Ф. Пол УИЛСОН
      СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА
      - А Святой Отец говорит, что вампиров не существует, - сказала сестра Бернадетта Джайлин. Сестра Кэрол Хэнарти подняла глаза от стопки контрольных по химии у себя на коленях - контрольных, которые, быть может, уже никогда не вернутся к ее второкурсникам, - и посмотрела, как Бернадетта ведет по, городу старый "Датцун", работая рычагом передач как заправский дальнобойщик. Ее милая подруга и коллега - сестра милосердия - была худа, даже до болезненности, у нее были большие синие глаза и короткие рыжие волосы, выбивающиеся по краям из-под плата. Она всматривалась в ветровое стекло, и свет заходящего солнца румянил чистую гладкую кожу круглого лица.
      - Если Его Святейшество так говорит, мы обязаны верить, - ответила сестра Кэрол. - Но мы очень давно ничего от него не слышали. Я надеюсь...
      Бернадетта повернулась к ней с расширенными в тревоге глазами.
      - О, ты же не думаешь, что что-нибудь могло случиться с Его Святейшеством, правда, Кэрол? - сказала она, и в ее голосе чуть пробивался неистребимый ирландский акцент. - Они бы не посмели!
      Кэрол сразу не нашлась, что сказать, и потому отвернулась к боковому стеклу, глядя на пролетавшие группы деревьев. Тротуары маленького городка Джерси-Шор были пустынны, и на дороге тоже почти не было машин. Им с Бернадеттой пришлось объехать три бакалейные лавки, пока они нашли такую, в которой еще было чем торговать. Кто припрятывал продовольствие, кому прекратились поставки, и найти еду было все труднее.
      Это ощущали все. Как говорит поговорка? Что-то насчет чутья беды.., неважно.
      Она потерла замерзшие руки и подумала о Бернадетте. Моложе ее самой на пять лет - ей всего двадцать шесть - и с таким ясным разумом, умеющая так четко о многом думать. Но вера у нее почти детская.
      Она появилась в монастыре св. Антония всего два года назад, и между ними сразу установилась душевная связь. Очень много у них было общего. Не только ирландские корни, но и определенное одиночество. Родители Кэрол умерли много лет назад, а родители Бернадетты остались на старой родине. И они стали сестрами не только в том смысле, что принадлежали сестричеству одного ордена. Кэрол была старшей сестрой, Бернадетта младшей. Они вместе молились, вместе смеялись, вместе гуляли. Кэрол надеялась, что обогатила жизнь Бернадетты хотя бы вполовину так, как та обогатила ее жизнь.
      Бернадетта была так невинна! Она, кажется, считала, что раз Папа непогрешим в вопросах веры или морали, он должен быть вообще безошибочен.
      Она Бернадетте об этом не говорила, но решила не верить Папе в вопросе о нежити. В конце концов, ее существование - не вопрос веры или морали. Либо она существует, либо нет. А все новости из Восточной Европы в эту осень оставляли мало сомнении, что вампиры вполне реальны.
      И что они наступают.
      Каким-то образом они сумели организоваться. Они не только существовали, но их в Восточной Европе оказалось больше, чем мог подозревать самый суеверный крестьянин. Когда же рухнул коммунистический блок, когда все бывшие сателлиты и сама Россия лежали в хаосе, хапая территории и творя убийства во имя нации, расы и религии, вампиры воспользовались вакуумом власти и нанесли удар.
      Нанесли удар по всем направлениям, и не успел остальной мир отреагировать, как вся Восточная Европа оказалось в их власти.
      Если бы они просто убивали, с этим еще можно было бы справиться. Но поскольку каждое убийство было обращением, их численность росла в геометрической прогрессии. Что такое геометрическая прогрессия, сестра Кэрол понимала лучше других. Разве она не демонстрировала это многие годы подряд на занятиях по химии, бросая кристалл в пересыщенный раствор? Один кристалл превращался в два, два в четыре, в восемь, в шестнадцать и так далее. Видно было, как формируется кристаллическая решетка, сначала медленно, потом она растягивается нитями через весь раствор все быстрее и быстрее, и жидкость в пробирке превращается в твердую массу кристаллов.
      Вот так это и было в Восточной Европе, а потом пошло на Россию и на Западную Европу.
      Вампиры стали неудержимы.
      Вся Европа много месяцев молчала. По крайней мере официально. Но пара старшеклассников из школы при монастыре св. Антония, у которых были коротковолновые приемники, сообщили Кэрол о странных передачах, где говорилось о неимоверных ужасах по всей Европе под правлением вампиров.
      Но Папа объявил, что вампиров не бывает. Так он сказал, но вскоре после этого и он, и Ватикан замолчали вместе со всей Европой Вашингтон отверг существование непосредственной угрозы, заявив, что Атлантический океан представляет собой естественный барьер для нежити. Европа под карантином, Америка в безопасности.
      Потом пошли сообщения, вначале спорные и по-прежнему опровергаемые официально, о вампирах в Нью-Йорке. На прошлой неделе все радиостанции и телепередатчики Нью-Йорка прекратили вещание. И вот теперь...
      - Ты же не веришь, что вампиры идут в Нью-Джерси, правда? - спросила Бернадетта. - То есть если бы они существовали...
      - Ну, ведь в это трудно поверить? - ответила Кэрол, пряча улыбку. Потому что в Нью-Джерси вообще никто по доброй воле не сунется.
      - О, Кэрол, не надо шутить! Это серьезно. Бернадетта была права. Это и в самом деле серьезно.
      - Ну, если серьезно, то это совпадает с тем, что мои школьники слышали из Европы.
      - Но Боже милостивый, сейчас же Страстная неделя! Страстная пятница! Как они смеют?
      - Если подумать, это лучшее время Не будет ни одной мессы до Первой Пасхальной в воскресенье утром. Разве есть другой день в году, когда не служится ежедневная месса?
      - Нет, - покачала головой Бернадетта.
      - Вот именно Кэрол посмотрела на свои похолодевшие пальцы и почувствовала, как холодок ползет вверх по рукам.
      Машина вдруг дернулась и остановилась, и послышался крик Бернадетты.
      - Боже милосердный, они уже здесь!
      С полдюжины фигур в черных мантиях столпились впереди на перекрестке, глядя в их сторону.
      - Надо отсюда убираться! - сказала взволнованно Бернадетта и дала газ.
      Старый мотор кашлянул и заглох - О нет! - взвыла Бернадетта, лихорадочно вертя ключом и давя на газ, а темные фигуры скользили к машине. - Нет!
      - Тише, милая, - сказала Кэрол, кладя ей руку на плечо. - Ничего страшного. Это всего лишь дети "Дети" - это было не совсем точно. Два существа мужского пола и четыре женского, возраста около двадцати лет, но за густо накрашенными глазами угадывался тяжелый опыт взрослой жизни всех видов. Ухмыляясь и вопя, они собрались вокруг машины, четверо со стороны Бернадетты и двое со стороны Кэрол. Землистые лица были бледны от слоя белой пудры, насурьмленных век и черной губной помады. Черные ногти, кольца в ушах, бровях и ноздрях, хромированные штыри, пронзающие губы и щеки. Волосы всех цветов спектра, от мертвенно белого до угольно-черного. У мальчиков безволосая голая грудь под кожаными куртками, у девушек грудь почти голая в черных открытых бюстгальтерах. Ботинки из блестящей кожи или винила, сетчатые чулки, слой на слое кружева, и все черное, черное, черное.
      - Эй, глянь! - сказал один из ребят. На шее у него был кожаный ошейник с металлическими остриями, угри под белым гримом лица. - Монашки!
      - Пингвины! - добавил кто-то еще.
      Это показалось им очень остроумным, и все шестеро зашлись в хохоте.
      "Мы не пингвины", - подумала Кэрол. Она уже много лет не носила полного облачения - только наголовный плат.
      - Блин, и удивятся же они завтра утром! - сказала грудастая девица в шелковой остроконечной шляпе.
      Еще взрыв смеха у всех - кроме одной. Высокая худощавая девушка с тремя вытатуированными на щеке большими черными слезами и белыми корнями крашеных в черное волос отодвинулась, будто ей было не по себе. Кэрол всмотрелась. Что-то знакомое...
      Она опустила стекло.
      - Мэри Маргарет? Мэри Маргарет Фланаган, это ты? Еще хохот.
      - Мэри Маргарет? - крикнул кто-то. - Это же Викки! Девушка шагнула вперед и глянула Кэрол в глаза.
      - Да, сестра. Так меня звали когда-то. Но я больше не Мэри Маргарет.
      - Вижу.
      Она помнила Мэри Маргарет. Милая девушка, исключительно способная, но очень тихая. Прожорливая читательница, ей всегда было не по себе с другими детьми. В первый год ее оценки резко упали, а на следующий она не вернулась. Когда Кэрол позвонила ее родителям, ей сказали, что Мэри Маргарет осталась дома. Она не была в состоянии ничего больше выучить.
      - Ты сильно изменилась за то время, что я тебя не видела. Сколько три года?
      - Это ты говоришь о переменах? - сунулась в окно девушка в остроконечной шляпе. - Подожди до ночи. Вот тогда ты увидишь, как она переменится!
      Она расхохоталась, показав хромированный шип в языке.
      - Отвали, Кармилла! - сказала Мэри Маргарет. Кармилла не реагировала.
      - Они сегодня придут, сама знаешь. Владыки Ночи будут здесь после заката, и это будет смерть твоего мира и рождение нашего. Мы отдадим им себя, мы подставим им горло, чтобы они выпили нас, и мы станем ими. И будем вместе с ними править ночью!
      Это было похоже на отрепетированную речь, которую она наверняка не раз повторяла своей облаченной в черное труппе.
      Кэрол глядела на Мэри Маргарет поверх головы Кармиллы.
      - И это то, во что ты веришь? Чего ты действительно хочешь?
      Девушка пожала высокими худыми плечами.
      - Получше всего, что мне светило бы.
      Старый "Датцун" наконец ожил, трясясь. Кэрол услышала, как Бернадетта включает передачу. Коснувшись ее руки, Кэрол попросила:
      - Погоди. Пожалуйста, одну минутку. Она хотела еще что-то сказать Мэри Маргарет, но тут Кармилла ткнула пальцем почти ей в лицо и заорала:
      - И тогда вы, суки, и тот занюханный бог, под которого вы, бляди, стелетесь, исчезнете на хрен!
      С неожиданной силой Мэри Маргарет отдернула Кармиллу от окна.
      - Езжайте лучше, сестра Кэрол, - сказала Мэри Маргарет.
      Машина поехала.
      - Какого ты хрена, Викки? - услышала Кэрол крик Кармиллы, когда машина отъезжала от темной группы. - В религию ударилась? Тебя, может, надо называть "сестра Мэри Маргарет"?
      - Она одна из немногих, кто был со мной честен, - ответила Мэри Маргарет. - Так что отвали, Кармилла, на хрен.
      Они остались позади, и разговор стал не слышен.
      ***
      - Что за ужасные создания! - сказала Бернадетта, выглядывая из окна комнаты Кэрол. Она все никак не могла забыть происшествие. - Почти моего возраста и такие ужасные выражения!
      Комната Кэрол в монастыре была оштукатуренной коробкой десять на десять футов с потрескавшимися стенами и отстающей на потолке краской. Здесь было одно окно, распятие, комод и зеркало, рабочий стол и табурет, кровать и ночной столик. Не много, но Кэрол рада была называть ее своим домом. Обет бедности она принимала всерьез.
      - Наверное, мы должны за них помолиться.
      - По-моему, им нужно больше, чем молитва. Поверь мне, они плохо кончат. - Бернадетта сняла висевшие у нее на шее слишком большие четки с распятием и собрала их в руку. - Быть может, мы могли предложить им кресты для защиты?
      Кэрол не смогла подавить улыбку.
      - Очень гуманная идея, Берн, но не думаю, что они ищут зашиты.
      - Да, конечно. - Бернадетта тоже улыбнулась, но скорбно. - Нет, не ищут.
      - Но мы будем за них молиться, - сказала Кэрол. Бернадетта села на стул, просидела не больше секунды, встала снова, заходила по тесной комнате. Казалось, она не может сидеть спокойно. Она вышла в холл и почти тут же вернулась, потирая руки, будто умывая их.
      - Все так тихо, - сказала она. - Так пусто.
      - Очень на это надеюсь, - ответила Кэрол. - Сейчас только нам двоим полагается быть здесь.
      Маленький монастырь был наполовину пуст даже когда все его насельницы были на месте. А теперь на следующую неделю школа св. Антония закрылась на каникулы, почти все монахини отправились по домам провести пасхальную неделю с братьями, сестрами, родителями. Даже до тех, кто мог бы в прошлые годы остаться вблизи монастыря, дошли слухи, что сюда движется нежить, и они разбежались на юг и на запад. Единственным среди живых родственников Кэрол был брат в Калифорнии, и он ее не пригласил; и даже если бы пригласил, она не могла бы себе позволить слетать туда и обратно в Джерси просто на Пасху. Бернадетта несколько месяцев уже не имела известий от семьи из Ирландии.
      Так что они вдвоем и были оставлены удерживать форт.
      Кэрол не боялась. Она знала, что в монастыре св. Антония опасность им не грозит. Монастырь входил в комплекс, состоящий из самой церкви, дома священника, зданий младшей и старшей школы и приземистого старого двухэтажного жилого здания, где сейчас был монастырь. Им с Бернадеттой достались комнаты на втором этаже, а на первом жили монахини постарше.
      Всерьез не боялась, хотя ей бы хотелось, чтобы в комплексе остался еще кто-нибудь, кроме нее, Бернадетты и отца Палмери.
      - Не понимаю я отца Палмери, - сказала Бернадетта. - Запереться в церкви и не дать прихожанам приложиться к кресту в Страстную пятницу. Где это слыхано, спрашиваю я? Просто не понимаю.
      Кэрол думала, что понимает. Она подозревала, что отец Альберто Палмери боится. Этим утром он запер свой дом, забаррикадировал дверь и спрятался в подвале церкви.
      Прости ее Господь, но, по мнению сестры Кэрол, отец Палмери был просто трус.
      - Как мне хотелось бы, чтобы он отпер церковь, хотя бы ненадолго. Мне необходимо там побыть, Кэрол. Просто нужно.
      Кэрол "знала, что чувствует Берн. Кто это сказал, что религия - опиум для народа? Маркс? Кто бы он ни был, он не был совсем уж не прав. Для Кэрол сидение в прохладе и покое под готическими сводами церкви св. Антония, молитва, сосредоточение и ощущение присутствия Господа было как ежедневная доза привычного наркотика. Доза, которой они с Берн сегодня были лишены. Муки абстиненции у Берн были сильнее, чем у Кэрол.
      Младшая монахиня остановилась, проходя возле окна, и показала вниз на улицу.
      - А это кто еще может быть, во имя Господа?
      Кэрол встала и шагнула к окну. По улице ехала кавалькада блестящих новых автомобилей дорогих марок - "мерседес-бенц", "БМВ", "ягуары", "линкольны", "кадиллаки" - все с номерами штата Нью-Йорк, все выезжали со стороны парка.
      Вид сверкающих в сумерках машин вызвал у Кэрол судорогу в животе. На волчьих лицах, видневшихся в окнах, застыло выражение животной злобы, и выруливали они свои роскошные машины.., будто вся дорога принадлежала им.
      Проехал "кадиллак" с опущенным верхом, и в нем четверо угрюмых мужчин. Водитель в ковбойской шляпе, двое сзади сидят поверх спинки сиденья и пьют пиво. Когда Кэрол увидела, что один из них поднял глаза в их сторону, она отдернула Берн за рукав.
      - Назад! Не давай им себя увидеть!
      - Почему? Кто они?
      - Не знаю точно, но я слыхала о шайках людей, которые делают для вампиров грязную работу в дневное время. Они продали души за обещание бессмертия и.., и за другие вещи.
      - Кэрол, ты шутишь!
      Кэрол покачала головой:
      - Хотела бы я, чтобы это было шуткой.
      - О Боже мой, а сейчас уже солнце зашло. - Она обратила к Кэрол перепуганные голубые глаза. - Ты думаешь, нам надо...
      - Запереться? Непременно. Я знаю, что Святой Отец говорил насчет того, что вампиров не бывает, но он, быть может, переменил мнение и просто не может довести его до нас.
      - Да, наверное, ты права. Запри здесь, а я проверю внизу, в холле. Она спешно вышла, и Кэрол еще только услышала:
      - Как мне жаль, что отец Палмери закрылся в церкви. Мне бы так хотелось там немножко помолиться...
      Сестра Кэрол снова выглянула в окно. Шикарные машины уже уехали, но за ними рокотала колонна грузовиков - больших, восемнадцатиколесных грузовиков, грохочущих по центральной полосе. Зачем они здесь? Что везут? Что они доставили в город?
      Вдруг залаяла собака, потом еще одна, и еще, и еще, будто все псы в городе решили подать голос.
      Подавляя беспокойство, нараставшее внутри как морской прилив, сестра Кэрол сосредоточилась на простей шеи работе - закрыть и запереть окно и опустить шторы.
      Но остался ужас, тошнотворная холодная уверенность, что мир падает во тьму, что ползучий край тени достиг этой точки глобуса, и если не будет чуда, прямого вмешательства гневного Бога, грядущая ночь изменит ее жизнь необратимо.
      И она стала молиться об этом чуде.
      ***
      Оставшиеся вдвоем сестры решили сегодня не зажигать света в монастыре св. Антония.
      И решили провести ночь вдвоем в комнате Кэрол, Они перетащили сюда матрас Бернадетты, заперли дверь и завесили окно двойным слоем покрывал с кровати. Осветили комнату единственной свечой и стали молиться вместе Но музыка ночи просачивалась сквозь стены, двери и шторы; приглушенный стон сирен, поющих антифон их гимнам, тихие щелчки выстрелов, отбивавших ритм в псалмах, поднявшиеся крещендо сразу после полночи и оборвавшиеся.., молчанием.
      Кэрол видела, что Бернадетте особенно тяжело. Она сжималась при каждом завывании сирены, вздрагивала при каждом выстреле. Разделяя ужас Бернадетты, Кэрол все же подавляла его, прятала поглубже ради подруги. В конце концов, Кэрол старше, и она знает, что сделана из материала покрепче. Бернадетта так невинна, так чувствительна даже по меркам вчерашнего мира, когда еще не было вампиров. Как же ей выжить в мире, который будет после этой ночи? Ей нужна будет помощь. И Кэрол поможет, насколько это в ее силах.
      Но при всех ужасах, притаившихся за шумом ночи, безмолвие было еще хуже. Ни один людской вопль боли и ужаса не проникал в их святилище, но воображаемые крики страдающих людей отдавались в голове в невыносимом молчании.
      - Боже милосердный, что же там происходит? - спросила Бернадетта, когда они прочли вслух двадцать третий псалом.
      Она скорчилась на матрасе, набросив одеяло на плечи. Пламя свечи плясало в ее перепуганных глазах и заставляло плясать высокую сгорбленную тень на стене за ее спиной.
      Кэрол сидела на кровати, скрестив ноги. Она прислонилась спиной к стене и старалась не дать глазам закрыться. Изнеможение лежало свинцовым грузом на ее плечах, облаком окутывало мозг, но она знала, что вопрос о сне даже не рассматривается. Не сегодня, не ночью, не до восхода солнца. А может быть, и тогда тоже нет.
      - Спокойней, Берн... - начала Кэрол и остановилась. Снизу, от входной двери монастыря, донесся еле слышный стук.
      - Что это? - шепнула Бернадетта севшим голосом; глаза ее расширились.
      - Не знаю.
      Кэрол схватила подрясник и вышла в коридор, чтобы лучше слышать.
      - Не оставляй меня одну! - крикнула Бернадетта, выбегая за ней, накинув на плечи одеяло.
      - Тише, - успокоила ее Кэрол. - Слушай. Это у входной двери. Кто-то стучит. Я пойду посмотрю.
      Она сбежала в вестибюль по широкой лестнице с дубовыми перилами. Здесь стук слышался громче, но все равно слабо. Кэрол глянула в глазок, прищурилась, но никого не увидела.
      Но стук продолжался, хотя и слабее.
      - К-кто там? - спросила сестра Кэрол, заикаясь от страха.
      - Сестра Кэрол! - донесся слабый голос из-за двери. - Это я... Мэри Маргарет. Я ранена.
      Кэрол инстинктивно потянулась к ручке двери, но Бернадетта схватила ее за руку.
      - Подожди! Это может быть обман!
      А ведь она права. Но потом Кэрол опустила глаза вниз и увидела перетекающую через порог кровь. Она ахнула и показала на алую лужу.
      - Это не обман.
      Она отперла дверь и потянула на себя. В луже крови на придверном коврике лежала Мэри Маргарет.
      - Господи Иисусе милосердный! - вскрикнула Кэрол. - Берн, помоги мне!
      - А если она вампир? - спросила застывшая от страха Бернадетта. - Они не могут переступить порог, если их не пригласить.
      - Прекрати эти глупости! Она ранена!
      Доброе сердце Бернадетты возобладало над страхом. Она сбросила одеяло, открыв вылинявшую синюю ночную рубашку до щиколоток. Вместе они втащили Мэри Маргарет внутрь. Бернадетта тут же закрыла и заперла дверь.
      - Звони 911! - велела Кэрол.
      Бернадетта побежала к телефону.
      Мэри Маргарет стонала, лежа на кафеле вестибюля, сжимая кровоточащий живот. Кэрол увидела покрытый ржавчиной и кровью кусок металла, торчащий в районе пупка. По фекальному запаху она поняла, что у девушки пробит кишечник.
      - О бедное дитя! - Кэрол опустилась на пол рядом с ней и взяла ее голову себе на колени, обернула одеялом Бернадетты дрожащее тело. - Кто это тебя так?
      - Случайно, - выдохнула Мэри Маргарет. Настоящие слезы оставляли потеки туши на слезах татуированных. - Я бежала.., упала...
      - От чего ты бежала?
      - От них. Господи.., ужас... Мы их искали, этих Владык Ночи Кармиллы. И после заката мы одного нашли. Выглядел так, как мы всегда знали.., понимаете, такой величественный, высокий, грациозный, соблазнительный и холодный. Он стоял возле грузовика - одного из тех, что сегодня приехали. Мои друзья подошли, но я вроде как осталась сзади. Не была уверена, что я хочу, чтобы из меня высосали кровь. А Кармилла прямо пошла к нему, стягивая топ и обнажая горло. Она себя предлагала.
      Мэри Маргарет закашлялась и застонала от приступа боли.
      - Не надо говорить, - сказала Кэрол. - Береги силы.
      - Нет, - ответила девушка слабым голосом, когда ее отпустило. - Вы должны знать. Этот Владыка так улыбнулся Кармилле, а потом махнул своим помощникам, и они открыли задние двери у того грузовика. - Мэри Маргарет всхлипнула. - Ужас! Там было полно этих.., тварей! С виду люди, но грязные, голые и они как звери. Они оттуда хлынули и сразу их целая банда налетела на Кармиллу. Я видела, как она упала и закричала, и я тогда попятилась. Другие мои друзья попытались бежать, но их тоже свалили. А потом я увидела, как один поднял голову Кармиллы, а Владыка этот говорит:
      "Вот так, детки. Отрывайте головы. Всегда отрывайте головы. Нас уже достаточно". И вот тут я повернулась и побежала. И пробегала через пустырь, а там упала.., вот на это.
      Бернадетта вбежала в вестибюль. Лицо ее было искажено от страха.
      - Девять-один-один не отвечает! Там никого нет!
      - Они во всем городе, - сказала Мэри Маргарет после еще одного приступа кашля. Кэрол едва ее слышала. Она тронула горло девушки холодное. - Они поджигают дома и нападают на копов и пожарных, когда те приезжают. Их человеческие помощники врываются и вытаскивают людей на улицу, и там на них нападают. А когда эти твари выпьют кровь, они отрывают головы.
      - Боже милостивый, зачем? - спросила Бернадетта, присев рядом с Кэрол.
      - Я думаю.., не нужно им больше вампиров. Много крови нужно, и они...
      Она застонала в очередном спазме, потом вытянулась и затихла. Кэрол хлопала ее по щекам, звала по имени, но тусклые неподвижные глаза Мэри Маргарет Фланаган сказали ей все.
      - Она... - прошептала Бернадетта.
      Кэрол кивнула сквозь подступившие слезы. Бедное заблудшее дитя, подумала она, закрывая глаза Мэри Маргарет.
      - Она умерла в грехе, - сказала Бернадетта. - Ей нужно немедленное помазание! Я приведу отца...
      - Нет, Берн, - ответила Кэрол. - Отец Палмери не придет.
      - Конечно же, придет! Он священник и он нужен этой бедной заблудшей душе!
      - Поверь мне, он ни за что не выйдет из церковного подвала.
      - Но он должен! - почти по-детски возвысила голос Бернадетта. - Он священник!
      - Успокойся, Бернадетта, и мы сами за нее помолимся.
      - Мы не можем того, что может священник, - возразила она, вскочив на ноги. - Это не одно и то же.
      - Куда ты? - спросила Кэрол.
      - Я.., взять рясу. Здесь холодно.
      "Бедная, милая перепуганная Бернадетта, - подумала Кэрол, глядя ей вслед. - Как я понимаю твои чувства".
      - И захвати молитвенник! - крикнула она вдогонку. Кэрол натянула одеяло на лицо Мэри Маргарет и осторожно опустила ее голову на пол. Она ждала возвращения Бернадетты.., ждала.., ждала... Почему так долго? Кэрол позвала ее, и ответа не получила.
      Обеспокоенная, Кэрол поднялась на второй этаж. Коридор был пуст и темен, только бледный столб лунного света пробивался через дальнее окно. Кэрол подбежала к двери Бернадетты. Закрыта. Она постучала.
      - Берн? Берн, ты здесь?
      Тишина.
      Кэрол распахнула дверь и заглянула. Пустота и лунный свет.
      Куда она...
      Внизу, почти под ногами Бернадетты, хлопнула задняя дверь монастыря. Что такое? Кэрол же ее сама закрыла - на закате задвинула засов.
      Если только Бернадетта не спустилась по черной лестнице и не...
      Она бросилась к окну и всмотрелась в лужайку между монастырем и церковью. Высокая и яркая луна превратила наружный мир в черно-белую фотографию, выбелив тусклым сиянием лужайку, очертив эбеновые колодцы возле кустов и деревьев. Она зажгла шиферную крышу церкви св. Антония, вырезав длинную извилистую полосу ночи позади ее готического шпиля.
      А через лужайку к церкви бежала худощавая фигурка, обернутая в длинный плащ, и луна выхватывала белую ленту ее плата, и черная вуаль билась тенью вокруг шеи - Бернадетта была слишком консервативна, чтобы позволить себе подойти к церкви с непокрытой головой.
      - Берн! - прошептала Кэрол, прижавшись лицом к стеклу. - Берн, не надо!
      Она смотрела, как Бернадетта подбежала к боковому входу церкви и застучала тяжелым медным молотком в толстую дубовую дверь. Чистый высокий голос еле слышно донесся через стекло.
      - Отец! Отец Палмери! Пожалуйста, откройте! Там мертвая девушка в монастыре! Ее надо соборовать! Вы не пойдете, отец Палмери?
      Она все стучала, все звала, но дверь так и не открылась. Кэрол показалось, что она увидела бледное лицо отца Палмери в окне справа от Берн - в новом, не цветном окне церкви Оно мелькнуло на секунду и исчезло.
      Но дверь не открылась.
      Это не охладило настойчивости Берн. Она только сильнее застучала молотком и еще больше возвысила голос, и голос, отраженный эхом от каменных стен, отдался в ночи.
      Сердце Кэрол устремилось к ней. Она понимала нужду Берн, если не ее отчаяние.
      Почему отец Палмери хотя бы не впустит ее внутрь? Бедняжка такой шум устроила, что мертвого поднимет.
      Внезапный ужас сковал морозом ее затылок.
      ...мертвого поднимет.
      Берн слишком шумит. Она хочет только привлечь внимание отца Палмери, но что, если она привлечет внимание.., других?
      Не успела мелькнуть в голове эта мысль, как Кэрол увидела темную высокую фигуру на лужайке со стороны улицы. Фигура эта, перебираясь от тени к тени, подбиралась к ничего не подозревающей подруге.
      - О Боже! - вскрикнула Кэрол и задергала задвижку окна. Вывернула, рванула раму.
      - Бернадетта! Сзади! - крикнула она. - Кто-то подбирается! Быстрее назад, Бернадетта! Быстрее!
      Бернадетта обернулась и глянула на Кэрол, потом огляделась. При выкриках Кэрол черная фигура растворилась в тени. Но Бернадетта учуяла что-то в голосе Кэрол, потому что побежала обратно к монастырю.
      И не успела сделать и десяти шагов, как темная фигура ее перехватила.
      - Нет! - заорала Кэрол, когда черный силуэт прыгнул наперерез подруге.
      Она застыла в окне, вцепившись пальцами в рамы, и тут вопль ужаса и боли разорвал ночь.
      Бесконечный, беспомощный парализованный миг Кэрол смотрела, как эта фигура выволокла Бернадетту на лунную лужайку, разорвала плащ и упала сверху, смотрела, как забились в воздухе руки и ноги, а крики ее, о Боже милосердный на небесах, крики ее о помощи раскаленными тонкими гвоздями втыкались в уши Кэрол.
      И тут уголком глаза Кэрол увидела все то же бледное лицо в окне церкви св. Антония. Оно поглядело секунду и снова растворилось в темноте.
      Застонав от ужаса, боли, отчаяния Кэрол оттолкнулась от окна и побежала, спотыкаясь, по коридору. По дороге она схватила футовой величины деревянное распятие со стены кельи Бернадетты и прижала его к груди двумя руками. Набирая скорость, переходя в бег, она стала кричать - не вопль страха, но длинный, непрерывный вой гнева.
      Кто-то убивает ее подругу!
      Гнев был на благо. Он прогнал страх и оцепенение и отвращение, парализовавшие ее. Он дал ей двигаться, бежать. Она открылась навстречу ярости.
      Кэрол слетела по лестнице, вырвалась на лунную лужайку...
      И остановилась.
      Она не могла сориентироваться Бернадетты не было видно. Где она? Где напавший?
      И тут она увидела вертящееся пятно тени на траве, впереди, возле кустов.
      Бернадетта?
      Стиснув распятие, Кэрол бросилась туда, и на бегу поняла, что это и в самом деле Бернадетта, распростертая ниц, но н" одна. На ней сидела верхом другая тень, шипя, как змея, щелкая зубами, и пальцы ее скрючились когтями, вцепившись в голову Бернадетты, будто пытаясь оторвать.
      Кэрол среагировала не думая. С воплем она бросилась вперед на эту тварь, вдвинув распятие в подставленную спину. Вспыхнул и зашипел свет, и густой черный дым пошел маслянистыми клубами от места, где крест ударил в плоть Тварь выгнула спину и взвыла, вертясь под крестообразным ожогом, задергалась, пытаясь выбраться из-под пылающего гнета Но Кэрол не отступила, упала на колени, преследуя ползущую тварь, вжимая пылающий крест все глубже и глубже в дымящуюся вскипевшую плоть, в спину, в позвоночник. Крики слабеющей твари стали почти жалобными, и Кэрол давилась густым черным дымом, но гнев не давал ей отступить. Она давила и давила, толкала деревянное распятие все глубже и глубже в спину твари, пока крест не провалился в грудную полость и не прожег сердце. Вдруг тварь поперхнулась, вздрогнула и затихла.
      Вспышки погасли. Улетели с последним вздохом последние клубы дыма.
      Кэрол вдруг выпустила древко распятия, будто от удара, и бросилась к Бернадетте. Упав на колени возле неподвижного тела, она перевернула его на спину.
      - Нет! - вскрикнула она, увидев разорванное горло Бернадетты, расширенные, застывшие, невидящие глаза, и кровь, много крови, залившей грудь.
      Нет. Господи, прошу тебя, нет! Не может быть! Не может быть!
      Из нее вырвалось рыдание.
      - Нет, Берн! Не-е-е-ет!
      Где-то невдалеке в ответ завыла собака.
      Собака ли?