- Согласен. Но насчет последнего ты заблуждаешься. Это он подбил вашего слугу Бил-до отправиться без разрешения в город пауков.
      Хозяин перевел глаза на Доггинза:
      - Это так?
      Доггинз неуверенно отозвался:
      - Да вроде нет, насколько мне известно.
      - Это так? - повторил Хозяин, обращаясь на этот раз к Найлу.
      - Нет, - ответил Найл растерянно.
      - Спроси его, что он носит возле сердца, - неожиданно сказал Смертоносец-Повелитель, обращаясь к Хозяину.
      Хозяин опять повел головой на Найла:
      - Что ты носишь возле сердца? Рука Найла непроизвольно залезла под тунику и стиснула медальон. Мысль о том, что с ним придется расстаться, наполняла беспокойством и страхом. Но, когда Хозяин уперся взором, юноша взялся за цепочку и вывесил медальон наружу.
      - Подай сюда, - велел Хозяин. Хотя Найлу не хотелось расставаться с этой драгоценной вещью, он понимал, что об отказе не может быть и речи. Сняв цепочку с шеи, он протянул медальон. Рассмотрев, Хозяин взглянул на Смертоносца-Повелителя:
      - Это обыкновенный усилитель мысли. У нас такой имеется в музее истории... - И, к облегчению Найла, вернул вещь обратно.
      - Ты использовал его, чтобы влиять на нашего слугу Билдо?
      Уже открыв для ответа рот, Найл вдруг понял, что сказать однозначно "нет" не так-то просто. Возможно, Смертоносец-Повелитель и прав. Ведь Доггинз. как Найл того и хотел, в самом деле изменил прежнее решение не связываться с пауками. Когда юноша отвечал, в голосе сквозила неуверенность:
      - Нет, не думаю. Хотя толком не могу сказать.
      Хозяин перевел взгляд на Смертоносца-Повелителя:
      - Ты считаешь, он использовал его намеренно?
      - У меня нет никакого сомнения. Вот почему он опасен.
      Возвращаясь к центру зала, Найл заметил нечто, вызвавшее в душе замешательство.
      Встретившись на мгновение взглядом с женщиной-медиумом, он обнаружил, что смотрит на прежнюю Одину. Она недоуменно прислушивалась к происходящему. Найл уловил в ее глазах тревогу и боль. Это откровение вызвало в нем такую растерянность, что он перестал прислушиваться к разговору. Когда он снова включился в диалог, Смертоносец говорил:
      - Сколько потребуется вашему Совету?
      - Я не могу тебе сказать. Но это будет скоро, - ответил Хозяин.
      - Ладно, - Смертоносец-Повелитель собирался заканчивать. - Но повторяю еще раз: если вы решите выпустить нашего врага, это будет равносильно объявлению войны.
      Сказал веско, с явной угрозой. Когда взгляды Хозяина и СмертоносцаПовелителя скрестились, Найл догадался, что в поединке сошлись две мощные воли. Как и все остальные в этом зале, он понимал, что глава жуков глубоко уязвлен таким бесцеремонным давлением на его Совет.
      Тем не менее, когда Хозяин заговорил, голос у него был спокойный.
      - Ты хочешь сказать, что пауки объявят войну жукам?
      - Я хочу сказать, что время разглагольствовать истекло. Пора действовать.
      Что-то в его последней интонации заставило Найла насторожиться. Он стал разворачиваться, и в этот момент руки Смертоносца-Повелителя клещами сомкнулись у него на шее.
      Но Найл успел чуть сместиться, так что хватка пришлась не совсем куда надо; вместо того, чтобы впиться в дыхательное горло, большие пальцы сошлись под самой челюстью. Тем не менее, сила была такая колоссальная, что Найл перегнулся в поясе, как надломленный.
      Одновременно с тем он почувствовал на себе взгляд СмертоносцаПовелителя и еще раз осознал присутствие в теле ее самой, Одины.
      Он с изумлением понял, что она противится воле паука.
      Тут над плечом у нее возникло бесстрастное лицо жука-охранника. Резко дернуло; Найл почувствовал, как ноги отрываются от земли.
      Удушающая хватка внезапно ослабла, и он очутился на коленях. Загребая руками, пытался ползти - в голове туманная зыбкость, будто плывешь; щека притиснута к полу. Когда в глазах прояснилось, до него дошло, что Доггинз помогает ему сесть.
      Первое, на чем остановился взгляд, это тело Одины, лежащее возле двери - похоже, бездыханное. Туловище неестественно скорчено, колени разведены в стороны, одна рука подогнута за спину. Найл метнулся к Одине, приподнял ей голову. Голова мотнулась так, будто совсем не была прикреплена к телу. Шея у женщины была сломана. Правой стороной лица она, очевидно, с силой ударилась о дверь:
      щека распорота, из уголка рта сочится струйка крови. Жук-охранник, оторвавший женщину от Найла, выглядел растерянно.
      Найл попытался встать, но ноги подогнулись. Он уткнул голову в колени. Гулко стучало сердце, пульс отдавался в закрытых веках.
      Приглушенное, как через толщу воды, доносилось сиплое цвирканье жуков. Попробовав глотнуть, Найл поперхнулся от боли - в пищевод будто насыпали битого стекла.
      Подумав об Одине, он забыл про жалость к себе. Повернув медальон, Найл сосредоточился и почувствовал себя немного бодрее. Но вставать больше не пытался; так и сидел на полу, глядя на Хозяина снизу вверх.
      Тот сделал жест, и воцарилась тишина. В его голосе чувствовался гнев:
      - То, что вы сейчас только видели - акт умышленного коварства, да еще и явного пренебрежения к нам, к заведенным у нас порядкам. Он попытался умертвить пленника, который находится под нашей защитой. Это означает, что он лишил себя нашей поддержки и должен понять, что у нас нет иного выбора, как отпустить пленника на свободу.
      Найл попытался заговорить, но вместо слов из горла вырвалось лишь нелепое кряканье. Тут до него дошло, что говорить не требуется, достаточно послать вопросительный импульс.
      - Ты можешь идти куда хочешь, - сказал Хозяин. - Мы решили, что не вправе ограничивать твою свободу. Но я бы советовал тебе возвратиться в свой край и оставаться там. Теперь пауки будут всячески пытаться тебя извести. И думаю, будет жаль, если им это удастся. Их коварство не заслуживает этого.
      Найл поднялся на ноги и попытался поклониться в знак признательности. Но едва выпрямился, как вокруг стала сгущаться тьма. Доггинз успел его подхватить у самого пола.