Глава 3

— Мама! — тишину прорезал пронзительный крик Коди.

Скаут залился громким лаем. Марта схватила Джо за руку, но не в поисках поддержки, а давая ему знак остаться.

— Я пойду посмотрю, что с ним. — Она убежала в комнату сына, оставив Джо в растерянности мерить шагами прихожую и ждать ее возвращения.

Текли минуты. Он все ходил взад и вперед, разглядывая на стенах фотографии Коди. На некоторых он был снят со своей матерью, на других — с незнакомыми детишками.

Джо зашел на кухню. Через окно на пол падал свет уличных фонарей. Вдоль подоконника стояли горшки с растениями — плющ, алоэ, герань. Он вдохнул запах корицы. Здесь пахло домом, настоящим домом. Сколько уже прошло времени с тех пор, как он чувствовал такое же удивительное тепло? Ему вдруг захотелось, чтобы это был его дом.

Он сдержит свое слово. Останется здесь столько, сколько будет нужен Марта и Коди. А потом — все! От этой мысли стало почему-то больно. У него не было права на дом, права на тепло и уют. Вот почему он перебрался на заброшенное ранчо, подальше от семьи, друзей или кого-нибудь еще, кто мог бы скрасить ему жизнь… и кому он мог бы причинить боль.

Он лишил Саманту права на жизнь и на материнство. Сколько бы ни прошло времени, Джо всегда будет жалеть, что не он был тогда в машине, а потом и в гробу, обтянутом блестящим атласом. Он постоянно пытался представить себе, как бы она выглядела с ребенком на руках возле маленькой кроватки, которую он купил. В годовщину ее смерти Джо разломал эту кроватку и сжег ее в камине, щепку за щепкой, словно стараясь выжечь саму память о Саманте. Но ее образ, вечно оставался с ним, терзая душу и разум. Вот и сейчас воспоминания о Саманте сразу же превратились в поток нескончаемых самообвинений. Черты его исказились от боли.

Почему, Джо? Почему ты не был тогда со мной?

Острый приступ тоски сжимал его сердце все сильнее и сильнее, пока оно не перестало ничего чувствовать, кроме тупой боли, пульсировавшей где-то в груди. Эти слова он повторял себе каждый день в течение всех этих пяти лет.

Он вспомнил, как доктор тогда сказал ему:

«Ваша жена носила мальчика». И затем: «Извините». Эти слова без конца крутились у него в голове. За что извинялся доктор? Не его вина, что они погибли, что Саманте не суждено прижать к груди своего ребенка или что маленький мальчик никогда уже не вырастет, не сядет на лошадь, не поцелует девушку, не станет мужчиной.

Это была вина его, Джо. Он так хотел верить, что будет замечательным отцом для своего мальчика. Но в глубине его сердца таилось сомнение. Саманта забеременела случайно. Жена принесла ему новость, вся сияя от радости; в нем же она не вызвала особого восторга, разве что вспышку мужской гордости. Он сомневался, что сможет пожертвовать своей карьерой, и даже не нашел времени, чтобы помочь Саманте оборудовать детскую комнату. Все его внимание было отдано родео. До тех пор, пока…

Ему не довелось взять сына на руки, сказать, как любит его, и услышать, как тот назовет его папой.

И вот теперь этот малыш, Коли, назвал его отцом.

Обхватив руками голову, Джо наклонился вперед. Упершись локтями в колени, он невидяще уставился на холодный камин за черной решеткой. Пепел от сгоревших в нем дров покрывал кирпичи. Такой же пепел и у меня внутри, подумал Джо.

Прошло уже полчаса с тех пор, как Марта ушла взглянуть на Кода. Обеспокоенный, Джо прошел на цыпочках по темному коридору и, войдя в комнату, увидел Марти, свернувшуюся клубочком рядом с сыном. На другом конце кровати сопел Скаут, брюхом вверх и раскинув лапы.

Сняв с ближайшего кресла мягкое шерстяное одеяло, Джо укрыл им хрупкую фигурку Марти. Рука его невольно потянулась, чтобы убрать прядь волос с ее щеки. Резкий контраст между его обветренными, загорелыми пальцами и ее нежной кожей поразил его. Сердце его замерло. Он ведет себя глупо. Это не его семья.

Тоскливо вздохнув, он повернулся и направился обратно в прихожую. Опустившись снова в кожаное кресло, устроился на ночь. Он не может уйти сейчас, когда нужен им. Он уйдет завтра. А пока будет здесь, готовый в любую минуту прийти им на помощь.

Марти разбудила боль в шее. Она мигнула. Холодный неприветливый свет проникал сквозь деревянные ставни. Глаза, казалось, были полны песка. Она подавила стон и, покрутив головой, попробовала размять затекшие мышцы.

Сын спал рядом, уютно устроившись возле нее. Она почувствовала теплый детский запах. Руки малыша были сложены под щекой, ресницы отбрасывали длинные тени, грудь тихо поднималась и опускалась. Она коснулась губами его лобика, проверяя температуру. Вроде все нормально.

Взглянув на часы, Марта обнаружила, что еще нет и семи. Теперь, когда кризис позади, она хотела, чтобы Коди отдохнул как можно дольше. Сегодня воскресенье, и поэтому нет необходимости рано вставать. Воскресную школу можно и пропустить.

Зевнув, она наконец встала с кровати. Это движение разбудило Скаута. Пес скатился на свое место и просяще посмотрел на нее, стуча хвостом по матрасу. Она улыбнулась и погладила его по мягкой шерсти. — Пойдем, мальчик.

Выходя из комнаты. Марта потянулась и еще раз сладко зевнула, вдохнув теплый, приглашающий запах кофе и свежего печенья с корицей. Откуда этот запах? Неужели?.. Джо. О Боже, она совсем забыла о нем! Ночью она пошла успокоить Коди и прилегла рядом с ним. Монотонно тикали часы, глаза у нее стали потихоньку слипаться, и, когда Коди заснул, она, похоже, заснула вместе с ним. Значит, Джо ночевал здесь? Как она могла о нем забыть!

Ковер на полу скрадывал ее шаги, ноги в одних носках мягко ступали по нему. Еще в коридоре она услышала звон сковородок и шум воды в раковине, доносящийся с кухни. Схватив Скаута за ошейник, она быстро отвела его назад в комнату. Дойдя до кухни. Марта встала в дверях, пораженная открывшимся видом.

Джо стоял у газовой плиты спиной к ней. Бекон шипел и брызгался жиром на горячей сковородке. Марта не могла отвести взгляд от этого человека. Волосы с одной стороны взлохматились и стояли торчком: должно быть, он лежал на этом боку. Где он спал? На софе или на ее кровати? Она невольно представила его крепкое тело, лежащее на ее простынях.

Утреннее солнце играло золотыми бликами на густых волосах. Он обладал сильной, мужественной красотой, а в таком встрепанном виде, как ни странно, взволновал ее еще сильнее, чем раньше. Сегодня его плечи казались еще шире, ноги в облегающих джинсах — еще длиннее. И как естественно он смотрелся на кухне!

Марта провела рукой по спутавшимся за ночь волосам, пытаясь хоть немного пригладить их. Потом опустила глаза и увидела свою выбившуюся из смятых джинсов футболку. Ей необходимо принять душ и переодеться. Надеясь незаметно выскользнуть из кухни прежде, чем ее заметят, Марта развернулась и…

— Доброе утро, — раздался голос Джо. Застигнутая врасплох, она решила, что лучше уж встретиться с ним лицом к лицу, чем трусливо сбежать.

— Доброе утро.

Он весело улыбнулся в ответ. Внутри у нее что-то дрогнуло. Волосы свободной волной падали ему на лоб, на руке была одна из ее кухонных рукавичек. Синий взгляд задержался на Марти, снова вызвав в ней ощущение жара.

— Вы хорошо выглядите. Женщина нервно хихикнула.

— Это уж точно! — И потрогав рукой лицо, добавила:

— С размазанной косметикой, растрепанными волосами и в измятой одежде.

Его улыбка стала еще шире, складки вокруг рта — еще глубже, а зубы ослепительно сверкнули на фоне темной, обветренной кожи. От уголков глаз разбежались смешливые морщинки. Сапфировые глаза излучали тепло, от которого подкашивались ноги.

— Да, мы оба выглядим, как будто мы… — Глаза его вдруг потемнели, туман желания углубил их цвет так, что они стали напоминать море во время шторма. — Как будто мы спали в одежде. Но я хочу сказать, что вы сегодня выглядите намного спокойней. Полагаю, Коди уже лучше?

— Он все еще спит.

— Хорошо. У вас, наверное, была тяжелая ночь.

— Не слишком. Я просыпалась только время от времени поглядеть на него. А вы где спали?

— В прихожей. Большое кожаное кресло оказалось очень удобным, и я чувствовал себя в нем прекрасно. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Надеюсь, я сделал все правильно. Когда вы ушли к Коди, я долго ждал вас, но не дождался, а когда пошел туда сам, увидел, что вы спите, и решил никого не будить.

— Вы могли бы уехать домой.

— Мог бы. Но я хотел быть здесь. Вдруг что-нибудь случилось бы.

Марти подавила резкий ответ, что она способна сама позаботиться о себе и своем сыне.

— Завтрак почти готов. — Он схватил щипцами кусок бекона и перевернул его. — Мы с вами можем поесть. Когда Коди проснется, я приготовлю ему яичницу.

— Но это совсем не обязательно. — Она сделала шаг вперед. — Вам вовсе не нужно было возиться с завтраком.

Он схватил другой кусок.

— Как это не нужно? Я умираю от голода. — Уголки его губ поползли вверх. — И вы, должно быть, тоже.

— Тогда давайте, я тоже буду что-нибудь делать.

— Нет. — Он встал на ее пути, как крепость, преградив дорогу к плите. — Просто посидите и постарайтесь ни о чем не думать, — сказал он. — Сейчас я налью вам чашечку кофе. Я люблю готовить.

Она вытаращила от удивления глаза:

— Вы любите готовить?

— Конечно. И готовлю неплохо. Заинтересованная, она спросила мужчину, который был так не похож на Флинта:

— Выходит, вы не считаете это женской работой?

— Я вообще не считаю это работой. Если забыть о последующем мытье посуды. Так что этим можете заниматься вы. — И он улыбнулся, подмигнув ей.

Марта наклонилась над столом, заставленным тарелками, мисками, мерными ложками и засыпанным мукой. Она не смогла сдержать восхищения, глядя, как ловко он управляется со сковородкой.

— Вы как будто из девятнадцатого века. Он пожал плечами в ответ на ее комплимент.

— Мне пришлось этому научиться, чтобы не умереть с голоду. Конечно, кто-то может сказать, что я принадлежу прошлому веку. Я не против. Вероятно, я бы лучше себя чувствовал где-нибудь в степи, готовя кофе на костре и выпекая лепешки в походной печке.

Он открыл духовку и посмотрел внутрь. Заглянув через его плечо, она увидела там светло-коричневое печенье, пышное и румяное, посыпанное сверху корицей. От густого, аппетитного запаха у нее потекли слюнки.

— В вашей духовке готовить легче, — добавил он, кладя щипцы на керамическую подставку.

Он направился к холодильнику и, проходя мимо нее, слегка задел Марта рукой. Это прикосновение заставило ее сердце затрепетать. Сам он, похоже, не замечал, как действует на нее. Да и чем, собственно, она могла его привлечь? Сегодняшним неопрятным видом? Или вчерашним неприличным поведением? Марта нервно заправила завиток за ухо.

— Как вам приготовить яйца? — донесся до нее вопрос Джо, который вынимал упаковку яиц из холодильника. — Сделать омлет, яичницу или просто сварить?

Его улыбка обезоружила ее. Мысли путались. Такой простой вопрос, но она никак не может ответить на него, пока он глядит на нее своими глазами, синими, как озеро под лучами солнца.

— Вы уже достаточно сделали сегодня. Давайте я приготовлю хотя бы яйца.

Она схватила яйцо из открытой упаковки, но оно выскользнуло из ее пальцев и, ударившись с негромким стуком об пол, растеклось лужицей.

— Черт побери! — Глаза ее встретились с удивленным взглядом Джо. Он подал ей бумажное полотенце и добавил:

— Ненавижу мыть полы.

Она наклонилась и вытерла полотенцем желтую массу с пола.

— Мне кажется, вам нужно выпить немного кофе, чтобы проснуться. Сейчас сделаем!

Он открыл шкафчик над раковиной и взял кружку, которую ей подарил сын. Столь близкое знакомство Джо с ее кухней обеспокоило Марти. Когда она брала кружку из его рук, пальцы их соприкоснулись. У него оказались рабочие руки — огрубевшие, жесткие, мозолистые. Она отпрянула, малейшее его прикосновение действовало на нее, как удар тока. Быстрым движением выхватив стакан из кофеварки, она налила себе в чашку кофе.

— Сахара или сливок?

Его голос звучал так близко — он завораживал ее.

Марти отступила.

— Нет-нет, спа…

Горячая жидкость плеснула через край прямо ей на руку, и она почувствовала резкую боль.

— Ой!

— Дайте-ка посмотрю — Н-нет, все в порядке.

Но он не обратил внимания на ее слова. Забрав у Марти кружку, он бережно взял ее руку в свои ладони. Прикосновение было нежным, словно он держал в руке новорожденного котенка. Джо внимательно осмотрел покрасневшую кожу.

— Потерпите, — сказал он, — я позабочусь о вас… — Глаза его встретились с ее взглядом, и она увидела в них синий океан смятения. Сердце ее подпрыгнуло. — В смысле, о руке, — поправился он.

Она посмотрела в глаза Джо, и какая-то искра пробежала между ними. Что-то неопределенное, необъяснимое появилось в их отношениях. Что-то, чего ей надо избегать. Марти еще раз напомнила себе, что ковбой здесь только ради ее сына.

Джо первым отвел взгляд. Он осторожно подул на обожженное место и сказал:

— Сюда надо что-то приложить. Не глядя на нее, он достал из джинсов перочинный нож и отрезал кусочек алоэ, стоявшего на окне. Держа в руках сочащийся влагой лист, он взглянул на Марти:

— У вас есть лейкопластырь?

— Конечно. — Она сделала шаг в сторону. — Сейчас принесу.

— Нет. Стойте здесь. — Его властная манера говорить и действовать слегка раздражала Марти, но одновременно давала удивительное чувство защищенности. — Вы сегодня просто ходячее несчастье. Скажите мне, где он лежит.

Она рассказала ему, где кладовка и где там лежит лейкопластырь. Через минуту Джо вернулся, улыбаясь. Снова осторожно взял ее руку, аккуратно приложил на обожженную поверхность листок алоэ и закрепил его пластырем, позаботившись, чтобы, его липкая поверхность не попала на чувствительную обожженную кожу.

— Ну как? — спросил он охрипшим голосом.

Слишком хорошо, подумала Марти, пока он держал ее руку. Жар наполнил ее тело, как бывает, когда, выходя из воды, ощущаешь горячие ласковые поцелуи техасского солнца.

Поцелуи. Взгляд ее упал на губы Джо — чувственные, с четким рисунком. Она тут же представила, как эти губы касаются ее губ, как едва заметная щетина легко царапает кожу… С ума сойти, дыхание перехватывает!

Она быстро перевела взгляд обратно на свою руку и, сжав пальцы в кулак, сказала:

— Спасибо, замечательно. Джо отошел от нее. В глазах его застыло странное выражение.

— Пожалуй, я пригляжу за завтраком. — И, обойдя ее, он подошел к плите, чтобы вынуть из духовки печенье.

— Мам, а папа печет печенье вкуснее, чем ты.

Коди запихнул очередное печенье в рот. Клубничный джем брызнул струйкой на тарелку.

Джо смотрел, как натянуто улыбается Марти. Сегодня утром он ненароком несколько раз касался ее, и это большая ошибка, о которой он еще пожалеет в течение предстоящих долгих ночей. И что еще хуже, он пообещал заботиться о ней. Зачем, спрашивается? Он что, тоже страдает потерей памяти? Ему ли не знать, что заботиться о ком-либо он просто не приспособлен!

Он слишком долго оставался в этом доме. Ему пора уходить, пока не стало слишком поздно.

— Ну что ж, Коди, — сказал он, — раз тебе лучше, я отправляюсь на то родео, о котором говорил.

Он встал из-за стола и аккуратно задвинул стул.

— Марти, ты не возражаешь, если я оставлю посуду на тебя?

Лицо мальчика жалобно вытянулось, а мать согласно кивнула.

— Все будет в порядке, — сказала она. — Не беспокойся за нас.

— А ты не можешь в этот раз пропустить родео? — с молящей ноткой в голосе обратился к нему Коди.

Сознательно избегая смотреть в большие карие глаза ребенка, Джо покачал головой:

— Нет, если мы хотим что-то есть. Если я потороплюсь, то еще успею на последний заход, — объявил он.

— Поезжай. Будь осторожен, — ответила ему Марти, стоя в дверях.

Джо подхватил с софы шляпу, нахлобучил ее на голову и взъерошил Коди волосы. — Веди себя хорошо, ковбой. Заботься о маме и пока не скачи на овцах. Договорились?

— Договорились! А ты меня поучишь кататься на своей лошади?

Джо взглянул на Марти и поймал отблеск тревоги в ее застывшем взгляде.

— Давай подождем немного и посмотрим, что скажет доктор. Я думаю, тебе не следует кататься: на лошадях, на быках, на овцах, даже на Скауте… пока.

— Но ты же за мной будешь смотреть, и я не упаду.

Сердце Джо тоскливо сжалось. Господи, как бы он хотел, чтобы именно так и было! Он двинулся к двери, коротко сказав:

— Поживем — увидим.

— Спасибо, — прошептала Марти, открывая ему дверь, — за все.

— Не за что. — Он протянул ей листок бумаги. — Это номер телефона, по которому меня можно найти. — Он многозначительно посмотрел на нее, надеясь, что она поняла: это его домашний номер телефона. Пальцы их соприкоснулись, когда она брала у него этот листок. И он добавил то, что не собирался говорить:

— Позвоните, если вам что-то будет нужно.

К двери с невеселым лицом подошел Коди. Шишка у него на лбу слегка уменьшилась, но темно-фиолетовый синяк все еще оставался. Джо легонько потрепал его по загривку.

— Не грусти, ковбой, я вернусь, мм… через несколько дней.

Кода кивнул и уцепился за мамину руку. Безнадежно поникшие плечи мальчишки рассказали Джо больше, чем он хотел знать о нем. Похоже, Флинт часто их бросал и долго не возвращался. Джо тоже поступил так один раз в жизни, и для него этого оказалось достаточно.

Он все-таки не выдержал: встав на колени, раскрыл мальчику объятия.

— Обнимешь меня на дорожку?

— Но ты говорил, что торопишься. — Голос Коди дрогнул.