Гейерстам улыбнулся Фалладе.

– Так вы забыли оставить свои координаты? Вот и капитан Карлсен оставил их там, где можно легко потерять. Так что никто не знает, где вы сейчас находитесь. Как психолог, что бы вы на это сказали?

Фаллада задумчиво кивнул.

– Да-а… В ваших словах есть смысл. Хотя, если Карлсен его действительно куда-то задевал, то это просто случайность.

– Случайность и есть. Если бы я только что не слышал, как он велел жене передать в секретариат премьер-министра, что она не знает о местонахождении мужа.

Карлсен с Фалладой заговорили одновременно.

– Это все легко объяснить, – сказал Фаллада. – Мы оба были на встрече с премьер-министром два дня назад. Он не верит, что эти вампиры опасны. Поэтому никто из нас ему не доверяет.

Гейерстам стоял возле окна, глядя куда-то вдаль.

– Из опыта я знаю, – заговорил он медленно, – что когда подсознательное дает предостережение, такому предостережению надо следовать.

– Что вы предлагаете? – спросил Карлсен.

Гейерстам присел на край стола, откуда было видно лицо Карлсена.

– Вы помните последнее, что сказала вам Моа?

– Неважно, я все равно не понял.

– А она сказала: «Если она в тебе, то и ты в ней».

– Что на самом деле не так, – огрызнулся Карлсен.

– Ой ли?

– Я не знаю, что она имела в виду.

– То, что если существо контактирует с вашим умом, то вы тоже находитесь в контакте с ним.

– Как? – выпалил Фаллада.

– Вы когда-нибудь бывали под гипнозом? – спросил Гейерстам у Карлсена.

– Вот! – Фаллада щелкнул пальцами. – Вот что стоит попробовать.

Карлсен покачал головой.

– Даете согласие? – спросил Гейерстам.

– Я думаю… хуже не будет.

– Вам эта идея не нравится?

– Да нет, просто… – пробормотал Карлсен извиняющимся тоном. – Просто получится, что мой ум мне уже не принадлежит?

– Понимаю. Но об этом не стоит волноваться. Вы все время будете в сознании.

– Такое разве возможно? – удивился Карлсен.

– Безусловно. Мне предпочтительно, чтобы мои подопытные были в полном сознании.

– Это совершенно безопасно, – подтвердил Фаллада. – Я сам был под гипнозом более десятка раз. В студенчестве у нас это шло за игру.

– Хорошо, – кивнул Карлсен. – Когда?

– Да прямо сейчас!

– Я могу заснуть, – признался Карлсен. – Устал здорово.

– Это не играет роли. – Гейерстам потянул шнур, задергивая шторы. На столе он включил лампу.

– Мне уйти? – предупредительно спросил Фаллада.

– Ни к чему, если только сам капитан Карлсен не пожелает.

Он достал из шкафа металлическую стойку, на загнутой верхушке которой имелся крючок. К нему Гейерстам приладил шнурок с хромированным шариком на конце. Шарик тихонько вращался в свете настольной лампы.

Карлсен, неотрывно глядя на стойку, сказал:

– Я не возражаю.

Гейерстам повернул лампу так, чтобы лицо Карлсена было в тени.

– Назначение шарика – утомить ваше зрение. Глядите на него, пока не устанут глаза, затем закройте их. Надо, чтобы вы, сидя на стуле, полностью расслабились. Загипнотизировать я вас могу лишь с вашей помощью. Важно, чтобы вы чувствовали себя уютно и свободно.

Он начал раскачивать маятник, говоря спокойно и размеренно. Карлсен, вольготно расположившись в кожаном кресле, расслабился. За шариком смутно маячило лицо сидящего на диванчике Фаллады, отсветы огня в камине отражались в стеклах очков.

– Правильно, – доносился размеренный голос Гейерстама, – сядьте поудобней и слушайте внимательно, что я говорю. Теперь вы не думаете ни о чем. Ваши глаза устали. Веки отяжелели. Вам хочется их сомкнуть…,

И вправду, свет нестерпимо резал глаза. Карлсен прикрыл их, ощущая теплую темноту. Голос Гейерстама твердил:

– Тело кажется тяжелым и расслабленным. Вы чувствуете, что буквально утопаете в кресле. Дыхание глубокое и ровное…

Карлсен проникся теплым, уютным чувством доверительности, как когда-то в детстве, когда дали наркоз перед несложной операцией. Он не сознавал ничего, кроме своего дыхания и голоса Гейерстама. Вот голос стих. Олоф почувствовал, как Гейерстам поднимает ему правую руку, затем роняет ее. Странное ощущение, подобное пробуждению от очень глубокого сна, когда лежишь в теплой удобной постели, не желая двигаться. Течение времени утратило смысл. Он был рад плыть в этом состоянии отрешенного блаженства и дни, и недели.

Голос Гейерстама спросил:

– Вы способны говорить со мной? Отвечайте, если да.

С усилием одолевая ленивую истому, Карлсен ответил:

– Да.

– Вы знаете, где вы находитесь?

– В Швеции.

– Вы один человек или вас двое?

– Один.

– А та женщина-вампир, она разве не внутри вас?

– Нет.

– Но она была внутри вас прошлой ночью?

– Нет.

– Не внутри вас?

– Нет. Она была в контакте со мной. Ее ум был в контакте с моим. Как телемонитор.

– Она сейчас в контакте с вами?

– Нет.

– Она знает, где вы сейчас?

– Нет.

– Почему нет?

– Она не спросила.

– Вы бы сказали ей, если б спросила?

– Да.

– Вы знаете, где она сейчас?

– Да.

– Где?

– Не знаю названия.

– Вы можете описать?

Некоторое время Карлсен молчал. Он шел рядом с ней, вдоль раскисшей от слякоти дороги. Моросил дождь. На ней было платье яркой расцветки, в красную и желтую полоску. В отдалении вырисовывались городские здания.

– Где она сейчас? – повторил Гейерстам.

– Идет по пустырю.

– Что она делает?

– Ищет мужчину.

– Какого мужчину?

– Любого. Ей нужен кто-нибудь молодой и здоровый – из тех, что трудятся на заводах.

– Она намеревается убить его?

– Нет.

– Почему нет?

– Боится, что ее поймают.

– Как ее можно поймать? – вклинился голос Фал-лады.

– Тело может ее выдать.

– Так что же у нее на уме? – снова послышался голос Гейерстама.

– Найти здорового мужчину и соблазнить его. Она возьмет из него энергию, но не так, чтобы убить.

– Что потом?

– Затем будет доить из него энергию, как доит из меня.

Фаллада, переместившийся теперь на край стола, щелкнул пальцами.

– Конечно! Разумеется, к этому они и стремятся. Обзавестись сетью энергетических доноров. Это так? – спросил он у Карлсена.

– Да.

– Чье тело она использует сейчас? – осведомился Гейерстам.

Карлсен в нерешительности смолк. Проникнуть в мысли пришелицы было почти невозможно. Если попытаться – это ее насторожит. Но есть еще и другой ум.

– Кажется, ее зовут Хелен. Она медсестра.

– В больнице?

– К-кажется, да…

– Хелен теперь мертва?

– Нет. Она по-прежнему у себя в теле.

– То есть в одном теле присутствуют двое – Хелен и вампир? – голос Гейерстама выдавал напряжение.

– Да.

– Что случилось с другим телом? – задал вопрос Фаллада. – С человеком, которым она завладела?

Карлсен промолчал. Он знал, что ответ заключен в уме пришелицы, но сам ум подобен огромному стальному сейфу.

– Вы можете хоть что-нибудь сказать о другом теле? – допытывался Гейерстам. – Что-то, что могло бы послужить подсказкой?

Опять-таки, сообщить можно было единственно то, что на уме у медсестры.

– Другое тело есть… Но оно в больнице.

– Мужчина или женщина?

– Мужчина.

– Вы знаете его имя?

– Джефф.

– Фамилию?

– Нет.

– Что вы имеете в виду, говоря о больнице? Он мертв?

– Нет.

– Вы можете сказать что-нибудь о больнице?

– Она… на окраине городка. На холме.

– Название, хотя бы примерно, скажете?

– Нет.

– Или где она располагается?

– Нет.

Наступила тишина. Фаллада с Гейерстамом переговаривались, но о чем – ему не было дела. Голоса звучали как сквозь вату и будто на чужом языке. Он наслаждался прохладным бризом и слепящими переливами воды на солнце.

– Что она делает сейчас? – спросил Фаллада.

– Сидит на скамейке у обочины. Следит за мужчиной.

– Что мужчина делает?

– Сидит в машине, читает газету.

– Ты различаешь номер машины? – проворно вставил Фаллада.

– Да.

– Прочти.

– КБХ 5279Л.

– Есть какие-нибудь другие машины по соседству?

– Да. Красный «Темерер» возле обочины. Молодая пара ест сэндвичи и любуется пейзажем.

– Какой у него номер?

– 3 ХДж УТ 9.

– Что делает она?

– Ждет. Закинула ногу на ногу, приподняла юбку. Делает вид, что читает книгу.

Фаллада с Гейерстамом сказали что-то одновременно. Затем послышался Фаллада:

– Тебе известно, что случилось с другими двумя вампирами?

– Да. Один отправился в Нью-Йорк.

– А другой?

– По-прежнему в Лондоне.

Словно во сне, картина сменилась на Стрэнд. Сам он стоял на верху огромной мраморной лестницы, ступени которой сбегали к реке со стороны старой «Савойи». Тот второй пришелец пожимал руку какому-то толстячку – китайскому дипломату.

– Вы можете назвать его имя?

– Сложно произнести. Скажем, Юкх-Бай-Орун.

– Нет, как теперь его звать? Имя того, чье тело он использует.

– Эверард Джемисон.

Их восклицания не вызвали в нем ничего. Интереснее было следить за скользящим по речной глади щегольским реактивным катером, едва не задевшим бежевой кормой суденышко помельче.

Снова заговорил Гейерстам:

– Через тридцать секунд я собираюсь вас разбудить. Через тридцать секунд я собираюсь вас разбудить. Вы проснетесь, чувствуя себя посвежевшим и отдохнувшим. Ваш сон уже становится зыбким. Вы начинаете просыпаться. Я сосчитаю от одного до десяти, и, когда дойду до десяти, вы окончательно проснетесь. Один, два…

Открыв глаза, Карлсен секунду не мог понять, где находится. Он считал, что лежит у себя дома, в постели, а тут вдруг какое-то кресло, и сам он сидит, а не лежит, В комнату хлынул дневной свет: Гейерстам раздвинул шторы. Ощущение такое, будто просыпаешься после долгого и приятного ночного отдыха. Смутно помнились река и большое серебристое судно, но картина сразу же потускнела и растаяла, стоило попытаться вспомнить детали.

Фаллада не находил себе места от волнения.

– Ты хоть помнишь, что нам только что сообщил?

– Нет, а что?

– Ты сказал, один из тех нелюдей вселился в премьер-министра Англии!

– Что?! – Карлсен подскочил как ужаленный.

– Да ты что, сам не помнишь? – удивился Фаллада.

– Мне надо было дать ему установку все запоминать. Я забыл. – Гейерстам присел на стол. – Вы сказали: один из пришельцев вошел в тело медсестры. – Он нажал на столе клавишу. – Слушайте, сейчас прокручу.

Следующие несколько минут Карлсен с изумлением слушал звучание собственного голоса – сонное, бесстрастное. О том, что говорил, в памяти и следа не было. На миг припомнилась девка в красном, волосы треплет ветер – но это лишь на миг. Он снова сидел в кабинете, созерцая окружающий мир.

На словах «Эверард Джемисон» Гейерстам выключил диктофон.

– Вот видите. Вы оба чувствовали, что с этим Джемисоном что-то не то. Подсознательный ум мудрее, чем нам кажется.

– Я не могу в такое поверить, – сокрушенно вздохнул Фаллада. – То есть… он же говорил так осмысленно. Я сколько раз видел его по телевизору… – обращался он, в общем-то, к Карлсену.

– Согласен, – Карлсен пожал плечами.

– Как вы думаете: а может, все-таки, он ошибся? – спросил Фаллада у Гейерстама. – Может, его неприязнь к Джемисону повлияла на подсознательное мнение?

– Это легко проверить. – Гейерстам ткнул пальцем в бумагу на столе. – Вот тут у вас два автомобильных номера. Выяснить их в отделении не составит труда. Если все сходится, то тогда, вероятно, сходится и остальное.

– Давайте позвоним Хэзлтайну, – предложил Карлсен.

– Давайте, – Фаллада подошел к столу. – Ничего, если мы наберем Лондон?

– Действуйте, – кивнул Гейерстам.

Трубку снял дежурный сержант.

– Новый Скотленд-Ярд.

– Офис комиссара, пожалуйста.

На экране появилась секретарша Хезлтайна.

– Ах, доктор Фаллада! А мы вас ищем.

– Что-нибудь срочное?

– Вас хотел видеть премьер-министр.

Фаллада с Карлсеном переглянулись.

– Сэр Перси сейчас у себя? – спросил Фаллада.

– Боюсь, нет. Он на Даунинг-стрит. Мне ему перезвонить, чтобы вышел на вас?

– Нет нужды. Но я хочу оставить кое-какую информацию. Вы не могли бы записать следующие номера машин? – он зачитал вслух. – Мне хотелось бы знать, где можно найти их владельцев.

– Я могу это сделать сейчас, если подождете. Только не кладите трубку.

– Да ладно, сейчас не надо. Я уже сегодня буду в Лондоне и тогда перезвоню. Вы только передайте сэру Перси, что номера связаны с делом, хорошо? Он поймет, о чем я. И попросите никому эту информацию не выдавать до встречи со мной.

– Понятно, сэр. А где вы сейчас?

– В Стамбуле, – ответил Фаллада с улыбкой.

– Так вы уезжаете сегодня? – спросил Гейерстам, когда тот повесил трубку. – Жаль.

– Думаю, это необходимо. Надо вычислить эту мадам.

– И что потом?

– Не знаю, – откровенно признался Фаллада. – Есть какие-то предложения?

Гейерстам, отодвинув диванчик обратно к камину, сел. Помолчал с полминуты, наконец сказал:

– Боюсь, мой совет не принесет пользы. Но все равно скажу – а вдруг! Самое главное – заставить вампира отступить. Помните последние сцены в «Дракуле»? Звучит, может, нелепо, но они четко характеризуют психологию вампира. Вампир, стоит его принудить к бегству, теряет свои преимущества. Я как-то назвал вампиризм разновидностью ментального каратэ. Он зиждется на нападении, на агрессии. Понимаете, вампир в основе своей – преступник. Тать в нощи.

– Как насильник, – кивнул Фаллада. – Если бы жертва в ответ накинулась и попыталась изнасиловать его самого, у него бы враз пропала вся похоть.

Гейерстам рассмеялся.

– Точно. Поэтому, когда вычислите свою вампиршу, сдержите страх. Я, разумеется, совершенно не осведомлен о силах тех пришельцев, потому и совет, возможно, окажется негодным. Но скажу вот что: попытайтесь сделать так, чтобы она устрашилась вас.

Карлсен покачал головой.

– Возражение одно – она снова может испариться. У вампиров из сказок есть определенные ограничения: они непременно должны укладываться в гроб с каменной крышкой… и тому подобное. На наших же нелюдей это, похоже, не распространяется.

– Ограничения быть должны, – заметил Гейерстам. – И ваша задача их выяснить. Вот вы говорите, она снова может испариться. А сами вы в этом уверены?

– Что-то не понимаю, о чем вы, – напрягся Фаллада.

– Вспомните, как все складывалось. Первой из здания ИКИ исчезла та женщина. Затем выяснилось, что умерли двое остальных. Теперь же известно, что они попросту побросали свои тела и нашли себе другие. Но как – самостоятельно или с помощью друг друга?

– И вправду… – задумался Карлсен. – У нас нет подтверждений, что они могут это делать в одиночку.

– И если они втроем сейчас разлучены, – развивал свою мысль Гейерстам, – то по отдельности, может, с ними легче иметь дело. Кроме того, вы теперь знаете, что их местонахождение можно вычислить под гипнозом.

– А может, вы бы поехали с нами? – с надеждой спросил Фаллада.

Гейерстам покачал головой.

– Нет. У меня уже не тот возраст. Более того, я вам и не нужен. Вы о вампирах знаете столько же, сколько и я, если не больше.

В дверь постучали. В кабинет заглянул Густав, слуга.

– Барышни просят узнать: вы к ним спуститесь до обеда на коктейль, господа?

– Да, пожалуй. Скажи – через пять минут идем. – Гейерстам вернулся к Фалладе. – Прежде чем пойдем вниз, еще один совет. Все время помните, что вампир – преступник. Это суть их психологии. А преступнику – рано или поздно – удача все равно изменяет.

– Так вот что она имела в виду, та старуха! – догадался Карлсен. – Когда она сказала, что вампиры невезучи, я-то подумал – она об их жертвах!

Гейерстам, хохотнув, положил ему руку на плечо.

– Нет, не о жертвах. О них же самих. Взять эти создания. Они разрабатывают безупречный план: как вторгнуться на Землю – и тут, в самый важный момент, что-то не срабатывает. Во Вселенной действуют не только злые, но и добрые силы.

– Ах, если бы, – невесело вздохнул Карлсен.

– Ничего, вы в этом убедитесь, не успев еще покончить с этими созданиями.

Карлсен хотел порасспросить Гейерстама, но граф уже направился к двери.

Когда самолет приземлился в лондонском аэропорту, небо пылало предзакатным накалом. Воздух, когда шли по терминалу, обдавал ароматным теплом, с чуть заметной примесью горючего.

Странно – возвращаться. Кажется невероятным, что Лондон оставили буквально вчера. Больше похоже на возвращение из длительной космической экспедиции.

– Как самочувствие? – поинтересовался Фаллада.

– Рад, что снова дома. Только кошки все ж скребут.

– Насчет Сельмы?

– Да.

– Да не бери ты в голову! Не твоя же вина. Да мы и не могли остаться дольше.

– Не о том я, – махнул рукой Карлсен.

– А о чем?

– Я хотел остаться. – Фаллада взглянул на него поверх очков. – Да нет, не потому, что в нее влюбился. – Какой абсурд: говорить столь сокровенные вещи на пути к ожидающему автобусу, среди сутолоки, но Карлсен все равно не останавливался. – Я насчет ее жизненности… – он замолчал, не в силах продолжать.

– Пусть это тебя не беспокоит… – торопливо начал Фаллада.

– Я беспокоюсь не о себе.

– Понимаю. Надо только помнить, что это просто инстинктивный отклик, как половое влечение. И может контролироваться так же легко…

Когда автобус почти бесшумно двинулся по гладкому бетону, и у Фаллады проснулась смутная тревога. Он понимал, почему Карлсен побаивается за жену и детей. Он видел автоматическую видеозапись гибели Сета Эдамса: создавалось впечатление моментального смертельного броска – так хищница-росянка смыкает щетинки на насекомом.

В зале ожидания оба разошлись по телеэкранным кабинам. Карлсен позвонил Джелке – та появилась в махровом халате.

– Только что думала идти в ванную. Мэнди и Том сказали: будут около девяти. Ты к этому моменту вернешься?

– Пока не знаю. Фаллада сейчас звонит Хезлтайну. Я перезвоню.

Фаллада дозвонился до дежурного сержанта – там было оставлено указание: позвонить комиссару домой.

Хезлтайн, взяв трубку, продолжал что-то пережевывать.

– Прошу прощения, – извинился Фаллада. – Небось, от обеда оторвал?

– Да ничего, я уже почти закончил. Где тебя носило?

– Скажу, когда встретимся. Вы отследили два номера, я оставлял?

– Да. – Хезлтайн вынул из кармана полоску бумаги. – Один иностранный: какая-то парочка из Дании занырнула на медовый месяц. Другой значится за неким Прайсом, из Холмфирта.

– Это где?

– В Йоркшире.

– Отлично! Думаю, нам к тебе прямо сейчас бы и подъехать. Ты не занят?

– Нет, конечно. Собирался глотнуть бренди да выкурить сигару. Подъезжайте, составите компанию. Карлсен с тобой?

– Со мной.

– Хорошо. Моей жене просто не терпится с ним познакомиться. Приезжайте сразу же.

По дороге из аэропорта остановились у журнального киоска, и Фаллада купил атлас Британских островов. Открыв его в аэротакси, он секунду поискал – и удовлетворенно хмыкнул.

– Взгляни, – сказал он и протянул атлас Карлсену, не отнимая пальца от страницы.

Холмфирт – небольшой городок, примерно в пяти милях к югу от Хаддерсфилда. Физическая карта показывала возвышенность, окрашенную в желтые и коричневые тона. Холмфирт находился на краешке коричневого участка.

– От Лондона, думаю, не будет и пятисот километров. Так что на «шершне» можно доскакать меньше чем за час.

– Боже упаси, – отозвался Карлсен. – По крайней мере, не сегодня вечером.

– Устал?

– Да, – сказал он, понимая, что говорит неправду. Он просто боялся. Боялся идти домой, боялся искать пришельцев, боялся сидеть без дела. Внутренняя логика, впрочем, убедила, что хуже не будет.

Аэротакси приземлилось на стоянке Слоун-сквер; отсюда – двести метров ходьбы до Итон-Плэйс.

– Кстати, – вспомнил Фаллада, – жена Хезлтайна просто умирает от желания с тобой познакомиться. Она была в свое время самой красивой дебютанткой в лондонском свете. Мисс Пегги Бучкэмп. – Он хлопнул Карлсена по плечу. – Так что смотри, придерживай свою роковую обольстительность.

Сказал шутливо, но Карлсен знал его уже достаточно хорошо, чтобы почувствовать серьезность в голосе. Улыбнувшись в ответ, он закашлялся.

Остановились перед парадной дверью трехэтажного особняка из красного кирпича, с неказистыми ребрами чугунной ограды в викторианском стиле. Дверь открыла стройная, приятная женщина в зеленом кимоно. Фаллада поцеловал ее в щеку.

– Пегги, это Олоф Карлсен.

– Наконец-то вижу вас воочию, капитан. Карлсен ожидал увидеть женщину постарше.

– Очень рад познакомиться, – сказал он. Их руки, между тем, соприкоснулись; внезапно, безо всякой подготовки, он уже проник в ее мысли. Хорошо, что свет в прихожей был тускловат: он почувствовал, что краснеет.

– Перси поднялся в кабинет. Вы пришли только по делам?

– Почему, – дипломатично возразил Фаллада, – не только. На дело нам потребуется лишь несколько минут.

– Я уж надеюсь. Кофе только что вскипел. Она провела их в гостиную – располагающую к отдыху уютную комнату со старомодной мебелью начала века.

– Я звякну Перси и скажу, что вы здесь. Он не думал, что вы так быстро.

– Может, я и сам поднимусь? – спросил Фаллада. – Олоф, вы с госпожой Хезлтайн побеседуйте, пока я схожу за Перси.

– С молоком или черный? – спросила она, когда Фаллада вышел.

– С молоком, пожалуйста.

– Бренди?

– Чуть-чуть.

Глядя, как эта женщина стоит возле посудного шкафа, Карлсен ощутил странное смешение чувств. Проблеск озарения открыл ему больше, чем, может быть, месяцы совместной жизни. Эта способность проникать в наисокровеннейшие мысли привлекательных женщин приносила глубокое удовлетворение. Но и настораживала – как вероятное доказательство того, что он становится другим человеком.

Кофе и бренди она поставила на стол.

– Странно, но у меня чувство, будто я знаю вас довольно близко. Может, потому, что видела вас по телевизору.

Когда Пегги передавала сахарницу, их руки снова соприкоснулись. Карлсен поставил сахарницу на стол и взял женщину за руку. Глядя ей прямо в лицо, он спросил:

– Скажите мне вот что. Вы можете читать мои мысли?

Она вскинула на него широко раскрывшиеся глаза, но не попыталась убрать руку. Заглянув ей в мысли, Карлсен понял, что она собирается сказать: «Нет, конечно». Но она сдержалась и настроилась на восприятие. До него дошел чутко дрогнувший импульс контакта.

– Я… Похоже, да.

Карлсен выпустил ее руку; мысли теперь пробивались отдаленно, как по плохому телефону.

– Что это, ради Бога, значит? – выдохнула она.

– Вам муж рассказывал о вампирах?

Она кивнула.

– Тогда и спрашивать ни к чему.

Повинуясь неизреченному приказу, она опустилась возле него на диван. Он снова взял ее за руку, большой палец поместив на середину запястья, а остальными сжав ладонь; инстинктивно он знал, что это наилучший способ обеспечить контакт. Чтобы сосредоточиться, Пегги уставилась взором в пол. Это было странное ощущение: не зная женщину и пяти минут, уже установить с ней более сокровенную связь, чем у нее самой со своим мужем. Она все никак не могла приноровиться, чтобы вчитаться в мысли Карлсена, но контакт был, бесспорно, обоюдный. Она также отмечала его отклики на свои мысли. Кимоно распахнулось на шее, открыв кружевную бретельку бюстгальтера. Не замечая, что Карлсен смотрит, она потянулась и поправила ворот. Затем, увидев, что он улыбается, Пэгги зарделась, понимая, что стеснительность утратила смысл. Если уж на то пошло, теперь сиди, хоть голой – все равно.

Следующие десять минут они сидели совершенно неподвижно, не столько контактируя, сколько вглядываясь. Карлсен находился внутри ее сознания, глядя на себя ее глазами, сознавая тепло ее тела. Час назад она приняла ванну и вымыла волосы; он понимал, какое удовольствие ей доставляет чувствовать расслабленность и прохладу, приправленную ненавязчивым приятным запахом шампуня. Он никогда не задумывался, насколько женское сознание в своей основе отличается от мужского. Когда ей на колени запрыгнул персидский кот и, глухо урча, потерся головой о кимоно, Карлсен мельком уловил и его сущность – и снова удивился, осознав такое небывалое различие. На миг его ошеломила мысль о миллионах обособленно живущих – каждый сам по себе микрокосм во плоти, отчужденный и уникальный, как неизведанная планета.

Наверху зазвенела и оборвалась трель телемонитора. Женщина неохотно убрала руку.

– Кофе, наверно, уже остыл, – сказала она срывающимся голосом.

– Да неважно. – Олоф с удовольствием пригубил бренди.

Между ними чувствовалась неловкость мужчины и женщины, только что впервые предавшихся любви и лишь после понявших, что совершили. Пегги налила себе кофе.

– И вы считаете это основанием для развода?

Шутливый тон звучал наигранно.

– В каком-то отношении – да, – ответил он серьезно.

Она подняла свою рюмку.

– Вы уже когда-нибудь вызывали любовь так быстро?

– Любовь?

– Мне кажется, именно так это и можно назвать. А вы не согласны?

Было странным облегчением просто говорить, не прибегая к какой-то иной связи. Она сидела в кресле напротив.

– Я теперь не испытываю к вам любопытства, – призналась Пегги. – Я знаю вас так, словно мы с вами любовники уже долгие годы. Я чувствую, что отдалась вам и позволила заглянуть во все мои тайны. Разве это не значит быть любовниками?

– Похоже, так, – Карлсен чувствовал себя очень усталым, но не без приятности.

– Вы по-прежнему боитесь превратиться в вампира?

И тут Карлсен впервые осознал, что не испытывает желания забирать из нее жизненную энергию.

– Боже ты мой! – воскликнул он.

– Что такое?

– Теперь до меня начинает доходить. Ведь эти существа и вправду способны быть бестелесными! Они могут просто перекочевывать в новые тела…

Карлсен расхохотался. Женщина ждала объяснений.

– Абсурд какой-то. Нынче утром Гейерстам сказал, что я не превращаюсь в вампира, просто начинаю сознавать вампиризм, существующий во всех нас. Я не понял, о чем он – вернее, подумал, что он говорит чепуху. Теперь я вижу, что он был прав. И откуда он это знал?

– Может, в нем просто больше женского, чем в вас.

– То есть?

– Я почему-то всегда это интуитивно знала. Хотя, правда, не так четко, как узнала за прошлые десять минут. Думаю, женщины в большинстве догадываются об этом. Они влюбляются потому, что хотят познать мужчину – проникнуть под его оболочку, сделаться частью его. Мне думается, мазохизм, хотя и в искаженной форме, чем-то сродни этому – желанию быть поглощенной, отдаться полностью, всем своим существом. С другой стороны, видимо, мужчины большей частью стремятся просто овладеть женщиной – почувствовать, что она покорена. Потому никогда и не догадываются, что на самом деле им хочется просто поглотить ее…

– Об этом как раз рассуждает Фаллада в своей книге о каннибализме.

– Ганс у нас умный парень, – рассмеялась леди Хезлтайн.

Он прошел к окну и стал там, задумчиво созерцая залитые неоновым светом деревья Итон Сквер.

Гейерстам сказал другое. По его мнению, люди находятся на поворотном пункте в своей эволюции. Я вот думаю…

Женщина остановилась возле него, и он ощутил желание ее коснуться. Он резко отстранился.

– В чем дело?

– Я… Что-то во мне жаждет вашей энергии.

Она, потянувшись, взяла его за руку.

– Так возьмите, если нужно.

Карлсен поколебался, но она сказала:

– Я хочу ее вам дать.

Подняв руку Карлсена, она поместила ее себе на голое тело, над самой грудью. Он изо всех сил сдерживал внезапно проснувшееся плотоядное желание, когда рука, скользнув под кимоно, нащупала тугую грудь. И тут – о, блаженство! – энергия потекла в него; он пил ее с рвением жаждущего. Внезапно Карлсен почувствовал, как леди Хезлтайн содрогнулась и припала к нему. Взглянув на Пегги, он увидел, что кровь отлила у нее от лица, хотя, в целом, женщина была абсолютно спокойна. Усталость у Олофа прошла; из ее тела приливала сила. Мелькнул соблазн нагнуться и сосать энергию у нее через губы, но какая-то странная условность сдержала его. Когда он убрал руку, леди Хезлтайн, словно лунатик, прошла через комнату и, опустившись на диван, закрыла глаза.

– С вами все в порядке? – встревоженно спросил Карлсен.

– Да, – громко прошептала она. – Устала, но… просто прекрасно. – Она подняла на Карлсена глаза; его поразило, что во взгляде у нее читалось то же, что и у Джелки, когда та лежала, обессилев после родов (у них тогда появилась Джанетта).

– Ступайте наверх, займите Ганса и Перси, ладно? – она опасалась, что те спустятся и застанут ее в таком состоянии.

– Безусловно.

– Наверх и сразу направо.

Он медленно поднялся по лестнице. Из-за двери слышен был голос Фаллады. Карлсен, постучав, вошел.

– Ваша жена послала меня посмотреть, где вы там.

– О, Господи, – спохватился Фаллада, – нам, наверное, пора вниз.

– Ничего, ничего, – поспешно упредил Карлсен, – я думаю, она понимает.