– Воршуд, милый, давай! – закричал Эйя, а Габия прошипела:

– Молчи! Не отвлекай его.

Альв действительно чуть было не обернулся на звонкий голос близнеца, и это полудвижение едва не стоило ему жизни. Таврос дотянулся до него в огромном прыжке и распорол рукав рубахи, задев при этом и кожу. Эйя от ужаса и злости на себя до крови прокусил губу. Жуткое чувство беспомощности, которое ощутили все пленники при появлении Тригарануса, было ничтожным по сравнению с той беспомощностью, которая пришла сейчас. Невозможность помочь другу, защитить его от клыков и когтей кровожадного бога – вот что было поистине невыносимо.

Джангарай, вывернув голову самым невероятным образом, яростно грыз веревки. Ингевон и сам понимая тщетность своих попыток, но не предпринимать ничего вообще было для него смерти подобно. А смерть носилась по кругу за рядами кольев, с которых таращились пустыми глазницами черепа предыдущих жертв.

– Странно умирать таким прекрасным утром, – тихо и медленно заговорил Ловалонга. – Даже не знаю, какому богу молиться за Воршуда.

– Ну уж, наверное, не Джоу Лахаталу, – на миг оторвался от своих веревок Джангарай и замолк, пытаясь выплюнуть ворсистые волокна.

Похожий на гигантский кокон насекомого, Бордонкай еще старался вырваться, но уже вконец обессилел, и только край его рта изредка вздергивался в усмешке. О, если бы человек-бык разорвал его путы, то Бордонкай сломал бы ему шею одним движением! Могучий исполин презрительно смотрел на Тригарануса и понимал, что он сильнее, искуснее и ловчее. Он прокручивал эту битву в мозгу – ему не было бы нужды бегать от чудовища, как альву. Он подмечал незащищенные места, неуклюжие движения монстра и мотал бессильно головой – о боги, боги! Вы не просто караете, вы еще любите позабавиться

В этот миг громкий рев потряс поляну. Таврос Тригаранус прижал альва к ограде из заостренных кольев, но Воршуд боялся забегать внутрь: слишком малым было пространство и слишком большой вероятность того, чтст разогнавшийся бык пронзит рогами кого-нибудь из беспомощных друзей, привязанных к столбам. Монстр поднял руки, выпрямился и медленно пошел на альва, нависая над ним темной чешуйчатой глыбой. Его губы вздернулись, приоткрыв грозные клыки, – он хотел не просто убить противника, но и насладиться смертельным ужасом прижатого спиной к толстому колу маленького человечка.

Альв бросил быстрый взгляд сначала в одну, потом в другую сторону. Зверь нависал прямо над ним, и казалось, спасения не было. Но в последнюю, едва уловимую долю секунды Воршуд метнулся прямо на Тригарануса и проскочил под локтем у инстинктивно отшатнувшегаея чудовища. Зверобог бросился следом за ним, не желая выпускать свою жертву, но альв кинулся ему в ноги и быстро откатился в сторону. А Тадэос, потеряв равновесие, поскользнулся на траве и со всего размаха упал на огромный кол, стоявший пустым, – репа на нем не было.

Каэтана во все глаза смотрела на разыгрывающуюся трагедию. Время для нее остановилось, замерло, и в этом замершем времени медленно-медленно, распахнув могучие руки, словно крылья, выгнув чешуйчатый зеленый торс и запрокинув назад рогатую голову, Таврос Тригаранус падал на острие кола. Она видела мельчайшие подробности. Вот первые брызги крови взлетели в воздух крохотными алыми ягодками, вот белое острие вонзилось в грудную клетку зверобога и с жутким хрустом стало проникать внутрь. Кости трещали, и с этим звуком смешивался звук ломающегося кола. Крепкая древесина пошла трещинами, расщепилась в некоторых местах, но выдержала. Чудовище налегало на кол всей своей огромной тяжестью и само насаживало себя, как невероятных размеров бабочка на исполинскую булавку. Зверь выгнулся, запрокинул шею, и с его губ сорвался не рев, а странный гортанный крик, в котором слились воедино удивление, боль и радость. И при этом крике волна крови хлынула у него из пасти.

Он наконец достиг земли, припал к ней, нанизанный на кол, а огромные когти скребли и царапали ее, выворачивая траву. Гигантское тело билось в агонии, и лужа крови, дымясь, растекалась под ним. Последний раз дернулось плотное веко, неподвижно замерли мохнатые уши, из ноздрей медленно потянулась темная густая струйка. Таврос Тригаранус умер.

Маленький альв, шатаясь и охая при каждом шаге, двинулся к своим друзьям. Он долго и неловко распутывал узлы веревок, которыми был связан Бордонкай, справедливо рассудив, что исполин лучше других поможет ему освобождать товарищей по несчастью. Воин несколько раз взмахнул руками, заставляя кровь быстрее течь по жилам, и двинулся к Каэ. Неизрасходованная его ярость и боевой пыл вылились в могучем рывке, которым он порвал путы, как гнилую паклю. Вместе они принялись освобождать остальных. Проходя мимо альва, Каэтана сжала его в объятиях и заглянула в глаза.

– Спасибо, Воршуд.

А Бордонкай обхватил его огромной ручищей.

– Где может быть наше оружие? – спросила Габия.

– Скорее всего в храме этой зверушки, – рассмеялся Эйя. – Это недалеко, сейчас найдем...

– Воршуд! Ты герой! – радостно завопил Джангарай, избавляясь от ненавистных веревок.

Альв сидел на корточках у тела Тригарануса. Он склонил голову набок и внимательно вглядывался в алую муть широко открытого глаза. В застывшем зрачке стекленел кровавый закат, и Воршуд подумал, что завтра должен быть сильный ветер. Красное солнце на закате – всегда к сильному ветру.

Он протянул руку и осторожно, почти ласково потрогал густой темный мех заляпанной кровью морды. Затем маленькой ладошкой закрыл глаза поверженного бога и тихо сказал:

– Я не герой...

Близнецы, став волками, моментально вынюхали, куда несчастные дикари утащили все их вещи, и уже полчаса спустя, вооруженные до зубов, друзья были готовы двигаться дальше. Из их имущества ничего существенного не пропало – все ценное, что удалось отобрать у пленников, шак-а-шаманак принесли в дар своему божеству. Не хватало разве что каких-то побрякушек, но это было уже не важно. Каэтана даже нашла свои любимые кожаные перчатки, которые таскала с собой на протяжении всего путешествия. Не то чтобы они были ей крайне необходимы, но еще из той жизни, из другого мира осталась у нее страсть к красивым кожаным перчаткам и хорошей обуви. А вот любовь к украшениям медленно и незаметно сошла на нет – в этом мире она видела столько прекрасных произведений ювелирного, искусства, что постепенно стала относиться к ним рав – йодушно.

Они немного отдышались, посовещались и решили немедля трогаться в путь, потому что и так потратили слишком много времени. По их подсчетам, в запасе давалось всего несколько дней; и любая минута промедления могла потом оказаться решающей. Поэтому, взирая на боль в утомленных мышцах, прихрамывая и охая, они двинулись в путь, торопясь так, как только ли в состоянии торопиться.

Стемнело. В Тор Ангехе темнело вообще довольно быстро день сменял ночь, не задерживаясь на вечере – похоже, что само понятие вечера лесным жителям было незнакомо.

Когда и в какой момент Каэтана отстала от своих товарищей, осталось и для нее, и для них загадкой которую они впоследствии так и не смогли решить. Не которое время она уныло брела по лесу, пребывая в твердой уверенности, что движется среди своей компании. Впереди маячили темные силуэты, и она послушно шла следом за ними, зная, что они ориентируются по течению Нумнегира, и к тому же Эйя и Габия, находясь в волчьем облике, не дадут им сбиться с пути. Она брела, спотыкаясь, уставшая, но все-таки уговаривала себя, что накануне сумела отоспаться и теперь ей не приходится жаловаться на отсутствие отдыха.

Первые сомнения посетили ее, когда она обратила внимание на то, что ее друзья слишком долго не произносят ни слова. Она хотела было к ним обратиться, но осторожность, приобретенная ею на Варде, подсказала, что лучше пока промолчать. Буквально сразу впереди раздалось то, что странные существа, в обществе которых она необъяснимым образом оказалась, называли речью, – в лучшем случае это было шипение, в худ шем – такая какофония звуков, что Каэ остолбенело осталась стоять перед воротами, в которые один за другим входили высокие силуэты. Она бы с радостью ушла отсюда, не выясняя, куда она попала, но сзади кто-то мягко подтолкнул ее в спину, приглашая заходить и освободить проход идущим вслед, и ей не оставалось ничего другого, как последовать этому недвусмысленному предложению, чтобы не выдать себя с головой.

Вместе со странными существами она зашла в ворота крепости, размеры которой ей в темноте определить не удалось. Десять против одного, как любили говаривать в ее прежнем мире, что это и был город джатов, от попадания в который так предостерегал Гайамарт.

Внутри города-крепости стали появляться группы людей и джатов, несшие факелы и светильники, а у Каэ не было даже капюшона на плаще, чтобы натянуть его на голову. Поэтому она быстрым и уверенным шагом прошла мимо первых встреченных ею жителей и, как ни странно, не вызвала никакого подозрения. Ошибку она допустила в тот момент, когда кто-то из джатов обратился к ней. Он тронул ее за плечо, и она обернулась, намереваясь на ходу сочинить какую-нибудь хитрость, – но, увидев перед собой отвратительную образину, чем-то похожую на ящера Муругана, только с добавлением человеческих черт, Каэтана невольно отшатнулась. С секунду они с джатом непонимающе смотрели друг на друга, а потом как по команде бросились в разные стороны. Каэтана бежала довольно легко, сразу определив, что лучшее средство от смертельной усталости – смертельная опасность. Когда что-то угрожает твоей жизни, мышцы перестают болеть.

Она не знала, где спрятаться, да и прятаться в крепости джатов было особенно негде. Сзади неслись крики – это погоня устремилась за ней следом. Благое встречные редкие прохожие – и джаты, и люди – еще плохо понимали, кто за кем гонится, и не препятствовали ей. Но Каэ прекрасно понимала, что это только, пока. Свернув за угол довольно большого здания, поражавшего вычурностью архитектуры, она прикинула на глаз высоту крепостных стен и с разочарованием отметила, что это препятствие без дополнительных технических средств ей не преодолеть.

Судя по крикам, погоня приближалась. Каэтана взвесила все за и против и, поняв, что ничего лучшего сейчас не придумает, начала карабкаться по стене здания, используя все завитушки и орнаменты в качестве опор для рук и ног.

Внизу метались растерянные преследователи. Пока они еще не догадались посмотреть наверх, но такие чудеса случаются редко, а длятся недолго. Поэтому, когда Каэтана увидела проем окна, тускло освещенный светом толстой свечи, стоявшей на подоконнике, она бросила внутрь быстрый взгляд. В помещении никого не было.

Каэ вздохнула, решилась и скользнула в комнату, надень на лучшее.

Как выяснилось впоследствии, она спасла себе жизнь Чменно тем, что наделала столько глупостей подряд в т вечер. Ибо джаты, разыскивавшие ее по приказу Лахатала по всему Тор Ангеху, не нападали на маленький отряд все последующее время только потому, что Каэтаны среди его членов не видели.

Перевалившись через подоконник, Каэ очутилась большом зале, убранном настолько богато, что она Чиг лишилась дара речи от вида этого варварского великолепия. Здесь все блистало золотом и было шено драгоценными камнями. Словно гигантская copoка устроила гнездо во дворце и притащила сюда все блестящее и красивое, что смогла отыскать.

Ослепительные колонны из темно-зеленого и коричневого нефрита, вырезанные в форме людей-ящеров стоящих на двух ногах, поддерживали потолок. Глаза статуй были сделаны из огромных прозрачных красных камней и горели неугасимым огнем. Пол был устлан шелковыми коврами, поверх которых валялись драгоценные шкуры зверей-альбиносов. Тяжелые золотые светильники стояли у каждой колонны, но только немногие из них были зажжены. Плотные золотистые шторы закрывали часть зала от взглядов посторонних, но кое-где были раздвинуты, и Каэ с удивлением обнаружила за ними небольшой фонтан, в котором весело журчала вода. Каэ подошла поближе и наклонилась над ним – в фонтане весело сновали разноцветные рыбки.

Неизвестно, сколько времени она осматривалась бы в этом великолепном зале и решала, куда пойти, но слепой случай не оставил выбора: раздался душераздирающий скрип, двери распахнулись, и в помещение ворвалось десятка два людей и джатов, одетых в форму стражников или воинов. Стражи были хорошо вооружены. Увидев ее, они, однако, не стали нападать – только выстроились в две шеренги и замерли с выражением такого подобострастия на лицах, что она поняла: сейчас сюда войдет некто крайне могущественный и знатный.

Моментальное развитие событий даже не позволяло ей удивиться тому, что племя шак-а-шаманак, находящееся на первобытной стадии развития, так тесно соседствовало с цивилизованным, высокоразвитым народом, – ее уже ничто не смущало на этом безумном континенте.

В зал тем временем вошел пышно разодетый молодо человек лет двадцати пяти – двадцати шести, высокий, стройный, хорошо сложенный и веселый. Ее поразило, что его длинные густые волосы были светло-зеленые! Сперва она полагала, что этот эффект производит осв щение и отблеск нефритовых колонн, но после поняла, что это его естественный цвет.

– Ну вот мы и встретились, – проговорил он радостно. – А олухи Джоу ищут тебя по всему лесу.

– Ты уверен, что именно меня? – поинтересовалась Каэ, склонив голову набок.

Ее, по правде говоря, не слишком интересовал собеседник, а вот приоткрытая маленькая дверца, едва заметная в темном, плохо освещенном конце зала, сразу за фонтаном, привлекла ее внимание.

– Тебя, тебя, девочка.

– Ну тогда здравствуй. Только, прости, не припомню, кто ты?

– А это не важно, – все так же радостно откликнулся молодой человек. – У нас с тобой выйдет короткое знакомство – здравствуй и уже прощай. Так что какая тебе разница? – и движением бровей указал своим воинам на Каэтану.

Только напали они отнюдь не на растерянную девочку, как считал их повелитель. Каэтане было действительно все равно, с кем она столкнулась в роскошном дворце, а все остальное было совсем не безразлично.

Она выхватила мечи из-за спины. Лезвия с пронзительным свистом разрезали воздух и распороли горло одному из нападавших. Это оказался джат. На его получеловечьей-полузмеиной морде отразилось недоумение, и он свалился к ее ногам уже бездыханным.

Молодой человек с легким раздражением указал на нее тонкой рукой, затянутой в белую перчатку. Рука у него была безупречной формы, аристократическая, и Ка-этана сама подивилась, что еще в состоянии обращать внимание на такие мелочи.

Легко взмахивая мечами, она отступала и отступала за фонтан, стараясь подобраться поближе к маленькой Дверце, утопленной в стене. Когда до спасительной двери осталось два шага, она сделала длинный прыжок в эту борону, наугад ткнула мечом в темноту, чтобы проверитъ, не стоит ли там кто-нибудь с оружием наготове, и, когда почувствовала, что клинок не встретил никакого противления, юркнула в дверь, резко захлопнув ее за собой. Засов оказался щедро смазанным каким-то жиром, потому что сразу и легко подался, скользнув на ое место в пазах. И тут же в дверь со всего размаху ударились слуги, но было уже поздно.

Отдышавшись, Каэ постояла с полминуты, прислушиваясь, как ломятся за ней стражи, и подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Путь она нашаривала мечом чтобы в случае необходимости сразу рубить или колоть. Она сделала несколько осторожных шагов, спеша уйти отсюда поскорее, потому что дверь вот-вот должна была рухнуть, сотрясаемая ударами снаружи.

Через несколько метров коридор закончился – и Каэ чуть не сорвалась в пустоту. Когда же она уняла дрожь в коленях и нашарила мечом спуск, то оказалось, что стоит перед довольно крутой лестницей с узкими ступеньками. Каэ поступила очень просто и мудро. Она села на ступени и съехала по ним вниз, выставив мечи впереди себя.

Теперь она хоть что-то могла различить в темноте, и очертания следующего помещения стали едва-едва угадываемы.

Каэ быстро скрылась в нем, и в этот момент наверху раздались грохот и крики – это наконец стражники преодолели препятствие, отделявшее их от цели.

Замелькали факелы, и в их неверном свете Каэ успела разглядеть, что стоит в довольно широком тоннеле с невысокими сводами, а впереди маячит еще одна дверь, шагов этак через двадцать, запертая на засов с внутренней стороны.

Она уверенно преодолела расстояние до следующей двери и нашарила задвижку. Открыла, сделала мечом несколько вращательных движений в пространстве – это стало напоминать фигуры какого-то монотонного танца, нащупала засовы, закрыла и заперла за собой дверь.

– Ну, надеюсь, теперь им придется немного повозиться, – сказала она негромко, но вслух, чтобы подбодрить себя звуком собственного голоса.

После этого она довольно быстро стала продвигаться вперед. Двери теперь встречались на ее пути каждые пятьдесят шагов с унылым постоянством. За ними по-прежнему никого не было, и она повторяла процедуру раз за разом все быстрее. Чем больше дверей отделяло ее от преследователей, тем больше трудностей должно было возникнуть у последних.

Постепенно пол под ее ногами стал ощутимо понижаться, все круче и круче уходя куда-то, и вскоре ногами захлюпала вода. Стены тоннеля сделались отвратительно склизкими и влажными на ощупь, но обнаружилась и довольно приятная мелочь – образования, coздающие этот неприятный скользкий покров, оказались на поверку не то лишайниками, не то водорослями, светящимися в темноте. Чем глубже вниз спускалась Каэтана, тем больше света давали эти странные лишайники, и вскоре она уже шла по дороге, освещаемой холодным зеленоватым светом. Но все же это был свет.

Вскоре тоннель перешел в подземелье, уже не сложенное из камня, а вырубленное в толще скал. Дверей в нем больше не было, зато стал сильно повышаться уровень воды. Она отражала свет, испускаемый лишайниками, и тоже призрачно сияла зеленым.

Через час Каэтана брела уже по пояс в холодной воде, а еще через полчаса вода достигала ее груди. Продвижение в таких условиях, конечно, замедлилось. Хотя и погони не было слышно.

Каэ уже пожалела о том, что загнала себя в ловушку, – кто знает, что может ждать ее в этом подземелье; однако делать было нечего. И она, чтобы не запаниковать, считала шаги. На трехтысячном шаге Каэ в буквальном смысле уперлась в каменную стену – ни прохода, ни двери, ничего, что позволяло бы человеку продвинуться дальше, здесь не было. Однако она ощутимо различила не очень сильное течение и догадалась, что где-то внизу должна быть дыра, и хорошо, если в нее сможет протиснуться человек. Она набрала полные легкие воздуха и погрузилась с головой. Стены подземелья метились и под водой.

В зеленом свечении она легко обнаружила в стене Довольно большое отверстие правильной формы и нырнула в него.

Выныривая, Каэтана обо что-то стукнулась головой. Она удивленно подняла глаза, отфыркиваясь и отжимая воду с волос. На уровне груди мерно колыхалась небольшая лодка – сухая и на вид вполне надежная, внутри которой лежали весла. В эту лодку Каэтана ничтоже умнящеся и забралась. Спустя два часа она все еще гребла.

Да что же, этот тоннелъ тянется под всем Вардом! – скрипела она зубами.

Между тем своды подземелья стали расти, и лодочка бодро выплыла на середину большого подземного озера вода в котором бурлила от невероятного количества живых существ. Причем существа эти оказались отнюдь не безобидными – безглазые рыбы довольно крупных размеров состоящие в основном из одной голодной пасти, бесчис ленной стаей собрались вокруг Каэтаны, раскачивая лодку так сильно, что она в любую минуту могла опрокинуться. Смерть, которую воображение услужливо нарисовало, казалась такой безобразной, что Каэ схватилась за весла и стала грести с удвоенной скоростью. Чувствуя, что их законная добыча ускользает, рыбы последовали за ней. Счастливая мысль посетила Каэ – она вынула из ножен клинок и несколько раз ударила им по воде, кишащей хищными тварями. Вода немедленно окрасилась кровью, и в подземелье поплыл резкий запах сырого рыбьего мяса. Ошалевшие от вкуса крови рыбы набросились на раненых товарок и стали рвать их на части. Вскоре в воде кипело настоящее сражение; из гущи его Каэ буквально чудом вывела свою маленькую лодочку, весла которой оказались изрядно поврежденными зубами рыб.

Подземное озеро светилось тем же тускло-зеленым светом, что и тоннель. Впереди был виден берег, до него оставалось не так уж и много, и Каэ мерно взмахивала искалеченными веслами, стремясь поскорее попасть на твердую землю. Ее всегдашняя любовь к воде как-то отошла на второй план, и твердь земная представлялась все более надежной. Каэтана гребла и думала о том, как бы из воды не выскочило некое существо побольше этих рыбок, привлеченное их возней и столь же голодное. Но когда до желанного берега оставалось расстояние в три-четыре корпуса лодки, по закону невезения именно это и произошло.

Вода вскипела, забурлила белой пеной, и из нее показалась скользкая и такая отвратительная голова, что трудно поддается описанию.

Видимо, это был предок джатов – одно из самьй первых творений Джоу Лахатала, неудачная проба пера, которую предпочли забросить в подземное озеро и там забыть.

Голова существа совмещала в себе человечьи, рыбьи и крокодильи черты. Более ужасного сочетания Каэтана и представить себе не могла и, когда увидела морду монстра, поднимающегося ей навстречу из темных неведомых глубин, чуть было не свалилась в воду, шарахнувшись к самой корме своей лодочки. Рядом с чудовищем ее утлая посудинка казалась хрупкой скорлупкой – и Каэтана понимала, что защиты от него, великолепного своей первобытной силой и мощью, нет и быть не может.

Его громадное бесформенное тело обросло водорослями, и по нему, копошась, ползали невиданные паразиты, каждый размером с кулак. Замшелое грозное страшилище произвело на Каэ такое впечатление, что она впервые в жизни издала истошный визг. Она визжала на такой высокой ноте, что монстр с сомнением отодвинулся от лодчонки, рассматривая шумную жертву. Видимо, этот звук действовал ему на нервы и его можно было бы отогнать подобными криками, но Каэ после первого же великолепного вопля сорвала голос.

Монстр медленно повел своей сплюснутой, как у рептилии, головой и обнажил зубы, при виде которых у Каэ потемнело в глазах. Она прерывисто вздохнула, вынимая мечи. Самым страшным было то, что чудовище могло сбросить ее в воду; просто перевернув жалкую скорлупку одним ударом громадного гибкого хвоста или головы, которая покоилась на мощной длинной шее, – и тогда вездесущие голодные рыбы быстро обглодают жертву, не дав добраться до ставшего таким далеким берега.

Каэ взмахнула клинками и в тот момент, когда зверь в страшном броске метнулся к ней, прыгнула на его широкую спину. Она, конечно, поскользнулась на чешуе, но к этому была готова заранее – и, вонзив один клинок в упругую податливую плоть, другой обрушила на основание шеи.

Монстр забился и заревел – трубный звук его голоса глушил Каэтану, взметнувшись под своды пещеры и сразившись от них. Чудовище забило мощными плавниками, заколотило по воде хвостом, но не сделало попьггок погрузиться в воду, чего Каэ, кстати сказать, более его боялась.

Не мешкая она еще раз ударила его по гибкой шее, оттолкнулась что было сил и, выдергивая уже на лету клинок, спрыгнула в воду у самого берега. Удар страшной силы настиг ее, когда она была уже по колено в воде. И хотя в глазах у нее потемнело, Каэ понимала что, свались она даже на мелководье, чудовище или рыбы прикончат ее. Поэтому, скользя, падая и чертыхаясь, она на четвереньках выбралась на берег и развернулась лицом к врагу.

Изувеченный монстр ревел от дикой боли. Маленькое существо из тех, что ему обычно скармливали, осмелилось поднять на него руку. Однако то, что монстр не привык к сопротивлению со стороны своих жертв, как раз и спасло Каэтану. Чудовище оторопело на тот единственный миг который обычно решает – жить или умирать.

Когда кошмарная тварь повернулась к ней своей окровавленной пастью, Каэтана, едва стоявшая на ногах, чуть было не пропустила смертельный удар, но успела уклониться и вонзила меч Гоффаннона в громадный выпуклый глаз.

Грязно-зеленое тело дернулось несколько раз, затем монстр взревел еще страшнее и погрузился под воду, которая моментально окрасилась кровью из глубоких ран.

Каэ села на самом берегу у края воды, дрожа всем телом, и провела холодной рукой по лицу. Она с отвращением смотрела на то, как стая безглазых рыб, привлеченная запахом крови, неслась туда, где бился и метался недавний властитель здешних вод. Она увидела, как великое множество этих хищников ушло на глубину и вскоре зверь еще раз появился на поверхности, извиваясь так, что Каэ даже пожалела его, – рыбы вцепились своими ненасытными пастями в его тело, и он был сплошь покрыт шевелящейся массой. Он издал последний отчаянный вопль и навсегда скрылся в глубинах озера.

Вода в этом месте еще некоторое время волновалась, но затем все успокоилось.

На мокром каменном берегу Каэ пробыла довольно долго, приходя в себя перед дальнейшими действиями. Она чувствовала себя разбитой и постаревшей на тысячу лет, когда, поднявшись на ноги, углубилась в тоннель который виднелся в стене напротив.

– Куда она могла деться? – в сотый раз спрашив Джангарай, нервно ходя взад и вперед по крохотной поляне среди огромных деревьев, обвитых лианами.

Довалонга, бледный и несчастный, сидел прислонившись спиной к стволу и обхватив голову руками. Воршуд" и Бордонкай о чем-то тихо и тревожно переговаривались.

Затрещали кусты, и на поляну выбрались волки-урахаги. Они приняли человеческий облик и заговорили наперебой,

– Нет ее, и следов нет, – сказал Эйя, слегка запыхавшись. – Змеями всюду пахнет.

– И я нашла намек на след, но его перебил запах змей. – Габия сокрушенно пожала плечами и подсела к Ловалонге, пытаясь его утешить.

– Что будем делать? – резко спросил ингевон.

– Еще раз прочешем окрестности, – сказал Бордонкай негромко и решительно. Все с надеждой обернулись в его сторону. – А ничего не найдем – двинемся вдоль Нумнегира к Даргину. Если она жива, пойдет тем же путем.

Ловалонга негромко заетоная, но тут же взял себя в руки.

– Я сам еще раз осмотрю окрестности.

– Только окрестности, а не Тор Ангех, Аллефельд и прилегающие к нему пространства, – предупредил его Джангарай. – Хороши мы будем, если она уже ждет нас у реки.

– А если она попала в руки джатов?..

– Что же делать? – рявкнул Джангарай. – Не знаю, понимаешь, не знаю что!

Еще два часа были потрачены на поиски, которые так ни к чему и не привели. Змеиный запах, говоривший о близости джатов, пугал и настораживал волков, но они не могли с уверенностью утверждать, в какую сторону двигались змеелюди. Они чувствовали следы их пребывания везде.

Потрясенные и растерянные друзья выбрались обратно к руслу Нумнегира и пошли вниз по течению. Вскоре река стала чуть шире и потекла по мягкому песчаному ложу. Девственный лес поредел, и идти по нему ало гораздо легче. Наконец Воршуд высмотрел довольно уютное местечко – около воды высилась небольшая а, точнее, выход скальной породы на поверхность, отором виднелась довольно глубокая пещера, уходившая вниз, словно нора. Около этой пещеры друзья и решили передохнуть перед дальнейшим путешествием, а заодно и обсудить сложившуюся обстановку.

Но не успели они как следует расположиться, как в зарослях напротив раздался шум и треск и послышались отрывистые слова команд. Небольшой отряд из двух десятков людей и джатов окружал пещеру, еще не видя устроившихся отдохнуть друзей. В то же время из глубины пещеры послышался шум боя и крики. И внезапно оттуда, согнувшись, выскочила, вся измазанная в глине исцарапанная и мокрая Каэтана, сжимая в руках окровавленные клинки.

Ее спутники даже не успели как следует обрадоваться или сказать хоть пару слов, как были втянуты в сражение. Урахаги, приняв волчье обличье, рвали джатов на части, не страшась их оружия и острых клыков. Бордонкай, у которого камень спал с души при виде живой Каэтаны, рубил врагов Ущербной Луной, как дровосек, то и дело оглядываясь на госпожу. Ловалонга и Джангарай устроили на радостях форменное побоище, отсекая врагам головы с такой скоростью, что кровь вскоре стала по рукам стекать им на доспехи. Воршуд подсекал противнику ноги своим кинжалом, который заменял ему меч.

Не прошло и нескольких минут, как от большей части отряда противника не осталось никого. Чудом уцелевшие в этой схватке слуги Джоу Лахатала нырнули в заросли и в страхе разбежались.

Оглядев поле битвы, усеянное трупами врагов, Джаягарай утерся рукавом и сказал:

– А теперь и отдохнуть не грех досле трудов праведных.

– Некогда отдыхать, – сурово оборвал его Ловалонга. Он стоял возле Каэтаны, исполненный решимости вообще не спускать с нее глаз во избежание новой разлуки

– Куда же это вы запропастились? – поинтересовался Воршуд. – Тут уже все успели с ума сойти.

– А я к джатам попала, – улыбнулась Каэ. – С6ежала через подземелье. Там меня, правда, чуть не слопала какая-то гадость, но я ее убедила не поступать со мной таким ужасным образом. И уже совсем было сбежала как у выхода натолкнулась на стражников. Двоих убила, а трое погнались за мной.

– Что примечательно, – сказал Джангарай, – рассказ буквально изобилует подробностями, красочными деталями и множеством описаний.

– Будут тебе и описания, – сказала Каэтана и... грохнулась в обморок.

Они устало брели вдоль реки, когда Джангарай приподнялся на цыпочках, пристально всмотрелся вдаль и вдруг завопил:

– Люди! Разрази меня гром, настоящие люди!!!

– Быть не может, – охнул Воршуд и повернулся к своим спутникам. – Опять разыгрывает. Настроение поднимает.

– Да люди же! – орал Джангарай, не обращая внимания на недоверчивые взгляды.

– Действительно, – сказал Бордонкай, присмотревшись. – Кажется, обычные люди.

– Люди в Тор Ангехе? – спросила Габия. – Да кто же здесь может выжить?

– Человек, знаете ли, везде может выжить, – пробормотал альв. – Поэтому он постепенно выживает с Варда всех остальных существ. Я не удивлюсь, если когда-нибудь он выживет и богов...