ГЛАВА ПЕРВАЯ

Дождливым и мрачным июньским вечером София Джордан, в блестящем плаще темно-серого цвета, перетянутом поясом на тонкой талии, с набитой до отказа продуктовой сумкой в правой руке, спешила домой.

София возвращалась в свою квартирку на первом этаже, которую она до недавнего времени делила с отцом, Питером Джорданом.

Она не могла без тоски думать о том одиночестве, которое ждет ее. Смерть отца последовала после тяжелой болезни, длившейся в течение нескольких лет. Но, несмотря на это, к его смерти София оказалась не вполне готова. Все три месяца, что прошли с момента его кончины, Софи чувствовала себя сиротой.

Старая миссис Калдвелл, вдова, живущая по соседству вместе со своей племянницей Евой, старалась не оставлять Софию в полном одиночестве, видя, как тяжело она переживает смерть близкого человека.

Не далее как этим утром София услышала стук в дверь, открыв которую, увидела седовласую и ссутулившуюся от старости миссис Калдвелл. Та осторожно переступила через порог и поинтересовалась, не нужно ли Софии что-нибудь.

Старушка демонстрировала живой образец оптимизма – вопреки всем болезням и невзгодам, которые за долгие годы порядком измотали ее.

– После работы заходи к нам, милая. Поужинаем вместе, – предложила она, уходя. – Ева, скорее всего, будет еще на своих курсах… Если тебе не составит труда, ты приготовишь что-нибудь?

– Конечно, приготовлю, – заверила ее София Джордан. – Тем более зная, как вы хвалите мою стряпню!

– Особенно паэлью, – намекнула пожилая женщина.

– Хорошо, миссис Калдвелл, куплю все необходимое для паэльи.

– Вот и хорошо, что Евы не будет. Она не любит рис во всех видах. Зато мы с тобой, милая, сможем насладиться… Значит, договорились? – уточнила старушка.

– Договорились, – кивнула София. – Только не ждите меня рано, мне придется пройтись по магазинам по дороге домой.

– Тогда не могла бы ты купить это?.. – Соседка протянула Софии список продуктов и добавила: – Я займу себя тем, что приберусь и накрою на стол. Нам, старикам, на все приходится тратить гораздо больше времени и сил…

– Вы меня вдохновили, миссис Калдвелл. Поедим с пылу с жару. Давно не ела горячего. Настроения не было готовить, – с грустью призналась София Джордан.

– Не понимаю, зачем тебе так задерживаться в галерее. Джоанна прекрасно справляется. А потом, работы твоего отца настолько хороши, что хоть на пол их поставь вдоль стенки, выставка все равно произведет фурор, – высказалась миссис Калдвелл.

Питер Джордан был очень талантливым живописцем-любителем, и после его смерти Дэйвид Рентой, близкий друг Джордана и владелец престижной лондонской галереи, заметил во время последнего разговора с Софией:

– Работы Питера блистательны. При его жизни мне не удалось убедить этого скромника выставляться. Мой аргумент, что его красноречивый пример может стать заразительным для нового поколения живописцев-любителей, оказался недостаточно веским. Зато после его смерти я смогу осуществить свое намерение…

На что София ответила:

– Хочу заверить вас, что это не придет в противоречие с волей папы. За несколько дней до его смерти мы обсудили возможность организации выставки. Он дал свое согласие… Я думаю, эта экспозиция станет данью памяти талантливому человеку. Знаком признания выбранного им жизненного пути. Я предлагаю выставить также и его этюды.

С того самого момента, как состоялся этот памятный разговор, София всецело отдалась организации мемориальной выставки работ Питера Джордана.

Она переворошила все в доме в поисках различных зарисовок, набросков, этюдов, маленьких полотен своего отца. Она передала галерее во временное владение даже те холсты, которые украшали стены их квартиры. София поставила перед собой цель показать публике творчество своего отца во всей полноте и многообразии.

София сняла портрет со стены в своей спальне. На нем был изображен светловолосый молодой человек с карими глазами. Изгиб красивого рта подчеркивал глубину и сдержанность натуры. От картины исходили флюиды потаенной силы.

София любила этот портрет особо. С детских лет она выделяла его из огромного числа отцовских работ, пока однажды он не стал ее безраздельной собственностью. Отец, видя интерес дочери именно к этому полотну, подарил ей портрет в день ее шестнадцатилетия. Она смотрела на эту картину как на мечту, которая никогда не обретет своего воплощения.

София Джордан решила повесить портрет обратно. Она не готова была расстаться с ним даже на короткий период.

Сам Питер Джордан не имел привычки превозносить собственный талант. Живопись служила ему отдушиной. Отец Софии с удовольствием занимался этим, но не кичился своими достижениями. Он всегда стеснялся своего дилетантизма, поэтому и отказывал Дэйвиду Рентону, предлагающему организовать его персональную выставку или хотя бы вывесить пару полотен в постоянной экспозиции галереи.

Собрав все работы своего отца, София приступила к составлению каталога и аннотаций. Момент открытия выставки приближался, и каждый вечер она уходила домой не раньше половины седьмого вечера – для того, чтобы пройтись по маленьким магазинчикам и затем уединиться в пустой квартире.

Поэтому приглашение миссис Калдвелл пришлось очень кстати в вечер пятницы. Пронзительный ветер трепал ее непослушные волосы, один чулок пустил стрелку. София лавировала в людной толпе, перепрыгивая через лужи, спешила перебежать через дорогу с тяжелой сумкой наперевес.

В ближайшем к дому магазине София выстояла длинную очередь к кассе, про себя возмущаясь нерасторопностью покупателей и кассирши. Она бы никогда сюда не завернула, если бы не заказ миссис Калдвелл, которая покупала корм и молоко для трех своих кошек только в этом магазине.

Стоя в хвосте длинной очереди, София перекладывала тяжелую сумку из одной руки в другую. Полиэтиленовые ручки резали ладонь. Руки девушки очень быстро онемели. В довершение мучений сумка надорвалась от тяжести и содержимое ее рухнуло к ногам стоящего за Софией человека.

София Джордан ужаснулась, взглянув на пол. Бумажный пакет с мукой лопнул при падении, и брюки мужчины оказались обильно припорошенными мелким прилипчивым белым порошком. Она кинулась подбирать с пола уцелевшие свертки, опасаясь взглянуть на пострадавшего от ее нерадивости покупателя. Но напрасно она так беспокоилась, поскольку для него ее оплошность стала хорошим поводом для веселья.

Человек рассмеялся и заявил:

– Мое счастье, что вы не успели купить яиц.

София Джордан осторожно подняла на него глаза. К ней склонился молодой русоволосый человек. Его пригожее лицо беззлобно улыбалось. София выдохнула с облегчением и улыбнулась в ответ.

Он помог ей сложить покупки обратно в пакет и поднял ношу, поддерживая ее за донышко. Затем встал на свое место в очереди, которая успела немного продвинуться к кассе. София робко приткнулась в небольшой промежуток между людьми. И только в этот момент словно яркой вспышкой ее поразила догадка. Столь удивительным и невероятным было сходство этого лица с лицом изображенного на портрете мужчины.

Она еще раз повернулась к нему и пристально вгляделась. Он без смущения смотрел на девушку. Короткие, чуть волнистые пряди более темного оттенка, нежели на портрете, волос, но тот же разрез темных глаз с яркими ресницами, тот же четкий волевой овал лица, характерный изгиб красивого рта… Все было ей знакомо.

– Мне очень неловко из-за того, что произошло, – посетовала София и потянулась за своим пакетом.

– Ничего страшного, дорогая, – улыбнулся он. – Я помогу донести вашу сумку. Она достаточно тяжела. Вам далеко идти?

– Нет, совсем близко… Но я не хочу утруждать вас.

– Для меня это не составит особого труда, – заявил незнакомец.

– Вы вовсе не обязаны…

– Конечно, – кивнул молодой человек. – Но это доставит мне удовольствие, – уверенно произнес он, и София не нашла, что возразить.

Расплатившись за кошачий корм и молоко и затолкав продукты в до отказа набитую сумку, София направилась к выходу. Расторопный незнакомец открыл перед ней двери.

– Значит, вы живете недалеко… – подытожил он, забрав пакет из ее рук. – Где именно?

– В том особняке, – указала она рукой через площадь. – У меня там квартира на первом этаже, окнами в сад.

– Должно быть, очень уютная, – предположил отзывчивый незнакомец и, внимательно посмотрев на Софию, утвердительно произнес:

– Вы живете одна.

– Почему вы так решили? – смутилась девушка.

– Кошачий корм, – многозначительно пояснил он.

– Живу я действительно одна, – рассмеялась София. – Но кошачий корм к моему одиночеству отношения не имеет. Знакомая старушка попросила его купить.

– Понимаю. Но не слишком ли вы молоды, чтобы дружить со старушками?

– Если мне четверть века, а ей – три четверти, то самое время поддержать друг друга.

– Вам двадцать пять. Давно вы живете одна? – деловито поинтересовался молодой человек.

– С тех пор как не стало моего отца. Он скончался несколько месяцев назад.

– Скоропостижно?

– Как сказать… Он болел. Но я искренне верила в его выздоровление.

– А что же ваша мама?

– Мама умерла значительно раньше. Мне тогда было семь лет.

– Братья, сестры есть? – продолжал интересоваться мужчина.

– Я – единственный ребенок, – бесхитростно ответила София.

– Сколько лет было вашему отцу?

– Всего шестьдесят два года.

– Он умер вдовцом?

– Да, – кивнула София. – Он остался верен моей маме.

– Удивительно, – задумчиво произнес незнакомец.

– Тем более удивительно, если знать, каким успехом он пользовался у женщин, – сказала девушка. – Многие были очарованы его обаянием и чувством юмора. Он был очень чуток к доброте и красоте и необыкновенно талантлив.

– Талантлив в чем?

– Он рисовал.

– Он был художником?

– Нет. Мой папа был дипломатом. Живопись – только увлечение. Его карьера прежде времени прервалась. Он досрочно ушел на пенсию по состоянию здоровья из-за последствий несчастного случая. Уволившись, он стал все свои силы отдавать живописи.

– Пейзажи?

– Есть и пейзажи. Но его привлекали главным образом человеческие лица. Он рисовал удивительные портреты. У него был особый дар изображать на холсте судьбу.

– Хотел бы я на это посмотреть, – отозвался мужчина.

– Уверяю вас, одна из его работ очень вас удивит, – загадочно произнесла София Джордан. Незнакомец вопросительно посмотрел на девушку. – Много лет назад мой отец написал портрет человека, невероятно похожего на вас, – объяснила она.

– Насколько похожего? – заинтересовался мужчина.

– Очень похожего.

– Странно, – протянул он. – А ваш отец был известен как художник?

– Он не был широко известен, поскольку никогда не выставлялся. Но те, кто видел его картины, признавали за ним великий дар… Скоро с творчеством папы смогут познакомиться все желающие. Я сейчас занята подготовкой его персональной мемориальной выставки.

– Где она будет проходить?

– В галерее Дэйвида Рентона, – ответила София.

– О! Эта галерея славится своими экспозициями, – признал мужчина. – А вы тоже художница?

– Увы, – улыбнулась девушка. – У меня не обнаружилось особого таланта к живописи. Поэтому я просто продаю картины. Не обладая даром, я хорошо знаю цену стоящим произведениям.

– У вашего недостатка есть положительная сторона. Это любопытное свойство.

– Мой недостаток не мешает создавать каталоги. До работы в галерее я два года провела в музейных мастерских, реставрируя старинные полотна.

– Уникальный опыт.

– Папа тоже так думал. Мне же это занятие, несмотря на трудоемкость, доставляло массу удовольствия.

– Вы скучаете по своему отцу?

– Конечно, – кивнула София. – Мне до сих пор непривычно жить одной, – призналась девушка, удивляясь, что заставляет ее быть столь откровенной с незнакомым молодым человеком.

– Наверняка у такой замечательной девушки есть внимательный поклонник, который счастлив в любой момент скрасить ее одиночество, – смело предположил мужчина.

– Вообще-то такового нет, – возразила София.

– Странно слышать, – отозвался он.

– Ничего странного… Я была помолвлена, однако, когда отцу стало хуже, больше времени проводила с папой и меньше внимания уделяла Филиппу. Однажды пришлось вернуть ему кольцо…

– Должно быть, вам тяжело далось это решение.

– Само решение далось, безусловно, не просто. Поскольку всегда сложно сказать человеку, что ты не настолько сильно его любишь, чтобы пожертвовать чем-либо ради него.

– И как же это воспринял ваш друг?

– Он правильно рассудил, что для него в сложившейся ситуации полезнее быть свободным, нежели связанным обязательствами.

– И его место до сих пор вакантно?

– По-вашему, я похожа на сердцеедку? – искренне удивилась София.

– Только не говорите, что у вас мало обожателей. Не для девичника же вы накупили такое количество продуктов.

– Меня пригласила поужинать вместе та самая старая леди, для кошек которой я купила корм.

– Грустно это слышать, потому что мне очень хотелось бы пригласить вас поужинать сегодня со мной, – признался незнакомец, остановившись посреди дороги.

– Сожалею, но не могу ее подвести. Я обещала, что приготовлю ее любимое блюдо.

– Ну что ж, – пожал он плечами. – Надеюсь, в следующий раз…

– Вы живете в этом районе? – задала наводящий вопрос София.

– Увы, я не лондонец. Приехал по делам.

– Тогда, наверное, мы больше не встретимся, – предположила девушка, когда он распахнул перед ней дверь.

В это самое время миссис Калдвелл вышла из своей квартиры.

– Наконец ты, милая моя. Я начала уж было беспокоиться, почему тебя до сих пор нет?

– В магазинах полно народу, миссис Калдвелл, – объяснила София.

– Закупаются к выходным… Знаешь что, милая, мы можем отложить наш ужин, если ты сегодня занята, – сказала старушка, лишь мельком глянув на незнакомого мужчину.

– Ну, зачем же откладывать? – удивилась София. – Я приду к вам сразу, как только переоденусь, – пообещала она.

– Куда все время спешишь, милая? – улыбнулась миссис Калдвелл и скрылась за дверью своей квартиры.

София Джордан вошла к себе и включила в прихожей свет. Незнакомец последовал за ней и аккуратно поставил пакет с продуктами на стол. Его усердие показалось ей забавным, и она не смогла сдержать улыбку.

– Миссис Калдвелл – владелица этого дома. Когда она решила сдавать жилье внаем, то перестроила особняк так, чтобы получилось три квартиры, в одной из которых она живет со своей племянницей. Поэтому мы общаемся по-семейному… А где живете вы? – робко полюбопытствовала она.

– Главным образом в Нью-Йорке. Я перебрался туда сразу по окончании университета.

– Нью-Йорк… – задумчиво произнесла молодая жительница Лондона. – У вас несколько необычный выговор. Но я бы не сказала, что американский.

– По матери я итальянец, англичанин по отцу. В Америке мне приходилось жить и в детстве, но университет я закончил в Англии.

– Представьте, моя мама тоже была итальянкой, – удивилась совпадению София.

– Как звали вашу маму? – спросил он.

– Мария.

– Красивое имя, – произнес мужчина. – Оставшись без отца, вы намерены сохранить эту квартиру за собой? – неожиданно поинтересовался он.

– Эта квартира слишком велика для меня одной… Прежде отец использовал ее как мастерскую для своих занятий. Теперь же большая площадь будет пустовать.

– А тот портрет, про который вы говорили, – напомнил ей мужчина. – Он все еще у вас?

– Конечно.

– Вы позволите мне на него взглянуть?

– С удовольствием. Он висит в моей спальне. Сейчас я принесу его, – согласилась девушка.

– Вас это не сильно затруднит?

– Нисколько.

– Я бы с удовольствием посмотрел и другие работы вашего отца, – заявил он.

– Для этого вам придется посетить его выставку. Все остальные работы уже в галерее, – улыбнулась София.

– Почему же вы оставили портрет? – удивился гость.

– Сами увидите, – ответила она, удаляясь.

Вернувшись, София Джордан выставила перед ним обрамленный изящной рамой холст.

Незнакомец сосредоточенно всмотрелся в изображение. Конечно, различия были очевидны. Но ни иной оттенок волос, ни густота бровей не могли скрыть того поразительного сходства, которое улавливалось мгновенно.

София тихо стояла в сторонке и переводила взгляд со с детства знакомого портрета на не известного ей мужчину. Это было совершенно новое, ни на что не похожее ощущение. Происходящее казалось нереальным.

– Я потрясен, – после долгого молчания произнес незнакомец. – У вашего отца был пронзительный талант сердцеведца. Такое чувство, что я смотрю в зеркало… Не представляю, как такое могло произойти. Когда он написал эту картину? – не сводя с портрета зачарованного взгляда, спросил у Софии молодой человек.

– Мне трудно сказать. Возможно, до моего рождения. У меня такое чувство, словно я видела перед собой это лицо всю свою жизнь.

– Кто позировал?

– Не знаю… Однажды отец сказал, что это человек, с которым он когда-то был знаком.

– Понятно, – кивнул гость. – Я очень благодарен вам за то, что вы позволили посмотреть на этот портрет. Думаю, вам стоит отдать его на выставку. Он производит очень сильное впечатление, – произнес ошеломленный зритель.

Его взгляд упал на небольшую шкатулку, стоящую на изящном столике.

– Это шкатулка для драгоценностей? – поинтересовался он.

– Да.

– Удивительная работа.

– Я нашла ее в отцовском бюро уже после его смерти и теперь считаю, что это его последний подарок мне, – доверительно сообщила София.

– Вы нашли ее доверху наполненной драгоценностями?

– Нет, – рассмеялась девушка. – К сожалению, пустую.

– Когда открывается выставка работ вашего отца?

– Открытие завтра. Приходите, – пригласила она гостя.

– Очень жаль. Дело в том, что завтра я улетаю.

– Выставка продлится месяц. Но Дэйвид – владелец галереи – заверил меня, что готов увеличить срок, если публика будет в этом заинтересована.

– Спасибо за приглашение. Но я отнял у вас уже достаточно времени. Пора откланяться, – заторопился незнакомец.

– Я очень благодарна вам за помощь.

– Мне было приятно. Всего вам хорошего, милая леди, – поспешно распрощался он с девушкой.

София в совершенном изумлении закрыла за ним дверь.

Уже через пять минут после его ухода девушке показалось, что загадочной встречи не было вовсе, что это ей лишь привиделось. Однако и миссис Калдвелл тоже видела незнакомца.

Переодевшись, София постучалась в соседнюю квартиру и, услышав раздавшееся вдалеке приглашение, вошла. Она отнесла продукты на кухню, положила сдачу на столике в прихожей и в глубокой задумчивости повязала передник.

– Почему бы тебе не выпить сначала шерри? – предложила хозяйка.

– Нет, – покачала головой София. – Хочу иметь ясный ум, – глубокомысленно произнесла она, поразив старушку своим необычным состоянием.

– Ну, как хочешь, – сказала миссис Калдвелл и оставила ее одну.

Хозяйка вернулась на кухню, лишь когда появился повод сказать:

– Милая! Как всегда, очень вкусно пахнет. Сколько еще ты будешь меня томить? Сил нет ждать.

– Скоро, миссис Калдвелл, – улыбнулась София. – Совсем скоро…

– Хорошо, – сказала старая леди. – А кто был тот красивый молодой человек?

– Кто? Не знаю.

– Не знаешь? – удивилась миссис Калдвелл.

– Просто он был очень любезен и помог мне донести тяжелую сумку… Она порвалась, – пояснила София.

– И ты совсем ничего о нем не знаешь? У него есть девушка?

– О чем вы говорите, миссис Калдвелл? – смутилась София.

– Не глупи, милочка! – прикрикнула на нее соседка. – Красивые мужчины не часто носят твои сумки. Ты должна была узнать о нем больше.

– Я знаю, что живет он в Нью-Йорке, а в Лондоне – по делам. И еще я знаю, что завтра он улетает.

– Очень жаль, – задумчиво произнесла старушка. – Что еще он успел сказать?

– Его отец англичанин, а мать итальянка.

– Вот видишь, дорогая, сколько между вами общего.

– Да, моя мама тоже была итальянкой. Но это совершенно ничего не значит.

– К твоему отцу как-то приезжал очень интересный итальянец.

– Наверное, это было давно, потому что я не помню никакого итальянца, – механически ответила София.

– Ты и не можешь помнить. Это произошло днем, ты тогда была в галерее, – объяснила старая леди. – Но странно, почему Питер тебе ничего не сказал.

– Он промолчал, – насторожилась девушка. – Расскажите.

– Что рассказывать? Приехал он на такси. Привлекательный, хоть и пожилой, ровесник твоего отца. Не очень высокий, полноват, чем-то похож на моего покойного Артура. Что меня особенно поразило – это его густые черные брови и горящие глаза… Он постучал к вам, но никто ему не открыл. Тогда он обратился ко мне и с сильным акцентом спросил, где может быть синьор Джордан. У него пакет для Питера Джордана.

– Пакет?

– Да, как почтовая бандероль, достаточно большая. Я посоветовала ему постучать еще раз и подождать, поскольку мистер Джордан болен и не может быстро подойти к двери… Вот и все. Он был у твоего отца недолго, потому что где-то через пару минут отъехало такси, которое его дожидалось.

София внимательно выслушала эту историю. Ее озадачило то, что отец ничего не сказал ей ни про посетителя, ни про посылку. Едва ли он забыл про это. Быть может, он сознательно скрыл от дочери этот факт. И это еще больше заинтересовало девушку…

– Вернемся к твоему молодому человеку, – вывела ее из задумчивости миссис Калдвелл. – Удивительно, почему он никуда тебя не пригласил. Меня вообще удивляют современные молодые люди… Они возмутительно ленивы.

– Он хотел, – честно призналась София. – Но я отказалась.

– В таком случае меня возмущаешь ты.

– Эта встреча случайна, миссис Калдвелл, и не может иметь продолжения.

– Несчастная, – разочарованно вздохнула старуха и с сочувствием посмотрела на девушку. – Он ведь понравился тебе.

– Он женат.

– Он сам тебе сказал?

– Нет. Но я видела кольцо. Одинокие девушки моего возраста всегда это замечают.

– И, тем не менее, он хотел тебя пригласить? – удивилась пожилая женщина.

– Мне не нужны эти отношения, – категорически заявила благоразумная София.

– Должно быть, он так не думает, – хитро улыбнулась хозяйка.

– Почему вы так решили? – заинтересовалась девушка.

– Ну, ты знаешь нас, старух, – издалека начала миссис Калдвелл. – Любим смотреть в окошко, делать выводы… В общем, выйдя от тебя, он еще некоторое время постоял поддеревом, глядя на твои окна, и только потом ушел.

София нахмурилась, задумавшись.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Я показала ему одну из работ моего отца, – призналась София. – Свою любимую, которую не отдала в галерею.

– Моя любимая – это портрет очаровательной молоденькой шатенки в голубом шелковом бальном платье, у которой на шее жемчужное ожерелье. Твой отец так умело прорисовал каждую жемчужину, что хочется потрогать. Я всю жизнь люблю жемчуг.

София знала, о какой работе говорит миссис Калдвелл. Отец нарисовал ее незадолго до смерти. Когда София спросила Питера, откуда он взял этот сюжет, тот ответил, что это воспоминания молодости… Девушка на портрете держала в руке карнавальную маску. Софии очень понравился этот портрет.

– Я говорила Питеру, что эта картина нравится мне больше всех остальных. Он сказал, что она ему особенно дорога, но не объяснил, почему, – завершила свое повествование старая леди.

Каждое новое сведение, услышанное Софией в этот необычный вечер, ввергало ее во все большую задумчивость.

– Как продвигается подготовка к выставке? – спросила миссис Калдвелл, усаживаясь.

– Почти все сделано. Завтра открытие.

Хозяйка неожиданно быстро поднялась из-за стола со словами:

– Совсем забыла. У меня же припасена бутылочка хорошего испанского вина. Когда нам ее еще распить, как не теперь?

Наговорившись вдоволь перед ужином, София весь оставшийся вечер лишь расслабленно молчала и вполуха слушала добродушную воркотню старой женщины, продолжая разбираться в своих путаных мыслях.

– Я вижу, ты совсем раскисла, милая. Надо тебе выспаться, – наставительно проговорила старая леди, когда ужин подошел к концу. – О посуде не беспокойся. У меня все равно бессонница, – сказала она, выталкивая Софию за дверь. – Иди домой и сразу ложись в постель, ты выглядишь очень усталой.

София лишь улыбнулась в ответ, пожелала соседке спокойной ночи и удалилась к себе.

Он открыла дверь и застыла на пороге. Ее обдуло холодным воздухом. Включив в квартире свет, девушка обнаружила, что окно на кухне распахнуто настежь, хотя она его не открывала. Занавески развевались на ветру.

София застыла. Она поняла, что за время ее отсутствия в квартире побывал посторонний или же пребывает в ней по сию пору. Ужас охватил девушку. Она не знала, что следует предпринять.

София быстро закрыла окно и пробежала все комнаты одну за другой, проверив везде, где было мало-мальски подходящее место, чтобы затаиться непрошеному гостю. Лишь убедившись, что в квартире никого нет, она стала тщательно осматриваться, не пропало ли что из вещей.

В квартире было прохладно. София поежилась. Все стояло на своих местах, и все напоминало о покойном отце. Она вспомнила, как нашла в его бюро золотистую коробку, обвязанную лентой, с открыткой, на которой отцовской рукой было выведено:

Моей любимой дочери Софии в день ее двадцатипятилетия.

Так она обнаружила последний отцовский подарок – шкатулку для драгоценностей, инкрустированную причудливым орнаментом, сплетающимся в символическое изображение зодиакального созвездия Рыб, под знаком которого родилась София. По всему видно было, что отец заблаговременно запасся этим подарком, но так и не смог лично преподнести его дочери.

София вспомнила, как безутешно плакала тогда, найдя эту шкатулку.

Девушка подошла к столику, на котором видела ее в последний раз перед уходом к миссис Калдвелл. Она была счастлива, обнаружив шкатулку на месте. И все же тревога не отпускала.

София осторожно прошла в свою спальню, включила свет, нагнулась и заглянула под кровать. Разумеется, там она никого не обнаружила.

Не чувствуя облегчения, София вернулась к столику со шкатулкой и заглянула в нее. Бижутерия лежала на месте, несколько действительно ценных украшений и старая отцовская печатка были невредимы.

Побродив по дому в раздумьях, проверив окна и закутки, София рассудила, что ей ничто не угрожает и можно спокойно ложиться спать. Она открыла ящичек комода, чтобы достать из него ночную сорочку, и отпрянула.

Кто-то рылся в ее вещах.

Она знала это наверняка, потому что белье лежало несколько иначе, чем всегда, и поверх всего был оставлен новый чулок, вынутый из упаковки. Это было совершенно непонятно, если учесть, что более ценные вещи остались нетронутыми. София пребывала в смятении, готовясь ко сну.

Оказавшись под одеялом, она не смогла заснуть. Вереница необъяснимых событий выстроилась в интригующую цепь.

Визит пожилого итальянца с посылкой, о котором отец по непонятной причине умолчал, встреча с молодым итальянцем в магазине и его необычайное сходство с портретом, вторжение в ее квартиру, в ее комод… Все это не давало девушке расслабиться и отдохнуть перед самым ответственным днем в ее жизни.

Завершая последние приготовления к открытию персональной выставки Питера Джордана, София в элегантном деловом костюме расхаживала по галерее и осматривала пристрастным взглядом экспозицию, мысленно радуясь, что все задуманное получилось.

Вскоре зал стал стремительно заполняться. Девушка с замиранием сердца наблюдала за людьми, неторопливо разглядывающими полотна Питера Джордана. Она видела на их лицах интерес и восхищение и безмолвно благодарила за это Бога.

Убедившись, что все идет своим чередом, София отправилась в большой и элегантный кабинет своего патрона. Кроме Дэйвида, она застала там Джоанну – другую сотрудницу галереи. Та разговаривала с парижским гостем, коллекционером и известным критиком. На балконе стояла неизвестная изысканно одетая женщина, чьего лица София видеть не могла. Поскольку все были заняты, она вернулась в выставочный зал…

– Простите, – послышался за ее спиной низкий женский голос. – Не могли бы вы мне помочь?

София обернулась и увидела ту самую даму, которая несколько минут назад стояла на балконе кабинета Дэйвида.

Это была настоящая красавица с нежной кремовой кожей, большими черными глазами под густыми бархатными ресницами. Ее фигура показалась Софии безупречной. А на пальце сияло восхитительное обручальное кольцо с большим бриллиантом.

– Я бы хотела узнать поподробнее об этой картине и ее авторе, – журчал мелодичный голос.

– Прошу вас вернуть картину на место, – вспыхнула София, увидев в ее руках тот самый портрет девушки в голубом, который так любила миссис Калдвелл.

– Я маркиза д'Орсини… – гордо представилась женщина.

– Трогать экспонаты не разрешается, – настаивала София.

– Я хочу ее купить, – сказала маркиза д'Орсини капризным тоном.

– Не продается.

– Это не музей, а галерея, – парировала иностранка. – Галереи для того и существуют, чтобы торговать картинами, не так ли?

– Экспонаты с персональной выставки Питера Джордана не продаются, – четко произнесла София.

– Я не знаю, кто вы такая, и мне это совершенно безразлично. Но я куплю эту картину, что бы вы там ни говорили, – уведомила ее посетительница.