Утром она никак не могла проснуться. Кто-то стучал в дверь. Потом Лайэл услышала голос Митч:

– Ты что, не собираешься идти на работу? Полусонная, она добрела до ванной. Долго чистила зубы. Встала под душ. Сидела на кухне в халате, пила кофе. Все делала механически, на автомате. Влетела, как будто не в себе, Митч.

– Он здесь! Приехал за тобой и говорит, что вам нужно срочно ехать покупать тебе обручальное кольцо.

– Покупать кольцо? – Лайэл сжала руками виски. – Но мне же нужно на работу.

– Вот уж это тебя теперь пусть меньше всего волнует. Но ты хороша! И мне ничего не сказала! Когда же вы обручились?

– Вчера. Все решилось вчера вечером.

– Я, конечно, видела, что все к этому идет, будь уверена, – заявила Митч с самодовольным видом. Взглянула на Лайэл и сменила пластинку. – Ну что ты сидишь? Поторапливайся. Не заставляй его ждать. У него вид, как у нетерпеливого юнца.

Ну да, Митч все знает-понимает… Да ничего подобного! Уж Джордан-то умеет держать свои страсти в кулаке. Кому, как не Лайэл, это знать.

Она оделась, быстро причесалась и вошла в гостиную. Увидев ее, он улыбнулся, поднялся из кресла. И вот опять – не подошел, не поцеловал ее… Наверное, потому, что Митч стоит и смотрит. Он ведь, в сущности, скрытный человек.

– Можем отправляться? – спросил Джордан.

– Но ведь магазины еще закрыты.

– Нас уже ждут. Я договорился. Если мы этим займемся сейчас, тогда вечером тебе не придется отрабатывать и задерживаться. Ты же собираешься пойти на работу?

Она бы и не пошла. И впервые – с радостью. Но мистер Дан всегда так добр к ней. Вчера он отпустил ее и слова не сказал. Она не может его подвести. И заявление об уходе лучше пораньше подать, чтобы он уже подыскивал замену.

– Да, обязательно. Я должна пойти.

Был час пик. Выбираясь из пробки, они еле ползли. Для разговора – самое удобное время.

– Лайэл, я все хочу у тебя спросить, какой брак ты считаешь идеальным?

Брак – это прежде всего союз двух товарищей, двух друзей. Союз, скрепленный любовью, страстной любовью. Каждый должен, однако, стараться сохранить собственное «я». В случае необходимости каждый должен поддерживать друг друга, не жалея сил. Так она считала и именно так она ему и ответила.

По лицу было видно, что Джордан ожидал услышать что-то другое. Он что, думает, что она из тех, которые сразу прилипают к мужу, обвивают как плющ и тянут соки?

Джордана нелегко порой понять! Временами Лайэл ловила на себе его восхищенный взгляд. А порой он становился таким холодным и как-то даже отдалялся, будто хотел сохранить дистанцию. Ну, наверное, так бывает! Не хочет быть рабом своей страсти. Спохватывается и прячет свои чувства поглубже, чтобы не утратить независимости. Ведь когда очень любишь, то обязательно подчиняешься любимому человеку. Наверное, некоторые этого боятся, не хотят допускать власти над собой.

Тем временем они подъехали к скромной с виду ювелирной лавке, расположенной на одной из тихих улиц Лондона. Респектабельный джентльмен лет сорока ждал их. Поздоровались. Он провел их в глубь магазина, в свой кабинет. Подошел к объемистому сейфу, открыл его и достал несколько плоских плато с кольцами.

Каждое кольцо помещалось в своем гнездышке, и каждое – глаз не отвести. Все это великолепие сверкало, играло и переливалось на черном бархате плато и захватывало дух. Лайэл растерялась. Она взглянула на Джордана. Он выбрал кольцо с очень крупным бриллиантом.

– Думаю, это подойдет, – сказал он. Взял ее левую руку и надел кольцо на средний палец.

Кольцо пришлось впору. Лайэл почти не дышала – какой ослепительный солитер!

– Нравится? – спросил Джордан.

Она помедлила с ответом. Это же целое состояние!

– Прелестное кольцо, но это же…

Джордан незаметно кивнул владельцу магазина.

– Прекрасный выбор, должен я сказать, хотя мне и не положено это делать, – правильно понял он Джордана.

Джордан вручил ему чек и взял пустой футлярчик. Лайэл заторопилась и стала снимать кольцо.

– Оставь его на пальце. Я бы хотел, чтобы ты носила его постоянно, – сказал он, понизив голос. – Я хочу видеть кольцо на твоем пальчике как знак того, что ты принадлежишь мне.

Когда они выходили из лавки, он обнял ее за тонкую талию. А Лайэл подумала, что во всем мире вряд ли найдется кто-нибудь счастливее нее. Но сама бы она была еще более счастлива, если бы он хотя бы прошептал, что любит ее.

Лайэл сидела на переднем сиденье своего, можно сказать, «ягуара». Вздохнула, подставляя свои красивые колени под струю теплого воздуха, идущего из обогревателя. Ни единого звука! Слышно лишь, как мягко урчит мощный мотор, хлопотливо снуют дворники, шуршат шины. Шум с дороги почти не слышен.

Зажглись уличные фонари. А Джордан, как глухонемой. Будто только и заботы, что эта дорога. В пятницу всегда напряженно. Все суетятся, обгоняют друг друга, одним словом, торопятся – спешат домой. Она посмотрела на него. Так хочется дотронуться до него. Провести ладонью по его щеке…

Взглянул на нее. Очевидно, почувствовал… Она улыбнулась. Впервые он не ответил на ее улыбку, а только скользнул равнодушным взглядом поверх ее головы.

Но что-то было в его взгляде такое, от чего она вздрогнула.

Лайэл стала смотреть вперед сквозь дуги, которые чертили на смотровом стекле «дворники».

Снег падал густыми хлопьями. Сильные порывы ветра раскачивали фонари на мачтах, и пятна света выхватывали из темноты то кусок пустынной лондонской улицы, то прохожих. Наклонив головы, они, бедняги, пробивались к дому сквозь снежную вату.

Снег повалил сильнее. Фонари на ветру – как светящиеся бесноватые призраки. Хлопья снега как мотыльки на свету не опускаются на землю, а клубятся в каком-то невообразимом танце. Вот уже и дорога побелела, и деревья, и земля… Огромный город, как невеста в белом наряде…

Мечтая, как и каждая девушка, о своей будущей свадьбе, Лайэл всегда видела себя в белом подвенечном наряде. Вот она в церкви. Опираясь на руку дедушки, идет по проходу между скамьями, подходит к своему жениху. Он, конечно, красивый голубоглазый блондин. А бабушка, в первом ряду, сидит и обливается слезами. На голове у бабушки шляпка. Шляпка украшена цветами. Вот так она мечтала. Конечно, кое-какие детали менялись, но все должно было происходить именно по этой схеме.

В жизни все оказалось по-другому. Джордан – красивый, но не голубоглазый. Бабушка – Царство ей небесное! – умерла. И венчания в церкви не было. Просто гражданская регистрация брака. Лайэл лишний раз, правда, убедилась в том, что деньги – это мощная сила. Джордану удалось поместить дедушку в лондонский частный пансионат для выздоравливающих. Оттуда его прямо в инвалидной коляске привезли на регистрацию их брака. Сейчас он уже, конечно, в пансионате.

Он будет жить с ними, в пентхаусе, когда через месяц они возвратятся с Озер. Сначала Лайэл этот вариант не понравился: несуразица какая-то – физически немощный старик, и так высоко! Но потом, поразмыслив, она успокоилась. А что в этом плохого? Жилые комнаты – все на одном уровне; никаких ступенек. Сад – на крыше, на лифте можно спуститься прямо в гараж.

У Джордана все получалось, ему все удавалось, как говорится, без сучка без задоринки. Можно было бы уже и успокоиться, расслабиться и наслаждаться счастьем. Но что-то было не то, что-то мешало.

Украдкой – чтобы не заметил – она посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Она уже поняла, что ему нравится и что не нравится, какие книги он любит читать, какие не любит, какую музыку слушает с удовольствием, какую – нет. Скорее даже не поняла, а он ей сам дал это понять. Но то, скрытое в нем, глубоко запрятанное, куда ей так и не удалось проникнуть? Теперь он был ее мужем, но именно из-за этой тайной, внутренней его сути он оставался для нее, в некотором роде, незнакомцем. Она опять вздрогнула.

– Тебе холодно? – спросил он.

– Нет, – ей удалось улыбнуться. – Просто какое-то нехорошее предчувствие.

И ни слова, ни жеста – чтобы успокоить, приободрить. Крутит спокойно эту баранку! А какие у него руки… Пальцы такие длинные, ногти ухожены. Мускулистые запястья, и особенно смуглые на фоне белоснежных манжет рубашки. Представила, как эти руки будут ее ласкать… внутри все сжалось в комок.

На мизинце правой руки – тяжелый перстень-печатка. Ей так хотелось, чтобы они обменялись кольцами при регистрации. Но Джордан по этому поводу и не заикнулся. Она же не отважилась попросить об этом. И теперь жалела, что не предложила. Сейчас бы кольцо было перед глазами, а это уже кое-что.

Как-то трудно увязать все воедино. Она принадлежит ему – это ясно. Но вот принадлежит ли он ей – вот вопрос.

Господи, ну что за дурацкие мысли! Хотя?.. Ну да, конечно же! Когда непродолжительная официальная церемония закончилась, дедушка и Митч поздравили их. Потом все вышли на улицу, и… вот тут-то Лайэл и почувствовала какую-то тревогу. Джордан был немногословен. И какой-то отчужденный. А лицо его, а глаза? Да, она прекрасно помнит – они не счастьем светились, а сияли… торжеством.

С некоторых пор в живом сгустке ее нервных клеток стала пробегать рябь. Что-то вспыхивало и потом погасало. Поначалу его мужская самонадеянность и зацепила ее. Потом уж, спустя некоторое время, появилась в нем какая-то теплота, которая смягчала его холодную надменность.

Но что же случилось теперь с его настроением? Такого еще с ним не было… Что нужно делать в таких случаях? Она, конечно, потом научится…

Поди угадай! Она и сама не хотела, чтобы муж у нее был размазня какая-нибудь. Но, как и каждая женщина, ждала – любви, нежности, ласки, понимания, наконец. И главное – в этом Лайэл была уверена – Джордан все это мог дать, хотя сию минуту это трудно себе вообразить.

Она согрелась. Стянула серые замшевые перчатки. Вот еще и это золотое кольцо с резьбой, которое он сегодня надел ей на тот же самый палец, на котором сверкал бриллиант. Перстень пришлось снимать, чтобы золотое кольцо оказалось снизу. Она-то хотела узенькое, изящное колечко. А это? Широченное такое. Ну просто… наручники. Ничего себе ассоциация!..

Джордан сам выбрал это кольцо. Лайэл только тогда кольцо и увидела, когда он надел его ей на палец. Все было в такой спешке после того, как она ему сказала «да». Будто не мог дождаться, когда она станет его женой. Любит, значит… Подумала так, и стало спокойнее.

Снег повалил, казалось, еще сильнее, как только выехали из Лондона и поехали по автостраде Ml к северу от города. Лайэл была удивлена, когда он сказал, что свой медовый месяц они проедут в коттедже в Озерах. Она вообще-то лелеяла свои планы. Хотя и не была уверена, думала, что они отправятся в заграничное путешествие или на какой-нибудь горнолыжный модный курорт и он ее научит спускаться с гор. Но и Озера обещали счастье, и она согласилась.

Целый месяц вдвоем. Только он и она. И главное – Джордан так хочет! Эта мысль опьяняла ее. Все будет как в первый вечер их знакомства. Вот они обедают или ужинают, сидя перед мерцающим и весело потрескивающим камином. Потом втискиваются вдвоем в кресло и пьют кофе, а потом… Одна только мысль о том, что будет потом, заставляла ее трепетать. А уж когда Джордан дотрагивался до нее, это… это… ну как если бросить зажженную спичку в стог сухой соломы. У нее были знакомые мужчины. Но только Джордан пробудил ее пылкую натуру. Он только обнимет ее, поцелует – она уже вся полыхает огнем. И никому о таком не расскажешь…

Но Митч, например, и так догадалась. Лайэл не любила сама об этом говорить и когда другие говорили. Но в тот раз она почему-то с удовольствием слушала подругу. И теперь, вспомнив ее комментарии, улыбнулась.

– Смотри, как тебе повезло! – говорила Митч. Держу пари, что он и любовник потрясающий. Ох уж это страстное мужское вожделение… Чего бы я только не отдала, чтобы найти такого мужика, как твой Джордан, и затащить его в кровать! – Митч устремила взор вверх, будто молила Небеса ниспослать ей такое чудо. Потом посмотрела на Лайэл и добавила: – Смотрю на его рот и сразу мурашки по спине. А чего стоит его властный взгляд… Но, поверь мне, с женщиной, которую он полюбит, он будет необыкновенно нежен, романтичен даже, я бы сказала. – Она вздохнула. – В общем, ты в этом плане будешь иметь все.

– Ты действительно думаешь, что он любит меня? – спросила Лайэл.

– «Любит меня»? – фыркнула Митч. – Ты что, шутишь? Да он с тебя глаз не сводит. Спроси у кого хочешь, он безумно тебя любит!

Теперь, когда они муж и жена, Лайэл по-прежнему гложут сомнения. Сомнений не вызывает лишь одно – вот она-то без памяти влюблена в него. Как будто взяла и лихо прыгнула с самолета. И без парашюта, с высоты три тысячи метров.

По мере того как они удалялись к северу от Лондона, погода становилась все хуже и хуже. В машине было тепло, шаркающий ритм «дворников» убаюкивал – Лайэл задремала. Когда она проснулась, они стояли у бензоколонки.

– Где это мы?

– На полпути до поворота на дорогу М6. – Голос Джордана звучал глухо. – Кофе не хочешь, пока мы тут стоим?

– Я бы с удовольствием выпила чашечку. Он заплатил за бензин, отъехал несколько метров и припарковался на стоянке. Выйдя из машины, обошел ее, открыл дверцу и помог Лайэл выйти. Снег сыпал не переставая, дул пронзительный ветер. Она, в сиреневом шерстяном костюме, который купила к свадьбе, шла по хрустящему насту и ёжилась от холода. Хотя бы обнял ее теплой своей рукой! Но Джордан шагал рядом и даже не глядел в ее сторону.

На парковке – несколько легковых и грузовых автомашин. Свет из окон освещает кусок зеленого газона, запорошенного снегом. Хорошо видно, как кто-то прогуливает черного лохматого пса.

В кафетерии, как в парилке. Очень накурено и пахнет жареным луком. Посетителей немного. Какой-то лысоватый бизнесмен пьет чай. Водители грузовиков поглощают сосиски и чипсы, просматривая газеты.

– Кофе? – уточнил Джордан.

– Да, пожалуйста, – ответила Лайэл и подумала: так вежлив и холоден, будто мы и незнакомы даже.

За стойкой хозяйничала крупная блондинка, сверх всякой меры размалеванная, в розовом нейлоновом халате поверх одежды, на лице – никаких эмоций. Джордан подошел и, обратившись к ней, заказал кофе. Блондинка, увидев его, как гончая сделала «стойку». Оживилась, метнула взгляд, оценивая Лайэл, и обратилась к Джордану:

– Ну и вечерок! Черт-те что! – сказала она. Он не ответил. Она продолжала: – Не удивлюсь, если к утру и вовсе занесет снегом. Год назад такая же была петрушка – двое суток не могла попасть домой.

Джордан пил кофе и помалкивал. Тогда Лайэл сказала с улыбкой:

– Будем надеяться, что на этот раз до этого дело не дойдет.

Кофе здесь хорошо варили. Джордан быстро расправился со своим и, когда Лайэл взглянула на него, спросил:

– Ну что? Можем ехать?

Она кивнула, поставила, не допив, чашку, направилась к выходу. Джордан толкнул дверь, пропустил Лайэл вперед и, поддерживая под локоть, быстро пошел к машине. Ей так не хотелось уходить, так хотелось вообще остаться в этом кафетерии. Наверное, потому, что там так тепло… Господи, ну что с ней такое? Она отряхнула снег и села в машину. Все дело в нем! Что у него на уме? Но раньше, конечно, раньше нужно было искать ответ на этот мучивший ее все время вопрос.

Он сел за руль и вставил ключ в зажигание.

– Джордан… – Лайэл прикоснулась к его руке, – Ты не жалеешь, что на мне женился? – на одном дыхании спросила она, чтобы не передумать.

Посмотрел на нее… Глаза – прекрасные, зеленые – умоляют… в шелковистых темных волосах еще не растаяли снежинки.

– А в чем, собственно, дело?

Лайэл вертела на пальце кольцо. Подумала: мне показалось, что ты не любишь меня, а ответила уклончиво:

– Я так просто спросила.

Может быть, у него такое настроение сегодня. Нет, нельзя чтобы он потешался над ее – подумает, бабскими – предчувствиями.

– Нет. Я не жалею, – сказал он, выделяя голосом каждое слово. Включил зажигание, и вот уже машина снова мчится по автостраде.

Она вздохнула. Что правда, то правда. В этом сомнений нет. Но лучше бы он ей улыбнулся, ну дотронулся бы до нее, ну просто дал бы ей почувствовать, что любит ее.

Взглянула на него. Жесткий профиль. Выражение лица жесткое, беспощадное. И погода совсем испортилась. Ветер такой, что чувствуется, как их машину бросает. А метель такая, что и дороги не видно. Машина пошла медленнее – Джордан сбросил скорость. «Дворники» не успевали расчищать снег.

– Далеко еще? – спросила Лайэл.

– На следующем перекрестке будем съезжать.

Если на автостраде все замело, можно представить, что их ждет на проселочной. Когда съехали на Мб, выяснилось, что хуже и предположить было невозможно.

– Может быть, лучше переждать непогоду в какой-нибудь гостинице, – робко посоветовала Лайэл.

Он не ответил. Да уж, видно, ничто его не остановит, если он решил добраться до коттеджа в Озерах сегодня. Они проезжали в это время мимо каких-то построек. Промелькнула гостиница с яркой вывеской на ней, полузанесенный снегом гараж, остались позади коттеджи, в окнах которых в мягком золотистом свете угадывался домашний, теплый уют.

Проехали километра полтора и повернули налево. На повороте машина пошла юзом. Еще бы минуту, и они въехали бы в сугроб. Джордан подал назад, с трудом вывернул руль. Колеса бешено прокручивались, наконец зацепились – выехали! Какой смысл вот так пробиваться?! И как раз в этот самый момент сквозь снежную пелену вынырнули огни; они подъехали и остановились рядом с большим – вернее длинным – домом.

– Приехали! Рекомендую – коттедж «Барабан». Лайэл вздохнула с облегчением – ноги совсем затекли. Взяла сумочку.

– Подожди в машине минутку, – бросил, как приказал, Джордан.

А буря все свирепствовала. Джордан достал из багажника их вещи и перетащил в дом. Вернулся за ней. Ветер валил с ног. Снег буквально ослепил ее. Он крепко обхватил ее за талию.

Несколько метров они, наклонив головы, пробивались к крыльцу сквозь ледяной ветер.

Ураган, можно сказать, вдул их в прихожую. Джордан навалился на дверь, закрывая ее. Щелкнул замок. И тишина. Буря бесновалась уже за толстыми стенами. Они отряхнули снег. Сбили его с обуви, притоптывая на коврике у дверей.

Дом был одноэтажный и построен, как теперь принято говорить, с перетекающими объемами. Сразу за прихожей – большая комната, как бы гостиная и столовая одновременно. Перед весело мерцающим и потрескивающим камином внушительных размеров – собственно гостиная: диван, пара кресел, обтянутых дорогим набивным ситцем, продолговатый столик между ними. По обе стороны от камина специально сделаны ниши, в которых на полках – книги, телевизор, стереопроигрыватель.

Обеденный стол из темного дерева, стулья в стиль и сервант вдоль стены – это как бы столовая. Несколько секций отопления в глубине и несколько выделанных овечьих шкур на до блеска натертом паркете – вот, пожалуй, и все убранство.

Особое изящество этой комнате придавал потолок. Белого колера, как и стены, он был украшен замысловато переплетающимися дубовыми балками. Было заметно, что архитектор пытался из дерева соорудить нечто похожее на огранку бриллианта и, надо сказать, добился успеха.

За замысловатой каменной кладки решеткой укрывался уютный сет – стол и стулья – для завтраков. Дальше была кухня. Сразу налево четыре отполированные ступеньки вели в помещение с двумя встроенными шкафами и туалетными столиками между ними. Там же стоял огромный диван-кровать с двумя тумбами по бокам. Это была спальня. Оранжевого цвета шторы на окнах точь-в-точь повторяли обивку мебели по расцветке и фактуре. Дверь в глубине спальни была распахнута, и был виден жемчужно-серый кафель.

От машины до дома – всего несколько шагов, но снегу в туфли набилось порядочно, и Лайэл успела промочить ноги. Сняв туфли, она согревала ноги, сидя перед камином. Заметив, что Джордан смотрит на нее, сказала:

– Здесь славно. Чей это дом?

– Моих друзей. Я им объяснил, что медовый месяц хотел провести вдали от суетной толпы, и они с удовольствием одолжили мне это жилище.

Опять ей стало не по себе: что-то было в тоне Джордана вызывало непонятное беспокойство.

– А кто растопил камин и зажег повсюду свет?

– Миссис Смит. Она живет в соседней деревне. Они ей платят жалованье за то, что она приходит два раза в неделю прибираться. Она и мне предложила свои услуги, но я отказался. Незачем нас беспокоить.

Какое от служанки беспокойство? Наоборот. Ей, что ли, возиться с посудой и уборкой? Нет, наверное, он хочет быть с ней одной. И чтобы никого! А может, он не хочет, чтобы кто-нибудь сюда ненароком заглянул? Даже страшно. Какой-то опасный человек…

Нет, все-таки она полная идиотка! Нервишки сдают… Говорят, что после свадьбы с невестами такое случается. Но не до такой же степени?! Она спросила:

– Выходит, ты сюда уже наведывался!

– На прошлой неделе. Я хотел убедиться, что здесь все в порядке.

– Понятно, – сказала Лайэл, а сама подумала: почему же мне ничего об этом не сказал?

Джордан взял каминные щипцы и принялся складывать поленья в аккуратную кучку, разгребая золу и разравнивая угли. Лайэл встала и в чулках отправилась посмотреть что, где и как.

Очень красивая ванная. Хозяйка в этом доме определенно есть: женский вкус в обустройстве этой комнаты присутствует в каждой детали. Несколько зеркал в рост дооль стены. Между ними, на стене, зеркальный шкаф с множеством всяких ароматических масел, кремов и прочих туалетных принадлежностей. Все – дорогое. Мягкие полотенца свисают с горячих регистров. Ванная утоплена в пол. За стенкой-ширмой, выложенной перламутровым кафелем, – душ. Не принять ли ванну? Нет, у нее теперь есть муж, нужно его накормить. Добирались долго, и он конечно же устал и хочет есть.

Кухня удобна и хорошо оборудована. Конечно – электроплита. Но еще – ИК-гриль и микроволновая печь. Мойка из нержавеющей стали. На окнах бледно-желтые с белым занавески.

В нише, в глубине, сложены сухие дрова. Рядом дверь – выкрашена в белый цвет. Дверь сверху и снизу заложена на щеколды. За дверью – кладовка. Полки вдоль одной стены забиты съестными припасами. На противоположной – кухонный шкаф. Внутри него спрятан электрощиток. Было еще в кладовке и окно. Решетки на нем не было, поэтому, наверное, на двери крепкие запоры. В кладовку можно попасть и с улицы: дверь из цельного стекла забрана в металлическую художественного литья решетку, окрашенную белой масляной краской. Лайэл стояла и смотрела сквозь стекло. Снег все падал и падал. Снежинки мельтешили по стеклу, будто хотели добраться до запасов миссис Смит.

Еще вчера, подумай она, что ее и Джордана будет вот так заносить снегом, она бы трепетала от радостного возбуждения. Сейчас же, кроме тревоги, ничего не было. Какое-то пугающее предчувствие теснило грудь.

Отрыла холодильник. Посмотрела, что в шкафу. Можно подогреть консервированный суп. Затем бифштекс с рисом, овощной салат. На десерт – сыр, кофе.

Сняв жакет, Лайэл надела желтый передник, который обнаружила в шкафу, и принялась за стряпню. Пока возилась – расслабилась и негромко что-то напевала. Случайно оглянулась и увидела, что Джордан стоит, прислонившись к косяку, и наблюдает за ней. Нервы напряглись. Подумала вдруг: кот готовится сцапать мышку. Опять она за свое? И улыбнулась ему:

– Почти все готово.

Пока она накрывала на стол, он достал бутылку вина «Ночи св. Георгия». Из серванта взял рюмки на высоких тонких ножках.

Суп-пюре из раков с эстрагоном и сметаной был превосходен, бифштекс в меру прожарен, грибной соус к нему удался, рис получился рассыпчатым и нежным, аппетитный салат из овощей – вкусным.

Джордан сразу же оценил ее кулинарные способности:

– Когда это ты так научилась готовить?

– Я давно умею. Меня бабушка учила. В молодости она работала поваром в поместье Лейтон-Холл.

Когда с едой было покончено, Лайэл убрала со стола и включила кофеварку. Они так весь ужин и промолчали, если не считать его одобрительного вопроса о ее умении готовить и ее ответа. Сидел с отсутствующим выражением лица, с полуприкрытыми глазами. Нервное напряжение снова достигло предела – она и слова не могла вымолвить.

Когда она вошла в гостиную с подносом, на котором стояли чашечки с кофе, верхний свет не горел, а был включен торшер. Джордан все в том же настроении, погруженный в раздумье, сидел перед камином, уставясь на языки пламени.

Лайэл подошла, подала ему кофе, опустилась на ковер у его ног, прикоснувшись плечом к его колену. Ни звука… Только завывание ветра снаружи да потрескивание поленьев в камине.

Лайэл тоже стала смотреть на огонь. Была она трогательна и беззащитна. Что же дальше? Джордан будет с ней, будет ее любить, и она сразу же забудет свои страхи, подозрения. Как все это будет, она не представляет себе, но он обязательно почувствует и поймет, как она его любит. А потом, когда они совсем станут мужем и женой, он перестанет прятать свою любовь к ней. Мечты, мечты… Лайэл вздохнула.

Он медленно запрокинул ее голову к себе на колени, и его лицо стало наклоняться над ее лицом. В его глазах вспыхнул огонь. И она закрыла свои.

Лайэл пошевелилась и проснулась. Сквозь шторы было видно, что уже далеко не утро. Повернула голову – мужа рядом не было. Дотянулась до своих часиков – так и есть: полдень. Хотелось по-прежнему спать. Побаливала голова. Ничего себе новобрачная! Где же радость? Опять печаль?

Вздохнула. Стала вспоминать свою брачную ночь. После всего, что было, она долго не могла уснуть, лежала, прислушиваясь к ровному дыханию Джордана.

Все было так, как предсказывала Митч, но она была разочарована. Она желала его и ждала этого. Но когда это случилось, она почувствовала боль, не смогла сдержать себя, вскрикнула и инстинктивно оттолкнула его. Джордан замер, тело его напряглось.

– Все в порядке, – шептала она и гладила его по щеке, – все в порядке.

Потом она испытала с ним физическое блаженство. Да, это было. Но не то, не так она себе это представляла. Возможно, сознание, что он сделал ей больно, сдерживало его? Она думала, что любовь – это слияние воедино духовной близости с физической. Союз сердец, душ, разума, тел. Вот такой близости у них в их первую ночь не случилось. Она это чувствовала и огорчалась.

Приподнялась на локте и огляделась. В гостиной шторы были развинуты, весело плясал огонь в камине. Но, судя по всему, Джордана там не было. Лайэл выбралась из постели. Совершенно нагая пошла в ванную. Пока шла, замерзла.

Приняв душ, завернувшись в мягкую мохнатую простыню, достала из чемодана нижнее белье, джемпер цвета болотной травы и юбку. Остальное, решила, разберет после завтрака. Оделась, причесалась. Раздвинула в спальне шторы, пошла на кухню.

На кухню, похоже, Джордан не заглядывал. Во всяком случае, он не завтракал. Лайэл выглянула в окно. Метель утихла, но снег еще сыпал. За ночь намело сугробы. Лапы елей прогибались под тяжестью снега. Кругом белым-бело. Свежие следы вели через сад к калитке и пропадали в лесу.

Что это? Может быть, Джордан любит прогулки по утрам в любую погоду или им опять овладело беспокойство и погнало его по глубокому снегу в лес?

Лайэл слегка нахмурилась и стала накрывать завтрак. В гриле жарился бекон. Включила кофеварку. Скоро в кухне ароматно запахло кофе. Снаружи послышался шум: это Джордан вернулся с прогулки.

Лайэл поставила на плиту сковороду, выпустила на раскаленную поверхность яйца, достала из гриля бекон и положила сверху. Когда однажды они вместе завтракали в гостинице и Джордан заказал яичницу, она обратила внимание, что он попросил, что бы бекон был с корочкой, а желток жидкий.

Она перекладывала яичницу со сковороды на подогретую тарелку, когда Джордан вошел в дом. Стянул с ног высокие кожаные сапоги, побил их друг о друга, сбивая налипший снег. Наконец прикрыл дверь, напустив холоду. Снял дубленку и остался в кремовом пуловере под горло и в коричневых брюках. Лайэл встретила его с улыбкой. Но все повторилось, как накануне. Ни слова! Сухой, холодный взгляд. Внутри все оборвалось. Как можно приветливее сказала:

– Завтрак готов!

– Осваиваешь профессию заботливой жены?

– Боже, сколько яда! Но нельзя показывать, что это больно.

– Разве тебе не нужна заботливая жена? Сел за стол, оставив ее вопрос без ответа. Она к еде не притронулась, лишь маленькими глотками пила кофе. Молча он позавтракал, молча встал из-за стола, молча же пошел в гостиную и устроился перед камином.

Лайэл перемыла посуду, убрала со стола и, решив наконец объясниться с ним, подошла и села напротив. Он сидел, мрачно уставившись в огонь.

– Джордан, – сказала она тихим голосом, – что случилось?

Он взглянул на нее.

– А что может случиться?

Лайэл закусила губу и сдержала слезы. Но что-то же случилось? Так он к ней переменился! Что-то все-таки случилось… Она уже усилием воли взяла себя в руки и хотела было ринуться в атаку, как вдруг он, посмотрев ей в глаза, спросил резко:

– Ответь мне, ты когда-нибудь вспоминаешь Поля?

– Поля? – Лайэл взглянула на него и тотчас же опустила глаза.

– Да, Поля. Поля Хейтона. – Он смотрел на нее в упор.

– Но я… разве ты был знаком с ним?

– Во-первых, Поль – мой молочный брат. Во-вторых, он работал у меня.

– Твой молочный брат? – переспросила она, тяжело дыша, бледная, ошеломленная. – Но он никогда мне не говорил об этом. Митч мне тоже ничего не рассказывала.

– Митч… Да откуда ей было об этом знать. Я взял Поля на работу перед моим отъездом в Штаты. Доверил ему без колебаний одно щепетильное дело. Меня беспокоила утечка информации о двух наших ключевых проектах, и я даже подозревал промышленный шпионаж. Само собой разумеется, мы держали в тайне наше родство.

– Я думала, что он – одинокий человек, что у него нет семьи.