- Начальник Асмак готов ко встрече со мной? Надсмотрщик сбивчиво пролепетал:
      - Простите меня, г-господин, я не узнал вас.
      - Не стоит извиняться. Ты выполнял свои обязанности.
      Пройдя через комнату, он открыл дверь, ведущую на внутреннюю лестницу. Когда проходил, надсмотрщик схватил его за руку. - Видите ли, господин, это место считается секретным...
      - Хватит, все ясно. - Найл с некоторым трудом высвободил руку и стал подниматься по лестнице. Грель шел сзади; чувствовалось, что происшедшее здорово его позабавило.
      Следующая дверь вела в комнату, представляющую собой, очевидно, склад - всюду штабеля ненадутых шаров. То же самое на следующем этаже, и этажом выше. Шестой этаж был занят большими баками с порифидами и деревянными корытами, наполненными их пищей - белыми личинками, запах от которых шел еще более гнусный, чем от порифидов.
      На самом верху пролета седьмого этажа стоял дородного вида смертоносец, осанистость и естественная величавость которого напоминали чем-то Дравига. Он посторонился, пропуская Найла, и застыл в церемонном поклоне. Когда обменялись формальными приветствиями, Найл понял, что уже встречал начальника воздушной разведки. Асмак присутствовал на недавнем суде над сообщниками Скорбо. Напрямую они тогда не контактировали, но так как Найл разделял совокупное сознание пауков в зале, то сознавал и каждого из них в отдельности. Сейчас впечатление было такое, будто он повстречал старого знакомого.
      Управившись с формальностями, паук почтительно дожидался, когда заговорит Найл.
      - Советник Дравиг рекомендовал мне свидеться с тобой и поговорить.
      - Весьма польщен. Чем могу служить?
      - Как начальник воздушной разведки, ты, должно быть, знаком с землями к северу?
      - Я пролетал через них множество раз.
      - Дравиг полагает, что именно из тех северных земель явились убийцы Скорбо.
      - Не исключено. Но они с равным успехом могли явиться также с юга, востока или запада.
      - А как ты считаешь, откуда они могли прийти? Паук сделал жест, в человечьем понимании равносильный покачиванию головой.
      - О том же самом меня спрашивал Дравиг. И честно сказать, я не нашелся, что ответить.
      - Дравиг рассказывал, что ходит какая-то легенда о подземном городе. У тебя нет никаких соображений насчет того, где такой город мог бы находиться?
      - Никаких. Если что-нибудь такое и есть, то укрыто оно так хорошо, что наши дозоры даже никогда и не подозревали о его существовании.
      Найлу вспомнился подземный город Дира, и ясно представилось, каких трудов стоило воздушному дозору его рассекретить.
      - Ваши дозоры летают близко от земли?
      - Иногда. Но это может быть опасно, особенно в горах. Именно там упал Скорбо.
      - Скорбо упал? Не подскажешь, где?
      - Могу.
      Найла разобрало волнение.
      - Ты мог бы меня туда захватить?
      - Разумеется.
      - Это очень далеко?
      - При попутном ветре всего несколько часов.
      - Ах, да. - Найл совсем забыл о ветре. Паучий шар, в общем-то, может летать и против ветра: паук, используя силу воли, создает противодействие, и шар тогда скользит по тропке меж двух векторов. Найл успел уже прочувствовать такой эффект при обратном перелете из Дельты. Но все равно это утомительная работа, все равно что править лодку против течения.
      - Но, разумеется, вовсе необязательно дожидаться, пока переменится ветер.
      - Не обязательно? - Найл переставал его понимать.
      - Я знаком с тем районом, - сказал Асмак, - и могу его наглядно описать.
      - Тогда, пожалуйста, сделай милость, - попросил Найл вежливо.
      - Не соблаговолит ли господин пройти за мной?
      С этими словами Асмак повернулся и пошел по лестнице. Найл, озадаченный и заинтригованный, следом. Дверь наверху выводила на плоскую крышу, отороченную зубчатым парапетом. Синева неба, сгустившись, углубилась, над восточным горизонтом проплавились первые звезды. На западе же пейзаж купался в багровом закатном свете. В задувающем с гор ветре чувствовался запах снега.
      Асмак подвел его к северному краю крыши. Призрачные голубые силуэты гор были едва различимы, лишь западные склоны отражали садящееся солнце. Найл оперся локтями о парапет, сунув ногу в небольшое углубление. Асмак, подняв переднюю лапу, указал в сторону гор (жест, заимствованный пауками у людей-слуг).
      - Все эти земли, что видны глазу - владения Смертоносца-Повелителя.У Найла при этом захватило дух: тело вдруг сделалось легким словно перышко, и взмыло в воздух - все это настолько неожиданно, что он, струхнув, вцепился в парапет обеими руками. Ощутив холодный камень, с облегчением понял, что все так же надежно стоит на крыше.
      - Умоляю меня простить, - виновато сказал Асмак. - Мне надо было предупредить...
      Одолев первоначальное замешательство, Найл понял, что иллюзия создается силой внушения паука. Едва расслабившись, он опять почувствовал, как плавно снимается с крыши и взлетает над городом. На какую-то секунду ум словно разделился на две части, одна из которых все еще сознавала тело. Вскоре, зачарованный плывущей внизу панорамой, Найл окончательно забыл о своей бренной оболочке и весь ушел в созерцание полета через пространство.
      По существу, паук описывал обычный разведывательный полет точно так, как человек живописал бы его словесно. Но он использовал образы и ощущения, поэтому "речь" воспринималась серией живых картин. Найл впервые столь явственно ощущал единение с чужим умом - такого не было даже во время суда над сообщниками Скорбо, когда Найлу дали почетное право войти в коллективное сознание пауков. Оттого-то так легко дался теперь контакт с умом Асмака.
      Купающийся в багровом солнце город виднелся так же ясно, будто Найл и впрямь летел на паучьем шаре. Зрительная память у Асмака была необычайна. Он знал окрестности так хорошо, что воссоздавал их с точностью видеокамеры; лишь чуть заметная рябь у горизонта выдавала, что все это умозрительная картина. Панорама гор в отдалении смотрелась точно так, как с крыши дворца. За цепью невысоких северо-западных холмов виднелся город жуков-бомбардиров с искривленными красными шпилями домов-шишек из пчелиного воска. Когда проплывали над рекой, текущей через город с востока на запад, Найл с любопытством поглядел на восток места, где раньше никогда не бывал. Видно было, как река, петляя, теряется среди невысоких лесистых холмов. На вершине одного из холмов, среди зубчиков древесных макушек проглядывало - вот диво! - здание, напоминающее полуразрушенный замок. Найл указал в ту сторону:
      - Что это там?
      - Руины. Эта земля полна руин.
      Паук произнес это совершенно равнодушно, а на Найла почему-то накатила грусть, стоило представить, как выглядела эта земля в далеком прошлом, когда человек безоговорочно считал себя хозяином планеты.
      Теперь они пролетали над кварталом рабов. Летели сравнительно невысоко, можно было видеть снующих по улицам людей. Показалось странным, что все рабы смотрятся совершенно на одно лицо, как оловянные солдатики. И тут дошло, почему: паукам все люди кажутся одинаковыми.
      За кварталом шли пустующие коттеджи, - когда-то престижный пригород, место обитания среднего класса. Рабы в таких домах не селились: буйная зелень разросшихся садов, вероятно давала приют опасным хищникам, так что эта часть города лежала в запустении.
      Вскоре пролетели над северной окраиной, где главная дорога поворачивала в сторону города жуков. Другая, явно отданная на "порчу" ветру, уходила, петляя, к горам и там терялась среди разросшегося бурого вереска, покрывающего склоны невысоких соседних холмов. По другую их сторону шел лес погуще, а из-за плотно растущих деревьев почти не видно было земли. Среди верхушек, что справа, Найл уловил проблеск воды, отражающей небесную синеву.
      - Что там?
      - Заброшенная каменоломня.
      - Может, посмотрим?
      Паук, как бы закладывая в воздухе вираж, послушно сдал вправо. Через секунду они уже зависали над затопленной каменоломней, шириной по меньшей мере в милю. Она чем-то напоминала отработанный мраморный карьер, который по праздникам использовали для фейерверков жуки-бомбардиры. Большое стоячее озеро - сколько ни смотри, не видно ни речушки, ни впадающего ручейка. С севера из темной воды стеной всходил отвесный берег. К югу он постепенно сглаживался, один из участков был и вовсе плоским. Глядя вниз, Найл увидел то, от чего сердце гулко стукнуло: на всем протяжении пятидесятиметровой отмели нежно колыхались заросли бурой озерной травы - судя по виду, точь в точь как та из которой сплетены были циновки, обнаруженные в прибежище. Найл попытался вглядеться пристальнее, но тут изображение стало давать сбой: все, у паука предел восприятия.
      - Ты когда-нибудь приземлялся возле озера?
      - Нет. У нас нет причины там садиться.
      Ах да, ведь смертоносцы сторонятся воды. Асмак даже пролетать избегал над темной гладью, предпочитая давать крюк вдоль кромки берега.
      И они снова взяли курс на горы. Перелетели низину, похожую на болото: загноины ржавой воды, кочки с жесткими пучками болотной травы, и островки едко-зеленой растительности, напоминающие Дельту. Затем потянулись заросшие редким лесом холмы; за каменные выступы цеплялись корнями кривые разлапистые деревца. А вот, наконец, и сами горы, зеленые отроги которых вскоре уступили место унылым серым валунам и камню-голышу. Чем выше, тем круче становились склоны, исчезая постепенно в тумане. Прошли они по пути сквозь черную тучу (Найл ощутил на лице частые брызги; поднял руку, чтобы смахнуть, а кожа, оказывается, сухая).
      Туман неожиданно разорвался, и солнечный свет после него буквально ослепил. От пейзажа внизу захватывало дух: глубокие лощины, некоторые из них сходили в равнины по обе стороны гор; голые отвесные склоны с острыми как бритва уступами; белые яростные потоки, стремящиеся по склонам вниз, к небесно-голубым озерам в горных впадинах. Когда проплывали над одним из озер, через хрустально чистую воду просматривалось коричневое дно.
      На склонах пониже виднелись островки зелени и кое-где разрушенные здания. Одно из них напоминало старинный монастырь с торчащим, будто бросающим вызов времени, шпилем колокольни; другое походило на разрушенную крепость. А в обширной долине меж двух куполообразных гор сохранились даже остатки городка. Едва у Найла возникало желание присмотреться ближе, паук послушно увеличивал объект, и появлялась возможность изучить его в деталях. Глядя сейчас вниз, Найл видел под собой брошенные дома без крыш и захламленные улицы: городок, несомненно, стоял в таком виде вот уж несколько столетий. Когда-то он был укреплен: его окружал вал с двумя караульными башнями. Присмотрелся внимательней, и стали видны закопченные стены домов и обугленные стропила. На берегу быстрой речки лежали прогоревшие остовы нескольких лодок. Рядом из окаменевшей грязи торчали, судя по всему, ребра скелета, а в паре метров от костей валялся череп.
      - У этого места есть какое-то название?
      - Люди называли его Сибиллой, по имени своей богини Луны.
      - А кто его разрушил?
      - Я не знаю. Это произошло в пору великой войны пауков с людьми, задолго до моего рождения.
      - Но ведь у ваших сородичей существуют записи?
      - Записи? Я не понимаю этого слова.
      Тут до Найла наконец дошло, почему пауки так ничего и не знают о примерном нахождении владений мага. В отличие от людей, у них нет, похоже, легенд или традиций, лелеющих священную память о прошлом. Ясно было и то, что среди этого необозримого каменистого простора и голой вересковой пустоши фактически невозможно заприметить вход в подземный город, пусть хоть армаде в тысячу тысяч паучьих шаров.
      Подземный город Дира оставался нераскрытым долгие годы, даром что пастухи рисковали каждый день, выгоняя пастись стада муравьев. К тому же туманные эти холмы с их пещерами и скалистыми выступами давали куда больше защиты, чем залитый яростным солнцем ландшафт пустыни на берегах большого соленого озера.
      - Мы можем подняться выше?
      - Разумеется.
      Спустя секунду тот же пейзаж они обозревали по меньшей мере с трехкилометровой высоты. Отсюда было видно, что горы тянутся на север подобно гигантскому позвоночнику, отклоняясь в конечном итоге на северо-восток. По обе стороны стелились до самого моря обширные плоскости равнин; та, что к востоку, была сплошь испещрена реками и озерами, а с севера оторачивалась холмами.
      С такой высоты было видно, что в двух местах хребет переломан широкими долинами, до ближайшей из них примерно с десяток миль.
      - Вон там, - указал на долину Асмак, - пролегает граница владений Смертоносца-Повелителя. Мы называем то место Долиной Мертвых.
      - А кто обозначил, что граница проходит именно там?
      - Сам Смертоносец-Повелитель, кто же еще.
      - Вы когда-нибудь залетали за нее?
      - Лишь на несколько миль. А дальше и смысла нет.
      Найл понимал его логику. Горы за Долиной Мертвых выглядели угрюмей и неприветливей тех, что остались к югу.
      - Пожалуйста, перенеси меня туда.
      Мелькнув со скоростью мысли, они зависли над широкой зеленой долиной, окаймленной руслами двух рек. Вероятно, Долина Мертвых, втиснутая меж склонов полукилометровой высоты, была порождением ледника. Но что тотчас привлекло внимание Найла, так это идущая по дну долины (к северу от озера) зубчатая стена. Такой стены Найл еще не видел. Болотно-зеленая, под цвет пейзажа, она насколько хватало глаз тянулась от морского берега с востока на запад. Стена была абсолютно глухая - ни дверей, ни ворот. Асмак, реагируя на любопытство Найла, начал снижаться, пока они не очутились у стены, сложенной из грубо отесанных, скрепленных раствором каменных блоков. Поверхность была плоская и в ширину метров восемь, с низким парапетом по обе стороны. Южная сторона, отметил Найл, идет вниз чуть полого, в то время как северная - около сорока метров высотой обрывается просто отвесно. Через каждые двести-триста метров стена перемежалась прямоугольной башней, метров на пять выше самой стены. Теперь Найл висел всего на несколько метров выше одной из башен, и было видно, что это вроде бы караульная, со сквозным проходом. Как и вся стена, башня словно дышала грозной мощью.
      - Кто воздвиг эту стену?
      - Не знаю. Говорят, она стояла еще до нашего владычества. Может, люди, что построили вон то.
      Последовав за взором паука, Найл впервые заметил на полпути вверх по круче какие-то сооружения. Они были под цвет камня - такие же серовато-голубые - сразу и не заметишь. Сооружений этих, высеченных из цельных скальных глыб, насчитывались десятки - может, сотни. У Найла мурашки поползли по спине.
      - Это не может быть город мага?
      Перед глазами поплыло: паук сдавал высоту по наклонной.
      - Ни за что. Эти строения пустуют с незапамятных времен.
      Найл долго и неотрывно созерцал долину. Уже одно озеро внушало благоговейный ужас. Его крутые берега обрывались в воду, темная поверхность которой выдавала неимоверную глубину. Впечатление такое, будто земная кора лопнула при гигантском землетрясении, и впадина заполнилась водой.
      - А далеко место, где расшибся Скорбо?
      - Бон там, в Серых Горах,- паук указал на горы к северу.
      Одновременно с тем вид сменился, так что они теперь смотрели на горы как бы сверху. В отличие от южных отрогов, эта часть хребта выглядела куда более сурово и неприступно. Некоторые из пиков были остры как гвозди, другие имели верхушки плоские, будто у вулканов. Фантасмагорическое нагромождение; совсем не то, что горный пейзаж в пустыне Северного Хайбада, где прошло детство Найла.
      Место падения, на которое указывал сейчас Асмак, представляло собой высокое плато меж двух заснеженных пиков; место голое и угрюмое, усеянное крупными каменными обломками.
      - Он тебе рассказывал, как это произошло?
      - Да. Сказал, что его накрыла буря, и ветер был такой, что он не справился.
      Найл пристально оглядел неприглядный пейзаж.
      - А что случилось с шаром?
      - Порвался о скалы.
      Немудрено: у некоторых выступов края острее бритвы.
      - И куда потом делся шар?
      Вопрос, видимо, всерьез озадачил Асмака. На плоском этом плато светлое полотнище было бы ясно различимо и с пятисотметровой высоты.
      - Что-то не припомню, чтобы я его видел.
      При этих словах до Найла дошло, что смотрит-то он не на само плато, а лишь на его умозрительный образ, отраженный в паучьем уме. Найл рассмеялся над собственной забывчивостью.
      - Извини. Было глупо с моей стороны. Асмак же ответил вполне серьезно:
      - А ведь ты прав. Никто из дозорных после облета не докладывал, что видел сдувшийся шар. Но зачем было бы Скорбо лгать?
      - Может, он и не лгал. Просто кто-то припрятал шар, чтобы не было известно, где произошло крушение.
      - По-твоему, это маг?
      - Вполне возможно. Тут паук понял намек.
      - Ты полагаешь, Скорбо стал изменником?
      - Я полагаю, что он попал в руки врага. Он что-нибудь рассказывал о том, что было с ним, когда все это приключилась?
      - Он сказал, что сильно поранился и переждал в укрытии бурю. Он и в самом деле изувечил себе вторую правую лапу - я лично видел.
      Найл пристально изучал странный пейзаж - массивную стену, протянувшуюся насколько хватает глаз в обоих направлениях; высеченный в горном склоне безмолвный город; теряющиеся вдали туманные горные вершины, отчасти застеленные снегом. Город по-прежнему казался самым реальным обиталищем мага. Люди, вытесавшие эти сооружения из цельного камня, да неужели не продолбят ходы внизу?
      Паук, уже прочитав мысли Найла, выразил несогласие:
      - Такой труд не завершился бы и в тысячу лет.
      - Даже у тех, кто воздвиг такую стену?
      - Стена - дело несложное. Требуется лишь достаточное число рабов. Пробиться же через сердцевину горы было бы по силам лишь великанам.
      Ум Асмака наглядно передал неимоверность такого труда: образ громадных пауков (именно так Асмак представлял себе великанов), долбящих каменную твердь, и несметную армию рабов, оттаскивающих подальше обломки, чтобы непонятно было, откуда эти камни взялись.
      Найл пристально смотрел на более низкие западные отроги.
      - Где бы это могло быть? Ты знаешь эти горы как никто другой. Нет ли какого-то места, способного служить входом в подземные владения?
      - Я не знаю ни одного.
      Найл долгое время пытливо озирал заснеженный гористый пейзаж, словно пытаясь выведать из него желанную тайну. Асмак почтительно ждал, готовый отвечать и на дальнейшие расспросы, но вместе с тем по мыслям паука чувствовалось: напрасные старания.
      - Благодарю, военачальник, - сказал наконец Найл.
      Услышав эти слова, паук перестал воздействовать на воображение Найла, и тот, словно очнувшись, понял, что по-прежнему стоит на крыше башни.
      Стояла такая темень, что у Найла на секунду мелькнула шальная мысль, не находится ли он в какой-нибудь холодной темнице. Но вот он ощутил на лице ветер, а сверху разглядел звезды - шляпками медных гвоздей на черной двери. Как-то даже не верилось, что уже опустилась ночь и что странный умственный вояж, следовательно, длился явно больше часа. Когда ум окончательно освоился, Найл. почувствовал, что лежащая на парапете рука полностью онемела: безвольно повисла и давай зудеть да покалывать. В остальном он чувствовал себя уютно и бодро, даже открытое ветру лицо было приятно теплым.
      Паук уловил его недоумение, но из вежливости не спрашивал, в чем дело.
      - Ветер холодный, - вслух заметил Найл, - а мне вот тепло.
      Это замечание, в свою очередь, сбило с толку паука: тот посмотрел так, как смотрит недоуменный человек. И тут Найлу стало понятно. Сила воли помогает паукам никогда не чувствовать холода; когда температура падает, они, сосредоточившись, усиливают кровообращение. А так как сознание у них обоих было связано напрямую, усилие Асмака передалось и Найлу.
      Когда глаза привыкли к темноте, Найл разобрал, что шагах в десяти от них стоит Грель - в такой же позе, что и час назад, когда только что вышли на крышу. Найл в который уже раз молча подивился неистощимому терпению пауков.
      От ночного ветра начинал уже пробирать холод. Найл, повернувшись, первым двинулся к лестнице.
      Комната, где работали люди, была пуста: разошлись по домам. Полотнище шара, над которым они работали, было аккуратно сложено в углу комнаты. Так как стульев не было, Найл подошел и сел на него.
      - Ты тоже летал вместе с нами? - спросил Найл у Греля.
      - Да, господин.
      Видно, оно и в самом деле было так. Никаких "полетов" в буквальном смысле, просто Асмак с помощью телепатии излагал зрительную информацию, придавая ей достоверность, А Грель тоже слушал "рассказ", как любой нормальный ребенок.
      - Ты когда-нибудь летал на шаре? - поинтересовался Найл.
      - Только раз, когда был еще маленьким. Отец взял меня с собой полетать над горами. - Грель мысленно передал панораму северных гор.
      - Если б тебе пришлось искать владения мага, где бы ты начал?
      Найл спросил наобум, понимая, что вопрос трудный, и был удивлен, когда паучок без колебаний ответил:
      - У подножия гор.
      Такая мысль интриговала. Найл-то думал о входе через кратер какого-нибудь погасшего вулкана или, может, под городом, высеченном в скале.
      - Почему у подножия? - осведомился он. Грель затруднился объяснить, но в уме изобразил реку, текущую в толще горы.
      - Тебе известно что-нибудь подобное? - повернулся Найл к Асмаку.
      - Нет, господин. Но я опять-таки ни разу не был за большой стеной. Мне выслать дозоры, чтобы разведали земли дальше к северу?
      Найл, подумав, покачал головой.
      - Не надо. Это может насторожить врага. Он поймет, что мы его разыскиваем.
      Найл возвратился мыслями к Большой стене. Кто возвел ее и для чего? Уж так ли случайно Скорбо упал именно вблизи нее?
      - Смертоносец-Повелитель, по-твоему, знает, кто возвел ту стену?
      - Нет, господин.
      - С чего ты это взял?
      Ответ Асмака прозвучал единым просверком мысли, таким глубоким и объемным, что выразить нечто подобное на человеческом языке было бы просто невозможно. Этим сполохом мыслительной энергии Асмак как бы высветил совокупный паучий ум изнутри: пристальный интерес ко всем живым существам и полное безразличие к таким неодушевленным предметам, как стены. Асмак не делал секрета из того, что интерес к живым существам обусловлен заботой пауков о пище, удовольствием от поглощения жизненной энергии. Не скрывал и того, что поглощение жизненной энергии считается у них главной движущей силой эволюции. Для людей пища - лишь набор химических веществ, не дающий угаснуть, для пауков она - источник самой жизни. Это была лишь часть того, что впитал Найл, вместе с тем он осознавал и абсурдную скудость человеческого языка, и богатство оттенков отношений между пауками.
      - Получается, среди вас нет никого, кто хранил бы знание о прошлом?
      - Почему, есть. Но только что касается прошлого нашего рода.
      - Так может, Большая стена и есть часть вашего прошлого?
      - Это так, мой господин.
      Найл удовлетворенно отметил, что постепенно осваивает навык передавать мысль единым высверком.
      - Большая стена, видимо, была воздвигнута людьми. Ты согласен?
      - Но какими людьми? Людям, жившим на Земле до вашего пришествия, такая стена была ни к чему. У них были летательные аппараты, способные молниеносно переносить их по воздуху, и оружие, способное обращать мощнейшую стену в пыль.
      - Но не всегда же люди были так могучи за счет машин?
      - Не всегда. Люди давнего прошлого строили стены одна мощней другой. Но стены те давно уже рассыпались в прах. Эта же выглядит так, будто ее построили сравнительно недавно.
      - Просто удивительно, насколько тонок человеческий ум, - не сдержался от замечания паук.
      Найл в очередной раз осознал забавную ограниченность паучьего ума: при всей проницательности и сметке, паукам очень трудно дается логическое мышление.
      - У вас в роду есть кто-нибудь, чьи имена воспеты в истории?
      - Из прошлых? Великими считаются Хеб Могучий, Квизиб Мудрый, Грииб Скрытный, Касиб Воитель...
      - А среди живых?
      Пауза. Асмак словно подыскивал подходящие слова. Наконец произнес:
      - Их знание продолжает жить.
      - Так вот, как бы мне к нему приобщиться?
      - Надо войти в их присутствие.
      - Как это? - Найл был сбит с толку. Паук медлил, соображая, словно не мог толком понять, о чем это Найл.
      - Ты не желаешь этого прямо сейчас, господин?
      - Если можно,- ответил Найл сбивчиво.
      - Правитель в этом городе - ты. Тебе можно все.
      - Тогда я хотел бы поговорить с теми пауками, которые знают историю вашего рода.
      Асмак присел в почтительном полупоклоне. Затем повернулся к двери, жестом указывая Найлу идти следом.
      Когда спускались по лестнице в прихожую, Найл испытывал опасение, что привел своими расспросами к какому-то недопониманию, суть которого самому неясна. Тем не менее, в поведении Асмака было что-то крайне любопытное. Любопытство усилилось, когда вместо того, чтобы пройти по плитам пола к выходу, Асмак повернул направо и начал спускаться дальше. Найл очутился в полной темноте и, совершенно растерявшись, невольно схватился за стену. Спустя секунду, когда лестница сделала очередной поворот направо, он сделал шаг не в ту сторону и споткнулся; упасть не дал Грель, уцепив Найла передней лапой за пояс. Асмак, моментально смекнув в чем беда, пришел на помощь. Темнота как бы растаяла, мягко осветившись; стало видно лестницу впереди.
      Прошло несколько секунд, прежде чем до Найла дошло, что темень как была, так и осталась, просто паук передает мысленную картину того, что вокруг, как и при "полете" над горами.
      Найл ожидал, что его заведут в какой-нибудь подвал или подземелье, вместо этого провожатые несколько раз свернули направо и продолжали спускаться. Когда спуск, наконец, закончился, над головами у них пролегала толща высотой, пожалуй, с саму башню.
      Коридор, в котором очутились, был около двух метров в ширину и три в высоту; сводчатый потолок и стены из неотесанного камня, грубо вделанного в раствор. Асмаку из-за роста приходилось идти подобравшись, чтобы не задеть стену или потолок; было ясно, что коридор построен не пауками и не для пауков.
      В десяти метрах по ходу коридор перегораживала массивная дверь, доски которой стягивали полосы кованого железа. При их приближении лязгнули засовы, и дверь распахнулась. За ней стоял бойцовый паук, который тут же распростерся перед Асмаком. Тот тоже ответил каким-то приветствием (пауки всегда в этом отношении очень скрупулезны), затем "боец" сунулся в стенную нишу, давая место для прохода. Найл на секунду проникся жалостью к восьмилапому, час за часом неотлучно простаивающему в этой холодной темноте, и только тут вспомнилось, что все пауки в этом городе так или иначе связаны между собой, так что никто из них не бывает ни забыт, ни заброшен. Это люди, наоборот, заслуживают жалости.
      Воздух был застоявшийся и отдавал плесенью. Кроме того, стоял жуткий холод. Впрочем, Найлу он не доставлял неудобства - от контакта с Асмаком по телу разливалось приятное тепло, как после хорошей разминки в зимний день.
      И не только это: несмотря на то, что туловище паука фактически загораживало вид, все равно коридор "просматривался" на существенное расстояние. Впечатляло то, насколько хорошо Асмаку известен буквально каждый сантиметр коридора: картина передавалась с такой точностью, словно коридор в самом деле был освещен. Кое-где стены уже требовали основательного ремонта, на полу лежали каменные глыбы. На одном из участков проседал потолок, и его подпирали деревянные балки, а их плотно вбитая меж стен лесина, лежащая на полу. Подобные препятствия Асмак огибал без малейших колебаний. В одном месте коридор пресекался с ходом помельче, идущим под наклоном вниз. Пол возле него был покрыт слизью с неприятным гнилостным запахом. Асмак мгновенно предупредил "скользко!", Найл двинулся осторожнее и благополучно миновал этот пятачок.
      До поры Найл разделял умственное состояние паука как сторонний наблюдатель. Передаваясь напрямую, ментальность Асмака воспринималась четче, чем человеческий голос, но, в принципе, таким же образом. А теперь, расслабившись, Найл почувствовал, что собственное сознание смешалось с паучьим настолько, что теперь трудно определить и границу. Не совсем обычное ощущение. Сознание Асмака было настолько "прочнее", чем его собственное, что с невольной обостренностью чувствовались уязвимые места человеческого ума. Вспомнилось состояние, которое возникает от использования медальона, усиливающего волю. Но от медальона наступает истощение, он забирает энергию. Паучье же сознание имело грандиозную, неистощимую силу, обновляющуюся каким-то образом через живую увлеченность. Все это вызывало светлую радость, но тем не менее Найл ею не обольщался. Было что-то жесткое и своекорыстное в этом цепком сознании, оно никак не утоляло некую потаенную жажду по утонченности и сложности...
      Из этих размышлений Найла вывело неожиданное осознание, что они уже не идут больше по рукотворному коридору. Тот расширился, а стены по обе стороны были теперь вроде бы из скальной породы - не то мел, не то известняк. Пол под ногами неровный, хотя во многих местах видно, что он специально нивелировался инструментом. Еще через сотню метров это был уже по сути не коридор, а широкая галерея, свод которой подпирали неровные колонны все из той же белой породы. Очевидно, галерея была проточена водой в какую-нибудь отдаленную геологическую эпоху. Неровный пол по-прежнему покрывали мелкие лужицы. Прошли по одной - глубина по щиколотку, а вода холодная как лед. Сверху размеренно шлепались капли, звук в тишине расходился необычайно гулко.
      Они шли уже с полчаса и одолели, наверное, не меньше двух миль. Найл стал невольно прикидывать, в каком направлении они сейчас движутся. Его немой вопрос "подслушал" Асмак и сразу же выдал, что идут они строго на восток. Найл прикинул: значит, должны находиться где-то под "индустриальной зоной", к востоку от главной площади.
      Через десять минут до слуха донесся странный отдаленный гул. По мере того как звук нарастал, становилось ясно, что это шум несущейся воды. Несмотря на повышенный тонус, не так-то просто было подавлять растущую взвинченность. Не из-за какого-то недоверия к Асмаку, от которого Найл теперь зависел полностью, но просто из инстинктивной боязни перед неизведанным. Стоило прямо-таки большого усилия сдерживать опасения, что Асмак не задумал какой-то каверзы.