан мозги, как у комара, не больше.

– А эта чертова девчонка?

– Она меня не видела. Слишком перепугалась. Ее оттуда как ветром сдуло. Умчалась в секунду.

– Интересно, как это она могла умчаться? Она же хромая. Сознайся лучше, что она заметила тебя.

– А я говорю – нет! Почему ты мне не веришь? Хромая или не хромая, но она убежала. Это дало мне возможность еше раз хорошенько обыскать дом. Ты ведь знаешь, Джейк недавно туда ездил, а он, похоже, повсюду таскает эту чертову работу с собой и при своей тупости вполне мог что-нибудь там за­быть.

– Он совсем не туп, – проворчал Ренфрей, при­саживаясь на дальний край дивана, – Он умный и сообразительный. Даже слишком… С этим нельзя не считаться. Его книги тому подтверждение. Они слиш­ком основательны, он роет глубоко и все основыва­ет на фактах.

– Ну, если он заикнется о тебе, ты всегда мо­жешь подать на него в суд, – раздраженно прогово­рила Джиллиан.

Она думала, что Джайлз будет благодарен ей за ее маленькое приключение – поездку в Корнуолл, а он вместо этого жутко разозлился. Джиллиан слиш­ком хорошо знала, что злость и Джайлз – слишком плохое сочетание. В его прошлом было много тако­го, что подтверждало это и заставляло опасаться его.

– Гениально! – вспыхнул он. – Подать в суд! Чтобы каждый подумал, что дыма без огня не бывает. Да мне придется просто сбежать из стра­ны, и это в то время, как я собрался сделать по­литическую карьеру. – Он повернулся и взглянул на нее побелевшими от гнева глазами. – Ты оста­нешься здесь, пока все это не кончится. Нравится тебе или нет, но ты должна скрываться, а скры­ваться, кроме как здесь, тебе негде. Будешь сидеть у меня до тех пор, пока я не разберусь с Трелони и его чертовыми записями.

Джиллиан вскинула подбородок.

– Я могу просто уйти от тебя, и тогда делай, что хочешь, – угрожающе заявила она.

– От меня, милочка, далеко не уйдешь. Раз при­шла ко мне, нечего теперь рыпаться. Спасибо, ко­нечно, за сообщение о новом проекте Трелони, ты ведь знала о нем из первых рук, и мне это весьма помогло. Но теперь ты по уши в этом деле, не забы­вай. Как, например, ты объяснишь, выйдя отсюда, причины своего внезапного исчезновения? Не ду­май, что это будет просто. Хотя бы потому, что я тебе этого не позволю.

Джиллиан ощутила холодок, пробежавший по коже. Да, на самом деле все оказалось гораздо серь­езнее, чем она думала, и ситуация, в которой она находилась, перестала быть забавной. Скрыться и ждать, пока полиция арестует Джейка, казалось ей хорошей идеей, обещавшей множество приятных последствий. Джиллиан надеялась, что, когда она обретет свободу, Джайлз женится на ней. А теперь видела: все складывается не совсем так, как ей пред­ставлялось, она угодила во что-то такое, из чего, вероятно, ей и в самом деле будет трудновато выпу­таться.

Она подумала о Джейке. Несмотря на хорошее происхождение и немалые собственные достижения, в нем совершенно отсутствовал лоск – этакий боль­шой медведь с плохим норовом. Нет, он не был, что называется, денди.

– Так что, крошка, не доводи до плохого. Смот­ри, чтобы я от тебя не слышал больше ничего по­добного, – пробормотал Джайлз, подвинувшись к ней и притягивая ее к себе.

– Не понимаю, о чем ты…

Она сразу прильнула к нему, и он улыбнулся, еще сильнее прижав ее к себе.

– Прекрасно. Я рад этому.

– Чему, милый?

– Тому, что ты ничего не понимаешь…

Джиллиан обиженно поджала губы, но ничего больше не сказала. Он иногда говорил с ней как сущий злодей. Но сейчас она перевела дыхание и расслабилась, поскольку не сомневалась, что суме­ет о себе позаботиться. Даже в том случае, если они так и не смогут остановить издание этой чертовой книги, Джайлз не откажется от нее, а он умеет быть щедрым и великодушным.

Джейк принял дополнительные меры предосто­рожности. Он всегда очень внимательно относился к сохранности своих работ, но теперь бдительность пришлось удвоить. Обычно он работал с двумя про­цессорами. На одном писал свои заметки, а другой использовал для обработки и сохранения добытых исследовательских материалов. Основной объем за­писей и материалов сохранялся еще также на дис­кетах, а часть была еще и распечатана. Джейк лю­бил, чтобы все было под руками.

Он скопировал все работы, а дискеты передал Бобу Картеру, сообщив ему о своих подозрениях. Бобу он доверял полностью, тем более что тот тоже был в деле и о Джайлзе Ренфрее знал практически все, поскольку сам изыскивал для Джейка необхо­димые фактические материалы. Кроме того, этому человеку не надо было объяснять, какие трудности могут возникнуть в процессе создания подобной книги.

Может, Ренфрей боялся, что в книге Джейка Трелони он будет назван по имени? Да, это могло здо­рово ему помешать. В том, что Ренфрей намерен стать членом парламента, сомневаться не приходится. Он уже обзавелся достаточно прочными связями в выс­ших кругах. Почетное и одновременно безопасное местечко практически было ему обеспечено.

В истории полно подобных примеров. Проходит время, и выясняется, что видные общественные посты занимало изрядное количество злодеев, не­годяев и преступников. В нынешние времена они тоже не перевелись, но теперь, с постоянными, разоблачениями в прессе, жить им стало значи­тельно труднее. И Джайлзу Ренфрею с его весьма сомнительным и темным прошлым есть чего опа­саться.

Но как он проведал о готовящейся книге? О Бобе Картере, наконец? На все эти вопросы только один ответ – Джиллиан. Джейк не знал, что из себя пред­ставляли ее любовники, но весьма вероятно, что Ренфрей был одним из них. Он богат и имеет проч­ное социальное положение, Джиллиан это более чем ценит.

По зрелом размышлении, Джейк решил держать копию всего, что войдет в состав будущей книги, в банке, в именном сейфе, и, хотя это хлопотно и занудно, положил каждые несколько дней относить в банк очередную порцию сделанного. Не исчезни Джиллиан, он вряд ли обратил бы внимание на поджог и даже на погром в офисе Боба. Но все вме­сте это придало делу зловещий оттенок.

Джайлз Ренфрей слишком долго и трудно про­бивал себе путь наверх. Еще немного, и он завоюет доверие избирателей, пройдет на выборах и забе­рется так высоко, что тронуть его будет уже почти невозможно. Он решил добиться многого и не по­терпит, чтобы кто-нибудь тыкал в него пальцем, выказывая свои подозрения или даже просто насме­хаясь над ним.

Джейк похвалил себя за то, что нашел в себе силы вовремя отстраниться от Кэтрин Холден, дабы она не была во все это впутана и не попалась на глаза негодяям. Уже почти три недели прошло с тех пор как Джейк последний раз видел ее, хотя раз­лука давалась ему не легко. Ему так хотелось смот­реть на нее, слышать ее нежный голос, она посто­янно присутствовала в его мыслях. Но пока сам он не будет в безопасности, он не должен подвергать Кэтрин опасности.

Когда он распечатывал свои последние записи, позвонил телефон. Часы показывали половину девя­того утра, и Джейк ума не мог приложить, кто так рано мог звонить. Он снял трубку.

– Джейк? Мне подбросили зажигательное устройство.

Это был Боб. Голос его, учитывая подобные об­стоятельства, звучал на удивление спокойно. А Джейк почувствовал себя так, будто его окатили ледяной водой.

– Ты не ранен?

– Нет В офисе в то время никого не было. Ког­да я подъехал, там уже понаехали и полиция, и пожарная команда. Они отнесли этот случаи к раз­ряду бесчисленных и бессмысленных нападении на чужую собственность и не придали ему особо важного значения, тем более что они вовремя по­лучили сигнал противопожарной системы и застигли огонь в той стадии, когда с ним легко мож­но справиться. Ты на моем месте тоже ничего не стал бы им говорить. Но вот интересно, что ты скажешь мне?

– Ничего ценного не пострадало?

– Бумаги распечатка нескольких старых дел. Еще сгорели процессор и автоответчик. Оба аппарата застрахованы. Можно сказать, что особых потерь нет, но все так чертовски загажено, что меньше, чем за два дня не очистить. – Боб немного помолчал, по­том договорил: – Джейк, наверное, они подумали что часть твоего добра все еще здесь. Хорошо еще что никто, кроме нас с тобой, не знает, насколько быстро и хорошо мы заметаем следы.

Да, паршивцы явно не были осведомлены, что все ценные материалы Боб унес домой сразу же после первого вторжения, а то, что получал в даль­нейшем от Джейка, и вовсе в офис не приносил.

– Послушай, Боб, я слишком занят сейчас, чтобы прийти к тебе с вениками и швабрами, – лаконично сообщил Джейк. – Так что управляйся сам.

– Мог и не говорить этого. Ох, знаешь, я чув ствую себя как человек, случайно затесавшийся в шпионскую историю. Пригвозди этого выродка к столбу позора, приятель.

– С превеликим удовольствием, – пообещал Джейк.

Положив трубку, он долго ходил по квартире, размышляя. Откуда же, черт возьми, они знали, что Боба в офисе нет? И за ним, выходит, приглядыва­ют? Про него, Джейка, они тоже все знали, это видно по тому, как аккуратно поджог был подгадан к его приходу. Но Кэтрин! Как бы осторожен он ни был, за ним наверняка следили, а потому вполне могли вычислить и ее. Все зависит от того, с каких пор они начали вести слежку. Во всяком случае, нельзя полностью исключить, что они приглядыва­ли за ним и в тот раз, когда он приводил ее к себе? Если да, то они знают, где она живет, ведь потом, перед тем как пойти обедать, Джейк и Кэтрин заез­жали к ней домой.

ГЛАВА 8

Джейк поднял трубку и сделал то, что хотел сде­лать с тех пор, как видел ее последний раз, – на­брал ее номер. Номер, который она ему не давала. Он сам подсмотрел его на телефоне в ее квартире, когда Кэтрин была на кухне. Еще одна безобразная выходка. Ну, не важно, с ее ворчливостью он как-нибудь справится, лишь бы знать, что с ней все в порядке.

Автоответчика у Кэтрин не было, и он слышал только бесконечный зуммер вызова. Трубку никто не снимал. Джейк набирал ее номер еще несколь­ко раз, но все безрезультатно, и тогда он решил рискнуть и нанести ей визит. Прямо сейчас. От­кладывать поездку на вечер не стоит, ибо ехать к ней напрямик нельзя, а со всеми маневрами рань­ше полуночи он до нее не доберется, что будет выглядеть весьма странно. Да Кэтрин просто вы­гонит его, и все.

Джейк три раза сменил такси, чувствуя себя идиотом, слишком уж все драматизирующим. Дей­ствительно, как в шпионском романе. Но и не при­бегать к излишней, может быть, осторожности он не счел возможным, ибо начинало сильно припа­хивать жареным, вернее – паленым.

Наконец последнее такси доставило его к забавному магазинчику, над которым находилась квартира Кэтрин, и Джейк выбрался на тротуар.

Настроение его было хуже некуда. Что и не удивительно после того, как он сложил разрозненные факты в единую и почти цельную картину. Если бы его арестовали после исчезновения Джиллиан, книга вообще не была бы написана. Пусть в дальнейшем его и оправдали бы, доверия он все равно бы лишился. Издатель наверняка отвернулся бы от него, а следом за ним и читатели. Да, Джиллиан со всем этим крепко повязана. Значит, вся история завари лась гораздо раньше, чем он думал. Теперь он почти не сомневался, что им – кто бы они ни были– известно и о поместье Пенгаррон.

– Мисс Кэти уехала, – сообщил Тэдди, как толь ко Джейк вошел в магазин.

– Куда? – резко спросил Джейк, и Тэдди по­смотрел на него весьма настороженно.

– Бог весь… Может, Ральф знает?.. Он сейчас дома. Если хотите, поднимитесь к нему.

Но еще до того, как прозвучали последние слова, Джейк уже был на полпути к лифту.

Когда лифт остановился на площадке, где Джейк дважды видел приятеля Кэтрин, он вышел и позвонил, а затем постучал в дверь. Тогда он оба раза страшно злился. Сейчас постарался взять себя в руки, но все равно был крайне напряжен.

– Где Кэтрин? – спросил он сразу же, как толь­ко Ральф открыл дверь.

– Уехала.

Ральф помнил, что наказала ему говорить в дан­ном случае Кэтрин. Но теперь, при виде этого чер­новолосого демона с горящими черными глазами, он усомнился в том, что то была удачная идея.

– Куда? – выпалил Джейк. Ральф, несмотря на сложившиеся обстоятельства, умудрился сохранить спокойствие, отчего даже ис­пытывал гордость.

– Кто знает… Я ей не сторож.

Тут из квартиры вышел Снежок, выяснить, что происходит, и чуть завидев Джейка, замурлыкал. Но этим кот не ограничился, он нахально обошел хозяина квартиры и начал тереться о ноги Джейка. Тот подхватил кота на руки и леденящим взглядом по­смотрел на Ральфа.

– Уезжая надолго, Кэтрин оставляет на вас кота. Вы поливаете ее цветы, и вообще присматриваете за домом. И после этого вы будете мне говорить, что вы не сторож? – Здесь он грозно помолчал и не менее грозно добавил: – Или вы дожидаетесь, ког­да я швырну этого зверя вам на грудь?

Мужество вмиг покинуло Ральфа.

– Ну, я не обязан говорить вам или кому бы то ни было… – пробубнил он, но, видя, как гневно сузились глаза Джейка, быстро договорил: – Она уехала работать, опять этот Берти…

– Что еще за Берти? – совсем уж свирепо рявк­нул Джейк.

– Жук, жук! – поспешно заверил его Ральф. – Жук Берти. Она поехала в Корнуолл. Обещала вер­нуться не раньше, чем через две недели, может быть – через три.

Джейка будто чем тяжелым садануло под ложеч­ку, он едва не застонал. Корнуолл! Хуже не приду­маешь! Зная ее привычки, можно не сомневаться, что она снова заберется в поместье Пенгаррон, бу­дет рассиживать над этим чертовым обрывом или в лесу, когда там на много миль вокруг не встретишь ни единой души.

Джейк сбросил кота Ральфу на руки и с удовлет­ворением увидел, как тот вцепился в него когтями. Да, Снежок не особо жалует своего временного кор­мильца.

– Такой же монстр, как и я, только белый, – пробормотал себе под нос Джейк, спускаясь в лифте.

Думать, что делать дальше, необходимости не было. Он и так знал. Надо мчаться в Пенгаррон!

Когда Джейк наконец выехал, был уже полдень, и, только оказавшись довольно далеко от Лондона, он вспомнил, что пропустил время ланча. Надо перекусить, времени это займет немного, по­скольку дороги почти пустынны. Увидев первый же знак станции обслуживания водителей, Джейк свернул, решив взять чего-нибудь попить и пере­хватить сандвич или что там еще. Особо он там, в придорожной закусочной, не задержался, посколь­ку тревога за безопасность Кэтрин гнала и гнала его вперед.

Возвращаясь на автостоянку, он увидел челове­ка, который распрямлялся после того, как, скло­нившись, что-то рассматривал в его машине. У Джей­ка сразу же возникли подозрения, но человек, ког­да стало очевидно, что он замечен, ничуть не сму­тился.

– Не перестаю восхищаться «ягуаром», – с от­крытой улыбкой сказал он подошедшему Джейку. – Машина просто великолепная.

– Что и говорить, – буркнул Джейк.

– Да, вы весьма сдержанны в оценках, – добро­душно усмехнулся незнакомец. – А я вот даже не представляю, кто может сидеть за рулем такой иг­рушки.

Нет, так нельзя, подумал Джейк, надо рассла­биться. В таком напряжении в каждом будешь видеть злодея и преступника. Но он так далеко сейчас и от Лондона, и от Корнуолла, остановился здесь чисто случайно… Ну, подошел парень к его машине, так что из этого следует? Да ничего. Просто общитель­ный человек, любитель поболтать с первым встреч­ным и поперечным.

– Попытайтесь представить за рулем этой игруш­ки, – слегка улыбнувшись, ответил он, – хотя бы себя. Почему бы и нет?

– Ну, я вижу, вы скорее сюда подходите, – ска­зал он, оглядывая дорогую одежду владельца «ягуа­ра». – Сядь я за руль этой штучки, и за мной сразу же погонятся полицейские.

Трелони улыбнулся и сел в машину. Хоть этот человек и не представлял себя за рулем хорошего авто, но выглядел он весьма прилично. Скорее все­го, судя по выправке, бывший военный, может быть, даже бывший десантник. Достаточно крепкой комплекции, малость грубоватый, но вполне, вполне респектабельный. Да и с какой стати он всюду ви­дит происки Ренфрея? Тот хоть и негодяй, но имеет друзей в высших кругах, можно сказать, человек света. Станет ли он из-за какого-то еще не написан­ного романа наводнять страну своими криминаль­ными агентами? Правда, поджоги отнюдь не под­тверждают столь оптимистического взгляда. Но здесь, вдали от Лондона, вряд ли…

Проехав несколько миль, Джейк резко затормо­зил возле перекрестка, собираясь съехать с автотрас­сы на одну из дорог Девона – этот маршрут, позво­лявший срезать несколько миль, он знал с юных лет. Машина неожиданно затормозила не так быст­ро, как рассчитывал ее водитель, – скорее всего, он поплатился за то, что снизил, против своих пра­вил, внимание к дороге. И врезался в ограждение дороги. Звезды, посыпавшиеся из глаз, когда его голова дернулась вперед и пришла в тесное сопри­косновение с ветровым стеклом, почти ослепили Джейка.

Кэтрин суетилась вокруг Клэр, помогая ей собрать все необходимое для недельного пребывания в больнице. Тетушка была так решительно настроена, так деятельна и полна такого энтузиазма, что Кэтрин не успевала поворачиваться. Но суматоха дотянулась все-таки до последней минуты и прекратилась лишь с появлением миссис Пенгелли, лихо подкатившей на своем маленьком красном автомобиле к самым дверям коттеджа, чтобы отвезти Клэр в больницу.

– Теперь, Кэтрин, слушай, – усаживаясь в ма­шину, отдавала Клэр последние распоряжения. – Не вздумай навещать меня. Можешь ездить на моем авто, но не дальше деревни. Не давай слишком большую нагрузку своей ноге. Она еще у тебя не совсем здо­рова, сегодня ты опять сильнее хромаешь… Да, вот еще что! Ешь регулярно и основательно, не глотай куски на ходу и всухомятку! – выкрикнула она, когда миссис Пенгелли уже начала бойко набирать ско­рость.

Кэтрин помахала им вслед рукой и улыбнулась. Джин Пенгелли водила машину, как заправский лихач. Ее тетя была замечательная женщина, и ее друзья, естественно, тоже. Что касается ноги, то она действительно чувствовала, что вчерашняя пробеж­ка не прошла безнаказанно. Нога болела.

Кэтрин вернулась в коттедж и задвинула двер­ную щеколду. Сейчас, при солнечном свете, все ее вчерашние страхи казались немного забавными, но это не мешало ей помнить о соблюдении необходи­мой осторожности.

А ногой сегодня придется заняться – поделать упражнения и помассировать ее с маслом. Ничего приятного в подобных процедурах нет, но без них не обойтись. Она должна делать книгу, а сидя на месте ее не сделаешь, так что ноге придется еще поработать, поскольку, хочет она или нет, надо опять отправляться в лес. Иначе какой смысл тор­чать здесь? Лучше уж сразу вернуться в Лондон и подумать о том, куда еще можно поехать в поис­ках леса.

Кэтрин внимательно осмотрела ногу. Нет, ей не хочется выискивать другой лес. Что ни говори, а ча­стные владения Джейка стали ей почти родными, и хотя она покинула их вчера в таком ужасе, но все же не представляла, как без них обойтись. Выглянув в окно, за которым приветливо светило солнце, она приободрилась. Если сейчас же не вернуться в этот милый сердцу, очаровательный лес, то, значит, уже никогда не вернуться, ибо страх будет только возра­стать, а насчет страха она знала все; слишком уж глубоко погружалась в него всего несколько меся­цев назад.

А здесь-то чего бояться? Ничего страшного не случилось, одно воображение, и сейчас она готова присягнуть, что никому и ничему не позволит вновь себя запугать, никому и ничему не позволит запре­тить ей делать то, что она хочет. Чего она так испуга­лась? Каких-то химер, которых не существует ниг­де, кроме как в ее воображении.

Подбадривая себя подобным образом, Кэтрин ме­тодично собирала свое снаряжение, стараясь не смот­реть в сторону нижнего ящика комода, забитого ста­рыми газетами. Проблема создания третьего «Жука Берти» достаточно значительна, чтобы полностью отдаться ее решению. А трудности Джейка – это труд­ности Джейка, и они не должны мешать ей испол­нять в этой жизни свое собственное предназначе­ние. Настало время откинуть чувствительность и за­няться наконец делом.

Она вышла из коттеджа, заперла двери и реши­тельно направилась в путь. На этот раз она пойдет не к обрыву, а к роще, но вот к дому поместья Пенгаррон больше ни при каких обстоятельствах при­ближаться не будет. А что она была в роще, никто и не узнает. Девушка будто не помнила, что Джейк без особого труда обнаружил ее там. Старалась она не думать и о том, что сегодня, случись что, нога не позволит ей бежать слишком быстро.

Кэтрин нутром чувствовала, что в роще нико­го, кроме нее, нет. Иногда она останавливалась и прислушивалась, но ни единого подозрительного звука не услышала. Беззаботно пели птицы, весе­ло журчал ручей, да деревья, как это им свой­ственно, при малейшем дуновении ветерка зага­дочно шелестели листвой, особенно на вершине кроны. Словом, все вокруг дышало покоем, чутье подсказывало, что никакой опасности нет, а она доверяла своему чутью. И если вчера здесь дей­ствительно кто-то был, кто-то опасный, то сей­час он бесследно исчез. Выбрав удобное местеч­ко, Кэтрин уселась и принялась за работу, и очень скоро мысль о возможной опасности совершенно покинула ее сознание. Под ее умелыми пальцами возникали все новые зарисовки, а в воображении уже созидался незамысловатый рассказ о приклю­чениях жука Берти.

Солнце уже клонилось к горизонту, а Кэтрин ра­ботала так увлеченно, что потеряла счет времени, и это счастливое состояние появилось у нее впервые с тех пор, как она вернулась в Корнуолл. Наконец она отложила карандаш и увидела, что скоро нач­нет темнеть. Ей еще предстоит приготовить себе что то на ужин, подумала она, и эта мысль обрадовала ее. Впервые со времени катастрофы она по-настоящему проголодалась.

День склонялся к вечеру, его сияние уже потеря­ло свою силу. Кэтрин осмотрелась вокруг и начала собирать свои вещи, готовясь вернуться домой. Но как только упаковала корзину, со стороны старого дома послышался какой-то шум. Эхо отозвалось на эти неопределенные звуки, и она четко осознала, что никакое это не воображение, что это ей не по­казалось, а кто-то там в самом деле есть.

Несмотря на твердое решение, принятое рань­ше, ее первой мыслью было бежать. Но в звуках, долетевших со стороны дома, не чувствовалось ни чего опасного, а потому она встала и осторожно пошла к опушке, примыкающей к саду. Ничего и никого. Дом выглядел так же, как и вчера, – пустой, заброшенный и несчастный.

Кэтрин прикусила губу, пытаясь понять, что ей подсказывает чутье насчет дальнейших действий. Она приехала сюда с намерением выяснить все, что мож­но, о Джейке, но, зайдя столь далеко, до сих пор ничуть в этом не продвинулась. Выбор был очень прост. Она может уйти, предоставив дом его соб­ственной судьбе, и смириться наконец с тем, что Джейк Трелони навсегда ушел из ее жизни. Или дол­жна доискаться правды, учитывая, конечно, опас­ность сего мероприятия.

По правде говоря, ей совсем не хотелось, чтобы Джейк навсегда ушел из ее жизни. Когда Кэтрин думала о нем, когда видела его, ее чувства обретали восхитительную остроту, переходя от страха к вос­торгу и наоборот, и она даже не всегда способна была отличить одно от другого. Она не знала, что испытывает к Джейку. Но одно было бесспорно – своим существованием он наложил такой четкий отпечаток на ее сознание, что забыть его было уже невозможно, как и смириться с мыслью, что она никогда его больше не увидит.

Теперь она редко думала о Коллине, а когда все же вспоминала о нем, то каждый раз удивлялась тому, какой была идиоткой, позволяя этому чело­веку диктовать ей все, что ему вздумается. У нее была слабость, которую она вполне признавала за собой, – непонятное чувство вины перед людьми. Вот и Коллина ей хотелось как-то защитить, по-матерински покровительствуя ему, потому что она прекрасно знала, что он не способен совладать с жизнью в одиночку. А Коллин, между тем, научился пользо­ваться этой ее слабостью.

Джейка, напротив, совсем не требовалось защи­щать. Он мужественный, сильный и сам способен защитить стены своей крепости, а если и испыты­вает трудности, то его темные глаза полностью скры­вают проявление каких-либо чувств.

Если она сейчас не соберется с духом, то никог­да ничего не узнает ни о нем, ни о том, что случи­лось в этом красивом, но давно заброшенном доме. И чувство потери будет преследовать ее. Знание прав­ды, наоборот, поддержит, иначе она всегда будет ловить себя на мыслях о всепобеждающей красоте Джиллиан Трелони.

Кэтрин вынула из корзины блокнот, взяла под­ходящий карандаш, а потом, распрямив плечи, вош­ла в сад. Если кто-нибудь увидит ее, она скажет, что хотела сделать зарисовки дома. Ну, а прикажут ей уйти – она уйдет, конечно, но не прежде, чем по­старается вовлечь того, кто к ней приблизится, в некое подобие разговора, чтобы выяснить, кто это и что он сам здесь делает. В счет не шли те, что могли прийти сюда из деревни, ибо если ей и удастся разговориться с кем-нибудь из них, они вряд ли смогут сообщить ей что-либо новое. Все новое и интересное, если бы оно было, тетушка уже давно сообщила бы ей.

Звуки, которые донеслись до Кэтрин прежде, не повторялись, и когда она приблизилась к дому, то не увидела ни малейшего признака присутствия кого бы то ни было, как было и вчера. Ничто, казалось, не переменилось с тех пор. Но когда она поднялась по лестнице и вышла на террасу, то на секунду за­мерла в изумлении: высокая стеклянная дверь, ве­дущая в дом, была открыта.

Кэтрин пришлось немного постоять, чтобы ус­покоиться. На этот раз она решила не спасаться бег­ством, чтобы укрыться среди деревьев. У того, кто открыл дверь, есть ключи, а это несколько обнаде­живает. Она попросит разрешение зарисовать дом, а затем попытается заговорить с тем, кто здесь нахо­дится. Об опасности лучше не думать, нельзя выгля­деть встревоженной и напуганной.

С заранее заготовленной улыбкой она поднялась по лестнице и пошла по террасе. Шаги отдавались гулко, так что их нельзя было не услышать, но ник­то, однако, не появился и не спросил у нее, что она здесь делает. Стараясь сохранять спокойный и даже приветливый вид, она приблизилась к откры­тым дверям. Да, такой возможности может никогда больше не представиться.

Постучав, она ждала с минуту, но стало очевид­но, что, если кто-то и находится в доме, он не слы­шал ни ее шагов, ни стука. И тогда она вошла в дверь. Хотя ступать она старалась твердо, сердце ее колотилось, и она продолжала обдумывать, что ска­жет тому, кто обвинит ее во вторжении в дом. На­пример: ох, простите, я думала, Джейк дома… Зву­чит убедительно и вполне объясняет ее проникно­вение в чужое владение. Она решила заранее под­крепить эту версию окликом.

– Джейк! Вы здесь? – Вопрос свой, правда, Кэт­рин задала не слишком громко, потому что теперь, когда она проникла в дом, ее нервы были еще боль­ше напряжены.

В доме было мрачно, так же мрачно, как вчера, когда она заглянула в окно. В открытых дверях на­против входа виднелась широкая темная лестница, и она вновь подумала, что подобной возможности ей больше никогда не представится, да и храбрости еще на один такой визит не хватит.

Лучи низкого, предвечернего солнца проникали в дом, но лишь для того, казалось, чтобы, упав на отдельные предметы, еще больше подчеркнуть сум­рачность и пустоту помещения. Когда солнце зай­дет, дом вновь погрузится в безнадежную тьму и еще больше затоскует о безвозвратно минувшем. Мень­ше всего Кэтрин хотелось оказаться здесь после за­хода солнца.

Она решила было вновь окликнуть хозяина, но общая атмосфера дома действовала на нее столь уг­нетающе, что она просто не решилась подать голос. Она почти забыла о том, что пришла сюда что-ни­будь разузнать о Джейке Трелони. Больше всего ей хотелось сейчас покинуть это помещение и поско­рее вернуться в уютный тетушкин коттедж.

Вдруг какая-то тень промелькнула, закрыв на мгновение солнечный отсвет на стене. Кэтрин быст­ро обернулась и вскрикнула от ужаса, увидев, что путь ее спасения перекрыт фигурой мужчины. Высо­кий и неподвижный, как статуя, он стоял в двер­ном проеме, в ореоле солнечного света, который превращал его в сплошной темный силуэт.

Кэтрин прижала к груди свой блокнот, глаза ее тщетно искали путь спасения. Она отступила на шаг, готовая бежать куда глаза глядят, лишь бы подаль­ше от опасности, хотя и понимала, что далеко убе­жать ей не удастся.

– Какого черта вы здесь делаете? – прозвучал от дверей хрипловатый голос. Увидев, что силуэт приближается к ней, Кэтрин замерла на месте, трепе­ща от ужаса. – Ну? Отвечайте!

Несмотря на пронизывающий ее страх, Кэтрин постаралась справиться с собой, вот только сердце стучало, как сумасшедшее. Она все еще не могла рассмотреть мужчину, ее слепили лучи солнца, но уже знала, что это Джейк. Очертания его фигуры, голос – нет, ошибиться невозможно, это он. Но как грозен его тон!

– Мне показалось… послышался в доме какой-то шум… Я была в лесу, ну и… – Кэтрин вдруг почув­ствовала, что последние остатки храбрости покину­ли ее, она выронила блокнот и бросилась к нему на грудь, вверяя себя сильным мужским рукам. – Ох, Джейк! Как я рада, что это вы. Я перепугалась до смерти…

– До смерти? – грозно переспросил тот, но руки его все же обняли ее сильно и бережно, и она пере­стала страшиться его голоса. А Джейк подержал ее с секунду, а затем отпустил, и она, потупив взор, слегка отступила назад. – Итак, вы пришли сюда одна только потому, что вам послышался какой-то шум?

Кэтрин заговорила прежде, чем он успел развить эту тему. Она интуитивно чувствовала, что не долж­на оставлять за ним инициативу этого странного разговора.

– Теперь-то понятно, что звуки, которые я ус­лышала, произвели вы. Но до этого я была уверена, что вы в Лондоне, и когда подошла к дому и увиде­ла, что дверь открыта… Знаете, это совсем не то, что я видела вчера. Вчера дверь была заперта, но все-таки здесь кто-то был. И хотя, как вы понимаете, я никого не увидела, но вдруг ясно почувствовала, что за мной следят…

Джейк схватил ее за плечи и даже слегка встрях­нул.

– Так вот, значит, как вы проводите время? Шастаете одна вокруг Пенгаррона? – прохрипел он. – Да вы просто дурочка! Даже и не приближа­ясь к дому, там, над обрывом, да и в роще тоже, вы подвергали себя большой опасности. – Повер­нув ее и настоятельно подтолкнув в сторону двери, он гаркнул: – Вон отсюда! Сейчас отвезу вас домой, к вашей тетке, да и расскажу ей о ваших похождениях. Если она принимает у себя сумас­шедших родственников, то пусть и отвечает за них. Она у меня живо перестанет позволять вам бол­таться где вздумается.

Он довел ее до дверей и бесцеремонно вытол­кал на террасу, а Кэтрин, буквально задыхаясь от негодования и обиды, насилу смогла перевести ды­хание.

– Как вы смеете? – крикнула она, оглянувшись на него. – Никто за меня не должен отвечать. Я взрос­лый человек и сама в состоянии за себя ответить. И я делала и буду, черт возьми, делать то, что мне хочется!

– Но не тогда, когда я рядом, и не на моей тер­ритории, – отрезал Джейк. – Держитесь подальше и от меня, и от моего дома. Вам не дозволяется шас­тать здесь – ни возле дома, ни в лесу, нигде на моей земле. Это вам понятно?

Слова возражения застряли у нее в горле, стоило ей хорошенько разглядеть его, впервые с того мо­мента, как он возник на пороге. Он был в брюках хаки, в такой же рубашке с закатанными по локоть рукавами, на правой руке длинный зазубренный свежий порез. Но главное, что бросилось ей в глаза, было его лицо, вернее лоб, на котором красовался страшный огромный кровоподтек, что придавало его обычно бесстрастному лицу какое-то странное и на­пряженное выражение. Он сердито смотрел прямо ей в глаза, но она шагнула к нему, забыв его жест­кие приказы.

– Джейк! Вы ранены!

– Со мной все в порядке, – ответил он сдав­ленно.

– Нет, не все в порядке. Вы ранены.

Она подняла руку и хотела прикоснуться к его лбу, но, как только пальцы ее дотронулись до его кожи, он тотчас резко отпрянул.

– Оставим это, – холодно приказал он, повернулся и возвратился в дом, не закрыв за собой дверь. – Ваш блокнот, – донесся до нее хриплова­тый голос. – Сейчас вынесу его. Оставайтесь там, где стоите.

Кэтрин прикусила губу, тревожно наблюдая, как он выходит из дома с ее блокнотом в руке. А она и забыла о своем «средстве производства», это каза­лось ей пустяком, хотя в блокноте содержались ре­зультаты целого дня работы.

Джейк ранен, что бы он ни говорил. Он и выгля­дит не слишком хорошо. А главное – всем своим поведением настаивает на том, чтобы она держа­лась от него подальше. Если вспомнить, как он пре­следовал ее в Лондоне, сегодняшнее его отношение к ней не могло не удивлять.

Ясно одно, он не хочет видеть Кэтрин Холден в поместье Пенгаррон. Ее присутствие здесь привело его в бешенство. Она даже думать не смела о том, что может за этим стоять. Ведь Джиллиан все еще числилась в пропавших без вести. Разве не мог он вернуться сюда из-за опасений, что кто-то обнару­жит его жену? Или потому, что подозревал, что она здесь скрывается?

Джейк подошел и, передавая ей блокнот, серди­то спросил:

– Где ваша чертова корзина?

– В лесу, – спокойно ответила Кэтрин.

Она не могла понять, как ей держать себя с ним. Ей бы испугаться его, но этого не было. Сердиться на него она тоже не могла, тревожась о его самочув­ствии.

– Надо забрать корзину, – пробормотал он, нерв­но отвернувшись от взгляда ее широко открытых тре­вожных глаз. – Вам лучше пойти со мной. Я не ос­тавлю вас здесь одну.

– Я не собираюсь вновь проникать к вам в дом, – сдавленно проговорила она. – У меня хороший слух. Вы приказали мне выметаться с вашей террито­рии, и я прекрасно вас услышала и поняла. Хотя не понимаю, почему вы так нервно реагируете на мое присутствие здесь. Еще недавно вы сами по­стоянно вторгались в мою жизнь и на мою терри­торию, да к тому же еще и преследовали меня повсюду…

– Молчите, Кэтрин! – рявкнул он, направляясь через сад к лесу и нетерпеливо оглядываясь, чтобы убедиться, что она идет за ним следом. Она стара­лась не отставать, и он, в очередной раз оглянув­шись, заметил это, посмотрел на ее ноги и пробор­мотал: – Вы стали лучше ходить.

– Да, – холодно отозвалась она, решив говорить лишь то, что существенно необходимо.

Но разве не была она вынуждена признать за со­бой эту слабость, чувство вины перед людьми? Раз­ве только что, и часа не прошло, не думала об этом и не пришла к убеждению, что Джейк Трелони во­обще не нуждается в сочувствии? Он вообще ни в чем и ни в ком не нуждается. И это, честно говоря, так досаждало ей, что, случись ему сейчас упасть, она просто перешагнет через него и пойдет дальше. Какие смешные, однако, мысли…

– Черт возьми, Кэтрин! – вдруг раздраженно заговорил он. – Почему вы не ведете себя так, как подобает вашему облику? Почему вы не можете быть нежной и мечтательной девушкой, которая, обрядившись в какое-нибудь свое особое платье, сидит на диване, среди мягких подушек, лаская своего чудовищного кота? Вот как я представляю себе вас, и если бы вы поступали так, то вам ни­когда не пришлось бы переживать подобные не­приятности. Почему же вы постоянно ведете себя как слабоумная?

– Не смейте со мной так разговаривать! – вык­рикнула она, разгневанно повернувшись к нему. – Я знать вас больше не хочу. А если бы никогда не зна­ла вас, то прекрасно пережила бы это, как пережи­ла автокатастрофу, пневмонию и все в этом роде. Вы сами, с тех пор как я впервые увидела вас, веде­те себя как безумный. То хватаете меня и затаскива­ете на свою сатанинскую лошадь, то преследуете на такси и вламываетесь ко мне в дом, то насильно затаскиваете меня в свою квартиру, где…

– Вы все видите в искаженном свете… – пробор­мотал он. Но она не дала ему договорить.

– Если вы под искаженным светом имеете в виду точку зрения нормального человека, который смот­рит на сумасшедшего, то я, мистер Трелони, со­вершенно с вами согласна. И рада, что вы сами при­шли к пониманию этого.

– А вы еще утверждали, что не знаете меня и знать не хотите, – сердито буркнул Джейк. – Одна­ко в своем пылком выступлении даже диагноз мне поставили, не боясь показаться слишком дерзкой.

– Рыжие всегда дерзки, – тотчас выпалила она. – А я рыжая, неужели не заметили? И как рыжая, мистер, не считаю, что перед вами виновата. Я даже…

– В один из ближайших дней я собирался зайти к вам.

Неожиданно прозвучавшие слова Джейка заста­вили Кэтрин поджать губы и замолчать. Хорошим и настоящем моменте было только одно – она пере­стала его бояться. Но взамен Джейк страшно ее разозлил.

Увидев корзину, он подобрал ее и повернулся, чтобы идти к дому. Кэтрин он схватил за руку, будто она тоже корзина, и поволок за собой. И проделал это в своей жесткой манере, точно вы­веренными движениями. Все это просто взбесило ее, но она нашла в себе силы сдержаться и холод­но проговорить:

– Отпустите, мне надо домой.

Но Джейк не выпустил ее руки и продолжал та­щить девушку к дому.

– Я не отпущу вас, пока не доставлю в «Джесмин-коттедж» и не сдам на руки вашей тетушке. Толь­ко тогда и успокоюсь, когда препоручу вас ее забо­там, выложу все, что о вас думаю, и попрошу в дальнейшем оградить меня от ваших вторжений.

Кэтрин попридержала язык и вынуждена была вернуться вместе с ним к дому. Здесь он выпустил ее руку, уверенный, как видно, что, если она побе­жит, ему не составит труда снова поймать ее. Да и корзина с вещами, лишиться которых она вряд ли захотела бы, оставалась у него.

Джейк то и дело поглядывал на нее, но она ре­шила не обращать на это никакого внимания, не стала даже сообщать ему, что ее тетушка в данный момент лишена возможности пообщаться с ним и выслушать его строгие указания насчет пригляда за племянницей. Они обошли дом, за которым стоял автомобиль, и как только Кэтрин увидела его, ее раздражение вмиг исчезло, а тревога, напротив, возросла. Переднее крыло машины было сильно де­формировано. Других повреждений и царапин на блистающей поверхности нового «ягуара» она не заметила.

Итак, Джейк попал в аварию и, насколько она могла видеть, до сих пор не получил медицинс­кой помощи. Порез на руке уже не кровоточил, но явно не был продезинфицирован, а о необходи­мости противостолбнячных уколов он и вообще вряд ли подумал. Она удивилась, как могла сер­диться на него, не понимая в чем причина его дурного настроения, и как могла она обойтись с ним столь бессердечно.

Он забросил ее корзину на заднее сиденье, а пе­ред ней открыл переднюю дверцу и сделал чуть ли не клоунский жест, приглашая ее внутрь. Кэтрин молча повиновалась, он захлопнул за ней дверцу, обошел машину и сел за руль. Когда Джейк искоса посмотрел на нее, она прикусила губу. Он явно нуж­дался в помощи, но не способен был сознаться в этой, как он наверняка считал, слабости. Должно быть, зарычит на всякого, кто осмелится предло­жить ему помощь, совсем как раненый зверь, кото­рый забивается в свою нору, отвергая этим весь мир, а с ним и надежду на спасение.

Интересно, подумала Кэтрин, что он скажет, когда поймет, что она живет в коттедже одна. Веро­ятно, махнет рукой и решит оставить все как есть, надеясь, что уже достаточно хорошо внушил ей зап­рет на посещение всех его территорий, домов, об­рывов, ручьев и лесов.

Хорошо, но ей-то что теперь делать? Если бы тетя была дома, а не в больнице, она могла бы просто уехать из Корнуолла и подыскать себе для работы другое место, подальше от Джейка Трелони. Труд­ность заключалась в том, что ей нравится работать тут, в Корнуолле, тем более что именно здесь она начала делать книгу. Ей просто необходима здешняя атмосфера. Этот Джейк!.. Она ведь не просила его вторгаться в ее жизнь, помещать ее на какой-то там дальний план и вообще проявлять к ней какой-либо интерес.

– Вам не должно быть никакого дела до моей жизни, – громко и сердито заговорила она. – Я не завлекала вас и не просила вмешиваться в мои дела. Я даже… Да я вас просто терпеть не могу.

Джейк раздраженно хмыкнул и сказал:

– Прекрасно. Сейчас, к сожалению, у меня нет времени осмысливать это заявление. Голова занята другими, более важными делами, которые не име­ют к вам отношения. Когда я решу все свои личные проблемы, тогда и займусь этим, и посмотрим, мо­жете вы меня терпеть или нет. А пока я был вынуж­ден вас задержать.

– Вынуждены что? Ох, да вы… вы самонадеян­ный… вы просто отвратительный… – Кэтрин замол­чала, вдруг растеряв все слова и так и не найдя до­стойного и подходящего случаю существительного, потом повернулась и гневно уставилась на него. – Что вы имели в виду, говоря, что хотите меня за­держать? Да вы не имеете никаких прав что-либо со мной делать!

– Имею право, не имею права, но сейчас сде­лаю то, что задумал, – негромко, но твердо прого­ворил он. – А по-настоящему мне хотелось бы по­вернуть стрелки часов назад и вернуться в те време­на, когда я еще не наткнулся в моем лесу на нимфу. Мне бы проехать мимо… Но ничего не поделаешь, теперь мне придется сдать вас на руки вашей тете в надежде, что все обойдется.

Джейк затормозил возле «Джесмин-коттеджа», но Кэтрин не поспешила выйти, а просто сидела, гля­дя на него в упор, и тогда он тоже уставился ей прямо в глаза и смотрел до тех пор, пока щеки ее не залились румянцем.

– Вы ничуть не лучше моей тетушки, – сдавлен­но проговорила она. – Мне далеко не всегда удается понять, о чем она толкует.

Джейк протянул руку, приподнял несколько пря­дей ее волос и пропустил их сквозь пальцы, после чего вновь устремил на нее взгляд темных глаз.

– ы прекрасно понимаете, Кэтрин, о чем я тол­кую, – спокойно заговорил он. – Я не могу сейчас впустить вас в свою жизнь и, пока существует ны­нешняя ситуация, вынужден держаться от вас по­дальше. Если бы вы только знали, как трудно мне это дается! Поверьте, это именно так. Мы с вами встретились не в лучшие мои времена. – Он прикос­нулся к ее щеке и заглянул в изумленные глаза. – Вы должны знать, Кэтрин, вам угрожает опасность.

ГЛАВА 9

Она заглянула в его глаза, теряясь в их темных глу­бинах, и только тогда перевела дыхание, поскольку до этого несколько секунд не дышала.

– Мне угрожает опасность? – шепотом спросила она. – От кого? От вас?

Джейк открыл дверцу и вышел из машины.

– Было бы лучше, если бы я позволил вам ду­мать именно так, – сказал он сухо. – К несчастью, это не поможет. Нет, Кэтрин, с моей стороны вам ничто не грозит. Вы в опасности только потому, что знакомы со мной, и я знаю единственный способ оградить вас от беды. Но один я с этим не справ­люсь, поэтому вы должны всячески содействовать моим усилиям и находиться в известном мне месте.Пока не пройдет это тревожное время, я должен постоянно знать, что вы в безопасности. Лучше все­го, если вы будете тихо сидеть в своем голубином гнездышке и не высовываться оттуда. То же самое относится и к вашей тете.

Он достал с заднего сиденья ее корзину, и Кэт­рин решила, что самое время сознаться.

Вряд ли он переменил свое решение погово­рить с тетей Клэр. И очень даже хорошо, что тетки нет дома, ибо Кэтрин вовсе не была уверена, что Клэр Холден обрадуется тираническим поучени­ям и предписаниям этого «темного, как цыган» Джейка.

Выйдя из машины, она спокойно посмотрела на него и сказала:

– Тети нет дома.

Джейк нахмурился.

– Учтите, ложь в данном случае вам не поможет. Я намерен поговорить с ней и сделаю это. – Он по­казал ей на дверь коттеджа. – Прошу, мисс Холден.

– Я не лгу, – заверила его Кэтрин. – Это было бы ребячеством.

– Ребячество одна из черт вашего характера. Про­шу вас, Кэтрин, у меня не так много времени. Вхо­дите! Я за вами.

– на в больнице, я проводила ее туда сегодня утром. И с неделю, если не больше, будет проходить там обследование. Дело в том, что у нее обнаружи­лись какие-то нелады с сердцем.

Мрачные глаза Джейка сузились, уголки губ ра­зочарованно опустились.

– Ваша тетя в больнице, и вы, выходит, здесь совершенно одна? Странно…

– Что здесь такого странного?

– Ну, не знаю… – проворчал Джейк. – Но у вас же есть преданный Ральф – ваша неотступная тень, и этот, как его?.. Коллин?.. Мне кажется, вы долж­ны были бы призвать сюда подкрепление.

– С какой стати? – резко бросила Кэтрин, злясь на себя за то, что к щекам ее прилила кровь. – Я вполне самостоятельный человек.

– Хм… – хмыкнул Джейк. – Мы это увидим. От­крывайте же дверь и давайте войдем наконец.

– Я не могу позволить вам… Как это будет выгля­деть?.. Пойдут сплетни и…

– Ради Бога, Кэтрин., – прервал ее Джейк. – Я сейчас просто с ног свалюсь. Приготовьте мне чаш­ку чаю и перестаньте лепетать о своей репутации. Мне кажется, пока мы торчим здесь, на пороге, на виду у всякого, кто может проехать мимо, ваша ре­путация подвергается большей опасности. Поймите же, – раздраженно договорил он, – у меня башка просто раскалывается от боли.

– Ох, да, понимаю. Простите меня… – заговори­ла Кэтрин, тревожно глядя на него.

– Перестаньте причитать, – устало проворчал он. – Просто дайте мне чашку чаю, и дело с кон­цом.

Войдя в дом, Джейк сразу же настороженно ос­мотрелся вокруг. Очевидно, он все еще не верил, что Кэтрин сказала правду, а потому она с усмеш­кой проговорила:

– Тетя Клэр не любит прятаться под лестницей, тем более в своем доме, это не в ее правилах. Я здесь одна, если не считать вас. Присядьте, а я пойду и приготовлю чай.

Он только кивнул и больше ничего не сказал, просто подошел к окну и стал смотреть на море, а Кэтрин, метнув в него еще один сердитый взгляд, отправилась на кухню. Нет, Джейк просто невы­носим! Ведет себя так, будто он ее сторож, будто у него есть на нее какие-то права, причем посту­пает подобным образом с самого начала, с той самой минуты, как увидел ее с высоты своей жут­кой лошади.

Высокомерный, сильный и очень, очень скрыт­ный. Вот он, к примеру, заверил ее, что она в опас­ности, но ни словом, ни полсловом не дал ей по­нять, какого рода эта опасность, изволил только сказать, что она исходит не от него.

– Так откуда же все-таки мне грозит опасность? И почему? – спросила она из кухни.

– Откуда – неважно. И почему она вам грозит, я сейчас не могу объяснять, но поверьте: хватит и того, что вы со мной знакомы.

Неужели он ничего другого выдумать не мог? Что за идиотский ответ? Кэтрин сердито посмотрела на закипающий чайник и полезла в буфет за чашками.

– Да откуда вы взяли, что знакомство с вами ввергает меня в опасность? – продолжала она рас­спросы, но сделала это довольно миролюбиво, ре­шив проявить терпение и постараться не ссориться с ним.

Услышав легкий шум за спиной, она обернулась и увидела его в дверном проеме.

– Ну, если я и вовлек вас в эти сложности, то невольно, – спокойно проговорил он. – Знай я рань­ше то, что знаю теперь, то, увидев вас впервые, и близко бы не подошел, предоставив вас собствен­ной судьбе. – На лице его промелькнула гримаса боли, и он вернулся в небольшую уютную гости­ную, уже оттуда добавив: – Всего, как говорится, предусмотреть невозможно. Знать бы, где упаду, – соломки бы подстелил. Впервые увидев вас, я ре­шил, что необходимо подойти, ибо вы определенно подвергали себя риску, так, во всяком случае, мне показалось.

– Не совсем точно сказано, – безапелляцион­но заявила Кэтрин, ставя поднос на столик. – Единственный риск, которому я подвергалась, это была встреча с вами и вашими невежливыми по­учениями.

Она строго взглянула на него и увидела на его лице сдержанную улыбку.

– Ну, в тот момент вы явно нуждались в поддер­жке… Хорошо. Я постараюсь быть более определен­ным. Они узнали о вас. Так, во всяком случае, я скло­нен думать.

Кэтрин разливала по чашкам чай и поглядывала на Джейка, устроившегося в кресле напротив нее.

– Мистер Трелони, кто такие эти «они»? Вы ведь намерены пояснить свою мысль, не так ли?

– Думаю, что ничего другого не остается. Ина­че как мне убедить вас в необходимости временно подчиниться и выполнять все мои распоряжения? Вы ведь, верно, думаете, что это какие-то мои капризы. Нет, так не годится, лучше уж вам уз­нать правду.

И Джейк поведал ей о Джайлзе Ренфрее, пове­дал все с самого начала, и Кэтрин, слушая его, напрочь забыла о чаепитии. Пока Джейк рассказы­вал ей всю эту историю, чай, разлитый по чашкам, просто стоял и стыл.

– Итак, вы полагаете, что он разнюхал про вашу книгу и, поскольку она основана на фактах его био­графии, решил любыми средствами заставить вас замолчать?

– Думаю, так оно и есть, – согласился Джейк.

Сначала она воспринимала его рассказ довольно рохладно, но, вдумываясь в обстоятельства и со­поставляя кое-какие факты, пришла к далеко не ра­достному заключению. Он не сомневался, что у Кэт­рин достаточно острый ум, и теперь наблюдал за ее конечной реакцией, ожидая, что последует дальше. Она с минуту подумала, а затем посмотрела прямо ему в глаза.

– А не имеют ли они, кто бы это ни был, какое-то отношение к исчезновению вашей жены? Не очень-то это похоже на случайное совпадение.

– Я тоже об этом подумывал, – тихо ответил он. – Тут может быть несколько вариантов. Или Джил­лиан участвует в заговоре, или они похитили ее, надеясь вынудить меня отказаться от создания этой книги, или, что хуже всего, убили ее в расчете, что подозрение падет на меня. Я и в самом деле давно уже думаю об этом. Если бы они удерживали ее у себя с целью шантажа, то давно сообщили бы мне об этом и выдвинули свои требования. Но мне не кажется, что она их узница.

– Остается, в таком случае, только два вари­анта – она с ними в сговоре или мертва, – серь­езно проговорила Кэтрин. Джейк кивнул в знак согласия. – А почему вы все время говорите «они»? Ведь этот Ренфрей вроде бы единственный, кто боится вашей книги.

– Ну да, конечно, он один опасается, что ста­нет известно, какими делами он заправлял и на чем нажил свое состояние. Сами подумайте, ка­ково это – утратить с большими трудами достиг­нутое нынешнее положение в обществе. Но я не сомневаюсь, он до сих пор имеет связь со своими бывшими сообщниками, с членами своей банды, так что ему не составит труда призвать их к себе, когда дело запахнет жареным. По неосторожности я задел осиное гнездо, хотя и не собирался выс­тавлять этого деятеля напоказ, разоблачать и все такое прочее. Был просто замысел книги, в кото­рой, как мне казалось, хорошо сработает история подобного преступления. Я хотел использовать несколько примеров из контрабандных дел того времени просто для придания книге живости. У меня и в мыслях не было называть чьи бы то ни было имена. Но вышло так, что я на несколько лет потерял этого человека из виду, а потому мне пришлось обратиться к Бобу и попросить его на­копать мне все факты, которые за это время ус­кользнули от моего внимания.

– Так вы думаете, что это Боб Картер упустил информацию о вашей будущей книге?

– Ни в коем случае. Он работает на нескольких писателей, человек крайне надежный, проверенный и умеющий хранить чужие тайны, ведь это его про­фессия. Нет, они пронюхали о книге как-то иначе, а потом уже, проследив за мной, узнали, где рабо­тает Боб.

– И вы намерены писать книгу так, как намети­ли? То есть, используя некоторые факты из жизни Ренфрея только для колорита?

Она спросила об этом спокойно, но Джейк тот­час нахмурился.

– Нет уж! – выпалил он. – Теперь-то у меня этот выродок просто так не отвертится. Я сумею так по­дать его историю, что все его узнают, хотя имя и не будет названо.

Кэтрин с минуту помолчала, затем кивнула, вста­ла, забрала поднос и направилась к кухне.

– Хорошо бы еще мне услышать, что с вами се­годня случилось.

– Ну, малость стукнулся, – смущенно прогово­рил он, не собираясь ей объяснять, что впервые за всю свою жизнь проявил за рулем беззаботность и, к своему удивлению, затормозил чуть позже, чем требовалось.

– Не хотела бы я в тот момент оказаться с вами, – мрачно проговорила Кэтрин. – Одной почти что перевернувшейся машины с меня более чем дос­таточно. Идите же сюда и дайте мне осмотреть ваши раны.

– Какие там раны! Царапина да шишка на лбу, – небрежно проговорил он. – Если б действительно было что серьезное, я и сам бы обработал их.

– Ох, не будьте таким упрямым! – вспылила, вдруг рассердившись, Кэтрин. – Чего я действитель­но терпеть не могу, так это идиотского, твердоло­бого мужского позерства.

– Коллин тоже проявлял твердолобое мужское позерство? – спросил Джейк, покорно садясь возле стола и испытывая некоторую неловкость от того, что она вокруг него суетится.

В этот момент Кэтрин и вправду была что угод­но, но только не сонная мечтательница. Она вела себя чисто по-женски, проявляя деловитость и не давая отвлекать себя по пустякам.

– Нет. Там другое… Коллин, к несчастью, трус, – сердито ответила Кэтрин, но тотчас уняла свой гнев. – Впрочем, оставим Коллина, он не имеет к вашим делам никакого отношения. Так, поглядим, что тут у вас с рукой.

Пока она занималась его рукой, Джейк сидел спо­койно. Пальцы Кэтрин действовали легко, уверенно. И хотя ему было очень больно, он не поморщился и не издал ни звука, решив продемонстрировать выс­ший уровень твердолобого мужского позерства. Он чувствовал, что в нем нарастает злоба, но, глядя на ее склоненную голову, успокоился, рассматривая, как светится у нее каждый отдельный волосок, а там, где солнце роняло ей на голову блики, вспы­хивает настоящее пламя.

Она осмотрела его лоб, обработала и его тоже, и, пока делала это, он видел серьезное выражение ее огромных чарующе зеленых глаз. Настоящая Леди Озера. Джейк вдруг начал понимать, что так влекло его к ней, почему он преследовал ее, и вдруг осознал: чем больше он тревожился за нее, тем она ста­новилась реальнее.

– Ну, а теперь я приготовлю что-нибудь поесть, – заявила Кэтрин, вставая и убирая прекрасно уком­плектованную всем необходимым тетушкину аптеч­ку. – Вам лучше перекусить здесь, со мной.

– Я и сам прекрасно могу о себе позаботиться, – сказал Джейк, вставая и глядя в сторону двери.

Кэтрин взглянула на него весьма сурово.

– Ох, Джейк, ради Небес, не начинайте все сна­чала. Я же вижу, что вас здорово тряхнуло и вы пе­режили шок. Вы и в самом деле, как животное в клетке, рычите невесть отчего, когда никто на вас и не думает нападать. Я все равно собиралась что-нибудь приготовить себе, так что для меня не составит труда покормить и вас. Идите в гостиную, посидите там или еще чем-нибудь займитесь, пока я управлюсь со стряпней. Я проголодалась и не собираюсь умирать с голоду, чтобы потрафить мелким вывер­там вашего норова.

– А как насчет сплетников-соседей? – спросил Джейк, стараясь не рассмеяться. – Когда мы приехали сюда, вы, помнится, страшно тревожились по поводу своей репутации.

– Теперь у меня появились другие причины для тревоги, – проворчала Кэтрин, отворачиваясь к плите. – Надо мной нависла угроза угодить в одну из ваших книг. А любопытство соседей, ввиду возмож­ного вражеского нападения, может оказаться весь­ма полезным.

Губы Джейка расплылись в улыбке, и он, как было приказано, вернулся в гостиную и сел там в ожидании трапезы. Есть ему и в самом деле хоте­лось, и он был рад, что Кэтрин так мудро распоря­дилась ходом вещей. Но он с огорчением отметил, что соседи, к несчастью, живут слишком далеко от коттеджа тети Клэр и вряд ли заметят нападение, разве что с утра до вечера будут наблюдать за всем здесь происходящим в бинокль. Но с Кэтрин этими соображениями он делиться не стая.

– Полагаю, вам лучше остаться здесь на ночь, – твердо сказала Кэтрин, когда они принялись за еду.

Джейк отложил нож и вилку и удивленно уста­вился на нее.

– Прошу вас повторить сказанное, потому что я не вполне уверен, что правильно вас расслышал. Ве­роятно, это последствия того, что мне довелось стук­нуться головой о твердый предмет.

– Я сказала, что вам надо остаться здесь на ночь, – ничуть не смущаясь, отчетливо прогово­рила Кэтрин.

– Наедине с вами? Не лучше ли сразу пойти к соседям и во всем им сознаться, чтобы они не теря­лись в догадках?

Хотя Джейк и пытался шутить, но был совер­шенно сбит с толку, уж этого он никак не ожидал от нее услышать. Предполагалось, что она его страш­но боится. Так, во всяком случае, он привык думать. И теперь ее неожиданное предложение повергло его в омут эмоциональной неразберихи. С какой стати она должна ему доверять? Едва ли кто-нибудь на ее месте предложил бы нечто подобное.

– Не понимаю, что тут такого? А если соседи и заметят вас, то думаю, от этого будет меньше вре­да, чем от действий ваших противников. Подумайте сами: вы один в огромном пустом доме и вполне уязвимы, я здесь одна и тоже вполне уязвима. Вмес­те нам быть безопаснее. Если понадобится, мы смо­жем дать отпор неприятелю.

Глаза Джейка смягчились, он даже улыбнулся.

– Нет, Кэтрин, я не могу остаться. Слишком уж я большой, чтобы спать на этом прелестном диван­чике, и слишком устал, чтобы всю ночь просидеть в кресле, охраняя нас обоих.

Кэтрин видела, что он, похоже, только хочет казаться веселым, а на самом деле раздосадован. А он, в свою очередь, тоже наблюдал за ней, от­мечая ее исполненное доброжелательности поведение, которое придавало ей сходство с мягкой плюшевой игрушкой. Но, конечно, с ее стороны это только снисходительность, которую она про­являет в благодарность за то, что он четко пре­дупредил ее об опасности.

– Я уже подумала об этом, – заверила его Кэт­рин, показав в сторону спальни. – Вы будете спать на моей кровати. – Джейк, казалось, лишился дара речи. Он просто смотрел на нее и молчал. А она, как ни в чем не бывало, продолжала: – Согласитесь, что будет не совсем хорошо, если я предоставлю вам постель тети Клэр. В общем, ничего в том страш­ного нет, но как это сделать без ее разрешения? Получится что-то вроде грубого посягательства на ее частную собственность. Кроме того, мы не мо­жем точно знать, сколько ночей вам придется здесь провести. – Она задумчиво нахмурила лоб. – Впро­чем, это уже второй вопрос. Итак, я сплю на крова­ти тетушки, а вы – на моей.

Она выжидающе смотрела на него, но Джейк мол­чал. Он дико растерялся от такого поворота событий. А она вела себя так, будто все это обычное дело. Пригласила его остаться с ней на ночь, пусть и в разных комнатах, и сделала свое предложение столь уверенно и непринужденно – как часть давно заду­манного плана действий.

Он открыл было рот, чтобы вновь отказаться, но так ничего и не сказал. Почему бы и нет? Здесь, случись что, он может защитить ее. А что хорошего, если они будут в разных домах? Кстати, он ведь даже вещи свои еще не распаковывал, так и лежат в ма­шине. А эта Кэтрин Холден столь доверчива, что лучше ее не выпускать из поля зрения.

– Вы ведь совсем не знаете меня… – заговорил было он, но продолжать не стал.

Кэтрин его не слушала, только махнула рукой и продолжала есть, причем с таким аппетитом, кото­рому можно только позавидовать. Очевидно, послед­ствия нервного напряжения. Она, судя по всему, здорово переволновалась. И все же ее доверчивость изумляла его. Разве она не знает, что его подозрева­ют в убийстве жены? Разве не отдает себе отчет в том, что он впутал ее в историю, где действуют люди, способные на все? Человек, от которого он впервые услышал о Джайлзе Ренфрее, вскоре после этого погиб. Его сбил грузовик, и можно было, ко­нечно, счесть его гибель несчастным случаем, но Джейк так теперь не думал.

– Знаете, как я понимаю ваше положение? – заговорила она, дожевывая пищу. – Вы жертва чу­довищного заговора. И мы должны держаться вмес­те. Поскольку за мной они тоже, вероятно, начнут следить, другого выхода у нас просто нет. Одна­ко, – продолжала она, вставая из-за стола и начи­ная собирать посуду, – все это происходит потому, что вы сунули свой нос в чужие дела.

– Он преступник.

– Ну да, он преступник, и я надеюсь, что вам удастся вывести его на чистую воду. Но все же, как ни говори, а у нас с вами могут быть большие не­приятности, не так ли?

– Кэтрин…

Он хотел было сказать, что ее задача заключает­ся лишь в том, чтобы получше спрятаться, а все остальное – его проблемы, но почему-то ничего этого не сказал. Может быть, просто потому, что никак не мог подобрать подходящих слов.

– Пойду приготовлю чай, – сказала она, удаля­ясь на кухню. – Думаю, кофе сейчас не очень по­нравится вашей голове.

Он поймал себя на том, что проверяет свою голову, пробуя покачать ею. Кстати, сразу же об­наружилось, что головная боль только дремала, готовая проснуться в любой момент. Джейк усмех­нулся: Кэтрин это раскусила раньше самого вла­дельца больной головы. Да, ему необходимо серь­езно продумать, как обеспечить безопасность столь ценной личности. Хорошо бы, например, отпра­вить ее в Шотландию или еще куда-то, где никто не сможет ее выследить. Но как она сама на такое посмотрит? Ведь это создание привыкло жить в собственном мире и все решения принимать самостоятельно. Она слишком увлечена своей рабо­той, да и вообще, есть в ней какая-то сумасшед­шинка.

Странно, что она называет негодяя Коллина всего лишь трусом, он заслуживает гораздо более крепких определений. Это говорит о ее доброте, видно, она никого не способна судить слишком строго и мно­гое прощает людям. Джейк вдруг нахмурился и одер­нул себя. Еще немного, и он воздвигнет эту девушку на пьедестал. А все, что от него требуется, – обеспе­чить ее безопасность, потому что именно по его вине она попала в ситуацию, где ей грозят серьезные не­приятности.

И все же у него часто возникало сильное жела­ние отшлепать ее по одному месту так, чтоб звенело. Слишком уж сильно у нее развито воображение и слишком слабо – практические навыки жизни. Впро­чем, идея оставить его здесь на ночь не так уж плоха. Жаль только, что некуда спрятать машину, она тор­чит прямо перед коттеджем, сообщая всем проез­жающим, что в доме Клэр Холден находится Джейк Трелони.

Перед тем, как пойти спать, Кэтрин, стоя в две­рях гостиной, озабоченно сказала:

– Вам не помешает знать, о чем я думаю. Когда вчера вечером я вышла из леса и приблизилась к дому, ничего плохого со мной не случилось, но мне показалось, что кто-то следит за мной, точнее, не показалось, я уверена, что там кто-то был. Я дове­ряю своим инстинктам. Скорее всего это была жен­щина. И я не могла не подумать о вашей жене. Что если это была она? А вдруг она где-то скрывается, чтобы вы оставались под подозрением?

– Если она жива, то именно этим и занимается.

Джейк глядел на ее встревоженное лицо, но сам внешне оставался спокоен, хотя кровь леденела у него в жилах при мысли о том, как эта хрупкая хро­моножка бежала от возможной опасности. Он даже не понимал, как это ей удалось. Хромота ее, прав­да, заметно пошла на убыль, но необходимость бежать была для нее, должно быть, тяжелым испыта­нием.

– А может, она вообще никуда отсюда не уезжа­ла? – продолжала задавать свои вопросы Кэтрин. – Может, она где-то здесь, в окрестностях Пенгаррона и просто… просто выжидает?

– Я искал ее, Кэтрин. Искал очень долго. И если Джиллиан действительно, как вы предполагаете, по­являлась в Пенгарроне, то не потому, что осталась здесь и обитает где-то поблизости, а потому, что вернулась.

Призраки вошли в сознание Кэтрин, и она, сла­бо ему улыбнувшись, быстро ушла в спальню те­тушки. Возможно, как и Джейк в первую их встре­чу, дух Джиллиан Трелони вышел из морских ту­манов, чтобы преследовать его. Непонятно толь­ко, почему Джиллиан преследует и ее, Кэтрин. Мысль о Джиллиан никогда не покидала ее, и она постоянно напоминала себе, что Джейк женат. И все же он сейчас был здесь, с ней. А Джиллиан не было.

Ночью Кэтрин разбудил какой-то звук. Присут­ствие в доме Джейка сделало ее сон беспокойным. Он привнес в ее жизнь так много страхов, волне­ний и тревог, что полного спокойствия рядом с ним она не ощущала.

Проснувшись, она лежала и прислушивалась. Вскоре звук повторился. Он был еле слышен. Но кто-то явно проник в дом и теперь осторожно прокра­дывался по нему.

Они пришли, как и опасался Джейк. А он сей­час в таком состоянии, что вряд ли способен про­тивостоять недругу. Отправляясь спать, был страш­но бледен, она это видела. Надо было отнестись к нему повнимательней, убедиться, что с ним все в порядке. А может, он сейчас лежит в ее спальне без сознания… Никто никогда не заботился о нем, и она тоже оказалась не очень радушной хозяйкой. Вот Кэтрин и решила, что справится со всем в одиночку. Джейк вряд ли перенесет еще один удар по голове.

Откинув одеяло, она спустила ноги на пол и, стараясь не шуметь, встала с постели. Старые доски пола скрипели, но она все же решила идти на раз­ведку. Кэтрин знала каждую половицу, а поскольку скрип раздражал ее, она научилась наступать лишь на те, которые не скрипят. Так что ей не впервой было двигаться по дому совершенно бесшумно.

Правда, это была не ее спальня, а тетушкина, что несколько сбивало, но шторы, к счастью, она не задергивала, и яркий лунный свет облегчал ей задачу. По крайней мере ей не грозило теперь на что-нибудь наткнуться и насторожить того, кто вторгся в дом. Но кто вторгся? Одна мысль, что их там не­сколько, приводила в трепет. Да нет, просто она привыкла к этому «они», то и дело срывающемуся с уст Джейка, а на самом деле у нее все время было такое ощущение, что неприятель один и что скорее всего это Джайлз Ренфрей. Но вот если он привел с собой еще кого-то, это хуже некуда. Надо попытать­ся на слух определить, сколько их, а тогда уж обду­мать свои действия.

Выйдя из спальни, Кэтрин оказалась в неболь­шом коридоре, куда, благодаря небольшому окон­цу, тоже проникал лунный свет. По счастью, в по­ток лунного света попал и старинный сундук, сто­явший на лестничной площадке. Он был трех футов высотой, с давно утраченной крышкой. Тетушка дер­жала в нем всякую всячину – пару тростей для про­гулок, множество разных, давно уже вышедших из употребления вещей, по которым давно плакала свалка, и очень старый зонт.

Зонту Кэтрин обрадовалась. Раньше, когда он по­падался ей на глаза, она посмеивалась над его ста­ромодной нелепостью. Но вот теперь он оказался единственным предметом, который может представ­лять из себя грозное оружие. На вид он был самого наипочтенного возраста, черный, громоздкий и дряхлый, как древнее оружие, пережившее множе­ство сражений и уже забывшее о них. Но кое-что в нем продолжало представлять реальную угрозу – зловещего вида металлический наконечник.

Кэтрин знала, этот острый блестящий конец дей­ствительно сделан из стали. Очевидно, так и было задумано – зонт, который в нужную минуту мог мгновенно превратиться в грозное оружие. Им мож­но действовать и как дубинкой, и как шпагой. Кэт­рин осторожно извлекла зонт из сундука и приме­рила к рукам. Да, с этой штуковиной она, пожалуй, сумеет одолеть парочку нападающих, а потом уже можно будет позвать на помощь Джейка.

Старательно избегая скрипящих ступеней, она спустилась с лестницы и, увидев, что на кухне го­рит свет, страшно разозлилась. Что за дьявольская наглость! Они чувствуют себя так уверенно, что не считают нужным скрываться в темноте. Ну ничего, через минуту-другую они лишатся своего самодо­вольства.

Когда она осторожно заглянула в кухню, там не был ни души, и от сердца у нее отлегло, подума­лось даже, а не пригрезились ли ей эти звуки и не сама ли она забыла тут выключить свет. Видно, и Джейку было не до того, он поспешил в спальню и наверняка упал в постель как подкошенный, измож­денный тяжелым днем, которому предшествовала долгая дорога из Лондона.

Ступив на порог кухни, Кэтрин немного постоя­ла, прислушиваясь, и совсем уже было собралась выключить свет и уйти, как вдруг ее осенило. Ниче­го не значит, что она никого не увидела. Есть одно место, где вполне способен укрыться человек, это место за дверью. Ей не раз приходилось видеть по телевизору подобные ситуации, и она всегда дума­ла: неужели все герои и героини фильмов настолько тупы, что не понимают очевидного? А теперь и сама чуть было не попалась на эту нехитрую уловку.

Один человек вполне мог уместиться за дверью. Боевой дух вновь вернулся к ней и вместо страха она почувствовала нарастающую злость. Держа свое оружие наизготовку, она вторглась в кухню, гото­вясь издать воинственный клич, призванный устра­шить злодея, притаившегося за дверью, и выманить его на честный бой. В эту секунду Кэтрин совсем не думала о том, что может серьезно ранить противни­ка, кем бы он ни был.

Когда она начала разворачиваться, кто-то чер­тыхнулся, на ногу ей плеснуло чем-то горячим, и тотчас послышался звон разбитой посуды. Она при­шла в бешенство, собравшись нанести врагу страш­ный удар, но зонт вдруг выпал у нее из рук, а неис­товый крик атаки на ходу преобразился в испуган­ный крик – перед ней стоял Джейк.

Кэтрин ужаснулась: ведь еще секунда, и она прон­зила бы его своим допотопным, но опасным зонтом. А он смотрел на нее, как на полоумную, и явно был недоволен результатами своих наблюдений.

– Какого черта вы здесь делаете? – рявкнул он. – Вы хоть понимаете, сколько раз я уже вынужден был задавать вам этот вопрос? Вот вы и опять кра­детесь куда-то с пикой наперевес, как безумный древнескандинавский викинг, и мне будет весьма любопытно послушать ваши дурацкие объяснения. Или это обычный ночной моцион, предписанный вам психиатром?

– Мне показалось, что они пробрались в дом, – пролепетала Кэтрин. – Я услышала какой-то шум, а вы казались таким больным и усталым, что я поду­мала…

– Ах, так это вы меня вышли защищать с оружи­ем в руках!

Джейк просто из себя выходил, тыча пальцем в направлении поверженного зонта, лежащего теперь в кофейной луже.

Кэтрин, стоя на одной ноге, вторую, ошпарен­ную, согнув в колене, придерживала рукой. Оскол­ки разбитой чашки она заметила лишь тогда, когда гневные речи Джейка умолкли.

– Ох, этого еще не хватало! Одна из самых дорогих и любимых чашек тети Клэр. Это потребует се­рьезных объяснений, – огорченно проговорила она, не спуская глаз с драгоценных осколков.

– Взамен этой я куплю ей новую, – сердито про­ворчал Джейк. – Я куплю ей новый сервиз, коттедж и вообще все, что она пожелает, лишь бы она взяла вас под свой контроль.

– Бахвалиться своим богатством довольно вуль­гарно, – укоризненно изрекла Кэтрин. – И потом, эту чашку вам вряд ли удастся возместить. Произ­водство такой посуды прекратилось лет тридцать назад.

– Вы прекратите наконец свою дурацкую бол­товню? – взорвался Джейк.

Казалось, еще немного и он просто придушит ее. Возможно, и придушил бы, но именно в этот мо­мент заметил, что она как-то странно стоит, факти­чески на одной ноге, а другую, болезненно морщась, поджала.

– Ну вот, в довершение всего, вы еще и ногу ошпарили.

– Да все с моей ногой хорошо, не беспокойтесь, пожалуйста, – проворчала она.

И вдруг он придвинулся к ней, его сильные руки неожиданно подхватили ее за талию, и Кэтрин, пе­релетев через всю кухню, оказалась бесцеремонно усаженной на столик, примыкающий к раковине. Джейк тут же пустил холодную воду.

– Что вы делаете? – тревожно спросила она.

– Собираюсь наполнить раковину до краев и уто­пить вас, – страшным голосом сказал Джейк. – Сна­чала я утоплю вашу ногу, а потом все остальное. Просто эта конечность вызывает у меня особую тре­вогу, и о ней надо позаботиться в первую очередь.

С этими словами он взял ее ошпаренную ногу, согнул ее в колене и подставил под струю ледяной воды.

– Холодно! – вскрикнула Кэтрин, пытаясь освободиться, но он крепко держал ее, так что вырваться не удалось.

– Говорите, холодно? Кто бы мог подумать! – ехидно отреагировал он. – Впрочем, от этого быва­ет и польза. На коже, по крайней мере, не останется волдырей. Так что холод пойдет вам на пользу, про­сто придется немного потерпеть.

Кэтрин казалось, что он радуется ее неприятно­стям, и она бросила на него гневный взгляд, но решила, что любые возражения еще больше позаба­вят его. И все же не удержалась и сказала:

– Я прекрасно сама о себе могу позаботиться.

– В самом деле? – саркастично спросил он. – Зна­чит, для вас одни правила, а для меня другие? Мне так вы прочитали целую лекцию о твердолобом муж­ском позерстве.

– Какую еще там лекцию! Скажите лучше, что вас занесло на кухню?

– Проснулся от головной боли и пошел вниз, в надежде, что у вашей тетушки найдется болеутоля­ющее. Ну и приготовил себе немного кофе, а тут ваша безумная атака. А что было дальше, вы и сами помните.

– Кофе при головной боли… – начала было Кэт­рин, но черные глаза пронзили ее насмешливым взглядом, и она решила не продолжать очередную «целую лекцию». Вместо этого пожаловалась: – Я совсем перестала чувствовать свою несчастную ногу. Если вы случайно ударите по ней, она, вероятно, разобьется, и осколки со звоном посыпятся на дно раковины.

– И как только вам в голову приходят такие эк­стравагантные, мягко выражаясь, вещи?

Она пожала плечами.

– Да что, собственно, в них такого экстраваган­тного? Просто я совсем не чувствую ноги. Значит, она оледенела, а что бывает со льдом, если по нему стукнуть, и ребенок знает. Не пойму, что тут удиви­тельного!

– Для вас, возможно, и нет ничего удивитель­ного…

– Но согласитесь, грустно это, вместо обваренной ноги получить обмороженную, – проговорила она совершенно серьезно.

Тут сердце его дрогнуло, и он завернул наконец кран, схватил первое подвернувшееся под руку по­лотенце и стал осторожно промокать ее ледяную конечность. И только тут, как ни странно, Кэтрин вдруг осознала, до чего же легкомысленно ее одея­ние. До сих пор она была в таком напряжении, что даже не подумала об этом.

Выходит, она отправилась на битву с неведомым противником, даже не подумав о защитном обмун­дировании, и теперь вот оказалась сидящей на кры­ле кухонной раковины, в коротенькой хлопчатой ночной рубашонке, с оледеневшей ногой, стоящей в раковине, и почти совсем незнакомый ей мужчи­на нежно промокает эту ногу кухонным полотенцем тети Клэр. Она почувствовала, как к щекам ее при­хлынула кровь.

– Что-то не так? – тихо спросил Джейк, заметив ее смущение.

– Да нет… все нормально. Кстати, вы нашли таб­летки от головной боли? – проговорила она почти бездыханно.

– Нет, не нашел. – Джейк пристально смотрел на нее, а она даже не могла отвернуться, чтобы скрыть заалевшие щеки. Кэтрин забыла о заледенев­шей ноге, чувствуя лишь тепло его руки, осторожно гладившей ее. – Сейчас, как только кровь прильет к коже, нога согреется.

Она облизнула нижнюю губу, а потом прику­сила ее, ощущая нежное скольжение его руки от стопы к колену, а потом, очень медленно, снова вниз. Своих полуночных глаз он не отводил от ее лица, и она тоже глядела на него, зачарованно и тревожно.

– Спасибо, что разрешили позаботиться о вас, – сказал он тихо и отпустил ее ногу, которую Кэт­рин тотчас вынула из раковины и соединила со второй, свисавшей с плоскости, на которой она сидела.

Джейк чуть придвинулся к ней, так что слегка прижимал теперь ее ноги, и сделал то, от чего у Кэтрин перехватило дыхание: подвел ладонь под волну волос и, поддерживая ее под затылок, скло­нился и прикоснулся губами к ее губам.

Кэтрин была смущена и напугана, ибо совсем не ожидала этого. Джейк никогда так не смотрел на нее, никогда не проявлял к ней подобного рода чувств, вообще вел себя холодно, будто ничего такого меж­ду ними и быть не могло. А теперь вот целует ее не­жно и сильно, и взметнувшееся было в ее душе смя­тение постепенно улеглось и исчезло, да и все вок­руг будто таяло, теряло свои очертания и станови­лось неподвластным ее сознанию.

Она вдруг задохнулась, ее губы раскрылись, и Джейк воспользовался этим, углубив свой поцелуй, рука же его продолжала гладить шелковистую по­верхность ее ноги, потихоньку переместившись в область бедра. Никто никогда не целовал Кэтрин так сладостно, как этот мрачный мужчина, и ее руки невольно потянулись вверх, замерев на его груди, будто в раздумье – оттолкнуть его или, скользнув по плечам, обнять за шею.

А он все плотнее придвигался к ней, руки его гладили теперь ее плечи и спину. Кэтрин настолько забылась, что у нее появилось желание прижаться к нему еще теснее. И все же что-то заставило ее оч­нуться, она тотчас издала какой-то непонятный стон, порожденный то ли желанием, то ли ужасом того, что с ней происходит.

Услышав этот то ли вздох, то ли стон, Джейк тоже вдруг будто очнулся, хотя, возможно, не столько от самого стона, сколько от прикоснове­ния ее пальцев к его лицу. Желание его все возра­стало, но мгновенное осознание, что это не про­сто женщина, а Кэтрин, вдруг отрезвило его. Кэт­рин! Его рука вновь вернулась на ее бедро, на его шелковистую поверхность, и никак не хотела покидать этого округлого сгустка жизни и плотского жара.

Нет, это ни на что не похоже! Раньше, когда он хотел женщину, он хотел ее с самого начала, с того момента, когда впервые положил на нее глаз. Но по отношению к Кэтрин у него такого плотского наме­рения просто не было. Не было вообще, как ни стран­но. А теперь сердце его учащенно билось, тело про­низывал жар, возрастающий с каждой минутой. Не было сил оторваться от нее, а губы, казалось, при­кипели к ее губам. Он ласкал ее нежное тело и чув­ствовал, что она льнет к нему, пылко отзываясь на его прикосновения. Видно, и ее сжигал тот же огонь. Но нет, все это просто безумие… Он нашел в себе силы отстраниться, приподнял ее и поставил на пол, не говоря ни слова и стараясь не замечать вопроси­тельного взгляда широко распахнутых глаз. Боже, как они прекрасны, ее глаза! Огромные, блистающие, как яркие изумруды. Явственно ощущая желание потонуть в них, как в озерах, он охватил ее лицо ладонями, но и это сразу же запретил себе, и руки его упали.

– Идите спать, Кэтрин, – жестко сказал он.

Она продолжала удивленно смотреть на него, пы­таясь понять, что случилось, и он почувствовал себя чуть не преступником.

– Я покажу вам, где болеутоляющее, – нетвер­дым голосом проговорила она.

Джейк хотел было сказать ей, чтобы она не бес­покоилась, но, видя ее смятение, решил, что луч­ше ей что-то делать, тогда она скорее выйдет из зат­руднительного положения, в котором оказалась. Он поставил ее в дьявольски неловкую ситуацию. С лю­бой другой женщиной он бы не отступил и довел дело до конца, но только не с этой.

Кэтрин осторожно обошла разбитую чашку, взглянув на нее так, будто впервые видит.

– Ох, мне надо заняться этим, – сказала она все тем же нетвердым голосом.

– Нет, я сам этим займусь. Возможно, удастся ее склеить. Думаю, в Лондоне удастся найти мастера, искусного в таких делах.

– Хорошо бы, – проговорила Кэтрин, рассе­янно выдвигая один из ящиков кухонного буфета… – Надо поскорее вымыть осколки, иначе кофе впи­тается в сколы и тогда места склейки будут замет­ны.

Она замолчала, поняв, что бормочет все это чисто нервно, и Джейк тоже промолчал. Он на­блюдал за ней, глядя на эти великолепные воло­сы и эти прекрасные глаза. Интересно, осознает ли она, что ночная рубашка едва прикрывает ее. Когда она поднялась на цыпочки, разыскивая что-то в буфете, он увидел ее длинные стройные ноги. Хромоты при ходьбе теперь совсем не заметно. Но даже если бы она и прихрамывала по-прежнему, при ее красоте и необычности это особого значе­ния не имело бы.

Джейк сцепил руки. Пальцы все еще помнили шелковую гладкость ее кожи, нежность ее тела. Он резко отвернулся. Так хотелось стащить с нее и от­бросить подальше эту рубашонку. Потом целовать ее всю. Но этого нельзя. Он столько раз твердил себе, что не хочет Кэтрин, а просто интересуется ею, да и привычки у нее странные, так что она нуждается в заботливом присмотре… Господи, что за чушь ле­зет в голову!

– Ах, вот они.

Кэтрин нашла наконец таблетки и повернулась к нему. Взгляд ее оставался все таким же растерянным – отчасти смущенным, отчасти испуганным, отчасти возбужденным. Румянец с ее щек исчез. А главное, он никак не мог понять, о чем она думает…

– Спасибо, – сказал Джейк. – И прошу вас, Кэт­рин, простите меня.

Она непонятно покачала головой и затем, осто­рожно обойдя осколки, покинула кухню. Он слы­шал, как она поднимается по лестнице, и вдруг подумал, что сильно напугал ее, и теперь она вряд ли заснет. Эта мысль весьма обеспокоила его.

– Кэтрин, – окликнул он ее, выйдя из кухни и остановившись у нижних ступеней. – Вы в полной безопасности. Я не… Ну, я хочу сказать, что вы мо­жете спать спокойно, я вас не потревожу.

– Я знаю, – спокойно ответила она, задержав­шись на верхней площадке лестницы и глядя на него через плечо. – Если бы я думала иначе, то не пред­ложила бы вам остаться на ночь. Просто я… немного растерялась, когда… когда чуть не набросилась на вас с этим злосчастным зонтиком.

Она ушла прежде, чем до него дошло, что всю вину за его действия на кухне она взяла на себя. Он чуть было не бросился за ней следом, чтобы разубе­дить ее и еще раз извиниться, но тотчас замер, осоз­нав, что идея эта не очень удачна. Все в нем бурлило и клокотало. Но это была Кэтрин, особое существо, с которой нельзя как со всеми…

Джейк вернулся на кухню и занялся разбитой чашкой. Он собрал осколки и вымыл их, пока кофе не успело впитаться в сколы, то есть, выполнил ее пожелание. Делал это он тщательно и методично, что помогло ему отвлечься и успокоиться. Заснуть ему сейчас вряд ли удастся, легче, казалось, на Луну улететь.

А Кэтрин сжалась в своей постели в комочек. Ей хотелось как можно глубже вдавиться в матрац, ук­рыться, закутаться, чтобы ни одно чувство не про­билось к ней внутрь, в этот постельный кокон. Нео­жиданные действия Джейка привели ее в замеша­тельство, и даже сейчас при воспоминании об этом ее немного трясло. Никогда прежде никто не цело­вал ее так. Коллин всегда целовался как-то механи­стично, ничто не пробуждалось в ней от его поцелу­ев, ничто не вспыхивало.

Она никогда не задавалась вопросом, был ли Кол­лин опытен в любовных делах, чувственен и возбу­дим. Он был просто Коллин. И целовал ее, как и положено при ухаживании. Теперь она поняла, что существует и нечто иное. На Коллина она просто не реагировала, могла запросто потрепать его по воло­сам и, как ребенку, сказать: «Ну будет, будет, до­вольно».

С Джейком все обстояло иначе. Стоило ему один-единственный раз поцеловать ее, как внутри что-то пылко отозвалось, и он, как только почувствовал это, тотчас прервал поцелуй. Она помнила: было страшно жалко, когда он отстранился от нее, – ей хотелось продолжения. Возбуждение, которое она обычно испытывала, глядя на него, на этот раз ра­зыгралось с ней не на шутку. Кэтрин перепугалась. Но не Джейка страшилась она, а себя, своих бурно возрастающих эмоций, собственной чувственности. Ей хотелось, чтобы их объятия длились и длились, хотя она не зеленая дурочка и прекрасно понимала, куда это могло завести.

Он прервал их объятия, потому что почувство­вал ее желание, ее влечение к нему. Кэтрин зары­лась головой в подушки и тихо застонала от разоча­рования и стыда. Что Джейк теперь должен о ней думать? К тому же она выскочила в ночной рубаш­ке! Неудивительно, что он решил, будто она свих­нулась. Утром она столкнется с ним лицом к лицу, и это будет непросто, особенно если поднявшаяся в ней буря чувств к утру не уляжется.

ГЛАВА 10

Наутро, проснувшись, Кэтрин осмотрелась и дале­ко не сразу сообразила, почему спит в тетушкиной постели, а когда вспомнила события минувшей ночи, то подумала: не лучше ли затаиться и вообще не выходить отсюда? Странно еще, что удалось заснуть. Усталость, как видно, оказалась сильнее всего остального. А теперь вот ей придется встретиться с Джейком.

До слуха доносились какие-то звуки из кухни, и Кэтрин подумала, что он уже встал и готов поки­нуть ее дом. Вряд ли он захочет задержаться здесь после ночных событий. Если бы внизу не было Джей­ка, она, конечно, могла весь день торчать в спальне. А так… Нет, и без того уже она наделала достаточно глупостей, хватит валять дурака. Кэтрин быстро оде­лась и спустилась вниз. Рано или поздно они все равно встретятся, так какой смысл тянуть?

Когда она вошла в кухню, Джейк стоял у окна с чашкой горячего чая и обернулся далеко не сразу. Он смотрел в окно. Кэтрин увидела, что пол чист, а вымытые осколки разбитой чашки аккуратно сло­жены на крыле раковины. То, что ему пришлось за­ниматься уборкой, заставило ее устыдиться. Когда он повернулся к ней, она собралась с духом и по­смотрела прямо ему в глаза.

– Простите меня за то, что я устроила ночью, – сказала она спокойно.

– Ну, кроме чашки, ничего вроде не пострада­ло, – проворчал Джейк.

– Я другое имею в виду. Ну, это мое нападение и вообще… Понимаю, что немало, должно быть, уди­вила вас своим поведением. Но все это случилось из-за того, что мне показалось, будто в дом кто-то забрался, ну я спросонья вскочила и…

Джейк поставил чашку на стол и неторопливо подошел к ней. Первым ее желанием было убежать, но она сдержалась и спокойно стояла до тех пор, пока он не оказался совсем рядом.

– Вы что, всегда берете на себя ответственность за безрассудные поступки других? – спросил он тихо.

– Это моя вина…

– Вы, должно быть, и в поведении этого вашего Коллина вините одну себя?

Кэтрин покачала головой и слегка улыбнулась.

– Да нет… И вообще, я не думаю, что наши от­ношения затянулись бы надолго. Уж слишком мно­го глупостей он делал.

– Как и я, – твердо сказал Джейк. – Одна из них то, что я поцеловал вас прошлой ночью. Я не дол­жен был так поступать. Надеюсь, вы простите меня… Отнесем это за счет моего недосыпания и того, что я здорово стукнулся головой.

Она выглядела растерянной. Он налил чаю и по­ставил чашку на стол, так что ей было теперь чем заняться. Сам он уселся напротив и серьезно загово­рил:

– Кэтрин, я намерен увезти вас в Лондон. Хочу, чтобы вы вернулись в свою квартиру или как вы там ее называете? В студию. Я сюда за тем и приехал, чтобы забрать вас, и хочу, чтобы вы согласились со мной ехать. Поймите, сейчас это необходимо.

– Нет, я не могу. Тетя Клэр в больнице, да и…

– Здесь вам оставаться небезопасно. Вы стали теперь мишенью. Точнее, мы оба. Я считаю, что лучше переоценить опасность и перестраховаться, чем беззаботно махнуть на все рукой и попасть в беду.

– Вряд ли я их интересую, – возразила Кэт­рин, – с какой стати…

Взгляд его темных глаз устремился на нее с та­кой силой, в нем была столь напряженная озабо­ченность, что она не договорила.

– Джиллиан исчезла, – напомнил он ей. – Вы должны понять, что с вами может произойти то же самое. А я не хочу этого. Поэтому прошу вас, согла­ситесь вернуться со мной в Лондон.

– Тетя оставила меня присмотреть за хозяйством. Если я уеду, коттедж опустеет. Приятно ли ей будет возвращаться в пустой дом? Думаю, не очень. Ко­нечно, она не на операцию легла, но все же…

– Да вы сами подумайте, Кэтрин, ведь если бы вы не приехали, она все равно легла бы на обследо­вание, – стоял на своем Джейк. – И потом, разве у нее нет подруг?

– Есть, конечно. Они с миссис Пенгелли очень дружны. Но других ее подруг и знакомых я не знаю.

– Поймите, – тихо сказал он, – знакомство со мной опасно для вас, а если вы останетесь здесь, опасность будет грозить и вашей тетушке. Мы долж­ны уехать. Соберемся, отвезем ключи миссис Пен­гелли и сразу же направимся в Лондон. А когда до­беремся туда, вы напишете своей тете. Правду пи­сать, думаю, не стоит, чтобы не пугать и не рас­страивать ее понапрасну. Ну, вы, конечно, найдете, как и чем объяснить ей свой неожиданный отъезд.

– Надеюсь, найду, – задумчиво проговорила Кэтрин и вдруг густо покраснела.

Воспоминания о прошлой ночи, временно от­тесненные на задний план заверениями Джейка, что она должна вернуться с ним в Лондон, вновь и с еще большей силой нахлынули на нее.

– Кэтрин! – Джейк прикрыл ладонями ее руки, лежавшие на столе. – Перестаньте казнить себя за прошлую ночь. Я один виноват, мне не следовало так поступать.

– Ох, ведь спровоцировала это я, – прямодушно созналась она. – Вы не можете не видеть, что всему виной то, что я примчалась на кухню с этим иди­отским зонтиком. Да еще в таком виде. Мне было бы легче, если бы виноват был кто-то другой, но это не так. Ведь вам и в голову не пришло бы по­целовать меня, не ворвись я, как дикая кошка, почти раздетая…

– С чего вы взяли, что я не хотел вас поцело­вать? – резко спросил Джейк, разозленный тем, что она продолжает во всем винить только себя. – Вы такая красивая, талантливая, храбрая…

– Вы… вы хотите сказать, что действительно хо­тели… меня поцеловать?

Она смотрела на него своими огромными зеле­ными глазами, и Джейк в гневе отвернулся, по­чувствовав плотское возбуждение, чего сейчас хо­тел меньше всего. Его будто жаром окатило, а злость, досада были именно тем, что могло осту­дить этот жар.

– Нет, – сказал он жестко. – Я не хотел вас целовать. Просто так получилось. Давайте считать это последствием несчастного случая, который со мной произошел накануне, и перестаньте во всем винить себя.

Он услышал за спиной ее вздох, ему показалось, несколько разочарованный.

– Хорошо, – пробормотала Кэтрин, – пола­гаю, это не имеет большого значения. Забудем, и точка.

Джейк повернулся и с грустью посмотрел на девушку. На самом деле это имело большое значение. Но сейчас, в настоящее время и при сложившихся обстоятельствах, в его жизни нет места сложностям. Его дела и так достаточно непросты, недопустимо усложнять их еще больше. Кэтрин непредсказуема и часто почти безрассудна. Он уже не раз мог убедить­ся, что она, без долгих размышлений, способна ввя­заться в любую авантюру. Последняя ночь была тому убедительным подтверждением.

За завтраком он оставался спокойным и твердым, а Кэтрин задумалась над возникшими трудностями. Впрочем, она не видела, какие у нее могут быть трудности и проблемы. Нападения на квартиру Джей­ка и на офис его друга Боба Картера ни в какой мере не затрагивают ее. Разве что это странное ощу­щение, будто за ней наблюдают, возникшее у нее позавчера и обратившее ее в бегство из Пенгаррона. И вчера она испугалась, но на этот раз причиной испуга был Джейк.

И все же ей не хотелось оставаться здесь в одино­честве, раз Джейк собрался уезжать, а после вче­рашней ночи он здесь не останется. Все это, должно быть, ему крайне неприятно.

Хорошо, ехать так ехать!

Надо бы подняться наверх и сменить постельное белье, но она подумала, что Джейк вряд ли захочет ждать, пока она наведет в доме порядок. Можно, конечно, попросить об этом миссис Пенгелли, но тогда потребуется множество объяснений, а это весь­ма затруднительно и неловко.

Все затруднительно и все неловко, но что же де­лать…

Джейк принес ее вещи вниз, поместил их в ба­гажник машины, и они поехали в сторону коттед­жа, где жила подруга тетушки. Ехать пришлось не очень далеко, и Кэтрин по дороге старалась выду­мать подходящие объяснения.

Нет, ничего хорошего это не сулило.

Объяснять, однако, ничего не пришлось. Сразу же, как она попала в поле зрения Джин Пенгелли, Кэтрин поняла, что той и не требуются объясне­ния, она и так все хорошо видит.

– Конечно, детка, не беспокойся, я присмотрю за домом и сделаю все, что требуется, – любезно и радушно проворковала она. – Мы с Клэр, правда, думали, что ты здесь задержишься, но поскольку за тобой приехал твой дружок…

– Он мне не дружок, – быстро проговорила Кэтрин.

В этот момент Джейк вылез из машины, хотя было бы в сто раз лучше, если бы он этого не делал.

– О, да это, я смотрю, Джейк Трелони! – Глаза Джин Пенгелли широко распахнулись. – А я и по­нятия не имела, что вы с ним так хорошо знакомы.

Ох, с каким удовольствием Кэтрин заверила бы приятельницу тетушки, что она вообще не знает, кто такой Джейк Трелони, но тот уже обошел вок­руг автомобиля и, одарив миссис Пенгелли холод­ной улыбкой, сказал:

– Решил вот увезти ее в Лондон, поскольку не вижу ничего хорошего в том, что она останется в «Джесмин-коттедже» одна. Считаю, что ей гораздо лучше вернуться домой, к своим друзьям. Надеюсь, вы не откажетесь помочь мисс Клэр Холден, если в том возникнет необходимость?

– Конечно, молодой человек, можете не сомне­ваться, – ответила миссис Пенгелли, не поверив­шая, очевидно, ни слову из того, что он сказал.

Кэтрин понимала, какой благодатный, материал для обсуждения предоставили они этой старой сплет­нице. Джин Пенгелли наверняка уже не терпится поделиться с подругой столь потрясающими извес­тиями. Можно не сомневаться, что она сегодня же навестит Клэр в больнице, до завтра ей никак не утерпеть.

– Было бы лучше, Джейк, если бы вы не выле­зали из машины, – недовольно проворчала Кэтрин, когда они отъехали от дома миссис Пенгелли. – Те­перь о нас с вами вволю посудачат, а ведь тете Клэр здесь жить.

– Но ведь эта ваша идея заехать к ней и попро­сить присмотреть за домом.

– Совсем не обязательно ей было знать все. Я как раз намеревалась увести ее подальше от правды.

– От какой такой правды? – холодно спросил Джейк. – Что этот отъявленный злодей Джейк Тре­лони ваш последний дружок?

– Я и не собиралась называть ей ваше имя, – покраснев, отрезала Кэтрин, раздосадованная тем, что он слышал эту часть разговора. – Дружок не дружок, о вас речи не было, пока вы не выскочили из машины, как черт из коробочки. Хотя, ко­нечно, вы вовсе не такой уж отъявленный зло­дей, но ей…

– Я буду считаться отъявленным злодеем до тех пор, пока не найдется Джиллиан, – раздраженно перебил ее Джейк. – И только в том случае, конеч­но, если она найдется живая.

– Они косятся на вас из-за ее пропажи?

– Откуда мне знать, – буркнул он.

Но она понимала, что именно так Джейк все и воспринимает. Пока его жена не найдется, он все­гда будет чувствовать на себе подозрительные взгля­ды. А если Джиллиан найдут мертвой, все станет еще хуже.

– А что думают ваши друзья? – решилась она спросить.

– Друзья? Если верить расхожему мнению, что друзья – это те люди, которые делят с тобой не только радости, но и невзгоды, которые никогда не сомневаются в тебе, то у меня, кажется, совсем нет друзей.

– А Боб Картер?

– Он, скорее, деловой партнер. До того, как на его офис напали, мы никогда не говорили с ним ни о чем, кроме работы. Да и теперь, собственно, все наши разговоры крутятся вокруг нашей работы и связанного с ней риска. Фактически я о нем ничего не знаю. Даже не знаю, женат ли он.

Кэтрин промолчала. Все это так грустно. Когда она болела, рядом был только Ральф и ее тетя. У Джейка, похоже, и того нет. А у нее еще эти люди из магазина, и она полагала, что вполне может на­звать их друзьями, да и Рози очень хорошо к ней относится. Не хотелось бы ей оказаться в таком же холодном, лишенном друзей мире, в каком живет Джейк.

На повороте дороги Джейк решил притормозить, но ему это не удалось, и Кэтрин услышала, как он резко втянул в себя воздух.

– Что случилось? – быстро спросила она.

– Тормоза, – сказал он, вглядываясь вперед и сконцентрировав все внимание на дороге. – Я их почти не чувствую. Если придется съезжать с холма, то мы скатимся оттуда, как снежный ком в адское пекло.

Внутри у Кэтрин все оледенело. Нечто похожее она уже однажды пережила. С тормозами у Коллина, правда, было все в порядке, но зато там был лед, а потому ощущения те же самые. Неужели все может повториться? Рот ее мгновенно пересох, а руки вце­пились в край сиденья. Точно так же, как тогда…

Но сейчас дорога была замечательно ровная, и Джейк перешел на ручной тормоз. Сразу замедлить ход машины не удавалось, и Кэтрин краешком гла­за видела, как напряженно он дергает ручку тормо­за. Все же скорость, хоть и медленно, но убавля­лась, а когда насыпь вдоль дороги стала выше, Джейк прижал к ней автомобиль, как в каком-то безумном фильме.

Это помогло еще немного снизить скорость, и, когда они съехали с насыпи, она увидела неболь­шой, усыпанный гравием тупичок, место для не­предвиденной остановки в пути. Машина въехала в него, покинув дорогу, и Джейк выключил мотор, и какое-то расстояние они катили по инерции, пока не остановились совсем.

Кэтрин выскочила из машины и стояла, опершись спиной о дверцу, дыхание ее никак не хотело восстанавливаться. Джейк мельком взглянул на ее бледное лицо и поднял капот машины. Она прикрыла глаза и слышала только, как он что-то сердито бор­мочет себе под нос.

– Тормозная жидкость, – сказал он, когда она, пошатываясь, подошла к нему. – Здесь ее осталось с чайную ложку. Это многое объясняет. Задержись мы подольше у коттеджа вашей тетушки, выехали бы и вообще без тормозов.

По мобильному телефону Джейк вызвал ближайшую техпомощь. Затем обернулся к Кэтрин.

– Вы держались просто великолепно, Кэтрин, – тихо сказал он. – Мужественный человечек, ничего не скажешь.

– Ну, не совсем… Ноги у меня до сих пор дрожат. Я думала, что история повторяется, хотя, полагаю, вы не сбежали бы и не бросили меня одну.

– А именно это с вами случилось в той ава­рии? – спокойно спросил Джейк, хотя внутри у него все перевернулось.

Он приподнял за подбородок ее поникшее лицо, и все, что она могла в этот момент сделать, это ис­пуганно покачать головой. Он прижал девушку к себе и держал так, пока не унялась ее дрожь. А когда она с тревогой подняла глаза, то увидела, что его лицо, как обычно, выражает ледяное спокойствие.

– Так этот Коллин сбежал с места аварии, бро­сив вас без помощи?

Одна кивнула, однако очень сдержанно.

– Это неудивительно, ведь он пережил… испы­тал сильное потрясение, – пыталась оправдать она Коллина.

– А я думаю, что ничего он не переживал и не испытывал, – сказал Джейк с таким выражением, чго Кэтрин оставалось лишь порадоваться, что он никогда не встретит Коллина.

Джейк прижал ее к себе, нежно гладя по голове, и это было так удивительно приятно, что она закрыла глаза и впала в невероятно сладостную дрему. Но он внезапно отстранил ее и начал в нетерпении проха­живаться вдоль машины. Кэтрин поняла почему: вспом­нил прошлую ночь и события, о которых потом ему пришлось сожалеть. Чувство вины и некоторой уни­женности захлестнуло ее с прежней силой.

К тому же она до сих пор переживала, что ей пришлось покинуть тетушку. Не то чтобы Клэр осо­бо нуждалась в ней, нет, она в жизни не встречала более самостоятельной особы. Но все же ей было грустно думать о том, что тетя вернется в пустой дом. А сама она, Кэтрин, и не подумала дождаться и приветливо встретить ее. Убежала – и с кем? С Джейком Трелони!

– Нет, все же мне надо было дождаться тетю Клэр, – огорченно сказала она, когда Джейк в оче­редной раз проходил мимо нее. – Я понимаю, она легла лишь для обследования, но все же это боль­ница, а я, вместо того чтобы встретить ее дома, сбе­жала с вами. Приятно ли ей будет это узнать?

– Вы не сбежали со мной, – сердито поправил ее Джейк. – Вы бежали от грозящей вам опасности. А чего бы вы хотели? Остаться там и выставить свою любимую тетушку на линию огня?

– Нет!

Во взгляде Кэтрин промелькнул неподдельный ужас, и выражение его лица смягчилось, поскольку он понял, что слишком уж запугал ее. Но все же, что ни говори, у него были на то веские основания, девушка должна быть в безопасности. А в Пенгарроне на нее могли напасть, и никто бы этому не вос­препятствовал.

– Ничего, – сказал он, стараясь успокоить ее, – теперь все будет улажено, и вам не о чем волно­ваться.

– Хорошо бы… – проворчала Кэтрин. – Но как именно это будет улажено, вот что не может меня не волновать. Вы же знаете: праведный и справедли­вый не всегда добивается триумфа.

Ох, Джейку ли не знать этого!

Кэтрин была так фантастически проницательна в своем восприятии происходящего, что он подчас просто диву давался. Он взглянул на нее, но она тотчас отвернулась. Как бы ему хотелось по-настоя­щему, до конца, объясниться с ней! Но увы, не тот сейчас момент, не то время, чтобы дать волю своим чувствам, тем более объясняться с таким удивитель­ным существом, как Кэтрин.

Чуть позже они сидели в высокой кабине ремонт­ной машины, Кэтрин – у окна, Джейк – между ней и водителем. «Ягуар» был отбуксирован в ближай­ший гараж. Времени ушло немало, но человек, обследовавший машину, выглядел весьма опытным мастером.

– У вас поврежден шланг тормозной системы, – сообщил этот мастер, странно поглядывая на Джейка. Он загнал машину на трап, и Джейк мог подойти и сам убедиться в правоте этого утверждения. – А по­тому каждый раз, как вы нажимали на педаль тор­моза, вытекала очередная порция тормозной жид­кости.

– И что, быстро она вытекала?

Джейк кипел яростью, но в его голосе было не больше эмоций, чем в тот момент, когда он попал в аварийную ситуацию, и много меньше, чем когда он обнаружил Кэтрин совершенно одну в поместье Пенгаррон.

– Смотря по тому, как часто и сильно вы тормо­зили. Пятьдесят процентов, когда вы первый раз сильно тормознули, еще двадцать – в следующий раз, а затем – гуд бай тормоза. Сработано професси­онально: вытекла жидкость, и кранты машине и пассажирам. А кто, зачем и почему – неизвестно. В таких делах, мистер, все шито-крыто, ничего не докажешь.

Ремонтник покосился на Джейка и прочел в лице его холодное бешенство.

– Когда будет готово?

– Ну, что вам сказать? – Он стоял и тщательно вытирал руки промасленной тряпкой. – Прямо сейчас я вам этого не поправлю. Приходите завтра, ча­сам к десяти.

– О'кей, – мрачно сказал Джейк. – Мы остано­вимся в гостинице, которую я видел на подъезде к деревне. – Забрав из «ягуара» багаж, он снова по­вернулся к ремонтнику. – Машина должна быть под присмотром, предпочтительно под замком.

– Как скажете, мистер.

Эти двое понимали друг друга без лишних слов, а Кэтрин, все еще ошеломленная, никак не могла сообразить что к чему.

По-настоящему она пришла в себя, лишь когда они вошли в небольшую гостиницу, расположен­ную в конце сельской улицы, и Джейк заказывал номер.

– Вам двойной или просто двуспальный? – с улыбкой спросила женщина за конторкой.

– Двуспальный, – ответил Джейк, и не успела Кэтрин вмешаться в разговор, как их по узкой лест­нице препроводили в номер с окном на деревенс­кую улицу.

– В самом номере ванной комнаты вы не найде­те, – с явной опаской проговорила женщина, стра­шась, как видно, грозной наружности Джейка. – Удобства, как говорится, снаружи.

– Это не страшно, – успокоил он ее, оделил слабой улыбкой и, вежливо вытеснив за дверь, тот­час запер номер изнутри.

– Ничего страшного! Ну конечно! – заговори­ла наконец Кэтрин, изумленно глядя на него. – Нет, я не про удобства, которые, «как говорится, снаружи», а про то, что вы решили впихнуться в один номер со мной. Я понимаю, вы расстроены отказом тормозов, а перед этим долго не отдыха­ли, да еще и головой стукнулись, но не до такой же степени, чтобы забыть заказать номер и себе, впрочем, это еще не поздно исправить. Вы долж­ны пойти и…

– Нам нужна одна комната, – пробурчал Джейк. – здесь две кровати, занимайте любую, мне все равно не до сна. Устроюсь в кресле и буду сидеть сторо­жить.

– Чего тут сторожить? – удивленно спросила Кэт­рин. – В нескольких милях от трассы… Да никто и не знает, что мы здесь.

– А если они следовали за нами, ожидая аварии?

Джейк нахмурился, подошел к окну и, слегка раздвинув тюлевые занавески, посмотрел вниз, на улицу.

– Но кто мог заранее знать, что у вас откажут тормоза? – уже начиная сердиться, спросила Кэт­рин.

– Ох, большая, в самом деле, загадка. Да тот, кто их испортил. Они сделали свое дело, а остальное было лишь вопросом времени. Тот человек в гараже сказал, что это весьма профессионально сработано.

Кэтрин плюхнулась на кровать.

– Вы хотите сказать, что прошлой ночью, пока мы спали…

– Нет, – хмуро прервал ее Джейк. – Это случи­лось раньше. Точно не уверен, но догадываюсь. По дороге из Лондона я остановился перекусить, а ког­да возвращался к машине, возле нее крутился ка­кой-то малый, будто бы восхищаясь «ягуаром» и все такое. Вероятно, он успел сделать свое черное дело до моего появления. Теперь понятно, почему пост­радала моя бедная головушка. Тогда я решил, что сам виноват, зазевался и слишком поздно затормо­зил. Отнес это на счет того, что башка у меня была забита совсем другими вещами. В то утро я нигде больше резко не тормозил, да и не останавливался почти, а вот сегодня история повторилась. И на этот раз все могло быть гораздо хуже. Еще несколько миль, и нам вообще не удалось бы затормозить. Вы же сами слышали, что говорил мастер в гараже: в таких де­лах, мол, все шито-крыто и, когда такое случается, ничего не докажешь.

– Да я тогда, честно говоря, и не поняла, о чем он толкует. Просто невероятно, – пробормотала Кэтрин, закрыв лицо руками и качая головой. – Будто мне все это снится.

– Нет, это не сон, а самая настоящая действи­тельность, – заверил ее Джейк, отойдя от окна и останавливаясь перед ней. – Я понимаю, это звучит ужасно, но именно потому я и предпочел перено­чевать в одной с вами комнате. Не хочу оставлять вас одну, хотя бы и в соседнем номере. Честно гово­ря, я понятия не имею, где они и существуют ли они вообще. Но велика вероятность того, что они тащатся за мной от самого Лондона, да и здесь вряд ли потеряли из виду мою машину. Трудно сказать, как далеко они могут зайти в своем стремлении не дать мне дописать книгу, но мы должны быть готовы ко всему.

– Учитывая порчу тормозов, можно сказать, что они уже зашли достаточно далеко. – Кэтрин смотрела на него очень серьезно. – Случись настоящая ава­рия со смертельным исходом, они своей цели достигли бы, разве не так?

– Да, скорее всего так оно и есть. – Джейк ото­шел от нее и сел в единственное кресло, стоявшее в номере. – До тех пор, пока книга не закончена и не передана в руки издателя, у них остается шанс остановить ее создание. Так, во всяком случае, они могут думать.

– Но как можно решиться на такое злодеяние? Это ведь очень серьезное дело – подвергнуть кого-то смертельной опасности!

– Вряд ли Ренфрей сочтет такое дело серьезным, слишком много поставлено на кон, – твердо сказал Джейк. – Он богат, денег у него более чем достаточ­но. Единственное, чего он еще не имеет, это власть. А стоит ему только занять надежное место в парла­менте, и он быстро взлетит на вершину власти. Он хороший организатор, умеет планировать. Прошлое осталось позади. Все, чего он хочет, расположено в будущем. И вот тут появляюсь я со своей книгой. Есть отчего пойти на крайности. Да, это бесспорно его рук дело. Других таких неприятелей у меня не суще­ствует. Большинство людей просто сторонятся меня. Ренфрей же идет гораздо дальше, и ему с его богат­ством ничего не стоит устроить так, что небо пока­жется мне с овчинку.

– Ох, силы небесные! Вы полагаете, что в буду­щем он может стать чуть не премьер-министром? – Кэтрин была просто потрясена. – И вы единствен­ный, кто может остановить его?

– Я пишу не разоблачительную публицистику, а роман.

– Но он основан на фактах, – твердым голосом уточнила она. – Ральф читал некоторые из ваших книг. Он говорит, что они захватывающие и сложные, ну, со сложной, запутанной интригой, но он все равно узнал в них о множестве вещей, которые до этого были скрыты от общества.

Джейк покосился на нее. Меньше всего ему хоте­лось бы иметь этого Ральфа в своих критиках, пусть даже и доброжелательных.

– Да черт с ним, мне все равно, что там думает и говорит ваш друг Ральф! – взорвался он, чем весь­ма удивил Кэтрин.

– Что это с вами? Ведь вы совсем не знаете Раль­фа, почему же вы на него злитесь? Я с большим вниманием отношусь к мнению друзей, полагаю, что и вы к своим друзьям, если они у вас когда-нибудь были, относились так же.

– У меня сейчас, кажется, только один друг, вер­нее, подруга, – проворчал Джейк. – Но вот беда: у нее есть привычка сначала говорить и лишь затем думать, а потому я не придаю особого значения ее мнениям и разглагольствованиям.

Кэтрин была сражена тем, что существует некая женщина, которую он называет своей единствен­ной подругой. Воображение сразу нарисовало ей об­раз прекрасной, искушенной в житейских делах дамы, и от этого она еще острее ощутила свою ор­динарность.

– Возможно, вы зря не прислушиваетесь к ней, – холодно проговорила она. – Это же счастье – иметь друга, который остается с вами, даже когда все по­кинули вас.

– Все так, – сказал Джейк, вставая с кресла и вновь подходя к окну. – И я понимаю, что человек она просто замечательный.

Кэтрин огорченно потупилась при мысли, что Джейк столь высоко оценивает женщину, о которой ей ничего не известно. Теперь, когда он стал неотъем­лемой частью ее жизни, она страдала от того, что у него есть близкая подруга, а скорее всего, даже боль­ше, чем просто подруга.

– Кто она? – сама не желая того, спросила Кэт­рин, пытаясь представить себе лицо этой женщины.

– Вы, – буркнул Джейк, все еще глядя в окно. Не успела она осознать смысл сказанного, как он повернулся к двери и буднично проговорил: – А не пройтись ли нам по деревне? Кажется, самое время пообедать. Провалиться мне на этом месте, если кто-нибудь решится напасть на нас среди бела дня.

За столом деревенской харчевни Джейк говорил очень мало. И почти все время молчал, когда они вернулись в гостиницу. Он был возбужден, насторо­жен, хотя Кэтрин не видела вокруг ничего подозрительного. Деревня тихо и мирно – можно даже сказать, сонно – жила своей обычной жизнью, и до них, двух приезжих, никому не было дела.

По дороге к гостинице Кэтрин заглядывала в вит­рины местных магазинов, в результате чего они оба купили себе несколько книг. Пользуясь тишиной и покоем окружающего их мирка, Кэтрин задумалась о том, что последнее время происходит с ней самой. Оглядываясь на то, что ей пришлось пережить в Пенгарроне, она четко осознала, что чем-то неве­домым была напугана лишь однажды, когда ей по­мерещилось, что кто-то за ней следит. Все осталь­ные случаи ее испуга так или иначе связаны с Джей­ком. Так что, если не считать испорченных тормозов «ягуара» и самого Джейка Трелони, все остальное можно счесть за плоды фантазии.

И потом еще этот номер на двоих. Как в нем но­чевать? Теперь, когда прошел шок от аварии, кото­рая чуть было не случилась из-за тормозов, реше­ние Джейка ночевать в одном номере показалось Кэтрин крайне подозрительным. Какая, в самом деле, в том нужда? Нет, ей совсем не нравится, как развиваются события. И какого черта, вообще гово­ря, она согласилась, чтобы он уволок ее в Лондон? Ох, да все объясняется просто! Она, Кэтрин, ос­лепленная его красотой, совсем лишилась разума и перестала отличать ложь от правды и зло от добра. Вопреки хорошей погоде и близости ласкового моря, приезжих в этой местности было совсем немного, и даже этот ничтожный факт показался Кэтрин, как ни странно, весьма подозрительным.

– Знаете, я все же не согласна ночевать с вами в одном номере, – решительно заявила она, когда они вернулись в гостиницу и сидели в небольшом холле.

– Мы же вчера ночевали с вами в одном коттед­же, – раздраженно проговорил Джейк. – И, как вы­яснилось, опасность грозила только мне. Вы ворвались, как полоумная, и чуть не пронзили меня своим допотопным зонтиком. Неужели забыли?

– Вот именно! – удовлетворенно ответила Кэтрин. – Никакой опасности извне просто не существовало. В том-то и дело! Никто не врывался в коттедж, а единственная опасность возникла из-за мо­его страха и подозрительности. Страх нагнали на меня вы, наделав так много шума из ничего. Боюсь, как бы это и сегодня ночью не повторилось. Да и вооб­ще, спать в одной комнате нам с вами право же как-то неловко, тем более что в этом нет никакой необходимости.

– Не знаю, о какой неловкости вы говорите. Я, например, не буду испытывать никакой неловкости. Вставайте, Кэтрин, и пойдем. Номер заказан, и не­чего тут обсуждать.

Она подчинилась. Было уже довольно поздно, ни он, ни она не выспались толком прошлой ночью, так что ничего другого не оставалось, как покинуть холл и направиться к себе в номер. Но Кэтрин все еще надеялась что-то придумать.

Возле номера Джейк кивнул на небольшую нишу с креслом и столиком и холодно сказал:

– Я посижу здесь немного, а вы ложитесь. Наде­юсь, пятнадцати минут вам хватит?

Кэтрин удалилась, умудрившись напоследок даже улыбнуться ему, хотя чувствовала себя весьма по­давленно, как чувствуют себя, наверное, женщины в осажденной крепости.

После несчастного случая она понемногу прихо­дила в норму, здоровье медленно, но верно возвращалось к ней, о Коллине она почти перестала ду­мать. Дела, можно сказать, шли на лад, но вот на ее пути повстречался Джейк Трелони. Разве она знала о нем что-нибудь определенное? Только то, что он сам рассказывал о себе, да еще, пожалуй, сомни­тельная информация тетушки, явно сочувствующей этому злосчастному последнему отпрыску странно­го семейства, которое уже не имело сил любить даже собственное детище.

Словом, она знала о Джейке одно хорошее. Да и сама наделяла его лишь положительными чертами, а все потому, что он расшевелил ее чувственность. Нет, это не дело! Она быстро разделась, натянула на себя ночную рубашку и халат, но ничто не могло отвлечь ее от размышлений о Джейке.

Прежде чем истекли пятнадцать минут, Кэтрин приняла решение. Она не допустит этого, не станет спать в одном номере с Джейком. Как же заснуть, чувствуя на себе взгляд сторожащего тебя человека? Тем более что он и сам, как она знает, весьма опа­сен. Что стоит такому красивому и опасному мужчи­не возбудить женщину? Да ему это легче легкого, и один пример тому был уже.

Она взяла его дорожную сумку и быстро выставила ее в коридор, сразу же заперев дверь на замок. Оставалось только сидеть в ожидании его гневной реакции на ее отчаянный поступок. И та не застави­ла себя ждать. Не прошло и минуты, как Джейк не­терпеливо подергал дверь.

– Кэтрин! Откройте! – приказал он довольно спо­койным голосом, в котором, однако, Кэтрин по­слышалась угроза.

– Простите, но я не могу этого сделать, – сказа­на она, склонившись к замочной скважине.

До слуха ее донеслось его раздраженное ворча­ние, потом он сказал:

– Вы понимаете, что это просто смешно? Все что лишь привлечет к нам излишнее внимание. Не сидеть же мне всю ночь под дверью? Уверяю вас, та кое не останется незамеченным.

– Ох! Разве я сказала вам, чтобы вы сидели под дверью? – простодушно спросила она. – Это было бы просто ужасно. Вы ведь очень устали. Пойдите и закажите себе другой номер. Вашу сумку я выстави­ла за дверь.

– Я заметил.

– Так в чем же дело?

– Ваша идея недостаточно хороша. Спрашивая другой номер, я не смогу не привлечь к себе вни­мания.

– Ничего страшного, они просто решат, что мы поссорились. – Он ничего не ответил, и она про­должила более твердо: – Я поняла, что не должна впускать вас ни в этот номер, ни в свою жизнь. Ре­шила я это твердо и не отступлюсь, так и знайте. Из-за вас у меня все перевернулось. И потом, я про­сто боюсь вас.

Ответа опять не последовало. Кэтрин не слышала там, за дверью, ни звука, ни шороха. Тогда она вы­нула ключ из замочной скважины и попыталась заг­лянуть в нее, но ничего, кроме противоположной стены, не увидела. Джейк наверняка решил больше не спорить и пошел вниз, чтобы заказать себе дру­гой номер. Она облегченно вздохнула, хотя и доса­довала на себя за нелюбезное обращение с этим человеком. Чувства его наверняка задеты.

Нет никаких причин укорять себя, твердила она, пытаясь отделаться от чувства неловкости. Все сде­лано правильно. Чем ближе она подпустит к себе Джейка, тем большей опасности будет подвергать­ся, что бы он там ни говорил. Если он обманывает ее, если виноват в исчезновении своей жены, надо держаться от него подальше. А уж спать с ним в од­ном номере деревенской гостиницы и вообще чис­тое безумие.

Так Кэтрин постепенно убедила себя в оправ­данности своих действий. Она закончила приготов­ления ко сну, разобрала постель, собралась зайти в ванную, но не тут-то было! Да, ведь «удобства снаружи»…

Тихо подкравшись по мягкому ковру к двери, прислушалась, в коридоре – ни звука. Она решила, что до возвращения Джейка вполне успеет добрать­ся до ванной и вернуться. Но идти надо сразу – пока он объясняет портье, почему ему вдруг понадобил­ся еще один номер.

Кэтрин отперла дверь, выглянула в коридор и быстро проскользнула в ванную, находившуюся че­рез две двери от ее номера. Надо только вернуться прежде, чем Джейк поднимется по лестнице. А ут­ром она спокойно поговорит с ним и вежливо, но определенно даст понять, что его проблемы ничуть ее не касаются.

Возвращаясь, Кэтрин с досадой вспомнила, что, выходя, не заперла дверь. Да, она была слиш­ком встревожена, чтобы действовать методично. К счастью, в коридоре все еще никого не было, она пошла в номер, заперла за собой дверь и только тут с облегчением перевела дух. Но когда она по­вернулась, ее вновь охватила волна раздражения и страха.

Джейк был в комнате. Он уже успел снять пид­жак и галстук, положил сумку со своими вещами на неразобранную кровать и теперь снимал туфли.

Она уже открыла рот для возмущенной отпове­ди, но он опередил ее:

– Довольно этой чепухи! Выключайте верхний свет и ложитесь спать. Вижу, вас опять что-то напу­гало. Ни о чем не беспокойтесь, ложитесь и спите. Я тем временем тоже успокоюсь и устроюсь на ночь в этом кресле.

Подобное решение проблемы Кэтрин не устраи­вало, но не выгонять же его, в самом деле, из номе­ра, тем более что этого никак не удастся сделать, не устроив громкого скандала, а скандалить ей хоте­лось менее всего. Посоветовать Джейку требовать у дежурной еще один номер – это одно: и совсем дру­гое – самой идти с этим требованием и, краснея, объяснять что-то… Нет, об этом и речи быть не мо­жет. И она решила оставить все как есть.

– Ваше поведение крайне неприлично! – напос­ледок возмутилась она.

Но Джейк ее гневному протесту не придал ника­кого значения.

– Вчера вечером вы настояли, чтобы на ночь я остался у вас, – напомнил он ей. – Вы исцеляли мои раны, кормили меня, и все это потому, что твердо доверяли мне. Вы даже встали ночью чуть ли не для того, чтобы защитить меня.

– Это совсем другое, – холодно сказала Кэтрин. – В коттедже мы были каждый сам по себе, в разных спальнях. Да и ситуация складывалась иная. Сегодня мы в гостинице, среди множества людей. И потом, – продолжала она, с подозрением глядя на него, – прошлой ночью ведь так ничего и не случилось.

– Кроме того, что вы пытались убить меня, – небрежно бросил Джейк.

Его слова напомнили ей о неожиданном поце­луе, и щеки ее сразу же вспыхнули.

– Все это вышло из-за того, что вам удалось убе­дить меня, будто нам в самом деле угрожает опас­ность. А сейчас я понимаю, что никакой опасности вообще не существует.

– Ну, конечно, какая там опасность, – с сар­казмом проговорил Джейк. – Подумаешь, случайно избежали аварии из-за отказавших тормозов. Навер­ное, это все нам лишь померещилось. Одно вообра­жение, и ничего больше.

– Ваше воображение, Джейк, ваше! – резко воз­разила Кэтрин. – Никто и ничто не угрожает мне. Единственный человек, который постоянно пугает меня, это вы. А что касается тормозов, так вам бы получше приглядывать за своей машиной, тогда любую неисправность можно заметить вовремя. Это все дело случая и вашей небрежности. Вы предло­жили свою версию, но; кроме ваших слов, нет ни­каких доводов, что это действительно работа каких-то злодеев.

Не успев договорить, она уже жалела о сказан­ном. Джейк просто сидел, мрачно глядя на нее, и глаза его были как темный лед, холодны и полны отчуждения.

– Итак, вы не верите мне, Кэтрин, – наконец тихо заговорил он. – Вы думаете, что я убил Джил­лиан, а теперь и в отношении вас вынашиваю недо­брые замыслы. И тормоза я чуть ли не сам испор­тил… Вы боитесь меня.

– Нет, я вас не боюсь, – сердито выпалила она, быстро сбросила халат и нырнула в постель, натя­нув одеяло до подбородка. – Если бы я вас боялась, то закричала бы, бросилась к двери и выскочила в коридор.

– Все это не так просто, – сказал он спокойно. – Боюсь, что я бы успел перехватить вас и заставил замолчать.

Она уставилась на него, стараясь не выглядеть встревоженной, что не очень хорошо ей удавалось. Джейк, видя это, сердито отвернулся.

– Ох, да спите вы, – проскрипел он. – У меня достаточно проблем с профессиональными безум­цами, чтобы еще возиться с разными любителя­ми.

Кэтрин промолчала и даже немного успокоилась, но чувствовала, что заснуть ей вряд ли удастся. Она была слишком взвинчена, и все по его вине. Почему он преследует ее все это время? Почему бросился в Корнуолл сразу же, как узнал, что она там? Почему вчера поцеловал ее? Она в своей жизни прекрасно может обойтись без Джейка Трелони. А тут еще и третья книжка «Жука Берти». Ну как теперь ее за­кончить?

Она беспокойно ворочалась в постели, изредка поглядывая из-под опущенных ресниц на Джейка. Тот читал, сидел в кресле и читал. Тут еще эта на­стольная лампа возле него, она слепила ей глаза. Кэтрин повернулась к стене и решила до утра боль­ше не двигаться, даже если все ее кости занемеют и одеревенеют. В случае чего, если он встанет с крес­ла, она услышит. Но как странно, однако, что он назвал ее своим другом. Никаких доказательств этого не было, если не считать, что он действительно не обращал никакого внимания на ее советы…

Машина мчалась с фантастической скоростью. Коллин смеялся и что-то кричал, глядя не на до­рогу, а на нее, и, когда она просила его быть ос­торожнее, он только прибавлял скорость. Шел ле­дяной дождь, твердые капли больно секли ее кожу, потому что у машины не было верха. Когда она попыталась увернуться от болезненных уколов за­леденевших капель, то потеряла равновесие, и машина перевернулась, потом еще раз и еще раз, увлекая их в какой-то бесконечный круговорот. Коллин кричал на нее, винил во всем ее одну, и она видела, что он подносит к мотору длинную горящую спичку.

– Не смей! Не смей, Коллин! – кричала она, а он все ругал ее и обвинял. Потом выпрыгнул из ма­шины и оставил ее одну…

– Кэтрин! Кэтрин! – Она отпихивала от себя руки, схватившие ее, тщетно пытаясь освободиться. – Кэтрин! Проснитесь!

Ее трясли, пытались поднять, и, когда ей уда­лось приоткрыть глаза, она увидела, что это Коллин держит ее, не давая выскочить из машины. Она смот­рела на него сквозь языки пламени, кричала и пы­талась вырваться из его хватки.

– Я умираю! Умираю в огне и во льду! – Вдруг языки пламени исчезли, и она поняла, что это со­всем не Коллин. – Джейк?

Кэтрин смотрела на него во все глаза, сознание медленно возвращалось к ней, и Джейк, сочувствен­но глядя на нее, опустил ее на подушки.

– Это всего лишь сон, Кэтрин. У вас был кош­мар. Хорошо, что я оказался рядом и быстро вас разбудил. Вы как? Теперь с вами все в порядке? Сей­час вам будет чай.

Кэтрин взглянула на часы и воскликнула:

– Какой чай? Четыре утра, весь персонал спит!

– Хоть удобства у нас и снаружи, да зато внутри имеется все для приготовления чая.

Джейк усмехнулся и отошел. На столике у стены она увидела электрический чайник и поднос с чаш­ками и всем прочим, что полагается к чаепитию. Вчера, когда они пришли в номер, она была слиш­ком взвинчена, чтобы заметить такие подробности. Кстати, Джейк даже не спросил, хочет ли она чаю. Он просто включил чайник и насыпал заварку в маленький фарфоровый чайничек.

Дыхание Кэтрин постепенно выровнялось, и она теперь почти спокойно следила за ним. Странно, ведь думала, что не заснет, и все же заснула. И опять увидела все тот же кошмар. Он вернулся как некое возмездие. Уже несколько недель не возвращался, и вот снова…

– Я уже совсем было перестала видеть этот кош­марный сон, – тихо пробормотала она. – После ава­рии он мне снился множество раз, но потом я за­была его, а теперь опять…

– Отказавшие тормоза достаточно сильное впе­чатление, чтобы все пережитые страхи вернулись, – пояснил Джейк. – Возможно, это и не в последний раз. Тяжело, конечно, но со временем все пройдет и забудется.

Когда чай был готов, он поднес ей чашку и поставил на тумбочку рядом с ее кроватью. Кэт­рин показалось, что он избегает встречаться с ней взглядом.

– Простите, – быстро проговорила она, прежде чем он отошел.

– Ничего. Я не спал.

– Я не о том. Я не усну, если не попрошу у вас прощения. Простите мне вчерашнее дикое поведе­ние. Я что-то запаниковала…

– Забудьте это, – холодно сказал Джейк, повер­нувшись и собираясь отойти от нее.

Кэтрин успела схватить его за рукав и заставила остановиться.

– Просто взять и забыть невозможно. Уж слишком я была груба. Подчас я совершенно невыноси­ма, да вы знаете…

– Лучше бы уж я не знал, – довольно ехидно проворчал Джейк. – Попейте чаю и постарайтесь опять уснуть.

Она послушалась его совета и теперь потихоньку отхлебывала свой чай, в то время как Джейк вер­нулся в кресло и вновь погрузился в чтение. Выгля­дел он усталым, и это вновь обострило в ней чув­ство вины. Впереди долгий переезд, до Лондона не близко, а тут она со своими капризами. Опять он заботился о ней, не собираясь ни убивать ее, ни причинять ей еще какого бы то ни было худа.

– Джейк, прошу вас, идите в постель, – раздра­женно сказала она.

– Это что, еще один пример вашего плохого по­ведения, мисс Холден?

Кэтрин сердилась, хотя подобие улыбки, возник­шей у него на устах, доставило ей некоторое удо­вольствие.

– Здесь пустует великолепная кровать, – твердо сказала она, – а вы торчите в кресле. Завтра утром вам предстоит сесть за руль и совершить долгий пе­реезд, я вам в этом не помощница. Да вы же заснете за рулем, а я и без того боюсь долгих переездов. Тем более на таком роскошном автомобиле.

– Не понимаю, что в нем роскошного? – пробормотал Джейк. – Машина как машина, ничего особенного.

Против ее ожидания, он внял совету, покинул кресло и прилег на кровать. Вот так – все просто и естественно. И машина как машина. Коллин же счи­тал, что его машина – нечто особенное, подумала она, а вслух сказала:

– Коллин никому не позволял даже прикоснуть­ся к рулю своего «ягуара». Он говорил, что это кол­лекционная штучка или что-то в этом роде.

Джейк потер лоб и вопросительно взглянул на нее.

– А что вообще там у вас случилось?

– Гололед, ну и закрутило… Точно я не знаю, что случилось, но стукнулись здорово. Я потеряла сознание, а Коллина с тех пор толком и не видела.

– Вы до сих пор тоскуете по нему?

Кэтрин покачала головой и, повернувшись к Джейку, посмотрела ему прямо в глаза.

– Нет, теперь нет. Да и после аварии мне было не до него. Выздоровление проходило не совсем гладко. Конечно, потом я чувствовала некоторую опусто­шенность, но относила это на счет болезни. Меня даже не особенно задело то, что у него кто-то есть.

После некоторой паузы Джейк спросил:

– А что, после аварии машина загорелась?

– Нет, но я все время ожидала этого. Меня при­давило, я лежала на льду, а машина страшно нави­сала надо мной. Фары все еще горели, и я чувствовала сильный запах бензина. Коллина выкинуло на­ружу, а у меня защемило ногу, так что я не могла пошевелиться.

– И он, прежде чем уйти, не помог вам освобо­диться?

– Нет. Я уже говорила, что он, вероятно, был в шоке. Он пошел за помощью. А позже кто-то ехал мимо, остановился и вызвал полицию и «скорую помощь».

Кэтрин не собиралась рассказывать все это Джей­ку, но так уж вышло.

Ну все, конец разговорам! Она закрыла глаза. А когда снова открыла их, то увидела, что Джейк не спит. Лежит, глядя в потолок… Интересно, о чем он думает? Хорошо еще, что она не поведала ему о не­давнем звонке Коллина.

ГЛАВА 11

А Джейк и в самом деле был не в состоянии зас­нуть. Что же с этими чертовыми тормозами? Кто так постарался? Скорее всего это сделали именно тог­да, когда он по дороге из Лондона в Корнуолл оста­навливался перекусить. Видно, преуспел тот малый, что крутился возле его «ягуара» и с которым он раз­говаривал, собираясь ехать дальше. Это могло зна­чить лишь одно – его преследовали. Продолжается ли преследование и сейчас? И если да, то каков бу­дет их следующий ход?

Думал он также и о той аварии, в которую по­пала Кэтрин. С ужасом представлял себе, как она лежит под нависшим над ней корпусом наполо­вину опрокинувшейся машины, которая вот-вот может загореться. А эта свинья убежала, оставив ее одну! Неужели кто-то способен на такое? Как он мог рисковать жизнью Кэтрин? Ведь своим бег­ством он не просто оставлял подругу без помо­щи, он убивал ее! Тот, кто пришел ей на помощь, мог там и не проезжать, это произошло по чистой случайности. А полежи она еще немного на льду… Нет, за этой девушкой определенно нужен при­смотр, поскольку сама себя она от опасностей этой жизни охранить не способна.

Джейку страшно хотелось вытащить ее из посте­ли и прижать к себе, как ребенка, нуждающегося в защите. Но это лишь напугало бы ее. Он невольно улыбнулся. Называет его в некотором роде не при­рученным зверем, и все же согласилась вернуться с ним в Лондон. Он искоса поглядывал на спящую девушку, ее пышные рыжие волосы разметались по подушке. Она не вполне доверяет ему, хотя сама подчас готова броситься на его защиту. Бесподоб­ный защитник. Улыбка его исчезла, когда он вновь ощутил горячий прилив желания. Что за наважде­ние! Уж лучше бы он никогда не встречал ее.

Кэтрин не знала, поспал ли Джейк хоть немно­го, потому что, когда утром она открыла глаза, он был уже на ногах и готов хоть сейчас в путь. Факти­чески он и разбудил ее.

– Что, уже пора ехать? – спросила она, кутаясь в одеяло.

Ей было так уютно в гостиничной постели, она чувствовала себя в такой безопасности, что и сама удивлялась. Куда подевались все ночные страхи и опасения?

– Я звонил в гараж. Часа через два машина будет готова.

– Прекрасно. Значит, я могу еще немного по­спать.

Кэтрин свернулась калачиком и закрыла глаза.

Странно все-таки, что она чувствует себя так хоро­шо и спокойно, хотя Джейк и находится в той же комнате. Почему она его не боится? Почему не сму­щается и не робеет? Она улыбнулась ему сквозь при­ятно обволакивающую ее дрему.

– Па-адъем! Кончай ночевать! – раздался голос Джейка, сорвавший с ее дремотного состояния все покровы благостного покоя.

Она опять открыла глаза, на этот раз полные удив­ления.

– Джейк! Где вы набрались таких выражений?

– Ну, я же пишу низкопробные книжки.

– Неправда, – пробормотала Кэтрин, собрав все свои силы, чтобы встать. – Я ведь говорила вам, Ральф их читал. Он не отказал бы себе в удоволь­ствии обругать их, если бы они показались ему не­достаточно респектабельными. Кстати, должна вас предупредить, он не вполне уверен, что я вообще должна с вами знаться.

– Это он по-братски или ревнует? – сардоничес­ки спросил Джейк.

– По-дружески! Он ведь мой друг. – Кэтрин испытующе просмотрела на Джейка и увидела на его губах легкую усмешку. – Благодарю, конечно, но я прекрасно могу обойтись без подшучивания, осо­бенно утром, в сладостный миг пробуждения.

– Кэтрин, я и не думал подшучивать над вами, – вкрадчиво заверил он ее. – Я ведь тоже ваш друг, разве не так?

На это она ничего не ответила, просто подума­ла, что едва ли может подняться с постели, если он не выйдет из номера, хотя вечером и легла в по­стель у него на глазах, чуть ли не демонстративно скинув халат. Она все еще стыдилась своего грубого поведения накануне, но он, кажется, и думать об этом забыл.

– Ну так как? – тихо спросил он, подойдя к ее кровати и слегка приподняв ее лицо за подбородок. – Что как?

Меньше всего сейчас ей хотелось быть втянутой в какие бы то ни было споры. Скоро они покинут эту гостиницу, и она вернется домой, где заживет своей собственной жизнью. Кэтрин знала, что вполне способна сейчас наговорить кучу неприятных вещей, а ей совсем не хотелось новых трудностей.

– Друг я вам или нет?

Джейк возвышался над ней, глядя сверху вниз на ее запрокинутое лицо, и она попыталась отвер­нуться.

– Не знаю. Только, вы сами можете знать это.

– В таком случае, думаю, что я ваш друг, – тихо сказал он. – Несмотря на то, что у вас слишком большие и слишком зеленые глаза и такие ведьмяческие волосы.

С этими словами он покинул комнату, а Кэтрин сразу же вскочила и бросилась к зеркалу.

Волосы, хоть и не расчесанные после сна, все же выглядели эффектно. Ничего плохого, во всяком слу­чае, она в них не видела. А Джейк говорит, что они у нее «ведьмяческие»? Ну и словцо! Может, зря она не послушалась Ральфа и не остриглась коротко? На­верное, Джейку она кажется слишком лохматой.

Эта мысль долго не оставляла ее, поэтому, когда они выезжали с проселка на автотрассу, она задум­чиво проговорила:

– Надо бы мне, в самом деле, подстричься по­короче. Ральф, во всяком случае, очень советует.

Джейк досадливо посмотрел на нее и вновь об­ратил взгляд на дорогу.

– Не делайте этого, – буркнул он. – Ваши воло­сы хороши как они есть. А если вы послушаетесь Ральфа, так и знайте, я натравлю на него вашего кота.

Кэтрин не могла не рассмеяться. Весьма эксцен­тричное заявление и совсем не в характере Джейка. Он опять взглянул на нее, и веселье вспыхнуло в его глазах.

– А вам, Кэтрин, я никогда не причиню зла, – мягко проговорил он. – У вас богатое воображение, но все же постарайтесь не представлять меня в образе злодея. Единственное, чего я хочу, – чтобы вы были в безопасности.

Она ответила на его слова улыбкой и даже кив­нула, но полного доверия к нему у нее все равно не было. Ведь кроме того, что рассказывал он сам, она по-прежнему ничего о нем не знает. И поехала опять в Корнуолл, чтобы хоть что-то выведать, но не до­велось. Он появился и, не успела она охнуть, умчал ее из Корнуолла. Да и что она хотела узнать? Выяс­нить, можно ли ему верить? Насколько для нес безопасно общение с ним?

После нескольких необходимых коротких оста­новок, уже к вечеру, они прибыли в Лондон. В доро­ге они обедали, и Кэтрин теперь думала только о том, что, вернувшись домой, сразу отправится спать. Не станет даже забирать у Ральфа Снежка. Все – завтра…

Джейк остановился у магазина и, взглянув на освещенные витрины, спросил:

– Разве они еще не закрылись?

– Нет, магазин работает до девяти, – ответила Кэтрин. – Они работяги, сидят до конца, идет ли торговля, нет ли…

Она внимательно посмотрела на Джейка. Он, казалось, весьма заинтересовался деятельностью магазина, а ей было невдомек – почему. Да и занимало ее лишь одно: скорей бы в постель.

– Берт или Тэдди помогут мне донести багаж до лифта, – видя, что он слишком засмотрелся на витрины, сказала Кэтрин. – Конечно, я им изрядно надоела. Не успела уехать, и вот опять уже здесь.

– А я считаю, что вы отсутствовали слишком долго, – проворчал Джейк, опаляя ее одним из своих пламенных взглядов. – И вам не понадобится ни Берт, ни черт, потому что я сам провожу вас до квартиры и проверю, все ли там в порядке.

– Зачем это? Ко мне никто не может проникнуть. Ключ от моей квартиры только у Ральфа, а если кто-то чужой попытается попасть ко мне, то Берт просто не пустит его к лифту. А лестниц здесь нет, только пожарная, вы ведь сами видели.

– Прекрасно, – сдержанно проговорил Джейк. – И все же я хочу лично удостовериться, что вам нич­то не грозит. И потом, – добавил он, усмехнув­шись, – в ближайшем окружении вашей тетушки я теперь значусь вашим дружком. Думаю, и здесь это­го не миновать.

Кэтрин не на шутку рассердилась.

– Тетушка пусть себе думает, что хочет, но если вы полагаете, будто я вам позволю и здесь компро­метировать меня…

Джейк только усмехнулся. Она, недовольно фыр­кнув, выскочила из машины и, не успел он паль­цем двинуть, выхватила с заднего сиденья одну из своих дорожных сумок. Он, однако, ни слова не го­воря, забрал у нее сумку, вытащил из машины ос­тальной багаж, и оба вошли в магазин.

Никому, конечно, она здесь не надоела. Правда, присутствие Джейка будто лишило ее друзей дара речи. Они только растерянно улыбались и кивали ей. Кэтрин сердилась. Опять то же самое неприятное ощущение, что Джейк осаждает ее. Сущее притесне­ние, как это еще назовешь? И теперь, пока лифт тащился наверх, она стояла мрачная и не разгова­ривала с ним.

Ральфа, похоже, не было дома, потому что ког­да они миновали его этаж, он не выглянул, как обыч­но, посмотреть, кто поднимается в лифте. Кэтрин была этому рада. После того, что Джейк бормотал насчет Ральфа, она не горела желанием присутство­вать при их встрече.

Войдя с ней в квартиру, Джейк поставил багаж и осмотрелся. Стоял и оценивал общий вид жили­ща, будто намеревался купить его.

– Что вы так смотрите? – раздраженно сказала Кэтрин. – Я не собираюсь продавать свою квартиру.

– Перестаньте дерзить, – строго посоветовал ей Джейк и, продолжая осмотр, подошел к окну и по­смотрел вниз. – Я просто хочу убедиться, что вам здесь ничего не грозит. Магазин скоро закроется, и вы лишитесь своих бесплатных телохранителей, ос­тавшись тут совершенно одна.

Особенно ее разозлило то, что он сунул нос даже и ее спальню, где тоже все осмотрел.

– Что вы вообще себе позволяете? – взорвалась она, идя за ним по пятам и сверля его гневным взгля­дом. – Я не желаю, чтобы вы своим обыском нару­шали неприкосновенность моего жилища, врываясь даже в столь интимные помещения, как спальня.

– Кэтрин, как вы можете говорить подобные вещи? – язвительно спросил он. – И это после того, как мы с вами две ночи подряд спали вместе!

– Мы не спали вместе!

Кэтрин покраснела и вообще выглядела крайне возмущенной. А он просто взял ее за плечи и ото­двинул в сторону, чтобы иметь возможность поки­нуть «столь интимное помещение, как спальня».

– Кто же вам поверит? – нагло спросил он, на­правляясь в сторону кухни, чтобы осмотреть все и там. Она вышла следом за ним из спальни и гневно глядела ему в спину. Желание и дальше поддразни­вать ее у него, видно, исчезло, он обернулся. – А теперь я вам вот что скажу: держитесь от меня по­дальше… – начал было он, то тотчас был прерван.

– В мои намерения вообще не входило искать с вами встреч…

– Перестаньте злиться и воевать со мной. – Он подошел к ней и заглянул в сердитое лицо. – Я пы­таюсь вывести вас из сложившейся ситуации, от­странить от своей жизни как можно дальше, чтобы вы остались вне поля зрения моих недоброжелате­лей. Я буду звонить каждый день, но к вам даже близ­ко не подойду. Пусть они забудут о вас или думают о вас как о ком-то, кто почти не имеет отношения к моей жизни и моим занятиям.

– И звонить мне каждый день тоже нет никакой необходимости, – уже мягче сказала Кэтрин, начи­ная чувствовать, что вновь подпадает под его влия­ние.

– Я должен знать, как вы и что, – твердо прого­ворил Джейк. – Кроме того, я просто хочу звонить вам.

– Почему?

Она смотрела на него широко открытыми глаза­ми. Он ответил не прежде, чем она улыбнулась:

– Потому что вы мой друг, Кэтрин. Я ведь вам уже говорил об этом. – Он достал из кармана визит­ку и вложил ей в руку. – Мой телефон. Если что-то вас обеспокоит, звоните в любое время суток.

Он пошел к выходу, а она стояла, глядя ему вслед. Он уходил из ее жизни, как она того и хо­тела. И вдруг она осознала: если он уйдет и никог­да больше не вернется, в ее жизни опять все будет пусто и сонно. Они провели вместе столько времени, у них возник свой маленький мирок, а теперь он покидает ее…

– Ну вот, что я теперь буду делать со своей книгой? – спросила она. – Вы заставили меня вер­нуться, а ведь мне было далеко до завершения ра­боты.

– Разве вы не можете рисовать по памяти? – Джейк обернулся и сделал шаг к ней. Она прикуси­ла губу и ответила не сразу:

– Кажется, ничего другого и не остается. Лес Пенгаррона как живой стоит в памяти. Я могу воспроиз­вести мельчайшие подробности, хотя вряд ли, ко­нечно, смогу передать его дыхание, аромат, его не­сказанную прелесть. Рисунки, которые я сделаю здесь, наверняка будут слабее и бледнее, чем при­везенные оттуда.

– Вы любите Пенгаррон, не так ли?

Он подошел к ней и увидел, что глаза ее подер­нулись грустью.

– Как не полюбить такое красивое место. Какая жалость, что оно столь запущено. Конечно, это не мое дело.

Кэтрин опять прикусила губу, и Джейк слегка приподнял ее подбородок.

– Раньше вас его запущенность не особенно огор­чала. Не стоит и сейчас расстраиваться из-за этого. – Его взгляд медленно обошел ее лицо и остановился на губах. – Не делайте так, – тихо приказал он. – Когда вы покусываете свою губу, вы кажетесь такой уязвимой, что у меня просто сил нет уйти и оста­вить вас одну.

Она попыталась отвернуться, но он не позволил ей этого, и она поймала себя на том, что смотрит в его темные глаза, которые чуть ли не гипнотизиру­ют ее. Бабочки вновь ожили и затрепетали крылья­ми у нее внутри, то поднимаясь, то вновь опускаясь. Она не знала, поцелует ли он ее, но чувствовала, что ей самой этого хочется.

– Просто безумие, – пробормотал Джейк, но руки его обвились вокруг нее, и, когда Кэтрин вопросительно посмотрела на него, он склонил голову и поцеловал ее.

На этот раз она не испугалась и не удивилась, напротив, обрадовалась, приподнялась на цыпочки и прильнула к нему всем телом. Его ладони поддер­живали ее голову, а поцелуй все длился и длился, и руки Кэтрин сами собой потянулись вверх и обняли Джейка за шею.

Если она в чем-то виновата и теперь, об этом можно будет подумать потом, позже. А настоящие мгновения слишком чудесны, чтобы упустить их, слишком восхитительны, чтобы от них отказаться. Она ответила на его поцелуй, и это было удиви­тельное ощущение, они будто кружились в неведо­мых пространствах.

Джейк поднял голову и посмотрел на нее, и когда она сильнее прижалась к нему, а лицо ее все еще было запрокинуто и готово для его поце­луев, он вновь прикоснулся губами к ее губам, и медленное прекрасное кружение в пространстве продолжилось. Только теперь он действовал реши­тельнее, проникнув языком в сладостную тайну ее рта. Оба они были потрясены этой новой степе­нью близости.

Когда их уста разомкнулись, Джейк не сразу вы­пустил голову Кэтрин. Он гладил ее шелковистые волосы, потом руки его спустились к узким плечам, к спине, лаская нетерпеливо и одновременно очень нежно. Склонив голову, она прикоснулась губами к его шее.

– Ох, Кэтрин, не то мы делаем, не то! – просто­нал он, почувствовав ее легкую ласку. – Вам пола­гается быть эфемерной и уплывать от меня подобно недосягаемому призраку. А вы вместо этого не пере­стаете изумлять и восхищать меня. Ну вот, извольте видеть, теперь я вообще не хочу уходить.

– Я… я пойду сварю кофе, – дрожащим голосом проговорила Кэтрин.

Джейк выпустил ее из своих объятий, на лице его вновь появилась загадочная улыбка.

– Не очень удачная идея. Чтобы защитить вас, мне надо поскорее уйти, а вы предлагаете кофе.

– Да, я, наверное, не права… – Она с трудом сглотнула, и его рука коснулась ее лица.

– Только не начинайте опять винить себя, – про­ворчал он тихо. – Это я во всем виноват. Не серди­тесь. – Он отпустил ее и направился к двери, потом обернулся, серьезно посмотрел на нее и сказал: – Да, вот еще что! Не знаю, правда, как вы к этому отнесетесь, но Ральф, по-моему, должен быть в курсе событий. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да, понимаю, – отозвалась Кэтрин. – Но не будет ли и он тогда подвержен опасности?

– Допускаю, но согласитесь: зная, как обстоят дела, он внимательнее отнесется ко всякому незна­комому человеку, который здесь появится. И будет менее склонен к беззаботности при владении вашим ключом. – Джейк внезапно нахмурился, и Кэтрин невольно вспомнила черного всадника, столь напу­гавшего ее в недавнем прошлом. – Кстати, не пора ли ему вернуть вам ключ?

– Мы с Ральфом частенько выручаем друг друга. У меня тоже есть ключ от его квартиры.

– Что меня совсем не радует. – Вдруг он улыб­нулся, и вся его хмурость вмиг испарилась. – По­лучше запирайте дверь и не выходите из дому по вечерам, – негромко распорядился он. – И смот­рите не потеряйте номер моего телефона – это приказ.

Нехорошо, что она позволила ему уйти, так и не проронив ни слова. К тому же осталась масса вопро­сов, они пчелиным роем теснились в ее сознании. Но в тот момент, когда Джейк уходил, Кэтрин ис­пытывала слишком большое смятение, чтобы задать хоть один.

На губах ее все еще горел летучий жар поцелуя, а когда она запирала за ним дверь, руки ее были полны памятью прикосновений. В те несколько ми­нут, что он обнимал и целовал ее, она пребывала в волшебном мире грез и теперь с грустью возвращалась в пустую квартиру, где должна вновь лицом к лицу столкнуться с обыденностью реальной жизни. Приготовив себе питье, Кэтрин с ногами устро­илась на диване и долго сидела так, глядя в одну точку, которая находилась явно за пределами ее дома. Внутри у нее все еще порхали невесомые бабочки, и она, прислушиваясь к этому удивительному ощу­щению, не хотела, чтобы эти посланцы того бла­женного мира, где она только что побывала, улета­ли. Да, кем бы ни был для нее Джейк, но ясно одно – он ей не друг, а нечто гораздо большее.

Посидев немного, она, все в том же мечтатель­но-дремотном состоянии, отправилась спать. Но где-то глубоко в сознании таилась и вновь поднимала голову настороженность. Разве ее первое впечатле­ние о Джейке подсказано не безошибочным инстин­ктом, которому она всегда доверяла? Что могло свя­зывать ее с ним, какими чарами он завлек ее? И насколько он сам увлечен ею?..

Ральф появился на следующий день, с опаской неся до крайности раздраженного кота.

– Уже вернулась? – спросил он, протискиваясь в слегка приоткрытую дверь.

– Проходи скорее, – сказала Кэтрин, тревожно заглядывая ему за спину и чуть не насильно втаски­вая его в квартиру. Забрав у него Снежка, она бес­церемонно бросила кота на пол. – Я должна кое-что сказать тебе. Садись. Сейчас приготовлю кофе, и мы поговорим.

Ральф был ошеломлен и заинтригован, но боль­ше Кэтрин не сказала ни слова, пока не приготови­ла кофе. Затем они уселись, и только тогда она заго­ворила.

– Джейк считает, что ты должен быть в курсе событий, хотя я не совсем согласна с ним, ведь это значит и тебя подвергнуть опасности. Но раз он на­стаивает…

– Ясно, он хочет, чтобы я подвергся опасности, – суховато усмехнувшись, сказал Ральф. – Впрочем, его можно понять. Но ближе к делу. Что там у вас случилось?

Она рассказала ему о книге Джейка и трудно­стях, возникших при ее создании, о том, что сама она оказалась замешанной в эту историю, и чем больше она говорила, тем мрачнее становилось лицо Ральфа.

– Скажи, ты действительно всему этому ве­ришь? – резко спросил он, дослушав ее повество­вание. – Со стороны глядя, могу сказать, что боль­шая часть этого может оказаться фантазией или… ложью. Взять хоть историю с тормозами. Бывает, что они отказывают, но это совсем не значит, что тут действовал какой-то злодей и убийца. Я бы на его месте просто пошел в гараж, который обслуживает мою тачку, и дал бы им хороший разгон за то, что плохо смотрят за машиной. Кстати, пока тебя не было, я почитал старые газеты и узнал о твоем Трелони кое-что интересное. Весьма вероятно, что он убил свою жену. Во всяком случае, он все еще под подозрением.

– Мне это известно.

Кэтрин потупилась, внутренне соглашаясь с Раль­фом. Конечно, он прав, его устами говорит холод­ный голос рассудка. А вот ей так рассуждать трудно, ибо она хочет, чтобы все, что говорит Джейк Трелони, оказалось правдой. И даже если тот лжет, и этому можно найти оправдание. Он просто хочет скрыть от нее истинные причины исчезновения Джиллиан.

– Но все же, – задумчиво продолжил Ральф, – нельзя совсем исключить, что он говорит правду, и, значит, ты действительно подвергаешься опас­ности. На всякий случай мы должны быть осторож­ны. Ты не должна выходить из дому.

– Ты серьезно, Ральф? – воскликнула Кэтрин. – А что я, по-твоему, должна делать? Прятаться здесь? И сколько же, интересно? До скончания веков? Откуда нам знать, как долго это продлится? Мне ведь нужно книгу делать, да и вообще жить, в кон­це концов, как все нормальные люди. Нет, я не со­бираюсь сидеть здесь в добровольном заточении.

– Хорошо, Кэтрин, но будь крайне осмотрительна. Если с тобой, не дай Бог, что случится, он первым делом набросится на меня, а я, честно тебе скажу, до смерти пугаюсь одного его вида.

– Прекрасно тебя понимаю, Ральф, поскольку и меня он подчас дико пугает.

– Что не мешает тебе постоянно встречаться с ним, – укоризненно проворчал Ральф, собираясь уходить. – Чего ты ждешь? Чтобы он схватил тебя за волосы и, угрожая дубинкой, уволок в свою пещеру?

Кэтрин, провожавшая его до дверей, рассерди­лась, щеки ее вспыхнули от негодования.

– Он не пещерный человек!

Когда Ральф вышел, она заперла за ним дверь и, оставшись одна, пробормотала:

– Не совсем…

Джейк не нуждался в дубинке, как далекие пе­щерные предки. Он просто настигал ее повсюду, и она почему-то подчинялась ему.

Пару дней Кэтрин пыталась работать над кни­гой, рисуя по памяти и стараясь в своих рисунках воспроизвести атмосферу пенгарронского леса, од­нако это ей не совсем удавалось. Она живо пред­ставляла себя в лесу, но рисункам все равно чего-то недоставало.

В один из дней, ближе к вечеру, когда Кэтрин без­радостно рассматривала рисунки, разложенные на полу, раздался звонок в дверь. Сердце ее дрогнуло, хотя она знала, что Джейк не придет. Он ежедневно звонил, но разговаривал сухо и деловито. Слыша та­кие интонации, невозможно было представить, что совсем недавно этот человек обнимал ее и целовал.

Должно быть, это Ральф.

Открыв дверь и увидев визитера, Кэтрин от неожиданности даже несколько отпрянула. Коллин! Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть.

– Хэлло, Кэт, – смущенно приветствовал ее быв­ший жених. – Пытался дозвониться до тебя, но ты совсем не берешь трубку.

– Меня не было в городе. Я же говорила тебе, когда ты звонил, что собираюсь уезжать.

Кэтрин недоуменно смотрела на него, не пони­мая, чего он хочет и почему решил прийти сюда. Самой ей даже в квартиру его впускать не хотелось.

– Да, я помню, но понадеялся, что ты вернулась, позвонил несколько раз, а потом и пришел. Правда, в магазине мне сказали, что тебя все еще нет.

– Не могли они этого сказать, – проворчала Кэт­рин, все еще держа незваного гостя в дверях.

А Коллин просто пожал плечами, это был его обычный жест, как бы объясняющий любое затруд­нение, который когда-то даже нравился ей. Теперь она нашла этот жест просто идиотским, очень, ма­нерным и, скорее всего, перенятым из какого-ни­будь глупого фильма.

– Наверное, они забыли, – сказал он, явно пре­бывая в замешательстве. – Ты, вообще говоря, со­бираешься впустить меня в квартиру?

– Ох, извини…

Кэтрин отступила назад, стараясь не выказать до­сады. Но чувствовала себя так, будто в ее дом решил проникнуть совершенно посторонний человек. По­чти десять месяцев о нем не было ни слуху ни духу. А теперь вдруг явился. Оставалось надеяться, что он пришел не затем, чтобы просить ее начать все сна­чала, и что не это имел в виду, когда звонил ей перед самым ее отъездом.

Когда она шла от двери, Коллин обратил вни­мание на ее походку.

– Как твоя нога?

– Почти прошла. Не так скоро, как хотелось бы, но все же я с этим справилась.

Коллин пристыженно поник. Ситуация казалась Кэтрин крайне неловкой и нелепой, сейчас она совершенно не понимала, почему вообще встречалась с этим человеком.

– Пойду приготовлю кофе.

– А я думал, ты захочешь куда-нибудь пойти…

Он принял вид маленького мальчика – раньше он часто использовал этот прием, чтобы настоять на своем. Этакий очаровательный и немного несча­стный мальчуган. Но прием не сработал. Все, о чем она сейчас могла думать, это как бы спровадить его. Насколько можно вежливо, но спровадить, и по­быстрее.

– Я очень занята, Коллин.

С этими словами она указала на разложенные по полу рисунки.

– Это хорошо, – пробормотал он. – Ты, я вижу, работаешь ничуть не меньше, чем настоящий ху­дожник.

Кэтрин обернулась посмотреть на него. Она вспом­нила, что когда-то сказала Джейку, что Ральф настоящий художник. Тот воспринял ее слова как при­знак самоуничижения и возразил ей: она тоже на­стоящий художник.

Да, они очень разные. Коллин, надо признать, мужчина весьма приятной наружности, которая никого не может испугать. Странно, что она оцени­ла его с этой стороны только сейчас. Раньше он был просто Коллин, некто, о ком она заботилась и кого ни с кем не сравнивала. Каштановые слегка волни­стые и эффектно причесанные волосы, голубые гла­за, почти все время веселые, кроме тех случаев, когда он бывал раздражен и даже груб, пытаясь навязы­вать ей свою волю.

А вот портрет Джейка, который отчетливо явил­ся ее воображению. Человек яркий во всем – от ма­неры двигаться, одеваться и вести себя до черноты волос и темных, сокровенной глубины глаз. В отли­чие от Коллина, улыбался он мало. Но когда улыбался, то улыбка была согрета истинным чувством, она будто исходила из глубин его существа. Он ни­когда не капризничал и не хныкал. Нет, Джейк рыкал на нее, аки лев, если она слишком раздражала его. Да, что ни говори, а рядом с Джейком Коллин казался довольно-таки жалким существом, несмот­ря на всю его внешнюю привлекательность.

Вдруг она с особенной остротой почувствовала желание поскорее исторгнуть его из квартиры и забыть. Зачем он вообще приперся? Она и в самом деле не желает его знать. Хочет только, чтобы он ушел, а он, как видно, намерен задержаться.

– Знаешь, я передумала, – сказала она с легкой улыбкой. – Давай пойдем куда-нибудь. Я давно ниг­де не была. Кофе мы можем выпить и в городе. И потом, мне все равно надо кое-что купить. Наде­юсь, ты поможешь мне.

Коллин обрадовался, заставив Кэтрин устыдить­ся, но решения своего она не переменила. Главное, увести его отсюда, а потом уж она сумеет как-нибудь – по возможности, вежливо – от него отделаться. Если они останутся в квартире, он наверня­ка надоест ей до осточертения, но бесцеремонно выставить его за дверь она вряд ли решится, да и мягкие формы выпроваживания все равно страшно Коллина обидят.

Ну, что сделано, то, слава Богу, сделано, и Кэт­рин, игнорируя удивленные взгляды Берта и его ребят, прошла с Крллином через магазин. Они уже не раз видели Джейка и не могли не сравнивать преж­него ее кавалера с нынешним. Когда через магазин проходил Джейк, он одним своим темным и мрач­ным явлением властно притягивал к себе все взоры, возможно даже, им казалось, будто скучное про­странство их магазина осенил своим явлением яр­кий демон.

Размышляя об этом, Кэтрин поторопилась выб­раться с Коллином на улицу и осмотрелась вокруг в поисках такси.

– Я на машине.

Услышав его голос, Кэтрин сразу же осознала, как сильно она нервничает. Почему? Да просто бо­ится, что вот сейчас внезапно появится невесть откуда Джейк и разразится громом осуждающих слов. Она и в самом деле совсем забыла о какой бы то ни было опасности. Но если и вспомнила об этом, то лишь потому, что опасность могла возникнуть исключительно с появлением Джейка. В машину Коллина она почти влетела, стараясь поскорее исчез­нуть с тротуара. Коллин был очень любезен, посколь­ку радовался тому, что она не просто согласилась выйти с ним в город, но и полна энтузиазма.

– А я уж думал, что ты не согласишься пойти со мной, – сознался он с самодовольной улыбкой. – Приятно видеть тебя такой оживленной.

Он понятия не имеет, насколько она оживлена. Да и как ему понять это? Мысль о Джейке подгоняла ее – появилось даже ощущение, что он дышит ей в затылок, готовый к неожиданному и решительному прыжку.

Когда машина тронулась с места, Кэтрин немного успокоилась. Да что она так психует? Джейк не име­ет никакой власти над ней. Она не обязана беспрекословно подчиняться его приказам. Не обязана день и ночь бояться его врагов, которые, если верить его опасениям, могут преследовать и ее. И, в конце концов, не обязана беспокоиться о том, как отреагирует Джейк на ту или иную ее поездку.

– У тебя, я вижу, новая машина.

Она постаралась выказать Коллину свою заинте­ресованность, и тот сразу же вдохновился.

– Авто просто великолепно, летит, как ракета!

Кэтрин надеялась, что он не начнет сразу же де­монстрировать это. Пусть только попробует набрать большую скорость, она тотчас даст ему понять, что стала другим человеком. Но как же тошнотворно его по-детски восторженное отношение к автомобилям! Когда она похвалила новенький «ягуар» Джейка, тот удивился и сказал, что это обычная машина, ниче­го особенного. А Коллин радуется очередной игруш­ке, как Бог весть чему. Кэтрин не спросила о преж­ней его тачке, о той самой «мечте коллекционера», на которой он так метко втрюхался в дерево. Не спросила потому, что судьба злосчастной машины была ей глубоко безразлична.

Они попили кофе в маленьком бистро, а затем Кэтрин прошлась по магазинам и, пока делала по­купки, почти не слышала болтовни Коллина, со­провождавшего ее в этом походе. Купив все, что нужно, она решила взять такси, избавиться от Кол­лина и вернуться домой. Если все пойдет как надо, то одним выстрелом будут убиты два зайца. Перво­го, собственно говоря, она уже убила, вышла в го­род по своим делам, и не одна, а в сопровождении знакомого человека. Осталось разделаться со вторым, то есть избавиться от этого знакомого человека, при­чем таким образом, чтобы не слишком обидеть его. Он, впрочем, весьма пригодился, таская за ней кучу всевозможных свертков, пакетов и коробок, но чув­ства вины она не испытывала. Достаточно он уже попользовался ее добротой.

Гром грянул, когда они выходили из магазина. Неизвестно откуда явился Джейк, налетел грозным темным вихрем и, не успела Кэтрин остановить его, одной рукой, будто стальной рыцарской рукавицей, схватил Коллина за глотку и проревел:

– Что вам от нее надо?

Поскольку Коллин был слишком потрясен, да к тому же и малость придушен, ответить он, естествен­но, не мог, а потому стальная рукавица сжалась на его горле еще сильнее.

– Джейк!

Кэтрин вцепилась в его руку, пытаясь ослабить хватку, но Джейк, казалось, был глух, являя собой олицетворение убийственной свирепости. Впервые она видела его в таком ослеплении яростью. Мимо­ходом, сама удивившись тому, она умудрилась от­метить, что его длинные волосы отросли еще боль­ше. И даже успела задать себе вопрос: неужели он никогда не стрижется? Но, не переставая действо­вать, с отчаянием воскликнула:

– Джейк! Отпустите его! Это же Коллин! – Ее изрядно смущало, что они стали центром всеобщего внимания, к тому же их возня перекрыла другим покупателям возможность входа и выхода. – Джейк! Пожалуйста!

Кэтрин изо всех сил трясла его за руку, видя, что лицо Коллина пошло красными пятнами, по­том побелело и он начал по-настоящему задыхаться. Но Джейк не сразу выпустил свою жертву, сначала повернулся к ней и громоподобным голосом задал идиотский вопрос:

– Вы уверены?

– Конечно, уверена! Что за вопрос? Он зашел ко мне, а я как раз собиралась за покупками, и он вызвался мне помочь.

Она показала на свертки и коробки, которые Коллин все еще прижимал к себе, и только тогда Джейк ослабил свой смертоносный зажим. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, так что Кэт­рин с ужасом опасалась его дальнейших непредска­зуемых действий.

– Вы не должны были выходить из дома! – гнев­но провозгласил он.

Кэтрин так перепугалась этого рыка, что даже отшатнулась от него, припав на больную ногу. Но тотчас взяла себя в руки.

– Послушайте, Джейк! Я отказываюсь сидеть все дни напролет взаперти. Мне надо было выйти за покупками. Кого я пошлю? Хорошо еще, что при­шел Коллин и согласился проводить меня. Уверяю вас, мне ничто не грозит.

– Вам и прежде с ним ничего не грозило? – яро­стно вопрошал Джейк, вперив в нее свой неистово пылающий взгляд.

– Это совсем другое дело, – резко отозвалась она.

– Неужели? А теперь? Вы думаете, что в слу­чае нападения он храбро бросится вас спасать? Отчего же тогда он меня до сих пор не поверг на землю? Вы же видите, я все еще держусь на ногах. Так что угрожай вам настоящая опасность, он просто удрал бы как заяц, что уже и проделал однажды.

– Оставим зайцев в покое, жуки, мыши и зайцы по моей части. А его вы просто повергли в шок, у вас было явное преимущество – неожиданность, – сердито пыталась заступиться она за несчастного Коллина.

– Вы что, думаете, если на вас нападут, то заранее предупредят об этом? – в полный голос вопро­шал ее Джейк. – Поймите, вы, дурочка, все произойдет неожиданно. – С этими словами он решительно взял ее за руку. – Моя машина здесь, за углом. Я отвезу вас домой.

Вся эта кутерьма начала даже доставлять Кэтрин удовольствие, поскольку первый испуг прошел, да и второй – тоже. В этот момент Коллин наконец опом­нился, выступил вперед и с невесть откуда взяв­шейся храбростью заявил:

– Она останется со мной. А вас, пока вы не про­валились ко всем чертям, спешу заверить, что за это безобразие я подам на вас в суд.

– Подавайте! – ласково проговорил Джейк, обер­нувшись к очнувшейся жертве. – Только поспешите собрать свидетелей, пока они не разбежались.

Когда-то Джейк раз и навсегда понял, что какое бы то ни было участие в безобразном публичном скан­дале совершенно неприемлемо для щепетильного сознания любого англичанина. Так что он знал, что говорит: публика и действительно вмиг испарилась.

– А мне и не нужны свидетели со стороны, – злобно выкрикнул Коллин. – Достаточно того, что Кэт была здесь и все видела.

– Она будет защищать мои интересы, – безапел­ляционно заявил Джейк, забирая из рук Коллина свертки и пакеты и подталкивая Кэтрин к углу зда­ния. – И запомните, приятель, – ледяным тоном добавил он в завершение, – эту женщину зовут не Кэт, эту женщину зовут Кэтрин.

Прежде чем он уволок Кэтрин за угол, она успе­ла бросить последний, виноватый и извиняющийся взгляд на Коллина, и вот они уже потеряли друг друга из виду.

– Вы не правы… – начала было Кэтрин, но Джейк грозно взглянул на нее, и она замолкла.

– Ни слова, – свирепо бросил он. – А то я вернусь и прикончу его.

Кэтрин сочла за лучшее промолчать, но сразу же после того, как ее ноги перестали дрожать и она вполне оправилась от испуга и смущения, ей стало безумно весело. Она явственно ощутила, что с по явлением Джейка ступила в иной мир, в мир этого сумасшедшего. А он еще говорил, что безумна она! Не удержавшись, Кэтрин разразилась смехом. Вот оказывается, как надо убивать второго зайца! Ох, какое растерянное лицо было у Коллина, какой его обуял страх! Ей даже стало жалко его, а отчаянную попытку защитить свое мужское достоинство она и вообще восприняла как подвиг. Одно хорошо – он вряд ли позвонит ей опять, ибо сегодня израсходовал все свое мужество на много лет вперед. Значит, так – смерть зайцам, да здравствуют тигры!

Ее веселье, как видно, не очень-то нравилось Джей­ку, а ей было все равно. Когда они подъехали к магазину и он повел ее внутрь, она все еще усмехалась.

Берт и его ребята продолжали с большим интересом наблюдать за развитием событий. Их рыжая Кэтрин вышла из дому с одним мужчиной, а вернулась с другим. Однако они приняли это и весьма дружелюбно кивали Джейку. Тот уже достаточно успокоился, чтобы кивнуть им в ответ.

Затем Кэтрин бесконечно долго поднималась в лифте, стоя рядом с большим молчащим человеком, ко­торый все еще хмурился. Она впустила его в квартиру и, не сказав ни слова, забрала у него свои покупки. Снежок выглядел настороженно. Как и все на свете коты, он обладал обостренным пониманием проис­ходящего, а в данный момент инстинкт безошибочно подсказывал ему, что надо до поры воздержаться от лишних движений. Понимая подоплеку поведения кота, Кэтрин развеселилась еще больше и, забрав у Джейка свои коробки и пакеты, которые свалила на кухон­ный стол, разразилась смехом.

Она все еще смеялась, когда Джейк подошел и повернул ее к себе. Он смотрел в ее смеющееся лицо, а потом охватил ее голову ладонями и страстно по­целовал. Она даже не поняла, злится ли он еще или уже нет, а была просто рада, и ее руки тотчас обви­лись вокруг его шеи.

Все это несколько озадачило Джейка, он немного отстранился и посмотрел на нее, затем одной рукой обнял за талию, а другой нежно погладил по голове.

– Вы маленькая нарушительница порядка, – про­шелестел его шепот возле самого ее уха. – Вы пере­вернули всю мою так хорошо отлаженную и спла­нированную жизнь. Когда я впервые увидел вас, то подумал, что вы сумасшедшая. И был прав. Надо было повернуться и уйти, уехать в другую сторону, будто я вас и не видел.

– Почему же вы этого не сделали? – тихо спро­сила Кэтрин, взволновавшись от этих переговоров шепотом и от того, как его дыхание колышет пряд­ку ее волос на виске.

– Время-то шло к вечеру, и я опасался за вас. Я и сейчас за вас опасаюсь. Это, кажется, стало моим постоянным состоянием.

– Я в безопасности, Джейк.

Кончиком языка она прикоснулась к его губам и ощутила всю сладость этой невесомой ласки. Он весь напрягся, будто ему передались ее ощущения, это невероятное наслаждение, достигнутое слабым прикосновением.

– Нет, вы не правы. В обществе этого придурка вы не были в безопасности. Да и в данный момент говорить о вашей безопасности не приходится.

Последовал еще один поцелуй, и каждый из них чувствовал, что теряет голову от удовольствия и восхищения происходящим. Необходимость говорить иссякла. Она прижалась к нему, пылко обняв его, а он нежно ласкал ее тело. Ох, какая она хрупкая и совершенная! Руки его двигались медленно-медленно, пробуя и изучая, а губы пили сладостный мед поцелуя. Это было то, чего она хотела. То, чего хотел он…

Когда он коснулся ее грудей, Кэтрин издала тихий стон, и он поднял ее на руки, чувствуя, что больше не способен справляться со все нарастающим жела­нием плоти. Она была такая воздушно-легкая, почти нереальная, она опять стала нимфой. Неся ее в сторо­ну спальни, он прикоснулся губами к ее шее и пообе­щал себе провести с ней всего минуту, крошечную минутку, чтобы насладиться ее полным подчинени­ем, а потом уйти. Он чувствовал, что все в ней стре­мится к нему, и был не в силах остановиться. Хотя остановиться, конечно, необходимо. Но эти почти не­слышные стоны, что доносились до его слуха…

Никто еще не реагировал на него так, даже во время соитий, и эта ее возбужденная, ставящая в тупик уступчивость как ничто другое говорила о ее нетронутости. Мысль об этом еще больше возбудила его, воспламенив кровь, и он опустил ее на кровать и сам опустился рядом, крепко ее обняв.

– Вы должны опасаться меня, – сдавленно пре­достерег Джейк.

Кэтрин глядела ему в глаза, и ее глаза горели, как два чистой воды изумруда.

– Знаю, – прошептала она, – но не могу отвер­гнуть вашу нежность. Да и не верю я ничему плохо­му о вас. Стоит мне подумать о вашей истории, как мое сознание тотчас оказывается на вашей сторо­не, и с этим я ничего не могу поделать.

Он как-то странно смотрел на нее, его темные глаза мерцали над ней, полузакрытые и загадочные. Прижал ее к себе, потом отстранился, отбросил назад ее волосы. Его взгляд блуждал по ее чистому лицу, по красивым губам и стройной хрупкости ее тела. Потом он заговорил, и его голос звучал не­привычно тепло и проникновенно.

– Кэтрин, знаете ли вы, что душой и телом при­надлежите Пенгаррону? Любое другое место вам не годится. Вы рыжеволосая нимфа, вышедшая из лесу, в котором стоит дом, нуждающийся в вас. Никто другой не сможет вернуть его к жизни.

ГЛАВА 12

Его губы вновь прикоснулись к ней нежно и силь­но, и, пока он целовал ее, Кэтрин была несколько напряжена, а когда начал медленно и властно лас­кать ее тело, вздохнула и расслабилась. Возникло неизведанное еще ею чувство, что она ожидала это­го мужчину всю жизнь. Когда она с Джейком, ниче­го плохого случиться с ней не может.

А он целовал ее шею, плечи и постепенно до­шел до грудей, прикосновениями губ обрисовывая их плавные контуры. Это было какое-то волшебство, Кэтрин таяла от наслаждения, позволяя ему делать нее, что он хочет, доверясь ему, как никогда преж­де никому не доверялась.

Вдруг он замер, и она, прильнув к нему, нетер­пеливо просила продолжения, но не словами, а ти­хим, дрожащим стоном.

– Я должен остановиться, – неровно дыша, ска­зал Джейк.

– Почему? О, пожалуйста, нет… – Кэтрин еле слышно всхлипнула, а он громко про­стонал и припал горячим ртом к ее груди, увлаж­нив языком тонкую ткань. Затем поднял голову, посмотрел на нее и медленно, одну за другой, на­чал расстегивать пуговки ее блузки.

Прохладный воздух коснулся ее кожи, и она уви­дела глаза Джейка, сосредоточенные на работе паль­цев, его дыхание стало тяжелым и глубоким, глаза были полуприкрыты. Обнажив наконец грудь, он вздохнул и стал целовать ее, нежно касаясь языком розового напряженного соска. Ему показалось, что он ощущает сам вкус жизни, и громкий стон истор­гла его гортань.

Странное ощущение полета… Теперь Кэтрин нахо­дилась где-то на краю света. Она пылко прильнула к Джейку, руки, до того бессильно лежавшие вдоль тела, теперь обнимали его, пальцы жадно ощупывали жи­вой рельеф мужской спины, мощные плечи, а потом вошли в жесткую густоту его черных волос.

– Джейк! – простонала она. – Джейк!

– Тсс… Я знаю, – шепнул тот и сильнее прижал­ся к ней.

Он хотел ее, желание почти лишало его рассудка. Но какой-то частью своего сознания помнил, что сейчас не время и не место.

Лаская ее, он подвергал себя пытке, но не мог остановиться. Каждый ее ответ на его прикоснове­ния – движением, стоном – говорил ему, что она хочет отдаться ему.

Эта девушка не нуждалась ни в роскоши дома-дворца, ни в драгоценностях, ни в дорогой одежде. Она была счастлива тем особенным платьем, кото­рое сделала ей подруга, гордилась своим чудовищ­ным котом, была верным другом для Ральфа. Но отдаться она хотела ему, Джейку. Не за что-нибудь, а по велению сердца.

Он приподнял ее и вгляделся в это удивительное лицо.

– Я хочу тебя, – проговорил он хрипловатым голосом. – А ты?.. Ты позволишь мне?..

– Да.

Она смотрела на него широко распахнутыми зе­леными глазами, чье очарование было ясным и про­зрачным, как вода в струях какого-то экзотического фонтана.

– Зная то, что ты обо мне знаешь? Зная, в чем люди подозревают меня, ты все же согласна прийти ко мне, спать со мной, остаться со мной?

– Да. – Кэтрин прикоснулась губами к его лицу, и он увидел в ее глазах слезы. Это потрясло Джейка: она же никогда прежде не плакала – ни от страха, ни от боли. Одна слезинка поползла по щеке, и он, слиз­нув ее, сдавленно проговорил:

– Не надо, Кэтрин, не плачь. Я не вынесу этого.

Она грустно улыбнулась ему.

– Я чувствую, что ты хочешь уйти. Хочешь посту­пить великодушно и строго. Ты уйдешь и оставишь меня…

– Да. – Он несколько принужденно улыбнулся. – Хотя и не хочу уходить.

– И все же уходишь…

– Я должен. Но знай, ты теперь навсегда оста­нешься в самой глубине моего сердца.

– Ох, как бы мне не потонуть там.

Он смотрел на нее и не верил своим глазам. Она здесь, перед ним, такая прекрасная! И эти неверо­ятные глаза, исполненные нежности и чистоты.

– Я, кажется, уже утонул, – сказал Джейк неверным голосом, сердце его бешено колотилось.

Кэтрин, его Кэтрин ничего не хотела, кроме того, чтобы просто быть с ним. Переполнявшие его чув­ства доставляли ему безмерную радость, и он знал, что, когда бы ни увидел ее вновь, это ощущение вернется к нему, ибо оно непреходяще.

Он сжимал ее в объятиях, женщину, которая почти покорилась ему и в то же время так сильно овладела всем его существом. Его родители хотели прежде всего видеть в нем наследника своего состо­яния. Жена хотела богатства и роскоши, которые он мог ей дать. Кэтрин хотела только его, его самого.

Наконец Джейк выпустил Кэтрин и принялся ме­тодично застегивать пуговки, пытаясь отвлечься от соблазнительной красоты женского тела и стараясь избежать ее укоризненного взгляда. Она не протес­товала. Слез уже не было. И тогда он поднял ее, по­ставил на ноги и немного придержал, пока она не перевела дыхание и не улыбнулась ему.

– Я не буду извиняться, потому что не я одна виновата, – твердо сказала она. – Если вы не хо­тели…

– Я хотел. – Он приподнял ее лицо и смотрел на нее серьезно.

Кэтрин улыбнулась, но улыбка, мелькнув, тотчас исчезла.

– Пойду приготовлю чаю. – Это было предложе­но с таким серьезным видом радушной хозяюшки, что Джейк развеселился.

– Что такое? – строго спросила она. – Что вы нашли здесь смешного?

– Не скажу! Вы же не сказали мне, почему сме­ялись по дороге сюда, вплоть до той минуты, как вошли в квартиру, да и потом…

Он последовал за ней на кухню, восхищаясь тем, как быстро она взяла себя в руки, в то время как он сам все еще испытывал внутреннее смятение.

– А думала, это и так понятно, – проговорила Кэтрин, включая чайник и доставая из буфета чаш­ки. – Вы, как черт из коробочки, выскочили неиз­вестно откуда и вцепились Коллину в глотку. Ду­маю, ему никогда в жизни не случалось так перепу­гаться.

– Почему вы вообще пошли с ним? – жестко спросил Джейк, и остатки страсти исчезли с его лица, как последний отблеск солнца с поверхности темной воды.

– Коллин пришел проведать меня, а я хотела по­скорее отделаться от него, но так, чтобы не обидеть. Вот я и взяла его с собой, отправляясь за покупка­ми. По-моему, это была весьма удачная идея.

– Своим поведением он дал право обижать его, сколько вам захочется, хоть ноги о него вытирать, – хмуро пробормотал Джейк. – Можете даже грубо вы­ставить его за дверь, если он еще хоть раз заявится к вам.

Нет, не надо было тащиться за ней на кухню. А то вот он не удержался и, обняв ее за талию, при­влек к себе. Сердце его вновь забилось как молот, когда она нежно прильнула к нему, сразу же от­кликнувшись на призыв.

– Нет. – Он отпустил ее и отошел на безопасное расстояние.

– Это была ваша идея, – проворчала Кэтрин, оглянувшись через плечо. – Или перестаньте при­ставать ко мне, или не переставайте – одно из двух.

– Ваше безумие, как видно, штука заразная. – С этими словами Джейк удалился в комнату, где и пребывал в ожидании чая. А когда Кэтрин принесла его, был благодарен ей, что она села не рядом с ним, а напротив.

– Не просил ли вас Коллин возобновить отно­шения? – спросил он, выпив немного чаю и взгля­нув на нее исподлобья.

– Нет, об этом речи не было. Я вытащила его на улицу, прежде чем он успел выразить какие-либо пожелания.

– А как вы считаете, он будет этого добиваться?

– Думаю, да.

– И как же вы тогда поступите?

Она подняла на него свои обезоруживающе чис­тые глаза.

– Что это за допрос с пристрастием? Вы так спра­шиваете, будто угрожаете мне.

Джейк выпрямился на своем стуле и уставился на Кэтрин.

– Вам кажется, что я угрожаю?

– Есть малость. Но зря вы беспокоитесь об обсто­ятельствах моей жизни. Я как-нибудь сама с этим справлюсь. А у вас есть дела и поважнее, так что идите и спокойно занимайтесь ими.

Он растерянно улыбнулся. Волна чувств, захлест­нувшая Джейка и только сейчас начинавшая пома­леньку убывать, заставила его забыть, что Кэтрин женщина самостоятельная, привыкшая жить своим умом, и вряд ли потому потерпит, чтобы кто-то командовал ею, стараясь прибрать к рукам. Это и делаю ее покорность в иные минуты такой волную­щей. Она была прекрасна, талантлива, и она хотела его. Чувства опять охватили его, порождая в душе смятение.

– Вы говорили с Ральфом о наших трудностях? – спросил он, стараясь не выдать голосом своего вол­нения.

Она просто кивнула и отвернулась, и он почув­ствовал холодок, пробежавший между ними. Нетруд­но представить, что мог сказать на это Ральф. Он и сам при подобных обстоятельствах сказал бы что-то такое же. Но все же ему необходимо было услышать это из уст Кэтрин, заодно проследив за выражени­ем ее лица.

– Ну и какова была его реакция? – Сказал, что все это может оказаться ложью, – ответила она, не пытаясь увильнуть от ответа. – Ска­зал, что единственная конкретная вещь – история с тормозами, но и то сам бы он обвинил в подобном не каких-то врагов, а ремонтников в своем гараже, которые плохо следят за состоянием машины. И все же посоветовал мне быть осторожной, поскольку все это может оказаться правдой.

Они сидели, глядя друг на друга, и Джейк по­чувствовал, как сжалось его сердце.

– Кэтрин, а вы тоже думаете, что я лгу?

– Не знаю, – честно ответила она. – Знаю толь­ко, что я на вашей стороне. И ничего не могу с этим поделать.

– Вы думаете, что я опасен?

– Да. – Она опустила глаза, а затем вновь подня­ла их и открыто взглянула на него. – Вы принадле­жите к категории опасных людей.

– В таком случае, почему вы принимаете меня?

– Потому что я хочу этого, – сказала Кэтрин, не отводя глаз. – Потому что вы часть моей мечты и потому что я чувствую себя с вами в безопасности.

– Но вы же сами сказали, что я опасен.

– Для меня вы не опасны.

И с этими словами она так непринужденно при­нялась за чай, что напряжение Джейка тотчас ос­лабло.

– Вы сумасшедшая, Кэтрин, – хрипло прогово­рил он.

Она кивнула и добродушно улыбнулась.

– Я знаю. Это все мои гены. Мои бабушка и дед тоже были немного того… – Она помахала рукою возле виска. – Вот тетя Клэр не совсем безумна, но тоже в общем-то…

Он хотел встать и обнять ее, хотел обладать ею, задушить ее в своих объятиях. Но ничего этого он, конечно, не сделал – выдержки ему было не зани­мать.

– А вы все еще остаетесь моим другом?

Кэтрин вопросу удивилась.

– Думаю, да. Хотя Ральф тоже мой друг, но он ведет себя совсем не так, как вы.

– Ваш Ральф ничуть не лучше меня! – огрызнул­ся Джейк.

Она с усмешкой посмотрела на него, и он рас­смеялся над смехотворностью собственной запаль­чивой реплики. И подумал: нет, если я сейчас же не уберусь отсюда, то ясно, чем это для них кончится. Она просто околдовала его, еще немного, и он пол­ностью потеряет контроль над собой.

Джейк больше не появлялся. Кэтрин очень ску­чала по нему, а он, как видно, твердо решил дер­жаться от нее подальше. Звонил, правда, регуляр­но, но, судя по голосу – сдержанному и деловито­му, – вернулся к своей обычной, хорошо распла­нированной жизни. Кэтрин начинало казаться, что нее это – и любовные объятия, и поцелуи, и заду­шевность их разговора – лишь пригрезилось ей.

Жизнь стала тусклой и невыразительной, она сидела безвылазно дома, и однажды, когда Ральф предложил ей прогуляться, с радостью согласилась.

В городе поведение Ральфа было таким насторо­женным, что Кэтрин не без иронии подумала, как сильно он привлекает этим излишнее к ним внима­ние. Ведет себя почище тайного агента секретной службы, охраняющего значительную персону. Един­ственное, чего ему не хватало, так это руки, много­значительно засунутой в карман, – на случай если придется стрелять навскидку.

Кэтрин довольно ехидно одернула его, попро­сив вести себя более естественно, но он, каза­лось, полагал, что ведет себя вполне нормально. И даже сказал ей, что при подобных обстоятель­ствах никто не мог бы держать себя естественнее и выдержаннее.

– При подобных обстоятельствах? – переспро­сила Кэтрин. – При каких таких обстоятельствах? Ты же сам говорил, что Джейк меня обманывает и ничего страшного случиться со мной не может.

– Ну, полной уверенности у меня с самого на­чала не было. Мало ли что… Полиция занималась им наверняка очень тщательно. Они, может, и сей­час приглядывают за ним. Наверняка обыскали весь его дом, все окрестности. Так что если что-нибудь можно было найти, они нашли бы это. Нет, зна­ешь, я все больше склоняюсь к тому, что он гово­рил правду.

– Молодчина, Ральф, ты делаешь успехи, – ска­зала Кэтрин, беря его под руку.

– А ты по нему с ума сходишь, не так ли?

Кэтрин усмехнулась.

– Что, очень заметно?

Ральф покачал головой и насмешливо прогово­рил:

– Только когда ты говоришь или думаешь о нем.

– Откуда тебе знать, о ком я думаю?

– Тоже мне неразрешимая загадка…

Ральф оставил эту тему и вновь насторожился – подозрительно оглядывался, осматривался, фикси­ровал свой взгляд на вполне мирных и добропоря­дочных гражданах. Кэтрин даже показалось, что он рад «подобным обстоятельствам». Ну ничего, пусть себе поиграет в бывалого телохранителя, зато он вытащил ее из дома и весьма позабавил, заставив ненадолго отвлечься от мыслей о Джейке.

Каждый вечер Кэтрин тщательно запирала дверь и, хотя жила на самом верхнем этаже дома, задер­гивала занавески. Виной тому появившаяся нервоз­ность – ощущение, что кто-то подсматривает за ней в окна, – хотя ей было ясно, что это практически невозможно. Ральфа она заставляла делать то же са­мое, и он каждый раз клятвенно заверял ее, что предельно осторожен, хотя и не считал себя глав­ным участником опасных событий.

Почувствовав в себе излишнюю подозритель­ность, Кэтрин не на шутку огорчилась: это переста­вало быть забавным. Она хотела вернуться к нор­мальной, тихой и спокойной жизни. Вернуться в Пенгаррон и рисовать в чудесной роще. И чтобы Джейк был там, неподалеку, появляясь время от времени неизвестно откуда, пусть даже и на страш­ном черном коне.

Позвонила тетя Клэр, сообщившая, что верну­лась наконец домой.

– Ну и как ты? Как себя чувствуешь? – тревож­но спросила Кэтрин, хотя уже по голосу тетушки поняла, что тревожиться не о чем.

– Свежа, как огурчик. Я же говорила, что этот Гордон Фелпс просто старый зануда, впадающий в панику из-за всякого пустяка. Меня больше беспо­коит, как ты. Слышала, что тебя отсюда похитил Джейк Трелони.

– Ох… Да, мы немного знакомы с ним, – поста­ралась сказать Кэтрин как можно небрежнее.

– Хорошо, детка, полагаю, ты знаешь, что дела­ешь. Только вот Джин Пенгелли считает, что он боль­но тобой командует.

– Я… Ну, мы встретились в Лондоне, после того как я вернулась от тебя в первый раз. Теперь… он теперь мой друг.

– Скажите на милость! А Джин уверяла меня, что он твой дружок. Впрочем думаю, так оно и есть. Ты красивая девушка, и у тебя с Джейком будет все хорошо. Он знает, как и что надо делать.

Кэтрин не возражала, хотя и была уверена, что ничего хорошего ее с Джейком не ждет. Единствен­ное, что могло заставить ее переменить свое мне­ние, это реальные события, которые вдруг начали развиваться иначе, нежели она предсказывала. Тут уж Клэр Холден не оставалось ничего другого, как признать свою ошибку.

Но Джейк, Джейк!.. Разве Кэтрин могла точно сказать, чем она была для него? Он беспокоился о ней, решил держаться от нее подальше, чтобы она была в безопасности. В какой-то момент он даже хо­тел ее, но не было ли это лишь вспыхнувшим жа­ром чувственности? Однако как бы там ни было, все, что она могла, это неустанно думать о нем и ждать его…

– А что, тетя, не замечено ли в Пенгарроне ка­ких-нибудь новых… движений?

– Нет, дорогая. Одно время мы с Джин следили за поместьем, но поскольку там ничего не происхо­дило, то и махнули на него рукой. Надеюсь, в один прекрасный день правда сама выплывет наружу. Я думаю, что эта женщина просто сбежала с кем-то, вот и все. Будто Джейк и без того недостаточно не­счастен в своей жизни, чтобы ему еще и подобные гадости устраивать.

– Но Джиллиан так красива… – проговорила Кэт­рин уже после того, как тетушка положила трубку.

Интересно, скучает ли Джейк по Джиллиан? Не было ли это лишь своего рода самозащитой, когда он сказал, что ненавидит ее? А может, где-то в глу­бине души он ее все еще любит?

Эти мысли нагнали на Кэтрин такую глухую тоску, что следующие несколько дней она пере­стала заботиться о безопасности, выходила в го­род, причем даже тогда, когда Ральф не мог ее сопровождать. Побывала на нескольких выставках, гуляла по улицам, заглядывая в витрины, без вся­кой видимой цели обошла все большие магазины, в общем, за день изматывала себя так, что ночью засыпала без всяких страхов, тревог и душевных терзаний.

Джейк, все так же ежедневно звонивший ей, по­чувствовал по ее голосу, что что-то не так. Несколь­ко дней он старался не замечать этого, но потом все же спросил:

– Что случилось, Кэтрин? Ты чем-то напугана?

– Ничем я не напугана, – заверила она его. – Просто устала. У меня было много всяких дел.

– Это связано с книгой?

– Да нет…

Ей не хотелось ни о чем говорить, она была рада, что разговор происходит по телефону и Джейк не может видеть ее тусклого лица.

– Так в чем же дело? – продолжал расспрашивать он, и голос его, как ей показалось, прозвучал почти нежно.

Кэтрин давно не слышала в его голосе таких ин­тонаций. Ей подумалось, что она ошиблась, что ей это лишь показалось. Но нет, он и действительно говорил с ней очень тепло и проникновенно. А вот видеться с ней по-прежнему не хочет!..

– На днях звонила тетя Клэр, – раздраженно вы­палила она. – Говорит, что в Пенгарроне ничего страшного не происходит. Вообще ничего не проис­ходит.

– И все же ты не должна туда возвращаться! – резко сказал Джейк.

Голова Кэтрин беспомощно опустилась на грудь. Помолчав с минуту, она прошептала:

– Я и не собиралась… Скажи, Джейк, она была очень красива?

– Кто? Джиллиан? Да, очень, – проговорил он мягче. – Я ведь говорил тебе. Да ты наверняка виде­ла ее фотографии. Их тогда множество было во всех газетах.

– Я видела одну. Под ней стояла подпись: «Джил­лиан Трелони».

– Что тут особенного, это ее имя. Я ведь женат на ней, Кэтрин. – Потом была долгая пауза, пос­ле которой Джейк мрачно добавил: – Все еще же­нат.

– Если она жива, – прошептала Кэтрин. – Это то, почему… почему ты…

– Почему я отказался от близости с тобой? Ты это хотела спросить? Почему я оставил тебя? Нет, Кэтрин, нет! Я оставил тебя ради твоей безопасно­сти. А положение женатого человека не подавляет меня. Мои мать и отец состояли в браке. Но они сделали меня несчастным. Я женился на Джиллиан – и возненавидел ее. Важен не сам по себе брак, а нечто иное. – Кэтрин молчала, и Джейк, подождав не­много, заговорил опять: – Я сделал тебя несчаст­ной, Кэтрин, не так ли? Ты жила привольно, рас­поряжалась собой, бродила по лесам, рисовала своих жуков и мышей, писала, а я вторгся в твою жизнь и сделал тебя несчастной. Мне бы надо жить одному, ни с кем не общаясь, и тогда никому от меня не было бы вреда.

– Нет, Джейк, нет! Это не так! – воскликнула она, услышав в его голосе неподдельное горе, но было слишком поздно, он уже положил трубку.

У Кэтрин появилось ужасное ощущение, что ее ворчливость привела к тому, что теперь Джейк на­всегда покинет ее. Перезвонить, а тем более отпра­виться к нему она не посмела. Нет, видно, ей не суждено увидеть его! И впервые в жизни она горько и долго рыдала. А потом просто плакала, пока силы не оставили ее и не наступило тупое, сонное состо­яние, когда ни думать, ни чувствовать она уже не могла.

На следующий день позвонил Коллин, и она, сама тому удивившись, не бросила трубку, а выслу­шала его и даже начала отвечать.

– Кэт, ты, наверное, совсем с ума сошла? – вместо приветствия гневно заявил он. – Я был слиш­ком ошарашен, чтобы что-то предпринять, когда этот сумасшедший напал на меня, но все же заме­тил, что ты с ним ушла по своей воле. Мне, кстати, его лицо показалось знакомым, и я даже вспомнил, как только ты ушла, что это Джейк Трелони, писа­тель. Я не ошибаюсь?

– Нет, Коллин, не ошибаешься, – спокойно ответила Кэтрин, подавив в себе раздражение, воз­никшее от его недопустимого тона. – И он мой друг.

– Ах, скажите на милость, еще один друг! Но, сдается мне, он малость отличается от Ральфа Престона. А меня ты, выходит, держала за полного кретина? Сознайся. Со мной вела себя как истинная недотрога, не позволяя лишний раз прикоснуться к тебе, а сама… Я ведь уже тогда догадывался, что ты спишь с этим, с нижнего этажа, и вообще торчишь все время в его квартире. Теперь и того чище – обзавелась новым дружком. Но это тебе не Ральф, так и знай! К твоему сведению, ты спишь теперь с человеком, который убил свою жену.

– Никого он не убивал! – выкрикнула Кэтрин, не в силах больше сдерживаться. – И вообще, если бы Джейк слышал, что ты говоришь, он бы тебя в клочки разорвал.

– Значит, тебе известно, на что он способен в ярости? Я рад этому, – прошипел Коллин. – Так не мешало бы тебе подумать своими куриными мозгами и сообразить, что тут куда ни кинь – все клин. Ведь если он не убивал свою жену, то он женатый человек. А если он убил ее, то почему бы ему однажды, под настроение, и тебя не разор­вать в клочки?

Договорив, Коллин швырнул трубку, и только тут Кэтрин осознала, до какой степени она возму­щена. Никто никогда в жизни не разговаривал с ней в подобном тоне. Она понимала, конечно, что Коллин просто-напросто пытается задним числом за­щитить свое попранное мужское самолюбие, при­чем делает это самым жалким и презренным образом, вполне соответствующим его натуре. Она по­нимала, что теперь, трусливо бросив трубку и не дав ей возможности возразить, он чувствует себя просто великолепно. Бог с ним, должно быть, пос­ле столь унизительной для него стычки с Джейком ему было жизненно необходимо обрести равнове­сие.

Но понимание ситуации не улучшило самочувствия Кэтрин. Она чувствовала себя оскорбленной, а потому, ища сочувствия и понимания, спустилась этажом ниже и поделилась своей неприятностью с Ральфом. Реакция Престона была вполне предсказуема.

– Мерзкий червяк! – гневно воскликнул он. – Где он живет? Я сейчас же поеду и набью ему морду.

– Он больше тебя, Ральф, – хмуро обронила Кэт­рин.

– В таком случае, одно из двух: или ты наплюешь и забудешь, или пошли к нему своего драгоценного Джейка.

– Да Джейк просто убьет его! – ужаснулась Кэт­рин. – И прошу тебя, не вздумай сказать ему об этом идиотском звонке.

– Ох, нашла чего бояться! Да этот твой Джейк и не разговаривает со мной. С чего это я начну сооб­щать ему всякие местные новости? Он один только раз и удостоил меня разговора, да и то припугнул, что натравит на меня эту дикую и подлую тварь… Ох, прости, я хотел сказать, твоего пушистенького беленького котика.

– Когда это? – удивленно спросила Кэтрин. – Он что, приходил сюда без меня?

– Вот именно! – возмущенно воскликнул Ральф. – У тебя все вокруг виноваты, кроме Джейка Трелони. А что я такого сделал? Просто отказался сообщить ему, куда ты уехала. Ведь ты же сама просила меня об этом. В конце концов мне пришлось сознаться, что ты отправилась в Корнуолл. Пойми, я ведь не фанатичный герой, способный претерпеть все пыт­ки и гордо умереть в когтях хищника, лишь бы не выдать врагу какой-то подробности из жизни своей соседки.

– Ах, я, значит, для тебя просто соседка?

– Нет, крошка, это я так шучу.

– Выходит, он и вправду искал меня? – Кэтрин была потрясена. – А я ему не поверила. Думала, это случайность, что он тоже оказался в Корнуолле.

– Ну, там, где речь идет о таком человеке, как Трелони, не может быть никаких случайностей, – важно проговорил Ральф. – Итак, возвращаясь к вопросу о Коллине. Если ты опасаешься напускать на него своего смертоносного Джейка, тебе остает­ся одно – наплевать на него со всей его болтовней.

– Ну что ж, именно это я и собиралась сде­лать, – пробормотала Кэтрин.

– Тогда прекрати меня терзать. Кстати, у тебя и у самой неплохо подвешен язык. Ты вполне могла от­читать его так, что в другой раз ему хамить не захо­телось бы.

– Он говорил о Джейке ужасные вещи. Меня это настолько выбило из колеи, что я просто опешила, к тому же он и трубку сразу бросил.

– Ладно, не расстраивайся. Куча народу говорит ужасные вещи о твоем прекрасном Джейке, – проворчал Ральф. – Всем ты рот не заткнешь, даже если и брошу свои дела и примусь тебе помогать. А сей­час, если не возражаешь, я вернусь к созданию сво­его шедевра. А ты или пойди на кухню и приготовь нам кофе, или удались к себе. Я бы, несмотря на то что ты для меня не только соседка, предпочел по­следнее, потому что скоро придет Рози, а я еще совсем ничего сегодня не наработал.

Как-то поздно вечером Кэтрин вместе с Раль­фом возвращалась домой из кино. Джейк не звонил уже целую неделю, и у нее совсем опустились крылышки. Она была так несчастна, что совсем забыла про меры безопасности и думать не думала, что на нее нападут его недруги. Лишь когда они шли через темный торговый зал уже закрытого магазина к лифту, Кэтрин заметила, что Ральф нервничает.

– Будешь смеяться, – пробормотал он, когда лифт неторопливо тащил их наверх, – но мне кажется, я понял, почему ты отправилась со мной в кино. Поссорилась со своим Джейком и решила пре­небречь мерами безопасности. Мне кажется, ты по­ступаешь так, чтобы ему досадить.

– Нет! – резко возразила Кэтрин. – Я не способ­на на такие вещи!

– Допускаю, что ему ты досадить не способна. Но зато здорово досаждаешь мне. Но теперь – все! Довольно с меня таких поздних вечерних прогулок. Нервы надо беречь.

Кэтрин и сама понимала, что поступила глупо и что Ральф не находит в этом ничего приятного. По­этому, когда лифт остановился у квартиры Ральфа, она решила извиниться и чем-нибудь утешить бед­ного своего друга.

– Знаешь, давай-ка я приготовлю что-нибудь вкусненькое на ужин, может, тогда ты простишь меня за доставленное беспокойство.

Он принял приглашение, и лифт, поскрипывая, поднял их еще на один этаж.

Отперев дверь и включив свет, Кэтрин замерла, на пороге. Лицо ее страшно побледнело, она еле дер жалась на ногах, так у нее тряслись поджилки. По том, держась за дверь, все же умудрилась сделать еще один шаг, после чего прислонилась к стене чтобы дать войти Ральфу.

– Что?.. – начал тот, а затем тоже остановился. – Боже!..

Он буквально остолбенел, как и Кэтрин, и с ужа­сом осматривался вокруг, лицезря варварски раз­громленное помещение. Дверь на кухню была откры­та, там тоже виднелся страшный разор.

В самой студии диваны и стулья перевернуты, об­шивка их вспорота, содержимое выпотрошено и раз­бросано по полу, даже шторы и легкие тюлевые за­навески сорваны с кронштейнов и разодраны в клочья. Ничто не избежало внимания разорителей, все подверглось бессмысленному разрушению.

Кухонный пол усеян содержимым банок, паке­тов и коробок: соль, сахар, крупы – все, что хранилось на полках буфета, было безжалостно рассыпа­но. А когда Ральф заглянул в спальню Кэтрин, он увидел там не менее безобразное зрелище: шкафы открыты и опустошены, вся одежда разбросана по полу, постель перерыта, матрас вспорот.

Ральф не мог выговорить ни слова, так его оше­ломило увиденное. А Кэтрин все еще стояла в при­хожей, прижавшись к стене. Ей было достаточно и того, что она видела с этого места. Выражение ее лица просто напугало Ральфа.

– Кэтрин, – тихо окликнул он, приблизившись к ней.

Она посмотрела на него какими-то совершенно пустыми глазами и вдруг рванулась вперед, в ком­нату.

– Джейк! Надо позвонить Джейку!

Но телефон нашелся далеко не сразу. Пол меж­ду перевернутыми стульями и диванами был усе­ян обрывками и осколками. Наконец Кэтрин об­наружила провод и пошла по нему, что-то бормо­ча себе под нос, вернее даже не пошла, а попол­зла на коленках, не выпуская провода из рук, и ползла так до тех пор, пока не наткнулась на теле­фонный аппарат.

Сняв трубку, она прислушалась и в паническом ужасе взглянула на Ральфа.

– Он не работает! Как же мне связаться с Джейком?

– Да ты сама выдернула шнур, – стараясь быть спокойным, проговорил Ральф. – Ползла и ногой зацепила его.

Он подошел к розетке и включил телефон, пос­ле чего ему оставалось только молиться, чтобы Джейк Трелони оказался дома. Он чувствовал, что сам вряд ли сможет вывести Кэтрин из этого состояния. Она выглядела так, будто находится на волоске от при­падка, что, впрочем, и неудивительно. Ральф наде­ялся, что Трелони найдет способ ее успокоить, ведь именно на нем сосредоточены все ее мысли. Да, кро­ме него, как видно, никто сейчас не поможет.

С первого раза Кэтрин не дозвонилась – номер был занят – и положила трубку. Тогда Ральф позво­нил в полицию. Это надо было сделать сразу, но так уж вышло… Потом он прошел в кухню и еще раз все внимательно осмотрел.

Вот оно! Пожарная лестница! Они проникли сюда по пожарной лестнице.

Когда он вернулся из кухни, Кэтрин стояла на коленях и без конца накручивала номер Джейка. Она, бедняжка, никак не могла дозвониться, и Ральф, глядя на ее лицо, искаженное болью, с ненавистью думал о тех, кто решился разрушить гнездо этого беззащитного, в сущности, создания. Они выждали момент, когда ее не было дома… Ральф впервые в жизни почувствовал, что мог бы убить человека, вернее, не человека, а любую из этих омерзитель­ных и жестоких тварей.

Кэтрин наконец дозвонилась и теперь на грани истерики кричала в трубку:

– Ох, Джейк, они приходили! Джейк! Я нужда­юсь в тебе!

– Он придет? – спросил Ральф, когда Кэтрин положила трубку.

Она кивнула. Слезы все еще катились по ее ще­кам.

– Надо перестать плакать, – сквозь слезы прого­ворила она. – Джейк будет шокирован. Я ведь никог­да не плачу. Он… он сказал… он едет сюда.

– Ты так это говоришь, будто в чем-то перед ним виновата, – раздраженно заметил Ральф.

Но Кэтрин, погруженная в свои мысли, будто не слышала его, лишь покачала головой, потом вста­ла, пытаясь собраться с духом к тому моменту, как сюда ворвется этот ее безумный Трелони. Ральфу, во всяком случае, представлялось, что тот именно ворвется, как неистовый ураган. Он просто не спо­собен был представить себе Джейка Трелони, пере­двигающегося в пространстве как-то иначе.

– Послушай, Ральф, а вдруг они и у тебя побыва­ли? – внезапно спросила Кэтрин. – Иди, посмотри.

– Нет уж! Вот дождусь твоего Джейка, потом и схожу, – категорически заявил Ральф. – Я не остав­лю тебя одну.

Он действительно не хотел оставлять Кэтрин, ибо своим присутствием хоть как-то отвлекал ее от по­стигшего несчастья. Кроме того, он заметил нечто, чего она еще не разглядела. Нигде, сколько он ни искал, не было видно и следа пребывания Снежка. Всякие мысли могут забрести человеку в голову в такой ситуации. Ральф подумал, что, если они уби­ли кота, с ней точно случится припадок или что там еще…

Нет, ее нельзя оставлять одну. Он даже сам себе удивился, обнаружив, что ожидает Трелони с большим нетерпением. Этот человек, как он вдруг сейчас совершенно отчетливо осознал, способен совладать с любой ситуацией гораздо лучше, чем он сам.

И они вдвоем с Кэтрин так и стояли – посколь­ку присесть было просто некуда, – пока не услыша­ли шума поднимающегося лифта. Вскоре Джейк воз­ник в дверном проеме, мгновенно осмотрел поме­щение и затем направился прямо к Кэтрин.

– Джейк! Смотри, что они натворили! – вык­рикнула она, бросившись ему навстречу.

Стремительность, с которой Кэтрин влетела в его объятия, достаточно красноречиво подтвердила все то, о чем Ральф и раньше догадывался, а вы­ражение лица Джейка уверило его, что Кэтрин теперь действительно в безопасности. Она опустила голову на плечо Джейка, а тот бережно под­держивал ее, успокоительно поглаживая по пле­чу, а потом и просто гладя по голове, как гладят испуганного ребенка.

– Пойду к себе, посмотрю, все ли там в поряд­ке, – пробормотал Ральф, испытывая вполне по­нятную неловкость.

Ему вдруг показалось, что он совершенно лиш­ний. Что он, в самом деле, торчит здесь, нарушая гармонию их тесного мирка?

Но, к большому удивлению Ральфа, Джейк ска­зал:

– И сразу же возвращайтесь.

Ральф кивнул и вышел, а Джейк осмотрелся еще раз, теперь уже внимательнее. Ее даже и усадить было некуда. Волна бешеной злобы захлестнула его. Ее дом, ее пристанище, ее мастерская! И главное, что он уже понял, – это не было предупреждением. Нет, это явный обыск. Погромщики – скорее всего, тут поработал не один человек – явно искали его мате­риалы и, видно, безуспешностью поисков были до­ведены до злобного отчаяния. Губы Джейка сурово поджались. Нет, настоящего отчаяния они еще и не нюхали! Но он им это устроит.

– Кэтрин, тебе лучше? – Та кивнула. Со слезами она справилась до его прихода, хотя их следы были еще заметны. Он поцеловал ее в щеку и ощутил на губах солоноватый привкус. – Ну хорошо. А теперь давай осмотримся хорошенько и прикинем размер нанесенного ущерба.

Внешне он был совершенно спокоен, хотя внут­ри у него все кипело от столкновения разных чувств. Он и себя проклинал, что впутал ее в свои передря­ги, и с бессильной злобой думал о недоступном пока противнике, и ужасался тому, что она все еще подвергается опасности, а главное, испытывал му­чительную жалость к этому созданию, чей прекрас­ный и никому не мешавший мирок разрушен до основания. Ох, лучше бы он вообще не знал о ее существовании!

Но что теперь говорить… У него в ушах до сих пор звучал ее голос, ее призыв. Когда она звонила, то сквозь слезы произнесла столь дорогие ему слова: «Джейк! Я нуждаюсь в тебе!» Это ее «нуждаюсь», ошеломившее его, пробило ледяную стену, кото­рую он с таким трудом выстроил между своей ду­шой и чувством, которое к этой душе пробивалось. Боль Кэтрин вдруг ощутил как свою собственную, такого с ним никогда еще не бывало. И хотя он це­лую неделю упорно воздерживался даже от звонков ей, она все же, испугавшись, позвонила ему. Не кому-нибудь, а ему. Ведь Ральф был здесь, рядом с ней, а она искала защиты только у него.

Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку, а глаза его в это время продолжали осматривать мас­терскую. Нет, они не просто разбросали ее вещи, они злобно разрушили весомую часть ее жизни. Са­мые жуткие проклятья вертелись у него на языке, но он сдержал себя, погасил неистовое пламя яро­сти, разгоравшееся в нем. Он понимал, что его от­крытая ненависть к врагу меньше всего может сей­час помочь Кэтрин.

– Тебя не затруднит показать мне всю кварти­ру? – спросил он и, взглянув на нее, с облегчени­ем увидел, что она улыбается.

– Конечно. Что это ты все возишься со мной, утешаешь? Не лучше ли мне выступить в качестве экскурсовода, сопровождая тур по квартире соот­ветствующими пояснениями?

Джейк выпустил ее из объятий, и она первым целом повела его в спальню, где разрушения были почти тотальными. Матрас сброшен с кровати, вспо­рот и выпотрошен. Одежда разбросана по полу – юбки, кофточки, блузки и свитера вперемешку с эфемерным нижним бельем – и ярость Джейка воз­росла еще больше от одной мысли, что погромщи­ки смели касаться своими грязными руками этих интимных личных одежек, которые принадлежали Кэтрин. Кэтрин!

Джейк заметил, как передернулись ее плечи, и прекрасно понял, что она в этот момент должна чувствовать. Он быстро, одну за другой, начал под­бирать ее вещи и передавать ей, а она, ни слова не говоря, забрасывала их в опустошенный гарде­роб.

– Надо будет отдать в чистку, в прачечную, – пробормотала она себе под нос. – Но решусь ли я когда-нибудь…

– Да лучше все это просто выбросить, – расслы­шав ее слова, твердо сказал Джейк, – Сегодня же утром пройдемся по магазинам и купим все, что требуется.

– Ну нет! – воскликнула Кэтрин, и глаза ее загорелись. – Это же все мои вещи. Их бы не было здесь, не выбери я их из массы других. Отдам их чистку, а до тех пор буду носить то, что на мне. Нет, Джейк, им не удастся меня запугать.

– Кэтрин, они искали здесь мою рукопись, спокойно проговорил Джейк, – и не нашли ее, так что сюда больше не придут. – Он отвернулся и бро­сил взгляд в сторону мастерской. – Я возмещу все потери. Пусть это будут не точно такие вещи, но мы постараемся найти как можно более похожие. Кар­тины, которые они изрезали или вообще вырезали из рам, тоже можно отреставрировать, на худой ко­нец – заменить подобными, как вышло с чашкой вашей тетушки.

Она кивнула, чувствуя себя слишком усталой, чтобы возражать или предлагать свои варианты. Что до чашки, то Джейк действительно нашел в анти­кварном магазине нечто очень близкое и по време­ни создания, и по стилю. Кэтрин отослала чашку тете Клэр, сопроводив это извинениями. Та была вполне удовлетворена, о чем и не преминула сооб­щить племяннице.

Пока явно воспрянувшая духом Кэтрин все еще оставалась в спальне, собирая одежду, Джейк на­правился в кухню, где попытался навести хоть ка­кой-то порядок. В это время в квартиру вернулся Ральф.

– У меня все в целости, никто не вторгался, – сообщил он.

– Вас, очевидно, во внимание не приняли, – пробормотал Джейк, разыскав чайник, наполнив его водой и ставя на плиту. – Они забрались сюда по пожарной лестнице. Но как им удалось устроить та­кой погром почти бесшумно? Кэтрин, наверное, была у вас?

– Мы выходили, – воинственно сознался Ральф. – Кэтрин вдруг заскучала, и мы отправились в кино. Она вообще всю последнюю неделю была такой не­счастной, страшно хандрила.

– Моя вина, – пробормотал Джейк. – А впро­чем, хорошо, что вас не было. Думаю, они видели, что вы ушли, и дожидались только закрытия магазина. Это говорит о том, что они следили за нами.

– Ох, не травите мне душу, – взмолился Ральф, будто лишь собственная душа и занимала его. Затем еще раз осмотрелся вокруг и добавил: – Знаете, я решил до прихода полиции ничего здесь не трогать. Вы звонили им?

– Нет.

– Ну, а я позвонил, – чуть ли не торжественно произнес Ральф. – Правда, не сразу, но позвонил.

Джейк помрачнел.

– Нам не нужна полиция. Им никогда не схва­тить людей, которые это сделали.

– Разве они не должны предать дело огласке? – раздраженно спросил Ральф.

Джейк метнул в него весьма выразительный взгляд.

– Ну, это вряд ли. Что у нас сегодня? – Он по­смотрел на часы. – Вторник. Раньше конца недели пни и слова не сообщат прессе.

– И что вы намерены за это время предпринять?

Ральф вопросительно взглянул на Джейка, сам не веря тому, что вступил в разговор с этим высо­ким, мрачным и властным человеком, который од­ним своим видом пугал его до смерти.

– Кое-какие меры воздействия, – мрачно про­информировал его Джейк. – Я знаю, чем их достать.

Ответ прозвучал загадочно, но Ральф решил пока ограничиться этим и ничего больше не спрашивать.

– Вот только кота что-то не видно, – сказал он, понизив голос, чтобы Кэтрин, все еще находивша­яся в спальне, его не услышала.

Джейк повернулся и посмотрел на него вполне по-человечески, что Ральф подметил в нем впервые.

– Если что, для Кэтрин это будет настоящим ударом. – Он быстро взглянул в сторону спальни. – Вы хорошо искали?

– Я просто его нигде не вижу, – пробормотал Ральф. – Но настоящие поиски затевать не стал, что­бы не встревожить Кэти раньше времени. У нее и без того достаточно огорчений. Может, он где-то прячется…

Они подошли к выходу на пожарную лестницу. Дверь взломана и почти сорвана с петель. Нет, это не было бесшумным проникновением посредством неких специальных воровских инструментов, дей­ствовали грубые взломщики, которые совершенно точно знали, что им нечего опасаться, иначе гово­ря, здесь явно велись предварительные наблюдения. Уход Кэтрин и Ральфа они, должно быть, просле­дили, а потом дождались закрытия магазина. Боять­ся им было нечего.

Джейк побледнел от гнева. Снежка действитель­но нигде не было видно, и он опасался, что рано или поздно тот все равно где-то обнаружится, но, увы, мертвым.

Они спустились по пожарной лестнице во двор, но не обнаружили кота и там, и, когда поднима­лись наверх, Джейк ощутил нечто вроде симпатии к Ральфу. Было в этот момент в них что-то родствен­ное. Они оба тревожились, и не столько, конечно, о самом Снежке, сколько о том, как тяжело воспри­мет утрату своего любимца Кэтрин.

А Кэтрин, войдя со Снежком на руках в кухню и не обнаружив там мужчин, удивилась: куда они мог­ли подеваться? Но тотчас услышала их шаги, и вот они сами появились в дверном проеме и оба замер­ли на месте, уставившись на нее.

– Где он был? – резко спросил Джейк.

– Кто?

– Да кот, кто же еще? – выпалил Ральф. – Мы уж решили, что они от бессильной злобы похитили его или даже убили.

К их общему изумлению, Кэтрин уткнулась сме­ющимся лицом в белый пушистый бок кота.

– Похитили! – продолжая смеяться, проговори­ла она. – Да кто бы осмелился? А ну-ка, Ральф, попробуй хоть ты похитить его. Это ведь вам не пу­шистая кошечка с розовым бантиком на шейке. Сне­жок настоящий мыслитель! Не веришь, спроси у Джейка. Джейку удалось с ним договориться и даже иступить в сговор.

Ее лучащиеся смехом зеленые глаза устремили взгляд на Джейка, и тому нестерпимо захотелось Проситься к ней, прижать к себе и, вопя от радос­ти, поднять ее на руки и подбросить в воздух. Это была его, его собственная сумасшедшая девочка. Что она делала, стоя на руинах своего маленького, без­жалостно разрушенного негодяями мирка? Она смеялась!

Кэтрин сбросила кота на пол, и всем стало за­метно, что Снежок выглядел гораздо более раздра­женным, чем обычно.

– Он отсиделся под ванной, – сказала она. – У меня ведь прекрасная ванна викторианских времен на таких смешных львиных лапах, так что я пре­красно знала, где его искать. Он всегда скрывается там, когда что-нибудь не по нему. Кстати, он тут даром времени не тратил, – добавила она с довольной улыбкой. – На полу в ванной я обнаружила кровь. Похоже, эти идиоты пытались выцарапать его отту­да. Они, как видно, ничего не знают о кошках.

Кэтрин прошла вперед, осмотревшись, нашла банку кофе и занялась его приготовлением, благо что чайник, поставленный Джейком, к этому мо­менту уже закипел.

– Малышка, я горжусь тобой! – патетично про­изнес Ральф, дружески похлопав ее по плечу, не­смотря на то что Джейку это могло и не понравиться.

Но тот не выказал признаков раздражения. Он просто держал свою чашку и неотрывно смотрел в глаза Кэтрин. Она улыбнулась ему, и оба пребывали в состоянии полной отрешенности, которая не нуждалась в словах.

Какое-то время, пока они пили кофе, прошло в тишине. Затем все трое приступили к основательно­му осмотру разоренной квартиры, пытаясь по ходу дела хоть что-то привести в надлежащий вид.

Ральф между тем решил выяснять то, что требо­вало немедленного решения.

– Кэтрин, ты не можешь оставаться здесь на ночь. Я постелю себе на диване, а тебе уступлю свою спальню, так что…

– Нет никакой необходимости, – прервал его Джейк. – Она поедет ко мне. Надеюсь, вы подержи­те у себя кота, пока мы не приведем здесь все в должный порядок.

– Конечно, какой разговор, – тотчас согласил­ся Ральф, избегая встретиться глазами с Кэтрин.

Та зарумянилась, как дикая роза. Как счастливая дикая роза. Глядя со стороны, можно было поду­мать, что весь этот разгром ничего для нее не зна­чит. Да, похоже, его догадки абсолютно верны. Она просто без ума от Джейка Трелони. Впрочем, и сам Ральф изменил свое отношение к пещерному чело­веку. В каком-то смысле даже хорошо, подумалось ему, что Кэтрин побудет пока у него. Он, этот боль­шой и мрачный мужик, защитит ее лучше кого бы то ни было, что прямо-таки написано, как говорит­ся, у него на лбу. Если понадобится, Трелони на­верняка наймет целый полк охранников, да он и сам выглядит, как небольшая, но прекрасно воору­женная армия.

Когда прибыли полицейские, они проявили к ин­циденту гораздо больше внимания, чем в свое вре­мя к поджогу в квартире Джейка. Оно и понятно – квартира Кэтрин подверглась гораздо более сильно­му разрушению. Они записали имена и адреса при­сутствующих и, позвонив к себе в отделение, выз­вали экспертов.

– Надо все хорошенько исследовать, – сказал один из полисменов Ральфу. – Здесь могут быть от­печатки пальцев.

Джейк держался спокойно. Но, конечно, заметил, что оба полисмена игнорировали его с того момента, как он назвал свое имя. Хотя лицо его ничего не выражало, внутри бушевал ураган гнева. Эти люди были слишком хорошо вышколены, чтобы прямо выказать свое отношение к нему, но мысли их он угадал без труда. Раз тут запутан Трелони, наверняка думали они, то дело ясное. Хотя сами, может быть, и не видели в этом деле ника­кой ясности.

Джейк подумал, что здесь не может не объявить­ся его собственная, персонально прикрепленная ищейка, и он не ошибся. Инспектор Харрисон не замедлил явиться, слишком даже оживленный для своей анемичной натуры. При виде жуткого хаоса в квартире художницы инспектор поднял брови. Джейк только диву давался, ибо, общаясь с этим полицей­ским чином, ни разу не видел на его лице столь сильного проявления чувств.

Инспектор все внимательно осмотрел, не сказав ни слова. Джейк с иронией наблюдал за ним, спра­шивая себя, не надеется ли инспектор найти здесь и его, Джейка Трелони, отпечатки пальцев, чтобы заварить новое дело. Ему все это казалось просто смешным. Что бы ни делал инспектор, какой бы важности ни напускал на себя перед лицом своих подчиненных, все-таки в этом случае Джейк лучше тал, что здесь произошло, чем его мучитель.

– Вы знакомы с мисс Холден? – спросил нако­нец инспектор, пронзая Джейка взглядом прищу­ренных глаз.

– Очевидно. Раз я здесь.

Кэтрин, услышав в голосе Джейка некоторую на­пряженность, оглянулась. Лицо у него было спокой­ное, но, немного зная его, она видела, что он по­хож сейчас на бойца, готового к схватке.

– Полагаю, вас обоих не было здесь, когда это случилось?

– Нет, мы сидели здесь и даже помогали им! – огрызнулся Джейк.

– Шутки здесь, мистер Трелони, не уместны, поскольку ситуация… – начал было инспектор, нот Ральф договорить ему не дал.

– Кэтрин… то есть мисс Холден, выходила из дому вместе со мной. Я живу здесь же, этажом ниже.

– А вы, мистер Трелони? Вы находились здесь? – спросил инспектор, в обычной своей манере покачиваясь на пятках.

Джейк постарался унять свое раздражение.

– Я находился у себя дома.

– Один?

Джейка захлестнула волна негодования, и тут ему на помощь пришла Кэтрин. Она выступила вперед и оказалась лицом к лицу с инспектором.

– Минутку! – воскликнула она. – Что это вы тут затеваете? Уж не хотите ли вы сказать, что весь этот хаос устроил мистер Трелони? Я правильно вас по­няла, инспектор?

– Ничего я не хочу сказать, мисс Холден. Я просто хочу знать правду.

– Правда вся здесь, перед вашими глазами. – Кэт­рин указала на разор. – Кто-то ворвался в мою квар­тиру и все тут порушил. Меня дома не было. Мистер Трелони находился на другом конце Лондона. Пока вы нападаете на моего друга, настоящие погромщи­ки уходят все дальше. Вы ведь, кажется, сыщик? Ну так и займитесь сыском! А если не хотите, то просто покиньте мой дом и предоставьте мне возможность заняться уборкой.

– Но послушайте, мисс Холден, вещи не всегда таковы, какими они кажутся. Я понимаю, конечно, ваше состояние…

– От вас не требуется вникать в мое состояние, – отрезала Кэтрин. – У полиции, насколько мне изве­стно, другие функции. Разорена моя квартира, на­лицо факт вандализма. Так вот, идите и приложите усилия к тому, чтобы найти преступников, пока они окончательно не замели следы. И постарайтесь при этом проявить побольше рвения, чем вы проявили при расследовании попытки поджога квартиры ми­стера Трелони и поджоге офиса его коллеги.

– Кэтрин, полегче, – проворчал встревоженный Ральф.

– Заткнись, Ральф! – выпалила Кэтрин. – Ты думаешь, он что? Арестует меня за нарушение су­бординации? Ну так я не служу в полиции и не хожу у него в подчиненных. Зато как частное лицо и на­логоплательщик вполне могу обвинить его в неком­петентности.

Джейк подошел к ней и обнял за плечи. Она была напряжена и вся дрожала от негодования.

– Достаточно, сердце мое, – сказал он тихо. – Отпусти бедного человека исполнять свои непосредственные обязанности.

В голосе Джейка явно слышался сдерживаемый смех. Кэтрин обернулась и с удивлением увидела, что глаза его светятся. Он и действительно пережи­вал нечто совершенно для него неизвестное. Никто никогда не защищал его прежде, не заступался за него, а Кэтрин, эта птичка, на целую голову мень­ше его ростом, маленькая, тоненькая и хрупкая, как фарфоровая статуэтка, бросилась ему на выруч­ку. И бесстрашно дала отповедь одному из его глав­ных неприятелей.

ГЛАВА 13

Эксперты, проводившие следственные мероприя­тия, прервали работу и с большим интересом на­блюдали за ходом сражения, так что если здесь и были какие отпечатки пальцев, то про них в эту минуту напрочь забыли. Но стоило инспектору Харрисону, заметив непорядок, посмотреть на них сво­ими неподвижными выпуклыми глазами, как рабо­та закипела вновь. Те двое полисменов, что прибы­ли первыми, уткнувшись носами в свои записные книжки, старались не рассмеяться вслух.

– Вам, мисс Холден, стоило бы попридержать свой норов… – заговорил инспектор, но тотчас был прерван.

– Почему это? – агрессивно спросила Кэтрин.

– В самом деле, Кэтрин, успокойся, – тихо распорядился Джейк, слегка сжав ее плечи. – Мне кажется, ты уже высказала свою точку зрения.

– Теперь я понимаю, почему у твоего кота такой характер, – пробормотал Ральф, когда инспектор отвернулся. – А я-то боялся, что кто-нибудь выско­чит на нас из темноты, когда мы возвращались до­мой. Да с такой защитницей…

– Он не имеет права так обращаться с Джей­ком, – сказала Кэтрин низким от возмущения го­лосом.

Джейк охватил ладонями ее лицо и внимательно всмотрелся в него, после чего спокойно сказал:

– Пойди приготовь нам еще по чашке кофе.

Кэтрин устремила было на него гневный взор, то тотчас гнев ее пошел на убыль, потому что его темные, магнетически действующие глаза вмиг ус­покоили ее, и она почувствовала, что хочет ук­рыться под крылом его мужественной защиты. Хва­тит геройских подвигов и выступлений перед по­лицией, остальное надо предоставить Джейку. Од­нако ей почему-то не хотелось слишком уж от­крыто выказывать ему свою покорность, и потому она отвернулась. Это было движение, подсказан­ное инстинктом.

А Джейк, понимая состояние Кэтрин, ничего больше не стал говорить, лишь поцеловал ее в макушку и выпустил из рук, слегка подтолкнув к кухне. Они слышали, как уходя она пробормотала себе под нос, что уж инспектор Харрисон на ча­шечку кофе ни в коем случае рассчитывать не мо­жет. Ах ты мой маленький храбрый тигрик, с неж­ностью подумал Джейк, глядя ей вслед, но, когда обернулся к инспектору, на лице его не было ни­чего, кроме холодной и выжидательной вежливо­сти.

Никто не посмеет выжить эту девушку из ее единственного прибежища. Завтра же они составят список потерь, и он поможет ей забыть ужас сегодняшнего дня, отправившись с ней по магазинам. Рукопись может подождать. Он уже знал, что и как должен теперь делать для безопасности Кэтрин Холден.

– Собери все, что тебе может понадобиться, ос­тальным мы займемся завтра, – сказал Джейк ей позже, когда полицейских уже не было. – Сегодня был тяжелый день. – Затем он обернулся к Ральфу и тихо сказал: – Спасибо вам. Теперь я понял, почему Кэтрин ценит вашу дружбу.

– Да, мы старые приятели, – ответил Ральф. – Наша дружба, можно сказать, проверена време­нем. – Он храбро взглянул Джейку в лицо и протянул ему обе руки. – Она нуждается в вас, – добавил он твердо. – Я уж думал, что после истории с этим подонком она не скоро…

– Вы говорите о Коллине? – сухо спросил Джейк. – Мне довелось встретиться с ним.

– Да, Кэтрин мне рассказывала.

На свой страх и риск Ральф попробовал извлечь Снежка из-под ванны, куда тот опять забрался, хотя правильнее было бы сделать это самой Кэтрин. Но ближе оказался Джейк, он подошел и бесцеремон­но вытянул котяру из его укрытия, и Ральф, как ни странно, ничуть не взревновал. Кота он боялся по­чти так же, как и самого Джейка Трелони. Более того, теперь он понял, что в некоторых случаях опа­саться нужно и самой Кэтрин. Сегодня она вполне убедительно продемонстрировала свой норов.

С собой Кэтрин взяла только небольшую сумку. Она и вообще ничего не хотела брать, но пришлось все же прихватить тапочки, ночную рубашку, халат и косметику. Завтра она сдаст часть вещей в сроч­ную химчистку, что требует стирки, постирает сама, и тогда у нее будет что носить.

О самой квартире она старалась не думать. Джейк сказал, что поможет с дальнейшим обустройством, но все это потом. Было почти два часа ночи, она чувствовала себя опустошенной. В машине, сев ря­дом с Джейком, Кэтрин откинулась на спинку си­денья и почти сразу провалилась в сон, измученная вечерними событиями.

Под домом, в котором жил Джейк, имелся га­раж. Он был воистину огромен, и из него можно было подняться к любой квартире. Джейк разбудил девушку и, взяв за руку, повел к одному из лифтов, войдя в который нажал на кнопку своего этажа. Она стояла, опираясь о стенку, глаза ее слипались.

Джейк растроганно смотрел на Кэтрин, которая казалась сейчас усталым ребенком. Ярко-рыжие во­лосы частично закрывали лицо, она с трудом по­давляла зевоту. Слишком утомленная, чтобы гово­рить, слишком измученная, чтобы задумываться, где она и с кем.

Он понимал: она с такой готовностью согласи­лась пойти с ним, потому что доверяет ему, хотя, если бы не усталость и несчастье с ее домом, Кэт­рин вряд ли так покорно приняла бы его пригла­шение. Улыбка блуждала у него на устах при од­ном воспоминании о том, как она кинулась ему на грудь, когда он вошел сегодня к ней в дом. Это уже было однажды там, в Пенгарроне, когда он напугал ее своим появлением. А как храбро бро­силась она на его защиту! Настоящая тигрица. Нет, не тигрица, это женщина – его собственная жен­щина.

Когда лифт остановился, Джейк вывел ее и, от­перев дверь, поднял на руки и внес в квартиру. Она не противилась, напротив, обняла его за шею и зак­рыла глаза.

В спальне он поставил Кэтрин на ноги. Та насилу разлепила глаза и непонимающе осмотрелась.

– Где это я?

– Там, где тебе придется ночевать, – шепнул Джейк ей на ухо. – Эта комната в твоем полном рас­поряжении.

Кэтрин только кивнула и продолжала неподвиж­но стоять. Джейк начал раздевать ее. Девушка не протестовала, даже подняла руки, когда он набрасывал на нее ночную рубашку. Затем она была уложена в постель и тотчас провалилась в глубокой сон.

Да, она полностью доверилась ему. Какое-то вре­мя Джейк стоял над нею, любуясь, потом накло­нился и легонько поцеловал в лоб, после чего по­кинул спальню, бесшумно прикрыв дверь. Он убьет всякого, кто посмеет прикоснуться к ней. Хорошо, что ее не оказалось дома, когда бандиты явились туда с этим омерзительным обыском…

Странно, почему же они не обыскали его, Джей­ка, квартиру? Возможно, потому, что проникнуть сюда гораздо труднее. А может, они подозревают его и обладании какими-то особыми, мифическими воз­можностями? Иное дело квартира Кэтрин, там им опасаться было нечего.

Он еще раз проверил запоры входной двери, а затем пошел приготовить себе постель. Завтра ему предстоит множество дел.

Вообразить ход мыслей противника Трелони было нетрудно. Ренфрей потому и думал, что Джейк ста­нет хранить копию своей работы в квартире Кэтрин, поскольку сам именно так и поступил бы, доведись ему что-то прятать. В подобных обстоятельствах его меньше всего смущала бы мысль, что он подвергает близкую ему женщину реальной опасности. Джейк все лучше понимал логику этого человека и то, как отразить его возможное в будущем на падение.

Но что случилось с Джиллиан?

Джейк лежал в темноте и думал об этой женщине. Она возникла в его жизни в тот период, когда ему пришлось вести светский образ жизни – вращаться среди известных персон, посещать множество мест, в которых, по мнению издателей, ав тору бестселлеров появляться совершенно необходимо. Словом, тогда он позволил втянуть себя в то, что явно противоречило его натуре. С началом съемок фильма по его первой книге дела пошли еще хуже, и он нашел в себе силы покончить с такой жизнью.

Джиллиан свила для него уютное гнездышко, привила ему вкус к хорошим вещам, и Джейк по­грузился в этот закрытый мирок, отдыхая от всего внешнего. Но он был одинок. Внутренне, в самых: глубинах души, это одиночество всегда ощущалось им, хотя Джиллиан постоянно находилась где-то рядом, отдаляясь и приближаясь, но никогда не покидая его и исподволь, со свойственной ей иску­шенностью в житейских делах, внушая ему, что без нее он просто пропадет. Хотя на самом деле их со­вместная жизнь – это он осознал далеко не сразу – была выгодна ей одной.

Неприступность и способность все и вся послать к черту были присущи ему с самого детства, снача­ла проявляясь как способ самозащиты, а потом став неотъемлемыми чертами характера. С Джиллиан он умудрялся сдерживать свой норов. Она все делала так убежденно, так блистательно, что ему остава­лось только держаться в сторонке и наблюдать за происходящим. И поначалу это его вполне устраи­вало.

С течением времени Джейк постепенно начал приходить в себя, но было уже поздно.

Он горестно улыбнулся. Они были мужем и же­ной, она даже хотела ребенка. При воспоминании об этом Джейк почти развеселился. Ребенком Джил­лиан надеялась привязать его к себе еще крепче, повергнуть в еще большее несчастье. Но он и без того чувствовал себя достаточно несчастным, особенно когда понял, что на самом деле представляет из себя его супруга со всеми ее старыми связями и старыми друзьями…

Совсем уже собравшись заснуть, Джейк вдруг вновь обрел ясное сознание, вспомнив о своей хруп­кой и прекрасной гостье. Его стиснутые губы рас­слабились, а тело, напротив, так и напряглось – от нахлынувшего желания. Он не просто желал эту жен­щину, он хотел и ребенка от нее. Хотел видеть ее переменной, и знать, ощущать, чувствовать, что частица его жизни слилась с нею и вскоре принесет прекрасный плод, который пока созревает в ее не­драх. Он так хотел, чтобы она осталась с ним, жила с ним. От хмеля мечтаний его отрезвил простой воп­рос: захочет ли и она того же?

На следующее утро, принимая душ, Джейк по донесшимся звукам догадался, что Кэтрин уже на кухне и хлопочет по хозяйству. Он быстро натянул джинсы, свитер и пошел посмотреть, что она там делает.

Кэтрин заваривала чай, и это сразу напомнило ему тот день, когда он впервые привел ее к себе и распорядился, чтобы она пошла и приготовил чай, а сам засел за газетные вырезки и записи касающиеся Ренфрея. Тогда на ней было ярко-синее платье с белой отделкой. Теперь она в шелковом халатике, наброшенном поверх ночной рубашки. И сама она казалась такой шелковой, нежной, что у Джейка, когда он вошел в кухню, перехватило дыхание.

Подкравшись, он, не сдержавшись, обнял Кэтрин.

– Джейк! – Она откинула голову и посмотрела на него смеющимися зелеными глазами. – Ты меня напугал.

– Доброе утро.

Ладони его даже как будто слегка покалывало от ощущения хрупкой женской нежности, и он почув­ствовал, как сильно хочет ее. Стоило ему плотнее прижать ее к себе, она наверняка почувствовала бы это, поскольку его желание обрело весьма ощути­мую форму.

Нет, сегодня слишком много дел, и дел весьма важных, из-за которых он даже работу свою ре­шил отложить. Да и благородно ли воспользовать­ся ее положением – положением человека, вре­менно лишившегося жилья? Нет, нет, убеждал он себя, сейчас ни в коем случае нельзя позволять себе ничего подобного, тем более что и его соб­ственная ситуация слишком еще неопределенна. И потом, он может вспугнуть ее, и тогда ничто не помешает ей покинуть его дом. И куда же она пой­дет?

Он отпустил ее.

Они сидели на кухне друг перед другом и пили чай.

– Мне бы надо одеться, – заговорила наконец Кэтрин, и щеки ее вспыхнули румянцем смуще­ния.

– Здесь только одна ванная комната, – весьма деловито сказал Джейк. – Но я уже там побывал. Так что допьешь чай, и она в полном твоем распоряжении. А я тем временем позвоню кое-кому. После чего мы отправимся по магазинам, надо же нам как-то приводить в порядок твою квартиру.

– Не думаю, что удастся сделать это за один раз, – тихо проговорила Кэтрин. – Придется все восстанавливать понемногу, вещь за вещью. Соб­ственно, так, как я и обустраивалась сначала, когда только въехала.

– Нет уж, придется мне постараться справиться с этим делом побыстрее, – твердо возразил Джейк, не отводя от нее глаз. – Разгром в твоем жилье – в значительной мере моя вина, Кэтрин. Надеюсь, мне удастся привести его в прежнее состояние до конца недели.

– Но сейчас уже среда.

– О'кей. Значит, до среды следующей недели.

– Да что ты, Джейк! Разве это возможно? – улыбнулась она. – Я что-то плохо себе это пред­ставляю.

– Доверься мне. Неужели ты думаешь, что такой человек, как я, не способен сделать все что угодно для своей лесной нимфы?

Его большая ладонь мягко накрыла ее руку, ле­жавшую на столе.

– Это я-то лесная нимфа?

– А кто же еще?

Джейк смотрел на нее, и она заметила, как в его глазах промелькнул и тотчас погас огонь желания, подавленный усилием воли. Кэтрин по привычке прикусила нижнюю губу, и глаза его тотчас вспых­нули вновь. Он сжал ее руку, и она издала тихий сгон, который еще больше воспламенил его.

– Кэтрин… – Он встал, обошел стол и, не отво­дя от нее глаз, приблизился к ней.

Лицо его выражало напряжение, которое навер­няка испугало бы ее, не опусти она в этот момент глаза. Но и сама Кэтрин испытывала нечто подоб­ное и, когда он поднял ее со стула, стояла рядом с ним, подняв голову в ожидании поцелуя и ни се­кунды не сомневаясь, что Джейк сейчас поцелует ее. Он и в самом деле прижал девушку к себе и по­целовал, восхищаясь нежной податливостью ее тела, тем, как она ласково прильнула к нему. Это было сущей пыткой.

– Нет, нет, нет… – бормотал Джейк между поце­луями. – У нас куча дел. Да и ты в настоящий мо­мент слишком в моей власти.

– Разве только в настоящий момент? – спросила Кэтрин, приподнимаясь на цыпочки и целуя его в щеку.

Она прижалась к нему. Еще немного, и он уже не совладает с собой… А может, и не стоит сопротив­ляться природе? Если Кэтрин будет принадлежать ему, тогда уж она точно никуда от него не денется. И его одиночество навсегда останется в прошлом. Но Джейк оторвал ее от себя и подтолкнул к двери, строго скомандовав:

– Быстро под душ! Сегодня я намерен позабо­титься о тебе, побаловать, хорошенько покормить. Угощу тебя так, как ты еще никогда не ела.

Кэтрин, с усмешкой оглянувшись на него, по­кинула кухню. А он и сам не понимал, как у неге хватило духу и сил отпустить ее. И все же сегодня он одержал над собой победу.

Наскоро допив чай, Джейк прошел в гостиную. Набрав номер, он дождался, когда снимут трубку и попросил подозвать мистера Уоррендера. Через минуту в трубке раздался голос его старого знакомого. Джейк мрачно усмехнулся себе под нос. Голос ничуть не изменился. Все те же твердые интонации циничного репортера, которые удалось расслышать даже в словах «Уоррендер слушает». Но Джимми был его человеком.

– Это Джейк Трелони, – произнес он, ожидая обычного бурного взрыва приветствий.

Но на этот раз они были опущены, Джимми сразу перешел к делу.

– Джейк, проклятье, где ты пропадал? Я несколько раз пытался дозвониться, но ты как сквозь землю провалился. Знаешь, я ведь на твоем материале могу здорово сыграть. Когда все это случилось, я в своей колонке выступил в твою защиту, причем не имея ни единого факта из первых рук, никаких на­дежных источников и…

– Слушай, а не хочешь получить от меня одну знатную историйку? – спросил Джейк, бесцеремон­но прервав приятеля. – На этот раз из надежных источников. Ну как?

– Это что, Джейк, реклама твоей будущей кни­ги? Но ты же знаешь, я не люблю забивать свою колонку такими штуками.

– Это тебе не какая-то там рекламная штука, а большей и смачный ком сенсаций, – мрачно сооб­щил Джейк. – А твоя помощь просто необходима мне в целях самозащиты и в качестве предостереже­ния, поскольку меня здорово начало припекать. Давай сделаем так, я передам тебе все нужные матери­алы, а ты посмотришь и решишь, делать тебе эту публикушку или нет.

– Идет, Джейк, – согласился Джимми Уоррендер. – Я посмотрю, а потом мы решим. Давай только побыстрей встретимся, чтобы мне успеть со своей колонкой до уик-энда.

– Сегодня у меня дел по горло. Я все перешлю тебе по факсу, почитай, если нужно поправь или что допиши, у меня там кое-какие карандашные приписки, посмотришь, что тебе пригодится. Если дело пойдет, то тебе может понадобиться и поболь­ше места, чем твоя вшивая колонка.

– Ого! Послушай, а твое дельце может иметь юри­дический отклик?

– Зависит от того, как ты это подашь, – сухо проворчал Джейк. – Но вообще говоря, не думаю. Я тебе пришлю еще копий старых газетных вырезок.

– Хорошо! Я сижу здесь и жду, давай, перегоняй мне свой смачный ком. Скажи только, это нечто та­кое, о чем нельзя открыто говорить по телефону? Я не ошибся?

– Почему нельзя? Я прямо сейчас и скажу. Ты получишь то, что способно разворошить хороший гадюшник.

– Ну спасибо. Я всегда говорил, что ты выродок!

Джейк положил трубку и удовлетворенно хмык­нул, после чего направился к себе в кабинет. Когда Кэтрин вышла из ванной и проходила мимо, она в открытую дверь увидела, что Джейк сидит за ком­пьютером, рядом постукивает факс, готовый пере­давать материалы, а на лице Джейка появилось то выражение, которое она уже видела, – выражение охотника, идущего по следу зверя.

Она прошла мимо, не побеспокоив его, ибо уже по опыту знала, что, пока Джейк занят свои­ми делами, ей остается только терпеливо ждать, когда он их кончит. Она сомневалась, что пони­мает его, но в то же время отдавала себе отчет, что, если не научится понимать его, ей придется трудно. Джейк Трелони был многогранен и зага­дочен, как то мистическое существо, каким он предстал перед ней впервые, – таинственный и отчужденный всадник. Для того чтобы проникнуть в его мир, самой надо измениться. И если она хо­чет стать частью его странной жизни, ей придется пойти на это.

Настало время ланча, Кэтрин осмотрелась на кух­не, нашла все необходимое и, приготовив пару сан­двичей и кофе, отнесла все это Джейку. Не сказав ни слова, она поставила поднос на стол рядом с ним, а он даже не обернулся, только издал какой-то мычащий звук, который мог означать что угод­но – от брани до благодарности.

Джейк был страшно сосредоточен на том, чем занимался. На столе лежали кипы старых газетных вырезок. Кое-что было уже извлечено из этих оха­пок, и Кэтрин, прежде чем выйти, успела взгля­нуть на них. Она заметила фотографию Джайлза Ренфрея, но не такого, каким его знают сейчас, а пре­жнего, молодого. Казалось невероятным, что этот юный красавчик способен на подобные вещи. Впро­чем, и теперь он выглядел как человек, в прошлом которого и быть не могло ничего предосудительного. Ясно одно: если такой двуличный тип проберется в парламент, то, конечно, на этом не остановится. Мысль сама по себе пугающая.

Двигалась Кэтрин бесшумно, и Джейк вряд ли заметил, что она входила. Он погрузился сейчас в свой собственный мир, она это понимала. Ведь с ней, когда она работала, происходило то же самое. Но у нее никогда не будет такого превосходного са­моконтроля, такого умения выключать все осталь­ные чувства.

Сегодня, она это видела, он хотел ее, и очень сильно, но сумел остановить себя, дабы не нару­шились его планы, Да, видно, она в жизни Джейка Трелони занимает не слишком много места… Эта мысль серьезно опечалила Кэтрин, и она решила уйти. Какого черта она все еще торчит здесь? Ночью ей ничего другого просто не оставалось. А сейчас… Она собрала свой нехитрый багаж и прошла в гос­тиную.

Стоя здесь, Кэтрин думала, как ей потише уйти, не обеспокоив хозяина, но в этот момент он сам вышел из кабинета.

– Значит, бежите от меня, мисс Холден? – на­смешливо спросил Джейк.

И она, продолжая чувствовать себя человеком в его жизни случайным, не сразу нашлась с ответом.

– Честно говоря, я не знала, чем заняться…

Он ничего не ответил, просто забрал у нее сумку и отнес в спальню.

– Джейк! Я не могу оставаться здесь. Ночью – другое дело, а сейчас…

– Сейчас ты вдруг почувствовала себя ненуж­ной, – уверенно пояснил он, ничуть не сомневаясь и своей правоте. – Тебе показалось, что я настолько погрузился в свои дела, что забыл о тебе. Но это не так. – Он подошел и положил руки на ее хрупкие плечи. – Просто то, чем я сейчас занимался, нельзя было отложить. Это касается вчерашних событий, которым отныне не позволено будет повториться.

Думаю, к. концу недели мы узнаем о реакции на мой выпад.

– А что ты сделал? – встревожилась Кэтрин.

На лице Джейка появилась кривоватая ухмылка. Он держал ее в кругу своих рук, но к себе не при­жимал.

– Кое-что, касающееся старых грехов Ренфрея, я передал прессе. Если он промолчит, будто все это его не касается, я просто утешусь мыслью, что здо­рово досадил ему. Но я уверен, что он отреагирует, и его реакция может оказаться весьма интересной. Поглядим…

– Ты сообщил о нем прессе? – тревожно спро­сила Кэтрин. – Это же приведет его в бешенство!

– Что и требуется, – невозмутимо ответил Джейк. – Но руки у него будут связаны. Хотя бы предвидением тех вопросов, которые ему зададут в том случае, если со мной или с моими людьми что-то случится. Нет, он не отважится теперь на дивер­сии. Как для всех тварей, что живут и действуют в темноте, свет для него – угроза.

Сердце Кэтрин замерло от слов «со мной или с моими людьми». Считает ли он и ее своим челове­ком?

– А как с твоей книгой? Если ты раскрыл сю­жет…

– Нет, лишь небольшую часть сюжета, – улыб­нувшись, заверил Джейк. – Недостаточную, что­бы напугать Ренфрея и подогреть аппетит читаю­щей публики. Все это, конечно, преждевременно, поскольку книга далека от завершения, но собы­тия прошлого вечера вынудили меня пойти на та­кой шаг. Зато теперь мне волей-неволей придется поторопиться, и тогда книга будет раскуплена сра­зу же, как попадет на прилавки книжных магази­нов.

– А ты злой, – заметила Кэтрин, осторожно взглянув на него.

– Разве это такая уж новость? Ну ладно, пора отправляться по магазинам.

– Как тебе мои сандвичи? – спросила Кэтрин.

– Очень вкусные.

Но, проходя мимо кабинета, Кэтрин заметила, что к сандвичам он и не притронулся, как видно, просто их не заметив. Да, если Джейку предстоит напряженная работа, неплохо было бы присматри­вать за ним.

Подумала так и тотчас опустила глаза. С какой стати она вообразила себе невесть что, будто она уже его жена… Джейк, возможно, и не собирается навсегда оставаться с ней. Он ведь одиночка, чело­век, не доверяющий никому. Много обид претерпел в детстве, получил такой удар от жены… С какой стати он должен верить ей? А сколько раз Джейк говорил, что жалеет о встрече с ней, что лучше бы ему было проехать мимо и не впускать ее в свою жизнь… Ох, лучше не думать об этом.

Она случайно попала в поле его зрения, да и люди они совершенно разные. Он, неприрученный и надменный, способен на решительные поступ­ки. А она? Заурядное существо, лишенное даже того очарования, которое присуще Джиллиан Трелони. Воспоминание об этой женщине опечалило ее еще больше. Она частенько забывала, что Джейк же­нат. Трудно ли забыть то, о чем так не хочется помнить…

Следующие несколько часов они потратили на обход магазинов, пытаясь найти вещи для замены безнадежно испорченных. Сначала Кэтрин было нелегко на что-то решиться, но потом стало лег­че, поскольку она доверилась выбору Джейка. Прежде всего они заехали в мебельный салон и оказали пару диванов, подушки и матрас. Кое-что из мебели вообще не требовало замены, по­скольку люди, разорявшие квартиру Кэтрин, яви­лись не для того, чтобы разрушить все до основа­ния, а искали нечто, что могло быть спрятано лишь в определенных местах. На столах, например, они не оставили ни царапины.

После похода по магазинам Джейк завез ее домой, чтобы она собрала одежду, нуждающуюся в чистке и стирке, и, пока она занималась этим, рас­ставил вдоль стены картины.

– Не так уж все плохо, – проговорил он, крити­чески их осматривая. – Большинство из них можно отреставрировать.

– Хорошо бы. Они мне дороги. Я развешивала их в последнюю очередь, когда было закончено офор­мление интерьера, и они придали моему простран­ству завершенность. Поэтому я вновь почувствую себя дома, лишь вернув их на стены.

Джейк нахмурился. Ее привязанность к дому со­всем не радовала его. Это не было завистью, нет.

Сам он не испытывал сходных чувств к своей роскошной квартире. Дома, в полном смысле сло­ва, он никогда не имел. Было место, где он ноче­вал, ел, где висела его одежда. Вот и все, пожа­луй.

А Кэтрин?.. Согласится ли она покинуть свой дом, который так любит, чтобы жить с ним? Да и смеет ли он просить ее об этом? Он женат, все еще нахо­дится под подозрением, а она такая светлая, такая невинная…

Явился Ральф, пил с ними кофе. Речь зашла о коте.

– Вы можете подержать его еще немного? – спро­сил Джейк, не успела Кэтрин заговорить. – Не тас­кать же нам с собой такого монстра.

– Конечно, о чем речь, – с готовностью ото­звался Ральф.

Джейк задумчиво посмотрел на кота и сказал:

– Да, Снежок, если ты в чем и нуждаешься, так это в деревенском доме.

– Джейк, что ты говоришь! Неужели ты хоть на минуту мог допустить, что я позволю себе от­делаться от Снежка? – вспыхнув, заговорила Кэт­рин.

Джейк удивленно посмотрел на нее. Она сама в эту минуту напоминала разгневанную кошку.

– Разве я предложил от него отделаться? Просто догадываюсь, от чего у него портится характер, вот и все.

Кэтрин смутилась. Вспышка ее раздражения была вызвана упоминанием деревенского дома, который, конечно, тотчас связался в ее мыслях с Пенгарроном, о котором она так старательно пыталась за­быть. Ее отношения с Джейком никогда не будут постоянными. Он женат, живет совсем в ином мире. Да и что их связывает, кроме взаимного влечения? У него наверняка и до и после Джиллиан были жен­щины, скорее всего из того блистающего мира, к которому Кэтрин не принадлежала.

Когда Ральф ушел, она повернулась к Джейку и серьезно сказала:

– Я не могу позволить себе злоупотреблять тво­им долготерпением.

– Почему? Ты думаешь, что оно уже исчерпано? Но тогда какое же оно долготерпение? – При этих словах он столь иронично взглянул на нее, что она смутилась.

– Не знаю, что и сказать… Я отлично могу пере­ночевать у Ральфа на диване. Это удобно еще и по­тому, что прямо с утра можно будет заняться убор­кой квартиры.

Но он уже подошел к дверям и открыл их.

– Забирай свою стирку, у меня прекрасная сти­ральная машина. Здесь тебе делать нечего, тут и при­сесть не на что. И потом, я просто не позволю тебе остаться.

– Ты не можешь мне приказывать! – с готовно­стью к бунту воскликнула Кэтрин.

– Если кто и может тебе приказывать, то имен­но я. Вот другим мы этого не позволим, не так ли?

Она смешалась, не зная, как его понимать. Все­рьез ли он говорит или всего лишь подсмеивается над ней? Ей вдруг показалось, что при покупке новых вещей она проявила излишнюю восторженность, и это вряд ли показалось ему уместным. Нет, они совершенно не подходят друг другу. Впрочем, какой чепухой она забивает себе голову!..

Когда они прибыли к нему, Джейк показал, как работает стиральная машина, и оставил ее одну. Он, казалось, не собирался нарушать молчание первым. Да и что, собственно, за беда для него молчание? Это его привычное состояние. И скорее всего, его самочувствие сегодня ночью было бы гораздо луч­ше, если бы он оставался в своей квартире один, как привык, и смог бы заниматься своей книгой или чем ему заблагорассудится.

Задав машине программу, Кэтрин на время ос­вободилась и прошла в гостиную. Джейк, стоявший у окна, обернулся и взглянул на нее в своей обыч­ной грозной манере, до сих пор пугающей ее. Но это был лишь мгновенный импульс, ибо, выйдя из за­думчивости, он тотчас как ни в чем не бывало спро­сил:

– Хочешь чего-нибудь выпить?

Кэтрин отрицательно покачала головой. Она чув­ствовала себя неловко, как человек, которого вы­нуждены терпеть, а потому не без сожаления поду­мала о диванчике Ральфа, на котором ей было бы гораздо спокойнее. Ведь Джейк, заявив, что не от­пустит ее, сделал это скорее всего из-за того, что считает себя виновным в ее несчастье.

– Джейк, – тревожно заговорила она, – я пони­маю, как нарушилась из-за моих обстоятельств твоя жизнь. Но мне не хотелось бы, чтобы ты чувствовал себя виноватым… И потом, мои визиты сюда со сто­роны могут выглядеть не очень… Словом, что о тебе подумают соседи? Пойдут пересуды… У Ральфа я чувствовала бы себя спокойнее, у нас с ним ника­ких соседей нет, и я вполне могла бы пожить у него, пока не приведу свою квартиру в порядок. Никто об этом даже знать не будет.

– Меня не волнует мнение соседей, я не девуш­ка на выданье, – глухо проговорил он. – Скажи луч­ше, что ты просто хочешь уйти от меня. Я чем-то тебя задел? Или тебе со мной неуютно?

– Да нет, не в том дело… – Она отвела взгляд от его проницательных черных глаз. – Я вторглась в твою жизнь с того момента, как нарушила границы Пенгаррона. С тех пор тебе от меня одно беспокойство. У тебя и без того хватает неприятностей, а тут еще я… Потом тебе пришлось бросить все дела и ехать за мной в Корнуолл… Словом, мы с тобой столкну­лись, как в автокатастрофе, – не на радость друг другу. А теперь я и вообще, грубо говоря, села тебе на шею.

– Но мне нравится, что ты, грубо говоря, си­дишь у меня на шее. – Джейк даже развеселился. – Я ведь не просто хочу, чтобы ты осталась сейчас, я хочу, чтобы ты жила здесь со мной. Если ты уйдешь, так и знай, я поплетусь за тобой, – снова вдруг рас­сердившись, договорил он.

Кэтрин удивленно вскинула на него свои огром­ные глазищи, а он бросился к ней, обнял за плечи и жадно всмотрелся в ее лицо.

– Останься со мной, прошу тебя! Живи со мной! – Воскликнул он это с пылкой настойчивостью, хотя и не приказывал сейчас, даже не просил. В голосе его явственно слышалось отчаяние, так что руки Кэтрин сами собой поднялись и легли Джейку на грудь, чтобы как-то успокоить его. Но ему эти хруп­кие руки казались двумя птичками, которые вот-вот упорхнут. – Так ты останешься, Кэтрин? Ты согласна жить со мной? Вспомни, ты позвонила и сказала, что нуждаешься во мне. Разве нет? Я чув­ствую, что я тебе нужен так же сильно, как и ты мне.

– Ох, да…

Она обняла его и закрыла глаза, а Джейк, скло­нив голову, жадно нашел ее губы. Это был долгий поцелуй, во время которого он понял, что ждал эту женщину годы и годы, всю свою жизнь. Но и сейчас над ней витал легкий воздух нереальности и неземной хрупкости – словом, не женщина, а ним­фа, вечно ускользающая и вечно бегущая от преследователя лесная нимфа.

Его пальцы пробежали по ее огненно-рыжим во­лосам, приподнимая пряди, лучащиеся на свету как всполохи нежного пламени. Она обнимала его за шею, теребила волосы на затылке, а он ласкал ее всю – руки его обегали окружности грудей, со­скальзывали на талию, гладили спину, бедра, кру­жились по слегка выпуклому животу – словом, он изучал это прекрасное тело, как бы не доверяя глазам.

Никогда еще Джейк не ласкал ее так властно, так неукротимо, и Кэтрин своей нежной податли­востью только усиливала его возбуждение. Она хоте­ла его. А он держал в объятиях свою лесную нимфу и все еще не мог поверить, что она не собирается от него бежать.

Страстный поцелуй заставил Кэтрин стонать от наслаждения. Нечто вроде сладостного дурмана на­шло на нее, и она блаженно откинулась назад, ког­да его пальцы, торопливо расстегнув пуговицы, выпустили один из этих спелых плодов на волю, а губы коснулись набухшего соска.

Потом она всем своим существом прильнула к нему, и Джейк понял, что на этот раз должен взять ее, насладиться этим нежным телом и одарить его наслаждением, словом, овладеть ею так, чтобы она никогда не смогла покинуть его, исчезнуть, убе­жать, раствориться в пространстве, как это в ле­гендах делают нимфы. Он настиг беглянку и не выпустит больше, потому что она должна принад­лежать ему. Она – его.

– Это правда? – спросил он сдавленным голосом. – Это правда, что, если догнать нимфу и овладеть ею, она никогда уже не сможет убежать от того, кто ее настиг?

– Правда, – прошептала Кэтрин, готовая играть в его чувственную игру. – Она никогда уже от него не убежит.

Джейк обнял ее и сильно, но бережно прижал к себе.

– В таком случае мне надо поторопиться и схва­тить тебя. Чтобы потом я уже точно знал: утром ты будешь здесь и на следующее утро тоже.

Прежде Кэтрин никогда не была в его спальне, да и теперь не видела ничего вокруг. Взор ее был устремлен лишь на Джейка, и он сам, неся ее на руках к кровати, заглядывал в глубину ее глаз.

– Подумай, Кэтрин, – неровно дыша, говорил он. – Еще не поздно тебе бежать. Вспомни, кто я такой и что обо мне говорят. Вспомни все свои по­дозрения, вспомни, как ты пугалась меня. И знай, я не переменюсь, не стану другим.

– А я и не хочу, чтобы ты изменился, – дрожа, отвечала ему Кэтрин. – Я хочу быть с тобой, по­верь, иначе я ни за что не пришла бы сюда.

– Это правда?

Он сел рядом с ней и гладил ее по лицу, шее, плечам, ощущая шелковистость и нежную прохладу ее кожи.

– Да, Джейк, правда, – прошептала она. – Я бы переночевала у Ральфа или в каком-нибудь отеле, но ты сказал идти с тобой, и я пошла. Мне кажется, я пойду с тобой, куда бы ты меня ни позвал.

– Кэтрин!

Он приподнял ее, прижал к себе, благодарный за то, что она желала его, эта странная, прекрасная девушка, которая познала, что такое страх, и, од­нако, пришла к нему, интуитивно доверилась ему. А ведь они такие разные. Он жесткий, скептичный, живущий за неприступными стенами, которые ус­пел в прежние годы воздвигнуть вокруг своей души. Но Кэтрин пробила эту твердыню, не делая особых для того усилий. Она ничего не хочет, только его самого. Она явилась ему как сон, туманный и нере­альный, а теперь лежит перед ним, живая, теплая и податливая.

Джейк покрывал ее лицо поцелуями, его тело горело от ощущения ее нежной близости.

– Кэтрин, ты прекрасна, – прошептал он. – Мой сон. Моя мечта. Я воображал тебя, а ты явилась во плоти.

Она обняла его, и он ласкал ее со все возрастаю­щим желанием. Он хотел видеть ее, видеть всю, а потому расстегнул пуговицы ее платья, и скоро оно отлетело в сторону.

Кэтрин почти физически ощущала его взгляды, жадно скользящие по всему ее телу. Сердце ее коло­тилось, щеки пылали, и, когда он расстегнул зас­тежку ее бюстгальтера, она застонала, спрятав лицо у него на груди.

– Не прячься, радость моя! Дай мне насмотреть­ся на тебя, – хрипловато проговорил он. – Неужели это ты? Я вижу тебя, ласкаю тебя… – Руки его мучи­тельно медленно двинулись к ее бедрам. – Мои паль­цы помнят твою шелковую кожу, и я мечтал вновь коснуться ее, но боялся напугать тебя, а ты вот взя­ла и сама пришла ко мне. Почему ты боишься те­перь, Кэтрин?

– Я не боюсь. – Глаза ее открылись, и она смот­рела на него, страшась одного – что он остановит­ся, оставит ее, как уже делал прежде. – Просто мне немного неловко.

Джейк приподнялся, снял рубашку и отбросил, ее на пол. Его темные глаза вновь обратились к ней, а потом он опустился, и она обнаженной кожей почувствовала прикосновение густых волос у него на груди.

Легкий стон сорвался с ее губ, а он улыбался этой своей загадочной улыбкой, которая, казалось, исходила из самой глубины его сердца. Потом он долго целовал ее, и, когда она расслабилась и рас­крылась перед ним, его губы проделали дорожку от шеи и грудей к животу, нежные контуры которого исследовала его рука, а затем губы. Жар начал про­бегать между ними, Кэтрин уже не выказывала ни­каких признаков страха или стеснения, а лишь тес­нее прижималась к нему.

– Кэтрин, моя прекрасная девочка…

Он вновь отодвинулся, чтобы глаза его видели то, что ощущали руки. На этот раз она смотрела ему прямо в лицо, восхищаясь живым блеском глаз под полуопущенными веками с длинными густыми рес­ницами.

А какая у него широкая мускулистая грудь, ка­кие мощные плечи! И эта смуглая кожа, не загоре­лая, а смуглая от природы. Было в этом что-то тре­вожащее и пугающее, и Кэтрин вспомнились слова тетушки: «дикий, как цыган». В этом был весь Джейк – образованный человек, который покоряет мир своим словом, а сердце у него все же дикое и не укрощенное.

Кэтрин погладила его по лицу, обвела пальцем контур губ, и он, оторвавшись от лицезрения деви­чьего тела, вновь посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, вопрошая.

– Люби меня, Джейк, – прошептала она.

Он целовал ее, снимая то, что еще на ней оста­валось. Потом быстро разделся сам.

Сначала они просто лежали рядом, их дыхание стало тяжелым, прерывистым, и Кэтрин обняла его, удивляясь тому, как удобно совпадают их тела, будто они созданы друг для друга. Никто до сих пор не прикасался к ней и не обнимал так, как это делал Джейк. А тот трогал и ласкал ее так ос­торожно, будто понимал, что все это происходит с ней впервые.

– Ох, Кэтрин, ты такая нежная и хрупкая… Мне даже страшно, что я могу причинить тебе боль…

Это напугало ее, она вдруг до конца осознала, какой он большой и сильный.

– Теперь, Джейк, – прошептала Кэтрин. – Те­перь, пока я не запаниковала.

Она видела ослепительно белые зубы, когда он засмеялся, видела завесу его темных волос, когда он нагнулся и чмокнул ее в кончик носа.

– Безумная девочка, – тихо сказал он. – Это же не жертвоприношение, которое ты принуждена со­вершить. Ты не должна паниковать.

Его заботливые руки и нежные поцелуи изгнали псе посторонние мысли. Вообще все мысли. Оста­лось лишь то ощущение, которое он уже пробудил в ней однажды там, в коттедже тетушки. Теперь, прав­да, не нужно было таить своих чувств.

Она произнесла его имя и так сильно впилась пальцами в его кожу, что он не мог уже больше сдерживаться и овладел ею.

И не осталось ничего, кроме наслаждения.

Единственное, что сохранила память Кэтрин: они пребывали в каких-то иных мирах, пронзенных све­том и радугами, а потом золотой вспышкой острого восторга плоти…

Потом они лежали рядом, и только в эти минуты Кэтрин вдруг в полной мере осознала, как она лю­бит этого человека. А Джейк, немного придя в себя, нежно обнял ее и хрипло заговорил:

– Теперь нимфе не убежать и не скрыться. Пой­мана в лесной чаще, присвоена и удержана. Ты при­своена мною, Кэтрин. И я намерен удержать тебя, так и знай, больше тебе никогда не удастся от меня скрыться. – Она слегка улыбнулась, все еще потря­сенная впервые пережитым ею шквалом неведомых чувств и ощущений. – Так ты моя, Кэтрин? Моя? И больше не попытаешься убежать?

Кэтрин покачала головой и увидела несказанную радость, огнем вспыхнувшую в его глазах.

ГЛАВА 14

Джейк подхватил Кэтрин, поднял с постели и по­нес к двери.

– Куда мы? – растерянно спросила она.

– Под душ. Ох, как мне хотелось этого вчера, как я жалел, что не был вместе с тобой под душем. Ты вышла оттуда вся такая шелковая и жаркая… Сми­рив себя, я так страдал. А теперь мне не надо ни смирять себя, ни страдать.

Кэтрин неожиданно захлестнула новая волна стыдливости…

Джейк включил душ, а затем поставил ее в ван­ну и подтолкнул под горячие сильные струи воды. Кэтрин попыталась увильнуть, вся съежилась, зак­рылась руками, и Джейк, удивленно посмотрев на нее, увидел, что лицо ее залито румянцем.

– Я не могу!.. – задохнулась она. – Это так… так бесстыдно.

Он расхохотался и, обняв ее, встал рядом с ней под душ.

– Милая, разве это не я рядом с тобой? Неуже­ли ты меня стесняешься?

Она ничего не ответила. Вода омывала ее, лаская кожу, смачивая волосы, сбегая по лицу, а когда Джейк приблизил Кэтрин к себе и стал отодвигать мокрые пряди, чтобы заглянуть ей в глаза, у нее перехватило дыхание. Не успела она возразить, как он начал намыливать ее, осторожно действуя своими огромными руками, и делал это так любовно, что смущение вскоре оставило ее и она доверчиво отдалась его заботе, испытывая невероятное удоволь­ствие.

– Кэтрин, – говорил он, смывая с нее мыльную пену, – без тебя мне нет жизни. Почему, почему я позволил тебе уйти из леса, когда ты появилась там первый раз? Мы бы уже давно были вместе, ведь в глубине души я сразу почувствовал, что ты принад­лежишь тем местам, и всегда будешь принадлежать им, а они принадлежат мне – со всем, что в них содержится.

Всегда. Слово это звенело в ее ушах, и она благо­дарно обняла его. Но может ли счастье длиться все­гда? Она не могла себе представить, что с ней бу­дет, если Джейк оставит ее. Однако у него где-то есть жена, невероятно красивая женщина. Кэтрин издала слабый стон, и он теснее прижал ее к себе, воспламеняясь от прикосновения к ее телу…

На следующий день, проснувшись, Кэтрин уви­дела, что она одна, и мгновенно возникшее ощу­щение потери повергло ее в уныние, которому в последнее время она так легко поддавалась. Да и как поверить, что счастье и в самом деле пришло к ней? Она и не ожидала никакого счастья, не ожидала вообще ничего хорошего от встречи с Джейком. Ка­ким-то волшебным образом она переместилась на миг в неведомый мир, но это был его мир, только его… Ее нежный рот дрогнул, и она лежала, не смея пошевелиться и уповая на чудо.

И чудо произошло. В спальню вошел Джейк.

– Что с тобой? – спросил он, перехватив ее странный взгляд.

– Ничего.

Кэтрин отвернулась, не в силах смотреть на него, боясь, что глаза могут выдать пережитый ею страх. Но было слишком поздно. Джейк уже видел, как она посмотрела на него.

– Ты сожалеешь о прошлой ночи?

В голосе его она услышала такой силы отчаяние, что это сразу заставило ее обернуться.

– Нет, Джейк, нет! Я ни о чем не сожалею.

– Значит, ты решила, что я оставил тебя, – за­думчиво предположил он. – Подумала, что я соблаз­нил тебя, а теперь решил сбежать. Кэтрин, неужели ты не доверяешь мне?

– Доверяю, Джейк! – воскликнула она, стара­ясь удержать слезы. – Просто не могу во все это поверить… Тебя не было здесь, и я испугалась. По­думала, что ничто прекрасное не длится слишком долго.

– Ох, Кэтрин! – Он приподнял ее и прижал к себе. – Ты говоришь, что это было прекрасно? Но я ведь тоже так думаю. А ты вообразила, что я могу оставить тебя? Да я с первой нашей встречи только и думаю о тебе.

– Ты женат, – напомнила она ему и тяжко вздох­нула. Казалось, этот вздох исходил из самой глуби­ны ее сердца.

– Ну, с этим я сейчас ничего не могу поделать, – спокойно проговорил он. – Так что же мне, отка­заться из-за этого от тебя, моя радость? Сидеть и ждать, пока Джиллиан соизволит объявиться?

– Нет…

Он улыбнулся, но на этот раз в улыбке явствен­но промелькнула горечь.

– Я не могу оставить тебя и ждать, ничего не предпринимая. Сначала так и было, но, встретив тебя с этим подонком, я испугался, что ты можешь вер­нуться к нему.

– К кому? – Кэтрин не сразу поняла, о ком он ведет речь. – К Коллину? Я и не собиралась возвра­щаться к нему. Вспомни: в тот день мне просто нуж­но было выпроводить его.

– Но когда я увидел вас вместе, я этого не знал, – проворчал Джейк.

Кэтрин рассмеялась, чувствуя, как рассеивают­ся тучи ее мрачных предчувствий и опасений.

– Ох, Джейк, если б ты знал, как напугал меня. Ты в тот раз был пострашнее Снежка.

Джейк усмехнулся, но усмешка вышла слегка кривоватой. Он еще слишком хорошо помнил, какая волна ярости охватила его, когда он увидел Кэтрин с другим мужчиной. Он осмотрелся, нашел свой халат и подал ей.

– Вставай и пойдем завтракать. Сегодня нам предстоит множество дел.

Когда Джейк вышел, Кэтрин выскользнула из постели и закуталась в халат, который хранил запах Джейка. Она с удовольствием вдохнула его и отправилась умываться.

Когда они завтракали, позвонил Джимми Уоррендер и сообщил, что материал Джейка газета ре­шила печатать.

– В субботнем выпуске, – добавил Джимми. – Двойная полоса.

– И что, никаких возражений?..

– К счастью, мой редактор, Джейк, твой поклон­ник. Я думал, что придется ограничиться меньшей площадью. Но – никаких имен, просто «некая, хо­рошо известная фигура, успешно продвигающаяся в политике». Мы подаем это как фрагмент твоей бу­дущей книги, которая обещает быть весьма инте­ресной, поскольку ее сюжет во многом основан на фактах из жизни реального человека. Ну и, как обыч­но: за случайные совпадения газета ответственнос­ти не несет. Остальное – дело автора, который мо­жет основываться не только на фактах, но и на сво­ем писательском воображении. Мы ссылаемся на дру­гих писателей, которые с завидной регулярностью поставляют на читательский рынок произведения, искажающие события прошлого или насыщенные безумными предсказаниями. Дадим твою большую фотографию и несколько маленьких – других писа­телей.

– А как насчет адвокатских крючков? Им есть за что зацепиться? – спросил Джейк..

– Мы все предусмотрели, кое-где ловко подчистили, так что придраться не к чему, – не без сар­казма сообщил Джимми Уоррендер. – Я на таких вещах собаку съел, ты же знаешь. В любом случае, он вряд ли потащит нас в суд. Зачем ему лишний шум? Не такой же он идиот, чтобы объявить на весь мир: мол, прототип – это я и есть. Да и наши юри­сты говорят, что, если он даже решится на такое безумие, ему этот процесс не выиграть.

– Прекрасно.

Кэтрин смотрела на Джейка и видела, что охот­ник вновь вышел на след зверя. Он был спокоен, разве что в глубине его глаз светилось тайное удов­летворение.

– А ты давай не тяни с книгой, – посоветовал Джимми. – Для тебя опасность окончательно мину­ет лишь после того, как твои издатели выкинут ти­раж на полки книжных магазинов. До этого я бы ни за что не поручился.

Положив трубку, Джейк спросил:

– Ну как, ты все поняла?

– Догадалась. И вижу, что тебе нужно срочно за­сесть за работу. Я права?

Он накрыл ладонью ее руку, лежавшую на столе.

– Да, права… Ох, Кэтрин, с каким удовольстви­ем я бы бросил все и занялся только тобою, но, думаю, что именно эту книгу необходимо закончить, ты согласна?

– Конечно. А я пока займусь своей квартирой, вычищу ее, выкину все, что можно. Мне ненавис­тна сама мысль, что в моем доме останутся хоть какие-то следы этого разгрома. Сегодня должны прийти укреплять двери, так что мне все равно надо быть там.

– Отвезти тебя?

– Возьму такси.

Кэтрин улыбнулась ему и хотела уже встать из-за стола, но Джейк все еще не выпускал ее руку.

– Вечером я приеду за тобой, – тихо сказал он. – Обещай мне, что на ночь ты вернешься сюда.

– Обещаю.

К тому времени, как Кэтрин, собрав свои вещи, готова была уйти, Джейк уже работал, дверь в его кабинет была закрыта. Она вызвала такси. Еды у нее дома достаточно, так что в магазин заезжать не при­дется; скоро она вплотную сможет заняться убор­кой, время за работой пролетит незаметно. А там и вечер…

Работы, заказанные Джейком, уже завершались. Дверь теперь была металлическая, безобразная на вид, но зато надежная. Когда рабочие удалились, появился Ральф, ведя под руку Рози.

– Этот твой Джейк, как я погляжу, решил нико­му больше не позволять врываться к тебе без сту­ка, – прокомментировал он события.

– Никто, я думаю, больше и не попытается сюда прорываться. Джейк предпринял кое-какие меры. В субботней газете будет его материал. Он уверен, что они не только не придут больше сюда, но и вообще прекратят свои омерзительные действия.

– А пока газета не вышла?

– Ну, не знаю, – огорченно созналась Кэтрин. – Подождем, посмотрим…

Она надеялась, что Джейк прав насчет действия публикации, но до тех пор за их безопасность дей­ствительно трудно поручиться. И потом, как ни кру­ти, неразрешимая загадка исчезновения Джиллиан Трелони оставалась.

– Я помогу тебе с уборкой, – вызвалась Рози, видя, что Кэтрин растерянно замолчала. – А Ральф у себя приготовит нам ланч. Думаю, до вечера мы многое можем успеть.

Кэтрин от помощи не отказалась.

Присутствие и помощь Рози подействовали на Кэтрин ободряюще, страхи и тревожные мысли вскоре рассеялись, а невеселая работа не казалась такой уж тягостной.

– Жаль, что нас всех не было здесь, когда эти мерзавцы сюда пробрались, – ворчала Рози, под­метая мусор. – Так просто они отсюда не выбра­лись бы.

– Они и не пришли бы сюда, зная, что мы дома, – пояснила Кэтрин. – Это люди, которые работают в темноте и без свидетелей. Никому не уда­лось до сих пор схватить их. Они не оставляют сле­дов, ни тончайшей ниточки, за которую можно было бы ухватиться. Так нам сказал инспектор Харрисон. Думаю, мы вообще должны благодарить судьбу, что нас здесь не оказалось, иначе все могло бы обер­нуться гораздо хуже.

Мысль о Джейке, которому все еще угрожает опасность, пугала, и мрачные предчувствия вновь овладели ее сознанием. А что, если передача мате­риалов в газету вынудит их действовать более реши­тельно, чтобы заставить его замолчать? Тут еще и Джиллиан… Если выяснится, что она мертва, поли­ция наверняка обвинит в этом Джейка.

Кэтрин опять надолго замолчала, и даже болтов­ня Рози не могла разогнать ее страхов. За ланчем, которым кормил их Ральф, она немного успокои­лась, но потом ощущение грозящей Джейку беды вновь сковало ей душу.

Пришло время, когда Джейк обещал заехать за ней, а его все не было. Кэтрин не знала, что делать. Позвонить ему?.. Уже поздно, почти десять часов, и она устала поглядывать на часы, которые весь день не выпускала из виду. Когда стрелки встали ровно на десять, она решилась было позвонить. Но если Джейк дома, что ей говорить? Спрашивать, почему он не пришел? Возможно, он заработался, просто забыв о ней. А если что случилось?..

Наконец Кэтрин набрала номер, но телефон не отвечал, и тут она встревожилась не на шутку. Эти негодяи пробрались к ней в дом, разорили его. Они способны то же самое сделать и с кварти­рой Джейка. Да что там разорение квартиры, все может быть гораздо хуже! Нет, нет, страшно даже подумать!

Кэтрин не находила себе места, снова набрала его номер, но трубку никто не снимал. Тогда она бросилась к Ральфу и с порога сообщила тревож­ные новости. Тот попытался успокоить ее.

– Знаешь, люди иногда зарабатываются. Со мной самим нередко такое случается. Он мог просто за­быть…

– Джейк не может забыть обо мне, – сердито сказала Кэтрин.

Ей отчетливо представилось лицо Джейка, когда они творили любовь, она вспомнила все, что он говорил ей, как он боялся, что она покинет его.

– Я еду к нему! – заявила она, решительно на­правляясь к дверям.

– Стой, Кэтрин! – чуть не со стоном взмолился Ральф. – Дай мне хотя бы Рози проводить. Раз ты решила ехать, я с тобой. Но подумай: если он сей­час на полпути сюда, мы можем разминуться.

– Тогда лучше тебе остаться. Если он появится, скажешь ему, куда я отправилась.

Она взялась за ручку двери, но Ральф остано­вил ее.

– Нет, я еду с тобой. Если он придет и увидит, что я отпустил тебя одну, он же мне голову оторвет.

– Ну, не такой уж он страшный, – успокоила его Кэтрин.

– Для тебя, может, и не страшный… Но ты не забыла, надеюсь, как он чуть не придушил Коллина?

Ральф настоял на том, что поедет с ней, и, про­водив Рози, отправился за своей машиной, припар­кованной во дворе магазина.

Они достигли дома, где жил Джейк, и приврат­ник впустил их. Он узнал Кэтрин и сказал, что, насколько он знает, мистер Трелони сегодня вооб­ще не выходил.

– Впрочем, если он спустился в гараж, где стоят машины наших жильцов, я мог и не видеть его.

Кэтрин и сама сейчас вспомнила про подзем­ный гараж, но смутно, поскольку была слишком утомлена и чуть ли не спала, когда Джейк нес ее от машины к лифту.

Они решили подняться в квартиру, привратник пошел с ними. Джейка дома не было, но Кэтрин настояла на том, что надо открыть запасным клю­чом дверь и осмотреть квартиру. Привратнику эта мысль не очень понравилась, но Кэтрин, когда тре­бовалось, умела настоять на своем.

Квартира была осмотрена, но ничего особенно­го они там не обнаружили.

– Говорил я тебе! – возмущенно шипел Ральф. – Он уже, наверное, у тебя и теперь бросится на поиски.

– Возможно, – сказала Кэтрин. – Но мы еще не осмотрели гараж.

– Да он мог уехать на такси, – раздраженно вор­чал Ральф.

– Тогда почему никто не видел, как он выходил из дома? – Она строго взглянула на привратника. – Может, вы отлучались?

– Как можно, мисс! Нет, сэр, на такси он никак не мог уехать, я бы видел. – Привратник был явно встревожен. – Лучше давайте и в самом деле спус­тимся в гараж.

– А может кто-нибудь посторонний проникнуть в дом из гаража на лифте? – поинтересовалась Кэт­рин.

Привратник решительно помотал головой.

– Нет, мисс, для лифта из гаража нужен спе­циальный ключ. У всех жильцов есть такой. Двери лифта внизу остаются открытыми, но без ключа лифт не запустить. Можно торчать в лифте сколь­ко угодно, пока кто-нибудь сверху его не вызовет. Ну а в таком случае, должен вам сказать, никто не проберется в дом незамеченным. Новых жильцов здесь нет, а старые прекрасно знают друг друга. Так что в это место вору не пробраться, оно хорошо защищено.

Кэтрин вспомнила о почтовом ящике Джейка, который кто-то подпалил, но промолчала. Он предположил тогда, что злодеи воспользовались пожар­ной лестницей и по ней же ушли. В случае с ее квар­тирой они поступили так же. Нет, эти люди не были любителями, они знали, как действовать. Джайлз Ренфрей умел организовать дело. Он всегда доби­вался своего и уходил безнаказанным.

Джейка они увидели сразу же, как остановился лифт.

Он лежал рядом со своей машиной. Голова его была в крови, и первая мысль Кэтрин была, что он мертв. Странно, она даже не закричала. Ральф хотел поддержать ее, но она оттолкнула его и, бросив­шись к Джейку, опустилась на бетонный пол гара­жа, осторожно приподняв его голову, положила себе на колени.

– Вызовите «скорую»! – бросила она привратни­ку, который стоял и тупо смотрел на своего повер­женного жильца.

Привратник очнулся и опрометью бросился к лифту.

Ральф подошел и присел на корточки рядом с Кэтрин, которая в отчаянии звала Джейка по име­ни, гладила его по волосам и не видела ничего и никого, кроме своего возлюбленного.

– Не умирай, Джейк, – тревожно шептала она. – Не смей умирать, ты не должен оставлять меня… – Слезы текли по ее лицу, но в голосе слышалась ярость и требовательность, будто она могла прика­зать ему жить, хочет он того или нет.

Джейк застонал, и Кэтрин издала легкий воз­глас, сильнее прижав его к себе. Ральф с трудом перевел дыхание, испытывая облегчение от того, что Джейк Трелони жив, хотя и выглядит хуже не­куда.

– Должно быть, они подстерегли его здесь и за­стали врасплох, – пробормотал он.

Ральф был абсолютно уверен, что напал на Джейка не один человек и что его застали врасплох, иначе он так просто им не дался бы. Трелони слиш­ком силен для этого, слишком силен и решителен.

Вот сам он, Ральф, хоть и наведывается в тренажерный зал, стараясь укрепить мускулы, вряд ли устоял бы, даже если бы на него напали не из заса­ды, а в открытую.

А Джейк вновь застонал и приоткрыл глаза. Кэт­рин нежно гладила его по лицу.

– Джейк, – шептала она. – Ох, Джейк…

– Кэтрин? Родная! Ты пришла?.. Они уже убра­лись отсюда?

– Здесь никого не было. Мы спустились посмот­реть, на месте ли твой «ягуар», а нашли тебя. Как это случилось?

– Точно не знаю, – слабым голосом проговорил он. – Но, кажется, их было чертовски много.

– Ладно, ни о чем не думай теперь. Не разгова­ривай, – успокаивала его Кэтрин. – Сейчас придет «скорая», и все будет хорошо.

Тут Джейк закрыл глаза, и Кэтрин показалось, что он опять потерял сознание. Но его рука подня­лась к ее лицу, и, когда она поцеловала его пальцы, он отозвался на это слабой улыбкой.

– Возвращайся, Кэтрин, – прошептал он. – Воз­вращайся в Пенгаррон, которому ты принадлежишь. Там прекрасно, а с тобою будет еще лучше, ты сде­лаешь те места счастливыми.

– Мы возвратимся туда вдвоем, Джейк, – по­обещала она. – Я все приберу там, начищу и отпо­лирую до зеркального блеска. Вот посмотришь, как будет красиво. А потом мы приведем в порядок заб­рошенный сад. Мы поедем туда сразу же, как только ты поправишься.

Глаза у него под веками дрогнули, а пальцы тес­нее прижались к ее щеке.

– В таком случае, мы поедем завтра же, – хрип­ло прошептал он. – Здесь слишком многолюдно. Мы вернемся туда, даже если нам придется жить у твоей тетушки, пока Пенгаррон не будет готов принять тебя.

– Да, милый, – согласилась она, незаметно сма­хивая со щек бегущие слезы. – Завтра же и поедем.

Она любит его, любит так сильно, а его хотели! убить! В этот момент она уже ничего не боялась. Сердце ее пылало гневом.

– Не оставляй меня, Кэтрин, – еле слышно сказал он.

– Нет, Джейк, я не оставлю тебя. Никогда не оставлю.

Джейк провел в больнице несколько дней, за­державшись там в основном из-за необходимого об­следования. Обнаружилось множество ушибов и со­трясение мозга, но его организм был достаточно силен, чтобы справиться с этим. Кэтрин ежедневно навещала любимого и надеялась, что тот снова за­говорит о Пенгарроне. Как только она узнала, что с ним все в порядке, ее просто ошеломила волна сча­стья при воспоминании о том, что Джейк хотел поехать с ней в свой родной дом. Это выглядело как признание…

Когда на третий день Кэтрин вошла в палату, Джейк, опираясь на подушки, полусидел в кровати и говорил по телефону. Увидев ее, он протянул ей руку и усадил рядом с собой на край постели, а сам продолжал внимательно слушать, и лицо его озаря­лось грозным весельем. Она уже знала это выраже­ние – выражение охотника, идущего по следу своей добычи.

– Газета вышла, – сказал он, положив трубку. – Джимми обещал принести мне экземпляр. Они пус­тили материал даже раньше того дня, когда в номер идет колонка Джимми. Редактор решил ускорить дело из-за нападения на меня. Да, уж теперь-то Ренфрей поостережется что-то предпринимать. Иными сло­вами, тебе больше ничего не грозит.

– А тебе? – тихо спросила Кэтрин, огорчившись, что теперь, когда Джейк за нее спокоен, он не пред­ложит ей уехать с ним в Пенгаррон.

Он поднес ее руку к губам.

– Я буду с тобой… Если, конечно, ты не думаешь, что после этого избиения я потерял свою при­влекательность.

– Нет, я нахожу, что ты выглядишь велико­лепно, – нежно проворковала Кэтрин, и сердце ее, стоило ей заглянуть ему в глаза, переполнила радость. – Правда, на роскошного в своей неук­ротимости тигра ты, пожалуй, сейчас не потянешь. – Она легонько коснулась пальцами его лица, по­крытого синяками. – Они причинили тебе боль, Джейк. Кажется, так бы и убила их. И убью, если встречу.

Джейк растроганно улыбнулся и привлек ее к себе.

– Так мы едем в Пенгаррон, Кэтрин? – сипло спросил он. – Ты хочешь жить со мной? Позволишь мне любить тебя? Захочешь ли каждый раз, как я подниму глаза, оказываться в моем поле зрения? Будешь ли ты бродить по моему лесу и спать со мной в одной постели?

– Ох, Джейк! – Она наклонилась, и он прижал ее к себе, пытаясь поцеловать в губы. – Что ты дела­ешь, Джейк? Осторожнее, ты же болен.

Ей казалось, что в порыве страсти он может на­вредить себе.

– Ну да, милая, я страшно болен, так исцели меня, – жарко дыша, прошептал он. – Исцели меня, Кэтрин. Я никогда не поправлюсь, если ты опять начнешь ускользать.

И он добился от нее поцелуя, объявив его един­ственно необходимым ему лекарственным средством и в самом деле не замечая в этот момент никакой боли. Кэтрин покоилась в его объятиях, где ей было так уютно, а желание Джейка от ее близости все возрастало. Рука его властно коснулась ее груди. Он страшно по ней соскучился. В тот момент, когда она появилась в дверях, сердце его вздрогнуло и сби­лось с ритма. Ему нужна была ее нежность, ее не­умелая страсть…

– Иди ко мне, – пробормотал он, прервав поце­луй. – Забирайся сюда, под одеяло.

Лицо Кэтрин вспыхнуло ярким румянцем, когда от дверей послышался бодрый мужской голос:

– Боже мой, Трелони! Тебя надо в клетке дер­жать. Оставь бедную девочку в покое. Ты просто гру­бое животное. – Джейк тотчас выпустил ее, и Кэт­рин, обернувшись, увидела довольно противного на вид человека, который, глядя на них, мерзко ухмы­лялся. – Кажется, я вовремя пришел, чтобы спасти от тебя несчастную сестричку, не так ли? – спро­сил он, пошло подмигнув Кэтрин.

– Джимми Уоррендер, – представил его Джейк, приподнимаясь в постели и бросив на хроникера сер­дитый взгляд. – Он самая отвратительная часть мое­го прошлого.

– Пусть так, но сейчас важнее, что и кто пред­ставляет твое будущее, – растягивая слова, прого­ворил Джимми. – Это она и есть?

– Только когда я крепко ее обнимаю, – ответил Джейк, сжимая руку Кэтрин. – Иначе она просто иллюзия. Ты принес газету?

Кэтрин почувствовала себя лишней.

– Я пойду, – быстро проговорила она, но Джейк не отпустил ее.

– Нет. Джимми долго не задержится, сообщит мне новости и уйдет. Мой интерес к нему весьма ограничен. А ты еще должна меня исцелять. – С этими словами он улыбнулся ей. – Ведь скоро нам уезжать, не так ли? Поэтому чем скорее ты изле­чишь меня, тем скорее мы сможем вернуться к себе домой.

Место, куда они собирались уезжать – Пенгаррон, – Джейк назвал их домом. Глаза ее засияли от радости и облегчения. Что бы ни случилось, они будут вместе. А теперь она испытывала такой же интерес к новостям, как и Джейк.

– Улица сжевала газету вмиг, раскупали слету, – с удовлетворением сообщил Джимми. – А час назад позвонил поверенный Ренфрея.

– И?.. – спросил Джейк.

– Мы изобразили удивление и бурный, чисто журналистский интерес, восклицая: «Мистер Рен­фрей? В самом деле? Так вы утверждаете, что в нашей публикации есть прямые параллели с фак­тами его жизни. Конечно, мы и понятия не имели. Этот триллер, который скоро должен выйти в свет, всего лишь беллетристика, но, если мистер Ренф­рей сможет доказать сходство между своей био­графией и романом, мы определенно этим заин­тересуемся. Может, он озаботится сделать заявле­ние, как вы думаете?» Ну и все в таком духе… В общем, адвокат сказал, что должен посоветовать­ся со своим клиентом.

– Теперь нам можно просто сидеть и ждать, выдержат у него нервы или нет, – сказал Джейк, одарив Джимми Уоррендера одной из своих хо­лодных улыбок, которых раньше Кэтрин страшно пугалась.

– Да, теперь, когда его темные делишки вып­лывут наружу, вряд ли ему удастся залезть наверх, в теплое и безопасное местечко. Если ему не удаст­ся замять дело, я не знаю, как он будет выкручи­ваться.

– Время, – проворчал Джейк, – время покажет. Сам я хочу только одного – чтобы моя жизнь верну­лась к норме и чтобы никто не мог ею распоряжать­ся, кроме меня самого. Ренфрей жаждет власти и славы. Последнее, возможно, он и получит, но это будет дурная слава.

– Теряя все, он может пойти на самые омерзи­тельные жестокости, лишь бы отомстить, – предос­терег Джейка Уоррендер, метнув быстрый взгляд в сторону Кэтрин.

– Не исключено. Но я не думаю, что он затеет игру в открытую. Когда все полезет наружу, ему останется одно – исчезнуть отсюда, и как можно скорее. – Джейк снова взял Кэтрин за руку. – А если ты беспокоишься об этой девушке, то не вол­нуйся. Теперь мы решили не расставаться ни на минуту.

– Я это заметил, когда вошел, – буркнул Джимми. – Но беспокоюсь я больше о тебе. Надо бы при­глядеть за местными сиделками, что они там дают тебе глотать… Хочешь, пришлю сюда фотографа? Мы распишем всю эту историю, сопроводим ее трога­тельными снимками, как ты тут лежишь, лечишь­ся… Без девушки, конечно. Какая реклама твоей бу­дущей книге! Так прислать?

– Убирайся, дружище, – угрожающе прорычал Джейк. – Новости ты принес хорошие, но твое при­сутствие слишком уж затянулось.

Джимми покорно поплелся к дверям, но напос­ледок обернулся и одарил Кэтрин одной из своих волчьих ухмылок.

– Вы, дорогуша, делаете большую ошибку. Трелони еще надо сделать хотя бы пару шагов, чтобы подняться до уровня человеческого развития.

– Ну? И что ты об этом думаешь? – спросил Джейк, когда дверь за посетителем закрылась.

– По-моему, он чудовищно противный, – про­бормотала Кэтрин, нервно оглядываясь на закры­тую дверь.

– Да нет, меня интересует, что ты думаешь о нашем теперешнем положении в связи с Ренфреем, – улыбаясь, пояснил Джейк.

Кэтрин вздохнула и прикусила губу.

– Ох, я даже не подумала об этом. Вечно меня отвлекают всякие мелочи.

– В следующий раз, когда я увижусь с Уоррендером, я так и скажу ему, что он у тебя проходит по категории «всякие мелочи». И перестань прикусы­вать свою очаровательную нижнюю губку, – с ус­мешкой проворчал он. – Меня это страшно возбуждает.

Кэтрин использовала каждую свободную минуту для восстановления своей квартиры, и очень скоро ее жилище приобрело почти прежний вид. А посколь­ку и у нее, и у Джейка было немало знакомств в художественном мире, то удалось и картины пристроить на реставрацию. Две из них уже висели на стенах.

Однажды после полудня она отправилась в одну из лондонских галерей, где открывалась выставка картин Ральфа. По вечерам она навещала Джейка, а потому, пораньше уйдя с вернисажа, забежала до­мой, чтобы перекусить, переодеться, прежде чем идти в больницу. Но увидела, что Джейк уже здесь и ожидает ее. Он сидел на полу площадки перед ее дверью, и Кэтрин была потрясена таким скорым его возвращением. Удивило ее и то, что он просто сидит на полу, прислонившись спиной к стене, посколь­ку это совсем не в его стиле.

– Что случилось? – тревожно спросила она, едва выйдя из лифта.

Джейк поднялся на ноги и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.

– Я сбежал из больницы. Сколько там можно ва­ляться? И дел у меня, ты же знаешь, невпроворот.

– Проходи, – тревожно сказала Кэтрин, отпе­рев дверь. – Но мне кажется, что ты поторопился.

– Я прекрасно себя чувствую, – заверил он ее и осмотрелся. – Да у тебя тут все как прежде.

– Да, осталось только картины повесить.

Кэтрин прошла на кухню и занялась чайником.

Джейк явно что-то надумал, она чувствовала это всем своим существом, поэтому, когда он вошел в кух­ню, она, страшась взглянуть на него, даже не обер­нулась.

– Ты готова со всем этим расстаться?

– С чем?

– С квартирой.

– Нет, – ответила она спокойно. – Это моя собственность. Почему я должна с ней расставаться?

– Но ты же обещала поехать со мной в Пенгаррон! Ты забыла, о чем я просил?

Голос Джейка дрогнул. Кэтрин обернулась и уви­дела в нем что-то от больного зверя. Не вполне при­рученный тигр ранен и готов защищать себя.

– Нет, не забыла, Джейк. Ты просил меня жить с тобой, бродить по твоему лесу, постоянно попа­даться тебе на глаза и спать с тобой в одной посте­ли, – мягким голосом напомнила она ему. – Я и сама хочу всего этого, а пока жду тебя. Не ехать же мне туда одной. Но скажи, при чем здесь моя квар­тира? Может, лучше тебе освободиться от своей?

– Нет! – возразил Джейк. – Надо же мне иметь пристанище в Лондоне.

– Ну а здесь мое лондонское пристанище, – твер­до ответила Кэтрин. – И разница в том, что у меня собственная квартира, а ты свою снимаешь. Это пу­стая трата денег. Полагаю, нам и одной квартиры хватит. Этой. И потом, ведь большую часть времени мы будем проводить в Пенгарроне.

– Кэтрин! – Он бурно обнял ее, прижал к себе и зарылся лицом в ее волосы. – Я боялся, что ты пе­редумаешь насчет Пенгаррона. Думал, ты опять ис­чезнешь, покинешь меня.

– Как же я могу тебя покинуть? – Она обвила его руками и улыбнулась. – Мне же предстоит из­редка бродить по лесу и постоянно заниматься по­лировкой старой мебели.

– Где ты спала, пока я лежал в больнице? – спро­сил Джейк, выпустив ее наконец из своих объятий.

– Ох, грубо говоря, спала с Ральфом. На его ди­ване. Но сегодня должны привезти кровать, так что ночевать, увы, придется дома.

Взглянув на Джейка, она увидела, что он ус­мехается, и поняла: ей удалось успокоить его. Оче­видно, этим ей придется заниматься долгие годы. И все потому, что Джейк никак не может пове­рить, что жизнь бывает счастливой. Она и сама с трудом научилась этому верить, но теперь поста­рается убедить в этом и его. Для начала заставит старый Пенгаррон зажить новой, молодой жиз­нью, уничтожив в нем все следы прошлого. Да, она все там переменит и сделает так, что он по­любит родной дом.

Кэтрин старалась завершить восстановление квартиры до того, как они отправятся в Корнуолл. Джейк, вернувшийся к работе над рукописью, не торопил ее. В ее присутствии ему работалось лучше, помогало само знание, что она здесь, рядом. А Кэтрин убеди­тельно доказала ему, что и она способна быть тира­ном, особенно когда требовалось настоять на том, чтобы он в нужное время поел и каждый день обя­зательно бывал на свежем воздухе.

Это напоминало брак, но браком не было, ибо на заднем плане счастливой картины постоянно маячил призрак Джиллиан. И хотя ни Кэтрин, ни Джейк никогда не заговаривали о ней, тень этой женщины явственно присутствовала здесь, безглас­ная и угрожающая прекраснолицая тень.

Авторы газетных публикаций, последовавших за статьей Джимми Уоррендера, явно порылись в ар­хивах в поисках разгадки темного прошлого «некое­го известного человека». Наиболее храбрые высту­пали со статьями, излагающими их собственные домыслы и озаглавленными примерно так: «КТО ЭТОТ ЗАГАДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК?» или «У КОГО ИЗ БУДУЩИХ ЧЛЕНОВ ПАРЛАМЕНТА ТЕМНОЕ ПРОШЛОЕ?». Кэтрин это забавляло, но Джейк все больше мрачнел.

– Если так и дальше пойдет, – проворчал он в один из дней, просматривая газеты, – то мои ново­сти устареют до того, как я их выпущу в свет. Сегод­няшняя сенсация назавтра уже никому не нужна. Черт бы побрал всех в мире газетчиков!

– А не попытается ли опять Ренфрей завладеть рукописью?

– Нет! – разъяренно выкрикнул Джейк. – Толь­ко через мой труп!

А два дня спустя к ним пожаловал сам Джайлз Ренфрей.

Он заявился вечером, когда Джейк еще работал, а Кэтрин сидела в другой комнате, подправляя кое-какие из своих рисунков.

У Джейка, казалось, сработало шестое чувство: когда она собралась пойти открыть дверь, он пулей вылетел из кабинета и приказал ей скрыться.

– Я не хочу, чтобы тебя видели, – смягчил он свой приказ объяснением. – Не очень-то мне по нраву визитеры, которые являются без приглаше­ния и не предупреждают о своем приходе хотя бы по телефону. Не выходи, пока я не выясню, кто это.

– А если это один из них? – с тревогой прошеп­тала Кэтрин.

– Кэтрин! – рявкнул он, строго взглянул на нее и указал на дверь гостиной.

Она не только не посмела ослушаться, но и про­стила ему этот сердитый окрик, хотя не в ее нату­ре было подчиняться чужим приказам. Всякое жи­вотное, подумалось ей, вправе защищать свое ло­говище. Уйдя в гостиную, она оставила дверь слегка приоткрытой, чтобы быть в курсе происходящего.

ГЛАВА 15

– Могу я войти?

При том, что Кэтрин знала об этом человеке, ее удивил его бархатистый вальяжный голос. Ко­нечно, он из армейских офицеров, но годы по­святил тому, чтобы приобрести вес в обществе, и время отполировало его, удачливого и богатого бизнесмена. И все же его грязные делишки в про­шлом – да и в настоящем тоже, – его связь с пре­ступным миром оставили на нем неизгладимый отпечаток, которого не могли вытравить ни внеш­ний лоск, ни солидность.

– Тот самый случай, когда гора пришла к Маго­мету? – внешне спокойно спросил Джейк. – Надее­тесь покорить меня одним-единственным добродуш­ным рукопожатием?

– Нам нужно поговорить.

– Я уже все сказал, – с ледяным сарказмом от­ветил Джейк. – Остальное – в газетах. Можете, ко­нечно, пройти, но сразу должен предупредить вас, что единственное слово, которое я хочу от вас ус­лышать, это «прощайте».

Ренфрей вошел в квартиру и, когда Джейк зак­рыл дверь, с интересом осмотрелся.

– Туда? – спросил он, показывая в сторону гос­тиной, где скрывалась Кэтрин.

– Почему бы и нет? – проскрипел Джейк, проходя вперед и открывая дверь. – Наверное, мне стоит расположиться поудобнее, чтобы выслушать ваши предложения.

Кэтрин все же уловила, что какую-то долю се­кунды Джейк находился в затруднении. Не разгова­ривать же, стоя в прихожей – крошечном помеще­нии, где и присесть негде. Вести Ренфрея в свой ка­бинет он тоже не мог, ведь там находилась рукопись. Спальня и кухня не подходят для приема визите­ров, так что, кроме гостиной, вести незваного гос­тя было некуда. Она быстро устроилась в кресле и погрузилась в изучение первого попавшего под руку журнала.

Джейк вошел, ободряюще взглянул на Кэтрин и пригласил войти непрошеного гостя.

– Добрый вечер, мисс Холден, – приятным го­лосом с бархатными обертонами проговорил Ренфрей.

Джейка это дико взбесило.

– Не смейте даже в сторону ее смотреть, иначе я выкину вас отсюда в два счета! – свирепо прикрик­нул он. – Война идет между мной и вами. Никого это больше не касается. Я позволил вам войти в свой дом, чтобы дать возможность поведать мне о ваших дальнейших планах.

– Имею намерение предложить вам три миллиона фунтов за рукопись вашей будущей книги. Я не хочу, чтобы она была издана. Это все.

Прямота Ренфрея крайне удивила Кэтрин, да и сама суть его заявления не могла не ошарашить. Она знала, что Джейк зарабатывает много, не исключе­но, что он и сам теперь миллионер, но прозвучав­шая сумма заставила ее, что называется, разинуть рот.

– Деньги даются мне не просто, мистер Ренфрей, они даются тяжелым трудом, но я зарабаты­ваю их честно, – отрезал Джейк. – И нет таких денег, за которые я продал бы свою честь. Я хочу, чтобы вы покинули страну и, заодно, мою жизнь. Также я хочу знать, что случилось с моей женой.

– Ничего с ней не случилось, живет у меня. Причем сама пришла, я и не думал за ней охотиться. Но женщина, прямо скажем, просто великолепная. – Он взглянул на Кэтрин. – У вас, я вижу, особое чутье на подбор прекрасных созданий.

– Отвечайте, что вы намерены предпринять. О прекрасном у меня и без вас найдется с кем пого­ворить.

– Но разве вы не хотите, чтобы ваша жена вер­нулась к вам?

– Можете оставить ее себе, – холодно сказал Джейк. – Можете даже захватить ее с собой, когда будете уезжать. Единственное, в чем я хочу быть уве­рен, что она в безопасности.

Кэтрин внутренне поникла. Последние слова Джейка задели ее больнее, чем она могла ожидать. Но понятно же, что он беспокоится о безопасности Джиллиан. Кроме того, он не был мстительным и, несмотря на все неприятности, что доставила ему бывшая жена, зла ей не желал.

Ренфрей выждал с минуту, изучающе погляды­вая то на хозяина, то на его гостью, затем спокойно проговорил:

– Вы, я смотрю, имеете здесь все, что хотите, – и он кивнул в сторону Кэтрин. – Я слышал, как вы были разъярены, когда вам показалось, что этой девушке угрожает опасность. Осведомлен я и о том, как храбро бросилась она защищать вас от полицей­ского, который что-то не так сказал.

– Выходит, у вас и в полиции свои люди? – спро­сил Джейк.

– Деньги, мой милый, деньги. Они, как изве­стно, делают все, – ответил Ренфрей с легкой улыбкой. – Так что берите свои три миллиона, и покончим дело миром. К взаимному, как говорит­ся, удовольствию. Я придумаю, как половчее об­ставить появление Джиллиан, и этой истории бу­дет положен конец. Если хотите, я могу даже пе­редать вам ее с рук на руки, чтобы вы могли раз­вестись с ней и жить с той, кто вам приятнее. Джиллиан как-то рассказывала мне, что вы в жизни человек несчастный. Так насладитесь же счасть­ем хотя бы теперь.

– С вашей помощью? – презрительно спросил Джейк. – Нет, мы не нуждаемся ни в ваших грязных деньгах, ни в ваших благих пожеланиях.

Ренфрей пожал плечами и вновь одарил Джейка легкой улыбкой.

– Хорошо. Последний вопрос. Из чистого спортив­ного интереса. Где вы держите свою рукопись? Я был уверен, что где угодно, но только не здесь. Мне ка­залось, что это было бы верхом идиотизма.

– Да уж. Вы вообразили себе, что я способен под­вергнуть мисс Холден опасности, храня рукопись у нее?

– Сознаюсь, я допускал такую мысль. Мои люди, правда, несколько переусердствовали, так что я про­шу у вас прощения, мисс Холден. – Он взглянул на Джейка, который все еще стоял, возвышаясь над ним как темная скала, угрожающая рухнуть. – И все же, мистер Трелони, если не секрет, где же вы дер­жите эту чертову рукопись?

– На дискетах. Одна в банке, другая – у моего адвоката, а третья – у издателя, – ответил Джейк, мрачно усмехнувшись. – И все они знают, что в том случае, если одна из копий будет повреждена или украдена, оставшиеся должны быть немедленно пе­реданы в прессу.

– Ясно…

– Современная технология, что вы хотите. Та­кие, как вы, кого угодно научат осторожности. Ну а теперь – к делу. Я хочу, чтобы вы покинули Анг­лию, и чем скорее, тем лучше. Джиллиан можете забирать с собой, но настаиваю, чтобы вы сделали это открыто. Полиция должна знать, что она здоро­ва и счастлива.

– Что здорова – это я гарантирую. А счастье по­нятие относительное, – пробормотал Ренфрей.

– Ну, с этим у вас проблем не будет. Осыпьте ее бриллиантами, укутайте в дорогие меха, и она бу­дет вполне с вами счастлива.

– Если я покину эту страну, – проворчал Ренфрей.

– Ох, да конечно же вы покинете ее, – заверил Джейк. – Вам ничего другого просто не остается. Я даже несколько дней подожду, мистер Ренфрей, мне спешить некуда. Кстати, наш разговор записан на пленку. Он записывался с того момента, как вы пе­реступили порог моей квартиры. Для надежности я запустил целых три диктофона. Современная техно­логия, что вы хотите, – довольно ехидно повторил Джейк. – Я ведь вам не полиция, у меня было время подумать и все предусмотреть. Так что поищите-ка себе другое место жительства.

– Ол райт. – Лицо Ренфрея впервые явило при­знаки раздражения. – На свете и действительно есть другие страны.

– Вам особенно повезет там, где живут глухие и слепые, – сухо заметил Джейк. – Мои книги, как правило, переводятся на многие языки мира и хо­рошо повсюду раскупаются. Так что, если вы наме­рены опять развить бурную общественную и поли­тическую деятельность, вам придется поискать для этого страну, где книг вообще не переводят. А вот если вы вздумаете остаться здесь, притаиться и за­жить тихой и мирной жизнью, то я напишу еще одну книгу. Но на этот раз не роман, а документальную повесть с указанием имен и прочих деталей. Рискну, как говорится. Пусть потом ваши адвокаты доказы­вают, что я вас оклеветал.

– Послушайте, какого черта вы так на меня взъе­лись? – сердито спросил Ренфрей. – Я вас знать никогда не знал. Не сделал вам ничего плохого. К чему все это?

– Я бы на вас не взъелся, если бы вы с вашим темным прошлым не полезли наверх. И кстати, не собирался в своей книге упоминать ваше имя, хо­тел только использовать кое-какие подробности ва­шей деятельности, о которых узнал будучи еще журналистом. Для придания, как говорится, колорита. Никто бы и не подумал на вас…

– Но Джиллиан сказала…

– Ах, Джиллиан сказала… Ну так благодарите Джиллиан, она нагнала на вас такого страху, что вы задергались, начали непростительно суетить­ся, громить и поджигать неприятеля и все такое прочее. Она положила на вас глаз, а как ей было взять вас за душу? У нее собственные методы до­стижения желаемого. Я сразу почувствовал, что с ее исчезновением что-то не так. Так вот, знайте, всего о моей работе Джиллиан не знала и знать не могла. Повторяю, я не собирался разоблачать вас, пока вы сами не вторглись в мою жизнь. – Он взглянул на Кэтрин. – А главная ваша ошибка в том, что вы вторглись и в ее жизнь. Так что теперь поздно вам спорить со мной и уговаривать меня.

Наконец Ренфрей ушел. Джейк, заперев за ним дверь, вернулся в гостиную, где его с нетерпением ожидала Кэтрин.

– И что он теперь станет делать? – спросила она.

– Одно из двух – или уедет, или уйдет в подпо­лье в ожидании лучших времен.

– А если он не уедет, что будешь делать ты?

Джейк некоторое время молча ходил по ком­нате.

– Точно не знаю. Теперь, когда мы вместе, мне хотелось бы зажить нормальной жизнью. Просто про­сыпаться утром рядом с тобой. Иметь свой дом, пол­ностью очищенный от прошлого, и видеть, как ты сидишь где-нибудь в лесу, у ручья, и рисуешь ка­кой-нибудь глупый цветок или что-нибудь в этом роде.

– А ты уверен, что он не выкинет еще какой-нибудь номер?

– Ну, у него не слишком много возможностей нам напакостить, – серьезно заверил ее Джейк. – Он уже попал в поле зрения прессы. А когда выйдет моя книга, интерес к нему возобновится. Кто-ни­будь из купивших книгу наверняка заинтересуется им, начнет рыться в архивах, выискивать старые газетные публикации, из которых все станет ясно. Думаю, что телевизионщики тоже не откажутся по­гоняться за этим деятелем со своими камерами. Сей­час, когда он понял, что рукопись ему не достать и не имеет смысла доставать, поскольку я хорошо под­страховался, да еще сообщил ему, что наш разго­вор записан на пленку, Ренфрею остается только одно – побыстрей слинять из страны, пока это мож­но сделать незаметно.

И все-таки Джейка явно терзали тревожные мыс­ли. Кэтрин понимала, что не все так просто, как в его объяснениях, но посвящать ее во все тонкости этого дела он, как видно, сейчас не намерен. Что-то беспокоит его. Рано или поздно она узнает, что имен­но, а пока должна просто терпеть и ждать.

– А что насчет твоей жены? – спросила она как бы невзначай.

Джейк резко обернулся на звук ее голоса, и она подумала, что он, вероятно, знает ее лучше, чем она думает.

– Называй ее по имени, – сказал он тихо, – тебе-то она никакого зла не причинила. Теперь, когда она всплыла на поверхность, ты можешь и вообще о ней не думать. – Джейк подошел к ней, взял за руку и заглянул в глаза. – И помни: если я потеряю тебя, то не знаю, что буду делать.

– Ты не потеряешь меня, Джейк, – заверила его Кэтрин. – Я человек постоянный. И потом, – продолжила она с лукавой улыбкой, – как же я смогу прибрать к рукам Пенгаррон, если оставлю тебя?

Кэтрин с гордостью осмотрелась. Высокие стек­лянные двери распахнуты навстречу солнечному свету, и от сумрака, обычно наполнявшего старый дом поместья Пенгаррон, не осталось и следа. Уб­ранство дома почти завершено, благо в части ново­введений Кэтрин не встретила со стороны Джейка никаких возражений.

Он с головой погрузился в завершение рукописи, и не было для него сейчас дела важнее, а то, что на заднем плане слышались признаки присут­ствия Кэтрин – ее распоряжения рабочим, шум переставляемой мебели и прочие звуки, – только помогало ему. Так шли дни за днями, неспешно и деловито.

Джейк, впрочем, никогда не упускал случая об­нять ее, когда она оказывалась рядом, и каждый раз, когда она смотрела на него, отвечал ей нежным взглядом. Словом, он был счастлив. А Кэтрин? Была ли она счастлива?

Сегодня, например, только что закончив наво­дить глянец на большой стол, стоявший посреди гостиной, она вышла в сад, срезала цветы, а потом вернулась в дом и занялась расстановкой их по ва­зам и кувшинам. Особенно красивый, серебряный с чеканкой кувшин, поставив в него самые пышные и красивые цветы, она расположила в центре толь­ко что отполированного стола и теперь удовлетво­ренно осматривала плоды своих трудов. Видя ее в этот момент, всякий сказал бы, что да, эта женщи­на счастлива.

– Ну вот, почти все и закончено, – с улыбкой сказала она тете Клэр. – Без тебя и твоих подруг я вряд ли управилась бы.

– Ох, детка, для нас это было одно удоволь­ствие! – с энтузиазмом воскликнула Клэр. – Уви­деть дом вновь ожившим, а Джейка таким счастли­вым – просто чудесно! – Она сняла фартук и пере­дала его Кэтрин. – Да, детка, забыла тебе сказать, я договорилась с двумя уборщицами, они будут при­ходить рано утром. Обе они хорошие и аккуратные девочки, я их знаю еще со своих школьных времен. Распорядишься, что и как им делать. И не забудь, что вы с Джейком должны прийти вечером ко мне на ужин.

Тетушка распрощалась с ней до вечера, и Кэт­рин стояла в дверях, с улыбкой провожая ее взгля­дом. Интересно, сколько времени прошло со школьных времен Клэр Холден и сколько лет ее «девочкам»? Должно быть, это почтенные толстые матроны.

Она счастливо вздохнула и вернулась в холл на­вести последний глянец на стоящий там столик. Теперь она сможет возобновить свою работу над книгой, поскольку лес вот он – рядом, и ей пред­писано бродить по нему, рисовать что угодно и время от времени попадаться на глаза. Нет, она счастлива, счастлива. Любить Джейка, жить в этом доме, бродить по лесу, дивясь каждому цветку и букашке, – все это наполняло ее дни радостью. А по ночам, в его объятиях, она постигала иные миры, и прежняя жизнь казалась ей чем-то дале­ким, как сновидение.

Здесь к тому же ее семья. Тетя Клэр взяла Джейка под свое крылышко, тот мужественно переносил эту опеку, изредка кривовато усмехаясь в сторону. Но Кэтрин знала, что ему по душе хлопотливое и дея­тельное участие тетушки, поскольку в детстве он этого был напрочь лишен.

Опасность, подстерегавшая их раньше, теперь, казалось, была в прошлом. Ренфрея они даже не вспоминали.

И вдруг, когда Кэтрин хотела пойти переодеть­ся, чтобы отправиться на поиски Джейка, на фоне солнечного света в дверном проеме появился тем­ный силуэт. Ощущение было такое же, как в тот раз, когда она впервые проникла в этот дом, тогда еще чужой, а на пороге появился мрачный и опасный хозяин поместья. Но сейчас очертания фигуры со­всем иные. В дверях возник женский силуэт – строй­ный и прекрасный.

Женщина вошла уверенно и непринужденно, как к себе домой. Еще до того, как глаза Кэтрин справи­лись с сиянием солнечного света, ей стало понят­но, кто это.

В Пенгаррон вернулась Джиллиан.

Кэтрин охватил страх. Жена Джейка была здесь, и ее собственные отношения с возлюбленным вдруг показались ей чем-то незначительным, несущественным и даже постыдным. Он женат на этой женщи­не, она вернулась, чтобы предъявить на него свои права, законные права. Она и в дом вошла, как хо­зяйка.

– Прекрасно, просто прекрасно, – прозвучал ле­дяной голос. – Такие перемены. Когда я была здесь последний раз, все здесь было в таком запустении… Вы от какой фирмы работаете, голубушка?

– Ни от какой фирмы я не работаю, – возму­щенно сказала Кэтрин.

Джиллиан кивнула, прекрасно, судя по всему, зная, кто перед ней. Фраза, скорее всего, была шпилькой, призванной унизить соперницу.

– Ах да, вы, наверное, та девушка, что живет с моим мужем. Это просто невероятно, вы каже­тесь такой юной… и согласились жить с ним в гре­хе. – Холодные голубые глаза насквозь пронзали Кэтрин. – Впрочем, что ж удивительного, он та­кой красивый. Девушки и раньше бегали за ним табунами.

Смущение прошло, уступив место раздражению, вызванному последними словами Джиллиан. Но все же Кэтрин не сразу собралась с духом, сначала ей пришлось напомнить себе, что Джейк любит ее и доказывает свою любовь каждый день, в то время как эта женщина причинила ему в прошлом немало горя.

– Чего вы хотите? – гневно спросила она.

– Не чего, а кого. Своего мужа, конечно!

– И что ты станешь делать с ним, когда полу­чишь? – прозвучал сдержанный голос.

Кэтрин обернулась и увидела Джейка, стоявше­го в дверях холла, около лестницы, ведущей на вто­рой этаж. Он появился бесшумно и просто стоял и слушал, пока не счел нужным вмешаться. С его по­явлением помещение наполнилось какой-то суро­вой мрачностью.

– Я пришла домой, – надменно сказала Джил­лиан, взглянув на него с язвительной улыбкой.

– Домой? Ты провела здесь одну-единственную ночь, и ту умудрилась обезобразить скандалом. – Его голос становился все ниже. – К тому же, насколько я помню, ты мертва, Джиллиан.

Эти его слова прозвучали так страшно, что у Кэтрин кровь в жилах застыла. Впрочем, она все­гда знала, что он способен защитить свое логово, а теперь оно и в самом деле подвергалось опасно­сти.

– Это угроза? – резко спросила Джиллиан. – Ты угрожаешь мне убийством? И все потому, что ты…

– Общественное мнение склоняется к тому, что я уже убил тебя, а потом закопал неведомо где, – вкрадчиво проговорил Джейк. – Так, может, не стоит разочаровывать общество, доказывая ему, что оно ошибается?

– Джейк! – воскликнула Кэтрин, с ужасом гля­дя на него. – Джейк! Что ты говоришь!

Он подошел и обнял ее за плечи.

– Да не пугайся ты так, нимфа, – сказал он тихо. – Я же еще не сошел с ума, чтобы начать уби­вать красивых женщин. Иди в сад, я сам тут с ней разберусь.

Кэтрин с большой неохотой покинула дом. Ей было не по душе состояние Джейка, его настрое­ние, а главное, не нравилась эта женщина, возник­шая, как призрак, из мрака неизвестности. Зачем она вернулась? Чего хочет? Действительно ли яви­лась предъявить свои права на Джейка или тут что-то другое?

Она вышла в сад и неторопливо направилась в сторону моря, напрягая слух в ожидании какого-то шума, криков, но слышала только гулкий стук соб­ственного сердца.

А в доме происходило вот что. Джейк с отвраще­нием посмотрел на свою жену и спросил:

– Надеялась, что если исчезнешь, то меня арес­туют?

– Что-то в этом роде, – беззаботно прощебетала она. – Заинтересовалась Джайлзом, он показался мне весьма перспективным. Богатый, благовоспитанный… А Джайлз решил, что мое исчезновение поможет остановить тебя в твоем рвении, ну, я книгу имею в виду. Ему не очень хотелось, чтобы она вышла в свет. В любом случае, дорогой, ты и без того достаточно богат, так что одной книгой больше, одной мень­ше… Все, что от меня требовалось, тихо пересидеть какое-то время. И потом, знаешь, Джейк, ты мне не пара. – Она скептически осмотрела его с головы до ног. – Волосы длинные, кожа темная, вечно за­нят, да и вообще какой-то дикий и неотесанный.

– Да уж, полуприрученный зверь… Кэтрин меня так называет.

– Однако же тебе удалось притащить ее сюда. Но поверь моему глазу, с ней тебе тоже не будет удачи.

– Ошибаешься, – спокойно сказал Джейк. – Между тобой и Кэтрин огромная разница. Она забо­тится обо мне. И готова сражаться рядом со мной и за меня.

– Джайлз говорил, что она хорошенькая, – про­бормотала Джиллиан, отвернувшись к окну и глядя на идущую к морю Кэтрин. – Странно… А я слыша­ла, что она хромоножка.

– Нет, как видишь. Но давай поговорим о тебе. Что ты намерена делать? Останешься здесь или уедешь?

– Джайлз хочет, чтобы я ехала с ним. Но тащиться черт знает куда, за тридевять земель…

Говоря это, Джиллиан шарила цепким взглядом, внимательно осматривая все вокруг. Джейк не спус­кал с нее глаз, поскольку ни на йоту не доверял этой женщине.

– Тебе повезло. А я уж было подумал, что он бросит тебя, особенно теперь, узнав, как здорово ты его надула. Фактически ты подвела его под мона­стырь. Впрочем, не сомневаюсь, ты выкрутилась бы еще и не из такой переделки. Ну что ж, свяжешься теперь с преступным миром. Это, возможно, пока­жется тебе весьма интересным.

– Да нет, не хочу я забиваться с ним в какую-то Богом проклятую дыру, – возразила Джиллиан. – У меня другие планы и другие возможности. Если ты хочешь жить с этой чудачкой, я могу дать тебе раз­вод, но возьму за это половину твоего состояния.

– Да, ты угадала, я хочу жить с этой чудачкой, как ты ее называешь. – Джейк усмехнулся. – Но ты, кажется, кое о чем забыла. Ведь ты же покойница, я убил тебя. А если нет, то остается одно – все это время ты жила с Ренфреем и скрывалась у него, выжидая, пока меня зацапает полиция. Мечтала, действуя исподтишка, наложить руки на мое состо­яние, заставив меня бросить все дела и сражаться с тобой до последнего издыхания.

– Ренфрей, может, еще и не покончил с тобой, – злобно сказала она, – он от своего не отступится, не такой он человек.

– Ему, этому преступнику, сейчас только до себя. Да и что он мне сделает? Если и зарежет на боль­шой дороге, книга все равно выйдет. А улики против него там настолько существенные, что его мо­гут и арестовать.

– А если что-нибудь случится с твоей рыжей? – презрительно спросила Джиллиан, указав в окно. – Что ты тогда запоешь?

Кэтрин вышла из сада там, где он ближе всего подходил к морю. Ее рыжие волосы развевались на ветру, как и просторное платье, а глаза были уст­ремлены на вечную игру прибоя, набегающего на прибрежную гальку.

– Тогда я просто убью его, – жестко ответил Джейк, глядя на Кэтрин. – В ней вся моя жизнь, и, кроме нее, терять мне нечего.

– Ты просто идиот! – прошипела Джиллиан. – Никто не сможет выдержать тебя слишком долго.

Зазвонил телефон, и Джейк, бросив на жену уг­рожающий взгляд, пошел в гостиную. А Джиллиан, оставшись одна, вдруг резко отвернулась от окна и, поджав губы, направилась к выходу.

– Так, значит, милочка, вам удалось приручить его?

Когда эти издевательским тоном сказанные сло­ва прозвучали за спиной Кэтрин, та вздрогнула, по­скольку не слышала, как подошла Джиллиан, од­нако с ответом не задержалась:

– Что его приручать? Достаточно любить его та­ким, как он есть.

– Значит, вы просто дура, – грубо сказала Джил­лиан. – Джейк всегда был и будет безвылазно колу­паться в своей работе. Человек он, может, и несча­стный, но спасается не женщинами, а замкнувшись в себе, ничего, кроме работы, не видя и рыча на всех подряд, люди боятся его. Какой-то мрачный от­шельник, не способный находиться в обществе и жить по его законам.

– В таком случае, мы с ним друг друга стоим, – заверила ее Кэтрин, глядя на море и безмятежно улыбаясь. – Я сама такая же. Люблю уединение, люб­лю бродить по лесу, стоять над обрывом и смотреть на море…

– Так и упасть недолго, – заметила Джиллиан.

В ее голосе Кэтрин послышалась явная угроза. Она посмотрела вниз, на камни – ведь стояла она почти на краю обрыва, – и поняла, что хотя падать тут недалеко, но выжить вряд ли удастся.

Опасность находилась рядом, и Кэтрин чувство­вала это. У нее возникло такое ощущение, будто она слышит мысли Джиллиан Трелони, а потому на­пряглась, приготовившись к нападению.

– Не прикасайся к ней! – раздался резкий голос Джейка.

Он тоже приблизился неслышно, и Джиллиан, обернувшись, испуганно смотрела на его грозное лицо.

– А кто к ней прикасается? – слишком быстро проговорила она, выдавив из себя улыбку. – Если бы я что задумала, то давно бы уже сделала это. Ты бы и ахнуть не успел.

– Да я бы тебя саму отсюда сбросил, – сказал Джейк, и Джиллиан побледнела.

– Ну, я пойду.

Она повернулась, чтобы уйти, но Джейк схва­тил ее за руку.

– Нет, постой, – тихо приказал он, – Ты еще не все знаешь. Ведь я видел, как ты появилась в поместье, и вначале только потому оставил Кэт­рин на пару минут одну, что ходил звонить в по­лицию. Они только что перезвонили и сказали, что наряд выслан и с минуты на минуту будет здесь. Так что тебе придется дождаться их прибытия, а до тех пор я не спущу с тебя глаз. Полиция весьма интересуется тобой. Они просто жаждут расспро­сить тебя, где ты пропадала и по какой причине. Они ведь не отвяжутся, пока не выведают все, что им нужно. Но у тебя есть еще несколько минут, чтобы обдумать свои будущие ответы. Иди в дом и не пытайся бежать, иначе мне придется связать тебя. – Выпустив ее и протянув руку Кэтрин, он добавил: – Идем, любимая.

Джиллиан не посмела ослушаться грозного при­казания Джейка и покорно поплелась к дому.

Вскоре прибыла местная полиция, а вслед за ними появился и инспектор Харрисон.

– Как, к черту, вы здесь оказались? – удивился Джейк, завидев своего мучителя.

– Я в отпуске, мистер Трелони. А здесь такие прелестные места. Остановился в нескольких ми­лях от вас. И случайно оказался в участке, когда вы звонили.

Джейк пожал плечами. Он не поверил ни одному слову инспектора. Ищейка, оказывается, сидела у него на хвосте, когда он думал, что свободен и сча­стлив.

– Ну и хорошо, можете получить теперь пропа­жу, – сказал он, указав на Джиллиан. – Не сомне­ваюсь, что она сумеет придумать историю, а уж ве­рить ей или нет – дело ваше. Но с меня, надеюсь, будет снято наконец подозрение.

– Ох, да никто и не подозревал вас, мистер Тре­лони. Мы не так тупы, как о нас принято думать. Вашу супругу после той ночи, как вы уехали в Лон­дон, подхватила машина, весьма породистая, заме­чу, машина – «роллс-ройс». Один из местных поли­сменов заметил ее и записал номер. Но мы, выяс­нив, чья она, попросили его пока молчать, посколь­ку уже не первый год следим за Джайлзом Ренфреем, да только вот он никогда ни на чем не попадался. Сомневаясь в том, что миссис Трелони жива, мы – не особо надеясь на успех – допросили Ренфрея, но он только пожал плечами, призвал своего шофера, а тот сказал, что просто подкинул какую-то дамоч­ку до железнодорожной станции, но кто она и что она, понятия не имеет. Этот Ренфрей очень скольз­кий тип и весьма осторожный. Ну а теперь, когда вы здорово его достали, мы ждали, что он как-то про­явит себя, ведь за ним и кроме пропажи вашей жены кое-что числится.

Ну и ну! Оказывается, ищейки способны произ­носить целые монологи, подумал Джейк и сердито сказал:

– И все это время вы позволяли мне думать, что…

Но инспектор не дал ему договорить.

– Поймите, мистер Трелони, это было необхо­димо. – Он печально покачал головой, и выраже­ние скорбной ищейки вернулось на его лицо. – Увы, иначе мы поступить не могли. Упустить та­кую прекрасную возможность схватить его за руку было бы непрофессионально. Этот человек чуть не в премьер-министры нацелился. Надеюсь, вы по­нимаете, как осторожно мы должны были действо­вать?

– Да, инспектор, мы все понимаем, – резко вме­шалась в разговор Кэтрин. – Теперь только дурак не поймет, что с вашей стороны это была лишь улов­ка, но лучше бы вы своевременно посвятили во все Джейка.

– Он одиночка, мисс Холден, а одиночки не­предсказуемы. – Собравшись уходить, Харрисон добавил: – Мистер Трелони, надеюсь, я получу экземпляр вашей книги, когда она выйдет в свет?

– О, конечно, – миролюбиво отозвался Джейк. – В любой книжной лавке. Фунтов за девятнадцать, не больше.

– Джейк! – Кэтрин разразилась смехом и хлопнула его по руке. Затем повернулась к инспектору. – Не бес­покойтесь, я позабочусь о том, чтобы вы получили свой экземпляр. Вы предпочитаете с автографом?

– Хорошо бы, мисс Холден, куда как бы хоро­шо. – Он улыбнулся ей, любезно кивнул Джейку и вышел, пробормотав себе под нос: – Жена будет просто счастлива.

Джейк проводил его удивленным взглядом.

– Я не ошибаюсь? Он что, в самом деле улыб­нулся? И что-то пробурчал о жене… Неужели у та­ких типов бывают жены? Вот уж воистину несчаст­ная женщина, будь я проклят!

Кэтрин не смогла удержаться от смеха. Ей было так покойно и радостно, что веселье просто пере­полняло ее.

– Интересно, сколько людей скажут обо мне то же самое? – бездумно воскликнула она.

Джейк зарычал на нее и, подкинув в воздух, дер­жал над головой, глядя в ее смеющиеся зеленые глаза.

– Они никогда не узнают об этом, – хищно про­говорил он. – Я просто не позволю тебе выходить из дому.

– Ну, Джейк, спасибо! Это ты здорово приду­мал, – сквозь смех пробормотала она.

Кэтрин и Джейк принимали гостей.

На лужайке перед домом стоял большой стол, и гости расселись вокруг него на плетеных садовых стульях. Тетя Клэр пришла задолго до ланча, а Ральф со своей Рози Каммингс приехал в Корнуолл нака­нуне вечером, Рози, одетая в нечто легкое и летя­щее, на фоне морского пейзажа смотрелась просто восхитительно, а Ральф и вообще напоминал одно­го из местных рыбаков.

– Значит, все кончилось благополучно? – поин­тересовалась Клэр.

– Полицейские увезли Джиллиан, освободив нас от ее общества, – сказала Кэтрин. – Кажется, они здорово сердиты на нее, ведь своим исчезновением она доставила им кучу хлопот и ввела в немалые расходы. Так что, думаю, теперь ей придется нелег­ко, очень даже нелегко.

– Да, видно, быстро ей не выпутаться, – согла­сился Ральф, искоса поглядывая на Джейка. – Ин­тересно, что она им скажет? Сошлется на потерю памяти?

Джейк одарил его одобрительным взглядом.

– Кажется, ничего другого ей и не остается. Ког­да они приехали, она уже что-то в этом роде бормо­тала. А вот если она впутает в дело Ренфрея, то ей придется гораздо хуже. Но, думаю, у нее хватит ума помалкивать о нем. Не сомневаюсь, что за молчание ей обещано хорошее вознаграждение.

– Да он же покинул страну! Разве вы не знае­те? – пылко воскликнула тетя Клэр. – Это показы­вали по телевизору, мы с миссис Пенгелли видели. Он чуть не бегом бежал через зал аэропорта, а за ним тащилась целая орава телевизионщиков и га­зетчиков с камерами и микрофонами. Я еще поду­мала: куда, интересно, он полетит?

– Не сомневаюсь, что куда-нибудь, где поглу­ше, – высказался Ральф. – Интересно, Джейк, а что он будет делать дальше? Отлежится на дне, а потом вернется?

– Не такой он идиот, чтобы возвращаться, – про­бормотал Джейк. – Ох, меня до сих пор трясет от злости, стоит о нем подумать.

– Пожалуйста, Джейк, успокойся, – мягко ска­зала Кэтрин, тронув его за руку. – Не забывай, что у нас гости.

Он улыбнулся и накрыл своей лапой ее малень­кую руку. Кэтрин, как видно, продолжала приру­чать его.

Клэр посмотрела на Джейка, потом на племянницу и удовлетворенно улыбнулась. Все складыва­лось весьма удачно. Как она и говорила вчера Джин Пенгелли, Кэтрин будет жить теперь почти радом с ней, и молодые, похоже, счастливы. Вот и оправда­лись ее надежды на то, что старое поместье Пенгаррон вновь огласится звуками жизни. Но главное, Джейк и Кэтрин обзавелись своим собственным гнез­дышком. И лучше всего, похоже, они чувствуют себя вдвоем.

– Интересно, а где же все это время отсижива­лась Джиллиан? – спросила Рози.

– Точно мы никогда этого не узнаем, – ответил Джейк. – У Ренфрея масса возможностей, ему не составляло труда надежно ее спрятать. Не представ­ляю только, как Ренфрею удавалось так долго дер­жать ее вдали от ярких огней светской жизни.

– А я вот все думаю, кто же это в тот день следил за мной здесь? – задумчиво проговорила Кэтрин. – Помнишь, Джейк, я тебе рассказывала. Мне всегда казалось, что это была Джиллиан.

– Не исключено, – сказал Джейк. – Она могла приехать сюда, чтобы обыскать дом. Вероятно, у нее был ключ. Она всегда умела заполучить то, что мо­жет ей пригодиться в дальнейшем.

– Как вспомню – мороз по коже. – Кэтрин даже слегка передернуло. – Может, она и не одна была… Хорошо еще, что они не погнались за мной.

– Скорее всего, тогда они еще не знали, кто ты такая, – заметил Ральф.

– Действительно, дорогая, сама подумай, ну уви­дели они какую-то художницу, которая осматрива­ет окрестности… – подала голос тетя Клэр. – Стали бы они за ней гоняться, если и сами сюда тайком пробрались.

– Да уж… – пробормотала Кэтрин. – Только я слишком быстро улепетывала, так что вряд ли они успели заметить, что я художница…

– Ты, вероятно, спугнула их, – усмехнувшись, сказал Джейк. – Как на следующий день и меня ис­пугала.

В этот момент из дома появился Снежок и с боль­шим достоинством начал шествие по газону.

– Нет, какой все-таки огромный кот, – прого­ворила Рози, с тревогой поглядывая на это, с по­зволения сказать, домашнее животное.

– Ну, это он еще похудел, – задумчиво прого­ворил Ральф, бросив критический взгляд на сво­его старого приятеля. – Его, очевидно, тоже при­ручили, но не пытайся проверить это. Он призна­ет только Кэтрин и Джейка. К тому же тут, в де­ревне, у него наверняка пропали те небольшие задатки цивилизованности, которые он имел в городе.

– Они все в этой компании, я вижу, друг друга стоят, – довольно проворчала тетя Клэр. – А что вы собираетесь делать теперь?

– Первым делом поженимся, как только будет оформлен развод с Джиллиан, – твердо сказал Джейк. – Все необходимые бумаги уже подготовле­ны. Так что теперь это лишь вопрос времени. А пока поживем здесь, наслаждаясь природой и жизнью в любви.

– Кэтрин, а как же с твоей квартирой? Раз уж вы решили перебраться сюда, ты, наверно, захо­чешь продать ее? – спросила Рози.

– Нет! – в один голос ответили Джейк и Кэт­рин.

– Должно же быть у нас в Лондоне пристани­ще! – продолжила Кэтрин. – Вот Джейк от своей квартиры откажется. Это же просто безумие, тра­тить деньги на ее аренду, когда есть собственное жилье.

– Решила за меня, – проворчал Джейк, с удив­лением взглянув на Кэтрин. – Впрочем, мне нра­вится у нее. И потом, там внизу прелестный мага­зинчик, и люди вокруг неплохие. Один наш сосед чего стоит!

Ральф с достоинством кивнул ему и ничего не сказал, считая, что комплимент вполне заслужен. Звонил, к примеру, на днях Коллин Чалмерс и разговаривал просто недопустимым тоном. Но Ральф быстро остудил его, пригрозив Джейком Трелони, который разорвет в куски всякого, кто посмеет приблизиться к Кэтрин. Так он даже и рассказывать об этом не стал, чтобы лишний раз не огорчать Кэт­рин.

И все же похвала Джейка весьма порадовала Раль­фа и успокоила его, ибо он до сих пор испытывал неловкость при воспоминании о том, за какого ди­кого зверя принял Джейка Трелони при первой их встрече. Что, впрочем, и неудивительно. Но глав­ное, Джейк признал соседа Кэтрин и по заслугам оценил его.

Позже, после ужина, Джейк и Кэтрин долго стояли у окна спальни, наблюдая, как солнце са­дится в море. Снежок сидел рядом с ними, на по­доконнике, и в глазах его горели отсветы вечер­него неба.

– Прижился, – кивнула на него Кэтрин. – Ему, видно, здесь понравилось.

– Как и мне. – Джейк обнял ее и привлек к себе. – Сколько раз я собирался избавиться от этого дома, вычеркнуть из своей памяти вместе с прошлым, забыть обо всем. Но все почему-то отклады­вал. – Он поцеловал ее в макушку. – А потом появи­лась ты и нарушила весь сценарий, поскольку я сра­зу увидел, как тебе подходит эта местность. И ты ей. У меня такое ощущение, что ты всегда принадлежа­ла этому дому, саду и роще.

– Ты счастлив, Джейк? – тихо спросила она.

– Счастливее не бывает, я, во всяком случае, никогда не был так счастлив. Я люблю тебя.

– Прежде ты мне этого не говорил.

Джейк теснее прижал ее к себе.

– Ты и сама всегда знала это, хотя я почти ниче­го тебе не говорил.

– Я тоже тебя люблю.

– И я знаю это, любовь моя. А теперь нам так хорошо вместе, что даже дом радуется за нас.

– Мне этот дом всегда нравился. И я часто представляла, каким он мог бы стать. Я хотела сде­лать его таким, чтобы ты был в нем наконец сча­стлив.

Они долго стояли молча, наблюдая гаснущие краски заката. Потом Кэтрин сказала:

– Скажи, а почему ты в тот раз решил, что Джил­лиан хочет сбросить меня с обрыва?

– Не знаю, – Джейк пожал плечами. – Помню только, что, когда я увидел, как близко она к тебе стоит, у меня просто сердце оборвалось.

– Да, похоже, она думала об этом, – задумчиво промолвила Кэтрин.

– Откуда ты знаешь?

– Инстинкт подсказал. Я же говорила тебе, что у меня сильно развиты инстинкты. Но я приготови­лась к ее нападению. Так что не о чем тебе было беспокоиться, сама бы справилась.

– Ох! ох! Поглядите на нее, она бы справилась! Интересно, каким же образом? – спросил Джейк, заглядывая в глубину зеленых ведьмовских глаз.

– Ну, ты же знаешь, соображаю я быстро, – серьезно ответила Кэтрин. – Я напряглась и ждала, когда она двинется в мою сторону, а потом просто немного отодвинулась бы и подставила ей ногу, так что вместо меня вниз полетела бы она сама.

Джейк изумленно уставился на нее и заговорил не сразу.

– Порой ты меня ужасаешь, – тихо проворчал он.

– Я много раз видела такие штуки по телевизо­ру, – сказала она сердито. – Это всегда срабаты­вает.

Джейк взял ее за руку и отвел от окна, на лице его все еще оставалось недоуменное выражение.

– Пойдем-ка лучше в постель, – шепнул он. – Это единственное место, где я точно знаю, как ты будешь себя вести. Во всех других местах ты просто безумная.

– Нет, я не безумная, а красивая, талантливая и храбрая, ты сам говорил!

– Помню! – пробормотал Джейк. – Но забыл тогда пояснить, что все эти превосходные качества проявляются лишь тогда, когда я сжимаю тебя в своих объятиях. А во всех остальных случаях ты про­сто лесная нимфа, от которой неизвестно чего ждать.

– Думаю, что не раз еще удивлю тебя, – пригро­зила Кэтрин, и он подхватил ее на руки.

– Ты всегда будешь меня удивлять, любимая, – нежно шепнул Джейк. – Пойдем в постель, займись скорее моим приручением.

Кэтрин обняла его за шею и с улыбкой глядела в его любящие полуночно-черные глаза.

– Я постараюсь, – заверила она его. – Хотя это непросто – характер не переделаешь.

– Мы будет над этим работать, – пообещал Джейк. – Все в наших руках, надо лишь проявить терпение.