– Первым делом он расписывает, как их раса помогла человеческой эволюции. Может, так оно и было, хотя верить приходится исключительно на слово. Затем он сетует на ту их передрягу… И это тоже могло случиться. А вот после этого я стал замечать несоответствия. Они начали паразитировать на других живых существах. Похитили тела каких-то спрутообразных созданий на чужой планете. А затем, по рассказу, решили сменить рацион, посмотреть, что случится. Выяснили, что старение при этом возобновляется, и они вернулись к паразитированию на других разумных существах.

– Но уже без убийства, – заметил Фаллада. – Помнишь, он еще сравнил с доением…

– Ты забываешь, что мы коров не только доим, но и колем на мясо, – напомнил Карлсен. – Он пытался нас убедить, что со своими жертвами они обращаются чуть ли не запанибрата. Я этому не верю. Почему, думаешь, они кочуют с планеты на платету? Потому, что они – хищники по сути и не могут подавить в себе соблазна приканчивать добычу. Погубив жизнь на одной планете, перебираются на другую.

– Но доказательств у тебя нет, – прямо сказал Фаллада.

– Я это нутром чую. И доверия у меня к ним нет. Здесь у них только гонцы, остальные все в космосе, медленно издыхают от голода. А с чего бы им загибаться, если бы они действительно умели «доить», уж тогда бы они, будьте уверены, захватили достаточно еды. Потому что объели свой запасник дочиста. И Земле суждено было стать их очередным запасником.

Доводы эти явно произвели эффект; но, тем не менее, полной уверенности еще не было. Фаллада с Хезлтайном обернулись на распростертое тело, словно оно могло дать ответ.

– Мне все кажется, мы им чем-то обязаны, – вздохнул Фаллада. – В конце концов, приземлились они не от хорошей жизни, и помощь от них человечеству была немалая. Вон и земледелие, оказывается, их заслуга. Или, по-твоему, это тоже все ложь?

– Не обязательно. Они, конечно, были заинтересованы в нашей эволюции. Когда наведались на Землю двадцать тысяч лет назад, людей на ней было всего-то миллион с небольшим, да и те немногим лучше животных. Они и оставили нас расти дальше и набираться ума с тем, чтобы возвратиться, когда размножимся. А теперь, глядишь, налицо хранилище, которого хватит на десяток тысяч лет. И вот еще что. Он говорит: они прибыли на Землю в надежде повстречать кого-нибудь из своих собратьев…

– Так ведь прямой резон.

– Ой ли? Чем, по-твоему, собратья могли бы им пригодиться? Выбраться к дому, до Ориона они им не помогли. У них же нет космических кораблей – просто преображаются в некую более высокую форму энергии, позволяющую нестись быстрее света. А эти, после того, как стали вампирами, утратили такую способность.

– Откуда ты знаешь?

– А разве неясно? Если бы не утратили, то были бы уже у себя. Вот почему теперь для перелетов нужен космический корабль.

– Но им могли бы помочь свои.

– Ты так думаешь? Они превратились в галактических преступников. Может, и Землю оставили, чтобы скрыться от своих. Изгои, прокаженные.

– А что, интересная мысль, – задумчиво протянул Фаллада. – Эдакое грехопадение…

Сержант Паркер указал вниз.

– Вон он, Бедфорд, сэр. Минут через десять будем уже на месте. Берем на Скотленд-Ярд?

Хезлтайн вопросительно посмотрел на Карлсена.

– Лучше бы на Измир-Билдинг, – направил тот. – Там можно бросить Армстронга. Надо, чтобы он все время был выключен. Годится? – спросил он Фалладу.

– Вполне. Грей обо всем позаботится.

– И что потом? – спросил Хезлтайн.

– Думаю, не ошибусь, – сказал Карлсен, – будет указание от премьер-министра, срочно явиться. Станет выпытывать, что вы там такое творите.

– Указание уже есть, – веско заметил Хезлтайн. – Я сегодня утром звонил жене. Премьер-министр желает видеть нас всех троих, и как можно скорее.

– Что ж! Всех – так всех.

– С ним посложнее, это вам не Армстронг, – не очень уверенно добавил Хезлтайн. – Как вы рассчитываете действовать?

– Не знаю. Но в одном уверен: с ним надо встретиться лицом к лицу. Другого пути нет.

Полицейский у двери козырнул, узнав Хезлтайна. Через пару секунд дверь открыла хорошенькая темноволосая девушка.

– Нас, по-моему, дожидается премьер-министр?

– Да, сэр. Он через минуту освободится. Пожалуйста, присядьте пока.

– Извините, я что-то вас не помню, – сказал Хезлтайн.

– Меня зовут Мерриол, – сказала она с чуть заметным валлийским акцентом, показав в улыбке маленькие белые зубки. По виду она была чуть старше первокурсницы.

– Любопытно, – заметил Хезлтайн, стоило ей отлучиться из приемной.

– Что?

– Да так, ничего… – он понизил голос. – Джемисон, по слухам, питает слабость к молоденьким девушкам. И слухи, в общем-то, небезосновательны. Последняя пассия у него – вроде как молоденькая преподавательница с кафедры, из Энглси.

– Но неужели бы он потянул ее на Даунинг-стрит? – усмехнулся Фаллада. – Это же рискованно.

– Я тоже так думаю. А вы, Карлсен?

Карлсен отстраненно глядел в окно. От вопроса он встрепенулся.

– Прошу прощения. Я не слушал.

– Просто странно как-то, что эта девушка… – комиссар замялся: отворилась дверь.

– Проходите, пожалуйста.

Девушка одарила Карлсена кокетливой улыбкой. Когда она взбегала вперед по лестнице, он оценивающе посмотрел на стройные длиные ноги под короткой юбкой.

Она провела их в комнату по соседству с кабинетом. Джемисон восседал за письменным столом; человек в очках, лет за шестьдесят, перебирал на подносе письма.

– Думаю, пока хватит, Мортон, – сказал Джемисон. – И не забудьте о звонке личному секретарю президента. – Он улыбнулся Хезлтайну поверх очков. – А, скитальцы возвратились? Присаживайтесь, господа. – К столу были развернуты три кресла. – Закурить? Сбросьте ту папку на пол, ей здесь не место. – Он щелчком переправил по глади стола пачку сигарет. – Однако, рад вас видеть. Я уж начал было волноваться. Что-нибудь для меня интересное?

– Мы с капитаном Карлсеном летали в Швецию, консультироваться у специалиста по вампиризму, – сообщил Фаллада.

– В самом деле? Хм… мгм… очень интересно. – Премьер осклабился ехидно-вежливой улыбкой. Перевел взгляд на Хезлтайна. – Как у вас, есть что-нибудь?

Хезлтайн бегло переглянулся с Карлсеном.

– Да, сэр. Рад сообщить, что мы успели поймать одного из пришельцев.

– О, Боже! Вы серьезно?

Изумление в хорошо поставленном голосе было таким искренним, что Карлсена на миг охватило сомнение. Сунув руку в карман, он вынул капсулу с записью.

– Можно? – он подался вперед и, открыв крышку диктофона, вставил капсулу в прорезь и нажал на клавишу. Послышался монотонный, размеренный голос пришельца: «Наша планета полностью покрыта водой. И раса наша, как вы догадались, имеет форму, что называется, моллюсков. Только у здешних моллюсков мозга почти нет. У Ниотх-Коргхай же, наоборот, высоко развиты мозг и нервная система…»

Все трое не спускали глаз с Джемисона. Он слушал с предельным вниманием, подперев правой рукой тяжелый подбородок и почесывая указательным пальцем скулу. Минут через пять он потянулся и выключил диктофон.

– Просто… конечно же… замечательно. Как вы вычислили этого… э… вампира?

– Нас этому научил специалист из Швеции. Мы обещали держать метод в тайне.

– Понятно. А что остальные двое пришельцев?

– Один, мы выследили, находится в Нью-Йорке. Другой здесь, в Лондоне.

– И как вы думаете их обнаружить?

– Первое, что надо – это передать запись в эфир, – сказал Карлсен, – чтобы до людей дошло, что они существуют. Я уже договорился насчет телеинтервью сегодня вечером, в десять.

– Что?! – кустистые брови премьера удивленно взметнулись. – Но это же нарушение нашей договоренности!

– Когда мы договаривались, вы считали, что пришельцы мертвы, – напомнил Карлсен. – Теперь же все обстоит иначе.

Джемисон хлопнул ладонью по столу.

– Извините, господа, но я вынужден категорически запретить любую самодеятельность.

– Извините, – невозмутимо возразил Карлсен, – но на это вы не полномочны. Вы лишь премьер-министр этой страны, а не диктатор.

– Капитан мой, капитан, – со вздохом сказал Джемисон, – вы теряете время. – Потянувшись, он нажал на диктофоне красную кнопку. – Все, записи больше нет, я стер.

– Ничего. Прежде чем прийти, мы сделали копии.

– Сюда их, эти копии. Ко мне!

– Одна уже отправлена на телецентр, – сказал Карлсен.

– В таком случае – отозвать.

Карлсен – в ответ ни слова – бестрепетно смотрел премьеру в глаза. В сумеречном взоре сидящего через стол премьера на миг мелькнула растерянность.

– Вы или непомерно смелы, или непомерно глупы, – непринужденным тоном сказал Джемисон. – А скорее, и то, и другое.

Лицо у него при этих словах изменилось. Внешне оно осталось прежним, безучастно вежливым; а вот в глазах проглянула совершенно иная сущность. Взгляд окаменел, налился сталью. Все трое почувствовали немую зловещую угрозу, присутствие деспота с неограниченной властью. И голос у Джемисона, когда он заговорил, звучал тоже по-иному. В нем не слышалось больше живой напористости – он звучал отстраненно, чуть ли не металлически. Было в нем что-то холодное и настолько безразличное, что Карлсен невольно поежился.

– Доктор Фаллада, мне надо, чтобы вы позвонили сейчас к себе в лабораторию и велели ассистенту прислать сюда доктора Армстронга.

– Так вы все знали, – блекло заметил Фаллада.

Джемисон это проигнорировал. Он нажал на столе кнопку. Вошла девушка-валлийка.

– Враал, надо набрать номер лаборатории доктора Фаллады по аппарату министерской связи. Он хочет поговорить со своим ассистентом Греем.

Фаллада стал подниматься. Вдруг лицо у него недоуменно исказилось, и он опять шлепнулся в кресло. Тут и Карлсен почувствовал томную вязкость, растекающуюся по телу, словно от наркоза. Он попытался отлепиться от кресла, но оно держало словно магнит. Конечности, когда капитан прикрыл глаза, казалось, слились с мебелью в единое целое, став неподъемно тяжелыми.

Потыкав наманикюренным пальчиком кнопки в электронной записной книжке, девица набрала номер. Откликнулся молодой женский голос.

– Пожалуйста, мистера Грея. Вызывает доктор Фаллада, – сказала секретарша; от Карлсена не укрылось, что голос у нее такой же, слегка механический.

Джемисон и девица сосредоточили взгляды на Фалладе. Тот дернулся и застыл, на миг лицо у него мучительно исказилось. Под неотступным взором он поднялся и на негнущихся, протезных каких-то ногах двинулся через комнату.

– Ганс, не делай этого! – окликнул Хезлтайн, но тот, не реагируя, подходил к телеэкрану.

– Алло, Норман, – сказал он упавшим голосом. – Надо подослать Армстронга на Даунинг-стрит, десять. Прямо сейчас можно?

– Да, сэр. Как насчет снотворного? Дать еще одну дозу?

– Нет. Отправьте как есть. Надо, чтобы он пришел в себя.

– С вами все в порядке, сэр? – с беспокойством спросил ассистент.

Фаллада тускло улыбнулся.

– Да, все отлично. Просто чуть устал, вот и все. Возьмите институтский «шершень».

– Сделаем как надо, сэр.

Девица потянулась и выключила аппарат. Фаллада тяжело покачнулся и невольно схватился за краешек стола. Лицо у него внезапно посерело.

Хезлтайн с мучительным усилием повернул голову к Карлсену.

– Что они с нами делают? – голос от напряжения звучал глухо.

– Используют волевое давление. Не переживайте, их надолго не хватит. Это изматывает.

– Хватит ровно настолько, насколько потребуется, – беспристрастно сказал Джемисон.

Фаллада упал обратно в кресло; лицо его покрывали бисеринки пота. Карлсена ожег стыд за такую предельно унизительную сцену: бесстыжее употребление тела и голоса по чужой указке.

– Ганс, не давай себе заснуть, – предупредил Карлсен. – Пока борешься, твое сопротивление не сломить. Меня уже тут пытались переломить прошлой ночью. Ничего не вышло.

Джемисон посмотрел даже с некоторым любопытством.

– Нам о вас предстоит многое узнать, Карлсен. Как, например, вы прознали о волевом давлении. – Он смерил взором Фалладу с Хезлтайном. – Но пусть он вас своим опытом не вводит в заблуждение. У него было время создать какое-то подобие защиты. У вас времени нет. Кроме того, поверьте, у вас совсем нет выбора. У нас к вам предложение, не терпящее отказа.

Пауза.

– Излагайте, – наконец выдавил Фаллада.

– Нам нужно ваше содействие, – изрек голос. – И добиться его мы можем двумя способами. – Можем вас умертвить и завладеть вашими телами. Единственная альтернатива – это если вы пойдете навстречу и выполните наши требования.

– Он имеет в виду – чтобы мы уступили им свои тела, – громко, чтобы все слышали, сказал Карлсен.

– Уверяю вас, это даже не лишено приятности, – перекрыл его Джемисон. – Чтобы развеять ваши сомнения, – он повернулся к девице, – Враал, покажи комиссару.

Секретарша прошла за кресло Хезлтайна и откинула ему голову назад, положив свою ладошку на лоб, а Другую она поместила ему под подбородок. Следя за лицом Хезлтайна, Карлсен уловил секундное сопротивление; оно рассеялось, затем вроде бы снова сплотилось, но вскоре сошло на нет. Глаза у Хезлтайна закрылись, он глубоко задышал; на щеки возвратился румянец.

– Достаточно, Враал, – сказал Джемисои.

Девица с неохотой убрала руки. Одна ладонь задержалась у Хезлтайна на плече.

– Я сказал: хватит, – процедил сквозь зубы Джемисон.

Та отняла руку. Хезлтайн вяло разлепил веки. В сторону Карлсена он смотрел затуманенным взором, наверняка его не различая.

Девица повернулась лицом к Карлсену; губы ее были соблазнительно влажные.

– Нет, капитану Карлсену показывать не надо, – сказал Джемисон. – Он уже ощутил.

Ветер легонько шевелил оконный тюль. Джемисон, сидя с каменным лицом в кресле, не спускал пристальных глаз со своих гостей. Отдаленно доносился глухой уличный шум Уайтхолла. Карлсен всю свою энергию сплотил на борьбу с дремотой. Было видно, что Хезлтайн с Фалладой вот-вот заснут. Паники не было, была лишь приятная, эротическая истома. Время утратило смысл. Неспешным ручейком текли памятные образы: картины детства, маковые поля в «Волшебнике страны Оз», домик из «Ганзель и Гретель», сделанный из фруктового пирога. На душе – благостная расслабленность, ощущение, что все хорошо. Олоф попытался внушить себе, что они втроем находятся в опасности, но ум отказывался внимать. Золотистый туман блаженства разливался по всему существу, размывая сознание.

Раздался звонок, и Карлсен понял, что задремал.

– Должно быть, наш коллега, – сказал Джемисон и вышел.

Через несколько минут он возвратился. Карлсен, напрягшись, кое-как повернулся в кресле. В кабинете стоял Армстронг – лицо землистое, больное. Двигался он медленно, неуверенной поступью. Джемисон подвел его к стулу. Взгляд Армстронга без интереса скользнул с Карлсена на Фалладу, на Хезлтайна. Дышал Армстронг тяжело, глаза были налиты кровью.

– Посмотри на меня, – требовательно приказал Джемисон.

Армстронг нехотя поднял глаза. Джемисон схватил его за волосы, отчего тот страдальчески сморщился, отвел ему голову и вгляделся в самые глаза. Армстронг надрывно закашлял, постанывая. Секунду никто из них не двигался. Затем лицо у Армстронга изменилось – словно окаменело, рот стал тверже. Когда открыл глаза, взгляд был уже ясным, пронизывающим. Он сердито стряхнул руку Джемисона у себя со лба.

– Теперь лучше. Спасибо. Они вкачали в меня три дозы этой пакости. – Он с холодной яростью воззрился на Карлсена; волевой импульс стегнул капитана тугим жгутом.

– Если ему быть убитым, это сделаю я.

– Он уже обещан мне, – возразила девица.

– Выбор за ним, – перебил их Джемисон. – Что ты предпочтешь? Чтобы тобой овладела она? Или умертвил он? Решай быстро.

Карлсен опять попытался шевельнуться, но три их воли оковами пригвоздили его к креслу. Он ощутил беспомощность, почувствовал себя ребенком в руках взрослых. Слова выдавливались с трудом.

– Убивать меня глупо. Тело мое вы могли бы использовать, но этим все равно не обмануть тех, кто меня знает.

– Этого не требуется. Единственное, что нужно – это, чтобы вы выступили сегодня вечером по телевидению. Там вы выскажетесь в том духе, что «Странник» надо немедленно отбуксировать к Земле. Скажете, что медлить с этим глупо, когда инициативу могут перехватить другие страны. После этого я объявлю, что назначаю вас начальником экспедиции по доставке «Странника», и завтра же утром вы отбудете на лунную базу. Это все, что от вас требуется. – Карлсен не мигая смотрел в глаза Джемисону, перебарывая в душе усталость и растущее чувство поражения. – Я жду ответа: сейчас, – требовательно добавил тот.

– Может, попробовать его уговорить? – спросила девица и, не дожидаясь ответа, села Карлсену на колени и откинула ему назад голову – все это без кокетства, словно санитарка на медосмотре. Почувствовав ее прохладные ладони у себя на коже, он осознал, что она забирает его энергию; ясно было, что под коричневым строгим костюмом на ней почти ничего нет. Удивительно, но несмотря на истощение, Карлсен ощутил, как в нем пробуждается стойкое желание. Прикрыв ему ладонями уши, девица наклонилась и Припала губами к его рту. Он вновь испытал томный восторг, желание сдаться, позволить ей овладеть своей волей. Почувствовав его расслабленность, она провела ему по шее нежной кожей оголившихся рук; губы у девицы стали влажными, влекущими. Карлсен наблюдал, как жизнь из него вытягивается к ней в тело; жизненные силы лились, словно кровь из отворенной вены. Вскинувшись напоследок, Карлсен попытался шевельнуться, но совокупная их воля вжала его в кресло. Одновременно с тем, как сила сопротивления убывала, чувство беспомощности переплавлялось в теплое ответное влечение. Отчасти, видимо, из-за легкого нажима ее бедер, которыми она ритмично надавливала ему на сокровенное место, умело имитируя половой акт. Он ощущал через костюм тепло ее увесистых грудей; хотелось потянуться и сорвать с нее досадно мешающую одежду. Желание сделалось жгучим, неистовым; осознавалось ее удивление тому, что он перестал быть пассивным. И тут Карлсен ощутил, что может встречно использовать свою волю; некая сила, пробившаяся вдруг из какой-то немыслимой глубины, заставила девицу прижаться еще теснее, буквально впившись в него губами. Не шевелясь, он мог держать ее, как птица, очевидно, держит червяка. Теперь уже он цедил из нее жизненную энергию, всем существом своим горя от сладостного утоления лютой жажды.

– Что ты делаешь, Враал? – послышался голос Армстронга. – Не убивай его.

Карлсен усилил хватку, самозабвенно отдаваясь наслаждению, с которым не могло сравниться никакое иное; от такого тесного контакта горела плоть.

Увидев, что Джемисон хватает ее за плечи, он ослабил хватку, уступая ему девицу. Тот рванул с такой силой, что она, попятившись, ударилась о стол и рухнула на палас. Джемисон открыл было рот, но тут взгляд его упал на припухшие губы и опустевшие от изнурения глаза той, что звалась Враал. Реакция была мгновенной: он повернулся к Карлсену, и сила его воли хлестнула, как молния. Карлсена должно было пригвоздить к стулу, пробив сопротивление раз и навсегда, наподобие пули, пущенной в солнечное сплетение. Однако Карлсен оказался даже быстрее – он парировал чужую волю, увернувшись, как боксер от прямого удара; и прежде чем Джемисон опомнился, сам нанес ответный удар, угодив Джемисону по ребрам – да так, что того отбросило к стене. Уклон влево напомнил об Армстронге; Карлсен не успел сгруппироваться и получил неуклюжий, но сильный удар, вскользь пришедшийся по голове. Рассвирепев от боли, Карлсен переборщил с ответом. Вспыхнувшая ярость огрела Армстронга по плечу словно тяжелой дубиной, сломав кость. Тот отлетел через кабинет, наотмашь ударившись о стену головой. Не в силах подняться, он лишь грузно привстал на колени, глухо мыча и пялясь осоловелыми, мутными глазами.

Джемисон, чуть покачнувшись, поднялся, неотрывно глядя на Карлсена, и стоял, придерживаясь за стол. Левый глаз у него заплыл, по щеке струйкой стекала кровь; в непроницаемом взоре, тем не менее, не читалось ни поражения, ни страха.

– Черт бы побрал! Кто ты такой?

Собираясь с мыслями, чтобы ответить, Карлсен вдруг ощутил, что это ни к чему. Вопрос задавался не ему. С губ сходили слова на чужом языке, содержание которого, кстати, было понятно.

– Моя родина Картхис, – произнес он. Он сознавал, что это язык Ниотх-Коргхай.

Джемисон полез в карман, вынул оттуда белоснежный носовой платок и промокнул с лица кровь.

– Чего тебе от нас надо? – спросил он спокойным и ровным голосом.

– Я думаю, ты об этом знаешь. – Говоря, Карлсен заметил, что владеющий девушкой вампир, потихоньку выползал из ее тела. Даже глядя в противоположную сторону, каким-то непостижимым чувством он ведал, что беглец крадется к окну.

– Тебе не уйти, Враал, – сказал он. – Мы тысячу с лишним лет потратили, разыскивая тебя. Поэтому не надейся, что тебе это снова удастся. – Он схватил и втащил бесплотную беглянку обратно в комнату. Хезлтайн с Фалладой, вытаращив глаза, смотрели на прозрачный лазоревый силуэт, различимый теперь на фоне стены. Он переливчато подмигивал светом циркулирующей внутри, как клубы дыма энергии.

Карлсен повернулся к Фалладе.

– Прошу извинить, что говорю на нездешнем языке. У себя мы общаемся просто мыслью, но иногда все равно используем древний язык Ниотх-Коргхай.

– Я не понимаю, – в замешательстве выговорил Фаллада. – Ты…?

Олоф понял невысказанный вопрос.

– Я – обитатель Картхис, планеты у звезды, именуемой Ригел. Я использую тело вашего друга Карлсена, который совершенно четко сознает происходящее. Можно сказать, я на время позаимствовал его тело.

Он поглядел на Армстронга, медленно выправляющегося в сидячее положение, затем на Джемисона. – Идемте. Пора в путь.

Фаллада с Хезлтайном, застыв от изумления, смотрели, как от Карлсена начала отделяться пурпурная дымка. Сияние у нее было более насыщенное, чем у другого пришельца, и, казалось, утыкано крохотными, похожими на искры, точками света.

Карлсена вдруг охватила слабость, как от потери крови.

– Подожди, пожалуйста, – попросил он. Свет багровел в середине кабинета настолько яркоо, что резало глаза. Тут перемежающиеся, размытые силуэты отделились и от Армстронга с Джемисоном. В сравнении с насыщенным, полыхающим багрянцем своего пленителя, они были едва различимы. Армстронг завалился набок, челюсть у него отвисла. Джемисон тяжело рухнул в кресло у себя за столом и посмотрел на девушку с растерянным непониманием, словно впервые видя.

Вглядываясь в багряные переливы, колышащиеся на фоне стен, Карлсен ощутил в себе эмоции столь глубокие, каких никогда не испытывал прежде. Душу раздирал благоговейный ужас вперемежку с неимоверной жалостью. Впервые он в полной мере сознавал все одиночество и бесприютность, толкавшие этих бродяг рыскать по галактике в поисках жизненной энергии. Чувствовал их неизбывный ужас перед холодной пастью конечного небытия, готового поглотить их навсегда, вместе или порознь. Перед такой реальностью собственная жизнь внезапно показалась пустяком – с самого рождения ее полонили какие-то тусклые, невыразительные тени людей и вещей. Осознание всего этого придало храбрости, настоянной на гневе. Сделав шаг навстречу свечению, он крикнул:

– Не убивай их! Отпусти.

Собственный крик показался ему полным абсурдом – все равно, что доказывать что-нибудь безмолвной горе. Однако спустя секунду в ответ внятно донеслось: «Ты знаешь, чего ты просишь?». Слышно ничего не было, слова внедрялись прямо в мысль.

«Чего такого уж дурного они, в конце концов, сделали? – запальчиво спросил он. – Им всего лишь хотелось жить. За что их наказывать?» Говоря это, он продвинулся еще на шаг, в место, озаренное свечением. И тут вновь ощутил мощный прилив энергии и способность прозревать умы окружающих. На этот раз голос у него доносился как обычно, изо рта.

– О наказании не может быть и речи. Но чтобы восторжествовала справедливость – вам быть судьями.

Наводнив тело Карлсена, безвестный вершитель нагнулся, поднял его руками девушку и аккуратно усадил ее на стул возле стола. Глаза у нее открылись, и она взглянула на Карлсена с удивлением и некоторой робостью. Наклонился над Армстронгом, схватив его за оба плеча – хлынувшая из пальцев целительная сила срастила перелом. Переступил к Джемисону, испуганно отшатнувшемуся от протянутой руки. Ладонь коснулась распухшей побелевшей скулы – на глазах у всех синяк и опухоль исчезли.

Вершитель возвратился к креслу, где сидел Карлсен, и поочередно оглядел всех присутствующих.

– Вы готовы вынести решение об участи этих существ, думавших вас уничтожить?

Наступила тишина, и можно было прочесть, что в мыслях и на душе у каждого. У Армстронга и Джемисона пристыженность и страх переросли в ненависть, инстинктивное желание примкнуть к обвинителю. Девушка лишь пугливо наблюдала, не зная, как быть. Лишь Фаллада с Хезлтайном пытались сохранить беспристрастность.

– Как же мы можем судить? – откровенно спросил Фаллада.

– Тогда слушайте и решайте, – голос был терпелив и кроток. – Больше двухсот лет я нахожусь у вас на Земле, выжидая возвращения Уббо-Сатхла. Мои же собратья разыскивали их среди галактик вот уже тысячу с лишним лет. Осуществить это было сложнее, чем отыскать какую-то одну песчинку среди всех пустынь вашей планеты.

Слова были не так значимы, как сопровождающие их образы. Вершитель проецировал свои мысли и чувства в умы людей так, что можно было усвоить подавляющую безмерность пространства и бесконечное сонмище миров.

– И вот так-то, две с лишним тысячи лет назад, наши посланцы в системе Веги нашли остатки планеты В-76. Она распалась на осколки. Мы знали, что планету населяла раса высокоразвитых существ, йераспинов – вам бы они показались некими светящимися шарами. Существа эти были ленивы, безобидны и неагрессивны. Это и вызвало у нас недоумение: что за катастрофа могла разрушить их мир. Вначале подумалось, что это какой-нибудь природный катаклизм. И тут, изучая осколки, мы обнаружили следы ядерного взрыва. Появилось подозрение, что планета уничтожена с целью скрыть следы какого-нибудь чудовищного преступления – подобно тому, как человеческие преступники порой сжигают разграбленный дом. Дальнейший анализ убедил, что планета стала ареной массового убийства всех ее обитателей. – Глаза его холодно посмотрели на безмолвные силуэты у стены. Карлсену показалось, что те угасают. – Тогда и начался розыск. Мы одну за другой обследовали все близлежащие планетарные системы в поисках любого свидетельства, способного изобличить преступников. Такое свидетельство обнаружилось в вашей Солнечной системе, где точно так же была взорвана еще одна планета.

– Где астероиды? – воскликнул Фаллада удивленно.

– На нашем языке ее название – Йеллднис, голубая планета. Когда мы перед тем в последний раз навещали Солнечную систему, Йеллднис была средоточием великой древней цивилизации подобных нам существ – разумных моллюсков. А Марс населяла раса великанов-гуманоидов, тогда уже развивавших строительство городов. Теперь же Марс оказался безводной пустыней, а Йеллдиис раскололась на тысячи осколков. Вместе с тем ваша Земля, с ее недостаточно развитой средиземноморской цивилизацией, была нетронута. Почему так? Разве, может статься, преступники усматривали в ней своего рода временное пристанище? Вот тогда у нас появилось подозрение, что преступления совершают Канувшие – так мы нарекли ученых, исчезнувших на обратном пути к нашей галактике пятьдесят тысяч лет назад. Вначале в это не особенно верилось, поскольку Ниотх-Коргхай, как и люди, смертны. Но когда мы прибыли на Землю и изучили ее наследственную память, все сомнения развеялись. Преступления совершали существа, подобные нам – собратья по расе Ниотх, у которых пристрастие к покровительству более слабым расам переродилась в злокачественную тягу умерщвлять…

От клубящихся около стены силуэтов, чувствовалось, исходит гневное презрение. Вершитель же продолжал ровным голосом: «Ваша мифология о злых духах и демонах полна атавистической памяти об Уббо-Сатхла, космических вампирах. А поскольку они пощадили вашу планету, было ясно, что они сюда когда-нибудь непременно вернутся. Мы, разумеется, продолжали поиск по галактикам в надежде пресечь дальнейшие преступления, но одна лишь ваша галактика сама по себе вмещает свыше ста миллиардов звезд. Так что наши усилия были тщетны – до сегодняшнего дня».

Голос смолк. Карлсен снова ощутил волнами исходящие от пришельцев злобу и беспросветное отчаяние. Молчание длилось дольше обычного.

– Ну так что? – спросил голос. – Кто-нибудь по-прежнему полагает, что их следует отпустить? – Глаза вершителя обратились к Джемисону. Тот густо зарделся и прокашлялся:

– Конечно же, нет. Это было бы преступной глупостью.

– Я бы хотел задать один вопрос, – подал голос Фаллада. Говорил он нервно, изучая глазами ковер на полу. – Вы сказали, милосердие у них переродилось в некий садизм. А нельзя сделать обратное перерождение?

– Тоже мне, нашли, о чем говорить! – фыркнул Джемисон раздраженно.

– Я хочу знать, – упрямо потребовал Фаллада, – безнадежно ли порочны эти существа. – Он укоризненно посмотрел на Джемисона из-под кустистых бровей. – У большинства людей все-таки теплится искра добра.

– На этот вопрос могут ответить только они, – рассудил вершитель. – Что скажете? – обратился он к вампирам.

– Они что, могут говорить? – удивился Фаллада. – Без тела им не обойтись. Но у них здесь целых шестеро.

Карлсен внезапно ощутил тошнотворную слабость. Прошла секунда, и он понял, что вершитель вытеснился у него из тела и завис над головой. Капитан увидел, что один из клубящихся силуэтов плывет к нему, и весь напрягся, но тут в мозг влилось расслабляющее спокойствие. Карлсен расслабился, давая бесформенному сгустку слиться со своим телом. На миг накатила тошнота – словно кто-то вынудил проглотить какую-нибудь гадкую жидкость – и тут же сменилась дикарским ликованием. От грубой жизненности готовно напряглись все мышцы. Карлсен ощутил в себе вожака – того, что владел Джемисоном. Грянувший голос был сиплым от обостренного чувства.