Внезапно Брук увидела его маленьким мальчиком — этаким сорвиголовой с торчащими волосами и вечно разбитыми коленками, который умилительно просит: «Бабушка, пожалуйста, прочитай еще разок». Волна нежности захлестнула ее, и Брук покачала головой, чтобы стряхнуть наваждение.

— Я хотел встретиться с тобой и поговорить. До встречи с ювелиром и твоей матерью.

— Э… — Интересно, о чем же им говорить? Обговорить сумму — максимум того, что Мэтт готов потратить на кольцо? — Сначала я должна позаниматься с Джеффри.

— Я нашел ее, Мэтт! — раздался ликующий вопль мальчика, но стоило ему поймать взгляд Брук, улыбка сразу же исчезла с детского личика.

Подобно свившейся в кольцо ядовитой змее, ревность развернулась в ней. Да кто он такой?! Почему, почему она так долго не могла найти контакта с ребенком, а Мэтт сделал это с первой встречи?

— Отлично, ковбой, — ползал по комнате в поисках своих ковбойских сапог Мэтт. — А теперь я пойду, чтобы вы с доктором могли пообщаться.

— Останься, пожалуйста, — попросила Брук, чем дико себя удивила. Что она сказала? О чем только что попросила? Хотя, если честно, ее просьба единственный выход из сложившейся ситуации. Вы двое уже спелись, как я погляжу.

— Конечно, — мгновенно отреагировал Мэтт. Но ты должна присоединиться к нашей сидячей команде.

Вздохнув, Брук поставила портфель на пол и аккуратно опустилась на коврик. Чувствуя себя неуклюжей коровой, Брук вытянула ноги, отчаянно про себя ругаясь. Ее рабочая одежда не совсем подходила для такого рода забав. Доджер был не согласен. Он рухнул рядом с Брук, положив свою тяжелую голову ей на бедро.

— Ты, — начал Мэтт, стаскивая с ее ноги один ботинок, затем второй, — не находишь, что так гораздо удобнее?

Брук отшвырнула ботинки и подумала, что, возможно, была слишком официальна с Джеффри, что чуть было не привело к трагедии.

— Правда, лучше?

Конечно, лучше. Разве неудобно сидеть в кондиционированном помещении, вытянув ноги? Но воспоминания о том, как Мэтт массировал ее ступню, разжигали внутри огонь. Брук постаралась проигнорировать свои возмутительные реакции и инстинктивно подтянула ноги поближе.

И вместо Джеффри она должна быть более официальна с Мэттом. Никаких массажей. Никаких поцелуев. Вот только что-то очень тоскливо от такого решения.

— Я слышал, что сегодня вечером состоится игра в бейсбол. Ты играешь? — обратился Мэтт к Джеффри, делая вид, что более озабочен поиском нужного куска головоломки, чем своим вопросом.

Мальчик сосредоточенно изучал рисунок на коробке, однако по его лицу пробежала тень.

— Нет.

— Почему же?

Брук решила молчать, как если бы превратилась в неодушевленный предмет.

— Я не слишком хороший игрок. Плохо ловлю мячи.

— Да? А как отбиваешь?

— Как и ловлю.

— Может, я смогу дать тебе несколько уроков?

— Вряд ли это поможет.

— Вообще-то я в свое время считался королем бейсбола, — обиделся Мэтт.

— Правда? — поднял голову Джеффри.

— Конечно. Я даже начал играть за «Техасских рейнджеров». Но дедушке нужно было помочь с компанией.

На лице Джеффри появилось выражение благоговейного трепета.

А Брук была изрядно удивлена. Мэтт бросил любимый бейсбол ради семьи?! И ведь он не жаловался, просто констатировал факт.

— Ты научишь меня отбивать мячи? — спросил Джеффри дрожащим от нетерпения голоском.

— Еще бы! — Мэтт подмигнул Брук. — Будешь подавать нам мячи, док?

— Я не умею.

— Это совсем не сложно, — подмигнул он уже Джеффри. Взгляд его говорил: «Ох, уж эти девчонки !»

— Ты должен показать мне, как это делается. Иначе придется Доджеру взять на себя нелегкое бремя, добавила она, почесывая у собаки за ушами.

— Тогда пошли, — крикнул Джеффри и пулей вылетел за дверь. Собака помчалась за ним.

Натягивая обувку и собирая необходимое для игры снаряжение, Брук наблюдала, как Мэтт с Джеффри уже исследуют площадку для игры, а Доджер неутомимо обнюхивает кусты за ее пределами.

На территории приюта было несколько спортивных площадок: для футбола, баскетбола и бейсбола. Мэтт помахал Брук и увлек мальчика на площадку, чтобы обучить его искусству броска.

Солнце играло в его волосах, уже изрядно выгоревших под его жаркими лучами, а теплый ветерок растрепал их, словно пальцы любовницы. Брук испытала острое желание откинуть упавшую прядь волос с его высокого лба. Но воздержалась. И сконцентрировалась па своем маленьком пациенте.

Сначала они играли с воображаемым мячом.

Мэтт продемонстрировал несколько приемов, как лучше следует кидать и отбивать мяч. Его терпение и мягкость к мальчику, в общем-то не имевшему никакого к нему отношения, растрогали Брук. Она почувствовала, как в центре ее внимания упорно оказывается жених, а вовсе не пациент.

Минуточку! Фиктивный жених.

— А вы на самом деле женитесь? — спросил Джеффри, возвращая девушку в реальный мир. От радости она чуть не подпрыгнула: Джеффри обратился к ней! Раньше он на присутствие Брук никак не реагировал! Если быть невестой Мэтта почетно в глазах Джеффри, Брук ею будет! Нельзя позволить ребенку опять потерять связь с внешним миром.

Но что ей говорить?!

Внезапно лучи солнца показались Брук слишком жаркими, а одежда — неудобной.

— Ну… мы… — Она обернулась к Мэтту в поисках поддержки.

— Да, — подтвердил он.

Брук возмущенно на него посмотрела. Она ненавидела ложь и никогда не лгала пациентам. До сегодняшнего дня, конечно. Хотя, если разобраться, это же не она — это Мэтт солгал.

— А зачем?

Мэтт и Брук переглянулись. Действительно, зачем? Хватит ли у них смелости сказать ребенку, что они любят друг друга?

— Ну… мы… — в свою очередь завел Мэтт.

— Я так понимаю, что вы любите друг друга? деловито уточнил Джеффри.

— Точно, — с облегчением выдохнул Мэтт.

Любят? Брук была шокирована. Да, какие-то чувства были, возможно, самые сильные из всех, что ей приходилось испытывать. Но любовь? Это просто смешно!

— А вы целуетесь? — продолжал приставать любознательный ребенок.

— Конечно, — был вынужден признаться обескураженный Мэтт к вящему удовольствию Брук.

Избегая его взгляда, она полностью посвятила себя оттиранию пятен с ботинок.

— А вы…

— Джеффри, — строго сказал Мэтт, — настоящий джентльмен никогда…

— Я просто хотел спросить, будете ли вы заводить детей?

— Детей? — переспросила Брук. Единственное, о чем она мечтала в этой жизни, — стать матерью целой кучи ребятишек. — Будем. Правда?

— Точно, — согласился Мэтт с подозрительной покладистостью.

По коже девушки побежали мурашки, как только она вспомнила предложение Мэтта увидеть его утром. Она уже представила себе, как Мэтт играет с их сыном. Нет, нет. С его сыном. Сердце бешено заколотилось. О чем она, собственно, думает?

— Мы очень хотим детей, — объяснил Мэтт и тщательно откашлялся. — Ты когда-нибудь был на свадьбе, Джеффри?

Брук внимательно вслушивалась в разговор, в который раз отмечая про себя талант Мэтта находить общий язык с детьми. Большинство людей совершенно не умеют этого делать. Одни снисходят до разговора, другие сюсюкают, задавая глупые вопросы, типа «Когда ты женишься?». А дети, между прочим, очень чутко улавливают подобное отношение и сразу распознают притворство. Собственно говоря, Джеффри сделал правильный выбор.

А сама Брук?

Верит ли она этому мужчине? Ее рука судорожно сжала бейсбольную перчатку. На доверии строятся многие отношения, и именно от него будет многое зависеть в данной ситуации.

Брук старалась держаться невозмутимо, слушая ответы ребенка, чтобы его ненароком не вспугнуть.

Сейчас его непринужденная болтовня могла рассказать о характере больше, чем все документы, тщательно собираемые персоналом сиротского приюта вот уже в течение полугода. И то, что ее сердце сейчас колотится, как у колибри, совсем не имеет отношения к Мэтту и тому, как под его тонкой футболкой бугрятся мышцы во время подач.

— Один, — Джеффри покрепче сжал биту, готовясь к судьбоносному удару. Он как следует размахнулся, чтобы отбить мяч Мэтта, но не удержал биту. Та шлепнулась наземь, подняв целое облако пыли. Мальчик закашлялся.

— Ничего, попробуем еще раз, — ободрил его Мэтт и взмахнул рукой, готовясь к следующей подаче.

Джеффри зажмурился и ударил вслепую, чтобы больше не видеть своих промахов.

Мэтт прищелкнул языком, имитируя звук удара, и закричал, упорно вглядываясь в небо:

— Вон он! Смотри!

— Правда? — недоверчиво переспросил Джеффри, открывая глаза.

— Беги! — Мэтт сложил руки у рта и начал изображать ревущую от восторга толпу на стадионе.

Джеффри застенчиво улыбнулся и побежал на базу, изо всех сил помогая себе руками. Мэтт уже был спортивным комментатором:

— Обратите внимание на Джеффри Думаса! Это лучший игрок команды рейнджеров, уже одержавшей несколько побед!

Улыбаясь во весь рот, Джеффри бежал на базу, поднимая за собой облако красной пыли. Мэтт, не спеша, трусил за ним, изо всех сил подбадривая.

Уже прибежав, он потрепал мальчика по плечу, отдавая должное его старательности. Вдвоем они повернулись к Брук, которая почувствовала себя лишней на этом празднике жизни.

— А кто еще женился? — вернулся к прерванному разговору Мэтт.

— Мама, — тяжело вздохнул Джеффри.

Брук из истории болезни знала, что мать мальчика еще раз вышла замуж после развода с его отцом. Именно этот факт привлек ее внимание и заставил сочувствовать ребенку. Сколько раз сама Брук переживала подобное? Но, будучи борцом по натуре, она никогда не сдавалась.

— Это должно было случиться, — кивнул Мэтт.

— Да, — отвернулся Джеффри, стряхивая пыль со своих кроссовок.

— Ладно, попробуем еще разок, — сказал Мэтт и, прежде чем запять место подающего, выпихнул Брук в дальнюю часть поля.

— Но… — ей бы хотелось продолжить разговор, получить кое-какую информацию, надеясь ею воспользоваться в процессе психологической реабилитации.

— Нужно, док, нужно, — не дал ей возразить Мэтт. Терпение — Она едва услышала его шепот. — Помни, мальчику нужно терпение. Не нажимай на него.

Но не Джеффри был сейчас ее головной болью.

Интересно, сколько им еще понадобится времени, чтобы объявить о расторжении помолвки?

— Спасибо. — Брук схватилась за дверцу двухместного спортивного автомобиля, впившись ногтями в кожаную обивку. Ветер свистел в ушах, а поездка напоминала спуск на американских горках.

Мэтт вел машину, двигаясь скупо, точно и аккуратно и заставляя Брук проводить аналогии между искусством вождения и искусством любви (кажется, горячий воздух в салоне отрицательно сказался на ее умственных способностях).

— За что? — уточнил он, сосредоточенно глядя в зеркало заднего вида — у магазина, где была назначена встреча с ювелиром, нельзя было припарковать и велосипед.»

— Ты смог найти общий язык с Джеффри. — Голос Брук дрогнул.

— Он хороший парень.

— Может быть, тебе стоит посещать все сеансы?

Что думаешь?

— Если это поможет.

Такой ответ здорово порадовал девушку. Никакого фальшивого сострадания. И никаких пустых. отговорок, вроде: «Извините, я слишком занят на работе».

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — начала выспрашивать Брук, надеясь найти условия, при соблюдении которых ей удалось бы развить антипатию к Мэтту.

— Ни о чем. Просто хотел объяснить.

— Свой визит к Джеффри?

— Нет. — Их взгляды на мгновение встретились. К тебе.

— О… — только и сумела выдавить из себя Брук. Зачем?

— Ты всегда стараешься докопаться до истины? подивился Мэтт.

— Конечно, — кивнула Брук. Но вот думать, почему у нее так учащается пульс от одного взгляда на Мэтта, ей совсем не хотелось. «Поверь, милая, лучше тебе об этом не думать», — советовал ей доброжелательно настроенный внутренний голос.

— Лучше не надо. — Он выключил зажигание. Только не здесь. Только не сейчас.

— Твоя мама — это действительно что-то, — сделал вывод Мэтт, поигрывая черной бархатной коробочкой, в которой тихо и мирно лежало кольцо стоимостью в несколько тихоокеанских островов.

— Да уж, единственная и неповторимая, — вяло согласилась девушка, едва переставляя ноги по направлению к машине.

Мэтта безмерно удивило, как Брук покорно таскалась за матерью, рассматривая выбранные той кольца, хотя он готов был дать голову на отсечение, что ни одно из них не пришлось девушке по вкусу.

Удивительно, но Мэтт уже твердо знал, что Брук предпочитает простые и элегантные вещи, хотя знакомы они были не так давно, следовательно, о вкусах друг друга знали очень мало. Фелиция, само собой, была дочери полной противоположностью.

— Она мне нравится, — прошептал Мэтт, вдвойне обрадованный тем, что существует женщина, способная не травмировать его нервную систему.

— Правда? — прошелестела в ответ Брук. — А уж как она тобой восхищается! Но думаю, она уже свела тебя с ума своими бесконечными вопросами.

— Вполне естественно для женщины — знать как можно больше о мужчине, за которого выходит замуж ее дочь. От отца я бы ожидал худшего.

— Ну… Отец отреагирует исключительно отрицательно. То есть, я хочу сказать, он бы отреагировал отрицательно, если бы мы женились. А мы этого не делаем.

— Официально — делаем, — ухмыльнулся Мэтт. Во всяком случае, пока что-нибудь не случится.

— Ты о чем?

Поняв мысль Мэтта, она заметно заскучала.

Брук и думать забыла об этом. Все помыслы и желания сводились к одному: их губы соприкасаются, тела дрожат от вспышек страсти.

— А, ну да. Разрыв, которым мы должны заняться в ближайшее время.

Сжав зубы, Мэтт кивнул.

— Теперь я понимаю твое желание немного отдохнуть от мамы, сватающей всяких бесхозных холостяков. — Да Мэтт и сам был не против отдыха от Фелиции. Мысль о том, что возле Брук крутятся богатенькие маменькины сынки, заставляла его скрежетать зубами. Никто не может быть с ней (кроме него, разумеется)! — Вы совсем не похожи. Наверное, и мужчины вам нравятся абсолютно разные?

Зачем он спрашивает о таких вещах? Чтобы Брук заметила его интерес к ней?

— Абсолютно.

Этот ответ неприятно кольнул его. Значит, если Мэтт нравится Фелиции, он автоматически переносится в категорию неугодных для Брук мужчин.

— А почему твой отец будет так болезненно реагировать на нашу свадьбу, если мы, конечно, поженимся?

— Мы не виделись много лет. Собственно говоря, я и разговаривала с ним последний раз несколько лет назад.

— Это твое решение?

— Его. Он никогда не интересовался мной, как и мамон К тому же я всегда болезненно напоминала ему о неудавшейся любви.

Мэтт поморщился.

Несчастное выражение на лице девушки заставило его извиниться.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Но он же должен был принимать участие в воспитании собственного ребенка?!

— А как насчет твоих родителей? — ввернула Брук, стремясь увести разговор от себя. — Ты никогда о них не говоришь.

Мэтт помолчал, понимая, что его рассказ только усугубит тягостную атмосферу, воцарившуюся после излияний Брук.

— О, они всегда были слишком заняты, чтобы уделить внимание собственному ребенку. Меня растили бабушка с дедом. Отец с матерью постоянно путешествовали.

— По делам компании?

— Для собственного удовольствия. Но я уверен, они приедут на свадьбу, если мы все-таки соберемся пожениться. — Мэтт потер шею, стараясь снять появившееся напряжение. — А как удается твоей матери так легко относиться к бракам?

— Ну, не так уж и легко. Каждый раз она уверена, что этот — точно последний. — Брук задумчиво поковыряла дверцу. — Я полагаю, что каждый раз маму одолевают исключительно благие намерения.

Но у нее нет терпения строить семейную жизнь, поэтому отношения быстро заканчиваются.

— И что дальше?

— Каждый раз мама старается выбрать мужа, в чем-то превосходящего предыдущего. В красоте.

Галантности. Обходительности. Богатстве, в конце концов.

— Так все сводится к деньгам? — Мэтт массировал шею, уже не надеясь, что тянущая боль, появившаяся после многочасового бдения в ювелирном, когда-нибудь пройдет. Он, конечно, мог предположить некую слабость Фелиции к деньгам и общественному признанию. Взять хотя бы ее знания о бриллиантах — Мэтт им здорово подивился. И о будущем зяте она знала гораздо больше, чем публиковалось на страницах местных газет. Но Мэтт с легкостью пережил допрос этой дамы — его внимание было приковано к Брук он никак не мог понять, что означает выражение ее лица. — И она вместо служебной взбирается вверх по матримониальной лестнице?

— Если тебе будет угодно так выразиться.

— А ты? Ты совсем не заботишься о том, чтобы выгодно выйти замуж? — спросил он, ощутив приступ раздражения (совершенно беспричинный, следует отметить). Более того, Мэтт начал слишком трепетно относиться ко всему, что каким-либо образом затрагивало Брук. Он скрестил руки на груди. По некоторым бредовым причинам ему очень хотелось услышать положительный ответ.

Очень хотелось.

— Деньги меня не интересуют.

— А что интересует?

— Я хочу помогать другим людям.

Мэтт вздохнул. Еще Брук не хотела заводить романов, о чем честно предупредила с самого начала.

Тогда при чем здесь, спрашивается, сам Мэтт?

— Как тебе удалось стать настолько непохожей на собственную мать?

Девушка зябко передернула плечами. Стороннему наблюдателю могло показаться, что температура воздуха упала до нуля после того, как солнце скрылось за облаком. Похоже, сами психологи и психоаналитики без восторга относятся к пребыванию па пресловутой кожаной кушетке.

— Это не так сложно, — слабо улыбнулась Брук.

— Женщине?! Равнодушно относиться к деньгам?! — возмутился Мэтт.

— А что в этом особенного?

— Видишь ли, — осторожно начал он, — женщины, с которыми я встречался, интересовались исключительно состоянием моего банковского счета и толщиной бумажника.

— Как-то с трудом верится…

Мэтт напрягся. Неужели он может встречаться только с патологически жадными женщинами?!

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ну… Деньги не самая твоя сильная сторона.

На уязвленное самолюбие Мэтта словно пролился исцеляющий бальзам. Не то чтобы его раньше не хвалили и не отвешивали комплиментов по поводу фантастической сексуальности и неординарных способностей, но ему и в голову не могло прийти, что Брук обратит на это внимание.

— В самом деле? — улыбаясь во весь рот, он шагнул вперед. — А что еще?

Брук, вздыхая, озиралась по сторонам. В конце концов посмотрела па Мэтта и объявила:

— Ты отличный парень.

Какой-какой? Отличный? Что это может значить? Во всяком случае, не плохой. Но не это интересовало Мэтта. Очень хотелось знать, на какие еще его выдающиеся достоинства может обратить внимание девушка. Мэтт задумался и вернулся в исходное положение.

— Я думал, женщины любят плохих парней.

Брук потопталась на месте, но ковырять дверь больше не решилась: вряд ли Мэтт обрадуется ущербу, нанесенному его драгоценной машине.

— Это все выдумки.

— Для кого?

— Для психоаналитиков, испытывающих недостаток в клиентах.

— О да! — расхохотался Мэтт. — Ладно, проехали.

А что еще я могу предложить женщине, кроме денег и того, что можно на них купить?

— Ну, — Брук огляделась по сторонам, будто в салоне автомобиля мог сидеть вражеский агент, тщательно записывающий каждое их слово, и тихо проговорила:

— Ты хорошо выглядишь.

Ее смущение позабавило мужчину.

— Неужели? Значит, ты думаешь, что я симпатичный парень?

Пытаясь защититься, Брук обхватила себя руками.

— Что я думаю, не имеет никакого значения.

Просто так написано во всех журналах. Полагаю, ты не сверкал бы на всех обложках, если бы не увеличивал число покупательниц.

— Ой-ой! — Мэтт ощутил то же, что и рыболов, подсекающий огромного окуня. — А еще?

— Это все.

Мэтт шагнул вперед, и теперь их разделяло расстояние всего лишь в несколько дюймов.

— Скажи, а мои поцелуи тебя возбуждают?

— Мэтт! — поперхнулась Брук. — Я действительно… — Она взглянула на часы. — Ой, мне пора бежать.

— Ты не ответила па мой вопрос.

— Да, но…

— Значит, — он довольно ухмыльнулся, — все-таки возбуждают.

— Я этого не говорила.

— А тебе и не нужно. Я помню, как ты дрожала в моих объятиях.

— Ничего подобного! — выкрикнула до глубины души уязвленная девушка.

— А еще, — Мэтт погладил ее тонкую руку, — ты сама меня целовала.

— Я объясню…

— Непременно, — согласился он, подхватывая Брук под руку.

Кровь бросилась ей в лицо. Это все из-за жаркого южного солнца. Если так и дальше пойдет, придется менять место проживания: уж слишком часто начала краснеть Брук. Она отскочила назад и попыталась глубоко вдохнуть.

— Мы еще не решили, каким образом разорвем помолвку.

Мэтт внимательно смотрел на ее губы, взвешивая все «за» и «против» поцелуя. И «за» каким-то загадочным образом при всех раскладах оказывалось больше. Вот только в голове крутился один противный назойливый вопрос: «Почему?». Почему ему так хочется целовать Брук? Что это значит?

И как с этим бороться (если нужно, конечно)?

Голос, озвучивающий мужское эго, утверждал, что целоваться можно, это ничего не значит. Другой голос (ох, как бы не заболеть шизофренией.

Уже и голоса внутренние начал слышать…) утверждал, что очень даже значит. Влечение к Брук не просто зов природы. За его желаниями таятся куда более серьезные чувства. Но опасения не позволяли желаниям реализоваться.

Мэтт засунул руки в карманы (чтобы подавить хватательный рефлекс) и мрачно согласился:

— Точно. Не решили.

— Думаю, мы должны поругаться в присутствии моей мамы и твоей бабушки.

Вот этот вариант самый приемлемый. И нужно приступить к его воплощению немедленно. Пока Мэтт не увяз по уши. И не купил кольцо, которое позаимствовал на время у друга-ювелира.

— Ладно.

— Они обе увидят, насколько мы не подходим друг другу. Нам не придется ничего объяснять. Ты согласен?

— Конечно. Почему бы нам не встретиться за ужином в пятницу? Тогда и будем дело делать.

Осталась одна маленькая деталь — выяснить, как именно делается это дело. Черт, он же ни в чем сейчас не уверен. И меньше всего — в чувствах, испытываемых к Брук. И тем более в необходимости грядущего расставания.

Но Мэтт совсем не представлял, как предотвратить разрыв.