Глава 11

Коротко извинившись перед приглашенными, Мэтт и Брук уже через полчаса подъезжали к стоянке возле приюта. Красный свет на светофорах во время гонки чуть ли не доводил Брук до слез.

Мэтт проявлял чудеса изворотливости, периодически пристраиваясь в хвост полицейским машинам.

Выскочив из машины, она бегом понеслась к дверям здания, а влетев внутрь, увидела, как зевает на посту дежурный воспитатель. Приглушенный свет создавал впечатление нереальности происходящего. Не переводя дыхания, Брук рванулась к миссис Моррис.

— Что случилось?

— Уже все в порядке, — с облегчением выдохнула женщина. У нее был очень утомленный вид.

— А где Джеффри?

— Им занимаются врачи.

— Он заболел? — допытывалась Брук, чувствуя, как ее начинает трясти.

— Он в порядке. Это просто мера предосторожности. Вечером Джеффри спрыгнул с забора.

— С забора? — ужаснулся Мэтт. — Да он высотой добрых десять футов!

Миссис Моррис кивнула. Было видно, что она сильно переживает.

— Я могу поговорить с ним? — быстро спросила Брук.

— Для этого я вас и вызвала. Не могу понять, почему он это сделал.

— Сегодня Джеффри должна была навестить одна супружеская пара, — пояснила Брук Мэтту.

— Да, они хотели взять ребенка, и им нравится Джеффри, то есть нравился. — Миссис Моррис озабоченно нахмурилась.

— Правда? — Новость удивила Брук. Она не думала, что кто-то захочет усыновить психически неполноценного ребенка.

— Непонятно, почему он прыгнул. Конечно, мальчику нужна семья. Ему плохо в приюте. Но сегодня, услышав о вечернем происшествии, эти люди позвонили и объяснили, что не хотят брать ребенка с суицидальными наклонностями.

— У Джеффри нет таких наклонностей. Он просто маленький мальчик, которому пришлось многое вынести! — возмутилась Брук. — И мы должны ему помочь!

Мэтт успокаивающе сжал ее руку.

— Ребенку не нужна любая семья. Он хочет вернуться в свою.

— Возможно, — согласилась Брук, прижимая руку к губам. — Но думаю, о причинах лучше всего спросить самого Джеффри.

— Согласен. Пойдем.

Взявшись за руки, они вошли в комнату.

У телевизора, работавшего целый день, выключили звук, поэтому было непривычно тихо. На экране кадры сменяли один другой, не привлекая ничьего внимания. На полу валялся забытый медвежонок.

Оглядевшись, Брук поняла, что случилось.

Мальчик почувствовал себя слишком одиноким, и, отчаявшись, пошел па крайние меры.

Джеффри сидел за маленьким столиком в углу, повесив голову. Стоящий рядом врач убирал в сумку пластиковый контейнер с лекарствами. Увидев вошедших, он пояснил:

— Все в порядке, только несколько ушибов и ссадин. — Закончив собираться, он потрепал Джеффри по плечу и попрощался. — Пока, Джеффри. В следующий раз будь аккуратнее.

Мэтт первым приблизился к маленькой фигурке, съежившейся в темноте.

— Привет, ковбой. Могу я присесть?

Неопределенное пожатие плечами.

Брук подошла поближе и заметила огромный кровоподтек на лице ребенка.

— Ну и синяк, — сочувственно произнесла она. Очень больно?

Джеффри едва заметно кивнул.

— Хочешь, я принесу лед?

Мальчик отрицательно помотал головой.

Брук села на миниатюрный стульчик напротив Мэтта.

— Ты в порядке, парень? — спросил тот, слегка подталкивая Джеффри плечом.

Мальчик па мгновение поднял глаза.

— Почему вы сюда пришли?

Вопрос удивил Брук. В его тоне не чувствовалось никакого возмущения, только удивление. Она решила ждать, пока ответит Мэтт.

— Мы беспокоимся о тебе, вот почему. А ты нас здорово напугал.

— Почему?

— Мы волнуемся, Джеффри, — подтвердила Брук.

Мальчик промолчал.

— Скажи, на что похоже стоять на такой высоте? спросил Мэтт. — Я бы не смог: живот заболел бы от страха.

— Я тоже испугался.

— Да ну! — деланно удивился Мэтт, разглядывая через окно высоченный забор. — Я бы здорово перетрусил.

— Ты же ничего не боишься!

— Кто тебе сказал? Я боюсь пчел, ненавижу их укусы.

— Правда? — у Джеффри просветлел взгляд.

— А я боюсь лечить зубы, — подтвердила уязвимость взрослых Брук.

Переглянувшись, мужики кивнули. Еще бы! Все боятся!

— А еще я боюсь быть один, — тихо сказал Мэтт.

Севший голос выдавал его волнение.

Брук смотрела во все глаза: не было дня, когда бы Мэтт ее не удивил. Нельзя было и представить, глядя на фотографии в глянцевых журналах и слушая интервью с всесильным Мэттом, что он боится одиночества. Интуиция подсказывала, что Мэтт так заинтересован в судьбе мальчика, потому что чувствует схожесть их судеб. Честность мужчины впечатляла, и Брук, слушая его взволнованный голос, находила ответы на многие мучившие ее вопросы.

Джеффри тоже удивленно смотрел на большого и сильного мужчину.

— И ты?

— А как ты думаешь?! Я всегда ненавидел оставаться в доме один.

— Твои родители тоже тебя оставили?

— Не совсем так, как тебя. Но оставили одного.

Джеффри подался вперед, заинтересованный рассказом.

— Как?

— Они надолго уезжали.

— В отпуск?

— И по делам, и в отпуск.

— Да, но они приезжали на твой день рождения и Рождество. — В голосе мальчика звучало недоверие.

— Не всегда. Но когда приезжали, ясно давали попять, что им не нравится быть дома и проводить время со мной. — Боль, читаемую в глазах Мэтта, Брук ощутила как свою.

Она всегда воспринимала его как плейбоя, богатого парня, у которого в жизни не было абсолютно никаких забот. А теперь перед глазами ясно вырисовывался образ маленького мальчика, караулившего у холодного окна в доме бабушки момент возвращения родителей.

— Мои родители тоже меня не хотели, — уныло признался Джеффри, крутивший на пальце старый шнурок от ботинка. — Папа бросил маму до того, как я родился. А мама бросила меня здесь.

— Возможно, она тебя очень любит, но не может заботиться о тебе, — предположил Мэтт.

— Нет. Она всегда говорила, что я доставляю ей слишком много хлопот.

— Идиотка!

Глаза Джеффри расширились, но он молча пожал плечами. Тишина не прерывалась, пока Брук не сказала:

— Та милая пара, что тебя навещала, хочет, чтобы ты жил с ними.

— Нет, — покачал головой мальчик, — они хотят собственного ребенка, но она не может забеременеть. Они хотят не меня, а какой-то заменитель.

Брук была готова разрыдаться, слыша подобные речи из уст маленького мальчика, обделенного любовью и лаской. Больше всего на свете ей хотелось схватить Джеффри на руки и прижать тщедушное тельце к себе. Брук безумно хотела дать мальчику семью, но не имела и своей.

Глядя на детские страдания, она прозрела. То, о чем только и стоит мечтать в этой жизни, — семья.

Обычная семья, где люди, любя, заботятся друг о друге. Но Брук поскорее загнала эту мысль в самый дальний уголок своего подсознания.

Она относится к Мэтту с большим уважением, потому что он абсолютно не похож на нарисованный газетчиками образ. Для Мэтта семья — это святое. Он способен на глубокое, сильное чувство. Он нежный и страстный любовник. Если Прекрасный Принц существует, то искать его следует в Сан-Антонио среди мужчин, носящих ковбойскую шляпу.

Неудивительно, что Брук не хочется прекращать их отношения. Неудивительно, что ей хочется замуж за Мэтта. Жалко только, что вряд ли он когда-нибудь сможет разделить ее чувство. А она, прекрасно понимая, что будет мучиться от неразделенного чувства, все-таки медленно и неотвратимо влюблялась в него. И уже не представляла себе, как можно без него жить.

«Ты же ничего не боишься!» Восклицание Джеффри звучало в ушах Мэтта еще долгое время.

Три часа они находились в приюте, играли, разговаривали, помогая мальчику разобраться со своими проблемами.

Так уж и ничего, с горечью думал Мэтт. Он боялся не только одиночества, гораздо страшнее быть отвергнутым. Деньги помогали ему преодолевать многие трудности, в особенности с женщинами.

Но Мэтт отвергал их всех, будучи уверенным в том, что от него хотят лишь денег. До сих пор это срабатывало.

Но Брук…

— Джеффри, — начал Мэтт, вкладывая последний недостающий фрагмент в головоломку, — я надеюсь, ты придешь завтра на нашу свадьбу?

— Конечно!

— Что?! — Сложно кричать шепотом, но у Брук, кажется, получилось. — Что ты делаешь?

— То, что давно требовалось сделать.

Если он и дальше будет позволять Брук делать все, что ей заблагорассудится, он потеряет лучшее из всего, что имел в жизни.

— Я не приду, если вы не хотите меня видеть. Опустив голову, Джеффри складывал головоломку в коробку.

— Нет, — спокойным голосом принялась объяснять Брук, — я хочу, чтобы ты был. Но..

— Без проблем. Я понимаю.

— Нет, не понимаешь. — Она выдохнула, чувствуя, как сердце пронзает боль. — Мы можем объяснить ситуацию прямо сейчас?

— Что объяснить? — начал злиться Мэтт.

— Ты не мог бы оставить нас на несколько минут, Джеффри?

— Вы будете драться?

— Драться? — повторила Брук, глядя так, будто собиралась стереть Мэтта в порошок. — Не беспокойся, милый. Все будет в порядке.

— Все нормально, Джеффри, — проговорил Мэтт, с ужасом понимая, что оттолкнул Брук. Она уже отвернулась от него. А он хочет просить ее руки. Но, черт побери, как это сделать? Он посмотрел на часы. — Уже поздно. Брук надо выспаться, чтобы хорошо выглядеть на собственной свадьбе.

— Мэтт…

— Ты же собираешься выйти за меня завтра?

Да, не слишком романтичное приглашение. Но он же не готовился! И никогда не делал предложение женщинам, тем более похожим на Брук. То есть любимым. Если она скажет «нет»…

— Что ты говоришь?

— О вашей свадьбе, — встрял Джеффри, не знавший сути дела. — Мэтт хочет быть уверенным, что вы завтра придете. Вы придете, доктор Уотсон?

Странный блеск в глазах Брук дал Мэтту понять, какая неразбериха творится в ее голове. Он понял, что ее терзают сомнения, одолевают эмоции. Он хотел бы помочь, но не мог.

Мэтт был благодарен судьбе за встречу с этой удивительной девушкой, которая заставила его изменить свои взгляды на жизнь. Брук научила его не стыдиться своих чувств, показала, что любовь — проявление не слабости, но силы духа человека.

Свою жизнь Брук посвятила детям. Что сделал он? Строил империю. Но за деньги нельзя купить простые человеческие отношения. Все золото мира не стоит счастливого детского смеха. Мэтту нужна семья, нужна Брук. Осталось только убедить ее в своей любви.

К сожалению, и ее жизнь повернулась так, что Брук щедро дарит свою любовь, но боится принять чужую. И она боится быть отвергнутой. Сейчас настал момент, когда нужно раскрыть свое сердце для любви, и Мэтт это сделает.

Джеффри зевнул.

— Я устал и хочу спать.

— Тогда иди и ложись, — предложил Мэтт. — Завтра будет тяжелый день. Я заеду за тобой в десять, а затем ты поможешь мне собраться, ладно?

— Мэтт! — топнула ногой Брук. — Мы должны поговорить.

— О чем? — поинтересовался он, обнимая девушку Джеффри поплелся к выходу.

— Увидимся завтра.

— Спокойной ночи!

— Обещаешь до завтра никаких глупостей не делать?

— Да Простите, что я вас напугал. Больше так делать не буду.

— Хорошо, — с облегчением вздохнула Брук. Помни, если что-то понадобится, ты всегда можешь позвонить одному из пас.

После того как мальчик вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь, Брук повернулась к Мэтту — Что ты делаешь?! Как мы завтра будем объяснять, почему не состоялась свадьба?

— Я не буду объяснять.

— Как это?

— Потому, что свадьба состоится. Конечно, если ты согласишься выйти за меня замуж.

Глава 12

— Ты спятил? — поинтересовалась Брук, глядя на Мэтта, как на восьмое чудо света. Казалось, что больше, чем его внезапное предложение, на этом свете ее удивить ничто не может.

Ведь это было предложение, правильно? Самое что ни на есть настоящее. Или ей показалось? Вокруг возникла какая-то нереальная тишина, и слышны были только гулкие удары ее сердца.

— Ты просишь выйти за тебя? — недоверчиво уточнила она. — На самом деле? Пока смерть не разлучит нас? Жить как муж и жена, а не только порадовать родственников? Но…

— Да. — Мэтт оттолкнул миниатюрный столик и взял руку Брук. — Хочешь, я встану на колени?

Смутившись, она смогла только покачать головой.

Зачем он рушит ее планы? Брук стоило столько сил подготовить себя к разрыву. Зачем он волнует ее сердце?

Ответ прост. Это же Мэтт. Его отличительная особенность — менять все, к чему прикасается, в том числе и им же самим установленные правила.

Ошеломленная, Брук сидела, боясь даже пошевелиться.

— Послушай, — начал Мэтт, — я не умею говорить красивые слова. Наверное, я и веду себя не правильно. Но правда в том, что я… люблю тебя.

Его лоб прорезала глубокая морщина, глаза потемнели от сдерживаемых чувств.

Любовь. Интересно, он понимает, что любовь это не просто слова, это прежде всего поступки по отношению к человеку, которого любишь?

— Ты любишь меня? — с трудом выговорила Брук, у которой потемнело в глазах.

— А ты сможешь меня полюбить?

— Я… я не знаю. — Брук колотила нервная дрожь, и она обхватила себя руками в попытке успокоиться.

Почему она не сказала, что уже любит? Почему эти простые слова так трудно выговорить? Неужели Брук — истинная дочь своей матери, поэтому собирается ждать кого-нибудь получше и побогаче?

Кто же может быть лучше Мэтта?! Скажи, Брук!

Скажи, пока не поздно!

— Спасибо за честность, — криво усмехнулся Мэтт и отвернулся.

Такой несчастной Брук не чувствовала себя даже в детстве, когда отец не хотел с ней встречаться.

— Мэтт…

Все нормально. Когда-то я думал, что буду выглядеть глупо, предлагая свою любовь женщине.

Но не теперь. Даже если ты не можешь ответить на мое чувство, просто позволь любить тебя.

— Это слишком неожиданно. Я слишком растеряна.

— Как и я. Но теперь все встало на свои места. Мэтт совсем сгорбился. — Кажется, я тебя испугал.

Тебе действительно требуется время. Но запомни: завтра я буду ждать тебя у алтаря.

Он развернулся и вышел, оставив Брук в темноте наедине с тягостными думами и болью, терзавшей ее сердце.

— Ты еще не одета! — объявила Фелиция, ворвавшись с утра пораньше в квартиру дочери и смерив презрительным взглядом древнюю футболку, служившую той ночным одеянием. Она выгрузила бутылку шампанского и аккуратно села на стул, чтобы, не дай бог, не помять сшитое на заказ платье для матери невесты. — Как тебе маникюр? — вопросила она, сунув Брук под нос руку с устрашающе длинными ногтями. — Розовая страсть.

— По-моему, обычный розовый, — вяло ответила та.

— Откроем шампанское? Твою свадьбу нужно отметить, можно даже начать пораньше.

Брук прошлепала на кухню и села за стол. В этой позе она провела всю ночь: потягивая кофе и чувствуя себя слишком усталой, слишком разбитой, чтобы решить возникшую проблему.

— Что случилось? — вздернула Фелиция брови. Ты чем-то расстроена?

— Думаю, ты догадываешься, чем именно.

— Мэтт тебя бросил? Ты прогнала его?

— Не совсем. Он хочет на мне жениться!

Фелиция растерянно сморгнула.

— А в чем проблема?

Тяжело вздохнув, Брук начала размышлять, в каком виде лучше преподнести матери эту историю. Пожалуй, в литературно обработанном.

— Он изменил правила.

— Я пока не слышу ничего ужасного. — Дама заметно расслабилась, убедившись, что ей не грозит перспектива потери знаменитого зятя. — Кроме того, очевидно, что он любит тебя, а ты — его.

— Откуда ты знаешь?

— Ты так часто повторяла, что у меня богатый опыт… Так вот, это правда. Ваш брак с Мэттом будет удачным, поверь.

— О, мама.. — Брук вздохнула в очередной раз и схватилась за голову. — Я не знаю. Я не уверена.

— Уверена-уверена. Если бы ты его не любила, неужели стала бы переживать о его чувствах?

— Может быть. Но я волнуюсь за Мэтта.

Фелиция округлила глаза.

— Ради бога! Я вижу, как вы смотрите друг на друга. Вы идеальная пара!

Неужели все разглядели чувство Мэтта, а сама Брук — нет?

Хватит прятаться! Ты же любишь его! Что с тобой происходит?

Брук сама не знала. Но страх лишил ее сил действовать.

— Что ты теряешь? — наседала мать. — Независимость? Дом? Свободу?

Мое сердце.

Пытаясь согреться, Брук обеими руками обхватила чашку с кофе.

— Но…

— Что еще? Позволь мне задать вопрос. Ты ведешь себя так, потому что боишься стать похожей на меня?

— Нет, я боюсь, что Мэтт станет. А вдруг ему надоест семейная жизнь? Что если это не любовь, а вспышка страсти? Он раньше избавлялся от женщин с такой же легкостью, с какой выкидывал обертку от жвачки.

— Неужели ты веришь глупым сплетням? — потрепала ее по руке Фелиция. Во взгляде ее сквозили мудрость и понимание. — Или это отговорка?

— То есть?

— Не думаю, что причина твоих страхов в моем поведении. Скорее, твоего отца.

Брук скрестила руки на груди.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Ну, милая, если у тебя есть диплом, а у других нет, совсем не обязательно, что ты умнее.

— Продолжай.

— Твой отец… — Фелиция чуть помедлила, — никогда не говорил слов «Я люблю тебя». К несчастью, ты в него.

По спине девушки потекла струйка пота.

— Я… я смогу.

— Когда?

— Да когда угодно! Что, по-твоему, я делаю три дня в неделю в сиротском приюте? Если бы я не любила своих пациентов, не волновалась о них, я бы не смогла им помочь!

— Предположим, ты хороший психолог. Но это не делает тебя хорошей любовницей.

— Прости?

— Любовница может сказать: «Я люблю тебя». А ты — нет. Со своим аналитическим умом ты не можешь расслабиться и позволить мужчине занять какое-то место в твоем сердце.

— А почему, миссис Всезнайка, я так себя веду?

— Из-за отца.

— Мама, помилуй, я с ним практически не виделась. Он же боялся даже подумать о тебе. Ты бросила его, обнаружив где-то более перспективного кандидата.

— Это не так.

— Ой, мама, пожалуйста, у меня же есть глаза. Я помню, что случилось.

— Это тебе так кажется. Я любила твоего отца.

Очень сильно. Но он не смог ответить на мое чувство, и я ушла. Это раз. Два — он изменял мне.

— Что? Ты никогда не говорила…

— Разумеется, не говорила. Я не хотела настраивать тебя против отца в частности и мужчин в целом. У нас не было семьи задолго до того, как я начала паковать чемоданы.

Брук чувствовала себя так, будто ей дали пощечину. Неужели мать скрыла от нее правду, чтобы уберечь от ненужных, с ее точки зрения, потрясений?

— Почему ты никогда мне не говорила?

— Я не хотела тебя травмировать. К тому же ты была слишком молода, чтобы понять.

Как же быть? С Мэттом можно было не беспокоиться о возможных изменах: он не похож ни на ее отца, ни па мать. Он не боится открыть свою душу, довериться. Для пего семья не перевалочный пункт, где можно отдышаться перед поиском следующей половины. У Брук перед глазами стояла Элиза, ради которой Мэтт расшибался в лепешку, лишь бы доставить бабушке удовольствие.

— Что будешь делать?

— Не знаю. Я должна подумать.

— Не думай слишком долго, — предостерегла Фелиция. — А то можешь упустить единственный в жизни шанс.

— В чем дело? — допрашивала внука Элиза.

Мэтт положил в карман сотовый и похлопал Джеффри по плечу. Мальчик должен был быть шафером, поэтому очень волновался.

— Все нормально.

— Ты хотя бы сегодня можешь не думать о работе? — проворчала Элиза. — Совсем как дедушка.

Она даже порозовела от возмущения. Мэтт впервые услышал, как она после смерти Линка пожаловалась на него. Добрый знак: может быть, бабушка перестанет жить в мире воспоминаний.

— Звучит как комплимент, — хмыкнул Мэтт.

— В жизни есть вещи поважнее работы. Твой дедушка понял это, когда было слишком поздно. Я не хочу, чтобы история повторилась. Ради всего святого, ты сегодня женишься!

— Этот звонок не относился к работе, — пояснил Мэтт, глядя на часы.

— Да? А был похож на рабочий.

— Я консультировался с адвокатом по частному вопросу.

— Мэтью Линкольн Каттер! — Элиза всплеснула руками. — Ты заключил брачное соглашение?

— Не беспокойся, нет. Кстати, уже слишком поздно. — Он осмотрелся, но увидел только друзей и родственников, в волнении ожидавших начала торжества. Как и он. — Брук приехала?

— Нет. Но не переживай. Она приедет. Наверное, застряла в пробке. Я настаивала, чтобы Брук взяла лимузин.

— Брук ненавидит лимузины. — Улыбка осветила лицо Мэтта, стоило ему вспомнить об особенностях характера Брук. С каждой секундой он нервничал все больше.

А если Брук его не любит? Мэтт предусмотрел все варианты, кроме этого, пришедшего в голову, когда все уже ждали прибытия невесты.

— Бабушка, я думаю, ты должна знать одну вещь.

— Ерунда. Даже если вы поссорились прошлой ночью, я знаю, что вы любите друг друга.

— Ты так считаешь?

— И не волнуйся, хотя глупо просить тебя об этом. Все женихи волнуются.

Элиза чмокнула внука в щеку и направилась к своему месту. У Мэтта сжалось сердце, когда он увидел, как прямо старается держаться бабушка.

— Не волнуйтесь, — подергал его за рукав Джеффри. — Я знаю, доктор Уотсон придет.

— Я надеюсь, ковбой, я надеюсь.

— Приехала! — раздался крик.

Заиграл свадебный марш, все замерли в ожидании. А Мэтт стоял у алтаря, так и не успев спросить, любит ли его Брук.

Девушка грациозно шла по проходу, придерживая шлейф платья. Ее лицо было скрыто фатой, но Мэтт знал, что Брук смотрит на него.

Мэтта лихорадило. О чем думает Брук? Он не мог увидеть выражения ее лица из-за чертовой фаты. Зачем она пришла? Порадовать маму? Обрадовать газетчиков, сбежав из-под венца? Или… она его любит?

Церемония проходила как во сне. Стоя у алтаря, Мэтт краем глаза наблюдал за Брук, любуясь ее гордым профилем и поражаясь спокойному, даже отрешенному выражению лица девушки. Как узнать, она пришла затем, чтобы быть с ним или заключить перемирие с меркантильной мамой?

Мэтту чудилось, что его сердце стучит так громко, что заглушает слова священника. Он не мог сосредоточиться. Мысли путались, в голове возникало множество вопросов. Это настоящая церемония или дурацкий спектакль? Они женятся или не женятся? Навсегда или на несколько месяцев?

— Берешь ли ты, Мэтью Каттер, эту женщину в законные жены? В горе и в радости… долетели до Мэтта слова священника.

Повернувшись к Брук, Мэтт взял обе ее руки в свои. Нет ни тени сомнения, он безумно любит Брук. И сказав «да» первым, докажет это чувство.

— Да. Беру Он ждал любого знака, любого, по которому можно было бы понять чувства Брук, по она лишь прикрыла глаза, словно не участвуя в происходящем.

Священник посмотрел на Брук.

— Берешь ли ты, Брук Уотсон, этого мужчину в законные мужья?

Мэтт вздрогнул. А если она скажет «нет»? Если убежит? Уйдет из его жизни?

Он не может этого допустить.

— Подождите! — крикнул он, разворачивая Брук лицом к себе. Слезы, блестевшие в глазах девушки, поразили Мэтта. «Господи, только не это», — молился он. Если Брук уйдет, он не сможет жить дальше.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Для тебя это что-то значит?

— Да. — Маленькая слезинка скатилась по бледной щеке.

— Тогда скажи. Ты любишь меня? Выйдешь за меня?

— Да.

Невероятно, как одно простое слово может изменить судьбу человека. Мэтт замер, не веря своим ушам. Он жадно всматривался в лицо любимой искал подтверждения ее словам. По губам Брук скользнула робкая улыбка, и Мэтт, не удержавшись, поцеловал их.

Он жадно обнимал девушку, боялся отпустить а вдруг исчезнет? Их объятие было настолько тесным, что влюбленные чувствовали биение сердца друг друга.

— Подождите, — прервал их священник, положив руку на плечо Мэтта. — Еще рано целоваться. Невеста должна сказать «да».

С трудом оторвавшись от Брук, Мэтт пристально на нее смотрел.

— Да, бер… — прошептала Брук.

Не дождавшись окончания фразы, Мэтт опять приник к ее губам.

— Да подождите! — крикнул священник.

— Что такое? — приподнял голову Мэтт.

— Я хотел предложить вам поцеловать невесту.

Улыбаясь своей невесте — уже жене, радуясь счастью, что ждало их в будущем, Мэтт прошептал:

— Слишком поздно.

В его объятиях Брук поняла, что сделала единственно правильный выбор. Ни с кем она не будет счастлива, кроме Мэтта. Он — любовь всей ее жизни.

— Пока я не объявил вас мужем и женой, — откашлялся священник, — вы не можете считаться таковыми.

— Ну!..

— Властью, данной мне Богом, объявляю вас мужем и женой. Хочу…

— Предложить мне поцеловать невесту? — ухмыльнулся Мэтт.

По рядам прокатился смешок.

— Вы уже неоднократно это сделали. Хочу представить вам мистера и миссис Каттер.

— Ты возьмешь мою фамилию?

— Я буду счастлива.

— Вот и хорошо, — обрадовался Мэтт, награждая Брук еще одним поцелуем. Развернувшись к гостям, он заявил:

— А теперь я хочу сделать одно объявление.

— Мы этого не планировали, — разволновался священник.

— Мы больше, чем молодожены. — Мэтт повысил голос, чтобы его мог слышать каждый. — Мы семья. И родители. Если, конечно, этот парень согласится нас взять.

— Здорово, — ухмыльнулся Джеффри, — Спасибо, — прошептала Брук.

— Это тебе спасибо, милая.

Они долго стояли, обнявшись, не в силах справиться с переполнявшими их эмоциями. Счастье стало достойной наградой людям, не побоявшимся открыть свое сердце любви.